Тебе здесь не место

В который раз Арине снился один и тот же сон. Посреди холодного, безлюдного, туманного города стоит женская фигура с серым, совершенно пустым лицом. Она дала ей имя – Безликая, поскольку у неё нет ни глаз, ни носа, ни даже рта. Гладкая, пепельная кожа с едва различимыми бугорками, на месте которых должны находиться органы чувств. Безликая одета в светло-голубую футболку с огромным кровавым пятном на животе. Её руки грязные, в порезах и ссадинах, а с русых кудрявых волос стекают крупные капли крови, шипят, ударяясь об асфальт, и испаряются в воздухе.

Безликая неторопливо поворачивает свою голову в её сторону. Ей известно, где она находится, будто нутром ощущает её присутствие. Арине стоило бы бежать не оглядываясь, но ноги налиты свинцом и не двигаются. Безликая движется к ней. Плывёт по воздуху, волоча свои босые ноги по асфальту. Пульс учащается, капелька холодного пота стекает по позвоночнику. Арина каким-то образом осознаёт, что это сон, но это никак не помогает – ей не удаётся проснуться. Она заставляет свои ноги двинуться. Сначала на один шаг вперёд, потом ещё на один и ещё. И вот она уже бежит, с опаской оглядываясь на Безликую. Оказавшись у заброшенного двухэтажного здания, Арина ловко пролезает через дыру в металлическом ограждении. У неё перехватывает дыхание и сдавливает грудную клетку. Мышцы ног сводит невыносимая жгучая боль, которая вынуждает остановиться. Сон, где боль кажется невероятно реалистичной. Арине требуется несколько секунд, чтобы перевести дух и унять боль в мышцах. Она отчётливо чувствует, что Безликая стоит за спиной. Несмотря на охвативший её страх, она жадно хватает воздух и оборачивается на ватных ногах. За Безликой возвышается огромное чудовище, не меньше пяти метров в высоту. Его длинное, неестественно вытянутое вверх тело покрыто серебряной чешуей с фиолетовым отливом. Само чудовище напоминает сколопендру с головой ящерицы и конечностями крокодила. Сверху и снизу в пасти сверкают по два ряда острых клыков, которые с лёгкостью перегрызут Арине горло. С подбородка свисают изгибистые длинные чешуйки, скреплённые между собой в подобие усиков, уходя кверху.

Она не в силах пошевелиться, только открывает рот в изумлении. Тело парализовал животный страх, не давая возможности рационально мыслить. Ярко-красные глаза чудовища впиваются прожигающим взглядом, завораживая своей пугающей глубиной. Голова Безликой начинает дёргаться из стороны в сторону, и Арина замечает, как понемногу на её лице зарождается рот. Сначала маленькое круглое отверстие без губ, которое с каждым движением головы становится всё больше и больше похоже на человеческий рот. «Тебе здесь не место!» – истошно кричит Безликая, эхом разносясь свой голос по туманному городу и со всей силы толкает её. В этот момент Арина резко просыпается.

В автобусе темно и душно. Она приподнимается со своего кресла и включает маленький кондиционер, направляя поток воздуха себе в лицо. Её соседка, взрослая женщина с двумя детьми за соседними креслами, переворачивается с одного бока на другой. Кресло узкое и неудобное, из-за чего у Арины затекла шея. На часах уже за полночь, но в дальней части автобуса у некоторых пассажиров до сих пор горит приглушенный свет.

Чёрт её дёрнул поехать в Питер на автобусе из Смоленска. Прошло три с половиной часа с того момента, как она попрощалась с Катей на центральном автовокзале. Подруга сетовала, что не может поехать с ней. В Санкт-Петербурге Арина не была больше пяти лет. Вероятно, и не приехала бы, если бы ранним утром в понедельник ей не позвонила бы мать и не сообщила бы о скоропостижной смерти отца. Ей пришлось взять билеты на первый автобусный вечерний рейс, чтобы во вторник уже быть на месте.

За окном мелькали с трудом различимые силуэты высоких елей. При свете дня они явно выглядели живописнее, чем глубокой ночью. Некоторые участки дороги и вовсе были не освещены. Арина вглядывалась вглубь лесных зарослей, отчего-то завороженная всепоглощающей темнотой. Может ли там скрываться чудовище из её сна? Она уже не могла припомнить, когда увидела его в первый раз. Сначала оно было крохотным, едва различимым, похожим на миниатюрную ящерицу. Но с годами безобидная ящерица росла и превратилась в настоящего монстра. Теперь оно с лёгкостью могло бы заглянуть в окна второго этажа, где находилась её квартира в Питере. Она списывала эти сны на нервное перенапряжение. В то время она уволилась с работы и рассталась с Егором, разругалась с матерью и переехала за семь сотен километров от родного дома в совершенно незнакомый для неё город. Неудивительно, что её стали преследовать столь пугающие образы. Но одного она не понимала, почему эти образы до сих пор не оставляют её в покое.

Автобус прибыл на автовокзал без пятнадцати восемь. На улице ещё было темно, стояла осенняя стужа. По её телу прошёл неприятный озноб. Арина накинула капюшон на голову и подтянула резинку на нём, когда резким порывом ветра его сдуло назад.

Мать она увидела издалека. Она сидела на деревянной скамейке под навесом. Её внешний вид разительно отличался от того, какой она её запомнила: осунувшееся и постаревшее лицо с лёгкой желтизной, бесформенная болотного цвета курта, совсем не подходящая ей по размеру, серые шаровары. Некогда красивая, не выглядевшая на свои годы, женщина превратилась в подобие ходячего мертвеца. Она была категорически против переезда Арины в другой город, из-за чего у них возник затяжной конфликт. Первые пару лет их разговоры сводились к обыденным, стандартным фразам, и все заканчивались слезами матери с просьбами вернуться. Арину это невыносимо раздражало. Она подолгу могла не звонить или намеренно не брать трубку, когда мать пыталась дозвониться до неё неделями. Всё изменилось в один день. Ни с того ни с сего она вдруг стала интересоваться её делами, рассказывать про себя, поддерживать и мягко, ненапористо как раньше, предлагать хотя бы ненадолго приехать и погостить. Но обида, зародившаяся и окрепшая за годы внутри девушки, не давала больше разрушить возникшую между ними стену. Арина каждый раз находила оправдания, чтобы не приезжать. Возможно, и в этот раз всё было бы также, если бы мать с первых секунд разговора не ошарашила её печальными новостями.