Усадьба белого лотоса.

Глава 1.

Глава 1

Пункт назначения: неизвестен

Алиса сидела в офисе на последнем этаже старого здания, где окна скрипели от ветра, а запах кофе перемешивался с чернилами, отчётами и духами коллег. На стекле отражался её профиль: тёмные волосы, собранные в невидимую зажимами причёску, спокойный взгляд, скользящий по монитору с графиками поставок и логистики.

— Отгрузка подтверждена. Две фуры, завтра в 7:00, — сказала она, откинувшись на спинку кресла. — Склад Восточный. Всё проверено.

За последние две недели она выверила каждую накладную, сверила каждую позицию, добилась всех подписей. И вот теперь — два гружёных «до потолка» трейлера с детскими товарами, оформленные через благотворительный фонд, наконец-то были готовы к отправке в удалённый детский приют.

Никто не знал, почему именно этот приют. Район глухой, почти заброшенный. Но заказ сверху был однозначным: всё необходимое, в максимальном объёме, с учётом возраста детей от младенцев до десяти лет.

Она лично составляла список:

— Памперсы всех размеров — от новорождённых до старших
— Пелёнки, распашонки, слипы, комбинезоны
— Молочные смеси и детское питание: сухое, баночное, гипоаллергенное
— Медикаменты: жаропонижающее, антисептики, бинты, витамины, ингаляторы — всё с пояснительной брошюрой
— Тёплая одежда: куртки, свитеры, носки, перчатки, шапки
— Обувь: валенки, ботинки, тапки
— Игрушки: от мягких до развивающих — деревянные, магнитные, логические
— Горшки, бутылочки, поильники
— Сложенная мебель: детские кроватки, пеленальные столики, стулья и столы
— Книги — большая подборка сказок и детских энциклопедий
— Учебные материалы и раскраски
— Один отсек фуры — рефрижератор с охлаждёнными лекарствами и пробниками лечебного питания
— Два больших бака с питьевой водой в резерве
— И даже пара декоративных коробов с семенами для огорода — инициатива спонсора

— Всё бы ничего, — пробормотала она, закрывая ноутбук, — если бы не место назначения.

На следующий день у ворот склада её уже ждали.

Огромная, длиннющая фура с прицепом, обмотанная тентами, поблёскивала в утреннем солнце. Второй прицеп был полусцепкой — прицепом-"телегой", как объяснил водитель, способной поворачиваться независимо. Обе фуры были соединены — управлять ими должен был один человек. И этим человеком оказался он.

Александр.
Рост под метр девяносто, плечи как у шкафа, лицо — словно вырублено топором. Щетина, куртка с заплатами, инструменты прицеплены к поясу, как у гномьего кузнеца. Он кивнул Алисе, рассматривая её строго, но без неприязни.

— Сами поедем? Или грузчики ещё будут? — хрипло спросил он, хлопнув дверцей кабины.

— Будут, — отозвалась Алиса, — трое китайцев. Устроились временно в фонде, работают старательно. С ними легче.

Китайцы стояли у фур с пакетами еды и в одинаковых ветровках. Все трое — невысокие, подтянутые, с разным выражением лиц.

Первый — Джин. Спокойный, сдержанный, с медицинской сумкой. В прошлом — фельдшер, немного химик, тихий, но въедливый. Его уже приучили к сортировке медикаментов, и он лучше всех знал, что где лежит в рефрижераторе.

Второй — Вэй. Открытый, разговорчивый, с привычкой всё анализировать. Учился в университете на психолога, в России остался после программы обмена. В свободное время вязал: шапки, носки, даже мягкие игрушки. Алиса поражалась, как быстро у него бегали руки.

Третий — Ли. Самый молчаливый. Когда-то работал в универсальной библиотеке в Харбине. Он знал всё про системы каталогов, умел читать древние шрифты и даже собирал старинные книги. Временами казался рассеянным, но всегда появлялся с нужной вещью в нужный момент.

Александр, наблюдая их, усмехнулся:

— У меня, конечно, спина болит, но я не против, если кто-то из них поработает руками.

— Им обещали, что разгрузка будет с участием приюта, — отрезала Алиса. — Сказали, что там выделят своих людей.

— Ага. Посмотрим, сколько их там будет.

Фуры загружались почти два часа. Каждый ящик был проверен, бумажка приклеена, скан-код считан. Китайцы слаженно координировали процесс, Джин лично проверял терморегуляторы на рефрижераторе. Ли последним уложил короб с редкими справочниками по детской медицине и добавил туда упаковку с леденцами — мол, для «вовлечения детей в процесс».

Когда всё было готово, Алиса надела лёгкий свитер и застегнула жилетку. Было конец августа — утро прохладное, но воздух ещё держал летнее тепло.

Александр уже залез в кабину, на сиденье рядом аккуратно поставил термос и маленькую чёрную наковальню.

— Что это?

— Хобби. Подковы делаю. Иногда ножи. В кузне забавляюсь.

Алиса молча кивнула.
Кто знает, вдруг даже наковальня пригодится.

Их путь начинался как обычная доставка — гружёная фура, навигатор, приказы сверху и трёхдневная командировка.
Только ни Алиса, ни Александр, ни трое китайцев ещё не знали, что едут не просто в глушь, а туда, где карты бесполезны, логика отказывает, и судьба уже написала для них совсем другой маршрут.

---Асфальт сменился щебёнкой, щебёнка — грунтовкой, а потом и она исчезла. Навигатор, до этого бодро пиликнувший "через шестьсот метров поверните направо", задумчиво повис на месте и перешёл в режим вращающегося круга. Александр поджал губы, сбросил скорость и пробурчал:

— Шестой час едем, а дороги всё меньше. Техника не врёт… но бывает, что брешет с душой.

Алиса смотрела в окно. Поля, лесополосы, редкие покосившиеся заборы, иногда — таблички без названий, только стрелки. По карте они должны были быть где-то возле села Белозёрка, но в последний час ни одного признака цивилизации не наблюдалось.

— Может, стоило спросить дорогу у той бабушки на остановке? — в голосе Вэя звучал вежливый упрёк.

— Она на нас посмотрела, как на призраков, — заметил Джин. — Я бы ей не доверял даже компас.

— А может, это был не наш мир уже, — философски добавил Ли и вновь уткнулся в книжку, которую читал на коленях.

Глава 2.

Глава 2

Ни один навигатор не объяснит, где они

Утро наступило не с привычным сигналом будильника, не с вибрацией телефона и не с запахом кофе. Оно пришло мягким золотистым светом через крохотное окошко, скрипом ставен, шелестом одежды и утробным пением петуха, будто записанного на старую плёнку.

Алиса проснулась в незнакомой кровати с резным изголовьем. Простыня — льняная, слегка шершавшая, пахнущая сушёной мятой и дымом. На полу стояли её ботинки, аккуратно вычищенные, а рядом — таз с водой и кусок белого мыла.

Телефон, как и ожидалось, был мёртв. Ни сигнала, ни времени, ни реакции на зарядку.
Повернув голову, она заметила, что в комнате прохладно, и надела поверх свитера куртку. Тепло там не планировалось.

В коридоре было тихо. Только шаги Александра по дереву — глухие, как удары молотка. Он, как и положено мужчине старой закалки, проснулся первым и уже осматривал дом.

— Доброе утро, — сказал он, увидев её. — Если это, конечно, утро. По ощущениям — где-то осень девятьсот двадцатого.

— Что с фурами? — спросила Алиса, зевая.

— На месте. Двор не заперт, но никто не лезет. Местные странные, но не враждебные. Даже девка, что нас вчера встречала, утром поднесла воду и хлеб. Правда, смотрит, как на ведьму.

К ним присоединился Ли, одетый уже в чужую, но выглаженную одежду — простой рубашке с длинными рукавами и брюках на шнурке.

— Я заварил чай. Печка рабочая. Там интересные книги, кстати, — он указал в сторону прихожей. — Написаны будто по-русски, но с выворотом: вроде всё понятно, но не то.

Вэй вошёл, чихая:

— Простыл. Утром окно было открыто. Здесь не топят?

— Пока ты не начнёшь, не будут, — пробурчал Джин, заходя следом. Он был в той же одежде, что и вчера, но с каким-то подозрительным мешочком в руках.

— Что это? — спросила Алиса.

— Настойка. Девочка дала. Сказала "от дурных снов". Я изучу позже.

Позавтракав грубым хлебом, варёным яйцом и травяным чаем с привкусом лопуха, они вышли во двор. Утро выдалось серым, с низким небом. Фуры стояли, как два гигантских железных монстра на фоне покосившихся сараев и деревянного забора.

— План такой, — сказала Алиса, собрав их всех. — Сейчас идём к заведующим. Уточняем, где разгружаться, кто будет помогать, и вообще — это приют или что? Потому что на официальной карте этого места нет.

Они пошли по каменной дорожке к большому зданию за усадьбой. Табличка была потемневшая, но читаемая:

> Усадьба Белого Лотоса. Приют Временных Душ.

Александр вслух прочитал и нахмурился:

— Это что за ещё души?

— Может, художественный стиль, — неуверенно ответила Алиса. — Или метафора.

Их встретила та же девушка — Зина, как она представилась. Уже одетая приличнее: в коричневое платье с широким воротом и белым передником. Она провела их внутрь, и Алиса впервые по-настоящему увидела, где они оказались.

Помещение было огромное. Потолки высокие, деревянные балки под лаком. Комнаты тянулись одна за другой: спальни, классы, игровая, столовая. Всё немного потёртое, местами старое, но ухоженное. Дети... были. Но их оказалось удивительно мало.

— Где все? — спросил Вэй, осторожно глядя на двух малышей, сидящих в углу игровой комнаты.

— Большинство... в школах. Кто-то уезжает в учёбу, кто-то забирается родственниками. Нам присылают новых редко. Этот приют как... — Зина замялась, подбирая слово, — как фильтр. Через нас проходят, а потом или дальше, или...

— Или? — прищурился Джин.

— Или не проходят, — ответила она просто. — Не все здесь надолго.

Алиса поняла: вопросов будет больше, чем ответов.
Всё это — их прибытие, местные, отрыв от привычного мира — не случайность.
Но если уж она здесь, если фуры стоят во дворе, а в этом странном доме нуждаются в помощи — значит, нужно действовать.

— Ладно, — сказала она. — Где разгружаться?

— Амбар. Мы почистили его вчера. И трое парней из деревни готовы помочь, — ответила Зина. — Только, пожалуйста... не упоминайте ни телефоны, ни электричество. Их это пугает.

Александр усмехнулся:

— Тогда фуру лучше накрыть одеялом и прикинуться телегой.

Разгрузка началась. Ящики пошли цепочкой — сначала мелкие, потом мебель. Китайцы работали без суеты, но эффективно. Джин забрал себе ящик с медикаментами, Вэй отнёс коробку с книжками и устроился прямо на полу сортировать. Ли, найдя под навесом полку, начал выкладывать книги, будто создавая библиотеку.

— Эти трое... — пробормотал Александр, таская коробку с обувью, — как будто с рождения знали, куда попадут.

Алиса остановилась на мгновение. Взглянула на старый амбар, запах сена, пыльный свет, коробки с товарами, китайцев, Александра, себя...
И поняла: она не боится. Не так, как вчера.

Да, это другой мир. Да, он странный.
Но у неё есть фуры, список, люди рядом и — важнее всего — цель.

> Значит, будет дом.
Будет порядок.
И будет… новый путь.

Глава 3.

Глава 3

Кто тут последний по ведомости?

Алиса сидела на кривоватом стуле с отбитой ножкой, и один локоть у неё всё время норовил соскользнуть с узкого, покрытого зелёной клеёнкой стола. Перед ней — гора. Гора из тетрадей, потрёпанных бухгалтерских книг, потрескавшихся папок и разваливающихся скоросшивателей, обмотанных бечёвкой.

— У меня ощущение, что предыдущий бухгалтер умер в девятнадцатом веке, и то не своей смертью, — пробормотала она, поднимая одну из книг. Обложка, потемневшая от времени, была подписана размашистым почерком: "Ведомость об отпуске сала и калош. Зима 3/4."

— Ты уверена, что это цифры, а не шифр? — осторожно спросил Вэй, заглянув через плечо. — Здесь "14" написано так, будто автор хотел нарисовать жирафа, но передумал.

— Это не жираф, — хмуро ответила Алиса. — Это "41", только перевёрнутое и придавленное совестью.

— И калоши, между прочим, были вручены по приказу от "Гласы 12-го летоцикла", — добавил Ли, листая другую тетрадку. — Здесь даже время считают по какому-то... лунному ведомству?

Александр, стоявший у окна с чашкой травяного отвара, молча наблюдал за этим цирком. В его взгляде читалось стойкое недоверие ко всему, что пахло цифрами, бумагой и лишней канцелярией.

— Я тебе кузню соберу, — сказал он, наконец. — Или погреб под картошку выкопаю. Но вот это... — он кивнул на бумаги, — я, пожалуй, по берегу. Это выше моей плотницкой квалификации.

Алиса усмехнулась:

— Ещё один шутник. У тебя вон печати в бороде не завелось?

Он фыркнул и вышел, что-то бурча себе под нос. Вскоре с улицы донеслось глухое "дзыньк!" — явно кто-то уже что-то мастерил.

Тем временем китайцы устроили себе нечто вроде штаб-квартиры:
— Джин взял на себя анализ медикаментов, переупаковывая всё по срокам и названиям.
— Вэй записывал, кто из местных детей что говорит, какие у них повадки, и зачем они кидаются хлебом в козла на заднем дворе.
— Ли собирал всё, что хоть как-то напоминало книги, включая инструкции к прялке, любовные письма и заметки о смене погоды за последние двадцать лет.

И пока Алиса вгрызалась в бумаги, возле неё выросла стопка «отобранного на переработку». Записка на одном листке гласила:

> «Изъято: “Трехведомостный калачный учёт” — противоречит здравому смыслу.”

Она отложила очередной том с прекрасным названием «Тетрадь постных расходов и непостных закупок» и потёрла виски. От цифр в голове начинал пульсировать протест.

— Тут не ведение учёта, а театр абсурда. Посмотри на это, — она ткнула пальцем в строку:

> «На свечи: 20 душ. На мыло: 0 душ. На репу: 3 крика.»

— Это, наверное, система измерения, — предположил Вэй. — "Душа" — единица валюты?
— Или количество проживающих, — подал голос Ли. — Например, «свечи на двадцать душ». Но почему тогда «крик»?

— Может, крик — это мера страдания. Типа «репа настолько плоха, что вызвала три крика», — предположила Алиса, сквозь зевок.

Все трое на секунду задумались.

— Я... сейчас вернусь, — сказал Джин, встал и ушёл с видом человека, которому срочно понадобилась реальность.

---

Впрочем, был и положительный момент: в одной из книг Алиса всё же нашла внятную сводку — список поставок за прошлый год. Там значились продукты, ткань, дрова, кое-какая канцелярия и... вино?

— Что это? — возмутилась она. — Три бочки вина в детский приют?

— Может, для дезинфекции? — предположил Ли с хитрой ухмылкой.

— Или для успокоения нер­вов у персонала, — добавил Вэй. — С учётом местных, я бы пил тоже.

---

К обеду прибежал один из подростков — мальчик лет восьми, с грязной чёлкой, босиком.

— Там Лотошник пришёл! — заорал он с порога.

— Кто?! — переспросила Алиса.

— Лотошник. Ну, этот... с тачкой и загадками!

Александр вошёл в комнату, вытирая руки о фартук, сделанный из мешка. У него на поясе болтался новенький молоток.

— Ты слышала? У них тут торговцы с загадками. Мир прекрасен.

Алиса вздохнула и отложила очередную ведомость.

— Я пойду. Хочу посмотреть на этого загадочного продавца. И купить чего-нибудь… без "единиц в криках", если можно.

---

Рынок оказался у амбара. Лотошник — долговязый мужик в жилете с вышивкой, тачка его была вся обвешана погремушками, коробками, зельями в пузырьках и кулёчками с надписями вроде «Для забвения», «От привязчивости» и «Чтоб не женился».

— Хо-хо, — сказал он, глядя на Алису. — Новая управляющая? Не веришь в снадобья?

— Пока не верю даже в реальность, — отрезала она. — Но попробую привыкнуть.

Он протянул ей свёрток.

— Попробуй это. Бесплатно. У нас так принято — первому клиенту на удачу. А ещё, ежели загадку отгадаешь — скидка.

— Давайте, — прищурилась Алиса.

Он заговорщически улыбнулся и спросил:

> — Без языка, а говорит. Без ушей, а слышит. Без тела, а зовёт. Кто это?

Она не задумывалась:

— Эхо.

Он театрально всплеснул руками:

— О, да у нас тут голова! Забирай. И приходи ещё. Слухи про тебя уже идут.

— Интересно, в каком виде, — буркнула она, заворачивая пакетик с сушёной мятой и чем-то, напоминающим анис.

---

Когда она вернулась, Александр уже вырезал из дерева табличку «Канцелярия». На китайцах были новые фартуки, сделанные из старых штор, а в одной из комнат кто-то начал рисовать мелками по стенам.

Алиса остановилась в дверях и впервые за весь день улыбнулась по-настоящему.

— Ну что ж, — сказала она. — Будем считать, что бухгалтерия выжила. С трудом, но выжила. Завтра займусь продовольствием и составом детей.

Вэй, не поднимая глаз от блокнота, буркнул:

— Тебе не стоит открывать раздел «Жалобы». Там кто-то написал, что ночью слышал пение из кладовой. И что хлеб разговаривает. Но это так, к слову.

Алиса закрыла глаза.

— Завтра. Всё завтра.

Но она уже знала:
этот приют будет либо её смертью, либо — самым странным домом в её жизни.

Глава 4.

Глава 4

Усадьба. Дети. Беспорядок.

Дом встретил их тишиной, но не той, что умиротворяет, а той, что гулко давит в уши, как в старом подвале. Пахло пылью, копотью и чем-то кислым. Возможно, компотом трёхлетней выдержки. Или забытой жизнью.

Алиса стояла на пороге, глядя на длинный тёмный коридор, где под облупленным потолком болталась единственная лампа, тускло мигавшая. Стены были выкрашены в странный оттенок серого, который, видимо, когда-то был голубым. В углах — паутина, местами такая старая, что к ней прилипли не только мухи, но и кусочки штукатурки.

— Вот это да... — прошептала она. — И это называется приютом?

— Это называется катастрофой, — буркнул Александр, зажав за плечами ящик с инструментами. — Но чинится. Всё чинится, если руки есть.

— У нас руки есть. У нас фура рук, — добавил Ли и фыркнул, — правда, китайского производства.

Они вошли.

---

Первый час прошёл в полном хаосе.

Оказалось, что в доме живут. Да как! Младшие дети прятались за шторами, в кладовках, под лестницами и даже в ящике для дров. Старшие зыркали из-под лобья и держали оборону на втором этаже, вооружившись кочергой, скалкой и половником. Один особенно смелый даже швырнул в Вэя сухим носком.

— Атака отряда "Чулочная моль", — объявил Джин, сдержанно отряхивая плечо. — Мы потеряли носовое превосходство.

Алиса решила не паниковать. Она нашла колокольчик, похожий на церковный, и позвонила им у лестницы.

— Всем выйти! Срочно! Сейчас будет... ПЕРЕКУС!

Носки, кочерги и половники моментально исчезли. Дети высыпали, принюхиваясь. На кухне уже бурлил котёл с бульоном — спасибо местной няне, обнаруженной на третьем часу прочёсывания.

Марья Игнатьевна оказалась женщиной лет шестидесяти, худая, как сухая ветка, в переднике, будто сшитом из штор. У неё были глаза-фонарики и манера говорить без запятых.

— А вы, стало быть, Алиса? Я думала, вас муж будет сопровождать. Или отец. Или хотя бы брат. А вы одна с китайцами и этим... дядькой. Ну, не моё дело, конечно. Дети есть, дом стоит, хоть и течёт, будем жить.

Она поставила на стол чашки с травяным чаем и тарелку пышек.

— Ешьте. Потом расскажу, как у нас тут заведено. А пока — знакомьтесь. Это Кузьма, семи лет, заика, но рычит. Это Феня — царапается, но поёт. Это Аркадий, десяти лет, ворует только по необходимости. А это все остальные.

«Все остальные» были ещё пятнадцатью детьми в возрасте от трёх до двенадцати. Все с ушами, глазами, живые. Некоторые — даже любопытные.

Александр, сев на корточки, протянул руку:

— Я дядя Саша. Кто хочет — будет моим помощником. У меня есть гвозди, молоток и идея построить секретную дверцу в шкаф.

Дети переглянулись. У кого-то в глазах вспыхнул интерес. Особенно у тех, кто уже в шкафах прятался.

— А я Вэй. Я буду вас слушать. Всё. Потом напишу книгу. И, возможно, снимем спектакль, — добавил он с улыбкой.

— Я Ли, и я заведую библиотекой, — строго сказал Ли. — И даже если вы не умеете читать, это не беда. Я тоже не умел — до трёх лет.

— А я Джин, — тихо произнёс Джин. — Буду вас лечить, если поцарапаетесь. Или живот схватит. Или голова от глупости заболела.

---

Пока дети ели, Алиса отвела Марью Игнатьевну в сторонку.

— Расскажите. Что здесь. Как вообще всё устроено? Этот мир, этот округ...

— Устроено — как повезёт, — пожала плечами няня. — Мир наш небогатый, но честный. Магии нет, слава законам. Женщина без мужчины — либо вдова, либо дурочка. Вам выбирать. Бизнес вести можно — если вдова. Или если муж разрешит. Детей содержат на деньги от управы. Только... деньги давно пропали.

— Как пропали?

— Управляющая, тьфу на неё, полгода назад уехала. Сняла все деньги за шесть месяцев. Сказала, мол, вернётся, закупит всё. Не вернулась. Ни детей не оформила, ни работников, ничего. С тех пор — как можем, так и выживаем. Хорошо, хоть дядя Гаврила с полей немного подкидывает.

— Я должна всё зарегистрировать.

— Да. В полицию идти надо. Потом — к нотариусу. Иначе — вы тут никто. Детей у вас могут забрать. Или вообще приют закрыть. Да и вас вместе с китайцами могут в пересыльный обоз отправить — мол, чужие, без бумаг.

Алиса побледнела. Потом выпрямилась.

— Нет. Этого не будет. Я оформлю всё. Найду документы. И — разберусь, куда делись деньги.

---

На следующий день дом начал оживать.

Александр, вооружившись молотком, сколотил новую ступеньку и проверил водосток. Потом полез на чердак — там гудело.

— Там пчёлы, — заявил он. — Будем делать мёд. Или варить воск. Или ругаться с ними. Посмотрим.

Дети, втянутые в «игру» по уборке, наперебой несли тряпки и щётки. За найденную под кроватью дохлую мышь начислялось два очка, за тряпку, замоченную в ведре с мылом — три. За вымытую стену — конфета. К концу дня были отмыты три комнаты и одна терраса.

Алиса села на ступеньки крыльца и вздохнула. Её фуражка (давно забытая банковская) валялась рядом, волосы были растрёпаны, руки пахли мылом и лавандой.

— Живём, — прошептала она. — Пока живём.

За спиной раздался голос:

— А жить придётся долго. Тут, говорят, однажды осенью кто-то посадил розу. Она проросла. Но цветка не дало. Потому что цветов у нас нет. Ни один тут не цветёт.

Она обернулась. Ли держал в руках справочник. На обложке — рисунок лилии.

— А если я их привезла? — спросила Алиса.

— Тогда они — теперь ваши.

И это был её мир.

Утро началось с шума — детей разбудил громкий стук в дверь. Алиса с трудом выбралась из-под одеяла, где коротко спала после бессонной ночи, и поспешила открыть.

На пороге стоял мужчина лет сорока, в простой серой форме, с тяжёлым взглядом, но не без доброжелательности.

— Я капитан полиции Иванов, — представился он, сняв шляпу и вложив её в руки. — Приехал по вашему заявлению. Документы на приют в порядке?

Алиса, сглатывая волнение, показала справку из банка, подтверждающую её назначение управляющей, и объяснила ситуацию с пропавшими финансами.

Глава 5.

Глава 5

Корни и грядки

Утро в Усадьбе Белого Лотоса начиналось с тумана и запаха скошенной травы. Сад за домом был похож на уставшего старика: ветви яблонь свисали до земли, заросшие крапивой и подорожником грядки казались забытыми богами, а старая изгородь, сплетённая из веток, больше напоминала скелет дохлой лошади, чем забор.

Алиса вышла на крыльцо, кутаясь в тонкий серый свитер. Ноги — в резиновых сапогах, волосы — в пучке, лицо — с серьёзным выражением землевладельца, которому предстоит фронт работ. Рядом с ней стоял Ли, вооружённый блокнотом и карандашом, как старший агроном на приёме у мэра.

— Здесь можно спланировать три грядки, — начал он, хмуря брови. — Там — зона под цветник. А вон тот куст — это бузина. От неё одни духи.

— Оставим, — вздохнула Алиса. — Пусть духи тоже будут при нас.

Позади раздался звон лопаты. Александр, уже с утра пораньше, расчищал дорожку к старой теплице.

— Парни, — крикнул он, — тащите ломы! Тут чудище в земле завелось, под камнями что-то рычит!

— Это ты храпишь, — буркнул Вэй, подтягивая перчатки. — Земля с тобой за компанию и разговаривать начала.

— Я с детьми, — объявил Джин, выходя из дома с парой ребятишек. — Учим, как отличить подорожник от мятлика. И как не наступить в кротовину.

Работа закипела. Младшие дети с радостью принялись таскать ведра и ветки, старшие — копать. Кто-то нацарапал на старом заборе «Огородный фронт» и повесил фанерную табличку на гвоздик.

Алиса чувствовала, как в ней просыпается энергия. Такая, что хочется засучить рукава, вбить колышки, сажать цветы. И, быть может, впервые за долгое время — улыбаться без оглядки.

---

К обеду, усталые, перепачканные, они собрались за общим столом в саду. На скатерти — суп с лопнувшими пельменями, квашеная капуста, куски хлеба. Марья Игнатьевна ворчала, что всё съели как саранча, но подливала ещё.

— У вас талант, — заметил Ли, протягивая ей пустую миску.

— У меня нервы, — огрызнулась та. — А вы все как дети. Даже хуже — детей я накажу, а вас куда?

Дети, между тем, по очереди демонстрировали находки: старую ложку, поломанную куклу, что-то вроде глиняного жетона. Алиса взяла жетон и повертела в пальцах.

— Странная надпись. Не наш алфавит.

— Местный, — подал голос Ли. — Надо бы справочник поискать. Или спросить у кого-то из взрослых. Из местных.

И тут Алиса вспомнила: полиция. Регистрация. Деньги. Украшения.

Она взглянула на свои руки. На пальце поблёскивало кольцо с маленьким алмазом, неяркое, но дорогое. Цепочка под свитером. Браслет. Серьги. Всё это можно продать. И нужно.

— Александр, — сказала она тихо. — Сегодня поедем в город. Надо найти ювелира. Надёжного.

Тот кивнул, вытирая руки о штаны:

— Заодно гвозди купим. И краску. Надо дом красить. А то вон дети уже насмешки придумывают: «Серый лотос».

---

Город был неподалёку — пятнадцать вёрст. Полицейский участок находился на главной площади, рядом с лавкой и аптекой. Капитан Марков — высокий, с прищуром и погонами с золотой нитью — встретил Алису с интересом и лёгкой улыбкой.

— Управляющая, говорите? А где документы?

— Их нет. Пока. Но я здесь по назначению. И собираюсь всё оформить. С детьми, с помощниками.

Он кивнул, выслушав её.

— Понимаете, — сказал Марков, — после исчезновения прежней управляющей приют на грани закрытия. Формально — он сейчас вне закона. А это опасно. Я помогу, но вы мне тоже помогите: разберитесь с бумагами, найдите хоть что-то из бухгалтерии.

Алиса достала три тетради, изъеденные временем, в которых цифры шли не по порядку, с закорючками и вычеркнутыми строчками.

— Вот, — она положила их на стол. — Ваша очередь удивляться.

— Я приглашу специалиста, — пообещал он. — А пока что... Ювелир? Провожу. У меня друг, Исаак. Он честный. Ну, почти.

---

Ювелирная лавка пахла старым деревом и лимонным маслом. Исаак — коренастый, седой, с весёлым прищуром — внимательно осмотрел кольцо, браслет, серьги.

— Хороший сплав. Работы ювелирной нет, но материал — отличный. За всё дам... — он прищурился, глядя на Маркова. — По дружбе — двадцать три монеты. Или, если подождёте пару дней — можно продать дороже, но через городскую скупку.

— Нам нужно сейчас, — сказала Алиса. — У нас дети. И нет времени.

— Тогда — договорились.

Она выдохнула. Первый капитал был у них на руках. Всё начиналось.

---

Вечером, возвращаясь в усадьбу, Алиса смотрела на закат. Александр молчал, ведя повозку, Ли записывал траты, Вэй напевал под нос, а Джин проверял в бумагах, как растёт капуста в здешнем климате.

Алиса знала: они справятся. У них уже есть грядки. Есть монеты. Есть сад. И есть дети, которые начали верить.

А значит — всё только начинается.

Глава 6.

Глава 6

Следы прошлого

Дом словно ожил. С каждым днём он становился меньше похож на приют-призрак, и всё больше — на живое, пусть и латаное, пространство. Алиса каждое утро начинала с обхода: спальни, кладовки, кухня, огород. Всё постепенно входило в ритм. Дети уже не шарахались, а притворялись занятыми, как только видели её. Улыбались. Даже Феня, та, что царапалась, накануне подарила ей полевой цветок, правда, с корнем. "Он дольше постоит", — пожала плечами девочка.

Алиса хранила тот корешок в банке с водой. Что-то было в нём упрямое и живое, как в этих детях. И как в доме, который явно не хотел сдаваться.

---

С утра Александр с Ли мастерили уличную сушилку — верёвки между двумя столбами, вкопанными у забора. Джин возился с аптекой, сортируя лекарства, часть из которых уже была на исходе. Вэй набросал план переделки старого сарая в импровизированную школу: одна доска — доска, старые тетради из фуры — учебники, а мел можно сделать из обожжённого гипса. Алиса выдала на это бровью, но не остановила.

Она нашла себя в списках дел, как находят старую рубаху — выцветшую, но любимую. Бухгалтерия приюта. Бумаги. Стопки. Пыль.

Кабинет управляющего находился в западном крыле — том самом, где пока не жили. Окно запотело, дверь скрипела, а внутри пахло сыростью и... чем-то острым, как будто здесь забыли банку с хреном. Или тайной.

Письменный стол был завален бумагами. Какие-то списки, переписки, отчёты. Алиса включила фонарик и начала разбирать.

— Угу... За декабрь закуплены семь мешков крупы, два мешка не поступили. Деньги списаны. Явно — липа.

— Вот тебе и сказочка про честную хозяйку, — проворчала она.

В бумагах начинала вырисовываться картина: прежняя управляющая снимала деньги авансом, приказы подписывала сама себе, и даже расписки — писала от имени несуществующих работников. Документы были оформлены небрежно, с ошибками, местами — откровенно фальшивые.

Но главное — письмо. Оно было спрятано между страницами устава.

"Если вы это читаете — значит, вы на моём месте. Я не сошла с ума. Этот дом — не просто дом. Здесь что-то прячут. Я пыталась разобраться. И теперь мне надо исчезнуть, пока не стало хуже. Сожгите это письмо. И не доверяйте никому из управы. Н. С."

Алиса перечитала дважды. Потом ещё раз. Сердце глухо бухало в груди.

---

В тот же вечер, сидя у крыльца, она показала письмо Александру. Он хмыкнул.

— Всегда чувствовал, что бумага — опаснее пистолета. Только вот вопрос: дурочка она была или в чём-то рылась, куда не следовало?

— Я пойду в полицию. Спрошу у Маркова. Осторожно. Без фанатизма.

— И правильно. Только не одна. Я с тобой пойду. И пусть Джин аптечку берёт. Мало ли что.

На следующее утро они втроём отправились в город.

---

Участок был тот же, знакомый. Марков встретил их в кабинете. Улыбнулся, заметив Алису, но в глазах у него мелькнула тень настороженности, как у охотника, почуявшего запах дыма от костра.

— Что-то случилось?

Алиса кивнула. — Я нашла кое-что в бумагах прежней управляющей. Мягко говоря — странное.

— У нас было расследование. Ничего не нашли. Пропала и пропала. Но если ты хочешь — подниму материалы.

Он открыл ящик, достал тонкое досье.

— Наталья Савельевна. Служила три года. Потом — исчезла. Говорила, что болеет. Но медицинских справок не предоставила. Последнее, что мы знаем — уехала на лошади в сторону южной заставы. Больше её не видели.

— А про деньги?

— Не было доказательств. Пожурили. Закрыли дело. Тогда бумажки не совпали. Сейчас — поздно.

Алиса показала письмо. Марков долго смотрел, потом положил на стол.

— Выкинуть? Или оставить?

— Оставить. И лучше — копию сделай. Я возьму.

Он поднялся.

— К нотариусу потом зайдёшь. Он рядом. А ты, Алиса... — он немного замялся. — Заходи почаще. У тебя в глазах не растерянность, а упрямство. Это хороший знак.

Она улыбнулась. Но внутри уже складывался пазл. Что-то в этом доме действительно было не так.

---

Вечером она сидела на крыльце. В руках — дневник. Списки, графики, закорючки. И письмо, будто ожог на бумаге.

Рядом Джин вешал сушёные травы под навес.

— Ты думаешь — она говорила правду? — спросил он тихо.

Алиса вздохнула:

— Я думаю, что если человек прячет письмо в уставе и пишет, что боится — значит, он действительно боялся. И, возможно, знал, почему.

Она посмотрела на дом. Тот стоял, как всегда. Тёмный. С одним окном, где ещё не горел свет.

И вдруг ей показалось, что он смотрит в ответ.

Глава 7.

Глава 7

Огород. Цветы. Идеи.

На следующее утро Алиса проснулась с отчётливым ощущением, что пора брать ситуацию в свои руки по-крупному. Дом начинал дышать — треща, скрипя, но поддаваясь. Вчерашний визит в полицию не дал однозначных ответов, но подтвердил главное: их здесь не просто ждут, а внимательно наблюдают.

В окно заглянуло утреннее солнце. На кухне уже хлопотала Марья Игнатьевна, а на заднем дворе слышались звуки: кто-то копал, кто-то ругался по-китайски. Алиса, босиком, с чашкой чая, вышла на крыльцо.

— Что происходит? — спросила она, с любопытством наблюдая, как Джин, в резиновых сапогах и с лопатой, раздаёт указания.

— Мы обустраиваем грядки! — бодро ответил он. — У вас в кладовке нашлись семена. И даже саженцы. А у нас — энергия и мотивация. Ли посчитал, что если высадим всё сейчас, к осени будет первый урожай. И у нас будет еда.

— И цветы, — вставил Ли, выходя из сарая с ящиком луковиц. — Вы обещали цветы. Эти — будут первыми в округе.

Алиса улыбнулась. Планы по обустройству теперь включали цветник. Она велела высадить лилии вдоль тропинки, а розы — ближе к дому. Тюльпаны и нарциссы распределили по краю сада. Даже дети участвовали с азартом, особенно когда объявили, что за самую аккуратную грядку можно выиграть блин с мёдом.

Пока мужчины занимались землёй, Алиса занялась инвентаризацией оставшихся припасов. Пелёнки, одеяла, аптечка — всё было под контролем. Но еды всё равно уходило много. Так что она составила список и собралась в город на рынок.

---

Городская площадь кипела жизнью. Крестьянки торговали овощами, торговцы выкрикивали цены, где-то скрипела шарманка. Алиса купила пару корзин яблок, немного крупы, соли, а потом — остановилась у лавки, где скупали металлы и украшения.

Перекинулась с хозяином парой слов, выложила цепочку и браслет. Мастер, седой и прищуренный, повертел золото в руках и кивнул:

— Чистое. Редкая работа. Отдам тридцать монет, и это честно. Но если вы не спешите — зайдите лучше к Лапину. Он в арке через дорогу. Ювелир. Больше даст.

Алиса кивнула. В голове сразу всплыл Марков. Он же говорил про кого-то... Лапин. Точно.

Ювелирная лавка оказалась крошечной, но внутри было чисто и уютно. На стенах — полки с коробочками, банками, даже рамками, где были выставлены миниатюрные кольца и кулоны. За стойкой сидел мужчина лет сорока, с цепким взглядом и аккуратными усами.

— Алиса? Вас направил Марков? — спросил он, даже не поднимаясь.

— Да. У меня есть несколько украшений, которые я хотела бы продать. Нужны деньги для приюта.

Он жестом пригласил её за стойку, внимательно осмотрел цепочку и браслет, даже взвесил.

— Работы старые. Не местные. Проба высокая. Я дам вам пятьдесят пять монет. Больше — не возьмут нигде.

— Согласна.

Он достал кожаный мешочек, отсчитал монеты.

— Если будут ещё — приносите. И если вы решите из чего-то сделать украшения на заказ — я умею. Цветы, животные, что угодно.

Алиса запомнила. Что-то в его спокойствии успокаивало. Он не задавал лишних вопросов.

---

По дороге домой она заглянула в канцелярию управы. Её уже знали в лицо, пропустили без задержек. Новые бланки на регистрацию, отметка о передаче приюта под опеку — всё начало сдвигаться с места. Александр и китайцы были записаны как сопровождающие лица, она — как временная управляющая, с возможностью продления полномочий.

Возвращение домой стало как глоток свежего воздуха. На крыльце сидели дети с яблоками, а в огороде уже зеленели первые ростки. Джин разложил сушёные травы на решётках, а Вэй соорудил первую доску объявлений: «Завтра уборка чердака. Кто найдёт мышь — получит карамель».

— Как прошло? — спросил Александр, вытаскивая ящик с гвоздями.

— Хорошо. Деньги у нас есть. Регистрация почти завершена. Цветы посажены. Приключений — ни одного. Пока что.

Она поднялась по ступенькам, задержалась на последней.

— Но есть ощущение, что это — только начало.

Он хмыкнул:

— Иначе было бы скучно, верно?

А дом за спиной будто одобрительно крякнул

Глава 8.

Глава 8

Обустраиваемся. Дети. Уроки.

Время словно зацепилось за их усадьбу — дни текли не спеша, напоминая вязкое варенье из яблок и меда. Дом уже не выглядел как развалина: трещины на стенах были замазаны, полы выскоблены, ставни покрашены. В саду — порядок, в огороде — первые всходы. Даже воздух стал другим, чище, будто сам дом благодарил за заботу.

Алиса начала вести учёт: сколько семян посеяно, сколько досок потрачено, сколько поленниц осталось. Старую бухгалтерскую книгу она оставила, но рядом завела свою — аккуратную, с пометками цветными чернилами. В отличие от прежней, в ней можно было хоть что-то понять.

С детьми установился почти ритуал: утром — общая работа, после полудня — обучение. Их было семеро. Двое самых младших — годовалый Тиша и двухлетняя Лада, оба пухленькие, с широко распахнутыми глазами и вечными ручками, тянущимися ко всему подряд. Тиша любил сидеть у Александра на плече, пока тот что-то чинил, а Лада тащила за ним куклу на верёвочке.

Старшие дети были яркими личностями. Аркаша — шумный, с растрёпанными волосами и пытливым умом, постоянно задающий «а почему». Он был самым активным помощником Вэя, особенно в играх на сообразительность.

Феня — девочка лет десяти, умная, замкнутая, обожала книги и постоянно таскала за Ли, как хвостик. Она тихо шептала: — Дядя Ли, а можно мне переписать сказку в новую тетрадь? — и он одобрительно кивал.

Кузя — хмурый мальчик с вечной насупленностью. Но именно он первым нашёл ключ от старого чулана и организовал там «секретный штаб», где теперь прятались самодельные карты, баночки с семенами и схема обороны на случай «прихода тараканов».

Двое постарше — Полина и Степан — уже были почти подростками. Они держались настороженно, но постепенно начали включаться. Степан помогал Александру в мастерской, молча наблюдая и запоминая. Полина шила. Шила ловко, как будто с пелёнок держала иголку. Именно она придумала сшить мешочки под мыло — и это стало началом маленькой революции.

— Сначала цветы, потом масло, потом мыло, — объясняла Алиса, держа в руках коробочку с луковицами. — А пока — хозяйственное. Учимся, как делать основу, как формировать форму, а дальше будет аромат.

— А розы когда зацветут? — спросила Феня, зарывая пальцы в землю.

— Осенью, если повезёт. Но я верю — у нас всё получится.

---

На совете — за кружками чая, разумеется — решили организовать начальные занятия. Учителей в округе не было. Школа располагалась в соседнем посёлке, но туда добираться было далеко и дорого.

Алиса взялась за математику, грамматику и географию.

— Вы не против, если начнём с «что такое мир» и «как считать в уме»? — спросила она, разложив по парте старые карты, которые Ли выменял у соседского дедушки на фляжку с лимонным напитком.

Александр вызвался вести труд и основы механики. Его занятия напоминали смесь сборки мебели и маленьких инженерных подвигов: дети сколачивали скворечники, делали простые игрушки, а однажды даже смастерили примитивную солнечную сушилку.

Джин, в перерывах между сбором трав, вёл «траво-беседование».

— Эта трава успокаивает. А эта — лучше чай пить, когда живот крутит. А вот это — если сильно плакал и нос заложило, — объяснял он, пока заваривал в чайнике новые сборы.

Его уроки заканчивались чаепитием в китайском стиле. Он приносил тонкие чашечки, заворачивал чай в полотенце, говорил негромко, будто колыбельную, а потом замирал на несколько минут, глядя, как пар медленно поднимается вверх. Даже самые непоседливые дети в такие моменты притихали.

— Чай — как разговор. Его надо начинать с доброго слова, — говорил Джин.

Вэй вёл физкультуру. Без излишней строгости, но с удивительной выдумкой. Утром — пробежка до ближайшего холма, днём — игры с элементами логики. Он умудрялся устроить эстафету по уборке или бег с препятствиями по тропинке в саду, где нужно было не только пробежать, но и назвать три овоща на «К».

Ли взял на себя библиотеку. Он уже систематизировал книги по темам, завёл «читательские билеты», и особенно гордился тем, что сумел выменять старый глобус и несколько атласов. На его занятиях рисовали, переписывали сказки, и даже сочиняли новые.

Феня однажды заявила: — Я напишу книгу. Про нас. Она будет называться «Усадьба Белого Лотоса. Первая роза».

Алиса рассмеялась и погладила её по плечу: — У тебя уже есть начало.

---

В саду появилась жизнь. Соседи — две женщины из ближайшей деревни — пришли помочь. — Мы слышали, у вас дети землю вспахали. Мы подумали — неужели так и будет без нормального ухода? Давайте поможем, — сказала одна из них, полная и жизнерадостная Аграфена.

— А у нас семена лишние остались. И саженцы крыжовника. Хотите? — добавила вторая, молчаливая, с узелком на голове, которую звали Дарья.

Так в саду появились ряды клубники, две груши и шесть кустов крыжовника. Дети радовались каждому листику, как маленькому чуду. Александр соорудил простую ограду, чтобы никто не затоптал рассаду.

---

Пока цветы не расцвели, Полина с Алиной и Феней занялись мыловарением. Использовали простые компоненты, хозяйственное мыло, настойки трав и масла. Первые куски мыла пахли странно, но выглядели приятно.

— Это базовая партия. Будем звать «Огородное утро». Пахнет чесноком и мятой, — с гордостью заявила Полина.

Алиса хохотнула: — Эксперимент — удачный. Завтра сделаем «Лавандовый вечер». Главное — упаковка. У нас теперь есть мешочки.

Феня покраснела, но сияла.

— Мы можем сделать стенд! Для ярмарки! — предложил Аркаша.

— И игру, чтобы угадывали аромат! — воскликнул Вэй.

Идеи множились, как цветы в весеннем саду. А впереди был город, флиртующий полицейский, загадочный ювелир, и возможно — первые продажи, первые письма и первые настоящие шаги в этом странном, но таком живом новом мире.