Тени,которые идут за ней

Город, который молчит

Дождь в этот вечер был особенно назойливым. Казалось, он стучал по крышам небу, по асфальту, по чужим окнам — слишком громко, слишком нервно, будто сам город пытался что-то сказать, но не находил слов.
Алина шагала по узкой улице, кутаясь в тонкую джинсовку. Зонт она потеряла на работе, а возвращаться за ним не было сил — да и желания тоже. После последних новостей ей хотелось только одного: уйти домой и закрыться.

Домой… Хотя последнее время собственная квартира перестала быть местом, где можно расслабиться. В углах будто бы прятались тени. В лифте кто-то дышал слишком близко, даже если он был пустым. А окна — окна она теперь закрывала в два замка и всё равно проверяла, не двигаются ли шторы без ветра.

Она не понимала, почему так. Но страх — тихий, липкий — поселился в груди.

Когда она дошла до светофора, телефон завибрировал.
Сообщение от неизвестного номера.

«Ты поздно гуляешь, Алина.»

Она остановилась.
Пальцы похолодели.
Экран в её руке будто стал тяжелее.

Она оглянулась — ничего.
Люди, машины, мокрые фары. Обычная жизнь.
Вот только внутри всё сжалось, словно кто-то встал у неё за спиной и внимательно смотрит.

Алина быстро выключила экран, сунула телефон в карман и ускорила шаг.
Она уже знала, что номер скоро исчезнет, что позвонить обратно будет невозможно.
Такие сообщения приходили не впервые.

Но она никому об этом не говорила.
Сначала думала — розыгрыш.
Потом — совпадение.
Теперь… теперь она боялась признаться даже себе, что кто-то наблюдает.

На другом конце города, в кабинете, где свет работал только над одним столом, детектив Лев Громов смотрел на фотографии.
Три жертвы.
Три молодые девушки.
Три жизни, оборванные одинаково.

Он перевёл взгляд на стену, где висела доска. На ней нитки, заметки, газетные вырезки. Соединённые лица. Точки. Стрелки.
Но взгляд Льва снова и снова возвращался к одному снимку — чёткому портрету Алины, сделанному для дела, где она выступала свидетелем.

Она.
Та, кого он не должен был запоминать.
Та, о ком не должен был думать.

Но именно её образ преследовал его последние недели.

— Ты опять смотришь на неё, — сказал напарник, Мельников, заходя в кабинет. — Это уже не похоже на анализ дела.

Лев даже не повернулся.

— Убийца выбирает только тех, кто похож на неё. Совпадение?
— Совпадение уже было на первой жертве. На второй — закономерность. На третьей — предупреждение.

Лев сжал зубы.

— Он ищет её.
— Но зачем? Они знакомы? — Мельников подошёл ближе, наклонился к доске.
— Нет. Ни одного пересечения. Ни одного. Ни по работе, ни по местам, ни по контактам. Она чистая. Совершенно.

Напарник выдохнул.

— Именно поэтому это опаснее всего. Ты должен поговорить с ней. Объяснить угрозу.

Лев молчал. Он знал, что должен.
Но подступающее к горлу чувство — странное, нежелательное, нерешительное — мешало.

Он видел её всего пару раз. Обычная. Тихая. Неприметная.
Но почему-то именно она засела в его голове, как память, которую невозможно стереть.

Иногда казалось, что если он снова её увидит — что-то изменится. В нём. В деле. Во всём.

— Я поеду к ней, — наконец сказал Лев.

Алина сворачивала к своему дому, когда заметила: кто-то идёт позади.
Не один человек — шаги были чёткие, уверенные, тяжёлые.

Она остановилась, притворяясь, что поправляет волосы, и посмотрела в отражение витрины.
Силуэт. Мужчина. Чёрная куртка. Капюшон.
Слишком близко.

Сердце забилось так сильно, что стало трудно дышать.
Она почти побежала, поднимаясь к подъезду.
Едва вставила ключ в дверь — шаги ускорились.

— Алина!

Она вздрогнула.

Голос глубокий, мужской.
Не угрожающий, но властный.

Она обернулась — и замерла.

Перед ней стоял мужчина — высокий, в тёмном пальто, с мокрыми от дождя волосами. Брюнет, с серьёзным, почти суровым взглядом.
Детектив. Тот самый.

— Громов? — прошептала она, не скрывая удивления и тревоги.

Он сделал шаг ближе, держа руки в карманах, будто стараясь не выглядеть опасно.

— Не бойся. Я пришёл поговорить.
— Со мной? Сейчас?

Лев кивнул.

— Это важно. Очень.

Алина сжала пальцы. Она чувствовала его взгляд — тёплый, но напряжённый, будто он боялся за неё больше, чем она сама.

— Что случилось? — тихо спросила она.

Лев смотрел на неё несколько секунд. Он будто решался, как сказать, чтобы не напугать.

— Никому не говори, что я был здесь. И… не выходи одна по вечерам.
— Почему?
— Потому что он слишком близко, — произнёс Лев. — Тот, кто убивает девушек… выбирает тех, кто похож на тебя. Слишком похож. Это не случайность.
— Но почему… я?
— Я не знаю. Но я это выясню. А пока — ты будешь под моей защитой. Хоть тебе это и не понравится.

Его голос был твёрдым, почти властным.
Алина вдруг поняла: он не просто выполняет работу.
Он боится за неё.

А Лев понял другое — впервые за долгое время его профессиональное спокойствие разрушилось.

Он смотрел на неё и понимал: если с ней что-то случится, он этого не переживёт.

Ты-не случайность

Ночь выдалась тяжёлой. Дождь стих, но тревога, однажды проснувшись, уже не собиралась засыпать.
Алина долго сидела на кухне, прислушиваясь к каждому звуку в квартире. Холодок по коже не проходил — словно стены сжались, словно дом сам понял: теперь она в опасности.

Она пыталась отвлечься — сделала чай, включила свет, даже открыла ноутбук, но стоило вспомнить слова Льва, как внутри всё обрывало невидимой нитью.

«Он слишком близко.»
«Ты — цель.»

Девушки, похожие на неё…
Почему?
Что особенного в её лице, в её походке, в её жизни?
Она не знаменитость, не скандальная фигура, не человек с врагами.

Но кто-то наблюдает за ней.

И больше всего пугало то, что убийца будто знает о ней то, чего не знает никто.

Настенные часы пробили первый час ночи, когда телефон снова завибрировал.
Алина вздрогнула, чувствуя, как страх снова поднимается.

Сообщение от того же анонимного номера.

«Ты разговаривала с ним.
Не стоило.»

Она едва не выронила телефон.
Пальцы задрожали так сильно, что экран расплылся.

Он видел…
Он видел, что детектив приходил.

Алина на секунду перестала дышать.

Лев в это время сидел в своей машине у подъезда, глядя в тёмные окна её квартиры. Он не собирался уезжать.
Интуиция — та самая, которую он так презирал — подсказывала: этой ночью что-то произойдёт.

Он закурил, хотя почти бросил, и мысленно перебирал детали дела.
Преступник был аккуратен, умён, вынослив, действовал бесшумно.
Не оставлял следов.
Не повторялся.
Каждую жертву выбирал по неизвестному принципу — кроме одного: сходство.

Лев вспомнил, как Алина стояла в свете подъездной лампы — тонкая, с мокрыми прядями волос, немного растерянная, но с силой в глазах.
И впервые за годы работы его сердце дрогнуло.

Именно поэтому она под угрозой.
Потому что всё, что дорого, — рано или поздно может быть разрушено.

Он резко погасил сигарету, увидев, как её окно на кухне вспыхнуло ярким светом.
Через секунду — снова погасло.

Слишком резко.
Слишком неестественно.

Лев открыл дверь автомобиля и вышел. Дождя уже не было, но холод ночи обжигал.

Он поднял голову и снова посмотрел на её окна.

Кажется, свет включили не её руки.

Алина стояла неподвижно посреди кухни.
Телефон всё ещё в руке, а воздух стал плотным, тяжёлым.

«Ты разговаривала с ним.
Не стоило.»

Она уже собиралась позвонить Льву — когда услышала лёгкий щелчок.
Где-то в коридоре.
Как будто дверь шкафа на долю секунды задели.

Она замерла.
Шаг назад.
Глубокий вдох.

— Это… ветер, — попыталась сказать себе, но слова прозвучали слишком неуверенно.

В квартире не было сквозняков.
Все окна закрыты.
Щелчок не повторился — но от этого стало только хуже.

Алина дрожащими пальцами разблокировала телефон и нажала на имя в контактах, которое успела сохранить в спешке:

ГРОМОВ.

Но прежде чем вызов успел пройти — кто-то медленно коснулся дверной ручки в коридоре.

Не постучал.
Не позвал.
А именно коснулся — будто проверял, заперто ли.

Алина отскочила, сердце билось в горле.

— Господи… — прошептала она.

И в этот момент дверь резко дёрнулась, будто её пытались открыть.

Она сдавленно вскрикнула — телефон выпал из рук.

И тут… звонок в дверь. Настоящий. Громкий. Резкий.

Алина застыла, не зная, что хуже — человек, пытающийся войти без стука, или тот, кто стоит снаружи.

— Алина! Это Громов, открой! — голос, твёрдый, резко командующий.

Она бросилась к двери, отодвинула цепочку и распахнула её.
Лев мгновенно вошёл внутрь, захлопнув за собой замок, после чего внимательно оглядел коридор.

— Ты одна? — спросил он тихо.

Алина не смогла ответить — просто покачала головой.
Губы дрожали.

Лев положил руки ей на плечи, наклонился, заглядывая в глаза. Его взгляд стал мягче, но тревожнее.

— Ты мне сейчас скажешь, что произошло.

И тогда Алина прошептала:

— Он был здесь. Внутри… или прямо за дверью. И он знал, что ты приходил. Он наблюдает за нами.

Лев сжал её плечи сильнее — так, как держат тех, кого боятся потерять.

— Пока я рядом, он к тебе не подойдёт.
— А если вы уйдёте?…
— Я не уйду.

Он сказал это так уверенно, так твёрдо, что Алина впервые за вечер почувствовала себя живой, а не загнанной.

Громов сделал обход квартиры. Осторожно открыл шкафы, проверил балкон, заглянул в ванную, в кладовку.
Следов не было. Ни открытых окон, ни отпечатков, ни звуков.

Но Лев чувствовал: он был здесь.

Алина сидела на кухне, обхватив кружку ладонями. Когда Лев вернулся, она подняла на него глаза — усталые, напуганные, но всё ещё горящие.

— Вам не нужно было приезжать… — выдохнула она. — Это опасно.
— Для кого? — он посмотрел на неё пристально. — Для меня? Или для тебя?

Она отвернулась.

— Я не хочу быть грузом.
— Ты не груз. Ты цель. Это разные вещи.

Алина закусила губу.

— Почему именно я?

Лев медленно подошёл ближе.
Небрежно, будто случайно, но остановился совсем рядом.
Он смотрел на неё так, что она перестала дышать.

— Я не знаю, — честно сказал он. — Но я выясню.

Он наклонился чуть ниже — так, что его голос стал почти шёпотом:

— И поверь мне, Алина… Я не позволю ему забрать тебя.

Её сердце сорвалось.
Её страх смешался с чем-то странным, тёплым, давно забытым.

Лев заметил это, но отступать не стал.

Он медленно положил ладонь на её руку.

— Сегодня ты не останешься одна.

И Алина впервые за долгое время позволила себе выдохнуть.