Толстушка Ли Эр

Глава 1

«Пять дней держалась приграничная застава Хэбин, отбивая атаки немирных чурдженей, пока не подошло подкрепление из Сань Шоусянчена – трех объединенных городов-крепостей. И подоспело оно куда как вовремя. Еще полдня промедления и застава бы окончательно пала. Императорские полки ворвались в уже вынесенные тараном ворота, коля и рубя чурдженей, что пытались взять дозорную башню, толкаясь в единственном ее входе.

Там шел ожесточенный бой с оставшимися в живых защитниками заставы. Крыша и смотровая галерея башни полыхали, а из единственного окна валил густой дым. Когда полки Трех крепостей порубили чурдженей, а оставшихся полонили, из горящей башни вывели горстку выживших. С почерневшими от дыма и копоти лицами, израненные, изможденные, в посеченных доспехах, семеро защитников Хэбина, казались, неотличимы друг от друга. Потому офицер имперского отряда, был удивлен увидеть среди них самого младшего семьи Ся».

Император поднял руку, и евнух Фань прервал чтение донесения.

- Сколько оставшемуся в живых Ся отроду? – глухо спросил император, в волнении расхаживая по кабинету.

- Минула семнадцатая зима, ваше величество, - с поклоном доложил евнух Фань, повернувшись вслед прошедшему мимо владыке с неизменным выражением почтительности на круглом безбровом лице.

- Любимец семьи Ся, пригожий малыш Чжэн? – остановился император возле бронзовой курильницы и со вздохом покачал головой: - Как же, помню, помню… Похоже семья сделала все, чтобы он выжил.

- Вы как всегда прозорливы, ваше величество. Именно так и произошло. Со слов выживших защитников Хэбина молодой господин Ся, проявил необычайное мужество. Чтобы удалить его с линии смертельной битвы, князь поручил ему защищать дозорную башню, где хранилось оружие и горючая смола, с уверенностью, что сам он не пропустит врага в ворота заставы и отобьет их штурм. Только на этот раз Небо не благоволило отважному князю и подлым чурдженям удалось сломить его сопротивление. Захватив заставу, варвары попытались с ходу завладеть дозорной башней, не видя на пути к ней особого препятствия. Но натолкнулись на ожесточенное сопротивление засевшего в ней молодого Ся. Он успел закрыться там с уцелевшими воинами князя и отбить последовавшую атаку. Понятно, что чурджени не могли назвать Хэбин своим, имея под боком крепость битком набитую оружием, гремучей смолой и отчаявшимися защитниками заставы. Рассказывают, что варвары пытались сперва договориться и выманить молодого Ся всевозможными заманчивыми обещаниями. Но достойный отпрыск князя не поддавался, ни на какие уговоры, как и угрозы. Тогда ночью под окном башни нечестивые варвары устроили казнь всей захваченной семьи Ся. Молодую барышню, сестру молодого господина насиловали прилюдно, пока она не испустила дух. Едва живого израненного дядю посадили на кол. Двух старших братьев страшно пытали, их крики всю ночь не умолкали под окном злополучной башни. От всего пережитого младший отпрыск князя Ся больше не может произнести ни слова. Потому проявите к нему милостивое снисхождение, ваше величество.

- Он онемел? – с горьким удивлением и сочувствием спросил император, развернувшись к евнуху.

- Да, ваше величество, - печально поклонился Фань, увидев в какой сдержанной ярости, пребывает император.

- Какова судьба самого князя Ся? - Переведя дыхание от охвативших его чувств, глухо спросил император дрожащим голосом. – Неужели… и он тоже… подвергся унизительной казни?

- Хвала Небу, страшная участь миновала достойного князя, и он принял достойную гибель в бою. Перед тем как пасть, этот великий воин, уже пронзенный копьем, уложил немало врагов. Не удивительно, что сердце последнего из Ся выгорает жаждой мести, и он рвется обратно в Сань Шоусянчен. Говорят, что урны с прахом родных он привез с собой, не расставаясь с ними ни на миг.

- Он вернется в Сань Шоусянчен, - твердо пообещал император, сжав губы, - и примет правление тремя крепостями, но я не могу позволить пропасть семени князя. Клан Ся должен возродиться в самом молодом из них. Необходимо, чтобы за ним стояла достойная, преданная империи Тан семья. Он должен жениться до того как вернется на границу. Предвижу, что в своем стремлении отомстить, малыш Чжэн будет яростно идти к цели и скорей всего погибнет, а я не могу допустить, чтобы сей достойный род угас.

- Вы снова поражаете своей мудростью, повелитель. Чжэн Ся страстно жаждет умереть, чтобы воссоединиться со своими родными.

- Я имею на примете одну из девиц семейства Минь, - вздохнул император, покачав головой. - Чиновник Минь прилежный и верный империи сановник. Хотя семья эта ничем не выдающаяся, но ее глава отличается старательностью и терпением.

- В семье две дочери, - подтвердил, внимательно слушавший евнух Фань, вопросительно взглянув на императора.

- Речь идет о старшей, - проговорил император, как о деле решенном. – Сановник Минь строгий поборник традиций и не выдаст младшую, пока не устроит брак старшей дочери от своей первой госпожи и супруги, урожденной Цинлюэ.

- Это мудрое и дальновидное решение, ваше величество. Молодой Ся получит поддержку сразу двух достойных семей.

- Но почему вся семья Ся до последнего человека оказалась тем злосчастным днем на заставе Хэбин? – хмурился император, озадачено потеребив жиденькую бородку.

- Праздновалась помолвка Чжэн Ся с дочерью союзного племени южэней, который должен был прибыть на заставу со своим племенем. Но и они, по-видимому, были истреблены жестоким чурдженями.

В назначенный день император с императрицей слушали доклад придворного астролога.

- Ваше величество, из всех невест столицы у молодого Ся наибольшая совместимость с девицей дома Минь.

- Но если это первая дочь господина Минь, разве она не старше младшего Ся на пять зим? – нерешительно спросила императрица у императора.

- Ваше величество, звезды и дни рождения предполагаемого жениха и невесты, указывают именно на нее, - поклонился астролог, когда император взглядом переадресовал вопрос императрицы ему.

Глава 2

«Как это господин еще руки на себя не наложил?» - вздохнул слуга, поглядывая на молодого Ся.

Слуга - крепкий открытый малый по имени Лао искренне переживал за хозяина.

В Приграничье Лао состоял в семье Ся конюхом и не мечтал прислуживать господину лично, потому что это считалось большой привилегией и абы кого в услужение к хозяевам не брали. Такое могло произойти, если кто-то из господ сам пожелал бы приблизить к себе простолюдина, и никак иначе. Но случилось, что правя возком молодой госпожи, а, после, присматривая в Хэбине за повозками, он первым увидел лавину чурдженей несшихся к заставе на своих невысоких быстроногих лошадях и поднял тревогу. Он же получил первую стрелу в плечо. Те кошмарные мучительные дни сражений с варварами и попыткой выжить, сделали из молодого неуклюжего конюха настоящего воина. Он даже подумывал уйти солдатом императорской армии, если переживет резню в Хэбине.

Лао оказался одним из тех семерых, кто выдержал осаду в сторожевой башне вместе с молодым отпрыском князя Ся и пятью бывалыми воинами. И он видел, как эти воины безропотно подчинялись мальчишке, не обсуждая его приказы, просто потому, что он все делал правильно. Когда проклятые варвары, встав под окнами башни, начали сулить молодому господину и его семье свободу, если они выйдут и сдадутся, он ни минуты не колеблясь, выкрикнул в ответ непристойности на чурдженской тарабарщине. Но потом сказал пятерым оставшимся с ним, что они вольны сдаться, он никого не принуждает оставаться с ним на погибель. Жить или умереть выбор каждого из них. Пятеро воинов и Лао решили остаться с мальчишкой, про себя удивляясь вдруг проявившейся у него стойкости. Все же кровь рода Ся давала о себе знать и в этом хрупком впечатлительном юноше.

А ведь, пожалуй, даже князь смирился с тем, что его младшему сыну не быть воином, с таким трудом давалась ему военная служба в приграничной крепости. Молодой господин постоянно болел, и матушка дрожала над своим драгоценным младшеньким. Его баловала вся семья, прощали все проказы и не нагружали военными обязанностями.

Но в трудную, разрывающую сердце минуту, такую мучительную, что дрогнули закаленные, немало повидавшие, воины, он вдруг выказал твердость духа. Шестеро солдат были уверены, что младший Ся не переживет ужасной ночи наполненной криками истязаемых родных, хохотом развлекавшихся кровавым зрелищем варваров, их оскорбительно обещающими выкриками, чтобы он вышел, прекратив тем пытки братьев.

- Господин, - неуверенно обратился к нему тогда крепкий воин Чао, чью щеку пересекал безобразный шрам. – Чурдженям нельзя верить, но если все же, кому-нибудь из нас выйти, да поторговаться с варварами за жизни, да просто за милосердную смерть для ваших братьев, то…

- Никто не выйдет! – яростно взвизгнул мальчишка. – Никто не будет с ними торговаться!

Вскочив, он выхватил у убитого воина, что лежал у стены, лук и стрелы, подобрался к окну и, смахнув слезы, прицелился. Дзенькнула тетива, со свистом улетела стрела и один крик, уже переходящий в хриплый вой, оборвался. Он послал милосердную смерть своему, посаженному на кол, дяде. В следующие полчаса чурджени щедро обстреливали их оконце зажженными стрелами. Но все обошлось. Воины, вжавшись в углы по бокам окон, переждали огненный шквал стрел за каменными стенами. После крики пытаемых возобновились, но осажденные понимали, варвары надеются, что кого-нибудь из засевших в башне покинет выдержка и он появится с луком и стрелами в окне, став для них прекрасной мишенью.

Молодой Ся сидел на полу лицом к стене и, закрыв уши ладони, выл, обливаясь слезами. Потом вдруг замолчал, его руки бессильно упали на колени, плечи безвольно опустились, голова свесилась на грудь. Лао страшно перепугавшись, бросился к нему под встревоженными взглядами пятерых воинов. Было понятно, что малец сломался, но когда Лао склонился над ним, приобняв за плечи, тот едва слышно прохрипел: «Фитиль…» Защитники крепости готовились подорвать вместе с собой ненавистных чурдженей.

Вот тогда Лао решил остаться рядом с молодым Ся и в смерти тоже, даже если тот его прогонит, все равно он будет следовать за ним. Это был тот редкий случай, когда слуга выбрал для своей преданности хозяина. Верный малый вздохнул: горе придавило былую жизнерадостность молодого господина, убило все его чувства и желание жить. Как расшевелить его?

Теперь каждую ночь молодой Ся просыпался в холодном поту от криков полных лютых непередаваемых мук, чтобы терзаться раскаянием и сожалением, что не помог, не сделал все возможное, для их спасения. Почему они так умерли? Разве они заслужили столь страшную смерть? Так, должно быть, думал молодой господин, сидя в комнате третьесортной гостиницы «Лунный цветок», перед урнами с прахом родных, глядя перед собой.

- Я тут потолкался на рынке, да послушал, что говорят о семье Минь, - хлопотал вокруг него Лао, желая отвлечь юношу от мрачных неподвижных, никуда не ведущих дум. – Говорят в том семействе две девицы. Младшая почти ваша ровесница и красива собой, только она дитя наложницы. А та, на которой женитесь вы, от законной жены господина Минь, она старше вас на пять зим, да к тому же толстая. Так говорят.

Но молодой хозяин лишь поднял на него ничего не выражающий взгляд и опять опустил глаза. Не было ему до всего этого никакого дела, и пустая болтовня слуги мешала, отвлекая его от душевных страданий.

Так же равнодушно принял он указ о своем браке из императорских рук, стоя перед владыкой на коленях. Евнух Фань взглядом умолял Ся вымолвить хоть словечко, но тот не издал, ни звука. При попытке заговорить его горло сжимал спазм. Дворцовый лекарь, осмотрев молодого человека и полечив серебряными иглами, лишь головой качал.

- Потрясение его велико и как скоро молодой князь оправится от него не известно. Однако молодость и здоровье дают надежду, что мальчик все же преодолеет сей недуг и придет в себя.

Между тем приготовления к свадьбе шли вовсю. Из дома Минь то и дело приносили подарки. Ся безучастно перекатывал на ладони две разбухшие в воде горошины, которые он должен был сейчас съесть, чтобы обеспечить себе многочисленное здоровое потомство. Покатав горошины, он машинально кинул их в рот и проглотил. Потом ему прислали особый подарок от невесты: ножницы в форме бабочки – символ тепла и уюта и вазу, наполненную фруктами – обозначающие плодовитость. К ним он не притронулся, двух горошин было достаточно.

Глава 3

В назначенный день в гостиницу «Лунный цветок» явились придворные евнухи, чтобы помочь младшему князю Ся облачиться в роскошные одежды новобрачного с изображениями золотистых драконов. Верхом в сопровождении свадебной свиты, не останавливаясь нигде, жених подъехал к дому Минь. Обе створки ворот украшали таблички с позолоченным иероглифом «си» означающим счастье, ведь с появлением жены жизнь мужчины становится вдвойне счастливее. Переступив высокий порог ворот, Ся вынужден был перешагнуть и через седло, положенное на его пути, чуть не споткнувшись от неожиданности, когда в его честь запустили шутихи и фейерверки. Он пересек двор, от волнения не видя перед собой ничего.

Двор был полон народа: родней невесты, многочисленными гостями и нищими от которых откупались служанки, раздавая им монетки. На крыльце павильона Торжеств музыканты исполняли свадебную мелодию. Там жениха встречал император с небольшой свитой и господин Минь. Невысокий император, державшийся с царственным достоинством, даже рядом с грузным рыхлым евнухом Фанем и долговязым господином Минь, что все время стоял в полупоклоне, выглядел внушительно. Жених был похож на потерявшегося щеночка, растерянного, милого и беспомощного, так что император подбодрил его добродушной улыбкой.

Чуть в стороне от императорской свиты в окружении дам, ожидала жениха невеста. Шелковое свадебное ханьфу с вышитыми по нему фениксами и драконами не скрывало ее полноты. Красная плотная вуаль, покрывая голову вместе с короной, закрывала и лицо. Рядом с невестой стояла не менее роскошно одетая женщина – наложница господина Минь. Возле нее жениху вдруг поклонилась пригожая девушка, стараясь удержать на лице приветливое выражение. А вот утонченный молодой человек, с капризно поджатыми губами, держащийся рядом с девушкой, с нескрываемой иронией наблюдал за происходящим.

Как только Ся подошел к крыльцу павильона, от свиты выступил евнух Фань, торжественно вручив ему палочки для еды.

- Так ты быстрее заведешь сыновей, - с улыбкой пояснил император и все угодливо засмеялись.

Под музыку и взрывы хлопушек жених передал евнуху Фаню поданные ему Лао ответные подарки, обернутые в красный шелк. Первый подарок вручался подружкам невесты, и евнух, откинув красный шелк с лаковой коробки, принялся раздавать им монеты в качестве выкупа.

Следующий «чайный» подарок для невесты, был передан ее родителям. Состоял он из пары сережек и браслета. После этого невеста подошла к жениху и оба опустились на колени перед императором и господином Минь. Им поднесли чай, который они выпили. Так молодая пара просила у старших одобрения вступить в брак.

По открытым галереям задрапированными красными занавесами их повели к семейному алтарю, рассыпая на пути зерна и рис.

В Зале Предков на столе-алтаре окутанные дымом благовонных палочек, стояли таблички почивших предков Минь, и урны с прахом семьи Ся. Перед алтарем жених и невеста должны были уведомить богов о рождении новой семьи и принести клятву верности друг другу. Но начали они с того, что войдя в залу, принялись отдавать поклоны собравшимся здесь гостям, чтобы получить одобрение не только родителей, но и от всех родственников и гостей. После, встав на колени, поклонились Земле и Небу, опять родителям, а после друг другу. Им поднесли две чаши, перевязанные алой лентой. Сделав несколько глотков, молодые поменялись ими.

Церемония бракосочетания закончилась, и молодая супружеская пара пригласила гостей вернуться на «Радостный пир» в зал Торжеств. Многочисленные столики там ломились от рыбы, сластей и фруктов. Слуги расторопно расставляли фаянсовые бутылочки с рисовым вином, и приглашенные чинно рассаживались с соблюдением ранга.

Невеста с поклоном поднесла почетную чашу императору. Отпив предложенный чай, его величество приветливо пригласил гостей угощаться и пить за здоровье и благополучие молодых и пир начался.

Во время веселья и «распития вина радости» гости развлекались плясками сказочного Льва и Единорога, чей танец символизировал доброжелательность, процветание и удачу. Все чаще раздавались шутки, в сторону жениха в которых ему то и дело советовали:

- …глубоко вспахать «Цветочное поле» и оросить его «Ночным Туманным дождем».

- …взять приступом «Нефритовые ворота», освоить «Драгоценное поместье» и понежиться в «Павильоне Удовольствий».

Но вот подошел час, когда император и старшие дали знать, что пришла пора проводить молодоженов в «Синьфань» покои новобрачных, где им была приготовлена постель. И молодую пару торжественно провели в эту комнату «Радости» сплошь в красных драпировках. Кисейный полог над постелью, и атласное покрывало на ней тоже были красными. Буквально за день до свадьбы евнуху Фаню удалось найти человека-удачу, имевшего десять детей. Он-то и установил кровать для молодых.

Когда за ними закрылись резные двустворчатые двери, и они подошли к брачному ложу, невеста, смахнув рассыпанный на покрывале арахис, каштаны и зернышки граната, устало села. Жених опустился рядом. Оба были оглушены прошедшей церемонией и приходили в себя в непривычной тишине в которой слышалось потрескивание горящих красных свечей. «Словно все залито кровью», - оглядываясь, поморщился Ся, чувствуя, как горечь подступает к сердцу и глазам.

Невеста рядом отдувалась под красным брачным покровом и он, спохватившись, поторопился снять его, желая взглянуть на свою жену. Сжимая в руке свадебный покров, с заметным облегчением разглядывал Ся ее круглое лицо, большие темные глаза, пухлые улыбающиеся губы. Оба доброжелательно смотрели друг на друга. Как ни был он равнодушен и безучастен к предстоящей женитьбе, все же волновался, придется ли ему по нраву его молодая женв и не испытает ли он тяжкое разочарование и больше был готов к последнему. Но, несмотря на полноту, его нареченная, оказалась довольно милой пышкой.

- Тебя ведь зовут Чжэн? – добродушно спросила она, обмахиваясь платочком.

Он кивнул. Слава богам, молодая жена не была похожа на свою надменную, хоть и пригожую, младшую сестрицу.

Глава 4

- Вставайте, вставайте же… - тормошили его.

Он вскочил, стараясь нашарить нож, который всегда клал рядом и, которого, почему-то сейчас, на месте не оказалось. Тревожно озираясь, Ся вспомнил, что он в брачных покоях.

- Быстрее просыпайтесь… ну же! – торопила его новобрачная, в спешке сгребая с пола его постель. – Сейчас слуги придут… Нельзя, чтобы видели, что мы спим порознь.

Он кивнул, помогая ей собирать постель. Когда вошли слуги, чтобы помочь им одеться, то не заметили следов раздельной ночевки молодоженов.

Все утро жена была рядом с Ся. Вместе они поклонились господину Минь и его наложнице. На утренней трапезе наложница Минь, теперь уже теща Ся, с упоением рассказывала, как вчера в час Тигра они всем семейством провожали императора. Господин Минь отмалчивался, время от времени кидая на Ли Эр недовольные взгляды, а после не закончив трапезы и не выпив чаю, ушел к себе в кабинет. После завтрака Ли Эр повела Ся осматривать усадьбу, и вдруг препоручила молодого мужа попечению мальчишке-слуге, заявив, что ненадолго оставит его и куда-то исчезла. Мимолетно подумалось, что жена пренебрегает им только потому, что он младше, но это ничуть не задело его самолюбия, было все равно. А вот мальчишке было неинтересно показывать павильоны и хозяйственные постройки обширной усадьбы немому парню, пусть даже и молодому князю. О чем бы парнишка ни рассказывал, о чем бы ни спрашивал, ответом ему было неизменное молчание, в лучшем случае кивок. В конце концов, стервец, под каким-то благовидным предлогом, все-таки сбежал от него.

Но Ся это не огорчило и он прогуливался по усадебному парку в блаженном одиночестве, пока навстречу ему не попалась новоявленная своячница. После того как они поприветствовали друг друга учтивыми поклонами, отдав дань вежливости, она, мило склонив на бок головку, с обворожительной улыбкой поинтересовалась:

- Вы тоже сбежали от шумных гостей?

Ся кивнул.

- Вам нравится наш парк? Он ведь знаменит на всю столицу, - похвасталась она свояку, что молчаливо разглядывал ее.

Младшая сестра жены действительно была красива: тонкий стан, гладкий овал лица, миндалевидные глаза, изящные плавные движения. Ни дать ни взять фея с Серебряной реки (Млечного Пути), ткущая прекрасные облака из волшебного шелка. Только привычного восхищения в глазах молодого человека она не увидела. «И это после того, как он побыл с моей неуклюжей жирной сестрой?» - недоумевала про себя обиженная девушка.

- Полагаю, мы хорошо с вами поладим, потому что ровесники, - продолжала она, как ни в чем, ни бывало. – Все считают, что если бы не старшая сестрица, то вашей женой была бы я. Знаю, что ты немой, - вдруг проговорила она по свойски, как и положено ровесникам, - но могли, хотя бы кивнуть, чтобы я знала, как вы к этому относитесь. О! – воскликнула она, вдруг глянув ему за спину.

Ся обернулся. Неподалеку, молодая женщина поспешно пересекала двор, следуя к Гостевому павильону.

- Эй! – громко позвала младшая дочь Минь, бесцеремонно махнув ей рукой. – Поди-ка сюда!

Женщина остановилась и, помешкав, пошла на зов.

- Что вам угодно, кузина? – устало спросила она, поклонившись, явно чем-то озабоченная.

Молодая женщина была старше сестры Ли Эр, но была ниже ее по статусу, а потому предпочла не замечать фамильярности девицы и хотя была одета как госпожа, выглядела изработавшейся служанкой.

- Не могла бы ты унять своего капризного отпрыска, - недовольно выговаривала ей младшая Минь. – Он так вопит, что мешает уснуть всей усадьбе.

- Извини, но ему всего неделя и лекари не могут понять, что его беспокоит. Но я постараюсь больше не тревожить ваш покой.

- Видишь, - горделиво сказала своячница, обратившись к Ся, когда женщина отошла отпущенная небрежным жестом руки. – Я здесь хозяйка и мне лучше не прекословить.

«Соплячка!» - пренебрежительно хмыкнул про себя юноша и отвернулся, чтобы уйти.

- Куда это ты? – топнула ногой младшая Минь. – Разве я тебя отпускала? Почему ты такой грубый?

- Потому что он деревенщина из какой-то захудалой ни кому неизвестной дыры на окраине империи, - подошел к ним молодой человек, еще один родственник Ся - младший брат Минь. Оба дети наложницы.

Ся смерил его взглядом с головы до ног. Слишком брат младшей Минь задается, капризен и избалован.

- Не требуй от него обходительности, сестра, - томно проговорил юноша, обмахиваясь веером. – Будь снисходительна к его неотесанности.

Ся его слова не тронули, потому что это были глупые слова. Молодой князь просто стоял, заложив руки за спину, и слушал их детские подколки.

- Ах, да! – воскликнул воодушевленно брат младшей Минь. – Ты ведь к тому же еще и немой. Что же ты сотворил такого в прошлой жизни, что судьба так обделила тебя, зятек? Мало того, что безязычен, так тебя угораздило жениться на нашей толстухе сестре, - вздохнул он и с деланным сочувствием покачал головой, а после с наигранным участием поинтересовался: - Ну, так удалось ли сквозь всю толщу жира, что тебе досталась, пробиться к заветной цели и порушить ее? Видимо, нет, как о том объявили утром служанки, осмотревшие ваше брачное ложе. Нелегко тебе пришлось в эту ночь, зятек.

- Зачем ты винишь его? – надув губки, вступилась за Ся младшая Минь. – Разве он виноват, что у него ничего не получилось? Мало того, что его женили на бочонке жира, так еще заставляют обнимать его. Фи!

Развернувшись, Ся пошел прочь, слыша за собой издевательское хихиканье. Скверные люди эти брат с сестрой. Когда юноша скрылся за поворотом парковой дорожки, его нагнал Лао.

- Вот вы где! – всплеснул руками запыхавшийся верный слуга. - Все уже с ног сбились, разыскивая вас. Вы должны поклониться предкам в домашнем алтаре как муж и жена, но вся усадьба гудит о том, что вы так и не притронулись к невесте в брачную ночь.

«Так это не злостная выдумка его новоявленных родственничков?» - остановился Ся и, нахмурившись, взглянул на Лао.

Глава 5

Когда девушка, узнав его, успокоилась Ся кивнул в сторону лаза.

- А-а… - беспечно отмахнулась Ли Эр. – Меня здесь все шпыняют за лишний кусок, потому что я толстая. А что толстым теперь и кушать совсем не надо? – Тихо возмущалась она. - Потому за общим столом ем мало, чтобы не донимали замечаниями.

То, что она ему сейчас говорила, ничего не разъясняло, и он снова кивнул в сторону лаза, требуя объяснения. Они так и стояли в кустах магнолии.

- Ты мой муж, - понизив голос, начала Ли Эр. – И тебе я открою свой секрет, ты, ведь, даже если и захочешь, все равно ничего не скажешь батюшке. Другие про то ничего не знают… Ой, ты ведь не думаешь, что я тебе изменяю? Кто на такую как я позариться? – хихикнула она. – Я тайком хожу в таверну дядюшки Цзя, чтобы учиться у него стряпне… Ты же будешь меня туда отпускать, да? Я тут вот что подумала: раз ты привез с собой прах родных, то нужно отнести их урны в храм.

Ся кивнул, пытаясь свыкнуться с ее манерой перескакивать в разговоре с одного на другое.

- Хочешь, отвезем их завтра в монастырь Снежных Облаков, я поклонюсь Будде и снова попрошу благословить наш брак.

Ся кивнул. На следующее утро, прежде чем они отправились в монастырь, ему поднесли с утренним рисом какую-то кисло острую гадость, которую он, не моргнув глазом, сжевал под насмешливые взгляды свояка и своячницы, под неприязненным их матушки-наложницы, невозмутимым господина Минь и сочувственными взглядами прислуги. Это было одно из обязательных испытаний молодожена. Небо, если бы эти Минь знали, как подшучивали порой над ним его братья! И Ли Эр не стоило так откровенно переживать за него. Она даже пошла красными пятнами, то и дело, бросая сердитые взгляды на сестру и брата, не без основания полагая, что это их проделки. После прошедшего испытания молодая пара отправилась в монастырь Снежных Облаков.

Там сделав богатые подношения, они помолились предкам Чжэн Ся. Аромат ладанных палочек, пение монахов, что стояли службу, бормоча молитвы по погибшим и отбивая поклоны, успокаивало молодого человека, как и тихий перезвон медного колокольчика, ловивший малейшее дуновение ветра. Хаос гнева и обиды, царивший в его душе улегся, и он почувствовал странное, уже позабытое умиротворение. Рядом молилась его жена и, пожалуй, впервые после гибели семьи, он почувствовал, что не одинок. Все это давало веру в то, что его безвременно погибшие родные одобряют брак младшего из рода Ся, поддерживая его дух, придавая уверенность и отвагу жить дальше и завершить задуманное.

К полудню молодожены вернулись домой, не смея пропустить обед. Господин Минь не терпел, что бы за общей трапезой, кто-либо из семьи отсутствовал без уважительной причины. Ли Эр действительно ела мало, можно сказать почти ничего, и от этого у Ся кусок не лез в горло. Именно в этот момент тещу вдруг одолела забота о нем.

- Ах, ты такой худенький, зятек! Кушай побольше, - начала подкладывать наложница Минь в его тарелку лучшие куски с общих блюд.

Поблагодарив ее вежливым кивком, Ся подцепил палочками один из положенных ею кусочков мяса и старательно сжевал, при этом украдкой пнув под столом Ли Эр, чинно сидевшую рядом, но так и не притронувшуюся ни к одному из кушаний. Когда же она повернулась к нему, он, хмурясь, глазами показал на тарелку стоящую перед ней, приказывая есть. Но она, поджав пухлые губки, вновь опустила глаза.

После обеда Ли Эр снова куда-то пропала. Он был уверен, что несносная девчонка сбежала в свою таверну, чтобы как следует там наесться. Его удивляло, что домочадцев, похоже, совсем не заботило, куда постоянно пропадает молодая госпожа. Никого это не волновало.

Показав одному из слуг клочок бумаги с выведенным на нем иероглифом «библиотека», Ся наконец, смог в нее попасть. Библиотека господина Минь, находящаяся напротив кабинета хозяина, оказалась намного больше и уютнее, чем была у отца в Шоусянчене.

Перед круглым окном с витиеватой решеткой, с которого открывался красивый вид на сад, стоял стол для чтения и широкое сидение с резной спинкой и подлокотниками. Даже четыре массивные ножки этого кресла на концах сгибались в причудливый завиток, а на сиденье брошены плоские парчовые подушки. На столе лежала тушечница и висел на подставке изящный набор кисточек для письма. Аккуратной горкой, возле пюпитра для чтения, возвышались сложенные одна на другой чистые пергаментные свитки. К креслу придвинута жаровня. Все здесь было предусмотрено для удобства одного единственного человека – хозяина усадьбы. Стало быть, не соврал ему слуга, нехотя рассказавший о библиотеке усадьбы, робко упомянув, что господин Минь не любит, когда в нее заходят без его спроса. Но Ся и не собирался здесь долго задерживаться.

Просмотрев книги, он не нашел никаких трактатов или записок по военному делу. Зато здесь было в избытке родословных списков императорского дома и первых семей государства, летописи царствований Вэй, Цинь и Тан, труды по философии, обязательный Конфуций, учения дворцового этикета и полная роспись церемониала. Тогда как небольшое собрание свитков князя Ся состояло только из трактатов по военному делу. В библиотеке и застал его Лао, шепнув, что кажется, нашел для молодого господина подходящее местечко.

Заинтересованный Ся пошел за ним. Место для тренировок и впрямь было выбрано расторопным малым удачно. Небольшая площадка, скрыта за роскошными кустами дикой розы с одной стороны и каменной стеной ограды с другой. Но Ся, к великому удивлению Лао, вдруг жестом отверг ее и, к недоумению слуги, повел его к хозяйственным постройкам. Там, между амбаром и кучей мусора, показал небольшой бугристый пятачок, на котором отныне собирался тренироваться. Его даже не смутила близость кухни, как и доносящийся от нее чада. Да и вечно шныряющие мимо слуги, разве не оставят его своим докучливым любопытством. Но таково решение хозяина и смеет ли он, слуга, возражать и настаивать на своем.

А Ся было важно, что бы он мог видеть лаз через который в усадьбу пробиралась его, возвращавшаяся из таверны, жена. Точнее, не сам лаз, а кусты магнолии скрывающие его.