Третий не лишний

Часть первая. Глава 1. Там  на  неведомых  дорожках

O  szczęście  trzeba  grać  vabank,  vabank, 

Z  fortuną  tak  to  zwykle  bywa,

Kto  nie  naraża  nigdy  się  na  szwank, 

Ten  głównej  stawki  nie  wygrywa 

  Jacek  Chmielnik

(Хочешь  выиграть  счастье,  —  иди  ва-банк.

С  фортуной  так  всегда  бывает.

Кто  не  согласен  проиграться  в  пух  и  прах,

Тот  главный  приз  не  получает…)

Нулевая  фаза.  Обратный  отсчет

Иная  реальность.  Время  местное

Что  это  было,  Бурый  не  понял.  Мгновение  тому  Леонид  ощущал  затылком  упругость  подголовника  лабораторного  кресла,  потом  —  шершавую  твердость  полуразрушенной  стены.  Ярчайшая  вспышка,  от  которой  до  сих  пор  круги  перед  глазами,  и…

…он  стоит  на  пригорке  у  обветренного  до  полной  утраты  формы,  древнего  придорожного  камня.  Коими  с  дохристианской  эпохи  обозначали  перекрестки  или  указывали  направление  пути.  Проложенная  рядом  гораздо  более  новая  каменная  мостовая,  в  стиле  via  romea,  вряд  ли  нуждалась  в  древнем  указателе,  но  и  сносить  его  строители  не  стали.  Достопримечательность.

На  дворе  раннее  летнее  утро.  По  левую  руку  только-только  выползало  из-за  горизонта  солнце.  А  прямо  и  вниз  —  водопадом  шумел  городок,  больше  похожий  на  старинную  часть  какой-нибудь  Тортуги,  чем  на  современный  поселок.

Почему  Леониду  на  ум  пришло  именно  такое  сравнение?  Наверное,  потому  что  в  пиратских  поселениях  самая  важная  часть  —  место,  где  можно  сбыть  добычу.  А  на  вырученные  пиастры  и  дублоны  приобрести  что-нибудь  другое.  Более  необходимое  в  домашнем  хозяйстве.  Например  —  бочонок  рома.

Так  вот  этот  самый  базар  начинался  прямо  у  подножья  пригорка,  буквально  прижав  стекающую  вниз  дорогу.  Натуральный  стихийный  рынок.  Беспорядочное  смешение  лавочек,  палаток  и  просто  лотков.  Порою  торговая  точка  образовывалась  из  мешка,  на  котором  восседал  «негоциант»  или  баула  у  его  ног.

За  рынком  виднелись  дома  жилого  сектора.  В  большинстве  одноэтажные  особнячки,  радующие  глаз  красными  черепичными  крышами  и  разнообразием  флюгеров.  От  традиционных  золотых  петушков  и  стрелок  до  вычурных  корабликов  и  других  полетов  фантазии  мастеров  кузнечного  дела  и  чеканки.  При  этом  все  флюгера  указывали  разное  направление  ветра…  Даже  на  соседних  зданиях.

Имелись  в  городке  и  более  высокие  постройки.  Штук  десять.  Не  храмы,  насколько  Леонид  разбирался  в  культовых  сооружениях,  но  и  не  жилье.  Скорее,  здания  административно-общественного  пользования.  По  аналогии  с  современностью  —  мэрия,  банк,  поликлиника,  школа,  участок  или  что-то  в  этом  духе.  И  конечно  же,  назидательно  устремленный  в  небеса  палец  пожарной  колокольни.

Все  та  же  мостовая,  целая  и  невредимая  после  плотного  контакта  с  рынком,  пропетляв  между  домами,  упиралась  в  причал,  за  которым  аж  до  горизонта  поблескивала  синяя  водная  гладь.  Логично.  Как  мудро  вопрошали  древние,  зачем  нужна  дорога,  если  она  не  ведет  к  храму…  или  в  порт.

На  рейде  мерно  покачивались  два  больших  судна  и  пяток  габаритами  поменьше.  Еще  один  корабль  стоял  у  причала.  Все  парусники.  Те,  что  побольше,  с  тремя  мачтами,  меньшие  —  с  одной  центральной.  Точнее  определить  класс  кораблей  Бурый  не  мог,  не  его  специальность.

—  «Коготь»  заходи,  слева!  Я  прикрою!  Гм…  Ну,  ни  фига  себе!  И  что  это  было?  Офигеть…

Леонид  мог  бы  поклясться  чем  угодно,  что  всего  полсекунды  тому  взирал  на  пейзаж  в  гордом  одиночестве,  а  сейчас  по  другую  сторону  «скифской  бабы»,  пригнувшись,  словно  укрываясь  от  кого-то,  стоял  Лысюк.  С  интересом  оглядываясь  по  сторонам  и  выражая  восхищение  увиденным  в  произвольной  форме.

—  Японский  городовой!  Натуральный  Содом  и  Гоморра!

—  Всюду-то  вы,  господин  офицер,  побывали.  Все  видели…  —  насмешливо  ответил  Леонид,  перефразируя  известный  анекдот.  —  А  вот  мне…

—  Не  знаю,  где  находится  и  как  выглядит  ваш  Содом…  —  влился  в  мужской  разговор  звонкий  девичий  голосок.  —  Зато  на  художество  французских  импрессионистов  это  буйство  красок  и  всех  оттенков  радуги  очень  похоже.  Джину  Джейниэчику[1]  наверняка  понравилось  бы…

—  В  Израиле…  —  объяснил  Леонид.  —  Не  в  том  смысле,  что  мы  оказались  в  Израиле.  Упомянутые  Виктором  Содом  и  Гоморра  там  расположены.

—  Ну,  а  мы  с  вами  в…  игре!  —  с  многозначительной  паузой  и  армейской  прямотой  добавил  Виктор.  —  Как  и  было  обещано  Пилюлем.  С  чем  всех  и  поздравляю.  Круто,  ты  попал  на  ТиВи.  Ты  попал…  Ты  звезда.  Кстати,  о  звездах…  Оленька,  ты  в  этом  платье  одно  сплошное  обаяние  и  очарование.  Интересно,  кем  тебя  определили?  Авантюристкой,  воровкой  или  мошенницей?

—  Какая  еще  воровка?!  —  возмутилась  девушка.  —  Сами  вы…

—  Работники  ножа  и  топора,  романтики  с  большой  дороги…  —  дурачась,  фальшиво  пропел  Виктор.

Но  все  же  Лысюк  был  прав.  Как  в  отношении  девушки,  так  и  в  характеристике,  данной  себе  и  Леониду.

Наряженная  в  длинное  приталенное  платье  из  тонкого  зеленого  панбархата,  с  расшитым  цветным  люрексом  лифом,  вместо  современного  летнего  набора  —  топик,  шорты  и  босоножки  на  каблучке,  —  девушка  выглядела  настоящей  сказочной  красавицей.

Скриншот… Виктор.

—  Голубчик,  ну  что  вы  смотрите  на  меня,  как  на  врага  народа…  —  доктор,  внешностью  больше  всего  напоминающий  классического  Айболита,  картинно  всплеснул  руками,  а  потом  сунул  их  в  карманы  халата.  Очевидно,  вспомнил,  что  жесты  и  движения  пальцев  понимающему  человеку  скажут  даже  больше,  чем  мимика  и  рысканье  взглядом.  Взгляд,  кстати,  он  тоже  на  всякий  случай  зацепил  за  письменный  прибор  на  столе.

—  Поверьте,  я  вас  прекрасно  понимаю.  И  тоже  считаю,  что  сорок  пять  лет  не  тот  возраст,  когда  можно  умирать.  Но  я  же  не  Господь  Бог,  а  всего  лишь  врач.  Я  могу  поставить  диагноз,  провести  подготовительные  анализы…  Могу,  по  старой  дружбе,  позвонить  в  клинику  господину  Зильберману.  Меня  даже  хватит  на  то,  чтобы  упросить  его  принять  вашу  матушку  вне  очереди,  но  оплатить  ее  лечение  у  меня  нет  никаких  возможностей.  Ни  собственных,  ни  тем  более  бюджетных.

—  Доктор,  прекратите  истерику  и…  —  Виктор  хотел  сказать  «театр»,  но  закончил  вполне  нейтрально:  —  И  успокойтесь.

—  Вам  легко  говорить!  —  Исаак  Самуилович  без  сил  упал  в  кресло  и  нервно  забарабанил  пальцами  по  столешнице.

Виктор  не  понял,  почему  о  почти  неотвратимой  смерти  матери  сыну  легче  говорить,  чем  лечащему  врачу,  но  уточнять  не  стал.  Тем  более  что  Исаак  Самуилович  продолжил  сам:

—  Я  же  еще  при  Союзе  учился.  Клятву  Гиппократа  давал!..  А  сейчас  вынужден  лепетать  не  о  здоровье  людей,  а  о  деньгах  за  их  лечение.

—  Да,  —  кивнул  Виктор.  —  Именно  этого  я  от  вас  и  добиваюсь!

—  Добивается  он,  —  доктор  словно  обиделся.  —  Вы  хоть  представляете  себе,  юноша,  какая  это  огромная  сумма?!

—  Исаак  Самуилович,  —  держать  себя  в  руках  бывший  старший  лейтенант  умел  хорошо.  Без  этого  не  то  что  в  спецназе  —  в  обычной  части  долго  не  протянешь.  Армия  умеет  заставить  человека  исполнять  любые  приказы,  даже  если  приходится  переступать  через  собственное  самолюбие,  —  вы  наверняка  слышали  о  причудах  Гарри  Форда,  из-за  которых  менеджеры  престижных  ресторанов  дополнительно  инструктировали  швейцаров,  если  они  еще  не  знали  экстравагантного  миллионера  в  лицо.

—  Вы  о  его  страсти  к  поношенной  одежде?  —  врач  явно  обрадовался  смене  темы  и  проявил  заинтересованность.

—  Именно.  И  о  том,  что  Рокфеллер  свои  блокноты  начинал  исписывать  с  титульного  листа  обложки?  В  целях  экономии.

—  Не  вполне  понимаю  вас,  голубчик…

—  Это  я  к  тому,  что  не  судите  по  внешнему  виду.  Вы  же  не  знаете  моих  финансовых  возможностей.  Тем  более  не  можете  знать  о  возможностях  моих  друзей.  Поэтому  просто  назовите  сумму.  И,  чтобы  не  повторяться,  не  оптимистический  минимум,  а  сразу  верхнюю,  реальную  планку.  Со  всеми  побочными  и  дополнительными  затратами.  На  уход  и  реабилитацию.  Хорошо?

—  Пятьсот…  пятьдесят…  тысяч…  —  у  Исаака  Самуиловича  сделался  такой  несчастный  вид,  словно  эти  деньги  только  что  потребовали  с  него  самого.  Он  даже  побоялся  поднять  голову,  чтобы  не  встретиться  с  глазами  Виктора.  И  очень  удивился,  когда  услышал  уточняющий  вопрос,  заданный  ровным,  совершенно  спокойным  голосом:

—  Долларов?

Врач  нервно  поправил  очки  и  уже  увереннее  произнес:

—  Увы,  голубчик.  В  еврозоне  имеет  хождение  другая  валюта.  Пятьсот  пятьдесят  тысяч  евро…  А  в  долларах  это  будет  еще  как  минимум  сто  тысяч  сверху.

При  этом  Исаак  Самуилович  чуть  искоса  глядел  на  Виктора  и  думал:  «Черт  возьми,  неужели  у  этого  парня  водятся  такие  деньжищи?  Тогда  я  совсем  перестал  что-либо  понимать  в  людях.  Пора  на  пенсию…»

—  Спасибо,  доктор.  А  сколько  у  нас  времени?

—  Месяца  два…  Максимум  три.  Потом  начнутся  необратимые  процессы,  и  всякое  вмешательство  станет  бессмысленным.  Но  прошу  учесть,  что  из  означенного  срока  надо  еще  вычесть  десять  дней  на  адаптацию,  повторное  проведение  анализов  и  подготовку  больной  к  операции.  Так  что  на  вашем  месте  я  стал  бы  рассчитывать  только  на  месяц.

—  Хорошо…

—  Совет  хотите?

—  Конечно.

—  Если  через  три  недели  поймете,  что  не  успеваете  собрать  всю  сумму,  отвезите  матушку  куда-нибудь  к  океану.  В  страну,  где  белым  туристам  почти  легально  продают  наркотики.  Много  времени  это  не  займет,  но  уйдет  она  без  мучений  и  в  приятном  месте.

—  Я  вас  услышал,  доктор,  —  кивнул  Лысюк.  —  И  вот  как  мы  поступим.  Сегодня  же  звоните  господину  Зильберману,  пусть  выписывает  счет  или  обозначит  другие  формы  оплаты  и  готовит  место  в  клинике.  Не  позже  чем  через  три  недели  я  буду  у  вас  с  деньгами.  А  чтобы  вы,  Исаак  Самуилович,  восприняли  ситуацию  всерьез  и  продолжали  как  следует  заботиться  о  моей  матери,  часть  денег  я  принесу  лично  вам.  Дней  через  пять.  Договорились?

*  *  *

Глава  2. Есть  много  в  мире,  друг  Горацио…

Строение  с  надписью  «Веселый  поросенок»  и  вполне  красноречивой  вывеской,  изображающей  упитанного  борова,  разлегшегося  в  луже,  надо  полагать,  пива  —  с  шампуром  в  одном  копытце  и  кружкой  в  другом,  нашлось  быстро.  Наглое,  наверное,  от  упомянутой  веселости,  рыло  было  видно  прямо  с  дороги.

—  Нам  сюда…  —  быстрее  всех  обнаружил  местный  общепит  Виктор.  Впрочем,  это  и  не  удивительно.  После  происшествия  на  рынке  Леонид  впал  в  задумчивость  и  равнодушно  брел,  куда  вели,  совершенно  механически  передвигая  ноги.

Внутрь  заходить  не  хотелось.  Помещений  и  интерьеров  в  большом  городе  хватает,  а  приличные  пейзажи,  достойные  кисти  Айвазовского  или  Куинджи  —  только  в  картинных  галереях.  Ну,  еще  на  обоях  рабочего  стола.  Так  что  расположиться  решили  на  свежем  воздухе.  Даже  специально  не  сговариваясь.

Место  для  харчевни  хозяева  выбрали  весьма  живописное.  Прямо  на  берегу  врезавшейся  в  сушу  бухточки.  Красиво  и  удобно…  Помои  далеко  носить  не  надо.

Здоровенный,  однако,  водоем.  Только  какой-то  необитаемый.  Кроме  кораблей  на  рейде  и  у  причала  —  ни  единой  посудины,  даже  рыбацкой  лодки.  Странно?  А  то…  Не  верится,  чтобы  при  таком  скоплении  народа  ни  у  кого  не  возникло  банальное  желание  порыбачить.

Обещавших  закатить  пир  горой  краснолицых  здоровяков  в  харчевне  не  обнаружилось.  Либо  решили  сэкономить,  либо  опять  куда-то  вляпались.  Ну,  и  черт  с  ними.  Отступные  получены,  так  что  потерпевшие  претензий  не  имеют.

Столик  в  дальнем  левом  углу  открытой  веранды  облюбовал  бородатый  детина,  точь-в-точь  как  тот,  что  позировал  Васнецову.  Даже  кольчугу  не  снял.  Он  с  явным  удовольствием  сосал  пиво  из  литровой  кружки  и  рассеянно  слушал,  что  говорила  ему  короткостриженая  девица,  затянутая  в  лайку  и  с  «ремингтоном»  в  руке.  Ружье  она  держала  на  коленях  с  такой  непринужденностью,  словно  это  был  самый  обычный  дамский  аксессуар.

Виктор,  привычно  занявший  место  спиною  к  природе  и  лицом  к  входу,  тут  же  беспокойно  оглянулся.  До  самого  горизонта  было  пусто,  как  в  дни  акта  Творения,  но  ощущение  чужого  взгляда  не  пропало.  Лысюк  поелозил  чуток  и  передвинулся  вместе  с  креслом  так,  чтоб  и  водоем  краем  глаза  «держать».

—  Что  изволите?  —  подошедшая  официантка  словно  только  что  перенеслась  сюда  из  какого-то  германского  паба.  Белокурая,  в  традиционной  одежде  кельнеров  и  такая  пышная,  будто  взошла  на  дрожжах.  Похоже,  брожение  в  юном  организме  еще  продолжалось,  поэтому  грудь  девицы  так  и  норовила  вывалиться  из  низко  вырезанного  корсета.

Стильно.  А  с  другой  стороны,  какие  варианты?  Не  анемичным  же  моделькам  в  таком  заведении  работать.

—  Рыбка  свежая  найдется?  —  Лысюк  подбородком  указал  на  озеро,  желая  убедиться  в  том,  что  его  подозрения  не  надуманные.  При  этом  показалось,  что  под  неподвижной  поверхностью  вод  промелькнула  какая-то  тень.  Силуэт  кита  или  подводной  лодки.

Девушка  дернулась,  словно  укололась  седалищем  об  угол  соседнего  столика.  Внимательно  оглядела  непрезентабельную  одежду  мужчин  и  насупилась,  но  вид  Ольги  и  особенно  размер  кошелька,  который  та  держала  на  коленях,  официантку  успокоил.

—  Шутки  у  вас…

—  Мы  сами  не  местные,  —  жалобно  начал  Леонид,  ожидая  ответной  улыбки  или  смешка,  но  девушка  вообще  не  отреагировала.  Просто  ждала,  держа  перед  собою  блокнот  и  карандаш.

—  Мы  действительно  впервые  здесь,  —  перенял  бразды  разговора  Виктор.

—  Да  вижу  я,  —  снизошла  девица.  —  Не  слепая.  Заказывать  будете?

—  Обязательно.  Но  нам  бы  с  ценами  сперва  ознакомиться.  Обед,  к  примеру,  во  что  обойдется?

—  На  троих?

—  Ну,  да…  —  удивился  Виктор.  —  Вы  почему  уточняете?

—  А  откуда  мне  знать?  —  повела  полным  плечиком  официантка,  от  чего  сдоба  в  пазухе  пришла  в  поступательное  движение  и  тяжело  заколыхалась.  —  Может,  ваша  хозяйка  на  диете,  или  на  вас  сэкономить  решила?  Без  пива  —  три  медных  монеты.  С  пивом  —  шесть.  Будете  брать?

—  Да.

—  Вот  вы  где!  —  с  таким  радостным  возгласом,  словно  он  совершенно  неожиданно  наткнулся  на  старых  друзей,  коих  уже  и  не  числил  среди  живущих,  в  пустое  кресло  плюхнулся  Писклявый.

Второй  здоровяк  задержался,  чтобы  хлопнуть  официантку  по  крутому  бедру.

Та  посмотрела  на  него  сочувствующим  взглядом,  которым  взрослые  одаривают  убогих  детишек.  Мол,  пусть  себе  потешится.  Не  так  много  у  бедолаги  в  жизни  радости…

—  Чего  замерла,  крошка?  —  он  подтащил  стул  от  соседнего  столика.  —  Мы  с  братом  голодны,  как  волки.  Неси  все  самое  лучшее.  Этим  господам  тоже…

Теперь  стала  понятна  похожесть  мужиков.

—  Они  уже  сделали  заказ.

—  Забудь.  Я  угощаю!  —  и  почувствовав,  что  вновь  перегибает,  примирительно  поднял  руки:  —  Друзья  мои,  чур,  без  обид.  На  рынке  неловко  получилось,  надо  загладить…

Повторения  официантка  ждать  не  стала.  Чужие  дела  ей  без  разницы,  а  от  выручки  глупо  отказываться.  Круто  развернулась,  так  что  подол  взмыл  с  фырчаньем  пропеллера,  и  унеслась  на  кухню.

—  Я  —  Константин  Иванович.  Для  друзей  Костян.  А  это  братан  мой,  Миха.  Тоже  Иванович,  согласно  паспорту…  —  мужик  хохотнул  не  вполне  понятной  и  явно  семейной  шутке.

—  Сам  такой,  —  подтверждая  догадку,  вяло  отозвался  брат.  —  Иванович…

—  Мы  тут  уже  пятый  день  гуляем.

—  Стало  быть,  практически  местные…  —  поддержал  разговор  Лысюк.

Скриншот… Виктор.

Когда  к  его  столику  подошел  мужчина  среднего  возраста,  одетый  в  дорогой  костюм,  Лысюк  не  сразу  признал  бывшего  одноклассника.  За  те  десять  лет,  что  они  не  виделись,  Сергей  Пилюль  сильно  изменился.  Во-первых,  напрочь  потерял  некогда  буйную  шевелюру,  и  теперь  был  лыс,  как  бильярдный  шар.  Во-вторых,  с  детства  страдая  от  близорукости,  но  стесняясь  этого,  в  школе  он  носил  линзы,  а  сейчас  щеголял  массивными  очками  в  солидной  роговой  оправе.

—  Ну,  здравствуй  еще  раз,  Лысый!  —  Пилюль  протянул  руку  Виктору.

—  Чья  бы  корова  мычала,  —  Лысюк  сперва  ответил  на  приветствие,  а  потом  демонстративно  провел  ладонью  по  уже  вполне  отросшему  до  «канадки»  армейскому  ежику.  —  Вижу,  твоя  дама  и  в  самом  деле  ревнива.  Все  до  единого  перышка  повыдергивала.  Даже  пуха  не  оставила.

—  Ой,  вот  только  не  надо…  Знаешь  поговорку,  —  Сергей  вальяжно  опустился  на  стул  и  поманил  пальцем  официантку,  —  если  мужчина  лысый  спереди,  это  от  ума.  Если  сзади,  значит,  гуляет.  А  если  лысый  полностью  —  то  тоже  гуляет.  Но  с  умом…

—  Слушаю  вас,  —  официантка  нацелила  на  Пилюля  блокнот.

—  Девушка,  мы  с  товарищем  сто  лет  не  виделись.  Я  вас  попрошу,  сообразите  двум  старинным  друзьям  выпить  и  закусить.  Желательно  из  лучших  блюд.  Понравится  —  оплатим  вдвойне.

—  Могу  сразу  подать  мясную  нарезку,  пару  салатов,  хлеб  и?..

—  Водку,  моя  хорошая,  —  Пилюль  вел  себя  как  завсегдатай.  —  Никакого  ячменного  самогона  или  настойки  на  дубовых  опилках.  Хорошей,  родной  водочки.  Сразу  бутылку.  И  пару  «Нарзана».

—  Горячее  по  готовности  или  позовете?

—  По  готовности.  С  пылу,  с  жару…

Девушка  черкнула  что-то  себе  для  памяти  и  удалилась.

—  Пилюлькин,  ты  удивляешь  меня  все  больше.  Твоя  женщина…  та,  которая  Наука,  часом  не  дочь  нефтяного  олигарха?

—  Бери  выше,  —  расплылся  в  довольной  улыбке  Сергей.  —  Ее  спонсирует  Министерство  обороны.  Но  об  этом  мы  еще  успеем  пошептаться.  После  того,  как  опрокинем  за  встречу.  А  сейчас  скажи,  как  тетя  Поля?  Все  настолько  серьезно?

Виктор  ограничился  кивком.

—  Я  понял.  Извини…  —  Сергей  пожевал  губами.  —  Обрисую  ситуацию  в  целом.  Я  знаю,  что  ты  недавно  снял  погоны  и  на  гражданке  пока  еще  нигде  пристроиться  не  успел.  Соответственно,  денег  нет.

—  С  истиной  не  расходится.  Имеешь  что  предложить?

—  Имею.

Пилюль  замолк,  потому  что  стол  начал  загружаться  закусками  и  напитками.

—  Приятного  аппетита,  —  улыбнулась  солидным  клиентам  официантка.

—  Спасибо,  родная.  Ну,  чтоб  не  последняя…  —  он  быстро  наполнил  стопки.

—  Ты  куда-то  торопишься?

—  Заметно?

—  Скорее  да,  чем  нет…

—  Просто  я  слишком  долго  не  мог  себе  этого  позволить,  Витя.

—  В  смысле  выпить?

—  И  это  тоже.  Но  главное  —  с  кем…  Там,  —  он  неопределенно  мотнул  головой,  —  все  время  словно  кто  за  спиной  стоит.  Возлияние,  мягко  говоря,  не  приветствуется.

—  Ух,  ты,  —  хмыкнул  Лысюк,  тоже  отправляя  свою  порцию  водки  в  рот.  Выдохнул.  Закусил.  —  Так  ты  у  нас  секретный.  Ядерщик?  Ракетчик?

—  Нет…  Я  по  другой  части.  Нано-технологии  и  компьютерные  разработки.

—  Можешь  не  продолжать,  —  жестом  остановил  товарища  Виктор.  —  Все  равно  не  пойму.

—  А  и  не  надо.  Смысл  моей  работы  в  том,  чтобы  изобретением  могли  пользоваться  все,  а  не  только  специально  обученные  технари.  Но  об  этом  позже.  Вернемся  к  деньгам.

—  Как  скажешь…

—  Десять  тысяч  шкурок  убитых  енотов.  И  это  не  в  долг,  а  разовый  гонорар.  Интересно?

—  Во  всяком  случае,  не  помешают,  —  кивнул  Виктор.  —  Но  смотря  за  что.

—  Участие  в  эксперименте.  Моем  эксперименте.

За  окном  бесцеремонно  задребезжал  на  повороте  трамвай,  и  Виктор,  глядя  на  него,  улыбнулся.

—  Я  сказал  что-то  смешное?  —  надулся  Пилюль.

—  Нет…  Вспомнилось,  как  мы  в  десятом  классе  контролерами  решили  прикинуться.  Помнишь?  Денег  на  каток  не  хватало.

—  Было  дело,  —  Пилюль  снова  взялся  за  графин.  —  Авантюрная  жилка  у  нас  с  детства  имеется.

—  Только  тогда  мы  убежать  успели.  А  теперь?

—  Теперь,  Лысый,  пусть  от  нас  бегают,  —  товарищ  скорчил  устрашающую  мину.  —  Для  начала  мне  понадобится  пять  дней.  Максимум  неделя  твоего  времени.  А  потом  как  захочешь.  Можно  будет  и  о  контракте  на  постоянной  основе  поговорить.  Соглашайся!

—  Серый,  я  бесконечно  рад,  что  Министерство  обороны  выделяет  на  твои  эксперименты  такие  солидные  деньги,  честно…  Но  хотелось  бы  подробностей.

—  Будут  и  подробности,  обязательно  будут.  Дело  в  том,  что  мне  срочно  нужен  доброволец.  Что-то  вроде  летчика-испытателя.

—  Пилюлькин,  ты  глухой?  —  Виктор  ладонью  прижал  к  столу  свободную  руку  бывшего  одноклассника.  —  В  этой  жизни  решаемо  все,  кроме  воскрешения  мертвых.  Да  и  то,  пару  тысяч  лет  тому  нам  как  бы  намекнули  на  возможность  разобраться  и  с  этой  проблемой.  Но  пока  не  объяснишь,  что  придется  делать…  ради  науки,  разговора  не  будет.  Усек?

—  В  общем,  ничего  особенного,  —  Сергей  чуть-чуть  напрягся,  но  освободиться  не  пытался.  —  Протестировать  компьютерную  игру.  На  экспериментальной  машине.

—  И  опять  я  тебя  не  понял,  —  упрямо  мотнул  головою  Лысюк.  —  С  каких  это  пор  у  оборонки  проблема  с  подопытными  кроликами?  Причем  бесплатными.  Курсанты  в  училищах  закончились?

Глава  3. Нормальные  герои  всегда  идут  в  обход

Знающая  жизнь  бабушка  любила  говаривать  Оле:  «Когда  тебе  что-то  советуют  малознакомые  люди,  обязательно  прислушайся  к  их  словам!  Но  сперва  убедись  в  противоположном».  Виктор  с  Леонидом  были  в  этом  с  ней  солидарны.  Поэтому  прежде  чем  соваться  к  Перепутью,  двинулись  на  западную  околицу.

—  Красиво…  —  Оля  встала  рядом  с  Леонидом.

Обширный  выгон,  по  которому,  несмотря  на  обеденное  время,  еще  бродит  небольшое  стадо.  Рядом  с  коровами  держится  плотной  кучей  отара.  За  лугом  —  вольготно,  не  напирая  друг  на  дружку,  расположились  десяток-полтора  типичных  для  сельской  местности  одноэтажных  строений  с  двускатными  крышами.  А  еще  дальше,  приближая  горизонт  до  километровой  отметки,  острые  вершины  гор,  снизу  покрытые  радостной  зеленью  и  только  в  верхней  трети  —  голые,  бледно-серые.  Мертвые.

—  За  деревнею  луга,  на  лугах  стоят  стога,  в  небе  радуга-дуга  спину  выгнула.  Из-за  сумрачных  холмов  стаю  белых  облаков  в  поле  алая  заря  утром  выгнала…  —  речитативом  произнес  Леонид.  —  Представляю,  как  здесь  красиво,  когда  солнце  встает.

—  Присоединяюсь,  —  кивнул  Виктор,  но  при  этом  почему-то  посмотрел  за  спину,  в  сторону  Гавани,  словно  рассчитывал  увидеть  розовеющий  рассвет.  —  Ну  что,  перейдем  Рубикон?

Несмотря  на  то  что  солнце  было  еще  достаточно  высоко,  скалы  уже  отбрасывали  густую  тень,  накрывающую  большую  часть  долины  и  четким  терминатором  обрывающуюся  шагах  в  тридцати.  Словно  последнее  предупреждение,  рубеж,  за  которым  не  будет  пути  назад.

—  Мы  же  только  посмотреть,  —  напомнила  Оля  и  храбро  зашагала  вперед.  Вошла  в  тень  и…  с  громким  визгом  отпрыгнула  назад.  Прямо  в  руки  топающего  следом  Леонида.

—  Ты  чего?  —  опешил  тот.

—  Оно…  ледяное…

—  Кто  оно?

—  Оно,  —  девушка  ткнула  рукой  впереди  себя  в  пустоту.

—  Интересно,  —  Виктор  осторожно  приблизился  к  линии,  отделяющей  свет  от  тени,  и  та  словно  шагнула  навстречу.

Оля  только  охнула.

Но  ничего  не  случилось.  Всего  лишь  зрительный  обман.  Солнце  тоже  не  стоит  на  месте,  вот  и  показалось…

—  Реально  прохладнее,  —  Лысюк  не  ощущал  никакого  неудобства.  —  Впрочем,  а  как  иначе?  В  тени  —  не  на  солнцепеке.  Разница  температур  существенная.

—  Согласен,  —  поддержал  товарища  Леонид.  —  Помню,  как-то  градусник  на  подоконнике  забыл.  Так  он  в  полдень  за  пятьдесят  показывал,  а  на  том,  что  в  комнате  на  стенке  висел,  столбик  и  до  двадцати  шести  не  дополз.

Тень  от  скал,  за  время  разговора  накрывшая  троицу,  больше  никаких  неприятных  сюрпризов  не  явила,  и  Оля  успокоилась.

—  Извините,  мальчики,  это  от  неожиданности.  Показалось,  будто  меня  с  ног  до  головы  ощупали…  ледяными  ладонями.  Бр-р-р…

Через  полсотни  шагов  бараки  приблизились  настолько,  что  можно  было  разглядеть  буйную  зелень  на  их  крышах,  а  еще  —  нетипичную  для  жилых  помещений  длину.

Всклокоченный,  широкоплечий  мужик  рядом  с  крайним  зданием  увлеченно  выскабливал  кожу,  натянутую  на  раму  из  жердей.  Абориген  был  обнажен  по  пояс,  поджарист,  мускулист  и  загорелый  до  черноты.  Засученные  до  колен  портки  удерживала  на  теле  толстая,  как  буксировочный  канат,  веревка.  Мужик  что-то  негромко  напевал  в  такт  работе  и  ни  на  что  не  отвлекался.

За  бараками  проглядывал  двухметровый  частокол  и  выступающая  над  ним  надвратная  башенка.

—  Похоже,  это  и  есть  та  самая  цитадель  науки  и  знаний,  —  сделал  вывод  Виктор.

—  Согласен,  —  поддержал  приятеля  Леонид.  —  Вряд  ли  ученая  братия  стала  бы  селиться  в  бараках,  имея  возможность  выбора.  Да  и  внешне  индивидуум,  что  зрит  на  нас  с  ограды,  впечатляет  больше  кожемяки.  По  меньшей  мере,  у  него  на  голове  шлем  посверкивает.  То  бишь  чел  при  исполнении.

—  Эй,  неофиты!  —  проорал  тем  временем  дозорный  хорошо  поставленным  командирским  голосом.  Такой  рык  никакой  лязг  и  грохот  не  заглушат.  —  Забирайте  правее!  Калитка  там!  Я  сейчас  спущусь!..

У  караульного  не  только  шлем  блестел,  но  и  каждая  металлическая  бляшка,  нашитая  на  кожаную  куртку.  Прям  дембельская  парадка.

—  Доброго  дня!  —  пока  мужчины  рассматривали  классический  доспех  темных  веков,  словно  в  музее,  Оля  применила  один  из  множества  бабушкиных  советов.  В  том  смысле,  что  улыбайся,  будь  приветлива,  и  тебя  тоже  не  укусят…  сразу.

Мощный  мужчина  в  обмундировании  средневекового  воина,  посмотрел  на  девушку,  оценил  ее  более  добротную  в  сравнении  с  лохмотьями  парней  одежду  и  поинтересовался:

—  Здравствуй,  красавица.  Это  ты  так  визжала?

—  А  что,  вам  было  слышно?  —  не  поверила  Оля,  оглядываясь.  Расстояние  до  терминатора  впечатляло.

—  Отличный  голосок.  И  боевой  рог  не  нужен,  —  то  ли  пошутил,  то  ли  высказал  комплимент  дозорный.  —  Итак,  неофиты,  обязан  всех  предупреждать,  что  независимо  от  того,  с  какой  целью  вы  пожаловали  в  крепость  Академии,  вход  платный.

—  Мы  еще  не  определились…  —  Оля  на  всякий  случай  попятилась.  —  Только  посмотреть  хотели.  Нельзя?

—  Независимо  от  того,  с  какой  целью  неофиты  пожаловали  в  крепость  Академии,  вход  платный,  —  поскучневшим  голосом  повторил  воин.

—  Даже  одним  глазком?

Дозорный,  он  же  мытарь,  весомо  промолчал.

—  Сколько?  —  в  силу  собственной  профессии,  товарно-денежные  отношения  Леониду  были  близки  и  понятны.

—  Пятьдесят  монет  с  человека,  —  слегка  оживился  воин.

—  Ого!  Кусаются  цены.  За  такую  сумму  в  Гавани  неделю  прожить  можно.

Скриншот… Леонид.

—  Глядите  на  подъезд,  напротив  которого  стоит  «лендровер»,  —  Леонид  протянул  руку  над  плечом  Лысюка  и  ткнул  пальцем  в  лобовое  стекло.  —  Сейчас  выйдут.

Сидящие  на  передних  сидениях  товарищи  подались  вперед  и  напряглись.

Свою  «Ауди»  Женька  припарковал  так,  чтобы  не  бросалась  в  глаза  и,  даже  случайно,  не  попала  в  сектор  обзора  видеокамер.  Поэтому  картинка  происходящего  была  как  с  галерки.  Бинокль  точно  не  помешал  бы.  Пусть  даже  не  полевой,  а  театральный.  Но  на  ознакомительном  этапе  подготовки  операции  подробности  не  особенно  важны.

—  Фига  себе,  —  изрек  Виктор,  после  того  как  пара  типов,  изображающих  инкассаторов,  вальяжно  погрузилась  в  джип  и  укатила.  —  А  разве  такое  бывает?

—  Ты  о  чем?  —  Женька  посмотрел  на  товарища.

—  Ерунда  какая-то.  Кто  им  ставил  безопасность?  —  Лысюк  продолжал  ворчать.  —  Сидите  здесь.  Я  должен  пройтись.  Вон  там…  —  мотнул  неопределенно  головой,  —  отличное  место  для  снайпера.

—  Какого  снайпера,  дружище?  —  расхохотался  Женька.  —  Очнись.  Тут  не  война…

Но  Виктор  уже  вылез  из  машины  и  расслабленной  походкой  праздношатающегося  бездельника  пофланировал  в  сторону  дома  напротив.

Минут  через  десять  Витька  вернулся  и  плюхнулся  на  сиденье.

—  Прикиньте,  никого.  По  всему  периметру.  Очуметь…  Банкиры  совсем  страх  потеряли.

—  Во-первых,  теперь  не  девяностые,  —  резонно  заметил  Леонид.  —  А  во-вторых,  позволь  спросить,  где  ты  увидел  вывеску  со  звонким  словом  «Банк»?

—  А  что  же  это  за  место,  из  которого,  по  твоим  словам,  ежедневно  миллионы  нала  выносят?

—  «Прачечная».

Леонид  Бурый  шестой  год  трудился  в  налоговой  инспекции  и  знал  очень  многое  не  только  о  легальном  бизнесе  города,  но  и  о  его  теневой  стороне  —  самой  активной  и  необлагаемой.

—  Чего?

—  Да,  брат,  —  хохотнул  Женька.  —  Совсем  ты  в  своей  армии  одичал.  Отмывочная  контора.  Ушлые  дяди,  за  мзду  малую,  пользуясь  депутатской  неприкосновенностью  и  ментовской  крышей,  обналичивают  незаконные  денежки,  —  потом  неожиданно  зло  прибавил:  —  Ну,  ты  и  скотина,  Ленчик…

—  Не  понял?

—  Чего  раньше  молчал?  Давно  б  уже  подняться  могли.

—  Нет,  Женька,  не  смогли  бы.

—  Я,  типа,  трус?!  —  вскипел  Карплюк.

—  Я  этого  не  говорил,  —  Бурый  примирительно  положил  руки  на  плечи  товарища.  —  Парень  ты  рисковый,  и  если  б  можно  было  стырить  и  уехать  —  лучше  тебя  не  найти…  Но  гонять  тачки  на  гране  фола  и  убивать  людей  -  это  разный  адреналин.

—  А  Виктор,  значит,  сможет?

—  Да.

—  Нет!

«Да»  сказал  Леонид,  «нет»  —  Лысюк.  Теперь  товарищи  смотрели  на  него.

—  Чего  вылупились?  Забыли,  что  ли,  почему  я  из  армии  уволился?

Леонид  задумчиво  кивнул,  а  Женька  чуть  не  подскочил  от  возмущения.

—  Вик,  ты  что,  дурак?!  Причем  тут  какое-то  слово?  Даже  если  ты  его  родной  матери  давал.  Мы  же  как  раз  для  тети  Поли  и  стараемся!  Или  ты  думаешь,  что  эти  упыри  кейсы  с  деньгами  просто  так  отдадут?..  В  виде  гуманитарной  помощи?!  Ага,  сейчас.  Оттопырь  карман  пошире.

—  Я  обещал,  —  спокойно  повторил  Виктор.  —  И  это  не  обсуждается.

—  Насколько  я  понимаю,  имеется  предложение?  —  Леонид  всегда  отличался  рассудительностью  и  умением  не  спешить  с  выводами.

—  Нужен  пневматический  пистолет,  стреляющий  снотворным.  Возможно  достать?

—  По  нынешним  временам?  Да  хоть  «Искандера»,  —  тут  же  угомонился  Женька.  —  Только  это  серьезный  след.  Обычных  пестиков  как  орехов  в  лесу,  фиг  вычислишь,  откуда  приплыл.  А  специальные  примочки  —  товар  штучный.  Может,  все-таки  без  фанатизма?  Двумя  братками  больше,  двумя  меньше…

Виктор  даже  не  ответил.

—  Вот  блин,  —  выругался  Карплюк.  —  Каким  был  упертым  в  детстве,  таким  и  остался.  Ни  фига  тебя  армия  не  исправила.  Ладно.  Достану.  В  соседнюю  область  мотнусь.  Есть  у  меня  там  концы.  Только  мне  на  туды-сюды  дня  три  потребуется.

—  Заметано,  —  кивнул  Виктор.  —  Можешь  не  торопиться.  При  любом  раскладе  мне  все  надо  еще  раз  перепроверить.  И  пути  отхода  подготовить.  Не  люблю,  когда  все  слишком  просто.  На  подставу  смахивает…

—  Если  б  ты  знал,  кто  их  крышует,  —  хмыкнул  Бурый,  —  удивлялся  бы  гораздо  меньше.  Зато  начинал  бы  бояться.

*  *  *

Выражаясь  научным  языком,  Леонид  Андреевич  Бурый  стоял  на  стреме.  Без  пяти  минут  кандидат  экономических  наук  делал  это  не  первый  раз  в  жизни,  но  если  в  юности  Леня  с  приятелями  обносил  чужой  сад  или,  по  приколу,  тырил  бокалы  из  пивной,  то  теперь  на  кону  стояли  миллионы.  Настоящих  европейских  дензнаков.  Соответственно,  ничего  странного  не  было  в  том,  что  Бурый  волновался.  Как  бы  принимая  на  себя  еще  эту  часть  нагрузки  с  непосредственного  исполнителя  и  передавая  товарищу  взамен  толику  хладнокровия  и  уверенности.

Леонид  обвел  взглядом  полупустынную  улицу,  увидел  приближающегося  Виктора  и  напрягся  еще  больше.  Кстати,  совершенно  напрасно.

Молодой  парень  в  кремовом  костюме  и  такого  же  светлого  оттенка  шляпе,  тащивший  огромную  охапку  всевозможных  цветов,  вызывал  у  встречных  мужчин  снисходительную  или  сочувственную  ухмылку.

Понятное  дело,  одно  из  двух:  либо  бедняга  залетел  по-крупному  и  теперь  пытается  загладить  вину  нехитрым  и  относительно  дешевым  способом,  либо  —  влюблен  по  уши  и  потерял  чувство  меры  вместе  с  головой.