Тени Прерии

Тень первая. Перекресток миров…

… чем ярче свет, тем глубже тени.

Мир тесен

- Явился, добытчик, – старшая звена, не отрываясь от прицела, недовольно дернула ухом в сторону неслышной тени, появившейся с подветренной стороны.

- Красавчег, - не удержалась она от сарказма, наблюдая за вылезающим из «шкуры» напарником. Легкий шорох сползающей пленки и внешний вид меняется радикально. Впрочем, человек этих изменений скорее всего бы и не заметил: чуть шире стали скулы, чуть острее уши, чуть менее вытянут вперед нос, выше лоб и больше голова. Сменилось расположение пятен на ординарно рыжей, и подпалинами шкуре чуть по-другому торчат подрагивающие от вкусных запахов вибриссы. А взгляд…

«Бли-и-ин! – так вот почему у «хомяков» (*от названия вида приматов – Хомо Сапиенс Сапиенс, правда в достоверности второй части наименования были все основания сомневаться) такие морды ошарашенные были. Этот дятел даже контактные линзы надеть не потрудился!! Ну, держись, будет тебе, по самое ой-ей-ей».

Напарник, тем временем, с возрастающим беспокойством наблюдал за недовольным начальством, все больше и больше прижимая уши к голове. «Начальство», сделав паузу, захлопнула крышки прицела и открыв затвор, вытащила из ствола «шприц» с тремя красными полосками. «Шоковая» - мелькнула заполошная мысль у потихоньку начинающего паниковать добытчика.

Граната отправилась в обойму, а винтовка в чехол, и только после этого, внимание было переключено на переминающегося с лапы на лапу подчиненного. Который за всеми переживаниями забыл стянуть с ног спецобувь, оставляющую отпечатки местного эндемика, и не знал, куда деть зажатую в лапах «добычу».

Выдержав положенную паузу и пришпилив разгильдяя к месту неласковым взглядом, едва достающая собеседнику кончиками ушей до подбородка, но полная сдержанной ярости молодая женщина приступила к качественной оценке проведенной операции:

- Курсант, как старшая звена, за проявленную бездарную самодеятельность объявляю вам выговор, - легкий удар чуть ниже сращения ребер заставил собеседника замереть с выпученными в попытке сделать вдох глазами. Забрала из начавших опускаться лап рыбью голову и продолжила, - с занесением в грудную клетку.

После чего, ласково поддерживая под локоток, помогла сделать первое приседание. Пока проштрафившийся восстанавливал дыхание, добыча была обнюхана, разделана, похвалена и разложена на порции в котелок и крышку от оного. Что ни говори, а человек-разумный был и остается зверем, будь он хоть четверорукий и в шерсти, или там двуногий и с плоскими ногтями. И в традиции, по которой начальник выделяет своим подчиненным долю еды, ими же, к слову, и добытой, это проявляется без всякого налета цивилизованности. И пусть эта доля вдвое больше, ничего это по сути не меняет.

А рыбка была вправду хороша, да и голова большая, так что оставшиеся кости и самое вкусное – глаза, разделили поровну и без драки. После трапезы блаженно отвалившись на подстилку с набитыми животами.

Осмелевший добытчик, видя общее благодушие, попытался было пристроиться со спины, но, после предупреждающего фырканья, мигом отгреб на положенные по уставу три метра.

А вот нафиг, ибо нефиг, сначала разбор полетов. Но перед этим вытащила шлем и полюбовалась через экран забрала на тоже заканчивающих обед «хомячков». Два расплющившихся возле даже не занайтовенного коптера молодых парня весен по семнадцать азартно махали ложками забыв про все на свете включая недавний налет опасного хищника. Уха из милостиво оставленного налетчиком хвоста подходила к концу и дело шло к выяснению кто будет мыть посуду. Интересно, а у них тоже без драки обойдется? Рыбка она как бы х этому располагает, но пойми этих двуногих.

- Нет, ну сосунки ведь молочные. С того, кто их от мамкиной сиськи в лес отпустил, шкуру содрать мало!

- Да не ярись ты так, их просто туман в дороге застал, а так - никто бы с них глаз не спустил. Начальник ихний, небось, весь извелся, не знает, что за ними тут есть кому прис…

- Ты мне зубы не заговаривай, сам не лучше. Как увидел жратву, так сразу зенки мечтательными стали - «Я на секунду, до ветру…». Ты кого дурить собрался? И не стыдно тебе у сосунков конфеты тырить? Ребятишки рыбку ловили, варили и совсем не ради нас с тобой старались. И каков ведь нахал – прямо у всех на глазах схватил кусок в наглую и дал деру. Что за манеры, товарищ курсант?

- Неправда, я им спасибо сказал!

- Молчи уж, от твоего «спасибо» они теперь с криком по ночам просыпаться будут.

- Так я ж, исключительно воспитательного момента ради…

- Лапы убрал! Так о чем я? Воспитание - это хорошо, ребятишки совсем берега потеряли, это ж надо додуматься – припереться на территорию фури с одной винтовкой. Да еще прямо к водопою, где она засады на копытных устраивает, а у второго и вовсе оружие в кобуре было! – Старшая сокрушённо покачала головой:

- Но тебя это не оправдывает. Хорошо хоть, голографическую накидку взять не забыл. Я, честно говоря, ожидала, что ты на запах голяком рванешь, утроба бездонная. Вот только ответь мне - зачем?

- Ну… чтобы за фурь сойти. Если обнаружение неизбежно нужно затруднить идентификацию, и все такое вот.

- Да… Нельзя сказать, что у кого-то мозгов совсем нет. Есть они, просто расположены необычно. Так вот. Ребятишки с перепугу тебя и от кошки-бы не отличили. Запись на визоры это понятно, другое дело - документ, но и записей этих уже наверняка набралось столько… будет ещё одной легендой про чубакобару больше, да и все. А вот если-б ребятишки за свои пукалки похватались… Вот тогда маскировка очень даже бы пригодилась – пеньком прикидываться. Снаружи, разуметься, внутри ты и так дуб дубом!

Высоко сижу, далеко гляжу

Адаптивная оптика, до этого приближавшая происходящее за пару десятков километров, послушно «отпрыгнула» и показала панораму окрестностей, но все было тихо. Взгляд наблюдателя поймал только точку – приближающийся со местного стороны солнца бот смены. Но до рандеву оставалось еще минут десять, сменщики пока далеко.

«Капитан минус лейтенант» (* капитан – четыре звезды, лейтенант флота – три, майор – одна, простая арифметика) оглянулся назад с пилотского места в десантный отсек, но и там был полный порядок. Каждый, в соответствии с предпочтениями, либо давил ухо, либо чистил оружие и амуницию. Но все имели вид сосредоточенный и занятый и были готовы начать действовать мгновенно, по первому приказанию.

А ведь раньше, он считал прикрытие сдающих экзамены курсантов, чуть-ли не синекурой. Но оказалось, что спокойствие и нега выматывают нервы сильней самого напряженного боя. Там ты действуешь, а тут только ждешь и готовишься, изо всех сил стараясь не расслабиться.

Казалось бы – от кого можно охранять молодняк в этом пасторале? Да один его бот на порядок превосходит по огневой мощи все возможности местных вооружённых сил и биосферы разом, а тут еще и приданный десяток десанта в трюме. И вообще, почему тренировки проводят, пусть и на слабозаселенной, но чужой планете? Мало что ли есть необитаемых миров с активной биосферой.

Но теперь, и правда начало доходить. Экзамен состоит не в том, чтобы его сдать, а в том, чтобы раскрыть таланты и особенности каждого. Дать возможность присмотреться и притереться друг к дружке не в боевой, а почти мирной, расслабляющей, но все же нетривиальной обстановке. Научить совместно решать сложные нестандартные задачи.

Было еще и другое. Создать из человека боевую машину легко и прросто, даже слишком просто. Несколько боевых программ, полгода дрессуры и боец готов. Гораздо сложнее сформировать профессионала так, чтобы он остался человеком, способным радоваться красоте заката и улыбке ребенка.

А уж ради этого десяток взрослых и суровых дядек не поленится поскучать, наблюдая за взрослением молодежи. Дети - наше будущее, в конце концов.

Тем паче, что в этих серых буднях встречаются изюминки вроде сегодняшней. Вон и сменщик на экране тактической связи, приняв пакет с докладом, аж присвистнул, удивленно дернув ушами.

- Весело у вас тут, а мы все интересное пропустили.

- Да уж. Ты на объекты пока не поглядывай, просто контролируй дистанционно.

- Н учи ученого, у меня в организме разве лишние части есть? Это сейчас они не знают и не ведают, что их «пасут», а как испытание закончится, никто этого скрывать не будет. Как на орбиту вернутся, могут и посмотреть, чем тут охрана со скуки маялась. Мне другое интересно, они без шума закончить-то смогут? А то ведь вторые наши выживальщики могут и разбежаться по окрестностям с перепугу, паси потом сразу три цели.

За спиной в отсеке возникло дружное шевеление. Даже ставки, делать начали. Тотализатор был не убиваем никакими директивами, как еще прикажете бороться с рутиной и скукой дежурств. В итоге начальство всех уровней махнуло лапой и вместо попыток запретить безобразие предпочло его возглавить.

Теперь всяк и каждый мог делать ставки против искусственного интеллекта рейдера и всех остальных, прогнозируя будущие действия подопечных. Самое удивительное, но опыт и интуиция – великая сила, и даже ИИ базы, специально заточенный под психологию, социальную и поведенческую, далеко не всегда выходил победителем в этом соревновании.

«Гхырова дупа, старею» - одернул себя майор, - «дежурство не сдал, а уже отвлекся».

Но вот, наконец, «пост сдал – пост принял» и по дороге на орбиту можно прикрыть глаза и, нет, не отдохнуть – наотдыхался уже на пару лет вперед, а просто вспомнить былое. Тем паче сегодня из-за погоды, придется возвращаться особенно медленно.

Защита надежно укрывающая бот от радиоволн и оптики в неподвижности, при движении порой создавала весьма заметные искажения по краям зоны невидимости.

Острых углов и четких контуров, свойственных любой технике нет, но линза атмосферной инверсии в виде диска с утолщением посередине, походила на что угодно, только не на пустое место. Впрочем, у местных за все время их параллельного сосуществования с полигоном, каких только легенд не возникло - и не только о летающих тарелках. Привыкли.

За более чем два десятка лет службы в армии, бывать на здешнем курорте майору приходилось не раз. Полигон для обкатки молодняка тут был всегда, причем гораздо ранее чем планету «открыли» хумансы (*имя цивилизации традиционно присвоили по самоназванию в самом распространенном языке).

С этим «открытием» вообще вышел цирк. Оказалось, что в окрестностях родной планеты хумансов какой-то из Ульев инсектов забыл опытный образец одного из их порталов. Работающий. Односторонний. Да еще и без системы опознавания «свой/чужой». И в нагрузку ко всем бедам – настолько древний, что уже никто не помнил и не знал, что фермики умеют строить масс-транспондеры не только на планетах, но и орбитальные. Они, похоже, и сами это забыли. Вот и верь, что термин «безумный ученый» только в отношении гуманоидов применять корректно.

В итоге, чуть не под нос рейдера, привезшего на планету очередную смену десантуры, из ниоткуда вывалился летательный аппарат хумансов. Правда «летательным» он был ну с очень большой натяжкой. Утюг тоже вроде как летает, и именно от утюга и были все его летные характеристики.

Тень вторая. Тяжело в учении…

***

Цирк приехал

Два самых страшных врага оперативного дежурного – расслабленность и напряжение. И не надо думать, что это совершенно разные состояния. Это просто две стороны одной медали. Ты должен постоянно отслеживать изменение окружающий обстановки и быть готов действовать адекватно. В любой момент, в любую секунду.

Но постоянно быть в напряжении невозможно, особенно когда под тобой раскинулась совершенно мирная и патриархальная планета. Весь аборигенный военный контингент смешно сравнить даже не с затаившимся в режиме маскировки рейдером Десанта, а чуть ли не с техническим персоналом орбитальной базы. Той самой базы, на которой «собачью вахту», между прочим, предстоит стоять еще не менее восьмидесяти минут и пятидесяти четырех секунд.

Так вот, напряжение постепенно спадает и происходит это незаметно. Разум будучи не в силах занять себя реальностью, незаметно погружается в грезы. И если вдруг действительно потребуются мгновенные действия, то за их адекватность непоручиться никто. Бороться с природой довольно бессмысленное занятие, проще поддаться. И многие находят для себя выход в Игре.

Игра имеет ряд преимуществ перед прочими способами убить время на вахте. Она постоянно держит дежурного в тонусе, заставляет совершенствоваться в профессиональных навыках и смежных дисциплинах, контролировать обстановку и принимать сложные решения. Но самое главное – это времяпрепровождение хоть и не одобряется официально, в тоже время не запрещено уставом и регламентом службы. Потому, практически все оперативные дежурные увлечены Игрой повально, кроме самых опытных - эти зубры не нуждаются ни в каких суррогатах, им даже той малости событий, что происходят во время дежурства вполне достаточно для ощущения полноценного биения жизни.

Зяблику сегодня клинически не везло. Сначала было само назначение на «собачью вахту». Пусть и самую короткую, зато и самую тяжелую, просто потому, что больше в этот момент ни в рубке, ни на других постах станции никого нет. Ответственность выходит совсем не малая, для проходящего практику салаги так и вовсе. И вряд ли кто-то доверил бы ему такой пост где угодно, кроме этой сонной окраины, куда и рейсовые каботажники заходят только раз в месяц по большим праздникам. Вторым неудачным совпадением было то, что у соседей пристыковавшихся на время профилактических работ к базе, сейчас аврал и, соответственно, за пультом дежурного сидит старпом, у которого и так своих дел по горло. Недосуг ему развлекать скучающего «системного дежурного».

«Разумеется если попросить…» Но уже от одной мысли уши наливаются краской смущения. Нет, ему конечно не откажут, но уж лучше мы потихоньку, да сами с собой…

Так что сегодня в окрестностях заштатной планетки Прерия кипел самый настоящий космический бой. В жаркой схватке сошлись две эскадренных группы такой мощи и состава, каких эта система не видела за всю свою историю. Но ведь все прекрасно знают - маршальский жезл лежит в ранце каждого солдата. И в самом деле на текущий момент Зяблик действительно являлся верховным командующим всеми военно-космическими силами данной системы – ложная скромность, она не для столь высокопоставленных особ.

Правда, именно сейчас вышеупомянутая личность допустила ряд просчетов, в результате которых она сама и состояние обороны системы имели бледный вид. Планетарные штурмовики противника, вышли на дистанцию сокрушающего удара, десант выполнил успешный сброс носителей, и до того, как первая волна окажется на поверхности, оставались считанные десятки минут.

Остатки сил орбитальной группировки, были связанны боем с истребителями, поднявшимися с двух ударных авианосцев противника, и ничем не могли этому помешать. Отправленная для выполнения удара в тыл противника эскадра, из трех дредноутов и авианосца, благодаря некоторым ротозеям, попала в след апериодической кометы. Наличие каковой «верховный главнокомандующий» умудрился запамятовать. В итоге последняя надежда выправить положение, была демаскирована ударами ледяной «шрапнели» по щитам и блокирована «комариной атакой» тяжелых эсминцев. Обороняющиеся резервы теперь могли протянуть разве что до того момента, когда нападающие разберутся с планетой и найдут время чтобы уделить внимание прочим недобиткам.

Одним словом – туши свет, сливай воду. Так что внезапное появление из гиппера тяжелого крейсера карантинного флота было воспринято как подарок Фортуны, точнее – великого Рандома, он же генератор случайных чисел.

Подлинное величие флотоводца, впрочем, в том и состоит, чтобы всегда быть готовым как к ударам судьбы, так и к ее подаркам. Буквально через миг после обмена сигналами опознавания на крейсер ушел перечень приоритетных целей – сначала орбитально-космических, затем наземных. В ответ пришла квитанция и растерянное:

- Есть…

И пространство вокруг вновь прибывшего корабля начало ощутимо менять свою метрику. Как подтверждала аппаратура станции, подготовка к залпу шла полным ходом. А окрыленный флотоводец, злорадно потирая лапки, вернулся к виртуальной схеме диспозиции, дабы полюбоваться разгромом своего противника.

Тяжёлый крейсер карантинного флота – это ведь очень серьезно. Против этого ужаса, способного как уничтожить даже не планету – звезду, так и написать пару четверостиший на листе стали с расстояния в половину астрономической единицы, у вконец распоясавшегося противника не было никаких шансов. Нет, конечно, если подловить в засаду и атаковать с разных сторон, то шансы были, но не теперь. Еще секунду назад выигрышная позиция виртуального неприятеля, благополучно превратилась в смертельную ловушку.

Летняя практика или дурдом на выезде

Седого, как и всегда перед выброской, трясло. По совершенно банальной причине – от страха. Такое проявление чувств явно не соответствовало высокому званию Учителя – мудрого, доброго, бесстрашного и так далее - нужное вписать. И для того чтобы не развеять данный образ следовало держать себя в руках, а то и принять парочку таблеток «пофигина», но это значило нарушить самое главное при работе с детьми – искренность.

Главное – быть, а не казаться. От этих девятнадцати пар глаз-бусинок не укроется никакое твое движение души, а уж такие сильные эмоции как страх, любовь, радость - скрывать бесполезно. Как ни странно, но такое проявление чувств вызывает у них только большее уважение. Ведь малышам тоже страшно, но еще больше они боятся выказать свой страх остальным, вот и скрывают его за бравадой или сосредоточенностью, и вид того, кто не боится свой страх показывать, почему-то вселяет в окружающих уверенность. А вот начни трескать таблетки, и в сердцах окружающих мигом поселится опаска, а там и до паники недалеко.

Боялся, впрочем, Седой не за себя. За себя он бояться перестал еще тридцать лет назад, когда раз и навсегда стал из Рыжика – Седым. Нечего опасаться тому, кто уже не один десяток лет живет в кредит. Но страх никогда не отпускает человека полностью, судьба она большая выдумщица и, потеряв опасение за собственную шкуру, взамен можно запросто обрести в девятнадцать раз больше.

Вон они сидят – шкурки, ровно девятнадцать штук разной масти и окраса. К ним прилагается также девятнадцать пар разноцветных глазенок и, между прочим, девятнадцать любопытных носов. Которые так и норовят сунуться во все щели, навлекая тем самым неприятности на прочие части тела. Его группа. Сколько же их было за эти годы? Можно было бы сказать, что бессчётно, да вот только ведь помнишь каждого из этой бесконечной череды детских мордочек, в которых уже совершенно четко проглядывают будущие черты взрослого человека.

Для кого-то он сейчас непререкаемый авторитет, некоторые – не доверяют ни чьим мнениям, все прогоняя через сито собственных представлений, часть – нигилисты, отвергающие любые авторитеты просто из духа противоречия. Причем – один и тот же может побывать в любой роли по нескольку раз за день.

Десять-одиннадцать лет – замечательный возраст. Время, когда с неспешностью прорастающего цветка начинают приобретать гранитную твердость черты характера. Время, когда начинает как бутон открываться поначалу робкий интерес друг к другу, еще не превратившийся в бешенную бурю чувств. Время, когда человек престает обезьянничать, подражая старшим, и начинает делать собственные ошибки.

В этот раз у него детская группа и соответственно «детская» планета. Вот только сама планета об этом не знает, и спрашивать за любую ошибку будет по-настоящему, без скидок. И как дать возможность принимать собственные решения, но в тоже время сделать так, чтобы было после этого кому сделать выводы из своих ошибок? А ответ, как ни странно, прост – надо жить. Самый лучший способ чему-то научить, это личный пример. Что до терзаний о нереализованных возможностях, об искушении поступить по-другому… то пусть сомнения останутся личным делом учителя. Новой седины в шерсть они все равно не добавят – некуда там добавлять.

Вот и сейчас приближается «момент истины» и то, что раньше казалось забавной шуткой, через пару минут перестанет быть таковой. Вон даже самые бесшабашные присмирели и начали взволновано ерзать в своих креслицах, установленных вдоль стен атмосферного челнока. Выброска – не шутка, а уж с учетом того что эти чертенята в этот раз придумали…

Взгляд внимательно обегает ставшие озабоченными мордашки. Рядом и напротив, сразу возле аппарели сидят три его «хвостика» - помощники руководителя группы. Обычно это те, кого ни на секунду нельзя оставить без присмотра, но в этот раз ему повезло – первый «хвостик» самая настоящая помощница. Кнопка, уже заслужившая к прозвищу уважительную приставку «стальная», очень рассудительная и волевая девочка и, что удивительно, воля ее не превращается в подавление окружающих. Из нее вырастет очень хороший теневой лидер группы, надежный как валун фундамент сплоченности любой команды.

Дальше, через узкий центральный проход лицом друг к другу, сидят два оставшихся «хвостика», двойняшки Шило и Мыло. Это настоящее наказание для любого вожака. Обычно близнецы совершенно одинаковы, а тут черты характера разделились так, что каждому достался удвоенный комплект. Например, непоседливость, любопытство, живость и бесшабашность достались сестре (да, да Шило - девочка), а рассеянность и задумчивая сосредоточенность до полной потери контакта с реальностью – брату. При этом оба, как и положено близнецам, увлекаются одними и теми же идеями в результате чего итог любой порученной им задачи приобретает некоторую стохастичность, а уж если они за что-то берутся по собственной инициативе – «кто не спрятался я невиноват».

Последней сногсшибательной (буквально) работой этой парочки была техническая идея «скоростной» прочистки засоренности фановой системы на доставлявшем их к планете транспорте. Получив по «наряду вне очереди» за какую-то шалость эти двое своим недостаточно унылым видом еще и не понравились карго, в результате чего получили «непыльную работенку» по прочистке засорений фановой системы.

Возиться с тросиком, кислотой и прочим вооружением сантехника этим изобретателям показалось слишком скучно, в результате чего у Мыла появилась блестящая идея по усовершенствованию системы удаления отходов. Которую мигом реализовала его сестра – соединив фановую систему с магистралью воздуха высокого давления.

О сколько нам открытий чудных...

Устраивали базовый лагерь на заранее подобранном, еще с орбиты, месте. Обрывистый берег почти пересохшей речушки, но с бьющими на дне ледяными ключами. С воздуха будущую стройку надежно прикрывали свисающие сверху длинные ветки выросших на краю обрыва деревьев, по земле путь преграждали непроходимые заросли кустарника, оплетенные какой-то чрезвычайно колючей, но вкусной ягодой. Непроходимыми они, правда, были только для тех, у кого нет рук, способных держать кусачки для колючей проволоки, а так – девятнадцать пар лапок мигом превратили эти чащи в весьма запутанный лабиринт, в котором новые хозяева перемещаться могли совершенно свободно, а вот незваным гостям пришлось бы очень солоно.

Бочаг под обрывом, правда, оказался занят несмотря на то, что сканирование никого не обнаружило. Недовольный хозяин выкопался из ила на дне глубокой ямы, где пережидал полуденный зной и, шевеля длиннющими усами, приплыл посмотреть - кто тут устроил столько шума, и не сгодятся ли незваные гости на перекус. Помимо вызывающих почтение усов, имел он пару сотен килограмм живого веса и усаженную острыми зубами пасть. Загиб этих милых зубок внутрь заранее обрекал на провал любые попытки вырваться.

Самый мелкий из всех купающихся – Коржик, вполне пришелся рыбке по вкусу, во всяком случае, из порскнувшей, при появлении опасности во все стороны ребятни, выбрали именно его. Ухватив жертву за ногу, усач утащил ее под воду, но тут на него разом бросились все остальные. Да так шустро, что не дали Седому выстрелить, просто покрыв своими телами это плавающее бревно.

Агрессор голыми когтями и зубами был расчленён на филейную часть, костяк и так и не отцепившуюся от ноги несостоявшейся жертвы голову, с шикарными усами и удивленно выпученными глазами. Было с чего удивиться, его, короля речки, разобрала на запчасти толпа ребятни, да еще со скоростью и эффективностью стаи пираний, оприходующей забредшую в их тихую заводь корову.

Несмотря на то, что вниз по течению неспешно поплыло громадное кровавое облако, никаких новых хищников в заводь не явилось. То ли их тут больше не было, то ли они решили благоразумно держаться подальше, но дальнейшее купание в бочаге было признано безопасным и, после установки ультразвуковых «занавесей» выше и ниже по течению, веселье было возобновлено.

Коржику же обработали кучу мелких дырочек на лодыжке, залили все жидким бинтом, утерли слезки разочарования в жизни – он ведь единственный не поучаствовал в общем веселье, и подарили в качестве моральной компенсации уцелевшую голову с усами и зубами. А вот ротозеи проводившие сканирование и те кто должен был вместо купания следить за обстановкой, на собственной шкуре узнали, что из ветки дерева, под которым и происходили все драматические события, получается замечательно гибкое средство вразумления. После чего почесывая пострадавшие места отправились варить тройную уху из глушенной плохо отрегулированной завесой рыбной мелочи (еще пара «горячих» им в карму) и виновника переполоха.

К вечеру организация базового лагеря была благополучно завершена. В глинисто-песчаном обрыве отрыта целая система тоннелей, спальных и общих мест, «гнездышек» одиночек и весьма глубоких общих хранилищ и убежищ. Не обошли вниманием и «мелочи» - вынутый изнутри горки песок образовал вполне приличный пляжик. Сделали заодно и парочку подводных выходов на случай неприятностей и для любителей поплавать, которых тут большинство.

Отрыли также коптильню, в которую уже в сумерках загружали кабанятину, тщательно проверяя, чтобы мышца была обязательно прикрыта слоем пленок – в этом случае еда может храниться очень долго, даже просто подвяленная на солнце. В отдельном отнорке также заложили коптиться усатую голову и остатки рыбного балыка.

Часть энтузиастов начала было месить глину, чтобы лепить горшки, но эта инициатива была пресечена самым решительным образом. Седой собрал группу вместе, дабы напомнить для чего они вообще тут находятся, пока все окончательно не превратилось в пикник.

- Что ж, поздравляю, первый день нашей экскурсии на данную планету завершен. Кстати, поскольку мы с момента высадки общаемся исключительно на языке местных жителей – кто ответит мне какие языки здесь распространены и каково первоначальное значение имело слово «экскурсия»?

На последней фразе лес рук превратился в чахлую рощицу, если не сказать в три сосенки.

- Ну давай, Кнопка.

- Самым распространенным языком Прерии является русский, поскольку именно переселенцами из этой страны были сформированы первая и вторая волны колонизации. Большая часть новоприбывших, вполне понимает и может выразить некоторые мысли на «всеобщем». Это общепланетарный язык, происходящий от синтетического языка международного общения – «бэйсика». Старожилы кроме русского, как правило, никакими другими языками не владеют.

Лектор забавно качнулась с носков на пятки, сделав паузу для желающих задать вопросы, которых не последовало и, шмыгнув носом, продолжила.

- Русский на Прерии распространен в нескольких диалектах, в первую очередь это, разумеется, «разговорный», образовавшийся как некоторое упрощение от «русского письменного» или «литературного» языка. Аналогичным происхождением может похвастаться и «канцелярит» - язык официальных документов, сообщений и некоторых средств массовой информации. Вторым по массовости употребления после разговорного является диалект эмпатического общения или, как его называют аборигены, «мат». Местные специалисты, правда, считают его частью «разговорного», но данный диалект, несмотря на очень малый словарный запас, позволяет выражать не только эмоции, но и донести до собеседника практически любые мысли. Более того, в кратких притчах, так называемых анекдотах, довольно часто рассматриваются варианты установления контакта с иными цивилизациями именно с использованием данного диалекта.

Ах, я маленькая бяка

В жизни каждого человека бывают неприятные дни. Нет, не те самые, хотя и связь отрицать глупо. Впрочем, у сироты живущей на шее дальних родственников все дни не самые лучшие и делятся только на серые и черные. Сегодняшний же день для Инги был поганым во всех отношениях. И начался, как положено, в полном соответствии с поговоркой «утро добрым не бывает».

Пока, еле разлепив глаза еще до рассвета, плелась выгонять на улицу Машку и Мурку, не заметила, что Варька, зараза такая, не посадила на цепь Серка. И кто тут после этого ведьма? Сказать, что Ингу этот кобель не любил - не то слово, но обычно ограничивался лишь захлебывающимся от ярости рычанием, оскаленными зубами и изображением попыток броситься. А тут видать слабину почуял, подкрался совершенно беззвучно да цапнул выше лодыжки. Да так крепко, что не только поставил синячину на пол голени, но и умудрился прокусить голенище резинового сапога.

Когда же, стряхивая слезы злости и боли дохромала до загородки и скинула запор, то Мурка, дурища такая, боднула створку изнутри и распахнувшиеся ворота чуть не вышибли дух, а отбитая левая рука полностью онемела. Там будет еще один синяк, и к гадалке не ходить, не иначе в качестве симметрии к покусанной правой ноге.

Дальше пошло под горку – ленивая перебранка с хозяйскими детьми, чуть не перешла в драку, но тетка Марья мигом загасила начинающийся конфликт мокрым полотенцем. Не сильно притом отделяя правых от виноватых, но Инге, как водится, перепало все равно больше всех. После был длинный перечень ежедневных дел, осточертевший еще не один год назад, во время исполнения которых все валилось из рук, в результате чего обычная порция доставшийся брани выросла раза в три.

Но апофеозом сегодняшнего дня оказалась дойка, когда вреднющая коза Машка, умудрилась перевернуть уже почти полное ведерко, в результате чего молока сегодня вышло – только губы макнуть. Но и это оказалось далеко не все.

Едва расстроенная Инга занесла эти капли в дом, как выяснилось, что у тетки молоко и вовсе скисло, не успела она и подойник до хаты донести, а вот поставленная опара на хлеб наоборот упала, превратившись в полное непотребство. И виновата, во всем этом, оказалась почему-то Инга, при виде которой расстройство тетки сменилось нешуточной злостью и самыми натуральными проклятиями на голову «этой неблагодарной твари».

Тут бы опустить глаза в пол, да шмыгнуть в какую щелку подальше от разбушевавшейся тетки и ее полотенца, да известная жидкость не вовремя стукнула в голову и гавкнув в ответ: «Глаза б мои вас больше не видели!», Инга схватила в охапку однозарядку с патронташем, куртку и, вбив ноги в берцы, вылетела наружу хлопнув напоследок дверью. Расстояние до околицы пришлось преодолевать под теткино - «Сучка бешенная, чтоб тебя там сожрали!» и «Вернется Кирилл - шкуру с тебя спустит!». Ну и под взглядами изо всех окон и заборов – жизнь тут серая, кто ж такое бесплатное развлечение пропустит?

Лес не только окатил прохладой, но и смыл разом все, что нанесло раньше, оставив только спокойную сосредоточенность. По-другому тут нельзя, того кто не способен принять лес в себя, он ведь запросто может и не выпустить. Потому сейчас в ее «обрез» лег патрон с саморучно и с любовью сделанным жаканом, а все неприятности этого дня отодвинулись в бесконечную даль. Точнее, до того момента, когда надо будет вернуться домой для «спускания шкуры».

И хотя здесь еще не лес, а так сельская околица, но курок лучше взвести. Правда это на самом деле не обрез ружья, а некое недоразумение – результат попытки сделать из ракетницы нечто похожее на боевое оружие, но кто ж ей, что другое даст? И за это спасибо. Калибр в двадцать два миллиметра давал неплохие шансы уцелеть при встрече с любым из местных обитателей, хотя после выстрела казалось, что руки отрывает по локоть. Охотиться с ним, тоже можно попробовать, если сильно прижмет, слишком короткий ствол дает чудовищный разлет дроби, но это неплохо компенсируется ее количеством и парочкой фирменных фокусов.

Одна беда, соваться в лес, пусть и просто за околицу, в ее теперешнем состоянии было разновидностью самоубийства. Зверь он кровь прекрасно чувствует и от запаха дуреет. Но непонятная сила, а скорее всего – дурь пополам с обидой на эту жизнь, упорно гнала вперед, не давая вернуться. Пусть лес и угрожал телу, но он же давал покой душе. Вот и мысли, вместо того чтобы покинуть голову и переключить все внимание на окружающее, начали биться об привычную стену…

Удачно приткнувшееся на краю степи и длинного языка леса, то ли село, то ли большой, на тридцать дворов хутор, был тупиком в ее короткой жизни. Расположение давало жителям неплохую возможность в неурожайные годы жить с леса. Когда зверье отходило вглубь – с полей, и каждый год – с переработки на мясо тех стад что пригоняли из степи скотоводы. Коптильни и ледники позволяли не голодать, но и деться из этого благословенного места было просто некуда, одиночке не выжить, ни в лесу, ни в степи. Понимание этой простой истины заставляло «быть как все» и держаться друг за друга. Вот только тем, кто в эту схему не вписывался, приходилось совсем кисло.

Инга в этот мир не входила, впрочем – не сильно и старалась. Ведь сюда, в эту глушь и безвременье она после гибели родителей, попала уже сформировавшимся человеком. Семь лет, это много, в таком возрасте характер уже не переделаешь на свой лад, но и как взрослого – не сломаешь.

Можно сказать, пришелица из другого мира. Мира, где нужно расталкивать других локтями чтобы подняться выше, мира где от соседа впору ждать скорее подножки, чем помощи. Оттуда, где единственным безопасным и теплым местом была семья. Семья, которой враз не стало.

Блиц* в слепую 1

(* Блиц – шахматная партия с жестким лимитом времени,обычно от одной минуты до трех)

- Не-ве-рю! – Корь, на правах старшей в паре, загоняла Коржика до вываленного языка. Все отрабатывает до идеала первую стадию «группового контакта». Под маскировочной накидкой уже жарко как в печке, но снова слышится:

- Не-ве-рю! – Корь, на правах старшей в паре, загоняла Коржика до вываленного языка. Все отрабатывает до идеала первую стадию «группового контакта». Под маскировочной накидкой уже жарко как в печке, но снова слышится:

- Ой не верю, ой халтура…

Мордочка местного эндемика, под которого стандартно маскируются все работающие на этой планете группы, приобретает странное зверско-обиженное выражение.

- Ну что тебе еще? – малыш, а выбрали Коржика на это увлекательное дело именно из-за маленького размера, как самого близкого по габаритам к крупной фури, похоже готов взвыть благим матом.

- Хвост как палка висит. Х-а-л-т-у-р-а! Ну, ты б им хоть время от времени шевелил!

«Фурь» стоявшая напротив невесть откуда взявшегося театрального критика, плюхается на пятую точку (программа маскировки, не зная куда деть «хвост раздора», сначала засунула его до половины в бугорок сзади, а потом и вовсе перестала отрисовывать «в виду конфликта приоритетов») роняет челюсть и выпучивает глаза, полностью теряя сходство со своим прототипом.

- Чем это я им шевелить буду? У меня ж нету… - ошарашено хлопая глазами, говорит Коржик.

- Это мне нечем, ты мог бы и потренироваться! – Сорвала на напарнике плохое настроение Корь. Хотела добавить еще чего-нибудь едкого да осеклась – настолько беспомощным и по-детски обиженным взглядом на нее посмотрели.

«Блин, обидела ребятёнка» - оставалось только прижать к себе этого кучерявого ежика, гладить по голове и слушать, как недовольное сопение сменяется довольным, - «и ведь теперь не объяснишь ему, что подумала приспособить под управление хвостом язык. В прочем…» - Корь представила, как это будет выглядеть, если Коржик от волнения попытается облизать нос и едва сдержала смех.

Но все же довела ситуацию до сведения напарника. После чего оба надрывали животики от хохота. Смех правда был сквозь слезы - драная утром шкура болела невыносимо.

А трепка была получена знатная. Хотя трепка – ерунда, не первая и не последняя, а вот то что утром считай, произошел самый натуральный бунт… Вот это рядовым событием точно не было. Впрочем, и тут тоже видимо для кого как.

Начиналось все совершенно спокойно – Корь и Кнопка, как глава группы прикрытия, набрасывали комплексный план. Но вот что-то взяло, да не заладилось. Как говорится - «слово за слово…» и саркастическая улыбка превращается в оскал, а между пальцами натягивая перепонки, выходят в «рабочее» положение когти.

Ну и пошла потеха – писк, визг и клочки шерсти во все стороны. Это ж вам не привычное мальчишеское ритуальное выяснение «кто круче», это самая что ни наесть безобразная девчоночья драка. Тут если поначалу и думали обойтись без вредительства, то почти сразу об том забыли.

Зрители тоже мигом разделились на две «группы поддержки» каждой из сторон и нейтралов. «Болельщики» подняв шерсть дыбом, зорко следили за своими оппонентами, но в драку пока не лезли – выяснение личных отношений это святое. «Нейтралы» оценили собственную численность, прикинули возможности и, придя к выводу, что это однозначно повлечет всеобщую свалку, рванули за «цивилизованными» средствами выяснения отношений – шоковыми дубинками, противогазами и химией.

И тут на свою голову в гущу сражения ворвался Седой. Вот уж кому не повезло, неудачней момент для вмешательства сложно было и придумать. Явись он раньше, как и чуть позже, и вместе с нейтралами мигом придавил бы все сопротивление в зародыше, но ждать возвращения подмоги, он не стал. Просто взял сцепившихся за шкирки, тряхнул по крепче, чтоб клубок распался, да и отправил в полет по принципу «куда бог пошлет».

Потом перехватил двух возмущенно шипящих зверенышей в прыжке, и повторно отправил подальше. В третий раз противницы переглянулись и бросились уже на него. Плохо скоординированная атака с разных сторон закончилась весьма обидно и болезненно – в весма колючем терновом кусте, правда уже одном на двоих.

Откуда уже и вылезли плечом к плечу и не спеша двинулись на обидчика две поднявших дыбом шерсть фурии, а за спиной, между прочим, сливались и выстраивались вторым эшелоном «группы поддержки»…

Седой, хвала предкам, оказался бойцом опытным и вместо того, чтобы попытаться вразумить оборзевшую молодежь, стрелой взлетел на дерево и по максимуму использовал свое преимущество – в силе, в весе и в том, что нижние лапы намного сильней верхних, а вот расположены они у обороняющегося снизу. Да и оборонять не слишком толстый (меньше обхвата) ствол – проще не придумаешь.

Некоторое время руководитель и лидер группы развлекался, хватая ногами атакующих за шкирку, отдирая от ствола и скидывая на голову скопившемуся под деревом остальному противнику. В конце концов штурмующим это надоело, и атака захлебнулась.

Блиц* в слепую 2

За восемьсот шестьдесят три метра от этого места довольно пожилой, но еще крепкий мужчина перестал упираться лбом в прицел, и тихо шепнул напарнику «смени меня». И откатившись в сторону потянулся к фляге. «Странно, даже петуха как последний сосунок не дал, но это, пожалуй, единственное чем можно гордиться. Старею», - мизинец на держащей флягу руке заметно подрагивал, - «это хорошо, что стрелять не решился. Я бы сейчас навоевал…»

Напарник, до этого контролировавший «заднюю полусферу», сунул сделанную из вертикалки лупару (* обрез глакоствольного ружья) в специальную кобуру на самодельной разгрузке и принялся устраиваться перед стоящей на сошках винтовкой бурча про себя: «и что ты так к прицелу прилип, померещилось что ли? Так креститься надо. Тихо и голо все, даже мухи не летают…». Первый номер передернулся как от мороза и буркнул: «может и померещилось…» и, оглядев в бинокль панораму, не спеша перекрестился.

Оставленная временно без внимания куча ботвы всего в семи метрах за их спиной, своего отношения к происходящему выражать не стала никак – просто уменьшилась на треть по высоте, да разделилась на две части, одна из которых, не делая резких движений, но довольно быстро, начала отступать назад в сторону небольшой балки.

Прежде чем взять бинокль и начать осмотр зоны ответственности сменившийся бросил ревнивый взгляд на то, как напарник обращается с винтовкой, но вроде все было в порядке – старичку было оказано должное почтение.

***

Этот ствол, в котором вряд ли теперь узнал свое детище и родной папа, мог бы многое рассказать о жизни. Например, о том, как четыре ствола ДШКМ в заводской консервационной смазке вытащил из кучи металлолома прадед одного из здесь присутствующих.

Было это еще в конце далекого девяносто восьмого года. Тогда, в эпоху очередного кризиса, завод стоял уже восьмой месяц, и прадеду приходилось подрабатывать дежурным по порту. Все производство тогда даже не стояло – лежало при последнем издыхании, но за рубеж нескончаемым потоком шли суда, вывозя в качестве металлолома то, что создавалось трудом не одного десятка поколений. Взявшие власть на многочисленных заводах бывшей гигантской страны спешили обеспечить сырьем многочисленные печи Европы. Ведь без металлолома невозможно переплавить чугун в сталь.

В результате чего «в лом» попадало все что угодно. В основном «чудил» лом цветной, там можно было встретить решительно всё: от памятника Ленину с кладбищенскими крестами, до тонной авиационной бомбы или 150 мм снарядов. Но и «черный», как понимаете, был не без греха, под пресс шли и обрезки шестисоттонных кранов и целые эшелоны танков.

Вот после второго по счету происшествия по обнаружению «взрывоопасных предметов» прадед и приобрел привычку присматриваться к приходящим на перегруз вагонам. Хорошо оплачиваемую привычку, позволившую семье неплохо пережить эти времена.

А началось все довольно резко. Тогда, после второго случая, в каптерку завалился натуральный такой браток, бритый под ноль, с золотой галдой в большой палец толщиной на шее и татуировками, просвечивающими через заоблачной цены, рубашку под таким же пиджаком.

Сердечко надо сказать екнуло. Прадед прекрасно знал, сколько стоит случившаяся неприятность. Ведь по всем правилам, в случае обнаружения такого «подарка», останавливается и блокируется приличная часть порта, дальше ждем приезд саперов. После чего аккуратно раскладывается по территории весь груз, как уже погруженный, так и тот, что еще в вагонах. И всё это проверяется визуально, техническими средствами и с привлечением собак. После чего спецтранспортом вывозится на уничтожение найденное, а еще надо собрать и загрузить назад несколько десятков тысяч тонн разбросанного по округе металла и заново запустить простаивающий механизм порта.

Потери тут не столько прямые, а больше связанные со временем: пока приедут, пока переберут, найдут, вывезут. А все это простой судна, и хорошо если одного. Простояло корыто неделю – считай треть стоимости груза отдай дяде. Даже за три процента от такой суммы прикопают только так.

Гость с порога повел себя самым неприятным образом – вошел, продолжая орать на кого-то по телефону, причем понятными или цензурными в этой тираде были только предлоги и междометия. Потом раздраженно захлопнул крышку, обрывая разговор, и перевел мутный взгляд на замершего с чашкой чая в руке хозяина.

- Братан, че за терки? Ты хоть представляешь, во сколько бабок это все встало?

Оставалось только зажать трепыхающееся сердце в кулак и попробовать объясниться.

- Не по-людски ведь…

- Че? – Взгляд братка из оловянного вдруг стал внимательным и даже осмысленным.

Гость не спеша огляделся вокруг, детально рассмотрев обшарпанные стены с пожелтевшими плакатами, пропагандирующими социалистические ценности, мебель семидесятого года выпуска с корявыми инвентарными номерами и самого хозяина – под стать всей обстановке, еще крепкого, но явно клонящегося к земле. Внимательный взгляд, казалось, заглянул в душу. Гость враз посерьезнел, задумчиво глянул в окно и опустился на возмущенно крякнувший, но устоявший «гостевой» стул. Бросил коротко:

- Обоснуй.

- Да что тут говорить – почти две тонны «ВВ» да на старой калоше. Что с ними в море станет известно одному Нептуну. Вышло корыто из порта и не дошло, нет его. Все детишки морячков – сироты, «без вести пропавших». А и доплывут, у сталеваров что это в мартен совать будут, тоже дети есть. Мелкокалиберные допустим сгорят, а полутонные дуры? Эх! Да…

Блиц* в слепую 3

На следующий день Глухарь установил примитивную систему визуального контроля. Настолько примитивную, что Корь чуть не сорвалась и не отдала приказ сворачивать контакт ко всем гхырам. Уж очень все начало напоминать игру в «кошки-мышки». Неприятно чувствовать себя мышкой.

Потому Коржика гоняли по отработке спектакля на камеру уже всей группой, попеременно оря хором - «Не верю!» и «Халтура!». А за предложение просто сфабриковать нужные снимки, благо Брюзга в этом плане превосходил на голову любые системы местных, беднягу чуть слегка не понадкусывали.

Паранойя колосилась цвела и пахла. И ягодки были явно не за горами. Даже вкусная дынька, которую приволок Коржик со своего «премьерного» выступления, горький вкус пилюли подсластить не смогла. Тем более что Глухарь, просмотрев на месте снимки, только кивнул своим мыслям, да и убрался восвояси. Ни снять слепки со следов, ни их замерить, даже просто посмотреть не пробовал.

То есть, их поведение в его схему укладывалось, и дополнительных подтверждений не требовало. Вот такое вот получилось «тестирование на агрессивность». Что ж, мяч теперь явно на другой стороне. Будем посмотреть.

***

Глухарь не подвел. Это ж всем известно, если ждешь от разумного какого сюрприза – он не подведет. Ребята еще готовились и планировали, а Седой уже прибывал в тоскливом предчувствии и составлении «кризисного плана».

То, что предчувствия его не обманули, стало понятно сразу после того как парнишка сделав фотографии своих саженцев положил фотоаппарат в карман. После чего, распихав по двум корзинкам десяток дынь, и оставив нечто в междурядье, неспеша удалился.

Кнопка только еще наводила на цель наряженного до потери подвижности во все защитное обмундирование и оборудование что нашлось, Коржика. А Корь уже начала кусать губы и прядать ушами. Седой про себя отметил, что у девочки замечательно хорошее чувство на неприятности, а главное – она умеет его слушать, несмотря на очевидные факты.

И пусть Брюзга вместе со своей машинерией и расставленые по дальним подступам наблюдатели докладывают, что в округе нет ничего опасного или просто достаточно крупного, а местные и вовсе сняли часть охраны – все равно чутье подсказывало, что неприятностей не избежать.

- Тут, это… в общем, я не знаю, что делать… - раздался в коммуникаторе ломающийся голос Коржика, разом подведя черту всем несбывшимся надеждам на благополучный исход вылазки.

- Поддержка … вашу … и … за … … … … . Вы что … мину проворонили?

«Ну, хоть идея говорить, как можно больше на местном наречии, дала свои плоды», - отметил Седой, - «Как поет-то – заслушаешься». Глаза тем временем не отрывались от замершей столбом у неизвестного предмета крохотной фигурки. Поддержка пока молчала в подмышку, поспешно перепроверяя данные системы наблюдения судорожно стараясь найти, что они проворонили на этот раз. Ответ пришел от Коржика.

- Да не, мин нет. Я просто…

Седой успокаивающе погладил Корь между ушами.

- Раз мин нет, значит бомба. Идемте девочки, посмотрим, чем нас там порадовали. – И неспешно двинулся через поле в нарушение всех инструкций. Две тени заскользили за ним следом.

- Я же говорила, что – халтура! – В сердцах бросила Корь и от души влепила Коржику затрещину, после чего громко шипя, запрыгала вокруг, отбив лапу об броневые вкладки шлема.

«М-да»,- подумал Седой, рассматривая полученный дар, - «лучше б уж это была действительно бомба».

Прямо перед ними лежала рыба, именуемая знатоками «лобань». Приличного такого размера – чтоб всем хватило. Мороженая, что предполагало наличие у получателя микроволновки для разогрева. На блюде.

«Сервировка не полная – еще разделочный нож, вилка и лопатка полагаются», - подумал Седой.

- Это он в следующий раз принесет, - угрюмо ответила Корь, демонстрируя недюжинные провидческие способности и то, что ее начальство приобрело старческую привычку выбалтывать собственные мысли.

«Все понимаю», - подумал Седой, чеша в затылке, - «но откуда он узнал, что мы морскую рыбку предпочитаем?»

***

Сегодня от аналитиков докладывался Филин, Ромашка слишком близко к сердцу приняла произошедшее и сидела, кусая губки с опухшими ушами и красным носом, ну и глазами на мокром месте, естественно. А давать слово Редиске – так от ее язвительного язычка и просто так чертям в аду солоно станет, а уж при наличии достаточного повода…

- Должен констатировать полный провал тестирования на агрессивность социума. Дальнейшая программа контакта тоже требует радикальной корректировки. Объект банально предвидит наши действия и дает понять это. Скажу прямо – надо сворачивать работу, нам попалось что-то совершенно непонятное. А все непонятное по определению опасно.

«Общее оживление в зале» завершившееся выкриком из заднего ряда – «Ну хоть варианты есть?»

- Версий с низкой степенью верифицируемости валом. Есть вариант «утка» - мы напоролись, на одного из резидентов Адамитов, хотя по всем данным у них тут активных агентов нет. Есть вариант «вундеркинд» - по которому наш Глухарь, это гений коммуникабельности или интуит. Но тогда непонятно что он в этой глуши делает, обычно таким особям усидеть на месте невозможно. Есть вариант «колпак» - местные обладают неким технологическим козырем, с помощью которого все происходящее для них не является секретом. Мы конечно отрабатываем, но все эти теории с равной степенью сложно как доказать, так и опровергнуть.

- Рекомендации. – Корь успешно справилась с разочарованием и начинает бразды правления на себя. Правильное решение, а главное своевременное, пока Филина не унесло в неведомые дали высокой теории.

Тень третья. Мы с тобой одной крови…

***