Ты (не) будешь моей

Глава 1 Александр

— Прошу вас, — администратор заведения распахнул передо мной стеклянные двери в зал ресторана. — Это можно оставить здесь, — кивнул он сначала на изысканный букет из белых роз в моих руках потом на свободную напольную вазу для цветов.
— Позвольте? — Милая девушка в форме заведения тут же забрала букет и опустила в вазу.
"Прекрасный розарий, — оценил я количество букетов, — и лилейник, и ромашник", — мой внутренний экономист тут же прикинул их стоимость.

Я шагнул в зал и замешкался. "Я, что, волнуюсь? Конечно, — согласился в мыслях. — Я увижу сегодня ее, свою бывшую. Ту, которую до сих пор люблю и собираюсь вернуть". Остановился, оперевшись на трость. Мелкий тремор передался от пальцев на костяную ручку, но я тут же взял себя в руки.
"Санек, тебе всего тридцатник, ты не развалюха, мужик, — мысленно стебанул я себя, — не дрейфь, все еще будет... будет".

Не хотелось, конечно, привлекать к себе излишнее внимание, но мое опоздание на свадьбу двоюродного брата притянуло ко мне многие любопытные взгляды. Я не сомневался, что мое мое появление на торжестве станет неожиданностью не только для гостей со стороны невесты, но для всей моей многочисленной родни тоже.

На роспись в загс я, конечно, не успел, а вот в ресторан, кажется, явился почти вовремя.

Еще вчера я не был уверен, что сегодня буду находиться здесь. Повезло. Врач в последний момент разрешил покинуть клинику, кто-то скинул билет на самолет, и я смог сразу же вылететь в родной город, такси оказалось свободным, а таксист расторопным.

И вот я шел по залу с запоздавшими гостями к своему посадочному месту, легко опираясь на трость. Присел на предложенное место. Осмотрелся, кивнул, приветствуя знакомых и стараясь не обращать внимания на их удивленные лица. Еще бы, меня, наверное, уже похоронили.
Рядом со столовым прибором белоснежная карточка с золотым тиснением: два голубя сплелись в единое целое, словно намекали, что я на верном пути.

Еще шагая по широкому проходу, увидел Мишку с невестой. Стол молодым установили на возвышении в другом конце зала. Все в белых тюлях и белоснежных скатертях. Над головой у молодоженов изящная надпись "Михаил и Людмила СЕМЬЯ". Все в дизайнерских цветочных букетах. Сияет, сверкает, светится от подсветки и всеобщего счастья. Милота.
Невеста, конечно, красотка. Еще бы. Клон моей бывшей жены. Милая Людочка, которую брат арканил несколько лет. Завидное упорство.

Зал украшен в серебристых и белых тонах. Мода сейчас такая что ли? Но нужно отдать должное: не только дорого-богато, но и со вкусом. Еще бы. Мишка занимался в нашем тандеме креативными наработками в сфере дизайна мебели. Было бы странно увидеть в оформлении собственной свадьбы пафос и безвкусицу.

У нас с Танюшей все было в персиках, помню. Свадьбой тогда она занималась. Я сильно не вникал, не до того было, бизнес поднимал, уматывался сильно. Но вот помню. И ее счастливые глаза помню, и свою глупую физиономию, но уже на фотографиях и видео. Наверное, именно так обычно выглядят счастливые люди.

Посмотрел по сторонам в поисках любимой. Не может быть, чтобы не приехала на свадьбу родной сестры. Признаюсь, я очень надеялся на нашу встречу.

Вздрогнул. В ушах зашумело. Точно. Сидит через стол, ко мне боком. Это хорошо, что не видит меня.

“Ни к чему тебе такие волнения, дорогая, успеем еще пообщаться. Что ж ты спинку так напрягла, милая? Лифчик расстегнется, и придется мне его застегивать. А я люблю расстегивать”. — в лицо хлынуло тепло, исподтишка залюбовался любимым профилем. Точеный носик, бровки подвела, губки пухлые, свои, знаю, качать не будет.
Волосы отпустила, в темный покрасилась, только я угадал бы ее в любом образе.
Спрятал взгляд от досужей соседки напротив, сделал вид, что выбираю закуску.
А у самого...

Ноги словно ватные стали. В паху потяжелело. Не удивился своей реакции, всегда на Таню так реагировал: моя женщина.
Как же я скучал!

"А вот нервничать, Саша, не нужно. Врач что сказал? Меньше волнений. Так что успокаиваемся и наслаждаемся мероприятием".

Мишка, кажется, не увидел меня. Еще бы. Зал огромный, гостей сотни две, не меньше. Я молча наблюдал, как брат по сторонам смотрел, иногда на жену поглядывал, наклонялся, слушал. На ее губах мелькала загадочная улыбка.

“Что ж ты ему шепчешь, чаровница? Дразнишь, как дразнила все эти годы? Только все, милочка, он тебя теперь не отпустит. Уж я его знаю, — перевел взгляд снова на Мишку. — Ну ничего, устрою тебе сюрприз, братец. Ты, может, пригласительный мне из вежливости прислал, думал, что я еще не ходок, а я не мог не приехать. Причина у меня была, веская”.

Мельком глянул по залу, словно споткнулся. Теща. Бывшая. Нет, не бывшая, родная. Теща ж бывшей не бывает. Вот она меня точно увидела. Смотрит пристально, испарить меня хочет, что ли?

“Что ты теща щеки надула? Сидишь, пыхтишь, словно самовар тульский с баташовского завода. За твои бесподобные борщи и отбивнушечки в кляре, что готовила для меня, я тебе все прощаю, вкуснее только моя Танюша готовит, стряпня жены святое, — кивнул, улыбнулся, заметил, как ее напряженный взгляд метнулся в сторону дочери. — Смотрите, смотрите, мама, только советами своими мудрыми не мешайте нам жить. Да, Нина Павловна, угадали, я за своим пришел, теперь не отдам”.

Мимо тестя я пройти не смог, цепко ухватился за меня старый хрен. Глаза в глаза. Кто кого. Взгляд я его выдержал, свой не отвел.

“Петр Васильевич, брови-то не хмурь, нравится, не нравится, терпи моя красавица, сам говорил когда-то”, — мысленно обратился к тестю, рассчитывая на его поддержку.

Он моргнул, крякнул, хоть не слышно издалека, а словно под ухо мне крякнул, одобрительно, рюмку со стола подхватил, локтем от тещи отбился и хряпнул.

“Одобряю, Петр Васильевич, нечего либеральничать, мы не подкаблучники. Подождите, папа, я чуток здоровья наберусь и присоединюсь, а пока… пока только пятьдесят грамм хорошего коньяка, — нашел глазами на столе бутылку с фирменной этикеткой, — как велел доктор”, — протянул руку за бутылкой.
— Кто по коньячку? — предложил наполнить рюмки соседям по столу.

Глава 2 Александр

Вспомнив, что забыл о главном, протянул руку назад за микрофоном, не успевшему отойти от меня ведущему. Тот сразу же отреагировал на мой жест правильно, вернул микрофон с улыбкой и полупоклоном.
Где-то в глубине души порадовался за себя, а то как-то неловко, когда-то я обещал виновникам торжества отплатить тем же и вот, запамятовал. Отсалютовал молодоженам микрофоном: “Что, черти, готовьтесь”.

— А теперь! Горько! — оранул я пару раз, заводя гостей, которые тут же откликнулись на мой призыв и начали громко считать:

— Раз, два, три…

Я наблюдал стоя, как Мишка по-хозяйски обхватил Людмилу и накинулся на ее рот. Она не сопротивлялась, даже наоборот, обняла его плечи и прижалась крепче. На числе “двенадцать” Мишка, насосавшись, отпал. Кажется, он уже вошел во вкус, и ему даже нравилось целовать теперь уже жену на всеобщее обозрение.
Людмила же смущенно улыбалась и розовела, даже мне был заметен ее румянец. Обманчивый румянец. Кто знал близко хозяйку этого румянца, никогда бы не поверил в его правдивость.

Вернув микрофон, сел с чувством выполненного долга, мазнув по знакомой фигурке.

“Ну теперь ждать удобного момента, чтобы нормально поговорить. Хотя, какой поговорить? Это же свадьба! Ладно, разберемся походу, мне бы свою голубу не проморгать, что там у нее с этим (с)удаком, серьезно, нет? Сам виноват, если бы не запретил Мишке рассказывать о бывшей жене, сейчас бы уже все знал, а так… сам виноват. Впрочем, как всегда”.

Танцевать я не пошел, остался сидеть за столом. Напротив меня тоже осталась пара: муж и жена, мои троюродные родственники по материной линии.
Мимо проскользнула знакомая фигурка в зеленом платье. Татьяна пошла танцевать. Зеленый цвет ей шел. Помню, дарил ей сережки с изумрудами, когда поженились. До свадьбы она мне не позволяла дарить дорогие подарки. Не хотела быть обязанной. И ушла, оставив шкатулку с украшениями в комоде. Бессребреница моя.
Следом за ней потянулся этот, в костюме с хвостом. Сам того не желая, проводил его длинную худую фигуру на танцпол.
"Ну сходи и попляши... пока", — с напускным спокойствием отвернулся, подцепил на вилку кусок колбасы, огурца, наклонился над тарелкой, отвлекся, прожевывая. Зубы только скрипели, надеюсь, не слышно.

На Мишкиной свадьбе встретились те же родственники, что и на нашей с Татьяной. Знал, по глазам видел, что у многих сейчас в головах идет сравнительный анализ того действа и этого. Даже невесты на одно лицо, только женихи разные. С Мишкой мы не были похожи. Я, смуглый кареглазый брюнет, а он зеленоглазый шатен.
Ну и хрен с ними, с родственничками, плевать. Я уже давно не обращал внимания на чье-то мнение.

Мишка был моим двоюродным братом, наши матери были родными сестрами, поэтому фамилии мы носили разные, но кровь в наших жилах текла одна. Росли мы вместе, жили в одном доме, только в разных подъездах, лепили куличики в общей дворовой песочнице, один детский сад, школа, все как у всех. И в университет поступили в один, в архитектурно-строительный, только на разные факультеты. Я выбрал экономику и управление, а Мишка дизайн. Я, конечно, сначала громко ржал с него, когда он мне первому признался, что мечтает разрабатывать интерьеры и все такое, а потом завидовал, потому что на его потоке учились одни девки, и он там был круче падишаха, потому что был завидным женихом по всем показателям. И лицом вышел, и фигурой, и деньги в их доме появились после дядькиного повышения по службе. И на втором курсе Мишка уже рассекал на крутой тачке модного цвета.
Я всегда был рядом, поэтому флер его привлекательности частично распространялся и на меня. Девок хватало, узами семейными мы не собирались себя обременять, в планах была карьера и материальное благополучие, а девочки потом. Да и вообще, зачем покупать корову, если молоко бесплатное, как любил говорить Мишкин отец.

После института мы с Мишкой немного поработали в нескольких фирмах по профилю. Делать карьеру без нужных связей оказалось непросто. Постоянные интриги, подставы, зависть коллег нам быстро надоели, и мы решили организовать свое дело.
Открыть фирму “Мебель на заказ”, это была Мишкина идея, а вот все расчеты легли на мои плечи. Денег на развитие бизнеса подкинул его отец, кое-что дали мои родители, тогда еще живые и здоровые. Банк тоже в кредите не отказал, хорошо, что там работали мои однокурсники.

И закрутилось.

Помещение под офис нашли быстро. Пустующий двухэтажный особняк рядом со станцией скорой помощи. На первом этаже складские помещения и столярка, на втором - офис. Кабинет финансового директора, то есть мой, и кабинет для дизайнеров - Мишки и его помощницы, глубоко замужней одногруппницы Леночки.
Труднее было найти работников нужной квалификации. Но Мишка обладал повышенной коммуникативностью, поэтому справился. Написал кучу объявлений, чуть ли не на заборе, лично проводил, как он назвал собеседование, "кастинг" на должность.
Соседство со скорой помощью такое, конечно, себе, учитывая их беспокойный график работы, и снующие спец машины с громким сигналом.

Ничего. Привыкли, подружились с руководителем и даже воспользовались их услугами, когда одному из наших сотрудников стало плохо и пришлось вызывать скорую помощь.

Вот где скорая оказалась действительно скорой, за три минуты добрались. Кабы так всегда. Возможно, мама тоже присутствовала бы на свадьбе, желала счастья молодым, танцевала. Мишку она любила, всегда привечала и прикрывала перед строгой сестрой.

А в тот раз я первый раз увидел свою Танюшу. Она пешком примчалась по звонку в наш офис, запыхавшись, раскрыла походный чемоданчик, стала доставать тонометр и лекарства. А в моей голове словно щелкнуло что-то, когда следил за ее руками, измерявшими давление и ставившими укол Мишкиной помощнице. Как спокойно она спрашивала, а потом поставила диагноз девушке и посоветовала обратиться в поликлинику к врачу. Но оказалось, что Таню заметил не только я, но и мой закадычный брат, Мишка.

Глава 3 Александр

Решив немного размяться, я поднялся, собираясь пройти в санитарную комнату. Музыка смолкла, танцующие закончили плясать и рванули к столам, чтобы снова выпить и закусить.

Я пер танком против течения. Разгоряченные гости хоть и были навеселе, но, заметив трость в моих руках, осторожно огибали меня и двигались дальше. Черный костюм тоже прошмыгнул мимо, а вот Таню я остановил взглядом.
Она стала напротив меня, настороженно вглядываясь в глаза. Я заметил, как дрожат ресницы на милом лице, трепещут тонкие, словно фарфоровые, крылья носа. Таня поджала нижнюю губу, нерешительно улыбаясь, так она делала в моменты сильного волнения.
Я тоже волновался, чувствовал, как дрожат пальцы на руках и сдерживал улыбку. Мне показалась она неуместной в этот момент, но все же не удержался, улыбнулся. И, честно сказать, мне не хотелось бы себя увидеть в этот момент. Мне казалось, что моя улыбка жалкая и неподобающая. И никак не красит меня, как мужчину.

— Привет, — едва выдавил я из себя сипло.
Не думал, что с таким трудом смогу поздороваться со своей бывшей, но все еще любимой женой. Я много раз представлял нашу встречу на свадьбе. То, как подхожу и приглашаю на медленный танец, или сажусь рядом за стол, где она сидит, или перед зеркалом фойе, куда она непременно выйдет, чтобы попудрить носик. Но чтобы вот так, посреди огромного зала, в толпе.
Люди словно перестали существовать, как только я поймал ее ответный взгляд. Сколько же всего мне сказали ее глаза. Надеюсь, и мои были велеречивыми. Я с трудом отвел глаза.

Мгновенно окинул фигурку. Таня изменилась. Вошла в ту пору женственности, что так любили художники Эпохи Возрождения. Бедра стали пышнее, грудь увеличилась, но узкая талия по-прежнему привлекала изящным изгибом.
Последний раз я видел ее совсем другую: похудевшую, словно тростинку, с усталым лицом с темными кругами под потухшими глазами.
И ведь, словно мозахист-садист в одном лице, внутренне скрежеща зубами, ковырял свою душу ржавым гвоздем, мучил ее своими подозрениями, оскорблял недоверием, и в конце просто сломал то, что мы с Таней не успели построить: крепкий семейный остов.
Почему я так поступал, тогда не понимал. Осознание пришло позже. Много позже. Жаль, что уже ничего не отмотать назад, только переступить и идти дальше. Только захочет ли она снова шагнуть в эту реку вместе со мной, вопрос.

— Здравствуй, — ответила она, задержав на миг взгляд на моей трости, на которую я опирался. — Рада, что ты … рада… — положила ладонь на предплечье и чуть придвинулась ко мне. Сзади напирали гости, кто-то нечаянно подтолкнул ее в мои объятия, она стала еще ближе, и я уткнулся в Танину макушку. Глубокий вдох, и меня обволокло знакомым ароматом. Ее цветочные духи в смеси с запахом волос и тела, мой личный афродизиак.

Непроизвольно я обнял ее свободной рукой и прижал крепче. Пусть почувствует, что она мне небезразлична.

Ее “женское счастье”, как она когда-то в шутку называла мой член, был готов подарить ей наслаждение. Только захочет ли она принять меня теперь?

— Прости,— смущенно прошептала Таня и тут же отодвинулась.

— Ничего, — улыбнулся я. — Пройдем, поговорим? — кивнул на дверь, ведущую в фойе ресторана.

— Давай, — кивнула она, поправив выбившийся локон.
Освободившаяся рука непроизвольно потянулась сделать то же самое, но я вовремя сдержался. Имел ли я на это право? Не знаю. Но рисковать не стал.

Видеть ее было пыткой. А понимание, что она пришла на свадьбу с другим мужчиной, вообще, рвало мою душу в клочья, но я собрал всю свою волю в кулак и шагнул в освободившееся пространство, увлекая за собой Таню.

“Я не имею права, я сам когда-то отказался от нее. Я выгнал ее из нашего семейного гнезда, из своей жизни, дурак, — вопил внутренний голос. — Но я это сделал ради нее, я не хотел, чтобы она обманывала меня и себя, я не хотел, чтобы она страдала рядом с инвалидом и потом, если бы я так и остался в инвалидной коляске, попрекала меня, что отдала мне свою молодость и лучшие годы”, — пытался доказать мою невиновность тот же голос.

Но именно желание быть с любимой женщиной выдернуло меня из этой инвалидной коляски и заставило подняться на ноги.

Глава 4 Александр

Таню я впервые увидел на вызове в наш офис. Странно, что не заметил раньше: привычка смотреть в окно была у меня с детства.
Когда болел, с завистью смотрел, как пацаны гоняют мяч под окнами во дворе.
Когда учился в школе, в классе на уроках старался занять место на первом ряду справа, чтобы “считать ворон”.
В кафешках любил пить кофе и наблюдать, как за панорамным окном движется, суетится любимый южный город: мелькают разномастные автомобили, спешат прохожие.
Я любил родной город и мечтал стать для него не просто жителем-потребителем, хотел созидать и строить, делать его красивым и удобным для проживания горожан. Поэтому, наверное, и пошел в архитектурно-строительный. Но пока был вынужден “строить” мебель, вынашивая грандиозные планы на будущее.

Я частенько стоял у окна в своем кабинете и подсматривал за жизнью соседей. Анализировал диспозицию и просчитывал стратегию развития нашего с Мишкой предприятия.

За год с лишним мы неплохо сработали, наш рейтинг продаж уступал только гигантам-старичкам, фирмам давно работавшим на этом рынке. И то некоторых мы подвинули, получив несколько заказов из соседнего города и из районных центров нашей области.

Не знаю, чем мы брали, наверное, наглостью, обаянием, молодым задором и Мишкиным креативом. Нет, конечно, качеством товара и приемлемыми ценами тоже. Этого было не отнять.

За городом мы прикупили землю и построили склады с новыми мастерскими. Ближе к центру города арендовали помещение для нового офиса и выставочного салона для готовой мебели, где проводился капитальный ремонт, и мы примерно через месяц должны были туда переехать.

Все чаще я стал замечать мамины вздохи и фразочку “не дождемся мы с тобой, отец, внуков, ушли дети в бизнес”. Это она и про Мишку всегда говорила так, считая его и своим ребенком. Племянник же, родной.
Действительно, может, уже и пора было задуматься о личной жизни?

Материально мы с Мишкой уже стояли на ногах не сказать, чтобы мощно, но вполне устойчиво. Заказы шли, деньги текли.
На оставшиеся средства после вложения в расширение производства мы приобрели себе по квартире в новом спальном районе, пусть и стройвариант, но все же.
Выдали премию сотрудникам. Наш штат уже составлял двадцать четыре работника, не считая операторов по онлайн заказам, работавших на удаленке.

Мишка с неизменной помощницей, талантливой Леночкой, занимали соседний кабинет. Еще в двух сидели бухгалтера, экономисты, маркетологи, дизайнеры. Секретаршу мы не заимели. Оказалась без надобности. Вполне справлялись со всей документацией сами.

Дверь распахнулась, и в проеме показался Мишка.

— Сашка, давай ко мне, Лене плохо, — взволнованно крикнул он и исчез. Я поспешил к нему. Лена полулежа, с закрытыми глазами, расположилась на диванчике в углу.
По поводу этого диванчика многие пытались сально шутить, но встречая яростный взгляд Мишки, замолкали.

Лена вышла замуж на втором курсе по большой любви, и трое детей были тому доказательством. Они жили с родителями мужа в просторном коттедже в частном секторе, и свекровь помогала управляться с малышами, а Лена имела возможность работать. Впрочем, в офис она могла и не ходить, работая на удаленке, но при необходимости появлялась.

Побледневшие влажные от воды щеки и прерывистое дыхание замершего в неестественной позе тела напугали не на шутку.

Пока я набирал номер скорой, Мишка пытался оказать первую помощь.

— Лен, Лен, ну ты чего? — слышал я его голос за спиной. Обернувшись, увидел, как он роется в белом ящике с красным крестом на боку. — Черт, где эта гадская нашатырка, когда нужно не найдешь, а, сука, парацетамола три пачки, — швырнул он таблетки назад, отодвинул коробку, схватил стакан с водой и снова стал брызгать в лицо Лене.

— Сашка, ты лучше окно открой и орани им, быстрее дело будет, — заметил Мишка, подставляя стакан с водой к ее рту. — А то пока по телефону все выспросят, фамилия, имя, отчество, сколько лет, назовите адрес, — скривился он. — Пока доедут.

— Она не беременная? — спросил я, пока слушал длинные гудки в трубку. — Сколько сейчас материнский капитал дают?

— Ты сдурел? Четвертого? — вытаращился на меня Мишка.

— А что? Сейчас многодетные семьи, это модно, а таким как Лена и ее муж рожать полезно, — хохотнул я. — У них детки умные должны получаться, такие в любое время стране нужны.

В трубку ответили, и я не услышал, что мне сказал Мишка.

Я выглянул в окно, наблюдая, как почти сразу же после моего звонка из здания напротив выскочила худенькая девчонка в синих форменных штанах со светодиодными полосками и накинутой на плечи куртке и быстрым шагом направилась прямиком к нашему офису, оставляя едва видимый след на выпавшем утром первом снегу. В одной руке она тащила объемный пластиковый саквояж с медицинскими причиндалами, другой постоянно поправляла светлые волосы и придерживала все время норовившую сползти куртку.

Я ринулся из комнаты навстречу, желая помочь донести медицинский саквояж на второй этаж. Такой хрупкой показалась мне девчушка по сравнению с ношей.

— Куда идти? — кинула она мне с порога, появившись в облаке морозной свежести, словно в туманной дымке, почти снегурочка. Я замер, любуясь картинкой, кажется, перестал дышать, стоя, словно истукан с телефоном у уха. Через мгновение отмер, молча кивнул на лестницу.

Мимо мелькнули темные настороженные глаза на милом лице с пухлыми губами и прямым носом. Метнулись светлые, с пепельным оттенком волосы. Морозная свежесть, последовавшая вслед за ней, словно заморозила меня на миг, не позволив вовремя предложить помощь девушке.
"Ну и баклан".

Она проскакала горным козликом на второй этаж мимо меня. Мне оставалось только скакать следом по ступенькам. Перед глазами мелькала аппетитная попа в спец костюме, и мягко пищали белые кроссовки на ее ногах.

Я стоял у двери и с волнением наблюдал, как она натягивает рукав тонометра на руку уже пришедшей в себя Леночке, спокойным тихим голосом задает вопросы, меряет давление, сдвигает задумчиво брови, смотрит на термометр, достает шприц и ампулы, набирает в шприц лекарство, просит закатать рукав кофты, делает укол в руку.
Я откровенно любовался ею, ловил каждое движение, взгляд, смотрел как шевелятся, что-то произнося, ее губы, даже не понимая, что она говорит. Мне просто хотелось смотреть на нее, любоваться, дышать ею.
Тонкие, с коротко обрезанными ногтями, пальцы сложили в чемоданчик лекарства и приборы, положили на край стола пустые ампулы и шприц.
Я был очарован. Все во мне бунтовало. Я хотел эту девочку-женщину.

Глава 5 Татьяна

— Люда, прости, пожалуйста, но я не смогу приехать на свадьбу, — я пристально смотрела в экран телефона, пытаясь состроить жалобное лицо, глядя, на сестру-близняшку, будто на свое отражение. — Путь неблизкий, а я немного приболела, — я покашляла для правдоподобности, прикрывая рот ладошкой, будто через экран можно было заразить сестру. — Я пришлю подарок, дорогая, ты же знаешь, как я тебя люблю. А летом приеду в отпуск, тогда и увидимся.

Я сама не верила в то, что обещала сестре, но должна же я как-то объяснить, что не могу приехать к ним сейчас?
Но Людмилу не обманешь. Она чувствовала меня, как себя.

— Таня, ты о чем? — возмущенное лицо сестры пошло пятнами. — Миша, Миша, иди скорее сюда, — повернула она голову и позвала будущего мужа.

По ту сторону экрана показался Мишка. Сначала, правда, замаячили его бедра в домашних штанах, потом он продемонстрировал загорелый пресс с кубиками, присев рядом с Людой на диван.

Надо же, уже два месяца прошло, как они вернулись с моря, а загар до сих пор держится, а я уже и забыла, какое оно, море.

Один раз с Сашей только и успели съездить отдохнуть, перед трагедией.
Сердце заныло, глядя на Мишку. Хоть и не сильно они были похожи с моим бывшим мужем, но все же что-то общее просматривалось. В движениях, позе, манере разговаривать. Одна кровь, что поделаешь.

Мишка наклонился ближе, всматриваясь в экран.

— Танюш, ну ты чего? Мы без тебя жениться не будем, все, звоню в загс, отменяю роспись, — на полном серьезе начал он бурогозить, за что тут же получил звонкий шлепок по голой спине.

— А вот сейчас не поняла, это что было? — возмутилась Людмила. — Я от него помощи жду, а он революцию устроить решил? Я тебе не женюсь, ишь, ты. Это я замуж не пойду, — выразительно фыркнула сестра.
— Завелась, — закатил Мишка глаза и обхватил Людмилу за шею, громко чмокнув ее в губы, закрыл рот.

Кажется, на том конце “провода” намечалось бурное выяснение отношений. Их милые перепалки доходили иногда до рукопашной, но всегда заканчивались одинаково, в постели.

Вся семья это знала и посмеивалась над ними. И никак не могли дождаться, когда же они наконец поженятся. Только мама иногда вздыхала: “Хоть бы не поубивали друг друга”. А отец, напротив, всегда поддерживал Мишку. Советы “ценные” давал, сравнивая родную дочку с нервной кобылицей, которую нужно всегда держать в узде, но иногда попускать.

Я попыталась втиснуться в их разговор.

— Ребята, тише, не надо делать проблему из ничего, просто на свадьбе будет на одного гостя меньше, ничего страшного, — попыталась я достучаться до них.
Но нет. Хоть и сблизил нас телефон с его видеосвязью, а три тысячи с лишним километров между нами чувствовались. Я наблюдала, как Мишка с хохотом отбивается от нападок сестры, хватая ее за все части, до которых мог дотянуться.

— Я щекотки боюсь... отстань... шальная... императрица... — увещевал он будущую супругу, уворачиваясь от ее цепких пальцев, но, кажется, это уже было бесполезно. Люда расходилась, как та самая нервная кобылица, и пора было натягивать вожжи.

— Таня, прости, мы перезвоним, — телефон сначала показал картинку боком, огромные мужские пальцы, связь прервалась.

Все понятно, пошли мириться. В душе радость за них смешалась с горечью за себя.

Я не собиралась ехать на свадьбу сестры. Путь неблизкий, билеты дорогие, но, главная причина, конечно, сидела глубоко внутри и подзуживала: “Трусиха, ты не хочешь ехать, потому что он может быть там”.

После всего, что произошло между мной и Сашей, я поклялась больше не возвращаться в родной город. Теперь моя жизнь была связана с этим местом, здесь я начала новую жизнь, и плевать мне на все эти маминские уговоры вернуться в родные пенаты.

“Мы и внуков твоих не понянчим с отцом”, — причитывала она, сидя перед экраном телефона, когда мы общались по видеосвязи вотсап.

Хорошо, что они ничего не знали о моей жизни, после того, как я уехала. И я не спешила их радовать...или огорчать. Не знаю.

“Поперлась она осваивать дальневосточный гектар”, — ворчал отец. Напрасно ворчал.

На самом деле я уехала не так далеко, остановилась чуть ближе, в небольшом сибирском городке под Кемерово.

Устроилась на скорую помощь, закончила курсы массажистов. И копила длинные рубли. Наверное, где-то в душе глубоко я все же собиралась когда-нибудь вернуться на “большую землю”, тогда, когда отболит и успокоится.

А клятвы... А клятвы они для того, наверное, чтобы их нарушать. Сашка же нарушил нашу, ту, что давал, когда женились. И в горе и в радости. В радости позволил быть с ним, а горе решил хлебать один, без меня. Не разбираясь и не слушая моих слов, просто выгнал из своей жизни, причем не в самый прекрасный для себя период, просто указал на дверь и подал на развод.

И это после всего, через что мы с ним прошли. А вот за то, что он мне не позволил быть рядом и пройти остальной путь, вот этого я ему никогда не прощу.

Или прощу. Не знаю. Как там у классика: “Никогда не говори никогда?”

Вот за это я ему и отомстила, уехала далеко-далеко, чтобы не смог дотянуться до того самого святого и желанного, что я оставила себе на память о нашей милой поре семейной жизни.

Об этом не знал никто, даже моя сестра-близняшка Людмила. Чего мне стоило сохранить свою тайну, когда сестра полгода назад приехала в гости и пригласила на их с Мишей свадьбу.

Тогда я еще не готова была поделиться своим секретом, зная, что они обязательно всем родственникам донесут новость.

— Танюш, поболтали? — из соседней комнаты выглянула моя соседка по лестничной площадке. — Сан Саныч есть хочет, — протиснулась она в комнату с моим сыном на руках, удостоверившись, что я уже не разговариваю по телефону.

— Ну что решила? Едешь, не едешь? — покачала она малыша и направилась в кухню.

— Наверное, нет.

— Ну и зря, — донеслось из кухни тарахтение посудой.

Глава 6 Татьяна

Трубку долго не брали. С третьего звонка в ухо пробормотали сонным голосом: “Слушаю вас”.

Знакомым сонным голосом.

“Блин, от волнения забыла о разнице во времени. Мы же находились в разных часовых поясах”, — я посмотрела на светящийся циферблат на полке книжного шкафа. Точно, у них там сейчас утро раннее, час быка, а тут я со своими проблемами.

“Слушаю вас”, — снова повторили в трубке уже не таким сонным голосом.

— Маш, привет, это я, Таня Белова, помнишь такую? — тихо произнесла я.

— О, Танюха, привет, декабристка наша сибирская, даже не верится, какими судьбами? — оживился голос.

— Маш, ну какая я декабристка, что ты такое говоришь? Декабристки за мужьями в Сибирь ехали, а я, скорее, наоборот, от мужа, — пробурчала я в ответ.

— Да без разницы, за или от, главное, география одна и та же, — кажется, Маша проснулась окончательно.

— Маш, я по делу звоню, помощь твоя нужна.

— Кто б сомневался, и кто из нас скорая помощь? Что надо, говори, исполню, я ж ваша с Людкой рыбка золотая.

— Только ты никому не рассказывай о моей просьбе, хорошо?

— Ну ты знаешь, мой рот всегда на английских замках и под надежной сигнализацией.

Наша одноклассница и подруга Маша Хромова всегда была носителем наших секретов. Она никогда не участвовала в мелких разговорах на переменах или после уроков, училась хорошо и без жмотничества давала списывать домашки и контрольные, и если могла помочь, никогда не отказывала.
После школы наши дорожки не сильно разошлись. Я поступила в медицинский колледж на фельдшерский, мечтала работать на скорой помощи, спасать жизни людей. Сестра моя, Людмила, и Машка поступили в педагогический. Людмила на начальные классы, а Машка на дошкольное воспитание.

“И охота тебе с горшками возиться? — критиковала ее Людмила. — Шла бы, как я, на началку, или сразу на предметника, зачем тебе чужие сопли? Да еще за такую маленькую зарплату”, — крутила она пальцем у виска.

“Ты не понимаешь, это же такая прелесть, маленькие дети, это же такое счастье их тискать, нянчить, воспитывать, а детский запах, его же ни с чем не сравнишь, — доказывала правильность своего выбора Машка. — Для зарплаты у меня муж будет, богатый. А работа для души. Погоди, вот будут у тебя свои дети, и ты ко мне придешь в садик и будешь просить слезно, чтобы я твоего киндера к себе взяла, потому что только мне можешь доверить самое дорогое, что у тебя есть — своего ребенка, вот тогда я на тебя и посмотрю”.

Машка была права.Только ей я могла доверить самое дорогое, что у меня было, моего сына, Сан Саныча, как его называла Наталья Сергеевна, а за ней стала и я.

— Даже Людке, Маш, — я замерла в ожидании ответа.

— А это уже интересно. Поясни.

— Я на свадьбу приеду, к Людмиле…

— Я тоже, вообще-то, приглашена, — перебила меня она, — Кстати, тут наш общий знакомый мечется, тоже приглашен, предлагал с ним пойти, — послышалось тихое "хи-хи".

— Сёма что ли?

— Он самый.

— А ты что теряешься?

— А я сама знаешь, как к нему отношусь.

Сёма был нашим одноклассником и жил в одном подъезде с моими родителями. У него вечно глаза разбегались, горели непонятным тогда нам огнем, когда он смотрел на нас с сестрой. Наверное, в его сексуальных подростковых фантазиях мы одновременно ублажали его неуемные желания. Но это я сейчас понимала, а тогда...

В старших классах он пытался ухаживать попеременно то за мной, то за сестрой. Но после того, как вместо меня на свидание пришла Людмила, представившись Татьяной, Семен отстал от нас. Что отчебучила моя темпераментная сестра, я не знаю, но явно что-то очень обидное. Во всяком случае, мне так показалось. Поэтому, наверное, приглашение Семена на свадьбу показалось мне странным.
Потом, знаю, он пытался подружиться с Машей. Но не случилось. Не знаю, что там у них произошло. Машка не хотела говорить, а я не добивалась.

— Тань, так а ты чего звонила? — вернула Маша нас в русло начатого разговора.

— Маш, мне ребенка нужно пристроить куда-то, пока я на свадьбе буду гулять.

— Какого еще ребенка?

— Моего Маш, сын у меня, маленький, год и три, — я замолчала, прислушиваясь. На том конце тихо сопели, переваривая информацию.

— Ну ты даешь, Танюха, партизанка ты, а не декабристка, — охнула Маша. — И никому ничего не сказала. Вообще, это ж надо, и Саша не знает?

— Никто не знает, Маш, даже мои родители.

— А зачем ты так? Это жестоко, Тань.

— Знаю, Маш, но поверь, тогда я не могла по-другому, а сейчас даже не знаю… — я замолчала.

— Так ты чего хочешь, на передержку ко мне ребенка, пока свадьба, а потом также тихо свалишь? Даже бабушку с дедушкой не обрадуешь? — я почувствовала в голосе осуждающие нотки.

— Обрадую, наверное, но после свадьбы, куда я там его дену? И я не хотела… — честно говоря, меня резануло это ее грубое "на передержку". Словно котенка или щенка какого. Может, зря я к ней обратилась, время течет, все меняется, и наша Маша уже не та "сю-сю-сю", а вполне себе взрослая циничная сука.

— Чтобы Саша узнал о ребенке? — снова перебила меня Маша.

— Ну да.

— Я, конечно, не осуждаю тебя, подруга, но и не приветствую. Я помню, что у вас произошло, но все равно не приветствую. Ребенку нужен отец, тем более пацану.

Кажется, Маша собралась мне читать лекцию по педагогике и психологии, но нет, я ошиблась, она отложила это до моего приезда.

— Ладно, приезжай, забронирую тебе местечко, на когда?

Я назвала дату.
— Но поговорить нам придется.
— Конечно, Маш.

Кто бы сомневался.

Глава 7 Татьяна

В ночь перед вылетом мне снился обувной магазин. Элитный такой, с белым напольным кафелем, огромными панорамными окнами, модными кушетками под синим бархатом и диванчиками в тон.
Вокруг меня суетились грациозные девушки, продавцы-консультанты, подносили для примерки обувь. Сапоги и туфли, босоножки и кроссовки. Кажется, даже во сне я устала мерить обувь и мечтала лишь об одном, чтобы все уже скорее закончилось.

И тут. О чудо!

Я наклонилась, чтобы застегнуть очередные брендовые сапоги, и увидела рядом свои старые любимые туфли. Замшевые, потертые, на низком каблучке. Не могу передать словами, с каким облегчением я вздохнула, когда увидела их. Даже во сне.

— Девушка, спасибо, я возьму эти, — во сне я вернула сапоги консультанту.
Поднялась с кушетки и засунула ноги в привычные родные балетки и... Проснулась.

Прислушалась.

Рядом в кроватке сопел Сан Саныч, на кухне тикали часы. Я встала, накинула на плечи плед, в комнате было свежо. Подошла к окну.

Время, когда солнце еще досыпает последние часы-минуты. Время, которое любят жаворонки. А я как раз была ярким представителем этого птичьего семейства.
Сашка был совой. Он мог сидеть пол ночи, делать всякие расчеты, подбивать баланс, “сводить дебет с кредитом”, как он любил говорить, а утром спать до полудня и больше. Я же после девяти вечера превращалась в тряпичную куклу. Такие разные, а примагнитились.

“Опять вспоминаю, зачем?” — одернула себя, любуясь, как на черную землю ложатся первые крупные снежинки.

Наконец пришла зима, вторая моя зима в этих краях. Только бы не завьюжило, тогда точно не попаду на свадьбу сестры, но уже по уважительной причине. Позвоню и скажу: ”Ну извините, дорогие родственнички, тут я бессильна, даже стихия против моего появления на вашем торжестве”.
Но стихия порадовала недолго первым снежком и снова разъелозилась грязью.

В аэропорт нас провожала Наталья Сергеевна.

— Ты еще раз подумай хорошенько, не руби сгоряча, — куталась она в теплый шарф, — жизнь она такая штука, никогда не знаешь, куда повернется. А на компромиссы надо идти и прощать нужно учиться, если не умеешь. Ты езжай, а я за тебя помолюсь, — отдала она мне сына после того, как я сдала чемодан в багаж, оставив в ручную кладь сумку с документами и детским питанием.

— Не волнуйтесь, Наталья Сергеевна, все будет хорошо, — улыбнулась я на прощанье. — Спасибо вам за помощь и… за советы тоже спасибо.

Самолетом долетели до Москвы. Такси довезло от аэропорта до железнодорожного вокзала, сутки в поезде и мы дома.

Странно, но я все равно считаю домом свой город, хоть и не жила в нем почти два года, и не собиралась возвращаться.

Гостиничный номер оказался вполне сносным. Сервис, конечно, так себе, но я не выбирала люкс. Мне вполне хватало три звезды. Сын недовольно сопел в кенгурятнике, когда мы вселились в номер. Довольно залопотал, оказавшись на свободе. Пополз изучать широкую двуспальную кровать. Вцепился в разноцветную пирамидку, растаскивая кольца по покрывалу. "Метил территорию".
Я достала из сумки телефон. Пора было позаботиться о завтрашнем дне.
— Маш, привет, мы приехали, — сказала я, как только услышала на том конце "Слушаю". — Наши договоренности в силе?

Глава 8 Татьяна

Возле загса гудела разгоряченная толпа. Из автомобиля, принадлежавшего кому-то из гостей, орал популярный певец, вещая про холостого бродягу. Старо, как мир. А настроение поднимало.

Я пристукивала каблучком по тротуарной плитке в такт песне и смотрела по сторонам.

Старинное здание с арочными окнами в центре города всегда вызывало во мне тихий трепет. Прикосновение к истории, весь этот романтический антураж с лепниной и балюстрадами приводили меня в необъяснимый восторг. Особенно впечатляли амуры со стрелами под потолком, выискивающие все новые и новые жертвы среди присутствующих. Боялись остаться без работы? Зря. Всегда найдутся желающие соединиться законными узами, так же как и разъединиться.

А может причина была совсем не в этом? Может, причина в том, что мы тоже женились с Сашей когда-то в этом загсе. Здесь же и разводились. Семейная жизнь сроком в полгода. Афигеть!

Людмила словно почувствовала мое смятение и помахала мне букетиком.

“Не смей грустить, ты на моей свадьбе”. Прочитала я в ее взгляде.

Да помню я, помню, что на твоей свадьбе. Не забыла, как ты выплясывала на моей, как Мишка не отходил от тебя ни на шаг, боялся, что уведут. Вы же тогда первый раз увидели друг друга.

Я ж ему обещала своего клона, выполнила обещанное.
Улыбнулась. Кивнула, просигналив глазами: "Люблю тебя". Получила в ответ такой же.
Рядом снова оказался Семён. Вот как у него так получается? Подкрался тихим бобром и стал за спиной.
Он еще в школе надоел до одури, и зачем Люда его на свадьбу позвала, ума не приложу. Перехватила задумчивый взгляд Маши. Понятно. Не для меня сестра старалась, значит, там собака порылась. Учтем.
Но если он будет ко мне цепляться всю свадьбу, то Машке точно ничего не достанется, и придется мне Сан Саныча тащить к бабушке с дедушкой. Я на миг представила их лица. Хоть бы удар не хватил, надо будет подготовить сначала к приему внука.

Я отошла на другую сторону улицы, но Сёма не отступал. Он, кажется, в качестве жертвы своего внимания выбрал меня, а не Машку.

“Неправильное решение ты принял Семен. Вон как Машка на меня зыркнула".
Значит, что-то у них такое произошло, зацепились ребятки. Когда успели, и почему мы не знаем? Ладно, понаблюдаю, пойму.

Посмотрела еще раз на веселившихся в ожидании нашей очереди на роспись гостей и загрустила. Внутренний страх отступил.

Саши не было, спросить о нем я не могла, гордость не позволяла после всего, что он натворил.

Высокого стройного брюнета я заметила сразу, как только устроилась на работу на станцию скорой помощи.

Я сидела и смотрела в окно, как въезжает во двор темная крутая тачка. Последняя модель Лексуса стоила немало, но как я потом узнала, так было нужно для имиджа. Они поднимали фирму с нуля, и внешние атрибуты успешного бизнесмена были непреложным условием. Саша, смеясь, рассказывал, как первое время в его шкафу висел брендовый костюм, рубашка с дорогими запонками и кожаные супердорогие туфли для деловых встреч.

В соседнем здании, в старинном двухэтажном особняке Саша и Миша устроили свой офис.

Наш заведующий поддруживал с ними.

Благодаря этой дружбе у нас появились два новых письменных стола и книжный шкаф.

С Мишей мы познакомились незадолго до нового года. А потом я заметила его, Сашу. Трудно передать, что я почувствовала, когда увидела, как он выходит из автомобиля и, потряхивая связкой ключей, скрывается за дверью офиса. Кажется, что-то такое я читала в “Евгении Онегине” у нашего Александра Сергеевича: “Он лишь вошел…”

У меня, впрочем не вошел, а вышел. К тому же сразу скрылся. Но я успела.

— Там у соседей кому-то плохо, — мимо трубки пояснила сменный оператор Валечка и кивнула в сторону окна, где виднелись стены особняка.

Я не дослушала ее, схватила свой чемоданчик и понеслась к ним. Когда влетела в здание, едва удержалась на ногах. Наверху стоял мужчина моей мечты с мобильником в руках. Он еще разговаривал с Валечкой, а я уже примчалась. Я порадовалась своей расторопности. Чего мне стоило скрыть свой интерес к этому представителю противоположного пола. Хорош, очень хорош. Чем-то похож с Мишей, но лучше. В Мишке не было того лоска и самоуверенности, что веяло от него. Это я потом только узнала, что они братья, двоюродные.

Я на немеющих ногах прошла мимо него по деревянной лестнице, чувствуя, как опалило огнем всю мою "заднюю стенку”.

Даже оборачиваться не стала, знала, что смотрит.

По его дыханию и искорках в глазах, что заметила, когда вошли в комнату, поняла, остался доволен.

Так и хотелось сказать:”Я не такая. Я другая”.
Ага, жду трамвая!

Но поспешила к девушке оказывать помощь. Все указывало, что она беременна. Но как только я открыла рот, чтобы спросить у нее на предмет задержки и всего такого, увидела ее умоляющий взгляд.
Оглянувшись, заметила, как внимательно прислушиваются к нашему разговору мужчины, и не стала озвучивать подозрения. Решила найти повод встретиться с девушкой и поговорить без свидетелей.
Поэтому быстренько что-то наплела про высокое давление и посоветовала обратиться к терапевту в местную поликлинику. Для правдоподобности даже фамилию врача громко произнесла и вколола девушке витамин.
Заметив ее благодарный взгляд, поняла, что я на верном пути. Кажется, в этой артели у меня появился союзник.

Брюнет смотрел на меня, не отрываясь, но таким же пронзительным взглядом на меня смотрел и другой.
И что мне с этим теперь делать?
Мне только соперников тут не хватало.
Брюнету позвонили, он громко назвал собеседника, вернее, собеседницу.
"Оля".
Теперь это мое самое нелюбимое имя.
Чтобы скрыть разочарование я склонилась пониже, защелкивая чемоданчик, наблюдая тайком, как брюнет выходит в другое помещение, чтобы поговорить с "Олей".
"Ну и плевать, ты мне никто, — успокоил внутренний голос. — Катись к своей Оле, а меня проводит этот милый шатен".

Глава 9 Татьяна

Гости прибывали, и я постепенно успокаивалась, не находя знакомое лицо. Неужели Саша не появится на свадьбе?
Я, не сказать, что расстроилась, но слегка все же огорчилась. Это был хороший повод увидеть его.
Сама я бы никогда не решилась с ним встретиться, а тут как бы сам бог велел. Свадьба сестры, не отвертишься.

— А я Сашу твоего месяц назад видела, — проговорила Маша, словно прочитав мои мысли.— Он шел по улице, правда, с тростью, а потом кто-то сказал, что он на реабилитации, — заметив мое отрешенное лицо, она быстро сменила тему. — Глянь, Тань, кажется, твои родаки приехали.

Сбоку мелькнула знакомая машина: действительно, подъехали родители.

Ну сейчас начнется!
Не виделись вживую почти два года. И вчера вечером я так и не позвонила им, остановившись в гостинице с сыном, а сегодня была занята, оформляя его в частные ясли к Машкиной знакомой.

Все время, что я жила в другом городе, мы общались по видеосвязи вотсап. Мать все время просила вернуться, отец мужественно молчал, кряхтел только, вглядываясь в экран.

— Танюшка, дочечка, приехала, — обнялись, расцеловались с мамой. — А к нам почему не заехала?
— Где остановилась? — наступила очередь отца.
— В гостинице, па, приехала поздно, решила вас не беспокоить, после свадьбы к вам, — тут же успокоила его.
Присмотрелась к родителям. Постарели. У отца вертикальная морщина меж бровей стала глубже. А всего два года прошло, как видела их.

Поговорить толком не успели, всех пригласили в зал бракосочетаний.

Вот тут я словила дежавю, будто смотрела на свою свадьбу, только жених не тот, и платье невеста естественно выбрала другое, даже церемонию вела та же приятная молодая женщина с певучим голосом.
В груди заныло, но не от обиды за чужое счастье, скорее, за свое, потерянное, что не смогли сохранить.
Саша в загсе так и не появился.

В ресторан я зашла после всех и садилась за наш стол последняя. Пока разговаривали с родителями, сделали несколько фотографий на память в фотозоне с молодыми и родственниками.
Ничего не значащие разговоры то с одним, то с другим знакомым.
Но когда вошла в зал, то разозлилась не на шутку. Вернее, на шутку организаторов мероприятия. Рядом со мной за столом расположился Сёма. И в мою голову закрались смутные сомнения, что он рядом со мной оказался не просто так, а возможно, он и не должен был сидеть рядом.
Но на белоснежной карточке со сплетенными голубями значилось его имя. А рядом стояла карточка с моим.
Интересно, это чья идея была, посадить нас рядом?

Ведущий начал вести мероприятие, когда я почувствовала сначала дуновение прохладного ветерка, видимо, открылась входная дверь, а через пару минут по спине полохнуло жаром. Мне даже оглядываться не нужно было: я и так поняла, кто находится сзади и так пристально смотрит.

“Неужели мы сегодня увидимся?” В лицо ударила кровь, я с трудом удержалась, чтобы не обернуться. В спину, словно вбили кол.

Я знала, что Саша находился долго в клинике, но сейчас уже мог ходить. Приедет ли он на свадьбу, не знал никто.

“Приехал”.
Сердце заныло.
Не нужно об этом думать.
Я бы никогда не ушла от него сама, я бы с ним и в радости, и в горести, но он все решил сам, за нас. И никакие доводы не захотел слушать.
Ревнивый дурак.

Я за эти два года нарисовала в своих мечтах столько вариантов нашей встречи, а вот он рядом, в нескольких шагах от меня, и я не знаю куда мне деть руки. А тут еще Сёма активизировался, ухажера из себя начал корчить, делал вид, что не замечал косые взгляды Маши, сидевшей напротив нас. Но когда стал трогать мои волосы, изображая нежность, я не выдержала, показала свое неприятие его отношению, дернулась и зашипела этому ухаживателю: “Прекрати сейчас же”.
Если бы не послушал моего предупреждения, я бы просто сломала ему палец, как когда-то учил отец на занятиях по самообороне.

Когда Саша говорил тост, мне пришлось собрать в кулак все свое самообладание, но, кажется, от Машки не укрылось мое волнение, и я даже заметила на ее лице какое-то непонятное мне удовлетворение.

“Не волнуйся, подруга, не нужен мне твой Семка, ни в каком качестве не нужен”.

Позже все же стало неловко перед Семеном, и я согласилась пойти потанцевать.

Кто ж знал, что обратно за свой стол я не вернусь?

Меня подтолкнули в объятия Саши гости, возвращавшиеся за столы с танцпола, и я оказалась в опасной близости от источника моего волнения. Меня словно примагнитило к нему, окутав его запахом, терпким, мужским, с легкой ноткой свежей мяты.
Я стояла перед Сашей, смотрела в его темные глаза и видела тоску и боль, такую же, как я наблюдала все два года, глядя в зеркало.
Все время, что мы не виделись.
Но простить Сашу я может быть и хотела, в чем не признавалась даже себе, но не могла. Пока не могла.

Глава 10 Александр

И нужно ж было позвонить моей давней подруге именно в этот момент, а мне, дебилу, ответить в трубку сразу, да еще назвать по имени. Но, чесс слово, я тогда растерялся. словно пацан на первом свидании. Даже ладошки вспотели. Капец.

Я вышел из комнаты, слушая Олю, но краем глаза заметил, как колыхнулись ресницы у этой нимфы, глаза проследили мой путь на выход, и пальцы запутались, защелкивая чемоданчик. Я легко считал ее разочарование.

Ничего, это не фатально. Подумаешь, позвонила девушка. Если на то пошло, мы с тобой еще никто.

“И можем так и остаться никем”, — продребезжал противный голос в голове. И в груди, словно холодный ветерок проскочил.

Я его, этот голос, конечно, заткнул. Я уже знал, что эта женщина станет моей. Не знаю, надолго ли, но, что это случится, я знал точно.

“Ты будешь моей, милая, и точка”.
Я выглянул из кабинета и кивнул на прощанье, когда Таня пошла на выход, а Мишка провожал ее с чемоданчиком в руках. Кавалер, блин.

“Ну-ну, — снова дребезжал внутренний голос. — Если бы не звонок, это ты сейчас шел бы следом и пускал слюни на ее привлекательную попу”.

Ничего. С Мишкой мы договоримся. А у нее шансов нет.

Я слушал голос в трубке, и не мог понять, о чем спрашивает Оля. Мыслями я был занят совсем другим. Перед моим взором стояла Таня в туманном облаке морозной свежести, ее темные глаза в обрамлении пушистых ресниц под полосками ровных черных бровей и симпатичная попа в форменных штанах.

Наконец я сумел сконцентрироваться на Олиных словах.

— Саша, если ты еще не знаешь, как будешь встречать новый год, то предлагаю сделать в этом году это вместе, — проникло в мой мозг ее предложение.

Еще полчаса назад я бы мог согласиться на совместную новогоднюю ночь. Это была гарантия сытного оливье, котлет, бутеров с красной рыбой, коньяка для меня и шампанского для Оли, конечно, с продолжением в койке.
Но это могло случиться только полчаса назад, а сейчас… шанс на эту альтернативную реальность был упущен, и я пошел другой дорогой.

С Олей нас связывала давняя дружба. Ну как дружба. Передружба-недоотношения, как назвал когда-то нашу связь Мишка.

Познакомились мы с Олей на студенческой вечеринке. Я учился на четвертом курсе, она на втором. Алкоголь, танцы, кто-то принес косячок и пустил по кругу. В общем, утром проснулись мы в одной кровати, помятые, с душком, вокруг валялись презервативы.

Не буду притворяться, я все помнил. Судя по мурлыканью под рукой, Оля тоже. До конца учебы моя сексуальная жизнь была… в общем, была.

Первые пол года мы встречались часто, почти не расставаясь, трахались как кролики, уединяясь в ее или моей комнате в общежитии. Потом все реже и реже.

Чувства стали затухать, хотя они, кажется, и не разгорались. Я имею ввиду любовь. У нас был годный трах, который вполне устраивал обоих. У меня под рукой всегда безотказная вагина, взамен мой вполне ловкий член.

Мы вместе познавали все прелести интимной жизни, отрабатывали друг на друге приемчики, подслушанные у болтливых друзей или подсмотренные в порнушках.

К концу моей учебы наши отношения едва тлели.

Впрочем, мы эту ситуацию не хотели менять. Возможно, так считал только я. Пофиг. Сейчас мы могли не встречаться месяцами, потом случайно встретиться в клубе и по привычке уйти вместе, переспать и утром разойтись, выпив по чашке чая и пожелав удачного дня.

Я подозревал, что у Оли кто-то есть кроме меня, но не лез с разговорами и не допытывался, как она жила, когда я скрывался за горизонтом, прикрываясь своей занятостью в бизнесе.

Но сейчас Оля вдруг активизировалась. Это был второй звонок за неделю, последние пол года мы встретились с нею всего пару раз.

Ее предложение встретить новый год звучало как приглашение к новому этапу отношений. А я уже был не готов. Не еще, а уже. И случилось это в тот момент, когда я заглянул и утонул в черной пучине глаз одной милой фельдшерицы.

— Прости, Оль, но у меня уже другие планы, Мишка в этом году затеял корпоратив для нашей артели, так что я пас. Моя печень расписана до конца января, — я постарался ответить как можно мягче. Как бы там ни было, но боевую подругу обижать не хотелось. К тому же идея про корпоратив мне пришла в голову только что.

Я закончил звонок и поспешил в соседний кабинет. Лена уже пришла в себя и собирала бумаги в папку. Они разрабатывали с Мишкой какой-то супер-пупер крутой гарнитур, и даже мне пока было не представлено их произведение искусства. В комнату вернулся Мишка.

— А ничего так у них скоропомогание работает, — заметил он, раскинувшись на том самом диванчике, где только что лежала его помощница. — Я, наверное, завтра тоже себя плохо почувствую и вызову скорую помощь, — щелкнул он пальцами.

— Ага, давай, только завтра работает другая смена, и на вызов прибежит какой-нибудь сексапильный медбрат, — пошутил я, уже тайно ревнуя Таню к самому близкому человеку.
“Ишь, ты, он тоже заметил девчонку”.

— Об этом я как-то не подумал, — почесал он затылок. — Слушай, Сашок, скоро же новый год.

Я совсем не удивился, что в Мишкину голову пришли те же мысли про корпоратив. Но брат все же был более креативным. И смелым.

Он договорился с директором станции скорой помощи о совместном новогоднем корпоративе.

Это я потом узнал, что Мишка отдал им пару письменных столов и книжный шкаф, выбраковку, оставшуюся от первой партии мебели, от которой отказались привередливые клиенты. Зарабатывал преференции у женской части коллектива. А по сути, мечтал обратить внимание моей Тани.

Глава 11 Александр

Договариваться о совместном новогоднем корпоративе к соседям отправился Мишка.
Я согласился, зная его коммуникативные способности, и ни капельки не сомневался, что коллектив станции скорой помощи согласится на все наши условия, и мы будем “петь и плясать до утра”, и пить тоже вместе с медсестричками и медбратьями из соседнего здания.

В огромном зале ресторана оказалось десятка три столов. За каждым помещалось от десяти до тридцати гостей.

В моей голове сразу заработал калькулятор.
Это ж за сколько времени я отбил бы вложенные деньги, если бы взял кредиты и построил нечто такое?

Получалось неплохо.

Антураж, надо признаться, в новом зале был неплох. Да, молодцы, ребята. Хороший подарок городу, крутое заведение.

Я бы его назвал “Золотой зал”. Но не сказал бы, что вычурно, нет, все в меру и в тон: фигурная штукатурка, шторы с ламбрекенами, мебель и скатерти.

Даже огромная картина во всю стену с подсолнухами, списанными у Ван Гога, каким-то образом, вписалась в интерьер.

Последнее время в нашем городе открылось уже два подобных заведения. Оказалось выгодным делом строить такие помещения по новым технологиям и устраивать развлекательные мероприятия: свадьбы, юбилеи и, конечно, корпоративы.

В зале собралась вся городская элита. Сотрудники прокуратуры, городской администрации, кажется, педагоги нескольких школ. Их-то узнать было нетрудно по серьезным выражениям на лицах. Но это ж только начало, посмотрим что будет через часик. Кто в первых рядах станет атаковать блестючий пилон, стоявший сбоку от танцевальной зоны, загадывать не стоило. Уже знаем.
Ну и, конечно, медперсонал городской больницы и наша станция скорой помощи.

“Наши” медики, кстати, оказались за соседним столом, и мне было приятно замечать, как краснеет “моя” Таня, когда я будто бы невзначай смотрю на нее.

Наши парни тоже весело посматривали на соседний стол, выбирая себе партнерш на вечер. Впрочем, это было взаимно. На нас тоже посматривали.

Лена пришла с мужем, и я заметил, что он ей постоянно подливает апельсиновый сок.

“Ну с вами все понятно, ребята”, — хотел подколоть их я, но не успел. С этим неплохо справился Мишка, тоже глазастый и смекалистый, но нифига не корректный, братец.

— Так-так-так, — громко заявил он, опасно размахивая бутылкой с коньяком. — Этому столику не наливать, я так понимаю? — подмигнул он Лениному мужу. — Сколько месяцев? — прикрыл он левый глаз и сделал вид словно подсчитывает в уме. — Шесть, семь? — посмотрел в упор на Ивана, Лениного мужа.

Иван напрягся, покраснел, сделал движение головой, словно бык на корриде.

— Ты… это… Миш... — шумно втянул он воздух, раздувая ноздри. — Базар фильтруй. Ага? Свечку держал? — выделив голосом "свечку", вроде, шутливо ответил Иван.

— Не-не-не, Ванек, даже не думай, я из добрых побуждений, мирных намерений и все такое… — тут же дал отступного Мишка. — Мы вас любим, ценим, уважаем, декретные заплатим и по уходу тоже. Любитесь и плодитесь. Тебе наливать? — продемонстрировал он бутылку. Тот отрицательно мотнул головой.

— Я за рулем.

— Услугу вызовем, трезвый водитель, — не отставал Мишка.

— Миш, мы не долго, часик посидим и домой, мама прихворала… а то дети там практически сами, на старшей, — вступилась за семью Лена.

— Понял, осознал, приставать не пытаюсь, — куражился Мишка, разливая под общее одобрение дорогой коньяк.

А я посматривал на сидящих за соседним столиком. Они успели уже налить и выпить по первой и, кажется, по второй. Медики, одним словом. И моя Таня неплохо так приложилась к шампанскому. Кажется, у меня был шанс подкатить к девчонке.

Глава 12 Александр

Первые полчаса празднующие разговлялись. Мы тоже неплохо так поднабрались коньячком под хорошую закуску.
Мясные, овощные нарезки, салаты, сырные тарелки как-то быстро опустели.
Еще бы, мы пришли в ресторан сразу после рабочего дня.
Нет. Мы с Мишкой, конечно, объявили короткий день, но не случилось.
Клиенты активизировались перед праздником, всем срочно хотелось подарить семье на Новый год именно наш эксклюзивный обеденный стол или зеркальный плательный шкаф. Неужели нет других вариантов для подарка? Драгоценности или шуба, например. Или новая сковородка, с фельдепестровым напылением?
Что там еще дарят? На новый год?
Ну, клиент же всегда прав? Не?
А нам что? Нам доход лишний не помешает. Персонал не возмущался, переработка грозила внеочередной премией. Ну задержались, да.
Поэтому некоторые из нас явились в ресторан сразу после рабочего дня.
Заказывали стол девчонки из рекламного отдела. Молодцы, постарались. Еще бы. Мы с Мишкой выделили на это дело кругленькую сумму из "союзного" бюджета. Так мы называли счет, куда откладывали деньги на разные нужды.
Принесли первое горячее: запеченную семгу в каком-то там соусе.
Я в принципе в еде непривередлив, но иногда же можно себя побаловать?
Все накинулись на еду, я естественно тоже не отставал, но с Танюши взгляд не спускал.
Имя, кстати, узнал в тот же день, когда она в офис к нам прибежала с сумкой наперевес. Лена потом сказала, когда я ее домой отвозил. В больницу она ехать наотрез отказалась. Всю дорогу втирала мне что-то про больные почки, а сама прятала глаза.
Я заподозрил еще тогда, что девчонки словно сговорились, уж больно красноречивыми заговорщическими взглядами перекидывались.
Сегодня стало понятно почему.
Таня не могла не заметить беременное состояние нашей Леночки, но вслух ничего не сказала. Заметила, наверное, наш с Мишкой интерес и включила женский солидаритет. Похвально.
Ну что ж, не удивлюсь, если они еще и подружками станут.
Пойми этих женщин.

В центре зала появился какой-то мужик при костюме и с бабочкой.

“А это еще что за дрищ?” — мысленно воскликнул я, когда тот стал привлекать наше внимание неуместными остротами.

На мой вопросительный взгляд Мишка лишь пожал плечами и кивнул на рекламщиц.

Я тоже посмотрел на них.

Девчонки хихикнули.

— Это входит программу, ведущий с конкурсами, — заметила одна.

— А еще… стриптизерши будут, — прыснули обе. — И стриптизер.

Я хмыкнул. Несколько рюмок коньяка на почти пустой желудок сделали меня слегка развязным. Таким я себя любил.

— Ну и нахера козе баян? — повернулся я к Мишке. — Что я там не видел? Ладно стриптизерши, но нахер мне чужие яйца, если у меня свои есть?
— И не жмут, — заржал Мишка и потянулся за бутылкой.

— Ну… — смутились рекламщицы. — Стриптиз после одиннадцати вроде, кто не хочет, может уйти раньше.

Они выжидающе посмотрели на нас. Мы глянули с Мишкой друг на друга и заржали. Все смотрели на нас, как на сумасшедших, а мы не могли остановиться. Ржали, поглядывая на Лениного Ивана. Мы вспомнили одну историю из нашей студенческой жизни.
Ну спасибо вам, девчонки, что напомнили.
А вот Иван с Леночкой встали из-за стола.
— Всех с новым годом, хорошо погулять, — пробубонел Иван, пожимая нам руки.
— Счастья и любви вам мальчики, неземно-ой, — поцеловала меня Леночка в щеку, — и тебе, — повторила обнимашки с Мишкой. — И не балуйтесь тут сильно, — погрозила она пальчиком.
— И вас с наступающим.

Глава 13 Александр

— Придурки великовозрастные, — проворчала Леночка. — Нашли о чем вспомнить. Хоть бы постыдились, большие дяди, боссы, а пошлятину развели, — посмотрела почти с осуждением.
Ее муж многозначительно хмыкнул. Еще бы. Эта история касалась и его тоже.

— Кто развели? Мы развели? — деланно возмутился уже веселый Мишка. — Простите, Леночка прекрасная, но это не мы стриптиз заказали, и смотреть на чужие кхм… не собираемся, нам своих хватает, пардоньте за намек…

Лену я понимал, история как раз касалась нашего с ней знакомства.

Мы заселились в общагу только на втором курсе.

Местным райское койкоместо не полагалось, но мы, однажды случайно попав на вписку, поняли, что, проживая дома с родителями студенческие годы, пропустим все самое интересное.

Мишка договорился с кем-то в студсовете, и нас подселили к двум однокурсникам.
— В тесноте, да не обидим мы вас, — балагурил Мишка, вываливая на стол мамкины котлеты и пирожки. — Налетай, харч домашний, еще горячий.
Выражение лиц соседей по комнате враз изменилось: от недовольного к восхищенному за секунду.
Что еще нужно голодному студенту? Разве что халяву на экзамене.
Вот где у нас началась взрослая жизнь.

А то как-то было неинтересно возвращаться каждый день домой после лекционки, есть домашние котлеты, выслушивать советы и отвечать на вопросы заботливых родителей: как прошел день, что нового узнал, с кем познакомился. Словно и не в институте учишься, а по-прежнему в начальной школе и отчитываешься о каждом шаге маме с папой.

Когда я заявил о своем решении съехать в общагу, конечно, выслушал недовольство от мамы.

А вот отец поддержал меня, впрочем, как всегда. Только намекнул о безопасности. Я понял про какую безопасность он мне напомнил. Когда мне было лет четырнадцать, он подловил момент, когда мы остались в комнате одни и вручил пачку презервативов.

“Сынок, это забота о здоровье, о твоем и девушки, которая согласится с тобой быть. Будь аккуратен и вежлив с дамами, они скрашивают наши серые будни, зажигая звезды в глазах и… ты поймешь, — закашлялся он, смутившись, — когда это случится… одна из женщин когда-нибудь станет твоей женой и матерью твоих детей, ну или чьей-то женой и матерью, это не важно, просто будь вежлив, уважай свой и их выбор”.

Я всегда помнил его слова. s15pE-CK

А яйца.

Мы сидели в комнате после занятий и втыкали в телефонах, кажется, тянули на четверых какую-то сетевуху. В комнату заглянула девушка. С короткой стрижкой на светлых волосах, точеным личиком и фигуркой, обтянутой розовыми лосинами. Опасный прикид для общаги, где парни и девушки живут вперемешку. Окинув нашу компанию, она звонким голосом спросила:

— Ребята, а у вас яйца есть?

Что тут началось! Естественно мы забыли про игру, обратив внимание на смелую девчонку.

— А тебя какие яйца интересуют? — заржал наш сосед по комнате. — Выбирай, детка, мы в ассортименте, — пошленько намекнул он, подмигивая ей и положил руку на ширинку.

— Фу, придурок, мы с девчонками кекс хотели испечь.

— Что кекс, что секс, яйца на выбор, — не унимался он. Мы заржали.

— Тьфу, дурак, — с пылающим лицом Леночка, а это была она, теперешняя Мишкина помощница, покинула средоточие пошлостей и озабоченности — нашу комнату.
А вечером к нам заглянули старшекурсники во главе с ее Иваном.
— Ну что пацаны, — ввалились три здоровенных бугая. — Кому тут яйца жмут? Кто пожертвует парочку на кексы девчонкам?
— Э, мужики, это шутка была, чо непонятного? — на фоне общего молчания Мишкина фраза выглядела героическим поступком.
— Ну это надо знать, с кем шутить и как шутить, — рыкнул бугай по имени Иван.
— Так мы ж с любовью и уважением, — поддержал я Мишку.
Но, кажется, сказал что-то не то, потому что шея у Ивана покраснела, налилась кровью.
— Значит, так. Любить будете в другом месте, а уважать я вас сейчас научу, — двинулся он на меня. Я встал с кровати навстречу. Погибать так погибать, хотя бы на ногах. Вот она прелесть общажной жизни.
Мне бы тогда хорошо всекли, если бы в комнату не влетела Леночка и не стала между нами. Она повернулась к Ивану лицом, повисла на шее и всхлипнула.
— Ванечка, родной, не надо, прошу тебя, умоляю, не трогай ребят, они нормальные соседи. Это я дурочка виновата, спровоцировала все своим дурным вопросом, Ванечка, прошу тебя, — повисла она на его крепкой шее. Засопев, Иван подхватил Леночку под попу и молча вышел со своей ношей из комнаты, а через два месяца они поженились.
Мы с Мишкой тоже были на свадьбе, "Горько!" орали громче всех, не обращая внимания на косые взгляды Ивана.
А вот два его товарища остались с нами. Ночью случилась, наверное, самая убойная попойка за все годы проживания в общаге.
На следующий день мы сидели на лекциях с перекошенными лицами, изрыгали вокруг себя убийственный перегар и выслушивали подколки посвященных в историю. И про яйца мы больше не шутили.

Новогодний корпоратив продолжал набирать обороты. Ведущий оказался с перчинкой и огоньком, под цвет своей огненно-рыжей бороды, свою работу знал, скакал по огромному залу жизнерадостным козликом, успевая задавать вопросы и шутить.

— Скажите, сколько лет вы проработали в должности? — увидел я, как ведущий подскочил к Танюше с микрофоном. Я, конечно, весь внимание.

— В какой именно? — пьяненькая Таня явно флиртовала с ведущим, а я мечтал оказаться на месте этого веселого бородача.

— А что, имеет место карьерный рост? Поздравляю, — задача ведущего была задействовать как можно больше народу.
Он побежал дальше, не дождавшись ответа, а я не услышал что сказала ему Таня в спину.

На низкой сцене у входа появился ди-джей, и по залу разлилась музыка. Мне показалось, но, кажется, я поймал заинтересованный Танюшин взгляд на себе.
Ноги попросились в пляс. Наконец танцпол перед сценой стал заполняться пьяненькими посетителями.
Нас с Мишкой потянули девчонки-рекламщицы. Соседи тоже поднялись, топтались рядом.
Заиграла медленная музыка, и я нашел глазами знакомую макушку в толпе, собрался пойти пригласить.
Опоздал.
Рядом с ней я заметил знакомую синюю рубашку. Таню подхватил Мишка.

Глава 14 Александр

А потом наступили новогодние праздники. Я заскучал и поехал в офис третьего.
Оля пыталась со мной связаться, но у меня пропало желание с ней общаться. Из головы не выходила одна весьма милая особа. Не спорю, приходила в голову мысль вышибить ее другой женщиной, но пока не хотелось. В тот момент мне захотелось побыть мазохистом.

Подъехал к офису, осмотрел двор. Машин скорой помощи не наблюдалось, значит, все на вызовах. Вообще, такое редко бывало, чтобы здесь было столпотворение белых и желтых карет. Специфика работы.

Я поднялся в кабинет. Тишина в старом особняке угнетала, но все равно дышалось легче, чем в новой квартире. По привычке подошел и выглянул в окно.

На базу вернулась машина скорой помощи, и я непроизвольно подался вперед, когда из салона авто выскочила Таня и метнулась в здание. Я замер как истукан.

“Кошмар, Сашок, неужели ты влюбился? Да ну, нафиг! Ты же с ней даже ни разу не поговорил по-человечески!” — уговаривал я себя, но тщетно. Я понял, что хотел эту женщину. Не на один день, не просто так. Я хотел ее себе. Насовсем.

Весь январь я, сцепив зубы, наблюдал, как мой брат по очереди с курьером таскает каждый день букеты в соседнее здание. Наш переезд в новый офис вдруг резко перенесли еще на месяц.

“Какие-то мелкие недоделки”, — пояснил Мишка.

“Знаю я твои недоделки”.

Чтобы не видеть, как курьер несет очередной шедевр, я перестал стоять у окна.

Мишка заходил периодически ко мне с рабочими вопросами и задумчиво смотрел, но ничего не говорил и не спрашивал.
И на том спасибо.

Теперь я не мог к ней подойти. Совсем. Да. Я смотрел, как мой брат светится от счастья, и не лез. Вру. Подколол его один только раз.

— Кажется, нам пора осваивать новый бизнес, — равнодушно заметил я, когда мы сидели в моем кабинете и пили кофе.

Мишка встрепенулся.

— Какой?

— Ларек надо бы цветочный поставить за углом, мы на цветах скоро разоримся, а так дешевле выйдет.

— Экономист хренов, уже убытки подсчитал, — взорвался Мишка и посмотрел на меня с обидой. — Я свои, между прочим, трачу.

Только я заметил промелькнувшую во взгляде тоску. Видимо, что-то шло не по его плану.
И потом брат становился все грустнее. Не был он похож на счастливого влюбленного.

Но помочь ему я ничем не мог. Вето. Еще в школе мы договорились, что не делим девчонок. Не соревнуемся, не перетягиваем одеяло на себя. Просто уходим в сторону.

Вот поэтому я перестал подходить к окну. Это стало для меня раздражающим фактором, и я его убрал из своих серых не радостных будней.

Где-то ближе к Дню влюбленных Мишка пришел ко мне в кабинет, развалился на диванчике.

— Сань, бери букет и иди приглашай.

— Кого? — посмотрел я на него как на дебила.

— Таню, — и не давая мне открыть рот, брат продолжил. — Ты думаешь я не заметил, как ты на нее смотрел? Ты ж не просто слюни пускал, ты ел ее, жрал! Иди и зови на свидание.

— Да пошел ты, я ж видел, как ты нашу фирму разбазариваешь, на цветах…

— Не трогал я общие деньги, раз. Во вторых, она меня отшила. Так что прости, что занимал твое время. В третьих, ее любимые цветы — лилии.

— Вот ты простой, я так не могу. — Нужно было посочувствовать брату, а я, как последний эгоист, в душе ликовал.

Я чувствовал, что девочка моя, я ж ловил ее взгляды на себе. И если бы Мишка не подкатил свои яйца на той вечеринке, я бы может уже предложение делал и писал заявление в загс. Да, намерения мои были серьезные. Серьезнее не бывает. А что? Мои родители были знакомы две недели, когда отец потащил маму в загс. И всю жизнь вместе. Я такой же.

Вопрос решился сам. Вернее, мы его порешали...

Столярка переехала в новый корпус за городом, и первый этаж пустовал. Я вызвал уборщиков из клининговой компании, и помещение засияло чистотой.

Соседи согласились отметить четырнадцатое февраля привычным кругом. Кажется, это становилось традицией. Даже не хотелось съезжать в новый офис. Так мы сдружились.
Кажется, на станции работали не только притягательные фельдшерицы, но и привлекательные фельдшеры. Парочку молодых парней я там заметил, не для себя, конечно. Для коллектива старался.

Девочки из рекламного заказали еду из расхваленного домашнего кафе с соседней улицы. Распечатали на цветном принтере сердечки и всякую хрень. Прицепили на стены. Получилось забавно. Но что не вытерпишь, чтобы нашим женщинам сделать приятное?

Но. Я снова чуть все не испортил.

Хорошая компания, приличная закуска, заводная музыка из колонки. И я, разгоряченный, пригласил Таню на танец. Мысленно я уже брал ее прямо у стенки в коридоре своей квартиры, потом нес на руках в спальню, клал на широкую постель, стаскивал это зеленое, делавшее Таню сексуально привлекательной, платье. В моих штанах было тесно, но я терпеливо вел Таню в танце, сдерживая свои "пубертатные" порывы.
"Смешно, блт, как пацан, чесс слово, — мысленно ржал с себя. — Как там сейчас говорят? Я б ей вдул? Во-во!"
И это, оказывается, не оскорбление, а комплимент желанной женщине.

Как же приятно было обнимать тонкую талию, прижимать к себе. Я чувствовал под руками мягкое упругое податливое тело, льнущее к моему. В помещении было тепло, и я заметил у Тани капельки пота над верхней губой. Хотел вытереть, потянулся к ее лицу. Вовремя остановился. Она заметила мое движение и покраснела. А у меня встал.

"Ну и что? Неловкости я не испытал почему-то, что естественно, то небезобразно, и вообще, кто у нас тут доктор? Уж она-то наверняка понимает в наших мужских физиологиях. Доктор, дайте мне таблетку от помешательства, а лучше выпишите лечение на все мое пылающее тело".

Я притянул Таню к себе, опустил ладонь на попу, погладил, а по сути, облапил. Такой вот у меня возник душевный и не только подъем. Хотелось показать, как нам может быть хорошо вместе.
Я не верил, что держу ее в своих руках, и на эмоциях проговорил ей в ухо:

Глава 15 Татьяна

Саша ухаживал красиво. Дарил цветы, постоянно приглашал гулять. Мы, конечно, обсудили наш впечатляющий первый танец. Он извинился. Я тоже.

— Я, конечно, был слегка пьян, но это не дает мне право так вести себя с девушкой, — повинился он, когда, подгадав конец моей смены, пригласил подвезти домой. Но я поняла, что ни черта он не жалеет о своей выходке. Впрочем, я тоже хороша.

Я не сопротивлялась.

— Ты прости, я не хотела сделать сильно больно, — постаралась выразить сожаление, едва сдерживаясь, чтобы не хихикнуть.

— Но сделала, — он слишком резко крутанул руль на повороте, и я наклонилась к нему, вдохнула его парфюм. Терпкий с нотками свежей мяты. Как я люблю. Вздохнула. Он заметил мой вздох и принял его на свой счет. Хотя, и правда, вздохнула я в его сторону. Я тогда уже поняла, что влюбилась в него.

— Ладно, ладно, шучу, — примирительно заметил он. — Но, ты за это должна мне свидание.

— Да, пожалуйста, — я отвернулась в окно и улыбнулась.

Тоже мне, напугать меня чем решил. Я, может, этого и добивалась.

Единственное, что меня смущало, он как-то вскользь спросил.

— А что у вас с Мишкой?

Я промолчала, просто пожала плечами, а нужно было тогда еще прямо сказать, что ничего. Тогда бы может в его упрямой башке не плодились тараканы.

Смешно было наблюдать, как он старался затащить меня в постель. Я была не против, если честно, но не буду же я сразу падать: “Саша, я вся ваша?”

Мы целовались в его машине, у моего подъезда. Я видела, как он хочет меня. А вот любит ли? Но я все же медик и знала все эти физиологии. И понимала, что не попробуешь, не узнаешь наверняка, твое это или не твое.

Эти свидания распаляли нас и, когда уже стало понятно, что нас магнитит по-серьезному, я сдалась.

Мы приехали в его квартиру. Двухкомнатная в новом спальном районе. Это я потом рассмотрела, утром. А поздним вечером, когда мы вернулись из кафе…

— Тань, прости, я больше не могу, — шепнул он в коридоре, не включая свет, захлопнул входную дверь и, обхватив меня, стал горячечно целовать.

Его язык словно хотел завоевать мой рот, врываясь, касался зубов, десен, сплетался с моим языком. Сладко, чувственно, желанно.

Крепкие руки ласкали, мяли, гладили грудь, спину. Я была совсем не против его настойчивых ладоней на моих ягодицах. Я и не знала до этого момента, что это самая эрогенная моя зона.

Потихоньку подталкивая меня вглубь квартиры, Саша стаскивал с нас одежду. Я ему в этом помогала, конечно. Кажется, на рубашке на следующий день кто-то не досчитался нескольких пуговиц. И пусть!

Когда мы оказались в спальне, на нас уже оставалось только нижнее белье. Лифчик после недолгого сопротивления наконец поддался Сашиным пальцам и с треском улетел куда-то на пол.
Ох, как же Саша терпеть не мог расстегивать и застегивать бюстгалтер.
"Какой дебил их придумал", — ворчал он частенько.

— Мокрая, ты течешь, Танюша, — рыкнул он, стаскивая с меня трусики и снимая свои. Прижался твердым членом к бедру, обхватил рукой за плечо, прижал к себе крепче, потерся грудью. Осторожно уложил нас на постель.

Кровь в наших венах кипела уже давно, требуя совокупления, но Саша терпеливо выцеловывал мою грудь, втягивая поочередно соски, гладил внутреннюю часть бедер и мял попу, пуская приятные табуны мурашек по телу и гоняя бабочек в животе.

От возбуждения мы дышали глубоко и прерывисто. Саша сладостно порыкивал каждый раз, когда я пальчиками трогала его член. Размер которого меня впечатлил.

Я не сомневалась, что нам будет хорошо вместе. Саша прервал ненадолго ласку, протянул руку к прикроватной тумбочке и достал блестящий квадратик.

— Позволишь? — я привстала на постели.

— Конечно, — ответил Саша с хрипотцой, разорвал фольгу зубами.

— Прокусишь! — пошутила я. Взяла презерватив и раскатала по мощному стволу, поиграв ногтями по яичкам, почувствовала, как дрожь прошла по ногам любимого мужчины. — Залечу и женю тебя на себе, — хихикнула я.

— Напугала кота сметаной, — навалился он на меня, шепнул прямо в ухо, пустив по телу новый табун мурашек. — Мы уже большие пионеры, можем себе позволить залететь.

Свои слова он сопровождал действиями. Раздвинул мои ноги, вклинившись своими бедрами. Его пальцы легко коснулись моего бугорочка, прошлись по влажным складочкам, размазав влагу. Он приставил ко входу член и медленно вошел.

— Все, я в тебе! — начал он медленно двигаться во мне, тяжело дыша и сдерживаясь.
На его лбу выступили капельки пота.

Наш стон слился в единый. Мы, оказывается, оба ждали этого момента. Но прелюдия только добавила огня в наши чувства.

Как же хорошо!

— Саш… еще! Хочу! — мой шёпот, словно крик, руководство к действию. И Саша действовал. То срываясь в быстрый темп, то замедляясь, вел нас к фейерверку.
Мое наслаждение смешалось с его удовольствием.

— Кайфуй, девочка моя! — рыкнул, толкаясь в меня до упора, словно надел на член. Задрожала, перед глазами рассыпались звезды, почувствовала, как Саша кончает и кусает кожу над моей ключицей, словно метит свою добычу. Я в ответ цапнула его за плечо. Метить так метить.
Как же приятно, добавка в нашу общую эйфорию сладости, и мы оказались на верху блаженства.

Что он в постели не новичок, я поняла сразу. Наверное, было бы смешно считать, что такой мужчина еще девственник. В этом я убедилась ночью. Мы занимались любовью до утра, ненадолго засыпая для передышки. Я сбилась со счета, сколько раз кончила за эту ночь.

А утром мы проснулись одновременно, и утренний секс, ленивый и сладкий до одурения стал вишенкой на торте нашего ночного рандеву.

Потом был общий завтрак, и снова секс у плиты, экскурсия по квартире с обзором из панорамного окна на молодой недавно посаженный парк во дворе. И снова секс.

— Саш, у меня уже там все болит, — шепнула я в момент очередного вторжения.

— Прости, не могу остановиться, — но все же отодвинулся от меня. — Тогда поехали погуляем куда-нибудь, в общественное место, иначе я тебя затрахаю, — пригрозил Саша.
Мы поехали в торговый центр. Но, погуляв пару часиков, снова вернулись в квартиру: надоело ловить на себе осуждающие взгляды прохожих. Сашка постоянно старался меня облапить: его руки постоянно оказывались то на моей попе, то, вроде бы случайно, скользили по груди и щипали незаметно за сосок, то обхватывали за талию и прижимали к уверенному стояку. В конце концов мне надоел этот прилюдный петтинг и я не выдержала.
— Поехали уже домой, пионер, я чувствую, еще часик и мы займемся экстремальным сексом в общественном месте, докатились, — с деланным осуждением заявила я, незаметно щипая его за ягодицу. Даже не заметила, что назвала домом его квартиру.
— Заметь, ты сама предложила, потом не жалуйся, что ноги разъезжаются, — ответно ущипнул он меня.

Глава 16 Татьяна

Свадьбу сыграли в конце мая.

Не обратили внимания на настойчивые предостережения родственников. Даже отец не промолчал, когда я знакомила Сашу со своей семьей: с папой и мамой.

— Кто ж в мае женится? Припекло что ли? Хоть бы еще недельку потерпели, — буркнул он, когда мы поставили их перед фактом.

Уже было подано заявление через госуслуги и заказан ресторан. Саша даже слушать не стал, оплатил все сам. Я еле отстояла право на покупку свадебного платья и заказала трехярусный торт у знакомого кондитера.

Сестра тогда уехала “покорять” столицу. В московской школе учила грамоте мелких москвичей. Ее мы пригласили на свою свадьбу в вотсап по видеосвязи.

Когда я пыталась донести Мишке, что не пара ему, то в шутку пообещала своего клона. Я надеялась, что он сможет укротить Людмилу. Меня-то укрощать не надо, я была уравновешенней, но тоже имела характер, о чем папа при знакомстве и сказал Сашке.

— Родили мы, может, и девок, а выросло непонятно что, — заявил он, глядя на маму.

— Постыдился бы, сам воспитывал пацанок, — мама всегда держала в запасе пару колких фраз, не позволяла отцу доминировать.

— Так потому, что о сыновьях мечтал, — махнул он в ответ.
— Та кто тебе мешал делать пацанов, ювелир? — не сдавалась мама.

Их можно было слушать бесконечно. Извечный родительский спор, сколько себя помню. Постоянные переезды, новые назначения, военные городки, ясли, школы вымотали маму, доставалось и нам, поэтому, когда в звании майора папа вышел на пенсию, со словами: “Что поделать, у генерала свой сын есть, и у полковника тоже”, мы вернулись в родной папин город, и уже не собирались никуда кочевать.

Я после медицинского работала в скорой помощи. Людмиле, видимо, достались папины гены в большей степени: легкая на подъем, она решила уехать в столицу “на заработки”.

Сашке моя семья понравилась. С мамой он в дебаты не вступал лишний раз, поняв их бесполезность, молча лопал борщ и отбивные, которые теща всегда готовила, когда на горизонте маячил любимый зять. А вот с отцом они подружились: обсуждали последние политические новости, футбол и хоккей, после посиделок дружно пели про подкаблучников. Кажется, это из какого-то телевизионного шоу.
Наша свадьба получилась шумной и веселой, а еще роскошной, в персиковых тонах. Мне так захотелось, Саша не возражал.

— Тань, делай, как хочешь, мне все нравится, — снимал он с меня халатик и тянул свои загребущие руки к моим телесам. — Давай лучше пошалим, я соскучился, — говорил тот, кто утром подарил мне сладкий оргазм.

— Боже… Саша, да ты сексуальный маньяк, — притворно вздыхала я, принимая его и отдаваясь на кухонном столе.

— Согласен, да, я такой, когда дело касается тебя, — погружался он в меня и двигался, двигался, двигался, словно одержимый.

С его родителями мы познакомились за неделю до свадьбы на их даче. Домик в деревне, доставшийся в наследство от бабушки.

Домик, правда, оказался хорошим таким двухъярусным казачьим куренем с круговой верандой и цокольным первым этажом, роскошным яблоневым садом в цвету и огородом в двадцать соток.

Май месяц в их семье, это, оказывается всегда активная посадка помидоров, капусты, морковки и всего такого. Его мама любила копаться в огороде. Она работала в школе учителем математики, но дача, это любимое и выгодное для семьи хобби. Во всяком случае, она так считала.

Пришлось заехать на местный рынок, затариться готовым шашлыком у знакомых армян, заодно овощами и зеленью.

Не знаю, как я им, а родители Сашкины мне понравились. Спокойный, флегматичный отец, наверное, не один десяток прожитых лет с учительницей закалили его характер, и он невозмутимо игнорировал ценные указания супруги, делая то, что считал нужным. Еще энергичная будущая свекровь приветливо встретила меня.

— Таисия Павловна, — назвала она себя, улыбнувшись, поцеловала. — Пойдем в дом, дочка, овощи резать, а они пусть уже шашлыком займутся, — кивнула она на мужчин.

Пока мы были в дороге, будущий свекор разжег мангал и колдовал над угольями, размахивая пластиковым черным веером-опахалом.

Когда шли в дом, мне послышалось, или Таисия Павловна напевала себе под нос:“Я люблю свово сыночка, ты миленка своего”. Только песню эту я знала, и там немного пелось по-другому.

Посиделки u8n-B7Sm на даче, впрочем, удались. Я, конечно, больше помалкивала, отвечая на вопросы и присматриваясь к будущим родителям. Они тоже поглядывали с интересом.
Казалось, жизнь налаживается.

Глава 17 Татьяна

Это случилось в июле.

Жаркие дни выматывали, из последних сил приходилось ходить на работу. Уже в семь утра пекло так, что не хотелось покидать помещение, единственную защиту от солнца. Кондеры от натуги выплевывали реки жидкости на городские тротуары, урны быстро наполнялись пустыми бутылками из-под минералки, горожане старались спрятаться в тени деревьев. Мы мотались по городу на вызовы без передышки, будто случился апокалипсис.

Я приползала в квартиру после смены едва живая, а дома меня ждал мой Саша, теперь уже муж. Иногда он заезжал за мной на работу, и тогда мы возвращались домой вместе.
Начались суровые будни семейной жизни. Как сказала моя мама: притирка.

После свадьбы мы съездили на недельку на море. Саша снял номер для новобрачных в отеле, и хоть мы море увидели только пару раз, не желая покидать удобную двуспальную кровать, но все равно вернулись довольные и счастливые.
Он научился делать расслабляющий массаж, я и так умела его делать, и мы долго валялись с ним в ванной, откисали и наслаждались близостью.
Иногда устраивали друг другу романтические свидания со свечами и вином. Экспериментировали в постели, доставляя друг другу неимоверное чувство эйфории.

Я не знаю откуда у меня появилось чувство тревоги. В какой-то момент мне показалось такое неземное счастье нереальным, как будто нам его небеса дали ненадолго, в долг.
Правду говорят, нужно принимать с благодарностью то, что тебе дает жизнь, не жалеть и не сомневаться, иначе можешь потерять все, что есть. Дали, бери и будь счастлив. Без всяких сомнений и самокопаний.

В тот день я работала. Была на вызове. Ближе к середине смены зазвонил мобильник.

— Тань, давай вечером к родителям на дачу махнем? — без прелюдий предложил мне Сашка. — Сходим на озеро, шашлыков поедим?

— Да я всегда за, а родители как? Не против? Маме ж огород нужно поливать, а тут мы, — засомневалась я, зная, что своим появлением на даче помешаем свекрови выполнять госзаказ по помидорам, капусте и огурцам.

— Не против, я к ним сейчас еду.

— Что-то случилось? — заволновалась я, зная о проблемах с сердцем у свекрови.

— А, нет. В смысле, за ними еду. У отца машина снова сломалась, а мама ждать не может, сама понимаешь, огурцы сохнут, помидоры не растут. Родители попросили на дачу их отвезти, — в голосе послышалась забота.
Сашка всегда трепетно относился к родителям, помогал, чем мог. Никогда не отказывал.
Он и моих не обижал. Мой отец в зяте души не чаял, встречал как родного сына.
Мне иногда даже обидно становилось. Я ж им родная дочка, а он зять. Но Сашка их обаял, да.
— Ну я и решил, давай тоже к ним вечерком потом нагрянем? Я тебя после работы, подскочу, заберу. Ты как?

— Всегда за.
Тоже интересный. Сначала “я решил”, а потом “а давай”. Но такой он был, мой муж, умел принимать решения единолично, часто оставляя мне право только согласиться.

— До вечера. Целую тебя.

— И я тебя…

Наша бригада возвращалась с вызова: возрастная, сердечный приступ, отказ от госпитализации. Жара действовала на всех.

— Ребята, на северном выезде из города авария, — завопила рация голосом нашего диспетчера, Валечки. — Один труп, два тяжелых, кто поблизости, примите вызов.

— Что скажешь, командир? — посмотрел на меня вопрошающе водитель.
— Едем, — вздохнула я, посмотрев в мобильник. До конца смены было еще далеко.
Заработала сигналка. Взвизгнули покрышки.

Когда подъехали к месту аварии, там уже работали мчсники. Останки смятой темно-синей Хундайки выглядывали из-под огромного монстра — зерновоза. Водитель заснул за рулем, смял барьер и выехал на встречку. Кругом битое стекло, зерно вперемешку с кровью.

Сердце екнуло, я заметила на асфальте расплющенный зеленый корпус автомобильного освежителя. Такой же висел в нашей машине.

А потом все рухнуло, когда я увидела знакомые мужские босоножки, выглядывающие из-под запачканного покрывала, я их сама покупала и дарила свекру. А потом услышала фамилию. Черновы. Сашину фамилию. На подкосившихся ногах я подошла к месту аварии, рядом суетились коллеги.
"Сашка, где Сашка?" — раненой птицей билось в голове и тут же вступало строгое: "Я врач, я не имею права на панику", — скрипело под подошвами битое стекло, пока я шла на сгибающихся ногах к любимому.