Триум. Бумеранг

Глава 1. Ксюша

"ТРИУМ. БУМЕРАНГ"

(Книга 2)

———————————————

— Хочу тебя, моя сладкая… Хочу тебя всю…

Артём, обычно такой нетерпеливый и жадный, теперь смотрит совсем ласково. Однако в его глазах полыхает дерзкий, сладострастный огонь, который обжигает меня всю. Его крепкие жилистые ладони на моей талии задают темп. А я с упоением ощущаю его внушительный член внутри себя: как он плавно выходит, почти до самой головки, а затем рывком вонзается до основания. Это заставляет меня каждый раз вскрикивать и дрожать от нарастающей бури внизу живота.

Я глажу его стальные мышцы на прессе и груди, врезаюсь острыми ногтями, не помня себя, вгоняя их ещё теснее в кожу. Мне жарко, мне убийственно тесно в собственном теле. Мне непостижимо хорошо.

— Да, Тёма! Люби меня! Люби меня сильнее!

— Ты — лучшая! Ты — моя богиня, Ксюша!

— Скажи, что любишь меня! Скажи!

— Люблю тебя…

— Да… Ещё…

Тёма великолепен в сексе. С ним я могу быть полностью собой. Его тело создано, чтобы взрывать меня оргазмами, один за другим. Но мне всегда мало…

Чья-то бархатистая уверенная ладонью стискивает мою грудь до боли. Я хочу закричать, но не могу. Вторая рука сжимает мне горло, тянет назад. Спиной меня откидывает в пустоту, но тут же сильное тело подхватывает меня, прислоняется к моему позвоночнику, давая опору и защиту.

Артём продолжает насаживать мои бёдра, усиливает собственные толчки навстречу. Я задыхаюсь, я в смятении, я не знаю, что мне делать.

— Ты думала, так легко избавишься от меня? — слышу я волнующий до онемения в пальцах, приятный голос.

— Камиль… — еле шевелю губами, уже почти выпадая из реальности.

Он проводит рукой по моему животу, тем самым пробуждая стаю мурашек, которые разбегаются по все поверхности кожи. Его член упирается мне в поясницу.

— Ты сводишь меня с ума… — продолжает шептать Кам.

И я чувствую, как он проникает в меня сзади. Оба моих любимых мужчины во мне. Одновременно. Одновременно…

Господи, это лучшее, что может случиться. Они едва не рвут меня на части, желая заполучить ещё больше моего тела. А я растворяюсь в них обоих, тону, схожу с ума, бьюсь в экстазе…

— Моя сладкая девочка…

Кам беспощаден и ненасытен, но при этом так осторожен и деликатен. Он необычайно красив, утончён, просто сногсшибателен в своих строгих костюмах — стройный, поджарый и бесконечно сексуальный с таким строгих лицом и глубоким взглядом. И хотя сейчас он раздет, а я не вижу его лица, всё равно помню каждую чёрточку: грубые тёмные волосы, жёсткая щетина на подбородке, которая сейчас скребёт мне шею, оставляя следы, острые скулы, густые, надменные брови.

Тема — его полная противоположность. Суровый, широченный, высокий амбал с самыми добрыми на свете голубыми глазами и взглядом, открытым и доверчивым, как у ребёнка. У него идеальные атлетические пропорции и приятное, совсем юное лицо озорного мальчишки.

Вместе они — воплощение недостижимого Совершенства. Но я, словно проводник, объединяю их в одно собой. И в этот миг нас не трое — мы едины и неразделимы. Я переполнена ими до краёв, до изнеможения. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. Вся моя любовь будто удваивается, утраивается. Я слышу свои крики, слышу мужские стоны. Мы на пределе.

Я пытаюсь удержаться, чтобы не кончить, но чувствую, как два мощных потока проходят сквозь меня. И от этого меня саму вмиг накрывает феерическим оргазмом. Пульсации бьют так сильно, что сами собой сжимаются пальцы на руках и ногах. Живот скручивает спазмом. Я уже за гранью невесомости и экстаза.

Две пары мужских рук держат меня настолько крепко, что я не могу пошевелиться, но…

Боже, как же я счастлива…

Я открыла глаза и попыталась понять, в какой реальности нахожусь.

Разочарование не заставило себя долго ждать: всё та же дешёвая съёмная хата, всё те же опостылевшие стены с уродскими обоями, всё та же кровать, на которой даже преставиться стыдно, не то что трахаться с двумя обалденными мужиками. И, конечно же, Маринка, как всегда, разбросала свои шмотки по всей комнате, когда собиралась на смену в бар.

Нет, я тоже не сказать, что очень слежу за порядком. Просто не считаю, что усилия того стоят — нужно хоть чуточку понимать, куда и зачем вкладываешься прежде, чем надрывать пупок. Потому я не вижу смысла что-то менять в жилище, которое делю с несносной подругой, если всё равно понимаю, что однажды съеду отсюда.

С мужчинами — то же самое: нельзя терять голову, чтобы этой самой головой в итоге не вмазаться в непробиваемую стену. Так, например, было с Тёмой. Да, трахались мы как кролики, где только возможно. Но влюбляться я себе не позволяла, насколько вообще реально не позволять себе испытывать к кому-то чувства. Они ведь, эти чувства, разрешения не спрашивают. Я понимала, что ловить с ним нечего, но всё-таки надежду старалась не терять, пока не узнала правду и о нём, и о его друге Камиле…

А с Камом у меня совсем всё идиотски вышло. Я пропала сразу же, когда только увидела его впервые. Тёма ему показывал правильную технику жима лёжа на скамье, а я стояла в стороне и забывала, как дышать. Кам ведь такой… такой… Одним словом, охуенный. В базе спортклуба, где тогда работала, я нашла его данные и узнала, что он женат. Такого удара под дых со мной ещё не случалось. Тут уж заставляй себя не думать о нём или не заставляй, а из головы и — главное — из сердца он никак не шёл прочь.

Он мне казался почти неземным, пока я случайно не встретила его на секс-вечеринке. Тогда и прозрела, что он — обычный кобель. Но ведь классный же кобель. Если он так просто по вечеринкам шастает, значит, и ко мне в койку перекочевать может. Ну, хотя бы так — а там уж видно будет. С Тёмой у нас ведь тоже с секса всё завертелось. Потом уже поняла, что прикипела к нему по-настоящему.

Глава 2. Ксюша

Нужно было сходить в душ, освежиться. И только я выбралась из кровати… Твою ж медь! Ну, конечно! Что ещё может ждать женщину с самого утра после оргазма во сне с двумя мужиками? Разумеется, красные дни календаря! Похоже, моя матка решила, что рожает, и вытолкала на свет целое ведро жидкой соединительной ткани.

Если что, так в биологии называют кровь. Я всё-таки анатомию на пятёрку сдала, причём с первого раза. Да и в целом на курсе отличницей была, потому на тренерскую работу меня взяли без вопросов, особенно с учётом моего прошлого в художественной гимнастике. Правда, точно также без вопросов меня выставили за дверь. И я лишь потом узнала, за что именно…

Так что теперь я безработная кровавая Мери, точнее — Ксюша. А ещё точнее — Свиридова Ксения Вячеславовна, двадцать шесть лет, не замужем, без детей, по гороскопу — Скорпион с асцендентом в Рыбах. Что это за хрень, понятия не имею, но, говорят, это должно делать меня гипер-чувствительной.

М-да-а-а… Кажется, так и есть…

Бедный мой живот. Там как будто камни шевелятся и пытаются вылезть через вагину…

Я скрючилась пополам и завыла от тянущей боли, которая вдобавок раздирала ещё и поясницу. Это просто надо пережить — всего один день, чтобы никто, сссска, не тревожил. Один день — дальше легче станет.

В полусогнутом положении я кое-как выбралась из кровати, сгребла помеченные простыни, превратившиеся в японский флаг, и медленно-медленно побрела в ванную.

Звонок в дверь.

Чувствуя, как силы с каждой секундой покидают меня, я сообразила, что это скорее всего Маринка, которая наверняка забыла ключи, а с работы её опять попёрли. Две безработные в одной съёмной квартире — эт перебор. Но делать нечего — поползла открывать, прямо с «флагом» в обнимку. Маринка и не в таком состоянии меня видела.

— Кто там?.. — на всякий случай уточнила я, уже берясь за поворотный механизм замка.

— Я!

Отличный ответ, особенно, если голос неизвестный. Я приоткрыла глазок, но всё, что мне удалось разглядеть, это уже второе по счёту за текущее утро кровавое месиво. Приглядевшись получше, я поняла, что по ту сторону двери кто-то держит букет красных роз.

— Ксюшенька! Откройте, пожалуйста! Я ведь исключительно с чистыми намерениями!

У меня промелькнула догадка, что это за идиот, который блеет под дверью в девять утра с банальным веником из цветочного ларька за углом.

— Это опять вы? — устало спросила я сквозь прореху двери, пристёгнутой на цепочку. — Ну, чего вы ко мне пристали, Виталий? Я вам русским языком уже сказала: не нужны мне ваши подарки и цветы не нужны, и путёвка на Бали, и вообще ничего мне от вас не нужно.

— Ксюшенька, но я вас люблю!

— А я вас — нет. Виталий, оставьте меня, пожалуйста, в покое. У меня и так проблемы. Вас ещё не хватало.

По-хорошему, я понимала этого несчастного старикана. Чувства, мать их-перемать, всех нас порой делают невменяемыми, даже если у тебя проглядывает пузо и лысина. Бес под ребром не смотрит на такие мелочи.

Может, был бы Виталий Николаевич неженатый, я б ещё к нему пригляделась как-нибудь. Но с женатиками — всё, баста. Пусть пиздуют к своим жёнушкам, а я ничего об этом знать не хочу и не собираюсь.

Одно дело — если не знаешь, тут взятки гладки. Но этот придурок даже кольца не снимает! Вот так и припёрся ко мне со своей любовью, окольцованный лет двести назад с другой женщиной. Спрашивается, ум у человека вообще есть?

— Ксюша, я знаю про ваши проблемы! Знаю! Но для меня это ничего не меняет! Я хочу вам помочь!

— Уходите, — я шмякнула дверью у него перед носом.

— Ксюша! Ксюша, любимая! Ну, поймите вы меня! Мне ничего не нужно взамен! — не унимался «женишок». — Я всего лишь хочу, чтобы вы мне немного уделили внимания!

Что можно перевести с влюблённого мужского на нормальный человеческий как: «Пожалуйста, раздвинь ноги, Ксюша, а то я уже задолбался дрочить!».

— Ксюша, вы — моя Муза! Я ведь ради вас!.. Ради вас всё сделаю!

Я снова открыла дверь, на сей раз без цепочки, чтобы этот хрен воочию офигел от моей утренней красоты. Нет, ну, конечно, самую жесть я припрятала. Таким ухажёрам обычно достаточно взглянуть на нечёсанную гриву и застиранную домашнюю футболку, чтобы вся их любовь мигом улетучилась.

— Прям-таки всё-всё? — уточнила я.

— Да… — обронил Большов, бледнея на глазах до оттенка спелой поганки.

— Хочу, чтобы вы… — я выдержала драматическую паузу. — Сейчас же пошли домой и подарили этот букет своей жене, ясно?

— Й..ясно.

— Ах, да! Ещё кое-что.

— Да?..

— Возьмите свои путёвки и отвезите жену на Бали. Там круто, отвечаю.

Виталий Николаевич потупил взгляд, вид у него был удручённый и раздавленный.

— Зря вы так, Ксюшенька… Я, конечно, сделаю, как вы просите. Но, поверьте, я бы сам того гада, которое это видео выложил, в рог бараний свернул и сказал бы, что так и было. Просто я не знаю, кто это…

— Я тоже не знаю. А узнаю — сама задушу.

— Ну, что вы! Ксюша! Вы только мне скажите!

— Всенепременно. Кстати, вы-то сами этот ролик смотрели?

Большов покраснел как редиска.

— Смотрел… — промямлил он и вдруг заговорил с горячностью: — Но я даже не уверен, что это вы! Уверен даже, это точно не вы! Просто очень похожая девушка! Вас подставили, Ксюша! Вас жесточайше подставили! Это всё из-за вашей красоты, я уверен!

Я вздохнула. Поясницу по-прежнему адски тянуло и уже очень хотелось в туалет, а не разглагольствовать с лысеющим Дон Жуаном.

— Хотите правду, Виталий? На ролике — я. Я. И, да, меня подставили. Только это не ваше дело, а моё. Так что идите домой, сотрите ролик, который вы наверняка скачали, и обнимите жену. Полагаю, ей не хватает вашего пылкого внимания.

— Вы такая гордая, Ксюша, — восхищённо произнёс Большов, дрожа всем телом. — Настоящая львица! Богиня! Простите, что потревожил вас. Позвольте хотя бы оставить вам на память сувенир…

— Если это опять ваша визитка, то приберегите её для деловых случаев.

Глава 3. Ксюша

Маринка нашла моё бренное тело, уже как несколько часов неподвижно лежащее в позе эмбриона на кровати перед планшетом, на котором я нон-стопом смотрела уже примерно миллионную серию «Секса в большом городе».

— Ну, что Кэрри Брэдшоу трахнула уже весь Нью-Йорк? — с порога поинтересовалась подруга.

— Почти, — простонала я.

— Ты чего, заболела?

Маринка подошла ближе и заметила разбросанные по всему одеялу обёртки от «Баунти» — наш стратегический запас, который мы поклялись не трогать, разве что в экстренных случаях. Я сочла свой случай максимально экстренным.

— Только, пожалуйста, не говори, что ты опять написала своему Камилю. Иначе я сама тебя убью.

— Ну, хоть ты не напоминай, — заныла я.

— А что тогда? Тёма?! — ещё сильнее переполошилась Маринка и села со мной рядом, глядя беспокойными глазами. — Солнце, вечно тебя тянет на всяких мудаков…

— Чья бы корова мычала, — я уложила голову на колени подруге и вздохнула: — Да месячные у меня.

— Ну, слава богу…

— Угу. Какому, интересно? Богу кровавых жертвоприношений? Я уже две таблетки обезболивающего выпила — нифига не помогает.

— Бедное солнышко, — Маринка гладила меня по волосам, успокаивая. — Хочешь, я тебе чай приготовлю?

— Давай…

Мы с ней вместе гимнастикой занимались. Маринка с самого детства в спорте. В своё время была восходящей звёздочкой — все медальки собирала, ей большое спортивное будущее прочили. А вот я пришла поздно, и только потому, что была толстой и неуклюжей — мама с горем пополам пристроила в бюджетную секцию в доме спорта. Ничего другого подходящего не было. Не на каратэ же мне идти. И то брать не хотели. А Маринка так — по фану иногда туда ходила. У неё уже на тот момент своя команда была с серьёзным тренером.

В общем, меня и в школе травили всеми возможными способами, и в секции продолжились гонения. Быть жирной девочкой — полный отстой. Это сейчас я себе цену знаю и, в случае чего, палец по шею отгрызу, а тогда одна Маринка за меня и вступалась.

А когда ей было пятнадцать, с ней несчастье случилось — упала с пятого этажа. Говорит, не помнит, что в тот вечер произошло. Может, и правда не помнит. Пришлось долго и тяжело восстанавливаться, а о спорте забыть навсегда. Весь тот год, что её выхаживали, я постоянно к ней ходила, так мы стали лучшими подругами. Если не бывает на свете женской дружбы, значит, мы с Маринкой по-мужицки дружим — подкалываем друг друга, но при этом заботимся, стараемся всегда на выручку приходить. Мы и поцапаться можем иногда, и всё равно миримся.

Нам чего только не приходилось вместе делить, даже один раз эксперимент провели на троих с Тёмой, но это ерунда. Хотя я знаю, что Маринке Тёма нравился. Она мне сама призналась, и сама же сказала, что у неё к нему просто симпатия, а я его сильнее люблю. Я с этим не спорила, потому что так оно и было. Проще говоря, Маринка обо всех моих душевных злоключениях в курсе.

— Спасибо, — я взяла протянутую мне чашку чая, сделала глоток.

— Ты всё равно как-то побито выглядишь, — с сожалением заключила Маринка, осмотрев меня.

Я вынуждена была согласиться, что она права. Хотя, в сравнении с ней, я себя всегда немного серой мышью ощущала. У неё черты яркие, выразительные: глаза большие, тёмные и блестящие, как обсидианы, волосы — чёрные и густые. Мои три пера в четыре ряда только мечтают о Маринкином пышном объёме. Это у нас вечный спор: я свои былинки безуспешно пытаюсь завить, а она свои безудержные волны тщетно выпрямляет.

Вот и сейчас Маринка тряхнула своей экстра-сексуальной шевелюрой, как из рекламы шампуня, и вздохнула. Я тоже вздохнула, потому что даже голову не соизволила помыть, не говоря уже об укладке.

— Марин, а как я должна выглядеть, если осталась и без работы, и без личной жизни, и без понятия, что мне делать?

— Ты так говоришь, как будто жизнь кончилась.

— Ну, не кончилась, допустим. Но вошла в фатальный штопор.

Маринка засмеялась:

— Не городи ерунду! Работу найдёшь — стоит только закинуть парочку резюме. У тебя же безупречная репутация.

— Уже не очень…

— Через пару месяцев об этой видюхе все забудут.

— А мне что эти пару месяцев делать? Чай пить?

— Отдохни. Развейся.

— Угу. На какой шиш? Деньги сами себя не заработают. Не станешь же ты меня содержать. Да и маме мне как-то помогать надо…

— Да… — с грустью согласилась Маринка и поджала губы.

Она-то знала, что я свои основные заработки маме посылаю. Она не ходит последние пять лет. О ней заботится моя тётя, её родная сестра, и обе они не работают. А отца я вообще никогда не знала. Смылся ещё до моего рождения — ещё один «рыцарь» в моей жизни.

— Но тебе в первую очередь самой оживиться нужно. Забыть этих козлов, которые тебе сердце разбили, — продолжала рассуждать Маринка. — А то ты в последнее время ни жива ни мертва ходишь. Мы ведь в отпуск с тобой собирались. Так поедем!

— Нет, Марин. С отпуском придётся повременить. У меня есть кое-какие денежные запасы. Но под ноль я всё тратить не хочу.

— Это нечестно. Мы давно планировали…

— Поезжай одна, — предложила я. — Чего тебе со мной киснуть? Вот это как раз нечестно, что у меня жизнь рушится, а ещё тебя за собой тяну.

— Нет уж, — отрезала Маринка решительно. — Если едем — то вместе. Если остаёмся — то тоже вместе.

Я улыбнулась и обняла её. Ну, где ещё такого золотого человека найдёшь? Ни один ведь мужик так сопереживать не станет.

— Значит, буду стараться ради тебя, — сказала я. — Чтобы к лету обязательно куда-нибудь выбрались.

— Договорились, — утвердительно кивнула Маринка. — А куда поедем? На Бали?

— А мы с тобой вообще в кругосветку рванём! Значит, сначала в Стамбул!..

— Та-а-ак… — подхватила подруга, мечтательно закатывая глаза. — А из Стамбула — в Бомбей!

— Точно! А оттуда уже на Бали.

— Кла-а-ас! Так когда летим?

— Когда разбогатеем! — засмеялась я.

Глава 4. Адам

Пятьсот один… Пятьсот три… Пятьсот пять…

Oh, God… Как же я ненавижу чётные номера. «506» — чётный, и это не к добру.

В университетском кампусе меня определили в 64-ю комнату, где меня тут же начал доставать Бобби Уайт. А когда переселили в 71-ю, сразу стало лучше. Да, это всё чёртовы числа. Особенно шестёрка — она приносит мне несчастья.

Хотя, если посудить, «506» — это 5, 0 и 6, а в сумме — 11. Нечётное. «64» — это 6 и 4, в сумме — 10. Чётное. «71» — 7 и 1, в сумме 8. Чётное. А из Принстона меня в итоге попёрли. Но не из-за комнаты, а из-за Элис. Она жила в 164 комнате — чётной. Но в сумме 1+6+4 дают 11 — нечётное число. И пять же — шестёрка. Она всегда фигурирует, когда грядёт очередной кошмар.

Ненавижу чётные цифры. Ненавижу шестёрки. Ненавижу Элис…

Стукнувшись лбом о деревянное полотнище двери, я мысленно сосчитал до двадцати пяти, используя только нечётные числа по порядку. Мне сегодня как раз исполнилось двадцать пять, но свой личный праздник я был вынужден проводить вдали от дома, вдали от семьи, вдали от всего, что я когда-либо любил.

Да, я сбежал.

Говорят, если кому-то нужно скрыться и сделаться незаметным, нужно отправляться в Мумбаи. Или в Стамбул. Я выбрал второе, потому что из Лос-Анжелеса, где я смог попрощаться хотя бы с сестрой, прямой рейс был только в Стамбул, а в Мумбаи — с пересадкой: то есть два самолёта. Ненавижу чётные числа…

— Эй, ты в порядке? — отвлёк меня чей-то голос.

Я отшатнулся в ужасе, едва не вскрикнув, ударился о собственный чемодан, споткнулся, схватился за пальму в кадке, украшавшую коридор, кое-как устоял на ногах и… замер.

Нет, это не Элис. Не Элис. Не она. Какое счастье. Моя соседка из номера пятьсот семь — не Элис. Тоже блондинка. Но не Элис. Самое главное, что она — не Элис.

— Парень, тебе точно помощь не нужна? — осведомилась она не очень-то приветливо. — Ты понимаешь английский?

Пытаясь сохранить остатки достоинства, я выпрямился, поправил пиджак и галстук, вернул очки на положенное им место, прокашлялся.

— Разумеется, мэм. Я прекрасно говорю по-английски, по-немецки, по-французски, а также сносно изъясняюсь на китайском.

Лицо девушки напротив приняло выражение, близкое к шоку — по крайней мере, так я идентифицировал её эмоциональный спектр. Попутно отметил свойственные ей антропологические признаки: волосы тонкие, редкие, по плечи, естественного светлого оттенка — значит, генетически относится к народам центральной Европы; глаза близко посаженные, молочно-пепельного цвета; осанка ровная, шея длинная, корпус подтянут — она занимается спортом; рост — пять футов, четыре дюйма; руки и ноги — пропорциональные, умеренно-худые с мышечным рельефом; кожа чистая и гладкая; голос звонкий; аромат парфюма — сладко-цветочный с травянистыми нотами; акцент — европейский со смазанными, высокими дифтонгами.

— Супер, — сказала она. — Ну, счастливо тогда.

Я хотел было поблагодарить её за беспокойство о моём самочувствии, но тут к ней подошла другая девушка — вряд ли сестра, скорее подруга. Она была значительно крупнее и выше блондинки. Её волосы развевались подобно парусам на «Чёрной жемчужине» — да, в Принстоне нас учили изъясняться художественно, что мне давалось с трудом, хоть я и старался.

— Хай! — выпалила она и сделала мне «ручкой».

А затем стала что-то говорить на другом языке своей подруге. Я прислушался, но не понял, откуда они родом. Язык напоминал сербский — совершенно точно из славянской группы. Я был знаком с одним студентом из Сербии и слышал его родную речь, напоминающую замысловатое утиное кряканье вперемешку с хоровым горским пением. Эдакий отголосок девственной природы горных озёр и ландшафтов. В свою очередь этот студент поделился, что американский вариант английского языка напоминает ему, будто бы кто-то пытается разговаривать, запихнув себе в рот башмак. Остроумно.

— Приятного вам вечера, — поторопился я ещё хоть ненадолго обратить на себя внимание до того, как девушки скроются за дверьми своего номера.

— Ба-а-ай!

Они затащили свои чемоданы и исчезли. Я постоял ещё немного — вдруг им захочется выйти и узнать, как меня зовут? Мы ведь соседи. Соседи должны знакомиться друг с другом. Однако у европейцев ведь свои причуды. Проходя полугодовую языковую практику в Германии, я повидал всякого. Например, как моя соседка — фрау Шульц — каждое утро наблюдает за тем, как я выношу мусор. В итоге ко мне приехала инспекция и сделала выговор за то, что я неправильно сортировал свои отходы. Сложно с этими иностранцами. Мне и со своими согражданами всегда бывало непросто, а тут ещё люди с совершенно другой планеты.

Впрочем, в Стамбуле кого только не встретишь. Наверное, кого угодно, кроме турок.

Oh, God…

Опять я ушёл в свои мысли и забыл, что мне надо всё-таки зайти в пятьсот шестой номер — другого у них не оказалось свободного.

Интересно, если предложить этим девушкам поменяться со мной номерами, они не будут возражать? А вдруг они правда из Сербии, поймут, что я — американец, и припомнят мне 99-й год? Я, разумеется, могу объяснить, что мистер Клинтон не брал у меня письменного согласия, но всё-таки…

Да, я придумал.

Подошёл к номеру «507» и уверенно постучал. На мой стук открыла не-Элис — не слишком приятно её так называть, но зато сразу понятно, о ком идёт речь.

— Вы выглядите как здоровая, сексуально-привлекательная женщина, близкая к канонам современных представлений о красоте, — сказал я, как научился в одной книге по психологии.

Там рекомендовали начинать свою речь с приятного комплимента, и, если беседа идёт с женщиной, нужно сделать акцент на её внешних параметрах. Этот урок я запомнил прекрасно. А, точно, ещё надо улыбнуться.

И я растянул губы в приветливой, немного загадочной улыбке, лишь слегка обнажающей зубы. Показывать зубы полностью — невежливо с малознакомыми людьми.

— Спасибо, — медленно проговорила девушка.

Я понял, что мой комплимент застал её врасплох и поразил до глубины души. Чего я и добивался. Потому немедленно приступил к исполнению второй части плана.

Глава 5. Ксюша

— Ты это слышала?! — возмущённо пальнула я, поворачиваясь к Маринке.

Та выискивала из нашего багажа припрятанную к приезду бутылку шампанского.

— Слышала. Но мало что поняла, — отозвалась подруга. — Чего он хотел?

А я вот всё поняла. Разговариваю я на английском средне, а воспринимаю на слух — практически свободно. Я даже «Секс в большом городе» в оригинале смотрю — совершенно другие впечатления, чем с топорным переводом. К языкам у меня, наверное, генетическая предрасположенность. Мама моя — учительница английского, и в своё время освоила его самостоятельно по книгам.

— Хотел, чтобы мы поменялись с ним комнатами.

— Зачем?

— Откуда мне знать. Парень, похоже, с большим прибабахом. Хоть и симпатичный.

— На Гарри Поттера похож, — заметила Маринка.

— Точно.

Кстати, «Поттериану» я тоже прочла на английском и осталась в полном восторге. Разве что о сексуальной привлекательности главного героя я никогда не задумывалась. Однако этот «Поттер» был весьма хорош внешне, и всё же надо признать — с головой у него конкретные проблемы.

— Как думаешь, а Гарри и Гермиона занимались сексом? — в точности отразила мои мысли подруга.

— Вообще-то, он женился на Джинни Уизли, — поправила я. — И у них родилось трое детей. Хотя, пожалуй, все фанаты видели с ним Гермиону.

— Да я разве о том спросила? — захохотала Маринка.

— Можешь пофантазировать на эту тему!

— Я лучше пофантазирую о нашем соседе, — с этими словами она извлекла вожделенную бутыль и победно вскинула над головой. — Так выпьем же за разврат!

— Легко! Хотя не уверена, что наш «Гарри» — отвязный парень.

— За милым фасадом часто прячутся самые дикие черти…

— И не поспоришь, — согласилась я, протягивая Маринке, которая уже вытянула из горлышка пробку мастерским движением, два бокала для шампанского.

Мы вышли на балкон. Ночной Стамбул раскинулся перед нами бесконечностью красок, звуков и запахов. Я была здесь однажды проездом и не успела насладиться максимальным безумием этого города, где полно мечетей, туристов, самых отвязных заведений, автомобилей, дорог, рынков, попрошаек и всего на свете. Узкие улочки, непрерывная беготня, гомон, ароматы тысяч блюд, специй, сточных вод, цветов, бесчисленное количество языков и наречий. Стамбул — это как Москва, только шумнее, ярче, опаснее и с восточным колоритом.

— Пусть этот отпуск запомнится нам навсегда! — пожелала я и залпом осушила всё, что было в моём бокале.

Маринка, сидевшая в кресле, закурила. Я стояла у балконного ограждения, смотрела вниз.

Не верилось, что мечты иногда сбываются. И то я готова была отказаться от этого шанса, понимая, что мой безответно влюблённый ухажёр не получит доступ к моему телу даже за ту баснословную сумму, которую я нашла в конверте. Есть деньги, есть большие деньги, а есть неприлично большие деньги. Виталий Николаевич отсчитал мне ровно столько, чтобы и меня, не самую застенчивую и пугливую, бросило в краску, холод и ужас одновременно.

Мы ругались с Маринкой, наверное, до полуночи. Я даже позабыла о своём болезненном состоянии и с пеной у рта доказывала подруге, что принимать такие подарки — преступление. На что Маринка резонно заметила, что на конверте нет ни адресата, ни отправители, ни записки, ни хоть какого-либо намёка на принадлежность кому или для кого-то.

— Считай, что мы их просто нашли! Я нашла, раз уж на то пошло! Ты даже не соизволила сама посмотреть!

В итоге я уступила. Потому что с утра я стенала о несправедливости, готова была снова разрыдаться оттого, как больно осознавать себя никому ненужной, чувствуя внутри неисчерпаемый запас любви, притом бесполезной любви, невзаимной, гниющей без надобности… А тут на тебе — чужая любовь, тоже невзаимная, тоже помешанная, тоже нездоровая, зато направленная ко мне. Ко мне. Меня всё-таки любят. Хоть кто-то да любит.

Я подумала, была бы у меня возможность просто взять и выбросить целую кучу денег тем двоим — Камилю и Артёму — разве было бы мне жалко? Нет. Нисколько. Да, я ругалась на них, поливала желчью от полнейшего бессилия за то, что они выбрали не меня. Кричала, провоцировала, ломилась в закрытые двери, как могла, как умела. Но я бы никогда по-настоящему не навредила им. Я даже желала им счастья, будь они прокляты! Даже с их шваброй лупоглазой — если им всем так нравится, что ж…

«Мы выбираем, нас выбирают — как это часто не совпадает…» — со мной так и случилось. Никто не виноват. Даже белобрысая вобла, чтоб ей оргазмов три года не видать. Так случилось и с Большовым — ужасно некрасивым, толстым, безнадёжно женатым Виталием Николаевичем. И я тоже не виновата, что не могу испытать к нему влечения, да хотя бы просто интереса. Но я могу взять его деньги и попробовать сделать немного счастливее себя, а заодно маму, тётю и Маринку. Мы все заслуживаем любви, пусть и выраженной в деньгах.

Часть суммы я отправила маме и тёте. Часть отложила про запас. А оставшиеся деньги мы с Маринкой решили тратить на сплошные удовольствия. Без дальнейших споров схватили самые дешёвые, какие смогли найти, билеты в Стамбул, а дальше не загадывали. Если распоряжаться деньгами достаточно разумно, нам должно было хватить на месяц приключений. Гостиницу выбрали среднюю, хотя Маринку так и распирало шикануть. Она ещё та транжира. У неё принцип по жизни «Живём один раз!» — довольно созвучно с моим, но в Маринкином варианте он скорее походил на «Живём один день!». Так что «банковала» я, иначе, будь Маринкина воля, мы бы остались сосать палец уже в этот вечер.

А так у нас был в распоряжении приличный гостиничный номер, странненький сосед со смазливым личиком, бутылка «Просекко» и потрясающий вид на древний, оглушительно красочный город.

— Чем займёмся завтра? — поинтересовалась я у Маринки.

— Да ты шутишь, Ксюх! До завтра ещё дожить надо, а впереди — вся ночь!

— О-о-о! Кто-то совсем не устал с дороги, — порадовалась я. — Как твоя спина?

Глава 6. Миккель

Что-то задерживаются мои красотки…

Хотя — как красотки? Одна блондинка, вторая брюнетка — вот и всё, что я успел высмотреть. Конечно, иностранки. Откуда-то точно издалека. И вряд ли они пожаловали в такую даль с тем, чтобы помолиться в Храме Софии. Да-да, я знаю таких туристочек. Девочки, несомненно, голодные. И, кажется, не бедствуют — номера в центральной гостинице Стамбула редко балуют ценниками.

Что ж, на ловца и зверь бежит…

А вот и они. Только с ними ещё какой-то крендель в костюмчике послушного мальчика. Видимо, брат одной из них. Сомневаюсь, что бойфренд. Впрочем… кто знает. Не удивлюсь, что этот поц как раз и платит банкет. Сейчас выясним.

— Привет, — блондинка с непроизносимым именем оказалась очень даже секси, как я и надеялся. — Миккель, это наш… — она запнулась. — Это наш друг Адам.

— Мы идём вчетвером? — произнёс Адам с явным американским акцентом. Он американец? Никогда бы не подумал. — Почему вы меня не предупредили? Я ведь уже говорил…

— Эй, парень, расслабься, — прервал я его и протянул руку. — Миккель.

— Я знаю, как тебя зовут, — ответил тот и даже не подумал удостоить меня рукопожатием.

— Прекрасно, — я убрал руку и постарался оценить, с кем из двоих подружек он мутит.

Судя по заинтересованным личикам обеих, уставившихся на меня, — ни одна ему ещё не давала. Прекрасно. Чур, моя беленькая.

— Миккель, ты знаешь, где здесь можно выпить и потанцевать? — а она оказалась говорлива.

Вторая, которая Марина, помалкивала, только лыбилась. Зато платье у неё, что надо. Эй, я ведь так и передумать могу… И не похоже, что Марина станет сопротивляться.

— Хах! Конечно! Ты как раз по адресу. Я знаю в этом городе каждое злачное место.

— Тогда веди.

Бог мой, это что за улыбка?.. Девочка, сколько же тебя не жарили?..

— Летс гоу! — воскликнула Марина.

И я невольно оторвался от белой демоницы, потому что её подруга оказалась куда более решительной и немедля поднырнула под мою руку, тем самым заставив себя обнять.

Я прикинул в уме, куда их отвести, и понял, что Just Bar будет идеальным местом. К тому же идти тут было не больше пятнадцати минут.

— Миккель, — окликнула меня блондиночка, когда мы уже шагали по тесным проулкам, — а у тебя есть короткое имя?

Я засмеялся, потому что наши мысли совпали — тоже самое я подумал о её имечке.

— Микке.

— А можно просто Мик?

— Тебе всё можно.

Снова эта улыбка, от которой эрекция просыпалась сама собой. Мы встретились глазами. Кажется, она всё поняла…

— А у тебя есть короткое имя? — задал и я ей давно назревший вопрос.

— Ксюша — и есть моё короткое имя. Но ты можешь звать Ксю.

— Ксю… — распробовал я. — Годится.

— Если у тебя проблемы с артикуляцией, я могу помочь, — сунулся без спросу в наш разговор Адам.

Вот лучше бы он не знал языка, или вообще оказался немым, чем лез со своими шуточками. Впрочем, не похоже было, что он шутит.

— В Принстоне, — продолжал Адам, — нас учили проговаривать сложные звуки. Например, в китайском языке…

— Стоп. Ты учился в Принстоне?

— Совершенно верно, — Адам поправил очки. — Ты тоже?

— Нет, — пришлось сознаться. — И в Гарварде я тоже не учился.

— Очень зря. Принстонское и Гарвардское образование ценятся очень высоко…

— Миккель, — очнулась Марина, которой, похоже, надоело молчать, пока все болтают, — вэ ра ю фром?

— Я из Дании.

— Это было очевидно, — снова вписался «Мистер Зануда» — ему такое имя гораздо лучше подходит, чем «Адам». — Судя по антропометрическим показателям и выговору ты принадлежишь к народностям Скандинавии из германской группы.

— Спасибо за наблюдательность.

— Пожалуйста, — на полном серьёзе ответил Адам.

— Ви ар фром Раша, — сказала Марина, улыбнувшись не менее плотоядно, чем Ксю.

Вот так задачка… Кого же всё-таки списать Мистеру Зануде? Что-то мне подсказывало, что ни одна из девчонок не горела желанием затащить его в постель. Стало быть, двое на меня одного? Хм… Теперь проблема только в том, чтобы выяснить, кто из них содержит всю стаю…

— Значит, у нас Дания, Россия и США встретились под турецким небом, — подвёл я промежуточный итог. — А вы все вместе прилетели? Путешествуете?

— Я и Марина — соседки, снимаем одну на двоих квартиру в Москве. А с Адамом мы познакомились час назад.

Адам глянул на свои баснословно дорогие часы на запястье, которые я приметил сразу же, как он упомянул о Принстоне, и сказал:

— Сорок семь минут назад, если вести отсчёт от момента…

— Так вы не вместе? — чуть ли не воскликнул я.

— Вместе?.. — Ксю нахмурилась подозрительно, а затем её пробрал хохот. — Нет! Конечно, нет! Я же сказала — мы просто друзья.

— Смотря что ты вкладываешь в понятие «вместе»…

Кто-нибудь выключите этого зануду!.. Впрочем, до конца маршрута он ещё тысячу раз принимался бухтеть, а я уже научился пропускать его бубнёж мимо ушей. Да и в целом стало понятно, что парень безобидный и незлобный, хоть и с дурцой. Даже можно сказать забавный, хотя сам никогда не улыбается — тоже мне американец.

А вот от девичьих улыбок уже слепило глаза, несмотря на кромешную восточную ночь. Правда, с учётом того, что мы находились в Стамбуле, ни о какой кромешности речи идти не могло: народу вокруг было больше, чем днём, вывески, рекламные щиты, огни машин сверкали повсюду. Вскоре мы вышлю на очень оживлённую улицу, где легко было потерять друг друга. Нужды держать Марину не было — она сама вцепилась в меня мёртвой хваткой, потому я взял второй свободной рукой за руку Ксю.

— Чтобы не потеряться, — пояснил я.

Она не возражала, но тотчас схватила также Мистера Зануду. Тот глянул на её ладонь непонимающе, кажется, хотел что-то снова пробухтеть, но наши голоса уже потонули в океане стамбульских бесчисленных перезвонов, возгласов и музык. Со всех сторон нас толкали, пинали и пытались разорвать нашу цепочку. Я поминутно оглядывался, ловя позади себя развратный взгляд русской демоницы. Её глаза переливались серебром, платиной и холодными льдами, но в глубине их горело пламя. Пробираясь всё дальше и дальше, мы наконец вынырнули на нужной улице.

Глава 7. Ксюша

Мик — это что-то… Без лишних дифирамбов и прочих приблуд можно было просто назвать его потрясным и на этом ставить точку.

Красивые мужчины, может, и не редкость. Но НАСТОЛЬКО красивый мужчина — это фактически преступление против человечества. Такой «преступник» вполне мог ослепить почти кого угодно. Но, глядя на уже поплывшую Маринку, я лишний раз напомнила себе, чем обернулась моя прошлая увлечённость, из-за которой я чуть окончательно не рассталась с мозгами.

«Никаких нежностей, Ксюша. И вообще лучше оставь его подруге — ей нужнее», — сказала я себе и попробовала сосредоточится на Адаме.

Он в своём идеально сидящем пиджаке, будто только что снятым с манекена из дорогого бутика, выглядел на фоне типичного развесёлого бара настолько же уместно, как свиная колбаса на кошерном банкете. Однако Адам даже внимания не обращал, что на него косо поглядывают.

— Воду без газа, пожалуйста, — уверенно заявил он бармену, не моргнув и глазом.

А вот у бармена глаз слегка дёрнулся.

— Эй, Адам, ты чего?! — почти возмутился на него Мик. — Какая вода?! Ты шутишь?!

— А похоже было, что я шучу? — поинтересовался Адам с полной невозмутимостью.

— Вообще-то, нет…

— Жаль. Я как раз работаю над развитием чувства юмора. Но ты прав, сейчас я не шутил.

— И ты правда собираешься пить воду? — всё ещё не верил Мик.

— Да.

— Ребята, — ворвалась я в их беседу, встав между ними, — пусть каждый пьёт, что хочет. Я тоже пока начну с безалкогольных напитков.

— Да вы сговорились, что ли?! — Мик, кажется, в самом деле расстроился. — Так, Марина, ты что будешь пить?

— Чего он спрашивает? — окликнула меня подруга. — А, что пить буду? Эм… Текилу.

— Текила? Текила! Наконец-то! Хоть один пьющий человек! Марина, я тебя люблю! Парень! — позвал он бармена. — Нам четыре текилы!

— А зачем четыре? — спросил Адам.

Да, я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.

— Вдруг вы передумаете, — Мик расплылся в дьявольской улыбке. — А если не передумаете, мы с Мариной выпьем. Правда, детка?

Маринка, уже не отлипавшая от него, захихикала и согласно кивнула. Полагаю, что бы он ей ни предложил сейчас, она бы всё одобрила.

«Марина, хочешь прыгнуть из самолёта без парашюта?» — «Оф корз, Мик!»

«Марина, хочешь переспать с десятью чернокожими парнями одновременно?» — «Ноу праблем, Мик!»

«Волшебные пузырьки», которые она употребила перед выходом, только набирали полные обороты. И с текилой Маринка, конечно, рисковала дойти до финиша в кратчайшее время и вырубиться раньше, чем Миккель доберётся до её трусов. Но я всё-таки не стала тормозить подругу — пусть отрывается, как хочет, а приключения ещё успеет найти.

— Мне «Колу Зеро», — сделала я заказ.

— Ты знаешь, что заменители сахара, которые используют для низкокалорийных напитков, плохо влияют на почки? — комментарий, разумеется, принадлежал Адаму.

Я развернулась к нему и смерила его внимательным взглядом.

— А ты знаешь, что жить вообще вредно? От этого умирают.

— Не согласен, — подумав, отозвался Адам. — Умирают по другим причинам. Например, болезни, несчастные случаи…

— Адам, — я взяла его за плечи и аккуратно встряхнула, — расслабься. Это была шутка.

— Хорошо. Я запомню. Но ведь я не шутил.

— Я знаю. И мне всё равно, как повлияет сахарозаменитель на мои почки. Мне уже есть двадцать один год.

— Я был уверен, что ты намного старше.

Даже не знаю, чего мне хотелось больше — стукнуть его по башке или заржать. Этот мальчишка умилял и бесил меня в одинаковой степени. Но в тот момент Мик и Маринка прервали наше общение. Датский красавчик внаглую воткнул мне в ладонь стопку текилы, тоже самое он проделал с Адамом.

— Мы же не собирались пить, — напомнила я.

— Ну, друзья, ну, пожалуйста! Один раз! Мы только познакомились! Одна текила никому вреда не принесёт!

— Мне — принесёт, — непоколебимо сообщил Адам.

— Тогда отдай.

Миккель выхватил у него стопку и опрокинул её разом.

— Можешь забрать и мою, — сказала я, предлагая Мику повторить номер.

Однако моя подруга его опередила. Маринка влила в себя с размаху огненную текилу. Они переглянулись между собой и вдруг устремились навстречу в поцелуе с такой яростью, что со стороны показалось, что сейчас сожрут друг друга, и кто первее — ещё неизвестно.

— А в России так принято? — спросил меня Адам.

Хоть он и не проявлял особых эмоций, глядя на целующуюся парочку, мышцы на лице Адама внезапно пришли в странное движение — то ли он хотел улыбнуться, то ли его подташнивало.

— Сегодня победила дружба народов, — я отхлебнула свою колу, продолжая офигевать от этих двоих.

Они прервались только для того, чтобы освободить руки от стопок с текилой, а затем вновь слились в безбашенном поцелуе. Маринка запрыгнула на Мика, обвила его ногами за талию. Он привалил её спиной к барной стойке. Находившиеся там посетители вежливо отошли в сторонку, но всё-таки остались в рядах любопытных зрителей. Маринкино платье уже уползло с её задницы, и на эту самую задницу отныне пялились все, кому не лень.

Интересно, у Мика уже встал?.. Ой, да конечно, встал — о чём вопрос. А ещё интересно, у него такой же здоровенный агрегат, как и его рост? Теоретически пропорции тела имеют тенденцию сохраняться в отношении длины конечностей, но, увы, не распространяются априори на половые органы…

— Интересно, — сказал Адам, — насколько им приятно?

Я медленно повернулась к нему и решила, что вот именно сейчас он решил поупражняться в остроумии.

— А что, совсем невидно?

— Хм, — он реально стал присматриваться. — Создаётся полное впечатление обоюдной заинтересованности.

Не удержавшись, я засмеялась в голос и просто не могла остановиться. Адам взирал на меня сверху-вниз, как будто изучал жука под микроскопом. А мне становилось всё веселее от этого взгляда.

— Адам, ну, прекрати, пожалуйста! Я сейчас умру от смеха!

Глава 8. Ксюша

— Эй, друзья! — неожиданно прервал нас Мик, появившийся столь внезапно, что вся томная пелена мигом слетела с меня. — Не хотел прерывать, но Марина, кажется, не в порядке…

Меня будто молнией прошибло. Я кинулась к подруге, которая, скрючившись у стойки, держалась за спину. На её лице отразилась боль. Я уже знала, что это значит.

— Солнце, ты как? Где, где болит?

— Замкнуло что-то, — проскрежетала Маринка сквозь зубы.

Мне не составляло труда догадаться, что, если уж подруга выпустила из своих объятий такого завидного кавалера, значит, дела по-настоящему плохи.

— Так, ты взяла какие-нибудь таблетки? — стала я судорожно перебирать в голове все возможные варианты, как облегчить её состояние.

— Нет, конечно. Да успокойся, Ксюх. Сейчас отпустит.

Мне самой уже становилось больно на неё смотреть. Я попыталась придержать её. Маринка поморщилась.

— Я сейчас найду такси, — сказала я.

— Нет! — взревела Маринка. — Я никуда не поеду! Ты с ума сошла?! У нас такое веселье намечается! Ой… — её вновь перекосило от очередного простреливающего спазма. — Я ещё бахну текилы и буду норм.

— Никакой текилы!

— Я тебе не маленькая девочка! Парень, текилы! — крикнула она бармену.

— Марина, я куплю тебе целую бутылку. Хочешь — даже две. Но завтра. Сейчас тебе надо сделать укол и отдохнуть! А потом уже…

Бесполезно — Маринка отказывалась меня слушать. Она уже сгребла со стойки третью порцию текилы и даже успела жестом показать, что требует четвёртую.

Адам и Миккель очутились со мной рядом. Мик беспокоился — это было видно, а вот по Адаму сказать, о чём он думает, не представлялось возможным.

— Что с ней? — спросил Мик. — Вроде всё было хорошо. А потом она в лице переменилась, я испугался…

— У неё есть проблемы с позвоночником. Возможно, сделала неловкое движение.

— У Марины остеохондроз? — предположил Адам.

— Нет.

— Межпозвоночная грыжа?

— Нет, Адам. Неважно, какие у Марины проблемы. Мне просто нужно как-то увести её в отель, пока она не потеряла сознание от боли.

— Это важно, — продолжал доставать меня Адам. — Как ты можешь ей помочь, если не знаешь, чем она болеет? Её нужно отвезти в больницу.

— Слушай, — вмешался Мик, — Ксю наверняка знает свою подругу лучше нас. Сейчас расплатимся в баре и вернёмся в отель.

— Проблема в том, что Марина не хочет идти, — объяснила я.

— Это я беру на себя, — улыбнулся Мик и коварно подмигнул.

Он тут же подошёл к Маринке и стал ей нашёптывать что-то. Не знаю, в чём состоял его план с учётом того, что Марина понимала, дай бог, десятую часть даже самых примитивных английских фраз. И всё-таки вскоре я заметила, что подруга согласно кивает ему. Мик гладил её по волосам, пристально заглядывал в глаза и продолжал настолько обворожительно улыбаться, что я бы на её месте и сама бы наверняка поддалась его чарам.

— Вопрос решён, — оповестил Мик по возращении, — мы едем в отель.

— Супер! — облегчённо выдохнула я. — Спасибо огромное!

— Ну, что ты, всё для тебя, милая, — он и меня наградил своей гипнотической белозубой улыбкой, от которой мои коленки вновь стали нестабильны. — Но есть ещё одна малюсенькая проблема…

— Какая?

— Я забыл свой бумажник, — Мик виновато потупился. — Мне очень неловко, но я обещаю всё отдать завтра же.

— Да это вообще ерунда! — тут же отмахнулась я.

И устремилась к бару, там расплатилась карточкой и обняла подругу.

— Ну, что? Едем домой?

— Угу… — промычала Маринка.

Её голова упала на моё плечо. Она была уже безобразно пьяна. Настолько пьяна, что, вполне возможно, боль действительно стала отступать.

— Сейчас у меня будет супер-жаркий кекс… — прошамкала она нечленораздельно, но я, закалённая опытом, понимала её нетрезвый диалект.

— Конечно, будет, солнышко. Вот только до номера доберёмся, и сразу будет.

— Ксю… — стонала Маринка, когда я вела её к выходу из заведения.

— Да, родная?

— Ксю, Миккель запал на меня…

— Конечно, запал. Я бы тоже запала, будь у меня член.

Маринка залилась смехом и почти сразу стихла, вновь ощутив боль.

— Он мне нравится…

— И ты ему.

— Сильно нравится, — продолжала она. — Почти как Тёма. Только ещё больше.

— Ну, отлично. Уверена, ты уже покорила его сердце.

Позади я слышала торопливые шаги — Мик и Адам нагоняли нас. Пытаясь сообразить, в какую сторону направиться, чтобы поскорее словить такси, я озиралась по сторонам. Парни стояли рядом, до меня донеслись обрывки их беседы.

— Я видел, ты перекладывал бумажник в задний карман, — говорил Адам.

— Что, по-твоему, я обманываю? Нет у меня бумажника! Вот карманы — бумажника нет!

— Но я видел.

— Значит, я его потерял.

— Ты сказал, что не взял его с собой. Это разные вещи. Если ты потерял бумажник, нужно заявить в полицию.

— Мальчики! — крикнула я. — А никто не хочет мне немного помочь?

— Да, конечно, — опомнился Миккель и сгрузил Маринку на себя.

Адам, как стоял, так и продолжал стоять безучастно.

— Тебе нужна помощь? — осведомился он.

— Мне уже помог Микке. Спасибо.

— Не за что. Тебе нужна ещё какая-нибудь помощь?

Я поджала губы, чтобы не выругаться на него. Уже не удивляло, что Адам не может похвастаться прозорливостью и быстрыми реакциями. Обижаться на него за это было бы глупо.

— Нужно поймать такси, — сказала я. — Ты можешь это сделать?

— Я могу вызвать Uber.

— Господи, Адам… — я с силой зажмурилась. — Мы в Стамбуле! Какой Uber?!

— Но тут ра…

— Я сам отнесу! — крикнул Мик.

Я повернулась и увидела, как он уже вышагивает вверх по улице с Маринкой на руках. Конечно, он очень крепкий парень, а Марина в сравнении с ним — пушинка невесомая, но всё-таки пройти целый километр по неровной брусчатке, по тесным закоулкам, через толпу и давку с девушкой без сознания на руках…

Глава 9. Адам

Я знал, что это добром не кончится. Во-первых, алкоголь. Я много раз видел выпивающих людей, и некоторые под воздействием спиртов сильно меняли своё поведение. Это приводило к автомобильным авариям, ссорам, нежелательной беременности и травмам по неосторожности. Во-вторых, и в-главных, нас было четверо. Уверен, если бы Марина, Ксюша и я отправились гулять втроём, итог был бы лучше. А теперь Марина пострадала, и несли мы её почему-то не в больницу, а в гостиничный номер.

Я же говорил, что эти европейцы странные. Мусор они сортируют по разным контейнерам и вывозят в строго определённые дни, а больного человека волокут на руках, а не на носилках. Наверняка Марина была бы против, не будь она в отключке. Так что у неё никто не спросил мнения.

Кстати, мне очень понравилось, что Ксюша договорилась со мной о поцелуе. Я считаю, это правильно — договариваться. Как ещё понять, в какой момент следует поцеловаться? Ксюша — грамотная девушка. Теперь я окончательно убедился, что она — никакая не Элис, а намного лучше, несмотря на то, что пьёт «Колу зеро».

Как только мы оказались перед дверью в номер «507», Ксюша достала свой ключ и попыталась открыть вход, но у неё не получилось.

— Я предупреждал, что замки работают плохо, — напомнил я.

Она держалась за голову, Миккель держал Марину, я смотрел на них и размышлял, что нам теперь делать.

— Вы постойте здесь, а я пойду на ресепшен и спрошу, что за дела, — сказала Ксюша.

— А у Адама нет запасного ключа? — задал вопрос датчанин.

— Мы живём в разных номерах, — пояснил я. — Я живу в номере «506», а Марина и Ксюша…

— Так открывай, блин, свой номер! — повысил он голос.

— Хорошо, — согласился я. — Можно говорить потише.

— Можно соображать побыстрее.

Примечательно, что в этот раз замок открылся с первой попытки. Марину уложили на мою кровать. Хотя это была не совсем моя кровать — я на ней ни разу не спал, но предназначалась она мне. Ксюша убежала на рецепцию, Миккель пошёл изучать мини-бар в моём номере. Не спрашивая разрешения, он открыл холодильник и вытащил оттуда бутылку минералки.

— Будешь? — предложил он, протягивая мне бутылку, отчего я несколько удивился.

— Нет, благодарю.

— Ну, как хочешь.

Миккель отвинтил крышку, запрокинул голову и влил в себя все пол-литра жидкости.

— Ох!.. — тут он нецензурно выругался. — Ну, и дела! Надо же было такому случиться!

— Ты говоришь о Марине? — уточнил я.

— А о ком ещё? Слушай, Адам, ты мне по-дружески скажи…

— Но мы не друзья.

— Считай, что друзья. Так вот, ты мне по-дружески скажи, у тебя на Ксю какие планы?

— Планы? — не понял я.

— Короче, — Миккель как-то судорожно потёр переносицу. — Вы же не вместе, правильно?

— В данный момент я нахожусь вместе с тобой.

— Да чтоб тебя!.. — тут он опять нецензурно выругался. — Окей, по-другому скажу: ты не будешь против, если я подкачу к ней?

— Об этом ты должен спросить у Ксюши. Я не могу за неё решать.

Тридцать шесть секунд Миккель смотрел на меня неотрывно и почему-то не моргал.

Я подумал, что, возможно, ему тоже стало нехорошо из-за того, что он долго совершал физические упражнения с отягощением.

— Ребята, вы как тут? Марина не приходила в себя? — это вбежала Ксюша.

С порога она сразу направилась к подруге, лежащей на кровати. В руках у Ксюши был шприц, который она вонзила в четырёхглавую мышцу бедра Марины и надавила на поршень.

— Дверь открыли? — осведомился я.

— Да, карточка размагнитилась. Мне дали другую.

— А какое вещество ты ей вводишь?

— Это не наркотики, если ты об этом, — ответила Ксюша, убирая шприц. — Обычное обезболивающее общего действия. У Марины нередко бывают приступы боли. Возможно, она забыла сегодня принять таблетки, а я не уследила.

— Ты не должна за ней следить. Она совершеннолетняя, насколько я знаю.

— Извини, Адам, но это не твоё дело.

Ксюша произнесла это довольно резко. Я хотел ответить ей, что дело это всё-таки немного моё, так как мы находимся в моём номере. Но исходя из физиогномических изменений в лице Ксюши, я сделал вывод, что она в данный момент чем-то расстроена.

Она села в кресло и сказала:

— Спасибо вам, мальчики. Вы мне очень помогли.

— Да ерунда! — Миккель очутился с ней рядом в соседнем кресле. — Ну, что, какие у нас планы?

— Марине надо отдохнуть. Через пару часов её отпустит. Адам, ты не против, если она пока полежит здесь? Ты же всё равно хотел поменяться номерами.

— Я пока не собираюсь ложиться спать. Но я уже распаковал часть вещей.

— Ладно, тогда можно я просто посижу с ней немного?

— Ты уже сидишь.

— Подождите, ребят! — встрял Миккель. — Мы же не собираемся расходиться, правда ведь?

— Но я не могу бросить подругу.

— Да никто её и не предлагает бросать! Давайте… давайте просто посторожим её где-нибудь… в другом месте.

— Мне сейчас не до веселья, — сказала Ксюша. — Ну, ладно, если хотите… можем перебраться в соседний номер и ещё немного поболтать. Если Марина очнётся, у неё есть телефон.

— У меня другое предложение. Адам, может, ты посидишь с Мариной, а мы с Ксюшей будем в соседнем номере? Ты нам постучишь, если что.

Снова он удивил меня своим предложением. И, как всегда, я ответил честно:

— Я не хочу сидеть с Мариной. Она спит. А если бы и не спала, я не знаю русского языка.

— Нет, Мик, — прервала меня Ксюша, — мы так поступать не будем. Идёмте все вместе. У меня есть бутылка виски, и я уже не прочь выпить.

Глава 10. Миккель

Благодаря Мистеру Зануде у меня рухнули все планы, какие только были возможны. Я уж было подумал, что судьба смилостивилась надо мной, но — нет. Как всегда, в последний момент всё пошло через жопу. И, возможно, только благодаря превосходной жопе русской демоницы я не слинял побыстрее из этой компании. Хоть ещё немного полюбуюсь на эту девочку.

Неужели чутьё меня обмануло, и я не произвёл на Ксю положенного в таких случаях впечатления? Или же она реально перегорела из-за подруги? Не умерла же Марина, в конце-то концов. А даже если б так, я бы мог утешить Ксю…

Надежды споить американского очкарика почти не осталось, но я всё-таки сделал попытку:

— Слушай, дружище, это нестрашно, это не больно, это даже приятно. Ты должен попробовать!

— Мик, отстань от Адама, пожалуйста.

Ксю лежала на кровати с бокалом виски, разбавленным колой. Я перебрался к ней поближе, но наглеть на всякий случай пока не стал, и расположился на полу. Виски я пил чистым. Обычно я предпочитал напитки помягче. Сегодняшняя текила была скорее исключением ради компании. А виски я и вовсе не воспринимал как достойную единицу, но это было лучше, чем сидеть трезвым. Напиться оказалось более вероятной перспективой, чем всё, на что я рассчитывал.

Мистер Зануда придерживался «сухого закона» и цедил воду. Он сидел в кресле. Разговор, понятное дело, не клеился.

— Я к нему и не собирался приставать, — сказал я, проскользнув взглядом по аккуратной девичьей стройной ножке, заканчивавшейся малюсенькой хрупкой стопой, которая могла бы уместиться у меня на ладони. — Просто хотел открыть Адаму все краски жизни.

— Благодарю, Миккель. Это очень заботливо с твоей стороны.

Я так и не раскусил — всё-таки у него настолько специфическое чувство юмора или он по жизни тормоз? Может, он просто умело косит под дурачка? А зачем?.. И главное — почему Ксю с ним лизалась? Я что-то перестал понимать в женских вкусах, или она решила, что нефиг добру пропадать?..

— Адам, — сказал я, — не знаю, как у вас в Штатах, но мы в Дании всегда пьём за знакомство.

— В России тоже, — улыбнулась Ксю.

Ну, нет. Не мог я ошибиться — она до сих пор смотрит так, как будто у неё вагина уже паутиной покрылась. Ой, чертовка…

— В США много разных традиций, — загундосил Адам. — Но я считаю, что не все традиции хорошие. Я избирателен. Хоть и являюсь патриотом своей страны.

— Ладно, патриот, а что ты в Стамбуле делаешь?

— Я?.. — Адам подумал немного и ответил: — Отдыхаю.

— Отдыхаешь? — я намеренно оглядел его костюмчик.

— У меня сейчас не получилось солгать?

— Нет.

— Жаль.

— Адам, — сказала Ксю, — давай остановимся на том, что ты не умеешь шутить и врать, и тебе не стоит этому учиться. Особенно — последнему. Кстати, Мик, а ты чем занимаешься?

— В Стамбуле?

— Нет, по жизни.

— Я… Я — актёр.

Она засмеялась, и меня это непривычно смутило.

— Мик, да ты, оказывается, тоже не умеешь врать!

— Да нет, не вру, — попытался я объяснить. — Я правда снялся в одном фильме…

— Да? И в каком же?

Перекатившись на живот, Ксю подалась лицом ко мне навстречу — почти идеальная стратегическая позиция для поцелуя. Однако она не собиралась меня сейчас целовать. Ксю изучала меня, пытаясь залезть прямо в душу: сверлила глазами, выжидала, дерзко давила на самолюбие.

— Фильм так и не вышел, — признался я и откашлялся.

— А как он назывался? — спросил Адам.

— «Повелитель сердец». Это сериал.

— У тебя была главная роль? — снова перехватила инициативу моя демоница и коварно улыбнулась.

— Нет, не главная, — не сдержав вздоха, ответил я. — Эпизодическая роль. Меня там ещё должны были убить.

— Даже так?.. Ох, интересно...

— Между прочим, в бою!

— Конечно, ты же у нас — викинг! — поддела Ксю и захохотала.

— Так, а я что-то не расслышал, чем ты занимаешься по жизни?

— Ксюша ничего о себе ещё не рассказывала, — как всегда, невовремя воткнулся Мистер Зануда.

— Спасибо, Адам. Я это и так знал. У нормальных людей это называется ирония.

Что-то ударилось о моё плечо, причём довольно чувствительно. Я аж потёр его, чтобы приглушить боль.

— Следи за языком, — предупредила меня Ксю на полном серьёзе. — Так, обо мне, значит. Я — фитнес-тренер, но временно безработная.

— Ты уволилась с работы? — спросил Адам.

— Не совсем… Мне помогли.

— Как это?

— Неважно.

— Если тебя несправедливо уволили, ты должна была обратиться в профсоюз и подать в суд.

— Адам, я же говорю: это неважно, — с нажимом повторила Ксю.

— Нет, это важно, — не затыкался Мистер Зануда. — Это базовые права человека — на трудовую деятельность и справедливый суд. Ты не должна была ехать на отдых и оставлять всё на самотёк.

— Ну, спасибо за очередной непрошенный совет.

— Пожалуйста. А по какой причине тебя уволили?

— Адам, — остановил я его, — ты что, не понял, что Ксю не хочет развивать эту тему дальше?

Он подумал и ничего не смог ответить, хотя на лице у него и так было написано, что ничерта он не понял.

— Слушайте, — прервала паузу в разговоре моя демоница, — у меня есть предложение: давайте сыграем в игру «Притворись, кем хочешь быть»? Адам, ты заодно поучишься врать.

— Ты сказала, что мне не надо этому учиться.

От бессилия Ксю закатила глаза:

— Ну, один раз можно попробовать!

— Хорошо, — согласился Адам. — Только я много раз пробовал, но у меня не получалось.

— Мы подыграем, как будто бы верим тебе.

— То есть вы тоже солжёте?

— Именно!

— Интересно, — вновь призадумался он. — А в чём смысл такой игры?

— Ну, просто для развлечения. Мы же ничего друг о друге не знаем и можем говорить, что угодно. Например, я могу себя назвать знаменитой певицей! И вы мне поверите!

— Нет. Во-первых, твой голос не похож на певческий. Во-вторых, ты уже сообщила, что по профессии являешься фитнес-тренером.

Глава 11. Миккель

В комнате стояла духота, хотя с из открытого окна проникал прохладный ночной воздух Стамбула. По всей видимости, этот номер не рассчитан на компанию троих взрослых. А был он немаленький. За него, полагаю, выложили приличную сумму, уж стопроцентно больше, чем за мою комнатушку на окраине. Может, у русских девочек богатые папы? Или они долго копили на совместную поездку?

Фух, жара… Правда, жарко было только мне. Ксю и Мистер Зануда вполне комфортно себя чувствовали, насколько я мог судить. Это всё алкоголь. И нервы. И возбуждение. Я прикидывался расслабленным, но интуитивно чувствовал, что демоница всё считывает — её не проведёшь…

— Кто будет первым? — поинтересовалась она.

— Адам, — сходу решил я.

— Меня зовут Адам Джонс. Я из США, — начал очкарик. — Мне двадцать пять лет. Если вас интересует мой знак Зодиака, то сразу скажу, что не верю в подобную чушь. Я живу в номере «506». К сожалению, это чётный номер, а я их не люблю.

— Адам, я это уже знаю, — сказала Ксю.

— А Миккель не знает.

— Ладно, продолжай.

— Двадцать пятого декабря прошлого года в двадцать три семнадцать я встретил Элис в холле загородного коттеджа, где отмечал Рождество с другими студентами Принстона. Я сразу отметил её антропологические данные: волосы тонкие, густые, на три четверти спины, осветлённые химическим методом; глаза неестественно голубые, вероятнее всего — линзы; осанка ровная, шея длинная, талия тонкая; рост — пять футов, восемь дюймов; руки и ноги — пропорциональные, умеренно-худые без выраженного мышечного рельефа; кожа чистая и гладкая; голос бархатистый; аромат парфюма — приторно-сладкий; акцент — британский. Я решил, что эта встреча может иметь положительное развитие, поскольку шёл 25-й календарный день и время 23:17 — все числа нечётные. Я сделал комплимент Элис, и она протянула мне руку для благопристойного поцелуя.

— Бог мой, да наш Мистер Зануда влюбился! — вырвалось у меня по неосторожности.

— Кто такой Мистер Зануда? — уточнил Адам.

— Да так, никто… Мой знакомый.

— Понятно.

— Адам, — сказала Ксю, — ты влюбился в Элис?

Я бы назвал выражение лица Адама смятённым, но это было бы неправдой. Он даже близко не страдал излишней эмоциональностью, да и хоть как-то эмоциональностью в принципе. И всё-таки вопрос поставил его в тупик.

— В момент встречи с Элис и в наши последующие встречи я испытывал учащённый сердечный ритм и необоснованное, иррациональное желание находиться с ней рядом.

— Ясно, — Ксю понимающе кивнула. — Что было дальше?

— При первой встрече Элис задала вопрос, действительно ли мой отец — тот самый Стивен Джонс, о котором она так много слышала. Я ответил, что моего отца действительно зовут Стивен Джонс, но не знаю, что конкретно о нём слышала Элис. Если то, что он вошёл в двадцатку списка Forbes, о чём неоднократно упоминалось в разных новостях, то, да, он — тот самый.

— Двадцатка Forbes? — переспросил я и чуть было не добавил «Ты шутишь?!», но быстро вспомнил, что Адам не способен на шутки. — Солидно.

— Девятнадцатое место, — подтвердил Адам. — Это лучше, чем пятьдесят шестое.

— Мне бы и пятьдесят шестого хватило…

— Ты тоже в списке Forbes?

— А?.. Нет, пока не добрался.

— Адам, рассказывай, не отвлекайся, — попросила Ксю.

— Хорошо. На Рождественской вечеринке мы провели время вместе с Элис. Затем было ещё восемь встреч. На девятую встречу она предложила поехать в отель, где она сняла для нас номер. Я согласился. Мы разговаривали, а потом я уснул. Когда проснулся, Элис не было в номере. Я подождал её, но она не появилась. Мне позвонил отец и сказал, что Элис сообщила ему о факте изнасилования, у неё есть доказательства…

— Чего?! — обалдел я.

У блондиночки тоже глаза расширились от удивления.

— Элис обвинила тебя в изнасиловании? — спросила она.

— Да, всё так, — спокойно отозвался Адам.

— Так, приятель, погоди, — остановил я его. — Ты трахнул эту цыпочку или нет?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, поскольку в моей памяти не сохранилось воспоминаний о промежутке времени от нашего разговора с Элис до моего пробуждения.

— Так ты же спал.

— Полагаю, что да. Но по пробуждении на мне не было одежды. Я не помню, как раздевался.

— Адам, ты пил алкоголь в тот вечер? — сделала предположение Ксю.

— Нет, я пил воду.

— Элис тебя подставила.

— Я тоже пришёл к такому умозаключению, поэтому и уехал. Элис подала на меня в суд. Мне это было неприятно.

— А какие у неё были доказательства?

— Презерватив с частицами её ДНК и обёртка от презерватива с моими отпечатками.

Тут уж я не смог не заржать:

— Да это ж чистая подстава! Кто насилует в презервативе?!

— Элис утверждает, что я.

— Во бред!

— Но я говорю правду…

— Адам, мы тебе верим, — успокоила его Ксю. — Почему же ты не стал бороться за справедливость, как советовал мне?

Он замолчал. Глаза бегали туда-сюда.

— Я… Я не могу быть уверен на сто процентов, что Элис говорит неправду.

— Почему?

— Потому что я не помню, как было на самом деле.

— Ты не исключаешь, что мог изнасиловать её?

— Я полагаю… — Адам стал говорить ещё медленнее, чем обычно. — Что испытывал к Элис интерес сексуального характера. И об этом меня бы спросили на суде. То, что я не помню случившегося, не гарантирует мою невиновность.

— Господи, Адам… — выдохнула Ксю. — Мне очень жаль. Элис тебя чем-то опоила, и ты уснул. А раздела тебя она, пока ты спал.

— Моя сестра Кристен сказала то же самое. Она уговаривала не уезжать. Но… Я всё равно уехал. Потому что… испугался.

— Парень, — сказал я, — ты до этого вообще спал с Элис?

— У нас не было таких договорённостей.

— А сам ты ей предложить не мог?

— Мог. Но не предложил. Я полагал, это очевидно, раз мы регулярно проводим время вместе, значит, мы — пара и можем вступить в добрачные половые отношения.

Глава 12. Ксюша

Ох, как же мне снова захотелось треснуть Мика по его выразительной красивой мордашке. Влепить так, чтоб у него челюсть хрустнула! А потом поцеловать…

Я чувствовала себя кубиком сахара, который окунули в и без того сладкий чай. Возможно, при других обстоятельствах я бы послала их обоих — и Адама с его чудесатыми замашками, и Миккеля со всей его харизмой и притягательностью. Первого, потому что он слишком хороший, слишком правильный, слишком умный, слишком честный, слишком открытый и слишком невинный. Второго, потому что слишком соблазнительный, слишком наглый, слишком потрясный, слишком в моём вкусе, и оттого — слишком опасный для меня.

Но, чёрт бы побрал их обоих, в этой компании я чувствовала себя настолько свободно и комфортно, точно мы — три совершенно разных, но идеально подходящих друг другу детали «Тетриса». Убери хоть один элемент, и всё пойдёт сикось-накось. Уже ничего не сложится, не склеится и в конечном счёте развалится. Если бы вдруг исчез Адам, я бы уже через минуту вскочила на Мика и трахала его до тех пор, пока бы он сам не взмолился о пощаде. Заездила бы до полуживого состояния, чтобы у него член ещё неделю горел. А потом выкинула бы его из своей жизни безвозвратно. Мне уже хватило Тёмы — второго такого не нужно. А если бы внезапно исчез Миккель, я бы до самого утра слушала Адама, изливала бы ему душу, даже в штаны бы ему не полезла. Не потому, что не захотелось бы, а потому что знаю, для него и для меня секс означает совсем разное. При всех его странностях больше всего Адам нуждался в простой человеческой поддержке. Я слишком хорошо это почувствовала, поскольку сама в ней нуждалась.

Но что же мне было делать с ними двумя? Пить? Болтать? Или?..

Ну, нет, только не это. Кажется, я опять замечталась. У нас тут назрел час откровений, и я была готова откровенничать. А почему бы нет? В коем-то веке меня пожелал слушать мужчина. Двое мужчин. Двое по-своему классных мужчин. Это уже многого стоит…

Я выдохнула, собираясь с мыслями, уже немного подёрнутыми алкогольной дымкой, и начала неторопливо подбирать слова:

— У меня был, скажем так, любовник. Чисто плотские отношения. Вряд ли у нас могло склеиться что-то посерьёзнее, но в глубине души мне этого хотелось. Он мне нравился. А потом случилось кое-что… совсем странное. Я влюбилась в его друга. Точнее — в них обоих. Одновременно.

Пройдясь взглядом по лицам моим слушателей, я приготовилась, что кто-нибудь из них сейчас заржёт или схватится за голову. Тут можно было бы даже целый страйк схватить. Однако мальчики слушали настолько спокойно, что я сама прифигела.

— Мне продолжать? — на всякий случай уточнила я.

— Да-да, — подтвердил Мик.

— Разумеется, — кивнул Адам. — Ты испытывала романтические чувства к двум мужчинам. Это очень интересно.

— Ладно, — мне стало гораздо легче, и я вернулась к рассказу: — Да, у меня были чувства к ним обоим, но у них не было чувств ко мне. Я пробовала как-то исправить ситуацию, привлечь их, но всё впустую. А потом я выяснила совсем уж дикую вещь. Оказалось, у них есть девушка. Одна на двоих. У них были такие вот отношения втроём.

— А как ты об этом узнала? — спросил Адам. — Они сами тебе рассказали?

— Нет, — не стала я выдумывать ложь, — у меня появилась возможность залезть в их переписку. У них был чат на троих. Кажется, назывался «Триум».

— Trium — это «три» на латыни, — подсказал наш всезнайка. — Правильно ли я понимаю, что ты не спрашивала их разрешения?

— Адам, — уже приготовилась защищаться я, — конечно, мне никто такого разрешения не давал. Да, я подло залезла в их чат. И, да, я умею быть стервой.

— Хах! — пальнул Мик. — Тоже мне, удивила!

— Вот щас как врежу тебе!

— Ксюша, ты поступила плохо, — снова подоспел Адам.

— И тебе я щас тоже втащу, если будешь меня учить жизни, — пригрозила я.

— Я не учу тебя жизни. Этому невозможно научить. Я просто констатирую факт.

— Ксю, расслабься! — Миккель сладко улыбнулся. — Давай я лучше ещё тебе налью, а ты пока вещай дальше. Я уже готов услышать, как ты этим троим морды начистила.

Отдав ему пустой стакан и послав вдогонку ненавидящий взгляд, я неожиданно смягчилась и произнесла:

— Никому я морды не чистила. Как только убедилась, что это правда, что у них там практически семья, я больше ничего не делала. Замкнулась в себе и попыталась забыть.

— И поэтому ты решила поехать в путешествие с Мариной? — подсказал Адам.

— Да.

Я улыбнулась, понимая, что мистер Джонс — вовсе не бесчувственное бревно. Видимо, он способен разбираться даже в некоторых сложных человеческих взаимоотношениях. Правда, не успела я прийти к такому выводу, как Адам спустил меня с небес на землю.

— Я читал о том, что длительные поездки способны перекрыть неприятные ощущения после расставания с помощью новых положительных впечатлений.

— А вот я что-то не догнал… — сказал Мик, возвращая мне наполненный стакан. — Из-за чего ты расстроилась? Что парни не обратили на тебя внимания?

— И из-за этого тоже, конечно.

— Если я всё правильно проанализировал, — заговорил Адам, — то Ксюша взаимоисключала две перспективы: свою симпатию к двум мужчинам и отношения с ними на троих. После того, как она узнала, что эти мужчины уже состоят в отношениях на троих, её задело то, что не она была на месте той женщины.

У меня как будто бы глаза открылись: словно я увидела Адама с какой-то невозможной стороны. Не берусь судить, как он делал свои умозаключения, но каким-то образом ему удалось в паре предложений озвучить то, что я не могла сама себе объяснить несколько месяцев.

— Ну, ок, — согласился Миккель. — И, короче, ты такая бросила всё и ай-да колесить по миру на последние деньги?

— Не совсем… Сначала меня выгнали с работы. Что тоже дестабилизировало меня. Я осталась, как говорят русские, у разбитого корыта. Но мне неожиданно помог один человек. Я не просила его о помощи. Он просто пришёл и рассказал мне о своих чувствах. Ответить ему взаимностью я не могла. И всё-таки он сделал мне подарок на прощание — дал баснословную сумму…