Тыквенный пирог или Не корми дракона

ПРОЛОГ

Тихий городок, спокойный, без всяких там столичных выкрутасов… Идеальное место для ведьмы, которая знает каждый корешок и каждую житейскую проблему своих жителей. Мое царство. Аптека «Изысканный кошмар» – не просто лавка, это центр мироздания для Бланша. Здесь пахнет сушеным дурманом, мятой и властью. Моей властью.

И вот это идиллическое болотце кто-то решил всполошить.

– Добрый день, госпожа ведьма, – просияла мадам Фатт, пухлая, как булочка на дрожжах, и зачем-то зашла в лавку сладостей мистера Шокко.

Я застыла на пороге, подбоченившись. Она же на строгой диете! Хоть бы постеснялась, а то средь бела дня, на моих глазах. Я лично составляла ей каждый прием пищи, считая калории с точностью алхимика, взвешивающего философский камень. Все ради того, чтобы старая вдова (ну, ладно, не совсем старая, но уж очень отчаявшаяся) вернула себе былую, смутно угадывающуюся привлекательность.

Пока я стояла в столбняке, эта нарушительница моих наставлений выбежала из лавки сладостей, прижимая к груди внушительного размера пакет. В смысле, большой пакет. С логотипом мистера Шокко.

Тут я уже не растерялась. Адреналин, взбитый профессиональной гордостью, ударил в голову. Я метнулась вперед и, с изяществом сокола, пикирующего на мышь, схватила пакет на лету.

– Ну-ка? Что у нас тут? – прозвучал мой голос, обретя те самые профессорские, леденящие душу нотки. – Дайте сюда!

Не дожидаясь ответа и виноватого лепета, я чуть ли не с руками вырвала заветную ношу и засунула туда свой любопытный, ведьминский нос.

Сладковатый аромат карамели и специй.

– Тыквенные конфеты? – прошипела я, и каждая буква в этом слове капала ядом. — А как же фигура, мадам? А как же «я умру, если съем хоть одну зефиринку, госпожа ведьма»?

Мадам Фатт всплеснула руками, и ее щеки залил малиновый румянец.

– Госпожа ведьма, это не для меня… Уверяю!

– А для кого же? – не отступала я, потрясая пакетом, как уликой на суде. – Для призраков? Для домового? Может, у вас завелся личный демон обжорства, и вы его решили подкормить?

– Нам наконец-то прислали врача из столицы! – выпалила она, оправдываясь. – Это для него. Пойду, схожу на прием… Вдруг он знает, что со мной не так и почему я не худею? Говорят, у него новые методы!

Что?!! Во рту пересохло, а по щекам разлился жар праведного гнева. Я аж покраснела, чувствую. Конкурент. В моем городе. Лекарь. Безбородый выскочка с какими-то «новыми методами»!

– Хотите сказать, – начала я, и мой голос стал тихим и опасным, как шипение змеи, – что какой-то обычный мужчина, без магии, без родовых знаний, способен помочь вам лучше, нежели я, ведьма в третьем поколении? Та самая, что спасла вашу корову от вздутия, вашу дочь от несчастной любви, а вас самих – от тотального облысения?

– Я не смею утверждать… – залепетала мадам Фатт, отступая на шаг. – Но вдруг? В моем случае все средства хороши!

– В вашем случае, – отрезала я, тыча пальцем в ее пухлый бок, – надо в городе все пекарни закрыть, и вы быстро сбросите свои лишние двадцать кило! Безо всяких столичных лекарей!

– А еще… – дама засмущалась пуще прежнего, переминаясь с ноги на ногу.

– Что еще?! – еле сдерживала я гнев, чувствуя, как по мне бегут мурашки.

– Говорят, он хорош собой и… – она закусила губу.

– Договаривайте!

– И не женат.

Ну все. Точка кипения достигнута. Пар вырывался у меня из ушей если не в прямом, то в очень ярком переносном смысле. Все мои клиентки, все мои верные адептки будут у него не позднее сегодняшнего дня. Мои заклинания против менструальных болей, мои зелья для крепкого сна, мои настои для мужской силы – все накрылось медным тазом. Ну уж нет. Не бывать этому.

Ну ничего… Я к нему тоже загляну. С профессиональным визитом. Как коллега к коллеге. Скажу, чтобы чемоданы не разбирал. Место занято.

ГЛАВА 1

Три дома. Всего три проклятых дома отделяли его цитадель от моих законных владений. Нахальство, граничащее с объявлением войны. Я стояла посреди улицы, сжимая в руках склянку с «Эликсиром ясности ума» — на случай, если мне вдруг померещится, что это всего лишь дурной сон. Но нет. Вывеска висела там, где вчера еще красовалась табличка старого жестянщика, сбежавшего, по слухам, с женой кондитера.

«Демьян Райт. Лекарь».

Черная доска. Серебряные буквы. Строгий, бездушный шрифт. Ни намека на вычурность, ни тени мистики. Ни резной летучей мыши, ни стилизованной сушеной жабы – ничего, что могло бы хоть как-то смягчить удар по моей профессиональной гордости. Это была не вывеска, а вызов, брошенный прямо мне в лицо. Скучно? Нет. Это было смертельно опасно.

Воздух, еще недавно наполненный ароматами моих трав — дымным дурманом, горьковатой мятой и сладковатой пыльцой сон-травы — теперь казался пресным и пустым. Даже солнце, игравшее на стеклах моей аптеки «Изысканный кошмар», словно потускнело, уступив место холодному сиянию этой черной доски.

Я не постучала. Какое еще почтение к вражескому порогу? Я распахнула дверь так, что старый дубовый щит задрожал, а латунный колокольчик над ней взвыл пронзительно, словно предупреждая об опасности. И замерла на пороге, впуская внутрь себя этот новый, враждебный мир.

Запах ударил в нос, резкий и чужой. Не знакомый, уютный аромат сушеных корений и воска, а стерильная, кислотная чистота. Спирт. Что-то металлическое. И под этим — едва уловимая, но неоспоримая нота чего-то мужского: дорогого мыла, свежевыглаженной ткани и… силы. Холодной, сдержанной силы.

Кабинет был гробницей. Безупречно чистой, выметенной, вылизанной до блеска. Ни пылинки на строгих полках, заставленных аккуратными рядами книг в одинаковых переплетах. Ни случайно упавшего листка. Свет из большого окна падал на пустой письменный стол из темного дерева, и этот порядок был оскорбителен. Где хаос творчества? Где следы магии?

И он… он был центром этого стерильного шторма. Сидел, откинувшись в кресле, и что-то писал. И поднял на меня глаза.

Мадам Фатт, надо отдать ей должное, не соврала. Ни единого слова. Брюнет. Волосы цвета воронова крыла, густые и живые, одна непокорная прядь спадала на высокий лоб. Скулы – будто высеченные резцом безжалостного скульптора. Но главное – глаза. Серые, как зимнее море, холодные и пронзительные. Они не скользнули по мне – они обшарили, просканировали, разобрали на составные части за долю секунды. И в них не было ни испуга, ни восхищения, ни даже простого любопытства. Был лишь спокойный, ленивый интерес кошки, наблюдающей за новой мышкой, что забрела на ее территорию. И это бесило больше всего.

– Ведьма Тарина, – произнес он. Голос. О, этот голос! Низкий, бархатный, с легкой хрипотцой, он обволакивал, как дорогой эликсир, и обжигал, как яд. От его звука по моей спине пробежали противные мурашки.

– Откуда знаете? – выпалила я, с вызовом поправляя свою лучшую, с расшитой звездами тульей, ведьминскую шляпу. Пусть видит, с кем имеет дело. Пусть с самого начала поймет, что я не из тех, кого можно запугать стерильностью и бархатным баритоном.

– Слышал, – он отложил перо. Длинные, изящные пальцы. Руки хирурга или убийцы. – Составляете диеты.

Он не предложил сесть. Не улыбнулся. Не изобразил и тени учтивости. Просто констатировал факт, сухой и безжизненный, как его кабинет.

– И не только, – ответила я, заставляя свои губы растянуться в сладкой, ядовитой, насквозь фальшивой улыбке. – Я еще и предсказываю будущее. Например, ваше. Уверяю, оно будет недолгим в нашем городе. Только время потеряете. Свое. Драгоценное. Вам бы лучше сразу начать собирать чемоданы. Сэкономим ваши силы. Вам еще семью заводить. Дом строить, сына…

Уголок его идеально очерченного рта дрогнул. Не улыбка, нет. Всего лишь намек на усмешку, тень презрительного веселья, промелькнувшая и тут же погашенная.

– Пугаете? – он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Мускулы плеч плавно напряглись под тонкой тканью сюртука. – А я вот предпочитаю лечить, а не пугать. И, между нами, мои методы, как правило, работают. Безо всякой… – он сделал микроскопическую паузу, и слово прозвучало как плевок, – …магии.

Вот так удар. Прямо ниже пояса. В самое сердце моей родовой гордости, в то, что делало меня мной! Воздух с шипением вырвался из моих легких.

– Магия, милейший, – прошипела я, делая два шага вперед и с силой упираясь руками в холодную, полированную столешницу, – это не просто заговоры от бородавок! Это наука, искусство и ремесло, отточенное веками! Сложнейшие расчеты, баланс стихий, тончайшее чувство меры! То, чем занимаюсь я! А вы, как я понимаю, просто ставите горчичники и пускаете кровь! От последнего, кстати, можно и в ящик сыграть, причем в самом прямом смысле!

ГЛАВА 2

Мысль о том, что этот выскочка-эмпирик, этот жалкий червь, осмелился усомниться в моем искусстве, жгла меня изнутри всю ночь, как раскаленный уголь! Мои зеленые глаза, подернутые лихорадочной бессонницей, выжженные яростью, видели в потемках только одно — его надменное, самодовольное лицо.

«Странная магия»! Так он сказал! Сквозь зубы, с высокомерной усмешкой! Нет, это просто так, в воздухе, оставлять нельзя! Ни за что на свете! Нужна акция возмездия. Изящная, тонкая и, черт побери, безвредная для пациентов — я не какая-то там черная ведьма, в конце концов! Но чтобы этому столичному щеголю запомнилось навсегда!

К утру у меня в голове созрел план. Прекрасный, блестящий, божественный план. Я с наслаждением назвала его «Операция „Хохотунья“».

В основе — мой шедевр, безобидный, но до неприличия эффективный отвар на основе пукающих бобов и пыльцы смеха дремлющего гриба. При испарении он вызывает у всех в радиусе пяти метров легкую эйфорию, сменяющуюся приступами самого что ни на есть безудержного, истерического, унизительного смеха! Идеально, чтобы сорвать его первый серьезный прием! Пусть его новые, важные пациенты видят, как их серьезный, чопорный лекарь хохочет до слез и икоты над собственной тростью!

Под видом самой что ни на есть заботливой коллеги, несущей «успокаивающие травки для трудной адаптации», я со сладкой как яд улыбкой вручила запечатанную коробочку с испарителем мальчишке-разносчику. Тот, получив блестящую монету, с радостью помчался к кабинету Райта. Все. Диверсия запущена! Гори синим пламенем, выскочка!

Я устроилась в уютном кафе напротив с большой чашкой шоколада и ждала представления. Мое сердце пело, выбивало злую, предвкушающую барабанную дробь. Любое мгновение сейчас...

Через час дверь кабинета врачевателя из Столицы наконец распахнулась. Вышла миссис Тимбл, наша местная модистка, женщина с лицом, как неделю маринованное кислое яблоко. И... она улыбалась! Широкая, счастливая, немного смущенная улыбка растянула ее вечно поджатые губы! За ней выплыла важная вдова мадам Фатт. И она не шла, она буквально парила, размахивая веером и напевая какую-то дурацкую песенку!

Никакого хохота! Никакого позора! Сплошное, приторное, сахарное счастье и довольство!

Я онемела. У меня даже челюсть отвисла. Что, ЧТО пошло не так?! Гриб был свежайший! Бобы — отборные, королевские! Дорогие, между прочим! Такие бобы на каждом дереве, я вас уверяю, не растут!

Подождав, пока улица опустеет, я, сделав на лице маску невинной овечки, зашла к доктору, сжав ногти в ладонях так, что чуть не drew кровь.

— Добрый день, коллега! — прощебетала я, сверкая на него фальшивой, как фальшивая монета, улыбкой. — Как идут дела? Не нужна ли помощь? Первые дни в нашем милом городишке всегда such трудны, новичкам так легко... запутаться.

Демьян Райт сидел за своим стерильным, бездушным столом и... писал. Он медленно, не спеша, поднял на меня взгляд. В его серых, холодных, как речная галька, глазах читалась не злоба, а какая-то утомленная, всевидящая насмешка.

— Все прекрасно, мадемуазель де Вранье, — произнес он тихо, и его голос резал слух, как шелковая нить. — Спасибо за вашу... неустанную заботу. И особенно — за ароматическую терапию. Очень необычный букет. Напоминает... забродившую капусту с яркими нотками истерики.

Я почувствовала, как жаркая волна стыда и гнева заливает мои щеки.

— Я... я не знаю, о чем вы! — выпалила я, теряя самообладание. — Я просто хотела помочь!

— О, я уверен, что не знаете, — он язвительно улыбнулся и отложил перо. — Абсолютно уверен. К счастью для меня, у меня неплохо развито обоняние. И кое-какие... познания в токсикологии. Ваш «подарок» я вовремя вынес в сад. Кажется, мой розовый куст теперь смеется до слез. Но пациенты... — он сделал театральную паузу, явно наслаждаясь тем, как я краснею и бледнею, — были в полном восторге. Я сказал им, что это новейший столичный метод релаксации — «аэро-позитив». Они вышли просто окрыленными. Спасибо, что так эффектно поспособствовали росту моей популярности.

У меня в горле встал колючий, горячий ком. Он не только раскрыл диверсию, но и превратил ее в свой триумф! В мое же унижение!

— Как... как мило с вашей стороны, — проскрежетала я сквозь стиснутые зубы, в которых, казалось, звенело стекло. — Я так... так рада, что смогла... помочь.

— Я в этом ни на секунду не сомневался, — улыбнулся он снова, и эта улыбка была холодна и остра, как отточенная бритва. — Вы ведь всегда только и делаете, что помогаете, не так ли, мадемуазель?

— А как же иначе! — выдавила я, и мой голос прозвучал как кошачье шипение. — Я же добрая, просто добрейшая ведьма!

— Еще что-то? Или вы хотите проверить мои познания в чем-то еще?

— Нет! Ничего! Всего хор-р-рошего, доктор!

ГЛАВА 3

Месть настигла меня мгновенно, ядовитая и безжалостная! На следующее утро я с ужасом обнаружила, что с моей прекрасной, гениально вырезанной, драгоценной вывеской «Аптека "Изысканный кошмар". Зелья, отвары, предсказания» творится непотребное, кощунственное безобразие!

Буквы плясали, меняя цвет и форму, изливая на свет божий гнуснейшие уточнения! Само слово «Зелья» с подлым хлюпаньем превратилось в «Зелья (могут вызывать метеоризм и неконтролируемый смех)». А фраза «гарантированное похудение», будто жалящая гадюка, дописала себя сама: «на 500 грамм в год, при условии полного голодания»!

Из моей груди вырвался нечеловеческий, переполненный бессильной яростью визг! Это был ЕГО почерк! Эта… эта бесчувственная научная магия! Какое-то химическое чернильное заклятье!

Горожане, эти сплетники и простофили, с любопытством останавливались, тыкали пальцами в обновленную вывеску и покатывались со смеху, этот гнусный хохот разрывал мое сердце!

– Это ложь! Ядовитая, гадкая ложь! – закричала я, обращаясь к толпе, и в голосе моем звенели стальные ноты отчаяния и гнева. – Это вредительство! Происки бездарного шарлатана!

– А ведь, пожалуй, правда, – ехидно заметил чей-то голос. – Я тот самый отвар от кашля пил, так потом два дня хохотал как полоумный и… э-э-э… издавал звуки. Думал, помру!

Я, задыхаясь от унижения, влетела в аптеку и с такой силой захлопнула дверь, что стекла задребезжали.

Позор! Совершенный, сокрушительный позор! Он атаковал меня на моей же территории, нанес удар ниже пояса, в самое сердце – по моей репутации!

Часы безумного, исступленного колдовства ушли на то, чтобы стабилизировать древесину и стереть эти мерзкие дописки. Но грязный осадок на душе остался. А та самая ядреная, кощунственная надпись «Побочный эффект: желание танцевать голым при луне» под зельем для храбрости не желала сдаваться! Пришлось завесить это проклятое место горшком с папоротником, словно позорное пятно!

Война была объявлена по-настоящему. И первый раунд с оглушительным треском остался за этим… за этим сыном драконьей породы! О, если бы он был драконом, я бы с наслаждением лично вырвала ему каждую чешуйку щипцами для раскаленного угля! Но он был всего лишь человеком. Надменным, умным и до чертиков, до бешенства раздражающим.

И самым невыносимым, самым обидным было то, что под кипящей лавой ярости во мне начало шевелиться чертово, предательское профессиональное любопытство.

Как он это сделал?! Какое вещество так реагирует на древесину и магическую ауру? Надо будет перерыть все бабушкины манускрипты!

Нет, Тарина, соберись, черт побери! Ты не должна, ты не смеешь восхищаться врагом! Ты просто обязана его стереть в порошок!

Решено! Следующая атака будет молниеносной, изощренной и беспощадной! Нужно подобраться к нему вплотную, дышать ему в лицо, узнать все его слабые места, каждую трещинку в его броне!

И тут меня осенило, как удар молнии!

Хеллоуин!

Самый магический, самый непредсказуемый праздник в году! Идеальный момент для решающей битвы! Я испеку ему тыквенный пирог! Такой пирог, от которого у этого сухого аскета на всю оставшуюся жизнь выработается условный рефлекс ужаса при одном лишь виде тыквы! Пирог-проклятие! Пирог-катастрофа! Пирог-кошмар!

Я уже потирала руки в сладостном, предвкушении триумфа, как вдруг мой взгляд упал на корзину с почтой. Среди скучных счетов и рекламного мусора лежал один-единственный, но такой изящный конверт из плотной, дорогой бумаги. Со столичным гербом.

Сердце екнуло, замерло на мгновение, а затем забилось как сумасшедшее. Что еще за послание? Какие вести?

Дрожащими пальцами я вскрыла его. Это было официальное, звенящее значимостью приглашение. От самого Лорда-канцлера магических наук! Меня, Тарину де Вранье, приглашали принять участие в ежегодном съезде магов и алхимиков в столице через месяц! В качестве почетного гостя и докладчика!

Это был мой шанс! Мой сияющий, ослепительный шанс вернуть себе славу, доказать ВСЕМ, и в первую очередь этому Райту, что я — гениальный, серьезный специалист, с которым нельзя шутить! Но… этот проклятый съезд как раз на ту самую неделю, когда в нашем Бланше проходит Фестиваль Урожая – наше главное, душевное событие года! Если я уеду, этот проныра, этот выскочка обязательно воспользуется моментом и переманит к своей серой конуре всех моих клиентов окончательно!

ПРОКЛЯТЬЕ! Этот мучительный, разрывающий душу надвое выбор! Между личным триумфом, славой — и защитой родных, кровных рубежей!

Я бросила испепеляющий взгляд в окно, на его аккуратную, нахальную вывеску. Он там, наверное, сидит в своей лаборатории и потирает руки, чувствуя себя победителем, уверенный в своей никчемной победе.