Туманница

Фольклорная практика у Жени по прозвищу «Люмен» не задалась. Тридцать минут на громыхающем пазике, сухпаек в виде бутерброда, огурца и вареного яйца и диктофон с кафедры – вот и вся студенческая романтика. Такое же настроение было и у двух его товарищей по несчастью, а по совместительству еще и одногруппников: Сереги и Димана. С ними он уже второй день слонялся по селу Верхние Хомы в поисках какой-нибудь старой, но еще активной и общительной бабульки, имеющей силы и желание рассказать на диктофон что-то из русского народного творчества. Студентов было трое, а это значило, что, по правилам фольклорной практики, группе с таким количеством необходимо набрать триста единиц материала, по сто единиц за каждого человека. Серега с Диманом не хотели никого брать в группу, сначала решили, что им и вдвоем нормально, а Женек – дополнительная нагрузка. Однако оба понимали, что он качественно расшифрует записи и еще поможет оформить отчетные документы. В их группе только этот человек закрыл на отлично вторую сессию, да и то половину экзаменов автоматом.

– Мужики, а вы не думали, что мы трое – как Трус, Балбес и Бывалый? – спросил Серега, невысокий, толстенький, с немного кудрявыми русыми волосами, одетый в черную майку и спортивные штаны. Сумка через плечо, как было модно у половины молодежи, была раздута от еле уложенной туда толстовки – июль две тысячи восьмого по утрам был до мурашек холодным, а днем изнурял всех своей жарой.

– Ага, Серый, судя по тому, что ты больше всех смахиваешь на Бывалого, я либо Трус – либо Балбес, – ответил Женя, немного тряся свою футболку с логотипом группы «Люмен», нагоняя с ее помощью ветерок в надежде спастись от жары. За футболку его так и прозвали. Конечно, он не был ни на одном из их концертов, но логотипы любимой группы были с ним всегда: две торбы, напульсник, футболка и даже толстовка. Все это он носил по очереди, в зависимости от погоды.

– Да ты посмотри на эту оглоблю, – усмехнулся в ответ Серый, указывая на Димана, самого высокого в их компании, – настоящий Балбес.

Диман был одет как турист южного побережья: сланцы, шорты, светлая рубашка в полоску с коротким рукавом и почти такая же, как у Сереги, сумка через плечо.

– Ну бояться мне нечего, тебе тоже не советую, – Люмен был не очень доволен ролью «Труса» в их компании, но понимал, что это – просто внешнее сходство с известной троицей из советских фильмов, да и вообще, шутки надо воспринимать как шутки, не более.

– Прямо-таки не боишься?

– А чего бояться? Вампиров? Призраков? Колдунов? Единственное, чего нам стоит бояться, так это безысходности, – грустно улыбнулся «Трус».

Он с детства периодически ощущал в себе неприятное угнетающее чувство. Врач назвал бы диагноз – депрессия. Женя сам об этом периодически думал, но в деревне, где он вырос, никто даже не знал такого слова. Да и незачем нормальному, по меркам деревенских, пацану страдать ерундой. Нормальный пацан не ноет, а если вдруг тоскливо – забухает и все. Евгений знал другой способ уйти от этого чувства – книги. Он пропадал в них с первого класса, а литература за всю его жизнь стала самой настоящей отдушиной.

Диман все это время разговаривал по телефону с очередной «любимой», игнорируя подколки и предвкушая вечер с новой девчонкой. На этот раз он любил Анжелу. Она любила его, а вместе они любили проводить время на кресле-кровати, привезенной из дома месяц назад, сменив предыдущего Серегиного соседа, третьекурсника Коляна.

Такое соседство продолжалось недолго. Вскоре друзья переругались на почве несостоявшегося местного КВНа. Колян к этому времени уже успел создать свою команду. В КВНе две тысячи восьмого года вообще было три команды от филфака, и лишь одна из них заняла призовое место. Женя предлагал объединить юмористические усилия против общего врага в лице команды из физмата, но друзья предпочли союз борьбе с внутренними врагами. В принципе, проигрыш тоже всех устраивал, всем больше нравились репетиции, пиво в корпусе и гримерках концертного зала и, конечно, общий дух таких тусовок. Как будто все, не озвучивая свои предположения вслух, понимали, что факультетская жизнь с духом неформальности, русского рока и скопления читающего народа в одном месте быстро пройдет.

В ходе всех перепетий Колян уехал жить в общагу, а его место занял Диман.

***

Утро для троицы практикантов прошло впустую, местные жители совсем не хотели общаться, особенно не хотели что-то говорить в диктофон, постоянно находя для этого разные причины: некогда, болезни, плохая память, двадцать первый век на дворе. Их единственным утренним «уловом» оказалась странная женщина, которая на вопрос «Можете ли вы рассказать что-то из фольклора: частушки, стишки, сказки?» ответила, поднимая пустую пачку сигарет «Святой Георгий»: «О, смотрите, красный крест! То, что я ищу!». Немного позже они узнали, что это была местная сумасшедшая по имени Валюха, знакомая каждому жителю Верхних Хом.

– А девахам из четвертой группы вчера вообще фортануло, – сказал ни с того ни с сего Диман, закуривая сигарету, – они к какой-то бабке завалились, та их картошечкой жареной накормила, а еще самогонки налила.

– Ой, да брешут твои девахи, никого не угощали, а их угощали. Че ты их слушаешь, они тебя как лоха разводят, – раздраженно ответил Серега, – бери с Люмена пример. Идет, молчит, всякую ересь не несет.

Люмен улыбнулся, мотнул головой и молча показал «козу» правой рукой. Это был его любимый рокерский жест.

– Я те отвечаю. Ну че, Катька с Олеськой врать что ли будут? – продолжил Диман.