Твоя чужая дочь

Глава 1

Анна

— Мам, где папа?

— Скоро должен прийти. Может, пробки.

Нервно поглядываю на часы. Дима опаздывает, и сильно, тогда как дома уже полно гостей. Шестнадцать лет брака – не та дата, на которую надо приходить запоздало.

— Анечка, давай помогу тебе с нарезкой.

Свекровь не спускает с меня строгого взгляда, я взяла выходной, чтобы все это приготовить, и все равно в ее глазах недотянула. Впрочем, я всегда недотягиваю, по ее мнению. До ее сына особенно.

— Спасибо, Надежда Максимовна, уже все готово, я справляюсь сама.

— Как знаешь. Я просто хочу помочь. Ты так устаешь на своей работе, а домом ведь тоже надо заниматься. И пыль протереть, и с Матвеюшкой лишний раз уроки сделать.

— Ба, я взрослый, – одергивает сын, а я мысленно вся сжимаюсь. Думала, такая реакция на мать мужа пройдет в первый год после свадьбы, но, как показал опыт, в ее глазах я всегда буду чем-то “недо”.

Хоть ребенка роди, хоть получи должность заведующей отделением. К черту.

Сердце стучит все быстрее, хоть я и не привыкла нервничать по пустякам. В моей семье все уже давно налажено: и быт, и отношения с мужем, и подросток сын. Все работает как часы, правильный спокойный механизм, и даже периодические встречи с родственниками не омрачают этого.

Я уже свыклась, но обычно в такие дни Дима рядом, и сейчас он тоже должен быть со мной.

— А знаете что? Давай начнем кушать. Все уже готово, а Дима приедет, как сможет. Он мне СМС написал, что задержится.

— Ну, ехать – это не лететь! Приедет твой суженый, не денется никуда.

Это уже моя мама. Нет, так-то наши родители хорошие, но в их присутствии мне сложно чувствовать себя взрослой, хотя я уже давно ответственная женщина, я лечу, я спасаю жизни.

Мы ужинаем, папа говорит тост, свекровь молчаливо хмурится в углу. Я же мысленно умоляю приехать Диму. Он пилот и знает прекрасно, что такое пунктуальность. Опоздание не про него. Стрессы, срывы, скандалы — тем более.

— Анечка, вы что, поссорились с Димой? – спрашивает на кухне мама спустя еще два часа отсутствия главы семейства дома. Лихорадочно смотрю на время. Я прибью его, так просто он точно не отделается.

— Мы не поссорились и у нас все прекрасно! Дима должен был вернуться из рейса еще утром, и я не знаю, что там случилось. Самолет прибыл в аэропорт. Мало ли, может, его попросили задержаться. Он не берет трубку, я не знаю, мам…

Сглатываю, все бы ничего, если бы в доме не было полно гостей. Все пришли нас поздравлять, цветы, подарки. И годовщина в целом удалась, за исключением того, что супруг мой законный домой не явился.

Щелчок, слышу поворот ключа в замке. Уже вечер, стемнело давно, и гости мои уже дошли до торта. Бегом вскакиваю с дивана, выхожу в коридор.

— Дима, ну где тебя носит?!

Я готова его удавить, честно, вот только сейчас понимаю, что муж вернулся не один. Он снимает пальто, и я вижу, что у него за спиной что-то шевелится, точнее, кто-то. Девочка. Совсем еще крошка, лет четырех с половиной. Она в красной куртке и таких же ботинках. Волосы светлые, растрепанные. Глаза зеленющие, перепуганные, по пять копеек точно.

— Извини, Ань, пришлось задержаться.

— Кто это?

— Это Арина.

— Так… она что, потерялась?

— Нет, она не потерялась.

— Что случилось? Я ничего не понимаю, чей это ребенок?

Вижу, как муж сцепляет зубы, а после молча снимает с девочки куртку, кладет ей руку на плечо.

— Аня, знакомься — это моя дочь.

И вот так сразу с неба на землю. В гостиной гости гудят, Матвей с кем-то говорит по телефону, а я даже пошевелиться не могу. Я не верю.

— Что значит твоя дочь? Это шутка такая?

Высокий, широкоплечий, подтянутый. В форме пилота мой муж посоревнуется с любой топ-моделью, красивый, как атлант. Он всегда и во всем был для меня идеалом, а сейчас… что-то трескается. Раскалывается, как бокал.

— Это не шутка. Аня, Арина будет жить с нами. Я так решил, – басит мой муж, а я смотрю то на него, то на эту девочку и вижу, что у них глаза одного цвета – зеленые.

Глава 2

Анна

Чувствую, как стало сухо во рту, похолодели ладони, застучало сильнее сердце.

Нервный смешок вырывается из груди, поправляю волосы.

— Дима, ты что, пьян?

Единственная адекватная версия на происходящее, хотя я прекрасно знаю, что мой муж пилот и он не пьет. Он спортсмен и ведет здоровый образ жизни, потому вот эта ситуация – совсем не наш случай. Вот вообще такого быть просто не может, не с нами.

Я уверена в муже на двести процентов, ведь дети не появляются просто так и их не находят в капусте. Если есть ребенок, то ведь и женщина тоже есть. Так?

— Я не пьян, Аня. Так сложились обстоятельства, что мне надо было срочно забрать Арину. У нас в доме полно места, мы можем ее оставить у себя.

Сказать, что я в шоке от этих слов, — это ничего не сказать.

— Дима, я вообще ничего не понимаю! Что значит “оставить у себя”? Это что, щенок какой-то или котенок? Как это возможно?! Где ее мама? Где отец? Если это розыгрыш, то мне не смешно, ты знаешь, я не люблю шуток!

— Это не розыгрыш. Ребенок голодный. Покорми ее. Арин, проходи в комнату.

Дима подталкивает девочку вперед, но она так и стоит на месте. Смотрит то на меня, то на мужа испуганным зайчонком. Маленькая, хрупкая и совершенно чужая!

— О, ну наконец-то! Сыночек мой дорогой, ты приехал!

Надежда Максимовна выпархивает из гостиной. Она нечасто у нас бывает (слава богу), но, когда приезжает, это всегда стресс для меня. Не знаю, почему так сложилось. Просто когда она рядом, я не чувствую связи с мужем. Ее просто нет, и свекровь занимает собой просто все пространство.

Конечно, Дима у них единственный сын, любимый и неповторимый, но все же. Я не намерена его ни с кем делить. Он только мой.

— Привет, мам. Как твое здоровье?

— Плохо, сыночек! Давление, гипертония замучила. Ой! А что это за ребенок?

— Это Арина. И она голодная. Давайте все вопросы потом, – чеканит муж и, не дожидаясь моего согласия, просто проводит эту маленькую чужачку к столу.

Мгновенно все внимание приковывается к ней. Дима кладет малышке что-то в тарелку, дает ей вилку, но она не ест. Тушуется, забивается в угол дивана.

Вокруг куча незнакомых людей, и я еще не услышала от нее ни слова. Она немая? Проблемная? Что это вообще за ребенок?

Наш Матвей уже давно взрослый парень, а эта еще совсем малышка. И она… боже, она так сильно похожа на Диму. Тот же профиль, нос, глаза. Как это может быть…

— Дима, может, поделишься, кто эта прекрасная гостья? Потеряшку нашел, что ли?

— Она не потеряшка.

Вижу, как всегда сдержанный муж с такой силой сжимает стакан, что тот аж хрустит.

— А кто же тогда это?

Моя мама кого хочешь допросит, но ведь и Дима не из робкого десятка будет. Управлять самолетом, когда на борту может быть триста человек, – тут робким быть просто не получится.

— Это Арина, и она моя дочь, – заявляет муж, отправляя котлету в рот.

Становится тихо.

У моей мамы выпадает стакан из руки, а свекровь в шоке выпячивает глаза.

За столом повисает долгая неловкая пауза. Вижу, как Матвей отвлекся от телефона и тоже теперь смотрит на нас.

Сглатываю, взрываюсь, не до церемоний мне уже:

— Так, спасибо всем, что пришли, но праздник окончен! Извините, мы устали, и нам надо отдохнуть.

Держу лицо, никаких скандалов у нас не бывает. Максимум — разговор на повышенных тонах, мы ведь все взрослые люди. И у нас взрослый сын. Наш сын, а это… это просто какой-то чужой ребенок, которого мой муж привел в дом!

***

Хлопнула дверь, гости ушли, а мы остались. Набрасываю фартук, начинаю лихорадочно все убирать со стола. Мы молчим, между нами оголенный ток, и я чувствую, что надо поговорить хотя бы о том, что у нас в квартире ребенок неизвестно от кого.

— Все ушли. Может, пояснишь теперь нормально?

— Я пояснил уже. Не попугай, чтобы повторять дважды.

— И ты считаешь, это нормально?! Вот так взял и привел к нам в дом ребенка неизвестно от кого!

— Я знаю, от кого она.

— Так и от кого же?

Дима поднимается, сверкает своими зелеными глазами. Рядом эта девочка и наш сын. НАШ общий ребенок.

— Матвей, сынок, иди к себе. Нам надо с твоим отцом поговорить.

— Пап, ты что, маме изменил? – короткий вопрос от сына, и я читаю в глазах Матвея непонимание, неприятие, страх. То же самое, наверное, и у меня на лице отпечатано, но это потом. Не при детях.

— Ты слышал маму? Иди делай уроки!

— В десять вечера?

— Да, в десять вечера! – гаркнул Дима, а у меня по телу прошли мурашки. У нас так общаться не принято. И это… это какой-то просто кошмар.

— Не кричи на моего сына!

— Это и мой сын тоже, если ты забыла, и это мой дом, мои правила и моя семья.

— Тогда какого лешего здесь происходит? В твоей семье?
Рычим друг на друга, Матвей уходит к себе, хлопает дверью.

— Пошли поговорим. Не при ребенке.

Оставляем найденыша одну.

Муж берет меня под руку и ведет на кухню. Нервничаю, быстро включаю чайник, зачем-то достаю чашки, хоть я и не хочу пить чай.

— Ну? Я слушаю.

— Арина временно должна пожить у нас. Так надо.

— Кому надо?

— Ей.

— А где ее мама?

— В больнице. Ее сбила машина.

— И? Почему ты должен заботиться о чужом ребенке?

— Это мой ребенок.

— Ты что, смеешься? Дима, какой твоей ребенок?! От кого она родилась?

— От Вероники. Стюардессы. Это случилось давно, и это была ошибка.

Холодно, коротко, без прикрас. Мы всегда с мужем честны в любых темах, но вот такого удара под дых я просто не ожидала.

Измена. Предательство, обман.

Слезы наполняют глаза, становится тихо. Я замахиваюсь и вмазываю мужу пощечину. Впервые в жизни, и мне так больно, что сердце вот-вот расколется пополам.

Глава 3

Анна

Матвей у нас всегда был тихим и спокойным ребенком, умным, покладистым и правильным мальчиком без проблем.

Наша семья вообще не имела трудностей, за исключением того кризиса, когда я потеряла нерожденную малышку. Мы тогда все едва выжили, наши отношения ухудшились, но мы смогли встать с колен.

Я думала, страшное позади. Да, беременность сорвалась, но ведь у нас уже есть общий сын, нам есть ради кого стараться, и тут такой “подарок” на годовщину.

Зеленоглазый, в красной курточке.

Я работаю в больнице, я терапевт, и мне по долгу надо уметь разруливать кризисные ситуации, но сейчас я просто в ступоре и не знаю, что делать.

Одно дело, когда это чужая проблема у человека, которого ты, может, видишь впервые в жизни, это просто твой пациент. И совсем другое, когда проблема – вот она, на виду. В твоем доме. И сейчас она стоит напротив нас с мужем, хлопая своими длинными веерами-ресницами.

Она враг, чужачка, следствие измены моего мужа.

Я ничего не чувствую к ней, кроме раздражения, а еще мне просто хочется открыть дверь и прогнать ее, как котенка.

Я не злая, не полоумная мамаша, а просто женщина, которая не привыкла жить хоть в какой-то конкуренции за мужа. Я уверенная в себе, таким, как я, не изменяют. Правда?

— Малыш, иди в гостиную. Я сейчас приду, – говорит муж, но я вижу, что эта девочка лишь головой мотает. Дикая какая-то, смотрит на меня волчонком.

— Неть! Я хочу к маме! МАМА, мамочка моя! – вскрикивает и резко разворачивается. Бросает на пол своего плюшевого котенка, которого все это время держала.

— Арин! Стой!

Выхожу в коридор, вижу, как эта малышка подбежала к двери и дергает за ручку, колотит в нее кулачками.

— Отклой! Я хочу к маме, мамочка!

— Мамы нет. Мы потом ее навестим, позже! Ариш, ты же мне сказала, что не будешь плакать.

— Не-ет! Мама, мама, я не хочу тут! Я хочу домой!

— Не плачь, пошли, я тебе игрушки покажу.

— Я не хочу иглушки! Я хочу к маме! Мама! МАМА!

В груди что-то щемит, но я даже не думаю двигаться с места.

«Аня, это чужой ребенок, и не просто дитя, а плод измены твоего мужа!

Приди в себя, где твоя гордость?

Не смей успокаивать эту малышку! Просто, мать твою, даже не дергайся».

— Дима, ты видишь — она хочет домой! Отвези ее туда, откуда взял! Пожалуйста, уже поздно.

— Ей некуда идти. Было бы — я бы уже отвез! Ариша, маленькая, ну, не плачь. Аня, может, поможешь?!

— И не подумаю. Ты ее привел. Это твоя проблема, сам ее и решай!

— Ну ты и тварь. Холодная льдина! – бросает зло, а я едва сдерживаю слезы. Вот, значит, как мы теперь общаемся. Ладно. За годы брака Дима ни разу руку на меня не поднял, ни разу не оскорбил даже в кризис, и тут такое.

— А как мне реагировать на твою измену, позволь спросить? Убери ее с глаз моих, чтоб я ее не видела!

— Уже ночь на дворе, я никуда ребенка не потащу так поздно.

Дима подхватывает девочку на руки и прижимает к себе. Та ревет, всхлипывает. Ее губы раскраснелись, и глаза у них один в один.

Господи, как это произошло… Дима же знает, знает, что у меня детей больше быть не может. Это просто удар под дых. Больно.

— Это твое последнее слово?

— Да. Это мой дом. Арина останется здесь, и это решение не подлежит оспариванию.

Киваю, усмехаясь. Я не помню, чтобы мы так ругались хоть когда-нибудь. Даже тогда, после выкидыша, мы оплакивали нашу нерожденную девочку, но мы не грызлись так, как сейчас.

— Хорошо, тогда твоя тварь холодная уйдет.

Вытираю слезы, хватаю сумку, снимаю фартук. Быстро обуваюсь, набрасываю пальто.

— Аня, не психуй! Куда ты собралась на ночь глядя?

— Да пошел ты!

Беру ключи и, открыв дверь, просто сбегаю.
Пусть сам со своей проблемой разбирается, я смотреть на нее спокойно не могу.

Да, можете называть меня тварью, вот только мне все равно. Я все делаю для семьи, стараюсь, помогаю, уважаю его, а он что взамен?!

При первом удобном случае в койку чужую прыгнул, а может… может, и сейчас у Димы кто-то есть.

Сколько у него этих измен, детей внебрачных? Возле него же всегда стюардессы молоденькие крутятся, а там все как на подбор красивые, длинноногие, стройные.

Но ведь и я себя не запускала. Бассейн, спортзал, косметолог. Я себе нравлюсь, думала, что и мужу тоже. Черт, я верила, что у меня идеальный брак. Дура.

Вызываю такси. Еду на работу, так как это уже давно мой второй дом. Больница, пациенты, диагнозы. Я всегда думала, что я железная леди и мне все по плечу, но, как показывает жизнь, все сложнее.

Дима звонит. Уже шесть пропущенных. Выключаю телефон. У меня сейчас нет ни сил, ни желания разговаривать с предателем.

Надеюсь просто, что, когда домой вернусь, этой девочки там уже не будет.

Глава 4

Дмитрий

Когда подруга Вероники мне позвонила, первая мысль: не может быть. Просто этого не могло со мной случиться. Я давно в браке, и да, кризисы у нас были, но это уже все в прошлом.

Я привык к стабильности, к жене, к постоянству.
Это был рейс из Эмиратов. Тяжелый, долгий и ответственный, после которого я всегда возвращаюсь выжатый как лимон.

У меня серьезная работа, и мне всегда надо быть в ресурсе. Я уже был в аэропорту дома, когда раздался звонок.

Женский голос. Я даже не сразу понял, кто это и о ком вообще речь.

У нас стюардессы меняются почти каждые три месяца, я обычно даже не успеваю запомнить их имена. Да, молодые, красивые, они же все отбираются специально, и кого попало мы в свою компанию не берем.

Вероника. Она отличалась от остальных девушек-стюардесс, и я до сих пор ее помню. Тихая, нежная, диковатая. Она стеснялась назвать меня по имени первые несколько рейсов, смущалась при виде меня, но я был женат и даже не думал ни о чем подобном.

Так просто случилось. Это жизнь, и я ни разу не святой, но сохранить брак мне все же было приоритетно.

Вероника осталась в прошлом, и я был уверен, что никогда больше ее не увижу, я не желал этого, но все сложилось иначе.

Госпиталь, реанимация, аппараты. Скупой разговор с врачом, прогнозы и счет на дни, если не на часы.

Авария в центре города. Веронику сбили на пешеходном переходе. Водитель пытался скрыться, но его поймали. Будут судить, посадят в лучшем случае, но здоровье этой девушки уже не вернуть.

А потом больница. Воспитательница из детского сада под палатой и рядом с ней ребенок. Маленькая зеленоглазая девочка, которая испуганно смотрела на меня.

— Мы с Вероникой подруги. У меня был ваш номер телефона. Она сказала: на критический случай. Вот, он настал. Врачи говорят, Ника не встанет… Готовьтесь к худшему.

Плачет, вытирает слезы платочком. Сама едва стоит, бледная.

— Вероника работала со мной в одной компании когда-то. Давно. По правде, я не ожидал, что в критической ситуации она попросит обратиться ко мне, но, если нужны деньги на лечение, я помогу.

Я все еще не понимал, не хотел думать и особенно смотреть на эту девчушку, которая испуганно поглядывала на меня в ответ.

— Дима, вы не поняли. Вероника тогда девочку от вас родила. Молчала до последнего, не признавалась. Я ей, чем могла, помогала, у нее нет родителей. Ни копейки от вас помощи, гордая была, все сама да сама, дурочка. Вы же женаты, Ника не хотела разбивать семью. А теперь что, куда мне Аришку девать?

— Так, стоп! Это ошибка. Вы что-то путаете. Быть не может, это не мой ребенок!

— Ваш. Вероника ни с кем больше. Никогда, я это точно знаю. Она вас только любила, и то вы так с нею жестоко, задурили голову, а она поверила в любовь! Но Ника гордая, не стала в семью вашу лезть, а надо было! Может, хоть помощь от вас была бы какая! Ваша это дочь, просто посмотрите на нее и тогда спорьте!

— Бред какой-то… Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Слушайте…

— Нет, это вы послушайте: делайте экспертизу, сдавайте кровь, что там еще надо. Вероника о вашем ребенке заботилась, последнее ей отдавала. Аришка с мамой неразлучна была, а теперь видите, что произошло? В лучшем случае инвалидом останется, а в худшем… господи, помоги! В общем: либо Аришка в детский дом пойдет, либо сами ее забирайте. Нет у меня возможности ребенка себе забрать, я сама мать-одиночка.

И я забрал ее. Эту девочку, о существовании которой еще с утра не догадывался, которую я не знал, и она меня не знала.

Более того, я не был уверен в том, что это точно моя родная дочь, хоть она и была на меня похожа. Но если считать по датам, то все сходилось.

Я знал, дома будет скандал, но не ожидал такой реакции жены, которая смотрела на этого ребенка как на врага.

***

Дмитрий

Двенадцать ночи, Матвей спит или делает вид, что спит, но не выходит. Хорошо, мне так проще, хотя ни черта. Аня не вернулась и не отвечает на звонки. Она в больнице, уверен, и я думал, все будет как-то легче. Не так паршиво.

В гостиной накрыт стол, но мне кусок в горло не лезет. Арина плачет вот уже целый час. Молчит, ежиком сидит на диване. Она тоже ничего не ела, и я понятия не имею, о чем мне с ней говорить.

Маленькая, совсем еще ребенок. У нас в доме нет кукол, нет ничего девчачьего, а Матвей давно уже вырос из игрушек, и у него другие интересы.

О чем мне с ней говорить? Я даже не знаю, как ее успокоить. У нас был курс психологии, но не было кейсов, как не проворонить семью, когда приводишь своего ребенка от чужой женщины. Это сложный кейс. Со звездочкой.

— Ариша, хочешь молока?

— Нет.

— А что ты хочешь?

— К мамочке.

Все ее ответы сводятся к одному. Рядом с подругой Вероники она казалась такой взрослой и самостоятельной. Арина спокойно пошла со мной, и вот теперь ее гребаная воспитательница не берет трубку.

Как там Вероника? Может, она уже выздоровела? Нет, пустые иллюзии. У нее внутреннее кровоизлияние, и предстоит еще как минимум две операции. Врачи не дают гарантий, а я не знаю, что делать. Я просто… это кошмар.

Устало сажусь на диван, смотрю в профиль на девочку. Она уже не плачет, просто опустила голову, маленькими пальцами перебирает свои светлые растрепанные косы.

Похожа на меня или нет? Мало ли зеленоглазых детей. Я брюнет, она блондинка. Может, все же не мой ребенок и пронесло?

Я не хотел больше детей, после выкидыша Ани мы навсегда закрыли эту тему. Зачем мне ребенок? Зачем он Ане? Ну а если… если все же моя? Я еще не делал теста. Я что, позволю, чтобы мой ребенок жил в интернате? Нет.

Бред какой-то, просто сюр. Я надеюсь, она не моя. Этого не могло просто случиться.

— Дядя, как моя мама?

Глава 5

Анна

— Анна Андреевна, у вас что-то случилось?

— Все в порядке, Нина. Я уже иду на обход.

Ночь прошла на удивление тихо. Никаких экстренных происшествий, за исключением того, что произошло у меня дома. Выхожу в коридор, палаты по обе стороны, у меня больше сорока пациентов, и каждому нужно внимание. Я должна быть собранной и внимательной, впрочем, как всегда.

Белоснежный халат, медицинский костюм, стетоскоп на плечах. Держу лицо, за спиной слишком много завистников, но они все позади. Я никому не позволю унижать себя, и Диме особенно.

Поглядываю на телефон. Муж больше не звонил. Гордый, но и я такая же. И я ему не изменяла!

Верной была и ждала того же. Разве это сложно? У нас не было проблем в постели, тогда почему…

Не могу собраться, то и дело смотрю на телефон, который все же вскоре звонит.

— Да, мам.

— Анечка, ну что там, как у вас дела?

— Все нормально, не переживай.

Мама остается мамой, хоть в сорок лет, хоть в шестьдесят, но в последние годы мы уже твердо стоим на ногах, и я чувствую за нее ответственность. Гипертония, сахарный диабет – ей точно не до наших истерик.

— Что это за девочка была, которую привел Дима, я так и не поняла? Это что, его ребенок от другой женщины, у него другая семья на стороне?

— Мама, не фантазируй. Произошло недоразумение. Просто ошибка, и скоро мы все разрулим.

— Она очень похожа на Диму. Как это возможно? У вас проблемы, как давно он тебе изменяет, Аня?

— Слушай, мам, у меня обход, давай я позже наберу.

Сбиваю вызов, болезненный ком подкатывает к горлу. Еще не хватало разреветься тут прямо посреди отделения.

Нет, на работе я держу лицо, так что спину ровнее, Анна Андреевна, у тебя еще документальная волокита впереди.

— У вас вроде сегодня выходной, нет? Думала, отдыхать будете.

— Я сменила график. Не переживай, Нина. Еще будут выходные, отдохнете от меня.

Всем резко стало до меня, вижу, как медсестры подобрались.

Не то чтобы я тварью последней была, но я люблю дисциплину, и должность заведующей отделением мне не за красивые глаза досталась.

Я пахала как проклятая, доказывала делом, что смогу. И смогла, и теперь, когда, по сути, я на пике карьеры, все начало рушиться. Либо это уже было давно и я не видела ничего, не понимала.

Плескаю в лицо холодную воду, переодеваюсь и выхожу из больницы. Домой, мне надо поспать, и я надеюсь, все будет как прежде.

Доезжаю быстро, открываю дверь своим ключом. В квартире тихо, хотя скоро восемь.

Вижу рюкзак сына в прихожей, снова смотрю на часы.

— Матвей! Ты еще спишь?

— Да.

— Просыпайся, ты опоздаешь на уроки!

Стучу в дверь его комнаты. Сын обычно самостоятельный, но сегодня, кажется, у нас у всех все пошло не по плану.

— Собирайся быстрее, у тебя еще тренировка в три!

— Встаю.

И вроде бы все как обычно, Дима должен уже быть на рейсе, но он дома. Я вижу его туфли, осторожно вхожу на кухню, чтобы увидеть его там. Он спит, облокотившись о стол. Сидя. Рядом чашка недопитого кофе. Холодного.

***

— Привет.

Резко оборачиваюсь, чтобы снова защемило сердце. Нет, не приснилось и ничего не прошло. Предо мной стоит эта самая чужая девочка. Сонная, со взъерошенными волосами, сейчас похожа на домовенка.

— Привет, – отвечаю холодно, не хочу смотреть на результат измены собственного мужа.

— Аня. Ты пришла.

Дима проснулся, окидываю его строгим взглядом.

— Пришла. Куда мне еще идти после внеочередного дежурства?

— Я звонил тебе. Могла бы взять трубку.

— А зачем? Что нового ты мне скажешь? – рычу, хватаю его грязную чашку с кофе и бросаю в раковину. Слишком сильно, хрупкий фарфор трещит. Отваливается ручка.

Девочка пугается этого звука. Я вижу, как едва заметно вздрагивает.

— Дима, почему ты не на рейсе?

— А с кем я оставлю Арину?

— То есть ты теперь нянькой заделался?

— Не перекручивай. Попроси свою мать посидеть с ней, мне надо на работу.

— С ума сошел? Нет. Тебе надо — свою мать проси.

— Ей сложно с детьми.

— Тебя же как-то вырастила. Такого, – чеканю строго и снова невольно отмечаю, как сильно эта девочка похожа на моего мужа. Так не должно быть. Это неправильно.

— Я кушать хочу, – тихо говорит Арина, и мы оба переводим на нее взгляды. В животе что-то напрягается. Это могла бы быть наша дочь, если бы… если бы не замершая беременность. Боже, я ведь так хотела этого ребенка! Я так хотела дочь. Больнее Дима мне просто не способен был сделать.

— Аня, приготовь ей завтрак. Арина со вчера ничего не ела.

— Еще чего, вот взяла и разбежалась! Твой ребенок — сам готовь! – фыркаю, злость просто переливает через край. Те, кто говорит, что женщина может принять любого ребенка как своего, безбожно врут.

Не могут и не любого. Бред собачий просто.

Я ее не хотела и не хочу. Даже смотреть на нее спокойно не получается. И она на меня вообще не похожа.

У меня рыжие волосы, карие глаза. Арина же зеленоглазая блондинка.

— Матвей, иди завтракать!

Нервная, дерганая, раздраженная. Хватаю сковородку, разбиваю яйца. Забываю налить масло, вот черт, пригорит же.

Быстро достаю огурцы с помидорами из холодильника, сыр. Матвей любит яичницу на завтрак, и я не собираюсь нарушать эту традицию.

— Доброе.

Сын входит на кухню, благо она у нас большая, мы все помещаемся.

— Сынок, садись, сейчас все будет.

— Может, представите нашу гостью или у нас новый член семьи? – бубнит, поглядывая то на “гостью”, то нас с Димой.

— Ты прав. Сынок, это новый член нашей семьи. Твоя младшая сестра. Ариша, это Матвей. Твой старший брат, – заявляет Дима, а дальше повисает гробовая просто тишина.

— Пливет, Матвей, – лепечет малышка, а Матвей сглатывает, бросая на отца строгий взгляд, а после на малышку, которая в этот момент стоит против нас троих. Совершенно чужой ребенок. Не мой, не мой, не мой!

Глава 6

Анна

Пью кофе. Руки подрагивают от нервов. Что теперь будет? Нет, я не про финансовую сторону вопроса, а про семейный уклад. Матвей еще подросток, я только получила новую должность, и это все так не вовремя. Наш брак, наш союз, мечты и надежды. Дима разрушил просто все.

— Ариш, пробуй.

Дима подходит и накладывает овсянку в тарелку, ставит перед девочкой. Тут же улавливаю запах горелого. Муж совсем не умеет готовить. Он летать только умеет, это его стихия, его дело. В остальном же Дима привык, что я готовлю, я убираю, а он зарабатывает деньги.

До недавнего времени меня все устраивало, а теперь просто бесит. Сколько еще мне все тянуть на себе?! Я устала, я задолбалась, и я просто женщина, в конце концов, разве я много хочу?

Малышка берет ложку и дует на еще горячую кашу. Пробует немного, кривится и поджимает губы.

— Ну что? Нравится? – спрашивает Дима, и, конечно, мы с ним оба видим, что каша его, мягко говоря, не удалась. Она горелая снизу, а сверху похожа на слизь. Такое бы даже собака не ела, не то что ребенок.

— Не очень. Мама мне длугую кашу готовит. Не такую челную. С орехами и медом сладким.

Дима тяжело вздыхает и забирает эту кашу, выбрасывает ее в мусорное ведро вместе с тарелкой. Я гордо молчу: какое мне вообще дело?

— Я пошел! – слышу, как Матвей обувается, утро выдалось как нельзя фиговым.

— Удачи, сынок!

Хлопнула дверь, и снова мы один на один с нашей проблемой. Маленькой зеленоглазой кнопкой, которая сидит голодная с ложкой в руках.

Вижу, как Дима подошел к окну.

— Что ты собираешься делать, можешь мне ответить?

Не отвечает, отвернулся спиной. Я вообще уже своего мужа не узнаю. Он не был таким, казался проще. Сейчас просто молчит, тогда как эта девчонка поглядывает то на него, то на меня. Ситуация патовая, какой-то тупик.

— Тест ДНК. Дальше посмотрим.

— И?

— Что “и”?

— Пока тест будет делаться, где будет находиться этот ребенок?

— Здесь.

— Я на это не согласна.

— Не согласна — езжай к родителям.

— Почему это я должна покидать квартиру?! Это и мой дом тоже!

— Так же, как и мой.

— Я не хочу видеть в нашем доме этого ребенка.

— Я ХОЧУ! Я ТАК СКАЗАЛ – И ЭТО МОЕ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО! – вскрикивает, и я сама дергаюсь. Не припомню, чтобы муж на меня орал. У нас такого не было. Дима вообще спокоен всегда, он тренирован на стрессовые ситуации, и я… я просто его не знаю.

— Не смей орать на меня! Ты понял?! Я тебе не твои стюардессы – или с кем ты там мне изменил! Я твоя жена!

Хватаю тарелку и разбиваю ее о пол. Я готова сейчас голову ему открутить, честно. Фарфор разлетается на куски, и мы оба слышим крик.