Тень императрицы

Глава первая

Над столицей медленно поднималось солнце. Начинался новый день, но он, в отличие от предыдущих, стал по-настоящему зимним. Давно пора: декабрь стоял уже больше недели, но не было ни снега, ни даже солнца, лишь ветер, дождь и грязь. В противовес ноябрю: тогда столицу замело, но потом снег растаял — и с тех пор не выпадал. В такую погоду хотелось только спать, и больше ничего, но Виктория не могла позволить себе подобную роскошь.

Звучало, наверное, странно: многие думают, что, если ты обличён властью, можешь позволить себе многое, если не всё. Она когда-то тоже так думала. До того, как вышла замуж за императора Арена, разумеется. Потом пришло понимание, как мало у неё свободы… А у её мужа — ещё меньше.

Виктория улыбнулась, наблюдая за рассветным небом, что постепенно становилось нежно-розовым, с персиковым отливом к горизонту. Внизу блестела река, скованная льдом, — на неё тихо и неторопливо ложились снежинки, с каждой минутой всё сильнее укрывая белым одеялом. Пройдёт не больше часа, и лёд перестанет блестеть, как слюда, да и земля будет не чёрной, как сейчас. Удивительно, как преобразуется город всего лишь из-за снегопада… Впрочем, снегопад-то сказочный: обычно, если начинается снег, небо серо-белое, но сегодня всё было не так. И солнце подмигивало, вставая из-за горизонта, и небо отличалось всеми оттенками кораллового, становясь белым лишь в вышине.

— О чём думаешь, Вик? — раздался сзади голос Арена, и Виктория слегка вздрогнула от неожиданности, глубоко вздыхая. — Прости, не хотел тебя пугать. Но ты так задумалась, что, кажется, не слышала моих шагов.

— Да, — ответила она негромко. — Но, по правде говоря, я ни о чём толком не думала. Лишь любовалась рассветом. Не люблю позднюю осень, слишком уныло.

— Действительно красиво, — произнёс Арен с некоторым даже удивлением, встав рядом с Викторией, плечом к плечу. — Я с утра работал в кабинете и не замечал, что там, за окном.

— Ты хотел сказать — работал с ночи, — иронично заметила Виктория. Её муж всегда был таким: много работал, мало спал. Когда-то этот факт виртуозно использовал брат Арена, чтобы внушить ей, будто она не нужна супругу, и достиг больших успехов.

— Нет, — засмеялся император. — Сегодня я выспался. У меня для тебя две новости, Вик.

— Хорошая и плохая?

— Для меня они скорее нейтральны, впрочем, первая скорее хорошая. Примерно час назад главный врач Императорского госпиталя сообщил мне, что у Эн Арманиус начались роды.

Виктория почувствовала, как благодушное и расслабленное настроение сменяется напряжением — впрочем, обычно так бывало всегда, когда к ней приходил Арен. Просто так он никогда не являлся: не те у них отношения. Лишь по делу. И приносил с собой самые разные вести.

Весть про Эн Арманиус действительно была скорее радостной. В начале этого года Арен принял противоречивый закон, разрешив заключать браки аристократам и нетитулованным магам. Долгое время считалось, что родовую магию — особенный дар, который был лишь у аристократов, — дети в таких браках иметь не будут, что казалось губительным многим, особенно тем, кто обладал титулом. Но Арен считал, что это не так, — и собирался доказать свою правоту.

Ребёнок Эн Арманиус должен стать первым малышом, родившемся в браке между аристократом и нетитулованной. И от того, будет ли у него родовая магия, зависело очень многое… Если не всё.

— Что ж, — заключила Виктория серьёзно, — нам остаётся лишь ждать. Всё равно родовая магия начинает чувствоваться у новорождённых через сутки после появления на свет.

— Ты права. Но я хотел, чтобы ты знала. И кстати, я забыл ещё об одной новости… — Арен хмыкнул. — Вот что значит: волнуюсь. Но об этом после. Итак, новость вторая: я отстранил от работы главу комиссии по родовой магии.

Виктория не удивилась. Она сама хотела предложить это Арену по одной простой причине: Воллис Амириус за почти полгода работы в комиссии не продвинулся в решении насущных вопросов ни на шаг. Конечно, исследования велись, но толку почти не было. А ведь этого аристократа так советовала Клара Галиос, директор Института артефакторики, на базе которого и работала комиссия! Называла одним из ведущих специалистов.

— И кто теперь будет главой комиссии?

— Ты.

Виктория закашлялась и, вытаращив глаза, впервые за разговор повернулась к Арену лицом.

— Ты шутишь, да?

Он едва уловимо улыбнулся, глядя на неё, невозмутимый, как и всегда. А Виктория на мгновение словно провалилась в глаза Арена, которые так пугали многих собеседников, но не её. После коронации обычные карие глаза у него стали чёрными, и радужка расширилась, почти не оставив место белкам. В остальном Арен ничем не отличался от других людей, хотя Виктории — даже с этими своими глазами — он всегда казался безумно красивым. Смуглая кожа, высокий лоб, тёмные короткие волосы, точёный нос, узкие губы, идеальное мужское тело — да, император мог бы быть популярным у женщин, если бы желал этого. Но у Арена, в отличие от его старшего брата, совсем не было склонности к заигрыванию с противоположным полом.

Виктория когда-то влюбилась в него по другим причинам. По каким? Что ж, причин было много, но в любом случае — Арен её чувств не разделял. Он любил другую, и Виктория с этим смирилась.

— Я чувствую, что ты в шоке, — сказал император с иронией. Арен был эмпатом и умел считывать чужие эмоции. Не работала эта способность только с кровными родственниками. — Но почему, Вик? Ты ведь в курсе работы комиссии, ты была там с самого начала.

Глава вторая

— Почему — Гай? — кратко спросила Арена Виктория, зайдя в огонь. Глаза она держала зажмуренными — смотреть на пламя ей было не по силам. Не урождённая Альго ведь.

Она знала, что муж поймёт смысл её вопроса — так и произошло.

— Гай — осуждённый, — не менее кратко ответил Арен, и Виктория задумалась.

Да, она слышала, что император решил позволить некоторым осуждённым на тюремное заключение, каторжные работы или даже смертную казнь заменить наказание государственной службой. Не всем, разумеется, — лишь особенно ценным магам, которых было слишком расточительно держать в тюрьме или лишать жизни. Пусть работают.

Получается, Гай — именно такой маг. И скорее всего, его зовут как-то иначе, а Гай — это как позывной у сотрудников первого отдела.

— Он аристократ?

— Ты видела его, разве почувствовала родовую магию?

Арен быстрыми и уверенными движениями обеих рук строил пространственный лифт — Виктория не видела этого, но ощущала, поскольку прижималась к мужу. Отходить от Арена в камине было нельзя: огонь не трогал её, только пока она прикасалась к супругу.

— Не почувствовала, — усмехнулась Виктория. — Но родовую магию Софии я тоже не чувствую. И не только я.

Император засмеялся.

— Не думай об этом, Вик. Его дело — охранять тебя.

— Я понимаю, но мне не хотелось бы иметь в охранниках человека, который участвовал в заговоре против нашей семьи.

— Участие может быть разным. Глубокие, искренние убеждения или их отсутствие, сознательный выбор или его отсутствие — всё это важно. Я не взял бы на работу опасного для тебя человека. Впрочем… — Арен на мгновение замолчал. — Если тебе настолько не понравился Гай, я могу попросить Гектора подобрать другого заключённого. Но подумай хорошенько. Именно этого охранника к тебе приставили не просто так.

— Ты ничего не делаешь просто так, я понимаю…

Ощутив перенос, Виктория сильнее прижалась к мужу: она всегда не любила перемещаться через лифты. Не боялась, просто не любила. Впрочем, кто бы полюбил такое?

Если только София, но она любила всё, что любил Арен.

Интересно, кто такой этот Гай? Конкретно за что был осуждён? Спрашивать его бесполезно, разумеется — печать молчания не даст мужчине говорить.

Арен сказал: «Если он тебе настолько не понравился», но Виктория не могла сказать, что ощутила к своему охраннику какую-то неприязнь. Обычный мужчина. Среднего роста — ниже её мужа, — с длинноватыми тёмными волосами и заросшим бородой лицом, из-за чего он казался излишне угрюмым. Серые глаза смотрели тревожно, с опаской, хотя на мгновение, когда Гай впервые увидел её, Виктории почудилось в них восхищение. Но возможно, она ошиблась.

— Что будет с ним, если я откажусь? — поинтересовалась Виктория, и Арен невозмутимо ответил:

— Казнь.

Значит, всё-таки государственная измена. Не убийца же Гай? Убийцу к ней бы не отправили.

Нет, не откажется она от него. Ещё не хватает стать причиной смерти этого мужчины. В её окружении за последний год было слишком много смертей. Слишком много.

— Открывай глаза, Вик, — скомандовал Арен, и она послушно подняла веки, а затем быстро заморгала — несмотря на то, что глаза оставались закрытыми во время переноса, они всё равно поначалу слезились.

— Доброе утро! — раздался звонкий и радостный голос Софии, и от окна к ним шагнул её силуэт — больше Виктория пока не могла рассмотреть. — Сегодня такой красивый снегопад!..

Большинство людей, если бы узнали о происходящем в личной жизни Виктории, не поняли бы, как она живёт и как терпит всё это. Но ей ничего не приходилось терпеть по одной простой причине: нынешняя ситуация была её собственным выбором.

София появилась в их с Ареном жизни весной. Они искали новую аньян после того, как предыдущая решила уйти на пенсию, и император взял на работу Софию Тали — молодую и жизнерадостную рыжую девушку, к которой Виктория сразу начала его ревновать. Никто из них тогда ещё не знал про проклятье, оставленное императрице на память Аароном*, и поведение Виктории Арен списывал на дурной характер жены.

(*Речь идёт о событиях книги «Тьма императора».)

Да, она и правда вела себя отвратительно — стыдно было вспоминать. Даже пыталась приворожить Софию к Адриану, племяннику императора.

Потом много всего случилось. Они вместе пережили несколько покушений на Агату, вместе узнали про проклятье Виктории, и она надеялась, что после этого помирится с мужем и всё у них будет хорошо. Но было уже слишком поздно: Арен полюбил Софию. Опасаясь за её жизнь, император убрал девушку из дворца и сразу после этого начал медленно угасать.

Виктория, вспоминая, как из мужа, словно по капле, уходила жизнь, холодела всем телом и старалась спрятать эти воспоминания поглубже. Она сама едва не умирала, глядя на Арена, который стал похож на ходячий труп — так его уничтожал отказ от отношений с Софией.

И она позволила ей вернуться. Сама. И ещё ни разу не пожалела об этом — и не только потому, что муж и София никогда не оскорбляли её своим поведением. Для всех остальных София была лишь аньян детей императора — правду знали немногие. Девушка всегда держалась в тени и, казалось, ни капли не страдала из-за своего положения, с которым, например, с трудом смирился её дедушка — глава комитета безопасности Вано Вагариус.

Глава третья

А вот и первый человек, которого Гай знал. Хотя «знал» по отношению к Рону Янгу можно было сказать лишь с натяжкой: всё-таки с этим парнем Гай говорил лишь пару раз, когда Янг вместе со своим прежним руководителем приезжал в Корту в филиал института на большую конференцию артефакторов. Она проводилась ежегодно в разных городах, но это был первый — и последний — раз, когда Янг туда приезжал. Хотя приглашали его всегда.

Впрочем, даже если бы Гай не видел Рона лично, он бы всё равно его узнал. Об этом артефакторе регулярно писали в газетах и журналах, как об одном из самых сильных и талантливых специалистов современности. Лет пятнадцать назад Гай читал такое и о себе, поэтому точно знал: популярность преходяща, талант ещё надо доказать. И развивать, разумеется. У него самого всё получилось скорее наоборот.

Однако когда Гай видел Рона в последний раз, парень не вёл себя настолько нагло — впрочем, и венценосных особ рядом не было. А сейчас… Что он себе позволяет, демоны его раздери? И поклон Виктории был каким-то рассеянным, без должного почтения, а уж то, как он бесцеремонно схватил её величество за руку, — и вовсе ни в какие ворота не лезет.

— Он всегда такой, — негромко сказал Кирстен, по-видимому заметив возмущение Гая. — Знает, что ему ничего за это не будет.

— Почему? — Гаю невольно пришла в голову вполне определённая мысль, но озвучивать её он опасался.

— Потому что император и императрица его ценят.

Ценят, значит…

Гай покосился на Викторию и Янга, которые шли впереди. Сейчас, по крайней мере, они уже не держались за руки, как поначалу, но тем не менее её величество цеплялась за локоть артефактора, как за своего мужчину — не чуть-чуть, едва касаясь, как это должно быть по этикету, когда сопровождающий всего лишь поддерживает императрицу, а полноценно.

— Ты глупости всякие не думай, — проворчал Кирстен ещё тише, хлопнув Гая по плечу — но в этот раз не сильно. — Её величество всегда на виду. А Янга вообще, по-моему, ничего кроме артефакторики не интересует. Он просто вот такой. Я сам однажды видел, как он не поднялся сразу после того, как император зашёл в комнату, поздоровался только и кивнул — и его величество не обратил на это внимания.

Однако… Значит, и император позволяет. И если Викторию ещё чисто теоретически можно заподозрить во внебрачной связи с Янгом, то уж императора — точно нет. Видимо, Рон настолько ценен для императорской семьи, что на его пренебрежение этикетом смотрят сквозь пальцы.

Впрочем, всё это не настолько важно, как имя, которое назвал Янг, расставив на места недостающие детали мозаики — и Гаю сразу стало абсолютно ясно, почему его взяли охранником Виктории.

Он знал Вистана Болдиуса много лет. Знал очень хорошо, потому что в Корте работал под его началом. Янг охарактеризовал его абсолютно верно — умный и амбициозный, он здорово поднял уровень их филиала, пока был директором. И ему хватило мозгов не связаться с заговорщиками, когда к нему пришли. Более того: он их и сдал, невзирая на то, что среди заговорщиков была его любовница.

Жена Гая.

***

Успокоиться пока не выходило, и чем ближе была дверь в зал совещаний, тем сильнее Виктория чувствовала, как спазмирует во внутренних органах. Её словно половую тряпку выкручивало, а ладони похолодели настолько, что казались принадлежащими ледяной скульптуре. Щёки, наоборот, были горячими, как огонь в камине, и невообразимо хотелось потереть их ладонями — но Виктория представила, насколько по-детски это будет выглядеть, и сдержалась.

Наконец Рон остановился, но заходить не спешил. Вместо этого он на мгновение вновь взял Викторию за руку — и императрица неожиданно почувствовала тёплую согревающую волну, прошедшую по телу. Удивительно, но благодаря этому даже как-то легче стало… Только щёки, кажется, остались красными.

— Готовы? — поинтересовался Янг, отпуская ладонь Виктории. Она кивнула, не глядя на него, и почему-то подумала, что новому охраннику наверняка кажется, будто у неё есть с Роном отношения. И вроде бы какая разница — пусть думает, что хочет, — но Виктории отчего-то стало не по себе.

Хотя эти мысли точно отвлекли её от реальных проблем.

Рон толкнул створки толстой деревянной двери, и Виктория сделала резкий вдох, набирая воздух в грудь перед тем, как зайти в зал совещаний. Просторное помещение с длинным столом — в поверхности из тёмного стекла отражалась окружающая обстановка, как в зеркале, — стулья с высокой спинкой по количеству участников комиссии (раньше их было двадцать, не считая Викторию и Рона), тяжёлые бордовые шторы на трёх высоких окнах, паркет из красного дерева под ногами. Местами он поскрипывал, как будто был недоволен тем, что по нему ходят. А за окном до сих пор шёл снег, и всё было белым-бело.

Рон отступил в сторону, пропуская Викторию вперёд, как полагалось по этикету, но то ли забыл, то ли не захотел поклониться, остался стоять возле двери прямо, ожидая, пока она пройдёт дальше. Кирстен и Шон должны были остаться в коридоре, а вот Гай шагнул следом за Викторией, пристраиваясь у неё за спиной молчаливой тенью.

— Ваше величество! — прошелестело-прогрохотало в зале, и сидящие за столом мужчины принялись вставать со своих мест. Раньше здесь было просторно, но теперь стульев явно прибавилось, и Виктория никак не могла сосчитать присутствующих. Минимум на пять человек больше… И все — аристократы.

Глава четвёртая

Почему Вистан Болдиус не участвовал в заговоре?

Гай думал об этом, спускаясь в столовую. Его никто не сопровождал, Кирстен и Шон лишь объяснили, как туда добраться, и теперь он испытывал собственное умение ориентироваться в пространстве, шагая по коридорам и лестницам. Ему повезло: пройти надо было совсем немного, а дальше уже к столовой можно было доехать на лифте.

Вистан был амбициозным. Собственно, поэтому он и предпочёл работать в Корте, где быстро стал директором филиала Института артефакторики — возможностей для открытий множество, но конкуренции меньше. В Грааге он был бы рядовым сотрудником отдела экспериментальной артефакторики — как Рон Янг, например. В Корте же Болдиуса почитали почти как бога.

Гай жил не в столице по двум простым причинам: во-первых, он вырос в Корте, а во-вторых, у него не было денег на переезд. Учился он не в Грааге, в отличие от Вистана — тот был столичным жителем и среди студентов Магического университета тоже блистал. Однако блистал не он один, а Болдиус хотел быть кем-то уникальным, единственным в своём роде. Вот и переехал в Корту.

Да, когда Гай думал обо всём этом, ему казалось, что для такого человека, как Вистан, было бы естественным присоединиться к заговору. Впрочем… желал бы он стать в длинный ряд остальных участников? Вряд ли. Он точно захотел бы для себя необыкновенной роли, но ему её не предложили.

Может, в этом всё дело? И Болдиус с удовольствием поучаствовал бы в заговоре, если бы не почувствовал себя изначально всего лишь одним из? Это вполне устраивало жену Гая — хотя больше статуса её всегда интересовали деньги, — но не Вистана.

Наверное, нечто подобное понимает и император, раз выдернул из тюрьмы личного охранника-артефактора для Виктории. Непонятно лишь, что на самом деле должен сделать Гай? Только охранять — или?..

Хорошо бы поговорить об этом с императором. Не с Ральфом Рильо — ещё неизвестно, насколько он в курсе дел, связанных с родовой магией, — а именно с императором.

Но как это осуществить?

***

Обеда Виктория дожидаться не стала. Отдохнув минут пятнадцать, она выглянула в коридор и выяснила, что Гай отправился в столовую. Передвижения без него по дворцу ей запрещены не были, поэтому Виктория воспользовалась случаем и пошла к детям. Сначала — к Александру, который проводил время с Софией, а затем — к Агате и Ариэлле. У девочек как раз проходил предобеденный урок, и дождавшись, когда они освободятся, Виктория вместе с ними переместилась в столовую.

Арен сегодня не пришёл, этим изрядно огорчив Агату и Алекса, зато пришли принцесса Анна, старшая сестра императора, и её маленькая дочь Адель, которой недавно исполнилось два года.

— Алекс, — пошутила София, когда Анна и Адель сели, — ты у нас тут единственный мужчина. Сегодня за старшего!

Агата и Ариэлла прыснули, а Александр важно надулся и величественно кивнул:

— Холосо. Сегодня я буду командывать.

— Коман-до-вать, — поправила его София, и Алекс послушно повторил — как мог:

— Коман-ды-выть.

В результате Виктория успела расслабиться, с удовольствием проводя время с детьми, которые своим оживлённым видом приободряли даже Анну. Сестра императора ещё не отошла после гибели мужа и чаще всего пребывала в очень грустном настроении, которое разбавлялось только в присутствии детей. Виктория ей очень сочувствовала, но старалась лишний раз ничего не говорить — отношения с Анной у неё до конца так и не восстановились. Сестра императора слишком хорошо помнила то время, когда Виктория вела себя ужасно, ведомая проклятьем, которое на неё наслал Аарон. Любая её негативная эмоция разгоралась до невозможности, до почти полной потери способности мыслить адекватно — и в течение восьми лет Виктория изрядно портила кровь себе и окружающим. Да, сейчас она вела себя иначе, и Арен никогда не упрекал её прошлым — да ему это и в голову бы не пришло. Однако Анна пока не могла её простить. Возможно, если бы её муж Вольф не погиб этой весной, она воспринимала бы всё легче, но…

Впрочем, Виктория не слишком огорчалась из-за напряжённого отношения к ней сестры мужа — время, когда её волновал этот факт, прошло. Во многом благодаря Силвану Несту, психотерапевту, который начал лечить её после покушения на Агату. Виктория тогда едва разума не лишилась, увидев, как магмобиль, в котором ехала дочь, охватило пламя портальной ловушки. Если бы не София…

— Вик, у тебя сейчас свободное время? — с улыбкой спросила аньян, как только Анна и Адель вышли из столовой. София называла Викторию на «ты» только при Арене и детях, в остальных случаях — «ваше величество», и никак иначе. Анна исключением не была, несмотря на то, что сестра императора была в курсе отношений Софии и Арена.

— Кажется, да, — нахмурилась Виктория, но порадоваться толком не успела — на браслет связи пришло напоминание от секретаря. Выяснилось, что ничего подобного — и через час после обеда она обязана быть на большом и важном приёме в честь дня рождения градоначальника Риамы — города, в котором родился и учился Гектор Дайд. Отменить и не приехать значило породить слухи, что градоначальник в опале, всё-таки на приглашение был дан официальный и положительный ответ. Значит, придётся отправляться.

София, посмотрев на Викторию с сочувствием, предложила детям помочь императрице с приготовлениями, пока у них не началась вторая часть уроков, на этот раз совместная — аньян учила всех троих, в том числе Александра, игре на фортепиано. Наследники и Ариэлла согласились, и Виктория провела ещё некоторое время, смеясь и выбирая платье вместе с детьми. София и накрасила её сама, решив не звать служанок, а потом аньян и наследники с Ариэллой проводили Викторию вместе с привычными охранниками к залу для переносов.