Ты выбрал ее, предатель

Пролог

ТЫ ВЫБРАЛ ЕЕ, ПРЕДАТЕЛЬ

ВЕРА ШТОРМ & ЛИЛА КАТТЕН

— Я тебя вытащу из тюрьмы, — говорит любовница моего мужа.

— Мне не нужна твоя помощь, Инна. Уходи отсюда! — огрызаюсь я. — Ты не смог в огромной Москве найти мне нормального адвоката? — обращаюсь я к Мурату.

— Это заняло бы много времени, — отвечает он без заминки. — А у нас его нет, Рита, — говорит и выходит из помещения.

— Чего ты упираешься, не понимаю, — качает блондинка головой. — Ты разве не спасла бы мне жизнь, попади я в вашу больницу в смертельном состоянии?

— Спасла бы, конечно.

— Вот поэтому ты должна понять и принять... Я вытащу тебя отсюда, но взамен ты исчезнешь из нашей с Муратом жизни.

Машина плавно выезжает на трассу. Темно. И душно. Что-то не спокойно мне, какое-то плохое предчувствие внутри просыпается и не даёт нормально сконцентрироваться на дороге. Или это наши с мужем проблемы так действуют на меня?

Смотрю вдаль, шарю рукой в сумке в поисках телефона. Голова трещит, а мысль, что Мирон дома один — сводит с ума. Муж наверняка со своей любовницей развлекается, некогда ему думать о ребенке.

Вижу светофор. Глубокая ночь, поэтому дороги почти пусты. Горит зелёный, я успею проехать, но, черт возьми, вижу какую-то тень, жму на тормоз, однако не успеваю. Грохот, чье-то тело на капоте, а потом с точно таким же грохотом падает на асфальт.

Глухо кричу, обхватив голову руками. Сердце колотится, вот-вот вырвется из груди. Перед глазами пелена от слез и шока, который скручивает внутренности в узел.

Я сбила человека.

Дрожащей рукой тяну ручку двери на себя, на ватных ногах выхожу наружу. Рядом останавливаются ещё несколько автомобилей, слышу какие-то крики, мат...

— Он... Умер? — голос дрожит, как и все мое тело.

Сколько я раненых или мертвых людей увидела за всю жизнь? Несколько десятков уж точно. И этот человек, который сейчас лежит посреди дороги — один из них, но опуститься на корточки и проверить, дышит ли он, сил у меня нет.

— Да, — отзывается тот, кто склонился над ним и пальцами пульс проверяет.

— Он умер? — орет со стороны какой-то другой мужик. Дышит тяжело, будто гонялся за чем-то.

— Да, — повторяет кто-то сбоку и я окончательно теряю над собой контроль.

Не знаю, что ощущаю, но в висках долбит одно и то же: надо позвонить Мурату. Он поможет, будет рядом, несмотря на наши конфликты. Я всегда оставалась хладнокровной, не теряла здравый рассудок, однако сейчас страх выключает все разумное, что во мне есть.

Пошатываясь иду к машине, телефон нахожу и звоню все ещё мужу. Трубку он не берет. Не принимает ни первый звонок, ни второй. Я окончательно теряю надежду на что-либо хорошее. Если позвоню родителям... Сердечный приступ получат ещё до того, как успеют из дома выйти.

Телефон вибрирует в руках. Вижу имя Мурата и сквозь слезы улыбаюсь. Шмыгаю носом, вытираю влагу с шек и глаз, явно размазав тушь по лицу.

— Мурат, — шепчу сдавленно, замечая две полицейские машины. — Мурат, я человека сбила. Приезжай, пожалуйста.

Мне кажется, что муж сам в ступор впадает. Молчит, переваривая только что полученную информацию.

— Где ты? Адрес назови, — рычит он требовательно. — Что с человеком? Он жив?

— Н-нет, — сглатываю, оглядываясь, пытаюсь понять, где я нахожусь. С горем пополам называю примерное местоположение. — Мне адвокат нужен, Мурат. Пожалуйста, приезжай скорее. Страшно… Господи, мне так страшно…

— Жди, — говорит, обрывая мою невнятную речь и поток бесконечного страха и отключается.

Меня окружают незнакомые люди, кто-то задаёт вопросы, а кто-то тычет пальцем, перешептываются.

Я ужасно устала. Нет, алкоголь не принимала, хоть и глаза красные и люди наверняка думают, что я пьяная. Но пьяной я за руль не села бы. Не знаю, как приезжаем в полицейский участок. Требуют документы, что-то оформляют, просят подписать какие-то бумаги. А потом... Я в комнате допроса оказываюсь.

И опять вопросы, ответы на которые я не знаю. До сих пор не понимаю, как тот мужчина появился на моем пути, да еще так внезапно. Он что, убить себя хотел? Тогда зачем меня в это впутывать? В чем моя вина?

Прошу телефон, дабы позвонить соседке. Сын дома один, я обещала приехать пораньше, но в итоге опять задержалась, поскольку привезли человека с кровотечением и мне было необходимо сделать операцию. Полицейский пристально смотрит на меня какое-то время. Я же впервые реву навзрыд, потому что усталость и шок дают о себе знать. Понятия не имею, что со мной случится. Ведь человек умер! По моей вине! И как я смогу жить без сына?

Всё-таки передо мной появляется мобильный и я набираю номер соседки по памяти.

— Привет, это я, — говорю сразу же. По голосу узнает.

— Рита?

— Скажи, пожалуйста, что Мирон у вас, — прошу я соседку.

— Он у нас, да, я позвала, чтобы с Алиной уроками занялись. Потом мультики смотрели и на диване оба уснули. Что случилось? Опять на работе задержалась?

— Хуже, — говорю шепотом, снова чувствуя на себе взгляд полицейского. — Пожалуйста, присмотри за ним. Завтра скорее всего Мурат приедет и заберёт его.

— Не расскажешь?..

— Некогда, — перебиваю. — Спокойной ночи, Свет и спасибо.

Ещё какое-то время отвечаю на вопросы. Все одно и то же, по кругу. Голова не соображает, перед глазами туманно. Смотрю перед собой и вспоминаю, как все случилось. Нет, я не ехала с бешеной скоростью. Да, я торопилась, но, черт! Он внезапно появился перед моей машиной. Я даже опомниться не успела, лишь нажала на тормоз до упора и…

Глава 1

После тяжёлой смены так и тянет отправиться домой, но моё рабочее время заканчивается ровно в десять, поэтому раньше времени я уйти не могу. Сидя в своем кабинете, смотрю на экран ноутбука, однако ничего перед собой не вижу. Постукиваю ручкой по столу. Пытаюсь понять, в какой именно момент мы так отдалились друг от друга. Когда стали настолько чужими людьми с мужем. Кажется, пять месяцев уж точно.

Я стала теряться на работе с момента как стала главным хирургом, а он у себя в компании. За сыном обычно присматривали либо мои родители, либо мать Мурата. А потом мы перестали понимать друг друга. Постоянные ссоры утомляют, это отрицательно действует не только на нас, но и на психику сына.

Слышу что-то вроде стука, прихожу в себя. Подруга открывает дверь, кажется, локтем, и заходит в помещение, которое вдруг становится мне настолько холодным, что я машинально обнимаю себя за плечи. Она держит в руках две кружки кофе.

— Я сегодня специально пораньше пришла, чтобы ты домой поехала, — улыбается Надя, положив напиток передо мной, присаживается напротив. — Что, опять начнёшь спорить?

— Чуть осталось, Надь. Потом поеду к Мурату. Поговорить с ним хочу. Так не может продолжаться. Нам либо надо найти общий язык, либо... — не хочу это даже произносить, но вынуждена. — Либо поставить точку над нашими отношениями.

— Только не надо принимать такие серьезные решения на эмоциях, дорогая, — закидывает ногу на ногу, делает глоток кофе. Я же обнимаю ледяными пальцами кружку, задумываюсь.

Я люблю мужа. Очень люблю. И, конечно, не хочу с ним разводиться. Мне будет тяжело без него. Никогда ранее не задумывалась над этим вопросом, но сейчас меня прямо трясет: что если именно Мурат захочет расстаться и начать новую жизнь с другой? Переживу ли я? Даже не знаю... Мысли об этом адскую боль причиняют.

Лежащий на столе телефон подаёт признаки жизни. Сообщение в родительском чате:

«Уважаемые родители. Не забывайте, что сегодня в 11:00 собрание. Прошу присутствовать всех.»

Черт! Я даже не знала... Прав Мурат, что я стала трудоголиком и о семье окончательно забыла.

Сделав два глотка кофе, встаю с места так резко, что подруга смотрит на меня удивлённо, взглядом спрашивает, что происходит. Захлопываю крышку ноутбука, сумку свою ищу.

— Я всё-таки выйду пораньше, — говорю, снимая с себя халат. — Я только переоденусь, ок? В школе собрание, а я словно в танке.

Уже через час я паркую автомобиль неподалеку от школы и на ходу звоню маме. Отвезу сына к ним, чтобы отвлекся с дедушкой. Сегодня пятница, дальше выходные, пусть на рыбалку пойдут или чем-нибудь ещё интересным занимаются. Мирону нравится проводить время с моим отцом, ибо с ним никогда не станет скучно. Он умеет разряжать обстановку и всегда находчив, если даже желания на это совсем нет.

— Вы же никуда сегодня не планировали уехать? — спрашиваю у матери.

— Нет, Риточка. В гости приедешь?

— Да, с Мироном заеду. Уверена, он будет только рад. Я сейчас в школе, через часа три ждите.

— Хорошо, родная, обнимаю.

Собираемся в классе. Классный руководитель хвалит почти всех своих учеников за исключением двух, которые ее не слушаются и не учатся. Я представляю, как неприятно родителям тех детишек. Мысленно прошу, чтобы насчёт Мирона мне ничего лишнего не сказали, но, судя по тому, как смотрит на меня учительница и просит задержаться на пару минут, ей есть что мне сказать.

— Маргарита Вячеславовна, — начинает она, прочищая горло. — Мирон умный мальчик. Отличник, как вы знаете, но в последнее время он стал слишком агрессивным. Ругается с одноклассниками, даже с теми ребятами, которые гораздо старше его... У него сил не хватит с ними сравниться, но все равно лезет к ним. Срывается на мальчишках, с которыми он близок. Может, вы знаете, в чем причина его такого поведения?

Откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза, сложив руки на парте. Да, я прекрасно знаю причину — это всё из-за наших отношений с его отцом. Именно поэтому страдает психика сына. Он, бывает, плачет несколько часов подряд, когда мы с Муратом ругаемся. Нет, дело не доходит до серьезной агрессии, но накричать друг на друга вполне можем, что пугает и злит нашего сына.

— Я поговорю с ним, Дарья Витальевна. Помимо агрессивного поведения замечали в Мироне что-нибудь ещё?

— Если раньше он отвечал мне на каждом уроке, то сейчас... — выдыхает устало. — Он, кажется, перестал делать домашние задания. Не хотелось бы вас огорчать, но...

— Все в порядке, — поднимаюсь с места, поправляя ремешок сумки, который ежеминутно, будто назло, соскальзывает с плеча. — В ближайшее время Мирон станет прежним. Обязательно обсужу с ним эту тему.

— Всего доброго, Маргарита Вячеславовна, — говорит учительница, провожая меня до двери класса.

Мирон садится на заднее пассажирское сиденье, я же располагаюсь за рулём, пару минут смотрю на него в зеркале заднего вида. Сын, конечно, замечает на себе мой взгляд, вопросительно выгибает бровь, на что я невесело усмехаюсь.

— Ты стал драться с парнями, Мирон?

— Заслужили.

— Нельзя, родной, так поступать.

— Что нельзя, мам? Ругаться со своими близкими? Друзьями? Одноклассниками? — выдает эмоционально.

— Да, родной, нельзя.

— А вы с папой почему тогда чуть ли не каждый день ругаетесь? Мама, я не вижу вас. То тебя всю ночь нет, то папы...

Выдыхаю. Нечего сказать. Стараюсь не продолжить разговор, потому что понимаю: сейчас не время. Мирон слишком вспыльчивый сегодня и разговаривать с ним бесполезно. Он все равно меня не услышит.

А ведь он прав. Абсолютно прав!

— Дед! — выкрикивает сын, едва выходит из машины. Вбегает во двор, где мой отец мангалом занят.

— Здравствуй, мой дорогой, — обнимает внука папа, волосы его взъерошивает. — Мне бабушка сказала, что ты приезжаешь. Я решил, что ты не откажешься от шашлыка.

— Не откажусь, — искренне радуется Мирон.

Мама смотрит со стороны, с Мироном здоровается, а потом ко мне подходит.

Глава 2

Секунды осмысления Муратом того, что это именно я стою перед ним, тянутся так долго, что мне кажется, ад успел замерзнуть в недрах земли.

Кокетливо поднятая бровь девушки напротив моего мужа, медленно опускается на место, а улыбка становится едва ли деловой.

Я не хочу быть глупой или слишком подозрительной. Думать наперед или, наоборот, отставать в своих доводах. У меня есть только это на руках. Наш разлад, потеря друг друга внутри семьи и эта странная трапеза двух людей.

И всего два варианта ответа: я либо права, либо нет.

Мурат резко встает и отодвигает стул, громко скрежеща ножками по полу. Он явно с трудом находит слова, чтобы хоть что-то сказать.

— Конечно. Садись, Рита, — помогает мне и опускается рядом.

Блондинка аккуратно кладет ложку рядом с тарелкой и протирает салфеткой идеально подведенные губы помадой вишневого цвета, при этом демонстрируя, что все время мира принадлежит лишь ей одной. А вот глаза… и этот ее взгляд — совершенно иное говорят. Явное недовольство, а может, моя бурная фантазия вдруг разыгралась еще сильней, чем уже есть.

— Это моя коллега – Инна. Адвокат в нашей фирме, — представляет женщину мой муж, и я приветливо улыбаюсь, точно зная, что актриса из меня плохая. – Рита – моя жена.

Мы сталкиваемся взглядом, и ни одна не желает произносить следующие слова.

Что удивляет, так это ее непоколебимость и самоуверенность. Затем внезапно… она сдается.

— Приятно с вами познакомиться, Рита.

Ее голос приятный, но твердый. Если мой всегда называли мягким — и родители, и знакомые. Так вот ее – полная противоположность.

Я даже не понимаю, зачем провожу эти сравнения. А потом осознаю, что за столом тишина и у меня просто много времени на эти мысли.

— Мне очень неловко. Возможно, у вас какой-то конфиденциальный разговор, а я помешала? – моя голова поворачивается то к мужу, то к его спутнице.

— Все в порядке. Мы встретились тут случайно и решили как раз обсудить… дела. Выбирай, что будешь есть?

— Ладно. Спасибо, — принимаю меню у подошедшего официанта, которого Мурат подозвал, пока я садилась и листаю ради приличия знакомые страницы, заранее зная, что закажу. – Я буду утку с вашим фирменным гарниром и овощной салат с заправкой.

Парень уходит, и мы снова остаемся в совершенно неловком молчании.

Мои глаза сканируют елозящего мужа по стулу. Он поправляет галстук, теребит запонки. Инна лишь мечет взглядом, который стал жестче с момента, как я села за стол.

— Что ж, мы уже все обсудили. К тому же есть еще дела, — встает она. – Мне пора.

— Так быстро? Казалось, я перебила вас в самой середине обсуждения, — вспоминаю их улыбки, и по коже расползается неприятный холод.

А еще то обожание и восхищение, с которым она смотрела на моего мужа, пока я не подошла к ним. Такое не выдумаешь, не спутаешь.

— Вам показалось, Рита. Всего доброго. Увидимся, Мурат.

Она берет свою сумочку, а я смотрю на нетронутую еду, что принесли совсем недавно, и противное чувство близкой катастрофы внезапно становится все больше и заполняет пустоту внутри меня.

— До свидания, — отвечаю я, а Мурат привстает, чтобы попрощаться.

— До встречи, Инна.

Оставшись наедине с мужем, нас окутывает колкая до мурашек тишина и та самая пропасть, что увеличивается с каждым днем.

Эти минуты невыносимы. Здесь или дома — неважно. Ты ищешь слова, по сути, не зная, что сказать, подбираешь тему. Думаешь, как подойти или повести себя. Даже прежде, чем прикоснуться, теперь берешь паузу. Это очень изнуряет.

Мы едим без единого слова, хотя каждый раз проглатывая еду, приходится ее насильно проталкивать. Великолепная утка в итоге застревает комом в горле.

А глаза Мурата, которые он отводит, чтобы не встречаться со мной взглядом, еще больше давят.

— У нашего сына в школе проблемы, — решаюсь с чего-то начать и, наконец, привлекаю его внимание.

Все равно обсудить этот вопрос нам нужно было в срочном порядке.

— Какого рода проблемы? – в голосе появляется первая эмоция – беспокойство.

— Было собрание в школе. Сказали, что он агрессивен и постоянно с кем-то цепляется, доводя до драки.

Мурат перестает жевать и смотрит на меня острым взглядом. Я даже так чувствую настроение, которое сменило свои полюса.

— Думаю, ты согласишься со мной, что это из-за нас и той атмосферы, что сейчас царит в доме. Мы должны все исправить. Вовремя приезжать с работы, да и в принципе бывать дома. Искать точки соприкосновения, общаться и… Не знаю, — вздыхаю, чувствуя, насколько уязвима сейчас, фактически умоляя его взглянуть на нас и поддержать мои идеи.

Видит бог, я хочу, чтобы у нас все сработало. Если еще не поздно, потому что этот обед… Если это то, что я думаю… значит, мы слишком опоздали.

Муж выпрямляется, и, отпив воды из бокала, начинает говорить:

— То есть, ты хочешь сказать, что это я виноват, Рит? – голос становится выше и немного грубее. – Видишь вину только во мне? А как же ты?

Глава 3

Меня будто ледяной водой обдает. Смотрю на широкую спину мужа и не могу поверить, что это все происходит со мной. Он что, с женщиной разговаривает?

Глупый вопрос. Конечно, да. С кем ещё можно разговаривать в таком тоне?

Мурат оборачивается, в темноте, кажется, замечает меня.

— Рита?

А у меня ноги будто к земле приросли. Не могу сделать ни шага. И дышать не могу, потому что это как нож в спину со стороны мужа.

Мы отдалились, да. Утратили кое-что. Но когда всё стало настолько плохо? Когда мы стали чужими друг для друга людьми? Мы же прекрасно находили общий язык и, конечно, никаких конфликтов между нами не происходило в масштабах катастрофы. А сейчас... Сейчас я чувствую себя той, которую с каждым днём считают ещё бОльшей идиоткой. Наивной дурой, которая не видит ничего перед глазами, до сих пор носит розовые очки, не замечает очевидных вещей. И вместо того, чтобы принять факт, я до сих пор ищу какие-то оправдания мужу. Ведь за девять лет брака он не давал мне повода его ревновать или же считать, что у него на стороне есть другая. А сейчас...

Будто Всевышний пытается открыть мне глаза, а я упорно игнорирую все, что он подсказывает мне о неверности мужа.

— С кем ты разговаривал? — спрашиваю ледяным тоном, когда Мурат подходит вплотную. Темно, но я вижу заострённые скулы.

— С Шахмаром.

Шахмар — друг детства Мурата. Они вместе росли, строили бизнес, стали успешными благодаря работе двадцать четыре на семь. Да, возможно муж не врёт. Но о каких обязательствах он говорил? Что ему мог сказать Шахмар, что Мурат ему так ответил, тем более в таком тоне?

У Мурата к другу уважения вагон и маленькая тележка.

Бред, конечно. Я же умом понимаю, что это полная чушь. Но, блин...

Я взрослая женщина. Неужели буду устраивать скандал? Доказательств его измены у меня нет. Поэтому... Господи, я не хочу сталкиваться лицом к лицу с его предательством.

Решаю не усугублять ситуацию. Я на нервах и могу сказать много лишнего. Но не здесь... Не в родительском доме, потому что папе это точно не понравится.

— Ты опоздал, — перевожу тему. Опускаю взгляд на его шею, вижу, как пульсирует венка. А губы мужа поджимаются в тонкую линию. Он злится и нервничает одновременно.

— Извини, — отвечает коротко. — Не получилось выбраться пораньше.

Я киваю. Снова у него не получилось уделить побольше времени своей семье.

Заходим в дом. Поздний ужин придает немного сил и четкости. Я начинаю нормально соображать и, конечно, мысленно обещаю себе, что я обязательно подниму эту тему дома, когда Мирон будет спать. Ибо поговорить нам с мужем необходимо. Я не хочу так жить... Не хочу постоянно думать, где Мурат и с кем он. Ведь врать он может по щелчку пальцев. В этом я убедилась как раз сегодня, когда он сказал, что работает в офисе, а сам с роскошной адвокатшей обедал в ресторане.

От этих мыслей сердце покалывать начинает, а руки потеть. Смотрю на Мурата, сидящего на диване. Они с отцом что-то бурно обсуждают, но я далеко отсюда, думаю о своем. Сейчас передо мной стоит мужчина, с которым я познакомилась давным давно, с которым я была счастлива и с лёгкостью находила общий язык, очаровывала и вызывала улыбку. С которым мы понимали друг друга с полуслова и никогда не сомневались.

Все в какой-то момент изменилось и я сама не знаю, когда именно началось это падение нас как семьи.

Я иду на кухню, чтобы выпить воды. В горле пересохло. Забираю бокал и, включив кран, жду, когда он наполнится.

— Рита, — настолько задумываюсь, что не замечаю, когда заходит мама и сама выключает воду, которая уже стекает по стенкам бокала. — О чем ты думаешь?

Игнорирую. Пью так жадно, что задыхаться начинаю. Ставлю бокал в раковину, вдыхаю полной грудью. Едва держу эмоции под контролем. Слезы наружу просятся. Но нельзя. Не здесь и не сейчас.

— Все в порядке, — сажусь на стул и обхватываю голову руками. — Просто устала.

— Рита, кому ты врешь, — говорит мама тихим голосом, располагается напротив. — У вас разногласия с Муратом?

«Господи, мама, я и сама не знаю, что у нас происходит с мужем», — мысленно отвечаю ей, но вслух произношу совсем другое:

— Мы часто забываем, что у нас есть сын. Уделяем ему слишком мало времени, мама. Мирону это не нравится, он стал слишком агрессивным. Из-за этого я не могу найти себе места.

— Сядь и поговори с мужем, Рита. Все будет хорошо, слышишь? Вы же столько лет в браке. Все всегда было прекрасно и сейчас будет так же.

Я киваю. Да, обязательно все будет прекрасно, если муж не успел переспать с другой.

Мотаю головой, дабы избавиться от этих дурацких, выворачивающих душу наизнанку, мыслей. Но они как черви проникли в мозг и жрут все внутри. В первую очередь здравый рассудок.

Выхожу из кухни, чувствуя за собой шаги — мама идёт следом. Застываю посреди гостиной, заметив, как Мурат прижимает к себе Мирона. Целует его в макушку, а потом, смеясь, взъерошивает волосы.

Папа что-то рассказывает, а они хохочут. Обстановка веселая. У всех хорошее настроение, но только не у меня.

Хочется забрать телефон мужа, снять блокировку, если там, конечно, тот же пароль, который я знаю, и набрать последний номер, с которым он разговаривал, дабы убедиться, что это был действительно Шахмар. Клянусь, я даже после этого не стану сомневаться в муже. Наоборот, буду винить себя в том, что стала настоящей истеричкой.

Да только его мобильный в кармане. А просить я ни за что не стану.

Выдохнув, сажусь рядом с мужем. Ещё какое-то время мы проводим с моими родителями, а потом едем к себе. Мирон первым делом бежит в душ. Мурат туда же. Лишь я жду, когда сын пойдет спать, а муж соизволит спуститься ко мне, потому что я ему отчётливо дала понять, что нам нужно поговорить.

Глава 4

Мои глаза впиваются в его лицо, полные надежды. Если бы он только смог прочесть мои мысли, то услышал, как я молю его о правде. Как молю о том, чтобы у нас был шанс…

В голове всплывают картинки длиной в девять лет. Каждая деталь сейчас так ясна и жива.

Первые поцелуи и встречи, прикосновения, которых было так много.

Мы любили, словно безумцы. И это при всей строгости моего Мурата к публичным проявлениям любви.

На коже горят воспоминания его прикосновений и ласки. Я была единственной, кому выпала честь знать этого прекрасного мужчину нежным, открытым и обнаженным до души.

«А ты помнишь?» — спрашиваю мысленно, но в ответ тишина.

Я чувствую, как во рту скапливается слюна наряду со слезами в моих глазах, когда он улыбается.

Большие ладони берут мое лицо и пальцами поглаживают кожу.

Подбородок дрожит и все рассыпается, как пепел, когда он начинает говорить.

— Конечно, нет, Рита.

В пепел превращаются мои надежды, его клятвы… то уважение, которое было между нами. Он стоит на этом пепелище и уничтожает все это на пару с огнем, даже не замечая, как больно делает всем нам.

— Ну с чего ты это взяла, м? – его губ касается усмешка, поднимая один уголок вверх.

Такой простой вопрос.

Он лжет прямо в глаза, а потом спрашивает, откуда я это взяла?

Почему в его глазах я стала вдруг женщиной, об которую можно вытирать ноги? Но при этом ему не хватает смелости сказать все самому. Честно и откровенно, даже когда есть поставленный вопрос.

— Послушай, — он понижает голос до того самого шепота, которым сводил с ума, шепча на ухо всякие пикантные словечки, словно пороча и эти воспоминания, отнимая их у меня, — мы со всем разберемся. Но позже.

— Позже? – не найдя силы, спрашиваю хрипло.

Уверенная, что он и не услышал меня.

— Завтра мне рано вставать на работу, — он смотрит на часы, которые висят в нашей гостиной. – Тебе, кстати, тоже. Давай пойдем в спальню.

«А там повернемся набок, каждый, смотря в свою стену, и будем просто соблюдать правила мужа и жены. Ведь они обязаны ночевать в одной постели, но при этом, даже не касаясь друг друга. При этом, чувствуя себя почти чужими», — договариваю за него, излагая истину своему мозгу.

Я скидываю с себя его руки и первой разворачиваюсь, чтобы уйти. И уже поднимаясь по лестнице, говорю ему:

— Я в душ, а ты ложись.

Больше не оборачиваюсь. Больше ни слова.

Он предпочел ложь, а не меня и точно не нас.

Аты солгал, возможно, не впервые.

Пока смотрела я с надеждою в глаза.

Уже не нежные… А будто бы пустые,

«За что ты так?» — спросила про себя.

Холодный душ, мои укрепит нервы.

Таблетка растворит остатки боли.

Ты был моим единственным и первым,

А я твоей крупицей морской соли.

Я вхожу в нашу спальню, бегло забираю из комода белье, комплект для сна и ухожу в ванную комнату, закрывая дверь на замок. И как только слышится щелчок, я чувствую его шаги, которые останавливаются сначала на пороге спальни, затем у ванной.

На дверь ложится его рука, и мы замираем в этом молчаливом… Я не знаю, как назвать этот момент. Но мне до ужаса больно говорить слово «прощание». Как такое возможно?

Сколько себя помню, я постоянно была влюблена в этого мужчину, за которого вышла замуж и вот мне приходится проходить через это? Почему? Почему меня оказалось ему недостаточно?

И почему наш сын не стал для него преградой от предательства?

Я тихо отхожу от двери и включаю воду в душе. Скидываю с себя одежду и ступаю под умиротворяющие капли. Они прохладные, как раз то, что мне нужно.

По коже бегут мурашки и расползаются по телу, как и мои мысли, которым нет конца и края. Я переключаю воду на теплую, чтобы не заболеть, и больше не могу себя сдерживать.

Я просто плачу.

В этот момент я ощущаю себя настолько потерянной и одинокой. Я так надеюсь, что, когда выйду сейчас за эту дверь, все испарится. Каждая секунда, принесшая мне боль, каждая мысль, окажется лишь плодом моего воображения. А мой Мурат будет ждать меня с улыбкой в постели… в ожидании.

Но когда моя рука касается ручки и, открыв, толкает ее вперед, истина насмехается мне прямо в лицо. Из спальни будто холодом веет, пока я подхожу к кровати, смотря на спину мужа. Пока ложусь на свою половину и, отвернувшись от него, накрываюсь одеялом.

Глава 5

Проходит половина рабочего дня, а я никак не могу собраться.

Это очень плохо. Для моей ответственной должности, для меня в целом.

Впервые происходит так, что в больнице я сама не своя.

Обычно после какого-то очередного разочарования, двери клиники становятся местом, где я успокаиваюсь, как бы это ни звучало. Но сегодня… Видимо, раньше были иные вводные данные.

На этот раз я вижу этих двоих в ресторане и снова чувствую себя третьей лишней. Да, я нашла словосочетание, которое идеально описало тот момент.

Кто бы мог подумать, что в компании мужа я буду чувствовать себя чужой.

Что тут скажешь, растеряли мы все это вот так бездарно и легкомысленно.

Я ненавижу быть слабой, ненавижу зацикливаться на чем-то плохом. Но как не зациклиться на сердце?

— Маргарита Вячеславовна, — слышу голос медсестры, которая заглянула ко мне в кабинет постучав.

— Да? – смотрю на нее и не сразу понимаю, зачем она тут.

— У вас плановая в первой операционной.

Мой взгляд падает на записи этого дня, вылавливая ту, что написана красным.

— О, конечно. Я помню, — поправляю бумаги на столе.

— Просто вы не идете, и я решила…

— А сколько сейчас? – осеняет меня.

— Без пяти два.

Вот! Это именно то, о чем я только что мыслила про себя.

— Господи, — вскакиваю и чуть ли не бегу двери. – Спасибо, Даша. Я немного… заработалась.

— Понимаю. Просто, — она понижает голос и подстраивается под мой быстрый шаг, пока мы, минуя развилку, попадаем в коридор, ведущий к операционным, — Константин Иванович сказал, что если вы не справляетесь со своей должностью, то он вас с удовольствием заменит.

Я поворачиваю голову, останавливаясь у дверей.

Надо же, какой «заботливый» мужчина, который никак не может смириться с тем, что я встала во главе отделения, а не он.

Это вызывает улыбку, и не самую добрую, на самом деле, она скорее ехидная. Вот и мексиканские страсти в хирургии.

— Прямо так и сказал?

— Да, — снова шепчет медсестра и встает чуть ближе. – Мы были на кухне после пересменки и слышали, как он обсуждал это с Анной Николаевной.

Еще одна. Но что самое смешное в этом, что она ходит и делает вид, что мы добрые коллеги.

— Как интересно. Спасибо, что была такой наблюдательной, Даш.

Я усмехаюсь и вхожу, заметив ее скромную улыбку.

Я взяла девушку в свою команду, как только она пришла к нам в клинику. Порой это чувствуется интуитивно, еще до первого приветствия, что человек именно хороший. Жаль, что предателей и лжецов так на раз мы определять не можем.

Спустя почти два часа я снова оказываюсь в своем кабинете, довольная результатом операции. У меня есть час до очередной.

Сегодня у меня дневная смена. А завтра придется попросить Надю о ранней замене.

У Мирона школьное выступление, которое пропускать я не хочу. Да и пятница, этот день часто не отличается большой нагрузкой по графику, если не будет никаких происшествий, разумеется.

Приехав вечером домой и по пути забрав от родителей сына, у которых он был после школьных занятий, я мужа, разумеется, не застаю. Но если обычно я пишу ему смс, что мы ждем его домой. Часто я делаю фото нас с сыном вдвоем, с намеком, что мы скучаем… В этот раз он встретит тишину, если ему это вообще было когда-то важно.

Когда сын засыпает, я спускаюсь на кухню и, убрав ужин в холодильник, убираюсь. Мурат тихо крадется по гостиной, видимо, думая, что мы уже спим. Но он тут же понимает, что это не так, и потому сворачивает ко мне.

— Привет. Думал, что ты спишь, — он проходит мимо меня и взяв стакан, наполняет его водой, тут же осушая.

— Здравствуй. Не сплю.

Заканчиваю вытирать тарелки и расставляю их на полке.

— После работы ты часто засыпаешь на ходу.

— Ага, — отвечаю, не желая даже пытаться продолжать этот разговор.

Почему-то сейчас у меня внутри самое, наверное, страшное для человека ощущение – равнодушие. Конечно, это лишь временное явление, но оно появилось, и это говорит о том, что все становится хуже.

В конце концов, я не буду постоянно лелеять свою любовь, которую раз за разом, тот, кому она посвящена, будет окунать ее в грязь. Словно это какая-то безделушка, не стоящая внимания опытного коллекционера.

Мне просто нужна правда, чтобы знать, куда мы с ним идем.

Закончив, я вытираю руки о полотенце и разворачиваюсь, чтобы уйти. Но Мурат обхватывает мое запястье и не позволяет этому случиться, останавливая.

За секунду почти размеренный стук сердца становится похожим на колокольный перезвон, и я замираю в ожидании.

— Все в порядке? – его вопрос звучит так странно, учитывая нашу ситуацию, что это становится смешным.

Глава 6

Просыпаюсь, услышав, как ревёт будильник. Я не спала почти целую ночь, сначала долго думала над словами сына. Потом всё ждала, когда Мурат вернётся с работы. Но он так и не появился. Ни на мероприятии, ни дома. По крайней мере до того времени, пока я не уснула. А уснула я глубокой ночью.

Ищу рукой телефон, нажимаю на боковую кнопку, лишь бы он заткнулся, а потом, поднявшись на локтях, осматриваюсь. Мурат лежит рядом, его ладонь на моем животе, сам же уткнулся мне в плечо. Дышит ровно.

Выдохнув, ложусь обратно. Понятия не имею, где он был. Почему так расстроил Мирона. Ведь сын ждал отца, постоянно поглядывал на входную дверь, но так и не дождался. Потому что Мурат так и не приехал...

Но и за той белобрысой девчонкой приезжала какая-то дамочка среднего возраста. Кстати, тоже блондинка. И я так и не узнала, кто ее мать. Хотела бы увериться в своих догадках, увидеть перед собой ту адвокатшу, чтобы сомнений никаких не осталось насчёт того, что у моего мужа есть с ней какие-то интрижки.

Но в то же время подкрадывается мысль: а вдруг они вчерашний день провели вместе? Поэтому никто из них не присутствовал в школе...

Аккуратно скинув с себя руку Мурата, поднимаюсь. Иду в ванную. Муж наверняка снял с себя одежду. Достаю его рубашку и ищу какие-то следы его предательства.

И нет, ничего не нахожу. От него не пахнет женскими духами, на воротнике тоже нет никакой помады. Выдохнув, выхожу отсюда и нахожу его пиджак. Все аналогично. Вот только во внутреннем кармане есть небольшая коробочка. С часами. С золотыми часами. И нет, они не мужские. А как раз женские.

К горлу подкатывает ком. Потому что я совершенно не понимаю, что думать. Кому Мурат их купил? Мне? Или своей любовнице, в существовании которой я не уверена на все сто процентов? Ведь не поймала его с поличным. Да только вот интуиция подсказывает, что другая у него всё-таки есть.

Положив пиджак на место, снова возвращаюсь в ванную. Принимаю душ, чищу зубы, сушу волосы и только потом выхожу. Спать все равно не удастся. Одевшись, иду к сыну. Он спит, конечно. Разглядываю его, не могу налюбоваться. Боже, как же он похож на Мурата. Прямо вылитый...

Спускаюсь на кухню, забрав свой телефон. Готовлю завтрак. Ловлю себя на мысли, что с каждым днём мне становится сложнее осознавать, что у мужа может быть другая. Та, которой он уделяет гораздо больше времени, а про нас забывает.

Помыв руки, а потом выключив плиту, беру мобильный, потому что он подаёт признаки жизни. На экране имя свекрови. Я моментально напрягаюсь, ибо звонит она мне крайне редко.

— Да, — отвечаю тихо. — Здравствуйте, Дилара Семёновна.

— Здравствуй, моя дорогая. Как вы поживаете? От вас такая тишина, что решила сама выйти на связь. У вас же все хорошо? Давно не навещаете нас...

— Конечно, что может случиться? Все замечательно, — бессовестно вру. — Мы же работаем. Времени ездить куда-либо в гости особо не бывает. Вы нас извините, пожалуйста...

— Ну что ты, Риточка. Я же все понимаю! — перебивает меня эта добрая женщина.

Со свекровью у меня никогда не было проблем, за что безмерно благодарна Всевысшему. Она у меня понятливая, позитивная. Всегда найдет, как разрядить обстановку, если она вдруг накаляется. А накаляется она из-за Мурата. Он не может найти общий язык со своим отцом, из-за чего страдает бедная женщина. Постоянно пытается помирить отца с сыном. Ну и я, конечно, всегда уговариваю мужа. Да только Мурат упрямый, характер у него жёсткий. Не любит, когда к нему лезут, а свекр как раз постоянно учит его уму-разуму, что подбешивает Мурата.

— Я вас обожаю, — произношу с улыбкой.

— А я вас как, Ритуль! — смеётся она. — Я что хотела сказать... Может, найдете сегодня время и приедете к нам? Ведь у Диньяра день рождения. Юбилей у него!

Мысленно ахаю. Я буквально пару недель назад говорила мужу... Напоминала ему, что у его отца круглая цифра намечается и что обязательно надо будет купить ему подарок, съездить. Поздравить! Да только со всеми проблемами я совсем забыла о своих планах и, естественно, Мурату ничего не сказала. Интересно, а он помнит?

Судя по тому, как он обнимал меня утром, придет и будет вести себя как ни в чем не бывало. Да только это так не работает. Сегодня у нас выходной. Надеюсь, он не будет искать повод, чтобы свалить. Потому что мы обязаны поздравить его отца. Разговаривать я с ним спокойно, конечно, не стану. Потому что одно воспоминание о том, с каким разочарованием мы с сыном вернулись домой, заставляет кровь в венах закипать от злости.

— Я спрошу у Мурата, Дилара Семёновна. Мы с Мироном точно приедем. А вот насчёт вашего сына... Не хочу за него давать обещания.

— Что за обещания, Рита? — раздается за спиной и я вздрагиваю от неожиданности. Мурат не даёт возможности обернуться, обнимает меня за талию, прижимает к себе и, положив подбородок на мое плечо, прижимает ухо к телефону, который я сжимаю в руке. — Мамуль...

— Родной! Я так рада тебя слышать! Вчера звонила, но ты трубку не взял.

Понятно. Занят был до такой степени, что ни мои, ни звонки своей матери он не принимал.

— Мам, я был в другом городе на важном совещании. Телефон на беззвучном оставил. Приехал поздно — не стал звонить ни тебе, ни... — поворачивает слегка голову, целует тыльную сторону моей ладони. — Ритке.

Я сглатываю, чуть ли зубами не скриплю. Это он специально делает. Все докладывает, чтобы потом повторно мне не отвечать. Иначе он просто отрезал бы, сказав, что был занят и вдаваться в детали не стал бы, как он постоянно делает. Не любит Мурат перед родителями отчитываться.

— Хорошо, сынок. Я сказала Ритке и тебе скажу... Сегодня у отца юбилей. Обязательно приезжайте, ладно?

Мурат замирает. Даже дышать перестает.

— Хорошо, мам, — говорит и сразу отстраняется. — Мы приедем.

Глава 7

— Убью любого, — снова рычит и целует так, что мои губы горят, впрочем, как и моя душа и сердце от его эгоизма.

Мне удается с трудом протиснуть руки между нами и с силой надавить на его живот. Он сначала сопротивляется, но потом все же отпускает, позволяя отдалиться.

Я чувствую себя так, словно внутри вот-вот взорвется огромная бомба, которая к чертям снесет половину этого прекрасного дома, который мы с такой любовью выбирали.

— Как ты смеешь мне такое заявлять? Как смеешь выставлять идиоткой, при этом смотря в глаза так, словно ты тот, кто ни в чем не виноват. Словно оскорблен. А теперь и вовсе предъявляешь на меня права?

— И я буду продолжать это делать, Рита, потому что я твой муж, а ты моя жена.

Он не пытается говорить успокаивающе, наоборот, сильнее распаляется.

— Вот как? Вспомнил? А я, по-твоему, идиотка? Мне что, пять лет, и я не смогу отличить флирт от работы? Или ты так уверен в том, что я буду терпеть твои измены и наличие других женщин? Кто я вообще в твоих глазах?

Мурат сжимает кулаки и выглядит таким сердитым, словно я его оскорбила.

— Ты опять за свое?

— За свое? Мы говорим о том, что есть. А есть мы, — указываю на него, затем на себя, — которые на разных полюсах. Неужели так сложно быть откровенным и честным? Не теряя уважения ко мне, просто поставить точку. Или пока не пойман – не вор? Это твой принцип?

Он смеется, запрокинув голову, и отшатывается в сторону стола, где лежат мои журналы. Психуя, закрывает один из них и, подняв, бросает на столешницу.

— Рита, ты так хочешь навесить на меня другую женщину, потому что это для тебя удобно?

— Господи, как ты умело все выкручиваешь. Почему это я вдруг стала раздражающим элементом? Почему я стала виноватой, но при этом ты… — у меня не хватает слов, воздуха и силы совладать с эмоциями. – При этом ты даешь понять, насколько незначительны мы с Мироном в твоей жизни именно своими действиями. Неужели ты… неужели не видишь того, что ты теряешь? Когда ты растерял себя и превратился в этого мужчину? – показываю на него и окидываю взглядом. – Я тебя с трудом узнаю. Но что еще хуже, я и сама меняюсь, будто пытаюсь быть похожей на тебя. В отместку становлюсь хуже.

Опускаю голову и отхожу подальше.

— Даже то, как ты выкручиваешься каждый раз, ужасно злит. А ты делаешь это намеренно. Манипулируешь тем, что я не в курсе твоих измен, другой женщины. Но знаешь, что, если я узнаю, увижу, не дай бог, это будет конец всему. Слышишь меня? – сталкиваюсь с ним взглядом и всю свою ярость направляю к нему, пусть видит и знает. – Никаких разговоров больше не будет. Не будет ничего, как и нашей семьи.

— Черт возьми, Рита, — кричит он, срываясь окончательно, а я вздрагиваю. – Твою ж… Хватит уже. Хватит. Все. Я не стану тебе изменять. Не хочу другую, понимаешь? Я тебя люблю. Неужели так сложно это понять? Так сложно верить мне?

Задыхаюсь от возмущения и пру на него, словно локомотив. Потому что моему возмущению нет предела.

Толкаю его в грудь, и он отшатывается.

— Верить? Тебе? – снова толкаю, пока он не опускается снова на столешницу. – Как мне это делать прикажешь? Как? Если я не вижу своего мужа. Не знаю, где он и с кем.

— Работаю, — обхватывает мои запястья и притягивает к себе, но ничего не успевает сделать, а пытался он обнять, но к нам, шлепая босыми ногами, выходит сын.

— Доброе утро, мама. Доброе утро, папа, — смешно зевает, а Мурат в это время разворачивает меня к себе спиной и специально обнимает, зная, что я не стану устраивать сцен при Мироне.

— Привет, сынок. Выспался?

— Угу. Есть хочу.

— Уже все готово. И как только твой отец меня отпустит, мы поедим, — успеваю увернуться от его поцелуя в щеку, вывернувшись из его объятий. — Не смей больше так делать, и мы не закончили, — шиплю ему, грозя пальцем, и ухожу к сыну.

Он улыбается так, будто все уже решено. Но перед глазами те самые часы, о которых я не стала говорить ему. Посмотрим, для кого они куплены. Цену им я знаю, потому что это популярный бренд фирменных и зарекомендованных изделий.

Накрыв на стол, я разговариваю с сыном, пока Мурат отошел ответить на звонок. Затем, когда мы все уже почти доели, Мирон спрашивает, можно ли ему пойти на улицу.

— Нет, родной. У твоего дедушки Диньяра сегодня день рождения, и мы поедем к ним с бабулей в гости до вечера воскресенья.

— Ура, — он стучит по столу ладошками улыбаясь.

О да, он их любит так же сильно, как и моих родителей.

— Можно собираться?

— Конечно. Бери по минимуму. Но нам нужно выехать как можно скорее, — поворачиваю голову к мужу и говорю так, чтобы он знал, к кому я обращаюсь. — Потому что мы не купили подарок для твоего дедушки.

Мурат сжимает ложку и делает вид, что в его тарелке что-то более важное и интересное. Однако я знаю, что он в курсе своего поступка. Но он не ребенок, чтобы его отчитывать, а я быть грубой по отношению к свекру не хочу.

Сын убегает наверх, быстро доев свой завтрак. Я, не особо спеша мою посуду, пока муж не встает и не уходит на улицу, сказав, что ему нужно проверить масло в двигателе, прежде чем мы выедем.

Глава 8

Меня бросает то в жар, то в холод. Мозг отказывается принимать факт, что Мурат, скорее всего собирался к ней, но звонок матери и приглашение на юбилей испортили его планы.

Перечитываю раз за разом предложение и все никак не могу понять, что я чувствую. Боль? Мне кажется, она преследует меня с того дня, как я осознала, что наш брак рушится. Разочарование? Да, скорее, я разочаровалась в нас обоих. Но больше всего в муже, потому что это он всё-таки предал нас и нашу любовь, семью, сына! Мы просто не справились! Горечь? Да, она меня убивает. Потому что понимание того, что это всё — та точка невозврата, просто уничтожает. Теперь всё не станет как раньше, теперь все будет куда сложнее. Потому что нам придется сделать выбор. Такой, чтобы Мирон и его психика не пострадала.

Интересно, Мурат хотя бы разочек думал о нас, когда езжал к той бабе? Хотя бы разочек включал голову? Или только ту, которая в брюках?

Усмехаюсь своим мыслям. Горько так. На глазах застывают непрошенные слезы, а потом, потихоньку начинают течь по щекам.

«Где ты? Я так ждала тебя, а ты так и не появился, Мурат», — снова перечитываю. Плачу, потому что мне больно от осознания факта, что у мужа есть другая. Но он держит меня рядом, на крючке, буквально утром признавался в любви и говорил, что никому не отдаст. Он меня идиоткой считает?

Разве так любят? Так эгоистично поступают? Разве так бессовестно можно врать, даже не моргнув глазом? Разве так легко растоптать чужие чувства?

Легко, значит, раз Мурат так со мной обошёлся...

Больше нет звука льющейся воды, зато я слышу за спиной тихие шаги. Развернувшись, сразу сталкиваюсь с удивлённым, и чуть вопросительным взглядом мужа. Он понимает, что я держу в руке его телефон. Я же не скрываю усмешку. Горькую такую, полную боли и разочарования в нем.

Мой муж стал умело играть роль. Даже премию заслужил, потому что сегодня я, можно сказать, поверила ему... Поверила в то, что он действительно любит меня, а я просто себя накручиваю.

Мурат подходит вплотную, и я сразу же всучиваю ему в руки его телефон. Вздергиваю подбородок и смотрю в упор в голубые глаза до тех пор, пока он не хмурится.

— Что происходит, Рита? — интересуется он, чуть наклонив голову на бок.

Хмурый, озадаченный, недоуменный взгляд раздражает меня до такой степени, что на миг хочется врезать ему звонкую пощечину. Ненавижу, когда мне врут. Когда держат за идиота.

— Ты бы меня предупредил, что ли... Мурат, я бы как всегда тебя поняла и не стала бы давить.

— Ты о чем?

— Почему не сказал, что у тебя встреча назначена?

— Какая встреча?

Хмурится ещё сильнее. Вместо того, чтобы посмотреть в свой телефон и понять, что я там увидела, он предпочитает задавать мне глупые вопросы? Серьезно? До каких пор он будет строить из себя дурака?

— Боже, я с ума сойду... — выдыхаю измученно. — Мурат, твоя любовница, оказывается, весь день тебя ждала! А ты оставил ее одну. Как не стыдно, а? Зачем ты обводишь нас вокруг пальца? Меня тут, ее там... Какого черта?? Я тебе отчётливо дала понять: хочешь уйти — уходи! Я тебя насильно держать не собираюсь! Жить с мужчиной, который ходит налево... У которого есть другая женщина... Мне не нужен! Боже, да хватит уже на меня так смотреть, Мурат! Я хочу развестись!

— Рита, какой бред ты несёшь... — качает головой и наконец нажимает на боковую кнопку своего телефон и, кажется, видит сообщение. Вскидывает брови, однако не могу не заметить, как поджимаются его губы, а пальцы впиваются в экран мобильного.

— Я несу бред? — усмехаюсь. — А может у меня просто галлюцинации? Может, это сообщение вообще от твоего друга, а я почему-то вместо его имени увидела женское... Тем более, такое знакомое! И какое у тебя сейчас оправдание будет, Мурат? Что ты придумаешь на этот раз?

Муж трёт ладонью лицо. Сглатывает, а потом бросает телефон на кровать и, положив руки на мои плечи, слегка встряхивает.

— Я не стану оправдываться, Рита. Никогда это не делал и не собираюсь. Прекрати уже во всем искать повод для разногласий! Между мной и Инной ничего нет! Быть не может. Ты поняла меня?

— Прекрати! — невольно повышаю голос. Сбрасываю с себя руки мужа и делаю шажок назад. Однако идти некуда. За спиной стена. — Не держи меня за идиотку! Я видела, как вы друг на друга смотрели! Видела, черт тебя побери!

— Я в этой жизни не любил ни одну женщину кроме тебя, Рита! — обрывает он, надвигаясь на меня. — Никогда! И если я вдруг решу быть с другой, то, поверь, приду и тебе напрямую это скажу. Не стану устраивать детский сад.

— То есть ты ещё не уверен, что любишь другую? Тянешь время, ночи проводишь с ней, сравниваешь нас и все никак не можешь понять, с кем тебе лучше?

— Рита... Рита... Когда ты успела стать такой? Почему во всем ищешь подвох? Разве трудно просто поверить мне на слово? Скажи мне, — упирается рукой в стену рядом с моей головой, наклоняется и в глаза заглядывает. — Я когда-нибудь врал тебе? Вот ответь честно... Подумай и ответь как есть.

Нет, не врал. И да, до недавних пор между нами не было разногласий. А сейчас... Сейчас я всем телом и душой чувствую, что муж от меня что-то скрывает. Не договаривает. Я же вижу, что та Инна не просто адвокат, а какая-то... Особенная, что ли, для него...

Она ведь знает, что он женат. Знает, что у него есть сын. Тогда почему так на моего мужа смотрит? Почему такие неоднозначные сообщения посылает? Мне что, встретиться с ней и поговорить? Просто сесть напротив друг друга и начать откровенный разговор?

Но скажет ли она правду? Ведь даже невооружённым глазом видно, что она неровно дышит к Мурату. И в таком случае она, естественно, будет нести чушь, лишь бы я ещё больше оттолкнула Мурата от себя.

Глава 9

Мы, словно две буйные и невозможные стихии, стоим напротив друг друга и смотрим на то, как разрушаемся до основания.

Я молчу. Он молчит тоже. Хотя невысказанного так много. Но сейчас… сейчас я ставлю точку.

Развернувшись, я ухожу в ванную, схватив свои вещи, и закрываю за собой дверь.

Оказывается, можно устать не только от нелюбви, но и от подобных чувств тоже. Они не дарят лёгкости или умиротворения. Они давят и давят, пока ты не сломаешься или не откажешься от своих принципов и убеждений, не поддашься.

Я не готова это сделать. И не буду готова никогда.

Сейчас, как никогда раньше, я хочу, чтобы, выйдя из своего временного укрытия, Мурат спал.

И хотя, медленно ступая по полу, я вижу лишь его спину, я точно знаю – он не спит.

Задержавшись взглядом на обнажённых плечах, к которым так хочется прижаться, я опускаюсь на постель, источающую холод, и накрываюсь тонким одеялом.

Вдыхаю и выдыхаю зачем-то очень тихо. Будто сниму с паузы незаконченный разговор. Но от диалога нет смысла, если одна из сторон уворачивается от прямых ответов и юлит. А я больше не хочу так.

Я расшибалась об стену не раз. Теперь устала и отказываюсь.

Мои слова он услышал сегодня. Действие за ним.

Пока я раздумываю о том, что есть, он подвигается ко мне ближе, как было раньше, до того как рухнуть в пропасть безразличия. На предплечье ложатся его горячие пальцы, но реакция не заставляет ждать.

Я дёргаюсь вперёд и скидываю с себя его руку.

Проходит ещё секунда без движения и действий, пока муж не отворачивается снова и не замирает.

Ненавижу такую тишину. Она такая мерзкая и дикая, заставляет сердце стучать слишком сильно.

— Ты ошибаешься в своих поступках и выводах, Рита. Зря сомневаешься во мне, милая.

И всё.

Больше ни слова.

Из глаз вытекают слёзы и тут же впитываются в подушку, едва касаясь её.

Проснувшись утром и не увидев Мурата рядом, я была уверена в том, что его нет нигде. А как же, ему испортили вечер. Нужно ведь наверстать упущенное. Извиниться перед любовницей.

Во рту становится горько от этих мыслей. Но, спускаясь с лестницы, приведя себя в порядок, я удивляюсь тому, что слышу его голос с первого этажа.

Когда я вхожу в гостиную, застаю Мурата, его отца и нашего сына, выходящих из дома через вторую дверь, ведущую на задний двор.

Сын кажется возбуждённым и торопливо зовет их за собой, и оба мужчины, улыбаясь и даже посмеиваясь, идут за Мироном.

— Что с тобой, дочка? – внезапно спрашивает Дилара Семёновна, и я чуть ли не подпрыгиваю, хватаясь за сердце. – Точно призрака увидела.

— Вы меня просто напугали.

Её улыбчивое лицо кажется странным. Будто это не то, что она хочет показать мне или остальным. Но в чём дело? Трое мужчин, которых она так любит, сейчас были рядом, а двое из них даже умудрялись вести диалог.

— Вкусно пахнет, — втягиваю носом воздух, спеша за ней на кухню. Помещение наполнено ароматом корицы и свежей выпечки.

— Что-то случилось? – тут же слетает с губ вопрос. Но в ответ только её надрывный вдох и наполненные слезами глаза.

Торопливо иду к ней и обнимаю.

— Что же такое, Дилара Семёновна? – глажу по спине, затем плечам, отстраняясь.

— Риточка, ты только ничего такого не подумай. Я не нарочно… Просто… — она опускает глаза, прежде чем продолжить. – Я слышала, как вы с Муратом ссорились.

— Ах… — слетает с губ, и я вся покрываюсь слоем алого стыда.

Как я могла забыть о том, что кто-то нас может услышать? Даже наш сын.

— Пожалуйста, Дилара Семёновна, не огорчяйтесь...

— Ну что ты, – отмахивается и берёт меня за руки. – Я просто не хочу верить, что у вас какая-то размолвка или что-то в этом духе.

— Ну… у всех семей такое бывает, вы же понимаете. Мы просто немного недопоняли друг друга.

— Ох… вы такая красивая и крепкая пара. Как же я не хочу, чтобы у вас были эти «недопонимания».

Я пытаюсь минимизировать информацию, ведь судя по её вопросам, она не могла слышать тему нашей ссоры. Но…

— Рита, прошу, посмотри мне в глаза, — я делаю, как она просит, и понимаю, что ошиблась в своих выводах. – Неужели у Мурата правда появилась другая? Я правильно поняла? Знаю ведь, что он что-то натворил. С его-то сложным характером.

Мне приходится прикладывать максимум усилий, чтобы быть убедительной. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Послушайте, это все лишь мои подозрения. Я не могу отвечать конкретно. В любом случае я бы не очень хотела говорить об этом сейчас, простите.

Мама Мурата кивает, смотрим с пониманием и, пригласив за стол, берет в руки чашку.

— Знаешь, я ведь понимаю, что он мой сын. Понимаю это, но… Ночью, когда слышала твой всегда спокойный и рассудительный голос таким… громким и надрывным, моё сердце не на месте было. Рита, я всю боль твою на себе почувствовала и всё думала о том, что мне так жаль тебя. Жаль, что он виновен в этой боли.

Мне сил хватает, только чтобы смотреть ей в глаза и молча принимать каждое слово.

Свекровь у меня изумительная женщина. Не думала, что мы с ней так сильно будем уважать и любить друг друга.

— Спасибо вам.

— Да за что мне-то? Ох и Мурат… Что творит этот мальчишка? – улыбаюсь каждый раз, когда она называет его так. – Больно мне за тебя, Риточка. Ты мне родная, и душа болит за тебя.

— Ну всё, Дилара Семёновна, хватит, — накрываю её руки своими. – Разговор у нас с ним действительно вышел очень эмоциональным, но пока что бить тревогу на пустом месте я не могу и не буду, — ложь, которая отравляет мои губы, слетает так быстро, пока я оправдываю Мурата, что и понять не успеваю. – А значит, живём дальше. Уверена, Мурат меня вчера хорошо услышал.

И эта мысль остаётся в голове.

Неужели он остался сегодня именно после этого разговора? Неужели понял, что теряет нас: сына, семью, меня… Или я нечаянно фантазирую о том, что есть, что исправить?

Мужчины приходят спустя время и с удовольствием едят уже остывшие булочки от хозяйки этого дома.

Глава 10

— Доктор, я очень хочу этого малыша, — говорит женщина лет тридцати пяти, кажется, считает меня богом, способным на все, судя по тому, как сжимает мое запястье и не прекращает умолять. — Несколько неудачных ЭКО. Четыре выкидыша. Едва до девятого месяца доносила и вот... Мое сердце не выдержит.

— Все будет хорошо, — говорю одними губами, поднеся к ее рту маску. Несколько секунд... Совсем чуть времени и она закрывает глаза. Лежит под наркозом. — Надо сделать все возможное, чтобы и с женщиной и ее малышом все было прекрасно. Вы меня поняли? — обращаюсь к коллегам.

Больше часа длится операция. Я очень стараюсь не думать о Мурате. О нашем вчерашнем разговоре. Тем более о том, что в школу сына увез он и, скорее всего, встретился со своей любовницей.

Я наконец хочу конкретно знать, изменяет ли он мне. Нужны доказательства, чтобы действовать категорично. А сейчас я просто похожа на раскат грома... Все кричу, угрожаю, но никак не прольюсь дождем. В моем случае не могу дать отпор Мурату, потому что толковых доказательств его предательства у меня нет. А он всё отрицает.

Очень сложный день. Женщина с ребенком в порядке, за что я рада. Правда, малыш под пристальным присмотром в боксе. Но это не страшно. Мамочка настолько счастлива, что будь у нее возможность, встала с кровати, где лежит неподвижно и расцеловала бы меня. На лице у нее широкая улыбка, а на глазах слезы стоят.

— Я так этого ждала, — говорит с трудом. Морщится от боли. — Так счастлива. Спасибо вам огромное, Маргарита Вячеславовна. Двенадцать лет я мучаюсь, все хочу матерью стать, но никак.

— Ваша дочь в порядке, Анастасия Григорьевна. Не переживайте, — улыбаюсь в ответ, чувствуя ломоту во всем теле. — Вырастет, станет примерным ребенком.

— Обязательно. Она обязательно станет таким же прекрасным врачом, как вы. И назову я ее Маргаритой. Риточка моя...

Настроение хоть немного поднимается. Попрощавшись с женщиной, выхожу из палаты и иду в другую. Там тоже моя пациентка, но, увы, для нее хороших новостей у меня нет.

— Анна Владимировна, как вы себя чувствуете? — интересуюсь у девушки лет двадцати пяти.

— Ужасно, — тихо отзывается она. Голос дрожит, губы тоже. Она, отвернувшись к окну и лёжа эмбрионом, смотрит в одну точку. — Отец моего мужа так хотел этого ребенка. Это же наследник... Продолжение рода. Но я... Не смогла...

— Анна, я вас прекрасно понимаю, — опускаюсь на стул рядом с ее кроватью. — Но... Вы получили сильный удар в область живота. Приехали сюда с кровотечением. Срок был небольшой — пятый месяц всего. Если был хотя бы седьмой-восьмой, то, возможно, все было бы куда лучше. Был бы шанс спасти вашего сына. Однако...

Я изначально говорила с пациентами откровенно. Никогда не видела смысла что-то таить или давать пустые обещания, если была уверена, что у меня ничего не выйдет.

— Я знаю... Муж не хотел становиться отцом. Говорил, что ему рано... Накаркал...

Шмыгает носом, плачет. Накрываю плечо девушки, сжимаю его.

— У вас ещё будут дети, Анна. Это главное.

— Точно будут? — наконец она переводит на меня взгляд. В глаза заглядывает. — Медсестра сказала, что операция была тяжёлой. Что в таких случаях некоторые могут вообще не думать о детях.

— Какая медсестра вам это сказала? — хмурюсь, потому что это не те слова, которые нужно говорить пациентам, уж тем более сейчас, когда им и без того плохо.

— Не важно... Я ей кучу вопросов задала, в итоге она... — кусает нижнюю губу, снова шмыгает носом. — Так сказала... Когда я жаловаться начала. То на нее, то на вас. Вас обвиняла во всем.

Меня часто обвиняют, когда пациенты или же их родственники не получают ожидаемого результата. Мне иногда кажется, что на эмоциях они говорят что попало. Потому что не понимают одного: будь у врача возможность, он обязательно сделает все в лучшем виде. Не станет же нарочно все портить, верно?

— Нет, Анна, я с уверенностью вам говорю, что таких проблем у вас в будущем не будет, — поднимаюсь на ноги. — Не слушайте никого. Всего вам доброго.

— Маргарита, — слышу в спину, оказавшись у двери.

— Да?

— Пожалуйста... Скажите, чтобы ко мне никого не пускали. Тем более мужа. Я его видеть не хочу. Мы... — мотает головой, что-то бормоча себе под нос. — Мы в аварию попали. По его вине. Он специально, я уверена... Лишь бы я не родила...

Я лишь киваю и выхожу наружу. Видела я мужа Анны несколько часов назад, ещё до операции. Он сам в крови был, на руках свою жену нёс. Умолял, чтобы помогли, сообщая нам, что она беременна. Плакал в коридоре, когда мы операцию проводили. Поэтому верится с трудом... Не сделал он специально, но вмешиваться не стану. Не мое дело.

Едва оказываюсь в широком коридоре, вижу как раз ее мужа, сидящего на кафельном полу, сжав голову руками. Увидев меня, выпрямляется. Потом вовсе встаёт. Лицо усталое, глаза красные. А одежда все ещё в крови.

— Вам бы домой поехать... Переодеться хотя бы. С Анной все хорошо.

— А малыш? Аня меня возненавидит... Точно возненавидит после этого случая. Ребенка нет, верно?

Я снова киваю.

— Увы. Мы сделали все, что могли. И да, прошу вас, дайте жене время. Пусть она успокоится.

— Она отказалась меня видеть? — хрипит мужчина. Догадывается. На что получает очередной кивок.

— К сожалению. Пожалуйста, отнеситесь с уважением.

Уже в своем кабинете чуть расслабляюсь. Снимаю с себя халат, вешаю на вешалку и сажусь, уверенная, что сейчас придет подруга. С ужином, конечно, потому что с утра я пила два кофе. И на этом все. Некогда было.

— Можно? — стук в дверь и Надя заходит. — Я тут решила нам девичник устроить. Ты же пиццу хотела?

Глава 11

Боже, он это серьезно?

Чтобы не говорить во всеуслышание, я подхожу к мужу и, привстав на носочки, тянусь к его уху.

— Не устраивай ненужных сцен, Мурат. Это место, где меня уважают и ценят, а не твоя фирма. Не путай, — шепчу ему и, сделав шаг назад, разворачиваюсь, медленно идя в сторону своего кабинета.

Внутри образуется ком из нервов и непонимания.

У меня столько вопросов. Казалось бы, муж приехал за мной, чтобы забрать с работы. Что тут такого? А в итоге это сбивает с толку, что я не могу прийти в себя.

Зайдя в кабинет, я снимаю халат. Осматриваю стол и убираю некоторые документы. Стараюсь не смотреть в сторону Мурата, но все же глаз цепляет его среди белоснежных стен, и я невольно отрываюсь от своих дел.

Муж стоит у стеллажей, два из которых заняты папками с разными документами, а средний полон сувениров, наград и подарков от пациентов. Однако полка, что напротив глаз, вмещает в себя три фотографии в рамках.

На одной, что в центре, мы втроем с сыном, та, что справа с родителями моими и Мурата, а третья — мы вдвоем с мужем.

Я помню каждый из этих дней, когда были сделаны фото. И каждый был чудесным. Тогда я и не подумала бы, что через годы мы будем сегодня так далеки друг от друга с этим великолепным мужчиной, который обнимает меня на каждом моменте, запечатленным и оставшимся в памяти.

Сердце сжимается от тоски, и я отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел эту боль, которую сам же мне и обеспечил, пусть я виновна в ней отчасти сама.

— Рит? – доносится до меня голос мужа, и я начинаю складывать в сумочку свои вещи.

— Минутку, я сейчас… — он внезапно оказывается сзади и касается обоих плеч, будто слегка сжимая.

— Извини за то, что было там, в коридоре.

Я думала, что он устроит мне допрос. Ненужные претензии и нелепые обвинения, на которые уже находила остроумные ответы в своей голове. Но ничего этого нет. Он просто… просто не нашел, видимо, слов, которые не были бы бесстыдными с его стороны и лицемерными. Впрочем, как и эти извинения сейчас.

— Ты не можешь думать, смотря на меня с коллегами, что я буду поступать так же, как и ты, даже после невинного и вполне обычного предложения выпить кофе, — отвечаю ему резко и скидываю руки с себя. – Я готова, можем ехать.

Он смотрит на меня буквально секунду, которая кажется вечностью, затем кивает и идет к двери, открыв которую пропускает меня вперед.

Я помню, как мне нравились все эти его галантные обращения и знание этикета, а еще то, как он мог произвести впечатление на девушку. Но при этом он был скуп на эмоции… вначале. Потом, узнав Мурата ближе, я бесповоротно влюбилась.

Видимо, я не устану это вспоминать, пока совсем в нем не разочаруюсь.

В машине я засыпаю после нашего длительного молчания.

Ну а что обсуждать по сути? Он на работу еще не уехал, а рассказывать ему о своей… я перестала после того, как он прекратил слушать.

— Родная, — теплые пальцы гладят по щеке. – Мы приехали домой.

В полудреме я пытаюсь повернуться набок, решив, что я в постели, что сиденье не позволяет, и я открываю глаза.

— Боже, я уснула? – смотрю на внимательно следящего за моими движениями мужа.

— Не удивительно. Пойдем, я тебя провожу и поеду.

— Не стоит, я… — быстро хватаюсь за ремень безопасности, но он накрывает мои руки своими и делает все сам.

— Я провожу, Рит, — с нажимом говорит и выходит из машины.

Помогает мне, быстро оббежав ее спереди и придерживая за талию, ведет к двери.

— У тебя сегодня были какие-то планы? – внезапно задает вопрос Мурат, пока я снимаю туфли.

— Не припомню. Разве что выспаться. И мы провели выходные у твоих родителей, поэтому, возможно, нужно что-то докупить в холодильник. А что?

— Мирон предложил сходить всей семьей в кинотеатр.

Я застываю, не сразу понимая, на что намек. Но делаю свои выводы и отвечаю:

— Ладно, я с ним схожу. Не переживай.

Отмахиваюсь и уже хочу скорее пойти в комнату, принять душ и лечь спать. Но Мурат придерживает меня за руку.

— Что значит, ты сходишь?

— А ты разве не это имел в виду?

— Неужели я действительно такой?

— Какой?

— Посторонний?

— Если я отвечу «да», то ты обвинишь меня в том, что я скидываю на твои плечи наши проблемы.

— Нет, не обвиню.

— Тогда ты знаешь мой ответ. Могу я пойти спать? – в горле пересыхает, когда он склоняется ко мне и притягивает ближе, обдавая приятным ароматом его любимого парфюма, который он не меняет уже несколько лет. А еще лосьон после бритья.

— Пожалуйста, будь готова к вомьми.

— Готова? К чему?

— Мы хотели, чтобы наш брак сработал, так?

— Так.

— Значит, мы это сделаем вместе, Рита. Я люблю тебя и сына заберу со школы сам, у него сегодня до четырех занятия, — на уголке моих губ остается след его поцелуя, пока я смотрю в спину мужу, а следом на закрытую дверь.

Он знает? Что вообще происходит?

Медленно ухожу на второй этаж.

Раздеваюсь и, приняв быстрый душ, ложусь в постель, поставив штук десять будильников, ведь Мурат умеет опоздать в самый нужный момент и засыпаю без единой мысли, потому что просто не могу физически ни о чем думать.

Пробуждение выходит тяжелым.

Я удивляюсь не на шутку, когда, написав смс мужу, в котором спрашиваю, забрал ли он сына, получаю ответ, да и фото их обоих в машине.

Разогрев еду, я жду моих мужчин домой.

Дом наполняется шумом и смехом сына, когда они входят в дверь. Быстро поев, Мирон нетерпеливо ждёт. Я, признаться, тоже. Кино я люблю. А это еще и возможность побыть с семьей, увидеть моего мальчика счастливым.

— Мам, мам, а в боулинг потом пойдем? – начинает он прыгать и бегать вокруг, изображая себя с шаром и бросок.

— Я даже не знаю, — смотрю на мужа и жду его вердикт.

— Почему бы и нет?

— Значит, пойдем. Это же все в одном ТЦ?

— Да, на разных этажах только. Ура-а-а…

Глава 12

Мурат везет меня на работу сам, потому что я оставила машину там, когда он приехал за мной вчера после смены. Хотя я отнекивалась как могла, но, когда сын спросил, почему я не хочу ехать с ними, ответа не нашлось.

Первым мы завезли Мирона, а путь к моей клинике я старалась отмалчиваться.

Вчера, когда муж вернулся, я «спала». Не хотела, чтобы он видел мое разочарование и отчаяние, с которым я ложилась в холодную постель.

Клянусь, я больше так не выдержу. Я хотела, чтобы мы оба тянулись к положительному исходу наших отношений, потому что сама я не справлюсь. Но если учитывать, что у него есть та, ради которой он оставляет меня и сына, о чем вообще может быть речь?

Одного не понимаю: зачем держать меня рядом? Почему правда не срывается с его губ?

Родители и родные? И что? Люди разводятся, такое бывает. Поговорят и перестанут, зато никто больше не будет ходить в дураках. Точнее, я не буду.

Мурат паркуется, но не снимает блок с дверей, поэтому я сижу в ловушке.

— Прости за вчерашнее, — начинает стандартно.

— Ты столько раз не говоришь о чувствах, сколько об извинениях. Прости за то, за это. Хуже всего то, что я начинаю к этому привыкать. У тебя есть еще время, чтобы не унизить меня больше.

— О чем ты?

— Скажи мне правду, дай развод, и все прекратится. Это уже не семья, это мука. Жаль, что ты этого не понимаешь и не видишь.

— Рит, у меня на работе…

— У тебя на работе проблемы, и женщина, которая с радостью ходит с тобой на обеды, я в курсе. У меня на работе тяжелые операции и пациенты. Могу хотя бы я пойти работать, раз тебе это не нужно?

— Милая, ну зачем ты так? – тянется к моему лицу, но я вплотную сажусь к двери.

— Хватит. Мне иной раз кажется, что я скоро сойду с ума. Мурат, я твоя жена, и я говорю тебе, что я несчастлива. Ты слышишь?

— Я все исправлю, — снова тянет руки, но я бью по ним.

— Нет. Открой дверь, я опаздываю на работу.

Мурат не шевелится еще несколько секунд, о чем-то думая. Затем тянется к кнопке и позволяет мне уйти.

— Увидимся вечером, — говорит вдогонку, когда я захлопываю дверь, выйдя из машины.

На работе сама не своя, но мне удается заключить в тугой узел свои чувства и нести пользу. В обед назначена сложная многочасовая операция, поэтому я освобождаю себя от лишнего и иду в операционную.

Когда мы заканчиваем, я выжата, но у меня уже как раз конец смены.

— Ритуль, а может, малых похватаем и гулять? – подходит ко мне Надя.

У нас редко выпадает так, что мы обе уходим на выходной. Это один из таких дней.

— У тебя остались силы на это?

— Дочка просится, мой на вахте. А если не сейчас, то до выходных ждать. А там, сама знаешь, суббота, вся в беготне по рынкам, воскресенье с тряпкой и шваброй по дому.

— Ты права, — смеюсь с ее мимики.

— Конечно, я права. К тому же ты можешь так и не узнать, куда нас Володя везет летом отдыхать.

— Коварный шантаж.

— Еще какой.

— Значит, погуляем. В принципе, у меня тоже планов никаких не было.

— А вот и моя Ритка нос высунула из своей скорлупы.

— Ой, ну тебя.

— Все, расходимся. Встретимся у ТЦ, — она быстро целует меня в щеку и уходит.

— Хорошо.

Я шагаю к машине и одновременно с этим пишу мужу.

«Сына заберу со школы сама. Ужин в холодильнике, просто разогреешь. А мы гулять».

Успеваю сесть в машину. И отъехать с парковки клиники, как он тут же звонит.

— Вы идете гулять? – слышу, как он быстро дышит, куда-то спеша.

— Да. С Надей и детьми.

— Я думал, у нас свои планы, Рит.

— А ты уже свободен, чтобы их осуществить? – почти ухмыляюсь, задавая этот вопрос, потому что ответ мне известен.

— Черт… Если честно, у меня тут много работы, прости…

Кто бы сомневался.

— Как я и говорила, ужин в холодильнике. Мы будем часам к девяти. А теперь извини, я за рулем.

— Повеселитесь.

— Обязательно.

Заехав за сыном, в первую очередь, классный руководитель, сразу решила поговорить, пока он переодевается после физкультуры.

— Что-то снова случилось? – со страхом задаю вопрос.

— Нет, что вы. На самом деле я хотела сказать, что Мирон стал меняться. И в этом полностью ваша родительская заслуга. Мне приятно работать с родителями, которым не все равно, понимаете?

— Конечно. И я рада, что все налаживается.

Пока мы ехали с сыном домой, а потом и в сам торговый центр, все намеревалась спросить у него про ту самую девочку. Спросить, виделся ли отец снова с ее матерью, но отчего-то стало так стыдно, что втяну в эти разборки Мирона. И шпионить посредством ребенка тоже кажется низостью. Поэтому решаю насладиться шопингом.

Глава 13

Подхожу к окну и, глядя в ночное небо, улыбаюсь. А потом из горла вырывается тихий смешок и он постепенно превращается в хохот. Нервы сдают.

Зачем? Для чего Мурат так поступает? Разлюбил? Так и скажи, мать твою, что больше не хочешь меня и мы спокойно разведемся. Ну не получилось у нас до последнего вздоха, что поделать. Я готова вытолкать из себя любовь. Те чувства, которые к нему испытываю. Готова отпустить его. И пусть живёт долго и счастливо с той, которую любит.

Но ему, кажется, нравится играть со мной. Упираться, отрицать, что никакой другой у него нет. Однако все уже итак ясно...

Они вместе. Принимают душ... Наглости Инны вообще можно позавидовать... Раз она решилась вот так вот пойти по головам и принять звонок, зная, что звоню именно я — законная жена Мурата... Боже, до чего же мы докатились... Это мой муж позволил ей так поступать. Иначе она не решилась бы.

Мурат всегда был прямым. Жёстким и прямолинейным. Даже временами грубым. Отрезал резко, если ему что-то не нравилось. А сейчас, видимо, все изменилось. Она его изменила и он просто не может дать ей отпор, поставить на место. Видимо, она стала для него женщиной номер один, а я ушла на второй план. Потому что мои слова для Мурата — пустое место. Меня он совершенно не слышит. Не сделал выводы и в итоге, кажется, плюнул на наш брак.

Я уже несколько раз попыталась до него достучаться. Хотела по-человечески разойтись. Однако... Он все испортил.

Резко прекратив смеяться, зажимаю рот ладонью и всхлипываю. Из глаз текут слезы. Во рту горечь. Хочу сглотнуть, но ком в горле увеличивается в размерах, дышать становится трудно.

Обернувшись, вижу на комоде нашу фотографию. Как-то внезапно цепляюсь за этот снимок, с болью в груди осознавая, что никаких чувств у него ко мне не осталось. Это конец. По-настоящему конец.

Иду в свою комнату и быстро одевшись, ищу телефон. Нет, я не звоню Мурату. Не сейчас. Шмыгнув носом, набираю номер Светы — соседки.

— Прости, — первое, что говорю. — Прости, что так поздно.

— Что-то случилось, Рит? - вполне бодро отвечает девушка. — Я не сплю, не переживай.

— Мне выйти на пару часов надо. Не знаю, с кем Мирона оставить...

— Я зайду. Моя мама у нас, она останется с дочкой. А я у вас... Так что не волнуйся. Сейчас приду.

Кивнув, будто она может меня видеть, отключаюсь. Следом набираю Мурата. Сама не знаю, зачем, но сегодня необходимо расставить все точки над «і».

Первый звонок так и остаётся неотвеченным, а вот второй он всё-таки принимает.

— Да, — его грубоватый тон злит меня настолько сильно, что рычать хочется.

— Ты где?

— В офисе, Рита. Что случилось? Скоро выйду отсюда... Через час примерно буду дома.

— В офисе? — усмехаюсь. Аж глаз дёргается от такой наглости. Будто ничего не случилось. — С кем ты там, Мурат, если не секрет?

Он выдыхает. Просто, черт возьми, выдыхает.

— Рит, приду домой, поговорим, Окей? — отвечает устало.

Рычу. Тихо рычу, сдерживаясь, чтобы не заорать на него.

— Окей, Мурат! Окей! — процедив сквозь зубы, сбрасываю звонок, чувствуя невыносимую боль в груди.

Света приходит спустя несколько минут. Заходит в дом, я же, забрав сумку, выхожу. Сижу за рулём некоторое время, не решаясь заводить двигатель.

Чего я добиваюсь? Что мне нужно? Хочу застать Мурата за изменой? Тем самым причинив себе боль... Да, я хочу, чтобы он больше не смог упираться и мы просто мирно разошлись, пока это возможно.

Наконец жму на газ до упора. Не знаю, как доезжаю. В голове абсолютный хаос. Меня сжирают изнутри мысли... Не дают покоя. Я просто не могу выкинуть из головы тот бардак, который там происходит. Хочется просто прикрыть глаза, уснуть, а потом проснуться и убедиться, что это был всего лишь сон. Увидеть перед собой прежнего Мурата. Любящего, вежливого, заботливого. Для которого семья есть и всегда будет на первом плане.

Однако это реальность... Ничто не заставит меня забыть ни то сообщение, ни те взгляды той адвокатши. Ни ее уверенность в том, что Мурат рано или поздно станет ее. Я не знаю, что думает мой муж. Не знаю, какие мысли у него в голове. Действительно ли хочет избавиться от меня, но не знает, как это сделать так, чтобы в итоге он не стал виновником всего того, что между нами произошло? Или... Господи, ни одна мысль в голове не складывается. Все будто в тумане. Хочу до конца думать, понять мотивы Мурата, но ни черта у меня не выходит.

А я хотела как можно лучше... И для меня, и для Мурата, особенно для Мирона. Однако если я действительно стану свидетелем его измены, то вряд ли мы сможем по-человечески разойтись или же общаться. Потому что это будет предательство, в котором я до конца сомневалась... В глубине души до сих пор верю ему. Да, и сомнения насчёт его верности есть, но все же я больше склоняюсь к тому, что это какое-то недоразумение. Что я просто ревную и в каждом взгляде той девицы вижу то, чего нет на самом деле.

Тогда зачем она откровенно даёт мне понять, что Мурат с ней? Зачем брать трубку и говорить, что он принимает душ? Я же его законная жена, а не любовница! Я же могу ее в порошок стереть, черт возьми, потому что она ломает мне семью!

Паркую автомобиль неподалеку от офиса и неторопливыми шагами иду к стеклянным дверям. Там стоит охранник, которого я знаю. Он меня тоже... Поэтому пропустит и я надеюсь, что Мурату не сообщит о моем приезде. Потому что я хочу сделать ему сюрприз. Почему-то уверена, что он не один. Что он с ней...

Обещаю... Слово даю, что не буду больше наезжать на Мурата, если он вдруг окажется один. Если у него будут логические объяснения всему тому, что между нами происходит. Может, он просто телефон оставил и та дрянь воспользовалась ситуацией? Приняла звонок, чтобы я устроила истерику и в итоге мы с Муратом поссорились...