Темный исток: Гробницы пустоты

Глава 1. Кто боится Риши Динальта?

«Вселенная – это иллюзия.

Тени – ключ к ее пониманию.

Лейры – дверь, которую отпирает этот ключ.

Тени – ключ нашего сердца.

Мы – сердце иллюзии.

Мы – Вселенная!»

Кодекс Адис Лейр

«Со своими страхами лучше всего бороться в одиночку».

Тот, кто это сказал, наверное, был безумен.

Я стоял напротив небольшого куска тщательно отполированного металла и разглядывал собственное отражение в надежде распознать первые признаки перемен – рожу покривее, зубы поострее, – в общем, что-нибудь, из-за чего гордая Майра Метара превратилась в скулящее и трясущееся от ужаса создание. Но видел лишь себя прежнего, разве что с ухмылкой пошире. В глазах вроде бы что-то скрывалось: там, на глубине болотной зелени будто промелькнуло нечто дикое и безумно опасное. Промелькнуло и исчезло.

Тень? Быть может.

Живая Тень. Исток.

Так называла меня погибшая Метара, так назвала меня и Тассия Руэ. Но что это значило, я до сих пор не мог уяснить. Для них я был лишь вышедшим из-под контроля экспериментом, ожившим големом, чей потенциал они даже не смели предсказать. А что в итоге? Шаманке достало и ума, и смелости, чтобы признать ошибки. Но великая лейра Метара захотела все исправить. И чем за это расплатилась? Собственной жизнью, разумеется.

Кто я?

Убийца, вот кто!

Чудовище. Монстр во плоти. Слабак, позволивший прежде дремавшим инстинктам взять верх. Размазня, который не может справиться с чувством вины и оттого бросается на амбразуру.

Но так ли все однозначно?

Я показал зубы отражению. Надеялся, выйдет улыбка, а получился оскал. Снова. Попробовал прислушаться к внутреннему голосу, чтобы хоть там найти подсказку. Но тот молчал.

Будто нарочно.

И только страх продолжал свою скромную деятельность, медленно, но упорно разъедая душу и превращая в нечто черное, вязкое и отвратительное до дрожи.

Еще раз столкнувшись с не то испуганным, не то озлобленным взглядом, я понял, что вот-вот сорвусь. Проклятый ящик снова ожил, плотно пригнанная, но незапертая крышка задребезжала, тварь внутри захотела прогуляться.

Стиснув зубы, я постарался утихомирить буяна. И вроде бы даже получилось. По крайней мере, яростных дребезжаний, переворачивавших все внутри, больше не ощущалось. Но вот надолго ли? Кто знает.

Страх – штука коварная. Заиграешься, и проглотит, опомниться не успеешь. Но как быть, если приходится бояться самого себя? Что, если не знаешь, когда сорвешься в следующий раз, и кто при этом пострадает? Кто-нибудь мудрый наверняка ответил бы на эти вопросы. Но все знакомые мудрецы предпочли либо самоустраниться, либо сделать вид, будто ничего не происходит. Самому же мне разобраться во всем мозгов не хватало. А потому приходилось ждать последствий.

Ждать и разгребать.

Осточертев самому себе до тошноты, я отвернулся и, оглядев свою каютку, малость обалдел.

Я и не заметил, что пока любовался бледной рожей в отражении, ботинки, щетки, книжки, старинные космические компасы и прочая незакрепленная мелочь устроили между собой догонялки. Поднявшись в воздух, они, будто подхваченные невидимым и неосязаемым вихрем, плавно двигались вокруг единого центра тяжести – меня самого.

Что это? Новый способ Истока намекнуть о жажде свободы? Или знак, что все мои попытки совладать с самим собой – бессмысленная возня?

Тассия Руэ говорила, будто Исток – не что иное, как проекция подсознания на плоскость моего «я». Что это не какое-то там тайное чудище, посаженное на короткий поводок, а самая настоящая часть моей души, которую нужно просто признать. Признать и принять. И я был бы даже не против этого, вот только не мог смириться с тихим настойчивым голоском, постоянно требовавшим крови.

Сигнал о выходе из гиперпространства разорвал тишину на лоскуты, заставив меня вздрогнуть. И почти в тот же миг из встроенного в переборку динамика донесся как обычно раздраженный голос старшего брата:

– Мозголом, бегом наверх! Мы на месте.

Отложив успевший стать привычным ритуал самобичевания, я влез в шлепанцы и, нога за ногу, поплелся в рубку. Все, что до сих пор парило в воздухе, посыпались на пол.

Нервно хмыкнув, я исчез в проходе.

– С добрым утром, – саркастически бросил Мекет, стоило выбраться из лифта.

Рубка тонула в полутьме, слегка рассеиваемой алыми индикаторами приборной панели, и в каком-то смысле служила брату убежищем и точкой для медитаций, нежели его собственная каюта. Даже сейчас, занимая место пилота, он выглядел так, будто давно сроднился с кораблем.

Молча прошмыгнув к креслам навигатора, я пришвартовался к одному из них. Мекет сделал выводы.

– Смотрю, ты не особо в настрое. Никак снова в бреду?

– Отстань.

Брат даже не думал оборачиваться, но по моему голосу мгновенно определил неладное и заметно насторожился:

Глава 2. В некотором роде

Коддас, нервно перебирая руками за оттяжки, пятился к выходу и все продолжал орать, как будто надеялся, что на его вопли стекутся другие. Взгляд свой при этом он продолжал держать на моем лице и то ли из страха, то ли в ожидании еще какой сверхъестественной выходки совершенно выпустил из внимания Мекета. Поэтому даже не заметил, как тот придвинулся вплотную к горе разбойнику и резким ударом по руке заставил выронить бластер. Коддас только и успел, что хлопнуть пару раз глазами, прежде чем брат – сама невозмутимость – выхватил собственное оружие и выстрелил ему прямо в сердце. Короткая вспышка, болезненный вздох, запах паленой тряпки да пара капелек крови, смешанных с дымной струйкой, сочившейся из обуглившейся дыры – вот и все, чем дело закончилось. Я едва дух перевести успел.

Тем временем Мекет, аккуратно подхватив убитого под руки, отволок его в густую тень у дальней стены и затолкал между парой нерабочих световых панелей под самым потолком. А когда управился, тот сразу же набросился на меня с громким шепотом:

– Это еще что за херня только что была?! – Ноздри широко раздувались, глаза сверкали от ярости – воплощение праведного гнева.

Не ожидая столь бурной реакции, я невольно отпрянул и с недоумением вытаращился в ответ:

– Я-то что сделал?

Казалось, голова брата сейчас взорвется.

– А ты не понимаешь?! – прошипел он. – Я ведь сказал, никаких фокусов! А если б здесь еще кто-нибудь оказался? Представляешь, что было бы, узнай коддас, что на борту завелась нечисть?

Я не сдержал смешка.

– Нечисть? Ты это серьезно?!

Мекета перекосило.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я!

Само собой. Вот только услышать хотел вовсе не это.

– Ты застрелил разумника! Полагаю, невинным его не назовешь, но как ты за это оправдаешься?

Брат даже моргнул от изумления. Казалось, будто я заговорил на языке древних лейров. Он фыркнул.

– Ты сейчас посмеялся, Мозголом? Оглянись! Здесь всем плевать на смерть. Тут каждый день по несколько трупов находят, и никому дела нет до того, кто их оставил. Но то, о чем я волнуюсь, намного важней всего этого. Я думал, ты понял это, когда мы покидали Дей-Прим.

Я, разумеется, знал, что мой старший брат далеко не святоша, однако столь циничного отношения к чужой жизни даже от него не ожидал.

– Сдается мне, – проговорил я, – ты понятия не имеешь, как все обстоит на самом деле.

– Ты так считаешь?

Его вопрос заставил меня пересмотреть в памяти момент, когда скрытая в ящике сила уберегла мое лицо от возможности столкнуться с плазменным зарядом.

– Именно. Но я тебя не виню. Ведь даже Тассия признала, что далеко не во всем разобралась.

Имя шаманки подействовало на Мекета как микстура. Лицо его тут же свело судорогой.

– Не говори мне об этой старухе, – отрезал он, пряча бластер назад в кобуру. Оттолкнулся от стены и поплыл дальше.

– Знаешь, Мекет, а ведь она тебе жизнь спасла, – напомнил я, стараясь не отставать.

Тот тряхнул головой и пониже опустил свою шляпу.

– Я ее об этом не просил.

– Все верно. Зато просил я.

Услышав последнюю фразу, брат резко затормозил руками о переход и снова развернулся лицом, из-за чего я едва не столкнулся с ним лбом. Сощурив карие глаза, он поинтересовался обманчиво мягким тоном:

– И что же эта старая тварь потребовала взамен?

Я сглотнул.

Проще всего было сказать правду. Но признаться в том, что позволил еще глубже втянуть себя в историю с Тенями, язык не повернулся. Внутреннее чутье подсказывало, кое о чем Мекету лучше не знать. По крайней мере, до тех пор, пока не разрешится более злободневная загадка, связанная с Аргусом и его кровавым побегом из лап вооруженных сил Тетийсской Федерации.

– Я не услышал ответа, – сказал брат, выждав немного.

Я невинно захлопал глазами.

– Мы разве не торопимся найти этого Д’юму?

– Зубы мне заговариваешь?

– Вовсе нет. – Я был сама искренность.

Но брат не купился.

– Заговариваешь.

– Вовсе нет. Ты сам всю дорогу талдычил о том, насколько это важно – найти его как можно скорее!

Он усмехнулся.

– Ладно. Но мы еще посмотрим, кто кого.

Я не стал возражать. Лишь незаметно и с облегчением перевел дух. Полностью расслабиться, правда, не дал труп, оставленный позади, но в этом вопросе я в кои-то веки решил положиться на мнение брата. До тех пор, пока он уверен, что контролирует ситуацию, мне не следует дергаться.

И только внутренний голос, подобный негромкому эху, неустанно твердил: одним убийством здесь не обойдется.

Преодолев очередной короткий туннель, мы очутились среди настоящих джунглей посреди космоса. Буйная растительность, призванная снабжать техносферы кислородом, расползлась по периметру пузыря, опутав его прозрачные изогнутые стенки густым ковром зелени. Недоставало только птичек, порхавших от ветки к ветке. Запах тут был поприятнее, да и в целом все выглядело ухоженным.

Глава 3. Доверие должно быть обоюдным

– Почему вы сидите в этих трущобах? Что вами движет? – поинтересовался я, когда четверть часа спустя мы (я, мой брат и сам Д’юма) зависли над крышкой круглого стола, привинченного к полу личной палатки контрабандиста тросом. Чтобы не порхать по неопределенной траектории, приходилось упираться коленями в специальный обруч под столом.

Хозяин угощал травяным чаем, подававшимся в прозрачных пластиковых шарах. Посасывая через трубочку терпкий горячий напиток из листьев ламма, выращенного в здешнем гидропонном саду, я ощущал себя аборигеном, что несколько нервировало. В конце концов, мы же сюда не чаи распивать явились. Но, стоило признать, подобного угощения прежде пробовать мне не доводилось.

– Что движет, спрашиваешь? – пробормотал Д’юма задумавшись. – Оглянись, малыш. По-твоему, что движет коддас, обитающих здесь? Любовь к экстриму?

– Им деваться отсюда некуда, – качнул головой я. Слишком сильно хлебнул чаю и обжег небо. – Но не вам, Д’юма.

По обстановке, пусть и весьма скромной, было видно, что палатку используют в качестве постоянного жилища уже не один год. Два инфопланшета торчали в специальных держалках, рядом стопочка электронных книг, инструменты, за одну из множества гибких петелек по периметру палатки цеплялись мешки с одеждой, личными вещами, травами и необходимыми для готовки мелочами, ну и спальное место – мягкая капсула на застежке. Не очень-то в духе космического бродяги, о котором рассказывал Мекет.

– Я лишь стараюсь помогать бедным коддас по мере сил. Только и всего, – ответил он.

На мой вкус не вполне убедительно.

– Чистый альтруизм?

Д’юма присосался к трубочке.

– А почему нет? Почему всегда надо ждать, что кто-то возьмет и сделает что-нибудь хорошее? Почему нельзя сделать это что-то самому? Ты, пока добирался до меня, приметил кого-нибудь конкретного, среди всей серой массы бездомных, ютящихся в латаных-перелатаных палатках?

Я промолчал. И не потому, что ответ был отрицательным.

Но Д’юма расценил это по-своему.

– А все оттого, что нищета – она безлика, – вымолвил он, утерев пухлые губы рукавом. – Особенно нищета коддас. Ты видишь, в какой обстановке им приходится существовать? Когда-то Кодда Секундус была провинцией Риомма, питавшей их и без того жирную тушу своей плазмой. Это был ценный мир. До того, как произошла катастрофа. И что сделала империя в благодарность? Просто впихнула выжившим сеть техносфер и помахала ручкой – удачи, мол. Вся цивилизованная Галактика в курсе, что техносферы – это временное жилье. В них даже не предусмотрены гравигенераторы. О радиации я вообще молчу. С каждым оборотом вокруг местного солнца слой защиты постепенно выгорает. Придет день и его вообще не станет. И куда тогда деваться коддас из этого загона?

Меня слегка покоробило от того, насколько фальшиво и претенциозно прозвучали его слова. Почесав переносицу, я спросил:

– Почему никто не поможет им перебраться на какую-нибудь планету или луну? Да даже астероиды сейчас сплошь и рядом переделывают в дома.

Контрабандист хохотнул, да так резво, что чуть собственный чай с шаром не выпустил.

– Думаешь, все так просто?

Я похлопал глазами.

– Риомм еще не прибрал каждый уголок этой Галактики. В космосе полно незаселенных миров. Вы могли бы подыскать что-нибудь подходящее. Или даже выкупить. Но вместо этого просто тратите огромные деньги на поддержание здешнего уклада. Это какая-то трисилева услуга.

Д’юма осклабился:

– Я не знаком с этим Трисилем, малец. Может статься, отличный был типчик. Но вся загвоздка в том, что Риомм совсем не хочет, чтобы коддас отсюда куда-то делись.

– Что? – удивился я и перевел взгляд на молчавшего все это время брата. – А почему?

Мекет как всегда сморщился, но промолчал.

– Потому, – пропел Д’юма, – что империи выгодно выставлять себя благодетельницей. Коддас здесь уже несколько лет болтаются, будто дерьмо, которое никак не смыть, а Сенат продолжает трепаться о том, сколько сил тратит на помощь местным бедолагам. Думаешь, кого-то там на сияющем Риомме устроит, если вся эта возня немедля прекратится?

– А почему нет? Разве это не снизит затраты и все такое?

– Не будь наивным. Там только болтают о суммах, которые тратятся на поддержание техносфер. На самом деле все до последней ломаной монетки оседает в карманах сенаторов и лоббистов, которые всю эту схему и затеяли.

– Тогда я тем более не понимаю, что держит всех этих людей здесь. Давно бы сбежали, и дело с концом.

– Риомм не помогает коддас, как я уже сказал, но это еще не значит, что он за ними не приглядывает. Раз в четверть оборота вокруг местного светильника орбиту сфер пересекает акаш. Не сближается и на связь не выходит. Но одного его появления достаточно, чтобы вся местная братия забилась в норы и тихонько ждала, когда напасть минует.

– Жуть какая-то, – признался я.

– Вот именно! – кивнул контрабандист, стукнув кулачком по столешнице. – Жуть. И еще какая! Коддас накрепко заперты в этом гадюшнике. И пока Риомм не передумал, единственный их выход – нищенствовать и молиться.

– И кому же они молятся? – поинтересовался Мекет, впервые за время скромной трапезы открыв рот не для того, чтобы отпить чаю.

Глава 4. Добро пожаловать в Мероэ!

– Ты ввел не те координаты, – проворчал Мекет, тыча пальцем в дисплей на приборной панели. Стоя над душой, он наблюдал за тем, как я пилотирую «Ртуть», и время от времени неодобрительно цокал. Корабль едва отошел от станции коддас на приличное расстояние и готовился к переходу на сверхсветовую. – Вот здесь ошибка. Видишь? Ни хрена ты не видишь!

Воздев глаза к потолку, я тяжко вздохнул и попросил его, пока еще вежливо:

– Мекет, сядь, пожалуйста, и не говори под руку. Сам разберусь.

Это был далеко не первый мой полет за штурвалом звездолета, и все же брат трясся так, словно я залез в его арсенал, достал оттуда плазмомет и принялся палить во все стороны прямо в рубке. Как дитя малое, честное слово.

– Никогда не пренебрегай расчетами, Мозголом! Если в цифрах ошибка, ты можешь воткнуться в планету. Каково тогда будет?

Я попытался его успокоить:

– Все будет нормально. Ни во что не воткнемся. Даже на месте окажемся. Точно тебе говорю.

– Да кто вообще учил тебя так летать?!

– Ты учил! Сам же сказал, что у нас мало времени. Вот я и подправил координаты, чтобы поближе к Боиджии оказаться. Не хочу тратить часы на это идиотское задание. Вообще, все эта таинственность жутко раздражает. Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю, что. Какого лейра все это значит?

– Это значит, у хитрожопого проныры наметан план, – ответил Мекет заметно тише.

Речь шла, разумеется, о Д’юме.

– Есть идеи, зачем ему понадобился минн? – спросил я, не уверенный, что брат ответит.

Тем не менее он проговорил:

– И немало. Одна неправдоподобней другой. Хотя я бы не стал себе голову этим забивать. К нам это все отношения не имеет.

– Но ты уверен, что в конце Д’юма честно отдаст чип тебе?

Мекет не торопился отвечать. Отступив к креслу навигатора, брат мрачно проговорил:

– Ему будет некуда деться. Хочет или нет, а расстаться с инфочипом придется. Иначе я устрою ему такие неприятности, что даже серые позавидуют.

Неприкрытая угроза, прозвучавшая в этих словах, заставила меня поежиться. Нет, я и раньше слышал, как брат угрожает своим неприятелям, но отчего-то никогда прежде его слова не провоцировали такое количество мурашек. Похоже, Мекет слишком сильно верил в инфочип. А раз так, то не остановится ни перед чем, пока не заполучит его.

И все из-за меня.

Это льстило, но вместе с тем и тревожило. Такого фанатизма я не ожидал.

– Стартуй уже, – буркнул он.

– Есть, капитан, – надеясь разрядить обстановку, шутовски отсалютовал я и перевел рычаг в вертикальное положение. Тьма и звезды, ее усыпавшие, мгновенно свернулись в трубочку, уступив место безудержному калейдоскопу хаоса гиперпространства.

Как только миллионы лет, которые нам гипотетически пришлось бы потратить на путешествие до Боиджии, превратились в скромные двадцать минут, а «Ртуть» выбросило прямо перед мутно-зеленым эллипсоидом, я украдкой выдохнул. Несмотря на всю браваду, что демонстрировал брату, у меня хватало мозгов оценить возможность накосячить. Космические путешествия, кто бы как ни расхваливал современные ИскИны и сверхточные гипердвигатели, всегда сопровождала определенная доля риска, которой нельзя было пренебрегать.

Впрочем, страх убиться об планету не шел ни в какое сравнение с тем гнетущим ощущением, что нахлынуло на меня, стоило только нацелить корабль на снижение по спирали.

– Не так резко, Мозголом, – встрял Мекет, снова встав ментором за моим плечом. – Что это с тобой?

– Возьми управление, – выдохнул я сквозь крепко стиснутые зубы. Казалось, все внутри взбунтовалось против того, чтобы приближаться к странной планетке. Выпустив штурвал из рук, я быстро уступил место пилота законному владельцу и, уцепившись за переборку, уставился в иллюминатор, за которым разрастался боиджийский серп.

– С тобой все в порядке?

Прежде чем ответить, пришлось сделать несколько глубоких вдохов:

– Я в норме. Просто немного тошнит. Только и всего. – Я продолжал вглядываться в приближающуюся поверхность, словно саваном укрытую грозовыми облаками, и надеялся привыкнуть к ощущениям. Тут и там вспыхивали ослепительные искорки бушующих вдалеке гроз. Несмотря на то что я не мог этого слышать, их отзвуки отдавались в голове тяжелым звоном. – По-моему, с этой планетой не все ладно.

– По-твоему? – Мекет деланно усмехнулся. – Да от этого замшелого булыжника у любого мурашки по коже! О чем, кстати, вся Галактика в курсе.

– Нет, тут другое, – качнул головой я, однако пояснять не стал.

Невольно напрашивалось сравнение с Яртеллой. Только если в случае с обителью лейров, оттуда хотелось просто удрать, то Боиджия вселяла стойкое ощущение гадливости. Как будто тебя лицом макают в чан, доверху наполненный смесью из компоста и древесного сока. Мягко говоря, неприятное чувство.

Которое, впрочем, не мешало оценить местные виды.

Густая многоцветная роща в километр высотой, расстилавшаяся под днищем «Ртути», звалась Великим паатовым лесом и считалась едва ли не самым опасным местом в Галактике. Не перечесть, сколько баек я услышал о ней на Семерке. О смельчаках-охотниках, что по глупости совались туда и больше никогда не возвращались. О диких хищниках, способных ударом хвоста распилить взрослого разумника пополам. О лозах-душилках. И о махди, конечно же, – жутких аборигенах, которых искусственно вырастили для защиты несметных сокровищ, скрытых в планетарных недрах.

Глава 5. Шепот шаманки

– Тассия?! – Я вытаращился на огианку. – Вы здесь откуда?

– Одну минутку, – невозмутимо откликнулась старуха и перевела внимание на Лоскута, пытавшегося уползти с поля боя. – Куда это вы собрались, господин? Воспитанные молодые люди всегда отвечают за свои поступки.

Лоскут не собирался внимать нравоучениям. Даже не оглянулся. Тихо поскуливая, он старательно карабкался к противоположному краю проулка, чем крайне раздосадовал шаманку. Я ощутил, как Тени вокруг нее вспенились. Невидимые для неподготовленного сознания, они юркими дымными змеями устремились в сторону бандита. Обвили его канатами. Тугими и жесткими, как пальцы шаманки. Скрутили, спеленали, а потом выгнули так, как ни один антропоморфный разумник без посторонней помощи выгнуться не в силах.

Я ждал, что Лоскут завопит, но все его корчи происходили в полной тишине. Отчего смотреть на них было еще отвратительнее.

– Тассия, хватит!

Шаманка оторвала светящийся взгляд от едва ли не обручем свернутого бандита и посмотрела на меня.

– Раз уж ты сегодня такой добрый, – проговорила она и прищелкнула пальцами.

Послышался глухой звук, похожий на выстрел старинного пулевика, и хребет Лоскута переломился, словно прутик. Труп мгновение провисел в воздухе, а затем полетел в ближайшую кучу мусора. Стайка оранжевых птиц, гнездившихся там, испуганно вспорхнула в небо.

Я, ожидавший совсем иной развязки, то ли выдохнул, то ли всхлипнул – сам не понял, пока не захотел как следует проблеваться. Тошнило от ситуации. От того, как она разрешилась. И, что главнее всего, – от самого себя.

– Смотрите, какие мы нежные, – проворковала огианка и выглядела при этом страшно довольной собой. Словно ничего грандиозней в жизни своей не вытворяла.

Меня затрясло. Почему-то захотелось сделать ей больно.

– Зверски расправились с уличной шайкой, – проговорил я, затолкав Исток с его жаждой убийств поглубже. – Ну не молодцы ли?!

Шаманка если что и заметила, то виду не подала. Лишь беззаботно проговорила:

– По большей части ты расправился, Риши. Но в целом я готова с тобою согласиться. Если, конечно, это не сарказм.

Я попытался передать ей все без слов.

– О! – сказала она удивленно. – Так тебя мучает совесть?

Я осмотрелся. Число мертвецов на квадратный метр маленького проулка зашкаливало. Как и количество убийц.

– А разве не должна? – Желание наказать ублюдков за ни чем неспровоцированное нападение все еще не выветрилось, но чувство вины, явившееся на смену нарезвившейся твари, заскреблось стальными когтями о нежное нутро.

Саму шаманку подобные мелочи явно не волновали.

– Я полагала, мы разобрались с моральной подоплекой твоих поступков. Ведь я предупреждала, что дальше будет только хуже, и тебе придется принимать меры. Я говорила. – Она покосилась на четверку трупов, разбросанных по проулку, точно манекены, и с нескрываемой брезгливостью поинтересовалась: – Что они натворили? Унизили тебя? Избили? Ну, теперь они уже ни с кем так поступить не смогут. Разве тут нечем гордиться?

Я уставился на нее, приоткрыв рот:

– А гордиться убийством можно?

Шаманка подняла на меня светящийся взгляд. Выражение ее лица, как обычно, скрытое дыхательной маской, было не разобрать, но я сумел уловить улыбку.

– Если знаешь, что оно в итоге служит благим целям, то очень даже можно. Во всяком случае, большая часть героев именно этим себя и успокаивает. Ты что, вчера родился?

– Думаю, эти ребята с вами бы поспорили.

– Точка зрения определяет восприятие, Риши. Или ты думаешь, они терзались муками совести, пока тащили тебя на улицу, намереваясь ограбить и убить?

Если честно, мне было плевать, какими принципами Лоскут и его прихвостни руководствовались. Покоя не давал тот факт, что я по итогу оказался намного хуже их. Да, они были отбросами, готовыми на все ради наживы. А я? Зная кровожадность существа, которого в себе носил, я даже не попытался остановить его. И упивался каждым мгновением, пока их убивал. Словно в их лице хотел отомстить всем тем, кто меня когда-то обижал. Настоящее ничтожество.

– Тебе станет легче, если мы уйдем отсюда, – сказала шаманка таким тоном, будто это решало все проблемы.

Я с огромным трудом удержал себя от того, чтобы подобрать арматуру и запустить ею в фонарь огианки, и проговорил:

– С особой жестокостью убито четверо разумников, и кого-то это определенно заинтересует. Дайте только время.

Тассия Руэ усмехнулась.

– Надеюсь, ты не надумал сдаться на милость местных властей? Жест благородный, конечно, но бессмысленный. Никогда не понимала идеи самобичевания.

Тут я опять промолчал. Но не потому, что не нашелся с ответом. Я вообще довольно редко лез в карман за словом. Просто увидел в проходе Мекета, и попытки оправдаться вмиг потеряли всякий смысл.

Брат, быстро оценив ситуацию, раздельно и очень жестко произнес:

– Что, вашу мать, здесь произошло?

Шаманка, резко крутанувшись, воскликнула с небывалым радушием:

Глава 6. Ведьмина нора

Стоило нам выйти на улицу, шаманка тут же заорала:

– Такси!

Я чуть не подпрыгнул, а Мекет, с укоризной покачав головой, проворчал:

– Предупреждать надо!

Та только фыркнула.

– Еще чего!

Мероэ к этому моменту обращался в свою ночную форму. Солнце полностью скрылось из виду, и город превратился в царство теней и недобрых намерений. Я чуял, как дикие инстинкты, поднимаясь из джунглей, наполняют воздух своими неповторимыми нотками и резонируют с существом, засевшим во мне. Фонари практически не попадались, и улицы освещались преимущественно бледным сиянием, что лилось из окон домов. Редкие прохожие торопились по своим делам и старательно не смотрели по сторонам, как будто боялись привлечь чье-то внимание.

В этом напряженном коктейле вопли шаманки казались совершенно неуместными.

– Такси-и-и!!!

Недовольного вида престарелый динетин, притулившийся у бакалейной лавки на противоположной стороне дороги, тряхнул грязно-белой шевелюрой. С самым страдальческим выражением он направил свою потрепанную антигравитационную повозку к нам.

– Милейший, – обратилась к рикше шаманка, – хорошо ли вы знаете город?

Вблизи динетин казался еще более старым, а все из-за глубоких шрамов, пересекавших лиловое лицо в самых непредсказуемых направлениях.

– А как иначе работать извозчиком? На нас тут риммкоины дождем не сыплются. – Старикан был явно не из тех, кто за лишнюю монетку станет развлекать пассажиров байками, да и любезностью не отличался.

Я был готов спросить, стоит ли связываться с таким нелюдимом, но, поглазев по сторонам, осознал, что выбора особого нет. Либо этот, либо никого. Последний извозчик, топтавшийся на дальней стороне улицы, уже принял пассажира на борт и благополучно смылся. К тому же шаманка явно не разделяла моих претензий и едва не выскакивала из собственного респиратора от любезности.

– Хороший заработок лишним не бывает, верно? – пропела она.

Динетин прищурился.

– Смотря, насколько он хорош.

– Можешь даже не сомневаться. Едва ли кому здесь перепадала сотня за поездку.

– И куда мне следует вас подбросить? – поинтересовался рикша, излучая скептицизм. – На луну?

– У Боиджии нет лун, – вставил я.

– Вот именно, парень! – оскалил полусгнившие зубы старик, смерив нашу компашку придирчивым взглядом. – Но ведь за просто так никто такими деньжищами разбрасываться не станет. Да и на богатеев вы непохожи. Куда надо?

И то правда. Желая услышать ответ, я вместе с извозчиком вопросительно уставился на шаманку.

Та объявила:

– В место под названием «Ведьмина нора». Слышал о нем?

Повисла пауза.

– Кто вы такие? – Было совершенно очевидно, что название рикше не только знакомо, но и вызывает определенные ассоциации, негативные по большей части. Он даже опустил руку на впечатляющего вида тесак, притороченный к поясу.

Стало чуточку интересней.

– Просто туристы, – ответила шаманка.

Окажись я на месте рикши, тоже не поверил бы.

– Туристы по таким дырам не шныряют. Кто вы такие?!

Вопрос был не самый удобный, и все это прекрасно понимали. Я ждал, что Тассия опять воспользуется своими гипнотическими способностями, но тут вперед выступил Мекет.

– Слушай, папаша, тебе что, больше всех надо? Тебе монеты нужны или нет? Если не трусишь, то я отсчитаю тебе эту лейрову сотню, а нет – исчезни с глаз и не задавай вопросов. Другого найдем.

Старик после такой отповеди не то чтобы не смутился, но даже раззадорился.

– Другого? – И демонстративно огляделся по сторонам. – Это которого?

Мекет тоже был далеко не из простачков, и на нахальство динетина отреагировал мрачной физиономией.

– Можно подумать, у тебя богатый выбор. Что-то очереди я не наблюдаю.

Замечание смутило динетина, а братец, почуяв это, закрепил эффект:

– Деньги хорошие, а ты выделываешься. Мы-то не в претензиях. Пешком пойдем, если придется. А ты стой тут хоть до пришествия Занди. – Для пущего эффекта он даже сделал вид, будто собирается уйти.

Старик, чья внутренняя жадность вступила в неравный бой с осторожностью, немного помялся, но в итоге объявил:

– Добро. Отвезу вас туда, но это будет стоить дороже. В два раза.

Услышав запрошенную сумму, я присвистнул.

– А не многовато?

Однако прежде чем старый пройдоха успел что-нибудь ответить, шаманка объявила:

– Цена разумная. Едем. – И нацелилась на пассажирское сиденье повозки.

Столь удивительная сговорчивость не могла не вызвать подозрений у динетина, поэтому он выдал:

– Половину вперед!

– А как же! – ответила шаманка и повернулась к брату: – Надеюсь, вы в состоянии оплатить нам проезд?