Глава 1. Только не Варвара!!!

AD_4nXfsKqFvGq_GetBKW0qVAiXjBafA3ulqwoMDtSU8qQJKAy98npRT6K17kgZy-LIFEcadMBIY0aFvc1z2jEWwrwmLy6CDD5JrktgIVZPI6WqrlxWUU19E8QkePmeDHDI7Feu_w2ig?key=rgVOquBt2jLqWYNjL5RqB87a

— В каком смысле ваша дочь погибла??? — Александр выпучил глаза и уставился на будущего тестя, не скрывая ни ужаса, ни растерянности.

Василий Иванович тяжело выдохнул.

— Да... Сегодня утром упала с лестницы...

Каждое слово давалось ему с неимоверным трудом. Голос звучал надтреснуто, лицо выглядело усталым и постаревшим.

Старик замолчал. Скупая слеза скатилась по морщинистой щеке, но Александр смотрел на него не столько с сочувствием, сколько с каким-то странным и откровенно преступным облегчением.

— Душенька моя... Доченька... — Василий Иванович всхлипнул, закрыв лицо рукой.

Александр чувствовал, что от него ждут скорби, и почти машинально нахмурился, чтобы соответствовать ситуации. Но внутри, вопреки всему, он ощущал… свободу. Да, именно её. Это чувство было настолько ярким, что он не сразу понял, отчего подрагивают его пальцы.

«Свобода. Настоящая свобода...»

Наталья... Ее смерть, конечно, печальна. Но брак с ней казался ему петлёй на шее. Жениться на нелюбимой девушке ради чьих-то выгод — что может быть унизительнее? И теперь это больше не его проблема.

— Это... Это просто невозможно, — произнёс он тихо, больше чтобы заполнить тишину. — Как такое могло случиться?

Он прекрасно знал, как нужно выглядеть в такой момент: растерянным, опустошённым. И старательно держал лицо. Но внутри... фактически ликовал. Ловушка брака должна была захлопнуться уже сегодня – вон, сейчас полное поместье гостей – но отныне молодой человек будет свободен!!!

Он едва удержался, чтобы не улыбнуться. Улыбка была бы слишком явной, слишком неуместной.

Старик всё ещё молчал, глядя в окно. Тяжёлая тишина заполнила комнату, но Александра она больше не тяготила. И вдруг Василий Иванович резко развернулся.

— Свадьбу отменить нельзя! — старческий голос прозвучал неожиданно твёрдо, почти отрезвляюще.

Александр оторопело моргнул, пытаясь осмыслить сказанное.

— Что?.. Но как?.. О чём вы? Это невозможно! — слова вылетели сами, пока разум ещё отказывался принимать происходящее.

Василий Иванович подошёл ближе, его фигура внезапно перестала казаться такой согбенной.

— Ты женишься на моей младшей – Варваре!

— Что?! — Александр отшатнулся, как от удара. — О чём вы говорите, Василий Иванович? Я на такое никогда не пойду! Ни за что! Если Наталью вашу я кое-как ещё готов был стерпеть... но Варвара? Нет! Мы найдем другой выход!!!

Василий Иванович посмотрел на него долгим, тяжёлым взглядом, словно этот юноша разбивал ему сердце.

— Нет, Саша, мы не можем отступить от намеченной цели. Ты же знаешь: если наши семьи породнятся, Михалковы не смогут нас разорить. Вместе мы сила! Сейчас от этого союза зависит судьба наших родов…

Александр открыл было рот, чтобы возразить, но в этот момент в кабинет стремительно вошли его родители.

— Сынок! Спаси нас! — воскликнула мать с таким отчаянием, что Александр инстинктивно отступил на шаг.

Она выглядела взбудораженной и испуганной, её взгляд метался между ним и Василием Ивановичем. Отец, напротив, молчал, но его глаза сверкали холодной решимостью.

— Мы не можем отступить, ни за что! — добавила мать, протягивая руки к Александру. — Священник уже заждался, гости опьянели... Этот брак — единственное, что остановит интриги Михалковых! Прошу, не будь таким чёрствым, сын!

Александр чувствовал, как земля уходит из-под ног. Только что он видел перед собой будущее, где никто больше не будет его принуждать, где его жизнь принадлежит только ему. А теперь... Варвара? Этот уродец в юбке?

Он вспомнил её худобу, бледность, веснушчатость, некрасивые черты лица. Брак с ней будет не просто унижением, а настоящей катастрофой.

— Я не могу, — попытался он сопротивляться, ощущая, как внутри всё горит огнём негодования. — Варвара... нет! Это немыслимо! Нужно найти другой выход!

Отец молчал. Но именно это молчание было самым страшным. Суровый, тяжёлый взгляд, в котором не было места ни жалости, ни сомнениям, пригвоздил молодого аристократа к месту.

— Ты должен, — наконец произнёс он. — И ты сделаешь это!

Слова прозвучали как приговор. Александр сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Его душа продолжала метаться между отчаянием и протестом, но он уже знал: против отца пойти не получится. Уже ходили, знаем…

Он поднял глаза на мать, потом снова на Василия Ивановича, который будто стал выше, сильнее. Комната будто сжалась, наваливаясь на него грузом обязательств, от которых он так мечтал избавиться.

— Завтра ты станешь частью семьи Суворовых, — твёрдо добавил Василий Иванович. — Вместе мы победим!

Александр почувствовал, как пылающий огонь радости и надежды внутри сжался в точку и угас, оставив только тлеющие угольки. Он больше не сопротивлялся. Только кивнул – сломленный и ненавидящий свою беспомощность…

А еще отныне он ненавидел Варвару – за одно только ее существование…

***

Звук сирены прорезал воздух. Скорая летела по пустынной ночной улице, словно выпущенная стрела. Я сидела на заднем сиденье, прислонившись к стенке кабины. В груди ныло, но я старалась не обращать внимания. Рядом фельдшер проверял оборудование, нервно поглядывая на монитор.

— Варвара Васильевна, что с вами? — раздался его голос.

Я моргнула, отвлекаясь от своих мыслей.

«Что со мной? Да вроде всё нормально…» — подумала я, но произнести эти слова вслух не вышло.

Слабость накатила внезапно. Голова словно стала ватной, тело налилось тяжестью.

Глава 2. Где я?

Я приходила в себя медленно, словно выныривала из ледяной воды. Первое, что ощутила, — тяжесть в теле и ноющую боль в каждом суставе.

В нос ударил резкий запах лекарственных трав: мята, шалфей, ромашка, что-то ещё терпкое, почти горькое и чуждое моему восприятию. Поморщилась, пытаясь сделать глубокий вдох, и тут же чихнула.

Каждая клеточка тела отозвалась на это движение болью — тупой, ноющей, тянущей, будто меня неделю нещадно били палками.

Открыла глаза. Надо мной раскинулся потолок, расписанный узорами и замысловатыми линиями. Потрескавшаяся штукатурка с рисунками намекала на чьи-то излишние амбиции в украшательстве.

«Где я?»

Рука медленно поднялась к лицу. Пальцы тонкие, почти прозрачные, а кожа так бледна, что под ней проступали голубоватые линии вен.

Я смотрела на эту руку и не могла поверить, что она принадлежит мне. Нет, это не мои руки. Не может быть…

Медленно опустила её обратно на одеяло.

Последние воспоминания о жизни вспыхнули яркой лентой: скорая помощь, резкая боль в груди, и… мое собственное бездыханное тело.

Кажется, это был сердечный приступ.

Боже, я умерла???

Эта мысль пронзила разум, но не вызвала паники. Паника — это привилегия тех, у кого есть время и силы на пустые эмоции. Врачи не паникуют, даже когда их собственное сердце сдаёт позиции…

Я попыталась сесть. Голова закружилась, перед глазами поплыли мутные круги.

Полутёмная комната с трудом перестала двоиться. Тяжёлые занавески закрывали единственное небольшое окно, пропуская лишь тонкие полоски света. В углу виднелся старый шкаф, массивный и мрачный. На тумбе у кровати стояли фарфоровая чашка и несколько склянок с остатками подозрительно зеленой жидкости.

Пол под ногами был деревянным и скрипучим, и, когда я осторожно опустила на него ноги, протестующе отозвался.

Нащупав какие-то шерстяные тапки в стиле а-ля махровое средневековье, я натянула их на бледные, худые ноги. Обувь оказалась грубой, колючей, но тёплой.

«Итак, шаг первый — подняться. Шаг второй — выяснить, где я нахожусь».

Сделала пару осторожных шагов к массивному зеркалу, которое висело в углу комнаты. Оно было тусклым, покрытым слоем пыли, но всё ещё способным отражать реальность.

Провела рукой по поверхности, стирая пыль. Из мутного стекла на меня смотрела девушка.

Это была однозначно не я!!! Вот ни намека на меня настоящую. В реальности я была тридцатипятилетней брюнеткой, в меру симпатичной, в меру худощавой, а на самом деле самой обычной. Не красавица, но и не урод.

А сейчас у меня юное лицо - бледное и измождённое. Острые скулы, большевай рот и пухлые губы, веснушки на носу и щеках такие темные и отчетливые, будто кто-то рассыпал по лицу горсть корицы.

Глаза большие, голубые, но очень близко посаженные, обрамлённые почти прозрачными ресницами. Брови светлые, поэтому кажется, что их и вовсе нет. Волосы густые, медные, но тусклые, нездоровые. Неудивительно при такой болезненной худобе…

Я провела пальцами по лицу.

— Это… не я, — шёпотом произнесла я, и голос прозвучал неестественным писком. Боже, голос ребенка, не иначе! Им даже не гаркнешь, если понадобится…

Ночная рубашка из грубой ткани висела на теле, как на вешалке. Она почти не скрывала выпирающие ключицы. Плечи были острыми, тело казалось немного нескладным.

Да это просто дитя какое-то! Интересно, ей есть восемнадцать? Кто мог додуматься отдать ее замуж???

Я сжала пальцы на ткани рубашки и закрыла глаза.

Что я здесь делаю? Заняла чужое тело? Или у меня глюки?

Сделала глубокий вдох и попыталась собрать мысли в порядок.

Нет, не глюки. Чувствую это всей душой. Я в другом теле и однозначно в другом времени – остановка говорит сама за себя.

Я снова взглянула в зеркало.

— Варвара… — прошептала едва слышно. – Кажется, это приключение всё же переплюнуло всё то, что с тобой происходило ранее…

Что ж, теперь нужно разобраться, куда я попала, кто эта девчонка и с какого перепугу она стала женой смазливого козла…

Голоса за дверью привлекли моё внимание и заставили вынырнуть из размышлений.

Дверь начала медленно открываться…

***

Александр негодовал. Негодовал настолько, что несколько чернильниц, стопа бумаги и связка ключей со звоном улетели на пол.

Пожилой слуга, стоявший напротив него, съежился от страха.

— Значит… они женили меня на убийце???

Слуга жалобно проблеял:

— Это не точно, господин. Так говорят слуги в поместье Суворовых. Василий Иванович запретил распространяться о подобной догадке, но Варвару Васильевну, супругу вашу, видели наверху лестницы в тот момент, когда ее сестра Наталья упала…

Александр зарычал, как раненый зверь.

Варвара полоумная? Психопатка??? Что теперь с ней делать???

И самым ужасным было то, что развестись с ней молодой человек не мог. Михалковы только и ждут, чтобы альянс Суворовых и Борисовых развалился.

Сослать ее? Тоже не вариант, по крайней мере, не сейчас…

Запереть в комнате, чтобы и не видеть??? Но родители обязали относиться к ней с почтением, черт бы побрал эту необходимость!!!

А тут еще и отпрыск Михалковых напросился в гости – поздравлять с женитьбой. Наверняка не один. Придется эту страшилу выводить перед гостями.

Александр взвыл. Всё, что он узнал о Варваре, угнетало. Она была молчаливой, нелюдимой, совершенно не склонной к наукам и вопиюще неприветливой. Слуги дома Суворовых странную девицу откровенно недолюбливали.

И как с подобной женой встречать сына лютейшего врага???

************

Приглашаю в свою новинку

Развод с Драконом. Уходи, я нашел Истинную

https://litnet.com/shrt/9xxj

Она была женой дракона. Теперь она станет его кошмаром.
Виола отдала десять лет жизни браку с могущественным драконом, помогала ему строить бизнес по созданию магических порталов, верила, любила, прощала. Но однажды он заявил, что нашёл свою Истинную — и предложил ей остаться в доме… в роли экономки. Ради дочери Виола готова на унижение. Но не на покорность.
Когда всё рушится, оказывается, что падать можно всё глубже и глубже. Соперница наслаждается её позором и тонко измывается над ней при каждом удобном случае. Друзья отворачиваются. Знакомые делают вид, что не узнают. И кажется, что помощи ждать неоткуда.
Но пока бывший муж мечтает о новых контрактах и жизни с идеальной парой, Виола начинает свой путь с нуля — без поддержки, без магии, без статуса. Только с болью, яростью и решимостью.
И если драконы считают, что у человека нет силы… очень скоро один из них поймёт, как сильно ошибался.
Роман о падении, преодолении и силе женщины, которую предали — но не сломили.

# предприимчивая попаданка
# жестокий развод
# героиня – сильная личность
# ХЭ для тех, достоин его

Глава 3. Врач я или где?

Дверь распахнулась резко, словно от ветра. Пожилая женщина шагнула через порог, хромая на правую ногу. Она двигалась медленно, но с каким-то неукротимым достоинством, будто даже в своей немощи отказывалась выглядеть слабой.

Одежда была простой и практичной: тёмное платье из плотной ткани, потёртый фартук, платок, завязанный под подбородком. Натруженные руки с покрасневшими суставами цепко держались за подол юбки, а глаза, скрытые под тяжёлыми веками, смотрели исподлобья, пристально и неприветливо.

— Господин велел сказать, что вечером нынче пребудуть гости, вам надобно одеться и готовой быть…

Голос был чуть сиплым, как у человека, который много лет разговаривал на ветру или в пыльных помещениях. Говор был чудной, крестьянский.

Пока я переваривала услышанное, разум машинально переключился на привычный режим анализа. Старый врачебный рефлекс.

Хромота — правая нога. Артрит тазобедренного сустава, возможно, запущенный. Осиплость голоса — хронический бронхит, а может, и что-то более серьёзное, вроде туберкулёза. Покрасневшие, опухшие суставы пальцев — суставной ревматизм или длительная работа в холоде и сырости.

Я невольно задумалась: есть ли здесь вообще врачи? Кто за ней следит? И следит ли кто-нибудь вообще?

— Как вас зовут? — спросила я наконец, стараясь придать голосу мягкость.

Женщина вздрогнула. Она подняла на меня глаза, и в них промелькнуло что-то, похожее на удивление, смешанное с настороженностью.

Я сразу поняла, в чём дело. Обращение на «вы». В этом мире — или в этом доме — барышни (а я очевидно ныне аристократка) не говорили со служанками уважительно. Но я просто не могла иначе.

— Ядвигой звать… — проговорила она, взгляд снова упал на пол.

— Спасибо, Ядвига, — я кивнула ей, хотя она этого, кажется, не заметила.

Ядвига поспешно указала жестом в сторону стены, где на крюке висел внушительных размеров колокольчик.

— Коли собираться будете, подергайте колокольчик, и я приду, подсоблю, с чем смогу…

Она отвернулась и уже собиралась выйти, но я успела задать ещё один вопрос:

— Гости? Какие гости?

Ядвига пожала плечами, и в этом жесте была какая-то усталая покорность.

— Хозяин не сказал. Но важные! — Она подняла палец вверх, как будто этим жестом подчёркивая значимость происходящего…

***

Дверь за Ядвигой закрылась, а я продолжала стоять, уставившись в пол.

Гости. Важные. Вечером. Стоп, а разве не закатные лучи я вижу из окна? Выходит, всё случится уже скоро.

Перед глазами внезапно всплыло лицо моего «мужа». Высокомерное и с презрением во взгляде. Желание сплюнуть на пол оказалось почти непреодолимым. Была бы на улице сейчас, плюнула бы обязательно.

Целовать невесту ему, значит, зазорно? Что ж, надеюсь, я буду выглядеть для него особенно «привлекательно» сегодня. Хотел устроить гостям смотрины супруги? Что ж, получи то, что заслужил…

Злость неожиданно оказалась полезной. Она придала сил и уверенности. Если уж этот спектакль неизбежен, то пусть у меня хотя бы будет возможность сыграть в нём свою роль достойно.

Я резко распахнула дверцы шкафа. Внутри оказалось пять платьев — все длинные, с тугими корсетами и множеством оборок. Одно из них и вовсе выглядело так, будто его украшала целая клумба роз, другое напоминало свадебный торт.

— Нет, спасибо, — пробормотала я, отодвигая рюши и банты.

Наконец, взгляд зацепился за более сдержанный вариант. Тёмно-синее, простое, без излишеств. Скромный вырез, длинные рукава, плотная ткань.

«Отлично. По крайней мере, я не буду выглядеть, как новогодняя ёлка».

Вытащила платье и развернула его, но моя радость тут же переросла в возмущение. Корсет был вшит прямо в платье.

— Серьёзно? — выдохнула я, изучая конструкцию. — Куда такой худышке ещё и корсет?

Кажется, создатель этого наряда считал, что даже хрупкой барышне не повредит дополнительное «стягивание» для благопристойности.

Пришлось натягивать платье как есть, вместе со встроенной пыткой. Я осторожно затянула шнуровку, стараясь не перестараться. В ушах звенело воспоминание из учебника по травматологии: «Компрессионные переломы от корсетов — это не миф».

— Угораздило попасть в эпоху глупого членовредительства… — проворчала я, держа шнурок в руках.

В итоге, с горем пополам шнуровка была затянута на минимально возможный уровень. Хотя бы можно свободно дышать.

Наконец, платье село по фигуре, предательски подчёркивая худобу. Ключицы, острые плечи, рёбра — всё это вырисовывалось под тканью, как топографическая карта бедствия.

— Девочка явно не доедала, — констатировала я факт, поправляя рукава. — Надеюсь, к гостям прилагается еда?

Мысль о перекусе пробудила в животе предательский отклик. Есть захотелось отчаянно, но я точно знала, что много этому организму сейчас нельзя.

Будем подходить к этому вопросу профессионально. Врач я или где?

Я подошла к зеркалу. Лицо в отражении было бледным, волосы свисали тусклыми прядями по плечам. Попытка собрать их в причёску закончилась тем, что несколько локонов вывалились из моих дрожащих пальцев и упали на лицо.

— Сдаюсь, — выдохнула я и быстро собрала волосы в низкий хвост, перехватив его простой лентой.

Получившаяся причёска выглядела так, будто я собиралась выйти на улицу за дровами, а не встречать важных гостей.

— Ну и ладно, — кивнула я своему отражению. — Пусть любуются!

Тусклые голубые глаза смотрели на меня с уверенностью и вызовом. Они казались мне чужими, а вот взгляд совершенно точно принадлежал мне. Хотя бы в этом я была абсолютно уверена.

Со двора донёсся шум голосов и стук колёс по гравию. Гости начали прибывать.

Я подошла к двери, задержала руку на ручке и на мгновение прикрыла глаза.

«Ладно. Игра началась. Посмотрим, что приготовил этот вечер».

Распахнула дверь и шагнула в коридор…

Кстати, я отлично справилась без Ядвиги. Думаю, выживу…

Глава 4. Словесный яд...

Ядвига подвела меня к тяжелым дубовым дверям и, не говоря ни слова, распахнула их. Деревянные створки открылись с тихим скрипом, и передо мной предстала столовая, освещенная пламенем свечей в массивной люстре. Длинный дубовый стол был покрыт белоснежной скатертью, посреди которой располагались блюда: жаркое, фрукты, гарнир, бокалы, наполненные напитками. Воздух был тяжелым от смеси запахов мяса, сладостей и чего-то тревожного.

На мгновение я замерла на пороге. За столом сидело несколько человек, и все они, как по команде, уставились на меня. Отлично! Всё как на хирургической операции: свет, напряженная тишина и ожидание, что ты сейчас сделаешь что-то неправильное — и пациент не выживет. Приходилось присутствовать как-то и не раз…

Слева от меня сидела девушка, моложе тридцати, ухоженная, с идеальной прической и платьем, в котором жемчуг и кружево соревновались за внимание. Она смотрела на меня с таким недовольным видом, словно я выписала ей слабительное вместо лекарства от кашля.

— О, невестка! Вы так долго собирались, будто проспали полдня. Надеюсь, ваше появление стоит столь долгого ожидания, — её голос был мягким, с легкой ленцой, но каждое слово било, как отточенный кинжал язвительности.

Познакомьтесь: хищник номер один. Порода — светская язва. Клыки спрятаны, но готовы к атаке.

Кажется, Ядвига упоминала, что здесь будет кузина хозяина – некая Елизавета. Наверное, это она…

— Могли и не ждать, — бросила я, пожав плечами с равнодушным видом.

Девица чуть приподняла бровь и тут же отвернулась, будто я уже не заслуживала её внимания. Мой взгляд переместился дальше и наткнулся на человека, которого и мужем звать не хотелось. Так, брезгливая истеричка…

Да, я помню эту смазливую морду. Молодой человек сидел во главе стола с прямой спиной и лицом, на котором застыло что-то среднее между скукой и раздражением. Симпатичный, весь из себя, но от этой смазливости даже противно…

— Проходи, садись, — произнёс он ровно, едва выдавив из себя.

Его взгляд был скользким и холодным, как медицинский инструмент на операционном столе. Наверное, мой внешний вид ему очень не понравился. «Надо же, какой радушный приём, — подумала я. Интересно, как он вообще согласился на этот брак? Ах да, он и не соглашался. Иначе на свадьбе всё было бы иначе. Точно заставили…»

Трое молодых людей по правую руку от Александра переглянулись и усмехнулись. Один из них, черноволосый и самоуверенный, чуть склонил голову на бок. Ядвига называла и имя главного гостя - Матвей Михалков.

— Ах, вот и наша очаровательная новоявленная жена, Варвара Васильевна! Какое неожиданное обаяние! Александр, тебе стоит гордиться такой супругой!

Парень откровенно насмехался, поглядывая на мужа с едва скрываемым ликованием. Ухоженный, весь из себя лощёный, он выглядел таким чистым и блестящим, словно его только что обтерли влажными салфетками. Я аж скривилась. Два его товарища — серые по сравнению с ним — поддакивали каждому его слову и глупо хихикали.

Всё это длилось несколько секунд. Но я машинально сбросила с себя их липкие взгляды и с уверенным видом подошла к свободному месту. Скрип стула прозвучал слишком громко в этой вязкой, напряжённой тишине.

Плотно застеленный скатертью стол манил обилием еды. Мои ноздри затрепетали, а живот отозвался жалобным спазмом. Вот она, ирония судьбы: столько еды, а я не могу себе позволить ничего стоящего. Желудок в таком состоянии, что первая ложка жаркого может стать последней. Придётся начинать с чего-то легкого — возможно, с какой-то каши и листика салата. Диета, как у средневековой монашки.

Я снова скользнула взглядом по окружающим. Александр смотрел в пустоту, Лиза — на свои ногти, Матвей — на меня с выражением едва сдерживаемого веселья. Поймав мой ответный взгляд, гость склонился чуть ниже к столу и произнёс...

— Варвара Васильевна, вы выглядите так хрупко. Надеюсь, Александр позаботится о вашем здоровье.

— Уверяю вас, моё здоровье в надёжных руках, — произнесла я задорно. — Хотя, возможно, оно станет ещё крепче, если в будущем мне не придётся сталкиваться с таким количеством чужого словесного яда.

В столовой повисла короткая пауза. Брови аристократа взметнулись вверх. И хотя улыбка не исчезла с его губ, взгляд стал откровенно жёстче.

— Ах, какой острый ответ, — произнёс он. — Уверен, мой друг Александр уже успел оценить вашу живость ума.

Матвей откинулся на спинку стула, изображая расслабленность. Я ухмыльнулась.

— Думаю, мой новоявленный супруг — человек наблюдательный. Если ему что-либо действительно не понравится, он непременно об этом сообщит. Позже.

Лиза, до этого молчавшая, чуть подалась вперёд.

— Варвара Васильевна! Неужели вас не учили, что слишком острый язык может изранить в первую очередь своего владельца?

— Ах, что вы? Язык не нож. Он ранит только тех, кто слишком слаб для такого мягкого оружия.

Лицо Лизы на мгновение застыло. В её глазах промелькнула ярость.

Воздух в комнате стал гуще…

Александр, до этого молча наблюдавший за перепалками, решил вмешаться. Он поставил бокал на стол с такой силой, что задрожали тарелки.

— Думаю, достаточно обмена любезностями.

Его голос прозвучал ровно, но приказным тоном.

— Варвара Васильевна, вы слишком усердно привлекаете к себе ненужное внимание.

Он взглянул на меня так, будто я была неприятным пятном на его идеально выглаженном костюме. После этого он перевёл взгляд на Матвея.

— Матвей Сергеевич, вам не кажется, что ваш тон с моей супругой чересчур фамильярен?

Слова мужа были холодными, словно осколки льда. Я сразу смекнула, что между этими двумя война. Но Матвей, казалось, наслаждался каждым мгновением этого вечера. Он лениво поднял бокал, сделал небольшой глоток и усмехнулся.

— Ах, Александр, простите великодушно! Ваше семейное счастье вызывает у меня неподдельное восхищение, как, впрочем, и у всех присутствующих.

Глава 5. Охота...

Я даже удивилась, когда утром ко мне постучалась Ядвига и сообщила, что через полчаса я должна быть внизу – готовой к охоте.

Что??? Муженек даже не станет бунтовать? Матвей… как там его… Михалков имеет над ним настолько огромную власть?

Фыркнула. Значит, рохля. Или должник. Или то и другое вместе.

Что ж, слабохарактерность Александра всплыла еще на свадьбе. Унижать собственную невесту – это как же нужно не любить самого себя?

Мне трудно было понять таких людей. Даже если местная Варя не красавица и доходяга, это не значит, что с ней можно обращаться, как с мусором. И я об этом позабочусь.

Решимость выставить несчастную хозяйку этого тела в лучшем свете заставила меня расправить плечи, хотя они побаливали с утра. Ломило все кости. Явная нехватка кальция в организме.

Я постаралась позавтракать полезными блюдами с утра, витаминными, но легкими. Специально заказала их у Ядвиги еще с вечера. Женщина выглядела, как зомби и вела себя также, но была исполнительной и послушной. Это радовало. Как-нибудь разузнаю о ее здоровье, когда немного разгребу собственные дела…

***

Открытый двор встретил меня морозным воздухом и предательским скрипом снега под сапогами. Над лесом, который начинался за воротами, поднимался туман, а светлое зимнее небо казалось таким безмятежным, что хотелось улыбаться.

Хотя я чувствовала себя не очень. Моя энергичность была слишком велика для этого слабого тела.

Я стояла на крыльце, закутавшись в шерстяную накидку, и наблюдала за тем, как мужчины готовятся к охоте. Похоже, гости ночевали прямо в поместье, а сегодня с утра к ним присоединились еще несколько молодых людей.

Муж находился чуть поодаль, в компании Матвея, и что-то тихо обсуждал с ним, явно желая, чтобы разговор не был услышан никем больше. Его плечи были напряжены, взгляд казался гневным. Оппонент же Александра выглядел, как всегда, расслабленным и насмешливым.

О чем они спорили, было неясно, но было слишком очевидно, кто рулит этим банкетом.

Я почувствовала легкое злорадство. После того, как Александр так мерзко повел себя с несчастной рыжулей, мне отчаянно хотелось унизить его в ответ. Похоже, кто-то успешно делает это вместо меня…

Остальные аристократы переговаривались между собой. Некоторые взгляды цеплялись за меня — любопытные, насмешливые, оценивающие. Елизавета, одетая в платье с ярким леопардовым принтом, стояла чуть в стороне – надменная и неприступная. К лицу ее приклеилось стойкое выражение самоуверенности, сделавшее ее похожей на муху в янтаре. Мол, смотрите, какая я драгоценная и редкая находка. Увы, Лизонька, внешний лоск не избавляет тебя от того факта, что ты настоящий вредитель…

— Варвара Васильевна, — раздался рядом голос Матвея, прерывая мои размышления.

Кстати, только сейчас осознала, что владелицу этого тела зовут в точности, как меня. Совпадение? Не думаю…

Я повернулась к аристократу и заметила, как он демонстративно вытащил из ящика старое двуствольное ружьё. Оно было массивным, с тяжёлым прикладом и длинным стволом, украшенным лаконичной гравировкой.

Меня перекосило. Внутри. Вес у этого монстра был чудовищным. Как эти тонкие ручонки справятся с ним???

— Вот, это для вас. Самое подходящее оружие для утончённой барышни, — более откровенного насмешливого издевательства трудно было придумать. Мне отчаянно захотелось отходить этого придурка по голове его же оружием. Но… обстоятельства принуждали действовать несколько иначе. Месть подождет…

Я медленно приняла ружьё. Оно и правда было тяжёлым, гораздо тяжелее, чем можно было представить. Вес распределился по рукам, напрягая плечи и кисти.

Будет трудно.

Но я только крепче сжала челюсти.

Позади раздался приглушённый смешок. Один из подхалимов Матвея лениво прокомментировал:

— Аккуратнее, Варвара Васильевна, не уроните ружье на ногу. Оно слишком ценное!

Окружающие захихикали.

Я молча подняла подбородок, стиснула зубы и переложила ружьё в одну руку, удерживая его на плече. Лицо мужа, стоявшего неподалеку и наблюдающего за мной с раздраженным неодобрением, на мгновение исказилось — на нем появилось удивление, раздражение и целая гамма непонятно чего.

«Смотри, Сашенька, - подумала я иронично. – Смотри и запоминай. Твоя жена – золото! Тысячу раз пожалеешь о том, что так глубоко оскорбил и ранил ее!»

Я чувствовала небывалый душевный подъем. Правда… ружье было таким тяжелым, что я реально рисковала свалиться лицом в снег. Боже, сохрани!

Наконец Матвей усилил голос и прокричал:

— Вперёд, господа! Прогулка на свежем воздухе всем пойдёт на пользу.

***

Добирались мы… пешком. Да, да, ни о какой конной прогулке не шло и речи. Мое представление об охоте аристократов оказалось ошибочным.

Снег под ногами был глубоким, идти приходилось с трудом. Ветки деревьев цеплялись за одежду, и холод пробирался под воротник. Я упрямо шагала вперёд, хотя переставлять слабые ноги было трудно.

К счастью, удалось сплавить ружье одному из слуг под лозунгом: «Аристократические девы не должны носить ничего, тяжелее носового платка!»

Я так и сказала окружающим, когда мы покидали поместье. Все расценили это как признак моего абсолютного поражения и посмеялись, но я широко улыбнулась и пошла вперед. В спину же мне доносились шепотки, которые дали понять: аристократишки… делают ставки на то, опозорюсь я сегодня или нет.

Казалось бы, зачем им это? Разве я такая уж важная личность среди них?

Но дело было не во мне. Они отчаянно хотели унизить Александра через меня.

Свора…

Муж шёл впереди, не оглядываясь. Лиза грациозно ступала по снегу рядом с ним, будто прогуливалась по паркету бальной залы. Она о чем-то болтала и жестикулировала, но Александр оставался безучастен к ее болтовне.

Матвей вёл группу вперёд, то и дело бросая на меня хитрые взгляды.

Уверен, что я не справлюсь? Посмотрим. Хотя, если я споткнусь, клянусь, собью с ног кого-нибудь из ближайших — чисто случайно, конечно.

Глава 6. Больной...

Молодой человек лежал на снегу, изображая марионетку, у которой обовались нити. Его тело было раскинуто, правая рука нелепо вывернута в сторону, а по груди расплывалось темное пятно крови. Снег вокруг него покраснел, образуя зловещий контраст с белым покровом.

На вид ему было двадцать пять лет — двадцать семь. Лицо бледное, почти восковое, губы синие от холода и кровопотери. Чёрные волосы растрепались, прилипли ко лбу. Одежда дорогая: длинный чёрный сюртук с меховым воротником, тёмный жилет, сорочка, всё пропитано кровью.

Я упала на колени рядом с ним, не замечая, как юбка тут же промокла от снега. Руки сами действовали, мозг перешёл в режим «врача».

«Дышит. Слабо, но дышит. Пульс нитевидный, но прощупывается. Шок. Нужно действовать быстро».

Я порвала ткань сюртука, не обращая внимания на взволнованных вздохи аристократов. Под слоем промокшей сорочки рана проступала чётко — справа, чуть ниже ключицы. Вероятно, пуля или дробь вошла под углом, не задев магистральные сосуды, но повреждение мышечной ткани было обширным.

«Хорошо, нет признаков пневмоторакса. Лёгкое, кажется, цело. Но нужно остановить кровь».

— Что ты делаешь?! — раздался голос Александра, напряжённый и злой.

— Молчи! — резко бросила я, не поднимая голову.

Матвей вмешался, его голос прозвучал твёрдо:

— Александр, отойди. Видишь, похоже, она знает, что делает.

Муж замер, но я не удостоила его взглядом.

«Кровь тёмная, значит, венозная. Хорошо, это лучше, чем артериальное кровотечение. Но он теряет её слишком быстро. Упадок давления — вопрос времени».

Я сорвала нижнюю юбку, выдёргивая длинный кусок ткани. Руки дрожали от холода, но пальцы работали точно.

— Снега сюда! — приказала я кому-то, не глядя.

Кто-то поднёс пригоршню снега. Я приложила его к ране, чтобы сузить сосуды и замедлить кровоток, затем начала туго бинтовать грудь пострадавшего.

— Дышите глубже… — пробормотала я, не особо надеясь, что он меня слышит.

Туго затянула повязку, стараясь не передавить грудную клетку, чтобы он мог дышать.

«Если начнётся пневмоторакс, я увижу пену в ране. Пока её нет. Хорошо...».

Снег впитался в ткань, кровь перестала хлестать — теперь она сочилась медленно. Я опустила руки, чувствуя, как дрожь пронзает всё тело.

— Сколько пальцев вы видите? — спросила я, когда веки раненого дрогнули. — Слышите меня?

Его глаза медленно открылись. Серо-голубые, затуманенные болью и слабостью, они сфокусировались на моём лице. Губы шевельнулись, но слов я не разобрала.

— Хорошо, не говорите. Просто смотрите на меня, — прошептала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Его взгляд затуманился снова, веки дрогнули и закрылись.

«Шок. Надо срочно доставить его в тепло и согреть».

***

— Нужно срочно везти раненого в дом! — раздался хриплый голос позади меня, вторя моим мыслям.

Лекарь. Старый, сгорбленный, с длинной бородой и в поношенном меховом плаще. Он опустился на колени рядом с нами, сунул руку под повязку, ощупал грудь раненого и кивнул:

— Много крови потерял. Срочно в дом, в тепло.

Слуги метнулись к носилкам, которые кто-то уже успел принести.

— Осторожно! — скомандовал старик. — Не трясите его!

Молодого человека медленно подняли и переложили на носилки. Я отступила на несколько шагов, стараясь отдышаться. Руки дрожали, кровь уже успела подсохнуть на пальцах, оставляя липкие корки.

Я опустилась на снег, сунув руки в холодный белый наст. Снег кусался холодом, но это было даже приятно — он смывал кровь, очищал.

И вдруг… накатила дурнота. Сила начала стремительно уходить из тела, голова закружилась. Я услышала, как кто-то зовёт меня, но не смогла отреагировать.

Мир потемнел, и я рухнула в снег.

***

Очнулась на мягкой подушке, а над головой раскинулся расписной потолок. Тусклый свет от свечи дрожал, отбрасывая тени на стены.

Ядвига стояла у кровати, глядя на меня с привычным суровым выражением лица. В руках у неё была керамическая кружка, от которой исходил терпкий запах трав.

— Госпожа, выпейте, — произнесла она ровным голосом.

Я с трудом приподнялась, мышцы будто налились свинцом. Взяла кружку, понюхала и узнала знакомый букет: шалфей, зверобой, пустырник.

Хорошее сочетание. Полезное. Укрепляющее. Лучше бы, конечно, капельницу… но, увы, не в этом веке.

— Как… Как раненый? — спросила я, голос был хриплым.

— Сейчас в одной из гостевых комнат. Лекарь сказал, что нужно время, - Ядвига опустила глаза, будто была в чем-то виновата.

Отвар был горячим и горьким, но я выпила его до дна. Воспоминания произошедшего нахлынули ярким видеороликом — снег, кровь, дыхание раненого и лицо Александра, перекошенное от удивления и злости.

— Мне нужно его увидеть, — сказала я, сбрасывая одеяло.

— Вам нельзя вставать, — пробормотала Ядвига, но я уже поднялась на ноги.

Нужно проверить. Нельзя оставить это просто так. Кто знает, что за методы применяет здешний лекарь?

Я кое-как оделась, собрала волосы в тугой хвост и направилась к двери.

- Спаси его, Варвара. Этому парню еще жить и жить. Если ты могла сделать это раньше, то можешь и сейчас, - пробормотала я самой себе и выдохнула…

***

Я не помню, как добралась до верхнего этажа. Тело было ватным, ноги подкашивались на каждом шагу, но ярким маяком в разуме горела мысль: «Нужно проверить раненого немедленно! Вдруг лекарь наделал глупостей».

Длинный коридор встретил полумраком и слабым запахом лекарств, который пробивался сквозь тяжёлый аромат восковых свечей. Воздух был густым, стоячим, и казалось, что стены пропитаны чужим страданием.

Дверь в гостевую комнату была приоткрыта. Сквозь щель пробивался тусклый свет, и я услышала приглушённый женский голос. Вдохнув глубже, я толкнула дверь и вошла.

В комнате было жарко. Воздух был пропитан запахом крови, настоев и мокрой ткани. Раненый молодой человек лежал на массивной кровати, его лицо было ещё более бледным, чем я помнила, а тёмные волосы прилипли ко лбу от пота. Он был обнажен по пояс, рана оказалась перевязана чистыми бинтами. Рядом, на тумбочке, лежала фарфоровая тарелка с извлечённой дробью.

Глава 7. Очнулся...

Время расплывалось в бесконечный, вязкий поток, в котором я тонула. Пламя свечей дрожало на канделябрах, отбрасывая длинные тени по стенам, а запах лекарственных трав пропитал мою одежду, волосы, кожу.

Молодой человек на кровати дышал тяжело и прерывисто, с губ слетали хриплые вздохи. Его бледное лицо казалось ещё более мертвенно-белым в тусклом свете. Повязка, которую я накладывала несколько часов назад, уже пропиталась кровью, но не свежей, а запёкшейся. Это было хорошо — активного кровотечения больше не было.

«Лихорадка. Обычный посттравматический шок. Температура выше нормы. Нужно сбивать. Но чем?»

Я проверила повязки: бинты чистые, без следов новых подтёков. Склонилась над ним, прислушалась к его дыханию. Лёгкие звучали чисто. Хорошо.

На тумбочке рядом стояли мои импровизированные аптечные средства: таз с холодной водой, в который я окунала тряпки, а затем клала их на его горячий лоб и грудь, несколько отваров, настоянных на тысячелистнике и коре ивы. Последний — для обезболивания и жаропонижения.

— Живи, парень, — бормотала я, смачивая новую тряпку в воде. — Мы с тобой ещё не закончили.

Понимала, что тело местной Вари, в котором я оказалась, не приспособлено к такому напряжению. Мышцы ныли, глаза закрывались, но останавливаться было нельзя. Я была в своей стихии —в борьбе за чью-то жизнь…

Лекарь появился ближе к полуночи. Пахло от него чем-то старым и прелым, как будто он сам был частью этого особняка.

— Что вы здесь делаете? — проворчал он, угрюмо глядя на меня из-под кустистых бровей.

— Спасаю его жизнь, — отрезала я, не поворачиваясь к нему. Нормальный доктор сам от пациента часами бы не отходил. А этот всё делает тяп-ляп…

Старик фыркнул, но подошёл к кровати, придирчиво осмотрел повязки, коснулся пальцами шеи пациента, проверил пульс.

— Неплохо, — пробормотал он, но тут же выпрямился, поправляя съехавшую на бок странную приплюснутую шапку. — Однако вам не место здесь, госпожа. Это неподобающе!

И посмотрел строго-строго, как на проститутку, соблазняющую приличного прохожего на обочине.

— Вы уверены? — я презрительно скривилась, сдерживая раздражение, которое кололо где-то под рёбрами. — А очень подобающе лекарю отсутствовать несколько часов? А если бы молодой человек умер? А если бы у него началась массивная вторичная кровопотеря из-за разошедшихся сосудов в повреждённой ткани? Или, допустим, гиповолемический шок? Знаете, что это такое? Это когда сердце не справляется с перекачкой крови из-за её критической нехватки. Давление падает, органы перестают получать кислород, и человек умирает. Медленно и мучительно. Или, может быть, вас бы устроил сепсис? Да, заражение крови — частое последствие огнестрельных ранений при отсутствии своевременной обработки раны и стерильных условий. А ещё могла начаться жировая эмболия — когда мельчайшие частицы жира из повреждённых тканей попадают в кровоток, закупоривая лёгочные артерии. В таком случае он задохнулся бы, синея на ваших глазах. Вас бы это устроило, лекарь? Подобающе ли это?»

Лекарь замер. На его лице отразилось совершенно растерянное выражение, потому что и половины из моих слов он не понял. Но похоже его напугал мой агрессивный и раздраженный вид, потому что на мгновение мне показалось, что он сейчас шлёпнется в обморок от моих слов. Руки старика дрогнули, и он поспешно убрал их за спину, словно боялся, что я начну перечислять ещё более ужасающие сценарии.

— Я… я не хотел… — пробормотал он, опуская взгляд. – Больной был в норме…

— Не хотели? Тогда не учите меня, что подобает, а что нет. Если вы считаете, что у вас хватит смелости, опыта и знаний, чтобы справляться с таким состоянием в одиночку, — прекрасно. Но я буду здесь до тех пор, пока раненый не выйдет из критического состояния. И никакие ваши «подобающие» нормы меня не остановят!

Лекарь отступил на шаг, кивнул и, буркнув что-то себе под нос, вышел из комнаты. Сбежал, короче…

Ну и прекрасно. Одним шарлатаном меньше. Правда, через несколько минут я остыла и немного пожалела о своей резкости. Чего ждать от темного средневековья, если тут даже женятся ради каких-то амбиций и выгоды? Мракобесие, не иначе!

Я выдохнула и вновь опустилась на стул у кровати. Мои руки всё ещё дрожали, но не от слабости, а от раздражения, которое я едва сдерживала. Этот мир и его обитатели начинали меня доставать. Неужели среди них не найдется хоть кого-то адекватного, добросердечного, простого???

Молодой человек на кровати слабо пошевелился, и я вздрогнула. Поспешно коснулась его лба холодной влажной тканью.

— Спи, парень. И выздоравливай поскорее…

Он судорожно выдохнул и снова погрузился в дремоту…

***

Чуть позже нечистая принесла Александра. Породистые черты отражали раздраженную надменность. Он вошел приглушенно и остановился в пороге, сверля меня неприязненным взглядом.

Я лишь взглянула на муженька через плечо и тут же занялась своим делом, продолжая меня компрессы на лбу больного.

— Варвара, — его голос дрожал от едва сдерживаемого гнева, — немедленно покиньте эту комнату.

Я вновь подняла голову, взглянула на него и с лёгкой усмешкой покачала головой.

— Нет.

Вот так коротко и просто. В лоб, как говорится…

Александр стиснул кулаки, развернулся на каблуках и вышел, громко хлопнув дверью. Я вздрогнула и приглушенно выругалась. Нет, ну что за придурок??? Тут человек на грани жизни и смерти, а он характер свой показывает. Точнее, полное его отсутствие…

Пустослов и трус. Сначала орёт, потом уходит. Интересно, он когда-нибудь осознает, что я всего лишь отражаю его отношение ко мне? Если ко мне относятся отвратительно, то и я жаловать никого не собираюсь…

***

Под утро я не выдержала и облокотилась на кровать, положив голову на сложенные руки. Веки опускались сами собой, сознание провалилось в мягкую темноту.

Сколько я проспала, сказать сложно. Но проснулась я от лёгкого прикосновения к волосам. Рука, слабая, но удивительно тёплая, аккуратно скользнула по пряди, упавшей на моё плечо.

Глава 8. Постановка Матвея...

Коридор был длинным и тёмным, словно вытянутый язык змеи, и в этот момент я чувствовала себя мышью, загнанной в угол. Дверь кабинета Александра была плотно закрыта, но из-за тяжёлой дубовой панели доносились приглушённые голоса. Один из них — хрипловатый, резкий, явно принадлежал моему мужу. Второй — более спокойный, бархатистый, но с ледяными нотками – Степану, как оказалось, кузену моего мужа.

Я прижалась ухом к двери, проклиная себя за это. Никогда не думала, что опущусь до подслушивания, но сейчас… сейчас мне нужны были ответы.

— Григорий — сын обедневшего барона, не так ли? — голос Александра был напряжённым. — Так почему его увезли на чёрной карете? Без гербов. Без опознавательных знаков. И эти люди… они выглядели, как военные…

— Ты допускаешь мысль, дорогой кузен, что наш Григорий не так прост, как кажется? — уточнил Степан, его голос прозвучал расслабленно и почти насмешливо, словно он посмеивался с чужой тревоги. Мне этот тип, кстати, с первого взгляда страшно не понравился. До сих пор помню его липкий, презрительный взгляд. Б-р-р! — Может, он внебрачный сын какого-то особенного лорда? Или связан с кем-то из княжеского двора?

Я нахмурилась. Григорий — видный аристократ? Почему тогда он оказался здесь, на нашей охоте, инкогнито? Да, я видела его еще до начала соревнований. Тихий, незаметный парень. Стоял в сторонке, ни с кем особенно не разговаривал. Да и аристократы точно должны знать друг друга в лицо. Нет, вряд ли он особенно выдающийся человек…

— Мне это не нравится, Степан. Если кто-то решит, что это мы покушались на него… — голос Александра дрогнул, но он быстро взял себя в руки. — Я не хочу вляпываться в скандал. Мне проблем с навязанной женой хватает!

— Да расслабься ты! — рассмеялся Степан. — Скорее всего, кто-то из его родственников на службе у князя и ради такого случая одолжил карету. Вот и всё. Перестань трястись, Александр. Ты выглядишь жалко...

Я буквально услышала, как муж скрипнул зубами – от злости. Похоже, кузену нравилось подтрунивать над ним.

- Кстати, - продолжил Степан, - а твоя супруга, хоть и страшна, как жена лешего, но довольно-таки образована. Смотри, как она Григорию первую помощь оказала! А мне говорили, что она темная и необразованная…

Я напряглась и прошептала пару неласковых в сторону этого самовлюбленного придурка, однако тут же подал голос муж. И я забыла о его кузене напрочь.

— Это просто игра на публику! – бросил он презрительно. – Ничего особенного она не сделала! Перевязать рану любой дурак сможет…

- Да не скажи! – возразил Степан. – Ты вот так не сможешь. Да и я тоже…

- Любая девушка сможет! – упрямился Александр, заставляя меня яростно сжимать кулаки. – Так что не надо тут петь дифирамбы моей жене…

- Смотрю, ты до сих пор не смирился с судьбой… - насмешливо протянул Степан. – А ведь придется. Может, откорми ее маленько, а то гости шарахаются…

- Слушай, Степка, хватит уже! – вспылил Александр. – Я тебя терплю только ради дяди Алексея. Не надо мне напоминать о том, что моя жена – это мое клеймо!!!

В этот момент от гнева я сделала ошибку — чуть сильнее перенесла вес на ногу, и подо мной скрипнула доска.

— Что это было? — голос Александра мгновенно стал напряжённым.

Я резко отшатнулась от двери и… отчетливо на кого-то наткнулась спиной. Замерла в ужасе.

— Подслушиваем, дорогая леди? — голос Матвея, раздавшийся позади, был, как всегда, пропитан насмешкой. Он обошел меня и с противной улыбкой заглянул в лицо. Его взгляд скользнул по мне с каким-то отвратительным бесстыдством…

Он стоял с руками, небрежно заложенными за спину, и улыбался так широко, что мне хотелось ударить его прямо в это самодовольное лицо.

— Я… проходила мимо.

— О, конечно. Вы просто решили отдохнуть у двери кабинета вашего мужа? Очаровательно.

Он чуть наклонил голову и жестом пригласил меня следовать за ним.

— Что ж, леди Варвара, прошу вас, проходите. Вы как раз очень нужны мне в этом кабинете…

Он повернулся и, не дожидаясь меня, толкнул дверь. У меня не было выбора — я последовала за ним.

***

Матвей распахнул двери кабинета с таким размахом, что они ударились о стены. Внутри, как я и ожидала, находился Александр, бледный и напряжённый, и его кузен Степан, который лениво потягивал напиток из бокала.

— А вот и мы! — громогласно объявил Матвей, жестом приглашая меня в центр кабинета.

Я вошла, стараясь держать спину прямо и подбородок высоко.

«Не показывай слабости. Ни капли. Иначе они тебя сожрут. Сейчас узнаем, что именно задумал этот мерзкий хлыщ…»

— Что здесь происходит? — Александр встал, его лицо исказилось раздражением.

— О, не волнуйся, дорогой друг! – с лицемерным добродушием протянул Матвей. - Мы просто решили устроить небольшое… собрание в честь нашего соревнования, о котором мы все едва не забыли. Участники сгорают от нетерпения, желая узнать, кто же был самым удачливым стрелком на вчерашней охоте…

Я замерла. Точно! О соревновании я действительно забыла напрочь…

Матвей хлопнул в ладоши, и в кабинет толпой ввалились знакомые лица. Кто-то с бокалом горячительного, кто-то с неизменной сигарой в руке. Среди них мелькнула Лиза — в своём идеальном платье и с вечным выражением презрения на лице.

«Они что, ночевали здесь? В этом доме, где человек едва не умер? Праздник продолжается, как ни в чём не бывало...»

— Прошу всех успокоиться, - пафосно произнес Матвей. - Сейчас мы объявим итоги.

Аристократ достал из внутреннего кармана сюртука свёрнутый лист бумаги. Его пальцы медленно разворачивали его, как будто он держал в руках священный документ.

— Для начала — те, кто промахнулся. О, да, друзья мои, даже промахи у нас обязательно записываются! Прошу не сердится тех, кто не смог блеснуть навыками, но таковы правила!

Он начал зачитывать имена, и одним из первых прозвучало:

— Александр Павлович Борисов!

Глава 9. Последняя капля...

Я проснулась от ощущения, будто меня ночью переехала тройка лошадей, да не один раз, а с особым энтузиазмом раз двадцать. Руки дрожали, голова гудела, а в груди неприятно кололо при каждом вдохе.

«Анемия. Стресс. Истощение. Прекрасный букет. Поздравляю, доктор, вы себя довели…»

С трудом поднявшись с кровати, я села и уставилась в зеркало на противоположной стене. Отражение, мягко говоря, не внушало оптимизма. Бледная кожа с болезненным румянцем на скулах, тёмные круги под глазами, будто я не спала неделю, а не одну ночь. Волосы растрепались, виски были мокрыми от болезненного пота.

— Хороша… — прошептала я, коснувшись ладонью впалой щеки.

Склонившись к столику, я потянулась к кувшину с водой и с облегчением выпила несколько больших глотков. Холодная вода немного привела в чувство, но общую картину не исправила.

«Доктор, исцелись сам… И попробуй не сдохнуть на полпути.»

Дверь открылась без стука, и в комнату вошла Ядвига с подносом. Она была всё такой же угрюмой, с вечно сдвинутыми бровями и тяжёлой походкой, которая сопровождалась лёгким скрипом половицы под больной ногой.

— Живы, значит, — буркнула она и поставила поднос на столик. — Каша. Ешьте, пока горячая.

Я удивленно воззрилась в ее испещренное морщинами лицо. Неужели мне не показалось, и я услышала в ее тоне некую тень заботы? Улыбка сама наползла на губы. Надо же! Никогда не думала, что столь незаметное, микроскопическое участие способно так улучшить настроение. Пожив в этом гадюшнике под названием другой мир, я научилась ценить даже незначительные проявления тепла…

Молча посмотрела на тарелку с овсянкой, на которую гордо взгромоздился кусочек масла, и вдруг поняла, что голодна. Хотя еда казалась безвкусной и пресной, я честно проглотила почти всю тарелку.

— Спасибо, Ядвига, — тихо сказала я, отодвигая посуду. — Ты меня спасла.

Старуха хмыкнула, но уголок её губ дрогнул — вышла почти улыбка.

— Съешьте хоть что-то на обед, госпожа. Силы вам понадобятся.

Она вышла, закрыв за собой дверь, а я осталась сидеть, уставившись в пространство.

«Ладно, Варвара, ты не можешь позволить себе слечь. Здесь слишком много людей, которые будут этому рады. И слишком много дел, которые ты должна довести до конца.»

Я глубоко вздохнула и поднялась на ноги. День предстоял непростой, и на слабость у меня просто не было времени…

***

Столовая сияла праздничными огнями и зелёными гирляндами, сплетёнными из еловых ветвей. Вдоль стен свисали венки с алыми лентами и золотистыми орехами, подвешенными на тонких нитях. На окнах висели кружевные занавески, а на массивном камине красовались еловые лапы, украшенные сушёными дольками апельсинов и пряными палочками корицы. В центре стола стояла серебряная чаша с яблоками и гроздьями засахаренного винограда. В воздухе витал лёгкий аромат хвои и чего-то пряного, тёплого — корицы, гвоздики, мёда.

«Как красиво… Как празднично… И как же мне невыносимо грустно в этом театре лицемерия.»

Сегодня ночью наступало Новогодие. На планете Земля это был мой самый любимый праздник. Запах мандаринов, ёлка, гирлянды, свечи… Но здесь, в этом холодном, чужом доме, среди этих людей, радости не было ни капли.

Я вошла в столовую и остановилась на секунду. Александр уже сидел за столом, и его хмурое, насупленное лицо сразу испортило и без того натянутую атмосферу. Лиза же сидела рядом с высоко поднятым подбородком и довольной улыбкой.

— Ты наконец-то соизволила присоединиться к нам, Варвара? — Александр произнёс это с такой чопорной строгостью, что мне на секунду захотелось развернуться и уйти обратно. — Надеюсь, ты не планируешь устраивать очередной спектакль за завтраком?

Я молча прошла к своему месту и опустилась на стул. Внутри воронкой закручивалось нарастающее возмущение.

— Доброе утро, — ответила я спокойно, беря в руки ложку. Своими словами я хотела подчеркнуть вопиющую невежливость супруга, но он был абсолютно непробиваем.

Александр внимательно и неприязненно меня рассматривал, будто репетируя в уме очередную гадость. Его пальцы постукивали по краю стола. Наконец «гадость» ретиво поспешила наружу:

— Варвара, я должен высказать тебе свое глубочайшее недовольство: ты так стараешься привлечь к себе внимание, что это становится невыносимо вульгарным. Недостаток красоты ты, видимо, решила компенсировать чрезмерным тщеславием. Говорить, вмешиваться в мужские разговоры и выставлять себя перед другими – это недопустимое поведение женщины в семье благородных!

Я подняла голову, встретившись с ним взглядом. Этим взглядом мне хотелось прожечь дыру в груди этого высокомерного болвана. Кругленькую такую, аккуратную дыру. Чтобы он этой дырочкой ходил и посвистывал…

— Я не напрашивалась на охоту, Александр, - произнесла с едва сдерживаем раздражением, удивляясь, как за таким броским фасадом смазливого лица может скрываться настолько гадкая душонка. - Меня пригласили. Ваш друг Матвей, если быть точной…

Муж поморщился, как будто я произнесла что-то оскорбительное.

— Тебе стоило просто молчать, Варвара. Сидела бы и молчала, как подобает женщине твоего положения. Тогда никто не заметил бы твоего присутствия и никуда не пригласил!

Я усмехнулась и ответила с нескрываемым презрением:

— Значит, вы хотели, чтобы я изобразила бессловесную ослицу, коей меня тут все называют, не так ли?

— Да ты такая и есть! — тут же воскликнула Лиза и подалась вперёд, словно хищная стервятница, готовая заклевать добычу.

Александр резко повернулся к ней. Тихим, но строгим голосом он процедил:

— Замолчи, Лиза!

Кузина прикусила язык, но её глаза метали молнии, а губы поджались в тонкую, злую линию. Она уставилась на меня с плохо скрываемой ненавистью, хотя я искренне не могла понять, чем несчастная Варвара могла ее заслужить (ведь эта гадина невзлюбила жену брата задолго до моего появления).

Наступила пауза. Воздух от напряжения стал таким плотным, что его можно было резать ножом.

Глава 10. Маленькая месть...

От автора: не все медицинские средства, упомянутые в романе, могут производить описываемый эффект. Не забываем, что эта книга – фэнтези, и на абсолютную реалистичность я не претендую! Читаем, как приключения)))

______________________

Кладовая встретила меня полумраком, холодом и запахом засохших трав, муки и чего-то прогорклого. Узкие полки вдоль стен были уставлены мешками, банками и деревянными ящиками. В углу стоял старый, немного шатающийся стол, на котором лежала связка сушёных трав.

Кстати, слуги рядом отсутствовали. Наверное потому, что нынче было время завтрака, и все набивали животы перед тяжелым рабочим днем.

Я провела рукой по шершавой поверхности стола, снимая слой пыли.

«Кладовая — царство практичности. Здесь нет места пафосу и ненужным словам. Всё по делу, всё полезно. Жаль, что такое нельзя сказать о здешних обитателях.»

Порывшись на первой полке, я нашла несколько небольших мешочков, каждый из которых был перевязан бечёвкой. Развязав первый, я поднесла его к лицу и осторожно вдохнула.

— Череда… — пробормотала я. — Прекрасное средство при экземе и воспалениях. Но для моего дела не подойдёт.

Я аккуратно завязала мешочек и отложила его в сторону. Взяла следующий — запах был пряным и слегка горьковатым.

— Полынь. Горькая, но полезная. Отлично помогает при лихорадке и улучшает аппетит. Однако не то.

Ещё один мешочек — запах мяты наполнил лёгкие прохладой.

— Мята. Хороша для успокоения нервов. Ох, Александру и Лизе бы она не помешала… чрезмерно «нервные нервы» полечить! Но сперва найдем средство позабористей!

Мой взгляд скользнул по дальней полке, на которой стояли корзины, полные непонятных травяных переплетений.

— А здесь что? — пробормотала я, двигаясь дальше.

В первой корзине оказалась сушёная ромашка — лёгкий медовый аромат был очень знаком.

— Прекрасное противовоспалительное средство, но, увы, не для моих целей. Жаль, не лечит воспаление гордости…

Следующая корзина пахла чем-то кислым и терпким — зверобой.

— При депрессии и нервных расстройствах… Думаю, он понадобится им обоим чуть попозже… последствия моего воспитательного процесса лечить.

Но ничего путного не попадалось.

Почти потеряв надежду, я добралась к последней полке в углу, где на самом краю стоял небольшой мешочек, будто забытый и никому не нужный. Я поднесла его к лицу и вдохнула.

— Ага! — губы растянулись в улыбке. — Крапива двудомная.

Запах был терпким, с лёгкой ноткой земли и влажной листвы. Я развязала мешочек и убедилась, что передо мной именно то, что я искала. Шершавые листья крапивы приятно хрустели под пальцами.

«Вот она. Моя маленькая зелёная помощница. Безопасная, но ужасно неприятная, если с ней неосторожно обращаться.»

Я села на старый стул у стены и аккуратно растёрла листья пальцами, превращая их в мелкий порошок. Они осыпались на ладонь, словно зелёная пыльца.

— Ах, как удобно! — прошептала я, едва заметно улыбнувшись. — Природа сама даёт мне инструменты для справедливости.

Запах крапивы забивал ноздри, оставляя терпкий привкус на языке. Я пересыпала порошок в небольшой мешочек, который завязала тугим узлом и спрятала в складках платья.

«Безопасно, но эффективно. Александр, Лиза, приятного вам ужина…»

Я ещё раз оглядела кладовую, убедилась, что всё осталось на своих местах, и быстро направилась к выходу.

Стараясь не шуметь, я выскользнула из кладовой, чувствуя, как на губах играет едва заметная улыбка. В животе теплилось чувство удовлетворения.

«Месть — блюдо, которое лучше подавать холодным… и с крапивой…»

***

Вечер опускался на поместье, заливая длинные коридоры мягким золотистым светом от свечей. Домочадцы ужинали каждый у себя, и это было мне только на руку.

Я заметила, как молоденькая служанка, чуть пригибаясь под тяжестью серебряного подноса, вышла из кухни и направилась к кабинету Александра. В углу её подноса дымился горшочек с горячей кашей.

Я перехватила её у лестницы.

— Эй, ты, подожди-ка, — сказала я тихо, но твёрдо. — Ты что, хлеб забыла? Господин любит свежий хлеб к ужину, не так ли?

Служанка сморщила нос, явно недовольная тем, что её остановили, но кивнула.

— Сейчас принесу, госпожа…

— Давай, иди. Я подержу.

Я взяла поднос из её рук, и как только она скрылась за углом, быстро сняла крышку с горшочка. Пар ударил в лицо, пахло чем-то мясным и слегка пряным.

«Ну что ж, Александр, готовься к ужину, который ты запомнишь надолго.»

Порошок крапивы осыпался на поверхность каши тонким слоем, как первый снежок на землю. Я аккуратно размешала его ложкой, вернула крышку и проверила, чтобы всё выглядело безупречно.

Когда служанка вернулась с ломтем свежего хлеба, я с улыбкой вручила ей поднос.

— Вот, иди. Не забудь поклониться, когда будешь подавать.

Она кивнула и торопливо пошла по коридору, а я осталась стоять у лестницы, скрестив руки на груди.

«Приятного аппетита, муженёк.»

***

Лиза — идеальная цель для второй части плана. Такая надменная, самодовольная и уверенная в своей безнаказанности.

Я поджидала другую служанку около кухни. Она несла поднос с чаем и лёгким ужином для Лизы. Как и в случае с Александром, я преградила ей путь.

— Ты куда это? — спросила я, поджав губы. — Чай подаёшь без мёда? Как тебе не стыдно! Вернись и возьми баночку. Леди Лиза любит чай с мёдом.

— Но… — попыталась возразить служанка.

— Делай, что я сказала.

Она нехотя развернулась, а я, не теряя ни секунды, склонилась над чашкой чая.

Зелёные крупицы крапивного порошка быстро растворились в горячей жидкости, смешавшись с мелкими чаинками. Я сдержала смешок и вернула крышку на чашку.

Служанка вернулась с маленькой баночкой мёда, и я отдала ей поднос.

— Не забудь пожелать ей доброго вечера, — добавила я, отправляя её по коридору.

Глава 11. Праздник и встреча...

Я стояла перед зеркалом в своей комнате, босая, в одной лишь тонкой сорочке, и пыталась понять, как это тело вообще ещё держится на ногах. Бледная кожа, болезненный румянец на щеках, тени под глазами — словно я была героиней из романтической трагедии, готовая сойти в могилу от неразделённой любви.

Нет, такое состояние нельзя оставлять без внимания.

«Итак, Варвара, составим план. Первое — питание. Второе — питание. И, наконец, третье — питание…»

В памяти всплыли диетологические советы из университетских лекций и практики:

Каши на молоке с мёдом и орехами.Тушёное мясо с овощами.Хлеб с мягким сыром и сливочным маслом.Обязательно настой шиповника для иммунитета.

На лице появилась лёгкая улыбка. Всё это выглядело не только полезно, но и, черт возьми, вкусно!

Я резко развернулась, накинула на плечи простое тёплое платье, кое-как завязала волосы в небрежный хвост и подошла к колокольчику у двери. Звон раздался чистым, резким звуком, эхом прокатившись по коридору.

Ядвига не заставила себя ждать. Она вошла в комнату, слегка хромая и опираясь на бедро. Её лицо было сосредоточенным, даже больше, чем всегда, и я вдруг поняла, что сегодня ей особенно больно.

— Звали, госпожа?

— Садись, Ядвига, — указала я на кресло у камина. Хватит уже решать только личные вопросы. Пора помочь бедной женщине.

Старуха замерла, неуклюже переступая с ноги на ногу.

— Простите, что?..

— Садись, — повторила я твёрдо. — Видно же, что тебе больно стоять.

Ядвига опустилась в кресло, стиснув зубы и издав негромкий стон.

— Что болит, Ядвига? Поясница? Нога? Расскажи мне.

Служанка смущённо отвела взгляд и ответила:

— Спина, госпожа. Поясница. Ноет… уже давно ноет. А по ночам и вовсе крутит. В ногах слабость, иногда пальцы немеют…

Я кивнула, сдерживая привычное желание тут же начать осмотр. Похоже, диагноз был очевиден — остеохондроз поясничного отдела. Моя наставница всегда говорила: «Если пациент говорит про ноющую боль в спине и слабость в ногах, готовь компрессы и настои».

«Так, Варвара, что мы имеем? Сабельник — идеально для снятия воспаления. Лопух — компрессы для уменьшения боли. Зверобой и мята — расслабление мышц и лёгкий обезболивающий эффект. Ах да, хорошо бы ещё мазь на основе пчелиного воска, но это уже из области фантастики в таких условиях...»

— В кладовой есть сабельник? — спросила я, перебирая варианты в уме.

— Нет, госпожа. Его давно не завозили.

— А лопух?

— Наверное, найдётся. Весной его много в саду, но сейчас…

— Мята? Зверобой?

— Есть в сушёном виде.

Я сжала губы и кивнула.

— Ладно, Ядвига. Отдыхай сегодня. Я позабочусь о твоих травах.

Служанка подняла на меня глаза, в которых мелькнуло искреннее изумление.

— Благодарю, госпожа. Никто… никто не заботился обо мне так раньше.

— Привыкай, — усмехнулась я, вставая с кресла. — Мне нужно немного времени, но я приведу тебя в порядок.

Ядвига, слегка кивнув, поднялась с кресла и, прихрамывая, удалилась из комнаты.

Я подошла к окну и выглянула на заснеженный двор. Серое небо тяжело нависало над поместьем, белоснежные сугробы искрились на морозе, а из конюшен доносилось приглушённое фырканье лошадей. Слабый ветер сдувал снежинки с ветвей деревьев, и от этой холодной картины веяло тишиной и покоем — обманчивыми, конечно же.

«Пожалуй, придётся отправиться в город. Сабельник, лопух, мята — всё, что нужно, там найдётся. Надеюсь, мой благоверный сегодня занят своими… важными делами и не успеет заметить моего отсутствия...»

Я усмехнулась. Наверняка Александр и его «милая» кузина сидят по разным комнатам, закутанные в пледы и измученные ночными последствиями моего маленького «зелья».

По дому снуют слуги, а лекари, наверное, уже сбились с ног, бегая от одного пациента к другому. Александр, конечно, держит лицо, но нет-нет, да почесывает покрасневшую шею с отчаянным видом. А Лиза… о, эта барышня наверняка уже успела закатить несколько истерик и распугать половину прислуги своими стонами и причитаниями.

Я тихо хихикнула, прикрыв рот ладонью.

«Да уж, не до контроля за женой сейчас нашему великому барину. Удачное время для маленькой прогулки в город…»

***

Спускаясь по широкой дубовой лестнице, я чувствовала, как холодное утро просачивается сквозь щели в старых оконных рамах.

У подножия лестницы я замедлила шаг, заметив знакомую фигуру. Лекарь. Тот самый, что с переменным успехом «лечил» Григория. Он стоял у входа в холл, неловко прижимая к груди потертый кожаный саквояж. Его лицо было красным — то ли от утреннего мороза, то ли от волнения.

— Д-доброе утро, госпожа… — пролепетал он, вытаращив глаза, словно встретил призрака.

Я остановилась, скрестив руки на груди, и слегка наклонила голову набок.

— Доброе утро. Как продвигается лечение? Разгадали загадку сыпи?

Старик дёрнулся, как ужаленный, и что-то невнятное пробормотал себе под нос. Уловила только: «Странные симптомы… ни в одной книге такого нет…».

Лекарь кивнул мне, будто убеждая себя, что я не опасна, и тут же ретировался в коридор, почти бегом удаляясь в сторону покоев Александра.

«Кажется, я произвела на него неизгладимое впечатление. Моя строгость и уверенность, видимо, выбили из колеи этого старого шарлатана. Что ж, пусть потратит побольше времени на «диагностику» моих дорогих домочадцев. Значит, мне не придётся спешить».

Я усмехнулась и уверенно направилась к выходу.

***

На улице меня встретил морозный воздух, который тут же обжёг лёгкие. Снег скрипел под ногами, а небо, затянутое редкими облаками, светлело с каждой минутой.

Во дворе, у аккуратно запряжённой двуколки, стоял молодой парень. Его светлые волосы выбивались из-под шерстяной шапки, а голубые глаза смотрели на меня с лёгким смущением и неподдельным уважением.

Глава 12. Найденыш...

Люди начали останавливаться, влекомые любопытством поглазеть на увлекательный скандал. Мирон стоял чуть позади, крепко сжимая ствол ёлки, и мне отчаянно захотелось выхватить милое деревце и заехать краснощекой скандалистке прямо в физиономию.

Эх, было бы хорошо!

— Свела сестру в могилу! Ведьма! — всё надрывалась она, размахивая пухлой рукой в меховой перчатке. — Разгуливаешь по ярмарке, как ни в чём не бывало! Мерзкая девка!

Что-то пластинку заело. Наверное, дома перед зеркалом репетировала…

Толпа начала сужаться кольцом вокруг нас. Шёпот перетекал от одного наблюдателя к другому, а взгляды цеплялись за меня, как колючки. Ну да ну да клевета распространяется, как яд, и действует не менее смертельно.

Я поймала себя на мысли, что у меня есть ровно два варианта действий: сцепиться с этой фурией, выдрав ей клок волос, и окончательно утонуть в бездне скандала или… сыграть по-своему.

— Ах ты ж, Господи, помилуй! — воскликнула я, трепетно прижав к груди мешочек с купленными травами. Вытаращила глаза пошире, испуганно приоткрыла рот (Большой Театр по мне плачет нестерпимо) и уставилась на скандалистку с притворным ужасом. — Да это же… Нет, не может быть! Женщина, вы больны краснухой!!!

Толпа вздрогнула. Мирон удивлённо поднял брови, но промолчал. Кажется, я не прогадала: эта болячка с таким кричащим названием знакома даже в этом мире. Люди синхронно шарахнулись от толстухи.

— Что? — прорычала женщина, её лицо сделало еще краснее – от гнева, но во взгляде появилась некоторая неуверенность.

— Краснуха! — я закивала, словно всё более убеждаясь в своей правоте. — Болезнь редка крайне заразная! Заражённые обычно не доживают до следующего Новогодия…

Люди – что взять с мнительной человеческой натуры - шарахнулись назад, кто-то прикрыл лицо платком, кто-то уже пятился, спотыкаясь.

— Что ты несёшь? — женщина уперлась руками в широкие бока и посмотрел на меня бычьим взглядом.

- Боже мой! – едва не перекрестилась, но вовремя вспомнила, что я не на Земле и подобного знака тут могут не знать. – У нее даже глаза красные! Точно краснуха! Спасайся, кто может!!! Мирон! — скомандовала я, резко оборачиваясь к парню. — Быстро, уходим! Находиться рядом с этой больной опасно для жизни!

Парень растерянно мигнул, но, не задавая лишних вопросов, кивнул и схватил меня за локоть. Мы начали продираться сквозь хаотично распадающуюся толпу, а женщина так и осталась стоять посреди площади, неловко ёрзая на месте и что-то лепеча.

Мы свернули в ближайший проулок, где снег был затоптан до состояния серой каши, и наконец-то остановились. Я прислонилась к стене и судорожно вздохнула.

— Ты видел? — наконец выдавила я, прикрывая рот ладонью, чтобы не разразиться смехом. — Её лицо! Она выглядела так, будто проглотила мячик для пинг-понга!

Мирон заморгал и неловко улыбнулся, почесав затылок.

— Пинг-понг? — переспросил он, не понимая.

— Ах, Мирон, забудь, — махнула я рукой, оттирая с щеки каплю растаявшего снега. — Главное, что мы выбрались.

Я выдохнула, на лице расплылась довольная улыбка. Месть, конечно, холодное блюдо, но иногда его можно подать с горячим соусом из фантазии и театральности.

Мы выбрались из переулка и направились к нашей двуколке. Лошади радостно зафыркали, завидев знакомые лица. Мирон помог мне забраться наверх.

— Домой, госпожа? — уточнил он, усаживаясь рядом и поправляя поводья.

— Домой, — кивнула я и взглянула на затихшую ярмарочную площадь, которая постепенно скрывалась за снежной пеленой.

Но радость от победы быстро угасла. Вопросы, которые всплыли в связи с наездом противной незнакомки, крутились в голове, как беспокойные осы.

— Кто она? — пробормотала я себе под нос. — И почему так уверена, что Варвара виновата в смерти сестры?

Мирон бросил на меня осторожный взгляд, но промолчал. Лошади размеренно шагали по заснеженной дороге, и я задумчиво прижимала к себе свёрток с травами.

Противники ожидали не только в стенах поместья, но и за его пределами. И это начинало настораживать.

«Но ничего, Варвара Васильевна, — мысленно произнесла я сама себе. — Не сахарная, не растаешь! Тебя не так просто сломить, правда?»

Снег продолжал падать крупными хлопьями, а двуколка катилась по дороге с легким скрипом…

***

Лошади, фыркая, выпустили клубы пара: вы въехали во двор поместья. Мирон ловко спрыгнул на землю, чтобы подать мне руку.

— Дом, милый дом, — сыронизировала я, спускаясь с двуколки и невольно ёжась от внезапного порыва ветра.

Мой разум уже разложил задачи по полочкам: травы для Ядвиги, укрепляющий отвар для себя, а затем — возможно, короткий отдых. Впрочем, последнее выглядело маловероятным: в этом доме покоя для меня явно не предвиделось.

Но стоило мне сделать несколько шагов по двору, как я услышала странный шум из двуколки. Возвратилась.

Из-под сиденья появилась чья-то… босая нога. Причем, очень грязная и мелкая. Я открыла рот от изумления.

— Мирон! — окликнула я, и парень тут же обернулся. — Иди сюда.

Мирон подошёл и проследил за направлением моего взгляда. На лице его появилось беспокойство.

— Это что?.. — начала я, но в этот момент ребенок, а это был именно он, полностью выбрался из-под сиденья. Лицо его испачкано землёй, губы посинели, а глаза — огромные и полные страха – впились в меня настороженным взглядом. Он был босиком. Зимой.

— Госпожа… — пробормотал Мирон, нервно поправляя воротник своей куртки. — Я выброшу его за ворота. Хозяин строго-настрого запретил пускать таких в поместье…

Я медленно повернула к нему голову и посмотрела так, что парень тут же отвёл взгляд.

— О чем ты??? – воскликнула возмущенно. – Если ты чего-то боишься, то я возьму всю ответственность на себя, — произнесла я твёрдо. — Немедленно забирай ребенка в крыло для слуг.

Мирон замешкался, но, увидев мой требовательный взгляд, осторожно подошёл к мелкому оборванцу и, рывком поставил его на ноги.

Глава 13. Урок милосердия...

Я осторожно шагнула в комнату Мирона, держа в руках миску с горячим супом. Воздух был тяжёлым от пара, пахло пижмой, мылом и влажной древесиной. В центре комнаты стояла старая деревянная ванна, из которой доносились всплески воды и отчаянные всхлипы. Мирон, выглядевший так, будто провёл последние полчаса в бою с диким зверем, пытался удержать в воде мальчишку, который изо всех сил отбивался.

— Да успокойся ты уже! — почти умолял Мирон, едва удерживая ребёнка за плечи. — Тебе обязательно нужно вымыться!!!

Мальчик выглядел, как дикий котёнок, загнанный в угол: глазищи огромные, губы дрожат, тонкие пальцы то и дело пытаются расцарапать руки своего благодетеля.

— Мирон, — сказала я спокойно, опуская миску на стул. — Пока оставь…

Оба обернулись. Мирон с облегчением отступил на шаг, а мальчишка замер, впившись в меня взглядом, полным беспомощности и обиды.

— Послушай, малыш, — я подошла к нему чуть ближе. — Если ты сейчас не позволишь Мирону тебя вымыть и привести в порядок, еды тебе не видать.

Я указала на миску с супом, от которой растекался потрясающий аромат мяса и овощей. Ноздри мальчика дрогнули, и плечи тотчас же поникли. Упрямый взгляд сменился обречённым, и он медленно опустил руки.

— Вот и славно, — кивнула я. — Действуй, Мирон, но аккуратно.

Мирон вновь принялся за дело, на этот раз гораздо осторожнее. Я отвернулась, давая им немного свободы, и опустилась на стул у стены.

***

Через полчаса мальчик сидел за столом, закутанный в чистую, пусть и не новую рубашку, и в старый шерстяной платок. Его голова была гладко выбрита, а кожа на щеках казалась болезненно бледной. Впрочем, больше всего в его облике выделялись глаза. Они сияли при виде миски с супом, словно на столе стояло настоящее сокровище.

Найденыш схватил ложку и принялся жадно есть. Каждое его движение было быстрым, отточенным, будто он боялся, что кто-то сейчас вырвет миску у него из рук.

«Кахексия, — отметила я, глядя на него пристально. — Резкое истощение. Острые скулы, выпирающие рёбра, тонкие вены на худых руках. Этот мальчик давно не видел нормальной еды. Господи, сколько же он скитался?»

Закончив, он блаженно откинулся на спинку стула, вытирая рот рукавом рубашки. На его лице появилось некое подобие улыбки.

— Мирон, — кивнула парню. — Уложи его спать.

Тот молча подошёл к мальчику, подхватил его под руки и бережно перенёс на матрас, расстеленный на полу. Мальчишка не сопротивлялся, а только слабо шевельнул губами, словно хотел что-то сказать. Мирон накрыл его старым одеялом, и вскоре его дыхание стало ровным и спокойным.

Удостоверившись, что мальчишка спит, молодой слуга развернулся и посмотрел на меня с лёгким сомнением в глазах.

— Госпожа… — начал он нерешительно. — Он же… он может нас обокрасть. Они все такие… вороватые…

Я медленно поднялась со стула и подошла к нему вплотную. Мальчик мирно спал, а его лицо выглядело таким беззащитным, что мысль о воровстве казалась почти абсурдной.

— Мирон, — я заговорила приглушенно, но жестко. — Он ребёнок. Ему вряд ли больше восьми лет. Неужели ты правда думаешь, что он способен на что-то, кроме как дрожать от страха и цепляться за крохотный шанс на жизнь?

Мирон молча опустил голову.

— Вещи, Мирон… — продолжила я, глядя ему прямо в глаза. — Вещи можно заменить. А человеческую жизнь — нет.

Он тяжело выдохнул, будто сбрасывая с плеч невидимый груз. Я продолжила наставительно:

— Милосердие — та черта, без которой человечество погибнет. Люди истребят друг друга, если сострадание исчезнет. Иногда ради него приходится чем-то жертвовать. Что важнее — вещи или человеческая жизнь?

— Жизнь… — едва слышно прошептал парень.

— Ты прав, — я улыбнулась. — Жизнь — это самый ценный наш дар!

Мирон кивнул, и на его лице промелькнула тень облегчения. Кажется, мои слова вошли глубоко в его сердце…

***

Я задержалась у двери, ещё раз взглянув на мальчика, свернувшегося клубочком под старым одеялом. Снег за окном медленно кружился во свете тусклой лампы.

«Кажется, маленькая искра света пробилась сквозь эту тьму,» — подумала я, собираясь выйти в коридор, но та вдруг распахнулась с такой силой, что едва не ударилась об стену, и в комнату ворвалась Елизавета.

Она показалась мне воплощением демоницы смерти, потому что скрывала красное воспаленное лицо под черной вуалью. Елизавета тяжело дышала, пальцы сжимали складки на юбке, словно она пыталась удержать остатки самообладания.

— Варька!!! — процедила она угрожающе. — Да ты обнаглела!

Мирон попятился, заслоняя мальчика собой, а я шагнула вперёд, собираясь принять любой бой: как словесный, так и физический.

— Немедленно выбрось этого грязного оборванца на улицу! — продолжала Елизавета, делая шаг мне навстречу. — Хозяйка в этом доме я, а не ты!

Я недоверчиво сощурилась, медленно разглядывая её с головы до ног.

— Елизавета, — произнесла холодно и с расстановкой. — С каких это пор какая-то кузина стала хозяйкой дома? У тебя горячка, или, может быть, бред?

Её губы задрожали, но взгляд остался твёрдым, почти фанатичным.

— Как ты смеешь! — прошипела она, пытаясь сохранить надменный тон. — Ты! Девка! Пришлая! С тобой здесь никто не считается и никто не будет считаться!

— Забавно, — я склонила голову набок и сложила руки на груди. — Если никто не считается, почему же ты врываешься сюда с таким отчаянием?

В её глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность, но она тут же расправила плечи и продолжила:

— В этом доме царит порядок, и я не позволю, чтобы какие-то оборванцы топтали его полы!

— Этот «оборванец», — я указала на спящего мальчика, — сейчас в безопасности. И знаешь почему? Потому что у кого-то в этом доме хватило ума и сердца не оставить его замерзать в сугробе.

Я шагнула ближе, глядя прямо в её глаза через вуаль.

— А теперь скажи мне, Елизавета, — голос мой стал тише, но от этого острее, — по закону кто здесь должен руководить – супруга хозяина или его… далекая родственница? Ответ очевиден, так что авторитетно заявляю: НИКТО здесь у нас именно ты!!!

Глава 14. Он под моей защитой...

Последующие несколько дней пролетели на удивление спокойно, и эта спокойная тишь и гладь казалась мне подозрительной. Ни Александр, ни Елизавета не пытались меня уколоть, унизить или выставить в глупом свете. Никто не комментировал моё отсутствие за общим завтраком, никто не бросал колкие фразы мимоходом в коридоре. Складывалось впечатление, что они решили забыть не только о моём существовании, но и о существовании маленького Вани (именно так звали найденыша).

В доме царила привычная полумгла: тяжёлые портьеры поглощали свет, старые часы тикали в холле, а в воздухе витал вечный запах воска и трав. Слуги шептались по углам, тайком бросая взгляды на меня, когда я проходила мимо. Александр был вечно хмурым и пропадал в своём кабинете, окружённый кипами бумаг и собственным отвратительным настроением, а Елизавета… маялась дурью, наряжаясь каждый день как на бал, ходила с задранным носом и рычала на слуг.

Сыпь, кстати, у этих двоих пошла на убыль. Щёки Лизы, хоть и всё ещё розовели подозрительным румянцем, начали приобретать более человеческий вид. Слуги перестали бояться подходить к ней ближе, чем на три шага, а сама Лиза, кажется, считала, что процесс выздоровления — исключительно её заслуга.

Утром я всегда находила время зайти в комнату Мирона, где теперь обитал мой юный подопечный.

— Ваня, пей настой, — говорила я мягко, протягивая мальчику кружку с ароматным отваром из липы и ромашки.

Пар от горячего напитка щекотал ноздри, а Ваня сжимал кружку своими худыми пальцами, боясь пролить хотя бы каплю.

— Тёплый, — шептал он каждый раз с таким видом, будто я только что подарила ему целое королевство.

С каждым днём мальчик выглядел всё лучше. Синяки под глазами поблёкли, щёки начали розоветь, а взгляд перестал метаться из стороны в сторону, словно он каждую секунду ожидал удара. Теперь мальчик иногда даже улыбался — чуть-чуть, краешком губ, но это была настоящая улыбка, искренняя.

Постепенно Ваня начал рассказывать о себе.

— Мамка долго болела… А потом умерла, — проговорил он однажды, глядя в стену, будто там было написано продолжение его истории. — Соседка, тётя Настя, меня подкармливала. А потом и она померла…

Я слушала, не перебивая. Эти детские рассказы всегда пробивали брешь в стене моего самообладания. На Земле тоже приходилось как-то пару раз подобные ужасы выслушивать, когда приезжали на вызов в неблагополучные семьи…

— А дальше? — спросила тихо.

— Дальше... я по подворотням. Собаки… они иногда корки хлеба оставляют. А люди… люди иногда дают, а иногда… — он замолчал и стиснул губы.

— Всё будет хорошо, — ответила я твёрдо. — Теперь ты в безопасности.

Я смотрела на этого маленького человека, которого жизнь успела изломать и вытолкнуть на морозную улицу, и сердце моё сжималось от острой боли.

Каждое утро я делала ему новые настои, проверяла его состояние, разговаривала о мелочах — о птицах за окном, о снежных сугробах, о том, как пахнет суп на кухне. Мирон наблюдал за нами со смесью удивления и восхищения, а я видела в его глазах надежду. Надежду на лучшее и в своей жизни…

Улыбалась про себя. Приятно стать матерью этой надежды…

Ядвигу тоже снабжала отварами и настоями. Кажется, у неё впервые загорелись глаза. Это окрыляло.

Тем временем не забывала и о себе. По утрам заваривала крепкие настои из зверобоя и тысячелистника, пила отвар из шиповника для укрепления иммунитета, а перед сном заворачивалась в плед с чашкой чая из мелиссы и мяты. Для волос я использовала кашицу из крапивы и репейного масла, аккуратно втирая её в кожу головы (корень лопуха для изготовления масла всё-таки нашелся в кладовой. Чтобы ускорить процесс извлечения полезных веществ из него, нагревала на слабом огне).

Организм наконец перестал протестовать против молока и сыра. Я начала набирать вес, а вместе с ним возвращалась и энергия. Как-то, взглянув на своё отражение, я едва не ахнула: кто это? Бледность почти исчезла, на щеках появился лёгкий румянец, а волосы — мои медные волосы — начали отливать золотом в утреннем свете.

— Ну здравствуй, почти барышня, — пробормотала я, приглаживая непослушные пряди.

Я даже подумала о том, чтобы соорудить какую-нибудь причёску – настолько волосы Варварушки стали красивыми. Что это? Детство заиграло? Усмехнулась и покачала головой.

Но эта хрупкая идиллия не могла длиться вечно.

Скандал грянул неожиданно, как гром среди ясного неба.

— Оборванец украл мои драгоценности! — пронзительный визг Елизаветы разорвал тишину поместья, заставив меня подскочить на ноги.

Я замерла на месте. Сердце пропустило удар.

О нет…

Снизу донёсся испуганный детский плач, в котором я узнала голос своего подопечного.

- Где деньги, которые ты выручил??? У тебя есть сообщники??? — визг кузины хлестал, как плеть.

Я не помню, как преодолела лестничный пролёт. Кажется, я просто летела вниз, перепрыгивая через ступени и не обращая внимания на то, как подол платья цепляется за металлические края перил.

Холл встретил меня жуткой атмосферой страха и волнения. В центре этой трагикомедии, среди резных колонн и тускло мерцающих свечей, стояла Елизавета. Она вцепилась в уши маленького Вани и трясла его, словно куклу. Мальчик пытался оторвать от себя её пальцы своими худенькими руками, но тщетно. Он дрожал, плечи подрагивали, а из-под длинных светлых ресниц текли слёзы.

— Ты украл их! Ты продал их торговцу пряностями, неблагодарная тварь! — Елизавета трясла его так яростно, что могла покалечить.

Вокруг собрались слуги. Женщины переглядывались с жалостью, но молчали, боясь встрять. Мужчины стояли поодаль, скрестив руки на груди, и ухмылялись, будто наблюдая за цирковым представлением. Лишь Мирон стоял в стороне, словно вкопанный. Лицо его было мертвенно-бледным, а губы беззвучно шевелились, будто он пытался что-то сказать, но не мог ничего с собой поделать.

Ах ты ж гадина!!! Это я Лизке...

Глава 15. Тем же оружием...

Ваня был очень напуган. Я приказала Мирону подняться ко мне в комнату и поселить Ваню там на пару дней. Пусть поживёт рядом со мной, вдали от этой мегеры. Мало ли, чего она ещё придумает…

Александра не было до самого вечера. Не пришёл он и на ночь. Я не то, чтобы удивлялась — мне было всё равно. Скорее, вызывала опасение эта ситуация с Елизаветой. Я знала, что она не успокоится. Эта девица была очень настырной и упрямой.

— Слушай, — подозвала я Мирона. — Пробегись по слугам, поговори с ними. Может, кто-то что-то видел или в курсе насчёт этой истории. Мне кажется, что некоторые из них расположены к Ване и не очень-то любят деспотичную кузину хозяина…

Мирон кивнул и поспешил исполнить приказание.

Ближе к ночи в дверь мою кто-то постучал. Когда я открыла её, с удивлением обнаружила, что ужин мне принесла не Ядвига, а какая-то молодая служанка. Я её даже не помнила в лицо. Она выглядела очень смущённой, даже напуганной.

Служанка занесла поднос с едой, причём, там была еда и для меня, и для Вани. После чего странно посмотрела мне в глаза и прошептала:

— Госпожа, я кое-что видела.

Я насторожилась и придвинулась ближе.

— Что именно?

Девушка нервно сглотнула и начала говорить:

— Сегодня утром, когда я убиралась в комнате госпожи Елизаветы, я нашла за шкафом деревянную шкатулку. От любопытства я открыла её и обнаружила драгоценности. Раньше этой шкатулки там не было… Я знаю, что это неправильно, но… меня захватило любопытство. А когда леди так гнусно поступила с маленьким ребёнком, я подумала… в общем…это было так несправедливо!

Служанка закончила свою путаную речь и опустила взгляд, но затем снова посмотрела на меня, только на сей раз умоляюще:

— Пожалуйста, не говорите никому, что это я рассказала! Прошу вас…

Я кивнула.

— Конечно, спасибо тебе. Это очень важно. Я никому ничего не скажу.

Ободряюще улыбнулась, и девушка, поспешно развернувшись, вышла из спальни.

Я задумалась. Значит, вот как? Такой дешёвый трюк: оклеветала, припрятала драгоценности непонятно где… Неужели Елизавета такая глупая? Она думала, что никто не кинется проверять реальность её обвинений?

Ну что ж, нужно воспользоваться этой глупостью и её проучить…

Наутро всё было тихо и спокойно. Но ровно до тех пор, пока во дворе не послышался скрип кареты.

Я выглянула в окно и с удивлением увидела карету без гербов, совершенно чёрную. Из неё выбрались двое мужчин в странных тёмно-серых одеяниях. Одинаковые фуражки тут же навели на мысль, что это представители закона этого мира.

И тут до меня дошло: «Ах ты ж гадина! Решила играть по-крупному?»

Я повернулась к Ване. Он, как испуганный мышонок, сидел на койке, которую я приспособила ему под кровать.

— Никуда не ходи, не шуми, всё будет хорошо, — произнесла я, стараясь говорить как можно мягче. — Я скоро приду.

Мальчик кивнул, в его глазах плескался ужас. Видимо, он действительно боялся, что его выгонят из этого дома.

Почувствовав, что нужно успокоить его как следует, я подошла ближе и аккуратно его обняла.

— Малыш, не беспокойся. Я не дам тебе в обиду, слышишь? Ты веришь мне, правда?

Наконец Ваня кивнул и немного расслабился.

— Вот и славно, — сказала я с улыбкой. — А теперь играй.

Я сунула ему в руки какие-то статуэтки, которые нашла на полке, и тихонько вышла из комнаты, заперев её на ключ снаружи.

Теперь предстояло разобраться с теми людьми, которых притащился Елизавета.

Я стремительно поспешила на первый этаж. Появилась там как раз вовремя: в этот момент Елизавета, радостно всплеснув руками, встречала представителей закона в холле.

Хмурые мужчины среднего возраста осматривали убранство комнаты цепкими взглядами. Эти же взгляды тут же устремились на меня, когда я появилась наверху лестницы.

— Здравствуйте! Кто вы такие? — громко выкрикнула я, произнеся это с максимальным чувством достоинства и показывая себя хозяйкой этого дома.

Когда Елизавета услышала мой властный голос, то шокировано замерла, буквально открыв рот. Что, не ожидала столь блистательного появления моей особы?

Я усмехнулась.

Щёки её начали покрываться красными пятнами от злости, но не успела она открыть рот, чтобы попытаться меня приструнить, как я снова заговорила:

— Я хозяйка этого дома, супруга Александра Борисова. А вы кто?

Один из мужчин поспешил снять фуражку и слегка кивнул.

— Здравствуйте! Меня зовут Юрий Степанов, а это мой товарищ Дмитрий Огурцов. Нас вызвала эта леди для расследования воровства в доме.

— Да? — притворно удивилась я. — И что же украли?

Мужчина указал на Лизу, которая неотрывно смотрела на меня, сцепив зубы.

— Леди Елизавета утверждает, что пропали её драгоценности, принадлежавшие ещё её покойной бабушке, очень ценные. И что это сделал мальчишка, которого вы, судя по всему, подобрали на улице. Мы пришли допросить его.

Наконец я преодолела последнюю ступеньку и остановилась перед ними.

— Лиза, какие именно драгоценности ты имеешь в виду? – спросила я покровительственным тоном. - Может, это что-то дешёвое, и ради них не стоило беспокоить этих уважаемых господ?

Елизавета вытаращила глаза и посмотрела на меня в полнейшем шоке. Она начала задыхаться от возмущения, но потом покосилась на представителей закона и огромным усилием воли взяла себя в руки.

— О чём ты говоришь? — процедила она, не посмев перед мужчинами назвать меня девкой в очередной раз. — Это были фамильные драгоценности. Золотое колье с рубинами, серьги с рубинами и браслет, а также подвески с изумрудами и два кольца — один с гиацинтом, а другой с алмазом. Они стоят целое состояние!!!

— Очень интересно. Но не думаю, что один маленький ребенок мог бы стащить такую кучу драгоценностей и столь быстро и умело ее сбыть. Не каждый взрослый сможет быть таким ловким…

Она нахмурилась, не понимая, какую игру я веду.

Глава 16. Неожиданная встреча...

В дверь постучали резко и торопливо. Я в это время измельчала сушёные травы.

— Войдите, — произнесла я, откладывая нож в сторону и вставая на ноги.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Мирон. Его щёки горели, дыхание сбивалось от бега. Он, запнувшись, шагнул вовнутрь и торопливо закрыл за собой дверь.

— Госпожа, — выдохнул парень, обессиленно прислонившись к стене, — я следил за кузиной хозяина. Она провожала дознавателей к воротам. Я спрятался за сараем….

— И что? — нахмурилась я, предчувствуя новости.

— Они ругались, — Мирон перевёл дух и добавил: — Я многое узнал.

— Рассказывай, - бросила нетерпеливо и силой усадила парня на стул, а сама опустилась в кресло. — Сядь, отдышись и расскажи всё по порядку.

Мирон кивнул, глубоко вздохнул и заговорил:

— Они спорили. Она было очень сердита, постоянно повторяя, что заплатила им большие деньги… Как я понял, они должны были забрать Ваню из дома с большим скандалом, завести на него дело и отправить в колонию…

Я замерла, поражённая услышанным.

— Да, госпожа, — Мирон кивнул, увидев мою реакцию. — Но дознаватели ей возразили. Один из них, кажется, Юрий, сказал, что не собирается жертвовать своей репутацией ради каких-то глупых семейных разборок. А второй прикрикнул, что она хотела втянуть их в аферу, которая стоила бы им работы.

— И что дальше? — прошептала я, до сих пор не вмещая услышанное.

— Один из них швырнул её деньги прямо в снег и потребовал, чтобы она больше никогда не приходила к ним с такими предложениями.

Я медленно выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок.

«Вот это заявочки! Значит, Лизка не просто подстроила кражу, но и попыталась подкупить стражей закона», — подумала я, присаживаясь на диван.

— Значит, она готова была сломать жизнь ребёнку ради того, чтобы поквитаться со мной, — пробормотала вслух. — Но зачем?

Мирон молчал, глядя на меня.

— Нет, — продолжила я, качая головой, — не верю, что Елизавета просто такая мстительная. В принципе, я ничего против неё не предпринимала, да и настоящая Варвара тоже. Здесь что-то большее…

Это понимание настораживало больше всего.

— Мирон, мне нужно, чтобы ты следил за Елизаветой и дальше. — Я посмотрела ему прямо в глаза. — Замечай всё, что она делает, всё, о чём говорит. Я хочу знать каждую мелочь. Она меня ненавидит, и это не просто каприз. Тут что-то другое.

Мирон выпрямился и кивнул:

— Как скажете, госпожа.

Когда он ушёл, я вернулась к столу. Руки сами собой сжались в кулаки…

***

Шаги Александра раздались в холле ближе к вечеру. Он был без шапки, пушистые черные волосы припорошило снегом. На суровом мужественном лице больше не было сыпи. Я бы назвала его привлекательность внушительной, если бы... не знала его искореженной личности. Теперь эта выдающаяся красота меня ничуть не прельщала…

Так вышло, что я как раз спускалась по лестнице вниз, намереваясь наведаться на кухню. Замерла, застыв на третьей ступени сверху, и муж меня сразу не увидел. Сбросил с плеч тяжелый теплый плащ, отряхнул волосы.

В этот момент дверь его кабинета открылась, и оттуда выскочила Елизавета – бледная (кажется, она щедро напудрила лицо и губы, чтобы придать себе скорбный вид) и несчастная.

— Сашенька! — закричала она, бросаясь ему на шею, как утопающий цепляется за спасательный круг. Александр вздрогнул, но тут же по инерции приобнял кузину в ответ.

Она начала громко всхлипывать. Тело затряслось в рыданиях.

— Твоя жена плетёт козни против меня! – выкрикнула сдавленно.

Александр замер, его брови сошлись на переносице, но он молчал, выжидая продолжения.

Елизавета заныла с удвоенной силой, всхлипывая на каждом слове:

— Она спрятала мои драгоценности, подделав воровство. Я вызвала дознавателей, чтобы найти вора, а она подстроила так, будто ничего не пропадало. Я была ужасно унижена! Поговори с ней. Накажи ее! Она думает, что может управлять этим домом, хотя она никто!!!

Я опешила от такой невыразимой наглости и бесстыдства. На что Лизка вообще рассчитывает? Любой слуга в этом доме расскажет Александру правду!

Я ожидала, что муж отстранится, нахмурится и бросит хотя бы какое-нибудь: "Разберемся!". Но он лишь покрепче обнял кузину и посмотрел на меня крайне сурово из-под смоляных бровей (заметил-таки!)…

— Кто тебе давал право на это???? — процедил он яростно. — Ты испортила жизнь собственной семье, а теперь хочешь повторить то же самое здесь?

Я ошеломленно замерла, не в силах вымолвить ни слова.

— Ещё раз услышу, что ты плетёшь свои козни против меня или Елизаветы, — процедил он сквозь зубы, — разведусь с тобой и покрою твоё имя позором, который ты никогда не смоешь!!! Имей в виду, я не шучу, — добавил Александр, — всплывёт всё: и то, какая ты есть на самом деле, и то, что ты сделала со своей сестрой! Думаешь, мне неизвестно, кто столкнул Наталью с лестницы? Мне всё известно, так и знай, Варвара!

С этими словами он развернулся и, всё ещё обнимая кузину, пошел с ней в свой кабинет. Елизавета бросила на меня украдкой торжествующий взгляд, а у меня просто отпала челюсть.

Как такое возможно? Он только что растоптал мою значимость, как грязный окурок? Обвинил Варвару в том, что она виновна в гибели сестры??? Сразу же вспомнилась та самая истеричка с рынка. Значит… это не просто причуды одной сумасшедшей? Значит... из меня действительно хотя сделать убийцу!

Всё внутри заледенело. Значит, вот так вы собираетесь поступать далее?

Клянусь, что докопаюсь до правды и тогда… тогда ты, Александр, еще пожалеешь о своей вопиющей черствости...

Я молча развернулась и вернулась в свою комнату.

***

Этим же вечером в поместье случился бал в честь одного из крупнейших праздников этого мира – Новогодия!

Я как-то забыла об этом и была совершенно не готова к подобному. Впрочем, муж меня даже не пригласил, а Ядвига смущенно сообщила, что он запретил мне в принципе появляться на празднике, чтобы «не пугать дорогих гостей»…

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги