Тёмная сторона wi-fi.

Глава 1.

Глава 1.

Пинг до Подлунных

В библиотеке пахло пылью, кофе и загадками. Лена всегда считала это идеальным коктейлем для субботнего вечера — особенно если зачёт по сетям во вторник, а ночные смены оплачиваются двойными талонами в буфет. На плече у неё болталась тканевая сумка с нашивкой “sudo make me a coffee”, в кармане худи постукивал о ногу мультитул, а волосы — бесстыжие, короткие, с выбритым виском — торчали так, словно с утра их укладывал электрический заряд.

— Лена, он опять не дышит, — сдавленно прошептала завбиблиотекой Авдотья Петровна, подталкивая её к стойке с роутером. — Вчера днём он ещё мигал, а ночью… ну… начал шипеть.

— Шипел? — Лена поставила на стол ноут, щёлкнула крышкой, подключила консольный кабель. — У нас роутер, а не питон, Петровна. Если шипит — значит, перегрелся. Или кто-то опять накрыл его салфеточкой «чтоб пыли не было».

Авдотья Петровна виновато кашлянула и поправила вязаную накидку боевого цвета «бордовый декаданс». В её пенсне отражались зелёные огоньки свитча.

— Может, это духи? — выдохнула из-за стеллажа аспирантка с чёрной помадой и стопкой рукописей. — В прошлый раз на полке с мистикой сам собой открылся Сведенборг.

— Духи — это у заведующего лабораторией, — отмахнулась Лена. — Наши «духи» питаются из розетки и любят, когда их перезагружают. Как все в этом универе.

Она опустилась на колени, вытянула руку за стойку и ловко прошла на ощупь по кабелям. Питание — есть, линк — есть, температура — ого, не зря шипел. На экран посыпались логи, и среди привычных ругательств «kernel: dropped packet» мелькнуло странное: GATEWAY: AUTH REQUEST (realm=Sub-Lunar). Лена моргнула. Перегрелся не роутер, а её мозг?

— Чего? — пробормотала она, приглушая культурное «да ну нафиг» кашлем. — Какая ещё сублунара?

В консоли всплыла строка: Key?
Простая. Бесстыдная. Как «пропуск покажите».

Лена на секунду задумалась, сделала скриншот «на всякий случай», сложила пальцы над клавиатурой и напечатала: ping.

Ответ прилетел мгновенно: PONG… и ещё что-то, длинное, переливчатое, как дата-пакет с хвостом из случайных символов: CONSENT? yes/no.

— Петровна, вы ничего тут… не подписывали? — осторожно спросила Лена, иронично подумав, что в этом универе согласие спрашивает даже железка.

— Божечки, нет! Я вчера только отгоняла первокурсников от розеток — они туда чайник воткнуть хотели. А что там, Леночка?

— Интерфейс просит consent, — честно сказала Лена. — Видимо, новый протокол. Без согласия — никак.

— Соглашайтесь, — мудро сказала Авдотья Петровна. — Но аккуратно.

Лена усмехнулась, но неожиданный холодок всё же прошёлся по спине. Она глубоко вдохнула (пахло корицей из буфета и старой бумагой) и напечатала: yes. Для надёжности добавила --safe-mode.

Экран мигнул. В стеллажах что-то тихо вздохнуло — будто библиотека разом прикрыла все тысячи бумажных век. Лампы на высоком потолке дрогнули, и тишина приобрела слышимый вкус — металлический, как ложка.

— Ой, — сказала Авдотья Петровна.

Ой — было подходящее слово, потому что воздух в проходе между «Философией позднесредневековой Европы» и «Сетевыми протоколами и безопасностью» повёл себя так, как обычно ведут себя жидкий азот и съёмные носки: перелился и слез. Пустота сложилась во что-то вроде дверного проёма, внутри которого колыхалась тьма — не плотная, скорее, бархатная, с тонким фиолетовым свечением, как у экранов в режиме ожидания.

— Так, — сказала Лена очень деловым голосом. — Это уже не роутер.

— Это портал, — выдохнула аспирантка и крестилась наугад всеми конфессиями сразу.

— Это… — не договорила Лена, потому что из тьмы мягко вышел мужчина.

Вернее, шагнул — как актёр, уверенный в слове, которое вот-вот скажет. Высокий, гибкий, кожей — цвета ночи перед грозой, будто лунная тень легла и осталась. Волосы — длинные, иссиня-чёрные, собранные в сложную косу с серебряными нитями. Глаза — блестящие, сиренево-лиловые, упрямые, как у тех, кто привык видеть в темноте дальше остальных.

Он был в длинном плаще, подбитом чем-то, что подозрительно напоминало мерцающий шёлк, и в сапогах без единой пылинки. На его запястье тонко переливались пластинки какого-то металла, складываясь в браслет с вставкой — плоский камень, который в библиотечной тени казался темнее тени. Он шагнул — и повисла пауза, как после слова «сюрприз».

— Подлунная сеть, — произнёс он, скользя взглядом по Лене, по стеллажам, по Авдотье Петровне. Голос — низкий, чуть хриплый, с насмешливой вибрацией, будто он говорит не ртом, а той самой тенью. — Добрался. И… — он перевёл взгляд на Лениный ноут. — Ключ. Кто из вас «да»?

— Ключ? — Лена машинально прикрыла клавиатуру ладонью. — Я — нет. То есть да. В смысле… Ой. Я просто техник. Айти. Чиню железки. Вы кто?

— Ариэн, — он наклонил голову, и свет поймал его скулу, заставив заплясать холодный блик. — Принц Дома Подгорного Круга. Формально — регент. Неформально — очень уставший человек, который шёл по каналу три лунных оборота и намерен добраться до «ключа» до рассвета.

— Какой милый «человек», — выдохнула Лена и услышала, как задвигались где-то глубоко в мозгу старые папки с подписью «Drow — не нажимать». — Ключа нет. Тут библиотека. И роутер.

— Роутер — переходник. Ключ украли. У нас, — он произнёс это «у нас» так, что за спиной Ленымысленно зашевелились мраморные колонны и чьи-то круглые залы. — На вашей стороне его спрятали. Я чувствую привкус — медь, стекло, человеческие руки. — Он прищурился, ранняя насмешка в глазах сменилась вниманием. — И… что-то ещё. Иронию.

— Это у меня профессиональное, — ответила Лена. — А вот у вас, кажется, проблемы с визами. Подлунным принцам нужны пропуска в читальные залы.

— Мне нужно жильё, — серьёзно сказал он, совершенно игнорируя остроту. — И проводник. На время расследования. Договор о взаимном согласии на соприсутствие я уважаю. Предъявите условия.

Лена моргнула. Авдотья Петровна вцепилась в край стойки и прошептала:

Глава 2.

Глава 2.

Правила совместного горения

Утро в Лиссабоне пахло тостами, солнцем и наглостью голубей. Лена проснулась от того, что один из них без зазрения совести тарабанил клювом в стекло — будто требовал подать завтрак и лайк. За окном плавилось небо, море искрилось внизу между крышами, а воздух был как карамель: тёплый, липкий и немного опасный для фигуры.

Ариэн уже был на ногах.
Вернее — стоял у окна, босиком, с распущенными волосами, которые мерцали от сиреневого до почти чёрного, как шелковая лента, случайно забытая ночью на подушке. На нём была рубашка — Ленина, белая, застёгнутая криво и явно не по размеру. Вид у него был такой, будто он сошёл с обложки журнала под названием «Фэнтези для тех, кто не верит в утро».

— Доброе… что ты вообще делаешь? — простонала Лена, с трудом протирая глаза.

— Впитываю фотон, — серьёзно ответил он, не оборачиваясь. — Солнце в вашем мире сладкое. У нас оно режет, как клинок.

— У нас оно подгорает, как омлет. — Лена натянула халат и прошла мимо него к кухонному уголку. — И вообще, в моём мире принято пить кофе, а не фотон.

Он обернулся, чуть склонив голову.
— Кофе — это тот горький отвар, который ты пьёшь, чтобы перестать быть смертной?

— Почти. Только наоборот.

Она включила кофемашину, набросала капсулу и почувствовала, как за спиной меняется воздух. Ариэн подошёл ближе — не касаясь, просто стоял рядом, и от него исходило странное ощущение присутствия, как будто пространство рядом с ним дышало иначе.

— Что ты чувствуешь, когда пьёшь это? — спросил он.

— Удовольствие и желание жить, — ответила Лена, наливая себе чашку. — Иногда в этом порядке, иногда наоборот.

Он нахмурился:
— У нас напитки либо исцеляют, либо убивают. У вас они просто… помогают существовать?

— Добро пожаловать в человеческий опыт, принц. У нас всё «просто помогает».

---

Комната наполнилась ароматом кофе и звоном посуды. За окном визжали чайки, а где-то внизу уже открывалась булочная — туда Лена иногда забегала за круассанами, притворяясь французской студенткой с дипломом магии.

Ариэн стоял у стола и рассматривал ложку так, словно впервые видел металл.
— Удивительно. Она отражает. Но не всё. В зеркале я темнее.

— Это потому что у тебя глаза цвета фиалки, а не души, — хмыкнула Лена. — Хотя иногда одно и то же.

Он поднял взгляд, и в этот миг она пожалела о сарказме. Потому что его глаза действительно светились — не фиолетом, а чем-то глубоким, как лунный свет, прошедший через дым.

— У нас отражения забирают энергию, — сказал он тихо. — Потому мы редко смотрим в зеркала.

— А у нас — самооценку, — парировала Лена. — Особенно по утрам.

Он улыбнулся. И это было почти опасно — не потому, что улыбка была безупречной, а потому, что в ней появилось что-то живое, человечное.

---

К обеду Лена уже пожалела, что впустила в дом мужчину из другого измерения.
Он всё трогал. Проверял. Переставлял предметы местами «для энергетического баланса». Когда она открыла холодильник, на верхней полке стояла соль в бокале, а зелень была связана в пучок, перевязанный… его волосом.

— Это не гигиенично! — вспыхнула Лена.

— Это защита от сглаза, — спокойно пояснил он. — Феи любят порчу.

— Какие ещё феи? —
— Те, что сидят у входа. — Он кивнул на окно. — Они спорят, кому первому придётся просить у тебя соль.

Лена выглянула. На подоконнике, между базиликом и мятой, действительно сидели две… бабушки. Вязали крючком. Только вместо пряжи — тонкие светящиеся нити, и обе косились на Ариэна, как на наглого квартиранта.

— Мать моя клавиатура… — прошептала Лена. — Это же советы дома?

— Советницы, — уточнил он с почтением. — Старшие стихии, прикидывающиеся вашими соседками. Они знают всё, что происходит под этой крышей.

— И, конечно же, сплетничают. — Лена прищурилась, и правда услышала:
— «Эта с короткой стрижкой снова привела кого-то!»
— «А этот — явно не католик!»
— «И посуду моет руками! Варвар!»

Она расхохоталась.
— Великолепно. У меня в доме домком — ведьмы на пенсии.

— Не ведьмы, — возразил он. — Хранительницы тепла. Но да, сварливые.

Лена подошла к окну, сложила руки рупором и крикнула:
— Скажите, пожалуйста, уважаемые, можно не следить за моей личной жизнью?

— Конечно, милая! — отозвалась одна, не отрываясь от вязания. — Мы всё равно уже всё видели!

Ариэн прижал ладонь к губам, сдерживая смех.
— У нас в Подлунных за такое — дуэль.

— А у нас — распродажа нервов.

---

Вечером они сидели на кухне, и Лена впервые за долгое время чувствовала… тишину. Не ту, давящую, когда остаёшься один с мыслями, а живую, мягкую, как музыка без слов.

Она готовила пасту — его глаза следили за каждым движением ножа, словно за ритуалом.
— Вы уверены, что это не алхимия? — спросил он. — Столько дыма, а результат — еда.

— Это пар, — поправила Лена. — И да, еда. Люди живут ради вкуса.

Он медленно кивнул.
— У нас живут ради смысла.

— Ну вот, а потом удивляетесь, что у нас очереди в ресторанах, а у вас — в храмах.

Он рассмеялся.
Смех у него был тёплый, как камень, нагретый солнцем. И в этот миг Лене показалось, что между ними не пропасть, а тонкая грань — достаточно вдохнуть чуть глубже, чтобы переступить.

---

Поздно ночью, когда за окном город дышал в ритме фонарей, Лена не спала. На подоконнике — Ариэн, в темноте — почти прозрачный, с мягким свечением под кожей. Он смотрел на улицу.

— Почему ты не спишь? — спросила она.

— У нас нет сна. Только ожидание.

— А у нас нет покоя. Только усталость. Так что ничья.

Он повернулся.
— Если я уйду — ты уснёшь?

— Если уйдёшь — точно нет.

И он улыбнулся — как человек, который понял язык чужого мира.

---

На столе лежала флешка. Свет от экрана падал на неё, и в глубине пластика будто дрожала слабая тень — как будто кто-то по ту сторону сети пытался поймать их дыхание.