Тень над Сакурой: история одной гейши

Глава I. На учёбу

– Юки, просыпайся! Опоздаешь на пары!

– Мам, ещё пять минут! – прокряхтела я жалостливым голосом из–под одеяла, уткнувшись лицом в подушку, которая пахла домом – слабым, почти еле уловимым ароматом сакуры от кондиционера для белья, что я привезла с собой из Киото.

– Ух, если бы я была твоей мамой, точно бы окатила из ведра ледяной водой.

Тут я резко подпрыгнула на месте. Сон как рукой сняло.

– Боже! Кел, я проспала? – спросила я с нотками подлинного ужаса в голосе, вскакивая на кровати и озирая нашу заваленную учебниками комнату в общежитии. Мой внутренний японец, воспитанный в духе строжайшей дисциплины, уже бился в истерике, представляя, как я вхожу в аудиторию с опозданием, унизительно кланяясь и бормоча «сумимасэн!».

– Будильник прозвенел всего десять минут назад. Расслабься, – флегматично ответила Келли, разглядывая свой свежий маникюр.

– Так и до инфаркта можно довести! – выдохнула я, потирая виски.

– Вставай уже, спящая красавица. Курт и Эммет ждут нас на завтрак.

– Не понимаю, почему я должна завтракать с Куртом. Ты же знаешь, что он мне не нравится, – простонала я, сползая с кровати. – Его чувство юмора напоминает неудачный перевод с марсианского, а похотливый взгляд заставляет меня чувствовать себя образцом в музее патологической анатомии.

– Милая, ты учишься в Калифорнийском уже второй год, но так ни разу ни с кем и не сходила на свидание. Твоя личная жизнь вызывает больше вопросов, чем учебник по квантовой физике. А Курт... Он хороший. Эммет не стал бы сватать тебе плохиша.

Я лишь недовольно фыркнула, выразив этим звуком всю глубину моего скепсиса, и направилась в душ, мысленно составляя список причин, почему одиночество – это новый чёрный цвет.

Освежившись, я принялась выбирать себе наряд на первую половину дня. Мой гардероб был полем битвы между японским минимализмом и калифорнийской небрежностью. Натянув на себя узкие джинсы и простую белую хлопковую футболку, я заценила свой образ в зеркале.

Просто и аутентично.

– Сойдёт! – подмигнула я своему отражению. – Надеюсь, сегодня он не станет портить аппетит плохими анекдотами.

– Я тоже на это надеюсь, – неловко хихикнула подруга, нанося очередной слой туши на и так уже идеально отделённые ресницы. – Эммет считает, что чувство юмора у Курта просто «на стадии разработки», как новое приложение.

С мыслями, что Келли от меня не отстанет, пока я не схожу с Куртом на свидание, я обречённо направилась в столовую.

Глава 1.2. Воспоминания

Тогда я шла домой из библиотеки по одной из главных улиц Киото. И держала в руках внушительных размеров жёлтый конверт, который жёг мне ладони. В нём говорилось, что меня приняли в Калифорнийский университет на медицинский факультет.

«Как же мне сообщить родителям? Они меня возненавидят. Или того хуже... Не отпустят», – съедала я себя заживо гнетущими мыслями по пути домой. Я шла через весь город, пытаясь найти в себе смелость, которой хватило бы на несколько простых слов.

Глава 1.3. Меня зовут Сакура

Уже начало смеркаться. Плодотворно посидев в библиотеке, я поспешила на работу.

А работала я в одном из самых элитных заведений Лос-Анджелеса – закрытом ночном клубе под названием «Цветущая вишня». Только это был необычный клуб. Здесь было настоящее царство гейш. И входить сюда можно было только японцам.

– Сакура, ты как всегда вовремя. Никогда меня не разочаровываешь, – пробормотала довольным голосом госпожа Азуми. Сакура – мой сценический псевдоним.

– Сегодня тебя заказал наш постоянный клиент господин Ватанабэ.

Я поклонилась начальнице и принялась переодеваться в кимоно.

«Господин Ватанабэ всегда оставляет хорошие чаевые. Надо постараться», – подмигнула я сама себе.

– Юки, приветик, – бросилась на меня с объятиями Камико.

Камико... Камико – моя спасительница и по совместительству одна из лучших подруг. Именно она помогла мне найти работу в клубе гейш, когда я скиталась по городу практически без гроша в кармане.

Я подрабатывала в Киото репетитором. Скопила столько денег, что хватило на перелёт и первый взнос за учебу. Но дальше... Я быстро поняла, что не смогу долго проучиться на зарплату официантки.

С Камико я познакомилась на одном форуме. Она бежала из дома гейш за возлюбленным в штаты, но вскоре тот её бросил. В итоге она вышла на этот клуб.

Здесь не так уж плохо. Мы развлекаем гостей, соблюдая практически все традиции. Только вот наряды вынуждены носить более откровенные. Тем не менее, клиенты никогда не позволяют себе лишнего.

– Знаешь, ходят слухи..., – начала загадочно подруга.

– Обожаю слухи. Какие? – подхватила я с блеском в глазах.

– Сегодня ночью в клуб приезжает большая шишка...

– Юки, тебя ждут! – прервала нас грозным тоном госпожа Азуми.

– Потом поболтаем.

– Обязательно.

Подправив грим, я направилась в приват-комнату, в которой меня уже ждал господин Ватанабэ.

Глава 2. Логово зверя

Как же болит голова...

Я хотела открыть глаза, но они не поддавались, будто их стягивали невидимые шёлковые нити. В ушах стоял навязчивый, высокий звон, а во рту был привкус меди, словно я лизнула какую-то старинную монету.

Сделав очередное усилие над собой, я всё-таки смогла приоткрыть слипшиеся веки. То, что я перед собой увидела, повергло меня в нереальный, леденящий душу шок.

– Что за... Почему я здесь? – вырвался из меня сдавленный шёпот.

Я огляделась вокруг и с леденящим ужасом осознала, что сижу, запертая в железной клетке, в месте, которое напоминало какой-то грязный, заброшенный подвал.

Глава 2.2. Горькая правда

Передо мной сидела та самая важная шишка, которая должна была заплатить за мой частный сеанс в клубе гейш десять тысяч зелёных.

– Ну, здравствуй, Сакура, – произнёс, ехидно ухмыляясь, мужчина.

– Господин, я ещё не успела объяснить девушке наши порядки. Если позволите... – попыталась вставить слово Кацуми, но он её тут же осадил.

– Все вышли вон, – нагло прервал мафиози свою подчинённую. У той аж глаза из орбит повылезали. На её идеальной маске впервые появилась трещина.

– Что? – переспросила она дрожащим голосом.

– Ты меня слышала, Кацуми. Все за дверь.

– Как прикажете, господин...

Девушка сделала едва заметный взмах рукой, и мужчины, наконец, меня отпустили. А затем все трое удалились из кабинета, притворив за собой дверь. И оставив меня наедине с этим опасным мужчиной. Он вальяжно восседал за резным письменным столом из красного дерева и наблюдал за мной, как кот за мышкой.

«Он глава якудзы. Лучше его не злить», – пронеслось у меня в голове, и я, повинуясь древнему инстинкту, медленно и глубоко поклонилась своему похитителю. Который, очевидно, удивился этому жесту, судя по тому, как его левая бровь взметнулась вверх.

– Ты умнее, чем выглядишь, – съязвил японец.

От этого комментария во мне потихоньку начала закипать ярость. Я сжала кулачки так, что ногти впились в ладони, но всё-таки смогла промолчать, следуя принципу внешней мягкости при внутренней твердости.

Мужчина встал из-за стола и начал нарезать вокруг меня медленные, оценивающие круги, разглядывая каждый сантиметр моего тела… Словно он был покупателем на аукционе. А затем, остановившись прямо передо мной, произнёс:

– Раздевайся!

– Что? Нет! – молниеносно среагировала я, вскрикнув от ужаса и отшатнувшись назад.

– Нет? Ты сказала мне «нет»? – одарил меня холодным взглядом мерзавец.

Меня снова начало трясти, теперь уже от унижения.

– Нет! – повторила я в отчаянии, мотая головой в разные стороны, словно пытаясь отмахнуться от кошмарной реальности.

Удар.

Он был настолько быстрым и жёстким, что я сначала не поняла, что случилось. И вот я уже валялась на холодном полу, хватаясь рукой за горящую от оплеухи щёку. В ушах зазвенело, а во рту появился вкус крови.

Меня никогда раньше не били… Боже, как же это больно. И не столько физически, сколько душевно. Такое ощущение, что голова вот-вот взорвётся от стыда и ярости.

– Встала с пола и разделась. Если ещё раз ослушаешься, я отрежу тебе палец... Для начала.

По его лицу, искажённому гримасой абсолютной власти, я поняла, что мужчина не шутит. Превозмогая жгучую боль, я кое-как поднялась на ноги.

Прости, мама. Прости, папа. Я вынуждена...

Не поднимая глаз, я начала медленно, с дрожью в пальцах, снимать с себя нижнее бельё.

– Резче, – прокричал мой обидчик, наслаждаясь моим смущением. – Я не собираюсь ждать до завтра.

Испугавшись его угрожающего тона, я стянула с себя последний клочок ткани, прикрывавший самую сокровенную часть моего тела.

В тот момент, когда я оказалась перед ним полностью обнажённой, мой мир сузился до размеров этого проклятого кабинета. Господин «одарил» меня холодным, как отточенный клинок, взглядом, заставив напрочь забыть о тепле калифорнийского солнца и безмятежности, когда-то окутывающей мою жизнь. Каждое мгновение моего вот такого откровенного пребывания в его власти тянулось, словно вечность, заставляя меня чувствовать себя совершенно беззащитной. Каждой своей наглой, самодовольной ухмылкой, японец методично, словно скальпелем, срезал с меня тонкие слои достоинства.

И это было безумно больно.

Ведь я никогда раньше не оголяла своё тело перед мужчиной. Это было самым страшным нарушением всех моих внутренних законов.

– Шрамов нет. Татуировок тоже. Хорошо... Чистый холст. Фигура тоже ничего, – констатировал он безразличным тоном, будто осматривал лошадь.

Затем господин сел обратно за стол, а я продолжала молча перед ним стоять.

– Сейчас я буду говорить, а ты – слушать. Кивни, если поняла.

Я молча кивнула, сглотнув ком в горле.

– Меня зовут Такеши Ямамото. Я глава якудзы в штатах. Мой брат возглавляет наше дело в Японии. Сейчас ты находишься в моём дворце в Лас-Вегасе. И отныне ты моя собственность. Всё понятно?

– Вы... Вы меня похитили. Меня будут искать. Госпожа Азуми... Она... – попыталась я ухватиться хоть за какую-то соломинку.

– Госпожа Азуми получила за тебя миллион долларов. Она точно не будет тебя искать, – перебил меня мужчина, насмешливо скрестив руки на груди.

– Что? Она меня продала? – не выдержала я и посмотрела недоверчиво на якудзу.

– Именно. Ты была её самым перспективным активом… Теперь ты принадлежишь мне. Ты моя рабыня. Моя вещь. Так что будь послушной, если не хочешь, чтобы твои прекрасные конечности оказались в мусорном контейнере по частям.

После осознания его слов во мне что-то оборвалось. Стена, которую я пыталась выстроить, рухнула.

Глава 2.3. Лучше бы молчала

Наши дни

Не знаю, сколько времени я провела в отключке. Часы и дни в этом аду потеряли всякий смысл. Но когда я очнулась, в подвале царила зловещая тишина, и все клетки, включая ту, где сидела Ацуко, были пусты. Я осталась одна в этой сырой ловушке.

Почувствовав тупую, пульсирующую боль, я с отвращением взглянула на свой плоский живот. На нём уже «красовался», судя по всему, неизгладимый символ якудзы. Прямо над пупком, по центру туловища, расположилась выжженная голова тигра – уродливый багровый рубец, который теперь навсегда будет кричать о моём рабстве.

Я не смогла сдержать эмоций и начала плакать. Теперь я отчётливо понимала, что стала чьей-то собственностью, чьим-то рабом, вещью с клеймом. Моя воля, мои мечты о медицинской школе – всё это было сожжено на этом алтаре жестокости.

Какой позор. Как жить дальше? Как можно дышать, зная, что твоё тело больше не принадлежит тебе?

Внезапно я услышала громкий топот и приглушённые женские голоса. Одна за другой в темницу начали спускаться девушки. Вид у них был глубоко несчастный, будто они возвращались с каторжных работ.

– Готовься, новенькая. Через два часа тебя ждёт клиент. Скоро я пришлю за тобой. Помоешься и оденешься, – протараторила Кацуми, появившись словно тень.

– Клиент?!

Я начала громко кричать, возмущаться, но женщина, не удостоив меня и взглядом, быстро удалилась из помещения.

– Не кричи. Голова и так раскалывается, – простонала Ацуко. – От твоих воплей легче не станет.

– Что здесь происходит? Где вы все были? – зашептала я, прижимаясь к холодным прутьям.

– Ты попала в «гарем» господина Ямамото. Поздравляю, – её голос был полон горькой иронии.

– Гарем? Но это же...

– Тише… Он скупает гейш со всей Америки, как редкий фарфор или картины. А затем заставляет нас «развлекать» его друзей и партнёров-американцев, которые платят большие деньги за экзотику и покорность.

– Как развлекать? Танцевать? Петь? Играть на сямисэне? – всё ещё пыталась я зацепиться за призрачные надежды, за то, чему меня учили.

– Так, как они захотят... Но, дорогая, они не требуют от нас танцев, если понимаешь, о чём я. Их интересуют совсем другие искусства.

– То есть.... Но на кой чёрт ему именно гейши? Это же настоящая проституция! Гейши таким не занимаются! Наше искусство – в беседе, в изяществе, в умении создать атмосферу!

– Не знаю. Я не спрашивала. Когда тебе к голове приставляют пушку, ты начинаешь невольно раздвигать ноги и забываешь о всех высоких материях. Здесь выживает не самый талантливый, а самый покорный.

– Нет, нет, нет! Какой ужас! – закрыла я лицо руками, пытаясь спрятаться от этой чудовищной реальности. Моё тело, которое должно было принадлежать только мне и тому, кого я полюблю, стало разменной монетой.

Через минуту в подвал вошёл уже знакомый мне охранник. Кажется, его звали Горо. Он открыл клетку и нацепил на меня поводок с цепочкой, как на собаку.

– Идём мыться.

Прежде чем я смогла возразить, он дёрнул за цепь, и я, потеряв равновесие, повалилась на ледяной бетонный пол. Больно ударилась коленом, но это было ничто по сравнению с болью в душе.

– Вставай. У тебя мало времени. Клиенты не любят ждать.

Так, меня потащили по знакомому коридору.

– Болит? – метнул охранник беглый взгляд на моё клеймо.

– Уже нет, – солгала я, стараясь говорить как можно тише. Говорить правду означало показать свою слабость.

– Хорошо. Делай, что тебе говорят, и выживешь. Сопротивляешься – становишься уроком для других. Просто помни об этом.

Мужчина запустил меня в одну из комнат, а сам встал караулить с внешней стороны двери, превратившись в безмолвную статую.

Войдя внутрь, я оказалась в большой круглой ванной комнате с золотой отделкой и джакузи, где меня уже ждала молодая, хрупкая девушка в простом платье горничной. Контраст между этой показной роскошью и убогим подвалом был разительным.

– Госпожа, проходите. Вам надо помыться.

Я и правда уже отвратительно пахла – смесью пота и страха… Я сняла с себя полупрозрачную рубашку, в которую меня, видимо, одели, пока я была без сознания, и неспеша, с чувством глубокого стыда, вошла в купель с горячей водой.

– Меня зовут Юки. А тебя? – спросила я, пытаясь найти хоть каплю человечности в этом аду.

– Мизуки, госпожа, – ответила она, опуская глаза.

Девушка зашла по колено в воду и начала натирать меня мыльной мочалкой.

– Мизуки, отсюда можно как-то выбраться? – спросила я, понизив голос до шёпота.

– Нет, госпожа. Многие пытались, но закончили в мусорных баках...

– По частям, – закончила я за неё предложение, с ужасом вспомнив угрозу Ямамото.

– Именно.

– Мизуки, я должна отсюда сбежать. Я не могу этим заниматься. Я лучше умру.

– Отсюда выход только один. Вы сами знаете, какой. Но не все девушки сидят в клетках в подвале. Покорные гэйко, пользующиеся популярностью у клиентов, живут на специальном этаже и купаются в роскоши. У них есть шёлк, украшения, хорошая еда…