Урок послушания

Принять предложение Карвера. С каждым днем, с каждой новой вспышкой боли, длившейся всё дольше… Мысль обрастала плотью. Становилась всё реальнее, всё неотвратимее. Кажется, придётся наступить на горло своей гордости. Пусть хрипит, лишь бы не он. Он не жертва, а циничный прагматик, идущий на сделку с совестью. Как же всё достало. Надо сменить обстановку. К тому же… это отличная возможность проведать маленькую мисс Рейн.

– Рай-на, – он перекатил слово на языке. Как сладкую отраву.

Её имя прозвучало в его сознании как тихий щелчок взведённого курка.

Он сидел в темноте кабинета, разминая онемевшие пальцы. Боль всё ещё тлела под кожей. Таблетки уже не помогали, лишь оставляли во рту привкус химической горечи и собственного бессилия.

Мысль о предложении Карвера, сначала показавшаяся похабной шуткой, теперь казалась единственной соломинкой. Ван Хейс с отвращением представил себя в роли указующего перста для этих розовощёких патриотов. Учить их выживать в мире, который он люто ненавидел.

Горькая усмешка исказила его губы.

Мужчина поднялся, и тело пронзила знакомая судорога.

Да, черт возьми.

Но в этом мраке нашёлся единственный проблеск. Он потянулся к мундиру, и в голове сама собой сложилась формула: её боль равна обезболивающему, которое равно контролю.

…

Его сразу же отправили заполнять кипу уже знакомых с первого поступления на службу документов, как только он, скрипя зубами от злости, процедил своё согласие Карверу. Глядя на того так, будто его слова были толчёным стеклом, и он мечтал растереть их по самодовольной роже.

Каждый бланк был напоминанием о его падении. Не о поступлении на службу — тогда была цель.

Теперь он заполнял их как просящий. Как калека, согласившийся на подачку.

Чернильная ручка в его руке казалась неподъёмной гирей. Он выводил данные с таким напряжением, что бумага рвалась под нажимом.

Графа «Должность» — «Инструктор тактической подготовки». Он чуть не сломал перо, выводя эти буквы. Инструктор. Тот, кто учит других выживать, будучи пригвождён к земле хронической болью.

«Основания для приёма» — оставил её пустой. Пусть сами впишут своё продажное «решение командования» или «личная протекция полковника Карвера». Ему было насрать.

Клерк за столом, молодой, незапятнанный парень с пустыми глазами, протянул ему очередной формуляр.

— И вашу подпись здесь, внизу. Под обязательством о неразглашении внутренних процедур Центра.

Ксандр медленно поднял на него взгляд. Взял документ и, не отводя взгляда от клерка, с силой прижал лист к столу и подписался — размашисто, с таким нажимом, что подпись выглядела как клякса гнева, пробившая бумагу насквозь.

Бывший комендант не подписывал соглашение. Он ставил печать на собственной капитуляции. И в глубине его сознания, за ширмой боли и ярости, уже зрело холодное, обжигающее решение: он заставит их всех — Карвера, систему, этот проклятый Центр — горько пожалеть о том дне, когда они решили приручить его.

…

И вот он стоял перед шеренгой новобранцев, скользил оценочным взглядом по их вытянутым лицам. Не знаете, чего ждать и боитесь? Правильно, мудачье.

Взгляд задержался на ней. На Райне.

Игра началась.

Первое же тактическое занятие на картах стало полем боя. Он давил, провоцировал, ловил их на ошибках. И она, его блестящая, непокорная Райна, попалась. Сделала наивный, идеалистичный ход, недооценив жестокость реалий за Стенами. Странно, была ведь там. Всё видела. И всё… ощутила.

— Ошибка, — его голос прозвучал ледяным резцом, разрезая тишину класса. — Рейн. Твой план оставил бы фланг открытым. Потери — до семидесяти процентов личного состава. Ты только что подписала смертный приговор своим людям.

Он видел, как закипает она под его взглядом. Как горят её щёки. Гордость — её главный недостаток. И он знал, как ею пользоваться. Надо было просто поднести спичку. Один чертов чирк.

— Возможно, на улицах Ковчега твоя наивность и уместна, но не здесь, — продолжил он, наслаждаясь её сжатыми кулаками. — За стенами наивность пахнет кровью.

Вот оно. Оглушительный взрыв бочки с порохом. Самая, блять, шикарная музыка для его ушей.

— Может, хватит читать лекции о крови тем, кто её не понаслышке видел? — её голос, звонкий и дерзкий, прорезал воздух.

В классе повисла шоковая тишина.

Секунда. Всего одна секунда понадобилась Ксандру, чтобы оставаться в роли преподавателя. Но его сущность мелькнула на мгновение – истинная. Прилизанная, фальшивая личность уступила место тому, кем он был на самом деле — хищником. Уголки его губ поползли вверх в медленной, безрадостной улыбке.

— Думаете, Колоссы будут церемониться? Ждать, пока вы построите их в аккуратный ряд для расстрела? — Он остановился прямо напротив неё, впился взглядом, не моргая. — Там, за Стеной, нет места сантиментам. Там есть только три правила: выжить, убить, не стать обузой.

Райна сжала кулаки, желваки заходили на скулах.

— Мой план минимизировал бы наши потери при штурме! — выпалила она, глотая гордость.

Ксандр издал короткий, сухой звук, похожий на лай.

— Минимизировал? — он снова подошел к карте, ткнул пальцем в зияющую брешь в её построении. — Это не игра в солдатики, Рейн. Это тактика. Разница между ними в том, что тактика предполагает, что у противника тоже есть мозг. А Колоссы... у них есть нечто похуже. Инстинкт. Чутьё на слабость. Они пойдут по пути наименьшего сопротивления и сожрут ваш «минимизированный» отряд, пока основные силы будут бегать по кругу.

Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала запах дыма и лекарств.

— Твоя задача — не быть гуманной. А быть эффективной. Стратегия — это искусство видеть поле боя целиком, а не гоняться за призраками морали. Ты пожертвовала стратегией ради тактики, и это первый и последний шаг к могиле. Понятно? Или нужно, чтобы я нарисовал схему твоего провала кровью тех, кого ты бы убила своей наивностью?