Тайный ребенок от ректора. Оттенки прошлого

Глава 1. Вадим

— Вадим, чёрт возьми, тебе уже тридцать три года! — срывается на крик отец, стукнув по столу с такой силой, что в одно мгновенГоаие мне кажется, что он на две части разломался. Но бедный «старичок» уже явно привык к нашествию отца в мой кабинет. Стойко выдерживает редкое, но мощное избиение.

— А тебе пятьдесят шесть, — безразлично кидаю ему в ответ, откинувшись в кресле. — И что с того?

— В том-то и дело. Ты появился у меня, когда мне было двадцать три, — высчитывает с грозным видом, оправдывая свою должность финансового директора медиахолдинга и академии искусств. — И я даже в этом возрасте понимал, как важно заводить наследников. А ты и твои братья даже и не думаете о будущем нашей фамилии и рода! И…

— Я ещё не готов к детям, отец, — перебиваю его, прежде чем он успеет закончить и вновь обвинит нас в распутстве и безобразном образе жизни.

Всё как обычно. И ничего не меняется. Ему нужны наследники, и ты хоть об стенку разбейся, но сделай ему внука или внучку. А лучше сразу несколько, чтобы он мог выбрать достойного.

— А мне плевать, готов ты или нет! — выкрикивает он и вновь бьёт по столу, словно этот жест меня может напугать или заставить принять его требования.

Лёгкий холодок пробегает по спине, но не более. В остальном я полностью спокоен и расслаблен. У отца осталось примерно семь минут, потому как ровно через это время мне нужно будет спускаться и провести приветственную церемонию для первокурсников академии искусств.

Обычно это делал Егор, но пару дней назад на одной из вечеринок братец сорвал голос, и теперь тот вечно срывается в неподходящий момент.

— Вадим, я даю тебе ровно год, чтобы ты обзавёлся семьёй, — безапелляционно заявляет старик. — Можно даже без жены. Нам нужен наследник! Твои братья точно детьми никогда не обзаведутся со своим образом жизни. Так будь ты добр позаботиться о семье и о нашем наследии. Кому передавать всё в будущем? — обводит рукой мой кабинет.

Думает все так просто? Поздно отец давить стал. Ох… поздно! Теперь уже ничего не изменить.

— И где я тебе найду девушку? — задаю вопрос с плотно сжатыми губами, что говорит о том, что я на грани. Эти разговоры про возможных отпрысков осточертели. — Нормальную, чтобы детей от неё завести? Даже если и без жены потом жить, ребёнку всё равно гены хорошие нужны.

— Вот… — тянет он, успокоившись и словно поймав нить того, зачем пришёл сегодня в школу. — Сегодня вечером у нас с матерью будут Скворцовы. У них две дочери. Одной двадцать один. Второй двадцать семь уже. Приглядись к девушкам. Хорошие кандидатуры.

— Скворцовы? — с сомнением переспрашиваю. — Это те самые, которым медведь на ухо наступил, а они нашу маму терроризировали, требуя занятий с ними?

— Девочки просто искали себя.

— Нет, отец! Извини! Не хотел бы я, чтобы у моих детей был их ужасный широкий и огромный нос, — кривлюсь, словно это имеет для меня значение.

В действительности я просто придираюсь, оттягивая неизбежное. Однажды отцу надоест всё, и он поставит нас с братьями перед условием: либо мы обеспечиваем фамилию наследниками, либо он лишит нас наследства.

— Тогда сам ищи! — восклицает, сжав губы в полоску, как и я недавно. Старик тоже на грани. Это у нас семейная привычка. — У тебя целая академия талантливых людей! Уж не поверю, что среди них не будет подходящей. Ищи!

— Я не сплю со студентками. Сам же запретил, — напоминаю ему одно из условий, которые он своей рукой прописал, подпуская нас с братьями к управлению академией искусств.

— Ищи выпускницу! — взмахивает руками с выражением лица, будто бы я сам должен был об этом догадаться. — Закрутишь роман, и примерно к выпуску она родит тебе ребёнка.

А выпускница — это не студентка, по его мнению? Ну уж нет! Спать со студентками, с замужними, с одинокими мамочками и с ненормальными — для меня табу.

— Как у тебя всё просто, — произношу и встаю, направившись к окну. Не хочу больше продолжать эту тему.

Я никогда не женюсь, а тем более не заведу детей. Мне и прошлой попытки хватило сполна. На всю жизнь желание обзаводиться семьёй пропало. А теперь уж и подавно не получится ничего.

Кидаю взгляд на спешащих в здание студентов и студенточек в коротких юбчонках. К моменту сдачи экзаменов, тестов и зачётов эти юбки станут ещё короче, но это мало им поможет. Преподавателей я выбирал по себе и с одинаковым табу. Никаких студенток, разве что выпускницы.

Кое-кого среди учащихся академии даже узнаю. Мои ученики. Будущие таланты страны. Но до этого им ещё пахать и пахать.

Взгляд цепляется за двух девушек, как и прочие, идущих к зданию академии. Такие же, как все, но кое-что в них отличает их от других. Блондинка в чёрном строгом костюме и брюнетка с черными как смоль волосами, в почти таком же, как у подруги, только белом костюме. Как Инь и Янь. Завораживает и притягивает взгляды.

Красиво. Они словно не идут, а плывут, а взгляды всех направлены на них. Эти красавицы точно знают, как себя подать. С такими бы я закрутил что-то, но в то же время этим двум палец в рот не клади. Откусят и не подавятся даже.

Но вся красота и волшебство пропадают ровно в тот момент, когда блондинка вырывается вперёд, словно ругается с подругой и, не устояв на каблуках, падает на колени.

Короткий смешок сам по себе срывается с моих губ, но я тут же одёргиваю себя, чтобы не создавать у родителя лишних подозрений, что не слушаю его.

— Ты меня понял, Вадим?! — доносится за моей спиной голос отца, который и до этого что-то говорил, но я отвлёкся случайно. Нет, намеренно. Устал я от его разговоров про наследников.

Взгляд блондинки поднимается вверх, на мужчину, перед которым она упала. И я бы точно не хотел сейчас оказаться на месте этого бедолаги. Фурия невероятна зла и совсем скоро испепелит его.

Приглядевшись к парню, узнаю в нём своего младшего брата, занимающего уже два года должность декана в нашей академии.

Ну и поделом ему! Если бы не устроил гулянку пару дней назад в клубе и не сорвал бы голос, сидел бы сейчас в моём кабинете, а не на улице стоял. Сам виноват. Расплата пришла, откуда не ждали.

Глава 2. Милена

— Волнительно всё это, — произношу, обращаясь к подруге, спокойно шагающей на огромных каблуках рядом со мной.

Окидываю её задумчивым взглядом, завидуя её уверенности в себе и беззаботности, с которыми она идёт к главному корпусу академии.

Хотя, возможно, она просто уже свыклась со своей ролью студентки за столько лет обучения. Как-никак последний курс. Не то что я, которая через столько лет только поступить решила и в свои двадцать с хвостиком первокурсницей стала.

Смешно даже. И куда лезу?

Но учиться в этой частной академии искусств было моей мечтой примерно с седьмого класса. И отец об этом знал, поэтому и настоял, чтобы я вылезла из своей скорлупы и занялась собой.

— Они будут все такими юными и я, мать-одиночка двадцати четырех лет от роду, — продолжаю возмущаться и страхи свои описывать, — старушка в их коллективе. Один лишь смех! И позор!

— Расслабься ты, Лен, — Сара закатывает глаза и, почуяв то, что я хочу сбежать, хватает за локоть.

Покрепче его зажимает и, ускорив шаг, ведёт меня к входу в академию, которая официально носит название «Академия искусств имени В. А. Громова».

— Не могу, — хнычу, оглядываясь по сторонам и следя за студентами.

Все молодые, красивые, активные, целеустремлённые и я совсем на них непохожа. За последние пять лет мои ценности значительно изменились. Жизнь круто повернулась совсем не в том направлении, которому я следовала раньше.

Ещё недавно я была такой же. Энергичной, сумасшедшей, горячей, жаждущей приключений. Творила то, за что отцу потом приходилось меня вытаскивать из обезьянника. Без конца слушала нотации родителей. Но в один момент всё изменилось, и моя жизнь оказалась разломана на две части. На «до» и «после».

И это «после» полная противоположность «до». Меня сломали, убили, разбили на мелкие частички, уничтожили, растерзали и раскромсали на лоскутки близкие люди.

Ненавижу эти чёртовы воспоминания. Ненавижу!

Теперь я другая. Теперь я новая. Взрослая. Сильная. И… Ай, ладно! Нормальная я. Просто драматизирую.

— Я тебе всегда говорила, что ты выглядишь моложе своих лет, — хмыкает подруга, погладив по предплечью подбадривая. — За свою сойдёшь. Да и вообще, расслабься! Наплюй ты на их мнение, красотка! Один твои писк — и твой отец всю эту академию со всеми его преподами выкупит. Так что подбородок выше, грудь вперёд, спинка прямая, попку чуточку назад, и ты у меня сногсшибательная БОГИНЯ!

— Тсс! — дёргаю её за руку, зашипев на неё. — Молчи! Я не хочу, чтобы кто-то узнал о том, чья я дочь.

— Твоя фамилия у всех на слуху, Милена! Ты думаешь, никто не узнает? — с сомнением уточняет Сара Картотьян, мой верный товарищ класса с седьмого. С того самого дня, когда она перевелась ко мне в школу и села со мной за одну парту.

— Я буду говорить, что однофамильцы. Не хочу, чтобы они узнали и относились ко мне, как, — закусываю губу, расписывая план, который в своей голове построила. — Как, собственно, везде. Заискивают, надеясь на то, что папа в них бабло зальёт. Хочу сама добиться успехов.

— Ладно-ладно, — закатывает глаза, но меня понимает. У самой отец врач, и через Сару всегда пытаются к нему без очереди записаться. — И кстати, о возрасте, подруга! — загорается брюнетка, взглянув на компанию взрослых мужчин. — Наш с тобой возраст позволяет преподов кадрить и получать от них ответки. К мелким они не лезут. Точнее, лезут, но редко. В общем, — прикусывает язык. — О чём я? Ах, точно! В общем, тебе повезло больше всех, кто здесь учится. Ты взрослая, и у первокурсников пары ведут самый горячие и молодые преподы. Так что хватай любого, который понравится.

— Сара! — восклицаю, окинув её осуждающим и недовольным взглядом. — Ты же знаешь, что я не могу себе позволить сейчас отношения. У меня…

— Да-да, у тебя, — цокает языком, как делает каждый раз, стоит нам заговорить про отношения. — Ты подалась в монашки после рождения дочери. Я помню. Никаких отношений. Никаких развлечений. Никакого веселья. Никаких эмоций. Только ребёнок и дом.

— Мужчины мне неинтересны, — обиженно произношу, ускорив шаг от злости на неё. У меня это всегда инстинктивно выходит. Даже не замечаю. — Они все эгоистичные, самовлюблённые и думают только о том, как бы тебя в кровать затащить.

— А потом твою… — начинает Сара со смехом, но вмиг затыкается.

— Заткнись! — бросаю колкий взгляд в подругу, резко развернувшись к ней. Не устояв на ногах от столь резкого поворота, сиюминутно падаю в не очень приличную позу на колени.

Острая боль тут же пронзает ладони и коленные чашечки. Благо, ткань брюк смягчает удар, и, возможно, мне удастся выбраться из этой ситуации без кровавых потерь. Уж этого мне точно не нужно. Папа впервые отпустил меня из дому без своих людей, и если он узнает о том, что я поранилась, то наша сделка с ним будет расторгнута.

Но в одном я уверена точно. На чёрной ткани следы грязи будут малозаметны. И мне удастся прошмыгнуть в дом и сразу не спалиться.

Можно, конечно, вернуться в машину и переодеться, чтобы и на фотографиях выглядеть опрятно, но церемония для первокурсников уже буквально через пять минут. И я не могу её пропустить. Я мечтала о ней со своих четырнадцати.

— Ого, — тянет мужской голос над моей головой. — Бывало, конечно, что у меня просили зачёт таким образом принять. Но обычно это происходит не в первый учебный день, — прыскает он от смеха, и я поднимаю на него полный ярости и желания убить взгляд.

— Что ты сказал?!

— Что ты сказал?! — грозным низким голосом переспрашиваю мужчину. И плевать мне в этот момент на его статус, возраст, положение и тому подобное. Как говорит мой папа: мужчина в неловкой ситуации должен помочь женщине, а не насмехаться над ней. Так поступают лишь невоспитанные невежи, которым не привили с детства любовь и уважение к слабому полу.

— Говорю, вам помочь? — исправляется мужчина и протягивает мне руку, подмигнув и подарив улыбку. Двое мужчин и женщина, стоящие с ним всего пару секунд назад, прощаются с ним и уходят, оставляя меня, его и Сару наедине.

Глава 3. Милена

— Раздевайся, говорю, — повторяет, указав на комнату. — Там вон ткань на кровати лежит. Ею прикройся и мне брюки отдай.

— З-зачем? — уточняю, а то мало ли. А вдруг он фетишист какой-то.

— Подрежу их сейчас и край обработаю заодно. Будут у тебя шорты. Так сейчас вроде тоже модно. Давай, Миленочка, попкой двигай. У меня тоже времени немного, — хлопает меня по мягкому месту, подгоняя к кровати. — И давай скорее. Я тебя за дверью подожду.

— Ага, — всё же соглашаюсь, хоть и выглядит это подозрительного. Да и вообще вся эта ситуация выглядит донельзя странно, неправдоподобно и подозрительно. Стал бы малознакомый мужчина, а тем более преподаватель, звать тебя в аудиторию, где никого нет. Приказать раздеться, а потом всё это шлифануть тем, что якобы зашьёт.

Сам? Мужчина? Будет шить? Или швейные машинки сами шьют?

Дожидаюсь, пока Егор Данилович закроет дверь, и, подойдя, запираю её ещё и на защёлку. Благо она здесь есть и открывается лишь с моей стороны.

Снимаю пиджак, оставаясь в белом топике. Стягиваю брюки, быстро прикрывшись тканью. К счастью, мне везёт, она непыльная и даже не воняет. Наоборот, пахнет каким-то вкусным ополаскивателем, словно только что стираная.

Вешаю брюки на руку и спешу на выход, помня слова мужчины о том, что у него тоже времени немного. И уже собираюсь выйти, когда понимаю, что там, за дверью, Громов теперь не один.

— Олух, — произносит какой-то мужчина в возрасте. — Мало того что голос сорвал, так ещё и рядом с братом сейчас на сцене не стоишь.

— У меня появились дела, — отвечает Громов в свободной манере. Такой, какой в общении со мной даже намёка не дал. — Потом присоединюсь. Да и что изменится от моего присутствия? Вадим что, публики боится? А я ему уверенности прибавляю? Бать, что такого? Дай хоть разок пофилонить.

— И что у тебя за дела? Здесь? — обращается Громов-старший к своему сыну. — В этом крыле? Это даже не аудитория твоего факультета.

— Кройкой и шитьём занимаюсь, — прыскает младший внук великого художника Громова, в честь которого и была создана эта академия.

— Смотри, не перекроись, — явно недовольно произносит мужчина и повисает недолгая пауза. — Серьёзно что или так, на одну ночь? — шокирует меня неожиданным вопросом.

— Всё серьёзно, бать, — отвечает Егор Данилович. — Блондинка, как маман. Голубые глаза, красивая. Фигурка — огонь. Таз хороший. Родит без проблем. Молодая, значит, не одного наследника тебе подарит. Всё продумано. Статная такая. Породистая.

— Р-родит? — шепчу, заикаясь, понимая, что он обо мне.

Он там что… меня своему отцу описывает? И описывает в качестве кого? Женщины, что будет для Громовых рожать наследников?

Да он там с ума сошёл?! У него совсем крыша поехала?!

— Сейчас ей помогу, и она в моих руках, — тем временем продолжает Громов-младший. — Ты же знаешь, что они принцев все ищут. Вот стану таким для неё и дело в шляпе.

— Смотри мне, Егор! Одна надежда на тебя, — заговаривает Данил Громов, отец семейства. — Твои братья… даже и не думают о наследниках! Всё на тебе! Одна в тебя вера, сынок!

— Помню, отец! Помню! — отвечаем ему сын серьёзным тоном, словно они мир спасать решили, и только Егор Данилович может это сделать. — А ключи от тачки-то вернёшь? И счета все разблокируешь?

— Как только получу справку о беременности — всё сделаю, — бросает он, а после раздаётся дверной хлопок, оповещающий о том, что Громов-старший покинул нас.

Делаю пару шагов назад и достаю телефон. Разблокирую его и пишу Саре короткое: SOS. Пусть спасает. Не хочу я быть той самой с хорошим тазом, которая ищет принца и ради своего станет инкубатором для будущих наследников Громовых.

Уж извольте!

— Милена, вы переоделись? — интересуется Егор Данилович, постучав в дверь.

— Да! Бегу! — кричу ему, получив от подруги сообщение, что она постарается быть как можно скорее, но препод у неё сейчас зверь и не отпустит так скоро после начала пары.

Пользуясь нашей дружбой, пишу ей, что ситуация с кодом «красный», означающая угрозу жизни. Пусть что хочет делает, но мне нужно выбираться. А из этой академии я сама не выберусь. Мы и так пока шли сюда с Егором Даниловичем, я думала, мы кругами вокруг одной и той же колонны ходим.

Мысленно чертыхаюсь и проклинаю себя за то, что вообще пошла с этим Громовым. Но одно хорошо — приставать он не будет открыто. Им же с отцом наследник нужен. А для этого мать, которая будет готова поделиться своим ребёнком. Значит, будет аккуратен со мной и попытается быть вежливым и терпеливым. А я ему дам понять, что между нами ничего быть не может.

Всё продумано. Главное, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, прежде чем Сара придёт сюда и спасёт меня.

Цепляю на лицо улыбку и выхожу из комнатушки с кроватью.

— Вот, — протягиваю ему брюки.

— Отлично! — тянет и, забрав их из моих рук, проходит к ближайшему столу со швейной машинкой. Что-то там измеряет, сверяет с какими-то рисунками, прикидывает. Шаманит и повергает меня в шок.

Нет, ну я знала, что некоторые мужчины умеют шить, но я думала, это обычные мужчины, которым это нужно в жизни, а не такие, как Громов.

— А вы умеете шить? И машинкой пользоваться? — спрашиваю, чтобы заполнить тишину хоть чем-то.

— А ты нет?

— Не-а, — мотаю головой. — У нас если что-то рвётся, то мы выкидываем. А если пуговица отрывается, то её в ателье пришивают. Я даже иголки никогда не видела, — отчего-то делюсь подробностями.

— Расточительство, — бросает, не отвлекаясь от дела. — Нас мать всегда учила всему, что может пригодиться в жизни. А я ещё был тем, кто вечно всё рвёт. Поэтому шитьё было моим каждодневным занятием в качестве наказания. Особо этим не увлекаюсь сейчас, но по мелочи могу, — поднимает на меня улыбчивый взгляд. — Повезло тебе, Милена.

— Ага, — киваю.

Дважды повезло. И брюки спасём. И матерью его детей станем.

— Ну вот, — указывает длину. — По твоему росту будет в самый раз. Я бы на тебе наживил, но немного не подумал сразу это сделать. А бегать тебя туда-сюда не хочу заставлять. Тем более у меня дела. Надо на сцену идти.

Глава 4. Милена

— Так, — впервые заговариваю за время всего пути. — Ты тихо сиди в машине, — раздаю указание заплаканной подруге, которая, в отличие от меня, не затыкалась ни на минуту. — Я сейчас в аптеку и приду.

— Зачем в аптеку? — испуганно задаёт вопрос. — Я и тебя покалечила?

— Успокоительное тебе куплю и воды, — отвечаю ей, отчасти понимая её панику и страхи, но с другой стороны, не понимая её слёз. Сейчас надо думать, как ситуацию спасать, а не сопли распускать. Да и девчонке уже двадцать четыре. Надо быть серьёзнее, в конце концов. — Я не могу на тебя такую смотреть. Успокойся! Он живой! От перелома ещё никто не умирал. Полежит немного в больничке и всё. Ничего такого! Отдых себе устроит.

— Меня посадят, — заявляет уверенно. — За умышленное нанесение телесных повреждений. Папа меня точно тогда убьёт. Дочь медика и людей калечит! Репутацию ему всю портит!

Хотя мне, если честно, кажется, что это Сара о репутации беспокоится, а её отцу на неё совершенно наплевать. Он жизни спасать должен, а не думать о том, что о нём другие говорят.

Мой папа лично такого мнения и дядя Дима на него похож.

— За что? — с вызовом спрашиваю свою бедовую подругу. — У него нет доказательств того, что это сделали мы, — вообще-то есть и куча, но папа с этим в случае чего разберётся. — И вообще, мы ему первую медицинскую помощь оказали? Оказали. Скорую вызвали? Вызвали! Охрану ему на помощь послали? Послали! Какие ещё проблемы?

— Он отчислит нас! И меня ещё и посадит! Он может! Ты знаешь, какие связи у его семьи?

— Всё будет хорошо, Сара! Я не дам тебя в обиду! Папа, если что, решит эту проблему, — в который раз успокаиваю её. — Ты что, первый день с ним знакома? Мой папа, если нужно, всё здесь перевернёт, но тебя ещё и похвалят за то, что Егору Даниловичу ногу сломала!

Это как раз в стиле папы. Он у меня вообще спокойный, добрый, за честность и порядок, но если дело касается тех, кто ему дорог или дорог мне, то забывает о своём хорошем «Я» и включает свою противоположность.

Помню, мне раньше часто от него прилетало за мои проделки. И я была прекрасно знакома с суровым, злым и недовольным папочкой. Но стоило повзрослеть, и я стала его понимать. Просто я ещё той оторвой была и папа даже мягко со мной обходился. Наказывал, отбирая карманные деньги, блокируя карты, запрещал прогулки с друзьями. А я бы на его месте в закрытый пансион отправила бы меня, где нельзя было бы ничего, кроме как учиться.

— Может, сейчас ему позвоним и попросим помочь? — предлагает подруга с надеждой.

— Не хочу его пока вмешивать, — честно признаюсь. — Если ситуация выйдет из-под контроля, то обязательно обращусь, но сейчас я надеюсь, что всё обойдётся.

Вот почему-то мне кажется, что Егор Данилович проблем нам создавать не будет. Может, конечно, поорать и сказать, что мы дуры, но отчислять, а тем более сажать не будет.

Не знаю, почему так решила, но он создаёт образ такого раздолбая, добряка и бабника. А такие в крысу не играют.

— Ты не знаешь Громовых так, как их знаю я, — бросает Сара расстроенно.

— Всё будет хорошо, — обещаю ей и выскакиваю из машины, прежде чем она вновь плакать начнёт.

Перехожу дорогу и иду в сторону продуктового магазина. Там аптека у кассы есть. Но, взглянув ещё раз на подругу, понимаю, что простым успокоительным здесь не обойдёшься. Надо что-то крепче и быстрее.

Вздыхаю и вхожу в магазин. Иду вдоль рядов в поисках нужного отдела, отмечая, что давно сама не ходила за покупками. Обычно мы с Зинаидой, так звали мою няню, а в последующем помощницу по дому, вместе продукты через доставку заказывали. А всю молочную продукцию, мясную и овощную нам один фермер из пригорода сам лично домой привозит.

— Да, папуль, — отвечаю на вызов, найдя интересующее. — Что-то случилось?

— Нет, у нас всё хорошо, — тянет родитель, а на фоне звучат мультики про принцесс. — Я Алёне фруктиков нарезал, и мы играем в салон красоты. А ты как? Как первый день в академии? Церемония уже закончилась ведь? Я вовремя позвонил?

— Закончилась, — произношу, выбирая, что именно взять для успокоения Сары. — День прошёл… я бы сказала… незабываемо. Долго помнить это буду.

— Ну, я рад! Уже едешь домой?

— Да, насчёт этого, — поджимаю губы, не зная, как отпроситься у него. Нет, он будет не против, если я расслаблюсь немного, но ведь у него планы есть. — Пап, а ты можешь ещё немного с Алёной посидеть? Мы с Сарой решили отметить первый день. И… А при Алёнке мне как-то неловко.

— Могу, но… — соглашается, но в его голосе звучит явная неловкость. — Как же не вовремя Зинаида от нас ушла.

— У неё уже возраст не тот, чтобы за Алёной следить. Почитай она меня вырастила и с Алёной мне помогла, — отмечаю, и отец со вздохом соглашается. — Папуль, ты не переживай! Я к шести вернусь. Я помню, что ты приглашён на мероприятие.

— Тогда хорошо! Отдыхай! И всё, пока, Милена! У меня запись на ноготки в салоне, — прощается сразу же после слов моей малышки, что сейчас она будет делать ему маникюр.

Моя девочка! Звёздочка! Модница! Принцесска!

— Спасибо, — кидаю и отключаюсь.

Пробиваю покупки и с бумажным пакетом выхожу из магазина, надеясь на то, что у Сары хоть немного спала истерика. И до её дома мы доедем спокойно.

Аккуратно, на по-прежнему высоких каблуках, спускаясь по ступенькам. Кидаю взгляд в сторону бордюра, около которого припарковала машину, чтобы проверить ситуацию, и понимаю, что машины там нет.

Страх за подругу и детку, которую мне папа только неделю назад подарил в честь учебного года, накрывает с неистовой силой.

Оказавшись внизу, начинаю глазами бегать вокруг в поисках хоть кого-то.

Ладно, тачка! Но Сара должна была где-то остаться! Или мою детку угнали, а подругу взяли в заложники? И, судя по везучести Сары, такое произойти могло.

Несколько минут, за которые, мне кажется, вся моя жизнь пролетает у меня перед глазами, продолжаю поиски. И к своему счастью, узнаю передний бампер своей детки, торчащий из-за поворота.

Глава 5. Вадим

— Где вы, чёрт возьми, были?! Прохлаждались, пока моего брата калечили?! — рычу в трубку, сжимая её до такой степени, что в какой-то момент она издаёт жалобный скрип. — Сотрясение мозга! Перелом малоберцовой кости! И всё в стенах академии! На кой чёрт я вам деньги плачу, если вы уследить ни за кем не можете? За что вы зарплату получаете?!

— Вадим Данилович, — сглатывает охранник на том конце провода. — Так вышло! Мы же не знали! Мы думали — пары, церемония!

— Запись почему не велась? Должна была быть запись! — ударяю по шкафу от злости.

— Так они уже неделю не работают, — мнётся мужчина. — Вы же знаете! А мастер только сейчас прибыл. Чинит.

— Бездари, — кидаю им и отключаюсь, чтобы не разозлиться ещё больше и не поувольнять всех.

Оборачиваюсь к лежащему на больничной койке младшему брату, который, в отличие от меня, спокоен и расслаблен. Ну конечно, это не его мама несколько часов по телефону отчитывала за то, что я за её сыночком не усмотрел.

Оглядываю Егора с головы до сломанной ноги и сжимаю губы от желания придушить гадин, что сделали это с ним. То, что это сделали две девушки, мы с врачом у бригады скорой узнали. Егор бред нёс и болтал от препаратов без остановки.

— Обезболивающее попросить? — спрашиваю, присев на стул.

— Я что, не мужик? — хмыкает от собственных слов. — Потерплю, — но поймав мой вопросительный и настойчивый взгляд, сдаётся. — Но вообще, мне уже вкололи. Медсестричка обещала зайти часа через два ещё раз.

— Найду этих гадин и лично им шеи сверну! — рычу на его ногу. — И ноги переломаю им! Сразу две!

— Да брось их, — кидает хохотнув. — А по мне весело! Необычное приключение! Мне ещё бабы никогда ноги не ломали. И не били. Они просто любительницы кое-чего пожёстче. У всех свои вкусы, — хмыкает и начинает смеяться.

— Нет! Я их найду.

— Ну, найдёшь, и что? Покалечить ты их не покалечишь. Кодекс чести не позволит, — издевается надо мной. Что он, что средний, Влад, мою сдержанность обзывают «кодексом чести». Идиоты!

— Жизнь им испорчу! — бросаю Егору. — Основательно!

— Пффф! Конечно! — прыскает, не веря в мои угрозы. — Тем, что вход в академию запретишь и посадишь? Ну не знаю. Хрень по мне, Вадим. Оставь их! Молодые дуры, блин! Сами, небось, сейчас трясутся от страха, что убили меня. Весь интернет шерстят, проверяя информацию.

— Они должны ответить за то, что сделали!

— Дурость! — произносит по слогам. — Себя молодым вспомни! И как от родителей сбежал через окно, вспомни. Как палец себе раскромсал, — напоминает про мои восемнадцать. — А потом ещё и обновил шрам, когда от девушки из клуба уходил. Вспоминай! Чего тогда не взял на себя ответственность за девчонку? Переспал ведь, а она невинной была! Чего не женился на ней? А?

Взгляд сам по себе опускается на шрам. Ужасный, чертяка, но убирать его с руки не хочу. Пусть и дальше мне напоминает, что не всегда мой «кодекс чести» работает. Что и девушку могу без причины бросить. И сбежать, лишив девушку невинности.

Я просто хотел попрощаться с ней. Погладить по щеке, а в итоге зацепился за грёбаную серёжку.

— Заткнись! — шиплю на младшего бестолкового братца. — Девчонка сама на меня запрыгнула тогда. Я не просил её дарить мне свою первую ночь. И не должен нести ответственность.

— Да какая разница?! — восклицает Егор в ответ. — Я и следаку сказал, что заявление писать не буду! И вообще, я их прощаю! Никаких претензий не имею!

— Я всё равно их найду, — не унимаюсь. — Имена скажи! Обещаю, что не трону их. Просто поговорю и отчислю.

— Не сможешь, — раздражённо вздыхает, но, наконец, идёт на уступки. — Они не учатся у нас. Пришли с подругой. Имена… То ли Аня и Таня. То ли Маша и Даша… Не помню я! Созвучное что-то. И русское. Да и, блин, я сам виноват! Ты же знаешь, как я давно хотел близняшек попробовать! А здесь две высокие фигуристые блондинки! Грех было не позариться!

О господи! У этого только девки, вечеринки и тачки в голове! И когда уже повзрослеет?

— Идиот! — «хвалю» его и, развернувшись, собираюсь выйти из палаты и поговорить с врачом Егора. С Дмитрием Александровичем. Хороший мужчина. Не первый год у него наблюдаемся все. Он вообще хирург, но у нашей семьи ещё и семейным врачом подрабатывает. И дочь его у нас учится в академии. Мы ей дополнительное бюджетное место в своё время предоставили.

— Если найдёшь их, то номерок для меня возьми, — просит меня младший брат, кинув в спину свой запрос. — Я бы продолжил наше общение и принял их извинения. В горизонтальном положении, — кидает мне в спину.

— Лечись, Егор! — кидаю ему, обернувшись. — Мама обещала к вечеру приехать и привезти тебе всё необходимое. Сейчас всё по списку собирает и твой любимый морковный пирог печёт.

— А отец?

— Расстроен, — пожимаю плечами, не понимая поведения отца. Он ведь недалеко от академии был, когда всё случилось, но не вернулся, чтобы сына младшего поддержать. — Что-то там про планы на тебя говорил. Но я не понял ничего! В общем, как остынет, так и приедет. А к тебе уже завтра в обед загляну, — отвечаю на его вопрос. — Надо придумать, что делать с твоим графиком. Лекции ведь назначены. Студенты ждут.

— Ну ты Влада попроси, — хмыкает, словно я проблему из ничего делаю. — Пусть вспомнит былое.

Если бы всё было так просто? Уговорить его — то же самое, что заставить мартышку молиться. Сделать можно, но смысла не будет.

***

На следующий день утром звоню Владу и прошу приехать. Долго думал, как выкрутится и не отменять, потому что знаю, что брат не согласится, но другого выхода нет.

Хотя бы на время, но мне нужно, чтобы Влад вернулся к своим бывшим обязанностям. Когда-то он уже занимал должность декана, но после давления отца ушёл в офлайн. Помогает теперь академии издалека пиаром, продвижением, рекламой и другими различными вещами, но напрямую лезть в управление не хочет. Брата всегда душил контроль, особенно отцовский. После его ухода из академии, Егор как раз и стал деканом.

Глава 6. Милена/Вадим

Милена

— Здравствуй, — вхожу в палату Егора Громова, тут же приветствуя его и оповещая о своём приходе.

По дороге сюда я примерно представляла, какой будет его реакция на мой приход. Крики. Мольбы о том, чтобы я ушла. В общем, как в самых дешёвых комедиях. Но реальность меня слегка удивляет.

— Здравствуй, — тянет он в ответ, отложив планшет в сторону и улыбнувшись. — Какая неожиданная гостья в моей палате сегодня! Рад видеть тебя, разбойница.

— Я по делу, — кидаю и сажусь на стул рядом с его кроватью. Делаю это без его разрешения, потому что без того, зачем я сюда пришла, я не уйду. Пусть даже не надеется.

— Извиниться, что оставили меня одного умирать?

— Умирать ты точно не собирался, — одариваю его улыбкой. — Я слышала твой разговор с отцом насчёт наследника, — бесстыдно признаюсь и закидываю ногу на ногу, что не укрывается от внимания Громова. И этот ловелас, даже с перебинтованной головой, решает заглянуть и узнать, что у меня под юбкой.

— М-м-м, так вот почему меня огрели! — привлекаю его взгляд вновь к моему лицу. — Сара спасала твою матку от моего чада? Ты, небось, решила, что блондинка в том разговоре ты? Ты слишком высокого мнения о себе, Милена. Заводить бейбика от девчонки, которую я не знаю? Я, по-твоему, настолько безответственный?

— Ну… — складываю губы бантиком, задумчиво. — Хм-м… Да, я так и решила.

— Нет уж, извини! У меня другая блондинка на примете. И куда более безопасный вариант. Без сумасшедших подруг.

— Ну прости, — хмыкаю, улыбнувшись. — В общем, у меня к тебе деловое предложение, — заявляю и открываю сумочку, доставая из неё увесистую пачку евровых купюр.

— Хочешь откупиться?

— Хочу за эти деньги купить у тебя расписку о том, что не будешь заявлять на меня и мою подругу, — иначе формулирую свой вклад в наше с Сарой будущее. Его определение мне вовсе не нравится.

— И ты думаешь…

— Я слышала весь разговор. Отец заблокировал твои счета и забрал у тебя машину. Здесь несколько тысяч евро, — указываю на пачку. — После выздоровления я ещё заплачу тебе такую же сумму.

— За что?

— На реабилитацию, — посылаю ему улыбку. — Я хочу продолжить своё обучение в академии, и Сара тоже. За эти деньги ты просто забудешь о том, что случилось. И никогда не будешь связывать нас со своими травмами.

— Просто расписку написать? — задаёт вопрос, хитро блеснув глазами.

Что-то мне его взгляд не нравится. Обмануть меня решил или что-то иное придумал? Чувствую подвох, но уловить его не могу.

— Да, — киваю, вопреки собственным мыслям. — За дверью нотариус, и он заверит расписку.

— Ты так подготовилась?

— Вынужденные меры, — пожимаю плечами, так и мечтая ему сказать: шах и мат!

— И откуда у тебя такие деньги, Милена? — неожиданно спрашивает, сбивая с толку своим вопросом. — Я знаю, что у нас в академии небедные люди учатся, не считая тех, кто на бюджете. Но… это огромная сумма, — указывает на деньги, которые я ему принесла. — Богатые родители? Или любовник? Мужа у тебя нет, — по его лицу расползается довольная улыбка. — Да-да, я влез в базу и прочитал твою анкету. Так что? Родители или любовник?

— Ни одни, ни вторые, — бросаю, понимая, что могу так спалиться. Моя фамилия на слуху из-за папы. И это чудо, что Егор не додумался связать нас. — На квартиру копила. Но придётся временно отказаться.

— Долго копила.

— С самого рождения.

— Зови своего нотариуса, — произносит и я, встав, открываю дверь другу отца, которому рассказала о случившемся втайне от папы, и тот согласился помочь. Даже подсказал, что делать.

В палате дядя Кирилл помогает Егору Даниловичу написать и изложить всё чётко и без подводных камней в нашу с Сарой сторону. Подсказывает, что именно сказать и как правильно сформулировать.

После они оставляют свои подписи, и дядя Кирилл, взяв один из экземпляров, уходит, оставляя меня наедине с больным человеком, к травмам которого я теперь официально не имею никакого отношения.

— Деньги, — протягиваю Егору, напоминая о своей части сделки.

— Мне неинтересны деньги в таком положении, — указывает на свою ногу в гипсе.

— И что ты хочешь?

— Мне нужна компания и сиделка, — произносит, хитро и довольно ухмыляясь. — Будете с Сарой приходить по очереди и приглядывать за мной. Веселить меня. Рассказывать о себе. Скучно здесь, — обводит рукой палату. — А этот планшет мне дали для того, чтобы я туда все свои дела внёс. Вадим их на Влада переложил. Вечером уже заберут. Телефон нельзя, ноутбук нельзя, планшет нельзя. Буду, значит, как в древности, развлекать себя женщинами.

— Ты серьёзно? — переспрашиваю, сомневаясь в его адекватности. Может быть, Сара всё же приложила его больше, чем я думаю? И там крыша… потекла?

— Да!

— Просто приходить к тебе? — уточняю, вздёрнув бровь.

— Да, но после пар, — уверенно отвечает. — Не хочу, чтобы вы пропускали учёбу. Вы вообще эти два дня были на парах?

— Нет, — мотаю головой. — Сара боялась. И мы решили…

— Дуры! — перебивает меня. — Отрабатывать придётся! А преподы у нас жёсткие, если их любые лекции пропустить. Ух вы! Ну ладно! Всего один раз вас выручу и навру им. Скажу, что вы по моим поручениям ездили. Но чтобы больше мне не пропускали. Ясно?! — рявкает, и я даже пугаюсь такого Егора Даниловича.

— Но как мы…

— Да не сдал я вас, — вздыхает раздражённо и недовольно. — Я что, дурак, чтобы упускать возможность над вами поиздеваться?

— Поиздеваться?

— Я пока здесь лежал, придумал план, как буду вам мстить. Заставлю работать на себя. Будете мне кофе носить. Рабами моими станете. И в больнице, и в академии. Думал, как бы это всё провернуть, а здесь ты со своим сказочным предложением.

— Мы тебя покалечили, а ты думаешь лишь о том, что тебе здесь скучно? — недоумеваю от его поведения.

Ну точно, Сара не пожалела, когда била.

— Есть немного, — лениво растягивает. — Я вот помню, как меня по голове треснули, а вот ногу… Вы реально мне швейную машинку на ногу кинули?

Глава 7. Милена

— Мам, мам, — тянет меня Алёна за руку, прыгая рядом со мной. — А ты все дела решила? — интересуется, полная бодрости. Сама же она Дмитрий Александровича, отца Сары, замучала так, что у него даже голова разболелась.

Так что малышка у меня спокойная, но болтушка и тарахтелка ещё та.

— Почти, — бросаю ей, продолжая вести её по коридору. — Одно мы с тобой сейчас вместе сделаем.

— Да? Вместе? — довольно расспрашивает. — А что будет делать?

— Навестим одного дядю, — останавливаюсь около палаты мужчины, которого Сара сбила. — Веди себя прилично! Он болеет и ему нужна тишина.

— Хорошо, — сдаётся. — А ему можно мои рисунки показать? Я одному дяде уже показала и он сказал, что я молодец! Рассматривал мои рисунки и хвалил.

— Можно, — киваю и пропускаю дочь в палату первой, после захожу сама и закрываю дверь. — Добрый день, — приветствую жертву аварии.

— Добрый день, — повторяет за мной Алёна и срывается. — А хотите мои рисунки посмотреть? — подбегает с альбомом и раскрывает его на кровати мужчины.

У Алёнки никогда терпения не хватает, чтобы дождаться нужного момента. Если она что-то наметила, то получит это прямо сейчас, иначе никак и никогда. Дурацкая черта характера. Думаю она в отца такая же. Тот тоже тогда наметил и даже заплатить был готов на ночь со мной.

— Показывай, — мнётся мужчина, которого постригли, побрили, помыли и сделали из него человека. Сейчас онничем не отличается от обычного старичка, который лежит в больнице.

— Извините, — прошу у него прощение за дочь. — Она просто любит показывать и хвастаться рисунками. И получать комплименты.

— Это ёжик, — показывает Алёна ему свою свежую лесную картинку. — А это медведь. Мне его помогал дедушка Дима рисовать. Поэтому он немного кривой, — издаёт короткий смешок.

— Нормальный по мне, — усмехается мужчина. — Хочешь я вот здесь тебе на дереве дятла нарисую.

— А вы умеете?

— Умею. Только его и умею, — кидает со смешком.

— Рисуйте здесь, — переворачивает лист и даёт нарисовать птичку на чистом. — Я потом перерисую.

— Хорошо, — кивает он и в течение минуты рисует птичку. После Алена хватает альбом и уходит в сторону, чтобы перерисовать.

Я же беру стул и сажусь рядом с мужчиной.

— Вы меня помните? — спрашиваю его.

— Да. Ты та девочка, которая меня в больницу привезла и в эти хоромы заселила, — обводит палату рукой.

— У вас с бедром что-то.

— Да, давно у меня с бедром проблемы.

— Ну да, — кидаю. — У вас там что-то протез. И из-за столкновения с машиной он сместился, — привираю, чтобы он не подумал ничего лишнего. — И мой долг был вам помочь.

— Добрая ты, девочка, — вздыхает и неуверенно касается моей руки, поэтому я своей накрываю его, показывая, что мне приятны его прикосновения и слова.

— Я Милена, — представляюсь. — Можно просто Лена или Мила.

— Меня зови Тихоном, — хмыкает, кинув взгляд на Алёнку. — А девчушка?

— Алёна. Дочь моя.

— Милая такая. Забавная.

— Спасибо, — улыбаюсь и тоже кидаю взгляд на дочь. — Тихон, в общем, я пришла, чтобы сказать, что всё ваше лечение я оплатила. Будете здесь лежать сколько врач скажет. И вот: вам ничего не надо больше? Там… футболка ещё? Нижнее бельё?

— Да всё есть, — мнётся смущённо. — Мне в больнице даже щётку для зубов новую выдали и полотенце. И халат. И даже тапочки! Всё есть!

— А может что-то из сладкого? Я завтра к знакомому сюда приду и к вам могу зайти.

— Да не надо. Здесь хорошо кормят. И десерт вечером дают, — довольно произносит, облизнувшись.

Хмм… десерт. Да, надо будет ему что-то такое купить. Сладенького всегда хочется. Да и дедушке вес нужно набрать. Дмитрий Александрович говорит, что у него масса тела недостаточная. На грани.

— Девочка, я даже не знаю, как потом тебя благодарить, — произносит, смущённо опустив голову.

— За что? За то, что сбили? Ну, знаете… за такое не благодарят, — свожу всё к шутке.

— Да у меня после этого жизнь изменилась! Лежу здесь! В тепле! Кормят! Лечат!

— А вы… правда бездомный? — не удерживаюсь от вопроса.

— Не всегда им был, — грустнеет. — У меня и семья была. И работа хорошая. Я инженером работал, а жена моя заведующая складом. Хорошо жили. Мирно. Дочь потом устроилась к нам на завод. К матери в помощницы.

— Но потом она вас бросила? И всё покатилось? — уточняю, применяя стандартный сценарий таких истории.

— Нет, — мотает головой. — Пожар на складе начался. Я на выезде был, а они там. Не смогли выбраться. Я и запил после этого. Потом уволили за пьянку. А затем мошенники квартиру мою забрали. Вот так и оказался таким… никому не нужным. Одиноким.

— Мне так жаль, — искренне произношу и краем рукава слезу промакиваю.

— Мне тоже! — вздыхает. — Что с ними не был там. Сейчас бы с ними на небесах. А так…

— Нельзя так говорить! — восклицаю, округлив глаза от ужаса, но он лишь поджимает губы, и взгляд отводит.

— Зря ты деньги тратишь, девочка, — заговаривает, покачав головой. — Я ведь как выйду, опять бездомным стану. Поживу пару месяцев, а потом как всё закончу. Зачем деньги ещё на меня тратить?

— Нет! — решительно произношу. — А вы сейчас пьёте?

— Нет, — мотает головой. — Бросил давно. Стыдно перед женой стало, что даже квартиру не уберёг и сразу отказался.

— Это хорошо! — кидаю, сразу же сообразив, что делать. — У моего папы за городом есть фабрика. Там охранники постоянно нужны. Это якобы от города далеко и не все хотят ездить. Я с папой поговорю и он вас туда устроит. Там есть комнатка отдыха и можете там поселиться. Другие против не будут. Всё равно таких комнаток три. Туалет и душ есть. Насчёт еды… хмм… Обеды дают в столовой, — думаю, как решить и эту проблему. — Хмм… Я договорюсь и вам будут двойную порцию давать. Чтобы вторая порция на ужин оставалась. А завтрак? Там на столике у охраны всегда чай и кофе есть. И охранники часто приносят печенья и сладости. Да и там магазин недалеко есть. Тех денег, что будете получать вам будет хватать. Потом… еда есть, кровать есть, работа есть. Всё есть!

Глаза 8. Вадим

— Вера, это надо отнести в архив, — выхожу из кабинета, направившись к своей верной и ответственной помощнице. — И сделать копии. Желательно несколько экземпляров. Далее их оцифровать нужно, — кидаю на стол секретаря стопку бумаг, которые три последних дня изучал.

— Это что? — женщина отвлекается от компьютера и поднимает на меня внимательный взгляд. Поправляет очки и несколько раз выжидающе хлопает ресницами.

— Документы о собственности, — отвечаю, скривившись при этих словах.

Документы о собственности моей семьи. И в том числе справки о том, что земля, на которой стоит академия, официально принадлежит Громовым. Дедушке в своё время её подарил один местный богач, который был фанатом его творчества. Ну и его другом по ликёру.

— Поняла! Оцифровать и в архив! — встаёт Вера и берёт стопку с документами в руки. И уже направляется к двери, как неожиданно вспоминает что-то и оборачивается ко мне. — Единственное, Вадим Данилович. Сейчас должны из бухгалтерии звонить. Назвать номер заявки моего обращения. Не могли бы вы для меня ответить на звонок? И записать?

— Конечно, — киваю и сажусь на её место.

— Вот сюда напишите, — подходит и даёт мне стикер. — Спасибо, Вадим Данилович. С этими планами на строительство больницы на территории нашей академии ничего не успеваю! Ничего! Совершенно ничего!

— Я всё понимаю, Вера! Иди!

Поблагодарив меня кивком, женщина покидает приёмную, направившись в архив. Я же достаю телефон, набираю Егора и интересуюсь, как его дела в клинике, как нога, голова и тому подобное. Убеждаюсь, что он уже готовится к выписке, и отключаюсь.

Уже завтра брат окажется дома, и вся езда в больницу закончится. Мама уже подобрала Егору сиделку. Да и сама обещала за ним приглядывать. А Дмитрий Александрович сказал, что будет заглядывать к нам через день.

— Алло, — отвечаю на звонок на телефон секретаря. — Приёмная ректора академии искусств.

— Алло, — приветствует меня детский голос на том конце трубки. — Меня зовут Алёна! Мне сказали позвонить, чтобы я была самой-самой крутой!

Невольная улыбка возникает на моих губах, когда я понимаю, кто позвонил и зачем. Детский, до улыбки смешной голосочек не может не радовать.

— Я сказал, чтобы позвонила твоя мама, — говорю малышке, чувствуя непонятное тепло в груди от пары секунд общения с этой милашкой.

— Мама занята, — выпаливает резко. — Но дала мне свой телефон, чтобы я договорилась сама. Как большая.

— Хм-м… Тогда хорошо, Алёна, — тяну. Дела с детьми я уже имел. У нас в академии то и дело все документы дети носят и являются посредниками между преподавателями и родителями. — Я предлагаю тебе учиться в моей школе. Будешь общаться с такими же одарёнными детками, как и ты. Занятия три раза в неделю. Вторник. Четверг. И суббота. Участие в конкурсах. Различные призы. А по окончании у тебя будет возможность в будущем без вступительных экзаменов поступить в мою академию.

— Меня дедушка может водить, — отзывается малышка, уловив самое важное для себя. — Он меня на танцы водит тоже. И на математику. И на английский.

— Отлично! — потираю руки оттого, что она, наконец, позвонила. Я уже решил, что её родителям наплевать на её великий талант, и те запретили ей. — Нужно, чтобы твои родители подписали кое-какие бумаги. И твои документы нужны.

— Ксерокс? — произносит, удивляя меня тем, что вообще знает, что это такое.

— Ксерокс, — подтверждаю. — Я пришлю сообщением список документов. Объяснишь маме?

— Да.

— И надо документы сегодня-завтра подвезти, — предупреждаю её. — Набор в группу заканчивается на этой неделе.

— Сегодня? — испуганно вздыхает. — Мама сегодня не может. И завтра… Как быть? Дядя, как быть? Что мне делать?

— Хм-м… Может, тогда я подъеду? — предлагаю, испытав непонятное беспокойство за девочку. Она так искренне и мило переживает.

— А дедушка Тихон может подписать? — неожиданно интересуется. — Он мой дедушка, и мы с ним каждый день вместе. Я его учу рисовать. И мы с ним конфетки кушаем. И он говорит, что у меня платьица лучше всех, у кого он видел! И он говорит, что я, как и моя мама, красавица! — болтает девочка, умиляя и забавляя своими словами.

С одной стороны, ребёнок ребёнком, но с другой — такая серьёзная и ответственная, что даже не верится, что это вообще один человек.

— Может и дедушка, — успокаиваю её.

— А вы можете приехать в больницу?

— Где мы с тобой виделись? — уточняю.

— Да, — быстро кидает и замирает, ожидая моего ответа.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Я завтра приеду туда к брату и загляну к тебе. Будешь меня ждать?

— Мы в палате тридцать три, — важно оповещает меня.

— Хорошо, Алёна!

— Спасибо, дядя! Я буду вас очень ждать!

— Алёна, зайка, ты не видела мой телефон? — разносится женский крик у девочки на фоне.

— Всё! Пока! — испуганно бросает и отключается, оставляя меня в недоумении.

***

Оставив Егора с матерью собирать вещи и дожидаться выписки, с папкой в руке иду к палате дедушки милашки Алёны. Всю ночь думал о милой девчушке, которая так ответственно и самостоятельно идёт к цели. Завидую даже её родителям. Мне бы такую дочь, но с моим диагнозом мне уже не светит.

Поднимаюсь на нужный этаж и следую по коридору в направлении поднимающей мне настроение милашки. И дело вовсе не в её таланте и в том, что она будет учиться у меня. А в том, что рядом с ней улыбаться хочется. А такого со мной давно не было.

— Нет-нет-нет! — произносит какая-то блондинка, проходя мимо меня. — Договор был только на время пребывания в больнице! К нему домой ты не поедешь! — недолгая пауза, но я всё равно прислушиваюсь. — Ты же его убьёшь! Вконец покалечишь! Ну, пожалей его! Ну неплохой ведь парень! — пауза. — Делай что хочешь! Но передай ему, что я к нему не поеду! Я за неделю все свои обязанности выполнила перед ним! — и девушка пропадает, войдя в лифт.

Какая весёлая всё же жизнь у людей. Не то что моя…

Глава 9. Милена

— Алёна, до меня дошли кое-какие слухи, — начинает мой отец, когда мы заканчиваем с ужином.

— Какие, дедушка? — невинно хлопает ресницами моя хитрюшка. — О том, что это я тот цветок в саду сорвала? Но я ведь случайно! И садовник помог мне его посадить вновь, чтобы он опять вырос. Так что я невиновна! — ослепляет его своей фирменной улыбкой.

— Я о другом, Алёна, — качает он головой и позволяет домработнице убрать приборы. — Ты решила пойти в художественную школу и не сообщила нам с мамой.

— Дядя сказал, что я буду самой-самой крутой, если буду там учиться.

— Но ты не сказала ни мне, ни маме, — акцентирует внимание на главной проблеме.

— Вы бы мне не разрешили! — хнычет радость моя, надув губки.

— Конечно же, не разрешили, Алёна!

— Поэтому и не сказала! — выпаливает и в этот момент становится жутко похожей на моего отца. Они, вообще, вдвоём — те ещё упрямцы. Чувствуется воспитание дедушки. — А я хочу быть самой крутой, чтобы папа нашёл меня!

— Алёна, — вмешиваюсь уже я, прикрыв глаза от понимания логики малышки.

Вновь началось! Целый месяц она молчала об этом, и вот мы вернулись к её главной мечте.

— Что? Я хочу папу! — шмыгает носом. — А ты сказала, что он к нам вернётся, только когда вспомнит! А он увидит меня по телевизору и тогда нас вспомнит! Обязательно! Потому что папа всегда узнает свою дочь!

— Девочка моя, — встаю и подхожу к ней, чтобы обнять и сказать, что её желание пока нужно отложить. По крайней мере, до того момента, пока она не повзрослеет и не поймёт меня.

— Не трогай меня! — восклицает и, скинув мою руку с себя, убегает наверх, в свою комнату.

Смотрю ей вслед и поджимаю губы от досады и лжи, которую скормила Алёне. Но она ведь тогда маленькой была, и я просто решила ей в форме сказки объяснить, почему у всех есть папа, а у неё его нет. Но кто же знал, что она запомнит. И свой план придумает, как его заиметь.

— Ты должна будешь ей однажды сказать, — тянет папа, так же, как и я, глядя на лестницу.

— Но не сейчас, — поворачиваюсь к папе, когда дверь в комнату Алёны закрывается с характерным хлопком. — Ей не понять, что я просто переспала с левым мужиком и потом оказалась беременной ею.

— Сложно всё же без одного родителя воспитывать ребёнка, — вздыхает папа, пока я сажусь на место Алёнки. — Поэтому я и не разводился с твоей мамой. Чтобы ты не чувствовала нужды в родителях.

— Лучше бы развёлся, — бросаю и скрещиваю руки на груди. — Пап, может, разрешим ей эти занятия по рисованию? Она всё же и правда талантлива.

— Куда ей, Милена? Она ещё ребёнок, чтобы так загружать свою жизнь занятиями и курсами. Да и ты знаешь её характер ревнивый.

— Знаю, — шепчу.

— Она не сможет учиться с другими детьми.

— Понимаю, — киваю. — Может, договоримся о частных занятиях с Громовым? Хотя, думаю, он не согласится. У него целая академия таких детей. Не будет он ради одной девочки так своё время тратить.

— Милена, — отец подсаживается ко мне поближе и заключает в объятия. У нас вообще в семье объятия — привычное дело. — У Алёны и без того кучу времени отнимают занятия. Математика, иностранные языки, танцы. Она ребёнок, и ей сейчас, в её возрасте, лучше наслаждаться свободой, а не нагружать себя. Ты пойми, я не против всего этого, но я хочу весёлую внучку, а не очередную заучку.

— Но она любит рисовать. Как и я.

— Может, тогда отменим какое-то занятие? Математику, например? — предлагает.

— Нет, — мотаю головой. — Она опять будет жаловаться, что глупая, если его отменить. Ты что, забыл апрель этого года, когда преподаватель заболел? Иностранные тоже нельзя отменить. А танцы… С её активностью они самое то. Отменять ничего не будем!

— Не знаю я!

— Ну, пап, — складываю ладони в жесте мольбы.

— Ладно, — вздыхает отец. — Пробный месяц ей дадим! Но если я увижу, что она устаёт и не справляется, то мы отменим художку! Договорились?

— Отлично! Спасибо, папуль! — тянусь и целую его в щёку. — Пойду Алёну обрадую! — уже поднимаюсь, чтобы уйти, но отец ловит за руку и останавливает.

— И скажи ей, что я не со зла такой строгий! Просто я не хочу и из второй своей девочки сделать заучку. Вот мать тебя в детстве этими занятиями только и нагружала! В итоге что? Сидишь целыми днями дома! Зато умная!

— Пап! — цокаю языком.

— Иди уже! — отсылает меня засмеявшись. — Но как уложишь Алёну, приходи ко мне! Выпьем по бокальчику вина и обсудим новый график моей внучки. Нужно понимать, кто её будет на занятия водить.

— Точно не ты, — поджимаю губы. — Это ведь в моей академии будет, а я не хочу, чтобы они знали, чья я дочь. И чья внучка Алёна.

— Но ты ведь не всегда сможешь, — резонно отмечает, и я возвращаюсь на своё место.

— Ну, есть один вариант, пап, — хитро начинаю. — Но он тебе может не понравиться.

— Говори!

— Ты же помнишь историю про дедушку Тихона? Которого мы к нам на фабрику устроить решили. Так вот… Он ладит с Алёной. Может, его Алёне временно сиделкой возьмём? Ему ещё кое-какие процедуры надо закончить. И на фабрику он поехать пока не может. Но и лежит он в больнице ради одной процедуры в день. А так бы…

— Думаешь, он справится?

— А почему нет? — пожимаю плечами. — Дома всегда есть домоправительница, которая знает всё, что касается Алёны. Когда она ест, что ей можно, а что нельзя. У Алёны собственный водитель, который может их с Тихоном везде возить. Дедушка просто будет рядом с ней. Играть с ней. Разговаривать. Сопровождать её на занятия.

— То есть, может, и получится?

— Ага!

— Завтра я поеду с тобой в клинику и взгляну на него, — начинает мой, как всегда, серьёзный отец. — Если он придётся мне по душе, то хорошо, дело в шляпе! Тем более, мне уже даже посмотреть интересно на мужчину, из-за которого мне уже неделю маникюр не делают, — сверкает своими ноготками в прозрачном лаке с блёстками.

Подчинённые папы уже привыкли к тому, что он иногда может в таком виде появиться. Каждый раз с пониманием и даже умилением смотрят.

Глава 10. Вадим

После того как отвожу маму и Егора в родительское имение, уезжаю в художественный магазин друга и закупаюсь всем необходимым для Алёны. Если её мама всё же решит отдать дочь в мою детскую школу — у девочки будет всё самое лучшее.

Помня малышку и её милый, нежный и, я бы сказал, воздушный характер, решаю приобрести всё розовое и с различными принцессами. Например, на чехле для кистей какая-то длинноволосая принцесса красуется со сковородкой, но с цветочками в волосах. Своеобразный герой. Папку для хранения работ беру с Белоснежкой. Эту принцессу я единственную знаю и, можно сказать, принимаю.

Домой всё это завезти не успеваю из-за ужина, который затевает мама в честь выписки малого. И к моему несчастью, Егор каким-то образом узнаёт о том, зачем я отлучался, и даже решил меня постебать.

Как всегда! Мозгов в черепушке маловато, вот и занимается тем, на что минимального набора извилин хватает.

Но братец всё же сумасшедший. И по башке его хорошенько треснули. Потому что провоцирует на безумства он не только меня, но и моего братишку.

За что и поплатится своей мокрой пятой точкой в фонтане.

К своим двум братьям присоединяюсь в любимой Егором беседке. Влад и малой, как всегда, на своём. Младший троллит. Влад терпит из последних сил. Жалеет даже из-за сломанной ноги, иначе давно бы уже Егорка бежал по маминому идеальному газону от Влада и его задумок. В прошлый раз, если не ошибаюсь, то в младшего летели педали от велосипеда.

— Ужас подкрался незаметно? — спрашиваю брата-близнеца, которому машину испортил кто-то.

— Два ужаса, — закатывает глаза. — Выхожу из академии злой до невозможности. Направляюсь к машине, а возле неё стоят две фифы, ещё и на одно лицо, — жалуется он недовольно, что даже удивляет. Обычно такие истории приятно для Влада заканчиваются.

— О-о-о, близняшек я люблю, — чуть ли не облизывается Егор.

Любит! Две вон его уже оприходовали.

— Поцарапали? — предполагаю, даже испугавшись, как за своего зверя. — Сильно?

— Слава богу, нет! Разрисовали.

— За что мстят? Плохо время провели или слишком хорошо? — всё о своём бормочет младший.

— Им не больше трёх лет. Так что, думаю, дело было совершено в другом, — недовольно тянет, поняв подтекст слов Егора. — Ты меня с собой путаешь. Меня не интересуют студентки-малолетки.

— Брат, — поняв, что с Владом ловить нечего, переключается на меня. — Ты сегодня ездил за покупками? — вновь улыбается своей фирменной улыбкой и поигрывает бровями. — Принцесски нынче в теме? Даже ты подтянулся? Что дальше? Постельное бельё с единорогами. Розовая пижама от какой-то там Виктории Тайной?

— Не начинай, — рычу на него.

Если он сейчас хоть слово ещё скажет, я ему вторую ногу для симметричности сломаю. Балаболит без остановки вечно! Хоть бы раз спросил, для чего я то или иное делаю. Но нет! Ему лишь бы шуточки свои травить.

Но благо, брат далее просто начинает нести привычную ему бестолковую чушь, но от фонтана его это всё равно не спасает.

Разозлив нас с Владом, хватаем его одновременно с обеих сторон и аккуратно опускаем в фонтан, который родители ещё не отключили несмотря на осень.

За свой поступок после получаем втык от матери, ведь её бедненького, больного, любимого сыночка обидели.

Отцу же плевать. Он всё о наследниках талдычит и в какой-то момент даже заявляет, что тот, кто первым ему подарит наследника, получит медиахолдинг в единоличное владение.

Жаль только, что у меня шансов никаких, а Влад даже не прислушивался. Один лишь Егор намотал на ус и уже, кажется, начал придумывать план по захвату медиахолдинга.

— Сиделка придёт завтра, — инструктирую Егора перед уходом.

— Не нужна мне сиделка, — бурчит, всё ещё обиженный на нас с Владом за его купание. Если бы охрана его не вытащила, так бы и лежал, бедный, в фонтане.

Грех жаловаться! Бесплатные водные процедуры!

— Я уже нанял.

— За мной студентка присмотрит, — поджимает губы. — Сара, дочь Дмитрия Александровича. Так что не надо.

— Сара? — с сомнением уточняю, зная хорошо эту бедовую девочку. — Ты уверен?

Она либо маме всю мебель сломает, либо Егора доломает.

— Да!

— Значит, будут две сиделки.

— Нет, — мотает головой. — Только Сара. Он дочь доктора, так что всё знает и в больнице она часто со мной была. Всё знает и со всем справлялась.

Пока её отец был рядом, она справлялась. Он там в любой момент мог подлатать, но здесь, боюсь, не успеет.

— Посмотрим!

— Я уже всё решил! — важно заявляет. — Сара. И никто больше мне не нужен.

— Влюбился, что ли?

— Иди ты! — кидает в меня подушкой.

— Может, тебе таблички на ручку купить? — решаю и я его подколоть. — Чтобы родители вас не беспокоили?

— Вали! — летит вторая подушка, а следом и третья, и даже четвёртая, когда я продолжаю издеваться и бровями многозначительно поигрываю. — Вали к своим принцессам и постельному белью с единорогами!

***

— Извините, — милое создание появляется в дверном проёме в голубом сарафанчике. — Я опоздала на урок? — невинно интересуется, теребя край вещицы.

— Алёна? — встаю и иду к девочке. — Ты пришла.

— Да, я договорилась с мамой и дедушкой, — важно рассказывает и отступает, давая мне выйти в коридор. — Вот мы с дедушкой Тихоном пришли.

— Добрый день, Вадим, — тянет мужчина, подав руку для рукопожатия, что я с удовольствием делаю. — Да… давно я здесь не был.

— Хм-м… Вы были здесь? — заинтересованно тяну.

— Да. С дочерью. Тогда это не было академией. Всего лишь частной школой. И преподавал здесь твой дедушка. Вадим Громов! Хороший был мужик. И ты на него похож очень! Хоть и пониже твой дедушка был.

— Удивительно!

— Вот, привёл новое поколение, — указывает он на малышку, которая тихо стоит рядом и спокойно, не прерывая старших, слушает наш разговор. — Алёна весь день не могла дождаться занятий. Всё подходила и подходила с вопросом: а уже надо ехать? А мы вон чуть не опоздали из-за пробок на дороге!

Глава 11. Милена/Вадим

Милена

— Мама, а Вадим Данилович говорит, что я настоящий бриллиант, — хвастается дочь по пути на занятия. — И что мои работы тоже будут на детской выставке. И мне дадут хорошее место там. И вообще, он такой крутой! И очень красивый!

— Круто! Ты, и правда, молодец, — улыбаюсь, переводя её через дорогу в академию на её субботнее занятие.

— Вот! И ему очень нравится красный цвет, — тараторит без умолку.

— Поэтому ты в красном комбинезоне пришла? — намекаю на её наряд.

— Ну да!

— А меня зачем в красные брюки нарядила? — не понимаю совсем. Ладно, Алёна привыкла одеваться всегда в любимые цвета людей, которые ей нравятся. Наш с папой любимый цвет — голубой, и малышка его всегда носит ради нас. Но в этот раз зачем-то она и мной занялась. Совсем не понимаю. — Мне мои джинсы больше нравятся.

— Так надо, мам! — заявляет таким тоном, словно что-то затеяла.

А она явно что-то придумала и мне это может не понравиться. Вчера вон весь день пыталась уговорить нашу домоправительницу влюбиться в дедушку Тихона и забрать его себе в мужья. Та с трудом дождалась нашего прихода, потому что весь дом, а в том числе и Зинаида, смеялись без остановки. А дедушка Тихон подыгрывал моей принцессе-своднице и следовал её советам, даря цветочки Зине.

Довожу дочь до класса и иду к окну между первым и вторым этажом академии, чтобы на подоконнике ждать окончания занятий дочери.

После нужно будет ещё съездить к Дмитрию Александровичу и показать ему Алёну. Щуриться она начала, словно плохо видит. А отец Сары обещал нас к хорошему окулисту отправить для проверки зрения. И с чего вдруг эти проблемы? У нас с папой и мамой зрение идеальное. Алёна в телефоне не сидит. Мультики лишь час перед сном смотрит.

— Да, Сара, — отвечаю на звонок с улыбкой, уже зная, чего ожидать.

— Я так не могу, Лен, — вздыхает подруга. — Он точно надо мной издевается! Знаешь, что я сейчас делаю? Знаешь?

— Что? — не удерживаюсь от вопроса, готовясь к весёлому рассказу о приключениях подруги.

— Ищу градусник, чтобы измерить температуру воздуха в комнате Егора Даниловича! — рычит в трубку и, судя по звукам, громит что-то. — Ему нужно ровно восемнадцать градусов! Ни на один градус, ни больше, ни меньше!

— Ого!

— А ещё он капризным стал! Знаешь, что он мне вечно выдаёт? То подушка ему не та. То она слишком мягкая, то слишком твёрдая! Заставил меня каблуки снять, потому что ему не нравится звук, когда я хожу! А ещё, когда он спит, я должна сидеть рядом с ним! И вообще… — и в течение нескольких минут я слушаю привычные за эту неделю жалобы на Громова-младшего.

Тот, и правда, издевается над Сарой. Сам мне по телефону признался, но прекращать и не думает. Ждёт, когда она ему «нет», наконец, скажет, а она хоть мне и жалуется, но ему не перечит. Вот Егора это и забавляет.

А меня смешит то, что мне она советы дерзкие даёт и сама их часто применяет, но не рядом с Громовым. А почему? Я ещё думаю. Кажется, что правда на поверхности, но… что-то не могу её поймать.

— Сар, а ты пробовала… — начинаю уже намекать подруге о том, что нужно сделать, но меня прерывают.

— Где этот ребёнок?! — пугаюсь и едва не подпрыгиваю на месте от громкого рыка. — Девушка! — мужская грубая ладонь хватает меня за руку и разворачивает.

Оборачиваюсь и поднимаю взгляд на мужчину. Хочу возмутиться этим невоспитанным типом, но лишь открываю рот, завидев знакомые черты лица человека, которого надеялась никогда больше не увидеть.

Передо мной стоит ОН. Призрак прошлого, с которым нас связывает одна-единственная ночь и…

— Не видели здесь девочку? В красном комбинезоне. С голубыми глазами? — приводит меня в чувство всего лишь одним вопросом.

Паника захлёстывает с головой.

Он… Он не узнал меня?

— Отпусти меня! — вырываю руку и отворачиваюсь от него. — Грубиян! Никого я не видела!

Хочу быстро отсюда убежать и уже делаю первые шаги к выходу, но останавливаюсь, вспоминая, в чём пошла сегодня Алёна на занятия.

Какого чёрта он ищет мою дочь? Точнее, нашу. О существовании которой он не знает, ведь тогда мы просто переспали. А потом я узнала, что беременна.

Одна случайная ночь на эмоциях с моей стороны. Неопытная дурочка, ставшая молодой мамочкой из-за одной-единственной ошибки. И мужчина, который сбежал… оставляя меня одну справляться со всем.

Вадим

— Нет, Лизонька, — опускаюсь рядом с одной из учениц на корточки. — Смотри, здесь у тебя ошибка, — указываю короткой тупой указкой на промах девочки. — Сюда идёт тень и нужно…

— А можно вас? — звучит любимый и один из самых приятных голосов, который я готов слушать каждый день. — Я немножко не то сделала. Мне надо помочь.

— Сейчас, Алёна! Сейчас, — отзываюсь, обернувшись и подарив ей улыбку.

Получив от малышки ответную, возвращаю своё внимание Лизе и продолжаю пояснять ей её ошибки, как это исправить и на что следует обращать внимание, чтобы не допускать больше таких промахов.

Уже встаю, чтобы подойти к Алёне и посмотреть, какая у неё возникла проблема, как меня дёргают две другие ученицы, затем единственный в моём классе ученик и вновь ученица.

Алёна несколько раз напоминает о себе и просит подойти, но обстоятельства не дают мне этого сделать. То ученики, то телефон зазвонит, то кто-то из педагогов зайдёт.

— А здесь так? — показывает на свою композицию Наташа. — Не надо добавить красного? — поднимает на меня взгляд в ожидании ответа, но неожиданно вскрикивает и испуганно прикрывает лицо руками.

— Я сказала, мне нужна помощь! — рычит Алёна за моей спиной, и я оборачиваюсь к девочке с открытым полупустым тюбиком краски в руках.

— Вадим Данилович! Она вас испачкала! — восклицает Наташа. — Ваш пиджак! Он в краске!

— Что? — не верю своим ушам и, стянув пиджак, осматриваю его. На кремовом пиджаке красуется огромная голубая гусеница из акриловой краски. — Алёна!

Глава 12. Милена

Непонятно как оказываюсь в главном зале академии, где бывала всего один раз, и то, когда мы с Сарой бежали мимо после того, как Егора Громова чуть не убили.

Останавливаюсь около доски с фотографиями преподавательского состава, чтобы отдышаться и немного прийти в себя. Успокоиться и прекратить себя вести, как нашкодившая школьница. Сбегать от своих проблем.

Кидаю взгляд в сторону, на несчастную доску с фото педагогов, которым выпало нас обучать, как сразу же сталкиваюсь со знакомыми чертами лица.

Он и тут!

И в академии он занимает должность декана хореографического факультета. Медленно опускаю взгляд вниз, читая имя под фотографией взрослого бородатого мужчины.

«Громов Владислав Данилович» — гордо красуется надпись, и мужчина на фото смотрит на всех надменно.

О боже! Моя Алёнка от Громова!

Сильно зажмуриваю глаза в надежде, что всё это не то. Иллюзия. Обман зрения. Что мне просто кажется. Но, открыв глаза, передо мной вновь этот черноволосый мужчина с бородой. Отец моей Алёнки. Я не могу его перепутать, потому что память у меня фотографическая, и его лицо я запомнила, как и всех, кого когда-либо встречала.

Нахожу рядом фотографию Егора Громова, который тоже занимает должность декана факультета хореографии, но снизу наклеена приписка. «На больничном. Замещает Владислав Данилович Громов».

Есть ещё фотография их третьего брата, занимающего должность ректора академии. И выглядит он даже моложе младшего Громова. Без бороды, худенький, в костюмчике. А-ля только отучился и занял свой пост.

— Твою мать! — чертыхаюсь и, достав телефон из кармана, набираю того, кто точно должен разбираться в том, что происходит. — Егорчик, привет!

— О-о-о, моя белая рабыня, — отзывается он, и я даже через трубку чувствую его улыбку. — Решила узнать, как дела у хозяина?

— Ха-ха, — демонстративно смеюсь над его шуткой. — Дело серьёзное, Егор. Расскажи о своём брате Владиславе?

— Громовы своих не сдают, — «обнадёживает» меня. — Только если их не обидят. Тебе повезло, Милена, — хмыкает злорадно. — А что натворил? Подкатывал? Ты ему коленкой зарядила, и он пообещал тебя убить?

— Хуже.

— Ты его убила? — задаёт вопрос серьёзным тоном. — Решила, раз одного Громова не убила, со вторым всё получится?

— Если бы, — вздыхаю. — Мне нужно узнать. Он может переспать с девушкой и сбежать?

— Ну… — тянет, не зная, как ответить. — Он со всеми так поступает. У него серьёзных отношений особо никогда и не было. Хотя были разок, но я не вникал. Или он тогда ради отца что-то мутил. В общем, не знаю я.

— Ясно, — вздыхаю.

— А что, понравился? — резонно интересуется. — Ну, вообще ты странная, Лен. Я к тебе даже не подкатывал, и ты меня покалечила, а этому дикарю дала, потому что он подкатывал. Ну, блин, где справедливость?! Может, мне тоже надо было подкатывать, чтобы целым остаться? — якобы ругается и неожиданно начинает хохотать. — Твою мать! Я не могу с этой Сары!

— Что там? — хмурюсь.

— Рыбу мне на гриле жарит, — рассказывает, заходясь от смеха. — Под дождём! И у неё рыба пригорела. К решётке приварилась. И почти всё теперь под решёткой. Кажется, я останусь голодный! Вот же кадр! И как ты с ней дружишь? О боже! — не может остановиться. — Я должен это снять на видео, Лен! Потом наберу!

Отключившись, долго смотрю на экран, не зная, что думать. Всё сходится. В тот вечер я переспала с Владиславом Громовым, а потом он сбежал, как обычно. Его брат это подтвердил.

Невесело!

— Мама! Мама! — Алёнка бежит ко мне и сразу же падает в объятия, когда я опускаюсь на корточки. — А я себя плохо вела, но мне об этом сказали, и я извинилась! И я особенная!

— Плохо себя вела? — повторяю, и она кивает, принимая последствия за свой поступок.

— Я помню, мама! Сегодня без фруктовых чипсов и мультиков перед сном, — произносит, чем радует меня.

Алёна у нас та ещё заноза и шкода иногда, но свои проступки всегда признаёт и несёт за них небольшое, чисто символическое наказание. Папа придумал эту систему ещё для меня, а теперь мы её на Алёне используем.

— Отлично!

— А сейчас пойдём пить чай с моим учителем? — выбирается из моих объятий и тянет мне руку. — Нас уже ждут, мамуль! Некрасиво заставлять людей ждать!

— Кто ждёт? — с ужасом в голове уточняю, и Алёна, развернувшись, указывает пальцем на того, кого сейчас видеть точно не хочу.

— Это мой друг, мама. Мы с ним всегда чай пьём и пирожные иногда едим. А иногда его мама что-то делает, и он приносит, а потом мы кушаем! Она очень-очень-преочень вкусные булочки с лимоном делает! — тараторит дочь, говоря об этом с огромными горящими глазами. Что даёт ясно понять, что моя Алёна влюбилась. Влюбилась и привязалась к своему биологическому отцу, даже не подозревая, что это и есть её отец, которого злая ведьма заколдовала.

И не должна узнать, иначе быть беде.

— Нет, Алёна, мы не пойдём сегодня пить с ним чай. Даже не думай об этом.

— Ну, мам!

— Нас дедушка дома ждёт! Ты не забыла, что сегодня мы должны меню согласовать с поварами? И к врачу нам ещё надо успеть! Так что неси свои вещи и поехали.

— Ладно, — расстроенно соглашается, но всё равно надувается на меня. Не любит моя малышка, когда её планы обламывают.

Я, собственно, тоже. Я рассчитывала никогда в жизни больше не встречать этого подлеца, что воспользовался и бросил.

***

— Я думаю, лучше сделать барбекю, — произносит папа, рассматривая варианты празднования моего дня рождения на планшете. Он сам их целый день собирал. — Закажем закуски из нашего любимого ресторанчика, и я лично сделаю мясо на огне! Всё, как мы любим! Курица, говядина и рыба. Ты же немного гостей позовёшь? Если да, то наймём кого-нибудь, чтобы помогал мне с мясом.

— Да я вообще никого не хочу звать, — вздыхаю, листая картинки на папином гаджете. — Я бы лично только Сару с родителями пригласила. Да и Аурору, Вику с малышнёй, Алекса и Марка. Ну а кого ещё звать? Не хочу толпы. Только свои.

Глава 13. Вадим/Милена

Поправляю два аккуратненьких букета на соседнем сиденье, нервно проверяя их. С сомнением смотрю на дом, по адресу которого приехал, и думаю о том, что малышка ошиблась, когда писала.

Во-первых, это элитный загородный коттеджный посёлок, в котором дома от двадцати и больше миллионов. Во-вторых, машин гостей нет, хотя должны быть. А в третьих, я видел отца Милены. И он точно не выглядит как человек, который живёт в таком районе.

И всё же наплевав на подозрения, выхожу из машины. Беру букеты и направляюсь к воротам. Если адрес всё же окажется ошибкой, извинюсь и уйду. Невелика потеря. А Алёне затем скажу, что она прислала не тот адрес.

Мне и так неловко из-за того, что иду на чужой праздник, без приглашения именинницы.

Но к моему удивлению, меня впускают на территорию коттеджа, стоит мне позвонить, а затем Тихон выходит мне навстречу.

— Алёна переживала, что вы не придёте, — заговаривает мужчина, протянув руку для рукопожатия. — Заставила меня и её дедушку вчера весь день ходить с ней по магазинам и выбирать красное платье.

— Красный мой любимый цвет, — говорю ему.

— Мы знаем, — кидает со смешком. — Девочка все уши нам прожужжала про ваши предпочтения, Вадим Данилович.

— Иногда дети подстраиваются под взрослых, чтобы им понравиться. Этот этап скоро пройдёт, — успокаиваю его. — То есть вы не дедушка Алёны? Или вы дедушка по второму родителю? Алёна просто говорила, что у неё нет отца.

— Не дедушка я, — мотает он головой. — У Алёны только один дедушка. По матери. А отца у девочки не было и нет. Поэтому и родни по его сторону она не знает. А я так… просто помогаю в качестве благодарности.

— В качестве благодарности? — хмыкаю. — Благодарности за что?

— Милена мне лечение оплатила в больнице, — рассказывает, с улыбкой повествуя. — Да, приютила. Хорошая девочка! Добрая! Я бы сказал, сердобольная. Наивная и ранимая в некоторых вопросах, но мужчине её повезёт. Главное, чтобы и мужичок хороший попался, а не всякие там… Эх! Видел я нынешних. Им лишь бы… Не то поколение пошло! Не то!

— А дом чей? — окидываю взглядом имение.

— Так Милены, её отца и Алёны. Они тут втроём жили, пока я не прибился.

— А отец у неё кто? — продолжаю расспрашивать, как вдруг замечаю мужчину, на встречу с которым сегодня надеялся, но мне отказали. Притом в грубой форме, заявив, что он не занимается такими вопросами и чтобы я больше сюда не звонил. — Новицки?

— Да-да, он, — подтверждает Тихон. — Новицки. Как и Милена. И Алёна.

Новицки! У малышки же в документах было написано Новицки! И как я не подумал? Ой, дурак! То есть я… наметил себе в дочери внучку самого Новицки?

Задача в одну секунду оказалась сложнее, чем я предполагал. Такой, как он, вряд ли отдаст своих девочек мне.

Наслышан я про его властный и упрямый характер.

— Вадим! — радостно восклицает Алёна, завидев меня, и со всех ног бежит ко мне. Отдаю быстро букеты и подарок Тихону и наклоняюсь. Ловлю свою радость в красном, тут же подняв в воздух и закружив. — Ты пришёл! А я в красивом платье! В красном!

— А у меня красная бабочка, — подмигиваю ей. — Теперь мы с тобой будем смотреться, как пара.

— Правда?! — округляет глаза и начинает пищать от радости. — Теперь все будут знать, что ты мой!

— Твой-твой, — отвечаю ей, продолжая держать её на руках.

— Добрый день, — незаметно для меня господин Новицки оказывается рядом. — Алёна, не представишь нам своего гостя?

— Дедуля, познакомься, это Вадим Данилович! Мой учитель в школе рисования, — представляет меня. — Вадим, это мой дедуля! И он… — задумчиво смотрит на него, пытаясь добавить какую-то деталь. — И он с умным видом подписывает бумажки в кабинете.

На лице её дедушки возникает улыбка и он, явно подавляет в себе смех. Как, собственно, и я. Но не Тихон, который начинает тихо хохотать.

— Значит, вы тот самый Вадим Громов? — уточняет у меня Новицки, и я киваю, пока Алёна, пользуясь моментом, обхватывает мою шею руками и прижимается, обнимая.

— Верно. Я не знал, что вы дедушка Алёны.

— Моя дочь не любит это афишировать, — поджимает губы, показывая своё недовольство дочерью. — Нет бы пользоваться своими привилегиями, но нет. Хочет всего сама добиться. Меня напоминает, если честно!

— Я вчера звонил вашему секретарю. Просил о встрече, но мне отказали на сегодня.

— Да, сегодня у моей единственной дочери день рождения и я не мог его пропустить, — указывает на праздничный стол. — Но помощница меня не оповещала о вашем звонке. Странно. Возможно, забыла.

— Я не хотел, чтобы так вышло. Я вовсе не искал встречи с вами.

— Да ладно, — кивает, взмахнув рукой. — Это неважно. Мы с вами деловые люди и порой такой стиль жизни для вас привычнее. Меня это даже не трогает. Люди всегда ищут встреч со мной и находят их. Но это не всегда значит, что я готов буду с ними говорить.

— Спасибо за понимание. Я не буду вас донимать! У нас вроде как всё уже решилось.

Если, конечно, петиции и подписей, которые мы вчера спросили со студентов, окажутся достаточными. Но очень я сомневаюсь. Кто-то против нашей академии играть решил. Думаю, всё же правительство. Им не понравилось то, что лес около академии под строительство запретили рубить. На его месте собирались очередной торговый центр построить.

— А кому второй букет? — мурлычет Алёна мне на ухо. — Один маме, а второй? — хлопает ресничками кокетливо.

— Тебе, — отвечаю и, взяв из рук Тихона маленький букетик, вручаю его малышке, не желающей покидать мои руки.

— Ой, Алёна. Ох, мужчины будут за тобой бегать, — цокает Новицки на внучку, но улыбается при этом довольно.

— Пусть бегают! — заправляет локон за ушко. — По телевизору говорят, что бег жизнь продлевает. Ещё бы зубы их всех заставить чистить, а то они не все этим занимаются, — кривится демонстративно.

В этот раз от смеха не удерживается никто.

— Правильно, Алёна! Всё правильно, — хвалит Тихон Алену. — Так с этими мужчинами! Всё правильно! Пусть бегают! И зубы пусть чистят!