Только никому

Пролог

Больше всего в жизни я ненавижу опаздывать. Но делаю именно это, перебегая дорогу, едва загорается зеленый. Мама звонила уже трижды. Папа наверняка в ярости, потому что семейный ужин грозит обернуться ссорой из-за того, что я не смогла явиться вовремя. Но я что, виновата, что возле подъезда увидела крохотного котенка. Пока отвезла в ветеринарку, где оставила на лечение и передержку, потом пришлось возвращаться домой и переодеваться, а еще по пути звонить Лёше, чтобы объяснить, что в нашей семье теперь пополнение. И пусть это пока не ребенок, но маленькое пушистое счастье нам точно не помешает.

Надо будет еще купить лоток, наполнитель, корм и кучу игрушек. Но все потом, сейчас важно объясниться с папой и не испортить вечер. Он и так остался недовольным из-за того, что его не слишком горячо любимый зять не сможет присутствовать. Но у Лёши работа, которая диктует свой жизненный график, поэтому мне осталось только пожать плечами. Мне не привыкать без него встречаться с родителями, у них взаимная неприязнь, а я слишком люблю всех, чтобы от кого-то отказываться, поэтому научилась дозировать время.

Меня отделяет один поворот, и я буду на месте. Прохожу мимо любимого ресторана, в котором забронировала столик, и хмурюсь, замечая вывеску нового меню. В голове запускается механизм, скрипит, потому что, оказывается, в последний раз мы с Лёшей выбирались сюда больше года назад. Боже! Кажется, что это было в прошлой жизни, хотя в сущности так и есть. Мы и правда давно никуда не выходили с мужем. После выкидыша год назад наша светская жизнь почти сошла на нет: мы перестали посещать мероприятия и выбираться на свидания. Я только пару месяцев назад начала возвращаться к реальности, а сейчас и вовсе осознала, что много времени упустила.

Чувство вины, промелькнувшее из-за моей безответственности, быстро сходит на нет. Ладно я за своей грустью не заметила, но ведь мой всегда внимательный Лёша как допустил подобное? Ни одного свидания за целый год. Эти триста шестьдесят пять дней вообще из жизни выпали. Если попытаться вспомнить, ничего не выходит. Рутина: работа-дом-работа, иногда выходные у родителей. И все. Нужно будет вечером поговорить с ним на эту тему. Хотя, наверное, лучше самой свидание инициировать, потому что романтика давным-давно пропала. Значит, по пути заеду в магазин и куплю свечи, морепродукты. Может, успею что-нибудь приготовить.

Машу рукой родителям, которые ждут меня на улице. Рядом с ними Феликс, мой младший брат, который выше меня на полторы головы. Этот чудо-спортсмен тяжко вздыхает каждый раз, когда на горизонте маячит семейный ужин, но не пропустил ни одного. Наверное, потому что живет с родителями и у него просто выбора нет. Но я рада, что мы видимся хотя бы редко. Это лучше, чем ничего.

— Привет, — обнимаю маму, брата, целую в щеку отца. Тот снисходительно улыбается и тяжко вздыхает, будто ждал меня целую вечность, а не каких-то десять минут. Тем более, что я предложила им зайти внутрь, но все как один решили мерзнуть на улице. Наверное, в назидание мне. — Простите меня, я вас обязательно познакомлю с Тимофеем, — да, я успела даже кличку коту выбрать. Точнее, она сама к нему приклеилась. Как-то непроизвольно, когда он запищал, назвала его Тимошкой своим. Поэтому придется забирать.

— Алексей как всегда? — хмуро интересуется папа, пропуская нас с мамой вперед.

— Да, он сегодня работает, — отвечаю и впервые чувствую возмущение. В конце концов, Леша мог бы пойти навстречу и попытаться наладить контакт с родителями, а не быть “как всегда”. Потому что я устала одна отдуваться. Мне с семьей очень нравится, но хочется, чтобы и муж был, а не существовал только в моих рассказах. — Может, в следующий раз, — произношу заученную фразу, на что папа возмущенно мычит, но соглашается.

— Давайте уже скорее, у меня через три часа тренировка, — ворчит вечно голодный и вечно пропадающий в спортзале Феликс. — Ты же бронировала, да?

— Да, — мы останавливаемся и ждем хостес.

Сняв шубу, поворачиваюсь, чтобы передать в гардероб и улавливаю два знакомых силуэта за столиком у окна. Не может быть. Сердце обрывается, биться перестает, и кровь от лица отливает. Я, видимо, так резко бледнею, что Феликс обхватывает мое плечо и что-то взволнованно спрашивает. А я не слышу, меня затягивает в бездну, из которой не выбраться, потому что за столиком сидит мой Лёша и моя лучшая подруга Катя, с которой мы огонь, воду и медные трубы прошли. И, по всей видимости, мужа на двоих поделили, потому что его язык, кажется, ее гланды чешет.

Глава 1

Выхожу на улицу и втягиваю голову в меховой воротник. Холодно, зубы тут же стучать начинают, и опьянение пропадает, возвращая меня к начальному состоянию, где я униженная и растоптанная женщина, которой изменяет муж. Такси до сих пор нет — осматриваюсь и пританцовываю на месте. Я в тонких ботинках и капронках, потому что планировала сегодня милый семейный ужин, а не марш-бросок по снегу. Теперь же надеюсь не застудить себе ничего.

Свет фар слепит, жмурюсь и мысленно злюсь, что водитель не переключился с дальнего на ближний. Машина тормозит передо мной, и я наконец открываю глаза. Чёрный седан, вроде бы «Тойота». Это за мной?

Не делаю ни шага навстречу. Жду, когда водитель выйдет, поздоровается и откроет дверь. Я же по привычке вызвала бизнес, так что приходится играть по правилам и строить из себя вышколенную стерву, хотя на самом деле во мне горит желание забраться поскорее в тёплый салон.

Водитель не торопится выходить, и я уже готова плюнуть на все. Быстрее бы дома оказаться и в подушку нарыдаться, потому что настроение ожидаемо скверное. Какой-то молодой парень, смотрит на меня и куртку дутую на себя натягивает. Не слишком высокий, но в плечах гораздо шире в скором времени бывшего мужа. Да и как-то совсем он на Лёшу не похож. Мой муж — бизнесмен, всегда одетый с иголочки, высокий и в целом очень интеллигентный. А этот водитель полная его противоположность: на полголовы точно ниже, хмурый, в глаза не смотрит, на разговор явно не настраивается. Мне же лучше.

— Добрый вечер! — здоровается, обойдя машину, но открывать дверцу не спешит. — Сзади подогрев не работает, только спереди. Где поедете? — голос низкий, с прокуренной хрипотцой, но царапает приятно. Он, кажется, еще сильнее хмурится. Подхожу ближе и вижу выделяющиеся на лице скулы, по-мужски красивые. Он вообще очень симпатичный. Не таксуй — решила бы, что мажор. Мальчишка ещё, явно не больше двадцати трех.

Суть вопроса доходит не сразу. Мы неуместно пялимся друг на друга. Он плечи распрямляет и подбородок чуть вздергивает — явно привык наслаждаться вниманием девчонок. Я же хочу спрятаться ото всех. И от этих пристальных взглядов, которые он на меня бросает, тоже.

— Сзади, — говорю, наплевав на подогрев. Шубка вполне с этим справится.

Водитель кивает, открывает дверцу и, дождавшись, когда я сяду, закрывает ее очень плавно. В салоне чисто и тепло. Пахнет мандаринами, и я улыбаюсь, явно представляя сцену, где проталкиваю кисло-сладкую дольку в его рот и веду пальцами по тонким губам, потому что с физиологией мне в этом плане не очень повезло, а Леша всегда был против укола красоты.

Водительская дверь распахивается, и я выныриваю из фантазии, встряхивая головой. Это все нервы и обида на фоне измены мужа. Интересно, а я бы смогла так же изменить? Хотя бы и с этим таксистом?

— Добро пожаловать. Мы начинаем вашу поездку. Пристегните, пожалуйста, ремень безопасности, — голос его звучит на автомате. Я слышу адрес дома, машинально киваю и, уперевшись затылком в подголовник, прикрываю глаза.

Подремать не удается. Мне становится слишком жарко, градус снова бьет в голову. Все кружится, и я расстегиваю пуговицы, стягиваю с плеч шубу и снова пристегиваю ремень. Парень хмыкает, он изредка поглядывает на меня через плечо, но ни слова при этом не говорит. Вижу, как ему на телефон с проложенным маршрутом приходят сообщения. Он иногда улыбается и смеется, успевая выхватывать текст на экране, и меня так захватывают его эмоции. Они искренние, самые что ни на есть настоящие.

А в моей жизни все было ложью.

Телефон в кармане настойчиво звонит. Я обещала маме отписаться, как доберусь, неужели уже потеряла? Или это я, рассеянная, что-то забыла? Достаю из кармана мобильный, сердце резко тормозит, прекращая качать кровь по организму. Пальцы вмиг леденеют, и я вздрагиваю, словно от холода. Любимый муж. Торопилась сбежать и забыла переименовать в последнего козла.

Музыка в салоне становится тише, там что-то про “в тачке на красный”, и мне хочется попросить таксиста нарушить все правила, промчаться быстрее ветра и унестись на высокой скорости ото всех проблем.

— Не убавляй, — прошу и сбрасываю вызов. Не хочу его больше слышать. Я уже подала на развод, решила все за пару часов, а остальное не имеет смысла. С изменниками не ведут переговоров и через себя не переступают. Да я даже слышать его не могу, не то что видеть, потому что перед глазами все время сцена, как он целует мою когда-то лучшую подругу, а воображение дорисовывает и их секс в нашей квартире.

Звонок повторяется. Я закатываю глаза. Снова сбрасываю, но не успевает даже подсветка погаснуть, как раздается третий. Водитель хмурится, все же убавляет музыку и вполне буднично интересуется:

— Можем притормозить, я перекурю, а ты поболтаешь, если при посторонних не хочешь, — он и правда замедляет ход, будто ищет место для парковки. А я вздрагиваю от формального обращения. Из вредности хочу снять звезду за поездку, но решаю оставить за тактичность.

Отклоняю вызов в очередной раз. Следом летит сообщение. “Я дома. Где ты? Куда ты ушла?”.

Боже. Время два часа ночи. Я выгнала Лешу из квартиры, помню, как швыряла его вещи в окно. Замки сменить не успела, и он решил этим воспользоваться. А я, точно наивная дурочка, поверила, что он и правда уйдет на моих условиях.

“Кариш, давай поговорим по-взрослому”.

Ядовито усмехаюсь. В его понимании по-взрослому — это когда он говорит, а я со всем соглашаюсь. Идеальная бесхребетная жена, потрясающая находка для бизнесмена. Выглядит идеально и рот открывает, только когда требуется. Мы так и жили до этого. Вдвоем — что угодно, но на людях приличная патриархальная семья.

Не отвечаю. Потому что попросту не знаю, что еще можно сказать. Я много чего наговорила в порыве злости и обиды, но ни о чем не жалею. Леша выбрал тактику молчаливого согласия. Получил информацию, забрал вещи и ушел. И я правда думала, что ушел навсегда. А сейчас… явился. Время два часа ночи, а он только приехал? Увидел, что меня нет, и решил позвонить?

Глава 2

Голова гудит так сильно, будто меня вчера хорошенечко приложили. Горло неприятно дерет и сушит. Тело отказывается слушаться. Я кое-как раскрываю глаза и тут же их захлопываю, потому что солнце уже вовсю сияет, заливая комнату белым светом. Боже, больше никогда не буду столько пить, даже не помню, как вчера до дома добралась.

Так…

Рывком подскакиваю и осматриваюсь, напрочь забывая о головной боли, которая тут же отзывается барабанной дробью в висках. Я не дома. У меня в квартире нет стен в стиле лофт, нет таких огромных окон, нет темно-серого постельного белья и совершенно точно нет полуголого накачанного парня, подтягивающегося на турнике.

Пипец. Вот это я решительно подготовилась к разводу: оказалась в постели с незнакомцем, имени которого даже не знаю.

Взгляд буквально приклеивается к смуглому торсу. Кожа поблескивает от выступившего пота, но подтягивается парень легко. Немного залипаю на красивых и больших руках, по которым ползут татуировки, там что-то красивое, какие-то цветы, кажется, и узоры, любуюсь напряженными мышцами на плечах. Потом все же добираюсь до лица. Серьезный профиль, ровно подстриженная борода, острый нос. Боже, это же мой вчерашний таксист!

Закрываю лицо ладонями и часто-часто дышу. Сердце тарахтит как сумасшедшее, мне резко становится плохо. Я не помню вообще ничего после нашего неловкого разговора, кажется, я уснула в машине, потому что в какой-то момент было так тепло, что я прикрыла глаза. Но я вообще ни в чем не уверена. Почему он не разбудил меня и не отвез домой?

Приподнимаю одеяло, в ужасе боясь обнаружить себя голой. Я не переживу этого. Можно не то что развод на “Госуслугах” оформлять, а сразу свидетельство о смерти заказывать. Я приличная девушка, а приличные девушки так себя не ведут и к незнакомцам в постель не прыгают. Они ходят на свидания, смущенно улыбаются и выходят замуж за порядочных мужчин.

“Ага, которые потом ходят налево”, — насмехается надо мной подсознание, и я кривлюсь.

— Выдохни, принцесса, у нас ничего не было, — слышу приятный голос и перевожу смущенный взгляд на незнакомца, спрыгивающего с турника. — Я же говорил, что с пьяными не сплю, — он говорит насмешливо, а мне сквозь землю провалиться хочется. Можно как-то так, чтобы из его квартиры сразу на первый этаж, а еще лучше домой? И этому красавчику я все же не верю. Облегченно выдыхаю только когда вижу на себе то же платье и колготки. Ладно, на пьяную спящую женщину колготки очень сложно натянуть, а они целенькие, поэтому я поверю, что между нами был только крепкий и здоровый сон. Кстати, спала я действительно хорошо, у него тут на кровати ортопедический матрас.

— Зачем ты вообще меня привез к себе? — смеряю его недовольным взглядом.

Он подхватывает полотенце со стула, вытирает им лицо и предплечья, а потом становится в планку на полу, так что мне приходится подползти к краю кровати, чтобы видеть его лицо. И не только его: я снова засматриваюсь на хорошо проработанный плечевой пояс, красивые лопатки, на которых играют мышцы. Я обычно на таких в “ТикТоке” засматривалась, а тут вживую. Оказывается, когда такое происходит меньше чем в двух метрах от тебя, это еще горячее.

— Ты задрыхла в моей машине, — произносит между вдохами напряженно, хотя держится стабильно. Сколько уже прошло, секунд тридцать? Я бы свалилась через пять.

— И что? Ты не знаешь, как разбудить человека? — вставать отчего-то не спешу.

— На тебя не подействовало. Ты как суслик в спячку свалилась, пришлось тебя на себе тащить, а у меня, между прочим, лифт не работает. Так что скажи спасибо, что я тебя в машине замерзать не бросил.

А ведь правда. Он вообще мне ничего не должен. Отвез бы в ментовку, и сидела бы я в вытрезвителе, звонила папе или — не дай бог — Леше с просьбой забрать, чтобы выслушивать нотации от обоих за то, что так и не научилась самостоятельности к двадцати семи годам. Поджимаю губы виновато. Возмущение развеивается моментально. Может, чаевых ему кинуть в приложении?

— Спасибо, — улыбаюсь сдержанно и все же опускаю ноги на пол почти перед его лицом, потому что мне срочно нужно в туалет и попить, и обязательно в такой последовательности. — Ты не будешь против, если я воспользуюсь твоей ванной?

— Она там, — он резко поднимается, и я хлопаю глазами, потому что в нескольких сантиметрах от моего лица застывает живот с красивыми кубиками. Это вообще законно? Я не такая, не надо меня подобными вещами соблазнять. — В шкафу есть чистые полотенца, гель для душа только мужской, — он насмехается надо мной, ему явно нравится смущать девушек, потому что я уже красная как помидор. Встаю и, пробормотав что-то невнятное, ухожу в сторону ванной, по пути цепляю сумочку с комода в прихожей.

Здесь нет замка, и я прижимаюсь спиной к двери. Черт-черт-черт. А если он решит войти, а тут я справляю нужду? И за что мне все это?

Ладно, плевать. Открываю воду в душевой, чтобы он не услышал ничего лишнего за шумом и избавляюсь от первой проблемы. Попутно включаю телефон, потому что было бы неплохо узнать, сколько сейчас времени. Начало десятого, мне сыплются сообщения и уведомления о пропущенных. Леша звонил восемнадцать раз! Написал восемь сообщений. Еще несколько звонков от мамы, которой я обещала отписаться, как буду дома.

Открываю приложение такси и смотрю, кто меня вчера вез. Тимур, значит, имя ему очень подходит. У него высокий рейтинг, в салоне всегда чисто и приятная музыка. Я быстро сворачиваю приложение и отключаю мобильный, пока мне снова не начали звонить. Нет уж, сначала разобраться с Тимуром, а потом все остальное.

Торопливо умываюсь, думая, не забраться ли мне под душ. Зубы чищу пальцем и, сполоснув рот, делаю несколько глотков воды прямо из-под крана. Морщусь от противного вкуса, но это лучше, чем ничего. Мне хочется смыть с себя весь день и окончательно протрезветь, поэтому, немного посомневавшись, я все же стягиваю по ногам капронки, снимаю платье и белье, аккуратно вешая их на пустой полотенцесушитель, и, собрав волосы в пучок, становлюсь под воду.

Глава 3

Дорога медленно протекает мимо. Перед глазами бликами ползут вывески, город уже не спит, он живет, а я наблюдаю за ним со стороны, но не могу сфокусироваться ни на чем. Все сливается в сплошную безобразную массу, похожую на отражение моей жизни. Я правда оказалась среди руин. Прошлое оказалось ложью, будущее маячит неизвестностью. Как быть? Что делать? Куда идти?

Мы ведь с Лёшей работаем вместе, точнее, в одной компании, но в разных отделах, чтобы никто не думал, что муж тащит жену по службе. А теперь… как продолжать трудиться бок о бок, зная, что он спал с моей подругой? Мне думать об этом тошно, а видеть человека, который так поступил… Нет, не хочу. Нужно срочно искать новое место работы. Сегодня же отправлю резюме.

Из мыслей вырывает голос Тимура. Он напевает под нос песню, играющую по радио, и барабанит пальцами по рулю в такт музыке. И вроде тихо, услышать почти невозможно, но меня удивительно цепляет, будто якорем вытаскивает из темноты, рвущей на части и без того растерзанную душу. Перевожу взгляд на парня, рассматриваю серьезный профиль. Тимур на дороге сосредоточен, а я губами его любуюсь, они плавно движутся, и зачем-то неуместно думаю, что его девушке наверняка повезет с поцелуями. Кусаю свои, которые уже суховаты без ухода и пилинга, чем привлекаю внимание моего водителя. Он ловит меня на подглядывании, бровь вопросительно вздергивает и дерзко ухмыляется. От такого девчонки обычно в обмороки падают или пищат восторженно, я же густо краснею, но почему-то не отворачиваюсь. Приклеивает меня к мальчишке, что ли.

— Я не певец, — произносит на удивление спокойно. — Если напрягает, перестану. Задумался.

— О чем? — вырывается машинально. — Ой, извини, что лезу не в свое…

— О тебе, — перебивает, не давая мне закончить. У меня от ответа челюсть падает, так что приходится отвернуться, чтобы не выдать смятение. Ну вот к чему такая прямолинейность? Я вчера ему, кажется, много намеков дала. А сегодня приходится расхлебывать. — Милая такая была, когда в моей постели спала, — и снова говорит это так, будто произошедшее — само собой разумеющееся. Хотя это совершенно не так! Все с точностью до наоборот.

— Тимур… — не знаю, что ему сказать. Я ведь сама виновата. Не смогла нормально до квартиры доехать, испугалась Лёши. А теперь вот смотрю на своего спасителя и не понимаю, как с ним поступить. Его желание очевидно, да и молодой он очень, там точно все мысли об одном. А у меня сотня сомнений и десяток причин отказать, главная из которой: я все еще замужем. На развод, конечно, подала, но ввязываться в авантюру… Но слова подбирать не приходится. В сумочке трезвонит телефон. Боже! Я что, не выключила его? Достаю в спешке. Мама. Проигнорировать не получится, иначе она поисковый отряд отправит или, что еще хуже, сама приедет ко мне в квартиру. — Алло. Привет, мам, — она облегченно вздыхает и принимается меня отчитывать. Да, неблагодарная дочь, да, не позвонила и заставила родную мать переживать. Я киваю, мычу в трубку что-то невнятное. Слышу, как посмеивается с меня Тимур. Ну вот, даже здесь нормально не смогла из ситуации выйти. — Ма, я вчера не позвонила, уснула. Прости, пожалуйста. Со мной все в порядке. Я позже перезвоню, ладно? — нужно срочно заканчивать, потому что Тим почти в голос ржет. У меня тоже улыбка от уха до уха растягивается. Как тут оставаться взрослой и серьезной, когда в двадцать семь лет мама звонит, чтобы почитать нотации. — Да, правда все хорошо. Наберу потом. Нет, сегодня не приеду, буду дома отдыхать. Пока, целую, — отключаюсь максимально быстро и закрываю глаза. Затылком в подголовник упираюсь. Отвратительная ситуация.

— И часто тебя так?

— Нет, просто обстоятельства так сложились, — замолкаю. Не рассказывать же таксисту о развалившемся браке. — В общем, неважно, — телефон снова трезвонит, и я отвечаю не глядя, потому что кроме мамы мне никто и звонить не может. Лёша в блоке, Катя не позвонит, она еще спит, всегда любила дрыхнуть все выходные. Хотя, может, это я так думала, а на самом деле она с моим почти бывшим мужем была все время. — Да.

— Наконец-то, Кариш, — родной голос без ножа режет. Лезвием по перепонкам проходится и в сердце острием входит. Мне словно удавку на шею набрасывают и затягивают с каждой секундой туже. — Я волновался. Мы можем поговорить?

Поговорить? Возмутительная наглость. Даже слов не нахожу приличных, чтобы ответить. В горле ком собирается, а на глаза слезы наворачиваются, так что приходится моргать чаще, чтобы не разрыдаться в машине. Тимур тоже удивительно затихает. Музыку выключает, понимая, что у меня важный разговор. Мы сворачиваем во двор. Я жестами показываю, как проехать в паркинг. Мое место свободно, я пальцем вывожу на панели цифры, а у самой пульс шкалит.

По-хорошему мы должны с Лёшей сесть за стол переговоров, чтобы просто разобраться, понять, в какой момент все пошло не так. Разойтись на нейтральной ноте. Но я не могу. Стоит о нем подумать, как память подбрасывает их поцелуй с Катей, и это зрелище меня уничтожает. Спрятаться хочется так далеко, чтобы не достали больше никогда. Но я знаю, что сейчас от меня не будет толку: я так и продолжу кричать на Лёшу, называть его последним мудаком и указывать на дверь. А еще чем-нибудь швыряться в его сторону. Потому что я не знаю других способов выпроводить человека из квартиры. Можно, конечно, встретиться на нейтральной территории, но там разговора по душам не выйдет. Мы опять поскандалим, только будем громко шептать и перебрасываться завуалированными шпильками, проверяя, чья больнее уколет.

— Нет, — выдавливаю из себя коротко и сбрасываю вызов. Перевожу телефон в беззвучный режим. Лёша звонил с неизвестного номера, купил вторую симку, чтобы связаться со мной? Зря. Мне несложно и этот номер в блок отправить.

— Все в порядке? — Тимур глушит двигатель и отстегивает ремень. Я же просто глубоко дышу. Пошевелюсь — и точно разрыдаюсь.

Глава 4

Три секунды. Они в вечность для меня сливаются и обрываются очень резко. Потому что Тимур не спрашивает, уверена ли я, не передумала. Ему вообще уточняющие вопросы не нужны, потому что губы касаются моих. Мягко, но требовательно. Он изучает, скользит неторопливо, языком ведет, и меня взрывает.

Только сейчас понимаю, что не могу вспомнить, когда мы с Лёшей занимались сексом в последний раз. На контрасте жарких поцелуев Тимура это выглядит отвратительно, и я кладу ладонь на его грудь, но не отталкиваю. Слушаю, как разгоняется сердце. Желание вспыхивает, как только моя нижняя оказывается в плену его зубов. Осторожно, но ощутимо, чтобы прошибло, чтобы механизм запустился, чтобы не осталось возможности откатить все назад.

Странно ощущать незнакомые губы на своих. Это не вызывает отвращения — ломает выстроенные барьеры и стирает Лёшины прикосновения. Нет больше единственного мужчины, и я подаюсь вперед, заочно соглашаясь на все, что дальше произойдет. Тимур ладонями мое лицо обхватывает и углубляет наш поцелуй, на который я наконец отвечаю, сталкиваясь с его языком.

Мы быстро набираем обороты: его губы скользят по щекам и спускаются по шее. Запрокидываю голову и мычу, смиряясь с падением, пока внутри все закручивается в горячий вихрь, устремляющийся вниз живота. Слышу, как щелкает ремень безопасности. Тимур расстегивает мою шубку и, отбросив в стороны полы, тянет меня на себя, перехватывая за талию. В какой-то момент я оказываюсь на его коленях.

Трогаю его плечи, шею, жесткие волосы. Изучаю, себя завожу сильнее, по мышцам пальцами прохожусь. Мы влетаем друг в друга, кусаемся и зализываем следы. Это что-то ненормальное. Я хочу, чтобы не болело. Пустота в груди заполняется похотью. В ушах пульс гремит, а взгляд берет в фокус только Тимура.

— Хочу тебя, красотка.

— Карина, — до меня только сейчас доходит, что он не знает моего имени. И даже не поинтересовался, засранец такой, зато решил в постель затащить. Кусаю его подбородок в отместку, Тим усмехается и протяжно стонет, подставляясь под мою агрессивную ласку. А меня это движение в оцепенение вгоняет.

— Поднимемся к тебе, Карина? — не дождавшись продолжения, Тимур сам наклоняется к моей шее и показывает, как надо доставлять удовольствие. Ерзаю на его ногах, губы кусаю и колени свожу сильнее, потому что слишком хорошо.

— Нет. Здесь, — отвлекаюсь, но дурман уже заволок мозг, я теперь ни за что сама не остановлюсь. Домой только не потащу, ни к чему это.

— Тогда давай назад, — он помогает мне расстегнуть молнию на сапожках. Оставляю их на коврике и с помощью Тимура перебираюсь на заднее сиденье. Он отвешивает звонкий шлепок на моих ягодицах. У меня внутри все переворачивается. Это так пошло и вульгарно, что я должна возмущенно фыркнуть, но мне почему-то нравится. Удивительно подходит нашему безумию.

Он выходит, я в это время совсем не эстетично стягиваю колготки и тоже кидаю их вперед, туда, где осталась моя шуба. Салон быстро остывает, но в следующее мгновение рядом со мной оказывается Тимур. Его ладони мое тело изучают, губы снова меня находят. Он больше не медлит — задирает платье, помогает мне от него избавиться и несколько секунд смотрит неотрывно.

— Красивая пипец, — заключает и на сиденье меня укладывает.

Тимур раздевается быстро, я, кажется, только моргаю, а он уже зубами открывает упаковку презерватива и раскатывает его по твердому и весьма внушительному члену. Тяжело сглатываю, приподнимаясь на локтях. Разглядываю его татуировки. Мне нравится, как они выглядят. Красиво. Ему идут. Хочу языком по ним скользнуть, но сдерживаю порыв. Не с первым встречным. Меня потряхивает до сих пор от того, что решилась на секс с таксистом, хотя с каждой минутой он все меньше этого таксиста напоминает.

Он нависает сверху, колени мои в стороны разводит и горячими пальцами ведет по влажным половым губам. Давит на клитор — я дугой выгибаюсь навстречу с протяжным стоном. Я уже раскалена до предела, мне многого не надо, но все равно тяну Тимура ближе, целую его сама. Отчаянно, безумно, глубоко. Весь раздрай в этот поцелуй вкладываю, пока горчить на кончике языка не начинает. Плечо его прикусываю и вскрикиваю, когда пальцы снизу заменяет член.

— Да-а-а-а, — глаза закатываются. Тимур двигается плавно, привыкает ко мне, а я, кажется, себя живой ощущаю. Жизнь не закончилась, она продолжается, только теперь без мужа-козла, который думал, что и дальше получится меня за нос водить. Здесь новый виток зарождается, на заднем сидении машины Тимура, который совершенно точно младше меня, но при этом трахает так, что, будь мы знакомы чуть дольше, чем несколько часов, я бы решила, что занимаемся любовью. Полосы вдоль позвоночника от ногтей оставляю. В бедра мощные впиваюсь, они красивые внешне и приятные на ощупь. Взгляд его темный, почти черный нахожу и концентрируюсь на нем. Две бездны, и в каждой из них я отражаюсь, словно звезда на ночном небе. — Не останавливайся, — прошу, руками поднимаясь к его лицу.

Снова трогаю-трогаю-трогаю. Не могу не касаться. Без этого близость совсем обезличенная выходит. С новыми толчками теряюсь окончательно. Проваливаюсь в момент. Уже не вспоминаю ни о чем. Только Тимура вижу и осязаю. За него, как за опору, цепляюсь. Ногами обхватываю его торс, не позволяя далеко отстраняться. Мне мало, хочу большего, всего его хочу чувствовать.

Мы в губы друг друга впиваемся, улыбаемся ошалело и не перестаем целоваться. Я его затылок глажу, а он мою грудь мнет и соски выкручивает.

Это сумасшествие. Мы оба ненормальные, но уже не можем оторваться. Целую его там, где могу дотянуться, языком по татуировке на плече веду. Узор плавный получается, и с каждым завитком Тимур рычит все громче. И это подмывает еще больше ему отдать. Громче кричать, так что ему приходится мой рот ладонью зажать, чтобы нас никто не услышал.

Глава 5

В лифте на меня накатывает паника. Все ведь было хорошо: симпатия, вспыхнувшая страсть, секс. Но взгляд Тимура, в котором явное разочарование сквозило, клеймо выжигает. Отмыться хочется. Будто в грязи извалялась.

Успеваю сотню раз пожалеть обо всем, пока еду наверх. Лицо ладонями закрываю и мычу в них. Ну почему я такая дурочка? Почему нельзя было молча уйти? Зачем я вообще ляпнула про замужество. Боже! Я когда-нибудь научусь расставаться с людьми, не выставляя себя или их в дурном свете. Душно становится, и в жар бросает. Достаю ключи от квартиры и подхожу к дверям лифта. Быстрее бы оказаться дома и вдоволь нареветься, потому что жизнь продолжает катиться под откос, с каждой минутой набирая скорость.

Дрожащими руками в замок попадаю с пятого раза. Два оборота, и я шагаю в прихожую, где стоит чемодан и пара коробок. Осматриваюсь, смутно припоминая, что вчера этого здесь не было. Гадать, что это и откуда, не приходится — Лёша выглядывает в коридор и улыбается мне виновато. И снова испытание моей выдержки, а нервы последние и так на волоске. Закатываю глаза, но больше бежать не хочу. Плевать уже, что будет. И так не дни, а решето, в которое все хорошее отсеивается, а мне остается печаль, разочарование и одиночество.

— Привет, — начинает мягко, я молча раздеваюсь и снимаю сапоги. — Я волновался. Приехал поздно вечером, думал, мы поговорим. А тебя дома не было. Где ты была, Карина?

Ого. Вот это разгон от милого и заботливого мужа до строгого главы семьи. Хорошо, что семьи больше нет.

— Это не твое дело, — сегодня я, кажется, учусь отстаивать личные границы. Особенно когда их так вероломно нарушают. Как медведь в валежнике. Оставляю сумочку в прихожей и иду на кухню. Мне нужен глоток воды, а лучше кофе с коньяком, чтобы нервозность отогнать, но в присутствии Лёши пить не стану. Его выгнать нужно, а не предлагать побыть собутыльником.

— Я твой муж, так что это мое дело, — он идет следом, но держится на расстоянии. Смотрит, как я верчусь, с настроя воинственного сбивает. Теряюсь моментально. В душе что-то еще ворочается. Нельзя ведь за один день и через один секс несколько лет жизни зачеркнуть. Сложно как-то, а я особой силой никогда не отличалась.

Муж. Изучаю его молча. Сквозь призму боли, им причиненной, смотрю и не вижу ничего, кроме отвращения. Любимый человек? Больше нет. Да, по остаточному принципу и привычке я еще хочу разрыдаться и в объятия нырнуть, но стоит только это представить, как тошнота к горлу подкатывает и желудок сжимается в резком спазме. Нас больше нет, он выбором своим все перечеркнул. Измену я ни за что простить не смогу, да и пути обратного нет после Тимура. Мое тело на прикосновения другого отзывалось, я жаждала их. Наверное, это знак, что не по пути нам больше с Лёшей. Выгорело все и окончательно рухнуло после того, как я узнала о них с Катей.

— Больше нет. Я вчера заявление на развод подала, — выдыхаю после двух глотков прохладной воды. Вмиг спокойнее становится. Вода спесь сбивает. Эмоции выплеснуты, остатки притуплены алкоголем и оргазмом. Ругаться сил не остается. Лечь бы на пол и реветь, уставившись в потолок, пока ничего за душой не останется. — Ты правильно делаешь, что вещи собираешь. Уезжай, пожалуйста. Адрес назови, я остальное сама пришлю.

— Ого как, — удивляется почти бывший муж. — И ты не хочешь разобраться в причинах?

— Причинах твоих трахов с моей лучшей подругой? — не отболело еще. Взвинчиваюсь моментально. Вот зачем он давит? Провоцирует, на эмоции выводит. Вампир, все из меня вытянуть хочет до последней капли.

Лёша садится на стул и указывает мне на место напротив. Мы всегда так решали ситуации: садились за стол и разговаривали. А надо было сексом заниматься, чтобы на сторону бегать не пришлось.

— И знать не хочу, — не собираюсь больше искать компромиссы. С ними надо было еще год назад разбираться, когда мы отдалились друг от друга. Все из-за выкидыша на двадцатой неделе. Мы долго планировали беременность, пытались, но, когда получилось, счастье длилось недолго. И тогда каждый из нас в себе закрылся, переживая горе. Я два месяца в отпуске была, ревела белугой, посещала психолога и думать не могла о новой близости с мужем, которая могла закончиться такой же печальной беременностью.

Наверное, там мы и треснули как семья. Надломилось что-то в каждом из нас. Я научилась сама со своими проблемами справляться. Лёша в бизнес ушел, у него дела в гору пошли, он начальником отдела стал. Даже сейчас в карьере продвигается, впереди повышение маячит до руководителя направления. Мы почти не виделись, только на выходных и по вечерам: он все в командировках, совещаниях, любовнице, опять же. Я ведь раньше и подумать не могла, по какой причине графики отсутствия иногда у подруги и мужа совпадают. А теперь… дура. Идиотка доверчивая, которая думала, что близкие люди никогда не предадут. Но в спине сразу два ножа оказалось.

И я это как холодный факт принимаю. Наверное, в сердце давно никаких чувств не осталось, только привязанность, которую я путала с любовью. Сейчас не то что отвращение испытываю, просто хочу закончить все как можно скорее. Отмыться от льющейся на меня грязи и в новую жизнь шагнуть. Случилось, и бог с ними. Не сложилось у нас с Лешей, так бывает в жизни. Мы душевно разошлись гораздо раньше, и это, наверное, закономерный финал, за которым не последует сиквел.

— Карин, я решить все пытаюсь, — Леша вздыхает. — Нам необязательно так кардинально все менять. Я понимаю, что тебе нужно успокоиться и все обдумать, поэтому съеду на неделю-другую. Но не торопись с разводом, — он встает и ко мне подходит. Испуганно отступаю, пока в столешницу не упираюсь. Меня трясти начинает, не вынесу, если он ко мне прикоснется. Разрыдаюсь, буду отбиваться, но не дам себя обнять, потому что знаю — сломаюсь. Позволю ему себя утешить. Не прощу, но клочок в личном пространстве дам. А потом будет тяжелее выгонять. Лучше одним махом концы обрубить, потому что не возвращаются к тем, кто однажды отвернулся и доверие искромсал.

Глава 6

Ярость пеленой сознание окутывает. Размывает мир до большого нечеткого пятна, в котором я не могу различить ничего. Вокруг до сих пор запах Карины, я им пропитываюсь, хотя самой красотки след простыл. Так и сижу, сиденье колочу до тех пор, пока там что-то не хрустит. Бля, только на ремонт тратиться не хватало. Утыкаюсь лбом в подголовник и рычу.

Сучка такая. Я к ней со всей добротой, домой притащил, хотя мог бы в телефоне поковыряться и в добрые руки подружки сдать. Ну или мужа, как оказалось. Замужем, но при этом мужу изменила, потому что поссорилась. Пиздец какой-то. Так теперь девчонки поступают, что ли? И ведь нежная вся, краснела, смущалась, взгляд отводила, что меня вмазало в нее с разбега. Настоящая она какая-то была, живая. И боль ее у меня за грудиной чувствовалась. Поэтому и потащил к себе. Не зря же она домой возвращаться не хотела. Передумала. И я передумал плохим парнем быть. А можно было по привычной схеме действовать: пофлиртовать, облапать и трахнуть, как нравится.

Но даже сейчас понимаю, что нельзя было так с Кариной. Не хотелось ее как всех. Она особенная какая-то, с первого взгляда к ней приклеило. Еще старался не пялиться, пока вез. Думал, как познакомиться. Я же на такси, так себе перспектива. Это не в зале после победы красоткам подмигивать. А получилось, что трахнул впервые в жизни не я, а меня.

Задевает. Никогда не ввязывался в измены. Даже от девчонок таких, особо жаждущих парню своему насолить, бежал. Живите как хотите, спите тоже, с кем угодно, но не со мной. Мне по эмоциям, по страсти надо. Хотя с Кариной все так и было. И, сука, до сих пор хочется. Готов в каждую квартиру постучаться, чтобы найти ее и объяснение стрясти. Бесит, что выбора не оставила. Раздражает, что отзывчивая была. Напрягает, что отделаться от мыслей о ней не могу.

В любом случае сначала надо в себя прийти, а потом думать, что дальше делать. И психологу штатному в центре не пожалуешься, она скорее поржет, что спесь с нас наконец сбивать начали девчонки, от ворот поворот давая. Одеваюсь, тело ледяное, а я даже не заметил, как мерзнуть начал. Не хватало только заболеть для полного счастья.

Смотрю на часы — пацаны еще в зале пахать должны. Надо их выцепить. Душу излить и нагоняй от тренера получить за прибавку в два кило. И правда в такси работа мне на пользу не идет. Жирею. Но хоть размен в кармане всегда есть, а призовые с соревнований на карте не трогаю.

Через две недели мне наконец-то полноценно в зал можно возвращаться, а пока так, балуюсь в лайт-режиме. Приезжаю на два часа и опять дурака весь день валяю. Даже в универе появляться стал чаще и все зачеты сам закрыл, а не за бабло или по звонку тренера.

Паркуюсь рядом с Деном. Курить хочется, но держусь, иначе тренер уши накрутит. Он, конечно, знает, что мы все балуемся, но лишний раз никто не палится перед ним. Неспортивно как-то. Поэтому я оставляю пачку в машине и, взяв сумку, иду в зал. У меня сегодня кардио на час, а потом растяжка с Маратом. Он у нас младший тренер. Мы на него несколько лет равнялись, когда мелкими были, а потом он закрытую черепно-мозговую получил, и наш Дава Муртузалиевич его под тренерское крыло взял, сказал, что толковые ребята ему в штате нужны, да и за нами лишние глаза не помешают.

— О-о-о, кто пришел, — тянет Денчик, когда я, переодевшись, захожу в зал. У всех сейчас занятия в тренажерке, я стараюсь к этому времени приезжать, чтобы от скуки не сдохнуть. Зубоскалить обычно некогда, но переглядки и жесты тоже спасают. Тем более что потом у ребят сауна и обед. Так что на следующие пару часов занятие есть.

— Дарова, мужики, — улыбаюсь. Пацаны сразу окружают, руки друг другу жмем. Мы тут как семья, с детства вместе, выросли бок о бок, притерлись, поэтому каждый родной. Когда я ногу сломал, ребята даже дежурили у меня по очереди, помогали по квартире ползать, хотя я честно их выгонял, живой же, хоть в гипсе и на костылях. Но кто бы там меня слушал.

Мы перебрасываемся репликами, узнаем, как дела и по свистку расходимся по тренажерам. Я проверяю ортез и иду на дорожку. Сегодня у меня интенсивная ходьба. Бегать нельзя пока, но быстро ноги переставлять — вполне допустимо. Марат проверяет скорость и наклон, просит не усердствовать и при подъеме пульса выше ста сорока сбрасывать скорость.

Все занимаются делом, тренируются, мышечную массу наращивают и выносливость тренируют, а меня снова мысли лупят. Карина перед глазами стоит, улыбается. Я губы ее целую и щеки румяные глажу. Она сдается быстро, гладит меня снова. Ощущения кайфовые, обратно к ней тянет, чтобы все повторить. Зацепила меня искренностью своей и взглядом пронзительным. От воспоминаний мурашки идут. Пульс учащается, и я дышу глубоко, стараясь прийти в норму. Нагрузки-то детские, но Марату на планшет приходит оповещение с наших смарт-часов, и он уже идет ко мне. Недовольный, будет опять лечить про умеренное вхождение в рабочий режим.

— Ты после тренировки свободен? — спрашиваю, когда он оказывается рядом, не давая ему начать разговор первым.

— Ты умаслить меня решил? — смеется. Мы сдружились с ним, когда он преподавать начал. Ему малышей давали, а мы рядом всегда тусовались и за мелкотней тоже приглядывали. Вот и заболтались, поделились тем, что на душе криво лежало, и как-то общаться продолжили. Марат мужик нормальный, после тренировок в режим обычного человека переключается и не дрочит нас за алкоголь и курение, потому что сам таким был. — Я не понял. Все нормально тут. А с показателями что тогда?

— Об этом и хочу поговорить, — знаю — надо поделиться. Выплеснуть все, чтобы посмотреть со стороны. И совета умного человека послушать. Марат шаристый, он все по полкам разложить поможет. И проследит, если херню творить решу.

— Ладно. Тогда на растяжку только тебя оставлю и Дена. А пока за дыханием следи, иначе еще на неделю продлю больничный, — угрожает и уходит к другим.

Глава 7

Конечно же, я сплю почти до обеда. Не слышу трех будильников и подрываюсь, когда часы показывают половину двенадцатого. Так себе караульный из меня выходит. К посту опоздал, так что теперь только надеяться остается, что Карина тоже соня, которая раньше полудня из дома не выходит. Мне пилить к ней еще минут сорок, на сборы выделяю пять минут: умыться, помыться и почистить зубы. Колочу протеин на ходу и выцепляю пару кусков сыра из холодильника. Когда в последний раз жрал нормально, не помню. Наверное, пока у родителей жил три дня, когда ногу сломал. Мама панику развела, сказала, что не оставит меня одного. Хватило на семьдесят два часа, потом заботы стало слишком много, и я свалил к себе в студию. Тут, конечно, кормят невкусно, да и вообще редко когда съестным разжиться можно, зато живешь без суеты. Люблю родителей, но темп их жизни вообще с моим не совпадает, поэтому теперь только визиты домой ненадолго, и потом обратно в свою берлогу.

Прыгаю в тачку и стартую без прогрева. Она, конечно, спасибо не скажет, но мне время терять нельзя. Еду, правда, с черепашьей скоростью, потому что насиловать движок не хочу, но это только первые пару минут. Дальше — лечу к дому Карины, штрафов насобираю нормально, придется еще пару дней таксовать, чтобы расплатиться за все.

Игнорирую вызовы от Денчика, тот наверняка очнулся в квартире очередной красотки и думает, как свалить, потому что второй раз с одной и той же в его правила не входит. Поспать после марафона — нормально, жаркое утро — уже перебор. Друг сдается и пишет сообщение, желает удачи, напоминает, что его плечо готово для моих рыданий, я закатываю глаза. Он вечно ржет надо мной, но предложением его я не воспользуюсь. Мне не крепкое мужское нужно, а грудь нежная женская. И правда, которую заноза одна говорить не хочет.

Паркуюсь недалеко от шлагбаума, закрытый двор — у подъезда не тормознешь. Так что бежать придется быстро. Барабаню пальцами по панели в такт песне. Сохраняю в избранное, потом на полную включу и погоняю под нее по городу. А пока сосредотачиваюсь на доме. И как тут уследить? Несколько подъездов и ноль идей, в каком Карина живет. Она вообще, может, дома будет целый день сидеть. Или, если все же не соврала, с мужем выйти прогуляться. И что я тогда делать буду? Смотреть, как с другим за ручку идет? Тошно становится от одних мыслей, потому что они осязаемые слишком.

Выхожу из машины и достаю сигареты. Срочно надо нервы успокоить, они натягиваются струнами, играть можно. У Карины получается, какая-то болезненная мелодия выходит, на разрыв. Затягиваюсь, Марат завтра прибьет за сорванную дыхалку. Еще взвешивание будет, так что и от тренера получу за плюс на весах. Придется больше работать, чтобы в новой категории призовые брать. Я и не против, на самом деле, просто пока на пик выйду, огребу порядочно. В самбо никто особо не жалеет, там конкуренция приличная, и все хотят наверху быть.

Докуриваю и пристраиваю бычок в ближайшей урне. Осматриваюсь и вижу, как едва не навстречу мне идет Карина. И меня прошибает насквозь, даже ругаться не хочется и выяснять, какого хрена меня использовала. Тело напрягается, кровь курсирует по венам быстрее, а улыбка от одного уха до другого растягивается. Красивая, зараза. Шарф к груди прижимает и что-то под нос себе бормочет. Замерзла, видимо. Еще и по сторонам не смотрит, а впереди лед. Несусь к ней, чтобы подстраховать если что. Но она будто чувствует мое приближение — голову вскидывает и, поняв, кто перед ней, отшатывается испуганно.

Нога ее скользит, я хватаю Карину за воротник, не давая упасть. К себе прижимаю резко и талию перехватываю, чтобы не вырвалась. Волосы ее сладко пахнут, нос щекочут, и я улыбаюсь, потому что на душе тепло становится. Ну какой там муж? Нахрен его, даже если есть.

— Привет, — отстраняюсь немного, но руки не убираю. Карина трясется, я одной рукой ее щеки касаюсь, но красота моя резко отворачивается, как от огня. — Испугалась?

— Очень, — кивает и все к шарфу своему тянется, но я не отпускаю, пока не слышу жалобный писк. Я что, так сильно сжал, что она не может вдохнуть? Вроде же еле держу. — Тим, Тим, малыш мой, — шепчет, а мне башку сносит. Ласково так слова ее звучат, в упор стреляет ими, но мне плевать. Я теперь такое каждый день слышать хочу, даже малышом быть готов. — Все хорошо, не бойся.

Так, а это совсем непонятно.

Перевожу удивленный взгляд на красотку и застываю. Карине до меня дела совсем нет. Она уже в макушку какого-то черного зверька целует, моську которого из шарфа откопала. Котенок. А я уже нафантазировал и поплыл. Мда, и ведь хорошо уже стало, приятно. А оказывается, малыш Тим — это и близко не я. Логично, что не мне такая симпатия адресована. Я же в ее глазах так, случайный секс. А тут кошак. Я ему не конкурент, это факт известный, девчонки всегда тех, кого сильнее жаль, выбирают, так что мелкому на четырех лапах я проиграл. Только почему без переноски тащит?

— Пошли, провожу, — отступаю. Как-то в машину ее тащить не выйдет теперь. Придется до квартиры вести, но мне же лучше, узнаю, где живет.

— Не надо, мы сами справимся, — предпринимает попытку вырваться, но снова скользит, и я обхватываю ее плечо. Как маленькую вести, что ли? Карина вздыхает тяжело и больше не спорит. Губы кусает, дуется, но держится рядом. Да, падать никому не хочется. — Что ты здесь забыл?

— Поболтать с тобой хочу, — плечами пожимаю. Карина хмурится. Догадливая, понимает, что ради нее тут ошиваюсь, и не спорит, но что-то подсказывает, что это только пока.

— Я не хочу, — останавливается резко. На снегу все ж проще, чем по льду, поэтому и смелая такая. Она смотрит в душу прямо, и меня снова уносит. Забываю вообще обо всем, перехожу в режим инстинктов, которые вопят забрать. Приходится руку в карман спрятать, чтобы не схватить ее и на плечо не закинуть. Я же просто так не отпущу уже. Все. Надо разбираться с ситуацией, и желательно в мою пользу.

Глава 8

Это не поцелуй. Это борьба. Тимур своим желанием, как волной, накрывает. Касается везде, трогает, где может дотянуться. В бешеный режим переходит сразу же: ладонью волосы сжимает и языком в рот скользит, с моим сталкивается. Кусаю его в ответ, но это только распаляет. Он рычит и к стене меня толкает, придавливая сверху своим телом.

— Тимур. Тимур, постой, — упираюсь ладонями в грудь, но получается только вверх по ней скользнуть. Оттолкнуть сил не хватает. Он холодный с мороза, но губы обжигают. Даже куртку не снял — в меня вцепился, будто я для него спасение единственное. Отрывается неохотно. Грудная клетка ходуном ходит, дышит шумно. Во взгляде — поволока из похоти.

— Не могу, — рычит в мои губы, пальцами по щекам ведет, во мне все сопротивление ломая. Неправильно все, что мы делаем. Я поступаю неправильно, одного другим заменяя. Но мальчишка сумасшедший мой мир с ног на голову переворачивает и сердце биться чаще заставляет. И оно не боится — трепещет в предвкушении. — Хочу тебя.

И смотрит-смотрит-смотрит, наглядеться не может. Желание почти осязаемым становится. Оно на кончиках пальцев зудит, под кожу забирается и распространяется там быстрее вируса. Я рассудок теряю, наверное, раз позволяю себе по его шее скользнуть ладонью, волосы на затылке пальцами перебрать. Изучаю его неторопливо, по коже Тимура мурашки бегут, а на моих губах улыбка глупая растягивается. И так приятно становится, что в нем столько эмоций вызываю. И все они передо мной, каждую замечаю.

— Видишь, — усмехается. — До мурашек, Карин, — шепчет, губами мочку уха задевая. Языком обводит и в рот втягивает. Меня в жар бросает. Тимуру вообще невозможно сопротивляться, он искуситель чертов. А я не могу понять, в какой меня омут затягивает и почему все происходит так быстро. Наверное, жизнь всегда меняется стремительно, и нужно просто принять этот факт. Я не знаю, куда несет меня течение, не догадываюсь, как ни пытаюсь, почему так быстро Лешу из жизни вычеркиваю, но сдаюсь, повисая на плечах Тимура. Будь что будет.

Он второпях скидывает кроссовки, расстегивает и стягивает с плеч куртку, чтобы меня плотнее к себе прижать. Поднимает над полом, ладонями по талии, бедрам ведет, и я подчиняюсь. Ногами его торс обвиваю, Тим хмыкает довольно, я тоже улыбаюсь, ему вторя. Он будто душу мою своими эмоциями наполняет после ее тотального опустошения.

Указываю рукой направление, Тимур несет меня в гостиную, не переставая целовать. Усаживается на диван, и я седлаю его бедра. Сердце оголтело тарабанит. Его пальцы на моем животе, под водолазку забираются и выше ползут. Мне нравится, что происходит. Мурашки по коже бегут: его ладони холодные, да и мне немного страшно, если честно. Еще в браке, а уже во все тяжкие пускаюсь. Незнакомца по сути в свой дом впустила, в свою жизнь. Чувствую, что Тим ничего плохого не сделает, от него хоть и веет силой, но больше — безопасностью. Он защитник, а не атакующий. И я прячусь за ним. Сама целую, потому что не выдерживаю его взгляда прямого. Языком его языка касаюсь и испуганно отстраняюсь. В первый наш раз была смелее, но там во мне эмоции бушевали разные и совсем чуть-чуть алкоголя, выпитого накануне, а теперь я вся перед ним, открытая и беззащитная.

Тимур усмехается и сам на меня набрасывается. Губы втягивает в свой рот, языком по ним ведет и дразнит-дразнит, так что я уже ерзаю на его бедрах. Кажется, Леша никогда так сильно меня не хотел, как Тим сейчас. Он всю до дна меня выпить готов. Стягивает водолазку и грудь целует, чашечки тонкие кружевные в сторону сдвигая. Мычу, голову запрокидываю и жмурюсь, потому что эмоции через край бьют.

Сползаю с его ног, Тимур к животу моему губами припадает, выводит губами линии и языком вокруг пупка кружит. Дышу рвано, он тоже тяжело воздух в легкие вбирает. Мы как будто спешим куда-то. Я джинсы торопливо расстегиваю, а Тимур их с меня снимает вместе с бельем. Румянец к щекам приливает, потому что взгляд, пристальный и восхищенный, смущает.

— Прекрасная.

Убивает меня словами. Сам быстро раздевается, я не успеваю заметить даже, потому что он умудряется постоянно меня трогать руками или губами. Он отстраняется, зубами упаковку презерватива рвет. Это так пошло и красиво, что я залипаю, наблюдая. Каждое его действие уверенное и четкое. Он не сомневается в отличие от меня — уже полностью готов и за руку тянет на себя снова.

Оказываюсь сверху, его ладонь лобок накрывает, пальцы по клитору скользят и ниже. Хорошо. Я за плечи Тимура хватаюсь и снова на чернильном узоре сосредотачиваюсь. Ему идут татуировки. Пальцами их обвожу.

Мне нужно немного, чтобы дойти до грани. Пара движений пальцами, несколько поцелуев, зажатые меж пальцев соски. Я не испытываю вину за свое удовольствие, особенно когда чувствую себя такой желанной. Тимур ни на секунду усомниться не дает в правильности нашей близости. Стоны все ему достаются, его губам, которые в мои впиваются, шее, в которую я утыкаюсь, потому что не выдерживаю накала. Он смотрит в душу прямо, восхищается неприкрыто. Глаза мутные. Тимур развязный. Входит грубо, но мне нравится.

Такая я будто и не я совсем. Не припомню, чтобы мне когда-то подобное поведение нравилось, но Тиму идет. И мне удивительно подходит. Он в свои руки все берет. Толкается часто и со шлепками, на грани жадности, упивается моим телом. Снова целует везде, где только дотягивается. Отвечаю ему тем же, опять пальцами по узору татуировок скольжу и бедрами навстречу подмахиваю.

Наше безумие вспыхивает сильнее. Кожа горит. Между нами давно уже коротит. Хочется продлить этот момент. Сжимаю Тимура внутри сильнее, пока он резко вбивается, ускоряясь. Тим кусает кожу на шее, рычит, я обнимаю его, успокаивая немного, но он это за ласку принимает, мычит и носом в плечо упирается. Держит крепко, будто я исчезнуть могу. Не дает мне пошевелиться, бедрами навстречу толкнуться. Сам нас обоих к грани ведет.

Глава 9

Обнимаю Карину, и хорошо становится. Спокойно и тепло. “Вот бы каждый день к себе так прижимать”, — залетает шальная мысль, но я цепляюсь за нее. Нравится мне, как все обрисовывается. Я радуюсь, что красота моя почти уже не замужем, потому что развод может надолго затянуться. А Карина, получается, подала заявление, а потом со мной переспать решилась. Это облегчение приносит, вроде как с мужем почти ничего не связывает, поэтому можно и в омут с головой броситься. Но по виду ее не скажешь, что развод очень легко проходит. Жмется всем телом ко мне, словно отогреться пытается, и во взгляде тоска невыразимая.

Карина всхлипывает и торс мой обхватывает. А я и не собираюсь ее так быстро отпускать. Держал бы вечность. Красивая она как картинка, а еще отзывчивая и… настоящая, что ли.

Успокаиваю ее, пока она всхлипывает. Сказать бы что, но я как-то по действиям больше, чем по болтовне, поэтому волосы волнистые глажу и в макушку периодически целую. И пофиг, что я тут перед ней голый стою, поддержать-то искренне хочу.

— Все хорошо будет, — ерунду банальную горожу, но на Карину действует, а это главное. — Развод — дело не очень приятное, но потом точно лучше будет.

— Куда уж лучше: я с таксистом дважды переспала, а теперь обнимаюсь в своей гостиной, — дрожит мелко, будто замерзла. Я ее спину и плечи через плед растираю, а сам мысли в голове туда-сюда верчу. Значит, смущает ее, что я людей на тачке катаю? Ладно, можно и правду сказать, чтобы меньше загонялась. Пусть знает, с кем на самом деле связалась.

— Я вообще-то спортсмен, — начинаю издалека. Ну а что, вдруг ей вообще это все про меня неинтересно, так зачем перспективы обрисовывать?

— Чемпион по литрболу? — смеется, легонько в плечо меня толкает. Оживай давай, снежная королева, твои эмоции мне по душе.

— Бывает иногда, — усмехаюсь, вспоминая наши попойки на сборах. И ведь там режим, в норме нужно быть, но мы вечно в уматень нажираемся и до утра песни у озера орем. — Но вообще самбист.

— Правда спортсмен, что ли? — голову вскидывает и зареванными глазами меня изучает, словно заново знакомимся. Ну привет, Карина в разводе. Я Тимур, спортсмен уже так долго, что не помню, когда начал.

Вру, конечно. Помню еще как. Меня в пять лет родители на бокс отдали. Я тогда в саду подрался с пацаном из своей группы, когда тот девчонку за косы таскал. А батя у меня суровый был. Узнал о ситуации и решил, что энергию мне надо в спорт выплескивать. Два года я пытался понять, чего от меня хотят, пока Давид не забрал в самбо. Дисциплина, контроль и тренировки — и так несколько лет, пока из меня не получился хороший боец. Потом, конечно, череда с первыми соревнованиями началась, поражениями и победами, а дальше чемпионство, разряды и прочие прелести спортивной жизни.

— Не похож? — смеюсь и по носу Карину щелкаю. Она хмурится, брови на переносице сводит и все же отстраняется. Смотрит оценивающе, взгляд по плечам, груди, животу скользит, потом наверх отпружинивает. Мне стесняться нечего, прибавку в два кило незаметно, сольется быстро, поэтому я только мышцы напрягаю, демонстрируя тело. Пусть смотрит, я еще дома у себя заметил, что ей нравится наблюдать.

— Похож, наверное, — пожимает плечами, всерьез задумавшись.

Карина переминается с ноги на ногу, сказать что-то хочет, но я не даю. Она опять ерунду задвигать начнет про секс на один раз, точнее, уже на два. А мне это слушать не надо. Целую ее, сопротивление на корню сбивая. Пусть лучше млеет и двух слов связать не может, чем толкает речь, исходя из которой наши пути должны превратиться в параллельные прямые. Не-а, так не пойдет.

Наш поцелуй, быстро перерастающий в прелюдию, прерывает жалобный “Мяв!” Кот Тимофей сообщает, что хочет внимания. Карина вдруг дергается, от меня почти отскакивает, я даже толком сообразить ничего не успеваю, а она уже приседает и кошака подхватывает. Тот еще боится, трясется не меньше, чем Карина при виде меня.

Глажу его двумя пальцами, для всей руки он маловат. Так и стоим: странно, но уютно. Кот сразу в замурчательный режим переходит, тарахтит громче трактора. Карина с улыбкой за всем наблюдает, и мои губы тоже от уха до уха тянутся.

— Если тебе нужно в душ, я дам полотенце, — смущается, глаза свои красивые от меня прячет опять. Подхватываю её подбородок двумя пальцами и вынуждаю на меня посмотреть. — Мне нужно кота покормить. Я толком ничего не успела сделать до того, как ты пришёл.

Как-то кисло все идёт. Карина от меня на расстоянии держится. В себя приходит после безумия и холодной становится. И как её из такого состояния вытаскивать? Мне больше другая Карина нравится, хотя эта тоже восхищение вызывает. Я же себя как маньяк веду: выследил, в квартиру с боем почти пробрался, а потом ещё и трахнул. Так себе перспектива для дальнейшего знакомства. Надо нам немного в себя прийти.

— Давай, — соглашаюсь.

Минут пять под холодной водой стою, мысли упорядочиваю. Пора как-то на обычное человеческое общение выруливать. При виде Карины, конечно, голова отключается совсем. Ведёт меня сильно, но не дело постоянно ей под кофту лезть. Я же и по-нормальному могу, ухаживать там, цветы дарить и в кафешки водить. Надо это и до красоты донести, а то она со своими замашками принцессы надумает много всего, и тогда мне будет очень тяжело выгрести.

Наспех вытираюсь и, замотавшись в полотенце, выхожу. Карина на кухне сидит, краем глаза увидел, хотел было подойти, но решил, что не оценит. Сначала надо хотя бы в трусы и штаны влезть, а потом тискаться. Одеваюсь быстро, полотенце в ванной на сушителе оставляю и иду наконец к блондиночке своей. Волосы у неё красивые очень, она сама вся вообще пожар, высшая лига. Это я из любительской к ней сунуться решил.

Карина спиной ко мне стоит, уже одеться успела. Подхожу и обнимаю, за ушком целую, а она вздрагивает. Я ладони на её животе напрягаю.

Глава 10

Невыносимый. Просто бешеный мальчишка какой-то. Дверью хлопает и сбегает так спешно, что я не успеваю ему даже кофту в руки всучить, которая теперь на спинке дивана висит и напоминает мне о безумии. Я же только вчера от вещей мужа избавилась, собрала коробки, чемоданы и отправила ему в гостиницу. А сегодня уже гардероб другого мужчины в своей квартире примеряю. Ну как так все закрутилось? Как мне смелости не хватило его выставить? Почему опять поддалась. И он, главное, сумасшедший — набросился так, как будто без меня жизни не было. А я и поверила. Самой ведь хорошо было.

А теперь разгребать, потому что у меня все еще, к сожалению, есть Лёша. Да и потому что Тимур младше, это невооруженным глазом видно: молодой, дурной, хоть и красивый. Нам только поэтому не по пути. Не хочу с мальчишкой связываться: он сегодня без памяти в меня влюблен, а завтра в другую. А я вторую измену не переживу. Одной хватило, чтобы в себе окончательно разувериться. Я, наверное, поэтому в объятия Тимура и упала — его неприкрытое желание сильным оказалось, и ведь знала же, что не просто секса хочет, а именно меня. Понравилась чем-то. И я сдалась.

Глажу Тимошку, он на моих ногах, калачиком свернувшись, спит. А я пялюсь на кофту Тима и мысли идиотские в голове гоняю. От нее парфюмом пахнет, я нюхала. И выбросить рука не поднимается: ткань хорошая, плотная, цвет приятный. Тимуру она идет. И плевать, что мы больше не увидимся и я передать не смогу. В шкаф уберу и буду вспоминать раз в год во время генеральной уборки.

Гоню прочь все воспоминания и жалость к себе. Мне некогда этим заниматься. Нужно подготовиться к рабочему дню. Завтра я должна выглядеть идеально, потому что Леша хоть и уедет, но везде оставит глаза и уши. За мной и так постоянно приглядывали, а теперь, когда узнают, что мы разводимся, и вовсе шпионить начнут, чтобы личную жизнь вдоль и поперек изучить.

Поэтому я забываю вообще обо всем и весь вечер себе посвящаю. Уход, маски, расслабляющая ванна с красивого цвета бомбочкой и пеной. Вино не беру, хватит с меня того, что было выпито накануне. Я после алкоголя ничего не соображаю, мало ли, на какие подвиги меня понесет. А то, может, начну в такси звонить и ждать своего горячего водителя. Боже! Я и без вина пьяная.

Ночью, с Тимом под боком, я вижу сны о Тимуре. Он и здесь умудряется меня соблазнить. Я сдаюсь быстро, точнее, даже не сопротивляюсь, а навстречу иду. Просыпаюсь выжатой как лимон. Под глазами синяки, да и в целом чувствую себя так, будто меня всю ночь избивали.

Едва не опаздываю в офис, но забегаю в кабинет за две минуты до появления руководства. Даже компьютер успевает прогрузиться. Меня, конечно, тут не ругают, благодаря Леше. Но и я не наглею, работаю прилично, не отлыниваю, а иногда вообще даже задерживаюсь допоздна.

— Доброе утро, — здороваюсь первой, Вадим Юрьевич кивает и проходит к своему столу. Вообще это только мне так повезло, что я с руководителем отдела в одном кабинете сижу. Остальные коллеги в соседнем. А когда меня взяли, там ремонт был, отдел кадров сюда посадил, да так потом и осталось, поэтому я все время две должности совмещаю: юриста и немного секретаря.

— Вы с Лешей не вместе приехали, что ли? — хмурится начальник, глядя в экран телефона. — Я понять не могу, где его носит. В командировку завтра лететь, а его до сих пор на рабочем месте нет.

Вопрос застает врасплох. Не думала, что попаду в неловкую ситуацию так скоро. Вадим Юрьевич, конечно, с Лешей взаимодействует, но я как-то всегда мимо их общения проходила. Иногда он спрашивал, где мужа моего носит, а я отшучивалась или говорила правду: на совещании выездном. Хотя как тут теперь узнаешь, кого он там совещал на самом деле.

— Не вместе, — киваю, ограничиваясь минимумом информации, но Белову, видимо, этого мало. Он разворачивается и удивленно смотрит, ждет продолжения, а я только плечами пожимаю. Ладно, признаваться так во всем. Скоро все и так узнают. — Мы разводимся. В пятницу заявление подали, поэтому не спрашивайте меня больше об Алексее, пожалуйста.

Начальник так и застывает, выгнув бровь. Да, для меня тоже неожиданностью наш развод с Лешей стал, но ничего, справилась. А Белов не настолько близкий нашей семье человек, чтобы так сильно переживать за разрушившийся брак.

— Ты для этого отпрашивалась, что ли? — он хмурится, ресницами хлопает, комично выглядит, когда растерян. Снова на телефон смотрит, будто там все ответы найдутся.

— Нет, просто совпало, — пожимаю плечами. И правда ведь совпало. Я отпросилась, чтобы с родителями пообедать, а оказалось, что собственную семью разрушила, точнее правду неугодную обнажила. До сих пор помню, как Феликс отца от Леши оттаскивал. Папа его за ворот рубашки таскал, пару раз даже головой о стол приложил. Мы только охали с мамой, обнявшись. На Катьку я даже не смотрела.

— Ты в порядке? — спрашивает вдруг обеспокоенно. Начальник у меня сам в разводе, только изменницей жена его оказалась, бросила с двумя дочками и уехала на поиски лучшей жизни. Мы всем отделом на подарки его двойняшкам складываемся на все праздники. Девчонкам приятно, а нам только в радость, потому что когда дочки в настроении, Белов сам цветет и добреет. — Если что, можешь написать заявление на отпуск без содержания на две недели.

— Я что, так плохо выгляжу?

— Нормально выглядишь, но разводиться — занятие хреновое. Думай, в общем, — кивает и садится на свое место. Вот и поговорили.

До обеда мы напряженно молчим. В кабинете все время душно, я без конца обмахиваюсь какими-то не слишком нужными документами. Не помогает даже открытое на проветривание окно. В тишине только хуже становится. Стук клавиш раздражает. Упавшая ручка и вовсе до истерики меня доводит, потому что не удержала. Вообще ничего хорошего в своей жизни удержать не могу, все валится и катится от меня подальше.

Глава 11

Три недели спустя

Тело работает на пределе. Дыхалка уже срывается, пропускаю вдохи, выдыхаю слишком резко. Марат не слышит, поэтому я продолжаю стоять в планке, хотя мог бы упасть еще десять секунд назад. Но это последнее упражнение на сегодня, нужно выжать из него максимум.

Я вообще в последнее время вхожу в какой-то бешеный режим тренировок. Через два месяца соревнования, и мне нужно быть к ним готовым, иначе размажут в первые минуты, и можно будет с позором возвращаться. А я не хочу еще ниже опускаться. Мало того, что Карина куда-то свинтила и дверь не открывает, так потом и на татами проигрывать? Ну уж нет, не мое это.

Думаю о ней без конца. Два раза переспали, а меня затянуло так, будто пару месяцев встречаемся. И раньше ведь таких проблем не было. Отношения были, причем самые разные, но как-то спокойно с девчонками расходились, когда не срасталось. Я забывал, они отшивали, а потом каждый по своему пути шел. К Карине же влечет дико. Она будто душу мою к себе приковала и не отдает. Игнорирует, хотя я честно надеялся ее в покое оставить. У нее там заморочек своих хватает, даже муж есть, которого она то ли бросать, то ли прощать собралась. Куда мне еще лезть со своей прямотой в ее кукольный мир? Но, сука, тянет. Ничего с собой поделать не могу.

Потому и поперся к ней неделю назад. Сидел под дверью, тарабанил, но ни черта. На следующий и еще через два дня после тоже не открыла. Либо переехала, либо я все время приходил, когда ее дома не было. Ночью к ней заявиться, что ли? Но тогда точно психом или маньяком посчитает. Так что красоту свою медленно, но верно я из себя выкорчевываю. Потихоньку, помаленьку, но за пару недель дурь и желание ее своей сделать пройдут. У меня в ее направлении какие-то собственнические замашки идут, и я каждый вечер думаю, не сошлась ли она с почти бывшим мужем. Может, потому и съехала?

Нет, не стала бы она. Не верится мне, что Карина такая. Расчетливых издалека видно, и такие сразу мимо кассы. Поговорить бы нам. Нехорошо расстались. Не люблю, когда так все заканчивается. Думаешь потом без конца “что если?” А мне надо себя в порядке держать, впереди сборы и соревнования, о них думать надо, а в голове все блондинкой красивой занято. Но где искать ее, кроме как в квартире, не представляю.

— Слыш, ты идёшь? — кричит Денчик через весь зал, когда я падаю и лбом в пол утыкаюсь. Сдох бобик, он только в одном деле выносливым остался, а в спорте на дно скатился. Рычу и поднимаюсь рывком.

— Догоню, — бросаю и полотенцем пот со лба стираю. Хожу по залу, восстанавливаю дыхание. Не хочу переодеваться и домой ехать. В такси тоже не хочу, и так машину только из чистки забрал, а тут опять салон портить. Хорош. Надо в режим рабочий возвращаться и форму набирать резво, хотя Марат меня без конца тормозит. Не разрешает резко, заставляет плавно входить в режим.

Я и сам чувствую, что обороты надо сбавить, но не могу ни черта. Слабину даю — опять Карина на горизонте маячит. А пока занимаюсь до упаду, не остаётся места для фантазий.

Не видел её сколько времени, а рвёт все так же. И это бесит. А ещё парит меня, что она до сих пор не развелась. Неприятно от этой мысли. Она свербит и в сердце дыру ковыряет, потому что я ведь реально могу оказаться мальчиком для развлечений. Противно становится от этой мысли. Не хочу так. Единственным и обожаемым быть хочу. Ну ладно, ещё с котом делить внимание её готов, и то только из-за того, что кот прикольный. А так что делать буду, если она сейчас к мужу вернётся? Как поэт тот советский следом таскаться за их семейством?

Я и так как ненормальный на каждую светловолосую голову реагирую. Шею едва не сворачиваю, думая, не Карина ли случайно на моём пути встретилась. Но, как оказывается, и близко нет. Вот даже сейчас зачем-то смотрю через стеклянную дверь в зал, как какая-то блонди Феликса в щеку целует. И волосы у неё волнистые, такие же, как у красоты моей.

Стоп.

Не может быть.

В смысле она, бля, Феликса целует?

Иду навстречу, пялясь придурочно. Хорошо, что с той стороны не видно ничего, и Карина не знает, что я тут вообще-то бешусь. Потому что какого хрена с Феликсом? У неё фетиш на пацанов из нашего спорткомплекса?

И ведь у любого бы отбил, но с Филом даже пытаться не буду. Он же друг, а с друзьями так не поступают. Сука. Злость кипит в венах. Не могу спокойно за этим наблюдать, но мазохистски продолжаю смотреть, как она улыбается и даже смеётся. Красивая, что сдохнуть можно. В плечо его бьёт и, развернувшись, уходит, а Феликс в зале появляется.

— Привет, брат, — ещё больше усугубляет ситуацию Фил. Ну куда уж против брата. Только счастья ему пожелаю.

— Здоров, — жмём руки, я смотрю Карине вслед. Меня разрывает от желания следом броситься, но я заставляю себя к месту прирасти. — У тебя девушка новая появилась?

— Нет, — хмурится Фил. То есть они давно все это? Теперь уже я брови к переносице свожу. Мутная тема.

— А девчонка, с которой ты трындел?

Он на несколько секунд погружается в мыслительный процесс. А до меня не доходит, чего он тянет-то? У меня зудит все от того, что я из него вытрясти правду не могу.

—Ты про Карину, что ли? — показывает пальцем на дверь. Я киваю. Ну а что тут скажешь? — Братан, это сестра моя.

Чего? Какая сестра? Мне внезапно становится легче. Сестра — это хорошо, так вообще спокойнее в разы. И ясно теперь, чего так улыбалась и в щеку целовала. Потому что брата можно. Только вот непонятно все равно, откуда у Феликса родственников столько. У него же вроде старшая. Или Карина и есть та самая родная сестра, с которой я за годы дружбы с Филом так и не увиделся?

— Родная?

— Ага.

— Офигеть, красивая, — произношу изумленно, ни капли не смущенный тем, что Карина старше меня лет на пять. Как-то пофиг. Зато пазл складывается: и с мужем, и с котом, и с заморочками.