Тень на Солнечном Плато

Глава 1. Испытание обсидианом

Из «Хроник Лучезарного Правления», Глава 1, Стих 1-3

«И сказал Сол, Несущий Свет: „Да будут дети мои, наделённые искрой моей, слугами воли моей на земле. И да определят они прикосновением к Камню Чистоты — кто из рождённых смертными достоин нести дар мой. Не имеющие же искры — суть сосуды самые чистые, ибо не отягчены они мощью земною. И будут они вознесены к престолу моему, дабы в сиянии моём обрести жизнь вечную и служение высшее“.»

Пыльное окно спальни приюта «Святого Сияния» превращало заходящее солнце в растёкшийся мёд. Лилия поймала в стекле своё отражение — серебристые волосы, выцветшие от бесконечной стирки в щелочном мыле, и огромные зелёные глаза, слишком яркие для худого, заострённого лица. Она не чувствовала тепла — лишь наблюдала, как в этом сиянии пляшут пылинки. Миллионы крошечных, ни к чему не обязывающих жизней. Через три дня Испытания. Через три дня этот луч будет освещать её погребальный костёр.

— Лили, хватит в окно пялиться! — Кровать скрипнула под весом Мона. Его густые каштановые кудри растрепались по грубой наволочке, а в тёмных, всегда чуть насмешливых глазах сейчас горел непривычный огонь. — Смотри, что Соля откопала!

Соля, румяная, с лицом круглым, как маковый пряник, и таким же золотистыми, вечно выбивающимися из пучков волосами, уже размахивала перед носом Лилии потрёпанным томом.

— «Скрытые артефакты магической природы»! — выпалила она, запыхавшись. — Тут целый раздел про резонансные материалы! Твой амулет... он может быть ключом! На Испытаниях он срезонирует с Камнем, и все ахнут! Мы втроём получим такие способности, что нас сразу в Высший круг возьмут! Будем жить в одной из башен Луминоса, заказы самые сложные брать...

— И есть клубнику со сливками на завтрак, обед и ужин, — глухо закончила Лилия, глядя куда-то мимо сияющего лица подруги.

Она видела на её тонком запястье тот самый браслет с солнечными узорами — тот, что Лилия вручила ей неделю назад «на удачу». Каждый завиток на металле был ей ненавистен. Вся эта вера — сладкий яд, который она годами позволяла вливать в себя, лишь бы не видеть боли в глазах друзей.

— Хватит уже так говорить, — помрачнел Мон, его смуглое, веснушчатое лицо стало серьёзным. — Магия у тебя есть. Я... я просто знаю.

А я знаю, что её нет, — отозвалось внутри Лилии.Знаю каждым ударом своего бесполезного сердца. Чувствую пустоту там, где у вас рождается сила.

Но вслух она выдавила:

— Конечно, есть. Просто... устала.

Она подарила им кривую улыбку — последнюю монету из её скудных запасов притворства.

Их вера была тёплым одеялом, под которым так хотелось спрятаться. Но Лилия давно прозябала в ледяной пустоте под ним. В пустоте, куда она провалилась два года назад, ворвавшись в кабинет Отца Элиана и найдя свою учётную карточку.

«Анна, мать. Статус: Святая. Принесена в жертву во Славу Солнца в 15 день месяца Жатвы».

И этот значок. Солнце в когтях дракона. Печать, испепелившая её мать. Теперь она ждала и её.

«Святая». Красивое слово для пожизненного рабства. Боги отняли у неё всё — мать, детство, будущее. И теперь требовали вечность. За что? За право дышать?

— Знаешь, — тихо сказала Лилия, глядя на трещину в потолке, — если бы мне и довелось присягнуть кому-то, то только одному.

— Снова про своего бога смерти? — Соля с дрожью в голосе прикрыла лицо руками. — Это же кошмар! Я читала, ему не нужны слуги! Ему прислуживают Тени из самых глубин Забвения, сплетённые из душ, что забыли сами себя!

— А меня не пугает отсутствие выбора, — пожала плечами Лилия. — Он не сулит рая. Не требует веры. Он — просто финал. Единственная честная сила в этом мире лжи.

— Лилия! — Мон смотрел на неё с упрёком, его губы плотно сжались.

В этот момент за окном каркнул ворон. Резко, бесцеремонно, будто разрывая полотно наступивших сумерек.

Соля взвизгнула и отшатнулась.

— Видишь? Он везде! Его пернатые шпионы повсюду!

Девушки уставились друг на друга, и через мгновение залились нервным, срывающимся смехом, в котором утонул весь немой ужас грядущего.

Но когда смех стих, Лилия поймала себя на мысли, что провожает взглядом чёрное пятно, растворяющееся в багровеющем небе.

Услышал?

***

Утром, когда они стояли перед ослепительными мраморными стенами Главного Храма Солнца, Лилию охватило странное, почти металлическое спокойствие. Это была не отвага, а полная капитуляция. Она знала — пути назад нет. Врата Храма зияли, как пасть исполинского зверя, прикрытая позолотой и ладаном.

Она замерла на пороге, втянув воздух в свою узкую, почти безгрудую клетку.

— Держи, — с усилием стянула она с шеи тонкую серебряную цепочку. Матовый белый амулет на ней был холодным, как лёд. Она протянула его Мону. — На удачу.

Потом повернулась к Солe и поправила на её запястье браслет с солнечными узорами.

— И ты... носи. Пусть напоминает о наших планах. О башне.

— Лили... — Соля сжала браслет, и её пальцы задрожали. — Ты же уже...

— Я знаю, — резко оборвала её Лилия, не в силах снова слышать о их несбыточных мечтах. — Просто... сделай это для меня.

Она солгала им в последний раз.

Внутри Храм оглушал. Воздух гудел от сконцентрированной магии, тяжёлый запах ладана смешивался со сладковатым ароматом страха. Сотни юношей и девушек выстроились в очередь к Камню Пробуждения. Огромный обсидиановый монолит, отполированный до зеркального блеска. Над ним склонился Верховный Жрец — старец с лицом, бесстрастным, как надгробие, и бородой, острой как ритуальный кинжал.

Лилия смотрела, как под чужими ладонями камень вспыхивает ядовито-зелёным, багрово-чёрным, ослепительно-золотым. Конвейер, сортирующий души. Кто-то рыдал от счастья, кого-то уже вели к следующему этапу.

Подошла Соля. Камень вспыхнул ослепительным золотом. Чистая, мощная сила. Соля обернулась, сияя, и помахала ей. Лилия в ответ подняла руку, пальцы сжаты в ледяной комок.

Глава 2. Шепот за железной дверью

Из «Хроник Лучезарного Правления», Глава 4, Стих 12-15

«И возрадуются Чистые Души, ибо уготовано им место у самого подножия Престола. И будут они первыми среди слуг, и свет лика Солнечного будет для них питием и пищей, и не познают они более голода души своей. И в служении своём обретут они высшее блаженство, ибо нет доли более светлой, чем лицезреть сияние Господа своего во веки веков».

Железная дверь захлопнулась, и звук засова, входящего в скобу, отозвался в костях Лилии финальным, бесповоротным аккордом. Она осталась одна в каменном мешке. Воздух был спёртым, пропитанным запахом страха — не свежего, а старого, въевшегося в камень за долгие годы, смешанного с затхлостью сырой земли и окисляющегося металла.

Она медленно сползла по шершавой стене на пол, ощущая ледяной холод камня даже сквозь ткань. Тишина давила на барабанные перепонки, и в этой гробовой тишине её мысли зазвучали с пугающей, хирургической ясностью.

«Первыми среди слуг... высшее блаженство...» — слова из «Хроник» всплывали в памяти, вызывая горькую усмешку. *Какое изощренное лицемерие. Они не просто убивают нас — они заставляют благодарить за право быть сожженными заживо. Возносить молитвы своим же палачам.

Мысленно она представила этот пантеон. Сол на своём сияющем троне, взирающий на мир с холодным, самодовольным величием. Богиня Ночи, Нокс, чья власть рождалась из зависти и вечной жажды отвоевать у брата лишний час. Бог Удачи, бездумно подбрасывающий кости, на гранях которых начертаны человеческие судьбы. Бог Войны, упивающийся музыкой клинков и предсмертных стонов. И Богиня Жизни, Вита, плетущая свои ковры из нитей душ с равнодушием садовника, подрезающего одни побеги и поощряющего другие.

Они — не боги. Они — сущности, пожирающие нас. Сол пожирает время и волю, Нокс — надежду, Война — покой. Их вечная мощь — это пир, на котором наше существование — всего лишь топливо. А «Святые»... — её внутренний голос стал ледяным. — Мы — угроза. Аномалия, которую нельзя встроить в их систему, нельзя подчинить. Мы — чистая энергия, которую не нужно фильтровать через магию. Проще объявить избранными и сжечь, чем признать, что в их идеальном мире есть изъян. Они боятся того, чего не могут контролировать.

Её размышления прервало странное ощущение — тупая, пульсирующая боль в висках. Она подняла глаза. Под потолком тускло светилась магическая сфера, источник жёлтого, больного света. Для других это был просто светильник. Для Лилии же он был источником постоянного, раздражающего гула, едва уловимого давления на сознание. Её организм, её само существо отторгало магию, как тело отторгает яд.

Они все в сговоре. Все, кроме...

Мысль сама упёрлась в него. Мороса. Бога Смерти. Его имя в «Хрониках» упоминалось редко и с опаской, как нечто неизбежное и досадное, словно упоминание о мусоре, который рано или поздно придётся вынести. «Несущий Конец», «Хранитель Порога». Ему не строили храмов, ему не молились о процветании. Ему нечего было предложить, кроме одного — честности. Его приход не сулил ни рая, ни ада, лишь финал. Тишину после шума. Покой после борьбы. В его безмолвной власти была правда, которой не было во всём их сияющем, лживом хоре.

Внезапно скрип открывающейся решётки и приглушённые всхлипы вырвали её из размышлений. В камеру втолкнули двух девушек. Дверь снова захлопнулась.

Они были чуть младше, лет восемнадцати. Одна, темноволосая, с лицом, опухшим и испачканным от слёз, тут же прилипла к стене, словно пытаясь в неё вжаться. Вторая, хрупкая блондинка, беззвучно рыдала, обхватив себя за плечи, её тело содрогалось в мелкой дрожи.

Лилия молча наблюдала за ними, не двигаясь с места. Её собственное онемение начало отступать, сменяясь странным, почти клиническим интересом.

Тёмноволосая первая нарушила тишину, её голос был сорванным и сиплым от рыданий:

— Меня... меня зовут Ирма. А это Селена. Тебя?

— Лилия.

— Ты тоже... пустышка? — прошептала блондинка, Селена, глядя на Лилию умоляющими, полными последней надежды глазами.

Лилия лишь кивнула. Этого было достаточно. Ирма снова разрыдалась, но теперь её слёзы были полны ярости и отчаяния.

— Я так готовилась! Молилась Солу на рассвете и на закате... Я чувствовала, как всё живое тянется к моим рукам! Я думала... это дар роста... Мы с матерью хотели разбить висячие сады на скалах...

— А мы... мы с Ирмой мечтали о своей лавке, — всхлипывала Селена, глотая слёзы. — «Серебряный росток»... Она бы выращивала редкие цветы, а я бы вела учёт, считала выручку, говорила с покупателями... Теперь... теперь ничего не будет...

Лилия слушала этот лепет разбитых надежд, эти детские грёзы о несбывшемся будущем. В её душе не шевельнулось сочувствие. Лишь горькое, едкое раздражение, смешанное с жалостью. Они всё ещё жили в том вымышленном мире, где боги справедливы, а судьба даёт второй шанс. Они не понимали, что их уже вычеркнули из уравнения, объявили браком, статистической погрешностью.

— Может... может, там, у Престола, будет не так уж плохо? — Ирма сказала это громко, с вызовом, словно пытаясь убедить в первую очередь саму себя. Она с силой утерла лицо, оставляя на щеках грязные разводы. — Нам же обещали... быть первыми среди слуг... лицезреть его сияние...

— Обещали? — тихо, но с такой металлической холодностью, что слова прозвучали громче крика, прозвучал голос Лилии.

Девушки уставились на неё, застыв.

— Кто обещал? — Лилия медленно подняла голову. Её зелёные глаза в сумраке казались бездонными колодцами. — Те, кто приковывает нас цепями к смоляным столбам? Те, кто называет агонию в огне «лицезрением сияния»? Им нужны рабы. Безропотные, вечные слуги. И они придумали для этого самую красивую в мире ложь. Вы действительно верите, что тот, кто отнимает у вас единственную, данную вам жизнь, подарит вам что-то взамен? Кроме вечных унижений у его ног?