Учитель. Формула любви.

Пролог.

Как много “нет”, “нельзя” и противозаконно!

Как много боли от своих же собственных чувств!

И остается лишь молчать, глотать комок у горла,

Смотреть, учить и ждать, когда домой помчусь.

Запретных чувств бояться, как реакций

Химических, что вызывают мощный взрыв,

И в тишине ночной от этих чувств метаться,

Глуша их в сердце, двери наглухо закрыв.

Ты личный мой нитрит, разлившийся под кожей,

И в то же время кислород, которым я дышу,

И все реакции, что знаю, на тебя похожи,

И я опять увидеться с тобой спешу.

И вновь “нельзя”, летят пробирки в стену в гневе,

А в венах у меня лишь ртуть, застывшая в крови,

И лишь тебе подвластна моя жизнь и время,

Тебе, что для меня открыла формулу любви.

АрмИя Бога.

Глава 1.

— Признаюсь вам честно, Дмитрий Сергеевич, группа совсем непростая! Сами понимаете, у них сейчас такой возраст, когда им кажется, что они самые-самые, и никто им не указ!

— Я понимаю, Светлана Николаевна. Не волнуйтесь, я не собираюсь увольняться если вдруг, что-то пойдет не так.

Ректор посмотрела на меня с какой-то скрытой надеждой и остановилась перед аудиторией, с прикрученной на ней табличкой «Кабинет Химии».

Зачем-то, перекрестив меня, а затем и себя, Моховая толкнула дверь и первая вошла внутрь. Галдеж и веселье слышались еще из коридора, и наше появление никак не заставило их отреагировать.

— А ну, тихо! — как можно устрашающе прогремела она. — Сели все по местам, живо!

Наверное, если бы Моховая была одна, то ничего не изменилось бы, но присутствие незнакомого молодого мужчины в моем лице рядом, все же заинтересовывает молодежь и, сев по своим местам, они с интересом рассматривают меня.

— Хочу познакомить вас с Байковым Дмитрием Сергеевичем. Это наш новый коллега и ваш преподаватель химии с сегодняшнего дня. Прошу любить и жаловать.

Я медленно перевожу взгляд с одного ученика на другого, пытаясь сразу понять, кто у них главный заводила, а кто, выражаясь их языком, заядлый ботаник.

Все точно также смотрят на меня, кто-то с интересом, кто-то с пренебрежением, но в аудитории стоит гробовая тишина.

— Ну все! Вы тут знакомьтесь, Дмитрий Сергеевич, у меня тоже урок.

Моховая двигается в сторону двери, как та резко распахивается, и в помещение вальяжно входит девушка, с рюкзаком на спине.

Выразительные карие глаза и короткие каштановые волосы. Почему-то у меня возникает ассоциация с элитным, дорогим шоколадом. Узкие аккуратные губы и, довольно большой открытый лоб, что, как правило, является признаком явного ума.

— Сорокина! Почему опять опаздываешь? Звонок не для тебя прозвенел? — Моховая пренебрежительно смотрит на нее.

— А у нас что, даже химия будет? В коем-то веке! — фыркает опоздавшая и, специально задевая плечом директрису, проходит в самый конец и садится рядом с каким-то блондином в кожаной косухе.

Тот ей что-то шепчет на ухо и она поднимает лицо, встречаясь со мной глазами. Внутри происходит что-то, похожее на химическую реакцию, вызвавшую взрыв, а затем по организму словно кислота разливается, настолько прожигающий у нее взгляд.

Короткий смешок, и она снова переводит все свое внимание на этого парня в косухе.

Зажмуриваю с силой глаза, отгоняя от себя то, что еще так свежо в памяти. Тут, в другом городе, никто не знает и не подозревает о моем прошлом. И не должен узнать. Я слишком многое пережил, чтобы снова окунуться по уши в эту грязь.

— Дмитрий Сергеевич! — голос одного из учеников возвращает в реальность. — Вы что, уснули?

Громкий хохот проносится в воздухе, а я смотрю только на последний ряд. Туда, где сидит пока единственная девушка, которую я знаю по фамилии.

— Сорокина! — привлекаю ее внимание к себе. — Раз мы с тобой первой познакомились, пусть и не самым приятным способом, может познакомишь меня с остальными? Как, кстати, тебя зовут?

Она окидывает меня испепеляющим просто взглядом, от которого внутри все съеживается, а затем встает из-за парты, опираясь руками о парту, и медленно, растягивая слова, произносит:

— Для вас, Дмитрий Сергеевич, меня зовут Екатерина! А имена других вы можете прочитать в журнале, который лежит прямо перед вами на столе.

Вау, Байков! Размазала она тебя одной гребаной фразой! Амбициозная стерва! Именно такая из нее вырастет, готов палец на отсечение дать!

Решаю не отвечать на ее вызов, а просто открываю тот самый журнал. Быстро пробежав глазами по списку, отмечаю, что присутствующих намного меньше, чем должно быть.

Начав перекличку, внимательно всматриваюсь в лица подростков, поочередно встающих со своих мест. Запомнить всех с первого раза, конечно же, не получается, поэтому даже не пытаюсь. И лишь двоих я запоминаю сразу же — Павлова Кирилла, того самого парня в косухе и, сидящую рядом с ним, Сорокину Екатерину.

Оставшееся время от полуторачасовой лекции, я задаю некоторые вопросы по предмету, чтобы понять, насколько группа отстает по программе, и с ужасом осознаю, что уровень их знаний куда ниже среднего. Понимаю, что мой предмет сдавать и так никто не будет, но все же, обидно...

Звенит звонок, все демонстративно поднимаются со своих мест и молча выходят по очереди из аудитории. Каждого провожаю взглядом, но тут он задерживается на ней.

Она выходит самая последняя, в обнимку с Павловым, весело смеясь и обнимая его за талию.

С грохотом захлопываю за ними дверь, остаюсь в помещении один и подхожу к окну. Все ребята вываливаются из здания института и расходятся в разные стороны. Кто-то один, кто-то небольшой компанией.

Тут же замечаю Сорокину, но уже без сопровождения Павлова, и глаза словно прирастают к этой девчонке. Наблюдаю за ней, пока она окончательно не исчезает из виду.

— Все, Байков! Быстро домой! — вслух приказываю сам себе.

Выхожу в коридор, забираю из учительской сумку, не забыв попрощаться с остальными, и практически выбегаю на улицу. На выходе сталкиваюсь лоб в лоб с Павловым. Буркнув под нос извинения, я иду дальше, не оглядываясь.

Сейчас надо побыстрее оказаться дома. И, видимо, права была Моховая! Не просто мне будет, совсем не просто!

Дорогие мои, вот мы и врываемся в новую книгу цикла. Надеюсь, что вы все еще со мной и мои маленьким хулиганистым МУЗом. Вашему вниманию предлагаю новую историю, не менее интересную и сложную, чем предыдущая, и я надеюсь, что мы вместе с вами пройдем непростую историю героев. А пока, не забывайте поддерживать нас с МУЗом звездочками, нажимая кнопочку «НРАВИТСЯ», добавляйте книгу в свою библиотеку и подписывайтесь на мою авторскую страничку! Всегда с любовью к вам, ваша АрмИя!

А для тех, кто еще не знаком с первой историей цикла, приглашаю сюда https://litnet.com/shrt/rJmi

Глава 2.

Три года назад

— Дмитрий Сергеевич, вы признаете свою вину?

Голос судьи, как колокол звенит в голове и кажется, что это не вопрос вовсе, а уже вынесенный приговор, который обжалованию не подлежит.

— Нет. Я еще раз повторяю, что меня оболгали.

— Мы требуем проверки Елены Липатовой на детекторе лжи! — мой адвокат цепляется за последнюю соломинку.

В этом деле, как назло, всё против меня, но мой защитник реально старается выиграть дело, которое, по правде говоря, раздуто из ничего и притянуто за уши.

— Объявляется перерыв! — судья явно устал от этого всего и, махнув мантией, выходит из зала суда.

Мой взгляд падает на Лену, которая, опустив голову и прикрывшись волосами, слушает свою ненормальную мать. Та, что-то шепчет ей на ухо, похлопывая дочь по руке.

Ко мне возвращается Денис, мой адвокат, и садится рядом, ставя передо мной стакан ароматного кофе.

— Спасибо, — благодарю его и делаю глоток, чувствуя, как по телу сразу разливается тепло.

— Дим, не переживай! Мы еще повоюем!

Денис Волков очень неплохой адвокат. У него много выигранных дел, и мое, вполне может попасть в этот список следующим.

Мы познакомились еще в студенческие годы. Денис учился со мной в одном институте, только на юридическом и на пару лет старше меня.

Как-то раз, в столовой мы столкнулись с ним с полными подносами в руках, сели рядом на свободные места и разговорились. В итоге, сдружились, и теперь он защищает меня в суде не только, как своего клиента, но и как друга.

— Это все какой-то бред, не иначе. У меня в голове не укладывается. Зачем? Было бы из-за чего!

— Тебе не плевать, Дим? Надо разнести эту ненормальную. Сама все затеяла, я уверен, и Лену, как инструмент использует.

— Мне от этого не легче. Это отразится на моей работе, однозначно.

— Посмотрим еще...

Больше до возвращения судьи мы не обмолвились ни словом. Рассмотрение дела действительно перенесли еще на неделю, назначив на ту же дату тест на детекторе. И пройти его должна будет не только Лена, но и я.

Выйдя из здания суда, я глубоко вдыхаю тяжелый городской воздух, который сейчас кажется совсем иным. Словно, этот вдох последний в моей еще короткой, но уже никчемной жизни.

Доехав до дома, немного стою во дворе, наблюдая за беззаботными детьми, играющими на площадке, а затем разворачиваюсь и иду домой.

— Димочка! Ну что? Как дела?

На пороге меня встречает мама, из-за спины которой выглядывает Машка - моя младшая сестра.

У нас разница с ней большая, десять лет, и ей недавно только исполнилось восемнадцать. Но в душе, Манька еще такой ребенок, что даже на серьезные проблемы реагирует по-детски.

— Заседание перенесли, мам. Теперь через неделю.

— Господи! — вздыхает мама и нервно потирает руки. — Когда уже это все закончится? Был бы жив твой отец...

И со слезами уходит на кухню, чтобы выпить уже привычную порцию валокордина.

Я живу с мамой и Машкой в обычной двухкомнатной квартире Питера. Раньше, когда был жив папа, мы делили комнату с сестрой. Теперь мама забрала ее к себе, благородно освободив для меня помещение.

Закрывшись в своей комнате, я падаю на кровать, совершенно вымотанный и без сил. Глядя в потолок, вспоминаю, где я мог ошибиться, чтобы все обернулось так, как обернулось.

Закончив институт с отличием, я вышел оттуда дипломированным специалистом, преподавателем химии. Почему именно химии, спросите вы?

Химия, как никакой другой предмет, развивает мышление, личностные качества и приводит к понимаю устройства нашего мира. А еще, химия присутствует в нашей жизни практически везде, повсюду, и даже в любви.

Это сложный предмет, но я стараюсь донести его так, чтобы стало не только понятно, но и заинтересовать им любого студента.

Я нахожу с подростками общий язык довольно легко. Ведь я понимаю, что каждый из них - это личность и, несмотря ни на что, каждый готов стремиться к знаниям. И когда их глаза горят, в том числе от увиденных опытов, я еще раз убеждаюсь, что сделал правильный выбор.

Но, несмотря на свою лояльность и уважение к каждому из них, я довольно строгий преподаватель. Получить пятерку у меня не так просто, да и двойки я ставлю не стесняясь, но только по делу.

И как оказалось, не всем это нравилось, и способы исправить ситуацию оказались весьма изощренными.

Лена Липатова не смогла смириться с «удовлетворительной» оценкой в семестре, требуя, как минимум, «хорошо». Она не отличалась особым умом и рвением к изучению химии, но и не старалась даже исправить свою заслуженную тройку.

Вместо этого, она всеми способами пыталась использовать на мне различные способы соблазнения, но от пересдачи ее и это не спасло. Такие методы не про меня и студентки никогда меня не интересовали, как женщины.

В итоге, появившись на повторной пересдаче в непристойно короткой мини-юбке и кофте с огромным вырезом, Липатова перешла к более активным действиям. Подговорив свою подругу из параллельного класса, чтобы та зашла в нужный момент и засняла все на телефон, она явно не ожидала, что в этот момент мимо аудитории будет проходить ректор института.

Наигранные крики Липатовой о помощи, привлекли внимание Александра Николаевича, что стало крахом не только для меня, но и для самой Лены.

Результатом ее неудавшейся попытки стали мое временное отстранение от преподавательской деятельности и безграничное желание ее матери засадить меня за решетку, потому что признаться во вранье своей родительнице гораздо страшнее, чем сидеть в суде и давать ложные показания.

И вся эта канитель затянулась на непростительно длительное время, изматывая как морально, так и физически меня, мою мать, сестру и моего адвоката Дениса Волкова, который всеми способами пытается спасти меня от тюрьмы.

Будем приоткрывать завесу тайн постепенно, возвращая нашего героя на несколько лет назад. Мой МУЗ не торопится совершенно, заставляя только догадываться и предполагать, что будет дальше. Но мне было бы интересно пообщаться с вами в комментариях и обсудить происходящее. Но также, мы с МУЗом не откажемся от нажатия вами кнопки «НРАВИТСЯ», подписки на нашу страничку, чтобы не пропускать выхода новых глав и новинок.

Глава 3.

Очередное утро, которое должно стать таким же, как и остальные, но ни хера подобного. Какое-то внутреннее беспокойство, собирающееся в районе солнечного сплетения.

Иду в душ, стою под прохладными струями воды, но так и не получается смыть грязь прошлого, из-за которой мне пришлось покинуть свой любимый Питер и перебраться в Нижний Новгород.

Выпиваю чашку черного кофе без сахара и еду на работу.

Автобусы переполнены, как и положено в час пик. Стою на одной ноге, упираясь носом в чью-то вонючую подмышку и чувствую, как начинает тошнить. Стараюсь отвернуться, поворачиваю голову в сторону и вижу ее.

Сорокина стоит на задней площадке, в ушах наушники, и отрешенным взглядом смотрит перед собой.

Внутри разливается какое-то тепло, приятное томление внизу живота, и я сам себя моментально одергиваю.

Совсем уже, Байков? Она же твоя студентка! Подбери слюни, мудак, и даже не думай!

Выходим с ней на одной остановке, и я медленно плетусь позади, стараясь, чтобы она меня не заметила.

Уже возле школы ее догоняет Павлов и, по-собственнически, обнимает за плечи.

Прохожу мимо, делая вид, что не замечаю их и пропадаю внутри здания института, затерявшись в толпе, снующих туда-сюда, студентов.

Первая половина дня проходит довольно спокойно. Группы, конечно, разные, но в общем, все студенты довольно адекватные. Некоторые из них даже заинтересованы в предмете и собираются сдавать по нему экзамен.

Но спокойствие заканчивается, когда подходит время лекции в 11 группе.

До последнего сидел в учительской под назойливыми, косыми взглядами других преподавателей, пока время уже окончательно не стало поджимать.

Вхожу в аудиторию, незаметно бросая взгляд на последнюю парту, где в одиночестве сидит Павлов, как всегда, развалившись на стуле.

— Опаздываете, Дмитрий Сергеевич! — Павлов явно старается сорвать урок.

— Я, в отличие от вас, не опаздываю, а задерживаюсь, — сразу пытаюсь поставить его на место.

Сам же, ищу глазами старосту.

— Иванова, кто отсутствует? — обращаюсь к ней.

— Колесникова заболела, Демин под домашним арестом еще на три дня, а Руднев на репетиции к региональному конкурсу. Его ректор лично забрала. Все остальные здесь.

— А Сорокина? — вырывается из моих уст.

— А это не ваше дело! — доносится с конца аудитории. — Мы лекцию сегодня начнем или нет?

Его слова отрезвляют, и я погружаюсь в мир кислот, солей и химических уравнений.

Полтора часа пролетают, как один миг, и, прозвучавший в коридоре звонок, моментально опустошает аудиторию от студентов. И лишь Иванова не торопится уходить.

— Ты что-то хотела, Маша? — складываю стопкой лекции на столе.

Она медленно подходит ко мне.

— Дмитрий Сергеевич, я хотела сказать, что Сорокина Катя была сегодня на лекциях, но прямо перед вашей, ушла.

— Почему ты решила мне это сказать? У нее что, хроническое отвращение к моему предмету?

Маша мнется, обдумывая, как и что ответить, перебирая лямку своего рюкзака.

— Маш, ты раз начала, то договаривай уже.

— У Кати проблемы дома, поэтому ей пришлось уйти. Не ставьте ей прогул, пожалуйста!

— Какие проблемы, Иванова? И почему ты так за нее беспокоишься? Вы, вроде бы, не подруги, и, насколько я успел заметить, даже не общаетесь.

Маша сразу начинает нервничать и пытается уйти.

— Забудьте, Дмитрий Сергеевич. Не стоило мне этого говорить. Извините.

Она срывается с места, как ошпаренная, и вылетает из аудитории, оставив меня в полном недоумении.

Собравшись с мыслями, забираю вещи из учительской и иду на выход. Из головы не выходят слова Ивановой. Перебираю возможные варианты, но так и не понимаю, что за проблемы могут быть у студентки первого курса, чтобы сбегать посреди учебного дня, да и не просто, чтобы пошататься по улицам, а прямиком домой.

Стою на остановке и жду свой автобус до дома. Я снимаю квартиру недалеко от места работы, так удобнее, да и цена меня вполне устраивает.

Приезжаю домой и снова эта Сорокина всплывает в моей голове. Она словно осадок после химической реакции, осевшая на подкорке моего мозга. Въелась, впиталась в нее, что не соскрести и не выжечь ничем.

Я прекрасно понимаю, что она моя студентка и запретный для меня плод. А еще я понимаю, что когда Катя вырастет, то будет купаться в мужском внимании и от поклонников у нее отбоя не будет.

Надо попробовать выяснить, что именно у нее происходит. Почему она часто убегает из института и по какой причине. Трясти Иванову уже бессмысленно, она не скажет больше ни слова. Только вот не понятно, откуда у нее столько любви к Сорокиной? Почему Маша о ней так печется, ведь они такие разные, что даже подругами их представить можно с трудом.

Значит надо копать в институте, стараясь не привлекать внимания. Никто не знает обо мне того, что произошло в Питере. Но даже, не учитывая мое прошлое, такая явная заинтересованность жизнью ученицы, может сразу вызвать кучу вопросов, и тогда все молниеносно всплывет наружу. А мне этого не нужно.

Сейчас во мне вспыхивает элементарное желание помочь хорошей девчонке. А в том, что она именно такая, у меня сомнений нет. Ее колючки, которые она выпускает при всех, лишь защитная реакция, желание защититься от окружающих. Я в этом уверен на все сто процентов.

Я видел ее глаза. Полные грусти и мыслей. Она слишком рано повзрослела и среди своих одногруппников, выглядит на голову старше в психологическом смысле.

Только зачем ты врешь сам себе, Байков? Тебе мало было того, что творилось в Питере? Разница лишь в том, что там я был ни в чем не виноват, а здесь — сам толкаю себя в эту пропасть, имя которой Катя Сорокина.

И, заведя будильник и накрывшись одеялом с головой, я быстро засыпаю.

Вот как-то так, мои хорошие. И такое случается в жизни. Убегая от одной проблемы, находишь похожую, даже более серьезную. Но наш Дима благоразумный и все прекрасно понимает, так что переживать не стоит. МУЗ переживает за Катю не меньше нашего героя и задумчиво смотрит в одну точку. А пока он “медитирует”, не забывайте подписываться на мою страничку, жать «Мне нравится» и я готова выслушать ваши комментарии.

Глава 4.

Три года назад.

Прошла неделя, и сегодня нам предстоит тестирование на детекторе лжи.

— Дмитрий Сергеевич, вы готовы?

На меня вешают какие-то провода, на палец одевают датчик контроля пульса и, понеслась.

— Я буду задавать вам вопросы. Прошу отвечать на них спокойно «да» или «нет». Вам все понятно?

— Да.

Что может быть непонятно. Сейчас начнутся провокации, выкручивание ситуаций и полный контроль всех моих органов чувств. От одной этой ситуации уже неприятно, так что сомнений нет. Мой организм даст сбой, и я с треском провалюсь. Готов ли я к этому? Ме все равно уже. Я просто хочу, чтобы это все побыстрее закончилось.

Седовласый мужчина включает ноутбук, нажимает какие-то кнопки и начинает.

— Вас зовут Байков Дмитрий Сергеевич?

— Да.

— Вам двадцать восемь лет?

— Да.

— Вы живете в Санкт - Петербурге?

— Да.

Господи! Это же понятно, что за вопросы?!

— Вы работаете в институте преподавателем химии?

— Да.

— Вам знакома Елена Липатова?

— Да.

Что-то пискнуло в ноутбуке и мужчина притормозил со своими вопросами. Затем, нажав очередную кнопку, продолжил.

— Вы обращали свое внимание на Елену, как на девушку, а не как на студентку?

— Нет.

Снова звук, но другой. Не думал, что это настолько волнительная процедура.

— Елена приходила к вам в тот день для пересдачи?

— Да.

— Вы обратили внимание на то, как она выглядела?

— Да, — но тут же решил добавить. — Одета она была не как всегда, слишком вульгарно!

— Прошу вас, Дмитрий Сергеевич, только «да» или «нет».

Черт, это же закапывает меня еще больше. О чем думал мой сраный адвокатишка, когда просил суд о проведении этой процедуры?

— Вы первым начали ее трогать?

— Нет.

А вот и вопросы пооткровеннее пошли. Теперь надо сосредоточиться.

— Вам понравилось как она вас трогала?

— Нет. Не знаю. Я был в шоке просто.

— Вы хотели, чтобы Елена прикасалась к вам?

— Нет! — почти вскакиваю с места, но тут же сажусь обратно.

— Успокойтесь, Дмитрий Сергеевич, это же простой вопрос.

Это провокационный вопрос! Особенно для мужчины. Интересно, какие задавали Лене? О моде и погоде?

— В принципе, мне все ясно, — выдает мой мучитель. — Последний вопрос, и мы заканчиваем. Вы любите свою работу?

— Да! — четко и громко, как на уроке, отвечаю я. — Очень!

Мужчина что-то печатает в ноутбуке, а затем осторожно освобождает меня от проводов и датчиков.

— Мы закончили. Спасибо вам большое.

После его слов, я встаю и выхожу в коридор, где меня ждет мой защитник.

— Ну что? Как прошло? — спрашивает, подлетевший ко мне Денис.

— Не знаю, но процедура ужасная. А Лена тоже закончила?

— Еще не выходила. Она в том кабинете, — указывает мне на соседнюю дверь, напротив которой на стуле сидит ее мать.

Я даже не заметил ее сразу. Но как только наши взгляды пересекаются, я получаю в свой адрес гневный и пренебрежительный смешок.

В этот момент дверь открывается, и из нее вылетает Лена, вся в слезах, и ее ужасно колотит.

Смотрю на нее и не понимаю, зачем ей все это надо было. Ведь могла же просто нормально учиться, а теперь неизвестно еще, чем все это закончится. Делаю шаг в ее сторону, хочу просто попробовать поговорить с ней, по-хорошему, без скандала, как сразу же передо мной вырастает ее мать.

— Не подходи даже, сукин сын! — шипит похлеще змеи. — Сгниешь в тюрьме!

— Вы же знаете, что это ложь! Лена, признайся, наконец, что ты все придумала! Чего ты боишься?!

— Это тебе бояться надо! Меня! Отойди сказала! — продолжает мамаша.

Понимая, что разговора не выйдет, а Липатова и на километр не подпустит к своей дочери, я быстрым шагом покидаю здание суда.

Уже на улице меня догоняет Денис и останавливает, схватив меня за куртку.

— Дим, да стой же ты! Я обещаю тебе, мы выиграем это дело и с тебя снимут это клеймо!

Смотрю в небо. Чистое, синее-синее!

— Знаешь, репутацию ты мне, конечно, подчистишь, только вот работать здесь мне все равно уже не дадут. Да и сам я не смогу. Дело громкое, благодаря мамаше. Хорошо еще журналистов нет.

— Что ты хочешь этим сказать? Что я зря за тебя задницу рву на Британский флаг?! Лапки сложил, Байков?!

— Нет, конечно нет. Я очень тебе благодарен. Ладно, я домой поеду, а ты сообщи, когда следующее слушанье.

Жмем друг другу руки, и я иду пешком в сторону дома.

— Дим, может тебя подвезти? — слышу за спиной голос друга.

— Хочу прогуляться!

Вскидываю руку и, не оборачиваясь двигаюсь дальше.

Мысли сбились в одну огромную кучу и разгребать эту самую кучу придется еще очень долго. Каким бы не был исход заседания, косых взглядов и перешептываний мне уже не избежать. Особенно со стороны родителей студентов, особенно девочек. Да оно и понятно, кто захочет, чтобы их чадо учил, пусть и оправданный, но такой, как я.

От этой мысли становится тошно. Да мне сейчас от самого себя даже тошнит. Единственные люди, которые всегда на моей стороне, это мама и сестра. И на них ведь тоже будут показывать пальцем, как бы мне этого не хотелось. У мамы со здоровьем не очень, а Марусе еще учиться и семью заводить. В общем, сам во всем виноват. Решение возникло само собой, и мне оно кажется самым правильным в любом случае, независимо от решения суда.

До дома я шел почти час, не торопился, хотя сестра неоднократно звонила мне на телефон, но отвечать не хотелось. Мама уже торчала в окне, выглядывая из-за шторки, наивно предполагая, что я этого не замечу. А я об этом просто знал. Так она делала всегда, на протяжении многих лет, когда я где-то задерживался, будто это ускорит мое возвращение домой.

— Ну что, Дима? Как все прошло? — она уже с порога накидывается на меня с вопросами.

— Нормально, ма. Устал. Теперь уже надо ждать завершения всего этого.

Глава 5.

Противный звук будильника, пробуждающий меня в новый день, заставляет открыть глаза. Не успеваю толком проснуться, мозг сразу возвращает к мыслям о Сорокиной. Нужно срочно выяснить, что у нее происходит. Или ты сам себе врешь, Байков? А какая, собственно, разница, если ты действительно хочешь помочь?

Иду в душ, пытаясь привести себя и тело в чувства, а после, быстро собираюсь и выхожу из дома. Автобус, в котором я почти каждый день встречаю Катю должен приехать с минуты на минуту.

Надо обязательно узнать причину, по которой она сбегает с лекций, ведь я, как никак, ее преподаватель и должен знать почему Катя пропускает занятия. Только вот найти к ней подход — еще та задачка! За манящей красотой девчонки скрывается дикий, колючий еж, а скорее дикобраз, готовый в любой момент выпустить свои иголки.

Вдалеке виднеется приближающийся автобус, и когда он подъезжает, целенаправленно иду к задней двери, где уже с улицы заметил, стоящую там Сорокину.

Расталкиваю впереди стоящих людей, и встаю рядом с Катей.

— Доброе утро, Екатерина! — помню как она представилась в тот день при всех.

Она поднимает голову и шокировано смотрит на меня, а потом ее взгляд приобретает жесткость.

— Что вы тут делаете? Вы следите за мной? — словно ядом прыщет, пытаясь отодвинуться от меня.

— Нет, — стараюсь отвечать спокойно. — Я просто еду на работу. Это же автобус.

Она окидывает меня недоверчивым взглядом.

— А я думала вы на машине разъезжаете. Неожиданно даже.

— Я что, так похож на крутого препода, который ради двух остановок на автобусе будет разъезжать на тачке? — пытаюсь разрядить обстановку и завоевать хоть какое-то доверие.

— Вы похожи на препода, который решил, что может перевоспитать нас всех, только придя работать в институт. Хочу вас заверить, что это у вас, вряд ли получится. Не надейтесь, что эти амбициозные студенты-первокурсники растают перед вашим обаянием и возьмутся за ум.

— Спасибо за комплимент, Екатерина! — улыбаюсь как можно дружелюбнее.

— Разве я его вам делала?

— Вы назвали меня обаятельным. Или мне послышалось?

Катя издает смешок, а это уже что-то.

— Почему вы вчера пропустили лекцию? Вам настолько не нравится мой предмет?

— Мне не нравитесь вы, Дмитрий Сергеевич! Вы слишком назойливы, вам не кажется?

— Просто мы встретились тут, почему бы не поговорить?

— Поговорили. Увидимся на парах.

В этот момент двери автобуса открываются, Катя вылетает на улицу и, не оглядываясь, идет по направлению к институту. Догоняю ее и машинально хватаю за руку.

— Катя, подождите!

Вырывает резко руку и развернувшись ко мне лицом, бешеными глазами смотрит прямо на меня. От ее взгляда мурашки по коже и, явно не от страха.

— Не трогайте меня! Что вам нужно? Что вы прицепились-то ко мне?

— Катя, успокойтесь! — выставляю руки вперед, показывая, что больше не собираюсь ее трогать. — У вас какие-то проблемы? Может я могу помочь?

— Просто оставьте меня в покое! Не лезьте не в свое дело и ко мне тоже!

С этими словами она разворачивается и очень быстрым шагом уходит, удаляясь от меня на приличное расстояние. А я все стою и смотрю ей вслед.

Байков, в себя приди, быстро! Ты снова ходишь по краю! Разница только в том, что в прошлый раз тебя к нему толкали, а сейчас ты сам к нему идешь уверенными шагами. Все, хватит!

Дав себе установку, больше не думать обо всем этом, и о Сорокиной в том числе, я двигаюсь следом, боясь опоздать на первую пару.

И, вроде бы, день даже обещает быть спокойным, пока на мои глаза в коридоре не попадается она, в обнимку с Павловым. Внутри словно кислота разливается, жжет и мозг закипает. Из ушей, чуть ли, ни пар валит от напряжения и нет, чтобы отвести взгляд, но я стою и как последний извращенец таращусь на эту парочку.

Павлов прижимает Катю к себе, нагло лапая ее за задницу и они громко смеются. Почему не придумали закон, что подросткам тоже запрещено лобызаться на людях? Я стою и тупо пялюсь на них, даже не пытаясь утихомирить то, что творится внутри. Меня толкают пробегающие мимо студенты, но меня это совершенно не волнует. Сейчас перед глазами лишь Катя.

Она поворачивает голову и замечает меня. Наши взгляды прикованы друг к другу, и в этот момент она, прямо на моих глазах, целует Павлова в губы.

«Гадина! Змея ядовитая! » — почему-то всплывает мысль.

Разворачиваюсь и быстрым шагом иду в аудиторию. Готовлюсь к лекции. Ну как готовлюсь, просто сижу, постукивая карандашом по столу. Сейчас она как раз в 11 группе и я должен заткнуть в задницу свои эмоции и амбиции.

Помещение наполняется студентами, теми самыми, которые, по мнению Кати, не примут новые правила и не растекутся лужицей перед моим обаянием. Они здороваются со мной, а я лишь молча киваю в ответ.

Наконец-то, звенит звонок, а задняя парта так и остается пустой. И спустя пол пары, они так и не приходят.

— Дмитрий Сергеевич! — слышу чей-то голос. — С вами все в порядке?

Бросаю взгляд на наручные часы. До конца пары двадцать минут.

— Записываем задание и можете идти. Завтра небольшой срез знаний, постарайтесь не опаздывать и хорошенько подготовиться.

Под радостные крики студентов, выбегающих пораньше из аудитории, закрываю плотно дверь и со всей дури бью кулаком по столу. В чувства приводит громкий звук бьющегося стекла, а затем возглас Моховой, незаметно вошедшей в кабинет.

— Дмитрий Сергеевич! С вами все в порядке? — она подлетает ко мне и в растерянности смотрит на валяющиеся на полу разбитые пробирки.

— Да, все нормально. Просто задел случайно.

А следом, Моховая хватает меня за руку и почти шепотом произносит.

— Да у вас кровь! Вам к врачу надо!

Странно, но я даже не чувствую боли, физической боли, лишь душевная. Там, где-то сейчас зияет дыра, словно разъеденная кислотой, и я понятия не имею, как и что с этим делать.

Да уж... А Катюха не робкого десятка оказалась. Теперь, как бы, за Диму переживать не пришлось! Еще неизвестно, кому теперь реально помощь нужна... МУЗ грустит в сторонке, собираясь с мыслями. А пока наших голубков кидает в разные стороны, посидим подумаем, на чьей вы стороне?

Глава 6.

Сижу в медицинском кабинете и медсестра Анна обрабатывает мне ладонь. Зачем-то, Моховая навела панику из-за небольшого пореза и потащила меня на перевязку.

— Анечка, будь добра, помоги Дмитрию Сергеевичу! — обращается к молодой девушке лет двадцати пяти в белом халате.

— Конечно, Светлана Николаевна!

Моховая передает меня в руки медсестры, а сама покидает кабинет, сославшись, что боится таких вещей, а от вида крови ее мутит. Мне же после ее ухода, словно дышать легче становится.

Анна замечает несколько мелких стекол в ране, о чем незамедлительно мне сообщает и принимается вытаскивать их пинцетом, каждый раз интересуясь, не больно ли мне.

— Все хорошо, не волнуйтесь, — глядя в одну точку, отвечаю.

Мне совершенно все равно, я не чувствую никакой боли, кроме душевной.

Вспоминаю взгляд Сорокиной, которым она одарила меня перед тем, как поцеловать Павлова, и снова закипаю. Ведь она специально это сделала, стерва! Видела, что я наблюдаю, и назло мне, чтобы добить окончательно, впилась губами в Кирилла.

Стоп, Байков! Почему ты так решил? Какое назло? Ты ее преподаватель, она твоя студентка, и никаких отношений между вами нет и быть не может! Не строй воздушных замков, иначе назло с тобой поступит жизнь. И ничего специально она не делала. У них с Павловым могут быть любые отношения, как дружеские, так и нет. И с любым другим тоже, между прочим, но только не с тобой!

— Дмитрий Сергеевич! Вы меня слышите? Вам плохо? — слышу голос Анны и возвращаюсь в реальность.

— А? Да, что вы сказали?

— Я спросила, вам плохо? Вы не реагировали на мой вопрос? — она с опаской смотрит на меня.

— Все в порядке, не волнуйтесь. Просто задумался.

Рука уже аккуратно перебинтована стерильным бинтом, через который слегка проступает капля крови. В этот момент в кабинет возвращается Моховая и сразу интересуется моим состоянием.

— Я бы дала Дмитрию Сергеевичу завтра выходной. Вы не против, Светлана Николаевна? — Анна переглядывается с ней, намекая, что со мной все-таки не все в порядке.

— Конечно-конечно! — сразу восклицает та. — Завтра на работу не выходите, а если будет и дальше что-то беспокоить, берите больничный! А сейчас идите домой, Дмитрий Сергеевич, и отдыхайте.

Киваю в ответ, резко встаю и молча выхожу в коридор. На автопилоте иду в учительскую, забираю куртку и направляюсь домой. На мое счастье, по пути не встречаю сладкую парочку и уверенно шагаю к автобусной остановке.

Перед домом захожу в супермаркет и покупаю бутылку виски. Желание выпить приходит спонтанно, но внеплановый выходной на следующий день, утверждает меня в своем намерении.

Занимаю на кухне свое любимое место, ставлю перед собой купленную бутылку и гипнотизирую ее взглядом. В голове всплывает Шекспир и его перефразированная мной фраза «Пить или не пить» и, все же откупориваю эту злосчастную бутылку и наливаю огненную жидкость до краев.

Залпом? Нет, Байков. Так ты сразу сдохнешь, даже не помучаешься.

Я еще тот выпивала... Никогда, даже в подростковом возрасте, не напивался до состояния комы, тогда как мои друзья и знакомые отлично с этим справлялись, а утром умирали от головной боли, дикого сушняка и тошноты. Зачем они это делали, мне до сих пор непонятно, но сейчас я уже близок к тому, чтобы ощутить на себе все эти прелести.

Набравшись смелости, поднимаю стакан и делаю первый глоток. Горло сразу загорается огнем, который с бешеной скоростью распространяется ниже по пищеводу к пустому желудку и я чувствую, что мне нечем дышать. Глаза по пять копеек, хватаю воздух ртом, словно рыба, выкинутая на берег и резко отодвигаю недопитый стакан в сторону.

Да, Байков, не быть тебе почетным алкоголиком, ни разу! Даже в десятку не войдешь!

Иду в ванную, умываю лицо и полощу рот, стараясь потушить все еще горящее пламя виски. Нет, не могу и не хочу! Мне, конечно, хреново, но не настолько, чтобы вот так просто отдать Богу душу. Хватит киснуть, Дима! Завтра отоспишься, приведешь мысли в порядок и все встанет на свои места. А сейчас спать!

И только я заваливаюсь поверх покрывала, удобно устраиваясь на кровати, как телефон разрывается входящим звонком. Смотрю на экран и вижу незнакомый номер. С секунду подумав, отвечаю на звонок.

— Дмитрий Сергеевич? Это Анна. Медсестра.

Даже мысли не возникло откуда у нее мой телефон. Мы работаем в одном месте и для сотрудников и коллег это не секрет.

— Да, Анна. Говорите.

— Я просто решила узнать, как вы себя чувствуете. У вас все в порядке?

Ага, как же! Узнать она хотела. Можно подумать, что у меня пулевое ранение было, а не банальный порез на ладони. Но грубить и хамить не в моих правилах и воспитание не позволяет, да и понимаю, что девушка из добрых намерений решила позвонить.

— Все отлично, Анна. Вы прекрасно справились! Теперь дело за малым, думаю, что рука быстро заживет, благодаря вам.

— Да? — слышу, что мнется в трубке, о чем-то думая. — Ну тогда отлично, Дмитрий Сергеевич. Поправляйтесь!

— До свидания, Анна.

Быстро сбрасываю вызов и смотрю в потолок. Неплохая вроде девушка эта медсестра, но во мне ничего не екнуло даже. Я же не идиот и прекрасно понимаю, для чего нужен был этот звонок. Она явно не из-за мелкого пореза беспокоилась. Но если честно, меня она не заинтересовала от слова совсем, в отличие от...

Нет, ну это невозможно просто! Что же такое происходит? От одной мысли об этой Сорокиной мозги плавятся. Никогда не думал, что вляпаюсь в такое дерьмо. Тогда в Питере, я поклялся самому себе, что ничего подобного со мной не произойдет, потому что я прекрасно понимаю кто я. Хотя и клясться не нужно было. Я никогда не смотрел на своих студенток как на девушек. Они же еще дети по сути, хоть и стараются выглядеть взрослыми. А ситуация с Липатовой еще больше утвердила меня в этом.

Сон, как рукой сняло. Всосавшийся в кровь виски, немного снял напряжение. Захотелось прогуляться и, взяв куртку, я выхожу из квартиры.

Глава 7.

Три года назад

— Встать, суд идет!

Только в кино такое слышал и даже представить себе не мог, что когда-нибудь стану главным участником сего мероприятия.

Рядом со мной Денис, в зале вижу Марусю, которая пришла одна. Мама решила остаться дома, побоявшись, что не выдержит сердце. Такие встряски явно не для нее.

Судья проходит за свой стол, удар молотка и гробовая тишина. Лишь тиканье секундной стрелки, висящих на стене часов. Они словно отсчитывают секунды до конца моей свободы.

Почему-то почти уверен, что детектор я не прошел. Провокационные вопросы и моя вспыльчивость повернут все против меня. И если честно, я уже практически смирился. Даже интересовался в интернете какого это, попасть на зону, какие у них порядки и правила, и что моя статья означает для местных обитателей тюрьмы. Волосы вставали дыбом от информации, которую вычитал, и я с ужасом представлял себе все это.

Судья встает, снова ударяет молотком и начинает зачитывать приговор.

— Именем Российской Федерации...

Но я будто не слышу или не хочу слышать. Я просто думаю о своем, о том, как смешиваются реагенты, вступая во взаимодействие друг с другом, образуя в результате либо осадок, либо газ, либо кардинальное изменение цвета исходного вещества.

Не знаю сколько времени прошло, но в реальность меня возвращает сильный удар друга в плечо и крик моей сестры. Озираюсь по сторонам, пытаясь понять, что произошло, и вижу счастливые лица Маруси и Дениса.

— Да! Мы сделали это! — кричит Волков.

— Димка! — ко мне подбегает Маруся и виснет на моей шее.

И только сейчас понимаю, что я ни черта не слышал, а приговор был оправдательным, но все же с отстранением от преподавательской деятельности на полтора года.

Не до конца еще осознаю то, что произошло и поворачиваю голову в сторону Липатовой и ее матери. Эта женщина сверлит меня взглядом, готовая чуть ли не броситься и разорвать на куски. В отличие от Лены, которая даже не смотрит в мою сторону. Более того, по ней заметно, как она хочет побыстрее покинуть зал суда.

— Я буду обжаловать решение! — орет ее обезумевшая мать в сторону уходящей женщины-судьи. — Пойдем! Мы еще повоюем! — тянет дочь за руку, словно она тряпичная кукла.

Вслед за ними выходим и мы. Поговорить со своей, уже бывшей студенткой, мне так и не представилась возможность. И, наверное, это даже к лучшему. Не стоит этого делать и трепать девчонке нервы. Ей достаточно слишком «заботливой» мамаши.

— Ну что! Думаю, за это надо выпить! — радостно восклицает Волков.

— Я согласна! Только маме позвоню, а то она переживает и очень нервничает. Надо ее успокоить!

Маруся отходит в сторонку и делает звонок, эмоционально размахивая руками и весело щебеча свежие новости в трубку.

— Дим, я могу у тебя кое-что спросить? — Денис опускает взгляд и переминается с ноги на ногу.

— Волков, теперь тебе можно все! Ты жизнь мне спас, хотя признаться честно, я мало верил в наш успех. Но ты крут, приятель, правда!

— Спасибо, конечно, но мой вопрос может тебе не понравиться.

— Да не тяни! Спрашивай уже.

— Я хотел спросить разрешения ухаживать за твоей сестрой.

Смотрю на него и ушам своим не верю. Вот значит что! А я даже не замечал ничего, настолько был отрешен от реальности. Денису я доверяю, как самому себе. Уверен, что ничего плохого без согласия сестры он не сделает, несмотря на то, что Марусе уже исполнилось восемнадцать.

— Не знал и не замечал, что тебе Маруська нравится! — смеюсь и толкаю друга кулаком в плечо. — А она-то в курсе твоих чувств?

— Не уверен, я хороший конспиратор. Но поверь, я не обижу ее. Я тут узнал, что у нее проблемы в школе из-за этого дела?

Несмотря на то, что моя сестра старше всех на год, потому что позже пошла в школу, это не мешает ее одноклассникам подшучивать над ней и тыкать при любом удобном случае братом-неудачником.

— Знаю, мама говорила... Но Машка сказала, что ей плевать и последний класс она закончит в этой школе. Бежать от проблем не в ее стиле.

— Я поддержу, Дим. Может если они увидят, что она не одна, побоятся?

Не узнаю Волкова. Всегда в работе, в делах и судебных разбирательствах, а тут на тебе, любовь нечаянно нагрянула.

— Ден, ты взрослый мужик. Уверен, что к Машке у тебя серьезно?

— Уверен, Дим. Она для меня как глоток свежего воздуха! — улыбается на доносящийся со стороны звонкий смех Маруси. — Я люблю ее, очень.

— Ну тогда вам стоит отметить вдвоем! Не забудь проводить до дома.

— Я не это имел ввиду, друг. Сегодня надо вместе гульнуть!

— Я устал, правда. Да и маму надо успокоить. А еще подумать мне надо кое над чем...

Тут подлетает Машка, раскрасневшаяся от эмоций и сияет как начищенный самовар.

— Ну что, идем?! Дим, мама так счастлива!

— Идите вдвоем с Денисом, Маш. Я устал, хочу в душ и спать. Хорошего вечера.

С этими словами я разворачиваюсь и уверенно иду в сторону дома, оставив стоять в недоумении сестру и друга, у которого с лица не сходила улыбка. Надеюсь, я не ошибаюсь и Денис действительно достойная кандидатура для Машки. Главное, чтобы она ответила ему взаимностью и не профукала свое счастье.

Дохожу до дома, по привычке стою несколько минут во дворе, наблюдая , как две собаки носятся по площадке, громко лая, и понимаю, насколько близок я был к краю той пропасти, в которую мог свалиться. Тогда бы можно было поставить крест не только на работе и карьере, но и на всей своей жизни в целом.

Разворачиваюсь и иду домой. Мама прямо в дверях заключает меня в свои объятия, и мы стоим с ней вот так, просто молчим, но я чувствую, как намокает от ее слез моя рубашка. Мы оба понимаем, насколько страшными могли оказаться последствия и сейчас, можно спокойно выдохнуть и расслабиться.

— Есть будешь, сынок? — слышу ее вопрос, который заставляет меня улыбнуться.

— Нет, мамуль, я не голоден. Иди отдыхай, я тоже пойду спать. За Машку не переживай. Денис проводит ее.

Глава 8.

Иду за Катей следом, стараясь держать дистанцию, чувствуя себя при этом как преступник какой-то. Никогда ни за кем не следил, но тут другое. Почему-то мне жизненно необходимо узнать, что творится у этой девчонки.

Возможно, это все еще отголоски прошлого, где все закончилось так, как закончилось. И в той ситуации с Липатовой я все еще чувствую и свою вину тоже.

Катя идет не спеша, периодически поднимая голову вверх и глядя высоко в небо. Красивая, черт! Очень красивая! И грустная, но именно сейчас, когда ее никто не видит, она настоящая. А я, как дурак, не могу оторвать от нее глаз.

Заворачивает за угол, проходит еще немного вперед и подходит к высокому забору со звонком на воротах. Нажимает, открывает калитку и исчезает за ней. А я осторожно подхожу ближе, чтобы прочитать надпись на табличке, прикрученной к этому забору. «Детский сад № 8».

— Катя! Катя пришла! — слышу детский звонкий голос из-за ворот и сразу же отхожу подальше.

Буквально через пару минут она выходит, держа за руку девочку лет пяти. Та виснет на ее руке, пытаясь раскачиваться из стороны в сторону, а Катя смеется. Она смеется!

Твою мать! Как же ей идет улыбаться! Ее губы расплываются в этой улыбке, а на щеках появляются ямочки! И я плыву, как последний мудак, не видящий вокруг больше ничего и никого. Даже к маленькой девочке потерял интерес.

— Катя, пойдем в парк! — кричит малышка.

Они с Катей чем-то похожи, но все равно разные. Скорее всего, это ее сестра и, глядя на их теплые отношения, они очень любят друг друга.

Катя смотрит на часы, тяжело вздыхает, но соглашается.

— Ладно, кнопка, пойдем в парк.

Я иду за ними, а на улице тем временем уже быстро темнеет. В парке почти никого нет, но девочки так и идут по дорожке, держась за руки, и увлеченно о чем-то беседуя.

Они доходят до детской площадки и малышка радостно бежит на качели, а Катя садится на лавочку неподалеку и наблюдает. Какого черта? Время уже позднее, а они домой не собираются!? И ладно бы сама Сорокина, но девочка-то еще маленькая.

И пока я пытаюсь найти оправдание тому, чего не могу никак понять, вижу, как по дорожке, прямиком к Кате идет девушка. И какого же мое удивление, когда я вижу, что это не кто иная, как Маша Иванова. Та самая студентка, которая так рьяно отстаивала Катю, а точнее, ее отсутствие на моих лекциях.

Маша подходит к Кате и что-то говорит ей, но с того места, где я нахожусь, практически ничего не слышно. Та, в свою очередь, вскакивает на ноги и громко кричит.

— Я тебе последний раз говорю! Не смей к нам приближаться, поняла?! Ты нам не нужна, как и твой папаша! Забудь про нас, иначе я за себя не ручаюсь!

Девочка, заметив Иванову, спрыгивает с качелей и несется к ним.

— Маша! Привет! — хватает девушку за руку, но тут же ее одергивает Катя, отодвигая за свою спину.

— Привет, маленькая! Как ты? — Маша с нежностью смотрит на девочку.

— Хорошо, — отвечает девочка, не совсем, видимо, понимая, почему Катя так негативно настроена.

— Пойдем, Вера. Нам уже домой пора! — строгий голос сестры заставляет девочку притихнуть.

Взяв крепко малышку за руку, Катя разворачивается и быстрым шагом, даже не оборачиваясь, уходит от Ивановой. Маленькая Вера периодически оглядывается, но все же семенит за старшей сестрой. Вижу на ее глазах выступившие слезы, но они довольно быстро скрываются за поворотом.

Это что сейчас было? В том, что Сорокина и Иванова как-то связаны, и между ними происходят странные вещи, сомнений не остается. Но вот что именно? Совершенно не понимая, что мне сейчас делать, смотрю на все еще стоящую на том же месте Иванову. Она смахивает рукой слезы и садится на лавочку, роняя лицо в ладони.

Теперь еще и вторая студентка на мою голову и, черт бы побрал мое дурацкое воспитание, я не могу просто так на это все смотреть. Пусть меня пошлют куда подальше, но я не могу видеть эти слезы и оставаться в стороне. Я должен хотя бы попробовать помочь. А чтобы это сделать, сначала нужно выяснить хоть что-то. Выяснить, почему Катя так ненавидит Машу, а та в свою очередь, выгораживает и защищает первую.

Выхожу из своего укрытия и, уверенный в своем решении, иду в сторону лавки, на которой сидит девчонка. Шорох листьев практически сразу выдает мои шаги, и Маша, повернув голову, огромными глазами смотрит на меня.

— Дмитрий Сергеевич?! — сквозь всхлипы произносит она. — Что вы тут делаете?

— Я гулял. А вот что ты тут делаешь? — стараюсь не спугнуть девчонку. — Время уже позднее, а ты тут одна. Что-то случилось?

Присаживаюсь рядом с ней и устремляю на нее пристальный взгляд. Маша старается улыбнуться, пытаясь скрыть свое состояние, но это глупо и бессмысленно, потому что по ее внешнему виду и так все понятно.

— Так что случилось? — повторяю свой вопрос.

—Эм... ну... С парнем поругалась, вот! — выдает она.

— И как его зовут? Парня твоего? — дожимаю как могу.

Маша смотрит непонимающим взглядом, словно я спросил ее про НЛО, не меньше. Видно, что пытается на ходу выдумать что-то, придумать имя несуществующему парню, но все же сдается. Ее глаза снова наполняются слезами, и она отворачивает лицо в сторону, стараясь скрыть очевидное.

— Маша! — я уже не сдерживаю тон. — Если ты меня за дурака держишь, то это зря! Я видел тебя и Сорокину с девочкой!

Иванова поворачивается ко мне и на ее лице читается ужас. Нижняя губа девчонки трясется, руки тоже не отстают, нервно теребя край куртки и она начинает резко мотать головой.

— Вы что-то путаете, Дмитрий Сергеевич! Я тут одна, больше нет никого!

— Сейчас да, Маша. Но несколько минут назад, вы очень эмоционально обсуждали что-то с Сорокиной! И сейчас ты мне все честно и подробно расскажешь!

Маша вскакивает с места, хватает рюкзак, лежащий рядом с ней и пытается убежать. Но я хватаю ее за руку, не давая уйти. Либо сейчас, либо никогда! Я должен узнать, что скрывают эти девчонки! Я должен понять причины поведения Сорокиной, потому что только так я смогу найти к ней хоть какой-то подход! Потому что хочу, чтобы она улыбалась, той самой улыбкой, которая затмила все вокруг и которую я уже не смогу забыть, наверное, никогда.

Глава 9.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Маша — сестра Кати и Веры?! Это в голове не укладывается. И почему у них тогда такие отвратительные отношения?

— Я не понимаю, как это? То есть, я понимаю как, конечно, но почему между вами происходит такое?!

— Дмитрий Сергеевич, все очень сложно...

— Рассказывай! — я готов выслушать сейчас исповедь Ивановой. — Как так получилось?

— Это очень давняя и долгая история, Дмитрий Сергеевич...

— Я никуда не тороплюсь. Маша, обещаю, что разговор останется строго между нами.

Иванова все еще молчит, рассматривая пожухлую листву под ногами, а потом откидывается спиной на лавку. Наверное, у девчонки слишком наболело, до нарыва, который сейчас, в этот самый момент лопается, изливаясь болью и переживаниями долгих лет.

— У нас общий отец с Катей. Двадцать лет назад наш папа женился на ее маме. И через год родилась Катя. А еще через несколько месяцев родилась я.

— Это как так? — не совсем понимаю я.

— Пока Катина мама была беременная, он изменял ей с моей мамой. Да, можете осуждать его, я тоже не в восторге от всего, что он натворил, но он мой отец и мама любит его. Тогда она не знала, что отец уже был женат, а когда это выяснилось, то было уже поздно. Мама не стала делать аборт и не сказала ничего ему, просто разорвала с ним все связи.

— А как тогда он оказался с вами?

— Однажды, они случайно встретились с моей мамой снова. И знаете где? В детском саду! Оказывается, мы ходили с Катей в один детский сад! Банально, но как-будто судьба посмеялась над нами. Отец сразу все понял, не дурак. А мама так и не разлюбила его. В общем, он часто стал приходить к нам домой, иногда даже оставался на ночь. А Катина мама, скорее всего, стала догадываться обо всем. Не знаю, что именно происходило в их семье, но однажды, отец пришел к нам с вещами и так и остался. Позже он развелся со своей женой. Мне было двенадцать, Кате — тринадцать. И мы все уже понимали. Катя вместе с ее мамой практически прокляли отца и, насколько мне было известно, она даже начала пить.

— Кто? Катя? — у меня в голове ничего не укладывалось.

— Нет, конечно! Катина мама!

— И что потом?

— Как-то за ужином, я слышала разговор родителей о том, что Катина мама, вроде бы, встретила какого-то мужчину, и жизнь у нее стала налаживаться. А еще позже я узнала, что у Кати родилась сестра, Верочка.

— А почему она сбегает с лекций? Это из-за Веры?

— Отчасти. Мама с новым мужем снова запили. Иногда Кате звонит соседка и сообщает, что у них что-то случилось. Тогда она срывается и едет домой. Как-то так.

— Но у вас разные фамилии. Почему?

— Мама дала мне свою, а менять ее потом никому в голову не пришло. Да и я в этом смысла не вижу. Так хотя бы никто не догадывается обо всем.

Маша замолкает, глядя в одну точку перед собой, а я даже не знаю, что на это все сказать. Такого варианта развития событий я не ожидал от слова совсем. Мне и в голову прийти не могло, что такие страсти могут твориться у обычных девчонок. Они же, по сути, дети, которым слишком рано пришлось повзрослеть, и виноваты в этом их родители, а точнее, один единственный мужчина.

Теперь я смотрю на Иванову другими глазами. Девочка, которая виновата меньше всего из всех, но больше всего страдает. Конечно, всем в этих семьях не сладко, но как я понял, единственная, кто хочет наладить отношения, это Маша.

— Ты хочешь помириться с Катей? — спрашиваю я.

— Конечно, она же моя сестра, как никак. Да и Верочку я воспринимаю точно так же. Она маленькая еще и не понимает всей проблемы. Но Катя ни в какую не идет на контакт. Несмотря на то, что она очень одинока, так же, как и я. Единственный действительно близкий Кате человек — это Верочка.

Кажется, что мозг сейчас взорвется. Вот правильно говорят, в каждом дому по кому! Сколько семей, столько и историй, у каждой своя, но столкнувшись сейчас с этой, я просто не знаю, чем могу помочь.

Я хороший педагог, но хреновый психолог. Я всегда поступал так, как подсказывало сердце, делал все на эмоциях, а думал в последний момент.

— Так, Маша! Пойдем, я провожу тебя до дома. А то еще твои родители будут нервничать.

Она молча кивает, вытирает оставшиеся слезы и, взяв рюкзак, медленно идет рядом, показывая дорогу. Мы не говорим больше ни слова. Да и что тут скажешь? Я даже не знаю, как на это все реагировать.

— Вот мой дом, Дмитрий Сергеевич. Дальше не надо провожать, а то не дай Бог, нас увидят вместе, потом слухи поползут. Наш город не такой огромный, как другие.

Остаюсь на месте, убедившись издалека, что Маша вошла в подъезд, и развернувшись, иду домой, пиная по пути ботинком пожухлую листву. Шелест успокаивает, как ни странно, но в голове все равно полный хаос и неразбериха.

Вхожу в квартиру, и так и падаю на кровать. Я настолько хотел узнать обо всем, что происходит в жизни Сорокиной, а теперь не знаю, что мне с этой информацией делать.

Почему-то вспоминаю мать Лены Липатовой и понимаю, что не исключен вариант, что и родители девочек не отнесутся ко мне также. А запустить эту машину ненависти снова, я просто не готов.

Смотрю на свою руку, с которой свисает разболтавшийся, пропитанный кровью бинт, и иду в ванную. Обрабатываю сам себе рану и снова заматываю, коряво конечно, но насколько это возможно сделать левой рукой.

Глаза болят, в голове гудит от количества полученной от Ивановой информации и, раздевшись, я просто ложусь спать, в надежде, что завтрашний день будет менее насыщенным, чем сегодняшний. Знал бы я, насколько сильно ошибаюсь.

Вот что-то и прояснилось, открылась правда, только что теперь с ней делать? Да и как говорят на суде, надо выслушать обе стороны, так ведь? Сама не знаю, что ожидать дальше, но легче точно пока не будет...

Глава 10.

Два с половиной года назад

— Почему ты так хочешь уехать, Дим? Ты просто сбегаешь? — не унималась Маруся.

— Нет, не сбегаю, сестренка. Просто хочу, как говорится, начать жизнь с нуля. Это просто мой выбор.

— Это из-за нас с мамой? Потому что на нас косо смотрят? — не унимается Маруся.

Подхожу к сестре, сажусь рядом и смотрю ей прямо в глаза.

— Маш, ну при чем тут это? — хотя доля правды в ее словах есть, конечно. — Я давно уже это решил для себя. В конце концов, я же не в другую страну еду. Давно хотел сменить обстановку.

Маруся смотрит на меня осуждающе, совершенно не одобряя моего решения, но и в то же время понимает, что изменить его у нее не получится.

— А как же мама? — начинает давить на больную мозоль. — Ты о ней подумал?

— Я всегда думаю и о ней, и о тебе! А сейчас мне хочется немного подумать и о себе тоже. Ты же понимаешь о чем я?

Она молча кивает, но видно, что в ее маленькой светлой голове все еще роятся мысли, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая сможет повлиять на мое решение.

— Как у вас с Денисом? — этот вопрос приводит ее в чувства и она густо краснеет.

— А что с Денисом?

— Маш, я знаю, что ты ему очень нравишься. Более того, он сам лично, по-мужски, поставил меня перед фактом, что хочет за тобой ухаживать.

Сестренка стыдливо закрывает лицо ладонями, но даже спрятав от меня свое милое личико, я знаю, что она сейчас улыбается, подсматривая за мной через разведенные два пальца одним глазом.

— Так ты в курсе?

— Конечно, Марусь! Я же твой старший брат. И я одобряю кандидатуру Дениса. Он действительно хороший парень, достаточно взрослый и сможет о тебе позаботиться.

Маруся сразу выравнивается, принимая оборонительную позицию.

— Я не маленькая, чтобы обо мне заботиться!

— Я не это имел ввиду, не выпускай иголки! Просто если ваши чувства и симпатии взаимны, то я только рад этому. Денис не даст тебя в обиду, да и юрист в нашей семье, как показывает практика, точно не помешает!

Мы смеемся и, кажется, что Маруся все-таки смирилась с моим решением. Оставалось дело за мамой, которая слышать ничего не хотела о моем отъезде, уходя каждый раз от этого разговора. Но сегодня ей придется к нему вернуться, потому что на руках уже был купленный мной билет до Нижнего в один конец.

Она сидела на кухне, перебирая и рассматривая старые фотографии из альбома. Она слышала, как я медленно подошел и сзади и обнял ее за хрупкие, покрытые шалью плечи. За последнее время она сдала. Сильно. И ситуация со мной подкосила ее окончательно.

— Я все равно против того, чтобы ты уезжал! — не поворачиваясь, заявляет она стальным голосом. — Это не выход из положения, Дима.

Дима. Так она меня называла в тех случаях, когда ситуация была серьезная или она была очень недовольна чем-то. Во всех остальных я неизменно был просто сынок.

— Мам! Я и не ищу никаких выходов, пойми уже, наконец-то! Я просто хочу начать все с нуля! — сажусь напротив нее за стол и внимательно слежу за ее реакцией.

— Тебе жениться надо, а не с нуля начинать! Я внуков не дождусь точно. Если только Машка не обрадует раньше времени...

Прекрасно понимаю в чей огород сейчас прилетел даже не камень, а булыжник, но знаю, что маме нравится Денис, и ее выпад в их с сестрой сторону лишь переживание за родное чадо.

— Тут я точно не женюсь, если тебя этот вопрос волнует. А Маруся молодец, и все у них будет хорошо с Денисом. В этом ты можешь не сомневаться и не переживать на его счет.

Мама обреченно вздыхает, показывая этим, что и она практически смирилась с тем фактом, что я не отступлюсь.

— Ты женат на своей работе, имя которой Химия. И я очень сомневаюсь, что и в другом городе ты с ней разведешься.

Ее слова, которые отчасти являются правдой, вызывают у меня улыбку. Подсаживаюсь к ней ближе и утыкаюсь лбом в ее плечо. Так же, как в детстве, когда мне чего-то очень хотелось и я подхалимничал именно таким образом, а мама таяла от этого, гладя меня по голове и тоже улыбалась.

— Ты не меняешься... — слова, сквозь тихий смех матери, убедили меня в том, что вопрос решен. — Небось и билет уже купил, негодяй?

— Купил, — не поднимая головы отвечаю.

— И, наверняка, в один конец...

— Угу, — кто может знать меня лучше, чем родная мать.

— Обещай, что хоть питаться там нормально будешь, а иначе не пущу.

— Это шантаж! — поднимаю голову и смотрю в родные, в окружении мелких морщинок, глаза. — Но справедливый! Обещаю, мам. Первое, второе, третье и компот плотно войдут в мой рацион питания.

— Не утрируй. Почему Нижний Новгород-то?

— Родина многих выдающихся химиков. Я зачитывался публикациями Абакумова и Орехова*, а еще там отличный НИИ...

— Не продолжай! О чем я и говорила! — похлопав меня по плечу, мама собрала разбросанные фотографии обратно в альбом.

Спустя день, я стоял на платформе Московского вокзала.

Маруся плакала на плече у Дениса, который пытался ее успокоить тем, что всего несколько сотен километров это не расстояние, и они обязательно приедут ко мне в гости. Я был ему благодарен не только за то, что теперь сестра под довольно надежным присмотром, но и за все, что он для меня сделал. Мама не поехала на вокзал, ссылаясь, все также, на больное сердце. Да и я этого не хотел. Мне достаточно было Маруси, которая практически затопила слезами перрон.

Пожав с Денисом друг другу руки, обняв и поцеловав сестру, я не оборачиваясь вошел в вагон. Я теперь вообще решил не оборачиваться ни на что, смотреть только вперед и жить. Спокойно, размеренно и наслаждаться этой жизнью. И совершенно не предполагал, что в ней появится Катя. Девушка, которая ворвется в эту мою спокойную жизнь ураганом, вызвав во мне все химические реакции одновременно. У которой не будет надежды ни на кого, кроме меня. А я буду единственным катализатором в ее тяжелой, полной осадка жизни.

Глава 11.

Всю ночь мне снилась какая-то ерунда. Я крутился с бока на бок, пытаясь в очередной раз заснуть, но переизбыток информации в моей голове настойчиво мешал мне это сделать. В итоге, победа осталась за ним, а я просто встал и пошел заваривать кофе.

На часах пять утра. За окном, учитывая осенний период времени, все еще темно и до выхода из дома на работу просто вагон времени.

В голову не лезет ничего разумного, что могло бы помочь Кате. Я понимаю только одно — без откровенного с ней разговора, так сказать, по душам, у меня нет возможности это сделать. Вот только она совершенно не настроена пускать в свою душу никого. Да и некого, как я понял. А Маша лишь убедила меня в этом еще больше. Они с маленькой сестрой совершенно никому не нужны.

Значит буду действовать по ситуации, но и подставлять Иванову тоже не стану. Я привык держать слово и выдавать Машу не намерен.

В институт я приезжаю намного раньше, чем обычно и сижу в аудитории, в ожидании первых студентов, которые, спустя некоторое время начинают появляться.

Из двух студенток, которые меня сейчас интересуют, первой, как и всегда, собственно, появляется Маша. Тихо поздоровавшись, она проходит на свое место и садится, не произнося больше ни слова. Катя тоже появляется вовремя и, кинув на меня испепеляющий взгляд, проходит за последнюю парту, где ее уже ждет Павлов.

Сразу перед глазами всплывает картина, как Сорокина обвивает своими руками шею Кирилла и глядя прямо мне в глаза, целует его. Таким взглядом, как сейчас. Стиснув зубы, стараюсь не думать об этом.

Занятие начинается, и я раздаю проверочные тесты, о которых предупреждал ранее. Маше и Кате выдаю более легкие варианты заведомо, прекрасно понимая их состояние. Хотя Сорокина держится, как и всегда, сдержанно и отстраненно.

Проходит примерно двадцать минут от начала пары, как в аудитории раздается телефонный звонок. И я, почему-то, уверен чей именно телефон сейчас звонит. Резко разворачиваюсь и смотрю в сторону задних рядов.

— Мне надо выйти, Дмитрий Сергеевич, — она не спрашивает, а ставит перед фактом.

— Выйти или уйти, Екатерина? — уточняю и натыкаюсь на сверлящий взгляд.

Ничего не отвечая, она просто встает и быстро выбегает из аудитории, хватая на ходу рюкзак.

— Екатерина! — кричу ей вдогонку, но она будто не слышит меня уже. — Сорокина!

Внутри все переворачивается, потому что я теперь понимаю причину всего происходящего. И сейчас надо бы бежать следом, но бросить все и уйти с лекции невозможно, да и как все это потом объяснять Моховой?

Как и предполагалось, больше Катя на лекции не появилась, а я еле провел оставшиеся две пары в других группах. После, я по расписанию нахожу Иванову и отвожу ее в сторону, подальше от любопытных глаз студентов.

— Маш, где живет Катя? Дай мне ее адрес! — стараюсь говорить как можно серьезнее и увереннее, хотя внутри все кипит.

— Дмитрий Сергеевич, я не хочу...

— Маша! Должен же был за все время найтись хотя бы один человек, который не прошел мимо чужой беды. А у вас, как я посмотрю, всем до фонаря. Так почему этим человеком не оказаться мне?

Наверное, мои слова вселили, пусть и небольшую, но все же надежду, и Иванова называет мне заветный адрес.

— Только пожалуйста, Дмитрий Сергеевич, не говорите ей, что это я проболталась!

—Я помню, что обещал...

Через несколько минут, я уже ловлю такси и еду по указанному адресу. Я не знаю, что меня там ждет, застану ли дома Катю и как она отреагирует на мое появление, но если честно, мне глубоко плевать. Я просто интуитивно делаю то, что делаю, и готов ко всему.

Такси паркуется возле обычной пятиэтажки и, расплатившись, я выхожу из машины. Окидываю дом взглядом и иду мимо подъездов, ища нужный мне номер квартиры на прибитых над дверьми табличках.

Нахожу нужный, радуясь, что из него выходит пожилой мужчина с собачкой, и мне не придется мучаться с кодовым замком. Пропускаю его и захожу внутрь. Поднимаясь пешком, выискиваю нужный мне номер квартиры.

Она оказывается на третьем этаже. Звонок вырван из стены и болтается на тянущихся из нее проводках. Нажимаю на кнопку и слышу за дверью звук, подтверждающий, что он все же работает.

А дальше тишина, как в танке. Ни шороха, ни какого-либо движения, и я снова нажимаю кнопку. Еще с минуту томительного ожидания и за дверью слышатся шаркающие шаги. Через минуту она открывается и я вижу перед собой мужчину, внешний вид которого оставляет желать лучшего. Запах перегара сразу ударяет в нос, заставляя машинально прикрыть его рукой.

— Ты кто такой? Чего надо? — он практически не смотрит на меня, держась рукой за косяк и шатаясь из стороны в сторону.

— Мне нужна Катя! Она дома?

— Катя? Эта зараза? — он поворачивается лицом в квартиру и громко орет. — Катька! А ну иди сюда! Быстро!

Выглядываю из-за его широкой спины, пытаясь разглядеть хоть кого-то, и вижу, как дверь одной из комнат открывается и оттуда выходит она. Но то, что я вижу, не укладывается в моей голове. Не знаю как назвать то, что сейчас происходит внутри меня, но желание только одно — забрать Катю и увезти ее подальше отсюда.

Она замечает меня за спиной, как я понял, своего отчима, и в ее глазах уже нет того, что я видел в них раньше. В них только страх, ужас и море боли, которая тут же отзывается во мне.

— Дмитрий Сергеевич?! Что вы тут делаете?

Ну вот, все потихоньку выясняется и открывается. Теперь назад дороги уже нет, и что будет дальше не совсем понятно пока даже мне. Что произошло, как поступить и чем все это закончится? МУЗ пока молчит, находясь в задумчивости и каком-то смятении. Давайте подарим ему несколько звездочек, нажав кнопку «Мне нравится», ему будет приятно)))

Глава 12.

Смотрю на Катю, и руки сами сжимаются в кулаки. На ее скуле красуется огромный синяк, из-за которого даже немного заплыл глаз, а она бесполезно пытается прикрыть его рукой.

Это надо же так ударить девушку! А в том, что ее ударили, сомнений не возникает. Об косяк так не приложиться никак, да и упасть таким образом надо постараться.

— Мне надо с тобой поговорить, Екатерина! — пока еще стараюсь держать дистанцию и себя в руках. — Ты много пропускаешь занятий, а скоро сессия.

— А! Так вы этот... учитель! — оживает, еще не протрезвевшее тело, все еще пытающее устоять рядом со мной. — Катюха не может сейчас ходить никуда. У нее это... как его... справка! Вот!

— Уходите, Дмитрий Сергеевич... — голос Кати безнадежен как никогда.

В этот момент соседняя с Катиной комнатой дверь открывается, и из нее практически вываливается женщина, которая выглядит в разы хуже, чем стоящий рядом мужик.

Она совершенно ничего не замечает вокруг, лишь упирается взглядом в Катю и хватается за нее рукой.

— Катька! Где Верка? — спрашивает она. — Совсем распоясались, домой приходите к ночи! Сама шалава и сестру туда же тянешь! — она начинает практически кричать, а на глазах девушки наворачиваются слезы.

— Мама! Прекрати!

Моему терпению начинает приходить конец и я не выдерживаю.

— Вы что такое несете! — обращаюсь к матери Кати. — Вы себя-то давно в зеркало видели?!

— Ты на кого варежку свою открываешь, мужик? — тут же рядом оживает глава этой, так называемой, семейки. — А ну, пошел на хер отсюда!

Тут на это реагирует мамаша и поворачивает свое заплывшее лицо в мою сторону. Приподняв брови, она мерзко улыбается и издает что-то, похожее на смешок.

— Ты что, гадина, уже мужиков своих в дом таскаешь?! — заводится она, а потом разворачивается и замахивается на Катю рукой.

Перед глазами словно красной тряпкой махнули, я тут же срываюсь с места, не думая ни о чем, и схватив эту пьянь за занесенную над Катей руку, отталкиваю в сторону. Женщина при этом влетает в стену и, не удержавшись на ногах, падает на пол.

Заталкиваю оторопевшую Катю в комнату и закрываю за ней дверь.

— Не выходи оттуда! Сиди тихо! — кричу ей.

Я не спортсмен, не качок, и занятия спортом для меня закончились в школе с уроками физкультуры. Но и слабаком я никогда не был. А сейчас мне вообще было все равно, получу я по морде или нет. Но свалить еле держащегося на ногах мужика все-таки получается.

На этом, правда, все не заканчивается. Отчим медленно поднимается и хватает одну из пустых бутылок, расставленных батареей в углу маленькой прихожей, и снова прет на меня.

— Я тебе сейчас башку твою ученую проломлю! Ты че о себе возомнил? На кого, свинья, руку поднял?

— А вы на кого?! — не уступаю ему, вступая, в так называемый, диалог. — Она же ваша падчерица и дочь! Вы себя в зеркало давно видели?!

— А это не твоего ума дело! — присоединяется, лежащая на полу мамаша. — Катька с Веркой мои дети! Как хочу, так и воспитываю! Больше же все равно некому!

— Да если б вас органы опеки сейчас видели, Веру бы сразу забрали!

Тут же из комнаты вылетает Катя и чуть ли не бросается мне в ноги.

— Не надо! Прошу вас! Вера еще маленькая, я слежу за ней! Ей никак нельзя в детдом!

Господи, это какой-то сон, сюр, не иначе! Все, что тут происходит, в голове не укладывается! Пьяная в усмерть мать, невменяемый, еще не протрезвевший отчим и отец в одном лице, и две девочки, которых, оказывается, еще и лупить умудряются периодически!

— Катя, успокойся! Встань немедленно! Я не буду никому ничего говорить, но с одним условием.

— Ха! Он еще и условия ставит! Гони в шею своего хахаля, дочь! — орет отчим.

— Что за условие, Дмитрий Сергеевич? — смотрит на меня, поджимая губы.

Протягиваю ей свой телефон и прошу вбить туда ее номер. И нет, я не пользуюсь случаем и ситуацией, чтобы выудить у нее заветные цифры, просто обсуждать все в присутствии этих асоциальных личностей нет никакого желания, да и не нужно, чтобы они знали об этом.

Катя молча набирает номер трясущимися руками на моем мобильном и нажимает кнопку «сохранить». Возвращает мне его обратно и смотрит такими глазами, с такой надеждой и мольбой, что хоть прямо сейчас хватай эту девчонку в охапку и забирай отсюда. Боже, эта девушка не достойна всего этого, а ее маленькая сестра тем более!

— Я сейчас уйду, а вы не выходите без надобности из своей комнаты, Кать. Я напишу тебе позже, и мы решим, как лучше поступить. Но так это все оставлять нельзя. Если что, обязательно звони мне.

После этого делаю прозвон на тот номер, который она вбила в память моего телефона и сразу сбрасываю. Катя закрывает лицо руками и молча уходит в комнату. Слышу поворот замка и разворачиваюсь на выход.

— Ты что задумал, женишок недоделанный?! — снова прет на меня этот алкаш. —Решил ментам стукануть?

Мать уже сладко посапывает, прислонившись к стене и пуская слюни на рваный байковый халат. Мерзкое зрелище. Что должно твориться в голове и на душе этой женщины, что она так опустилась и довела себя до такого состояния?

Поворачиваюсь к отчиму и решаю немного припугнуть этого самоуверенного типа.

— Еще хоть раз подойдешь к девочкам, и я точно стукану ментам, как ты выражаешься! Если только сам тебя раньше не придушу...

Отталкиваю его со своего пути и быстро выхожу из этой квартиры. Спускаюсь по лестнице, открываю дверь подъезда и выхожу на улицу. Глубоко вдыхая свежий воздух, пытаюсь прийти в себя от всего этого. Думал, что новость о родстве Кати с Машей было для меня шоком, но то, что я увидел сейчас — вообще за гранью моего понимания. Да и любого адекватного человека, наверное.

Иду в сторону дома, теребя в руках свой телефон, проверяя каждые пять минут, не написала ли мне Катя. Но нет, ничего. Да и с чего ей вообще мне писать? Слов благодарности я точно не услышу. Да и за что, собственно? Я лишь, как незваный гость, ворвался в квартиру и заставил ее сгорать от стыда и трястись страха. Но оставить ее одну в такой ситуации мне совесть не позволит.

Глава 13.

Сидя уже дома на кухне, тру усиленно виски, пытаясь справиться с головной болью. Голова трещит так, как будто я выпил ту самую бутылку целиком.

Бросаю, периодически, взгляд на рядом лежащий телефон, но все то же. Прочитала и молчит. Ну почему ты не отвечаешь, Сорокина?!

Все равно завтра буду ждать ее в парке. Их обеих ждать, и надеюсь, что мы решим эту проблему вместе. Только доверься мне, девочка! Я мир переверну ради тебя, все сделаю, чтобы ты снова улыбалась!

Смотрю на время. Вставать уже через несколько часов, а у меня сна ни в одном глазу. Да уж, думал ли ты, Байков, что уехав из родного Питера, чтобы начать новую, а главное спокойную жизнь, только найдешь на свой зад новую проблему? Но признаться, эта проблема мне слишком нравится и избавляться от нее совершенно не хочется. Мало того, временами мне кажется, что я ею одержим.

Засыпаю прямо сидя за столом, положив голову на руки и только когда практически сваливаюсь на пол, подскакиваю, как ошпаренный, глядя на часы. До звонка будильника остается пятнадцать минут.

Замечаю входящее сообщение и руки затряслись, как у подростка сопливого. Сорокина! С нетерпением и страхом открываю входящее, и не могу сдержать улыбку.

«Я согласна. Ждите нас в условленное время в парке.»

Думал, что свихнусь от счастья. Пусть так, пусть обманом, но она поймет, что так лучше. И для нее, и для Веры.

Крепкий кофе, прохладный душ и чистая одежда, и вот я готов ворваться в новый день, с нетерпением ожидая вечера.

Все пары в институте отрабатываю на одном дыхании под недоумевающими взглядами студентов, особенно Ивановой, которая глаз не сводит с моего довольного лица. И она точно сейчас в замешательстве.

После, мчусь в магазин, забиваю полный холодильник еды и покупаю кучу дисков с мультфильмами.

Время уже подходит к назначенному, и я выскакиваю из квартиры. Крыльев за спиной не хватает. Думал взять такси, но решил пройтись и проветриться, успокоиться немного. Эмоции переполняют, сердце задает бешеный ритм, а от волнения потеют ладони.

Возьми себя в руки, Байков. Еще не хватало напугать Веру. Катя мне этого не простит.

Уже подходя ко входу в парк, стал смотреть по сторонам в поисках той, которая стала мне так дорога.

И вот я вижу ее, за руку с сестрой, сидящих на лавочке, где я недавно слушал исповедь Ивановой. Иду в их сторону, натянув на лицо улыбку.

— Привет, девчонки! — радостно приветствую их.

Вера внимательно всматривается в мое лицо, а затем улыбается в ответ.

— Катя, это тот дядя, у которого нам надо пожить пока мама не поправится?

Катя смотрит на меня умоляюще, и я сразу понимаю, что это история для Веры и ей необходимо подыграть.

— Да, кнопка. Его зовут Дмитрий Сергеевич. Пока нам придется пожить у него.

— А почему не у Маши? — вопрос Веры вызывает у Кати явно негативные эмоции.

— Потому что... — осекает ее и переводит взгляд на меня. — Давайте уже пойдем. Уже поздно и Вере скоро спать.

Забираю из ее рук небольшую спортивную сумку, в которой, видимо, их вещи, и мы двигаемся к выходу. Пока идем, вызываю такси, чтобы не стоять и не привлекать внимание окружающих, а сразу сесть и уехать.

Вера, увидев ярко-желтую машину с шашечками, или как она выразилась, с кубиками, радостно подпрыгивает и несется к ней.

— Извините, Дмитрий Сергеевич, — мямлит Катя. — Вера просто никогда не ездила на машинах. Для нее это совершенно новые эмоции, сродни аттракциону.

— Все нормально, я понимаю.

Помогаю Кате сесть рядом с сестрой, а сам сажусь на переднее сиденье и называю адрес.

Подъезжаем к дому, и я с облегчением замечаю, что ни одной соседки в поле зрения нет. Сегодня не день, а сплошное везение какое-то.

Подгоняю девочек, расплатившись с таксистом, и мы поднимаемся на мой этаж. Открываю дверь и впускаю их внутрь.

— Не стесняйтесь! Чувствуйте себя как дома... — хотя осознаю, что сравнение так себе и быстро исправляюсь. — То есть, просто располагайтесь.

Вера быстро осваивается, бегая из одной комнаты в другую, забегая в туалет, ванную и на кухню, и с восторгом прыгает на диван в гостиной.

— Вера! — одергивает ее Катя. — Это неприлично!

— Кать, все нормально. Пусть прыгает, она же ребенок! — поворачиваюсь и обращаюсь к маленькой егозе. — Мультики будешь смотреть?

Глаза девочки мгновенно расширяются и наполняются радостью.

— Да!!! — верещит с восторгом. — А какие?

— Сама выбирай, а я сейчас приду.

Вера зарывается в гору дисков с яркими картинками, а я зову Катю на кухню.

— Ты голодная? — замечаю, что она старается не смотреть на меня. — Надо, наверное, Веру покормить?

Малышка что-то кричит из комнаты, видимо, найдя нужный ей мультфильм и просит включить.

— Кать, все образуется, правда. В холодильнике продукты,посмотри, что Вера ест из этого и сама поешь тоже. Я далеко не лучший кулинар, далек от этого, но ты можешь брать в этом доме все, что нужно и всем пользоваться.

Она молча кивает, но так и продолжает стоять на месте и молчать.

Ухожу на уже неоднократно повторяющиеся призывы на включение мультика, оставляя Катю одну. Ей нужно привыкнуть, прийти в себя и все будет хорошо.

Через некоторое время с кухни доносится умопомрачительный аромат домашней еды. Я даже забыл, когда ел нормальную пищу. Знала бы об этом мама, то уже моментально примчалась бы.

Оставляю Веру, словно завороженную, смотреть мультики дальше, а сам иду на запах, глубоко вдыхая аромат, кажется, жареной картошки с курицей. И то, что я вижу, заставляет замереть на месте, любуясь этим зрелищем.

Катя стоит возле плиты, слушая в наушниках музыку, и умело орудует лопаткой по сковородке. Такая настоящая, домашняя и такая желанная. Не могу глаз от нее оторвать, и не знаю, что со мной происходит, но я медленно подхожу к ней сзади и обвиваю руками за талию.

Катя подскакивает на месте, лопатка выскальзывает из ее руки на пол, и она отлетает от меня, вытаращив в испуге глаза.

Глава 14.

— Не подходите ко мне, иначе я и правда закричу! — еще раз повторяет и двигается ближе к окну.

А я словно в себя прихожу, понимая, какую херню сейчас сделал. Не удержался, распустил свои руки и на тебе, получи реакцию, взрыв и осадок на сердце.

— Кать, послушай меня пожалуйста. Я правда не хотел. Я не знаю, что со мной произошло...

— А что вы еще не знаете, Дмитрий Сергеевич? Теперь мне понятна истинная причина, по которой вы нас сюда заманили!

Сажусь за стол и роняю голову на руки, пытаясь показать ей свое бессилие и раскаяние.

— Катя! Выслушай меня, пожалуйста! Я действительно искренне хочу помочь тебе и твоей сестре. Это правда! В моей жизни был уже один неприятный, не до конца выясненный эпизод, и я не хочу, чтобы что-то наподобие случилось еще раз.

— Так давайте выясним сразу все! — вроде бы начинает успокаиваться, но вместе с тем, нападает. — Какой у вас интерес ко всему этому? Вам это зачем вообще? И как узнали где я живу?

Поднимаю голову и смотрю на нее. Глаза блестят, грудь вздымается при каждом вдохе, и она нервно заправляет волосы за уши.

— Если вы не скажете, если не признаетесь честно, то я прямо сейчас заберу Веру, и мы покинем этот дом. И о нашем договоре можно будет забыть. А вот сообщите вы или нет органам опеки, останется лишь на вашей совести.

Ну что, Байков? Откроешь карты? Признаешься, что с ума сходишь по этой девчонке? Нет, сейчас точно не время, это будет выглядеть именно так, как она подумала изначально...

Тогда логичный вопрос, зачем я вообще это сделал? Честность, Дима! Женщины любят правду, какой бы она не была.

— Хорошо. Только у меня два условия.

— Еще условия?! Даже два? — нервно смеется, готовая на хрен меня послать вместе с моим благородством. — А вам не кажется, что это уже перебор, Дмитрий Сергеевич?!

— Ничего такого, Кать. Я просто хочу перейти с тобой на «ты». Мне так проще и комфортнее общаться, думаю и тебе тоже. И давай Веру покорми, а то уснет там на диване, так и не поев ничего. А потом мы сядем и спокойно все обсудим. Обещаю, я к тебе больше не притронусь.

Сначала мне показалось, что она смотрит на меня, как на сумасшедшего. Изучает, всматривается внимательно и одновременно с опаской, пытаясь понять, наброшусь я на нее или нет. А потом, вроде бы, успокаивается и достает три тарелки из подвесного шкафа, три вилки и раскладывает в них еду. Налив стакан сока, ставит порцию на поднос и уносит туда, где от радости и восторга пищит маленькая Вера.

Смотрю на свою тарелку и кусок в горло не лезет. Выглядит очень аппетитно, и я даже удивлен, что Катя умеет готовить. Да, не шедевры конечно, но я и этому рад. Девушки в ее возрасте сейчас даже яичницу приготовить не могут. А у Сорокиной потенциал еще тот, да и жизнь загнала ее в эти рамки. Что уж там про учебу говорить.

Она возвращается и садится напротив, глядя на меня исподлобья.

— Ешь давай, а то остынет, — слышу ее голос. — Я тоже не шеф-повар, но получилось сносно.

Одариваю ее благодарной улыбкой и отправляю в рот первую порцию еды.

— Вкусно! Очень вкусно! — делаю комплимент девчонке и вижу, как она загорается. — Спасибо.

Мы едим молча, глядя каждый в свою тарелку. Лишь иногда я бросаю взгляд на Катю и почему-то возникает мысль, что мы сейчас похожи на семью. Самую настоящую семью, ту, которая когда-то была у меня, пока отец был жив. А вот у Кати все пошло под откос. Даже родная мать не выдержала и опустилась на самое дно.

— Так ты будешь мне рассказывать или нет? — чуть не роняю вилку от неожиданности. — Оба условия, вроде как выполнены, дело за тобой.

— Кать, я пока не готов возвращаться в прошлое, но поверь, я действительно хочу помочь, искренне хочу. Без всякого подтекста, — наблюдаю за ее реакцией, а она внимательно следит за мной. — У меня и в мыслях не было ничего такого, о чем ты могла подумать. Точнее... Черт, не то... Я хотел сказать...

А что говорить? То, что я ее не хочу как девушку? Так это вранье. Я с первого взгляда, как увидел ее, чуть не сдох от ревности. Вот бывает же такое. С самого первого знакомства я начал ревновать ее к Кириллу, ко всем, с кем она просто говорила, стоя в стороне. Она въелась мне под кожу и не хочет отпускать.

— Я хотел сказать, что мое личное отношение к тебе никакого отношения не имеет к тому, что я сейчас делаю. Любому человеку нужна помощь и я готов вам помочь. Я долго думал над этим всем и решил связаться со своим другом. Он сейчас в Питере, но он отличный адвокат и подскажет, как нам действовать дальше. Но оставаться в той квартире вам, однозначно, нельзя.

— Кто тебе дал мой адрес? — интересуется, наклонив голову набок и прищуривает глаза.

А мне смотреть на нее страшно. Не дай Бог еще чего подумает, оправдывайся потом. У меня и сейчас-то получается так себе.

— Нашел в институте. Это же не тайна какая-нибудь, — снова вру, как сивый мерин.

Она встает и идет к Вере, которая уже, съев все, что ей положили, распласталась на диване и спит под громкий звук телевизора. Аккуратно взяв ее на руки, Катя переносит девочку в комнату, сонную переодевает в пижаму и накрывает одеялом.

Слишком рано она стала матерью, хотя признаться, она из нее очень даже неплохая. Да и их родная мать, скорее всего, не такая уж никудышная алкоголичка. Все решаемо при желании. Главное его иметь. Но пока она в одном доме с этим недомужиком, отцом Веры, ситуацию, похоже, вряд ли возможно исправить.

Разливаю по кружкам чай, достаю конфеты. Катя почти облизывается, что заставляет меня удивиться еще больше. Она что конфет никогда не ела?

Замечает мой недоумевающий взгляд и начинает оправдываться.

— Я сладкоежка. Не смотри так. Могу хоть плитку за раз съесть и глазом не моргнуть, — улыбается она, заставляя мое сердце стучать быстрее.

Вскакиваю с места и достаю из шкафа огромную плитку молочного шоколада.

— И эту съешь? — заключаю с ней пари.

— Спорим?! — ей явно нравится это идея, — Если я съем ее и меня не стошнит, то я выиграла. И наоборот.

Глава 15.

Мне кажется, что я в один момент умер и сразу же воскрес. Кувырок, нет сальто, перевернувшее все мои внутренности вместе с мозгами в черепной коробке.

— Прости... Что я должен сделать? — все еще не веря тому, что услышал, переспрашиваю.

Я пребываю в состоянии шока, в которое меня одним вопросом вогнала восемнадцатилетняя девчонка. И веду я себя сейчас, однозначно, не как взрослый мужик.

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — повторяет она, при этом сканирует мое лицо, считывает с него реакции.

— Катя, послушай...

— Держи слово, Байков. Я выиграла спор, ты должен мне желание.

Вот зачем она со мной так? Ведь чувствует, что нравится мне. Только дурак этого не поймет, как бы я не старался это скрыть. А я в общем-то не старался. Так зачем?

Наклоняюсь и целую ее в щеку. В нос ударяет запах шоколада и свежести. Не знаю, может это потому, что она сейчас его ела, но именно так я представлял ее аромат. Когда впервые увидел. Шоколад. Сладкий, с горчинкой и очень дорогой.

Задерживаюсь возле ее лица, вдыхаю ее и голова кружится. А Катя подается вперед и прижимается ко мне, то ли ища защиты, то ли...

— Не так... — шепчет мне на ухо.

— Что не так? — сглатываю подступивший к горлу комок.

— Поцелуй меня не так. По настоящему поцелуй.

Вы когда-нибудь стояли перед выбором? Когда тебя просят сделать то, о чем давно мечтаешь, а ты мечешься, думая о том, чем это выльется после. Я же обещал, что не трону ее, а она сама рушит эту клятву своими действиями. И что будет, если я сделаю то, о чем она просит? Сбежит или останется? Проверяет меня или тоже этого хочет?

Перед глазами снова всплывает эпизод, когда она целовалась с Кириллом, и меня накрывает. Не думая больше, я делаю этот гребаный выбор.

Зарываюсь рукой в ее волосы, притягиваю лицо к себе и накрываю ее губы поцелуем. Да, я не студент, но когда-то им был. У меня были женщины, но сейчас это другое. Я взрослый мужчина, который знает чего хочет, и в то же время умеет сдерживать свои порывы. Но черт возьми! С ней это слишком сложно.

Я нежен с ней, аккуратен, смакую этот поцелуй, как будто он самое ценное и дорогое, что есть в моей жизни. Я боюсь ее спугнуть, боюсь поверить в то, что сейчас происходит, да я просто боюсь... ее...

Катя несмело обнимает мое лицо руками и прижимается ближе. Проталкиваю язык глубже, и она снова позволяет мне это. Сладкая, вкусная девочка, которая, словно тот самый шоколад, сейчас тает в моих руках, и я готов ей верить. Плевать на все! На обещания, на правильно это или нет, в данный момент есть только этот поцелуй и мы.

Напряжение между нами растет, воздух практически искрит, и я знаю, что надо остановиться. Не сейчас, это будет слишком.

С трудом отстраняюсь от Кати, прижимаясь своим лбом к ее. Дыхание обоих громкое, частое и я просто обнимаю ее, прижимая к груди.

— Зачем, Кать? — спрашиваю у нее. — Ты же все прекрасно понимаешь. Так зачем?

— Я ведь нравлюсь тебе, я вижу.

Через меня словно двести двадцать пропускают! Неужели она думает, что я такой? Я никогда не сделаю ничего против ее воли, и мне больно и обидно, что она думает иначе.

— Послушай меня, пожалуйста и запомни! Ты для меня не просто объект желания! И если твои действия сейчас направлены на то, чтобы отблагодарить...

— Не надо, Дима! — Катя перебивает меня на полуслове, прекрасно понимая, что я имел ввиду. — Не договаривай. Мне стыдно, правда. Прости, пожалуйста.

Она встает, и стараясь не смотреть на меня, убирает со стола. А потом молча собирается уйти, но резко останавливается и оборачивается в мою сторону.

— Твой друг нам поможет? — в ее глазах плещется надежда. — Ты же позвонишь ему?

Я улыбаюсь ей в ответ. Сейчас она другая. Мягкая, домашняя, что ли, и нет тех колючек, которые она обычно выпускает, обороняясь. И такой она мне нравится больше.

— Обязательно позвоню! — успокаиваю ее. — И да, Кать, мне очень понравилось!

Впервые вижу, как она густо краснеет, при этом улыбаясь в ответ на мои слова.

— И мне, Дим. Очень понравилось. Спокойной ночи.

Вот такая нежная глава получилась. Небольшая, но очень честная. Без пошлости, грубости, потому что они такие. И кажется, Катя оттаивает...

Глава 16.

Утро будит меня ароматом свежесваренного кофе и чего-то печеного, а может жареного. Первая мысль, что я проспал на работу и, вскочив, как ошпаренный, натягиваю джинсы. Только потом соображаю, что не слышал будильника. Хватаю телефон и смотрю на время. Шесть утра.

Я спал в гостиной на диване, где вчера благополучно заснула Вера, благородно уступив свою комнату девочкам. Но даже не слышал, как мимо меня кто-то проходил.

Выхожу в коридор и заглядываю на кухню.

Все та же Катя, в тех же наушниках, колдует у плиты и пританцовывает. Даже становится интересно, какую музыку она любит. Желания подойти и обнять ее, как вчера, нет. Точнее оно есть, но рисковать я не буду. Мне бы еще вчерашний поцелуй как-то пережить. До сих пор ощущаю вкус ее губ. Он кислотой въелся в мое сердце, душу, мозг, и нет никакого антидота от этого. Не вывели еще эту чертову формулу.

Катя и есть моя кислота, сжигающая изнутри. Вот говорят же, не совать руки в розетки и незнакомые жидкости, потому что неизвестно, чем это грозит. А я знаю, что Сорокина — кислота. Пьянящая, жгучая, до жути желанная, но даже зная, что меня ждет, я хочу погрузиться в это вещество с головой.

Она наркотик, смесь термоядерных веществ, и вчера я получил свою первую дозу. Говорят, с первого раза не привыкаешь. Чушь! Я не просто привык. Я подсел.

Она боковым зрением замечает меня, снимает наушники и поворачивается в мою сторону.

— Доброе утро! — у нее смущенный вид. — Завтракать будешь? Я немного похозяйничала тут и вот...

— Буду, конечно! Ты всегда так рано встаешь?

— Почти. Сегодня спала мало, но на удивление выспалась. А Вера еще спит.

Сажусь за стол и передо мной сразу вырастает тарелка с кулинарным шедевром от Кати и кружка кофе. И я действительно чувствую, что голоден, как никогда.

Уплетаю за обе щеки, а она стоит передо мной и смотрит, сродни служанке какой-то. Есть становится невозможно. Она же не прислуга, я не уволю ее за пересоленную или недожаренную еду.

— Кать, поешь со мной, пожалуйста.

На ее лице появляется улыбка, заставляющая меня таять перед этой девчонкой. Она садится напротив и делает глоток кофе.

— Дима, — вижу, что не знает как спросить, опускает глаза. — Я хотела уточнить. А что с моей учебой?

— А что с ней такое? — не понимаю суть вопроса. — Отведем Веру в сад и поедем в институт.

Мои слова ее до жути смущают. И она просто молчит.

— Кать, говори прямо. В чем дело?

Она демонстративно набирает воздуха в грудь и несмело отвечает.

— Можно я сама буду ездить в институт и провожать Веру в детский сад? Не хочу, чтобы нас видели и начали ходить беспочвенные слухи.

Идиот! Какой же я идиот! Я даже не подумал об этом. Настолько вжился в роль «семейного» человека, что напрочь выбило логику.

— Прости, Кать. Я не подумал. Конечно, ты права, и да, так будет лучше. Тогда надо дать тебе ключ, чтобы вы с Верой под дверью не торчали.

Она благодарно кивает и начинает убирать со стола.

— Я тебе сейчас оставлю свой. У тебя сколько лекций сегодня?

— Четыре, вроде, — пожимает плечами.

— Вот и отлично! И да, Кать, ты не домработница тут и не обязана мне готовить, убираться и тому подобное. Я хочу, чтобы ты, в первую очередь, училась, нормально, чтобы получила достойную профессию. Ведь у тебя есть мечта?

— Мечта? — она задумывается, а потом на ее глазах появляются слезы. — Наверное, просто жить.

— Жить? — я в шоке от заявленного.

— Да, жить. А не существовать. Хочу стать геологом. Я люблю мир, природу. Хочу, чтобы Вера была счастлива рядом со мной, с нами...

— С нами? — переспрашиваю с какой-то безумной надеждой, что вот сейчас она назовет мое имя, меня.

— Да, с нами. Со мной, моим мужем и нашими детьми. И чтобы мы много путешествовали по миру вместе...

Смотрю на нее и хочется орать, что я готов кинуть к ее ногам этот гребаный мир. Только дай мне эту возможность, девочка. И я постараюсь сделать тебя самой счастливой на свете. Я постараюсь дать тебе жизнь.

— Это прекрасно, Кать. Главное не сдаваться.

Смотрю на часы и вижу, что надо уже выходить.

— Все, я побежал. Может увидимся в институте.

Оставляю на тумбочке при выходе ключи и открываю дверь, как она останавливает меня одним лишь словом.

— Дима, — подходит ко мне, теребя край кофты. — Спасибо тебе. Я впервые за последнее время почувствовала себя спокойно.

— Не за что. Ты же знаешь, что я от души и... — останавливаюсь на полуслове, улавливая ее заинтересованный взгляд из-под упавшей на лоб челки.

— До вечера! — бросает она в ответ и, приподнявшись на мысочках, целует меня в щеку.

А я стою, как пацан, глядя в ее карие глаза цвета шоколада, и не могу шага ступить. Словно ноги приросли к порогу. Сердце колотится, разгоняя по венам желание к ней снова прикоснуться, поцеловать, вдохнуть ее запах.

— Прости... — резко отстраняется от меня, словно сделала сейчас что-то запретное. — Я не хотела... ничего такого...ты не...

Притягиваю ее к себе и впиваюсь в эти губы, которые только что глупо оправдывались передо мной и несли несусветную чушь. Люблю эту девчонку! Сам себе в этом признаюсь сейчас. Втюхался в нее, словно малолетка. И не могу принять то, что она может быть еще с кем-то.

Упиваюсь этим поцелуем, готовый вот так до вечера стоять, а она снова отвечает.

— Катя... Катенька... Катюша... Девочка моя... — я словно в бреду повторяю ее имя, не переставая целовать.

И тут заспанный голос со стороны заставляет замереть.

— Доброе утро! А что вы делаете?

Вера, взъерошенная и заспанная, стоит за нашими спинами и смотрит прямо на нас.

Упс! А слона-то мы и не приметили! )))) Давайте теперь, голубки, выкручивайтесь! ))))

Глава 17.

Катя отскакивает от меня, как ошпаренная, и сразу подбегает к Вере.

— Дима... Дмитрий Сергеевич уже уходит на работу. А нам с тобой пора собираться в детский сад, кнопка.

Вера смотрит на меня непонимающими ничего детскими глазками, а потом выдает.

— Ты что, поцеловал Катю? Она тебе нравится?

Боже, что мне на это ответить? Никогда в такой глупой ситуации не был. А главное, как правильно ответить?

— Конечно нравится, Вер. Твоя сестра очень хорошая, как она может кому-то не нравится! — стараюсь выкрутиться как можно деликатнее.

— Ты ее поэтому поцеловал? Потому что она хорошая? — малышка не сдается.

Смотрю на Катю, которая сейчас словно помидор, стоит за спиной девочки и смотрит куда-то в пол.

— Да, и поэтому тоже! И ты тоже очень хорошая, Вера. Поэтому и тебя я тоже поцелую! — подхожу к ней, сажусь на корточки и целую ее в щеку.

Она сразу же обвивает своими ручками меня за шею и делает то же самое.

— Вот и я тебя тоже поцеловала. Потому что ты тоже добрый и хороший! Пока!

Она машет мне рукой и, сорвавшись с места, пулей летит на кухню.

— Фух! — выдыхаю я, глядя на то, как Катя еле сдерживает смех. — Думал, что не выкручусь.

— У тебя прекрасно получилось! — произносит она.

— Ладно, я побежал. Сегодня позвоню своему другу и вечером расскажу новости.

Катя молча кивает и закрывает за мной дверь.

Уже в институте, после первой лекции, замечаю Иванову, стоящую в стороне. Как только она видит меня, сразу же подбегает и практически кричит на весь коридор.

— Дмитрий Сергеевич! Катя с Верой пропали! — она тараторит что-то еще, но я беру ее за локоть и отвожу в сторону.

— Во-первых, не кричи! А во-вторых, что ты несешь? Куда пропали? Катя вообще совершеннолетняя!

Она смотрит на меня выпученными глазищами, а потом рассказывает откуда эта информация.

— Сегодня утром отцу позвонили и как я поняла, это была мама Кати. Она так кричала в трубку, проклинала его, а потом разговор оборвался.

— И что? Из этого следует, что Катя с Верой пропали? — стараюсь себя не выдать.

— Просто отец передал маме то, что понял из этого разговора. Катя собрала вещи и вместе с Верой куда-то ушла. Ее мама подумала, что к нам, так как папа и ее отец тоже. А потом сказала, чтобы он вернул Веру, а Катя пусть делает, что хочет, так как уже взрослая. Иначе она напишет заявление в полицию!

— И что твой отец? — спрашиваю я.

— Он подумал, что она снова напилась и несет какую-то ерунду.

— Маша, давай ты сейчас успокоишься для начала. Может Катя еще придет в институт и ты убедишься, что с ней ничего не случилось.

Как по заказу, слышу за спиной возглас Павлова.

— Сорокина! — кричит он в сторону входа и двигается ей навстречу, чем сразу же привлекает мое внимание.

— Ну вот видишь! — наблюдая за Катей, успокаиваю Иванову. — Она никуда не пропала. Нечего панику наводить. И отцу скажи, что это какая-то ошибка просто. Все, иди на лекцию.

Молча кивнув, Маша выдыхает и уходит, а в моем поле зрения остается лишь она. Та, которую еще несколько часов назад я страстно целовал дома, шепча ее имя.

Только теперь возле нее крутится этот Павлов, не подсознательно выводя меня на эмоции. Злюсь, сжимаю ладони в кулаки, когда он приближается к ней и целует. В щеку целует, но от этого не легче. Мне и этого достаточно, чтобы закипеть. Надо срочно что-то решать и я отхожу в сторону, доставая из кармана телефон.

Нахожу номер Волкова и нажимаю вызов. Несколько длинных гудков и я слышу голос друга.

— Привет, Байков! Сколько лет, сколько зим! Как ты там, дружище?

Только сейчас понимаю, что мне не хватало общения с Денисом. Он одним голосом вселяет в людей какую-то надежду. Видимо поэтому они к нему обращаются за помощью, потому что уверены в нем и его профессионализме.

— Да вроде бы нормально, — отвечаю. — Снял неплохую квартиру, работаю, причем по профессии. У вас-то как? Как Маруська?

— Все отлично, Дим! Ты не представляешь, как я счастлив! Ты за сестру не переживай, она под моим пристальным присмотром. Даже твоя мама уже успокоилась. Смирилась, кажется, что я стану ее будущим зятем! — смеется в трубку.

— Даже так?! Ты уже сделал предложение? Почему я не в курсе такого события? Или вы решили меня на свадьбу не звать? — поддерживаю веселое настроение.

— С ума сошел? Ты первый в Маруськином списке! А предложение официально пока не делал, но собираюсь. Не думал, что это так страшно, Дим. Раньше смеялся над другими, а теперь у самого колени дрожать начинают, как подумаю об этом. Но ты не переживай, я Машку обязательно в ЗАГС поведу.

— Отлично. Рад за вас. Я чего звоню-то... Мне помощь твоя нужна, Ден. Как юриста.

Тишина в трубке. Затем настороженный голос друга.

— Только не говори мне, что снова вляпался или тебя подставили!

— Нет. В этот раз я сам себя подставил, друг. И похоже, что по настоящему и навсегда.

Так, мои хорошие! Мы уже перевалили за половину истории и теперь все события будут развиваться быстрее! Подписывайтесь на мою страничку, чтобы не пропустить новые главы, добавляйте книгу в библиотеку и ставьте звезду «Мне нравится». Нам с МУЗом будет очень приятно!

Глава 18.

Сойдясь в общем мнении, что разговор совсем не телефонный, Волков решил, что возьмет билет на ближайший поезд и приедет. На мои возражения он естественно ответил отказом, уверив меня, что сейчас свободен от основной работы.

— А как же Маруся? Она будет не против того, что ты уедешь?

Так странно, что теперь я думаю о сестре в таком ракурсе. Еще недавно я ее старался контролировать, опекать, а теперь ситуация изменилась. И мне это ужасно непривычно.

— Хорошо если мне удастся отговорить ее ехать со мной! — смеется Денис. — Все, друг. Побегу бросаться на амбразуру!

Вешаю трубку и иду на очередную пару. Рассказываю своим студентам о взаимодействии солей и кислот, реакциях соединений и ловлю себя на мысли, что моя жизнь сейчас очень напоминает все, о чем я рассказываю.

Она была пресной, как вода, на дне которой лежал осадок прошлых лет. И вдруг, в сосуд по имени Дима Байков плеснули кислоты. Сильной, всепоглощающей по силе кислоты, вызывающей сумасшедшие реакции, от которых я схожу с ума. И чем больше я впитываю в себя ее, тем ярче получается реакция, освещая все вокруг яркими красками.

Закончив все дела на этот день, я закрываю кабинет и быстро собираюсь на выход. Возле охранника сталкиваюсь с Павловым, который одаривает меня таким взглядом, что готов меня растерзать прямо на месте.

Желания вступать с ним в полемику и выяснять что к чему у меня нет, поэтому просто прохожу мимо и покидаю здание института.

Бегу на остановку, но в последний момент сворачиваю в сторону торгового центра. Почему-то мне хочется сделать своим девочкам приятно.

Покупаю в магазине игрушек огромного плюшевого зайца. Белый, с длинными висячими ушами, он обязательно должен понравиться Вере. А потом, проходя мимо ювелирного, притормаживаю, глядя на витрину с дорогими украшениями.

Ноги сами разворачиваются в сторону входа и уже через несколько секунд, я рассматриваю нежнейший кулон в виде четырехлистного клевера с маленьким камушком в центре. Это не бриллиант, конечно, но кулон настолько запал мне в душу, что я без разговоров оплачиваю его.

— У вас прекрасный вкус! — девушка-консультант упаковывает изделие в коробочку. — А у вашей девушки есть цепочка?

Об этом я и не подумал. Напрягаю память, пытаясь вспомнить, носит ли Катя хоть что-то, кроме сережек. Кажется, нет. Поэтому прошу подобрать и цепочку, упаковав все вместе.

От Волкова приходит сообщение, что он с трудом отвоевал у Маруси разрешение поехать ко мне без нее и уже взял билет. Приехать должен завтра к обеду и просил не встречать его на вокзале, но скинуть адрес.

Забрав покупки, выхожу из магазина и двигаюсь в сторону выхода. Почему-то возникает ощущение, что за мной кто-то наблюдает, но осмотревшись внимательно по сторонам, никого и ничего подозрительного не замечаю.

Уже выйдя на улицу, реально оцениваю размеры купленного зайца и понимаю, что в автобусе ехать с ним рискованно, поэтому вызываю такси и уже через полчаса стою возле подъезда.

Смотрю на окна, в которых непривычно горит свет и, непроизвольно, улыбаюсь. Надеюсь, что Катя не поймет мой жест неправильно и примет подарок, в котором я вижу огромный смысл.

Захожу в подъезд, поднимаюсь на этаж и звоню в дверь. Слышу тихое копошение и отхожу немного назад, чтобы меня было видно в глазок. Дверь сразу же открывается и на меня наскакивает ураган по имени Вера.

Ее взгляд устремлен на плюшевого зайца в моих руках, в то время, как мой, направлен в сторону Кати, стоящей за спиной своей сестры с почти выпученными глазами.

— Может позволите мне войти? — спрашиваю я.

Девочки расступаются и я захожу, закрывая за собой дверь.

— Что это? — видно, что Катя шокирована.

— Это подарок. Для Веры. Нравится? — задаю вопрос маленькой егозе.

— Да!!!

Она прыгает вокруг меня, тянет ручки, пытаясь ухватить зайца за ухо, и в конце-концов, у нее это получается. Вырвав из моих рук свой подарок, она молниеносно скрывается в гостиной и уже через пять минут они вместе с ним смотрят мультики.

Иду в ванную, мою руки и лицо холодной водой. Поднимаю взгляд и смотрю на себя в зеркало. Да уж, Байков, с такими нервами и встрясками ты постареешь лет на десять, не меньше.

В кармане все еще давит коробочка, предназначенная Кате, как напоминание о том, что я должен сделать. И резко выдохнув, я выхожу из ванной.

— Есть будешь? — вдруг как-то по домашнему спрашивает, что даже если б не хотел, сожрал бы все, что она дала, и даже с ее рук.

— Буду, — сажусь за стол, любуясь натюрмортом из салата, мяса и картошки пюре. — Кать, я же просил...

— Это мое желание. Оказывается, мне нравится готовить, — она улыбается, пододвигая ко мне тарелку.

Начинаю уплетать за обе щеки, потому что это реально вкусно, почти как у мамы.

— Я созвонился с Денисом. Он завтра приезжает и мы попробуем решить твою проблему. Надеюсь, он нам поможет.

— Спасибо, но мне кажется, маме нужно сделать всего две вещи: выгнать этого алкаша и лечь в клинику.

Разумные слова. Но помимо этого, есть закон, и многое будет зависеть от того, как будут складываться дела с Верой.

Снова воцаряется молчание. Так странно, живем вместе, Катя готовит, убирает, Вера счастлива, вроде, а поговорить нам не о чем. Или мы не знаем как? Или боимся? Черт! Мы даже целовались! Я чувствовал, что ей нравилось, и несмотря на это, мы молчим. Почему так?

В наших отношениях нет легкости, нет открытости и понимания, мы чужие друг другу, но в то же время, кажемся родными. Да, Катя изменилась, по отношению ко мне стала другой, но это не то.

Стоп, Байков! А когда тебе этого стало мало? Ты ведь просто хотел ей помочь. И ты помогаешь. Так какого хрена?

Все, не могу. Меня сожрет эта неопределенность, непонимание всей ситуации, нерасставленные приоритеты.

— Что-то случилось? — я подскакиваю на стуле, словно ошпаренный.

Настолько затянуло в мысли, что забылся на время.