Ульрик-Охотник

ЗА ПАРУ ДНЕЙ ДО...

Из комнаты с храмовой утварью валил густой синий туман. Федрик, храмовый служка, бросился было туда, но из тумана выскочил старик Уриген и чуть не сшиб парня с ног.

– Досточтимый! Что случилось?! Вы в порядке?

– В порядке… кх.. КХА! – ответил тот, кашляя в рукав. – Эта бестия Сокоро притащила пленницу и напустила своего любимого туману, чтобы она не очухалась раньше времени.

– Пленницу? Для Спящей? – Федрик прищурился.

– А то ж… И хочет провести ритуал как можно скорее. Все ей неймется, чертовой дуре!

– А не рано ли? С последнего раза всего две Луны прошли…

– Что ты пристал?! – заорал главный жрец на служку. – У нее и спроси! У бабы этой заполошной. Мне оно надо, думаешь? Каждый раз против правил и совести идти… – и старик, размахивая широкими рукавами, как крыльями, устремился вон из Храма.

Федрик поглядел ему вслед и сплюнул. Затем он открыл дверь и сунул голову в комнатку: на полу, на подстилке из старой храмовой шторы лежала молодая русоволосая женщина в джинсах и белой блузке. “Землянка” – подумал Федрик и закрыл дверь. Пару дней теперь можно не заходить – действие у тумана долгое.

***

На третий день Уриген велел Федрику покормить пленницу и отвести в туалетную комнату. Когда служка вошел, Катенька сидела на полу, прислонившись к стене. По ее движениям и взгляду было ясно, что туман Сокоро еще действует и тормозит реакции. Федрик осторожно подошел к пленнице и протянул кубок с водой – туман, как алкоголь, вызывал похмелье. Катенька посмотрела в глаза Федрику:

– Ты кто? Это ты меня сюда притащил? Ничего не помню…

Федрик покачал головой:

– Я всего лишь храмовый служка – подай, принеси, прибери… Вот, выпей воды и я отведу тебя умыться.

Катя взяла кубок и сделала глоток. У воды был какой-то необыкновенный вкус: свежая, сладковатая, очень освежающая. Катя даже заглянула в кубок и немного поболтала его, подозревая, что в воду что-то подсыпали. Федрик улыбнулся:

– Ничего кроме воды из колодца.

Катя смутилась:

– Извините, я не… Просто я совсем ничего не помню, а голова болит, как после целой бутылки вина! И вообще – где я?

– Что помнишь из последнего?

– Эээ… Я пришла к Серафиме Владимировне. А у нее Ульяна почему-то была. Ульяна – это жена Сергея, моего друга. Мы пили чай, а потом ерунда какая-то... – Катя задумалась, вспоминая, но из памяти удавалось вытащить лишь фантастические обрывки, которые сознание отказывалось принимать за правду.

Федрик встал и протянул руку девушке:

– Пойдем, покажу где можно умыться.

Катя уцепилась за служку и встала. Выйдя из комнаты, Катя остановилась в замешательстве.

– Это что, церковь? Или музей?

– Это место, где Уриген красиво машет рукавами, – сказал Федрик улыбаясь.

Катя посмотрела на Федрика с тревогой.

– Да, – кивнул тот, – это церковь. Можно и так сказать.

– Очень красиво – сказала Катя, еще больше ничего не понимая, – но как я здесь оказалась? Мы вообще в Москве?

– Ну, почти, – уклонился от ответа Федрик, – пойдем скорее умываться, а то потом у меня времени не будет с тобой возиться. – И он буквально потащил Катеньку за собой через огромный, богато украшенный зал к противоположной стороне.

Там они нырнули в водоворот синих бархатных драпировок со звездами и оказались в зале поменьше, но таком же роскошном. Первый зал был в золотисто-синих тонах, а этот – в розово-зеленых. Катя вертела головой, уже позабыв о странных событиях последних дней и силилась вспомнить, видела ли она когда-нибудь что-то подобное.

В центре залы, на невысоком постаменте располагался прозрачный прямоугольный ящик, в котором лежал человек. Катенька вспомнила:

“В той норе, во тьме печальной,

Гроб качается хрустальный”.

Она выдернула руку из пальцев Федрика и шатаясь подошла поближе. С одной стороны постамент был оснащен ступеньками, по которым Катенька поднялась наверх. В “ящике” с закрытыми глазами лежала женщина необыкновенной красоты, в одеждах, щедро расшитых золотыми нитями и цветными кристаллами.

– Кто это? – шепотом спросила Катенька у Федрика.

– Это Спящая, – так же негромко ответил он.

Катя снова посмотрела на женщину. У Спящей было бледное овальное лицо с изящным носом и красивой линией рта. Кожа была настолько белой, что на ней очень контрастными выглядели русые брови и едва розовые губы. От темных ресниц на лицо падали голубоватые тени, отчего оно становилось еще выразительней. Рыжевато-золотистые волосы, разделенные на прямой пробор, сплетались чуть ниже подбородка в две косы и ложились на грудь Спящей упругими блестящими жгутами. Руки ее покоились на животе, прямо под грудью – до Спящей такие совершенные линии Катенька видела только на картинах. Спящая утопала в складках своих роскошных бархатных одежд, и Катеньке казалось, что они слишком тяжелы для такой невесомой прозрачной красоты.

– Какая же она красивая! – не удержавшись воскликнула Катя. – Она похожа на богиню!

– Она и есть богиня, – тихо промолвил Федрик. – Уснувшая богиня.

– Эй, Федрик! Долго вы еще будете здесь разгуливать? Веди пленницу обратно и хватит болтаться без дела! – заорал за их спинами Уриген.

От неожиданности Катя чуть не свалилась с постамента. Она уставилась на старика испуганными глазищами – в отличие от Федрика, симпатии он ей не внушал. Уриген замахал на нее руками:

– Давай, давай, милая, спускайся! У тебя еще будет время познакомиться с нашей богиней, насмотришься еще!

Катя покачала головой, отказываясь подчиниться, и огляделась. Позади старика виднелась небольшая дверь, через которую он видимо и появился. Катя решила бежать туда, в надежде, что за ней имеется выход наружу. Федрик немного отошел от них, поэтому Катенька прикидывала, успеет ли парень ее догнать, если она оттолкнет старика и бросится к двери. Уриген протянул к ней руки, недовольно покрикивая и приказывая поторопиться. Федрик сделал неуверенный шаг вперед, ожидая, что старик попросит у него помощи.