Трактир дважды брошенной попаданки

Пролог

Я дважды брошенка. Работала себе бухгалетром, толстела и содержала мужа. Но вдруг муж изменил и бросил, свекровь прокляла и отправила в какой-то далекий мир, о существовании которого я и не подозревала.

Мне повезло, что я попала в красивое тело молодой девушки, и на этом везение закончилось. Меня тут же выдали замуж, и в первые же часы брака, муж бросил меня. Не забыв отнять все мои деньги. Мне остался только старый трактир, который нужно привести в порядок.

Не сдамся, и порядок наведу, и с принцем познакомлюсь, и всем налью вкусный чай, от которого здоровье поправляется... впрочем в новом мире у чая появились новые свойства. Он раскрывает истинную сущность людей - а это черевато большими проблемами

В книге вас ждут:

- адекватная попаданка

- прекрасный - даже слишком - принц

- мерзкий злодей

- вкусный чай

- счастливый финал.

У подъезда на скамеечке сидела Жаба Иннокентьевна — моя свекровь, и бойко переговаривалась с другими старушками. На голове платочек с цветочками, черный плащ, глазки остренькие так и зыркают по сторонам. Она всегда была на ведьму похожа, а сейчас сходство просто невероятное.

Вот черт! Ее-то чего сюда принесло? Она только приехала, или уже повидала Кольку и собралась уматывать?

Совершенно не улыбалось выслушивать, какой у нее сыночек расчудесный, а я хозяйка неумелая, забочусь о нем плохо. И вообще ничего-то я в этой жизни не соображаю, и как меня только терпит ее сын.

Надо бы подойти, поздороваться... Но могу я себе устроить праздник, и спрятаться от уважаемой маменьки?

Могу!

Я подобралась к входной двери, прячась за кустами, и когда бойкие перечницы особо активно обсуждали чей-то развод, я проскочила в подъезд. Фух!

Даже смешно, что я человек с высшим образованием, вполне устроенная в этой жизни женщина прячусь за разросшимися во дворе сорняками.

Поднялась по лестнице, беззвучно открыла дверь и вошла в мастерскую мужа. Давно здесь не была. В воздух вместо запаха краски ударил запах ароматических свечей. Ого! Это сюрприз, который он приготовил? Я думала, что будет просто портрет. А он что-то грандиозное задумал.

Сбросила пальто в прихожей.

Распахнула дверь в единственную комнату, она же студия. И сразу в центре на мольберте увидела картину.

Блин, Колька, как же ты постарался для меня!

Подошла ближе, портрет был не мой. И вовсе даже не портрет. Это — обнажённая девчонка в позе Данаи. Тело юное, упругое, грудь большая, талия осиная, ноги как у Барби, дивные черные волосы. Так это же Люська, дочка моей подруги Светки.

Точно!

И как он уговорил ее позировать? Наверное, он лишь лицо ее нарисовал, а все остальное домыслил. Не мог же он восемнадцатилетнюю девчонку тут раздевать. Даже смешно.

С кухни послышалась какая-то возня. Колька там чай заваривает? Он любит после работы передохнуть, иногда даже излишне много отдохнуть, но это его тонкая натура художника, мне, обычному бухгалтеру, такого не понять.

Я тихонько прокралась на кухню.

— Сюрприз!!! — я влетела на кухню с тортом в одной руке и с шампанским в другой.

И замерла.

Стол был занят, на нем пузом книзу лежала какая-то девица, а сверху вовсю пыхтел мой благоверный.

Баба его дернулась, а Колька продолжал, не мог остановиться, или не услышал меня? Со мной он такую страсть не проявляет. Ладно, повторю.

— Сюрприз, говорю, — хмыкнула я.

Колька наконец-то затих, повернул голову. И я смогла смотреть не только на его накачанный за мои деньги зад, но и холеное лицо с испуганными глазками.

— Я пораньше пришла, милый! — пояснила я, если он вдруг все еще не понял. — Но ты продолжай, не останавливайся. У тебя хорошо получается.

— Ирина, это не то, что ты подумала. Это, это...

Какой интересный поворот, я думала, он изменяет, а это что-то другое, что-то художественное, до чего мой обывательский ум и додуматься не может.

— Так что же это такое?

— Это поиск вдохновения. Я — ваятель света и гармонии.

— Вот как! В каком интересном месте твое вдохновение прячется? А нижней чакре? — усмехнулась я. — Ладно уж, если не хотите продолжать, вставайте.

Колька быстро вскочил, а вот его девица не спешила. Медленно поднялась, лицо за волосами спрятала. А вот это очень интересно, мы что знакомы?

— Покажись, хранительница вдохновения.

Визуалы и приветствие

Дорогие читатели, добро пожаловать в мою новую историю. Это будет история о любви, о умении создавать уют, и о вкусном магическом чае, который обладает целебными свойствами.

Главная героиня Ирина бухгалтер.48 лет. Брошена мужем ради молодой любовницы.

Поала в юное тело Сильвантии, тут же вышла замуж и... и снова была брошена уже другим мужем. И не просто брошена, он постарался лишить ее всего. Кроме захудалого трактира, который ей и придется поднимать с нуля.

Этот трактир, которые еще придется довести до ума.

В книге будет отчаянный злодей Малакон (так себе имя). 32 года умеет притворяться добрым и заботливым, но преследует лишь собственную выгоду.

И еще в книге будет прекрасный принц Кариолан. 33 года, умен, красив, и умеет очаровывать. Скрывает одну страшную тайну, о которой пока еще рано говорить.

Не забудьте добавить книгу в библиотеку и поставить звездочку.

Буду рада вашим комментариям.

Дополнительный пролог

Жаба Иннокентьевна сидела на скамейке, а вот остальные ее подружки разошлись, и она зыркала глазками во все стороны. Разумеется, меня приметила сразу, стоило только из подъезда высунуться.

— Ирочкаа? — удивилась она и приторно улыбнулась — Ты куда? Откуда? К Николаечке приехала. Так его нет сейчас.

Я замерла. Конечно, она все знала про этих двух творцов счастья на кухонном столе. Иначе и быть не могло. Не удивлюсь, если она ему Люську и подложила под холст.

— Нет, Жанна Иннокентьевна, я как раз от Николечки уезжаю. Чтобы не мешать ему сближаться с его вдохновением в разных художественных местах и позах.

— Тебе что, все известно? — тут же улыбочка сползла с ее лица.

Ох, надо же она удивлена. Что я дура такая вышла из неведения.

— Я их благословила на счастливое будущее и скудный бюджет, — подтвердила я. — Квартира Колькина, но все свои вещи я заберу. И, разумеется, доступ к своим счетам перекрою.

Лицо пока еще моей свекрови вытянулось.

— Ирочка, — Жаба снова нацепила на себя фальшивую улыбку. — Ты шутишь? Ты же не бросишь в нищите моего мальчика?

— Ваш мальчик на год старше меня, — возмутилась я. — Ему пора бы и самому о себе позаботиться.

— Что?! — Жаба сверкнула глазами, мне аж не по себе сделалось. Всегда считала ее старой ведьмой, но сейчас в ней действительно промелькнуло что-то потустороннее.

— Я говорю, что не должна я никого содержать.

— Ты мерзка распустившаяся баба, ты только о себе и думаешь. В тебе нет ничего возвышенного, только какие-то циферки, бумажки, документы. Чай вкусный завариваешь, и все, больше ни на что не годишься. Ты душишь творчество.

Я развернулась и пошла прочь. И так на душе противно, а слушать карканье этой жабы я больше не могу. Хоть что-то приятное, если не будет Кольки, то исчезнет и эта жаба с ее ведьмовскими наклонностями.

— Если ты посмеешь лишить его денег, я тебя прокляну. — Донеслось мне вслед.

Хотелось развернуться и показать средний палец, но я сдержалась.

— Хорошо же! — Это были последние слова Жабы Иннокентьевны, которые я услышала.

Начался дождь. Как-то внезапно. На чистое небо вдруг наползли тучи, и стали капать крупные капли. Зонтика у меня не было.

Я шла через сквер.

Можно, конечно, было куда-нибудь свернуть, зайти в кафе или магазин. Но мне хотелось побыть одной, хотелось просто идти. Бездумно идти вперед.

Дождь усилился. Раздался удар грома.

Ого! Люблю грозу в середине октября.

Когда ее в принципе и быть-то не может.

Блеснула молния.

Ну, или проклятье Жабы Иннокентьевны действует, или погода сошла с ума.

Я сделала еще несколько шагов, на небе снова появилась молния. Она пронзила облака, потянулась к земле, прямо ко мне.

Я замерла. Молния летела на меня.

Такого же не бывает!

Яркое свечение, приятное покалывание кожи, и мир вокруг исчез.

Глава 1 Свадьба

Мир вернулся.

Сначала появилось ощущение легкости, а потом чувство удушья...

Прям шею сдавило. Причем очень сильно.

Меня кто-до душил. Первая мысль была про Жабу Иннокентьевну, что она догнала меня и решила прикончить из мести.

— Ты будешь делать все, как я сказал! — послышался суровый мужской голос.

Я открыла глаза. Передо мной стоял какой-то жуткий блондин в нарядном камзоле, ладно, его одежда не важна, важно, что он душил меня. Его руки надежно сомкнулись на моей шее.

— Опсшшшшш, — попыталась что-то сказать я.

Хотела вырваться, но сил совсем не было. Могла лишь слабо подергиваться.

— Ты поняла, что я распоряжаюсь тобой?! — он и не думал отпускать руки.

Еще немного и я не смогу понимать вообще ничего, мне необходим кислород.

— Поняла, — с трудом пробормотала я. Он действительно распоряжался моим телом. Во всяком случае в данный момент.

Он отпустил руки. Я упала на пол и схватилась за шею, как же больно, мне хотелось как-то расширить дыхательные пути, чтобы увеличить приток воздуха.

— Сиди здесь и не рыпайся, выйдешь, когда тебя позовут. — Он ушел.

Еще несколько минут я не думала ни о чем, кроме того, как же я люблю дышать. Больше всего на свете люблю. Даже больше, чем чай пить.

А потом когда уровень кислорода в крови восстановился, я огляделась по сторонам. Большая комната со старинной мебелью – лавка антиквара что ли?

Что вообще происходит? Почему я здесь, и зачем меня кто-то душил?

В другом конце комнаты сидела на полу несчастная невеста. В чудесном белом платье, ее молодое лицо было заплакано, чудесные волосы золотыми водопадами рассыпались по плечам. Фиалковые глаза покраснели. Какая же она хрупкая.

— Эй, ты чего плачешь? — спросила я.

И только тогда поняла, что разговариваю с зеркалом. Я подняла руку, и блондинка в зеркале подняла руку, я схватилась за шею, и она схватилась за шею, где еще виднелись следы душителя.

Это меня молнией так шарахнуло, что галлюцинации стала видеть, или мозг после гипоксии не хотел восстанавливаться?

Привет. Ты услышала меня.

Раздался голос прямо в моей голове. Наверное, все-таки гипоксия. Никогда еще раньше голосов не слышала.

Я не Гипоксия, я Сильвантия. Спасибо тебе чужая душа, что прилетела на мой зов. Ты спасешь меня.

Я пожала плечами. Не знаю, как еще надо разговаривать с галлюцинациями. Лучше не вслух, чтобы санитары не услышали. Если я все-таки такой удар молнии получила, что головой повредилась, и меня упекли...

Все хорошо с твоей головой. Это я призвала твою душу. Мне нужна помощь, и ты появилась здесь.

Я кивнула. Все же отвечать пока не рисковала.

Малакон лишь притворялся заботливым. Он хочет отобрать все богатства нашей семьи. Мои родители погибли. Опекун подписал все бумаги и исчез. А я должна выйти замуж за Малакона.

— Имечко у него дуратское, — я все же рискнула вступить в беседу.

Не смейся над ним. Он очень опасен. Может притворяться добрым и душевным, но он само зло. Свадьбы уже не избежать.

— Почему не избежать, ты можешь еще удрать.

Все верно, я нашла способ, как сбежать. А ты... ты будь осторожна.

— Что это значит? — не поняла я.

Не возражай ему. Прощай.

— Куда прощай? — снова ничего не поняла я.

Мне никто не ответил. Таинственный голос в голове больше не появлялся.

Дверь открылась, вошли слуги в лиловых ливреях. Они выглядели настолько несуразно, что я вновь вспомнила и про молнию, и про гипоксию. Сама бы психиатрам сдалась, честное слово, при виде небритых мужиков нежных тонах.

— Сильвантия, готова ли ты к свадьбе? — следом за слугами вошел какой-то коренастый мужик. Ладно хоть вместо лиловой ливреи на нам была черная мантия.

— Сильвантия улетела, — сказала я.

Мужик застыл, потом выдавил из себя улыбку.

— Понимаю, волнуешься. Это так естественно для молодой девушки. Пошли.

Все еще плохо понимая происходящее, я отправилась следом за ним. Мы вышли в нарядно украшенный зал. Там уже толпились нарядно украшенные гости. Звучала музыка, ярко горели свечи.

И тут до меня дошло: свадьба. Что-то говорили про свадьбу. А наряд невесты на мне.

Впереди — алтарь под сводом из живых лилий, и рядом со мной — жених. Тот самый, который пытался меня задушить. Как же его зовут? Молоко? Нет, Малакон.

Блондин. Высокий. Вполне симпатичный, когда не скалит зубы, и не пытается нанести мне увечья. Лицо и тело словно созданы для рекламы дезодорантов. Одет он был в белый камзол.

— Сильвантия, ты в порядке? — прошептал он, беря меня за руку. — Ты так странно смотришь. Как будто... не рада.

1.1

Мы сели за свадебный стол. Длинный такой, он почти весь зал занимал... Зал, как и все здесь выглядел старинным, средневековым каким-то. А еда была малоузнаваема. Вазочки с разноцветными кусочками не знаю чего. Попробовала один, вроде, вкусно. Стояло множество специй – это хорошо, можно разнообразить вкусы.

Я решила, что попробую по максимому.

— Невесте не полагается есть, — ядовито прошептал в ухо Малакон, который разумеется сидел рядом со мной.

Улыбался красиво, пил много, общался с удовольствием, и при этом не забывал наступать мне на ногу под столом. Специально, гад целился. Я улучшив момент, тоже дважды ему каблуком зарядила. Мне можно, я случайно.

— Я голодная, — честно ответила я.

И в самом деле есть хотелось необычайно. Может прежняя хозяйка тела Сильвантия, клевала как птичка, и желудок имела крошечных размеров, но его все равно следовало заполнить. Как я догадывалась, заполниться он должен очень быстро.

— Не позорь меня. Ты не в своей деревне, а в высшем обществе. По традиции невеста не должна есть на свадебном пиру, — криво бросил он мне, отодвинул от меня тарелку и тут же улыбнулся какой-то престарелой матроне, похожей на Жабу Иннокентьевну.

Меня это добило. Мы и пожениться-то толком не успели, а он тут уже условия выдвигает.

Улучшив момент я насыпала ему в тарелку приправу, до которой смогла незаметно дотянуться. А потом еще одну приправу засыпала ему в кубок.

Это ты своей прежней Сильвантией командовать мог, со мной такой номер не пройдет. Сейчас до конца разберусь, что тут происходит и мы пообщаемся уже по-взрослому. Рассчитаем, так сказать, дебет с кредитом. Кстати, кредит за удушение пока еще не оплачен.

Малакон, супруг мой ныненшний, весело болтая все с той же матроной, закинул в рот что-то из своей тарелки, лицо его покраснело. Эх, красный ему совсем не идет. Он кашлянул и потянулся к кубку, сделал несколько больших глотков и побагровел — тоже не его цвет.

Сильно закашлялся, пытаясь восстановить баланс в ротовой полости.

— Милый, тебе помочь.

— Н-не надо! — выдавил он сквозь хрип, глаза его уже слезились, а лицо приобрело еще один оттенок красного, вариация бордового с кирпичным.

— Это мой долг, помогать супругу. Так сделает каждая преданная жена, — не согласилась я с ним.

И дала ему стакан воды, в котором растворила следующие специи, до которых смогла незаметно дотянуться.

Все-таки желудок у Малакона оказался не особо крепким, после моей помощи он поспешно покинул стол. Ну, теперь можно и поесть нормально. Не знаю, сколько в меня поместится, но я готова к экспериментам.

Я поела мясные кусочки, потом овощные, дотянулась до нескольких сладких. Вкусы были непривычными, но очень изысканными.

— Душечка, не знаю, как вы решились стать его женой, — прошептала мне в ухо чопорная леди, вдруг оказавшаяся за моей спиной. — Вот так сильно поменяете свою жизнь. Я восхищаюсь вами.

Я обернулась и посмотрела на ее совсем не восхищенное лицо.

Слова были достаточно добрые, но вот взгляд ее слишком холодный, кусачий какой-то. У нас так только аудиторы смотрят. Ох, нельзя ей доверять.

— Девице следует быть покорной, — поспешно ответила я. Главное не сболтнуть ничего лишнего.

— Да, но вы же приехали сюда из провинции, вы привыкли к другому укладу, к другой жизни. У вас была милая деревенская жизнь, никаких обязанностей и церемоний. А вот Малакон слишком чтит традиции, будет строго за вами следить.

Не поняла, ее подослали унизить меня?!

Эту несчастную Сильвантию доставили сюда и толком ничему не обучили. Запихнули в какое-то высшее общество, заполненное гадюками обыкновенными. Ладно, будем обучаться. К учебе я способна, два высших за плечами, а уж сколько я курсов разных закончила и не сосчитать.

— Я буду любить и почитать моего супруга, — ляпнула я. Вроде даже без иронии получилось.

— Разумеется вы должны уважать графа Тарандынского, он же вас из грязи вытащил.

Я кивнула, подумала, что интересно было бы увидеть графа с такой фамилией, и только потом до меня дошло, что это фамилия Малакона. Э-э, получается, что и я стала графиней Тарандынской. Ух, досталась мне фамилия.

Стоп! А из какой грязи он меня вытащил? Или эта Сильвантия во что-то влипла, так что пришлось за помощью к Тарандынскому бежать?

— Вы очень добры, — пропела я. — Что общаетесь со мной, хотя я недостойна такой чести. И вы преподали мне бесценный урок, которой я не забуду.

Чопорная леди кивала, очевидно она тоже считала, что оказывает мне услугу снизойдя до общения.

— А вот Малакон... — начала было я, но меня тут же перебили.

— Граф Тарандынский! — хмуро сказала леди. — Забудьте все деревенские замашки.

— Граф Тарандынский, — исправилась я, — с восторгом отзывался о вашей красоте и уме. Теперь я понимаю, почему он так говорил. Это все правда.

Она разрумянилась. Клюнула.

— Он хотел лично поблагодарить вас за помощь, правда, я не знаю за какую, — продолжила лгать я. Если она вьется вокруг меня, то неспроста, у них с графом какие-то близкие отношения, и наверняка эта леди не раз ему в чем-то помогала. Или считает, что помогала. — Он собирался писать вам письмо, чтобы вы пришли сегодня в полночь во двор.

1.2

Он завел меня в спальню. Где стояла огромная кровать под балдахином и больше ничего.

Эээ, он что серьезно собрался сейчас супружеский долг исполнять. Вот уж совсем не тянет взбираться с ним на брачное ложе. Фигурой-то он удался, но вот какой-то он весь гнилой и фальшивый. Я невольно отшатнулась.

— И не надейся, — засмеялся Малакон. — Я благородный граф, у меня голубая кровь. А ты никто, просто дочка богатых родителей. Я не стану об тебя мараться.

Ничего себе заявочка. Ему подавай только родовитых да именитых. А чего женился тогда, если супружеский долг отдавать не хочет? Прям аж захотелось его пособлазнять немного.

— Мне родители всегда говорили, что если супружеский долг не исполнен, то и замужество не настоящее, — скромно опустив глазки сказала я.

Малакон рассмеялся, а потом схватил своими ручищами мой подбородок, поднял. Уставился мне в глаза.

— Супружеского долга захотела?! — ехидно усмехнулся он. — Милая, невинная девушка.

Мне совсем неприятно сделалось. Такой ядовитый и прожженный взгляд я встречала только, когда в казино подрабатывала, еще по молодости. Эти люди проигрывались под чистую, брали деньги у своих друзей и родственников, набирали кредиты и проигрывали вновь.

Ладно, потягаемся с тобой.

— Приличная девушка не должна хотеть ничего подобного, даже знать не должна, как это бывает, — захлопала я ресницами. — Я знаю, что мы должны лечь на кровать и уснуть, а ты вон какой большой, ты все одеяло на себя утянешь.

— Лечь и уснуть, — с трудом сдерживая хохот спросил Малакон.

— Да, я точно знаю, что супруги спят вместе, — я продолжала разыгрывать дурочку.

Малакон отпустил меня и заржал. Я потерла рукой подбородок, надо будет потом умыться каким-нибудь антисептиком... не знаю, водятся ли они здесь, или хотя бы мылом помыть.

— Слушай, любимая моя супруга, спать мы вместе не будем, — заговорил Малакон, когда приступы смеха у него закончились. — Чтобы с кровати не попадать.

Он снова заржал.

Да уж, этот козел еще почище моего Кольки будет. Тот лишь изменял и деньги выпрашивал, а здесь что-то совсем гнилое происходит.

— Сюда я тебя привел, чтобы нас никто не подслушивал. Это место надежное. Мы с тобой поженились. Ты получила титул, как и хотели твои родители.

Я кивнула. Не знаю, что хотели родители Сильвантии до своей гибели, с этим тоже придется еще разобраться.

— Я получил ваши земли и деньги, — продолжил Малакон. — Простые крестьяне, а неплохо смогли твои родители разбогатеть.

А вот такой поворот мне не нравится. Что значит получил? Захапал себе, отнял у бедной девушки? Ну, вообще-то что-то такого от него и следовало ожидать.

— Настало время нам разойтись. Ты сможешь славно пожить... — он задумался.

— В родительском доме? — попыталась подсказать я.

— Эээ, нет, голубушка, это уже мой дом и у меня на него другие планы. Ты могла бы неплохо пожить где-нибудь в доме любви, — он посмотрел на меня выразительно. — Там и делать-то ничего не надо, только спать рядом с разными дядями.

Ничего себе поворот! Этот гад решил меня продать в дом терпимости. От возмущения все внутри заклокотало. Я решила, что вначале огрею его чем-нибудь по голове, потом свяжу, и пока он отдыхает найду где-нибудь хорошего юриста, чтобы по поводу брачного договора проконсультироваться.

Но не успела!

Дверь открылась, к нам в комнату влетел слуга с трясущимися от волнения руками.

— Его величество принц Кариолан пожаловали! — слуга рухнул на колени.

Малакон тоже чуть не рухнул.

— Сам принц на мою свадьбу?! — закричал он. — Высшая честь. Сильвантия, пошли встречать дорогого гостя.

Встретили! Вышли в зал, а там уже прохаживался он. Я сразу поняла, что это принц, хотя он был без короны. Высокий, статный, чрезмерно красивый брюнет. Он вовсю излучал уверенность и дарил бесконечные знаки внимания девушкам. Подмигнул одной, вежливо склонился перед другой, сказал какую-то шутку третей.

Напоминал поп звезду, попавшую в толпу своих фанатов. Девушки млели, он купался в их обожании.

— В присутствии принца молчи, — зашептал мне на ухо Малакон.

Я кивнула, решив, что молчать точно не буду.

— Ваше высочество, какое счастье видеть вас. Вы оказали нам небывалую честь, — заявил Малакон и красиво поклонился.

Я присела в реверансе. Когда-то ходила на занятия по бальным танцам, красиво кланяться нас научили. А потом занятия пришлось бросить, много работы навалилось.

Принц с восхищением посмотрел на меня. Его глаза искрились. Рот приоткрылся.

До чего же прекрасен он!

— Малакон, ты сорвал самую красивую ягодку нашего королевства, — сказал принц. — Где ты отыскал эту красотку?

А он неплохо говорит, и не страдает особой тягой к этикету.

— Случайно встретил, во время охоты, — ответил Малакон. — Ваше величество, не изволите ли испить родниковой воды и погово…

1.3

Музыка заиграла. Малакон стоял у стены с таким лицом, будто отведал прокисший

борщ. С отвращением смотрел, как принц нарушал нормы поведения в высшем обществе. А вот принцу похоже было наплевать на эти правила.

— Так вы и есть Сильвантия? — спросил принц, легко ведя меня в танце. Его ладонь была тёплой, уверенной. И от самого принца приятно пахло легким парфюмом.

— Самая настоящая, — кивнула я. — Хотя, если честно, я ещё не до конца поняла, кто я теперь: графиня, или жертва брака по расчёту.

Мы закружились. Я старалась не споткнуться — туфли слегка жали, неужели на свадьбу нельзя было заказать удобную обувь. Мелькнула шальная мысль, скинуть туфли и скакать тут босиком.

— А вы всегда так прямо говорите? — спросил принц, прищурившись.

— Ой, ваше высочество, — я заглянула в его глаза. — Если не сказать правду, то её скажут за тебя — и гораздо громче.

— Умница, — прошептал он, и в его глазах мелькнуло что-то… не то интерес, не то вызов. — Редко встречаю умных и красивых девушек.

— И я редко встречаю умных и красивых принцев.

Кариолан рассмеялся.

— Малакон счастливчик, что сумел найти такую девушку, — сказал принц. — Мне сказали, что наш помешанный на устоях граф, аристократ до мозга костей, женился не дочке разбогатевших крестьян. Я не мог в это поверить, но теперь понимаю, что вы очаровали его.

— Его очаровали богатства моих родителей, — усмехнулась я. Признаться, меня очень удивляло, что Малакон остался равнодушным к красоте Сильвантии. Мне досталось самое красивое тело из всех, которые я видела.

— Снова правда!

— И снова горькая, — сказала я.

Кариолан замер. Потом медленно улыбнулся.

— Не могу в это поверить. Неужели он не видит, какая фея ему досталась, или он не общался с вами, раз не заметил острый ум?

— Мы замечательно пообщались перед церемонией, — усмехнулась я.

В этот момент музыка снова громче, быстрее, веселее. Принц легко подхватил меня за талию и закружил так, что я засмеялась.

А в зале уже шептались. Сто процентов женщин были недовольны тем, что все внимание принца досталось невесте. Они старательно обмахивались веерами, нарочито громко разговаривали, пытаясь привлечь к себе внимание.

Малакон стоял у колонны, сжав бокал так, что стекло, казалось, вот-вот треснет.

Ну что ж. Пусть! Я имею право на несколько минут счастья.

Раньше даже мечтать не могла, что буду кружиться с принцем и получать от него комплименты.

Музыка набирала обороты. Принц, не сбавляя темпа, подхватил меня за талию — и закружил по всему залу. Я смеялась, запрокинув голову. Волосы разметались, юбка взметнулась. Где-то в толпе танцующих дамы возмущенно перешептывались, и завистливо смотрели на нас.

— Вы, ваше высочество, танцуете так, будто у вас за спиной погоня! — крикнула я сквозь музыку.

— А у меня и правда погоня! — отозвался Кариолан, подмигнув. — От скучных балов, от дипломатических ужинов и от тётушек, которые хотят выдать за меня свою племянницу с лицом, как у обиженного пуделя.

— У меня тоже тётушка есть. Только она не хочет выдать меня замуж, она хочет, чтобы я тоже стала тётушкой. — Что правда, то правда была у меня такая родственница.

Принц хохотнул так, что даже струны скрипок, кажется, дрогнули.

— У вас острый язык, — сказал он.

— Стараюсь не отставать от вашего высочества.

Принц прищурился, но не отпустил меня. Наоборот — прижал чуть ближе, и в его голосе появилась игривая нотка:

— А если я скажу, что твой брак — не брак, а скорее… временная ошибка?

— Тогда я скажу, что вы, ваше высочество, слишком быстро судите.

— О, теперь я точно в беде, — прошептал он, и его дыхание щекотнуло мне висок. — Ваши глаза, ваши слова... боюсь, что теперь я буду лишен сна.

— Заманчиво, лишить сна самого прекрасного принца!

Мы сделали резкий поворот — и тут я наконец не выдержала. Один туфель слетел с моей ноги, пролетел через весь зал и приземлился на столе, создав красивые брызги из неизвестного мне блюда.

Гости старательно ахнули.

— Простите! — воскликнула я.

Музыка стихла. Мы остановились посреди зала, всё ещё держась за руки. Вокруг — тишина, перешёптывания, завистливые взгляды и один очень злой граф . Впрочем, лицо он держал, выглядел достойно – аристократ все же, вот только пытался мне тайком грозить. Видать на меня его аристократия не распространялась.

Принц наклонился и тихо сказал:

— Если вдруг захочешь сбежать из этого брака… знай: у принца всегда есть запасной план. И, возможно, запасная лошадь.

— Ваше высочество слишком импульсивен, — улыбнулась я.

Принц был профессиональным ловеласом, и флиртовать с ним мне нравилось. Я была готова продолжить, но увы... в зал ворвался слуга в золотой ливрее, и склонился перед принцем.

Визуалы - Танец с принцем

Сильвантия весело кружится в танце с прекрасным принцем Кариоланом.

Немного счастья в этой жизни

Если книга нравится, ставьте звездочки, забирайте в библиотеку.

И ответьте на важный вопрос - нужно ли добавлять еще больше визуалов, или без них лучше?

1.4

Малакон схватил меня за руку и оттащил в сторону. Лицо его при этом было таким милым и улыбчивым, будто он говорит мне комплименты. А вот на руке наверняка останутся синяки.

— О чем ты говорила с принцем? — спросил он.

— Разумеется о том, как счастлива выйти замуж за графа, — тут же ответила я. — О чем еще можно говорить с принцем.

Хватка несколько ослабла, очевидно, он размышлял над моими словами.

Да, сейчас сила явно не на моей стороне. Раздавит и не заметит.

Ладно, будем пробиваться.

Малакон всё ещё держал меня за запястье, улыбаясь так, будто мы обсуждаем, какой пирог подать к чаю. Я постаралась выглядеть максимально невинной — глазки в пол, губки в бантик.

— Ах, милый, — прощебетала я, — принц даже спросил, не нужна ли мне помощь в обустройстве дома. Такой заботливый!

Я умолкла... В чьем же доме мы находимся. Надо бы получше разузнать, что здесь вообще происходит.

— Принц сказал, что и так интерьеры стильно обставлены.

— Что еще за стильно? — не понял Малакон.

Вот ведь не знакомы они с современными словами.

— Очень красиво и благородно все, — перевела я. — Лепота одним словом.

Я захлопала ресничками, стараясь не выходить из образа наивной дурочки.

— Разумеется, это родовое гнездо графов Тарандынских, — хмыкнул Малакон. — А не твой деревенский сарай.

Ага, это его, Тарандынский дом. Еще немного знаний о происходящим я получила. А то закинули неизвестно куда, и ни о чем толком не проинформировали. Будем дальше копать.

— А еще его высочество спрашивал, куда мы в свадебное путешествие поедем, — продолжила я.

— Чего? — Малакон вытаращил глаза.

— Вот и я тоже удивилась, и у принца спросила, что это такое. Он ответил, что после свадьбы возлюбленные должны путешествовать ехать, разные земли посетить.

— Зачем?

Да, с романтикой здесь у них не густо. Никуда не путешествуют. И это хорошо, а то завез бы меня куда-нибудь подальше муженек, продал в дом с красными фонарями, а потом сказал бы, что я сама в путешествии потерялась.

— Вот я и ответила принцу, что приличная жена должна дома сидеть, мужа слушаться.

Малакон слегка расслабил хватку.

— Умница, — одобрительно кивнул он. — Начинаешь понимать что к чему. А что еще за странное обещание принца навещать нас?

Я опустила глаза и глубоко вздохнула, выглядело это красиво, и давало мне время продумать более-менее сносный ответ.

— Так ему дом ваш понравился, все так стиль... красиво и благородно, что принц решил знакомство с вами поближе свести, — ответила я.

— Наконец-то меня заметили! — крикнул Малакон, но тут же взял себя в руки.

Он отпустил мою руку. Огляделся — и увидел, что за нами уже наблюдают. Дама в зелёном прикрыла рот веером. Малакон отвесил ей изящный поклон.

— Принц посетил мою свадьбу, принц хочет дружить со мной, — не мог сдержать восторга Малакон. — Я стану другом самого принца.

— Принц очень вас хвалил! — Я старательно кивала.

Вот тщеславный болван, как бы не лопнул от гордости. Дом богатый, но вот следы бедности видны повсюду, подтеки на потолке, трещины на стенах. Похоже, что Тарандынские совсем обеднели, раз согласились взять в семью деревенскую девушку.

— Я все понял, — сказал Малакон. — Принц танцевал с тобой только для того, чтобы узнать обо мне. Узнать, насколько я хорош.

Я продолжила кивать. Хотя шея уже стала побаливать. Малакон надулся от важности, даже забыв про свою аристократическую чопорность.

А ведь со стороны мы смотрелись обычными супругами, будто обсуждаем планы на дальнейшую жизнь. Впрочем так оно и было.

— Да, жена, пожалуй, ты заслужила награду за то, что не осрамила меня перед принцем. Я не отправлю тебя в дом терпимости.

— Мне не надо будет с дядями спать? — я округлила глаза.

— Нет, не надо, — повторил Малакон, и в его голосе прозвучала почти благосклонность — та, что обычно бывает у кота, решившего не топить мышку сегодня, а отпустить её погулять по двору… на всякий случай.

— Более того, — продолжил он, понизив голос, — раз уж ты сумела так хорошо до принца донести о моих талантах и заслугах, то я дарую тебе свободу.

Я чуть не поперхнулась собственным «ой-ой-ой».

— Какую свободу, милорд? — спросила я. — Мы связаны узами брака. Свобода мне не полагается.

— Ты будешь жить отдельно, — объяснил он с довольной ухмылкой. — В городе. У меня там есть… ну, скажем так, домик. Трактир «У Золотой Утки». Ты будешь его хозяйкой.

— Целый трактир, вместо нашего состояния, нажитого родителями! — воскликнула я, прижимая ладони к щекам. — Но… а как же супружеский долг? Я же жена ваша.

— Ты что, в самом деле поверила в эти сказки, что можешь графиней стать и жить в моем родовом доме? Мы заключили сделку. Ты — титул и имя. Я — земли и деньги. А теперь, у нас любовь закончилась, ты получишь крышу над головой и вернешь мне мое имя. Считай, тебе повезло.

Глава 2 Трактир

Ночью меня никто не беспокоил — ни слуги, ни Малакон, признавший жену непригодной.

Утро выдалось на редкость приятным. Чопорная дама (та самая, похожая на Жабу Иннокентьевну, только с перламутровыми серёжками) ушла со двора лишь с первыми лучами солнца. Надеюсь, она устроит Малакончику разборки.

Часов в девять, по моему личному мироощущению (не знаю, изобрели ли часы в этом королевстве), в дверь постучали. На пороге появился тощий слуга с лицом, как у недоедающего кролика.

— Милорд приказал отвезти вас в ваш новый дом, — пролепетал он, глядя не на меня, а куда-то в район моих щиколоток.

— А сам-то не проводит? — спросила я.

— Милорд… занят, — пробормотал слуга, всё так же глядя в пол.

— О, какая жалость, — сказала я без тени сожаления.

Небось считает украденные у Сильвантии денежки. Или, может, пишет мемуары: «Как я женился и сразу развелся — практическое руководство для тщеславных графов».

Слуга положил на кресло тюк и вышел, будто боялся, что я вдруг потребую чаю с бутербродами и справки о моём новом статусе.

Внутри оказалось простенькое серое платье — такого цвета, что даже тень от него выглядела уныло. Да уж, небогатые отступные. Любезный супруг, видимо, решил, что для бывшей жены и так сойдёт — всё равно она теперь не в обществе, а в трактире, где главный критерий моды — отсутствие дыр в штанах.

Кстати, интересно: а я уже бывшая? Или развод нам ещё предстоит оформить? Надо бы узнать, какие законы в этом мире.

На завтрак мне кухарка принесла тарелку каши. Похоже, она сделала это тайком от супруга — и подсунула узелок с сухариками.

— Хоть поешь, дитятко, — шепнула она с такой жалостью.

Меня вывели на задний двор и посадили в телегу, запряжённую парой лошадей, которые, судя по их взгляду, давно мечтали уйти в отставку. Рядом поставили сундук, обтянутый потрескавшейся кожей.

— Ваши вещи, миледи, — пробормотал слуга.

Понятно. Малакоша не хочет привлекать внимание богатых соседей к моему отъезду. Какая-то бедная служанка куда-то поехала на телеге.

Слуга сел рядом, и мы выехали.

— Далеко ехать? — спросила я.

— Нет, миледи. Всего полчаса ходу.

Очаровательно. Буду жить поблизости от любезного супруга, давшего мне отставку прямо на свадебном пиру. Как в старом анекдоте: «Женился — и сразу в отпуск. Без жены».

Телега покатила по булыжной мостовой, и я стала рассматривать город, как туристка.

Сначала мы проехали богатый квартал. Тут всё сверкало: резные ворота с гербами, высокие окна с цветными витражами, фонтаны. На балконах дамы в шелках лениво помахивали веерами и прихлёбывали утренний чай.

Потом пошли дома попроще — видать, там жили ремесленники, мелкие чиновники и те, кто ещё не разорился окончательно. Тут дома были с черепичными крышами и аккуратными окошками. Из подворотен доносился запах свежего хлеба, звон кузнеца и детский смех — всё как в рекламе «Счастливой жизни за три медяка в день».

Люди здесь смотрели на телегу без интереса — не аристократы, не нищие, просто проезжают. Ничего нового.

А потом… потом начался бедный квартал.

Дома здесь стояли криво, будто их строили ночью, вслепую, под диктовку пьяного архитектора. Крыши — из тряпок и дранки, заборы — из старых досок. Воздух пах дымом и гнилой капустой.

Телега остановилась возле отдельно стоящего домика.

— Мы приехали, миледи, — сказал слуга.

Двухэтажный, с покосившейся лесенкой и вывеской, на которой когда-то была нарисована улитка. Теперь от неё остался лишь силуэт — остальное съела ржавчина, время и, возможно, уничтожили местные дети.

— Это… мой трактир? — спросила я, не веря глазам. — Или это музей неудавшихся предприятий?

— Так точно, — кивнул слуга, доставая из кармана большой железный ключ, весь в бурых пятнах ржавчины. — Три года не работал. Последний хозяин… эээ… уехал. Внезапно.

— Уехал? — прищурилась я. — Куда же?

Слуга промолчал, а его губы шевелились, словно пытались пробормотать что-то неприличное.

Дверь скрипнула, пахнуло плесенью, затхлым пивом и чем-то, что, вероятно, когда-то было мясом.

Я переступила порог. Внутри царил хаос.

Столы были перевернуты, стулья сломаны, на полу — слой грязи приличной толщины. Скамьи покосились. За стойкой бармена стоял пустой бочонок, а на полке — несколько кружек, покрытых паутиной. В углу кто-то (или что-то) устроило гнездо из тряпок и костей.

Из кухни доносился странный шорох — то ли крысы, то ли духи бывших поваров.

— А где спальня? — спросила я.

— Наверху, миледи. Но… лестница шатается. И крыша протекает.

— Прекрасно, — сказала я. — Просто рай для аллергиков, брошенных жён и любителей экстремального туризма.

Я прошла дальше. На стене висел портрет какого-то мужчины в фартуке — видимо, прежний хозяин. Глаза у него были добрые, но на картине кто-то нарисовал усы углём — видимо, чтобы придать ему вид человека, который знал толк в жизни… и в долгах.

2.1

Сначала надо вымести всю грязь, а потом уже можно будет обустраивать и облагораживать помещение. В чулане под лестницей нашла метлу, ручка треснула, щетина местами отсутствовала, но это ничуть меня не смутило. Порядок – значит порядок.

Нашла за стойкой передник сравнительно чистый, повязала его поверх платья.

Я начала с зала, где сама грязь была насыщена историей, множеством разных историй. Здесь кто-то когда-то плакал над кружкой дешевого эля. Кто-то заходил полузгать семечек и послушать новости – а вот шелуха до сих пор валялась среди обломков мебели.

Стол у окна явно раньше занимали влюбленные, до сих пор видны вырезанные на дубовой столешнице знаки «З+Д». Миленько очень.

Я подметала и выметала мусор, мне попалася кусочек глиняной свистульке в виде петуха. Наверное, какой-то отец купил её сыну, чтобы тот не скучал, пока папа «обсуждал дела» с друзьями. А может, наоборот — сын принёс её сюда, чтобы отвлечь отца от кружки.

Я вымела мумифицированные объедки, целую коллекцию костей, разномастные черепки, обломки мебели, старые тряпки, чей-то треснувший башмак. Башмак лежал посреди зала, как будто его владелец в спешке сбросил его, чтобы быстрее убежать от чего-то — или к кому-то. Потрепанный, с дырой у большого пальца и потрескавшейся подошвой, он выглядел так, будто прошёл не одну сотню миль.

Я подняла его за шнурок и покрутила в руках.

Я вспомнила слова слуги: «Последний хозяин уехал внезапно».

А вдруг он не уехал?

А вдруг он убежал?

Представила картину: ночь. Дождь. В трактир врываются люди в чёрных плащах. Хозяин пытается договориться, но его хватают за воротник. Он вырывается, бежит к двери… и на бегу теряет башмак. Может, споткнулся.

Ладно, уж слишком не надо тут нагнетать, просто старый башмак. Я отбросила его в кучу мусора.

На поднятый шум из кухни вышла черная кошка с одним ухом, посмотрела на меня недоверчиво, мяукнула.

— Привет, подружка, — кивнула я.

Кошка уставилась на меня, потом медленно подошла, потерлась о ногу и… плюхнулась прямо на кучу мусора.

— Э, нет, за мусор цепляться не будем, — покачала головой я. — Ты же хочешь сливки каждый день кушать, значит, нужен порядок.

В ответ упрямое мяу. Судя по толщине кошки, сливок она не только никогда не кушала, но даже не видела. Ладно, с этим тоже разберемся.

Я вымела еще несколько грязных тряпок, которые вполне могли быть чей-то одеждой, порванной в простой кабацкой драке. Когда не поделили или последнюю монету, или кружку пива. Сильно подрались, а на утро уже начисто обо всем забыли и снова стали друзьями.

Пока я подметала, кошка следила за каждым моим движением, но препятствовать не пыталась.

Из-за стойки я выгребла приличную кучу грязи, старые обрывки счетов.

Один гласил:

«3 бочки эля — не оплачено. Срок — полгода».

Другой:

«Поставка соли. Оплачено курицей. Курица больна. Соль не получена».

Да, несколько странно прежний хозяин вел свои дела. Ничего удивительного, что трактир разорился. Хозяин не вёл учёт, а вёл дневник страданий. Ничего конкретного, ни дат, ни поставщиков.

Счета аккуратно сложила в стопку, с ними мне еще предстоит разобраться. Может найду там что-то важное.

Зал более-менее очистился, куча хлама выросла основательно.

Предстояло еще уделить пристальное внимание камину. Он был завален золой, обугленными щепками. Именно там, под слоем пепла, и обнаружилась старая шкатулка, похожая на кусок угля.

Открыла шкатулку, внутри записка:

«Следующему владельцу трактира. Внимательно...»

Больше ничего. Ни подписи, ни даты. Интересное кино. Что это значит?

Я повертела шкатулку, рассмотрела ее со всех сторон, но больше не нашла никакого послания.

Значит и со шкатулкой тоже разберусь позже. А пока поставила ее на стойку, и внутрь убрала все обрывки счетов.

Кухня, как ни странно, оказалась не той помойкой, которую я ожидала увидеть после зала. Нет, здесь царил порядок бедного, но гордого человека, который разорился, но старался держать марку.

В центре размещался огромное сооружение: каменные плиты, чёрные от копоти, массивная решётка для котлов, и даже крюк, на котором когда-то, наверное, висел целый боров. Сейчас на нём покачивалась одна-единственная железная цепь.

Над этим сооружением висел дымоход.

Это же некий прототип плиты, микроволновки, духовки, сплетенных воедино . Похоже прежний хозяин обладал малой толикой изобретательства, если сумел соорудить такой агрегат. На нем можно сразу варить, жарить и тушить блюда на несколько десятков едоков.

Вдоль стены тянулись полки из неструганных досок. На них стояли пустые банки, но по запаху можно было определить, что когда-то там хранились травы, сушеные грибы, крупы, специи.

Отдельно была выставлена посуда, кастрюли, сковородки, чашки, тарелки. Очень даже неплохо. Этой посудой вполне можно будет пользоваться, вот только придется отмыть от пыли.

Визуал Королевская семья

Пока Сильвантия наводит порядок в трактире, принц Кариолан готовится к серьеному разговору со своими родителями.

С отцом, королем Ступельтом. Грозным, но не слишком правителем. Который достаточно много дает свободы своему сыну.

С матушкой, королевой Пелантией. Весьма энергичной особой, которая часто позволяет себе влезать в дела сына.

2.2

Теперь, когда зал и кухня перестали напоминать помойку после апокалипсиса, я решила: пора переходить от «вымести» к «отмыть». Уйдут неприятные запахи, пока еще витавшие в этих стенах. А тогда можно будет заполнить все вокруг приятными запахами вкусной еды.

Сначала отправилась на поиски воды. Задний двор буйно зарос разнообразными представителями флоры. Среди этого зелёного хаоса я с радостью узнала мяту, душицу и мать-и-мачеху — травы, с которыми заваривала чай в прошлой жизни. И множество других трав. Меня это порадовало, я смогу побаловать гостей вкусным чаем.

А это важно!

Мой чай хвалила даже Жаба Иннокентьевна!

Прорвавшись сквозь лианоподобные заросли (и чуть не угодив ногой в кротовую нору), я наткнулась на колодец. Целый! Рабочий! И даже с ведром! Никто не стащил — видимо, местные воры обладали чувством такта... А может просто не смогли разыскать его в этих зарослях.

Вода оказалась такой чистой и холодной, что после первого глотка захотелось заплакать от благодарности. Я присела на большой плоский камень и развернула свёрток, подаренный кухаркой. Желудок тут же отозвался жалобным бульканьем.

Две чашки воды с сухариками — мой сегодняшний обед. Скудно, но могло и этого не быть.

Жалко одноухую кошку — Ушанку, как я её мысленно окрестила — я пока ничего не могла предложить. Она смотрела на меня печальными глазами, несколько раз мяукнула с интонацией: «Ну? Где мои сливки?», но когда окончательно поняла, что кормить её не будут, смиренно развалилась рядом.

— Ушанка, потерпи немного, — сказала я, почесав её за ухом. — Я раздобуду для тебя вкусную еду. Может, даже рыбу.

Она прищурилась. Мяукнула и развалилась поудобней.

Когда с обедом было покончено, я набрала полное ведро воды и вернулась в дом.

Разожгла огонь в очаге — о чудо! — спички лежали прямо возле решётки, завёрнутые в тряпицу. Нагрела воду, перелила в корыто, найденное в чулане под лестницей.

Поискала что-нибудь мыльное — не нашла. Ни кусочка мыла, ни порошка. Наверняка ведь чем-то мыли-стирали в этом мире, вот только я никак не могла сообразить, как можно изготовить мыльные средства. Ладно, горячая вода — это уже победа.

Подхватила самую чистую тряпку, какая только нашлась. А точнее — не совсем тряпку. Когда-то это был поварской колпак, белоснежный и гордый, а теперь — скромный, но надёжный инструмент уборки.

Сначала взялась за кухню. Отмыла все полки — и обнаружила, что под слоем пыли они сделаны из вишнёвого дерева! Кто бы мог подумать — в этом убогом трактире такие изыски.

Особое внимание уделила супер-пупер кухонному агрегату. Стёрла сажу с камней, вычистила решётку, отполировала цепь, пока та не засверкала, как ожерелье королевы на балу.

Потом перешла в зал.

Три столика, четыре стула и две скамьи — это все, что оказалось еще пригодным для использования. Вероятно, потому что они в отличие от прочей мебеи были сделаны из дуба. Дуб не гнил, не трескался, а лишь покрылся патиной времени. Когда я отмыла их горячей водой и натёрла сухой тряпкой, они заиграли тёплым светом.

Стойка бармена поддавалась сложнее. На ней было великое множество пятен: вино, эль, жир, воск. Одно пятно, круглое и тёмное, явно оставил котёл, который стоял здесь так долго, что врос в дерево. Я долго скребла его щёткой, откидывая назад пряди волос.

Всю остальную мебель — вернее, то, что когда-то было мебелью, а теперь напоминало арт-объект, я сложила в кучу хлама за порогом. Куча получилась весьма приличная: два стула без ножек, стол с дырой посередине, и дверца от шкафа.

А дальше — окна.

На многих из них стекла оказались целыми! Не все, конечно — одно было заклеено пергаментом (видимо, вместо стекла), другое — треснуто по диагонали, но большинство держались. Правда, хранили на себе всевозможные отпечатки: грязные ладони, пятна еды, жира, копоти и каких-то неопознанных жидкостей.

Я мыла их с таким усердием, что даже Ушанка подошла и с интересом наблюдала, как я, стоя на шаткой табуретке, вытираю стекло.

Полы я скребла щёткой, найденной в том же чулане. Щетина у неё была такая жёсткая, что, кажется, ею можно было не только мыть доски, но и выцарапывать имена врагов на камне.

Стены и пол я отмывала до глубокой ночи. Найденные в чуланчике огрызки свечей я воткнула в подсвечники (один из них оказался глиняным, в форме улитки — видимо, фирменный стиль заведения) и зажгла. Они освещали мой нелёгкий труд мягким, дрожащим светом.

Старые пятна сопротивлялись, как должники перед сборщиком налогов. Но моё стремление навести чистоту было неубиваемым.

Я терла, скребла, скоблила. Избавлялась от паутины, обильно развешанной по углам и стенам. Размачивала пятна кипятком, соскабливала капли засохшего воска, их тут было великое множество.

К полуночи трактир преобразился. Не до блеска, конечно — не до дворцового сияния. Но теперь здесь можно было готовить.

Я села на стул у очага, уставшая, но довольная. Ушанка устроилась у ног, мурлыча. На ужин — ещё чашка холодной воды и несколько сухариков. Правильное диетическое питание.

— Ну что, — сказала я, глядя на чистые столы, сверкающие окна и расставленные столики, — завтра перемою посуду и откроем трактир.

— Мяу! — красноречиво сказала Ушанка.

— Сама знаю, что мяу, — вздохнула я. — Но тянуть нам нельзя, если не откроемся, ноги протянем от голода.

— Мяу! — красноречиво повторила Ушанка.

Всё верно. Еды у нас никакой не было. Ни для гостей, ни даже для нас самих. Но у меня была идея.

А как известно, все начинается с идей!

Визуалы - Наведем чистоту

Уборка в трактире - задача не для слабонервных)))

2.3

Нахальные утренние лучи ворвались в трактир, и с невероятной настойчивостью стали светить мне в глаза. Я зажмурилась. Не помогло. Перевернулась на другой бок… не очень удачно!

Свалилась на пол.

Бух!

Пришлось окончательно просыпаться.

Спала я внизу — на двух скамеечках, сдвинутых вместе. До второго этажа пока не дошла очередь. Отлично понимаю, что и там тоже придется чистить, скоблить, мыть. Этим можно будет заняться позже. Сейчас все силы надо сосредоточить на открытии бизнеса.

Вечером я устала настолько, что даже одеяло с подушкой не понадобились. Стоило только лечь, как сон накинулся на меня.

А вот сейчас, сражаясь с солнцем с этих самых скамеечек, я и рухнула. Поднялась, потерла ушибленный зад.

Прохладно! Воздух такой свежий, что хочется вдохнуть его полной грудью и сразу начать петь, как диснеевская принцесса. Впрочем, это уж слишком, если с утра пораньше начну голосить на всю улицу, то рискую угодить в местный дурдом.

Сколько времени — неизвестно. В этом мире, кажется, либо нет часов, либо они есть только у аристократов — как знак статуса, вроде золотых зубов. По моим внутренним ощущениям — часов пять утра. То есть, время, когда даже куры ещё думают, стоит ли вставать.

Ушанка, кстати, сладко дрыхла — растянувшись на барной стойке, лапы раскинула, усы в разные стороны.

А мне пора приниматься за дело.

Я отправилась к колодцу. Умылась холодной водой — такой, что мозги тут же встали на место, а сон удрал. Сразу почувствовала себя лучше.

Первые два часа ушли на мытьё посуды. Натаскала воды, подогрела, и принялась за дело. Чашки, тарелки, кастрюли, сковородки, чайники — всё это, хоть и простое, но целое и вполне готово к использованию.

Потом красиво расставила по полкам: чашки — по росту, кастрюли — по размеру, сковородки — чтобы ручки смотрели в одну сторону (это не педантичность, это магия порядка).

Обошла первый этаж.

Итак! Кухня чистая, посуда глиняная простая. Полки пустые, остатки продуктов выброшены. Зал намыт, столы и стулья расставлены, камин сверкает чистотой, барная стойка занята кошкой.

Мой трактир начал принимать человеческий вид.

Не в том смысле, что стал похож на человека, а в том смысле, что стал приятен для человеков.

Скромно? Да.

Роскошно? Нет.

Но можно начинать принимать гостей.

Всякие приятные мелочи для уюта — цветы в глиняных горшочках, занавески на окнах, вышитый коврик «Добро пожаловать» — сделаю позже.

А сейчас время пить чай! Вода, конечно, здесь вкусная, но ничто не заменит чашечку чая.

Я пошла на задний двор и ещё раз внимательно присмотрелась к травам. И вдруг поняла: это не просто заросли — это моя сокровищница. Мой первый капитал. Мои будущие прибыли, упакованные в листья и цветы.

Тут росли и мята с мелиссой, душица, чабрец, зверобой. А ещё — малина, смородина, Иван-чай, крапива, ромашка, липа, клевер…

Я уже устала перечислять. Стояла и улыбалась, словно мне вместе с тринадцатой зарплатой заодно и четырнадцатую выплатили.

Я набрала разные травы в подол платья — аккуратно, чтобы не помять листья, и пошла на кухню.

Где разложила все по кучкам: малина отдельно, мята — отдельно, клевер — в самый центр, потому что он такой милый, будто улыбается.

И работа закипела — в прямом и переносном смысле.

Поставила на огонь небольшой котёл. Пока вода грелась, занялась шиповником — очистила от зёрнышек (которые, кстати, устроили целое сопротивление) и нарезала на крошечные кусочки.

Помыла листья: малины, мяты, липы и клевер.

Вода закипела. Я бросила туда четвертинку лавровового листа, подождала, как мне показалось минуты три, и сняла котел с огня.

Вода должна была чуть подостыть, а пока я взяла цветочек клевера и аккуратно повыдергивала тоненькие лепестки. Никогда не знала, как они называются — «венчики»? «язычки»? — но я всегда звала их просто лепестками.

Да и чай я всегда готовила на интуиции, добавляла ингредиенты так, как чувствовала.

Вода немного остыла, я кинула туда листья малины, мяты, липу, лепестки клевера и нарезанный шиповник.

Прошло минут двадцать. Я налила чай в глиняную чашку. Сделала первый глоток.

Изумительно.

Не «вкусно». Не «неплохо». А именно изумительно.

Я почувствовала, как пели листья малины — обещая силу, как шептала липа — даря ясность, как танцевала мята — освежая мысли, а клевер, кажется, добавил немного удачи. Может, даже целый лепесток счастья.

Тёплый, чуть терпкий чай наполнял меня бодростью, расходился по жилам, будто кто-то включил внутри маленькие фонарики. Сначала — лёгкость, будто плечи сами распрямились. Потом — тепло по коже, как будто побежали крошечные искорки радости. А в груди — такое ощущение тепла, что захотелось обнять весь мир. Ну, или хотя бы Ушанку.

Я закрыла глаза. Почувствовала энергию наступающего дня. Почувствовала, как просыпается сила, как мне хочется продолжать заниматься трактиром.

Глава 3 Первые посетители

Я развесила ароматные травы и цветы по залу. Мой трактир заблагоухал. Еще и интерьер сразу изменился, стало приятно и уютно здесь находиться.

Ромашка украсила камин, шиповник и боярышник я развесила в углах. Барную стойку украсила цветками календулы.

А дальше понеслось.

Я принесла с заднего двора пучки душицы и чабреца, связала их травинками и повесила над окнами. Ветерок, что пробирался сквозь щели, теперь нес с собой лёгкое благоухание.

На стенах, где ещё вчера висела только паутина, теперь красовались гирлянды из липового цвета и мяты. Даже Ушанка, проходя мимо, чихнула, подумала, и устроилась прямо под гирляндой.

Над входной дверью повесила венок из полыни и зверобоя — и для красоты и для оберега. Помню, как в своей квартире повесила такой же венок, так Жаба Иннокентьевна к нам в гости перестала ходить.

А вот Колька мой этот венок потом сорвал, сказал, что это вредит его эстетически прокаченному взгляду. Надеюсь, мои посетители будут не настолько прокачаны в эстетических сферах.

У окон я хотела поставить букетик клевера, но у меня не было вазочек, а тратить на это чашку, мне было жаль. Поэтому быстро сплела несколько венков и разложила их по подоконникам, пусть радуют глаз.

Когда я отошла к камину и оглядела зал, сердце забилось быстрее — цветочное оформление, не стоившее мне ни единой монетки, было прекрасно. Радовало взгляд и преображало до неузнаваемости.

Для приема первых гостей не хватало самой малости – надо было заварить чай. Бодрящий уже был готов, теперь следовало приготовить еще несколько: успокаивающий, исцеляющий и надо еще мой любимый - чай-антидепрессант.

Я поставила котел на огонь и работа закипела.

Сначала — успокаивающий чай.

Когда вода в котле закипела, я сняла его с огня, перелила в котел поменьше. Немного подождала, в кипяток кидать нельзя, целебные свойства трав уменьшаются. Хорошо бы как-то измерить температуру, дома у меня был специальный термометр.

А здесь... здесь все по ощущениям.

Я посмотрела на воду, решила, что она уже достигла необходимых 85 градусов.

Немного ромашки, мяты, несколько листиков мелиссы, и цветки лаванды, которые мне случайно удалось обнаружить прямо у забора, за буйными зарослями крапивы. Пусть завариваются, пусть отдают свои силы моему чаю.

А сама перешла к следующему, исцеляющему.

Конечно, название слишком громкое, он просто будет повышать иммунитет и помогать только от простудных заболеваний. Хотя нет, не только от простудных. При пониженном иммунитете развиваются многие заболевания.

Так будет он исцеляющим.

Снова поставила на огонь большой котел. А потом, когда вода закипела, перелила в меньший котелок. Наверное потом, я научусь готовить все три чая сразу. Но сейчас мне требовалось время, чтобы подумать над каждым, почувствовать травы, следить, как они отдают свои целебные свойства.

В ход пошли липа, шиповник, боярышник, зверобой, эхинацея, липа, чабрец. Жаль, что у меня нет имбиря и меда, с ними эффект, да и вкус, были бы намного лучше. Я кидала травы, чуть больше боярышника, совсем немного зверобоя, липы можно тоже побольше, чабрец – пару ложек и хватит.

Ушанка всё это время сидела рядом, внимательно следила за мной. Иногда мурлыкала одобрительно, иногда фыркала.

— Спасибо за фидбек, ваше кошество, — ответила на ее очередное фырчание. — Учту в следующей партии.

Ушанка одобрительно мяукнула, кажется, она поняла меня.

От котла пошел тонкий, приятный аромат. Да, это то, что и должно быть. Пусть настаивается.

А впереди чай-антидепрессант.

Тот самый, что в моём прошлом мире спасал меня после тяжёлых недель, разговоров с начальником и постоянного творческого кризиса Кольки. Да и еще неплохо восстанавливал после визитов Жабы Иннокентьевны, которая всегда всем была недовольна.

Я налила свежую воду в котёл, дождалась, пока она закипит, а потом сняла с огня и дала немного остыть — до той самой температуры, когда вода уже не обжигает, но ещё помнит, как было горячо.

Первыми в котел отправились зеленые листики мелиссы. Потом нежные лепестки лаванды. Я подождала несколько секунд, дала возможность этим травам встретиться, подружиться. И настала очередь гинкго-билоба, я порезала листики на семь частей. Всегда верила, что семь магическое число, и бросила в котел.

Листья плавно опустились на дно.

Теперь жасмин. Цветочки с ярким ароматом, и весьма интересным вкусом. Нежные белые лепестки полетели в котел.

Надо немного подождать. И чай будет готов.

Я накрыла котёл крышкой.

Выждала... Не знаю, сколько я выждала. В нашем мире всегда засекала двадцать минут. Надеюсь, что столько времени и прошло.

Когда все три чая были готовы, я налила их в глиняные кувшины, плотно закрыла крышками и отнесла на стойку в зал. Там же выставила чашки, чтобы тут же подавать гостям.

Пора было открывать.

Я распахнула дверь. Жаль, что куча мусора так и лежала недалеко от входа, пока еще не успела ее оттащить, и если честно, я не знаю, где находится местная помойка. Какие тут правила сбора и утилизации мусора.

Визуалы Малакон

Пока Сильвантия отмывает трактир, Малакон ищет наилучший способ оформить развод. Чтобы все было законно. Если сделка будет подозрительной, то могут быть проблемы. А проблемы Малаконы не нужны, он же хочет подружиться с самим принцем.

Малакон самолично листает документы

Консультируется с лучшими законниками.

Если книга нравится, добавляйте в библиотеку, ставьте звездочки.

Буду рада вашим комментариям.

Искренне ваша, Лафи Сильвер

3.1

В ожидании посетителей я пила вторую чашку бодрящего чая. Мне было жаль тратить это время на просиживание у стойки, предстояло еще многое отмыть и отчистить. Но уходить было нельзя, хозяйка должна у входа посетителей встречать, а то войдут, никого нет и уйдут.

Заодно я обдумывала, что если в чай добавить каких-нибудь плодов: яблок или груш, то вкус выиграет, а свойства не изменятся.

— Ни че се! — раздался изумленный возглас. — Чистота-то какая!

В трактир вошли мужчина и женщина весьма необычного вида. Оба были в каких-то обносках, заплат на коричневых от грязи штанах мужчины было больше, чем родной ткани. Рубаха порвана в нескольких местах. У женщины на платье была целая коллекция из разнообразных прорех, заплат и швов, сделанных разноцветными нитками. Лица у обоих были отекшие, немытые. Волосы нечесаные.

Кажется, местные забулдыги будут моими первыми посетителями.

— Рада приветствовать вас, — я широко улыбнулась.

— Че, нормально так, а Гасян где? — спросил мужчина.

Вероятно, Гасян – это прежний владелец. Или бармен, или повар. Не важно. Гасян – это из прежней жизни трактира.

— Теперь я здесь хозяйка, — широким жестом я указала на стол у окна. — Присаживайтесь.

Они немного потолкались у входа, явно смущенные чистотой данного места. Гасян не баловал своих гостей опрятностью. Потом женщина щипнула мужчину, и он ударив себя в грудь кулаком, заявил:

— В долг наливаешь?

Да, вполне естественная просьба для таких личностей. Так же как вполне естественным будет то, если этот долг я не получу до конца жизни.

— Беру оплату натур продуктами.

Двое переглянулись, мужчина почесал голову.

— Это как? Че за продукты?

— Яблоками, грушами, сливами... одним словом возьму все, что вы вырастили у себя в саду или на огороде, — пояснила я.

Посетители засмеялись. Громко и очень неприятно. А в конце женщина еще и хрюкнула, мужчина издал непристойный пук.

Мне захотелось выставить их.

— Так мы же того, ничего не сажаем, — сказал мужчина. — Нам здоровье не позволяет.

— Да, больные мы, — поддержала его женщина. — Но яблок притащить можем. Красных наливных.

— Откуда возьмете? — спросила я.

Не хватало еще, чтобы они воровать пошли.

— Не боись, все честно, — словно подслушав мои мысли, оскорбилась женщина. — Знаем, где брать можно, где яблоньки ничейные растут.

— Идет! — сказала я. — Присаживайтесь.

Они несколько нерешительно сели за стол. Чистота их явно смущала, а еще смущали развешанные цветы.

Им бы дезинтоксикацию провести, чтобы кровь очистить. Жаль, я к такому не подготовилась. Но это легко исправимо.

— Для вас я принесу особый напиток, — пообещала я и ушла на кухню.

Вода недавно кипела, и сейчас как раз достигла нужной температуры. Оставалось лишь заварить травы. Я налила в отдельный чайник воду, бросила туда душицу, крапиву, мяту, ромашку, укроп, календулу и элеутерококк. Этот рецепт сказала еще моя бабка, от которой мне и передалось умение заваривать чаи.

Перемешала, закрыла крышкой.

Пока чай настаивался, заглянула в зал. Эти двое послушно сидели за столом, неуверенно переглядывались и рассуждали, что я им налью пиво или эль. Ох, нет, дорогие мои, пить будете только полезные чаи.

Разлила чай по большим глиняным кружкам, и сверху бросила по крошечному цветочку календулы для красоты.

Вышла в зал и поставила чашки перед изумленными гостями. Они потянули носами, покосились на плавающие цветочки.

— Это че? — спросил мужчина.

— Чай. Чай, который поможет избавиться от ваших забот...

— Ты нам нормальное пойло дай, а не эту бурду! — возмутился он. — Пиво налей.

— Вот именно! Вот именно! — закивала его пассия.

Сложными были первые посетители – вонючими, неплатежеспособными и скандальными. Явно неудовлетворенными самими собой и этой жизнью. А еще несчастные, не умеющие решать свои проблемы.

— Как знаете, — я пожала плечами. — Этот чай повышает мужскую силу, а женщин повышает либидо.

— Че повышает у женщин? — посетительница поправила немытые волосы.

— Страсть, желание быть с мужчиной, умение удовлетворять своего мужчину, — принялась я на доступном для нее языке пояснять незнакомое слово.

— И че, мы с ним того… — посетительница захихикала, — как в молодости сможем?

— И даже лучше! — кивнула я.

— А то у нас давно уже, — она замолчала и сделала первый глоток.

Если они очистят свои организмы от токсинов, алкоголя и прочей дряни, то, конечно, смогут многое. И либидо повысится и потенция восстановится.

Пока я разговаривала мужчина уже выпил весь чай. Всю огромную чашку осушил, запихал в рот календулу и стал старательно пережевывать. Его спутница еще хлебала, причмокивая, словно ей нравилось. Конечно, вкус у чая не особо приятный, но, вероятно, эти двое неожиданно оказались любителями подобного.