Упс. Дракон сегодня не танцует

Глава 1

Моя история началась с одного замечательного события, о котором я услышала из новостей. Заболоченное озеро, осушенное с целью расширения плодородных земель, неожиданно явило вход в подземелье. Глазам первооткрывателей открылась цепь пещер, которая привела к заброшенному средневековому городу. Кто построил его, определить так и не удалось, но местные власти не растерялись: открыли музей, где воссоздали быт и обычаи живших здесь людей. Знала бы я, чем закончится экскурсия, никогда не сунулась бы сюда.

Я брела по бесконечным коридорам. Бессчетное количество раз заходила в тупиковые ответвления, где разворачивалась и шла назад. Я никак не могла понять, как умудрилась отстать от группы и почему никто до сих пор не заметил моего отсутствия. Наверное, надо было остаться там, где потерялась, но я плохо соображала, поэтому не ведала, что творила.

Я задержалась у странных рисунков на стене, а когда опомнилась, рядом уже никого не было. Поторопившись догнать группу, я запнулась на крутой лестнице и, кубарем скатившись с нее, со всей дури влетела в каменную кладку. Пока я приходила в себя, унимая головокружение и звон в ушах, голос экскурсовода все удалялся, удалялся и удалялся. Теперь на моем лбу зрела шишка величиной с яйцо, на джинсах зияла безобразная дыра, открывающая окровавленное колено, а я шла по подземному коридору хромой уткой. Успокаивало лишь то, что всюду продолжал гореть свет. Правда, где находятся его источники, я определить так и не сумела. Отличное инженерное решение – современные светильники наверняка нарушили бы гармонию места, где всегда использовались лишь факелы.

– Ау, люди! – вновь безуспешно позвала я, запоздало вспомнив о правиле левой руки.

Если ты заблудился в лабиринте, веди по стене левой рукой и однажды обязательно вернешься к его началу. Это «однажды» пугало. Подземный город был так велик, что я рисковала умереть от жажды и голода еще до того, как нашла бы выход. Поэтому, встретив первую и единственную на всем пути дверь, я решила пробиваться к выходу через нее.

Не найдя ни щеколды, ни замочной скважины, я поняла, что дверь была закрыта снаружи. А что закрывается снаружи? Правильно, то, что ведет внутрь. И по всему выходило, что с той стороны свобода, а мне как раз туда и нужно.

Сначала я стучала кулаком, потом пинала здоровой ногой, потом билась плечом, но деревянное полотно, обшитое ржавыми скобами, стояла намертво. Я прислушалась к звукам, но за дверью царила гробовая тишина.

– Боже, зачем я подумала о гробовой тишине? – я, едва не плача, сползла по стенке.

Усталость и отчаяние – самые большие недруги попавшего в безвыходную ситуацию. Хотелось закрыть глаза и забыться вечным сном. Или лучше просто сном, после которого наступило бы пробуждение, и я обнаружила бы себя дома, лежащую в постели и только собирающуюся в музей. Тогда я позвонила бы однокурснице, которую сама же подбила на экскурсию, и сказала бы, что никуда не пойду.

Я сняла с плеча рюкзачок и достала бесполезный в подземелье мобильник. Нас сразу предупредили, что связи не будет, но фотографировать разрешили. Поднесла аппарат к двери, надеясь, что появится антенна, ведь я свято верила, что с той стороны свобода. Я столько раз спускалась и поднималась по лестницам, иногда уводящим далеко вверх или вниз, что не понимала, на какой плоскости нахожусь. Близко к поверхности или нет.

– Дорогу осилит идущий, – прошептала я и заставила себя подняться. У меня все болело, сознание путалось, хотелось пить, но я знала одно – если сдамся, погибну.

Что толку сидеть у закрытой двери? Может, ее никто и никогда не откроет. Больше со зла, чем из надежды, что мои действия помогут, я ударила почерневшее от времени полотно коленом. И взвыла. Успевшая затянуться на колене рана лопнула, и из нее вновь начала сочиться кровь. Только я, находясь в бреду, могла пнуть дверь ушибленной ногой.

Не знаю, что помогло. Мой нечленораздельный вскрик, слабо напоминающий «Сим-сим», или капельки крови, окропившие старое дерево, но дверь, испустив металлический лязг и повалившую со всех щелей пыль, вдруг стронулась с места.

Нехороший признак. Скрип ржавых петель и каменная пыль – свидетельство того, что этим выходом давно не пользовались. Но тем не менее, вцепившись в тяжелое полотно руками, я помогла ему открыться чуть шире, чтобы заглянуть за дверь. Но я рано радовалась. Выход на свободу перекрывало нечто, напоминающее плотную штору из мешковины. Я посветила фонариком и поняла, что вижу перед собой обратную сторону огромного ковра.

– Ничего себе, очаг папы Карло.

Боясь, что дверь закроется, лишив меня надежды вернуться, я раскорячилась. Руками вцепилась в ковер, а попой уперлась в деревянное полотно, не позволяя тому прийти в движение. Ковер никак не поддавался, чтобы можно было посмотреть, что находится за ним. Я дергала его и тянула, что в итоге привело к катастрофе – огромный гобелен вдруг сорвался и сложился у моих ног гармошкой, припорошив взметнувшейся вверх пылью. Появившийся сквозняк с грохотом захлопнул дверь, которая со всего маха ударила меня по пятой точке, и я ласточкой влетела внутрь помещения.

Еще лежа, я поняла, что попала в какой-то музейный зал, где историки восстановили быт знатного средневекового рыцаря. Каменные стены прикрывали гобелены со сценами охоты, сражений и осады замков. Между ними висели элементы доспехов и оружие. Левую сторону длинного и узкого, как пенал, помещения занимали очаг, шкаф с посудой и крепкий стол с единственным стулом. Его высокая спинка и подлокотники делали его похожим на трон. Правую часть оккупировала кровать с тяжелым балдахином: его опускали на ночь для сохранения тепла.

Глава 2

По полу гулял сильный сквозняк, и очень скоро захотелось укрыться чем-то более существенным. Улечься в чужую постель мне не позволяло воспитание, поэтому я не нашла ничего лучшего, как подтянуть шерстяной гобелен и засунуть под его край ноги. Так было гораздо теплее. И музейного работника я не пропущу, и ущерб экспонатам своими действиями не нанесу. Но если никто так и не явится за куском мяса, я до утра околею. Как пить дать. Видели бы меня родители. О том, как они восприняли известие о моем исчезновении, думать не хотелось. Я и так крепилась из последних сил.

За окном выл ветер и что-то противно скрипело. Разыгралась непогода. В неотапливаемом помещении стало еще холоднее, и я уже без стеснения натянула до лба шерстяной гобелен. Немного подышав пылью и теплым воздухом, закрыла глаза. Стоило задремать, как тут же приснилось, что мне светят в лицо фонариком, отчего я не вижу собеседника, но слышу его недовольный голос:

– Кто сидел на моем стуле, подложив под зад подушку?

Я скривилась, вспомнив, что не убрала подушку на место. Неудобно вышло.

– А кто ел мясо, пил вино и не помыл за собой посуду?

Я вздохнула и натянула шапку поглубже, чтобы яркий свет не мешал спать. За посуду даже во сне было стыдно. Уже поняв, что мне снится сказка «Три медведя», а я та самая наглая Машенька, что ела со всех тарелок подряд, сломала стул и попрыгала на кроватях, приготовилась услышать последний вопрос: «Кто лежал на моей кровати и смял ее?», но медведь удивил:

– Да кто же ты такой, демон тебя побери?

– Я не такой, я такая, – ворчливо поправила я собеседника и перевернулась на другой бок. – Погасите, пожалуйста, фонарик. Спать не даете.

– Какой фонарик? – изумился медведь, но я не ответила. Усталость и нервы взяли свое, и я провалилась в глубокий сон. Тут не до объяснений принципа действия фонарика.

Утром меня разбудили звуки. Звяканье посуды, шкворчание яичницы на сковороде, посвистывание чайника. Потом пришли запахи, которые заставили сесть и открыть глаза. Стянув с головы шапку я, наконец, увидела свет. И застонала, осознав, что со вчерашнего дня ничего не изменилось – я развалилась на шкуре медведя в музейном зале, а в том углу, где очаг, спиной ко мне орудовал кухонной посудой широкоплечий охранник в белой рубашке. Остальную часть его тела прикрывал высокий стол, на котором стояли тарелки и две чашки с вьющимся над ними парком.

– Извини, стул один. Но думаю, ты надолго у меня не задержишься, и второй не понадобится, – произнес мужчина, так и не повернувшись ко мне, но каким-то образом угадав, что я уже проснулась.

Я поднялась, стараясь беречь разбитое колено, на котором за ночь появилась основательная корка, и с удивлением обнаружила, что была укрыта одеялом, а под головой лежала подушка. Та самая, которую я оставила вчера на стуле. Я испуганно поискала глазами свой рюкзачок и нашла его, но не там, где оставила. В нем определенно рылись.

– Иди есть, – позвал охранник, поворачиваясь, наконец, ко мне лицом, но все еще не глядя на меня. В его руках была сковорода, и он аккуратно перекладывал содержимое на тарелки. Я пораженно перестала дышать. Охранник был красив. Совершенные пропорции лба, носа и рта – я разбираюсь в гармонии, ходила в художественную студию. Мягкий свет карих глаз, ямочка на подбородке, каштановые чуть длинноватые для современности волосы, но вполне подходящие для реконструкции ушедших веков.

Я поднялась и, подхватив рюкзак, подошла ближе. На незнакомце, помимо белой рубашки, не застегнутой на первые две пуговицы, были надеты светлые штаны, плотно облегающие крепкие мышцы ягодиц и бедер – он как раз повернулся спиной, чтобы достать вилки. Высокие замшевые сапоги довершали образ лихого наездника. Мне так и виделся этот мужчина на белом коне с гордо задранной головой и с царственно поднятой вверх рукой, дающей сигнал начать охоту.

– Вы вовсе не охранник, – произнесла я вслух.

– Откуда такой вывод? – поинтересовался он, переставляя тарелку с моей порцией яичницы на противоположный край стола и жестом приглашая присоединиться. Сам же «не охранник» сел на единственный стул. Очень вежливо. Хотя... я же не гостья, чтобы передо мной расшаркиваться. Хорошо, что решил подкормить, прежде чем выпустить на волю.

– Вы сегодня король или кто-то из знати, – бросив рюкзак под ноги, я сняла куртку и, не найдя, куда ее повесить, завязала рукава вокруг талии. Все мое ношу с собой. Незнакомец спокойно следил за моими действиями и не приступал к еде, хотя уже зажал двузубую вилку в пальцах, ожидая, когда я присоединюсь к трапезе.

Я сказала «к трапезе», так как окружающее меня соответствовало именно этому слову. Удивительно, как все до мелочей продумал музей, чтобы воссоздать прошлые века. Вот приближенный к королю, если не сам король, а вот окружающий его быт. Правда, пришедшие на экскурсию не должны были видеть, как он сам себе жарит яичницу, но и рабочий день еще не начался.

– Вы здорово вжились в роль, – заметила я, засучивая рукава свитера. – Какой взгляд, какое величие! Чувствую себя рядом с вами дворняжкой. Я будто вижу настоящего короля. Во всяком случае, вы на него похожи.

– Вы так считаете? – и легкая усмешка на губах. Он мне нравился. Я мило улыбнулась ему в ответ.

При входе в музей нас встречали люди, одетые в костюмы средневековья. Создавая реконструкцию, они позволяли посетителям погрузиться в атмосферу древнего города, а звучащая фоном старинная музыка только добавляла ощущения реальности происходящему. Мы видели крестьян, воинов и даже восседающего в кресле феодала. Скорее всего, работник, в чьи владения я вломилась, как раз и был тем актером, кто демонстрировал пришедшим на экскурсию быт средних веков. Вчера это был феодал, сегодня, как пить дать, музей явит короля. Именно так – столько достоинства было в каждом движении незнакомца. Даже в том, как он повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Я успела заметить, как на секунду у него расширились зрачки, когда ему удалось разглядеть меня при свете дня. Я как раз сняла шапку и тряхнула головой, чтобы расправились волосы.

Глава 3

Я прикусила язык. Предупреждение «короля» подействовало. Кто знает, что я сейчас нахожусь в этом помещении? Если бы в музее везде были видеокамеры, отследить мой путь не составило бы труда. А раз представителей дирекции и моих родителей здесь до сих пор нет, то я завишу от настроения незнакомца. Поэтому лучше вести себя как можно спокойнее. Поспрашивает и отпустит.

– С какого ты факультета? – не замедлил с вопросом он.

– А причем тут факультет? – я нахмурилась.

– Ты упомянула группу, от которой отстала. Значит, ты учишься в университете.

Я непонимающе хлопнула ресницами.

– А какое отношение имеет университет к тому, что я заблудилась? Вы бы хоть стрелки нарисовали или повесили указатели на стенах, чтобы было видно, в какой стороне находится выход и куда двигаться. Нельзя же так над людьми издеваться!

Мои обвинения ввели «короля» в ступор. Он задумчиво смотрел на меня, не понимая, почему я повысила голос. И правда, чего это я? Он всего лишь актер, который переодевается в средневековые костюмы и играет роль в инсталляции, а все претензии об отсутствии указателей должны быть отнесены организаторам выставки.

Устав от непонятной ситуации, я, вздохнув, попросила:

– Просто покажите пальцем, где выход на улицу, и я больше беспокоить вас не буду.

«Король» ожидаемо указал пальцем на ту дверь, за которой вчера слышались голоса, и я, так и не поев, надела куртку, натянула шапку и, подхватив свой рюкзачок, направилась к двери. Толкнув ее и убедившись, что путь на свободу открыт, я обернулась на так и оставшегося сидеть за столом сотрудника музея. Не хочу быть неблагодарной свиньей.

– Спасибо за кров и заботу, но мне пора домой.

И смело шагнула за порог.

За стенами музея было людно. В основном ходили туда-сюда участники исторической реконструкции, дающей зрителям в полной мере почувствовать себя участниками жизни, кипящей на узких средневековых улочках. На меня оглядывались или показывали пальцем, делая удивленные лица. Видимо, я, одетая в дутую куртку и драные джинсы, да еще припадающая на одну ногу, никак не вписывалась в театральное действо и должна была находиться по другую сторону сцены. Запоздало вспомнив о посиневшем и одутловатом лице, делающем меня похожей на пьяницу, я натянула шапку по самые глаза и бочком-бочком поспешила покинуть музейную территорию.

Но сколько бы я ни шла, средневековая улица не заканчивалась. Она кривилась, выгибалась то в одну сторону, то в другую, разветвлялась на мелкие рукава, но никак не вела к автобусной остановке. Рассудив, что попала на массовые костюмированные гуляния, устраиваемые музеем, я перестала прятаться в тени домов, а пошла напролом, лишь бы быстрее выйти к дороге. Не знала, что кроме подземной части города, существует наземная, о чем вчера никто не заикнулся. Время от времени я поглядывала на телефон, но антенна не появлялась. Видимо, каменные стены экранировали сигнал.

Окончательно заблудившись, я села на ступеньки у двери одного из домов и вытянула уставшие ноги. Кроссовки запылились и выглядели не лучшим образом. Колено ныло, и выглядывающая в прореху рана беспокоила своим ужасным видом. Я горестно вздохнула. Ничего себе, сходила в музей.

Я вздрогнула, когда идущий мимо мужчина вдруг резко замахнулся на меня, но уняла сердце, поняв, что он всего лишь бросил к моим ногам монетку. Потом со звоном упала еще одна и еще. Медные монеты тускло поблескивали под лучами холодного солнца. Я удивленно уставилась на проходящих мимо людей.

– Эй, что вы делаете? Я не нищая! – крикнула я, обращаясь к мужчине, который только что бросил серебряную монету. Я протянула руку, чтобы ухватить его за полу красивого камзола. – Я вообще не из вашей массовки!

– По тебе заметно, милок! – сердобольная старушка вытащила из корзинки яблоко и положила в протянутую руку. – Поешь. Заметно, что жизнь тебя побила. Обувка страшнючая, штаны драные, на голове невесть что. И котомка у тебя какая-то ненашенская, – она показала пальцем на мой рюкзак.

Скажи кто из моих однокурсников, что брендовые кроссовки, за которые я отвалила бешеные деньги, «страшнючие», я бы оскорбилась. Но что возьмешь со старого человека?

– Видать, еще и ночевать негде, раз одеяло носишь с собой?

Это она о моей стеганной куртке? Я хлопнула ресницами, рассматривая яблоко, лежащее на моей ладони, так, словно видела подобный фрукт впервые.

– Скажите, бабушка, куда это я попал? – я не стала разрушать ее самообман и настаивать, что я не милок, а милочка.

– Божечки! Видать, тебе и мозги повышибали, раз не помнишь, куда занесло! Что и говорить, у нас в Крессаже разбойники, ох, как лютуют. Неместным ночью без крова лучше не оставаться.

– Крессаж? А как называется страна? – я все еще надеялась, что она говорит о местности, названия которой я просто не слышала, но она входит в состав России. Отъехала я от Москвы всего-то на сотню километров.

– У нас, милок, не страна, а королевство. Эндороль.

– А ваш король живет в конце этой улицы? – я махнула рукой в ту сторону, откуда пришла, надеясь, что все же участвую в массовых гуляниях.

– Зачем королю жить при университете? У него замок в самом центре Крессажа стоит. Мимо такой красоты не пройдешь.

Глава 4

Пока ждала свою похлебку, порылась в рюкзаке и достала телефон. Я специально забралась в дальний угол, чтобы отгородиться хотя бы так от пугающих меня людей. Батарейка еще не села, поэтому я полистала последние фотографии, сделанные еще в музее. По ним я пыталась понять, где сбилась с пути, и встречались ли мне знаки, указывающие на параллельную действительность. В то, что она именно параллельная, я верила хотя бы по тому, что здесь говорили на русском, причем не на старорусском, который я наверняка не поняла бы, а на современном, с применением англицизмов. Как иначе объяснить частое употребление «упс»? Даже соседи за соседним столом несколько раз произнесли его. Я специально не прислушивалась к их речи, но «упс» уловила.

Последний снимок, сделанный перед падением с лестницы, я рассматривала с особым усердием. Стена была заполнена рисунками, похожими на те, что находились в рукописи Войнича – таинственном манускрипте, написанном на неизвестном языке с использованием неизвестного алфавита и состоящем из шести разделов, которым исследователями были даны условные названия: Ботанический, Астрономический, Лекарский и так далее. Нашим ученым до сих пор не удалось расшифровать текст.

Только поэтому я замерла возле стены. Удивительно, что экскурсовод не сказал про рисунки ни слова, хотя здесь были изображены неизвестные науке растения, непонятные приборы и странные взаимодействия людей и животных. В Биологическом разделе множество обнаженных женских тел, вовлеченных в процедуры, которым до сих пор не существует объяснения. Словно рукопись с описанием чужого мира по чистой случайности попала к нам.

Я была заворожена работой неизвестного мастера пятнадцатого века, поэтому поразилась совпадению его рисунков с теми, что были изображены на стене подземелья. На одном из них дева держала отсеченную драконью голову, а рядом валялись оторванные лапы и хвост. Как-то чересчур кровожадно. Хотя наши средние века тоже трудно назвать человечными и милосердными. Одно знаю точно, драконы у нас никогда не водились.

Я так увлеклась размышлениями, что не слышала, как подошла кухарка. Она, поставив на стол тарелку, бесцеремонно выхватила из моих рук телефон и уставилась на фотографию.

– Ой, а это что у вас такое?

– Отдайте, – тихим, но твердым голосом произнесла я.

– Ох, чудо расчудесное! – служанка, рассматривая «чудо», погладила пальцем картинку, и фото, конечно же, сменилось на другое. – Божечки! Что за магическая штуковина!

– Прекратите кричать, – прошипела я, но дуру в переднике уже нельзя было остановить.

– Матерь святая! Неужто картиночный балаган? А маленький какой! – ее искреннее удивление привлекло внимание остальных.

Поднялись с места парни, сидящие за соседним столом. И мой телефон начал гулять по рукам. Я втянула голову в плечи.

Народ быстро сообразил, что надо мазать пальцем по экрану, чтобы вызвать новое «видение».

– Это где же такие места существуют? – изумился один, рассматривая фото подземного города.

– Никак наш королевский дворец? – предположил другой.

– Откуда у тебя дорогой артефакт? Мне такой ни разу не встречался, а уж поверь, я видел всякое, – навис надо мной третий. Без капли смущения, он сдернул с меня шапку и воззрился на мою побитую физиономию. – Вор?

– Это мое! Верните сейчас же! – я старалась, чтобы в моем голосе не проскальзывала паника, но получалось плохо. – Не имеете права!

– Выбирай, или мы сдаем тебя в королевскую управу, и ты там доказываешь, на что имеешь право, или сидишь и молча жрешь, что дали. Ну? Вопросы еще будут? – блондинистый парень, бросающий мне в лицо слова, обладал такой симпатичной физиономией, что будь я в ином виде и встреться мы при других обстоятельствах, непременно пофлиртовала бы с ним. И возраста он был наверняка такого же, как я. Ну, может, чуть старше, года на три. Но в его голосе звучало столько презрения и в то же время уверенности, что я не достойна взгляда его, что я сдалась. Я мышь против него.

– Не надо управы, – проблеяла я, правильно понимая, что средневековый суд не встанет на мою сторону.

Мои оппоненты были одеты в дорогие камзолы, а на скамьях лежали добротные плащи с золотыми фибулами. Парни наверняка являли собой образчики правящего класса. Я в своем «дранье» выглядела весьма подозрительно. А если в управе меня разденут и увидят, что в штаны вырядилась девочка, так и вовсе усомнятся, из каких намерений я нацепила на себя мужскую одежду. Мало ли, как у них обстоят дела со шпионами? Еще признают во мне лазутчика соседнего государства. Или того лучше – ведьму. Надо же было так глупо спалиться с телефоном! Я уже чувствовала запах дыма и слышала, как подо мной трещат объятые пламенем поленья.

Вместо ответа в меня швырнули моей же шапкой, едва не попав в миску с похлебкой. Я быстро натянула на себя вязанную вещицу и взялась за ложку. Опустила глаза, чтобы показать покорность перед барчуками. Мои пальцы дрожали.

– Эй, эта штука перестала показывать картинки.

Мне сунули под нос телефон.

– У артефакта кончилась зарядка, – пролепетала я. – А зарядить его негде.

Хоть какая-то победа. Я ожидала, что неработающую игрушку бросят, но нет. Парни сорвались с места и, кинув на свой стол горсть серебряных монет, куда-то умчались. Подскочившая служанка быстро пересчитала деньги. Потом взяла с их стола корзинку с нарезанным хлебом и поставила передо мной. Чувствовала свою вину и пыталась загладить. Хоть наемся досыта.

Глава 5

Когда знакомый незнакомец появился, прижимая мокрую тряпку к лицу, я уже сидела на его стуле. Сам приволок, поэтому пусть будет добр делиться благами цивилизации – так размышляла я, перебираясь с медвежьей шкуры в более удобную позицию. «Королю» пришлось опереться задом на стол. Как бы ни был силен мой похититель, он все же устал и искал точку опоры.

– Где тебя носило весь день? – строго спросил он, глядя на меня единственным глазом.

– А вы, когда меня отпускали, разве еще не знали, что я не из вашего мира? Моя странная одежда вас не смутила? Решили проучить? Пусть несчастная девчонка побегает, растеряет свой гонор?

– Я не знал, что такая прыткая, – «король» поморщился. По его щеке из-под мокрой тряпки потекла размытая водой капля крови. Здорово же я его приложила. – Думал, тебе будет достаточно перешагнуть за порог, чтобы увидеть, что ты находишься не у себя дома.

– Оказалось недостаточным, – я нахмурилась. Тяжело признаваться в своей глупости. Но то, что меня искали, переживали и все же нашли, обнадеживало, что все не так плохо.

– Я даже досчитал до десяти, ожидая твоего возвращения. Потом до ста. Но твой след уже простыл.

– Прошу прощения, что принесла столько неудобств. Но все же, как вы меня нашли? Ночью, в темноте.

«Король» выложил на стол мой телефон в разобранном виде. Чехол и корпус отдельно, батарейка отдельно.

– Студенты притащили. Хотели удивить неизвестным артефактом.

– А вы его уже видели, когда копались в моей сумке, – кивнула я, понимая, откуда ноги растут. – Вам осталось только спросить, где эти шалопаи его взяли.

– Да, от них я узнал, в какой харчевне они обобрали странного парня. Бежал, боялся потерять твой след. А ты ломанулась от меня, словно я демон.

– Меня обижали, – всхлипнула я, вспомнив, что перенесла за день. – Приняли за побирушку, пугали грабителями. Вот я и выживала, как могла. Простите за яблоко. Я вас не узнала. Вы же поможете мне вернуться домой?

В моих глазах должно было плескаться море надежды.

– Каким образом? – «король» откинул тряпку, которой прикрывал глаз, и я ужаснулась увиденному. Больше не было красивого мужчины, передо мной стоял тролль, половину лица которого разнесло в два раза. Хорошая компания двух уродцев.

– Просто откройте эту дверь, и я уйду, – я указала на нее и только после заметила произошедшие изменения – в деревянном полотне торчал огромный топор. Гобелена тоже не было – его куда–то убрали, чтобы не мешал кромсать, поджигать и обливать непонятной гадостью вход в мой мир. – Боже, что вы с ней делали?

– Пытался понять, что это такое. Видишь ли, этой двери раньше здесь не было.

– Я думала, вы как папа Карло, который завесил дверь в лучший мир тряпкой с нарисованным очагом.

– Что еще за папа Карло? – «король» нахмурился, и пострадавшая бровь некрасиво перекосилась. Я вздрогнула. Слишком уж ужасно выглядел результат моего попадания в яблочко. Прости меня, мой милый спаситель, за каламбур.

– Не берите в голову. Это сказка из моего мира, – я поднялась и подошла к изуродованному деревянному полотну.

Попробовала подергать топор, но даже не сдвинула с места, саданула дверь плечом, надеясь, что она все же откроется. Даже сделала на джинсах дыру шире, чтобы приложить коленку, болячка на которой опять лопнула и кровоточила, но ничего не вышло. «Король» с изумлением смотрел на мои манипуляции.

– В прошлый раз помогло, – с досадой сообщила я. И бухнувшись на медвежью шкуру, в отчаянии опустила лицо в грязные ладони. Осознала, что путь в мой мир закрыт и, возможно, навсегда.

– Только, пожалуйста, не надо слез, – с недовольством в голосе произнес хозяин моего последнего приюта. – Я искал тебя, чтобы ты объяснила, как попала ко мне, но теперь понимаю, что ты знаешь не больше моего.

– Так вы только поэтому хотели меня вернуть? – хрипло произнесла я, не убирая ладоней от лица. Слышать такую причину его беспокойства было обидно. Искал не для того, чтобы спасти, а чтобы выяснить, откуда взялась дверь. – И что со мной будет дальше? Опять выбросите на улицу?

– Как я могу? – в его голосе звучала ирония. – Ты же человек.

– А вы нет?

– В который раз говорю, что нет.

– А кто?

– Тебе лучше не знать.

– Тогда скажите хоть, где я нахожусь, чтобы я поняла, что делать дальше. Как называется эта улица? – я вытерла потекший нос рукавом куртки.

Мокрая и грязная я являла собой истинный образчик бродяжки. В ночь идти не хотелось. Дали бы хотя бы дождаться утра в тепле. Короче, я испытывала крайнюю степень отчаяния. Стоило вспомнить о родителях, оставшихся с той стороны двери, как из глаз хлынула новая порция слез. Неожиданный ответ «короля» заставил и вовсе разрыдаться.

Он произнес сакральное «Упс!».

– Вы издеваетесь? Только и можете сказать это гадское «упс»?

Мало какая женщина умеет красиво плакать, а когда на ее лице расплылся синяк, так и вовсе лучше не смотреть. Я не была удивлена, увидев, как брезгливо поморщился «король», коротко глянув на меня. Но он нашел силы продолжить наш диалог.