День начался с того, что я проснулся от душераздирающего вопля кота, решившего, что 6:15 — идеальное время для репетиции его кошачьей оперы. Сонный, я случайно наступил на хвост «певцу», получил царапину до крови и, пытаясь заправить постель, уронил стакан с водой, оставленный вчера, прямо на зарядку ноутбука…
— Просто «чудесное» начало… — пробормотал я. — Мягко говоря…
Добравшись до офиса, я уже чувствовал себя как выжатый лимон, и казалось, что это только начало. Ощущение не обмануло. После обеда меня вызвал в кабинет начальник отдела, Дмитрий Сергеевич, человек, чья улыбка всегда напоминала мне ощерившегося крокодила перед броском.
— Виктор… Виктор Арничев, — начал Дмитрий Сергеевич, разглядывая какой-то график на мониторе так, будто там была записана тайна мироздания. — Сложная ситуация. Пересматриваем кадровую политику. Оптимизируем процессы. Твой проект… ну, знаешь, тот самый, с отчётностью за прошлый квартал… — Он сделал паузу, драматично вздохнул. — К сожалению, показал не те результаты, на которые мы рассчитывали. И, учитывая общую стратегию сокращения расходов…
Я слушал всё это, чувствуя, как начинают дрожать руки… и ноги. «Оптимизируем процессы». Эта фраза звучала как похоронный марш для моей карьеры. Словно в замедленной сьёмке, я видел, как рот Дмитрия Сергеевича открывается и закрывается, произнося слова «не соответствуете ожиданиям», «свободный полёт» и «компенсация», но смысл долетал до сознания обрывками. Сердце колотилось где-то в районе горла. Меня, и правда, увольняли. В среду. В середине дня. И это, при том, что я объективно не был самым худшим сотрудником. Но выбор всё равно пал на меня.
В принципе, ничего удивительно. Артём — действительно лучше меня. У Марины — два высших образования и дипломы максимально красных цветов. Игорь — всегда умело лебезит перед Дмитрием Сергеевичем. Анечка — просто красивая. Действительно, если подумать, то выгнать надо именно меня…
Полчаса спустя я уже выносил картонную коробку со своим скарбом — потёртой кружкой, подаренной коллегами, с надписью «Лучший сотрудник месяца» (ирония судьбы, да?), парой книг, которые я так и не открыл, и ещё какой-то мелочью.
Лифт спускался мучительно медленно, а на улице серое небо угрожало залить меня дождём.
«Оптимизация, блин», — мысленно выругался я, поправляя коробку, из которой угрожающе торчали вещи. День стремительно катился под откос, и тормозов видно не было.
Домой я пришёл раньше обычного на добрых три часа. Ключ повернулся в замке с каким-то зловещим щелчком. В прихожей стояли незнакомые мужские кроссовки. Дорогие, модные, явно не моего 44-го размера. Моё сердце, и так уже изрядно потрёпанное, упало куда-то в область желудка. Я услышал смех из гостиной. Смех Юли, моей Юли. И ещё один, мужской, бархатистый и самодовольный.
«Нет, — подумал я, застыв на пороге. — Этого просто не может быть. Это слишком клишировано. Слишком…»
Я осторожно заглянул в дверной проём. Они лежали на диване. Юля, с который мы встречались уже три года и какой-то красавчик с идеальной фигурой.
Мне показалось, что земля уходит из-под ног. Я не стал врываться с криками. Не стал устраивать сцен. Я просто развернулся, тихо вышел из своей же квартиры, поставив коробку с вещами рядом с чужими кроссовками. Дверь закрыл без хлопка. Тихий щелчок замка прозвучал как приговор.
***
Парк — мой спасительный островок зелени посреди каменных джунглей. Сегодня он выглядел мрачным и промозглым. Я плюхнулся на первую попавшуюся скамейку, не заботясь о том, что будет с брюками. Я сидел, глядя перед собой в никуда, ощущая полную, абсолютную пустоту. Работы — нет. Девушка — предала. Ещё и погода скверная…
— Ну что ж, — произнёс я, обращаясь к невидимым силам мироздания. — Что дальше? Астероид? Нашествие саранчи? — Я махнул рукой. — А, и ладно… Зато хуже этот день, уже точно быть не может…
Именно в этот момент небо решило продемонстрировать мне всю глубину моих заблуждений. С громогласным раскатом, от которого задрожала земля, тучи разверзлись, и стена воды обрушилась на парк с такой силой, что меня чуть не сбило со скамейки. За секунду я промок до нитки. Ткань рубашки прилипла к телу, волосы залепили лоб, вода хлестала в глаза.
— Обалдеть! — выдохнул я, вскакивая. — Серьёзно?! Ну конечно! Почему бы и нет! Дайвайте-ка добавим ливень в этот великолепный день!
Нужно было срочно искать укрытие. Беседка! Я вспомнил про беседку в сотне метров отсюда. Я побежал, спотыкаясь и поскальзываясь о мокрую траву, едва различая контуры деревьев сквозь сплошную водяную пелену. Потоки дождя хлестали прямо в лицо. Мои очки стали бесполезны. Мир превратился в мутное, расплывчатое месиво цветовых пятен…
«Прекрасно! Просто замечательно! — думал я, пытаясь протереть очки мокрым рукавом на ходу — бесполезно. — Может, ещё инопланетное вторжение начнётся, а? Давайте уже, чего мелочиться! Я готов!»
Я наткнулся на что-то твёрдое — вероятно, ствол дерева — и, потирая лоб, отшатнулся, потеряв ориентацию в пространстве. Куда бежать? Где эта чёртова беседка? Я замер, пытаясь сообразить, куда двигаться, и чувствуя себя абсолютно беспомощным посреди вселенской мойки. И именно в этот момент, сквозь водяную завесу, я различил фигуру прямо перед собой.
Это был старик. Очень странный старик. Он стоял неподвижно посреди потопа, словно дождь его не касался. На нём была очень странная одежда глубокого, тёмно-синего цвета, перехваченая широким кожаным поясом с непонятной металлической бляхой. На плечах накидка, которая колыхалась влево, хотя ветер дул вправо. В руке он сжимал длинный, узловатый посох из тёмного дерева, покрытый слабо светящимися рунами. Лицо старика скрывала густая, седая борода, и мне показалось, что он одарил меня пронзительным, оценивающим взглядом.
Старик поднял руку, указывая посохом прямо на меня.
— Ты Виктор Арничев? — спросил он. Голос его был низким, спокойным и удивительно легко пробивающимся сквозь грохот ливня.