Тридцать оттенков выбора

Глава первая.

Это не та красивая история, которую вы привыкли читать и умиляться красивым героям.

Где двое встречают друг друга и у них сразу возникает притяжение. На их пути встречаются преграды, но несмотря ни на что они в итоге всегда остаются вместе.

Банально, но красиво.

Именно такие истории я читаю ежедневно и по несколько раз. И каждая похожа друг на друга.

“Опять любовь побеждает всё”, — думаю я, откидывая очередную рукопись в стопку “отказать”.

В моей работе нет места романтическим иллюзиям. Я — редактор в крупном издательстве, и моя задача — отсеивать тонны посредственных текстов. Каждый день я читаю истории, где герои встречаются в кофейнях, спасают друг друга от падающих вазонов и преодолевают нелепые препятствия на пути к счастью.

А потом я еду в прокуренной водителем газели, причём всем же неприятно, но все молчат.

Сижу зажатая между чьим-то рюкзаком и мужчиной в грязной куртке, который явно не спал последнюю неделю. Его соседняя пассажирка уткнулась в телефон, делая вид, что не замечает, как её сумка лежит на моём колене.

В салоне стоит запах перегара и старых носков, а водитель что-то бормочет себе под нос, периодически подвывая старыми песнями по радио. Газель трясёт на каждой кочке, и я мысленно молюсь, чтобы не выронить сумку с образцами “великой литературы”, которые я беру на дом, что успеть выполнить очередной план и получить хоть небольшую премию.

В таких моментах особенно остро чувствуешь разрыв между реальностью и теми историями, которые я читаю. Где там герои? Они катаются на лимузинах, встречаются в роскошных ресторанах и никогда не ездят в общественном транспорте. А если и ездят, то обязательно найдут там свою любовь или решат какую-нибудь глобальную проблему.

Дальше приходится ещё минут двадцать идти через грязный двор, где голуби каждый раз гадят на мою единственную приличную юбку, и постоянно спотыкаюсь о этот чёртов бордюр.

А дома… дома меня ждёт не прекрасный принц, который встречает после трудного рабочего дня с распростёртыми объятьями, накаченным голым торсом и с накрытым столом, а муж. Лежащий в этот момент на диване и играющий в эту бесящую игру на телефоне, которая вырывает его из реальности вот уже третий месяц.

Он даже не поднимает глаза, когда я вхожу. Просто мычит что-то невразумительное и продолжает тыкать в экран, пытаясь пройти этот чёртов уровень уже который час. На столе – грязные тарелки, на диване – разбросанное бельё, а в воздухе витает запах пива и засушенной рыбы.

Единственная радость в этих однообразных днях – это счастливые лица сыновей, которые каждый раз, слыша мой голос, выбегают из своей комнаты и вешаются мне на шею. В их глазах столько искренней радости и любви, что все мои проблемы на мгновение отступают на второй план.

Старший, хоть и пытается казаться серьёзным, всё равно не может сдержать радостную улыбку, когда я возвращаюсь домой. А младший – тот вообще не стесняется своих чувств: бросается ко мне с разбегу, обнимает за ноги и начинает рассказывать все новости разом, перебивая сам себя и путаясь в словах от избытка эмоций.

Их объятия – как тёплый плед в холодный вечер, как чашка горячего чая после долгой прогулки под дождём. В эти моменты я чувствую, что всё не зря: и тяжёлый день на работе, и усталость, и все бытовые проблемы. Потому что вот они – мои мальчики, моя настоящая радость, моё истинное счастье.

Они могут быть непослушными, могут ссориться между собой, драться, могут доводить меня до белого каления – но когда они так обнимают меня, я готова простить им всё. И даже то, что старший до сих пор не помыл посуду после завтрака, и что младший разрисовал обои в гостиной – всё становится неважным.

И вот сегодня, как и вчера, и неделю, месяц и год назад, я прихожу домой и вижу ту же картину. Ничего не меняется: те же грязные тарелки на столе, то же разбросанное бельё на диване, тот же запах пива и засушенной рыбы в воздухе. И муж, как всегда, лежащий на диване в одних трусах.

Но я уже привыкла. Привыкла к этому однообразию, к этим ежедневным проблемам, к этому… существованию. Каждый день как копия предыдущего: работа, дом, муж, дети. И вроде бы всё есть – семья, дети, крыша над головой, а счастья как-то не прибавляется.

А потом слышу знакомые шаги из детской, и дверь распахивается. Мои мальчишки выбегают навстречу, и их счастливые лица снова заставляют сердце биться чаще. Они обнимают меня, рассказывают о своих успехах, делятся новостями, и в эти моменты я снова чувствую, что живу не зря.

– Сереж посуду то можно было помыть? – спрашиваю, хотя заранее знаю ответ.

– Михаил – кричит он и через пару секунд в комнату вбегает старший сын – Посуду помой. Бегом.

Тот кивает и скрывается за дверью.

– Дети ели?

– Только собирался их кормить. – ответил муж не поднимая глаза.

– Ясно. – как можно спокойнее говорю и быстро переодеваюсь.

– Что опять с настроением? – бросает он мне в спину, но я молча ухожу на кухню и забираю губку у сына.

– Иди накладывай суп, себе и брату.

Я молча мою посуду, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Руки автоматически справляются с работой, пока мысли крутятся вокруг одного и того же: “Опять я всё делаю сама. Опять.”

Смотрю в кастрюлю, супа осталось на тарелки две. А до зарплаты еще целая неделя. В холодильнике, как говорится, мышь повесилась. В морозилке только забытый кусок льда да пара сомнительных пельменей, которые, кажется, там с прошлого века лежат.

Беру себя в руки и начинаю думать. Может, у Аньки занять? Но стыдно второй раз подряд просить. В магазине и так должна за молоко и хлеб.

Ладно, сегодня поужинают супом, потом в саду и в школе поедят и на обед им тут хватит, а потом... потом что ни будь придумаю.

Варю четыре яйца на завтрашнее утро пацанам и иду в душ. Быстро смываю с себя усталость этого бесконечного дня. Горячая вода стекает по телу, но даже она не может смыть тяжесть, которая давит на плечи.

Глава вторая.

– Слышала, что с Василичем случилось? – подлетает ко мне Анька, как только я сажусь на свое рабочее место.

– Нет, – протягиваю я, доставая из сумки литературу, до которой вчера так и не добралась.

– Вся редакция уже в курсе, дурында, – и ставит передо мной бокал горячего кофе и печенье.

– Ань, ну не тут же?

– Давай, давай, – бросает она и запихивает их мне в рот, – быстрее, пока никто не видит, опять ведь не успела позавтракать.

– Анька, ты с ума сошла? – давясь печеньем, шепчу я. – Сейчас же Соколова увидит!

– Да ладно тебе, – отмахивается она, – у неё совещание до двенадцати. Успеешь перекусить, не хочу потом до обеда слушать урчание твоего живота.

Я закатила глаза и принялась быстро поглощать печенье, запивая его кофе. Каждый раз, когда Анька так заботится обо мне, меня охватывает странное чувство – смесь благодарности и стыда.

Как же я благодарна ей за то, что она постоянно меня вот так подкармливает! Мне, конечно, неудобно, но эта женщина постоянно настаивает, и спасибо ей за это. Думаю, если бы не Анна, я бы давно уже падала в голодные обмороки.

– Так вот, – начала она, – Василича-то сердечный приступ тюкнул!

Я чуть не подавилась последним кусочком печенья.

– Как?! Когда?!

– Вчера вечером, представляешь? Прямо во время важного совещания с китайцами!

– Господи, – хватаюсь за сердце, – а что с ним сейчас?

– В больнице, конечно. Говорят, состояние стабильное, но врачи пока не дают прогнозов.

– Бедный Василич… – качаю головой. – А семья его знает?

– Жена уже там, конечно. Дети тоже приехали. Представляешь, такой ужас…

– Да уж… – вздыхаю я. – А кто теперь будет руководить редакцией?

Анька медленно наклонилась ко мне и огляделась по сторонам, как будто боится, что нас может кто-то услышать. От такого комического поведения я слегка усмехнулась, но тут же натянула серьёзное лицо.

– Ты чего это, – шепчу ей заговорщическим голосом, – как в шпионском фильме, ей-богу!

– Тс-с! – обрывает меня Анька, приложив палец к губам. – Даже у стен есть уши.

И снова оглядывается по сторонам, как будто за каждым углом прячутся шпионы. Я едва сдерживаюсь от смеха – настолько нелепо выглядит вся эта конспирация в нашей обычной редакции.

– Ань, – не выдерживаю я, – да говори уже нормально!

– Ладно, сегодня в столовой шептался отдел кадров, – её голос становился всё тише, да так, что мне пришлось даже наклоняться ближе, чтобы слышать её, – и говорят, что руководить нами будет сам Абрамов младший.

Я усмехнулась и закатила глаза.

– Ну что за бред, Ань? Серьёзно?

– Да я сама в шоке! – шёпотом отвечает она.

– Ну накой, сын владельца и генерального директора издательства “Литера”, будет руководить нашим маленьким филиалом?

– Говорят, – продолжает Анька, понизив голос до едва слышного шёпота, – он собирается привести тут дела в порядок и развивать нас.

– Да ладно! – скептически качаю головой. – С чего бы это?

– Потому что он верит, что много в нашей стране недооцененных и талантливых писателей, которые могут писать не хуже чем знаменитые, – услышали мы мужской низкий голос и замерли.

– Говорила же, – прошептала подруга, совсем не двигаясь, – кругом уши.

Медленно поворачиваюсь на стуле и оказываюсь в паре сантиметров от его лица.

Очень красивый мужчина: темные выразительные глаза смотрят с легкой усмешкой, высокие скулы, прямой нос, и эти его губы… Сейчас они чуть кривятся в улыбке, от которой по спине пробегает дрожь.

Волосы у него темные, чуть взъерошенные, как будто он только что провел по ним рукой. На нем дорогой костюм, который сидит как влитой – видно, что привык к такой одежде.

А этот его голос… Низкий, с бархатными нотками.

Он выглядит лучше, чем на фотографиях, – подумала я и чуть отъехала назад. Его глаза, казалось, смеются, а в уголках появились едва заметные морщинки.

– Не думал, что мой приезд вызовет столько обсуждений, – сказал он и медленно выпрямился, поправляя костюм. Движение получилось каким-то грациозным, словно он был хищником, готовящимся к прыжку.

– Александр Владимирович, – протянула Анька, уставившись на мужчину, как будто не веря, что видит его перед собой.

– Нет, нет, просто Александр, – мягко поправил он, и его ямочка снова появилась.

В его голосе звучала такая искренность, что я невольно улыбнулась. Было что-то располагающее в этой простоте обращения, несмотря на его явный статус.

– Просто Александр, – повторила Анька, словно пробуя имя на вкус. – Не верится, что тот самый…

– Тот самый, – подтвердил он с легкой улыбкой. – И да, я знаю, о чем вы думаете. Все мои регалии можно прочитать в биографии. Давайте лучше поговорим о вас, о всех вас, – сказал он, взглядом обводя офис. – Соберете всех в конференц-зале?

Анька молча кивнула, забыв закрыть рот.

– Отлично, жду всех через двадцать минут, – произнес Александр, поворачиваясь к выходу.

Его уверенная походка говорила о человеке, привыкшем командовать, но не криком, а спокойствием и решительностью.

Когда он вышел, офис наполнился гулом голосов.

– Не могу поверить! – воскликнула Анька. – Это же легенда!

– Какая легенда? Успокойся.

– Ты что, не слышала? Он же создал три успешных стартапа, продал их за миллионы и теперь вернулся в компанию своего отца.

– Впечатляет, – безразлично сказала я.

– И знаешь что? – Анька понизила голос до шепота. – Говорят, он лично знает половину списка Forbes!

Я демонстративно закатила глаза.

– Ань, ты как будто в сказку попала. “Половину списка Forbes”… Прямо все его знают!

– Да нет, ты что! – Анька понизила голос ещё больше. – Говорят, он ещё со времён первого стартапа с ними знаком. То там выступит, то тут встретится…

– Ну конечно, – усмехнулась я. – И наверняка на каждой такой встрече он раздаёт автографы и фотографируется со всеми желающими.