Ты мне не нравишься

Глава 1

Вообще-то мне не нравятся ухажеры моей мамы. Не вызывают доверия, знаете ли. Когда за двадцать лет жизни у тебя было два официальных «папы» и несколько неофициальных, начинает лихорадить, стоит маме произнести: «Кажется, я влюбилась».

Опять?!

О, нет!

Но иногда от потенциальных отцов есть толк.

Например, когда на улице жарит солнце, а у нового возлюбленного мамы есть дом с личным бассейном.

Красота!

Я лежу в шезлонге, соломенная шляпа закрывает лицо. Тишина бесконечная, словно на долгие километры нет никого и ничего. Элитный коттеджный поселок вымер, на выходные все разъехались кто куда. Клонит в сон, глаза предательски закрываются.

— Кхм, — произносит кто-то над моим ухом, прерывая дрёму.

Вашу ж мать!

Я же тут совсем одна! Какое еще «кхм»!

Меня сдувает с шезлонга, пальцы машинально нащупывают полотенце, и я оборачиваюсь им, судорожно отыскивая взглядом бюстгальтер, который стянула для равномерного загара.

Судя по наглой ухмылке стоящего напротив парня, он загар оценил.

Высоченный, широкоплечий. Скрестил руки на мощной груди. Смотрит насмешливо. Его темные волосы взъерошены, футболка неряшливо заправлена в джинсы. Она обтягивает его так плотно, что мог бы и без неё ходить. Все кубики пресса навыкате.

Надо признать, выглядит соблазнительно.

Откуда он тут взялся?!

— Ты кто? — произношу одними губами, плотнее запахнувшись в полотенце.

— Встречный вопрос, — язвительно отвечает незнакомец. — Кто ты такая и что делаешь в моем доме?

— В твоем что?..

Что-то не складывается. От слова «совсем».

Я познакомилась с «дядей Денисом» на той неделе. Он пригласил нас с мамой на ужин, объявил о серьезности своих намерений и разрешил мне провести выходные в его коттедже, пока они с мамой нежатся на море.

Разве не сказка?

Бассейн, кондиционер и телевизор во всю стену…

А ещё какой-то непонятный парень, который плотоядно изучает меня. Клянусь, раздел бы взглядом да снимать нечего. Кроме полотенца, конечно же.

— Ты — новая горничная моего отца? — спрашивает понимающе. — Решила в его отсутствие совместить приятное с полезным? Я думал, ему тощенькие не нравятся, но, видимо, пересмотрел свои вкусы.

— Я — не горничная, — чувствую, как вспыхивает кожа. — Я… — вот как объяснить причинно-следственную связь? — Я… дочь невесты твоего отца.

— Невесты? — переспрашивает парень с сомнением. — Значит, у моего отца есть невеста, а у нее — дочь. Лю-бо-пыт-но, — по слогам, тягуче, издевательски. — Обычно он находит невест без дочерей. Знаешь, что мне кажется, дочь невесты?.. Что ты нагло врешь. И вот почему.

Делает шаг ко мне, наплевав на личные границы. Я пячусь, но особо деваться некуда, разве что нырнуть в бассейн. Стою на самом краю, а внезапный гость подходит ещё ближе. Нас разделяет жалкий сантиметр.

— Да ты не скромничай, — хмыкает парень. — Должен же я оценить свою… хм… как тебя правильнее назвать? Будущую сводную сестру?

Он тянет на себя край полотенца.

— Эй! — возмущенно вскрикиваю, покачнувшись.

Машинально хватаюсь за первое, что попадается под руку — за футболку парня. Та опасно трещит, но не рвется.

А затем мы вдвоем падаем в воду.

Упс.

Отталкиваюсь пятками от дна бассейна и выныриваю, отплевываю воду. Полотенце, покачиваясь, погружается вглубь кристально чистых вод. Теперь точно предстоит вылезать под оценивающим взглядом незнакомца.

Он… хохочет. Трясет намокшими волосами и смеется так заразительно. Меня не тянет даже улыбнуться. Всё напоминает дурацкий  сон. Знаете, тот кошмар, в котором ты приходишь на сдачу экзамена в одних колготках, натянутых до груди, но понимаешь это слишком поздно.

Вот и тут так.

Хотя от колготок бы я не отказалась. Мои трусики-танго прикрывают слишком мало, чтобы назвать их полноценной одеждой.

— Ну что, дочь невесты, остудилась? — опять смотрит, въедливо так, без капли стеснения.

Я погружаюсь в воду по подбородок, чтобы хоть чем-то прикрыться.

— Отвернись, — требую. — Дай мне одеться.

— Да перестань, — парень подплывает к лестнице и загораживает её. — Чего я там не видел. Отличная фигура, между прочим.

— Ничего ты там не видел! — Одной рукой прикрываю грудь, второй продолжая барахтаться на поверхности.

Вообще-то я не лучший пловец, а потонуть в двухметровом бассейне из-за этого мерзавца будет максимально неприятным казусом.

Парень легко поднимается, не воспользовавшись лестницей, а подтянувшись на крепких руках. Его плечи бугрятся, каждый мускул спины выступает, кажется неестественным, нарисованным.

Денис Владимирович, мамин ухажер, ни слова не говорил о своих сыновьях. Интересно, мама-то в курсе, что они существуют, или это сюрприз специально для меня?

Глава 2

Я привыкла жить одна. Гораздо проще научиться пользоваться дрелью и перфоратором, чтоб стирать кому-то носки ради забитого гвоздя.

А вот маму отсутствие мужчины в жизни крепко задевает. Она считает, что неполноценные семьи — это кромешный ад, а одинокие женщины — жалкие неудачницы.

Мне иногда хочется ей рассказать, что семьи, в которых «мужья» меняются чаще, чем перчатки, тоже так себе. Но я не огорчаю маму. Понимаю, как ей тяжело.

Отец ушел на мой третий день рождения со словами: «Я устал тянуть эту лямку, мне нужно развеяться».

Вот и развеивается уже семнадцать лет. У него есть новая жена, двое детей (которых почему-то тянуть легче, чем одну меня), мы изредка видимся. Он ошибку не осознал, но со мной старается не облажаться.

Мама до сих пор обижена на папу и, наверное, в глубине души пытается доказать ему, что тоже чего-то стоит. 

Она просто не умеет выбирать мужчин. Один и тот же типаж: красивый, чуть старше её, но моложавый, обходительный и галантный… у которого наверняка есть вторая семья либо пяток любовниц, либо четыре судимости за разбой.

Мама всякий раз строит воздушные замки и разочаровывается, когда те лопаются.

Вот и сейчас она возвращается с моря в приподнятом настроении.

— Соня, кажется, он — тот самый! — она носится по комнате, развешивая на плечики платья, а я сижу на диване в пижаме и вздыхаю. — Ну, что ты морщишься? Денису ты, между прочим, понравилась! По его словам, у меня прекрасная дочь!

«Чего нельзя сказать про вашего сына», — отвечаю я мысленно, вспоминая взгляд, сканирующий меня сквозь прозрачность воды.

— Очень рада, что понравилась, — отвечаю кисло. — У него точно нет трех жен? Алименты, не? Что насчет внебрачных детей? Непогашенные кредиты?

— Соня, ну почему ты вечно видишь один негатив! — мама закатывает глаза.  

Мы давно перешли из отношений родительских в товарищески-доверительные, причем на меня возложена роль занудной подружки, которая просит быть осторожнее, а мама отмахивается от меня как от маленькой.

«Вот влюбишься…» — говорит она.

Ну, влюблюсь, и что?

Что случится-то? Мир перевернется?

Ну-ну.

— Как тебе его сын? Хороший мальчик? Учится в магистратуре, подает большие надежды. Весь в отца, — мама улыбается. — Я рада, что мы поужинаем вместе.

Кстати, насчет «вместе».

— Мне что-то нездоровится, — изображаю приступ то ли тошноты, то ли несварения желудка, то ли тяжелого психического расстройства.

— Правда? Как же не вовремя. Будем тебя лечить. — Жестом фокусника мама достает из миниатюрного чемодана аптечку и перебирает её. — Так, у нас есть абсорбенты, таблетки против диареи, активированный угорь, жаропонижающее, витамины, анальгетики. Что тебе дать?

«Всё вместе. Взболтать, но не смешивать», — подмывает ответить меня, но я качаю головой.

— Может быть, просто поужинаете без меня? Я отлежусь, и всё пройдет.

— Исключено. Соня, ради меня. Всего один раз, договорились?

Категорично так, без возможности отвертеться. Вроде вопрос, но в нем отсутствует вариант «нет».

Ладно, если вдуматься, что может произойти на невинном семейном ужине?

Оказалось, произойти может что угодно.

Например, крах всего моего мира.

***

Что вы знаете о простых семейных застольях четы Мироновых? Стол, устеленный белой скатертью, заставлен блюдами, которые я  видела разве что в сериалах о богатой жизни. Вообще-то я не из голодного края, но от ароматов и обилия сводит живот. Тут есть всё. Морепродукты, мясо, деликатесы категории «люкс».

Глава семьи встречает меня комплиментом — «прекрасно выглядишь, Софья», — целует маме ладонь, отчего та смущается как в юности. Выдвигает нам стулья и дожидается, пока мы усядемся.

Миронова-младшего в столовой не наблюдается. Она, конечно, огромна, целое футбольное полое, но не настолько, чтоб там затерялся человек.

Аллилуйя!

Но стоит мне мысленно станцевать канкан, как дверь отворяется, и на пороге возникает тот-самый-парень.

Он одет в футболку и джинсы черного цвета, меньше всего подходящие к торжественному ужину. А ещё у него разбита губа, струйка крови запеклась на подбородке. Взгляд шальной, словно Миронов-младший пьян. Но я чувствую: он трезв. Это что-то другое. Первобытное. Злое.

— Опоздал? — с деланным огорчением уточняет Артём. — Приношу свои извинения.

Денис Владимирович лишь морщится.

— Умойся, — не просит, но приказывает тоном, которым босс отчитывает нерадивого подчиненного.

— Да всё нормально, — белозубо улыбается Миронов-младший, и губа вновь трескается.

Я чувствую кожей, как накаляется обстановка. Меня обдает жаром такой силы, что хочется силой оттащить этого придурка в ванну и обмакнуть его в раковину (а еще лучше, если в туалет), чтобы он не пререкался с отцом.

Глава 3

В клубе сегодня душно, и музыка как-то особенно сильно долбит по затылку. Я люблю танцевать, мне нравится растворяться в танце, тонуть в ритмах. Но сегодня не получается расслабиться. Девчонки накачиваются коктейлями — Ирку изрядно ведет в сторону, — а я лениво мешаю трубочкой лед в бокале.

Пить тоже не хочется.

С момента нашего внезапного переезда к Миронову прошло чуть меньше недели. От личного водителя я наотрез отказалась, поэтому в город меня довозит такси. Я уже ненавижу проселочную дорогу, бесконечное шоссе и унылые поездки туда-обратно.

Казалось бы, радуйся. Но меня словно лишили свободы, обрезали крылья, заперли в золотой клетке.

Вернуться бы в нашу квартиру хотя бы на несколько деньков, но мама сказала:

— Я расторгаю договор и в ближайшее время перевезу вещи. Привыкай.

Вот так в одночасье меня лишили привычного мира и ещё удивляются, чем я недовольна.

— Да где все нормальные мужики? — жалобно стонет Ирка, оглядев зал. — Кстати, спасибо, что поинтересовались, — язвит она. — Но с тем качком у нас не срослось. Вы знали, что от стероидов у парней их боец падает? Совсем падает. Бесповоротно. Вот так облом. Короче, мне срочно нужен парень. Любой, но желательно красивый.

— Член тебе нужен, а не парень, — язвит Никос. — Здоровенный такой, который выбьет из тебя дурь. Причем бить тебя им нужно исключительно по лбу.

— Не откажусь. Софья, ну чего ты опять киснешь. Как твой будущий отчим?

— Цветет и пахнет, — бурчу. — Да вы болтайте, не отвлекайтесь.

— Софа просто заелась, — показывает мне язык Ника. — Золотые унитазы ей, видите ли, не нравятся и черная икра на ужин не устраивает. Несчастная, будущий папочка всего-то миллионер, а не миллиардер.

Подружки начинают хихикать, а я демонстративно прихлебываю из бокала, заглушая их язвительные замечания.

— Давайте лучше танцевать, — решительно встаю из-за стола. — Или вы сюда языками трепать пришли?

На танцполе чуть проще забыться. Двигаться в такт музыке. Теряться. Перерождаться под каждый новый бит и угасать, когда замолкает песня.  Я становлюсь раскована и могу двигаться так, как не позволила бы себе в другой обстановке. Но приглушенный свет скрадывает детали, и можно обводить себя руками, склоняться чуть сильнее, чем позволяют правила приличия.

А потом я натыкаюсь на компанию, сидящую за барной стойкой. Даже не на компанию. На одного конкретного человека. Который внимательно смотрит, словно среди сумрака и ядовитых брызг света видит лишь меня.

Наши взгляды пересекаются будто мечи, высекая искры, искривляя пространство.

Я замираю, а Артем отворачивается к своим друзьям, говорит им о чем-то.

— Ты чего? — наклоняется ко мне Ника.

— Видишь того парня? — незаметно мотаю подбородком в сторону бара. — Третий справа, в футболке-поло?

— Ага.

— Это Артем.

— Тот самый Артем?! — восклицает Ника, и мне кажется, что её возглас перекрикивает музыку.

К счастью, это не так. На нас никто не оглядывается, а Никос подлетает к Ире и шепчет что-то ей на ухо. Вскоре их взгляды устремлены на моего будущего сводного братца. Причем Ирка плотоядно облизывается.

— М-м-м, вот это да. Красив! Слушай, а он не на стероидах? А то дважды за одну неделю обидно будет запасть на импотента.

— Не представляю.

— Вроде бы нет. Рельеф естественный, — говорит она как главный знаток стероидных качков. — Соф, а насколько неприличным будет с моей стороны пригласить Артема на чашечку утреннего кофе?

Она тупит взор аки невинная дева, да вот только наращенные ресницы и мини-юбка изрядно портят образ.

— Валяй, — разрешаю вполне искренне.

Что мне с того, с кем сегодня уйдет Миронов-младший? Даже лучше, если это будет Ирка. Глядишь, узнает что-нибудь любопытное про него, что я потом смогу использовать в своих интересах.

Каковы шансы вот так встретиться, в одном из многочисленных клубов, в единственный вечер, когда я решила выползти в город?

— Ирка, ну ты чего! — Никос хлопает её по плечу. — Нельзя спать с братом Софы! Аморальщина какая-то!

— Он мне не брат.

— Дела не меняет!

— А с его друзьями я могу спать? — обижается Ирэн. — Или тоже ни-ни?

— Да спи ты с кем хочешь, — злится подруга. — Только потом не жалуйся, если что-то пойдет не так. Блин, как можно думать одним местом?

—Ну-ка, уточни, каким таким местом я думаю?

— Тем самым!

Ссора разгорается. Девочки вспыхивают как спички, им достаточно пары слов, чтобы закуситься насмерть. Ну а я, пытаясь разнять подруг, не сразу замечаю, что Артем исчезает из поля видимости. Что ж, даже к лучшему. Близость к нему вызывает смутное раздражение. Пусть скорее катится в свою столицу и не мешает мне дышать спокойно.

Меня начинает подташнивать.

Это мой город, мои клубы.

Глава 4

Мы припарковались невдалеке от здания, и я нервно высматриваю Артема или его «друзей». Никого. Никто не входит и не выходит.

Кажется, у меня отсутствует инстинкт самосохранения. Отбит начисто. Я осознаю, что правильнее всего уехать, но нехорошее предчувствие заставляет меня сидеть ещё и ещё. До последнего. 

— Счетчик тикает, — недовольно говорит водитель. — Три рубля минута ожидания.

Я вручаю ему пять тысяч — последняя купюра в кошельке — и говорю:

— Думаю, этого хватит. Постойте ещё немного.

— Парня высматриваете? — сразу же добреет таксист. — Изменяет, да?

Не реагирую, лишь до боли напрягаю зрение, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь.

Наверное, так нельзя поступать. Нужно ехать домой, как и просил Артем, но я упрямо открываю дверь.

— Сейчас вернусь. Если увидите меня в компании троих мужчин — вызывайте полицию. Я не шучу.

Направляюсь к клубу. Охранник всё так же караулит у входа, всё так же оглядывает меня с ленцой.

— Отсюда только что кто-нибудь выходил? — спрашиваю его, обхватив себя за плечи. — Троица. Один блондин, второй темн…

— Да знаю я, о ком ты, — перебивает охранник, не дослушав. — Минут пять назад.

— С ними никого не было?

— Не-а.

Возвращаюсь в такси, рушусь на заднее сидение. Дурное предчувствие никуда не девается, лишь усиливается с каждым новым вдохом. 

— О, вы живая. Хорошо. А то я немного испугался. Прям триллер какой-то, полицию вызывать и всё такое, — смеется благодушно настроенный водитель, который теперь готов кататься со мной куда угодно (в пределах тарифа, конечно же). — Куда теперь?

— На парковку торгового центра, — отвечаю решительно. — Второй поворот направо.

Что я надеюсь там найти? Черт знает.

Буду оглядывать все автомобили и надеяться, что Артем не уехал? Стучаться в окна? Откуда я узнаю, какая конкретно машина принадлежит Миронову?

Пишу ему, не попадая по кнопкам:

Всё хорошо?

Не отвечает, даже не читает сообщение.

Твою ж мать.

На моё счастье, парковка полупустая. Дешевые авто российского производства я сразу отметаю — не поедет Артем на «копейке», без вариантов. Мимо внедорожника со значком «ребенок в машине» тоже прохожу без сомнений. Отметаю единственную машину для инвалидов.

Темно-синяя иномарка привлекает моё внимание. Точно! На брелоке, который вручил мне Миронов, был такой же значок. Стекла затемнены, не разглядеть, что внутри. Окна закрыты. Зачем-то дергаю ручку пассажирской двери и…

— Мамочки… — я отшатываюсь, когда загорается свет, и передо мной оказывается человек.

Смертельно бледный, он стискивает простреленный живот ладонью, и кровь сочится из раны, будто вишневый сок. Вишневый сок с ароматом металла.

— Уходи, — требует Артем, морщась. — Живо.

— Да пошел ты, — внезапно изрекаю я и стаскиваю с себя балахон.

В институте у нас был курс оказания первой помощи. Я ещё думала, в какой ситуации мне пригодится знать, как перевязывать раны. Ведь хорошие девочки типа меня, если цитировать Артема, в неприятности не ввязываются и крови видеть не должны.

Оказалось, оно не лишнее.

Так, ранение пришлось чуть сбоку, брюшная полость не задета. Была б задета — уже б окочурился, а так вполне живой, вон, даже пререкается.

— Они могут вернуться.

— Могут, — соглашаюсь, обматывая толстовку и сильнее прижимая ладонь Артема к ранению.

Вроде бы при огнестрельном ранении в живот нужно смочить повязку водой и наложить поверх холод. Но где взять этот самый холод?

Получается, он из-за меня подставился под пулю.

Ну и что теперь делать? Гордиться этим?

— Не смей обращаться в больницу, — рычит Миронов-младший, заметив, как я вытаскиваю телефон. — От этого зависит не только моя, но и твоя жизнь.

— Ты истечешь кровью, если я не обращусь!

— Лучше отвези меня в отель, — после секундной паузы решается он и сильнее выдыхает.

— Ты придурок? — уточняю красноречиво. — Как я объясню метрдотелю, почему тащу окровавленное тело в номер? Ты поедешь в больницу, и точка.

— Тогда домой.

— К отцу?

— Именно. С ним легче объясниться, чем с полицией.

— Ты не доедешь...

Он впивается в меня колючим холодным взглядом, в котором больше стали, чем в открытой ране. 

— Софья, либо вези, либо проваливай!

Ага, вези. Хорошая идея. Нащупываю связку ключей, сажусь на водительское сидение.

— Точно. Ты же не умеешь водить, — вспоминает Миронов, тяжело дыша.

Как сказать. Умею относительно. Каталась с парнями на площадке перед институтом. Но прав не получала и теорию не знаю вообще. Главное, чтобы не механика, иначе я запутаюсь в передачах.

Глава 5

— Так что насчет пожить на твоей даче недельку-другую? — спрашиваю я по телефону Нику. — Накупим мяса, мартини и овощей. Будет у нас алкогольно-шашлычная диета.

— Ты готова уехать от личного бассейна в моё захолустье и неделю кормить комаров? — с подозрением спрашивает подруга.

Про «ситуацию» со сводным братом никто не знает. Я не сказала. Не могу пока. Мы неделю умудрялись не пересекаться, в основном, потому что я целые дни провожу в городе, а прихожу под самый вечер и без ужина рушусь спать.

— Почему бы и нет? — прислушиваюсь к коридору. — У вас там пруд в конце садоводства. Чем не личный бассейн?

— В этом пруду цыгане моются, — безрадостно отвечает подруга.

Она к даче особой любви не питает: помнит ещё те времена, когда бабушка заставляла её перепалывать грядки от забора и до заката. Ника бы всё отдала, чтобы провести недельку в особняке Мироновых с клубничным Мохито в обнимку, и моего кислого настроя она не понимает.

— Ладно, поедем, — сдается подружка, вздохнув. — Ирку возьмем?

— А ты против?

Раньше подобных вопросов не возникало. Если что-то делать — только втроем. Неразлучное трио, и всё такое.

— Да не знаю. Она опять начнет приставать к парням из соседнего дома, купаться топлес, попытается своровать клубнику с участка дяди Жени, — начинает перечислять Ника будничным тоном. — Моим родителям потом нажалуются. Мне краснеть за неё придется.

— Ну, запретим.

Ника фыркает в трубку.

— Ага, запретишь ты ей. Короче, ладно. Берем. Собирай шмотки и не забудь лосьон от комаров. Выезжаем в восемь. Ирэн я сама оповещу.

Раздав команды, подруга отключает связь.

В коридоре доносятся шаги. Твердые, они стучат по ушам, отдаются эхом в сердце. Эти шаги могут принадлежать только одному человеку. Он возвращается к себе.

В первые дни он не поднимался с постели, но теперь немного окреп и изредка выбирается наружу. Меня не оставляют ассоциации со злым огнедышащим драконом, который обосновался в пещере, наводя ужас на местных жителей. В данном случае — на меня.

Так и не могу определиться в своих чувствах к нему.

Знаю только одно. Ночами мне снится совсем другой Артём Миронов. Он ласков и нежен, голос его мурлычет, и глаза чуть сощурены, а на дне их плещутся звезды. С его губ срывается моё имя, и мне хочется подпустить его ближе, открыться, поддаться. Стать доступной.

Но утром я просыпаюсь, красная от смущения, понимая, что всё это — лишь нелепый сон. Реальный Артём сложнее и темнее, у него есть сомнительные дружки, он бывает груб, а взгляд его льдист.

Он что-то скрывает.

И я не хотела бы знать, что именно.

Я выглядываю из комнаты, когда шаги смолкают. Быстренько нарезаю на кухне бутерброды, завариваю чай. Дом затих. Мама уехала по делам (разумеется, связанным с помолвкой), Миронов-старший смотался в командировку и вернется только к понедельнику.

Балансируя с тарелкой и кружкой, я поднимаюсь на второй этаж. И замираю на месте. Дверь в комнату Миронова-младшего приоткрыта. Хм. Точно помню, он запирает её, если куда-то уходит. Всегда слышу щелчок замка и мысленно успокаиваюсь: Артём дома.

Внутри тихо.

Перед глазами мелькают непрошенные картинки: вот он падает без сознания или открывается рана, или в дом прокрадываются его приятели и довершают начатое одним выстрелом. 

— Ты в порядке? — спрашиваю почему-то тихо-тихо и повторяю громче: — Эй! Всё нормально?

Ответом служит тишина. Ставлю кружку с тарелкой на пол.

— Я вхожу! — почти кричу. — Чтобы убедиться, что ты жив! 

В спальне — никого. Лишь заправленная по-солдатски кровать, без единой складочки. А на столе — мобильный телефон мигает белым огоньком, оповещая о непрочитанном сообщении.

Надо бы уйти, но что-то заставляет меня осмотреться. Всё так аскетично, ни единой детали, которая бы намекала: эта комната кому-то принадлежит. Ни личных вещей, ни фотографий, ни разбросанной одежды.

Гостиничные номера и то живее. 

Телефон начинает вибрировать, и мой взгляд падает на зажегшийся экран.

Мирон, ты где? Сегодня в десять. На нашем месте. Будет много крови.

Какой ужас...

Я склоняюсь ниже, пытаясь рассмотреть имя отправителя.

— Что ты тут забыла, сестричка? — раздается над ухом, заставляя меня подпрыгнуть.

— Я…

Слова теряются, ломаются, разбиваются на осколки. Мне нечем оправдаться. Я зашла на его территорию, нарушила негласный закон, подсмотрела смс, о котором не должна знать. Теперь он смотрит на меня с едва скрываемой ненавистью.

Делаю шажок назад, и Артём идет следом.

— Знаешь что? Ты мне не нравишься, — произносит тихо, но отчетливо.

Припер меня к стене. Изучает. Не позволяет вырваться.

Я гордо вздергиваю подбородок.

Глава 6

Мы уезжаем в обед. Вокзал пахнет гудроном и свежими пирожками, Ирка прихорашивается, смотрясь в карманное зеркальце. Ника выглядит так уныло, будто едет на каторгу. Я наконец-то могу выпрямиться и дышать полной грудью. Вчера так и не смогла уснуть. Близость к Артёму мешала. Нас разделяла всего-то одна стена, и мне казалось, что я слышу, как он дышит или как вибрирует его телефон, оповещая об очередном преступлении.

Будет много крови…

Глупости, конечно, но больная фантазия не утихала.

Поднявшись в шесть утра, я даже сходила во двор и убедилась, что от одежды остался лишь пепел. Сгорела дотла. Никаких улик.

Потом спешно собралась и свалила до того, как проснется мама… или Миронов-младший.

Мы трясемся в душной электричке. Ирка стреляет глазками в парней, стоящих у дверей в тамбур. Те наигрывают на гитаре, безбожно фальшивя и ржут так громко, что вызывают головную боль. Ирке это не мешает. Она даже подмигивает кому-то, чем вызывает волну раздражения в обычно флегматичной Нике.

— Может, хватит подкатывать ко всем подряд?! — шипит та, ущипнув Ирэн за локоть.

— Ай! Кто тебя покусал?! — возмущается подруга.

— Да никто меня не кусал, просто ты ведешь себя нелепо.

Сидящие напротив бабульки с интересом поглядывают на нас. Одна даже достает кулек с семечками.

— Давайте не будем ругаться? — предлагаю я, уже чувствуя, что грядет буря.

В глазах бабушек читается: "Нет-нет, продолжайте".

— А кто ругается? — Ира пожимает плечами. — Просто кому-то постоянно что-то не нравится.

— Правильно Игорь говорит, что ты слишком распущена, — заявляет Ника, чем вызывает взрыв.

Бам! В глазах Ирки отплясывают огни.

— С каких пор мне не всё равно на твоего рафинированного Игоря? — уточняет она с милой улыбочкой.

— Если вы собираетесь подраться, давайте займемся этим на даче, — напоминаю я, а бабушки всем своим видом показывают, что не подслушивают и вообще не интересуются нашими скандалами. Даже взгляд отводят и семечки откладывают.

— Я не буду драться с этой, — с отвращением произносит Ника.

Так, всё, надо это кончать. Причем немедленно. Я хватаю подругу за рукав и тащу в тамбур.

— Да что с тобой?! — рычу на неё, а она краснеет и внезапно начинает всхлипывать. — Что случилось?..

— Игорь сказал, что не прочь ей вдуть!

ЧЕГО?!

Вашу ж мать! Вот козел недорезанный. Как у него язык вообще повернулся?

— В смысле, вдуть?..

— В том самом. Чпок, и вдуть.

— Так, может, твоего Игоря кастрировать? В чем виновата Ира?

— Она дает повод! — не соглашается подружка. — Постоянно шортики эти коротенькие, топики облегающие. Показывает свою доступность, а я… я так не могу…

Ника рыдает у меня на плече, и я успокаиваю её, мысленно планируя покупку огнемета. Игорь что-то совсем с катушек съехал. Да кто в здравом уме предъявит своей девушке, что готов попробовать её подругу?

Или попросить пистолет у Артема? А что, будет эффектно. Приставлю к виску Игоря (а лучше к причиндалам) и дам понять, что именно случится, если он продолжит себя вести по-свински.

Когда Ника утихает и просит оставить её на минутку одну, я возвращаюсь в вагон. Ирка времени зря не теряла: она стоит в компании тех самых парней с гитарой и громко напевает модную попсу.

— Ну что, как наша поехавшая подружка? — спрашивает у меня.

— Там глубокие внутренние проблемы. Я всё расскажу на даче. Не обижайся на неё, пожалуйста.

Она дергает плечиком, с которого сползает тонкая лямка маечки.

— Да не парься, всё норм. Кстати. Я с парнями отдохну, они на озеро едут.

— Ира, пожалуйста, давай без глупостей.

Ещё не хватало волноваться за эту бедовую голову, которая как специально ищет приключения на свои нижние девяносто.

— Да всё хорошо, озеро в двух километрах от дачи. Вечером приеду, — Ирка чмокает меня в щечку. — Не отговаривай меня. Мне нужно остыть, понимаешь? Мы с Никой либо подеремся, либо я всё-таки утихну и вернусь к вам. Буду писать тебе каждый час.

— Так пусть подружки с нами едут! — зычным голосом предлагает один из парней. — Эй, рыжик, айда купаться! Там вода — огонь! Чистейшая!

Отрицательно мотаю головой.

 — Обещай не теряться, — нервно прошу я, понимая, что Иру не переубедить.

Она упертая. Если решила назло Никосу пуститься во все тяжкие, то не остановится. Надеюсь только на её благоразумие.

— Не буду, котенок! — клянется она весело.

Вот не хватает мне уже имеющихся проблем. Теперь ещё за подругу волнуйся.

Да почему же всё так сложно…

***

Мне хватает одного стакана мартини с апельсиновым соком, чтобы мозги начали плавиться. Мы сидим у мангала, и Ника переворачивает шампуры. Молчим. Скворчит жир на мясе, шипят угли. В голове пусто, а ноги ватные. Вот что значит — блюсти трезвость, а потом сойти с рельс.