Тетушка против

Глава 01

Объявление гласило:

«Требуется немолодая и некрасивая сиделка с плохим характером для ухода за психически неуравновешенным пациентом.

Низкая оплата и проживание в дряхлом замке со сквозняками гарантированы».

Хмыкнув, Маргарет еще раз сверилась с адресом и сочла, что это превосходное предложение полностью ей подходит.

Не откладывая и не сомневаясь, она проворно собрала вещи и с саквояжем в руках спустилась вниз, громко призывая:

— Господин Гаспар, господин Гаспар!

Разумеется, вместе со сдержанным и прекрасно воспитанным мажордомом в холл тут же просочилась неугомонная нянюшка Латуш, от которой не было ну буквально никакого покоя.

— Куда-то собрались, тетушка Маргарет?

Старая мерзавка упрямо отказывалась называть ее госпожой, переняв у своей воспитанницы «тетушку».

По мнению Маргарет, нянюшка Латуш была слишком беззаботной для своей должности. Вместо того чтобы прививать Пеппе скромность и сдержанность, она поощряла ее склонность к кокетству, нарядам и танцам.

Прибыв в этот дом, Маргарет навела порядок в каждом углу, но вот нянюшку Латуш вымести за порог так и не сумела. Пеппа, обладая легкомысленным и слабым характером, редко противостояла тетушке, однако к своей кормилице была привязана накрепко. Маргарет поощряла любые проявления твердости, если только считала их разумными, и это затянутое противостояние неизменно выводило ее из душевного равновесия.

— Господин Гаспар, — не обращая на нянюшку Латуш ровно никакого внимания, обратилась Маргарет к мажордому, — будьте любезны сообщить моей племяннице, что я отправилась погостить к своим родственникам по отцовской линии. Полагаю, этот визит затянется на несколько недель.

— Ваши родственники по отцовской линии живут за морем, — тут же вставила нянюшка Латуш. — Не собираетесь ведь вы плыть к ним на корабле? Даже для вас такое путешествие в одиночку — это чересчур.

Маргарет смерила ее ледяным взглядом и снова повернулась к мажордому.

— Смею надеяться, что в мое отсутствие вы позаботитесь о том, чтобы в доме все шло по заведенному порядку. Ну а вы, моя дорогая, — все же соизволила она заговорить с нянюшкой, — удержите юную госпожу от новых глупостей. Хватит с нее безрассудств в этом сезоне.

— Помолвка с блистательным графом Флери никоим образом не безрассудство, — возразила старуха, и на ее морщинистом лице появилось то особое выражение благоговения, которое часто можно наблюдать у простолюдинов при малейшем упоминании знати.

У Маргарет насчет графа Флери было ровно противоположное мнение, но она уже высказала его, нисколько не стесняясь в выражениях, Пеппе, так что повторяться не считала нужным.

— К счастью, — сухо произнесла она, — помолвка пока не объявлена. И я надеюсь, судьба убережет нас от подобного родства.

— Тетушка Маргарет, — сладкоречиво напомнила нянюшка Латуш, буквально лучась ехидством, — но ведь ваша достопочтенная матушка выскочила замуж за обыкновенного моряка, так вам ли вставать на пути настоящей любви?

Отвечать на подобную бестактность значило бы уронить собственное достоинство, а Маргарет никогда себе этого не позволяла. Поэтому она просто еще раз кивнула Гаспару и вышла за дверь, коротко помолившись, чтобы в ее отсутствие Пеппа не выкинула новых фортелей.

Прощаться с племянницей у нее и мысли не возникло — та вот уже третий день изволила горестно возлежать в кровати и сыпать жалобами и упреками. Условие, при котором тетушка разрешила бы брак с драгоценным графом Флери, казалось юной кокетке невыносимым. Целый месяц разлуки виделся влюбленной девчонке вечностью.

Маргарет уже достаточно пожила на этом свете, чтобы понять: нет ничего быстротечнее времени. Поэтому ее неимоверно раздражали преувеличенные страдания, которым с упоением предавалась Пеппа.

К самой Маргарет судьба была более милостива, наградив посредственной внешностью, трезвым рассудком и бедностью. И то, и другое, и третье надежно защищали ее от любовных переживаний и хлопот с кавалерами. Властно управляя личной жизнью племянницы, она убедилась, сколь докучливы эти прыткие ухажеры. Они то и дело норовили под самыми различными предлогами просочиться в гостиную и прочно там угнездиться. И пока Маргарет гоняла бестолковых юнцов, Пеппа за ее спиной умудрилась сговориться с нищим повесой! К тому же не первой свежести.

Нет, от графа Флери в качестве жениха следовало избавиться любой ценой, и именно этому важному делу Маргарет намеревалась посвятить ближайшие недели.

***

Маргарет бодро прошагала сразу три квартала и сначала наведалась к своей единственной приятельнице, виконтессе Леклер, с которой они сдружились на почве садоводства. Там она пробыла недолго и скоро взяла старомодный открытый экипаж с кучером и лошадьми. Она не одобряла нынешних глупостей, и кареты, которые катались сами по себе, на кристаллах, казались ей ненадежными.

Ее путь лежал в далекий пригород, туда, где заканчивались ухоженные поля, заливные луга и начинался дикий лес, куда за последние тридцать лет не ступала нога дровосека.

Семейство Флери, некогда процветающее и обласканное королевскими милостями, ныне переживало не лучшие времена. Маргарет была готова поставить на кон свою непорочность, что вовсе не о юных прелестях Пеппы грезил жених, а радел о своих капиталах.

Глава 02

Будь его воля — Рауль бы никогда не женился.

Он любил женщин в целом, издалека, поскольку еще на родительском примере понял, что даже самый любящий муж будет стремиться на волю и даже самая кроткая жена не удержится от занудства.

Досточтимый папенька частенько приговаривал, мол, хочешь быть счастливым — избегай не огня и свинца, а венца.

И Рауль был твердо намерен следовать этому наставлению, да только… да только дела обстояли из рук вон худо.

Жанна винила в их бедах королей. Когда-то семья Флери вошла в список великих двенадцати вассалов Луи Беспечного, и им дарованы были обширные земельные наделы и право чеканить собственные монеты. А потом один из потомков Луи освободил крепостных, другой ввел единые деньги, третий начал советоваться с народом, четвертый запретил междоусобные войны, и стало нельзя в случае нужды ограбить соседа. И вот к чему это все привело.

Предки Рауля начали продавать кусок земли за куском, и он тоже продолжил эту традицию, поскольку не знал, как еще оплачивать роскошные экипажи, и вышколенную прислугу, и драгоценности для сестер, и породистых лошадей… Да стоит ли перечислять все траты, которые преследуют порядочного человека.

И теперь у них остался только дряхлый замок. Кривой участок вокруг него с лесом на севере и скудными полями на юге был непригоден для выращивания винограда или пшеницы, и горстка арендаторов вносила регулярную, но недостаточную ренту. И как тут прикажете выдавать сестер замуж?

Соланж была слишком глупа, чтобы очаровать богача, а Жанна слишком горда.

Выгодно себя продать мог только Рауль, и не в его положении было воротить нос от вешающихся на шею девиц, особенно с тугой мошной.

Жозефина Бернар оказалась легкой добычей. По правде говоря, ей не столько приглянулся Рауль, сколько она стремилась утереть нос своей тетушке и провернуть втайне от нее что-нибудь скандальное. Это злило его — как старший брат, он не выносил неблагодарности избалованных детей.

Потребовалось приложить немало усилий, чтобы отговорить Жозефину от побега, хоть это и был самый прямой путь к ее деньгам. Нет, Рауль хотел все сделать должным образом, с торжественной церемонией и множеством гостей, ведь его репутация бросала тень и на Соланж тоже. Насчет Жанны он не питал иллюзий: эта заноза скорее уйдет в монастырь, чем сочтет хоть кого-то достойным себя.

***

Короткий и решительный стук в дверь — так не стучался никто в этом замке — отвлек его от печальных размышлений, и он неохотно буркнул:

— Войдите, — гадая, кого принесло в эту юдоль печали.

В комнату шагнула — тут Рауль глазам своим не поверил — тетушка Маргарет, незабвенная опекунша его невесты.

Поспешно вскочив, он не сразу нашелся со словами, поскольку не мог себе представить, какая оказия привела ее сюда. Неужели эта настырная женщина прибыла, дабы лично удостовериться в том, что он и в самом деле заточил себя в четырех стенах? Какая бестактность!

Вот в чем беда простолюдинов — им попросту не хватает воспитания.

— Добрый день, — меж тем решительно произнесла эта особа. — Меня зовут Пруденс Робинсон. Я ваша сиделка.

— Как? — только и смог обронить Рауль.

— По объявлению, — деловито объяснила она и протянула ему газету.

Он рассеянно взглянул на текст — выходка в духе Жанны, — потом пристально уставился на тетушку Маргарет. Она обрядилась в простенькое платье, слишком мягкие светлые волосы выбились из прически, румянец на щеках сделал бы честь любой крестьянке.

— Пруденс Робинсон? — недоверчиво уточнил он.

Она кивнула с некоторым раздражением, а потом, неправильно расценив его замешательство, вручила и рекомендацию виконтессы Леклер, которую Рауль прочитал с куда большим вниманием.

Итак, тетушка Маргарет действительно состряпала себе бумагу управляющей имением — что за нелепица!

— И по какой причине вы покинули госпожу Леклер? — спросил он, пытаясь нащупать хоть какую-то почву под ногами.

— Врачи рекомендовали мне свежий воздух, — ответила она степенно. — От фабричного дыма я чахну.

Он едва удержался от изысканного комплимента. Поколения куртуазных предков за его спиной не позволяли оставить даму без утешения, коль скоро она заговорила о своем здоровье.

Впрочем, тетушка Маргарет, с ее пышной фигурой и жизнерадостным румянцем, никак не походила на чахлую больную, хоть ты тресни.

И все-таки — что у нее на уме?

Конечно, они не были официально представлены, весь его коротенький роман с Жозефиной — пять записок, семь танцев и одно признание в чужом саду — вместился ровно в три приема. А стоило прыткой девице лишь заикнуться дома о том, что граф Флери сделал предложение, как ее тетушка устроила настоящую бурю в стакане воды. Она заявила, что не пустит Рауля и на порог, пока он не докажет серьезность своих намерений. А именно — на месяц не удалится от света.

Это его раздосадовало и развеселило одновременно — в ее-то почтенных летах такая наивность! И пусть они, скорее всего, были почти ровесниками, возраст мужчины и возраст женщины — очень разные величины.

Глава 03

В первую ночь в чужом замке Маргарет спала крепко и безмятежно. Ее редко беспокоили сомнения или волнения, а приняв какое-либо решение, она следовала ему методично и без суетливости.

Комната, которая ей досталась, прежде принадлежала экономке богатого замка. Здесь было слишком просторно, чтобы сохранить тепло, и накопилось слишком много барахла, чтобы быстро избавиться от пыли. Маргарет небрежно осмотрела помпезные статуэтки и открыла крышки нескольких сундуков, задаваясь вопросом, куда так спешила прежняя обитательница, раз не взяла с собой вещи. После она чего закуталась в шерстяную шаль и забралась в кровать, велев себе не слишком-то беспокоиться о чужих делах.

Пробудившись ранним утром бодрой и полной сил, Маргарет привела себя в порядок и прошла на кухню, где Мюзетта уже ставила тесто, а Жан, ворча и кряхтя, чистил серебро. Разумеется, оба делали свою работу чересчур небрежно, о чем были немедленно уведомлены. Маргарет была не из тех, кто склонен осуждать других, но как прикажете оставить без внимания столь вызывающую леность?

— Плавнее, Мюзетта, плавнее, — командовала она, внимательно наблюдая за тем, как служанка вымешивает тесто. В это время на кухне в доме Бернаров повар Шарль наверняка взбивал сливки, а в другом доме виконтесса Леклер, должно быть, уже надела шляпку. Вот-вот она сядет в экипаж и проедет несколько кварталов, чтобы заглянуть на завтрак к своей приятельнице Маргарет, не застанет ее, останется выпить кофе с Пеппой, почувствует недомогание и приляжет отдохнуть. На недельку-другую. Потому что некоторых легкомысленных племянниц нельзя оставлять без присмотра.

Командуя покладистой Мюзеттой, Маргарет впервые подумала, что из Рауля и Пеппы получилась бы отличная пара. Он с гитарой, а она с нарядами — две полностью бесполезных личности, которых легко будет полностью подчинить своей воле.

Да только Маргарет вовсе не хотелось заботиться о ком-то до конца своих дней. По натуре она была одиночкой, привыкшей отвечать только за себя. После смерти отца, оставившего весьма скромное наследство, ей пришлось зарабатывать на жизнь починкой кружев — кропотливое и тяжелое занятие, от которого болели глаза, ныла спина, сводило руки. Переезд в Арлан к осиротевшей племяннице оказался неплохой передышкой. И все эти годы Маргарет копила каждую монетку, мечтая о собственном винограднике в тихом и живописном местечке. Однако между ней и мечтой все еще оставалось целое состояние. Хотелось надеяться, что, заполучив мужа, а вместе с ним и доступ к своим капиталам, Пеппа озаботится доходом для своей тетушки, иначе жить Маргарет приживалкой до конца своих дней.

Мюзетта уже засунула в печь круглые шарики теста, когда на кухне появилась Жанна, облаченная в темное строгое платье.

— А вы ранняя пташка, Перрайн, — одобрительно произнесла она.

— Пруденс, — педантично поправила ее Маргарет, удивляясь тому, что эта строгая молодая женщина с высокомерными замашками поднялась ни свет ни заря.

— Ах, все равно.

Жанна прошла по просторному помещению, явно рассчитанному на повара с десятком поварят, брезгливо и уныло оглядываясь по сторонам.

— Держу пари, моя мать ни разу в жизни не бывала на кухне, — сказала она с отвращением.

— И очень зря, — заметила Маргарет, — чего только не узнаешь на хорошей кухне!

— Кажется, мне следует дать какие-то распоряжения относительно обеда и ужина.

— Вовсе не обязательно.

— Интересно, сколько людей служит в доме виконтессы Леклер?

— Все меньше и меньше.

— Пруденс, что вам известно о Жозефине Бернар и ее тетушке?

— Весьма достойные люди.

Тут Маргарет взялась за веник и принялась сверлить графиню выжидательным взглядом, безмолвно намекая, что той пора и честь знать. Как прикажете подметать, когда под ногами путаются знатные дамы?

Жанна хотела что-то еще спросить, но Маргарет подняла свое орудие, и графиня вынуждена была ретироваться из кухни. То-то же, нечего тут шляться без всякого дела.

— Ах да, — сказала Жанна уже на пороге, — не накрывайте на Рауля: он никогда не спускается к завтраку.

Что же, это и неудивительно.

Оставив веник, Маргарет основательно подкрепилась вареными яйцами и вчерашними лепешками с джемом, размышляя о том, как скоро Рауль Флери сбежит из замка ради какого-нибудь распутства. И хороша же она будет, если проспит это событие без задних ног! Уж на что на что, а на бессонницу Маргарет никогда не жаловалась. Нет, тут нужно что-то придумать.

Ну а пока Мюзетта накрывала на стол, а «психически неуравновешенный пациент» преспокойно дрых наверху, наступило самое подходящее время, чтобы смахнуть пыль с облезлых статуэток в комнате экономки.

***

Однако граф Флери вышел к столу, благоухая одеколоном и сверкая улыбками. Маргарет, которую пригласили в столовую, мрачно смотрела на него: ямочка на подбородке, черные кудри, угольные глаза, смуглая кожа, изящество в каждом движении. Природа добра, награждая беспомощных существ приятной внешностью, ведь как иначе им еще выжить? Неудивительно, что Пеппа потеряла остатки разума: слегка потрепанный лоск Рауля мог смутить глупую девочку.

Была в нем некая куртуазная раскованность, он одинаково непринужденно обращался как к сестрам, так и к прислуге, засыпав хихикающую Мюзетту ворохом похвал.

Глава 04

Как Рауль и предполагал, тетушка Маргарет представляла собой ту унылую смесь самоуверенности и серости, какую он всегда терпеть не мог в людях. Если бы не Жозефина и ее капиталы, а также его позорная бедность, он бы никогда даже не взглянул на эту невыразительную физиономию, такую же пресную, как у любой другой старой девы в этих благословенных землях.

Ее статус — выше, чем у прислуги, но ниже, чем у господ, — придал приживалкиным манерам некую обособленность, свойственную тем, кто долгое время не знал, куда себя деть, а потом остался сам по себе. Это было одновременно жалко и трогательно, и Рауль то и дело ловил себя на том, что наблюдает за тетушкой Маргарет с самыми безрадостными мыслями. Его семья балансировала на краю пропасти, и именно от этой особы зависело, сорвутся они с сестрами вниз или нет. Насколько он успел изучить характер юной невесты, та была склонна к случайным глупостям вроде побега с опытным красавцем, но не способна на настоящее сопротивление. Безвольная и изнеженная Жозефина подчинится твердому «нет» более властной личности.

— Вам немедленно нужно в Арлан, к алхимикам, — произнесла Маргарет деловито, и ничто в ее облике не выдавало той подлости, которую она задумала.

Рауль не собирался попадать в такую простенькую ловушку. Мысленно обругав ее хитрой грымзой, он покачал головой.

— Жан привезет кого-нибудь из города, — сказал Рауль как можно безразличнее. Детская надежда на чудо, которая то и дело толкала его на различные безрассудства вроде поставить крупную сумму вон на ту лошадь, снова пробудилась. А вдруг где-то в этом замке спрятаны настоящие сокровища? Не зря же папаша на старости лет свил гнездо именно здесь.

Если это решение и разочаровало ее, то вида Маргарет не подала, просто покрутила в руках розовое яблоко, пожала плечами и бросила его обратно в сундук.

— Стоит ли понапрасну гонять туда-сюда людей? — заметила она. — Эти поделки выглядят грубыми и неумелыми, вряд ли за них удастся выручить хоть что-нибудь.

— Но материал, из которого они выполнены, весьма необычен. Мне и в самом деле любопытно, что это такое.

— Вам просто скучно, вы не привыкли сидеть в четырех стенах. Не лучше ли потратить эту передышку на более полезные занятия?

Рауль, разглядывавший свое искаженное отражение в круглобокой бронзовой вазе и потехи ради надувший щеки, ушам своим не поверил.

Тетушка Маргарет его наставляет?

Он и не помнил, когда его наставляли в последний раз. Возможно, в детстве, когда гувернер пытался привить наследнику Флери почтение к взрослым. Или в тот год, когда он соблазнил монахиню и та направляла его на путь истинный — о, эти жаркие ночи, наполненные горячим шепотом вперемешку с поцелуями!

Чрезвычайно заинтригованный таким положением дел, Рауль повернулся к тетушке Маргарет, глядя в ее круглое и мягкое лицо, преисполненное решимостью воспитать из него приличного человека.

— Какого рода полезные занятия? — спросил он. — Чтение философских трактатов о супружеской жизни? Разве моя искренняя и преданная любовь к Жозефине не самый надежный наставник?

— Философских трактатов? — нахмурилась она. — Ваша светлость, должно быть, шутит. Я имела в виду руководство по управлению шахтами — ведь доход вашей жены зависит исключительно от добычи кристаллов.

Рауль не намеревался потратить ни одной минуты на подобную глупость. Управление шахтами? Увольте, более скучное дело сложно представить. В конце концов, деньги нужны как раз для того, чтобы о них не думать. Но понравится ли такая точка зрения его строгой оценщице?

— Какая свежая идея, — пробормотал он и, стремясь увильнуть от разговора, схватился за позолоченный настенный канделябр, очень заинтересовавшись бронзовыми виноградными лозами. Старинная разлапистая штуковина, кажется, едва-едва держалась на своем месте, потому что легко накренилась, раздался душераздирающий скрип, ледяной затхлый воздух ворвался в комнату, а старинные гобелены раздвинулись, обнажая узкий проход, ведущий во тьму.

— Так я и знал! — закричал Рауль, выведенный из себя таким коварством со стороны безобидного на вид канделябра. — От этих древних замков добра не жди. Стоит только зазеваться — и окажешься или в склепе, или в подземельях.

— Ах, вот почему здесь такой холод, — спокойно произнесла тетушка Маргарет, взяла с полки кристалл света и легким щелчком зажгла его.

— Нет-нет, — Рауль было преградил ей дорогу, но потом испугался, что в его спину вцепится какой-нибудь нетопырь из расщелины в стене, и поспешно отошел в сторону. — Вы туда не сунетесь. Мы просто попросим Жана замуровать этот проход и забудем о нем навсегда.

— Глупости, — фыркнула она решительно. — Разве тайные проходы не созданы специально для того, чтобы их исследовать?

— Человек, который построил этот замок, был жестоким воином, — сказал Рауль, стремясь звучать спокойно и твердо. — Он прошел с Луи Беспечным четыре войны и награбил в чужих странах несметные богатства. Кто знает, что мы обнаружим внизу? Может, кости замученных пленников?

— Судя по запаху — пропавшую экономку, — заметила Маргарет и двинулась к щели в стене.

— Она бы ни за что не протиснулась внутрь в пышных юбках, — возразил Рауль, наблюдая за тем, как не тяготеющая к худосочности женщина с трудом пролезает в дыру.

Глава 05

Маргарет так спешила в деревню, что изрядно запыхалась. К счастью, довольно скоро ей встретился крестьянский ребенок, который волок из графского сада целый мешок яблок, и между путниками произошел со всех сторон приятный разговор. Она лишилась нескольких монет, а мальчишка был рад-радехонек обменять тяжелую поклажу на легкую записку.

Однако стоило Маргарет поднять мешок, как она поняла, что погорячилась. Самой его тащить до замка оказалось слишком трудно, а бросить урожай посреди дороги — жалко. Задумавшись над столь сложным выбором, она села на поваленное дерево, достала из мешка яблоко и уставилась на замок. На некотором отдалении он казался особо нелепым — громоздкое темное сооружение с причудливыми надстройками, которые разные поколения Флери возводили совершенно не думая о гармоничных очертаниях.

Яблоко оказалось сладким, с неуловимой легкой кислинкой, солнце грело по-осеннему бережно, а ветра совсем не было. Маргарет наслаждалась прекрасным деньком и жалела только об одном: что не увидит лица Пеппы, когда та получит записку. Эта выходка казалась ей такой смешной, что она буквально мурлыкала от самодовольства. Прошло не так много времени, а пышная карета Бернаров, запряженная резвой тройкой, уже рванула прочь от замка, унося нахальную гостью обратно в город. Захихикав, Маргарет поднялась, твердо намеренная все-таки дотащить злополучный мешок, и увидела неказистого мужичка, который трусил в сторону сада. Да у местных здесь, кажется, дорожка протоптана.

— Эй, любезный, — зычно крикнула Маргарет, уперев руки в боки для большей солидности, — и куда ты так спешишь?

— Гуляю я тут, — пугливо отозвался мужичок, прижимая к пузу объемистый пустой мешок.

— За яблоками гуляешь? — уточнила Маргарет.

Он помолчал, насупленно разглядывая ее. Простое платье и огрызки у ног сделали свое дело, и крестьянин чуточку осмелел.

— Не, — шмыгнул носом он, — за яблоками у нас туточки только мелюзга шлендрает. Мы люди серьезные, мы больше по тем странным штуковинам, которые светятся.

— Ага, — глубокомысленно покивала Марграрет, вспоминая мертвую экономку и непонятные кривые то ли груши, а то ли баклажаны. — Хватай-ка этот мешок и тащи на графскую кухню, а за теми штуковинами потом уже сбегаешь.

— Ну вот еще, — независимо задрал нос мужичок.

Маргарет прищурилась с тем особым неодобрением, от которого любая прислуга становилась смиреннее и шустрее. Платить этому доходяге за столь ничтожную услугу она не собиралась, еще чего не хватало!

— Что же, — ледяным голосом отчеканила она, — ты осмеливаешься предполагать, милейший, что я попру это сама?

Не выдержав тяжести ее взгляда, мужичок смешался и, крякнув, покорно взвалил мешок себе на спину.

— А ты вообще кто? — уменьшившись под весом яблок, спросил он и двинулся к замку.

— Сиделка сумасшедшего графа, — ответила она с достоинством.

— А, — оживился он, — слышали мы, слышали, что Флери вернулись в свои развалины, да только зря они это сделали.

— И почему же?

— Да потому что Глэдис Дюран заколдовала замок.

— Да что ты говоришь! — восхищенно охнула Маргарет, чрезвычайно обрадованная. Скучнейшая миссия по выведению на чистую воду непригодного жениха племянницы обрастала очаровательными достоинствами.

— Она служила экономкой при старом графе. Он-то, понятное дело, тоже ку-ку был, бродил по округе с лопатой, всё клады искал, всякие норы рыл, что твой крот. А ведьма Дюран, значит, при нем шныряла, ох, встречался я с ней пару раз, страшное дело… Как зыркнет, аж сердце выше макушки подпрыгивало… ну вот почти как ты, так же жутко.

— Хм, — сказала крайне довольная этим комплиментом Маргарет. — И что же старый граф, нарыл хоть пару медяков?

— Нарыл, — охотно согласился мужичок, — ревматизму себе и нарыл. Скрючило что твою улитку. А Глэдис эта сгинула на Пестрых болотах, и с тех пор бродит там, стало быть, голодным призраком и топит каждого, кто зазевается. Хвать за ногу и того!

— Что еще за Пестрые болота?

— Те самые, где странные штуковины водятся.

— Штуковины, которые светятся? — уточнила Маргарет, начавшая потихоньку разбираться, что тут к чему.

— Вот-вот.

— И дорого за них дают?

— Да сущие слезы. Поначалу-то алхимики страх как перевозбудились, а потом крутили-крутили, взрывали-взрывали, да и решили, что штуковины те бесполезные. Так, для баловства разве. И вот ты сначала бродишь по этим болотам да весь трясешься от страха, а потом то ли найдешь чего, а то ли кукиш, а если и найдешь, то продашь по цене пучка лука. А то лук и дороже, земля тут у нас будто проклятая, ничегошеньки не растет. А может и проклятая, сколько столетий этот замок над нами висит, чего уж хорошего.

Мужичок лопотал охотно и гладко, и дорога к замку под его лопотание показалась Маргарет вдвое короче. Приноровившись под ритм его жалоб, она бодро шагала, радуясь крепким башмакам, ровной дороге и свежему воздуху, который казался еще свежее после затхлости подземелья с покойницей.

На заднем дворе замка их ждал граф Рауль Флери собственной персоной, и концы теплой женской шали трепало ветром. Маргарет была большая мастерица по части вязания и шитья, но она вовсе не собиралась раздавать свои вещи кому попало совершено задаром. Однако казалось, что эта шаль прилипла к сиятельной особе намертво и забрать ее обратно будет непросто.

Глава 06

Глядя на мертвое лицо, Рауль неожиданно вспомнил раннюю юность и первую дуэль, лежавшего на земле противника и собственное брезгливое недоумение: зачем это все? К чему? Вот и теперь он совершенно не понимал, как так получилось, что смерть воцарилась в его собственных покоях, пришла сюда без спроса и принялась взбивать подушки.

— Пруденс? — жалобно позвал он, изо всех сил желая услышать живой голос, ощутить, что он тут не один. И она, добрая женщина, пожала его руку, отчего тепло ее ладони моментально придало ему уверенности в себе.

Глэдис Дюран остановилась прямо перед ними, коротко и неуклюже присела, едва не завалившись набок, а потом побрела к двери, врезалась в косяк, пошатнулась и со второй попытки пересекла порог. Рауль, не выпуская руки тетушки Маргарет, осторожно последовал за ней и выглянул в длинный, теряющийся в темноте холл.

Мертвая экономка послушно двигалась в сторону своей бывшей комнаты. Вот будет визгу, если кто-то из сестер сейчас увидит ее, — подумалось отстраненно. Маргарет меж тем взяла один из кристаллов света и решительно отправилась следом. Помедлив, Рауль тяжело вздохнул и побрел за ней. Вот неугомонное создание! Не лучше ли было просто запереться изнутри и не высовывать носа до утра?

Они проследили за тем, как Глэдис преодолела длинный-длинный переход от господского крыла до предназначенного для прислуги, зашла в комнату, где прежде ночевала Маргарет, и закрыла за собой дверь. А ведь Рауль собирался подпереть эту дверь чем-нибудь тяжелым, да заленился по обыкновению.

— Как подумаю, что вы спали так близко от такой жути, — прошептал он, — так страшно становится. Может, попросить Жана просто заколотить дверь?

— Ваша светлость, — ответила она, — спальня открывается внутрь.

Он поежился, тут же ощутив себя беззащитным, и пожаловался в никуда:

— Почему никто из моих предков не додумался поставить замки снаружи?

— Потому что они не были средневековыми самодурами? — предположила она иронично.

— Да ведь как раз и были.

Хмыкнув, тетушка Маргарет подошла к ржавому рыцарю у стены, задумчиво постучала по нему, прислушалась к гулкому звону и распорядилась:

— А ну-ка помогите мне.

Это было именно распоряжение — в таких вещах Рауль никогда не ошибался, его мир был полон подобных тонкостей и нюансов. Пришлось снова пробуждать в себе смирение и вспоминать о капиталах юной Жозефины.

— Поставим перед дверью, — явно выходя из роли скромной сиделки, продолжала командовать она. — По крайней мере, в случае чего эта железяка поднимет невообразимый грохот. Ну же, ваша светлость, не стойте столбом!

— Может, позвать Жана? — предложил он, без особого удовольствия разглядывая пыль на острых старых доспехах.

— Что ж, у нас совести разве нет? — отозвалась она. — Глухая ночь на дворе.

Сообща они с большим трудом сдвинули с места рыцаря и подтащили его к двери. При этом Рауль порвал шелковую рубашку о железный налокотник, и это невероятно расстроило его, ведь портниха содрала с него воистину неприличную сумму. Перепачкавшись в пыли и ржавчине, он с большим раздражением поправил съехавший шлем и отошел в сторону, стремясь оказаться как можно дальше от зловещей комнаты.

Тетушка Маргарет, которая по какой-то причине проводила эту ночь, сидя на стуле и полностью одетой, отряхнула руки с видом удовлетворенного человека и аккуратно расправила складки на платье.

— Что же, — заключила она, — теперь можно спать спокойно.

Рауль посмотрел на нее недоверчиво — но нет, не похоже было, что она шутила. Он-то был уверен, что никогда больше не заснет в стенах этого замка.

— Пруденс, — спросил он, — если вам все равно, на каком стуле спать, то не могли бы поставить его перед моей спальней?

— На стуле? — свирепо переспросила она и остановилась, глядя на него с таким ледяным прищуром, какой заморозил бы целый пруд, а то и озеро. — Вы сказали, на стуле? Как по-вашему, я курица, которые проводит свои ночи на насесте? За кого вообще вы меня принимаете?

— Но вы же… — растерялся он, столкнулся взглядом с безжалостным стальным блеском ее глаз и счел за лучшее отступить. — Конечно. Простите.

Она торжественно кивнула и снова зашуршала юбками к хозяйскому крылу.

— К слову, — обронила небрежно, — оставьте мне вашу рубашку. Вот увидите, к утру она станет как новенькая.

— Предлагаете мне раздеться прямо в коридоре? — уточнил он, все еще переживая свое поражение. Бедная Жозефина! — Это же неприлично.

Из тетушки Маргарет вылетело резкое фырканье.

— Ради бога, в этом замке нет зевак, которые оценивали бы приличность. Здесь даже нет строгих тетушек, которые бы сверлили вас неодобрительными взглядами. Вы можете разгуливать хоть в подштанниках, никому и дела нет.

— Пруденс! — охнул он.

Тут они достигли ее комнаты, и она протянула руку. Рауль сначала подумал, что она ждет оплаты за день, а потом сообразил и торопливо стянул рубашку.

— Вот так-то, — сама себе кивнула Маргарет. — Доброй ночи, ваша светлость, — и она почти скрылась у себя.

Глава 07

Маргарет так сильно хотелось протянуть руку и щелкнуть болвана-графа по лбу, что у нее буквально чесались кончики пальцев. Это же надо было додуматься — отказаться от службы на герцога! Бедная ее Пеппа, нахлебается она горя с таким никчемным мужем.

Рауль Флери торчал в своем замке, как приклеенный, и, судя по всему, твердо намеревался провести так весь месяц. Она зря теряет здесь время — свадьбу следует расстраивать совершенно другим способом. Слишком категорично запрещать Пеппе чревато — стоит Маргарет перегнуть палку, и девчонка выскочит замуж просто назло деспотичной тетушке.

Что оставалось? Получить запрет на брак. Благо, он и герцога совершенно не приводил в восторг.

К сожалению, излишне радушные сестры Флери вышли провожать их сиятельство до экипажа, и Маргарет оставалось только хмуро взирать на торжественное прощание, не имея ни малейшей возможности шепнуть Лафону словечко-другое. Что же, она владеет грамотой и в состоянии отправить ему письмо.

Рауль, все еще с непередаваемым апломбом щеголявший в ночной рубашке, тоже выглянул наружу.

— Чирик-чирик, — негромко, чтобы его могла слышать одна только Маргарет, произнес он. — Боже, какая скука. В этой глуши понятия не имеют, что такое манеры. Перстни, наполненные ядом, сладкие улыбки, горькие предательства, греховные связи и опасность на каждом шагу… Порой я действительно скучаю по королевскому двору.

Она бросила на него неодобрительный взгляд, и Рауль поежился:

— Клянусь, Пруденс, вы оставляет ожоги на моей коже. Что вас так разозлило, скажите на милость?

— Как вы могли, — процедила она, больше не в силах молчать, — пренебречь жалованьем — в вашем-то положении!

— Но, Пруденс, — возразил Рауль с искренним возмущением, — вы же не думаете, что я стану прыгать вокруг какой-то безродной модистки! Элеонор поднимет меня на смех.

— Элеонор? — недоуменно переспросила Маргарет. — О, вы имеете в виду герцогиню!

В этот момент добротный экипаж тронулся наконец с места, а сестры Флери вернулись к замку.

— Ты с ума сошел, — сердито произнесла Жанна. — Как можно встречать герцога в столь неподобающем виде!

— А как можно являться без предупреждения? — дернул плечом Рауль, подтянул сползающую ткань и пошел в сторону кухни, громко призывая Жана.

Соланж захихикала.

Маргарет аккуратно прикрыла входные двери и поднялась наверх, а сестры направились в гостиную, бурно обсуждая визит. Сейчас они начнут гонять несчастную Мюзетту туда-сюда, требуя то еще чая, то сладостей. Беднягу Жана надолго займет Рауль, а значит, в крыле для прислуги никого не будет.

С трудом сдвинув вбок тяжелого рыцаря, она вошла в комнату мертвой экономки и заглянула в дыру в стене, прислушиваясь к тому, что происходило в подвале. Из сырой темноты не доносилось ни звука — возможно, покойная Глэдис Дюран предпочитала днем отдыхать или же просто там затаилась, в любом случае, вела она себя тихо. Решив, что проверять это ни за что не будет, Маргарет взяла несколько заплесневелых фолиантов и устроилась с ними в низком кресле у окна.

И пусть ей было не по себе в такой близости от прыткой покойницы, но зато граф Флери не сунется в эту комнату, а значит, несколько спокойных часов Маргарет гарантированы. Ее раздражал Рауль, как раздражал любой другой красивый мужчина — ведь понятно, что он даже не взглянет на невзрачную тетушку. Не сказать, что ей так уж хотелось романтического внимания, спасибо, избавьте от лишней обузы, но ощущать себя пустым местом Маргарет не нравилось тоже.

Пожалуй, дом Пеппы был единственным местом на земле, где ее слово имело вес. И что случится, когда девчонка выскочит замуж? Хорошо, если Маргарет получит хоть какие-то отступные на крохотный виноградник. А если ее выставят на улицу с пустыми карманами?

Возможно, стоит быть любезнее с Раулем — просто на тот крайний случай, если даже с помощью герцога Лафона не удастся увернуться от вынужденного родства.

Глубоко вздохнув, Маргарет открыла фолиант.

«Дневник наблюдений Анри Флери, четырнадцатого потомка одного из двенадцати Великих Вассалов», — было написано на первой странице аккуратным почерком.

Рауль, стало быть, пятнадцатый. Жаль, что фамильную спесь нельзя подороже продать на рынке. Хмыкнув, Маргарет перевернула влажный лист и попыталась вникнуть в то, за чем там этот Анри Флери наблюдал.

Она так погрузилась в чтение, что не заметила, как солнце опустилось совсем низко к земле, и только скрип двери заставил ее оторваться от своего занятия. Вздрогнув всем телом, Маргарет уставилась на проем в стене, но там было по-прежнему пусто. Зато на пороге стоял Рауль во всем блеске своих пряжек, шелков и кудрей.

— Совсем спятили, — громким шепотом заговорил он, не решаясь и шага ступить внутрь, — я же вас по всему замку ищу! Не могу поверить, что вам хватило хладнокровия преспокойно устроиться читать рядом… ну, с этим.

Маргарет с трудом встала — оказывается, она совсем окоченела, к тому же изрядно проголодалась.

— Вы правы, — согласилась она, — самое время для теплого молока с медом и хлебом… Так зачем вы меня искали?

— Вы моя сиделка, вот и сидите рядом со мной, — с досадой проворчал он. — Жанна тратит последние деньги, чтобы платить вам жалованье, а вы тут прохлаждаетесь. Что, если я сбегу кутить?

Глава 08

— Что вы думаете про клад, который якобы закопал наш великий предок-завоеватель?— спросил Рауль за ужином. — Это правда?

— Ничего он не завоевал, — тут же возразила Соланж, — а просто ограбил парочку соседей.

— Как ты смеешь! — ахнула Жанна. — Честь рода — это все, что у нас осталось.

— Разумеется. Наш замок ведь совершенно случайно стоит на бесплодной глиняной земле. Ой, простите, я ошиблась. На самом деле мы здесь потому, что возвышенность — стратегически выгодное место. А то вдруг соседи бы вернулись за награбленным, а у прапрапрадеда — укрепленные стены.

— Что ты об этом знаешь? — заинтересовался Рауль, который всю жизнь пропускал мимо ушей родительские рассказы о деяниях предков.

— Я ведь младшенькая, — объяснила Соланж. — Ты уже кутил в столице, Жанна пряталась от всего мира среди своих кукол и игрушечных замков, мама умерла, а папа вдруг спохватился, что я последняя, кому он еще может успеть рассказать фамильные сказки. И он пичкал меня ими до тех пор, пока я не заливалась слезами и не умоляла отпустить меня в сад…

Шаркая ногами, в столовую вошла Мюзетта с блюдом, на котором посреди оливок гордо возлежала утка. В прежние времена Рауль ни за что не позволил бы такой неопрятной старухе подавать на стол. Как же они докатились до всего этого?

— Пруденс нашла небольшую оливковую рощу на южном склоне, — сообщила Мюзетта, начиная разделывать птицу. — У нее полно глупых идей в голове. Шатается по окрестностям без всякого дела и называет это прогулками! Вот уж бесполезнее занятия не найти.

— Не больно-то она вам по душе, — заметила Жанна. Даже подобные мелочи занимали ее теперь, хотя в городе она не всегда могла вспомнить имена собственных горничных.

Хитрая, много повидавшая на своем веку служанка бросила на графа осторожный взгляд и уклонилась от прямого ответа:

— Сиделки все себе на уме. Возьмите беднягу Глэдис, что ходила за старым графом, страннее особы не сыскать было.

— Экономка Глэдис Дюран? — встрепенулся Рауль.

— И экономка тоже. Она тут, почитайте, разве что дымоходы не чистила. Ну до чего суетливая была особа! — Мюзетта неодобрительно поджала губы и шмякнула солидный кусок на тарелку Соланж. — Тоже все бегала повсюду, покуда не сгинула на болотах.

— Она пропала до смерти отца или после? — спросил он.

— Исчезла из замка в ту самую ночь, когда вашего батюшку удар хватил, — не задумываясь ответила служанка. — И все заботы о больном графе упали на мои плечи. Лежачим он был вдвое сварливее.

— Это правда, — печально вздохнула Жанна. — Недели, когда папа не вставал с постели, тянулись невыносимо медленно.

— Исчезла, да не совсем, — голосом, которым пугают непослушных детей, произнесла Соланж. — Нянюшка сказывала, что Глэдис Дюран спятила, совсем спятила. Якобы ее видели на Пестрых болотах, где она бродила простоволосой и что-то бормотала. А сердце ее будто бы светилось во тьме кроваво-красным.

— Да что всех слушать! Деревенские олухи только болтать и горазды, — вспылила Жанна.

— Спорим, что злая ведьма Дюран бормотала проклятия, — не унималась Соланж. — Маленькой я боялась, что она меня сожрет — ну, из-за всех тех кабанов, которых они с папой сжигали в печи.

Жанна так резко взмахнула вилкой, что кусок утки сорвался с зубцов и, очертив широкую дугу, упал возле окна. Все проводили его взглядом.

— Ты была еще ребенком, — яростно проговорила она, — и понятия не имеешь, о чем говоришь! Какие еще кабаны?

— Дикие.

— Мюзетта, разве в нашем замке сжигали диких кабанов? — обратилась Жанна к служанке, явно рассерженная подобной нелепицей.

— Не в замке, — безмятежно поправила ее Соланж, — а в алхимической лаборатории прапрапрадедушки Кристофа. Отец нашел ее прямо за склепом и пытался восстановить.

— Господи, — выведенная из себя Жанна резко вскочила, вилка со звоном упала на тарелку, грубо отодвинутый стул пронзительно взвизгнул. — Слышать не могу подобных глупостей! Алхимическая лаборатория, ну надо же! Наш доблестный предок Кристоф Флери прославился ратными подвигами, а не тем, что мешал дерьмо со ртутью.

И с этими словами она выбежала из столовой, взбешенно стуча каблуками.

Соланж ойкнула и совсем по-детски прижала ладони к щекам, восхищаясь сквернословием старшей сестры.

— Мюзетта, — сказал Рауль, — ступайте на кухню и поужинайте остатками утки.

Та изобразила нечто вроде корявого книксена, забрала поднос и отправилась выполнять поручение. А он вдруг забеспокоился, не подумает ли Пруденс, что ей бросают объедки с хозяйского стола.

С Пруденс — тетушкой Маргарет — все было непонятно. Рауль понятия не имел, как себя вести, чтобы не обидеть ее ненароком и не вызвать подозрений у сестер, поскольку решено было сохранить инкогнито будущей родственницы. Или же — как они теперь оба надеялись — будущей неродственницы. Клад маячил перед ними призрачной надеждой на счастливое избавление друг от друга. Если его все-таки удастся найти, то Рауль увильнет от необходимости жениться на молоденькой глупышке, и в таком случае его сестры никогда не узнают, кто именно скрывался под личиной сиделки Робинсон. Так к чему устраивать переполох?

Глава 09

Маргарет немногое знала о фамильных склепах — лишь то, что в ее семействе их сроду не водилось. Чета Робинсон прилежно лежала на прибрежном деревенском кладбище, и морские ветра без устали трепали деревья над каменными надгробиями. Строить отдельное здание и украшать его причудливыми завитушками и другими орнаментами, чтобы складывать туда покойников? Вот уж несусветная глупость!

Тем не менее, она кое-что понимала в подвалах.

— Я схожу за шалью, а вам не помешал бы теплый сюртук. И еще нам понадобятся хорошо заряженные кристаллы света.

— В библиотеке, в шкафу слева от входа, — ответил Рауль, растерянно обводя взглядом собственные покои, будто не понимал, где находится.

Маргарет не стала его беспокоить. Она осторожно сползла с подоконника и по широкой дуге направилась к двери, высоко задрав юбки, чтобы ненароком не разметать песок.

Совки и щетки хранились на первом этаже, за кухней, и пришлось тащиться туда, благо замок сонно притих, и никто не задался вопросом, к чему заниматься уборкой среди ночи. Забрав все необходимое, она сходила в кладовку с посудой, потом снова поднялась наверх, в библиотеку. Там было так темно и пыльно, что тусклый кристалл, который прислуга использовала каждый день, едва разгонял темноту.

В шкафу, на который указал Рауль, действительно лежало несколько кристаллов света. Судя по клейму, они были созданы на одной из самых дорогих и известных фабрик Руажа. Оставалось только надеяться, что они полностью заряжены и не погаснут в самый неподходящий момент, оставив людей в кромешной темноте. Рассовав их по карманам, Маргарет заглянула к себе за шалью и вернулась в хозяйские комнаты.

Рауль так и сидел на прежнем месте, и круглая луна очерчивала его стройный силуэт. Тщательно завитые кудри растрепало ветром, а испуганная бледность с нежным оттенком зелени придавала его облику особо аристократический вид. Усмехнувшись сама себе, Маргарет тщательно смела Глэдис Дюран в фаянсовую сахарницу.

— Пора, ваша светлость, — позвала она, и Рауль вздрогнул, а потом решительно задрал подбородок, будто собирался на поле брани, и порывисто бросился за сюртуком.

В полном молчании они вышли из замка во влажную ночную прохладу, с трудом продрались сквозь высокую траву, заполонившую все дорожки, к склепу. Щелкнув двумя дорогими кристаллами, Маргарет протянула один Раулю, второй оставила себе. Задрав голову, она попыталась вобрать взглядом полуобнаженных атлетов, которые держали на своих плечах арочный свод.

— Почему тут голые мужчины? — озадаченно спросила она.

— Такая была мода триста лет назад, — охотно отозвался Рауль. — Склеп был возведен вместе с замком, заранее просторный, дабы для многих поколений Флери хватило места.

Он нервно засмеялся и потянул на себя высокие двойные двери, украшенные рельефной резьбой с переплетающимися лилиями. Раздался оглушительный скрип, пахнуло ледяной сыростью, плесенью, пришлось хорошенько встряхнуть кристалл, добавляя света.

— Мы просто поставим сахарницу возле первого попавшегося надгробия, — сказал он. — Нам ведь не обязательно идти очень глубоко? Мы ведь можем изучить алхимическую лабораторию при свете дня?

Маргарет подавила зевок — вот уже вторую ночь подряд вместо спокойного сна она получала сплошную суету. По ее мнению, за глухими стенами склепа не было разницы между днем и ночью, но она так устала, что склонна была согласиться с Раулем.

Осторожно ступая по гулкому камню, она вглядывалась в темноту, надеясь найти подходящее местечко, чтобы пристроить Глэдис. Во все стороны с тихим писком разбегались мыши, возможно, здесь обитал и кто-то покрупнее. Например, кроты или крысы.

С каждым шагом воздух становился все неподвижнее, все тяжелее. Казалось, он оседал на коже клочьями паутины. Маргарет даже начало казаться, что крохотные паучьи лапки шныряют по волосам и шее. Очень хотелось почесаться, но для этого она была слишком хорошо воспитана.

Наверное, семейство Флери собиралось плодиться и умирать до скончания веков, по крайней мере Кристоф оставил очень много места для своих потомков. Они шли уже несколько минут, а надгробий все не было. Только высокие потолки, серые стены и неприятные шорохи.

Наконец, луч света вырвал из темноты какую-то фигуру, и Маргарет невольно запнулась, вдруг испугавшись неизвестно чего. Откуда-то из дальних глубин памяти всплыли сказки, которые рассказывали на берегу. О злодеях, пьющих человеческую кровь, чтобы жить вечно, и о существах, пожирающих страхи.

— Отец, — разгоняя всякие глупости, проговорил Рауль громко и ясно, и Маргарет разглядела памятник: чуть меньше, чем в полный рост, но все же довольно крупный. Она подошла ближе, изучая локоны и плечи, надменный подбородок и тонкий нос.

— Вы красивее отца, ваша светлость, — вынесла она вердикт.

— Матушка разбавила южную ветвь Флери северной кровью, — ответил он и погладил бронзовое отцовское плечо. — Как по-вашему, Пруденс, понравится ли Глэдис последний приют возле своего хозяина?

— Этого мы никогда не узнаем, но вряд ли она сможет вернуться с претензиями, — ответила Маргарет, приседая возле надгробия. Оно было монолитно-гладким, выполненным из черного полированного камня, и несколько секунд ушло на раздумья: куда бы пристроить сахарницу? В итоге ее удалось засунуть в небольшую выемку у стены.