Тени прошлого

Новая жизнь, новые правила

Ева смотрела в окно машины, как прощально таяли очертания ее старого района. Двенадцать лет – не так уж много, но каждая улица, каждый уголок старого двора были частью ее. Теперь все это оставалось позади, уступая место «новому началу», как воодушевленно говорила мама. Но для Евы это было скорее концом. Концом ее маленького, уютного мира с мамой на двоих.
Новый дом был большим, почти незнакомым. Он принадлежал Марку – отцу Максима, а теперь и новому мужу ее мамы. Двухэтажный особняк с ухоженным садом казался слишком просторным и чужим для Евы, привыкшей к скромной, но полной тепла квартире. Пока грузчики заносили последние коробки, мама Евы, Анна, лучилась от счастья, обнимая Марка. Она выглядела моложе и сияла так, как Ева не видела ее с тех пор, как умер ее отец. Ева пыталась радоваться за маму, но внутри все сжималось от предчувствия чего-то неясного и тревожного.
«Ева, дорогая, ну что ты там застыла? Заходи!» – позвала мама.
Ева неуверенно переступила порог. Из глубины дома доносился звук электронной музыки, слишком громкой и агрессивной. Вскоре в проеме появился высокий, нагловатый парень лет пятнадцати. Это был Максим. Он небрежно опирался на косяк, скрестив руки на груди, и смерил Еву оценивающим взглядом. Его темно-карие глаза, чуть прищуренные, казались колючими. В них не было ни тени приветливости, только любопытство, смешанное с откровенной неприязнью.
«Привет, Макс! Это Ева, моя дочь», – с улыбкой представила Анна, не замечая напряжения в воздухе.
Максим лишь кивнул, не размыкая рук. «Понятно», – проронил он низким, уже ломающимся голосом. В его тоне послышалась легкая издевка.
Ева почувствовала, как румянец заливает ее щеки. Ей захотелось исчезнуть. Максим же, казалось, был совершенно уверен в себе, хозяин положения, и его присутствие заполняло собой все пространство. Марк, отец Максима, положил руку ему на плечо. «Ну, Макс, будь вежлив. Ева теперь тоже живет здесь».
«Да, пап, конечно», – Макс отстранился, но его взгляд продолжал сверлить Еву.
Мама, желая разрядить обстановку, предложила: «Макс, покажи Еве ее комнату, пожалуйста».
Максим закатил глаза, но подчинился. «Идем, принцесса», – бросил он, уже поднимаясь по лестнице. Слово "принцесса" прозвучало как оскорбление.
Комната Евы была самой маленькой на втором этаже, рядом с комнатой Максима. Там уже стояла старая кровать и шкаф, не подходящий под общий интерьер дома. Это был, очевидно, бывший чулан или гостевая. Ева поставила свой рюкзак, чувствуя себя еще более ничтожной.
«Здесь моя комната, если что», – Макс указал на дверь напротив. «Не шуми». Он бросил быстрый взгляд на полки, где Ева уже начала раскладывать свои любимые книги и небольшой альбом для рисования. «Книжки? Рисунки? Скучнота». Он фыркнул, развернулся и ушел, оставив Еву одну в неприветливой тишине.

Первые дни в новом доме были для Евы пыткой. Мама постоянно была занята распаковкой, обустройством их с Марком совместного быта, встречами со старыми друзьями Марка. Ева оставалась предоставленной сама себе, а это означало – Максиму.
По утрам он занимал ванную дольше, чем нужно, когда Еве тоже надо было собираться в школу. Завтраки проходили в напряженной тишине, которую Ева не решалась нарушить. Если мама или Марк пытались вовлечь их в разговор, Макс отвечал односложно, либо переводил тему на свои школьные дела, полностью игнорируя Еву.
Самое неприятное начиналось, когда родители уходили на работу. Макс словно преображался.
Однажды Ева попыталась посмотреть телевизор в гостиной, но Макс тут же отобрал пульт. «Я смотрю футбол. Если тебе не нравится, иди к себе». Он увеличил громкость так, что Ева не могла слышать свои мысли, не то что смотреть что-то другое.
Ева попыталась найти утешение в рисовании. Она сидела за кухонным столом, пытаясь изобразить свой старый дом. Макс вошел, бросил взгляд на ее набросок, и саркастически хмыкнул. «Что это за мазня? Это даже на дом не похоже. Похоже на кривую коробку. С таким талантом тебе в художественную школу путь заказан». Он взял со стола ее новый карандаш, повертел его и нарочно сломал грифель. «Ой, извини. Случайно». В его глазах плясали бесенята.
Ева почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она лишь молча собрала свои вещи и ушла в комнату, плотно закрыв дверь. Слезы текли сами собой, но она старалась не издавать ни звука, чтобы Макс не услышал.
Вечером за ужином Анна заметила:

«Максим, ты не мог бы быть немного помягче с Евой? Она только привыкает».
Максим мгновенно принял невинный вид. «Мам, да я с ней общаюсь! Просто она такая... застенчивая. Наверное, не привыкла к таким веселым людям, как я». Он усмехнулся, бросив на Еву быстрый, торжествующий взгляд.
Ева ничего не ответила. Она знала, что любые ее жалобы будут звучать как капризы, а Макс всегда найдет способ выставить ее виноватой. Ей не хотелось расстраивать маму, которая так старалась построить эту новую семью. Она решила, что лучше просто терпеть.

Глава 2: Эскалация конфликта

Плакса. Нытик. Принцесса из чулана». Эти слова стали постоянным фоном для Евы в стенах нового дома. Максим, казалось, обнаружил в ней идеальную мишень для своих подростковых комплексов или просто откровенной жестокости.

Ева старалась держаться подальше от Максима, но это было почти невозможно. Он находил ее везде. Если она сидела в саду с книгой, он мог появиться с друзьями, громко смеяться, играть в мяч так, чтобы он случайно залетал прямо к ней. Если она закрывалась в своей комнате, он мог включать музыку на полную громкость, или стучать в дверь, крича: «Принцесса, тебе там не скучно одной? Выходи, мы тут над тобой посмеемся!».

Однажды Макс подменил ее учебники, и Ева пришла в школу без нужной тетради по математике, за что получила выговор. Позже она нашла свою тетрадь у Максима под кроватью. Он просто пожал плечами: «Ой, перепутал. Ну, бывает. Чего ты такая нервная?».

Самым болезненным стало то, что Макс начал намеренно портить ее вещи. Сначала это были мелочи – порванный уголок страницы в книге, исчезнувший ластик. Но потом это стало личным. Ева хранила маленькую музыкальную шкатулку, подарок ее покойного отца, которую она берегла как зеницу ока. Однажды, вернувшись из школы, она нашла шкатулку открытой, а ее хрупкий балерина-механизм был сломан. Головка балерины валялась рядом. Слезы душили Еву. Она знала, что это сделал Макс. Только он мог войти в ее комнату.

Она схватила сломанную шкатулку и побежала к матери.

«Мама! Смотри, что он сделал!» – Ева протянула Анне шкатулку, едва сдерживая рыдания. Анна внимательно посмотрела на сломанную вещь, потом на заплаканную дочь. В этот момент в гостиную вошел Марк. «Что тут случилось?» – спросил он, хмурясь. Анна начала объяснять: «Максим, кажется, сломал Евину шкатулку…» Почти сразу появился и Макс, как будто почувствовал, что его обсуждают. Он стоял в проеме, глядя на Еву с тем же ехидным выражением лица.

«Я не ломал!» – тут же заявил он, поднимая руки в притворном жесте невинности. «Я просто ее посмотрел. Она уже была старая. Сама развалилась».

«Нет, не развалилась!» – Ева возмутилась. «Она работала, пока ты ее не тронул!»

«Ну, может, ты сама ее уронила, а теперь на меня сваливаешь?» – Макс прищурился. – «У тебя же руки-крюки».

«Максим!» – Марк строго посмотрел на сына. «Это не оправдание. Извинись перед Евой». Максим демонстративно вздохнул, но повиновался: «Ладно, Ева, извини, если я случайно что-то сломал. Я не хотел». Его извинения были чистой формальностью, в них не было ни капли раскаяния.

Анна попыталась сгладить ситуацию: «Может, мы сможем ее починить, Евочка? Или купим новую?»

«Не надо новую!» – Ева отпрянула. Новая шкатулка не заменит старой. Она посмотрела на маму, на Марка, на Максима. Никто из них не видел всей глубины ее боли. Они видели лишь детский спор, недопонимание. Ева почувствовала себя абсолютно одинокой.

Марк попытался завершить разговор: «Давайте забудем об этом. Макс, будь добрее к сестре. Ева, постарайся быть более открытой. Вы должны жить дружно!»

Этот случай стал для Евы переломным. Она поняла, что родители, занятые своей новой любовью и попытками построить идеальную семью, не видят или не хотят видеть истинное положение дел. Она не могла рассчитывать на их защиту. Единственный способ выжить в этом доме – стать невидимой, закрыться, ни на кого не надеяться.

В этот вечер, когда Ева легла спать, она крепко обняла подушку. Впервые она отчетливо почувствовала, как ее сердце ожесточается. Максим не просто ее обижал – он разрушал ее маленькие радости и веру в мир. И Ева поклялась себе, что никогда, ни за что не даст ему шанс ранить себя снова. Она научится прятаться.