Темный Питер. Обратная сторона

Пролог

Северный Город стоял на границе миров.

Но кроме владелицы оранжереи Агаты и ее соседа с первого этажа доктора-онколога Андроника Ангелопулоса об этом мало кто догадывался.

А тот, кто догадывался, — исчезал. Как исчезли двенадцать лет назад старшая дочь доктора Андроника семилетняя Ангелина и ее мать.

Северным Городом в семье Агаты и ее дочери, семилетней Софии, называли Санкт-Петербург. В слове «Санкт-» подряд шли несколько согласных. София в них путалась, так же как все чаще путались времена года в Санкт-Петербурге.

День, на первый взгляд, не предвещал ничего необычного. Ведь с маленькими девочками, особенно в их собственной квартире, ничего плохого не случается. Тем более когда их дом стоит на 13-й Красноармейской улице, на бывшем месте расположения рот Измайловского полка, чьи призраки, казалось, до сих пор хранили город от невзгод. Хотя шепотом поговаривали, что древнее зло они все же пропускали…

Туман заползал в парадные неповоротливым мифическим животным и оседал на июньской листве призрачными клочками невесомого снега.

Мама никогда не отпускала ее гулять одну.

«Мир полон шепотов, которые не стоит слышать маленьким ушкам», — повторяла она, поправляя садовый фартук.

«Но зато, — успокаивала себя София, — у нас есть единственное витражное окно во всем подъезде — оранжерейное».

Стеклышки переливались оттенками волшебного заката.

София была воспитанная девочка и не пыталась подслушивать, но некоторые фразы запоминались надолго. Особенно когда доктор Андроник с печальными глазами и аурой вечной усталости, с первого этажа, однажды спросил:

— Агата, не зацвел? Ведь уже почти двенадцать лет прошло.

— Еще нет, не тревожься. Я обязательно предупрежу. — Мамин голос звучал странно.

Почему нужно было тревожиться, София не понимала. Доктор Андроник спасал детей в больнице, вырезал «черные бутоны» из их тел. Он всегда был спокойный и загадочный. Знал какой-то секрет, недоступный другим. Поговаривали, что у него золотые руки — дар, а может, и проклятие. Конечно, врали. Совершенно обычные руки. София внимательно изучала их, когда он жестикулировал, рассказывая маме о редких травах, способных облегчить боль.

— Бедная девочка, сколько ей довелось пережить, а сколько еще предстоит, — так мама Агата говорила про Леру, шестнадцатилетнюю дочь доктора Андроника.

На самом деле Лера никакая не бедная. София об этом точно знала. Единственное, задумавшись о чем-то, забывает про все окружающее — как в тот раз. Когда брала Софию с собой на конюшни, чтобы покатать на Бэлфорде. Лера общается с ним каким-то другим способом, не словами, а будто мыслями. А у кого есть в распоряжении скаковая лошадь, тот по-настоящему богатый. А еще у нее есть отец, который, как шепчутся соседи, может исцелить от любой хвори, кроме собственной печали.

Санкт-Петербург с каждым годом чуть больше поглощался туманом. Отец Софии входил в группу ученых, наблюдающих за этим явлением. Год назад он утонул в озере. В июле. Хотя странно. Он плавал лучше всех, и даже участвовал в соревнованиях по плаванию.

София каждый день, с маниакальным упорством, смотрела во двор, надеясь, что однажды увидит папу. Может, он переплыл озеро, или ударился о камень и его спасли, а потом у него была потеря памяти. София видела это в сериале. А если это есть в сериале, то это может быть и в реальности.

Неделю назад она чуть не выпрыгнула в окно, когда увидела человека в камуфляжной форме, в такой же, как и у отца, когда видела его в последний раз.

Но увы…

Тот был смуглым, а не бледным, как папа, и волосы кудрявые, стянутые в небрежный хвостик, а не светлые, коротко стриженные. Ей все говорили, что она вся в папу. София так сильно хотела, чтобы он вернулся. Может быть, если смотреть достаточно долго и сильно верить, то окно станет порталом и он помашет ей рукой из другого мира.

София смотрела в окно, и вдруг двор заволокло туманом. Неужели опять? Так и есть, кудрявый с хвостиком стоял, прислонившись к стене арки. И всякий раз одновременно с ним появлялся туман. А еще нестерпимо начинали чесаться руки, и София раздирала их ногтями. Она знала всех, кто живет в ее подъезде, как свои пять пальцев. Кудрявый с хвостиком не был жильцом. Хотя мало ли какие у него здесь могут быть дела, может быть он в гости пришел к кому-нибудь из соседей. Но что-то в его взгляде вызывало у Софии неясное беспокойство. Она все глубже и глубже расчесывала свои руки.

София тряхнула головой и заставила себя отвернуться от окна.

Мама обещала вернуться еще час назад, но, как обычно, задерживалась. София привыкла к этому, но скучала неимоверно. Так хотелось рассказать о кудрявом человеке, о своих страхах и о том, как сильно она скучает по папе.

Дверь в оранжерею всегда была закрыта на ключ. Только в присутствии мамы ей разрешалось там находиться. Неделю назад София увидела, как мама положила ключ в ящик старинного буфета, украшенного резными грифонами, чьи глаза, казалось, следили за каждым движением. Поэтому извлечь его не составило труда.

— Красивый, — прошептала София и любовно погладила бронзовый ключик с колечком. Талисман, открывающий дверь в другой мир. Вставила его в замочную скважину. Щелчок. Дверь распахнулась, и София жадно принюхалась. Незнакомый густой и терпкий аромат витал в оранжерее, смесь ладана и гниющих фруктов. Он щекотал ноздри и вызывал дрожь. София безотчетно начала раздирать царапины на руке.