Улей

1

После перегретого воздуха десантной капсулы прохладный ветерок приятно освежает лицо. Планета встречает запахом хвои и тишиной, от которой давит уши не хуже чем от перегрузок в момент приземления.

Двенадцать цзы’дарийцев вышли из капсулы и теперь, ощетинившись стволами бластеров, внимательно осматривали окрестности. Снимки с орбиты – это хорошо, но от непредвиденных случайностей они еще никого не спасли. Затем дозорные из моей звезды по очереди подняли руки. Чисто.

- Чисто, - сказал я вслух и повернулся к генералу.

- Разбить лагерь, - скомандовал Наилий Орхитус Лар.

Приземлились не очень мягко – прямо в гущу высоченных хвойных деревьев, чьи кроны смыкались над нашими головами, образуя дырявый полог, сквозь который едва виднелось местное бледное светило. Кора деревьев покрыта не то медью, не то ржавчиной. Под ногами сухая, рыжая трава. Странный лес. Мертвый.

Бойцы разгружали капсулу, чтобы закрыть её створки и замаскировать до окончания операции. Жить в ней нельзя – она предназначена только для доставки живой силы на поверхность планеты и обратно в звездолет. На землю ставили не только вещмешки и походные комплекты, но и массивные черные ящики с эмблемами медицинской службы. Капитан, он же военврач, следил за моими парнями так внимательно, что мне стало немного обидно. Косоруких в свою звезду не брал. Ничего с его оборудованием не случится.

Едва закончили с обустройством лагеря, как звезда разведки ушла на восток. Три бойца, сержант Тит и лейтенант Тезон Тур. В лагере остались трое моих пехотинцев с сержантом Бозом, я, лейтенант Дарион Лар, капитан Публий Назо и генерал пятой армии. На восемь солдат четыре офицера. Не самое привычное соотношение, но кто я такой, чтобы обсуждать решение командования. Получив на руки экземпляр задания, я обратил внимание, что цель операции звучит как «научная». Что ж, для горстки любопытных ученых мы чрезвычайно хорошо вооружены.   

До вечера монотонно обходил посты дозорных и ждал возвращения разведчиков, вскидываясь на каждый шорох. То крупный жук проползет мимо, то мелкий зверек мелькнет меж толстых корней деревьев. Говорили, что разведчики способны подкрасться со спины так тихо, что это невозможно услышать. И подкрадывались иногда, потехи ради, приставляя к горлу нож.  Шутники, стилет им в печень.

Из штабной палатки вынырнул Публий, уверенно направившись ко мне.

- Дарион, ну как тебе у папаши-генерала на выгуле? Первая операция и уже с Самим во главе.

Я проигнорировал словестный выпад, вытянувшись в струнку и подняв подбородок чуть выше, чем полагалось. Сколько бы ни тыкали носом в то, что я нилот, сын генерала, а задеть меня не получится. Я горд, что когда-то моя мать решила зачать от одного из лучших воинов цзы’дарийцев и подала соответствующее прошение. В наследство от отца мне достались выдающиеся показатели в генетической карте. А еще я очень на него похож, да.  

- Выдыхай, лейтенант Лар, - сказал Публий и я услышал тихий смешок, - хорошо держишься.

Я позволил себе расслабиться и посмотреть на военного врача. Он значительно моложе отца, но ходил с ним в операции чаще, чем кто бы то ни было. Когда я думал об этом, то чувствовал уколы не то зависти, не то ревности. Его Превосходство я впервые увидел на своем девятнадцатом цикле и то можно сказать, что случайно.

- Разведка доложила, что возвращается, - сказал капитан. - Будут с минуты на минуту. Пойдем, посмотрим, что они там наснимали на местности.

Я уставился на Публия с недостойным для воина выражением крайнего изумления на лице. Меня зовут в штаб на совещание? Капитан расхохотался.

- Ты офицер теперь, привыкай, - военврач ободряюще хлопнул меня по плечу. - Болтаем мы чаще, чем оружием машем.     

Ощущая предательскую слабость в ногах, я быстро вызвал по рации сержанта Боза, оставив его за старшего, а сам отправился вслед за Публием.

В штабной палатке в самом большом отсеке стоял низенький стол и четыре табурета. За столом уже сидел генерал и рассматривал снимки с запущенного нами орбитального спутника. Качество изображения прекрасное, да, но, по сути, любой населенный пункт выглядел как схема с прямоугольниками крыш и лентами дорог. Заглядывать в окна и двери домов спутник не умел.

- Лейтенант, не стой столбом, - шепнул мне Публий и сел на табурет справа от отца.

Наилий оторвал взгляд от снимков лишь на мгновение, чтобы указать мне глазами на табурет слева от себя. Чувствуя, как пот тонкой струйкой течет между лопатками, я плюхнулся на неудобный походный стул и снова вытянулся, старательно следя за дыханием. Спокойно, Дарион.

Бесшумно просочился под входным пологом лейтенант-разведчик. После краткого обмена приветствиями он положил на стол планшет, выводя на экран первую фотографию.

- Данные со спутника подтвердились, Ваше Превосходство, - голос у лейтенанта Тура был тонкий и немного писклявый, а фигура настолько женственная, что он больше напоминал домашнюю кошку, чем воина. Но лучшего лазутчика я за свои двадцать три цикла не видел.

Генерал взял планшет и быстро пролистал все фотографии, потом передал девайс Публию.

- Выжившие в сгоревших деревнях есть? – вопрос уже к Тезону Туру.

- Есть, Ваше Превосходство, - ответил Тезон и, увидев жест генерала, сел на свободный табурет, - в основном старики, живущие на окраине, в стороне от основных пожарищ.

Публий просмотрел фотографии и положил планшет на стол.

- Что видишь? – спросил генерал, подтолкнув ко мне планшет.

 Я вытер под столом вспотевшие ладони о форменный комбинезон и взял девайс.

Сначала показалось, что у разведчиков сломалась техника и все фотографии стали черно-белыми, лишь потом я осознал масштаб отснятых пожарищ. Сотни строений, десятки единиц техники, обгоревшие трупы людей и животных. По земле прошелся огненный вихрь, а смерть собрала богатый урожай. Не хотел бы я писать рапорт по таким разведданным.

2

Гражданское последний раз одевал в отпуске цикла два назад. Надеюсь, все одел правильно и в нужном порядке. Не хотелось бы услышать насмешку от отца или собственных бойцов за нелепый внешний вид.

Из палатки я выбрался едва просветы в кронах сосен стали окрашиваться золотым. И чуть было не налетел в темноте на Его Превосходство. Генерал, одетый в такую же куртку и штаны, как у меня, с лямкой вещмешка на плече и боевым посохом, в сложенном состоянии прицепленным на пояс, молча стоял возле моей палатки.

Я набрал воздух в легкие

- Служу и…

- Тихо, - оборвал меня генерал, - весь лагерь разбудишь. Пока мы будем в деревне, обращайся ко мне на ты и по имени. Это приказ, лейтенант.

- Есть, - ответил я, привычно вытянувшись в струнку. Ну не дурак-ли?

Наилий тяжко вздохнул и покачал головой.

- За мной.

Светило поднималось все выше и теперь уже из прорех в кронах деревьев падали тугие, плотные лучи света. Отчего казалось, что мертвый лес наполняется жизнью. А мы плыли сквозь утренний туман двумя одинокими черными точками. Чем дальше мы уходили на юго-восток, тем ниже становились сосны и тем шире они расступались. И вот уже под ногами появилась трава, все еще зеленая, несмотря на приближающиеся холода и мне никак не верилось, что я впервые оказался так далеко от дома, что это невозможно осознать. Генерал молчал, шагая впереди с уверенностью стрелки на компасе. А мне так хотелось, чтобы он хотя бы раз обернулся. Точно дурак. Мальчишка.

Вскоре ветер принес едкий запах гари и еще чего-то, что я никак не мог определить. Не мог потому, что аромат медовой сладости казался неуместным, а слышался именно он.

Сосны расступились, выпуская нас на широкую поляну, а на горизонте из земли поднимались черные остовы сожжённых домов. Туман давно рассеялся и остался лишь там, где мутное белое полотно порвалось об острые макушки  молодых деревьев и осело во впадинах и низинах.

- Огибаем деревню справа, - тихо сказал Наилий, - нам нужен первый встретившийся на пути жилой дом.

Вблизи запах гари стал невыносимым и теперь отчетливо слышался смрад паленой плоти. Я начал узнавать ракурсы с фотографий разведчиков. Черно-белое царство смерти.

Тишина утра наполнялась звуками. Пронзительно закричала пестрая птица, залаяла собака.  

- Цыц, поганец! Ух, я тебя!

Из-за обгоревшего угла дома показалась вполне целая деревянная ограда, а за ней сгорбленная старуха в цветастых тряпках и черном платке. Она погрозила прутом тощему, облезлому псу и с кряхтением разогнулась.

- Мир дому вашему, - громко сказал генерал и я ждал, что он улыбнется, демонстрируя наше расположение и добрые намерения, но Наилий даже играя роль, оставался верен себе.

- Обернись, вон он мир. И счастье, и достаток, - проворчала старуха, но к ограде подошла, уставившись на нас подслеповатыми глазами.

И тут я заметил, что ростом едва ли достаю макушкой ей до носа. Нет, читая задание к операции, я запомнил, что люди выглядят так же, как цзы’дарийцы, только выше ростом и шире в плечах. Но цифры цифрами, а на деле я снова почувствовал себя сопливым кадетом, впервые оказавшемся на плацу перед наставником. И взгляд у старой женщины был такой же цепкий и внимательный. Смотрела, будто дырку во мне высверливала.

- Откель явились, паны? – спросила старуха, не сводя с меня пронзающего взгляда.

- Издалека, - ответил Наилий.

- Вижу, что не от соседей за горстью соли.

Старуха теперь изучала генерала. Отец встретил тяжелый взгляд хладнокровно,  умудряясь уверенно смотреть сверху вниз. А я все думал, сколько циклов отсчитала с рождения старая женщина? Шестьдесят, семьдесят? Наилий шестьдесят три, но то, что называют старостью, не коснулось его своим дыханием. Не коснется и меня, конечно, если не убьют в бою раньше, чем я сравняюсь возрастом с ним, сегодняшним.

- Мы пришли за теми, кто жжет ваши деревни, - глухо сказа генерал.

А у меня сердце в очередной раз ухнуло вниз и пропустило пару ударов. Вот так, сразу? Ничего я не понимаю в искусстве переговоров.

- Ну коли так, тогда пожалуйте в дом, паны, - сказала, а радушия в её словах не чувствовалось, - не гоже про навь у ограды говорить.

Старуха открыла дверь в ограде и пошла к дому, с трудом переставляя ноги. Генерал достал из кармана мини-бластер и показал мне. Затем отрицательно покачал головой и положил бластер обратно. Понятно, чего уж там. Гражданские во время операции с научными целями не должны пострадать. А если там засада мародеров?

На пороге дома старая женщина заставила нас снять ботинки, постучав по ним прутом и проворчав что-то про грязь и непрошеных гостей.  Миновав крошечный, неосвещенный тамбур мы вошли в жилое помещение. На меня обрушился аромат теплого молока и пряных трав. Мебели в доме, как в казарме – необходимый минимум. Кухонной утвари и того меньше.

- Уж не обессудьте, потчевать нечем.

Старуха загремела посудой, выставляя на стол два стакана и странный пузатый сосуд. Мне одного взгляда хватило, чтобы понять – молоко.

- Но не садить же гостей за пустой стол, - сказала хозяйка, разливая молоко по стаканам.    

Наш врожденный иммунитет к ядам, конечно, многое нам позволял, но употреблять что-то в пищу на враждебной местности без лабораторных анализов противоречит инструкциям.

- Благодарствуем, - сказал генерал, сел за стол и сделал два крупных глотка молока, - садись, Дарион, в ногах правды нет.

На длинную скамью перед столом я опустился в каком-то полусне. Я уже совершенно ничего не понимал.

- Братец твой меньшой нешто хворый? – спросила старуха, усаживаясь напротив и складывая руки на столе.

- Навь боится, - сказал Наилий, пододвигая ко мне стакан.

- Не мудрено, - вздохнула старуха, - сколько душ погубила навь, сколько жизней отняла. Целыми семьями народ косит.

3

Пока управился с текучкой, пока с бойцами пообщался в штаб пришел последним. Тезон Тур уже сидел на моем месте слева от генерала и выглядел настолько довольным, будто только что в одиночку совершил выдающееся научное открытие, ну и заодно планету захватил.

- Опаздываешь, лейтенант, - недовольно проговорил Публий.

- Виноват, - я немедленно вскинул подбородок и вытянулся в струнку.

- Садись, - кивнул Наилий, - начинай, Тезон.

- То, что на снимках из космоса выглядело, как округлое блюдце на деле оказалось масштабным сооружением.

Планшет с развед-снимками снова пошел по рукам. Лейтенант Тур наизусть озвучивал цифры: высоту постройки, наибольший диаметр, предполагаемую глубину подземной части, но все это меркло по сравнению со снимками. Я уже видел реальную высоту тех деревьев. Так вот, постройка была еще выше. Гигантское веретено, наматывающее на себя облака. Фантазия сумасшедшего зодчего или причуда природы?   

- Мы засекли две группы, - продолжал доклад Тезон, - в одной шестеро военных в форме и при знаках отличия. Вооружены огнестрельным оружием неизвестной нам системы.

- Они выглядят, как люди? – вдруг спросил Публий.

- Да, - смутился на мгновение Тезон. – Так точно, как люди.

- Генетическая мутация, не отразившаяся на внешнем облике особи. Это неплохо, - задумчиво произнес военврач.

Мы с Тезоном, не сговариваясь, уставились на Публия, но капитан молчал и не спешил объяснять, что он имел в виду.   

- Снимки не очень четкие, - продолжил лейтенант Тур, - мы не смогли подойти достаточно близко. Не зная возможностей противника, безопасную зону лучше брать с запасом.

- Ну, ты лекций-то нам не читай о своей тяжелой работе, - оборвал его военврач. - Что я должен увидеть в этих горчичных пятнах?   

- Мы засекли две группы, - как ни в чем не бывало продолжил лейтенант-разведчик, - во второй трое мертвых военных.

Публий буквально выхватил у меня из рук планшет и лихорадочно пролистывал фотографии. Я вытянул шею, рассматривая, что же так заинтересовало капитана. Трупы, судя по цвету кожи и другим характерным признакам, убитые не сию минуту. Горчичная форма продырявлена не хуже, чем на тренировочном манекене. Не одну обойму разрядили. И у каждого отрезана голова. 

- Образцы? – военврач облизнул губы, а в глазах его зажглись огоньки азарта.

- Уже в лаборатории, - с видом триумфатора ответил Тезон.

- Обыскали? – спросил генерал.

Лейтенант коротко хмыкнул, дескать обижаете и начал доставать из карманов и выкладывать на стол упакованные в прозрачный полиэтилен: ножи, пистолеты, мешочек на завязках и карту местности. Да уж, не густо.

- А форма где? – спросил Наилий.

- Какая форма? – на холеном лице разведчика отразилось неподдельное изумление.

- Ну не моя же, - пожал плечами генерал, - горчичная форма с убитых где?

Тезон широко открыл рот и выпучил глаза, потом вскочил, как ужаленный и, вытянувшись в струнку, заорал:

- Виноват, Ваше Превосходство!

- Тихо, тихо, - поморщился Наилий, - пять минут тебе.

Лейтенант Тур достал рацию и со скоростью плазмомета начал отдавать приказы своей звезде, называя номера квадратов и озвучивая задачу.   

А я сидел и старательно гримасничал, пытаясь прогнать с лица улыбку. Даже матерые волки когда-нибудь промахиваются.

- Постучаться бы к ним в гости, да посмотреть, как оно внутри устроено. А, Ваше Превосходство? – Публий не мог сидеть на стуле спокойно и не отрывал взгляда от снимков.

- Образцов тебе недостаточно? – недовольно спросил генерал.

- Нет, ты же знаешь, - настаивал военврач, - по слухам пересаженные гены принадлежали осам, а это социальные насекомые. Как я по трем трупам определю всю картину их общественного устройства?

- А ты хочешь её определять по нашим трупам? – парировал генерал. – Следуя твоим аналогиям, ты предлагаешь мне разворошить осиное гнездо. Да мы потратим недели на то, чтобы определить численность личного состава, состояние систем обороны но все будет бесполезным, потому что операция заведомо обречена на провал. Нет. Это исключено.

- А если и правда в гости? – тихо сказал Публий, выразительно смотря на генерала. - Надеть горчичную форму, сочинить легенду и туда?

- Это авантюра, - покачал головой генерал.

- Это, может быть, наш единственный шанс улететь с планеты с достойными результатами исследования.     

Наилий глубоко задумался. Мне показалось, что от напряженности момента воздух в штабе прогрелся на несколько градусов. Я увидел как капелька пота стекла по виску притихшего Тезона. Как говорили наставники в Училище? Победителя от неудачника отличает только смелость принимаемых решений?

- Пойдут лейтенанты Тур и Лар, - наконец сказал генерал, - С нашей комплекцией нас могут принять только за подростков. Публий, я надеюсь, ты не забыл, как гонять молодняк. Мне нужно выражение искренней муки на этих двух сытых и довольных лицах.   

Названные лица одновременно болезненно сглотнули слюну.

- Можете не сомневаться, Ваше Превосходство, будут выглядеть, как новобранцы в учебке, - сказал капитан и крайне нехорошо улыбнулся.

- Два дня на подготовку, - закончил генерал.

 - Есть! – коротко ответил Публий.  

***

Совещание в штабе снова затянулось до темноты. Из рассказа старой женщины в деревне и развед-снимков выжали все, что можно, но слишком много вопросов остались без ответов, и проснулся я на утро с тяжелой головой. Наскоро привел себя в порядок, предупредил сержанта, что он весь день за старшего и отправился к палатке Тезона. Вынырнул из неё разведчик невыспавшимся и злым. Еще бы, небось до утра ждал своих со злосчастной формой. Её ведь еще чистить надо и зашивать дыры. Хотя как не старайся выглядеть в итоге все равно будет скверно. Поднимут нас господа васпы на смех. 

4

Теперь мы шли на запад в самую непроглядную гущу медных стволов деревьев. Травы под ногами почти не осталось, одна голая, присыпанная ржавой хвоей и белым пеплом земля. Еще дальше и мне стало казаться, что я вдыхаю пепел, и он оседает у меня на языке медным привкусом. Или это я до крови прикусил губу, пытаясь не стонать от каждого шага? Лейтенант разведчик торопился и почти не смотрел по сторонам. В лагере мы оставили не только спутниковые приемники, но и вообще все, и теперь в карманах горчичной формы обитал один единственный нож.

- Тезон, мы не заблудимся?

- Нет, - ответил разведчик, - я здесь уже проходил.

- Откуда ты знаешь? – я искренне недоумевал, как можно ориентироваться на подобной однообразной местности. Ни одного строения, ни одного знака или указателя, только голые деревья.

- Не так уж это и сложно, - недовольно пробормотал Тезон, - в лесу нет ни одного одинакового дерева. В каждом есть какая-то изюминка, отличительная деталь. Нужно просто уметь её замечать и хорошо запоминать. Есть ориентиры первого уровня, вроде сожженного ударом молнии одиночного дерева, есть… да, кстати.

Лейтенант Тур вдруг резко остановился и повернулся ко мне.

- Когда произойдет контакт с патрулем, молчи. Говорить буду я. Это моя операция и я не хочу, чтобы юнец-нилот, только что получивший офицерские погоны пустил под откос мою карьеру. Тебя папочка-генерал и так вытащит в командование, не сейчас, так на следующей операции. А я столько сил потратил, я шел к этому повышению пять циклов, на брюхе ползая в таких выгребных ямах, которые ты, чистенький генеральский сынок, и представить себе не можешь!

- Тезон, - громко сказал я, пытаясь прервать гневную речь разведчика, - я буду молчать.

- Хорошо, - выдохнул лейтенант, поджал губы и пошел дальше.

Взявшийся откуда-то ветерок принес запах гари и сладости как совсем недавно у сожжённой деревни. Только здесь-то он откуда? Качнулась под ногами земля, еще раз и еще. Плохой признак, слабею, перестарался капитан с достоверностью внешнего облика. И тут от стволов деревьев отделились и поползли по земле длинные черные тени. Тезон остановился и вскинул руку. Понял, стою, молчу.

Их было четверо в горчичной форме. Длинные, худые, странно горбившиеся при ходьбе. Застывшие, бесстрастные лица, бледные, угловатые. Права была старуха, есть в них что-то от мертвецов.

- Кто … такие, - спросил тот, что стоял чуть впереди остальных.

Как себя назвать, как к ним обратится? Я даже рад был, что сейчас – это забота разведчика.

- Заблудились мы, - неуверенно промямлил Тезон и куда только делся весь гнев и запал?

- Командир … где?

- Погиб, - выдавил из себя лейтенант и облизнул обложенные налетом губы.

Васпа подошел плотную к разведчику и, как мне показалось, принюхался.

- Сами едва ноги унесли… - торопливо и сбивчиво заговорил Тезон, - вертолет… двигатели загорелись… не смогли посадить, рухнули на деревья…

Огромный в половину лица Тезона кулак с размаху врезался ему в переносицу.

- Четче докладывай.

- Пилот сообщил о неполадках в двигателе, - затараторил разведчик, шмыгнув окровавленным носом, - командир пошел в кабину. Машину мотало, быстро теряли высоту, затем был удар, и нас выбросило в окна.

Еще один хлесткий удар и к струйке крови из носа добавились капельки крови на разбитой губе.

- Где «Слава Королеве, мы выжили»?

Тезон шумно вдохнул и смахнул кровь тыльной стороной ладони. Потом громко и четко произнес.

- Слава Королеве, мы выжили!

- Личный номер.

- Мой? Три, Е, Сто пятьдесят…

Снова удар, теперь уже под дых.

- Номер командира.

Тезон засипел, согнувшись пополам. Меня уже дергать начинало, но я молчал. Разведчик распрямился и назвал номер командира.

- Не наши, - глухо ответил васпа.

Я успел заметить выражение неподдельного ужаса на лице лейтенанта прежде, чем он совладал с мимикой. Чрезвычайно неожиданный поворот. И что теперь делать? Бежать?

К нам подошел второй васпа. Знаки отличия у обоих одинаковые, нашивки и эмблемы тоже. Рядовые? Заговорил так же глухо, как первый, тяжело роняя слова.

- В Улье разберутся.

Первый не ответил, не кивнул, а просто взял Тезона за шиворот и швырнул себе за спину.

- Пшли, щенки.

Схожим образом ускорение придали и мне. Я инстинктивно прикрылся руками, но удар последовал сзади пониже спины.

- Пшли!

 Мы послушно поплелись вперед, подстраиваясь под темп васпов. Теплый прием, ничего не скажешь. Хотя, кто говорил, что лезть в осиный улей легкая и приятная прогулка? Значит все-таки Королева. Интересно, это фигуральное выражение или она существует на самом деле?

Впереди показался знакомый мне по снимкам исполинский Улей. Разведчики Тезона засняли его со всех ракурсов, даже с самых неожиданных, но ничего похожего на входную дверь в нижней части так и не нашли.

Тезон украдкой прикладывал руку к разбитому носу. Кровь уже остановилась, он просто пытался вытереть лицо. Васпы молчали, изредка направляя нас тычками в нужном направлении.

Пешая процессия остановилась у стен Улья, вблизи мне показалось, что стены густо и весьма неровно покрыты ржавчиной. Там где она осыпалась, виднелись широкие трещины и глубокие провалы, как будто бы Улей хлестал не только злой ветер, но и медленно подтачивала текущая вода.  

Один из васпов провел рукой по округлому выступу, и он плавно отъехал в сторону, обнажая панель с двумя кнопками. Не знаешь – не найдешь. Публий оказался прав, не сунься мы сюда так и улетели бы ни с чем. Раздался всегда узнаваемый звук пневмопривода и дверь плавно отъехала в бок. Из недр Улья хлынул яркий свет, рисуя глубокие тени на лицах васпов, отчего даже незначительные морщины и угловатости превращали их в жуткие, свирепые маски. Вот чего всегда не хватало нашим гладким, вечно юным цзы’дарийским лицам. Нас с Тезоном по очереди втолкнули внутрь. Освещенный коридор был опутан кабелями технических систем и обмазан чем-то вроде воска, отчего воображение рисовало картину вздувшихся вен под тонкой, почти прозрачной кожей. Тезон старался не слишком часто вертеть головой, но я видел, как бегали его глаза, профессионально подмечая мелкие детали. Будет потом длинный и красочный рапорт.

5

Сержант первым повел на допрос меня, по-прежнему голого, замерзшего, хотя признаться при первом взгляде на допросную я решил, что это операционная. Стерильная чистота, яркий свет и неизбежный холод. Аккуратно разложенные на белой простыне инструменты, которые одинаково хорошо бы подошли и хирургу и механику-ремонтнику. Скальпель и ланцет, щипцы и клещи, ручная пила и массивный молот. Но в дальнем от меня углу стояла небольшая жаровня с горячими угольками, а с потолочной балки свисали ремни и цепи. Нет допросная, все нормально.

- Как обычно, я спрашиваю, ты отвечаешь, - заговорил сержант, связывая мои руки за спиной длинной веревкой, свободный конец которой он перекинул через балку и намотал на ворот, - если я тебе не верю или мне не нравятся твои ответы, я кручу ворот и твои руки поднимаются выше.

Мы называли такую пытку «виской». Тело свободно висит на вывернутых в плечевых суставах руках. Культурно, бескровно и очень эффективно. В свой единственный раз еще кадетом я выдержал только тридцать минут, а потом потерял сознание. Но с тех пор прошло десять циклов, я стал гораздо крепче и выносливее.   

- Как ты попал в руки патрулю чужого Улья? – сержант задал вопрос монотонно и даже скучно, несколько раз повернув ворот. Стою. Еще стою на ногах.  

- Летел на вертолете. Пилот сообщил о неполадках в двигателе, - спокойно выдавал я заученную наизусть легенду,  - командир пошел в кабину. Машину мотало, быстро теряли высоту, затем был удар, и меня выбросило в окно. Слава Королеве, я выжил.

За последнюю фразу спасибо патрулю. Запомнил. А сержант все так же крутил ворот, еще два оборота и мои руки встанут вертикально.

- Бродил по лесу, не знаю, как долго. Потом увидел патруль, - закончил я и стиснул зубы, стараясь размеренно дышать носом. Еще и минуты не прошло, а тело горело от плеч и шеи до ладоней.

- Труп командира видел? Он действительно был мертв? – в бесстрастном тоне сержанта появились первые оттенки. Нажим на словах «труп» и «действительно».

- Командир мертв, - упрямо заявил я и васпа дважды прокрутил ворот, поднимая меня над полом. Суставы в запястьях перекрутились так, что почти выскочили. Локти громко хрустнули. Проклятье, я это слышал!

- Характер ран, степень повреждений? – мне показалось, что сержант немного оживился. Речь ускорилась, стала чуть громче. Остальные признаки я оценить не мог. Подбородком касался груди и сержанта не видел. Зацепился за детали? Плохо. Это место в легенде самое слабое.  

- Командир мертв, - повторил я, не повышая голоса. А в ушах продолжал звучать противный хруст. Или мне только казалось или это хрустели плечевые суставы.  

Сержант спросил еще дважды, каждый раз поднимая меня выше. И я уже стал ждать, когда к статичному подвешиванию начнут добавляться встряски. Но отвечал как механический робот. Хотя с каждым разом было все сложнее и сложнее. 

- Почему не вернулся в свой Улей?

Жалость в данном случае неприменима, то ли поверил, то ли отложил на потом.

- Заблудился. Думал, что иду в свой Улей.

Примерно через полчаса плечевые суставы выскочат и напряжение чуть-чуть ослабнет. Это я так себя утешаю, да.

- Тебе, щенку, не положено думать, - медленно процедил сквозь зубы сержант, - куда делась карта?

- Не знаю, - я старался отвечать четко, - у меня не было карты, у второго не было карты. Командир мертв.

Крик еще можно сдерживать, слезы скоро сами потекут, не спрашивая у меня разрешения. Главное не кусать губы. Стоит только начать, и разорву зубами в мясо.

- Куда летели? – сержант снова заговорил медленно. Пусть это будет хороший признак!

- Не знаю. Командир не сказал.

Слишком много «не знаю», это должно раздражать. Но у меня просто нет правдоподобной информации. Нельзя отступать от легенды. Тезон будет говорить то же самое.

Движение ворота остановилось, и я слегка перевел дух, настраиваясь на долгую муку. Боковым зрением уловил, что сержант направился в сторону жаровни. Игры кончились, сейчас за меня возьмутся всерьез. Васпа ворошил угли, я слышал их тихое потрескивание, похожее на шепот. Почему медлит? Чего ждет?

В моем положении каждая минута казалось вечностью. И я вдруг отчетливо понял, что не выдержу – закричу. Да, станет легче, но ненадолго. Здесь скорее психологический момент. Своим криком я признаюсь, что силы мои не бесконечны и у васпы появится стимул дожать, расколоть.

Сержант подошел ко мне и присел на корточки, поднеся к моему лицу железный прут. Раскаленный прут.

- Я даю тебе последний шанс рассказать правду, щенок. Потом начну порку.

Говорил васпа тихо и почти ласково, заглядывая мне в глаза. Будто старался вразумить глупого строптивца. Беда, сержант, не поверишь ты в мою правду. Давай уже, бей.

Порка – это не так страшно, это можно вынести, но только если лежишь на кушетке или привязан к столбу. А когда тело давит всем весом на вывернутые руки, каждый удар не только будет рвать кожу, но и доворачивать суставы до победного. Но и это еще не все - ублюдок прут нагрел.

Не дождавшись от меня ни слова сержант распрямился, и сделал два шага назад. Кричи, Дарион, не стесняйся.

Я мысленно считал удары, каждый раз изливая боль криком все дольше и дольше, черпая себя до донышка. На одной высокой, длинной ноте. Я слышал как шипит кожа, чувствовал запах паленой плоти. На пятом ударе тело провисло, плечевые суставы, наконец, выскочили. Мышцы звенели натянутыми струнами, а сержант выбивал из меня крики.

Допрос пошел по кругу. В перерывах между ударами васпа задавал одни и те же вопросы. Я то отмалчивался, то повторял как робот «не знаю, не знаю, не знаю». Наконец сержант отложил прут и прокрутил ворот, поставив меня на пол. Боль рванулась в голову и стала еще пронзительнее. Кричать я уже не мог, не хватало воздуха. Сломанные ребра противно похрустывали при каждом движении. Если осколки проткнут легкие, я не доживу до утра. 

6

Семь металлических котлов высотой в половину моего роста занимали все пространство у западной стены кухни. Разведчики говорят, что по количеству и размеру котлов для приготовления пищи можно оценить численность гарнизона. Не с точностью до боевой единицы, конечно, но хотя бы порядок. Тезон, наверное, уже произвел в голове необходимые расчеты, а все, что мог сделать я – вспомнить кухню в училище. На две тысячи кадетов и инструкторов трех подобных котлов вполне хватало. Значит в Улье васпов около пяти тысяч. Прав был отец – осиное гнездо. И мы с лейтенантом Туром залезли в него без оружия, средств связи и надежды на помощь извне.    

Молодняк васпов трудился на кухне под присмотром сержанта, которому мой новый король, бог и тренер сдал меня в распоряжение, на прощание наградив тяжелым взглядом. Тезона сержант Грут повел дальше.

Дышать и двигаться было больно и неприятно, но приходилось терпеть. Оплеухи от сержанта впрок не пойдут. Вместе с тряпкой и куском мыла я получил наряд на мытье котла. Таких агрегатов я раньше не видел: сваренный будто бы на коленочке из листов разного размера, снабженный механизмом опрокидывания самой простой конструкции. Штучный экземпляр, работа ремесленника. Не удивлюсь, если котел изготовили в той же мастерской, в которой чинят и обслуживают вертолеты.

Отмывая это чудо инженерной мысли от остатков пищи, я намеренно делал амплитудные махи тряпкой во все стороны, чтобы на законных основаниях как следует вертеть головой и рассматривать васпов.

Юнцы, мальчишки, избитые и перемотанные окровавленными бинтами, с серыми лицами и потухшими взглядами. Некоторые слишком уж маленькие для новобранцев. Я мало понимаю в скорости взросления людей, но у цзы’дариецев вон те два мальчика отсчитали бы с рождения не больше одиннадцати циклов. Кажется, теперь я знаю, где оказываются похищенные из деревней дети.  Принудительная мобилизация в очень жестком варианте.

Рядом со мной молодой васпа с рукой на перевязи, так же как я старательно и прилежно чистил котел. Почти с остервенением водя по стенкам совсем крохотным обмылком. Я никак не мог понять, почему личный состав в таком плачевном состоянии. Новобранец со сломанной рукой, с повязкой на ноге, пропитавшейся кровью, а машет тряпкой бодрее меня.  Посмотрел на васпу раз, другой и только на третий заметил, что волосы у него темные и кудрявые, когда у всех других светлые. Но не это отличие привлекло моё внимание. Движения у васпы были активные, категоричные, будто он не котел чистил, а пытался что-то кому-то доказать. Против сонной обреченности других новобранцев это выглядело очень ярким контрастом. Шпион, как мы?

Я продолжал исподтишка следить за ним и едва не пропустил момент, когда почти прозрачный обмылок долговязый васпа сунул себе в карман. Я застыл, в упор глядя на него. Васпа поднял голову и встретил мой взгляд. Молча встретил, напряженно сжав губы. В голову не приходило ни одной достойной идеи, зачем ему могло понадобиться мыло. Не веревку же намыливать, чтоб повеситься. Несколько долгих мгновений мы буравили друг друга глазами. Проклятье, как не вовремя сержант увел Тезона. Ну не умею я вытягивать информацию задушевными беседами. Я пехотинец, обыкновенный дозорный, моя главная задача на посту не уснуть. И тут мне опять стало стыдно. Разведчику, наверное, уже кишки на кочергу в допросной намотали, а я здесь играю в гляделки с противником.

- У тебя рука сломана, - ляпнул я первое, что пришло в голову, - сержант Грут постарался?

- Не, - васпа удивленно сдвинул брови, - Зорг. Кувалдой приласкал.

Потом прикрыл глаза и беззвучно зашевелил губами, будто репетируя сложное слово.

- В вос-пи-та-тель-ных целях, - выдал, наконец, васпа и шмыгнул носом. - Ты у Грута? Сочувствую. Хотя лучше Грут, чем Харт. Настоящий зверь. Был.

- И часто тебя Зорг так воспитывает? – я никак не мог поверить в услышанное, забыв соображать, что можно спрашивать, а что нет. Ни в одной даже самой жесткой программе тренировок кадетам не ломали руки.

- Нет. Кости не каждый день ломает, - мотнул головой васпа, снова занявшись котлом, - бывает на спине что-нибудь вырежет. А потом, угадай, говорит. Что вырезал? А так обычно все: дыба, иглы, порка.    

Я уронил тряпку. В голове болезненно застучало «Тезон. Где сейчас Тезон?». Многодневных непрерывных допросов не выдержит даже самый стойкий цзы’дариец. Уходить надо, пока живы.

- Ты говорливый. Сильно, – вдруг хитро прищурился васпа. - Не видел тебя раньше. Откуда взялся?

Проклятье, так можно и операцию завалить. Следить надо за языком.  

- С другого Улья, - на автомате выдал я, - на вертолете разбились, патруль нас подобрал.

- Ааа, - понимающе кивнул васпа, а потом фыркнул, - распустились там, на периферии. То ли дело у нас. В головном Улье. Сказано не болтать – все молчат.

- А ну, заткнулись оба! – послушался окрик от дежурного сержанта. Понял, молчу.

Головной Улей – это большая удача. Во всех мирах главными, головными, первыми, ведущими назывались организации, в которых располагалось высшее командование. И раз уж васпы регулярно упоминают Королеву, то вполне возможно, что она здесь. У меня аж ладони вспотели. Я еще раз посмотрел на васпу - он взял новый кусок мыла  и, как не в чем ни бывало, продолжал надраивать котел.

Мне стало нестерпимо жалко и его и всех юнцов новобранцев. Не мне осуждать командование васпов, но так ли уж нужны подобные методы воспитания? Я стиснул зубы и сосредоточился на уборке, уже не стараясь что-то рассмотреть. Сахар они что-ли варили в этом котле? Присохло намертво, образовав мелкие кристаллы, которые превращали тряпку в мочалку.

***

Тезона я увидел только на построении перед пробежкой. Мы снова коротко кивнули друг другу и разведчик стал пробираться ко мне через толпу васпов, но его движение было прервано командой «Стройся» и между нами оказалось пятеро новобранцев. В том числе мой новый знакомый.  

7

Бег – не такая уж и серьезная физическая нагрузка. Я бы даже сказал, что неспешный, расслабленный бег вообще не нагрузка. Но не тогда, когда ребра сломаны. Даже если я дышал только животом, воздуха мне все равно не хватало, а каждое сотрясение корпуса причиняло сильнейшую боль. Я сдался, не пробежав и четверти круга по тренировочному залу, перейдя на обычный шаг. В глазах потемнело, и меня мучил настоящий приступ удушья. Сделав еще десяток шагов, я и вовсе остановился.

- Задыхаешься, сопляк? - послышался за спиной голос Грута. Когда он успел прийти я так и не заметил. 

- Задрал гимнастерку, живо! – потребовал сержант.

Задрать я мог только рубашку, видимо её в Улье и называют гимнастеркой. Сержант молча постукивал пальцами по ребрам, а я пытался сдержать стоны, но в итоге тихо скулил, как щенок. Сильнейшая боль изматывала и лишала годами наработанной выдержки. Мне было стыдно, что цзы’дарийский офицер не в состоянии молча вытерпеть переломы ребер.  

- Ты трус и слабак, - сказал Грут. - Заражения нет. Ты опозорил тренера идиотским попытками лечиться. За это будешь бегать, пока мне не надоест на тебя смотреть. Пошел!

- Да, господин сержант, - выдохнул я и пошел, потом побежал, если это можно было назвать бегом.

Время снова растянулось в одну бесконечно длинную пытку, наполненную болью, где меня волновали только две простые вещи. Вдох. Выдох. Сутулые фигуры васпов в горчичной форме изломанными тенями мелькали рядом. Кто-то бежал быстрее меня, кто-то так же еле переставляя ноги. Единожды мне удалось увидеть Тезона и даже услышать его ободряющий шепот. Держусь я. Хотя должен упасть. Мне казалось, что именно этого так упорно добивался сержант. Видел я и долговязого васпу, легкой трусцой наворачивающего круги. Если Публий прав и они действительно генно-модифицированы, то явно намного крепче и выносливее нас. Осознание того, зачем мы на самом деле прибыли на эту планету стало последней отчетливой мыслью перед бессознательной связкой «вдох-выдох». Я больше не цзы’дариец, я робот, механически переставляющий ноги. Вдох. Выдох. Воздуха почти нет, а я все бегу и бегу вперед. Последние два шага я сделал прямо в черную пропасть.

Помню расплывчатое лицо сержанта, который хлестал меня по лицу. Помню, как надо мной яркими метеорами в бездонном космосе проносились потолочные светильники. Помню холод допросной, который был даже приятен горящему огнем телу. А спасительное забытье все никак не шло. Сержант что-то орал мне в ухо, я слышал каждое слово, а вспомнить не могу. Я видел Тезона, молчаливой глыбой возвышающегося у входа. Нет, это был не Тезон, а отец в горчичной форме, с рукавами, заляпанными чем-то темным. Он смеялся надо мной и говорил, как сильно разочарован своим сыном. А потом просто повернулся спиной. Стойкий, несгибаемый, с той самой генеральской осанкой, которую мы, кадеты, сравнивали с боевым посохом. А я все рассказывал и рассказывал отцу про маму и про наш домик в горах в зарослях можжевельника, пока тьма не проглотила меня.  

***

Открыв глаза я увидел долговязого васпу, который теребил меня за плечо.

- Живой? – спросил он, вглядываясь в меня. – На!

Я с трудом сфокусировал взгляд на узкой ладошке васпы. Долговязый протягивал мне белый кубик не то соли, не то сахара.

- Спасибо, - с трудом выговорил я, отодрав от нёба прилипший язык. 

Мне показалось, что васпа смутился, а потом, насупившись, пробормотал.

- Я - Дин.

Я давно заметил, что имена васпов состояли из одного слога: Грут, Зорг, Фил, Харт, Дин. И моё Да-ри-он должно звучать слишком непривычно. Тогда я назвал фамилию.

- Лар.

Подарок оказался кусочком сахара, который я немедленно разгрыз. Со вчерашнего дня ничего не ел и не пил, укол «дохляк» от Публия не в счет.

- Ты странный, - задумчиво проговорил Дин. - Ведешь себя не правильно. Мыло. Зачем забрал?

- Не хотел, чтобы тебя били. Из-за мыла, - ответил я, стараясь перенять местную отрывистую манеру речи. – Это слишком. Думал, сам спрячу.

- Сержант везде найдет, - усмехнулся васпа, - даже в заднице.

Смеяться со сломанными ребрами мне было противопоказано, поэтому я молча давился улыбкой. Васпа задумался, взгляд его потух. Я понимал, что Дин или прямо сейчас делает вывод из произошедшего, или обдумывает то, что решил раньше. Мне нравился этот паренек. Сильный. И не смотря на все пережитое живой и бойкий.

- Ты, - сказал Дин и склонил голову на бок, снова беззвучно шевеля губами. Не даются длинные слова, – бла-го-род-ный. Мне нравится. Опасно только. Думай чаще.

Я едва заметно выдохнул и улыбнулся.

- Буду чаще. А зачем тебе мыло?

Васпа снова усмехнулся и опустил глаза. Потом медленно, будто нараспев произнес.

- Будем стирать форму. По-ка-жу. 

Я удивленно заморгал. Форму разве не мылом стирают? Зачем тащить его с кухни? Но спросить не успел, Дин резко вскинулся.

- Рядом. Кто-то есть.

Отменный у него слух. Я ничего не заметил. Васпа отшатнулся к стене и побледнел. У меня сердце трепыхалось и подпрыгивало. Если это Грут, нам конец.

Но на пороге допросной, тихо отодвинув дверь, возник Тезон. И прежде, чем сжавшийся в пружину васпа на него набросился, я быстро прошептал.

- Это Тур. Он свой. Мы из одного Улья.

- Забыл чего? – недобро поинтересовался Дин.

В ответ разведчик молча показал на меня глазами и тихо спросил:

- Живой?

Я кивнул, а Дин сделал шаг назад, вытаращив глаза. Будто у нас с Тезоном росли рога и сзади болтались длинные хвосты. Потом васпа недовольно поджал губы и выдал.

- Оборзели, пе-ри-фе-рия. Дружбу водите?

- Нет, - выдохнул разведчик.

Я видел, как напрягся Тезон. Знает уже о местных запретах.