Тени Нового Орлеана. Сердце города

Глава 1

– Друзья, привет! Это Герда, и я, черт побери, в Новом Орлеане! Взгляните вокруг, узнаете? То самое кладбище Лафайет, о котором многие из вас наверняка слышали. Или, может быть, бывали? – она немного приподняла левую руку, в которой держала штатив с телефоном, чтобы дать зрителям лучший обзор. – Вы себе не представляете, как я рада, что наконец-то сюда доехала!

Пейзаж за спиной был торжественно-печальным, трогающим своей тихой, дышащей тайнами монументальностью.

Место для стрима она специально выбрала так, чтобы между склепами не сновали туристы, и, неспешно шагая по аллее, можно было произвести на подписчиков неизгладимое, создающее иллюзию полного погружения в ее реальность, впечатление.

– Я планирую задержаться надолго, и репортажей будет много, поэтому предлагаю нам договориться следующим образом: я снимаю места и рассказываю истории, который кажутся наиболее интересными мне, а вы напишете в комментариях к этому ролику, о чем было бы интересно узнать вам. Кстати, что тут у нас?

Остановившись, она развернула камеру, взяв в фокус фамилию на одном из склепов – Харрингтон.

– Смотрите, захоронений здесь не было уже более семидесяти лет, и дверь заложена кирпичом. Это не обязательно значит, что род прервался. Эти Харрингтоны могут быть долгожителями или давно переехали. Хотя… Знаете, я не представляю, как можно переехать из Нового Орлеана. Может, дело в том, что я здесь меньше суток, и мне всё безумно нравится?

Две хорошенькие китаянки показались на аллее. Заметив, что она снимает, девушки примолкли и проскользнули за камерой.

Герда благодарно махнула им рукой.

– Знаете, что я успела заметить? Этот город делает людей очень дружелюбными друг к другу. Видимо, дело в том, что все приезжают сюда веселиться. Вообще, моё первое впечатление от него: кажется, что здесь веселятся действительно все и всегда, и мёртвые танцуют вместе с живыми. Сегодня вечером я собираюсь прогуляться по Французскому кварталу и выяснить, так ли это. Возможно, мне даже удастся встретить настоящего призрака.

Свернув на соседнюю аллею, она снова повернула камеру, давая подписчикам посмотреть на длинные ряды обожженных солнцем и отполированных дождём каменных склепов.

– Посмотрите на это. И правда, настоящий Город мёртвых. Говорят, местные кладбища густо населены привидениями. У меня даже есть пара идей, как познакомиться с ними. Чуть позже ими с вами поделюсь.

В лицо прилетел прохладный ласкающий ветер, и Герда запрокинула голову, подставляя ему губы и лоб, и одновременно красуясь перед камерой.

Не меньше половины из без малого двухсот тысяч ее подписчиков не просто любили мистические и страшные истории. Людям нравилась сама Герда – высокая, худая до выступающих костей, с красиво очерченными скулами, длинноногая.

Зная об этом, она не выставляла себя напоказ чересчур откровенно, но и не упускала случая продемонстрировать, попозировав в хорошем ракурсе.

– Здесь очень хорошо. Знаете это чувство, когда ты возвращаешься домой? Оно тут есть. Кстати, если меня кто-то смотрит из Нового Орлеана, буду рада чего-нибудь выпить и узнать, насколько я придурочная туристка.

Прилично отросшие с Рождества волосы выбивало не стихающим ветром из небрежно собранного хвоста, и она опустила голову, чтобы не превратиться ненароком в кадре в Медузу Горгону.

Аллея, по которой она шла, выглядела пустой, лишь далеко впереди замаячила группа туристов с гидом.

Мельком отметив, что в прямом эфире ее смотрят чуть более двадцати тысяч человек, Герда перестала болтать, позволяя им насладиться прогулкой в своей компании.

Старинные камни были толстыми и за ними мерещился приглушённый шёпот.

Она была одна, и вместе с тем, не ощущала себя в одиночестве. К ней присматривались внимательнее, чем к большинству посетителей, оценивали, как любопытный экземпляр.

Местным духам не было большого дела до гостей, их воспринимали скорее как надоедливых мух – терпели, раз уж никуда от них не деться, лишь изредка лениво отбиваясь.

Некоторые, правда, не прочь были пообщаться, но она мысленно вежливо отказалась, сославшись на то, что зрители не поймут.

– Говорят, здесь частенько видят фантомы животных. Мне всегда было интересно, удастся ли их чем-нибудь угостить при встрече.

Полупрозрачная серая кошка с отрубленными хвостом презрительно вскинула голову и спрыгнула с крыши одного из склепов, растворилась, едва коснувшись земли, но Герда все равно ей улыбнулась.

Спокойное достоинство одних здешних обитателей, соседствующее с бурей страстей иных, поднимало настроение и дарило восхитительную лёгкость. Ту самую, которую можно было почувствовать лишь оказавшись среди своих.

Ее и правда не прогоняли. Даже приглашали в какой-то степени, что было лестно. Этим приглашением она намеревалась непременно воспользоваться чуть позже, потому что слушать чужие истории любила ничуть не меньше, чем рассказывать собственные.

– Кстати, на этом кладбище до сих пор проходят захоронения. Правда, хоронят здесь только тех, у кого есть фамильные склепы.

На стыке широких плит, которыми были выложены аллеи, пробилась трава, и Герда перешагнула её, чтобы не топтать.

– Похоронные процессии тут часто похожи на праздник: с весёлой музыкой и танцами. Я видела такое в кино, и было бы любопытно посмотреть воочию, но на это один шанс из сотен. Если мне повезёт, вы увидите это вместе со мной.

Тучи в небе разошлось и выглянуло раздражающе яркое зимнее солнце.

Герда развернулась, чтобы оно не било в глаза.

– Кстати, чуть не забыла вам сказать! Через десять дней Марди Гра! Я даже подумываю найти себе костюм и как следует повеселиться, раз уж меня здесь никто не знает.

Она улыбнулась своим подписчикам широко и открыто, тепло посмотрела на сонм поднявшихся из угла экрана сердечек.

– Ещё я планирую…

Откуда-то слева раздался истошный женский крик.

Герда тут же опустила руку с камерой так, чтобы быть не в фокусе, и огляделась по сторонам, прислушиваясь. Звук мог рассеиваться пространством, или кричать могла не в меру впечатлительная – или сверхчувствительная – туристка.

Глава 2

За то время, что она провела, сидя в полицейской машине или стоя рядом с ней и давая прибывшим на кладбище офицерам показания, город успел умыться дождём.

Разноцветные фонари окрасили тёмный асфальт в красный, оранжевый, зеленый и синий, а музыка и смех, доносящиеся, из баров стали громче.

Расположившись за маленьким круглым столиком в одном из многочисленных туристических кафе, Герда посмотрела в небо и устало улыбнулась.

Новый Орлеан пах бурбоном и травами, ладаном, свежестью, болотной тиной и кровью. Он дышал, словно сам по себе, лукаво щурился и заигрывал с приезжими, предлагая им все возможные грешные удовольствия, искушая и щедро одаривая.

Не ощущая себя частью этой старой игры, Герда, тем не менее, чувствовала себя крепко втянутой в этот дурманящий сильный ритм смешавшейся с жизнью смерти.

Город принял ее, как родную, и Герда улыбалась ему просто в знак признательности, давая понять, что ей в самом деле всё здесь очень нравится.

Она сняла великолепную просторную квартиру с большими окнами в Центральном деловом районе, добралась до нее без происшествий, и по городу перемещалась так легко, словно кто-то вел ее, не позволяя заплутать.

Свою машину она оставила на парковке у дома, в котором планировала прожить ближайшие несколько недель, и, отдавая дань уважение столь гостеприимным хозяевам, ходила по Новому Орлеану пешком или, как среднестатистическая туристка, пользовалась общественным транспортом.

На кладбище ей сегодня тоже здорово повезло, хотя в знак уважения к умершей Герда и не хотела даже про себя называть это везением.

Пальцев ее левой, лежащей на потертой деревянной столешнице, руки коснулся холодок, и она повернула голову, окинула в меру заинтересованным взглядом присевшую рядом полупрозрачную хрупкую девушку, одетую лишь в старомодную нижнюю батистовую рубашку и туго зашнурованный корсет. Дернув уголками губ, Герда сдержанно, не допуская даже намека на фривольность, улыбнулась ей, и девица беззвучно рассмеялась, вульгарно широко раскрывая рот. Сорвалась с места и присоединилась к стайке своих подружек, незримо кружащих рядом со страдающей ожирением парой, приехавшей, судя по виду, откуда-то с Запада.

Покачав головой, Герда тихонько хмыкнула, пряча эту ухмылку за чашкой с кофе, и вытащила сигарету.

Выкурив ровно половину, она установила на столе перед собой штатив, закрепила и повернула на нем телефон так, чтобы на нее саму свет падал самым выигрышным образом.

– И снова привет! Я обещала рассказать, почему нам пришлось прервать трансляцию. Так вот. Ребята, вы не поверите, но на кладбище я видела труп! Кому-то из вас это точно покажется каламбуром, но на самом деле выглядело довольно жутко. Потом меня вместе с остальными туристами еще долго опрашивала полиция, и вообще история вышла неприятная. Но зато я готова поделиться с вами своими соображениями относительно привидений!

Мимо кафе, громко смеясь, прошла большая компания ярко одетых людей, и Герда проводила их взглядом, прервавшись.

– Да, к слову о туристах! Так вот. Еще более, чем кладбище Лафайет, знаменито кладбище Сент-Луис. Там снимали кино, и там же есть личный склеп у Николаса Кейджа. С одной стороны, очень мудро. С другой, хотели бы вы жить, зная, что где-то для вас уже приготовлена могила? В общем, для посещения кладбище пришлось закрыть, и придурков вроде меня теперь пускают только по билетам в составе экскурсий. Как вы понимаете, экскурсии меня мало интересуют!

Она сделала глоток кофе и посмотрела по сторонам, прислушиваясь к смутно знакомой мелодии, прежде чем снова развернуться к объективу.

– Когда я только задумалась о путешествии в Новый Орлеан, в одной из социальных сетей мне попалась история о том, что на этом кладбище есть открытый склеп, в котором гиды иногда предлагают туристам сфотографироваться. По пути сюда я подумала: «Почему нет?». Кто знает, может местные привидения примут меня за свою и покажутся, и нам даже удастся поболтать? Что из этого получится, расскажу вам завтра, а пока всем желаю шикарного вечера!

Завершив запись, она убрала во внутренний карман штатив, и, поставив ролик на загрузку в сеть, полезла в «облако».

Сделанную на кладбище неровную из-за дрожащих рук перепуганной девчонки запись ей пришлось удалить под бдительным взглядом хмурого темнокожего офицера, а после еще дать подписку о неразглашении, но копию для себя она сохранить успела. По большому счету, видео могло послужить лишь железобетонным доказательством того, что ее саму, помимо непомерного и нездорового любопытства, обвинить не в чем. Однако теоретически на него могли попасть детали, не представляющие интереса для полиции, но важные для нее.

Увеличив изображение, Герда попыталась рассмотреть, какие карты выпали из сумочки погибшей.

Звезда, Башня, Влюбленные и Девятка кубков.

Это могло ровным счетом ничего не значить или значить что-либо для нее.

Либо для погибшей гадалки.

Или шарлатанки.

Кем бы она ни была.

Свернув видео, она допила свой кофе и поднялась, мысленно прося свой таинственный внутренний навигатор вывести ее к кладбищу кратчайшим и самым незаметным путем, а после указать «слепые зоны» камер наружного видеонаблюдения, в которых можно было беспрепятственно перемахнуть через ограду.

Очень быстро она убедилась в том, что кто бы ни водил ее по городу, эта просьба была услышана.

Стараясь не выглядеть нахалкой, Герда с легкостью перебралась через каменный забор, не забыв при этом поблагодарить тех, чьи останки были погребены в этих стенах. Люди или не очень, они охраняли периметр, веками не позволяя злобным и кровожадным духам ни вырваться наружу, ни бесчинствовать внутри.

Коротко и предельно четко объяснив цель своего визита и получив молчаливое разрешение, она остановилась посреди аллеи, осматриваясь и выбирая направление.

На кладбище Сент-Луис и правда было меньше растительности, но оно было старше, и Герда позволила себе несколько минут чистого исследовательского удовольствия. Глядя на землю под своими ногами, она постаралась прочувствовать ее всем своим существом, услышать, как вздыхает в нескольких футах под ней старое голодное болото.

Глава 3

Гарден дистрикт, вернее, его окраина, оказался прекрасен ночью.

Герда не пыталась сбежать или воспротивиться, смиренно шла, куда вели, и с любопытством таращилась по сторонам.

Старинные, похожие на пряничные домики с открыток, особняки, кованые заборы и живые изгороди, спящие сейчас фонтаны и по-зимнему притихшие сады.

Ей не завязывали глаза и не пытались скрыть от нее адрес пункта назначения, значит, собирались убить. С этим она намеревалась разбираться уже по ходу.

Нужный им дом, – большой особняк с тонкими колоннами и кованым балконом, изящный и лёгкий, благодаря архитектурному решению, – утопал в зелени столь глубоко, что почти не был заметен с улицы.

Притормозив, чтобы полюбоваться, она тут же получила от здоровяка тычок между лопаток.

– Не пинайся!

Вместо ответа ее бесцеремонно оттащили с дорожки, чтобы пропустить двух ярко одетых и весело щебечущих между собой по-французски девушек. Их белые клыки красиво контрастировали с тёмной кожей, и Герда вытянула шею, чтобы рассмотреть получше.

– Давай, пошла!

Ее фактически втащили вверх по порожкам, а после – в слабо освещённый отделанный деревом холл.

Справа обнаружилась арка, за которой следовал широкий коридор, слева – лестница на второй этаж и ещё два коридора по обе стороны от неё.

Герду повели вперёд, за тяжёлую приоткрытую дверь в просторную гостиную.

Помещение было освещено большим камином, а в кресле рядом с ним, положив ногу на ногу, сидел молодой мужчина.

Большего Герда рассмотреть не успела, потому что ее грубо и сильно толкнули в спину и надавили на затылок, заставляя упасть на колени и опустить голову.

Прямо перед ее глазами оказались стильные кожаные ботинки и чёрные, явно брендовые джинсы.

– Смотрящий…

Мужчина поднял ладонь, и здоровяк вместе с креолом удалились, кажется, даже почтительно при этом поклонившись.

Дверь за ними закрылась, и теперь тишину в комнате нарушало только потрескивание дров.

Герда стояла в той позе, в которую поставили, и медленно дышала, разглядывая стройные лодыжки.

– Подними голову.

Голос был спокойным и негромким, интонация сдержанно-повелительной, с нотками любопытства.

Герда подчинилась.

Глаза успели привыкнуть к полумраку, и разглядывая своего собеседника, она невольно задержала дыхание.

Человек или некто, очень похожий на человека, сидящий в расслабленной позе перед ней, был красив, как молодой бог. Смуглая, но не похожая на креольскую кожа, чёрные густые кудрявые волосы, мешающие прямо заглянуть в глаза. Чётко очерченные высокие скулы, красивый разворот плеч.

– Вау! Вот это я называю интересным знакомством…

Полные, красиво изогнутые губы мужчины дрогнули в подобии улыбки. Он знал, какой эффект производил, и умел наслаждаться этим.

– Ты кто такая?

Он спрашивал, не давя, как будто беседовал, слегка флиртуя, подсев за ее столик в кафе на Бурбон стрит.

– Герда Уолш. Но не Гертруда. Просто Герда. Можно Гера. Как богиня.

Он кивнул снизу вверх, как будто это что-то объясняло, и Герде показалось, что глаза его блеснули.

– И какого же черта ты шныряешь ночью по кладбищу, Герда Уолш?

– Я блогер. Рассказываю страшные и мистические истории, – разглядывая его уже безо всякого стеснения, она поймала себя на широкой искренней улыбке.

Мужчина напротив тряхнул головой, отбрасывая свои роскошные кудри с лица, и стала заметна круглая платиновая серьга в левом ухе.

– Чему ты радуешься?

– Пялюсь, – скрывать очевидное она не видела смысла.

Хозяин дома и правда не был похож на креола или прямого потомка чернокожих рабов. Скорее, на прошедшего откуда-то с Востока цыгана. В нём смешалось столько кровей и культур, что изучать их можно было бесконечно.

Взгляд Герды опустился с подбородка на рельефную грудь, прикрытую темно-бордовой свободной кофтой и тонким кожаным жилетом.

Тот факт, что он очевидно не дышал, не смущал ее ни в коей мере.

Рассмеявшись, мужчина даже запрокинул голову, но моментально посерьезнел.

– И какие же истории ты искала на пустынном Сент Луис? Разве ты не знаешь, что вход туда для одиночных туристов закрыт?

– Знаю. Но когда жуткие байки давались легко? Я видела в соцсетях, что там есть открытый склеп, и хотела его сфотографировать. Снимки есть в моём телефоне, если твои ребята его не разбили.

Красивые губы снова дрогнули.

– Если разбили, я подарю новый.

– Буду очень признательна, – продолжая неотрывно на него смотреть, Герда медленно кивнула. – Может, заодно и скажешь, как тебя зовут? Раз уж всё равно собираешься меня убить.

– Кто тебе такое сказал?

– Никто. Но мальчики были красноречивы. К тому же, я теперь знаю слишком много. Твой адрес.

Хмыкнув, мужчина поставил обе ноги на пол, и от этого короткого, ничего не значащего движения захотелось застонать.

– Не думаю, что тебе захочется возвращаться сюда.

– Хочешь сказать, у меня будет такая возможность?

– Зависит от тебя, – он пожал плечами и склонился вперёд, упираясь локтями в колени. – Я Роланд.

Глаза у Роланда оказались, как и весь он, красивые. Тёмные с ореховой сердцевинкой, экзотические, губящие.

Поняв, что смотрит, приоткрыв рот, Герда опомнилась и сглотнул.

– Я должна тебе отдаться?

Роланд вскинул бровь и рассмеялся, на этот раз опустив голову.

– Займи очередь.

– А жаль, – вздохнуть получилось не только показательно, но и абсолютно искренне. – Тебя назвали Смотрящим.

– Знаешь, что это значит?

– Ты главный в этом городе.

Роланд удовлетворенно кивнул.

– И ты, судя по всему, вампир.

Прежде чем кивнуть во второй раз, он коротко усмехнулся.

– Охренеть, – Герда улыбнулась шире, почувствовав, что сейчас точно уместно и можно. – Настоящий вампир! И клыки есть?

– Не наглей, – Роланд коротко и выразительно улыбнулся в ответ, немного склонил голову на бок, разглядывая ее, как занимательный экземпляр.

Глава 4

Утро началось с покупки нового телефона.

Остановившись на средней модели с приемлемой камерой, Герда заказала завтрак в случайно попавшемся по дороге кафе и занялась восстановлением нужных ей данных.

Опасаясь как раз такого случая, она не сохраняла в телефоне пароли, предпочитая держать все в голове, и сейчас выпал хороший случай похвалить себя за такую предосторожность.

Заходить в блог она сегодня не спешила, предусмотрительно оттягивая время для того, чтобы история ее выдворения с кладбища полицией и сопутствующая ей утрата телефона выглядели более колоритно.

Новый аппарат непривычно оттягивал карман и казался слишком большим, но это не раздражало и не радовало, просто было отмечено как факт.

Неспешно прогуливаясь по улицам, она забрела на блошиный рынок, съела два экзотических лакомства, и, купив пару кожаных фенечек, тут же нацепила их на запястье.

Частичка этого города на себе слегка выправила настроение, и она вернулась мыслями к прошлой ночи.

Роланд с его сдержанностью, приятным медовым голосом и какой-то потусторонней, почти преступной красотой все еще стоял перед глазами.

Это было не вовремя.

Это было опасно.

Бесперспективно – почти наверняка

Но отделаться от многочисленных картин, услужливо предлагаемых точно взбесившимся воображением во сне и наяву, не получалось.

Чтобы отвлечься, она завернула в первую попавшуюся на пути сувенирную лавку, откуда вышла, подбрасывая в ладони красный мешочек гри-гри. Совсем молоденькая девчонка за прилавком оказалась настолько обходительна, что не купить у нее хоть что-нибудь представлялось просто невозможным.

Сунув хорошенький, но не несущий в себе никакого практического смысла псевдоталисман во внутренний карман куртки, она впервые за этот день по-настоящему улыбнулась солнцу.

Нужно было успокоиться. Одеться приличнее, чтобы не быть похожей на бродягу, и в самом деле просто прогуляться, наслаждаясь многочисленными удовольствиями Нового Орлеана.

Быть может, разыскать ту призрачную девчонку, что показалась ей накануне.

Послушать, о чем на разных языках болтают местные, живые и не очень.

Слиться с толпой, становясь незаметной, и проанализировать ситуацию.

Дома ее ждала приятная прохлада, – уходя, она оставила включенным кондиционер, – и, выйдя из душа, можно было полной грудью вдохнуть местный пьянящий воздух.

Осознанно отказавшись от идеи жить у самой реки, Герда предпочла ощущать ее дух опосредованно, позволив ему предварительно смешаться с ароматом самого города.

Новый Орлеан оставался самобытным и ни на что не похожим даже в той его части, где, казалось,все было просто и без изысков по-американски.

Сказывалось наличие многочисленных музеев и студий, сидящих с мольбертами неподалеку от строгих офисных зданий художников.

Центральный деловой район был местом, где жители этого города пытались притворяться среднестатистическими нормальными американцами, и, возможно, сами обманывались и верили, что являются таковыми.

Прохаживаясь по улицам, Герда с некоторым удовольствием отметила, что это не так. Энергетика этого города оседала на каждом из них. Новый Орлеан привязывал людей к себе тонкими шелковыми нитями, настолько легкими, что было просто их не замечать, но прочными достаточно, чтобы новое приобретение быстро стало от него неотделимым. Все они, – местные жители или гости, выдумавшие себя десятки причин, чтобы задержаться подольше, – неизбежно становились частью города, пропитывались им и начинали дышать в такт. В этом можно было увязнуть, приклеиться, как к паутине, и искушение было столь велико, что уже на второй день своего пребывания здесь она начинала замечать это за собой.

Остаться в вечном празднике, веками бродить по старинным улочкам, раскланиваясь с людьми, призраками и прочими местными обитателями.

Вытирая волосы, Герда хмыкнула, с несвойственным ей кокетством предлагая городу за себя побороться.

Окинув критическим взглядом пустой холодильник, она заключила, что так дело не пойдет, и прежде, чем отправиться на вечернюю экскурсию, придется заглянуть в ближайший супермаркет.

Оставалось только решить, что из еды ей нужно. Желательно, нечто такое, что сможет долго храниться в морозилке и выручить в нужный момент.

Звонок в дверь почти застал ее в расплох.

Прежде чем открыть, она проверила телефон на наличие новых сообщений, оставляя небольшую вероятность на то, что ее мог разыскать кто-то из старых знакомых.

О своем визите, однако, никто не предупреждал, и, открывая, она на всякий случай подготовилась к чему угодно.

На пороге стояла девушка. Невысокая худая блондинка в кожаных штанах и куртке, из-под которой на голову был наброшен черный капюшон. Судя по тяжелым ботинкам, костюм для мотоциклетных прогулок она носила не просто так.

– Ты Герда?

– Уф ты! Ещё вампир. Хочешь сказать, что ты ко мне? – она улыбнулась широко и приветливо, продолжая ощупывать гостью взглядом.

Любую другую юную леди такой наружности можно было бы назвать хорошенькой, но вполне обыкновенной. Эта же девушка напрашивалась на слово «прекрасная».

Розовые, как на полотне одного из великих художников, губы. Нетронутые макияжем, но бесконечно выразительные глаза. Бледная кожа.

Слишком бледная кожа.

Светлая прядь, очевидно, собранных в причёску волос выбивалась из-под характерно примятого шлемом капюшона.

Откровенно скривившись в ответ на дурацкое приветствие, она продемонстрировала, а после протянула Герде фирменный пакет из магазина.

– Твой телефон.

Та взяла, попутно ловя себя на желании предложить ей войти.

Сделать это самостоятельно она даже не пыталась.

Отдав пакет, девушка вытащила из косого бокового кармана куртки и показала ей флэшку.

– Данные со старого. А также пожелание хорошего отдыха от Мастера Роланда.

Судя по движениями, энергия и сила в ней били через край настолько, что приходилось придумывать, куда их направить, – вечная проблема совсем молодых, если не только что обращенных вампиров.

Глава 5

Как ни странно, широкая калитка в кованых воротах оказалась открыта.

Беспрепятственно пройдя на территорию, Герда остановилась, оглядываясь вокруг.

Так же, как и вчера, особняк утопал в зелени. На первом этаже, – по всей видимости, в кухне, – светились два окна.

Слабый свет пробивался из-за плотных штор на втором этаже, и это вселяло надежду на то, что Роланда удалось застать дома.

Явившись незваной гостьей к вампиру, звонить в дверь представлялось не самым умным и крутым решением, но ломиться без приглашения даже в открытую дверь было чревато, и Герда легонько дернула цепочку стилизованного под старину колокольчика.

Раздавшийся в доме перезвон был слышен и снаружи, но ни сразу, ни через пять или десять минут никто не вышел, чтобы открыть ей.

Можно было продолжать ломиться туда, где ее не ждали, или убраться восвояси.

Выбрав компромисс, она уселась на ступеньки и посмотрела в небо, вдыхая аромат притихший зимой зелени.

Рука сама тянулась к сигаретам, но от идеи закурить на чужом пороге Герда, подумав, отказалась из опасения, что это будет истрактовано неверно. Кто знает, быть может, вампирам не нравится табачный дым?

Хамить Роланду в его же собственном доме не хотелось.

Минуты утекали одна за другой, и чтобы чем-то себя занять, она вытащила из кармана телефон и вошла в блог.

Комментариев и сообщений, на которые надо было бы ответить, накопилось множество, но первым делом Гердп написала пост о там, как разбила телефон, пытаясь убежать от полиции на кладбище.

Получилось коротко, ёмко и с юмором, как она умела и любила.

Пока она отвечала на комментарии и рассылала смайлики, под постом посыпались лайки.

Герда улыбнулась и заправила за ухо волосы, наблюдая за тем, как число их растёт.

Несколько человек сразу пожелали ей удачи и выразили надежду, что она не пострадала.

Поблагодарив каждого, она вышла из сети и покосилась на окна.

Свет в кухне всё ещё горел, а на втором этаже, насколько она могла видеть со своего места, погас.

Собираясь сюда, она надела лёгкую кожаную куртку и оставила волосы распущенными, чтобы выгодно подчеркнуть овал лица.

При желании она умела выглядеть великолепно, но вчера, к ее собственному великому сожалению, был не тот случай.

Потёртая девица в выцветших джинсах, старой уютной рубашке, надетой под походную куртку по футболке.

В таком виде не производят неизгладимое впечатление на искушённых старых вампиров, и сегодня вечером Герда намеревалась эту оплошность исправить.

Правда, реализовать это намерение все никак не получалось.

– Опять ты?

Подняв голову, она обнаружила перед собой вчерашнего креола.

– И я рада тебя видеть, клыкастый. Я к Смотрящему.

– Не слышал, чтобы он тебя приглашал.

– А он всё тебе докладывает?

Креол глухо рыкнул, обнажая клыки, и Герда вскинула руки в примирительном жесте.

– Ладно-ладно, не злись! Я не хотела грубить, просто плохо разбираюсь в вашей иерархии. Так Мастер Роланд дома?

То ли верное обращение и правильный тон сыграли свою роль, то ли парень и правда был разумным и отходчивым, но клыки он убрал.

– Приёмный день четверг. Сегодня пятница. Так что считай, вчера тебе повезло.

– Приёмный день? К Смотрящему что, нужно записаться заранее?!

– А ты что, думала, он будет сидеть и ждать тебя? Прием для своих, цыплёнок.

– Я тебе не цыплёнок!

Креол хмыкнул и, опустив руки в карманы, привалился плечом к колонне.

– Давай. Съебывайся отсюда, пока цела.

Дернув плечом, он указал Герле на выход, и той не оставалось ничего иного, кроме как послушно встать.

– Значит, его нет? Может, всё-таки шепнешь обо мне? Я не займу много времени.

Креол вскинул голову. Прищурившись, посмотрел на балкон. Возможно, даже на то же самое окно, свет в котором она заметила, подойдя к особняку.

– Ничем не могу помочь, Смотрящего нет.

Герда устремила взгляд в том же направлении, одновременно следя за тем, чтобы шея оставалась в безопасности.

– Ясно, – кивнув, она спустилась с лестницы, намереваясь уйти, но, опомнившись, развернулась. – Кстати! А как тебя зовут?

– Тебе-то что? – креол снова оскалился, снова настораживаясь.

– Да ничего, – она улыбнулась ему коротко, ненавязчиво и красиво. – Спасибо. Ты всё же спас мне жизнь.

Глава 6

Построенный на утопленных в болотах костях Новый Орлеан был пропитан жизнью. Её терпкий, перемешанный с запахом мертвечины аромат въедался в кожу и волосы, дурманил и отрезвлял одновременно, и без малого трёхсот лет, проведённых здесь, не хватало, чтобы определить, чего же в здешнем воздухе больше.

Выбираясь в город, чтобы осмотреть вверенные ему владения и заодно поддержать в местных тонус, Роланд любил прогуливаться один, хотя положение и традиции этих земель предполагали, что он может иметь сопровождение.

Будучи прекрасно осведомленным о том, как много человеческого внимания привлекают его внешность и манера одеваться, он предпочитал оставаться почти невидимым, попросту стирая себя из их восприятия.

Легче лёгкого, когда приобретаешь нужный опыт.

Все важные для вампира и ценные лично для него навыки и качества Дарла оттачивала столетиями, ограняла таланты, доводя их до совершенства, и с каждым новым годом, проведённым в одиночестве, Роланд все тверже убеждался в правоте своей Мистрис. Ему в самом деле не нужен больше был некто направляющий, – как поступить в той или иной ситуации, он превосходно знал и сам.

Необходимость в приказах и наставлениях в самом деле отпала давно, изжила себя слепая потребность оглядываться через плечо, не доверяя безусловно собственным инстинктам.

Тоска осталась.

Время не лечило, а бессмысленный и унизительный по сути своей вопрос «За что?» не смывался ни тропическими ливнями, ни ураганом, ни кровью.

Почти обращённый в руины Новый Орлеан воскрес, возродился не из пепла, но из попытавшихся отвоевать своё топей. В первый год Роланд ничего вокруг себя не замечал и почти не спал, вынужденный носиться по растерзанному какими-то насмешливыми богами городу с чётким списком в голове: кому сунуть денег в карман, какую спонсорскую помощь можно провести официально, кто из местной нечисти лишился крова и нуждался в убежище, с кем предстояло повоевать, силой объясняя, почему нельзя безнаказанно пожирать терпящих бедствие людей в его владениях, а с кем можно было договориться миром, в крайнем случаев задавив возрастом, авторитетом и едким словом.

После, глядя на панораму поднимающегося из руин города, он гордился и восхищался им.

После, – так глупо! – почти ему позавидовал.

Если бы с человеческими, – спустя восемь веков всё ещё человеческими, – чувствами можно было так же...

Предлагая ему кровь когда-то, Дарла предупреждала, что это будет непросто. Не то отговаривала, не соблазняла тем, что он и подобные ему не только могут жить вечно, но и чувствуют глубже и ярче, видят краски мира более насыщенными, подчас – ослепляющими.

Принимая эту кровь без раздумий, Роланд не вдавался в тонкости, и лишь спустя так много времени по-настоящему понял, о чем она говорила.

Он не жалел. Конечно же, не пожалел ни разу, но всё же не отказался бы от универсального средства, волшебного эликсира, способного по запросу вытравить из головы подобные непрошенные, не ведущие ни к чему мысли.

Отвлечься от глупостей всегда помогало дело, и, скользя малозаинтересованным взглядом по яркой, наполненной весельем Бурбон стрит, Роланд в очередной раз погрузился в мрачные размышления о том, был ли он не прав.

Технически всё было правомерно, – нечисть показательно и зло задрала людей и выставила трупы на всеобщее обозрение. Оставила следы. В век скептицизма и торжествующей науки это уже не могло привести к объявлению полноценной охоты и не грозило, по большому счету, ничем, кроме пары папок с пометкой «Не раскрыто» в полицейском архиве. Однако баланс нужно было поддерживать, а правила оставались обязательными к соблюдению.

Они преступили черту, Смотрящий их казнил.

На этом было бы логично поставить точку, однако убийства продолжились. Второе было ещё объяснимо, – историю с казнью Роланд не придавал огласке, хотя многие и сами смекнули, что к чему.

Следующий случай получил широкий резонанс и предполагалось, что он послужит предостережением и уроком для местного Общества.

И тем не менее, они продолжали убивать, – жестоко, зрелищно, демонстративно, как первобытные. Не опасаясь ни гипотетически возможного людского возмездия, ни гнева Смотрящего.

Это было странно.

Дико, необъяснимо и почти пугающе.

Осматривая четвёртое тело, Роланд всерьёз предположил, что это бунт, и роптавший на него в самом начале его правления город все же решил выйти из-под контроля.

Вместе с тем Общество в целом оставалось к нему лояльным. Потребовалось полгода, чтобы они начали привыкать, хотя глухое недовольство и оставалось. Его терпели из-за Дарлы за неимением лучшего кандидата и надеялись, что законно избранная Смотрящая в скором времени вернётся.

Через два года на Новый Орлеан обрушилась Катрина, и в тот период Роланду было глубоко плевать, кто и что подумает о нём и его методах. Нужно было заниматься делами.

Он занимался, а они незаметно начали его обожать. К тому моменту, как большая часть города была восстановлена, его авторитет был непререкаем, его слово стало законом, а оказаться в числе приближённых к нему хотели столь многие, что это фанатичное стремление пришлось пресечь.

Роланд отнёсся к этому спокойно, сочтя собственную популярность неизбежным довеском к возложенному на его плечи Титулу, но некоторое внутреннее удовлетворение все же испытал.

В те первые два года самая большая проблема заключалась в том, что он не отдал бы Титул Смотрящего никому и ни на каких условиях. Продолжал бы сражаться за ненужное лично ему звание, пока не был бы упокоен. Когда эта проблема решилась, многое стало проще. Кое-что – ещё сложнее.

Время шло, сменялись года и сезоны. Они начинали забывать.

Усыпальница Мистрис Дарлы оставалась для Общества священной, её берегли от посторонних и скрывали от людей, но сама Дарла из избранной и желанной Смотрящей начинала превращаться в ещё одну городскую легенду, а Роланд не брался предположить, что будет, когда и если она проснётся.

Глава 7

На территорию кладбища они проникли беспрепятственно.

Уверенно перепрыгнув через стену в заведомо пригодном для этого и известном ему месте, Роланд и не подумал протянуть ей руку. Даже не нуждаясь в этом, Герда отметила, что прикосновения к себе он не любит по-настоящему.

В чернильной тишине кладбище Лафайет жило своей жизнь, и, здороваясь с теми, кого успела запомнить в прошлый раз, короткими вежливыми кивками, она следовала за Смотрящим молча, отстав всего на пару шагов.

Роланд двигался уверенно, наверняка знал это место как свои пять пальцев. Старательно сдерживая данное сгоряча слово, Герда не приставала к нему с разговорами и правда старалась дышать почти бесшумно, чтобы не раздражать своим присутствием.

Подол кожаного плаща, за который она зацепилась взглядом, хлопал, как большие крылья всякий раз, когда Роланд совершал крутой поворот, и чтобы чем-то себя занять, Герда задумалась о том, как он потрясающе органичен в своем архаичном самобытном пафосе.

Ему шла кожа.

Шли темные оттенки любых цветов.

Шло…

Ему вообще все шло, и собственный восторг заставлял почти смущаться, потому что желание коснуться его никуда не девалось.

Опасаясь, что дыхание от подобных мыслей все-таки собьется и начнет звучать откровенно непристойно, она предпочла читать фамилии усопших на склепах до тех самых пор, пока они не добрались до места назначения.

Прошедший дождь смыл с каменных плит нагоняющий тоску меловой контур еще вчера лежавшего на них тела.

Присев на корточки, Роланд недолго, но очень внимательно изучал истоптанный тысячами ног камень. Коснувшись плиты кончиками пальцев, он поднес их к лицу, словно пытался идентифицировать запах, а после поднялся и, шагнув в сторону крайнего в аллее склепа, полез в карман.

Стоя чуть поодаль, Герда видела, как он достал синий бархатный мешочек и рассыпал щепотку смешанной с толчеными травами земли под порогом, прежде чем бесцеремонно заколотить кулаком в дверь

– Андрэ! Я знаю, что ты дома!

Прошла почти минута, прежде чем пространство вокруг пошло рябью, и сквозь замурованную дверь из склепа вышел высокий тучный полупрозрачный мужчина в наполовину сгнившем красном камзоле.

– И тебе сытной ночи, Смотрящий! Зачем пожаловал?

Не утруждая себя дополнительным приветствием, Роланд кивнул ему на место, где лежала покойница.

– Что ты хочешь мне по этому поводу сообщить?

Андрэ посмотрел, куда указали, а после его взгляд остановился на Герде, и та, запоздало спохватившись, уставилась мимо него.

Призрак знал, что его видят, но оставался маленький шанс на то, что упоминание об этом он сочтёт ниже своего достоинства.

– Андрэ.

Роланд лишь чуть надавил интонацией, но мужчина тут же обратил внимание на него, задумчиво почесал бороду.

– Не знаю, чем тебе помочь. Это кто-то из местных.

– Я понял, что не туристы, – привалившийся плечом его к склепу Роланд выглядел спокойным, но терпение его явно было на исходе.

Посмотреть на то, как вампир станет разбираться с привидением, было любопытно чисто с научной точки зрения, но спустя секунду Герде стало не до них.

Женщина в золотой юбке возникла словно из-под земли, осталась лежать на месте, где её настигла смерть, уставив в небо невидящие глаза.

–...Сам у неё спроси! – пытавшийся что-то доказать Смотрящему Андрэ прервался на полуслове, кивнул на неё, указывая пальцем. – Привет новичкам!

Призрак на земле не отреагировал, не пошевелился и не отозвался, но её мёртвый взгляд переместился на Герду. Они смотрели друг на друга, и это заставляло отвлекаться от того, как требовательно Роланд разглядывал её саму.

Женщина сделала свой выбор, решила, с кем будет говорить, и Герда осторожно приблизилась, опустилась на колено рядом с ней.

– Кто это сделал? Ты знаешь?

Взгляд убитой остался безучастным, но губы дрогнули.

Зная, как устроена система, Герда никогда и ни к кому не допускала жалости, не желая вызвать гнев. И тем не менее, что-то внутри отвратительно ëкнуло, когда пришло понимание: это навсегда. Пока прочие духи свободно гуляют в своём городе, она обречена лежать здесь, неподвижная и безмолвная. Быть может, столетиями. Быть может, до тех пор, пока убийца не понесёт наказание.

Последний вариант мог бы сойти за наиболее привлекательный, если бы не один крошечный нюанс: её жизнь забрал не человек, а значит и законы, применимые к людям, здесь не работали.

У ее собеседницы не было голоса, и, понимая в полной мере, как сильно рискует, Герда склонилась ближе, читая по губами.

Женщина сбивчиво бормотала, смешивая английские и французские слова, и Герда отстранённо порадовалась тому, что знает оба языка.

Взгляд жертвы всё ещё был бессмысленным, и, запоминая услышанное дословно, она отчаянно давила в себе опасное, слишком приземленное для сложившейся ситуации желание утешить.

Для духа, не имеющего даже надежды на покой, не существовало подходящих слов, и к тому моменту, когда женщина замолчала, она сочла, что нашла решение. При условии, конечно, что Роланд за подобные выходки ее на месте не убьёт.

– Благодарю тебя.

Герда кивнула с искренней признательностью, потому что помогать им эта женщина была не обязана, и по большому счету, не получала от этого никакой выгоды, а после посмотрела на Роланда.

Всё ещё стоящий рядом с ним Андрэ проявлял завидное для покойника любопытство, ожидая начала первоклассного шоу.

В том, что оно будет, Герда не усомнилась ни на мгновение. Роланд молчал, прожигая взглядом, челюсть была сжата так, что заходили желваки.

Может было попытаться разрядить обстановку, бросить что-то откровенно неуместное вроде: «Восхищаюсь вашим терпением, Мастер Смотрящий».

Так сильно своей жизнью и здоровьем Герда решила не рисковать.

– Пойдём отсюда.

Скрывать было больше нечего, и она в старомодной манере поклонилась Андрэ на прощание.

Спорить Роланд не стал.