Ты не моя

Глава 1

- Это мой ребенок, Яна?

- Ты же сам видишь… - голос её усталый, хриплый, словно… словно сорван от крика.

Я очень хорошо помню, как она умеет кричать. Не в пылу ссоры, совсем по другому поводу. В пылу страсти…

Так, Гордеев, нашел время!

- Ты прекрасно поняла, что я не о Злате, – бросаю быстрый взгляд туда, где спит крошечная курносая девочка с белокурыми волосами, копия моя мать, - я о другом.

Смотрю на живот, который Яна прикрывает рукой. Несколько часов назад мы забрали ее из клиники, она лежала на сохранении после открывшегося кровотечения…

- Он мой?

Молчит.

Естественно.

Разве ты ждал чего-то другого, дружище? Опускаю голову. Смешно.

Бизнес-джет на котором мы возвращаемся с Кипра в Москву слегка трясет. Монотонный шум двигателей давит. Обстановка тоже.

Нас разместили в спальном отсеке – тут почти все пространство – большая кровать. На ней сейчас лежит двухлетняя малышка, и сидит молодая женщина, женщина, которая так и не стала моей.

- Яна?

- Да. – голос звучит гулко, глухо, как приговор.

Одно слово. И словно срываюсь со скалы в пропасть. Лечу внизу за собственной судьбой. Не уверен, раскроется ли парашют на этот раз.

Потому что я знаю, что значит это её – да.

Дьявол… как же больно.

Почему же ты все время делаешь мне так больно, любимая?

- Слава…

Моя очередь молчать. Я не знаю, что сказать ей. Просто не знаю!

Хочется выть. Орать! Разбить что-то… Сломать! Ударить!

- Слав…

Сжимаю кулаки так сильно, что белеют костяшки пальцев. И челюсти тоже сжимаю.

Значит, вот так, да?

Одного ребёнка она у меня отняла три года назад, когда променяла меня на денежный мешок, дружка своего папаши – коррупционера.

Теперь хочет отнять и второго?

Нет уж… Не выйдет!

Так не пойдет, девочка! Я уже не тот простой парень, которого шавки твоего отца могли избить до полусмерти и оставить на морозе подыхать.

Ты все это время жила в своем идеальном мире, была идеальной супругой идеального мужа-бизнесмена.

А я пахал как проклятый. Развивал свою компанию. Выторговал у своего папочки долю в его бизнесе. Поднимался как мог, чтобы выйти на новый уровень.

Почти вышел. Осталось совсем чуть-чуть. Большой проект, который надо чуть-чуть доработать. Код программного обеспечения, который увеличит мой банковский счет настолько, что я сам смогу заказывать когда захочу без проблем полет на бизнес-джете.

- Слава…

- Что?

Смотрю на неё, стараясь понять, почему в такой хорошенькой головке столько подлых мыслей?

Почему я каждый раз обманываюсь, думаю, что она чистая, наивная девочка, простая и милая. А оказывается…

Хотя нет, врешь ты все, Гордеев. В последний раз ты совсем не думал о ней, как о невинной и чистой.

Ты просто хотел унизить её. Доказать самому себе, что ты можешь, что она ничего не значит, что это будет просто одна ночь.

Закрыть гештальт.

Закрыл.

А теперь она опять носит твоего ребенка!

Она – жена другого! Зачем-то опять забеременела от тебя! Как будто ты просто поставщик биоматериала!

- Прилетим в Москву, поедем в клинику.

- Зачем?

- На аборт.

- Что? Ты… - смотрит на меня шокировано, не понимающе...

Не ждала, детка? А что ты хотела? Думала, я так и буду просто донором для твоей семейки? Нет уж, дорогая. Не можешь забеременеть от мужа – ищи других дураков…

- Слава!

- Или другой вариант. Ты разводишься, и выходишь за меня. Поняла? Я не позволю, чтобы и этого моего малыша растила какая-то бандитская шваль!

- Слава…

- Хватит, Яна. Ты меня услышала.

- Он убьет тебя… - шепчет дрожащими губами.

- Неужели? А ты не боишься, что это я убью его?

- Слава, пожалуйста…

- Что?

Хочется схватить её за длинную шейку и потрясти так, чтобы вытрясти дурь из её башки!

Но что-то идет не так. Это она хватает меня за шею. Притягивает к себе и…

Я не могу оторваться от ее губ. Это как божий дар или проклятие. Просто не могу.

- Слава, пожалуйста… мне просто… - горячий шепот, жилы вытягивает, засасывает в омут, пение сирены, - мне просто нужно еще немного времени. Я всё решу, я…

Отталкиваю ее презрительно.

- Ты… ты просто тварь.

- Слава… пожалуйста. Он тебя убьет…

- Думаешь, мне страшно? Я уже мёртв, Яна. Давно мёртв. Умер тогда, когда ты бросила меня на съедение шакалам своего отца.

- Ты ничего не знаешь…

- Конечно нет. Тебе показать шрамы? Ах да, ты уже их видела, когда затащила меня в постель…

- Он меня обманул. Отец. Он сказал… он сказал, что ты взял у него деньги и бросил меня.

- Что?

Медленно поворачиваю голову - просто сцена из драмы.

Яна сидит на кровати поджав ноги, по щекам текут слезы. Она такая красивая, что мне больно. И лживая. Зачем я слушаю её?

- Он сказал, что ты вернулся в Лондон.

- И ты поверила?

- Отец меня никогда не обманывал. Он сказал, что тебе нужны были только его деньги.

- Прекрасно. Пять баллов твоему отцу за удачную историю. В духе трагедии Шекспира, не находишь? Или не дотягивает до классики?

- Слава…

- Хватит. Голова раскалывается. На земле будем решать, что делать.

Встаю, чтобы выйти в салон, где сидят остальные пассажиры – моя бывшая невеста Надя, её нынешний жених Ильяс, их сын…

Да уж, самолеты на мой рост явно не рассчитаны, два метра с копейками – это слишком.

- Слава, пожалуйста, побудь со мной… с нами.

Бросаю на неё взгляд, хочется, чтобы он был презрительный, но явно получается плохо.

- Извини, не могу. Увидимся на посадке.

А на посадке нас ожидает сюрприз.

- Я забираю её, моя дочь поедет со мной!

Глава 2

***

Прекрасно! Просто прекрасно!

Смотрю на человека, стоящего передо мной.

Мне кажется, или он уже не так уверен в себе, как прежде? Сдал, старичок?

До старичка отцу Яны, конечно, еще далековато, в свои пятьдесят с копейками он выглядит как огурчик. И что с ним сделать? Замариновать?

- Моя дочь поедет со мной.

- Отлично. А моя со мной! – держу сонную белокурую малышку на руках, прижимая к себе. Пусть попробуют забрать!

- Слава…- поднимаю взгляд на мать девочки.

Мы стоим у самолета.

Москва встречает не ласково.

Прямо на полосе два огромных черных внедорожника и седан представительского класса.

Чуть поодаль стоят еще две машины. Рядом молодые парни, их четверо. Это, как я понимаю, друзья Ильяса, он попросил нас встретить.

Ну что ж, проверим, насколько стальные у них бубенчики.

Делаю шаг в сторону, чувствую, что меня пытается удержать слабая рука.

- Слава, пожалуйста, послушай…

Нет, любимая, наслушался, хватит.

Честно? Плевать, что она скажет. Наверное, впервые реально плевать. В мозгах сейчас столько всего намешано, не могу думать, не могу разложить по полочкам, да и не важно.

- Слава, остановись! – Яна забегает вперед, пытаясь сдержать меня, - Стой!

- Цирк какой-то, - это папаша её берет слово, - заберите у него ребенка.

Ага, дал-таки команду своей охране, ну что ж…

- Отец, нет! Остановись!

Передо мной вырастают два амбала из охраны. Молча преграждают путь.

Вижу, как со стороны тех, дальних машин выдвигаются парни. Да уж. Прямо как в боевике.

- Добрый вечер, какие-то проблемы? – а это горец Ильяс вступает в диалог, спускаясь по трапу.

Кто бы мне сказал несколько дней назад от кого я приму помощь! И при каких обстоятельствах!

Один из охранников тянет руки к девочке, которую я инстинктивно прижимаю ближе к себе.

Понимаю, что действую нерационально, но у меня реально включился новый режим. Чувствую, что в данную минуту готов убивать. За своё.

За то, что принадлежит мне! За вот этот светловолосый курносый комочек у меня на руках. За дочь, о которой ничего не знал почти три года.

- Руки, - говорю низко и резко, - напугаешь ребенка, я тебе их вырву и вставлю в другое отверстие, ясно?

Все-таки, хорошо быть высоким. Охрана у Янковского тоже не маленькая, но я их на голову выше.

И привык смотреть свысока.

- Слава, - глаза бывшей наполняются слезами, губы искусанные дрожат.

Не трогает, раньше надо было. Хотя вру, трогает, чёрт, до сих пор по живому…

- Слава, пожалуйста…

- Я дал тебе выбор, Яна. Или едешь со мной, или…

- Ты не понимаешь. Нам сейчас лучше будет у отца, под охраной, я же тебе говорила, что…

- Можешь оставаться под охраной отца. Моя дочь будет под моей охраной.

- Слава!

- Да что вы там мнетесь, я сказал, забрать ребенка…

- Отец, нет! – кричит, лицо перекошено, а ей нельзя волноваться, она…

Впрочем, я ведь сам ей предложил избавиться от незапланированного залёта?

- Не надо, они испугают Злату, я прошу!

- Яна, у меня нет времени на разборки! – ишь, какой! Нет у него времени на дочь! Урод моральный. Это ведь по его милости она вышла замуж за еще большего урода? Или он не знал, чем его зятек промышляет?

- Слав, послушай, - снова встревает Ильяс, ему-то чего неймется? – Сейчас не время, действительно.

- Рот закрой, горец, а?

Он придвигается ближе. Говорит тихо.

- Девочкам твоим в самом деле сейчас нужна защита, и…

- Тут только одна моя девочка, и ее защиту я уж как-нибудь обеспечу.

- Да что вы все стоите и слушаете его, твою ж дивизию…

Краем глаза вижу, Янковского, приближающегося ко мне, тянущего руки к малышке.

- Папа, нет! - Яна бросается ему наперерез, прикрывая меня и ребенка. – Пожалуйста, пап, я сама с ним поговорю, я…

- Не наговорилась еще? Говорил тебе сколько раз, не связываться со всякими щенками…

- Отец!

- Вы её, зато связали с кем надо, да? – не выдерживаю, плюю в него ядом, - В курсе хоть, что он с вашей дочерью вытворял?

Вижу желваки, играющие на его лице, взгляд полный ярости. В курсе, значит, папашка-то…

- Отличный выбор, браво, товарищ бывший губернатор, скажите мне спасибо за то, что сейчас видите свою дочь живой. И внучку тоже. Внучку, правда, в последний раз. Ильяс, вещи мои и Златы довезешь до машины?

- Слава, нет.

- Ян, с дороги уйди.

- Послушай, Гордеев, я с тобой сейчас нормально разговариваю только из-за внучки.

- И ты меня послушай, Янковский, - смотрю прямо в глаза этому кретину, пусть осознает, что прогибаться я не намерен. – я тоже с тобой разговариваю, только из-за дочки. Забирай свою и уматывай. А моя останется со мной.

- Подумай хорошо. Им сейчас на самом деле лучше будет у меня, под охраной. – замечаю в его глазах дикую усталость. И еще что-то. Боль? Страх?

- Слава, пожалуйста, поедем с нами. Я… я больше ни о чем не буду просить, никогда, только вот сейчас, пожалуйста, сделай так как прошу. Ты знаешь, мне нельзя сейчас волноваться, пожалуйста…

- Никогда просить не будешь? Жаль, мне нравилось, когда ты просила…

Перед глазами мелькают кадры той, последней, тайной, распутной ночи.

«Слава, пожалуйста, прошу тебя, пожалуйста…»

Чёрт, если бы я держал себя в руках, не пошел на поводу, не повелся на просьбы… Она не была бы сейчас беременна от меня.

- Слава…

- Выбирай, - сам не ожидаю того, что говорю ей, - едешь со мной или с ним. Один шанс у тебя Яна Янковская. Один шанс.

Глава 3

Один шанс…

Слава это серьезно?

Не понимает, что шансов у меня в принципе нет?

Голова снова кружится, тошнота подступает. Проклятый токсикоз, как всегда очень «вовремя». Еще и знобит от холода.

Смотрю на высоченного мужчину, стоящего передо мной. Когда увидела его первый раз, был шок.

Интересно, можно ли привыкнуть к этому? К его росту? За то короткое время в прошлом что мы были вместе я так и не привыкла.

Опять думаю не в ту сторону, как сказала бы мама.

О себе надо думать, о себе…

Низ живота снова опасно тянет, доктор в кипрской клинике настоятельно рекомендовала воздержаться от волнений.

Если бы это было так просто!

Если бы люди вокруг меня, самые близкие люди понимали, что мне на самом деле нельзя нервничать.

Но им все равно. Думают о себе. Тешат свои амбиции. Каждый из них.

И мой отец…

И… Слава. Вячеслав Гордеев. Тоже отец. Отец моей дочери. И отец ребенка, которого я ношу под сердцем. Мой любимый мужчина.

- Один шанс, Яна

Прожигает взглядом полным ненависти. Я и не думала, что он умеет вот так смотреть! Оказывается умеет.

Шанс! Какой шанс?

Что мой муж, пока еще не бывший, найдет нас?

Отберет ребенка, хотя прекрасно знает, что дочь ему не родная. Отберет просто потому, что знает, без дочери я буду страдать. А ему очень нравится причинять мне страдания.

Заберет Злату. Хорошо если нас оставит в живых.

Он ведь уверен в своей безнаказанности. Несмотря на то положение, которое сейчас занимает мой отец. Несмотря на деньги и власть.

Отец очень долго внушал мне, что жена обязаны во всем слушать мужа.

«Да убоится жена мужа своего».

Сначала он внушал это моей матери, потом мне. Мать легко поддавалась всегда. Она любила отца. А еще любила шикарные дома, машины дорогие шмотки, украшения, и ту свободу, которую, как ей казалось все это дает. И превосходство, которое дает власть она тоже любила. Увы, это её не спасло.

Стою на продуваемом ветрами летном поле, ёжусь зябко.

Оглядываюсь на отца. Почему-то замечаю, что он сдал. Осунулся, мешки под глазами, морщины неожиданно резко стали очерчены. Виски у него седые давно, волосы как-то поредели. В глазах усталость и боль, и разочарование.

Интересно, он разочарован во мне? Или все-таки в себе?

Ведь если честно, то это он облажался по полной?

Выдал меня замуж, нашел прекрасную партию, сына уважаемых людей, богатого, красивого, умного. И гнилого насквозь… просто больного на голову ублюдка, который…

Не важно, передергиваю плечами. Не сейчас. Не вспоминать. Не погружаться в пучину ужаса.

С матерью отец тоже облажался. Не смог спасти.

Сейчас у него последний шанс что-то исправить. И вместо того, чтобы вести себя нормально он снова давит.

Снова пускает всё под откос.

- Яна, время! – сжимает челюсти.

Время… у отца никогда не хватало для меня времени. Вот и сейчас. Важнее время. Не дочь и не внучка.

Важнее показать свою значимость.

Поворачиваю голову к Славе.

Странно, что именно сейчас они с моим отцом удивительно похожи. У Славы тоже сжаты челюсти. Правда в глазах у него скорее гнев и ярость. И выглядит он как никогда хорошо…

Хорошо ему было с его Наденькой? Только… получается, Надя ему тоже изменила? Хотя, почему тоже? Я ведь не изменяла? Просто взяла и вышла за другого. Слава же именно так считал?

Бросила его, обманула, предала.

Да, вот такая я… предательница. Что поделать?

Одна во всем виновата, да? Это ведь они оба так думают? И мой отец и отец моей дочери?

Два отца, вступили в противоборство. Им обоим плевать, что перед ними уставшая беременная женщина, у которой нервы ни к чёрту, которая рискует потерять ребенка и вообще лишиться возможности иметь детей…

Слышу стук каблучков – по трапу спускается Надя.

Та самая Надежда, любимая девушка моего Славы, или уже не его?

Кажется, она что-то говорит, но я уже не слышу.

Смотрю на неё и проваливаюсь в черную дыру.

***

- Вы с ума сошли? – резкий женский голос звучит обвиняюще.

Надя в своем репертуаре - быстро идёт вниз по трапу, глаза словно молнии мечут. Не успеваю ухмыльнуться, потому что вижу, что Яна медленно оседает вниз.

Приплыли!

У меня получается удержать Яну одной рукой, но второй я, видимо, прижимаю малышку, которая резко просыпается и начинает реветь от страха.

- Тише, тише, маленькая…Т-ш-ш…

С другой стороны, Яну подхватывает отец.

- Отпусти мою дочь!

- Да что ж это такое! – Надя подскакивает к нам, смотрит то на меня, то на Янковского. – Слава, дай мне ребенка!

Отдаю ей Злату, Надя прижимает её к себе начиная успокаивать.

- Тише, тише, маленькая, все хорошо! – гладит малышку по голове, и гневно смотрит на нас, - Вы что творите?

- Не лезьте не в свое дело. – грубо обрывает её отец Яны.

- Полегче! - это Умаров, вступается за Надю, браво, горец!

- Буду лезть! – Воробушек-Надя только что ногой не топает. – Вашей дочери нельзя волноваться, она только что из больницы, а вы… Напали как два петуха!

- Что? – Янковский явно в ярости, не ожидал такой отповеди. – Ну, хватит, надоело. Я забираю дочь, внучку, мы уезжаем.

- Никуда вы не уезжаете! – ого, Надя сегодня решила всех «сделать»? – Яну срочно нужно отвезти в больницу. Я обещала ей, что помогу, и я помогу!

- Я сам в состоянии позаботиться о дочери! – Янковский поливает Надю презрением, но не на ту напал.

- Неужели? Это не ваша дочь в обмороке сейчас? У неё, между прочим, было кровотечение, она чуть ребенка не потеряла. А вы…

Надя демонстративно достает из кармана тонкого пуховичка телефон, давая понять, что на угрозы Янковского ей плевать.

Молодец, сильная девочка, я всегда это знал. Смотрю на её любимого Умарова, который явно в легком шоке… повезло горцу…

- Алло, Товий Сергеевич? Это Надежда…Узнали? Да, это я… Срочное дело. У меня тут девушка, беременная, кровотечение было, сейчас обморок, только с самолета, да…

Глава 4

Он совсем ополоумел, старый кретин?

- Что значит домой? Вы в своем уме? Везите в больницу! – я в ярости, а Янковский мерзко ухмыляется.

- А то, что ты сделаешь? Из машины выскочишь?

- Папа… пожалуйста! – голос у Яны совсем слабый.

- Мы едем в клинику, или… - авто набирает ход, я дергаю ручку двери, но она заблокирована. Твою ж…Ору как потерпевший, - Янковский, ты совсем совесть потерял? Твоя дочь только что сознание теряла, а ты… останови, или я за себя не ручаюсь!

- Да уймись ты… Я просто перепутал. Но инерции сказал – домой. В клинику едем. Алик, к Товию вези, адрес помнишь?

Водитель кивает, продолжая набирать скорость.

Я качаю головой.

Такие вот страной руководят? Тогда сразу все понятно.

Яна тихонько стонет, когда машина переезжает лежачего полицейского. Вроде аккуратно он едет, но…

- Всё нормально? – смотрю на неё, стараясь быть бесстрастным. Замечаю, что Янковский подглядывает за нами в зеркало заднего вида. Хочется показать ему средний палец - раз он считает меня клоуном, зачем разочаровывать?

Яна пытается устроиться поудобнее, приходится её чуть приподнять, подставить свое плечо. Злата спит рядом со мной, с другой стороны, калачиком свернувшись.

Да уж… Почти семейная идиллия.

Только вот ни хрена.

Отняли у меня эту идиллию несколько лет назад. Вырвали с корнем.

Чувствую ладонь Яны на своей груди. Залипаю на ней. Чёрт. Когда-то это было приятно.

Когда-то…

А сейчас? Сейчас нет, Гордеев?

Кажется, Яна дрожит, её что, озноб колотит? Чёрт… Там, у трапа, было так ветрено, учитывая, что мы вернулись с Кипра, где была приличная для поздней осени жара…

- В салоне прохладно, сделайте теплее, Яна вся дрожит.

- Согреть не можешь? – вижу ухмылку Янковского, которая бесит нереально.

Твою ж… Он издевается?

- Я чужих жен не грею. – говорю, на него глядя, но при этом Яну не отталкиваю, и моя рука продолжает лежать на её талии.

- А что своей не обзавелся? Ты же вроде собирался?

- Папа… хватит…прошу… - говорит тихо, еле губы разлепляя.

- А вы что, следите за мной? Мне пора беспокоиться? Или… вам? Разве чиновник государственного аппарата может заниматься такими вещами? – говорю ехидно, ёрничаю. Ненавижу его, просто… дико ненавижу.

- Чести много, следить за тобой. Дочь, ты как там?

Ха, обратил внимание, наконец? Родитель, твою ж…

- Плохо, пап.

- Почему?

- Живот тянет, и…холодно. И… Если меня оставят в больнице, кто будет с Златой?

- Я буду, - отвечаю на неё не глядя.

- Её надо спрятать.

- Не волнуйся, дочь, я все сделаю. – Янковский говорит сухо.

- Вы уже сделали…- накатывает злость, хочется хорошенько отделать его, просто… взял бы и…

Чувствую, как рука Яны прижимается ко мне сильнее.

- Слава, пожалуйста…

Отворачиваюсь, смотрю в окно.

«Пожалуйста» … Когда-то она вот тоже так говорила, всё пожалуйста и пожалуйста… Опасалась, что папаша обо мне узнает, что будет недоволен, а когда уже познакомились, просила быть спокойнее, не нагнетать.

Я как дурак велся. Молчал. Был выдержанным. Не спорил.

Потом это всё мне хорошо аукнулось.

- Слава…

Чёрт, этот её голос…

Очень хорошо понимаю выражение «всю душу вынула». Именно это она со мной и сделала. И продолжает.

Подъезжаем к больнице. Нас уже ждут. К машине везут специальную каталку. Яна видит это в окно, сжимает мою ладонь, переплетая наши пальцы.

- Слава, мне страшно. Я не хочу его потерять!

- Не потеряешь, не бойся. – почему-то я, который пару часов назад сказал, что она должна избавиться от этого ребенка, теперь говорю совсем другое.

И… хочу, наверное, тоже другого…

- Ты пойдешь со мной?

- Мне надо остаться со Златой.

- Пожалуйста… Слава… Пожалуйста… - её лицо перекашивается от болезненной гримасы, в глазах сверкают слезы.

- Хорошо. – я понимаю, что она не манипулирует, но…

Выношу ее из машины, кладу на носилки. Янковский тоже выходит.

- Как быть с девочкой? Она спит…

- Я возьму её с собой.

- Не дури, Гордеев, на хрена ребенку в клинику? Заразу цеплять?

- Это кто это в моей клинике заразу нашел? Игорь Янович, неужели вы? Ну, спасибо! Я запомню….

- Товий, да я не то…

- Понял, не дурак. – великан доктор неожиданно раскатисто смеется. Они с Янковским обмениваются рукопожатиями. ­- давай, посмотрю на твою кралю.

Товий, тот самый. Вспоминаю рассказы Нади о друге ее отца и отчима, который помогал ей. Сначала с поступлением в медицинское училище, потом с учебой. Он же и устроил ее работать к Ильясу. Со всеми вытекающими.

Надя долгое время не общалась с ним. Не хотела, чтобы Товий рассказал о ней Умарову.

Глупо на самом деле получилось… Это я сейчас хорошо понимаю. Потеряла время.

Оказывается, ее любили, ждали… а она. Она тоже любила. И боялась…

Так, всё, Гордеев, у Нади теперь своя жизнь, наконец, и слава Богу. Больше не нужно её спасать, оберегать, защищать. Теперь этим будет заниматься ее горец. А я…

У меня теперь свои проблемы.

Беременная женщина, которую я любил когда-то.

И двухлетняя кроха, которую от меня скрывали.

Что ж… будем разбираться…

***

Доктор подходит к каталке, на которой лежит Яна.

Вспоминаю, что Надежда говорила о нём. Он хирург-травматолог, главный врач этой клиники, которая частично принадлежит брату Ильяса Тамерлану. Тут Надя работала, тут познакомилась с семьей Умаровых.

Получается, Янковский тоже знает и доктора Товия, и клинику.

Только бы ей помогли сохранить ребенка.

Неожиданно меня охватывает такая непонятная тоска. Чёрт… я ведь ей аборт предложил. Кретин… А теперь вот хочу совсем другого.

Пусть рожает. Я двоих детей вполне могу воспитать. Родит и… На все четыре стороны, ради Бога! Пусть дальше отец ей выбирает кавалеров, женихов, мужей.

Глава 5

Озноб продолжает колотить несмотря на то, что я уже в клинике, и тут довольно тепло.

Доктор – женщина лет сорока, очень внимательная, сосредоточенная, немногословная, но дружелюбная. Обещает сделать все возможное, чтобы сохранить беременность.

А мне страшно.

Страшно, потому что я сразу вспоминаю то, как я лежала на сохранении, когда ждала Златика. У меня были небольшие проблемы, ерунда, можно было бы обойтись без госпитализации, но я буквально умоляла врача выдать направление. Настолько плохо мне было тогда в доме мужа… Тогда в соседней палате лежала девочка, у которой внезапно началось кровотечение, малыша она потеряла. А лечащий врач убеждала её, что все к лучшему.

- Вы не понимаете, молодые еще, но, если что-то идет не так – природа сама решает вопрос. Да, радикально. Либо «замершая», либо вот так. Возможно, у плода были проблемы. Сохраняя такие беременности, мы часто идём против природы. А потом сокрушаемся, когда дети больные рождаются, с кучей диагнозов…

Я была в шоке, услышав ее слова. Просто в шоке! Как можно говорить такое девушке, которая только что пережила такую драму! Я возмутилась, высказалась, по поводу такого отношения.

Мне реально тогда было так нехорошо, словно это не девочка-соседка, которую я в общем-то и знать не знала, а я потеряла малыша, мне плохо, у меня разбиты все надежды.

Да, я в тот момент ненавидела Славу, считала его предателем, который просто тупо продал меня за бабки.

Но его ребенок… Его ребенок был частичкой меня. А еще частичкой той большой любви, которая, как я считала у меня была.

Да, пусть Слава оказался таким трусливым и подлым, пусть ему оказались важнее деньги и перспективы. Но я… я-то любила его по-настоящему!

И малыш был плодом именно моей любви!

И я очень хотела сохранить ребенка.

Доктор, которая разговаривала с соседкой пришла ко мне. Я не очень хотела её видеть, и сначала не готова была выслушать, но то, что она сказала в итоге меня потрясло.

- Понимаешь, что ей сейчас лучше верить в то, что все произошедшее к лучшему? Если она продолжит страдать, винить себя, винить весь мир, дело может закончится плохо. Каждую последующую беременность она будет подсознательно ждать беды, а беды они такие – если их ждать, они приходят. Все это очень влияет и на отношения с мужчиной. Вплоть до разводов. Мужики они, знаешь ли, не сильно-то любят всякие женские болячки. Поэтому, пусть лучше верит, что природа, естественный отбор, сделали свое дело. Тем более, что реально это факты доказанные.

Я долго думала над словами врача и в конце концов поняла, что, наверное, всё-таки она права.

Но всё равно, несмотря на те её слова про естественный отбор, сейчас я надеюсь, что с моим малышом все будет в порядке.

Несмотря на все стрессы.

Господи, пусть это будет так!

Лежу на кушетке, Доктор наносит на мой живот специальный гель, берет датчик, начинает водить медленно, а у меня уже сердце колотится как бешенное – сейчас я снова увижу крохотную маленькую копию человечка, который живет внутри меня.

Краем глаза замечаю движение, кто-то зашел в кабинет. Кто-то очень-очень высокий. И я опять дрожу.

Когда-то я мечтала сказать ему о своей беременности, думала о том, как он обрадуется. Как мы вместе пойдем на УЗИ, чтобы увидеть человечка, в появлении которого мы оба участвовали. Мне казалось, что Слава будет счастлив, когда на экране появится малюсенькая горошинка!

Господи, почему мне так не везет…

Чувствую слезы, накатывающие непроизвольно, и тут же моя ладонь оказывается в его руке. Слава переплетает пальцы с моими, садясь на стул, стоящий рядом со мной.

- Всё будет хорошо…

Смотрит так серьезно.

- Смотри не на меня, смотри на монитор… видишь? – киваю туда, где на сером экране уже виден смутный силуэт…

Доктор улыбается сдержанно, показывает ребенка, объясняет коротко, какого он размера, что уже сформировалось, а что только должно появиться. Говорит еще что-то, попутно измеряя эмбрион – это она так называет, но для меня эмбрион слишком безликое слово. Какое-то сухое, протокольное.

Это не эмбрион, это мой мальчик. Очень хочется, чтобы был мальчик.

Защитник.

Опора моя и надежда.

Улыбаюсь, опять глаза на мокром месте – на этот раз уже от счастья.

Перевожу взгляд на Славу, он в тоже мгновение поворачивается ко мне.

И снова его глаза такие серьезные, словно… словно он хочет прочитать мои мысли.

Ох, Слава… Мысли у меня очень простые. Элементарные.

Хочу…Хочу, чтобы с моим малышом все было хорошо. Хочу, чтобы весь кошмар, в который превратилась моя жизнь закончился. Хочу…

Если совсем честно, хочу машину времени. Отправиться обратно на три года. Рассказать себе тогдашней что мне надо делать, а что не надо.

Или просто вернуться в то время. Безмятежное, счастливое. Когда мне казалось, что впереди только все самое хорошее.

Я молодая, красивая девушка, из достойной семьи, учусь в одном из самых престижных ВУЗов. Я живу легко, проблем у меня почти нет.

На меня обращают внимание интересные молодые люди, приглашают на свидания, дарят подарки, признаются в любви. Правда, ни одному не удается по-настоящему тронуть моё сердце.

Пока в один не самый прекрасный вечер один очень высокий парень не попадается на моем пути…

Вернее, это я попадаюсь ему.

И это большая удача, что попадаюсь…

Глава 6

Держу её за руку, смотрю в монитор, с каким-то благоговейным чувством выискивая на экране очертания того, что доктор называет – плод, или эмбрион.

А в голове стучит – Яна-несмеяна, Яна-несмеяна…

И снова перед глазами картина, которую, казалось, просто выжег из памяти.

***

Осень. Москва. Центр. Погода, на удивление теплая для столицы. Днем было солнечно, и вечер довольно тихий.

Друзья потащили меня по клубам, разгонять грусть-тоску.

Тоска действительно есть. И грусть.

Не везет мне с прекрасным полом.

Вернее, не везет именно с теми, с кем хотелось бы, чтобы повезло.

С девушками проблем нет. Они всегда крутятся рядом, и много таких, которые не прочь бы со мной, как говорят «замутить». Вот только это «замутить» уже не вставляет. Надоело мутить. Чистоты хочется.

Мне уже казалось – нашел!

Маленькая девочка Надя – реально маленькая, мне едва до груди, но и я два десять, мама смеется, мол, это ей наказание за то, что в детстве не любила стишок про дядю Степу великана.

У Нади и прозвище подходящее – Воробушек. Фамилия – Воробьева. Правда, она не любит, когда я называю ее этим птичьим именем. Потому что ОН так ее называл.

ОН… Её любовь. Ильяс Умаров. Мальчик мажор, который по своей же глупости стал инвалидом. Надя была его сиделкой. Влюбилась в этого идиота, горца, блин. Он ей ребенка сделал и выгнал. Сволочь.

Думаю об этом, и каждый раз непроизвольно кулаки сжимаю.

Найти бы этого «красавца», да хорошенько дать по «щам», научить с девушками обращаться так, чтобы инвалидность пожизненной стала!

И почему такие вот хорошие девочки вечно выбирают всяких…?

Я надеялся, что все-таки смогу её завоевать. Смотрел, и каждый раз такая нежность к ней, просто… Просто хотелось обнять и не отпускать никуда!

Шептать словечки ласковые, называть своей малышкой…

Плевать было на то, что она от другого беременная, реально! Чувствовал – родная душа!

Но…

Говорят, сердцу не прикажешь? Видимо реально не прикажешь.

Да я и на себе это испытывал. Сколько девчонок мне признавались в любви? Плакали, просили дать им шанс. Но… не прикажешь. Нет чувства и всё.

С Надей, как мне казалось, всё было иначе.

Сердце не молчало. Моё.

А её сердечко все к горцу стремилось. Так и уехал мой Воробушек. Даже не попрощались толком.

Неделю я дома выдержал, и рванул в столицу.

Не за Воробушком, нет. Что я мог против этого слепого кретина, в которого она влюблена?

Просто в Москве была работа, друзья… Вечный «движ», когда ты попадаешь в этот поток, и течешь по нему, часто и не думая, зачем и куда.

Вечер пятницы. Самое время для того, чтобы выкинуть из головы все неудачи на любовном фронте.

Обходим с компанией клубы – не пафосные, нет, такие мы как раз «игнорим». Есть удачные места. Типа «Имеджин-кафе» на Покровке. Хорошая живая музыка. Ну и потом подрыгаться можно, диджей местный – топ. На самом деле я во всем этом разбираюсь слабо, но друзья говорят, и я им верю. И девчонки любят там потанцевать.

Мы как раз направляемся туда, когда мне поступает звонок по работе. Я машу своим, мол – догоню, останавливаюсь, слушая то, что мне говорит посредник. Я как раз работаю над одним серьезным проектом. Если все сложится успешно – поднимусь еще на одну ступеньку.

Пока разговариваю, иду по улице, сам не особенно «догоняя» куда – просто по наитию.

Останавливаюсь, когда слышу испуганный девчоночий голос.

- Да сказала же я нет! Пустите! Вы с ума сошли? Да что вы делаете! Господи! Помогите, кто-нибудь!

Машинально поворачиваю голову туда, откуда слышу крик. Меня явно еще не видят – я в тени, а вот я как раз вижу нормально.

Вижу спины двух парней. Они кого-то зажали у стены. Кого-то, кто таким нежным грудным голосом просит о помощи.

- Эй, «камрады» вы ничего не попутали? – стараюсь говорить твердым басом, в сочетании с моим ростом и мускулатурой действует безотказно.

Они поворачиваются, сначала на лицах наглые усмешки – эти мрази явно уверены в безнаказанности. Видят меня и выражения тупых морд меняется довольно резко.

- Отошли от моей девушки!

- С какого это она твоя? А? Когда она наша?

- Шел бы ты своей дорогой, баскетболист хренов!

Да… эта песенка мне знакома! Баскетболистом меня только ленивый не называл! Постоянно слышу – Джордан, дай пас, Родман, достань птичку, Шакил, покажи класс… Я, честно говоря, баскетбол не очень люблю. Не сложилось как-то. Вот хоккей…

- Пойду, не вопрос. Только с дамой!

- Обломись, длинный! Мы её два часа по ресторанам таскали, кормили поили, так что… Иди, иди отсюда! Она на самом деле согласна, просто немного ломается, да, Яна? Сама же хотела? Сама пошла с нами?

Даже если она сейчас скажет, что сама, я все равно не уйду.

Потому что вижу её и…вижу ЕЁ. Все. Говорить больше не о чем.

Просто проваливаюсь в эти огромные глаза.

Яна…

- Помогите, пожалуйста! Они все врут, я не с ними, я…

- Конечно не с ними, Яна-несмеяна! Ты со мной.

Подхожу ближе, спокойным жестом оттесняю недомужиков, которые посмели это чудо напугать, просто обнимаю ее за талию, поднимаю вверх и несу.

- Эй ты, слышь, это чё…

- Рот закрой, если не хочешь, чтобы я твой язык поганый вырвал и в одно место тебе присунул, вдуплил?

Выхожу из незнакомой подворотни быстро. Слышу, как в спину летят ругательства, но мне как-то глубоко «по Фаренгейту». Пусть хоть оборутся!

И еще слышу дыхание. Легкое. И аромат, от которого голова кружится.

Яна-несмеяна.

Выношу её на хорошо освещенную улицу. Тут уже не страшно, прогуливаются люди несмотря на позднее и не самое теплое время.

Держу, не в состоянии отпустить. Она здорово смотрится в моих руках.

- Может уже поставите меня, великан спаситель?

От ее голоса можно с ума сойти. И от улыбки.

И сердце не просто говорит, оно орет! Хватай, Слав, и тащи в берлогу.

Глава 7

«Может уже поставите» … Хм… Может поставлю, а может…

- Ау, вы меня слышите?

Смешная какая, конечно, слышу! Но она, что, не понимает, нужно как можно дальше уйти от этих уродов, мало ли, а она на каблуках, да еще на каких!

Как они вообще передвигаются на этом? Натурально же орудие пыток?

Ноша моя становится все нетерпеливее, сначала постукивала меня по спине, аккуратно, теперь уже почти колотит.

Выхожу на бульвар, тут не так людно – погода не располагает к долгим прогулкам, но все-таки это уже не подворотня, прохожие попадаются, кто-то с собачкой гуляет в ночи, да и машин тут всегда полно. Говорят же – Москва никогда не спит.

Ставлю малышку на тротуар, заботливо одергиваю на ней курточку – одета, кстати, совсем не по погоде, и явно замерзла. Ну, это не страшно, что-что, а согревать я умею.

- Ну, привет еще раз, Яна-несмеяна.

- Привет, - почему-то она неожиданно смущается, глаза опускает, не дает себя разглядеть, – Спасибо вам за… В общем, я… Ох…

Закрывает лицо руками, замирает. Плакать будет? Вроде бы не собиралась, но… если что – как раз слезы её я очень хорошо пойму – это стресс, сначала на адреналине ты вроде чувствуешь злость, потом наступает отходняк.

- Ты замерзла совсем, давай-ка, иди сюда, ближе, грейся. – распахиваю полы пальто, притягивая обескураженную девчонку.

- Нет, я… не надо, неудобно…

Что? Неудобно? Почему-то у меня ее слова вызывают улыбку. Понимаю, что для неё ситуация дикая, и она просто не знает, как себя вести.

Выглядит как взрослая, а на самом-то деле совсем девчонка.

- Да, нормально все. Я… чисто по-дружески. Я же тебя спас, значит, несу ответственность. Смысл спасать, если ты заболеешь и помрешь не дай Бог?

Улыбается слабенько, и позволяет утянуть себя в объятия. Мимолетный взгляд, и мне кажется, она кого-то напоминает, как будто я её уже где-то видел…

- Вот так. Грейся и рассказывай.

- Что рассказывать?

- Как докатилась до жизни такой, несмеяна?

- Какой?

- Это у тебя надо спросить. Ходишь ночами неизвестно где. Таким девочкам как ты надо по ночам дома сидеть, под охраной.

- А я и сижу! Почти все время дома. Думаете, это так весело?

Продолжает со мной на «вы», ладно, я не возражаю.

- По подворотням, значит, веселее?

- Вы не понимаете, это… это случайно. – ну хоть не «это другое», усмехаюсь, чувствуя, как стучит сердце… моё…Ох, Яна-несмеяна…

- Случайно, значит?

- Со мной вообще-то первый раз такое…

- Я надеюсь. Хорошо, дальше-то мне что с тобой делать?

Поднимает голову, в глазенках такой испуг! А я, вдруг понимаю, кого она мне напоминает. Принцессу сказочную, которая попала в реальный мир и никак не сообразит в чем дело и как себя вести.

- Я… я такси, наверное, вызову, и поеду домой.

- На такси?

- Да, - кивает, вроде уверенно, а у меня почему-то мысль странная – она вообще на такси когда-нибудь ездила?

Нет, на простую девчонку, привыкшую на автобусе и метро она совсем не похожа. Но и с такси как-то не «коннектится». Скорее я могу представить ее в частном лимузине с водителем.

- И куда тебя привезет твой таксист?

- Ой, я… я думала к подруге, но она, наверное, еще в клубе… Может, вернуться за ней?

Подруга в клубе? В том самом, рядом с которым эту крошку чуть не… хорошая подруга, что и говорить…

- То есть тебе и идти не куда?

- Мне есть куда, но…

- Хорошо, я понял. Поедем ко мне, значит.

- Нет. – отталкивается от меня испуганно, но я не пускаю.

- Почему? – спрашиваю просто, без нажима. Интересно, как она объяснит то, что ко мне ехать нельзя? К мужчине, которого почти не знает. Да я её спас от двух типов, которые явно не Шекспира с ней хотели под балконом обсудить, но это не значит, что я не такой как они! Да и вообще, я мог быть с ними в сговоре. Весь такой из себя спаситель, а в реале…

- Я понимаю, вы меня спасли, но я вас совсем не знаю, и… В общем, помогите мне вызвать такси, я поеду в гостиницу.

Даже так? В гостиницу?

- Послушай, Яна-несмеяна, ты замерзла, на тебя напали, чуть не… не важно, у тебя реально состояние не самое простое. Я не намерен делать с тобой ничего плохого. Просто поехать ко мне – удобно. Живу я в центре, тут недалеко. Комната студия, но есть небольшая спаленка.

- Недалеко на такси?

- Можно и пешком, но… я вижу, у тебя уже губы синие. Так что сейчас такси вызову.

- Я … я не могу, правда не могу к вам поехать. Не потому, что это неудобно, хотя и поэтому тоже, но…

Пока она что-то щебечет я заказываю машину в приложении. Приезжает такси почти сразу. Несмеяна не успевает обосновать отказ, и я легко загружаю ее в авто.

И снова придвигаю к себе, обнимая, беру за руку, чтобы греть изящные, длинные пальчики.

- Не надо…

- Надо. – смотрю на неё просто и прямо, и она тоже не прячет взгляд, в машине темно, но я как будто чувствую румянец на щеках. И стук сердца снова. Её. И мой…В унисон.

До дома, в котором я снимаю квартиру доезжаем за пять минут.

Выхожу из такси, понимая, что моя принцесса все еще внутри. С чего бы?

Открываю дверь, протягиваю руку – она машинально вкладывает свою ладонь, грациозно покидает салон, впечатление, что она всегда именно так и выходит, значит реально привыкла не к общественному транспорту, а к авто с водителем.

Нагло обнимаю красотку-принцессу за талию и веду к дому.

- Простите, я…

- Что?

- Я… я совсем ничего о вас не знаю, я…

- Меня зовут Вячеслав, Слава, фамилия Гордеев. Мне двадцать пять, работаю в сфере IT. Еще что-нибудь? Могу прислать копию паспорта, надо?

- Спасибо, поверю на слово.

- Да, я не коренной москвич. Живу тут не так давно, до этого довольно долго работал в Европе. А вообще, я из курян.

- Из кого? - неподдельное удивление на её лице заставляет задуматься. Нет обычно слово «куряне» мало кто понимает, но с Яной ситуация другая. Мне кажется, как раз она это слово знает.

Глава 8

Ничего не понял.

Девчонка разворачивается, чтобы уйти – ага, «щаз-з-з»! Два ее шага - один мой, поэтому я даю ей возможность эти шаги сделать, а потом просто двигаюсь сам, оказываясь на её пути. Малышка утыкается чуть ли не носом в мою грудь… Хм… а она не совсем малышка, думаю, метр семьдесят пять точно. Ах да, еще и каблучищи, с ними за метр восемьдесят будет.

Надя была ниже. Почему-то сейчас вспоминать о Наде не очень хочется.

Несмеяна голову поднимает, в глазах горит огонь инквизиции.

- Уйди, я сказала!

- Перешла на «ты»? Мне это нравится.

- А мне нет! Выслужились, да? Показали принцесске ее место? Зачёт. Пусть папочка премию выпишет.

Пытается меня обойти. Да что происходит, вообще? И причем тут ее папочка?

- Стоп, стоп, брейк, хватит! Объясни толком, что случилось?

- Дуру из меня не делай, дядя Стёпа, ладно?

- Дуру, по-моему, ты сейчас сама из себя делаешь.

- Что ты сказал? – глаза сверкают, в желтом свете фонарей они выглядят кошачьими, ярко зелеными с желтыми точками. Она злится, а я неожиданно для себя словно заново осознаю, какая она красивая.

Нежный овал лица, маленький тоненький носик, губки сочные, высокие скулы, но при этом еще по-детски припухлые щечки. И глаза. Большие, широко распахнутые, с длиннющими ресницами.

Дышит порывисто, часто, ноздри раздувая. Порыв ветра, чуть встрепанный локон накрывает ее лицо, она отбрасывает его назад, но волосинка застревает на губах. Мучительно хочется поправить и я это делаю.

И не только это.

Не могу сдержаться. Беру ее лицо в ладони и целую, несмотря на протест, и попытку вырваться. Впрочем, она довольно быстро успокаивается, расслабляется в моих руках.

Но на поцелуй не отвечает. Просто чуть приоткрывает губы, позволяя мне целовать ее так, как я хочу, глубоко, чувственно, наслаждаясь каждым мгновением.

Хорошо! Настолько хорошо, что я сразу оказываюсь в полной боевой готовности. Это, конечно, не так приятно, учитывая, что скорее всего мне с ней сегодня ничего не светит. Но…

Отрываюсь только тогда, когда понимаю, что уже еле могу дышать, да и она тоже.

Смотрим друг на друга не отрываясь, вижу, что её взгляд слегка затуманен.

Первым отмираю я.

- Что, несмеяна? Будешь еще ругаться?

- Пусти.

- А если нет?

- А если закричу?

Ухмыляюсь, не понимая, почему мне так хорошо.

- Я вроде тебе показал только что, как можно эффективно рот закрыть? Пойдем, ты задубела совсем, заболеешь, умрешь, что мне с тобой делать?

- Никуда я с тобой не пойду. Звони отцу, пусть сам меня забирает.

- Давай телефон, позвоню.

- Телефон? – хлопает глазами, потом смешно так носик морщит, выдыхая шумно, - А что, вам на службе телефоны не выдают? Или тебе номер начальства не сообщили?

- Видимо не сообщили. Или проблема в том, что у меня нет начальства? Слушай, уже даже я замерз, так что…

Хватаю ее снова, не спрашивая, и несу к подъезду. Яна сначала пытается вырваться, но стихает быстро. Ставлю ее на ноги только в лифте. Она сразу отворачивается, но смысла в этом не много, так как перед ней зеркало и я вижу каждую эмоцию.

Нервничает. Злится. Боится.

- Не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю. Согреешься, успокоишься, и поедешь домой.

- А если я захочу остаться? – теперь Яна-несмеяна смотрит с вызовом.

- Значит, останешься.

- На всю ночь? – прищуривается хитро.

- Можно и на всю.

- А у тебя силенок хватит, великан?

- Хочешь проверить?

Лифт останавливается, открывается, но я загораживаю выход.

Нагло придвигаюсь вплотную – боевая готовность она такая, боевая. Вижу, как ее зрачки становятся шире, и дыхание перехватывает. Наклоняю голову и шепчу прямо в ушко:

- Не стоит хватать пистолет, если не собираешься стрелять, детка…

Теперь малышка-несмеяна точно в ужасе, дрожит, и кажется, глаза становятся влажными, а я ругаю себя за то, что напугал её. О чем только думал? Ее уже там, перед клубом не кисло так довели, а я вот, добавляю.

Отодвигаюсь, убираю волосы назад, выдыхаю. Как-то надо выходить из дебильного положения.

- Прости, Яна. Я не хотел тебя пугать. Я действительно ничего тебе не сделаю. Сейчас согреешься, чаем напою, накормлю если захочешь, потом подумаем, как тебя домой отправить, или к подруге, куда ты там собиралась.

Молча кивает, опускает голову. Нажимаю кнопку, чтобы лифт открылся. Машинально беру ее за руку, приглашая выйти – пальцы как ледышки. У меня сердце почему-то сжимается от жалости.

Мы заходим в квартиру, свет сам включается – датчики настроены. Обычно все удивляются, но Яне, кажется, все равно.

Помогаю ей снять куртку. Под ней красивое платье и легкий пиджачок – такой не греет совсем, ясно, что она задубела.

- Мне кажется, тебе нужна горячая ванна.

- Нет, спасибо.

- Не спорь.

- Я… я не могу вот так.

- Как?

Так и стоит, голову опустив, мнется, а по коже мурашки скачут, тоненькие волоски приподнимая.

- Яна, ты на самом деле сильно замерзла, тебе надо согреться, иди в ванную, я принесу полотенце, халат, пока приготовлю чай и ужин.

- Скажи, ты работаешь на моего отца? – она поднимает глаза, смотрит, кажется не дыша.

- Нет. Не работаю.

- Правда?

- Да. Хочешь, чтобы я поклялся? - улыбаюсь, чувствуя, что нужно как-то успокоить её, разрядить обстановку.

- Значит, это просто совпадение? Случайность?

- Что? – не понимаю о чём она говорит.

- Просто я тоже не москвичка. И тоже из «курян». Я родилась в Руднике.

Глава 9

Смотрю на неё и улыбаюсь, как дурачок.

- Землячка, значит?

Теперь мне всё ясно. Ну, почти. Ясно, почему она так отреагировала на «курян», ясно, почему потом взбеленилась. Решила, что я на ее отца работаю? Хм, интересно, кто у нас отец?

- Давай, дуй в ванную, землячка!

- Хорошо, только…

- Что?

Опускает глаза, румянец щеки заливает. Мне нравится, когда девчонки краснеют. Это странным образом заводит. Надя тоже все время краснела.

Так, стоп. Не надо о ней. Сравнивать их точно нельзя. Они… они разные.

Надя была такая… очень простая, скромная, «своя». Домашняя.

А Яна-несмеяна… Принцесса из сказки. Совсем не простая. Экзотическая что ли…

Вижу, как реснички длинные трепещут, вздыхает судорожно.

- Так что?

- Я не смогу сама снять сапоги. У меня… у меня очень пальца замерзли, и…

- Понял. Сейчас все будет, принцесса.

Снять сапожки.

Чёрт…

Если бы я знал, насколько это будет не просто!

Опускаюсь перед ней на колени. Смотрю в кои-то веки не сверху вниз, хотя мое лицо почти напротив ее груди. Хм, довольно впечатляющей груди для такой хрупкой девочки.

Улыбаюсь, видя, что её смущение только растет. Почему мне так это нравится? Принцесса-то она принцесса, но, в чем-то совсем не избалованная!

Беру ножку за лодыжку.

- Держись за меня, и расслабься... Пожалуйста.

Её руки робко опускаются мне на плечи. Поднимаю ее ногу, ловлю тихий вздох, начинаю медленно расстегивать молнию, чувствуя, как меня это заводит. Вот же блин… Аккуратно стягиваю с неё кожаный чулок сапога.

Ножка у неё такая изящная, и размер, наверное, тридцать шестой, вижу сквозь тонкую ткань чулочка ярок-розовые ноготочки.

Дикое желание наклониться, и поцеловать ее тонкую стопу. Никогда не думал, что я такой… фут-фетишист. Но… ее ножки просто чудо.

Только сильно замерзшее чудо. Ледяное просто.

- Ты что, за прогнозом погоды совсем не следишь?

- Что?

- Оделась так, как будто живешь где-то в Сочи, где сейчас все еще плюс, наверное. А у нас тут, увы… Морозы уже.

- Я знаю.

- Знаю… Отморозишь себе все на свете. Как потом рожать будешь?

Молчит. Только вздыхает.

Стараюсь снять второй сапог быстрее. Но задерживаю ножку в своей руке, пытаясь согреть и… просто потому, что не могу вот так сразу отпустить.

- С-спасибо…

- Пожалуйста. Пойдем. Покажу тебе ванную, подготовлю все.

- Я сама могу.

- Самостоятельная ты, я это сразу понял. – ухмыляюсь, просто зла не хватает!

- Хватит меня троллить! – произносит тихо, без вызова. Куда делась та воинственная валькирия, которая на меня на улице нападала? Или вся сила была в сапогах?

- Это я еще не троллю, детка.

- Сам ты детка. Хватит, правда. То, что ты меня спас не дает тебе права…

Замолкает. Может, поняла, что лишнего сказала?

- Всё, хватит ругаться. Мир! В ванной ты реально можешь сама не разобраться. Поэтому я тебе воду включу, все сделаю, принесу вещи и уйду. Закроешься изнутри, там щеколда, снаружи я точно не открою.

- Я и не думала, что ты…

- Вот и отлично.

Завожу в ванную, быстро ополаскиваю джакузи. Включаю воду, провожу небольшой мастер-класс.

- Пена, соль, если хочешь. Все вот тут, сама выбирай.

- А это… это всё твое или…

- Моё, я тут один живу.

- Хорошо.

Это она что, пыталась выяснить есть ли у меня девушка? Оригинально.

- Девушки у меня нет.

- Я… мне это вообще не интересно. Просто я не думала, что мужчины вот этим пользуются и вообще.

- Что, вообще? – она меня удивляет!

- У тебя так чисто…

- А что, все мужчины обязательно грязнули?

- Нет, но…

- На нет и суда нет, несмеяна. Давай, раздевайся.

- Что?

Поднимает голову, смотрит изумленно. Смешная такая…

- Пошутил. Сейчас принесу халат, тапки, полотенце.

Выхожу. Выдыхаю.

Чёрт, рядом с ней стоять просто пытка… хорошо, что я еще одет так… нормально, в общем. Не видно парус в штанах. А там просто…полная боевая опять.

Она красивая, нежная, аппетитная, и так приятно пахнет, и вообще…

Быстро заношу в ванную вещи.

- Все, закрывайся. Если что нужно – кричи. Я пойду займусь ужином.

- Я есть не буду, спасибо.

- А я буду, пожалуйста. Я по твоей милости лишился ужина в ресторане так что…

- Извини. Если хочешь… я тебе что-то приготовлю.

- Принцессы умеют кухарить?

- Умеют и хорошо!

- Я запомнил. В другой раз обязательно. Грейся давай!

На кухне залпом выпиваю стакан воды. В горле пересохло.

Как спать, зная, что в доме такая красота ночует? Я же не святой!

Достаю пару стейков, хорошо, что у хозяев тут есть гриль, пять минут и мясо готово. Салатик быстро режу. Чайник уже кипит. Хочется крепкий кофе выпить. Завариваю прямо в чашке.

- А можно мне тоже кофе? – голосок такой слабый, меня от него ведет не по-детски.

Поворачиваюсь и сглатываю.

Она в моем халате. На голове полотенце. Румяная. Пышущая жаром после горячей ванны.

Сделай шаг, Слава, обними, прижми покрепче, поцелуй! Она не будет сопротивляться, ты ведь это чувствуешь!

Откашливаюсь, прогоняя маленького бесенка, сидящего на левом плече.

- Кофе на ночь вредно, - не узнаю свой голос.

- Но ты же пьешь?

- Мне можно.

- Это не честно.

- Жизнь вообще не справедлива. Садись, стейк, салат.

- Я не ем так поздно.

- Лишаешь себя удовольствия. И меня заодно. Я надеялся на компанию, а теперь буду давиться в одиночестве, да?

- Давай баш на баш, ты мне делаешь кофе, а я ем ужин? – наклоняет головку – это не несмеяна! Это хитрая лиса! Да уж, явно ее папаше с ней не так просто.

- Договорились, только…

- Что?

- Получается, я делаю кофе, я готовлю ужин, а ты только ешь и пьешь?

- Могу посуду помыть.

- Посуду помоет моя электронная подруга.

Глава 10

Кабинеты УЗИ меня пугают. Еще с первой беременности, когда все было не так гладко, как хотелось.

Тогда вообще все было не так как хотелось. Хотелось, чтобы рядом был он. Мой Славка. А не… Не важно.

Вот сейчас он рядом. И все равно всё не так.

Наблюдаю как он смотрит на монитор, потом на меня. Глаза как омуты. Темные-темные.

Помню, какое-то время я не могла вспомнить какие они у него. Глаза. Вспомнила, когда дочку родила. Потому что она сразу посмотрела на меня его глазами.

Говорят, у всех младенцев глаза темно-серые. У моей Златки они сразу были синие. Как небо. Как море. Как глаза моего любимого.

А я ведь не верила в любовь с первого взгляда! Думала, так не бывает…

Но возвращаясь мысленно в тот наш первый вечер я вспоминала как увидела его, и… и всё.

Сразу, как удар. Может не любовь еще, но какое-то свыше данное понимание, что этот человек появился в моей жизни и перевернет её.

Перевернул…

***

Стою в ужасе, зажатая двумя парнями, которые начали клеиться ко мне и к подруге в клубе.

Не могу сказать, что это был мой первый поход в клуб – нет, конечно. Но как-то я всегда была с проверенной компанией, ребята из института, друзья. Меня в обиду не давали. Ну и папина охрана вечно где-то терлась. Я чувствовала себя защищенной, а тут…

Понимаю, что не знаю, что делать. Драться с ними? Они лезут, а я в каком-то диком ступоре, чувствую их руки на теле и думаю о том, что меня просто стошнит…

- Эй, «камрады» вы ничего не попутали? – голос, который сразу отзывается во мне.

Да, сначала я слышу голос. А потом вижу его. И первая мысль – Господи, какой он большой!

Высокий. Великан. И в плечах довольно широкий.

И у него красивые губы.

Никогда не обращала внимания на отдельные детали мужских лиц, а тут…

Я вообще особенно на парней внимания не обращала. Дружила. Знала, что в меня многие влюблены. Но самой как-то все это было… не интересно.

И потом… Я же знала, что папа сам найдет мне мужа? Знала. И, как ни странно, была этому даже рада.

Меня не привлекали ровесники, с которыми я сталкивалась. В основном это были мальчики-мажоры. Или ботаны, которые реально своим умом добились права учиться в одном из лучших ВУЗов, и, конечно, делали все, чтобы оттуда не вылететь. С некоторыми из них было интересно общаться. С некоторыми – нет. Кто-то просто боялся таких как я – красивых девочек, у которых за спиной охрана и грозный отец, готовый любого кавалера на атомы расщепить.

Все эти мысли в моей голове пролетают в тот момент, когда великан уносит меня на руках от клубных уродов.

Я замерзла как цуцик, и он притягивает меня к себе, чтобы согреть.

От него так приятно пахнет, что у меня голова кружится. И вообще, он весь такой… Такой нереальный, что…

Что хочется его убить, когда я понимаю, что он работает на моего отца. И, возможно, вся эта история с клубом – тоже дело рук папочки, от которого я просто сбежала.

И как я счастлива, когда понимаю – Слава о моем отце знать не знает!

Может, конечно, обманывает… Хотя нет. Точно нет. Я ему верю.

Просто очень хочется верить.

Особенно после поцелуя, который буквально сбивает с ног.

Особенно когда я оказываюсь в его квартире. Ну, не совсем его, он снимает – сам сказал. Но…

Я впервые в квартире у молодого человека. И впервые наедине с мужчиной.

И чувствую, что я ему нравлюсь. Очень даже нравлюсь.

А он меня немного пугает, наверное, потому, что тоже мне очень нравится.

И я не представляю, что с этим делать!

И сама провоцирую, просьбой снять с меня сапоги.

Боже, мне кажется, в моей жизни еще не было ничего настолько… чувственного.

Даже тот поцелуй, который он сорвал с моих губ там, на улице – в тот момент мне было страшно, я не могла расслабиться. Меня выбило из колеи.

А сейчас…

Рука Славы держит мою ступню, а у меня все внутри тает.

Хотя внешне я очень стараюсь сохранять невозмутимость.

Потом, лежа в довольно приличной джакузи я понимаю, что меня переполняет желание! Мне хочется, чтобы Слава меня поцеловал еще раз. И обнял.

А что если он предложит мне…

Нет! Нет, до этого не должно дойти. Не так. Не в первую же ночь. Это… неприлично, и слишком быстро и я ничего о нем не знаю!

Но…

Когда он предлагает сто поцелуев принцессы очень хочется сказать ему – да!

Он кормит меня вкусным стейком и салатом. Задает какие-то вопросы. А у меня шум в ушах. Я почти ничего не соображаю.

- В клуб-то ты как умудрилась попасть?

- Подруга пригласила.

- И свинтила?

- Да нет, это я свинтила. Она… она парня знакомого встретила, пошла с ним куда-то, сказала через пять минут вернется, а тут эти… они сразу к нам приставать начали, потом Тина их отшила…

- Тина?

- Ну, вообще Таня, но Тина.

- Ясно. А ты? Реально Яна? Или ты им в клубе чужое имя назвала?

Опять краснею, понимая, что лоханулась, еще там в клубе, когда Тина меня громко по имени звала и эти услышали.

- Яна. Только я им имя не говорила.

- Ясно.

Говорит и улыбается. А мне просто хочется смотреть на его улыбку. Но я смущаюсь, опускаю глаза.

«Сто поцелуев принцессы» - придумает же!

- Устала?

Киваю машинально, потому что на самом деле устала. И ванна меня разморила, а кофе добавил, он на меня действует совсем не как напиток бодрости. Я после чашки кофе с удовольствием засыпаю.

- Если устала, пойдем спать?

Его предложение звучит так… интимно!

Поднимаю на него глаза, я напугана, но в то же время, мне интересно, что же дальше? И хочется этого дальше. Не до самого конца, нет…

Невинность все-таки с первым встречным я потерять не готова, но…

«Сто поцелуев принцессы»?

- Ничего не будет, если ты не захочешь, - его голос почему-то становится хриплым, и длинные сильные пальцы переплетаются с моими.

- А если захочу? – свой голос я тоже не узнаю.

Глава 11

Стою, смотрю на него, как дурочка. А он улыбается.

- Что? – говорим одновременно, а потом… потом неожиданно смеемся.

И я думаю о том, как мне с ним хорошо! Не легко, а именно хорошо!

Я в принципе довольно быстро схожусь с людьми, нахожу общий язык несмотря на то, что почти всю свою жизнь провела в каких-то закрытых школах, довольно узких сообществах.

Со Славой мне не легко. Нет. Но… я прекрасно понимаю почему. Он мне нравится. Очень сильно нравится.

Никогда меня ни к кому так не тянуло. Не было желания ни с кем попробовать… То самое…

Мне двадцать. И я девственница. Причем, как ни странно, в моем окружении это нормально. Девочки из хороших семей хранят невинность для мужей, которых им выбирают папочки. И я храню. Только…

Не для мужа. А для того, кому захочу отдать. С кем сама захочу познать всё.

Краснею, глядя на Славу, думая о том, почему он сказал, что ничего не будет?

Он ведь хочет, я это знаю.

- Пойдем, покажу тебе твоё ложе.

- Пойдем. – голос хрипит теперь у меня.

Спальня небольшая, простая и уютная. Минимализм в его квартире мне очень нравится.

Дома у нас всегда было так вычурно, помпезно. Картины, вазы, всякие безделушки, пышные гардины, мебель – я такую называю «царской», то ли барокко, то ли рококо. А может и то и другое. Маме нравилось. Отцу… ему, кажется, было все равно, лишь бы «дорого-богато». Я же предпочитала и предпочитаю совсем другой стиль. Современный, модерновый – светлая уютная мебель, легкость, простота.

- Подожди, сейчас сменю постельное белье и выдам тебе футболку.

- Зачем футболку? – выпаливаю не подумав.

- Предпочитаешь спать голышом?

- А если да?

- То есть ты лишишь меня удовольствия каждый вечер обнимать футболку, в которой ты спала?

- Ну… если ты предпочитаешь обнимать футболку, а не меня… - сама не знаю, почему я такая смелая. Или глупая.

- Я предпочитаю тебя. – говорит, и притягивает меня к себе. Близко. Вплотную.

Я сглатываю, чувствуя, насколько сильно он предпочитает меня.

Мы оба дышим тяжело, очень тяжело.

Мне страшно. И любопытно. И очень хочется, чтобы он забылся и перешел границы, потому что сама я не смогу.

- Яна…

- Что? – он шепчет мое имя, и я шепчу в ответ. Дрожу, приподнимаюсь на носочках, сама пытаясь дотянуться. Он наклоняется…

- Зачем ты меня искушаешь? Потом будешь жалеть.

- А если не буду?

- Не надо. Не глупи.

- Ты же хочешь? – задаю вопрос, как в омут с головой, меня трясет всю, сама не понимаю в чем дело, никогда такого не было!

***

- Я хочу, чтобы ты хотела тоже. Но не так как сейчас. Чтобы это был не порыв, не каприз… Ты ведь не была еще ни с кем, да?

Меня трясет от его близости, никогда не думала, что так бывает…

- Это важно?

- Для меня важно.

- Нет.

Он правильно понимает моё «нет», но не отстраняется, наоборот, чувствую, как сжимает крепче.

- Сладкая… я очень тебя хочу, это очевидно, да? Но я не буду этого делать. Сейчас не буду.

- А когда будешь?

- Когда ты будешь готова по-настоящему. Если ты еще будешь со мной.

- А если не буду? Не буду с тобой?

- Значит… не судьба?

Даже не знаю, радоваться мне или злиться. Он меня отшил! И как красиво!

Я просто наивная дурочка. Понадеялась на волшебное приключение.

Какой сумасшедший вечер, дикая ночь…

- Оставь белье, я сама постелю.

- Нет, ты гостья. Я сам все сделаю. Можешь пока выбрать футболку, они все висят в шкафу.

- Хорошо, спасибо!

Мечтаю выбрать его любимую! Чтобы…Чтобы надевал и думал обо мне.

Очень хочу, чтобы он думал обо мне.

В горле ком, когда перебираю в шкафу вещи, от которых пахнет им. У него отличный одеколон. Аромат мужчины, дерзкий, терпкий.

Отец предпочитает какие-то сладковатые ароматы, а мне нравится сандал и табак…

Не знаю, что выбрать, в итоге достаю какую-то светлую, с непонятным рисунком.

Увидев ее, Слава почему-то улыбается.

- Только не говори, что выбрала твою любимую.

- Какую бы ты не выбрала – она сразу станет любимой. Ложе готов принцесса! Пожалуйте, спать.

- Я… мне надо почистить зубы.

- Хорошо. Иди. Пойду постелю себе. Спокойной ночи, Яна-несмеяна!

- Спокойной ночи.

Выхожу из спальни, вижу на диване подушку, одеяло. Значит, он на самом деле будет спать тут один?

Чищу зубы с такой яростью, словно готова всю эмаль содрать! Почему-то дико злюсь на себя!

Мне впервые так сильно понравился парень! И он сам от меня отказался!

Ну что за…

Выхожу, вижу его, неуклюже укладывающегося на узкий, короткий диванчик. Подхожу ближе. Я в его футболке, которая на мне как платье.

Замечаю его голодный взгляд.

- А как же сто поцелуев? Или это тоже табу?

Глава 12

Раньше никогда не задумывался, что в этом такого, когда девчонка таскает одежду своего парня, рубашки там, футболки…

В принципе не было желания кого-то одеть во что-то личное. Ну, ерунда же? И потом, я довольно щепетилен в этом отношении. Мои вещи – это мои вещи. Да и вообще, делиться своим я не привык, наверное, потому, что рос один, ни сестер, ни братьев. Единоличник в какой-то степени.

Но когда поворачиваюсь, взмокший от ненавистного действа запихивания одеяла в пододеяльник, и заранее предвкушающий «чудную» ночь на коротком диване, и вижу Несмеяну в моей футболке…

Господи…

Кажется, сердце в груди увеличивается в размерах и так сильно стучит – словно вот-вот выскочит.

Она. В моей футболке. И всё.

Под футболкой ничего.

Вот же… дьявол…

Кровь бросается сразу и к голове, и к… К тому, кому сегодня не светит.

В любом случае. Я не сделаю этого!

Я не должен! Я…

- А как же сто поцелуев? Или это тоже табу? – она улыбается так задорно, маняще…

Дурочка глупая, не понимает, что ли, что с огнем играет? Хм…

- Идите спать, Яна Батьковна!

- Я Игоревна. Хорошо, спокойной ночи, только…

Делает шаг ко мне, и опять эта улыбка, чёртова смесь невинности и чувственности, еще и губу нижнюю закусывает.

- Яна, пожалуйста, иди спать. – сам не узнаю свой голос, он хрипит и садится.

Уголки ее губ снова дергаются, а глаза распахнутые такие зовущие.

Хочется наорать на неё! Наорать зло и резко, чтобы думала в следующий раз!

Вместо этого наклоняю голову, сжимаю кулаки, дышу тяжело, и считаю про себя, медленно. Раз, два, три… Помню, мама, когда отец скандалы закатывал всегда старалась так успокоиться, чтобы горячку не пороть.

Аромат Яны витает в воздухе. Она еще тут? Не ушла?

Ухмыляюсь, да уж… не делай добра. Надо было отправить ее на такси. В гостиницу. Или к папочке, на которого она так зла.

- Слава, прости, давай все-таки ты ляжешь в спальне, а я тут. Тебе ведь на этом диване совсем не удобно будет…

Открываю глаза. Она совсем близко. Совсем. Руку протяни.

Я и протягиваю.

- Сто поцелуев, да, принцесса?

***

- Сто это много… - говорит еле слышно, но я замираю, понимая, как она радуется тому, что её задумка удалась. Я сломался.

- Хорошо. Не сто. Только… давай не будем считать, ок?

Подхватываю Несмеяну за талию, поднимаю так, чтобы ее голова оказалась на одном уровне с моей. Смотрю прямо в глаза. Мне кажется, я точно считываю ее эмоции – предвкушение, желание, страх, любопытство.

Значит, Яна-несмеяна, тебе не терпится узнать, как это бывает? С мужчиной? В первый раз? Да? Ну, что ж…

Заношу свою прелестную добычу в спальню, осторожно опускаю на кровать и сам вместе с ней опускаюсь.

- Не передумала, малышка?

Качает головой, взгляд меняется, страха уже чуть больше. На шейке бьется тоненькая синяя венка, почему-то это так трогательно – провожу по ней кончиком пальца.

Наверное, именно в этот момент меня накрывает с головой. Я еще сам до конца не понимаю что. Оглядываю всю её – широко распахнутые глаза, чуть влажные пухлые губы, это жилку на шее, вздымающуюся грудь, мурашки, бегущие по нежной коже, бесконечно длинные ноги…

Кто позвал меня сегодня вечером гулять в центр? Кому я теперь по гроб жизни обязан тем, что появилось в моей жизни вот этот вот чудо неземное?

Яна-несмеяна.

Игоревна…

Моя девочка. Только моя.

Зарываюсь пальцами в ее роскошные шоколадные локоны, пытаюсь сканировать взглядом…

- Слава…

- Ничего не бойся. Я ничего плохого не сделаю. Я…

Зачем еще что-то говорить, когда можно… можно просто накрыть её губы своими, и ждать, что поцелуй всё ей расскажет, без слов?

Не нужны тут слова. Совсем.

Тут нужно другое.

Я не жадничаю, но руки просто невозможно держать далеко от её тела.

Зачем я дал ей эту футболку? Или она сама взяла? Явно – лишнее! Только мешает.

Вот так. Без неё все гораздо более интересно. И то, как она дрожит. И пытается прикрыться – поздно, сладкая! Ты же сама хотела сто поцелуев?

И мы не договаривались, куда именно я буду целовать!

- Слава…- выстанывает моё имя, выгибая спину, когда я двигаюсь чуть ниже.

Чувствую коготки, впивающиеся мне в спину – ничего, это можно потерпеть.

Как же кружится голова, и сводит всё от жажды!

И где взять силы, на то, чтобы…

- Десять…

- Что?

- Десять поцелуев…

- Ты считала?

- Да…

- Любишь математику?

- Люблю…

- А еще что любишь? – замираю над ней, стараясь не дышать, мне нужна небольшая пауза. Я просто с ума схожу от напряжения.

- Море…

- Еще?

- Манго и персики…

- Еще?

- Хемингуэя.

- Еще?

- «Властелин колец».

- Еще?

- Изумрудный цвет.

Улыбаюсь – эта игра меня заводит еще больше. Сердце сжимается, когда на неё смотрю.

- Еще?

- Люблю брюнетов, а блондинов не очень…

- Правда? – выгибаю бровь, смахиваю со лба вечно мне мешающую светлую прядь челки, - значит, мне не светит?

- Целуй меня еще, пожалуйста… мне так хорошо… кажется, я умру сейчас… так хорошо…

- Глупенькая, не умрешь. Сейчас будет еще лучше.

- Обещаешь?

- Да…

И я снова опускаю свои губы на её сладкий ротик…

Одиннадцать.

Глава 13

Дьявол, как же хорошо!

Просто лежать рядом и дышать ею…

Никогда бы не подумал, что это будет так…так кайфово.

Просто. Лежать. Рядом.

С обнаженной девчонкой, которая с ума сводит!

Гордеев, ты реально крейзи!

Сдержался. Не позволил уговорить себя. Хотя, видит Бог, это было мучительной пыткой.

Её кожа такая гладкая, нежная… никогда не касался более идеальной.

Она вся – чистый грех. И невинность.

Я же сразу понял, что она абсолютно, совершенно неопытная!

Даже целоваться ведь толком не целовалась! Правда, у неё это отлично получается и без практики. Такие губы… Нереально оторваться.

От неё вообще нереально было оторваться. Но!

Мне нельзя было делать с ней это.

Потому что это на самом деле очень серьезно.

Не хотел бы я проснуться утром и увидеть слезы, потерянный взгляд, разочарование, грусть…

Не потому, что ей бы не понравилось – уж я бы постарался.

Просто…

Я знаю, что невинность для девушки, для такой как Яна, не пустой звук.

Зачем-то ведь она её берегла?

Вот и я… уберег.

Раннее утро, еще совсем темно, светать начнет примерно в половине восьмого, а то и позже. За окном падает снег. Обещали, что будет холодно.

Суббота, на работу ехать мне не нужно. Но удаленно кое-что сделать придется.

Интересно, Яна-несмеяна куда-нибудь спешит?

Вчера она совсем ничего не успела о себе рассказать. Я понял только, что её отец какой-то важный и явно не бедный товарищ. Даже, наверное, не товарищ, господин – ухмыляюсь про себя, видали мы таких. Мой отец, так-то, тоже не простой. Не важно.

Одета малышка в брендовые вещи, ценник я, конечно, точный не знаю, но то, что сапожки ее стоят тысяч под сто, сто пятьдесят – очевидно.

В клубах явно раньше бывала, но вот «залетела» так серьезно впервые.

И ехать после того, как я её спас Яне было некуда – это я понял. Домой она точно не торопилась возвращаться.

Конфликт с богатым и властным папенькой? Очевидно.

А почему? Мало ли…

Не думаю потому, что она транжира и гулёна. Совсем не похожа.

Она похожа на…

На принцессу. И еще…

Поворачиваюсь к ней – её голова лежит на моей руке, волосы рассыпались по подушке, ротик приоткрыт, грудь поднимается и опадает.

Хорошо, что я заставил её надеть обратно футболку. Пусть ненамного, но мне так легче.

Наклоняюсь, целуя её в макушку, как одержимый втягиваю носом аромат.

Вспоминаю, как выгибалось ее тело, как она дрожала, как просила меня не останавливаться, как кусала губы и…

Кричала.

Потому что я, хоть и старался сохранить её чистоту, все-таки совсем уж примерным парнем не был.

Совсем не был.

Закрываю глаза, кроет воспоминаниями…

- Слава, пожалуйста…

- Что?

- Я очень хочу, пожалуйста, не могу больше… я…

- Тише, тише… маленькая, расслабься, сейчас будет хорошо, сейчас…

Опускаюсь ниже, еще ниже, в самый центр её желания. Уговариваю себя сдерживаться, но разве это возможно? Я как одержимый. Нет, не как… я и есть одержимый.

Ею. Её невинностью, её телом, её страстью.

Чистотой.

Ароматом.

Всем…

- Слава… я… Господи, я…

Знаю, я знаю, что она чувствует. Я и сам это чувствую. Еще совсем немного. Она напрягается, прогибается в груди, старается прижаться ко мне там.

Невозможно, нереально то, что происходит со мной.

Я ощущаю каждое мгновение её страсти. Каждую секунду.

Знаю, сколько осталось.

Вот, сейчас, еще одно прикосновение и…

Она кричит, буквально забившись в судорогах и я вместе с ей. Дьявол…

- Прости…

***

Заглядываю ей в глаза, которые она прячет стыдливо. Обнимаю.

- Как ты, малышка…

- Не могу пошевелиться. Это… это всегда вот так?

- Как? – ухмыляюсь, потому что понимаю, о чём она. Волшебно, да…

Охренеть как сладко.

- Ты… ты меня троллишь…

- Глупенькая… Ты… ты невероятная, просто нереальная.

- Правда? Или ты… - хмыкает, губу закусив.

- Что?

- Ты всем так говоришь?

Ох, чёрт…

Нависаю над ней, взяв её лицо в ладони. Смотрю внимательно, прожигаю взглядом. Хочу, чтобы по глазам моим все поняла.

- Яна…

- Прости, глупость сморозила…

- Ты чудо, слышишь?

- Но ты не стал… ты не сделал это…

- Я сделаю. Обещаю. – я предельно серьезен, говорю то, что чувствую. – Я буду первым, слышишь? Если ты… если ты захочешь.

- Да?

- Когда ты будешь готова.

- Я…

- Нет, не сейчас. Не сегодня, не этой ночью. И даже не утром.

- Почему?

- Потому что ты заслуживаешь волшебного первого раза, принцесса…

- Семьдесят пять…

- Что?

- М-м-м… ты должен мне еще двадцать пять поцелуев, мой Свинопас…

- Не люблю оставаться в долгу.

И мы целуемся, целуемся, пока снова нас не накрывает волной удовольствия.

После этого она сразу засыпает, и я тоже.

На часах шесть утра.

Мне так хорошо, настолько кайфово, что я бы пролежал с ней вот так всю жизнь. Целуя в макушку и наслаждаясь ароматом.

- М-м-м… ты не спишь?

- Нет. А ты чего проснулась?

- Потому что ты не спишь.

Переплетает свои пальцы с моими.

- Ты такой большой… везде…

- Комплимент?

- Не знаю. Мне страшно.

- Почему?

- Ну…вдруг я тебе не подойду… по размеру?

Усмехаюсь.

- Ну, если не подойдешь, придется кое-что подрезать. Или растянуть.

- Как подрезать?

Опрокидываю её на спину, ложусь, прижимая к матрасу, заставляя вскрикнуть от… от моего напора.

- Лучше спроси, что растянуть, сладкая…

- Слав…

- Что?

- Мне надо… умыться…

Провожу большим пальцем по ее губе. Потом быстро целую.

- Иди, я пока приготовлю завтрак.

- Не рано?

- Рано, но я голодный как волк.

Причем во всех отношениях, но Яне пока об этом знать не нужно.

Глава 14

Сумасшедшая ночь. И я… я тоже сумасшедшая!

Смотрю в зеркало в ванной комнате и не узнаю себя. Я…

Я, кажется, влюблена.

Кажется? Да, я не уверена, потому что даже не представляла, что так бывает.

Дотрагиваюсь осторожно до своих губ…

Сто поцелуев.

У меня довольно пухлые губы, а сейчас они выглядят… зацелованными.

И вся я выгляжу…

Он ведь не только в губы целовал! Вспоминаю и… жар к лицу приливает. Мне казалось раньше – я не умею краснеть. Кожа у меня достаточно светлая, но вот этот румянец смущения, который так любят описывать в книгах – его я за собой никогда не замечала. А с ним…

Со Славой, пожалуй, научишься, после тех вещей, которые он со мной вытворял. Ох, мамочки…

Почему он не сделал этого?

И как хорошо, что не сделал!

Он был прав. Нельзя вот так…

Нет, я не жалела бы о том, что потеряла невинность именно с ним, со Славой. Наоборот. Это было бы очень здорово я думаю…

Снова лицо горит. Было бы? Или будет?

Да, я хочу, чтобы это был он.

Очень хочу.

Но теперь понимаю, что если бы все произошло этой ночью – это было бы не то. Не так.

Умываюсь ледяной водой. Я всегда так делаю. Мама приучила. Заставляла с детства, повторяя, что кожа мне потом спасибо скажет.

Да, сегодня моя кожа определенно говорит это спасибо, потому что ледяная вода помогает чуть-чуть снять жар.

Сто поцелуев…

О чём я вчера думала, когда пришла к нему в комнату в его футболке, надетой на голое тело?

Ни о чём. Я не думала. Мне просто очень хотелось, чтобы рядом был он.

Потому что он ни на кого не похож, ни на кого из тех, с кем я общалась раньше.

Не мажор, и не ботан. И явно не из золотой молодежи, хотя одет в брендовые вещи, живет в пределах Садового – я не знаю точных цен на такое жилье, но понимаю, что стоит оно прилично, даже если он арендует эту квартиру.

Значит работает и зарабатывает?

Он вроде бы говорил сколько ему лет. Или не говорил? Понимаю, что он меня старше, лет на пять точно.

И что дальше, Яна? Ты же понимаешь, что отец не будет доволен твоим отношениям с этим парнем?

Папочке необходимо чтобы я вышла замуж за нужного человека.

Ох, я, кажется, уже и замуж за Славу собралась? Улыбаюсь, своим мыслям.

Дурочка.

Я ведь все понимаю. Слава будет всего лишь необыкновенным приключением, ярким, острым, запоминающимся. Коротким.

Возможно, сейчас мы позавтракаем, я поеду домой и…всё.

Нет. Не хочу. Не хочу, чтобы заканчивалось вот так.

Хочу увидеть его еще раз. Может и не один.

Почему я должна делать так, как говорит отец? Почему я должна жить жизнью, которую для меня спланировал папа?

Не хочу выходить замуж по расчету! Не хочу быть красивой куклой, ходячим манекеном! Не хочу быть для мужа просто удобной спутницей, которую не стыдно вывести в свет и которая родит детей с приличным генофондом!

Да! Хочу устроить бунт на корабле!

Я его уже устроила, когда сбежала вчера из дома отца, провела охрану…

Папе, конечно, надо позвонить, а то… а то рискую надолго сесть под домашний арест.

Заканчиваю умываться, выключаю воду. Наверное, мне нужно было надеть мои вещи, но футболка Славы такая уютная!

В квартире обалденно пахнет кофе и чем-то еще, очень вкусно!

Для меня еще никогда не готовили завтрак. Вернее, конечно, готовили мама, потом домработница, кухарка… но это не то.

Мне впервые приготовил завтрак парень. Мужчина.

Вижу его, колдующим над кухонным столом и сердце замирает.

Какой же он высоченный! И такой… красивый! И очень обаятельный!

У него такая улыбка – с ума сойти! И глаза… И губы… да-да, я хорошо помню, как на его губах залипла…

Еще мне нравится его шея, кадык, плечи широченные… Он надел майку, но мускулатура видна отлично.

Снова чувствую жар на щеках.

Слава… Мой первый. Уже первый. Да. Несмотря на то, что самого главного не было.

Он словно чувствует взгляд, поворачивается, улыбается.

По телу проходит горячая волна. Я не хочу никуда отсюда уходить. Хочу остаться с ним. Навсегда.

Думаю, об этом и тут же тушуюсь… Хочет ли он, чтобы я осталась?

Зачем-то сразу прошу у него телефон, чтобы позвонить папе. Глупая гусыня. Голова не варит совсем. Не соображаю, что отец может подключить службу безопасности и они отследят звонок! Чёрт возьми…

Понимаю, что мне нужно быстро уезжать. Мало того, придумать какую-то историю, почему я звонила с телефона незнакомого парня, а не подруги.

Слава не понимает всей трагичности ситуации. Пытается шутить, но мне уже не до смеха. Нужно одеваться, и…

Он не дает, хватает меня своими большими, сильными руками, притягивает на коленки… ох, как же… как же уютно вот так, с ним! Но…

Сама виновата! Зачем было сразу звонить?

– Слав, не надо. Они приедут сейчас, и…

- Не приедут.

Улыбается! Не понимает, всей серьезности ситуации. Пытаюсь втолковать, но он перебивает.

- Спорим?

Еще и спорить готов? Ну, хорошо!

- На что? – говорю, а сама понимаю – зря, ох зря! Добром ведь не кончится!

- Сто поцелуев принцессы!

Смотрит на меня, словно изучая, а я дрожу, потому что очень хочу, чтобы он выиграл свои поцелуи!

Не выдерживаю, сама прижимаюсь к его губам.

Первый.

Не знаю, сколько мы целуемся, я ничего не соображаю уже, когда отрываюсь, чтобы вздохнуть.

- Завтрак совсем остыл, принцесса. Сэндвичи я разогрею, кофе придется варить новый.

- Мне… надо ехать.

- Мой телефон служба твоего отца не отследит. Не волнуйся. Спокойно позавтракаем, потом поедешь домой. Если захочешь.

- Если захочу?

Он думает у меня есть выбор?

- Ну, есть предложение провести еще один день вместе. Можем погулять, в кино сходить?

Он это серьезно? Погулять! В моих сапогах только гулять! И курточка осенняя, о чём я только думала, правда, когда вот так вырядилась?

Глава 15

- Та-дам!

Очередной выход из примерочной – джинсы, растянутый свитер «оверсайз», нелепая шляпка-грибок и я, изображающая супермодель. Лихо виляю бедрами, стараюсь удержать непроницаемое выражение на лице, прохожу мимо ряда кабинок, резко поворачиваюсь, замираю в странной позе, а потом, хохоча, падаю прямо на грудь моему спасителю.

Я невозможно, невероятно счастлива!

В моей жизни - роскошной, успешной, такой, о которой другие могут только мечтать – не было дня лучше!

- Не-ет, Несмеяна, шляпку в топку, свитер туда же, джинсы еще куда ни шло, но… Нет.

- Почему-у-у? – капризно надуваю губы.

- Патамушта, - в тон мне отвечает Слава, стискивая меня в объятиях и с улыбкой глядя в глаза. – они недостаточно хороши для твоей пятой точки.

- Ты сам выбирал!

- Прокололся, с кем не бывает! Что еще осталось?

- Ну… Там мно-ого… - реально, в примерочной еще куча вешалок.

- Так вперед! Переодевайся!

- Я уже устала, давай возьмем тот белый свитер и синие джинсы!

- Слабачка! Устала от шоппинга? Не верю! Давай, меряй то красное платье.

- А зачем платье? – удивленно поднимаю бровь, одну – научилась у папочки.

- Потому что я так сказал! – Слава тоже поднимает одну, ухмыляется, а я смотрю на его губы, и…

Хочу получить поцелуй.

Двадцать второй. Мы пока не сильно продвинулись. Но день только начался.

- Давай, давай, красное платье!

- Тиран! Абьюзер, и сатрап! – показываю язык, скрываюсь в примерочной.

Успеваю снять джинсы и свитер, остаюсь в одном белье, и тут же оказываюсь прижатой к холодному зеркалу.

- Что ты делаешь! – шепчу испуганно, - а если увидят?

- Что-нибудь придумаю, м-м-м… какая вкусная…

- Я вся вспотела…

- Я люблю солененькое.

- Ты… невозможный!

- Да!

- Жуткий тип!

- Да!

- Из… извращенец.

- О, да! – каждое свое «да» он сопровождает легким поцелуем, доводя счет до двадцати четырех. А я таю…

- Слава…

- Что?

- Я… я не знаю…

Он смотрит на меня так, словно я… самый лучший его подарок, и я пылаю от этого взгляда, и от мягких губ, опускающихся на мои.

- Хочешь поехать домой? Или все-таки погуляем?

Поехать домой и… Ох, я понимаю, о чем он. На этот раз ведь пощады мне не будет. Никто не станет отказываться от сладкого, или соленого…

И у меня внутри все трепещет от предвкушения. Но…

- Погуляем…

- Тогда платье? И, уговорила, белый свитер и те синие, ты в них просто бомба!

- Молодые люди, вы там чем занимаетесь? – громкий голос заставляет нас замереть, я напугана до чёртиков – понимала же, что нас могут застукать! Еще неизвестно, чем это закончится! А вдруг…

Холодок бежит по спине. Если попросят документы? У меня их нет при себе, но… надо же будет сказать, кто я такая? Вдруг вся эта история дойдет до отца?

- Извините, моя девушка не могла платье расстегнуть, а никого из сотрудников не было, - Слава высовывается из-за дверцы, обаятельно улыбаясь администратору зала, худощавой даме лет тридцати.

- Расстегнули?

- Да.

- Тогда на выход. Если вашей девушке понадобится еще помощь, я справлюсь.

- Спасибо! – Слава подмигивает мне и выходит.

Господи, это просто фантастика! Я на самом деле и представить себе не могла, что бывает вот так!

Чувствую себя героиней какого-нибудь голливудского фильма о подростках.

О первой любви.

А ведь… ведь реально он моя первая любовь?

Ну, если это любовь, конечно…

Глупая Яна! Конечно! А то ты сама еще не знаешь!

Любовь.

Никогда я не чувствовала и близко ничего похожего. Никто не вызывал у меня таких эмоций. Никого не хотелось узнать ближе. Видеть. Трогать. Целовать.

Ни с кем не хотелось проводить время вот так – дурачась, смеясь, корча смешные рожицы, кидаясь попкорном – о, боже, да и это тоже!

И целоваться, сидя на заднем ряду кинотеатра, где показывают какую-то непонятную картину, билеты на которую были куплены только потому, что сеанс начинался сразу и картина длилась целых два часа.

Два часа целоваться в кино! Мамочки!

А самое смешное, что поцелуев в итоге вышло не так много – они были слишком длинными. И когда мы покидаем зал я тихонько шепчу:

- Сорок!

- О, боже… осталось шестьдесят? Это нереально…

- Что? – притворно ужасаюсь, и луплю его по плечу. – а ну, соберись, тряпка!

И снова мы смеемся, Слава обнимает меня.

- Гулять?

- Ага!

- Не замерзнешь?

- Теперь точно нет!

Мы купили мне угги – не настоящие, какой-то французский бренд, зато не замшевые, а кожаные. Джинсы и целых два свитера. И красное платье. И черную кружевную рубашечку, очень… открытую, от которой у меня жар по телу.

Еще пуховик – оверсайз, такой же фирмы как у Славы, и такой же модели, так что теперь мы как близнецы. Еще шапку и длинный-длинный шарф. Мне уютно и тепло.

И немного стыдно, потому что Слава сам за всё платил.

Когда я достала карточку в первом магазине он так посмотрел на меня, что я тут же взяла и убрала её обратно.

Вещи, кстати, совсем не дешевые, конечно, не «Шанель» и не «Виттон», но…

- Слав, я… я могу вернуть деньги, потом, я…

- Серьёзно? Можешь вернуть? – ухмыляется, потом поддевает мой нос, целует в него, - Давай, ты другим способом расплатишься, а?

- Каким? – сглатываю, почему-то тушуясь.

- Проведешь со мной этот день? Ведь это я тебя позвал на прогулку, если бы не это, вещи тебе бы не понадобились?

- Это не расплата…

- У нас еще поцелуи не кончились, так что…

Мы идем по бульварам. Он рассказывает истории из своей студенческой жизни. Потом мы оба вспоминаем наш родной город. Рудник.

- А ты знаешь аллею деревянных идолов?

- Идолов? – он как-то странно на меня смотрит, потом смеется, - да, ладно? Тебе кто-то рассказал?

- О чем?

- Об идолах! Это же я их так называю!

Глава 16

Яна-несмеяна, оказывается очень даже «смеяна». Улыбчивая, смешливая, веселая. Такое ощущение, что она дорвалась до свободы.

Уверен, так оно и есть. Она не много рассказывает о себе, впрочем, я пока и не спрашиваю. Не хочу.

Достаточно того, что я и сам уже теперь знаю. Да, разумеется, пришлось немного «погуглить».

Яна Игоревна Янковская, дочь бывшего губернатора нашего края.

Курская принцесса. Именно так её называли в ряде статей о её отце. Начальную школу окончила в нашем Руднике, потом училась в столице, пару лет провела в Лондоне. Собиралась поступать в заграничный ВУЗ, но папа решил, раз он работает в правительстве страны, его единственная дочь обязана учиться на Родине. Не самое популярное решение, среди наших политиков, но, в общем, я бы его одобрил.

Непростая девочка, совсем не простая. И я понимаю отца, который контролирует каждый её шаг.

Я бы такую девчонку вообще одну никуда не отпускал.

Да он и не отпускает – это я понял.

И в тот клуб она, реально, случайно попала. Взбрыкнула, сбежала. Достало быть под колпаком.

Смотрю на неё, такую веселую, открытую, счастливую. Отпускать дико не хочется. Но я понимаю, что…

Вряд ли её папа будет сильно доволен отношениям с простым парнем вроде меня.

Да, я простой. Несмотря на то, что сам к своим двадцати пяти уже довольно многого добился несмотря на то, что отец мой имеет неплохую компанию, и живет в Европе, да и мама вполне состоявшаяся бизнес-леди.

Для такого человека как Янковский я мелкая сошка. Я это прекрасно понимаю, отдаю себе отчет.

Но также я отдаю себе отчет в том, что Яна мне очень нравится.

Нет, нравится – слишком слабо.

Я… Я очарован. Сражен. Я…хочу быть с ней. Я чувствую её. Как часть себя.

Что там говорят о том, что каждый человек – это половинка? И счастье найти вторую, чтобы стать целым?

Может, об этом рано говорить, может я тороплю события, но…

Рядом с ней сердце не стучит, оно поёт. Половинка.

Едем в такси к «Депо» - модное столичное место с ресторанами и кафе, Яна рассказывает, как была там с подругами, одна из которых решила участвовать в конкурсе – предлагали съесть что-то очень острое. Слушаю её, улыбаюсь, а сам думаю.

Всего месяц назад мне казалось, что я влюбился.

Надя. Хрупкая милая девушка с большими серыми глазами, тихая, скромная, нежная. Знаете, есть такие девушки, их сразу хочется защищать, они будят в мужчине рыцаря. Она понравилась мне сразу. Мама рассказала, как они познакомились, потом Надя и сама поведала свою грустную историю.

***

Её выгнал парень, которого она любила. Выгнал беременную. Парень совсем не простой. Слепой инвалид, у которого она работала сиделкой.

Мне эта история сначала показалась фантастичной. Нет, я не думал, что Надя обманывает, но… Интернет, конечно же, знает все обо всех. Я поискал информацию про её работодателя. Семейство Умаровых, широко известное в узких кругах. Богатые, очень богатые. Какие-то там у них были траблы. Старшего чуть не убили, младшего в машине подорвали – горцы перешли кому-то дорогу.

Конечно, такая семья и вдруг девушка Надя. Воробушек.

Понятно, почему она там оказалась не ко двору!

Мне тогда хотелось найти этого слепого мачо и хорошенько уписать с ноги, несмотря на инвалидность.

Надя ходила как в воду опущенная, прозрачная вся. Тихая.

Я физически чувствовал её душевную боль. Мне хотелось её защитить от всего мира.

Нежный, сладкий, милый Воробушек. Она просила не называть её так, и это бесило. Видимо, этот мудак так её называл.

Я всерьез думал о женитьбе. Меня хорошо потряхивало рядом с ней.

Женился бы, если бы этот чудо-горец не позвал её назад.

Надя уехала очень неожиданно, хотя она говорила, что время её отпуска подошло к концу, и надо решать – оставаться дома, в Руднике или возвращаться в столицу. Все равно отъезд был неожиданным и стал для меня ударом.

Да, было тяжело. Тем более, Надя не звонила, на связь не выходила, даже матери ничего не написала. Я злился, хотя и понимал её. Наверное, не хотела лишний раз делать мне больно.

Когда я вернулся в столицу у меня была мысль её разыскать, но потом я решил, что не стоит. Не стоит мучать себя и её.

Я надеялся, что Надя счастлива. И думал, что должен радоваться за неё.

Первое время как-то было пусто внутри, и горько. Потом прошло. Втянулся в работу, стал больше общаться с друзьями, знакомился с девушками.

Любовь прошла.

А была ли это любовь, или… реально просто желание помочь? Защитить слабого? Быть мужчиной?

- Слава, ты куда улетел?

- Я? – дьявол, как неловко вышло. Улыбаюсь Яне, чуть сильнее обнимая, прижимая к себе, - я думаю, что бы нам такое съесть сегодня? Устриц? Карри? Или…хороший стейк?

Яна хмыкает, морщит носик, и притворно бьет меня по рукам.

- Врунишка! Просто устал от моей болтовни, так и скажи!

- Разве можно от тебя устать, принцесса?

- Не знаю… Папин помощник говорит, что я могу мертвого достать.

- Да, есть немного.

- Ах ты… - на меня обрушивается целая серия ударов маленькими, милыми кулачками, в конце которой я захватываю её ладошки чтобы поцеловать.

- Мы приехали. – какие же у неё красивые глаза, очуметь… Понимаю, что смотрю на неё и улыбаюсь как дурак.

Просто улыбаюсь тому, что она рядом. А она смущается, позволяет мне помочь ей выйти из машины, разрешает обнять и даже легонько поцеловать.

- Нельзя на морозе… ты сам говорил.

- Нельзя. Но очень хочется.

- Давай там сядем где-нибудь в уголке, не на виду, хорошо?

- Боишься знакомых встретить?

- Нет, - опускает глаза, - просто в уголке можно целоваться.

В этот момент мне кажется, что у меня внутри растет что-то большое, горячее, радостное, светлое, как будто появляются крылья и хочется весь мир обнять.

Я чертов счастливчик. Я встретил необыкновенную девушку! Я…

Мы обходим зал – скорее огромный ангар, в центре которого подобие рыночных рядов, там продают фрукты, какую-то посуду, поделки – разную ерунду. Нам обоим дико нравятся деревянные утки, и я покупаю одну – это скорее селезень, он на лыжах. Прикольный. Дарю его Яне, она хохочет, тут же придумывая куда его поставит.

Глава 17

Мама всегда говорила – не вздумай показывать мужчине что ты ревнуешь, когда ревнуешь реально, но при этом делай вид что ревнуешь, когда ревности нет и в помине. Я не понимала – как так-то? Она усмехалась и объясняла:

- Понимаешь, доченька, мужчины очень любят, когда их ревнуют. Они же все как павлины, надо хвост распушить и вперед. Приходится им иногда чесать зудящие места. Но вот когда повод реально есть – надо сделать вид, что тебе всё равно. Макнуть его с головушкой в ледяную прорубь, пусть не мнит о себе…

Мне тогда казалось, что мама какие-то глупости говорит. А сейчас…

Ревную. Почему-то сразу мир меркнет. Все вокруг из искрящегося, радужного, яркого, становится тусклым, мёртвым.

Значит, у Славы была девушка? Он любил её? И как давно это было? Может, он её не забыл, а я… Я просто временное явление, заменитель? Просто тренажерчик для того, чтобы забыть о настоящих чувствах?

Надя.

«Мне казалось, я в неё влюблен. Но у неё был любимый мужчина, она к нему уехала. Вот и всё».

Всё ли?

Я не должна о ней спрашивать! Не должна ревновать! Не должна! Но…

Не могу выносить этот мрачный мир! Хочу знать! Пусть скажет!

Я понимаю, что он может и соврать, но почему-то чувствую – не соврет! И… еще почему-то уверена, если даже и соврет – я об этом узнаю.

Мой вопрос явно ставит его в тупик, он смотрит в тарелку, потом поднимает на меня свои синие-синие глаза.

- Ты хочешь, чтобы я о ней рассказал?

Сердце колотится, сейчас выскочит. И снова на щеках жар.

- Хочу. – сглатываю, закусываю губу, чёрт, зачем я… - Нет, не надо. Не хочу. Мне без разницы… Давай поедим, и…

- Я правда был уверен, что влюбился в неё. В неё, как мне кажется, сложно было не влюбиться. Если бы… если бы ты её увидела, я уверен, тоже бы сразу её полюбила. Знаешь, есть такие люди. Светлые. Вот такая была Надежда… То есть не была, и сейчас есть где-то… кстати, в Москве.

Я силюсь улыбаться, но чувствую, как сводит щеки. Светлая, значит, в которую нельзя не влюбиться. А я? Получается я не такая? Или…

- Она была беременна от парня, которого любила, а он выгнал её из дома.

- Что?

Меня как-то шокирует эта история. Получается, он полюбил девушку, беременную от другого? Да уж… наверное, она действительно была необыкновенная, эта Надя, то есть не была. Есть.

Слава рассказывает историю, и я на самом деле обалдеваю от подробностей. Слепой мажор, инвалид, сиделка, влюбленная в него. Просто турецкий сериал какой-то…

- Он не знал о её беременности, сказал, что им надо расстаться, выгнал её, по сути. Она уехала в родной город – в наш Рудник.

Слава рассказывает, а я слушаю и удивляюсь, как хорошо он говорит. Не в том смысле, что интересно, просто… хорошо, о близких людях. О маме, об этом… Воробушке…

- Получается, твоя мама ее прямо с поезда домой привезла? Незнакомую девушку, без документов?

- Да, мама у меня такая. Она сразу чувствует людей. Ты бы ей понравилась.

- Думаешь? Я ведь… избалованная принцесса?

- Принцесса да, - он улыбается, - избалованная, есть немного.

- Что? – притворно обижаюсь, но он смеется, обнимает меня, притягивая.

- Принцесса и должна быть избалованная, разве не так? Я бы тебя только баловал. Какой у нас там счет?

- Счёт? – я не сразу поняла о чём он, - Пятьдесят четыре.

- Не порядок, нужно чтобы было пятьдесят пять. Поцелуй меня.

Почему-то он становится серьезным. И я. И мне очень хочется его поцеловать. А еще я поняла, что он больше не любит Надю.

Не знаю как, но поняла. Уверена. И… внутри очень жарко.

Сглатываю, не отрывая от него глаз.

- Пятьдесят пять.

- Красивая цифра.

- Да.

- А шестьдесят еще лучше.

Он улыбается, и опять целует, так нежно, осторожно. Хорошо, что мы сели в каком-то закутке, сюда народ не доходит, все предпочитают места в центре. Только успеваю так подумать и вижу парочку – такие же как мы, явно, молодые, влюбленные, в поисках мест для поцелуев.

- Ты любишь меренговый рулет? – Слава, улыбаясь убирает с моего лица прядь волос.

- Люблю, но не уверена, что сейчас смогу еще что-то съесть.

- Это ты точно съешь! Пойдем? Пора уступить место другим.

Он тоже заметил, что парочке нужно уединение.

Мы перемещаемся, в кафе, где Слава заказывает кофе и тот самый меренговый рулет, правда, безумно нежный и вкусный. Не могу отказаться!

- А что дальше случилось с Воробушком? Почему она уехала?

Спрашиваю уже без всякой ревности, действительно интересна судьба этой девушки. Слава усмехается, отпивает кофе, у него остаются смешные усики из пенки, которые я стираю большим пальцем.

- Наде сказали, что этот её горец оказывается её ищет. Узнал как-то о том, что она в положении. Да и документы её нашлись, она, собственно, за документами сначала поехала, а потом сразу в Москву.

- И что горец? Она его простила?

- Увы, этого я не знаю.

- То есть как?

- Ну… Надя уехала и всё. Не позвонила, не написала. Телефон отключила.

Странная девушка. После всего, что Слава и его мама для неё сделали?

- Может, с ней что-нибудь случилось?

- Что? – Слава усмехается, немного горько, - Думаю, горец с ней случился. Наверное, умолял о прощении. Я бы на его месте умолял.

- Ты бы не оказался на его месте.

Он вскидывает на меня глаза, синие-синие… Они такого цвета как Средиземное море в одном местечке, в Турции. Есть там такой маленький уютный городок – Каш. И море там как лазурь. Необыкновенное. Я такого больше нигде не видела.

- Ты бы никогда не выгнал беременную девушку. Не поступил бы подло.

- Ты так во мне уверена?

- Да.

Отвечаю прямо, потому что я действительно уверена. Он не способен на подлость. Я чувствую. Я даю себе право это чувствовать.

Не хочу, чтобы было иначе. Не хочу!

Потому что за эти сутки он стал значить для меня слишком много. Я просто провалилась в него, нырнула, и не хочется обратно.

Глава 18

Серьёзный мужчина в строгом костюме и пальто. Охрана её отца? Или служба безопасности – как это у них там правильно называется?

Мы с Яной продолжаем обниматься, но я чувствую её мгновенное напряжение.

- Добрый день, Николай Петрович.

- Вам нужно проехать со мной.

- Куда?

- Домой. Отец ждёт.

- Ждёт? Ну, ничего, подождёт. Я занята.

- Яна Игоревна, лучше поехать, вы же знаете.

Я молчу, понимая, что сейчас лучше не вмешиваться. Но внутри, конечно, поднимается нехорошее предчувствие.

Яне не нужно ссорится с отцом сейчас. Просто потому, что если она взбрыкнет, устроит какой-нибудь демарш, то наши отношения точно можно считать законченными.

Дьявол, да наши отношения изначально обречены, я ведь это прекрасно понял, когда сообразил кто она и кто её папаша.

Вот только… Я к этому не готов. Не готов сдаться, признать поражение. Не готов опустить руки.

Я уверен, что за такую девушку стоит побороться. Даже если соперник в данном случае – её отец.

Но бороться ведь тоже нужно с умом, правда? Поэтому иногда лучше проиграть сражение, чтобы потом иметь возможность выиграть войну.

- Яна Игоревна.

- Николай Петрович, можете передать папе, что у меня все хорошо. Я ему потом позвоню.

Моя принцесса смотрит на меня, улыбается – за такую улыбку можно что угодно сделать.

- Поехали, такси уже ждет!

На самом деле на дороге стоит желтая машина с нужными нам номерами.

- Ян, два слова.

- Что? – смотрит так же улыбаясь, а я понимаю, что моё предложение ей совсем не понравится.

Да что говорить, оно и мне самому не нравится! Но… Так будет лучше. Не стоит злить её отца.

- Янка, выслушай меня, не перебивай, хорошо? Тебе сейчас лучше поехать домой…

- Что? – выражение лица принцессы мгновенно меняется.

- Я же сказал, не перебивай! Ты ведь хочешь увидеть меня еще раз, да? Хочешь, чтобы мы могли встречаться?

- Я не понимаю…

- Подожди, дослушай. Если ты сейчас разозлишь своего отца, он тебя запрет и больше не выпустит, или отправит куда-нибудь за тридевять земель. И общаться со мной запретит точно.

- Я…

- Ян, я знаю кто твой отец.

- Что? – да, удивлять я умею.

- Я тебя узнал, ты же одно время в Руднике была популярной персоной. Плакаты с твоим личиком по всему городу висели. Курская принцесса, помнишь.

- Почему ты мне не сказал?

- А это бы что-то изменило? Лично мне не сильно важно чья ты дочь. Важно другое… Ты важна, понимаешь?

- Нет. Если я важна, почему ты меня сейчас отправляешь?

- Потому что нельзя ссорится с твоим отцом, пойми. Он… он реально за тебя волнуется. Где ты, с кем, что с тобой. Поедешь домой, расскажешь, что… просто познакомилась с земляком, погуляла с ним по Москве. Ты же не хочешь, чтобы твой отец внес меня в черный список.

- Ты его не знаешь. Он и так это сделает. Если меня сейчас увезут, то это всё, понимаешь? Всё! Всё! – она кричит, начинает плакать, буквально биться в истерике.

Обнимаю, прижимаю к себе – мы всё еще связаны её шарфом, и у меня мелькает мысль, если убрать этот шарф, то действительно всё! Сердце камнем падает под ноги…

Смотрю над её головой на мужчину, который приехал за Яной. Он тоже на меня смотрит. Словно сканирует. Я уверен, информация обо мне будет на столе отца Яны через час, если не раньше.

И что он скажет, прочитав моё досье?

Скорее всего даст задание своим «безопасникам» не подпускать меня к его дочери на пушечный выстрел…

- Янка, успокойся…

- Нет, не хочу… не поеду домой.

- Тише…

- Пусти, с тобой тоже не поеду! Трус…

- Яна…

Дьявол, почему она не может понять?

А может… может она права, и я реально трус? Взял бы её сейчас, запихнул в такси, показал бы строгому дядьке из охраны средний палец и дело с концом?

- Яна, послушай…

Она продолжает рыдать, уткнувшись в мою грудь.

Вижу, как из машины представительского класса, припаркованной неподалеку, выходит еще один строгий мужик, в таком же костюме и пальто.

Они что-то, среди бела дня будут её хватать и в машину сажать?

Первый делает знак второму – останавливает его, смотрит на меня вопросительно.

Мне всё ясно. Он ждёт, когда я успокою мою принцессу, уговорю её.

- Яна, я люблю тебя, слышишь? Люблю. Но тебе лучше сейчас поехать домой.

- Он меня больше не выпустит. Ты… мы с тобой больше не увидимся.

- Увидимся, конечно, глупенькая! Он же не будет тебя взаперти держать? У тебя институт, тебе нужно там появляться. Поверь, я найду способ с тобой встретиться, чего бы мне это не стоило!

- Я боюсь.

- Чего, маленькая?

- Боюсь, что больше не увижу тебя…

- Не бойся, увидишь. У нас ведь еще куча поцелуев осталась! Слышишь? Всё будет хорошо. Езжай домой! Я напишу тебе.

- Как напишешь? Куда? – поднимает зареванные глаза, они как два малахита, яркие, сочные, такие трогательные… Сил нет её отпускать…

- На почту. Расскажу, как мы с тобой будем общаться, поняла?

- Мои контакты будут проверять, ты не сможешь…

- Милая, я смогу, поверь. Веришь? – улыбаюсь, убирая непокорную прядку волос с её лица.

- Не знаю.

- Тогда… просто поцелуй меня?

- При них? – чувствую жар её кожи, смущение. – я не могу.

- Тогда я сам…

Наклоняюсь к её губам, пытаясь краем глаза следить за строгими чудаками в костюмах. Они стоят на месте. Как памятники. Ни туда, ни сюда. И выражения лиц каменные.

Губя у Яны медовые, нежные, чувствуется соль её слез.

- Не хочу, чтобы ты плакала, любимая. Никогда не будешь плакать, когда будешь со мной.

- А я точно буду с тобой?

- Точно. Ты ведь моя? Вся моя?

- Да. Твоя. Вся.

- А я твой.

Голова кружится от того, как это все стремительно между нами. Еще и сутки не прошли. А уже все решено.

Для меня так точно.

- Иди, езжай домой. И с отцом будь поласковее. И не говори, что провела со мной ночь.

Глава 19

- Вячеслав Гордеев?

- Он самый. – абонент еще не представился, но я уже знал, кто именно мне звонит.

- Игорь Янович Янковский. – по идее я должен сказать что-то вроде «очень приятно», но я молчу. – Сразу к делу, молодой человек. Вы должны забыть о существовании моей дочери. Надеюсь, я не должен объяснять почему.

Разумеется, он не должен. Какие тут могут быть объяснения? Все и так ясно. Он государственный деятель, элита, а я так – плебс.

В принципе, я и сам это все прекрасно осознаю. Был бы умнее, сказал бы сейчас ему, что всё понял и действительно забыл бы об этой сладкой принцессе.

Но видимо я не умный. Скажу больше – полный кретин.

Потому что не забуду я ни хрена. Даже все понимая. Даже зная, что она может вычеркнуть это забавное приключение из своей жизни.

Не забуду.

Возможно, горько об этом пожалею, но…

- Молодой человек, вы меня слышите?

- Слышу.

- И поняли то, что я сказал?

- Прекрасно понял.

- Значит, я могу надеяться на вашу сознательность?

Усмехаюсь. Интересно как он говорит. Так… просто и в то же время…

- Я привык, что мне отвечают четко, да или нет.

Привык он! А я вот не привык четко отвечать. Потому что сказанное в телефонном разговоре «да» может быть легко записано, и потом использовано против меня.

- Игорь Янович, я не могу вам гарантировать, что выполню ваше требование.

- Не понял?

Все ты понял, консерватор хренов. Думал, я сейчас в штаны наложу от страха – как же, политик такого уровня сам позвонил, чтобы послать! Лично!

А я не наложил – не имею такой привычки. И вообще…

Он что, думает, что я с политиками не общался? Удивился бы узнав, сколько я для правительства столицы сделал! И с мэром и главными его замами за руку здоровался!

Но, видимо, все равно не дотягиваюсь до уровня Янковских.

Интересно, кто дотягивается? Этот хмырь наверняка ведь уже нашел Янке жениха? Олигарха, не меньше. Или вице-премьера – есть у нас там еще не окольцованные? Или сынка какого-нибудь высокопоставленного папашки, который сам лично из себя ничего не представляет, но благодаря родительской протекции уже имеет и должность, и счет в банке.

- Вячеслав, вижу, диалога у нас не получается.

Однозначно, пока только монолог. Вы показываете степень своей крутизны, я по плану должен офигевать, но что-то идет не так.

- Игорь Янович, думаю, вопрос моего общения с Яной должны решать я и Яна. Если ваша дочь скажет, что…

- Ты меня не понял, щенок? Близко чтобы к ней яйца не подкатывал! Не дай Бог узнаю, что ты около неё крутишься, отрежу всё на хрен!

Вот это поворот! Не ожидал я от государственного мужа такого откровенного быдлячества. Впрочем – чему удивляться? У нас в Руднике все прекрасно знали, как поднимался Янковский в лихие девяностые. Нет, махровым бандитизмом он не занимался – но друзья у него были знаменитые. Большинство полегло в бандитских разборках, я Янковский вовремя прикинул, что нужно поворачиваться в сторону легального бизнеса и политики.

Молодец, что сказать…

Главное, как он не боится вот так по телефону? Разговор можно записать, слить куда надо… И не дай Бог что со мной случится?

Неужели настолько чувствует себя защищенным?

- Ты меня услышал?

- Услышал.

- Но не понял, так?

- Почему же? Понял. Я понятливый парень.

- Значит так, понятливый, я тебе свои мысли озвучил, повторять не буду. Дочь у меня одна, я за неё зубами кого хочешь загрызу.

Интересно, как это ваша «одна дочь» оказалась в клубе, в сомнительной компании? Если бы не я, поздно было бы зубами грызть!

Сказать бы ему все это! Но я молчу.

- Разговор окончен?

- А ты что, хочешь мне еще что-то сказать?

Хочу! Очень хочу сказать, чтобы следил за дочерью лучше! Но, разумеется, молчу. Это ни к чему. Еще прислушается к моему совету…

- Прощай, Вячеслав Гордеев, надеюсь, мы друг друга поняли.

Чувствую, что он еще что-то хочет добавить, но…

Видимо планировал угрожать, потом вспомнил о своем статусе, и о том, что слова можно повернуть против него – ну, по крайней мере я надеюсь, что он мог об этом подумать.

В телефоне гудки. Ну, что ж… всё это было ожидаемо.

И, конечно, добавит проблем, но…

Но несмотря ни на что я все-таки нахожу почту Яны-несмеяны, отправляю запрос на переписку в чате.

Уверен, телефон её будет на прослушке, возможно и почту будут проверять, но у меня есть некоторые наработки, так что главное, чтобы она открыла ссылку, которую я ей отправил, потом будет проще.

Моя девочка все понимает. И еще через некоторое время я вижу её грустное личико на экране. Очень надеюсь на то, что в её комнате нет камер слежения. Ну… не параноик же её папаша в конце концов?

В принципе, мне надо потратить вечер, может ночь, чтобы выяснить подробности о доме её отца, системах безопасности и прочем.

Не зря я с детских лет увлекался компьютерами и программированием. Лет в десять пошел в первый, открывшийся в нашем Руднике кружок, и пошло-поехало.

- Как ты, малышка?

- Почему ты меня отпустил?

Моя принцесса… она не плачет, но я уверен, что плакала – глазищи красные.

- Не плачь. И не нервничай.

- Ты считаешь это просто? Может, для тебя, а я…

- Не просто. Даже не представляешь, насколько не просто. Но… Если ты хочешь меня увидеть еще раз, если хочешь, чтобы твой отец не контролировал тебя нужно его немного перехитрить.

- Как?

- Очень просто.

Да, у меня есть план. Не уверен, что это сработает, думаю, Янковский тоже не дурак, но…

- Отец меня собирается отправить куда-нибудь, за границу, а я не хочу.

- Солнышко мое, за границей нам будет даже проще, так что не волнуйся! Мы с тобой в любом случае встретимся!

- Ты не знаешь моего отца.

- Я знаю себя.

Всхлипывает, вижу, как она сидит на кровати, обхватив коленки руками, видимо перед ней на кровати или столе стоит ноутбук, или моноблок. Мне дико жалко её, хочется быть рядом.

Глава 20

Я не видела его неделю. Неделю!

Экран планшета не в счет. Не то! Не так…

Умираю, каждую ночь, когда засыпаю, глядя на его лицо, а потом просыпаюсь, а его уже нет… просто темный экран…

Славка, милый, ты же обещал! Обещал сделать всё, чтобы мы были вместе!

Как же мне больно!

И еще… с каждым днем мне всё больше кажется, что та наша ночь была сном. Просто чудесным сном…

Я даже с отцом начала разговаривать. Первые дни молчала. Делала вид, что его нет. А он, как назло, раньше был вечно занят, постоянно на работе, дела, дела, а то вдруг решил заделаться папой-папой. Совместные завтраки. Приглашения на обед. Попытки забрать меня после пар из института.

И все это после того жуткого разговора. Не скандала – нет. Скандалы отец пресекает сразу.

Меня привозят домой два главных человека из службы безопасности. На вопрос как они нашли меня – молчат, даже не ухмыляются.

На самом деле, найти человека в Москве не так сложно, особенно если он не сильно прячется. А мы не прятались.

Всегда можно просмотреть камеры наблюдения, если у тебя такие связи. Пара знаковых мест – где еще может обедать девочка- мажорка?

Мест много, это ясно. Но папина охрана знает, что мне нравится «Депо», что мои однокурсники вечно там тусят.

Зачем мы со Славкой туда поехали?

- Яна, я даже не знаю, что сказать.

- Не знаешь – не говори, пап, - честно, его фраза меня удивила! Он-то и не знает? Да ему даже предвыборные речи раньше не писали! Он все сам! Он всегда мог выйти к народу и такое выдать – все за него голосовать бежали, роняя тапки…

На самом деле, губернатором он был хорошим, да, не без минусов, но у кого их нет? Московского мэра ругают за плитку, папу ругали за новостройки и за то, что он, якобы, мелкий бизнес убил, снеся ларьки по всей области, вслед за столичным градоначальником.

Только вот в новостройках квартиры получили те, кто ютился по тридцать-сорок лет в старых бараках и домишках убитых. А вместо ларьков появились нормальные сетевые магазины, с довольно низкими ценами.

Я знаю, я папину работу еще в школе изучала. Сама хотела в политику. Ну, в принципе, и выбрала социологию в итоге.

Если мой отец не знает, что говорить – значит где-то проснулся вулкан, или землетрясение началось…

- Яна, не разговаривай со мной так. – он внешне спокоен как удав, мне бы так уметь! Я как мама, моментально загораюсь, вспыхиваю как спичка.

- Как так? Я нормально раз…

- Ночь провела с ним?

- Что? – сердце дико стучит, кровь приливает к лицу.

- Секс был?

Я просто в бешенстве! Как он может задавать такие вопросы, да еще… мы ведь не одни! Николай Петрович тут стоит, никуда не ушел! И отец думает, что я буду о таком говорить?

- Ты с ума сошел?

- Это ты с ума сошла, Яна! Что ты знаешь об этом парне? Что ты вообще знаешь о жизни? Ты…

- Да! Я ничего не знаю! Но я хочу узнать! Мне надоело сидеть в клетке!

- В какой клетке? Опомнись! Ты учишься, ездишь в институт, встречаешься с друзьями…

- Езжу с водителем, хожу с охраной, встречаюсь только с теми, кого ты одобрил? Это, по-твоему, нормальная жизнь? Не клетка! Да я…

- Уймись! Это отличная жизнь! Хочешь, я позвоню сейчас твоим однокурсницам, из простых, выберу рандомно штук пять…

- Люди не штуки, папа!

- Не важно. Позвоню и спрошу, хотели бы они жить такой жизнью? Пять из пяти ответят – да! – в его глазах такая жёсткость, просто сталь.

- Потому что они не знают, каково это – так жить! И скажут «да» только те, у кого действительно родители простые…

- Нищеброды, как это твой… великан?

- Он не нищеброд! – кричу, потому что не могу уже.

- Неужели? С чего ты так решила? Потому что он тебе шмоток дерьмовых купил, как с барахолки? С кредитки все оплачено. Как и обед. Пустил девахе пыль в глаза, дурочке! А она и рада стараться! Готова ноги…

- Папа! – нет сил слушать как он спокойно это говорит!

- Что, папа? Что? Хочешь жить в дерьме? Нет уж, извини! Я не для того оттуда столько лет выгребал, чтобы моя единственная дочь взяла и всё в унитаз спустила!

- Я не собираюсь жить в дерьме! Я просто хочу жить свободно!

- Трахаться с кем попало? Это значит жить свободно? – папа иронично поднимает бровь, а мне хочется набросится на него, хоть какую-то эмоцию выдавить! Пусть наорет на меня, пусть ударит, но пусть не будет таким бездушным снобом!

- Я не… я не трахалась! Понял?

- Ладно, хватит в игры играть. Садись, и слушай меня, Яна.

- Не хочу! Не хочу садится, не хочу тебя слушать!

- Слушай! Чтобы этого парня я с тобой рядом больше не видел. Ясно? Посмеешь ослушаться – сделаю так, что ты реально больше не сможешь его увидеть.

- Что? Да что ты такое говоришь, пап? Ты… ты просто чудовище! Если бы мама была жива!

Только тут отец позволяет себе эмоцию. Хлопает ладонью по столу. Со всей силы. Так, что декоративные вазы на полу и бокалы, сверкающие в изящном серванте, звенят надсадно.

- Иди в свою комнату.

Выхожу… меня трясет, слезы сами катятся, горячие соленые, останавливаюсь за дверью, прислоняясь к стене, пытаясь успокоить дыхание. И слышу голос папиного «безопасника».

- Зря вы так, Игорь Янович.

- Что?

- Сами же знаете, запрет только подогревает интерес.

- Что? – представляю лицо отца, с таким выражением, мол, как его посмели учить!

- Пусть бы пообщалась с парнем, сама бы его через неделю бросила, и не вспомнила. И получила бы прививку от таких кавалеров!

- Поучи жену щи варить.

- Она у меня умеет. И щи, и кашу. И детей воспитывать. Я тоже хотел от старшей бейсбольной битой отгонять, а она сказала – дай ей время, сама всех на хрен разгонит. Так и вышло… Вот только… так разогнала, что ей уже под тридцатку, а всё одна. Не знаешь, что хуже…

- Спасибо, за урок воспитания. Но я уж как-нибудь сам. И моя точно до тридцатки сидеть не будет. Жених уже есть. Так что…

Глава 21

- Слава! Славка! Слава! – пищу, практически на ультразвуке, сама не думала, что вот так могу кричать и радоваться, и…

И он закрывает мне рот ладонью и делает большие глаза.

- Не шуми! Мы же в библиотеке! – И мы оба прыскаем, и смеемся, тихо-тихо, но так сильно, что живот подводит.

Он обнимает меня, обвивает талию своей немаленькой ручищей. И я вижу, что у него глаза светятся.

Он рад! Рад меня видеть! Рад!

А я? Мне кажется, я с ума схожу, от его роста, от которого уже отвыкла, от запаха, от силы, от того, что он такой горячий.

- Слава…

- Янка… Принцесса моя… Несмеяна.

И губы, мягкие, такие нежные накрывают мои… Долго, это очень долго, кажется, что время вокруг остановилось, все замерло, а в воздухе вокруг летает не бумажная пыль, а золотая волшебная пыльца, как у феи Динь-Динь… Это она заколдовала все вокруг, чтобы мой любимый мог меня целовать!

- Яна. Как же я… Скучал дико, думал, просто сойду с ума.

- И я…

- Десять раз уже пожалел, что тебя отпустил, сто раз хотел приехать к твоему дому, внаглую заявиться к твоему сатрапу-отцу.

- Я сбежать хотела. Только…

- Это не выход, милая, мы оба знаем. Еще хуже сделаем.

- А что тогда? Как? Я… я пыталась с ним поговорить. Знал бы ты, что он мне в тот день устроил.

- Представляю. Он мне звонил.

- Да? Когда? – пугаюсь жутко, знаю, что папа может быть очень… в общем, из серии «папа может».

- Не важно, тогда же, в тот же день.

- Он тебе угрожал? – чувствую, как дрожу, и вместе с тем злость поднимается такая!

- Ян, твой папа политик, причем политик высокого ранга, как ты думаешь, стал бы он мне угрожать? Просто… попросил больше тебя не беспокоить.

- Почему ты мне не сказал?

- Ну… твой папа же попросил тебя не беспокоить? Я и не стал.

- Слава! Он… Он ведь не шутит.

- Я тоже не шучу.

- В смысле? – смотрю в его глаза, такие яркие, любимые, не понимаю ничего…

- Я сказал, что мы будем с тобой? Что ты будешь моей? Значит так оно и будет. Ну… если только ты на самом деле этого хочешь, принцесса.

Хочу? На самом деле хочу? Он еще спрашивает! Мне даже обидно! Потому что я живу только мыслью о том, что мы будем вместе! Хочу…

- Что ты, маленькая?

- Я не маленькая…

- Малышка, совсем малышка, иди сюда, любимая… - он берет меня за руку, и уводит между стеллажами куда-то, в глубину, дальше и дальше. В нашем универе старинная библиотека, большая, как лабиринт. Вообще, так сюда не пускают кого попало, обычно книги выдают. Иногда студенты помогают библиотекарям и кураторам. Вот и я…

Стоп, а как же сюда Слава попал?

Я только хочу задать вопрос, как он подводит меня к двери – я и не знала, что тут такая есть! Достает ключ, поворачивает, заглядывает за неё, потом заходит, ведя меня за собой. Мы попадаем в какое-то хранилище. Запах тут такой… запах старины, нафталин, вот что так пахнет! Я помню, когда была маленькая, меня возили пару раз к старенькой прабабушке, и у неё был сундук с одеждой, наверное, времен Великой Отечественной, а может и раньше. И вся она пахла нафталином… Какой-то родной он, этот запах.

- Что это такое? Как ты добыл ключ?

- Когда ты хороший специалист, ты пригодишься везде. Я просто… оказываю посильную помощь вашей библиотеке, за небольшую плату.

- Какую плату?

- Место и время одной шикарной студентки.

- Так это… это ты подстроил, что меня сюда отправили?

- Нет, это Александр Сергеевич, или Николай Васильевич, Васильевич, наверное, вернее, он любил все потустороннее, хотя… Сергеич ведь был масон?

Я даже не сразу понимаю, о ком он говорит!

- Сам ты масон! Пушкин не был масоном.

- Ты его ногти на портретах видела? Особенно мизинец! Во-от! Так что…

- Подожди, а… если отец узнает, что ты…

- Я не официально, так что справки он навести вряд ли сможет. Единственная беда… Не думал, что скажу это. – он ухмыляется, поднимая брови домиком, так забавно.

- Что?

- Рост! Меня же сразу все замечают! Не на полусогнутых же мне ходить? И ссутулится тоже не получается. Но я стараюсь. Проскользнул через служебный вход, для персонала, не для педагогов даже, ходят только технички, вахтерши, охранники. Это всё не важно. Важно, что ты со мной, и я с тобой.

Он продвигается чуть вперед, и я вижу небольшой диван, на который накинут ярко красный махровый плед. Перед диваном столик, на нем большие стаканчики из моей любимой кофейни и пирожные. Такие же, какие я не успела съесть в «Депо» …

- Садитесь, мадемуазель, будем восполнять дефицит глюкозы.

- А как же сто поцелуев?

- Это не обсуждается, милая.

Слава плюхается на диванчик, который жалобно стонет под его весом.

- Аккуратнее!

- Потерпит. - тянет меня за руку, заставляя опуститься к нему на колени. – сто поцелуев, говоришь? А успеем?

- До пятницы я совершенно свободна!

- А если серьезно?

- Если серьезно, то у меня сейчас пара, на которую можно забить, потом перерыв, потом еще пара, тоже забью, тем более, я же работаю в библиотеке!

- Охрана твоя где?

- Они не заходят в здание, сидят в машине у входа.

- Хорошо.

Опять улыбается, а потом резко становится серьезным.

- Янка… как же я скучал…

- И я… очень!

А потом я делаю то, что, наверное, делать нельзя, забираюсь ладонями под его модный пуловер, чтобы ощутить жар его тела, крепость мышц, рельеф, чтобы почувствовать его.

- Яна…

- Люблю тебя…- заставляю его задрать руки, чтобы снять ненужную вещь. – как ты думаешь, этот диван выдержит нас, если мы?...

Глава 22

Диван… Диван выдержит…

Я не выдержу.

Хриплю, вжимая её в себя, вдыхая аромат, нежный, девичий, её собственный, никакие духи на свете его повторить не смогут.

- Янка…

- М-м-м…

Моя свитер летит куда-то. Её необъятный вязаный кардиган туда же. На мне еще футболка, к дьяволу её…

Вижу, как я Яны глаза округляются, потому что… глупо, но я сделал крохотную татуировку. Еще не до конца зажила, но пленку защитную я специально снял. Просто одна буква. И все.

Она протягивает руку, пальчиком осторожно дотрагивается, словно боится стереть.

- Не бойся…

- Больно?

- Нет. Приятно. Потрогай…

Касается, обводит, а потом…

- Можно? – я понимаю, о чем она спрашивает, и меня просто до одури ведет от этого. Сглатываю, чуть киваю головой, глазами добро даю, и голова кружится, потому что чувствую на своей коже её губы.

Как крылышки бабочки. Еле-еле… словно одним дыханием.

Меня распирает от тех эмоций, которые испытываю. Они нереальные. Всё, что сейчас происходит – нереально.

Эта девушка, которая рядом, сладость её поцелуев, жар губ, мягкость тела.

Диван…удобство которого волнует в последнюю очередь…

- Слава…

- Янка… - опрокидываю её под себя, нахожу губы, сминаю. Всю её хочется в себя вобрать, до кончиков пальцев, до последней крохотной впадинки на теле…

Задираю тоненькую кофточку. Прижимаюсь к телу. К животу, к ребрам, выше…

Шепчу имя её как заклинание. Нежности какие-то повторяю. Она дышит прерывисто, на каждое мое движение откликаясь.

Поднимаю голову, взгляды наши сливаются, губы опять тянутся к губам.

А потом она медленно делает несколько движений руками и остается в белье, которое почти ничего не скрывает.

Мой рай. И ад.

И чистилище моё.

Это бьет, как молния. Осознание чувств.

Когда ты понимаешь, что ни хрена ты раньше не понимал. Вот такая тавтология.

Жил так, на поверхности, хватал то, что само шло в руки, и отпускал, потому что не было нужно. Жил весело, легко, не замарачиваясь. Плыл по течению судьбы – куда вывезет. Во всем, что касается чувств и отношений.

Легко пришло – легко ушло.

Один раз только думал – вот оно, то самое. Но нет. Промашка вышла. Посокрушался, да и поплыл дальше.

Чего страдать?

Ну, не случилась любовь и не случилась. Жаль, конечно, человечек был хороший, но…

А потом как цунами.

Глаза немыслимые, зеленые с желтыми узорами. Огромные, распахнутые, удивленные.

И вся она. Просто девушка. Просто красивая, милая, невинная

Просто дышим друг другом, просто ловим мгновения, украденные у вечности.

Сердце по ребрам прокатывается, вверх, вниз, молотит как не в себя. Кровь по венам как сжиженный газ по трубам. С немыслимой скоростью, так, что уши закладывает. Стук её сердца тоже совсем рядом. И венка на тоненькой длинной шейке, по которой я провожу пальцем бьется неистово.

Укладываю её на себя, потому что сносит напрочь все правильные мысли.

Только она. Только её глаза. Только её дыхание.

- Слава…

Сносит волной немыслимой. Обо всем забываем. Она и я, я и она. Руки на всем теле, губы… почти везде. Почти…

Потому что нет. Нельзя. Не так.

- Слава… пожалуйста!

Как ей отказать? И как объяснить почему? И как себе объяснить? Своему телу, которое скручивает пружиной дикого желания…

- Янка… любимая моя девочка.

Прижимаю, замирая на мгновение.

Унести бы её отсюда, взять, украсть в свою берлогу. Не выпускать. И плевать на все. На отца её, на его слова, на планы, которые он явно на свою дочь имеет. Просто взять и сбежать с ней.

А что? Если уехать в Европу, как быстро он нас достанет? Пожениться можно там, я знаю. Распишут. И что он потом сделает?

О чем я думаю? Эгоист… Так нельзя! Нельзя… Этой девочке нужна красивая свадьба. Роскошная. Чтобы она на самом деле как принцесса…

И мир в семье тоже нужен, поэтому с её отцом как-то надо договариваться.

Но это потом. Чуть позже… А пока…

Пока я ворую эти секунды и вечности. Мы воруем.

- Слава…- губы блуждают по моему телу, руки ласкают, пальчиками, осторожно к запретной зоне подбираясь…

И я хочу ей это позволить. Хочу.

И сам себе тоже позволяю много.

Поворачиваюсь, над ней зависаю. Разглядываю серьезно.

В горле что-то сжимается. Колотит меня, трясёт. Перевернулось вот так всё, в одно мгновение. Раз – и ты понимаешь, что жизнь уже совсем другая. И ты не принадлежишь себе. Ей принадлежишь, без остатка, до донышка! И то, что она с тобой может делать всё, что захочет – абсолютно. Данность. Истина. И живешь ты только затем, чтобы увидеть, услышать. Чтобы себя ей отдать.

Сердце снова под ребрами скачет в ритме самбы, дикой такой, необузданной. И это охренеть как нравится.

Вот это состояние нравится.

Это сумасшествие, которое на самом деле-то – единственное нормальное, что может с человеком случиться!

Всё остальное ерунда, хрень полная. Всё не важно!

А вот это…

Это и есть любовь, да?

Если да, то я счастливчик. Просто хренов счастливчик.

Улыбаюсь, мажу по коже губами. Языком провожу, на вкус пробую. Невероятная. Моя.

Единственная.

Забираюсь глубже. Тоже до запретного дохожу.

Скоро не будет никаких запретов. Скоро! Очень, очень скоро!

- Слава, пожалуйста! Я больше не могу…

Я тоже, маленькая моя… я тоже…