Твоя Ненависть

Глава 1.

Воздух в комнате общежития был густым от запаха лака для волос и предвкушения свободы. София Вернадская, стоя спиной к подруге, завершала свой вечерний ритуал превращения из замученной студентки-медика в королеву ночи.

— Еще раз повторяю, это безумие, — голос Маши доносился с кровати, заглушаемый феном. — У тебя же завтра первый день на той самой «спасительной подработке». Ты должна быть свежей, как утренний огурец, а не выжатым лимоном с похмелья.

София щелкнула выключателем фена, и в наступившей внезапной тишине ее низкий, бархатный контральто, который парни на курсе сравнивали то с карамелью, то со звуком виолончели, прозвучал особенно отчетливо и веско.

— Милая, я буду свежей. Свежесть — это состояние души. А моя душа требует один-единственный коктейль, чтобы отметить тот факт, что с завтрашнего дня мое обучение в медицинском перестанет зависеть от консервных банок с пожертвованиями моей бабушки.

Она обернулась, и Маша, как всегда, застыла в немом восхищении. София была воплощением того самого «девчачьего идеала», от которого сходили с ума все мужчины в радиусе километра. Ее волосы цвета спелой пшеницы были уложены в идеальные, словно от полотен старых мастеров, волны.

Они обрамляли лицо с правильными, почти кукольными чертами, на котором сияли огромные глаза цвета летнего неба — ясные, насмешливые и невероятно выразительные. Ростом в сто шестьдесят пять сантиметров, она казалась хрупкой фарфоровой статуэткой, пока не начинала двигаться — с грацией и уверенностью пантеры.

Ее наряд был шедевром минимализма и дороговизны: короткое черное платье из плотного трикотажа, сидевшее на ней так, будто его шили на ней, подчеркивая все изгибы ее стройной фигуры. Никаких лишних деталей — только идеальный крой и туфли-лодочки на каблуке, который мог бы служить холодным оружием.

Все это было куплено на последние деньги во время распродажи в бутике, о котором ее однокурсницы могли только мечтать.

— Ты выглядишь так, будто собираешься не в клуб, а на покорение мира, — сдалась Маша, спускаясь с кровати. Она была полной противоположностью Софии — в удобных джинсах, кроссовках и с легким макияжем.

— А разве не это я и делаю? — София подмигнула своему отражению, подхватывая крошечную бархатную сумочку, в которую, кроме телефона, помады и ключа от комнаты, ничего бы и не поместилось. — Один удачно покоренный финансист с толстым кошельком и тонким вкусом — и мой диплом хирурга у меня уже практически в кармане. Фигурально выражаясь, конечно.

— Твои «фигуральные выражения» меня всегда одновременно пугали и восхищали, — Маша покачала головой, натягивая куртку. — Ладно, поехали. Но я своё возьму, а ты платишь за такси. И помни, что подруги, готовые приехать в два часа ночи из другого конца города, чтобы вытащить тебя из лап какого-нибудь разгневанного олигарха, чье самолюбие ты умудришься задеть.

— Не переживай, — улыбнулась София, и ее голос стал томным, обещающим. — Я всего лишь собираюсь немного… порезвиться. Как кошечка. С коготками.

Путь до клуба занял около сорока минут. Такси, старенькая иномарка с запахом чужого табака и ароматизатором «свежесть альпийских лугов», пробиралось по вечерним улицам, залитым неоновым светом реклам и фонарей.

Девушки молча смотрели в окна, каждая на в своих мыслях. София — с холодным, почти хирургическим расчетом, прокручивала в голове возможные сценарии вечера. Маша — с тихим, привычным беспокойством за свою эксцентричную подругу.

— Ты хоть знаешь, куда мы едем? — наконец, нарушила молчание Маша. — «Эклипс», да? Говорят, там такие цены, что за один коктейль можно расплатиться почкой.

— Не почкой, — поправила ее София, не отрываясь от окна. — Максимум аппендиксом. А он, как известно, рудимент. Так что выгодная сделка.

— О, господи, — простонала Маша. — Ты уже думаешь категориями сделок. Все пропало.

Наконец, такси свернуло в узкий переулок и остановилось перед ничем не примечательной дверью из темного металла, возле которой дежурили два суровых охранника в черном и выстроилась небольшая очередь из ярко одетых людей, надеющихся пройти внутрь.

— А где же сам клуб? — удивилась Маша, вылезая из машины.

— Он подземный. В этом вся его фишка, — пояснила София, с грацией выходя на мостовую и поправляя платье.

Она подошла к охраннику, сказала свою фамилию, за сутки зарезервировав стол через знакомого промоутера и, получив кивок, провела Машу мимо недоумевающей очереди.

За тяжелой дверью начиналась узкая, подсвеченная синим светом лестница, уводящая вниз. С каждым шагом нарастал глухой, пульсирующий бит, и вот, спустившись, они оказались в преддверии другого мира.

Их встретила волна шикарного, отутюженного гламура. «Эклипс» не был просто модным местом — он был заявлением, брошенным в лицо обыденности. Многоуровневый зал с антрацитовыми стенами, по которым струились синие неоновые реки света.

Гигантские панорамные зеркала и экраны умножали пространство, создавая ощущение бесконечности. Воздух был плотным, как сироп, от аромата дорогого парфюма, сигарного дыма и сладковатого запаха коктейльного вермута.

Музыка — глубокий, пульсирующий техно-бит — не оглушала, а вибрировала где-то глубоко в груди, задавая ритм этому храму гедонизма. Толпа была пестрой и в то же время однородной: красивые, ухоженные люди в дорогой одежде, чей смех звучал легко и бесшабашно.