Узник "Пещеры наслаждений"

Пролог

– Несите серп.

Мужчина, крепкий и коренастый, явно ведший свою родословную от гномов-горняков, устало махнул двоим помощникам, и те торопливо бросились исполнять приказание. Сам он принялся ручными мехами раздувать горевшую в подземелье жаровню.

– Ты зря упрямишься, Тиль. У меня осталось еще много способов развязать тебе язык, включая его отрезание. И не только его, – палач гнусно хохотнул и посмотрел на пленника злым ненавидящим взглядом.

К стоявшему перед ним широкому деревянному столу, больше напоминавшему дыбу, был привязан другой мужчина. В отличие от своего мучителя, он был высок и худощав. Впрочем, худоба его была не врожденным тщедушием, а следствием нескольких месяцев, проведенных в застенках. Сейчас он выглядел сухим и изможденным, хотя ширина плеч и жилистые руки выдавали в нем сильного воина.

Все еще сильного.

Он был прикручен к прокрустову ложу тяжелыми оковами, на его шее красовалась толстая цепь из орихалка – колдовского металла, способного укротить даже очень сильную магию. И мага, ею обладающего… Цепочка матово блестела, несмотря на покрывавшую ее спекшуюся кровь и копоть пыточных огней.

Пленник сжал зубы и в очередной раз молча отвернулся.

– Ну, смотри, как хочешь. Начну я, пожалуй, не с языка. Вдруг ты еще одумаешься и начнешь говорить.

В этот момент вернулись помощники палача. У одного из них в руках был небольшой нож и хищно изогнутым острием, похожий на серп. Тот, кого назвали Тилем, бросил на орудие быстрый взгляд, и на миг в глазах его мелькнул ужас. Он сглотнул, крепче сжал зубы, закрыл глаза… И в очередной раз попытался докричаться до своей магии. Но источник был глух к его мольбам. А вернее, оглушен колдовской цепью.

Палач кивнул подручным:

– Снимите с него лохмотья.

Те только брезгливо переглянулись:

– Рагнар, так он же и так почти что голый, – один из помощников, крысиной внешности молодчик с бегающими глазками, попытался отбрехаться от задания.

– Портки с него снимите, говорю! – Рагнар прорычал так грозно, что подручные не стали больше препираться, бросившись исполнять приказание. А сам палач принялся прокаливать на огне изогнутое лезвие.

Тиль попытался сопротивляться, когда двое разбойников стаскивали с него последнюю одежду, но условия были не равны. Они просто разодрали его полуистлевшие штаны на две части, с гадливостью отшвырнув ставшие ненужными тряпки в дальний угол. Узник остался полностью обнаженным. И даже сейчас, истощенное, изуродованное побоями и пытками, его тело все еще было красивым.

И Рагнар не мог этого не видеть – и не завидовать:

– Да, ты красавчик, я погляжу, – он процедил сквозь зубы и сплюнул. – Особенно хер у тебя хорош. Добротный такой болт. Много баб перетрахал? Или ты из этих… как вас там?.. Адептов истинной любви? Одна-единственная баба на всю жизнь и ни-ни на сторону посмотреть?

Крепыш снова с отвращением сплюнул, вытащил раскаленный докрасна серп из огня и приблизился к пленнику. Тиль рванулся из последних сил, не сводя взгляда с орудия пытки, но цепи держали крепко. Его член, действительно настоящая гордость своего владельца, сейчас жалко скукожился от страха, тщетно пытаясь спрятаться от жестоких рук палача.

– Ну, теперь ты на баб разве что только смотреть и сможешь. Попрощайся со своим поскребышем, больше вы не увидитесь. В коробочке будешь его хранить – на недолгую память, – мучитель хохотнул, протянул руку в грубой кожаной перчатке к опавшим чреслам узника, а второй занес серп для быстрого точного удара.

***********

История полностью является плодом воображения автора и не имеет ничего общего с реальным миром. Все совпадения случайны. Действие происходит в альтернативном фантастическом мире.

Глава 1. Цветник на Окраине

– Эй, Рагнар! – женский голос, грудной и глубокий, прозвучал под сводами пыточной так неуместно, что Рагнар вздрогнул и отвел руку с серпом:

– Чего тебе, Тарис? Видишь, я занят?

– Вижу-вижу, опять материал мне портишь, – в пыточную скользнула женщина, невысокая и худощавая, темноволосая, того чудесного возраста, когда женщина еще свежа и красива, но уже достаточно опытна и мудра.

Тарис бросила быстрый взгляд на распростертого на дыбе пленника, недовольно дернула головой и отвела глаза, сделав вид, что рассматривает безыскусное убранство темного узилища:

– Не надоело еще над ним издеваться? – в голосе Тарис звучало осуждение, брезгливость, безразличие – все в точно выверенной пропорции. – Пещере нужен хозяин, а не свихнувшийся на своей жестокости псих, – в голос пролилось немного лести и чуть-чуть восхищения, совсем капельку.

– У Пещеры есть хозяйка, – Рагнар проворчал недовольно, серп, однако ж, опустил, и выпустил из руки истерзанные чресла узника.

– Я смотрю за Цветником, а Арена осталась без пригляда, пока ты здесь развлекаешься, – женщина шагнула ближе к палачу. Еще шаг – ее полновесная грудь в глубоком декольте уперлась в его объемный плотный живот. И хоть они были одного роста, она смогла заглянуть в его глаза снизу вверх – ласково и просительно:

– Оставь мальчика, Рагнар. Я его себе заберу. Вот увидишь, все матроны Окраины на него, как стервятники, слетятся. Молодой, свежий… хм… красивый, – она бросила на изможденного пленника оценивающий взгляд, – …будет, если его отмыть и накормить.

– А ты все на молоденьких заглядываешься, старая ты потаскушка, – крепыш ответил, гнусно ухмыльнувшись, однако ж, без злобы. В его устах это обращение прозвучало почти ласково.

– Это моя работа – отбирать качественный материал для гостей. И этот материал, – она ткнула длинным изящным пальчиком в сторону узника, – очень качественный. А ты собираешься лишить его самого большого, во всех смыслах, – здесь Тарис показательно вздохнула, – достоинства.

Женщина скользнула ладошками по широкой груди Рагнара, вроде невинно, но так игриво, что крепыш тут же расплылся в улыбке, а в живот Тарис ткнулся его собственный «поскребыш» в предвкушении женской ласки.

– Ну вот, другое же дело, – Тарис промурлыкала ему на ушко, еще разок для верности прижавшись к мужчине грудями. – Вы давайте, заканчивайте с ним, что вам тут надо. Только чтоб в Цветник мне его доставили целиком. Ясно?

– Вообще-то я еще ни на что не соглашался, – Рагнар показательно сурово сдвинул брови. – Этот поганец спрятал кое-что ценное, за чем вот уже который месяц гоняются все головорезы Окраины да еще с десяток ищеек со всех ближайших Обитаемых миров. А он молчит. Не говорит, куда дел.

– Мне ваши скучные мужские дела совершенно не интересны, – Тарис прижалась к мужчине, словно бы невзначай стиснув его вставший торчком возбужденный член между бедрами. – Мне нужен новый невольник.

– А может, ты и права… – мужчина протянул задумчиво, скосив хитрый злой взгляд на пленника. – Для такого, как наш Тиль, твой Цветник покажется хуже могилы. А я уж сам лично позабочусь, чтобы к нему приходили самые требовательные гости, с самой богатой фантазией, – крепыш плотоядно осклабился, а пленник лишь сильнее зажмурился.

С жизнью своей он уже давно попрощался, но бывает ведь кое-что и похуже смерти…

– Глядишь, быстрее заговорит, когда надоест ублажать очередную старую, извращенную… хм, но очень богатую даму, – Рагнар гадко хохотнул. – Ладно, детка, ты иди, мы еще немножко с Тилем побеседуем – для профилактики, – а потом его тебе принесут.

– Целиком, а не по частям, – Тарис сурово сдвинула черные брови.

– Целиком-целиком, – Рагнар отмахнулся от нее. – А если вдруг невзначай чего отрежем, так это завсегда пришить обратно можно, – он гыкнул, но под сердитым взглядом маман осекся:

– Да, шучу, шучу я. Притащим тебе твою новую игрушку в целости и… почти в сохранности.

***

Тарис отправилась на обход своего Цветника – дома утех на Окраине, подобных которому не было ни в одном из Обитаемых миров. Только в «Пещере наслаждений» можно было позволить себе то, что в любом другом, более цивилизованном, месте даже в голову бы не пришло. Можно было не прятаться под маской, не скрывать истинной природы своего порочного естества. Потому что все, происходящее в Пещере, в ней же и оставалось. Иногда вместе с останками тел тех, для кого удовольствия оказалось слишком много.

У Тарис была своя тайная тропка, ведущая мимо всех покоев, откуда она могла присматривать за гостями, оставаясь при этом незамеченной. В каждой комнате был потайной глазок и даже дверь, ключи от которой тоже хранились у Тарис. Это было сделано в большей степени из соображений безопасности – подчас гости выделывали такое, что даже у коренных обитателей Окраины мурашки бежали по телу.

Впрочем… многим гостям нравилось, когда, за ними наблюдали. А были среди них и такие, которые платили за саму возможность подглядеть за другими. Были даже те, кто платил за подглядывание за подглядывающим или за то, чтобы подглядывали за ними самими…

И Тарис знала, что роль наблюдателя приносит ни с чем не сравнимое удовольствие ей самой. Тайное, запретное… Впрочем, какие могут быть запреты в «Пещере наслаждений»? Она не единожды ласкала себя, замерев напротив очередного смотрового окошка, глядя, как толпа мужчин лишает невинности юную деву или, наоборот, солидная матрона раз за разом овладевает неопытным юношей, измотав бедолагу едва не до потери сознания. А Тарис смотрела на все на это с вожделением, и кончала вместе со своими гостями, благодарная им за те крохи удовольствия, что ей перепадали.

Глава 2. П(о)рочные связи

Кусая губы, Тарис остановилась у распахнутой двери в клетку. Все-таки ей не показалось, что он был похож…

– Скажи, а Бернар де Бретон…

– Мой отец, – мужчина попытался растянуть губы в подобии ухмылки, но поскольку они были изрядно разбиты рукой Рагнара, тут же зашипел от боли и замолк.

В горле Тарис встрял комок, и она все никак не могла проглотить его. Наверно, ее переживания слишком ясно отразились на ее лице, потому что узник смерил женщину таким надменным взглядом, словно это не он сидел в клетке в цепях, а она, как минимум, прислуживала ему в моечной.

Наконец, маман выдавила из себя, стараясь следить, чтобы голос не задрожал:

– Не думала, что у Бернара есть сын… тем более, такой взрослый.

– Не думал, что папенька хаживал к вам в гости, – узник ответил в тон маман. Чем больше он говорил, тем сильнее звучал его голос. Когда-то он, наверно, был даже приятен, волновал сердца молодых девушек низким тембром с хрипотцой. Таким же, как у его отца…

– Нет, он никогда не был в Пещере, – Тарис неопределенно качнула головой и снова опустилась возле пленника на колени. Поджала губы, проговорила жестким тоном, коря себя за минутную слабость. – Твои раны нужно обработать, иначе тебе действительно будет плохо.

– Хуже, чем сейчас? – Тильдо вскинул брови, изрядно посеченные кастетом Рагнара и взлохмаченные, но все еще густые, с надменным аристократическим изломом.

– Намного, – маман процедила недовольно, снова взявшись за припарки. – А у меня нет желания возиться с полудохлым невольником. У меня и без тебя дел по горло.

– Что тебя связывало с моим отцом? – пленник спросил, внимательно следя за руками маман. – Если он не был твоим клиентом, то…

– Он был моим первым мужчиной, – Тарис не хотела говорить этого – само как-то слетело с языка. – Это все.

– Ну, хоть в чем-то он был первым, – Тиль обессилено откинулся на стенку камеры, представ перед Тарис во всей своей обнаженной красоте и ничуть ее не смущаясь.

– Помолчал бы! – с неожиданной для самой себя злостью Тарис огрызнулась. Тут же спохватилась: она из кожи вон лезла, чтобы разговорить пленника, и теперь сама же затыкала ему рот.

Злая на себя и на слишком наглого невольника, так некстати напомнившего ей ее первую девичью любовь, Тарис принялась с остервенением обрабатывать его раны, от избытка эмоций прикладывая слишком много силы к искалеченному телу.

– Ш-ш-ш! – Тильдо только зашипел от боли, стиснув зубы. – А нет попроще способа меня убить? В память о моем отце.

– Я не собираюсь тебя убивать, – маман проговорила ледяным тоном, напор, однако же, уменьшила. – Мне ни к чему еще один мертвый невольник, так ты прослужишь слишком недолго. Мало кто из гостей любит тухлятину.

– У вас даже такое можно, – Тиль скривился то ли от боли, то ли от омерзения.

– У нас много, чего можно, – Тарис подняла на мужчину злой взгляд. – И чем наглее ты будешь, тем тяжелее тебе достанется работа. А учитывая, что Рагнар пообещал сам за тобой приглядывать, я бы на твоем месте прикусила язык намертво.

– Забавно, а этот садюга наоборот хотел мой язык расшевелить, – узник высунул язык через разбитые губы и поиграл им словно, вылизывая что-то в воздухе. Потом ухмыльнулся с той обреченной веселостью, что бывает у смертника перед казнью.

– Даже знать не хочу, чего ты ему задолжал, – женщина прижгла снадобьем ту самую рану под цепью, у основания шеи, которую сама же разбередила.

Для этого ей пришлось склониться ниже над пленником, качнув у его лица объемистой грудью. Мужчина на это, однако, вовсе не отреагировал, снова зашипев от боли.

Он прищурился, проговорил с вызовом:

– А не боишься, что я сейчас сломаю тебе шею и сбегу через открытую дверь? – покосился на распахнутую клеть.

В ответ Тарис искренне рассмеялась:

– Ты? Да, ты сейчас с ребенком не справишься. К тому же на входе в темницу тебя скрутят охранники, и прошлая аудиенция у Рагнара тебе покажется праздником. Нет, не боюсь.

– Но тебе-то уже будет все равно, что сделают со мной, – пленник недоуменно поднял брови и тут же поморщился от боли в рассеченном лбу. – Ты будешь мертва.

– Я уже давно мертва, красавчик, – в ответ на замешательство в глазах мужчины, Тарис только невесело ухмыльнулся. – Не воображай, что ты тут единственный самый несчастный страдалец. – Она со стуком захлопнула свою лекарскую коробочку, поднялась на ноги. – Все, да завтра доживешь. Завтра приду – поговорим еще разок. Если будешь умницей, принесу тебе вкусняшку.

И, не оборачиваясь, она вышла и заперла за собой дверь камеры.

***

Тарис нужно было поговорить с Рагнаром, выудить у него хоть какую-то информацию о новом пленнике – осторожно, так, чтобы не подставиться самой.

Рагнар был жесток, несдержан и скор на расправу. Маман не единожды вытаскивала из-под его тяжелой руки очередную невезучую жертву. Он искренне полагал себя человеком и за любые намеки на его смешанную с горняками кровь мог крепко наподдать. Впрочем, о своих родителях, как и большинство обитателей Окраины, он знал немного, если не сказать – ничего. Но широкая кость, могучий торс и обилие растительности на лице и теле говорили сами за себя. А также превосходное зрение в темноте и немыслимая для человека выносливость. Хотя Тарис всегда казалось, что гномы-горняки, народ хоть и угрюмый, но не злой и не вспыльчивый. Но видимо, к ублюдкам это не относилось.

Глава 3. Другой цветник

С делами на следующий день Тарис управилась быстро, хотя порой с последствиями ночной смены приходилось повозиться: кому-то из «цветочков» требовалось личное участие Тарис, кому-то врач, а кому-то могильщик. Последних, по счастью, в это утро не оказалось.

Арахнис, похожий на древнего ворона магик и по совместительству медик Пещеры, пользовал тех невольников, которым сама Тарис помочь не могла. Правда, Рагнар предпочитал от таких попросту избавляться, но Тарис тайком доплачивала Арахнису из своего содержания. И тот вполглаза приглядывал за ее подопечными, а заодно держал язык за зубами.

Сейчас магик скрючился над девушкой, безвольно раскорячившейся в специальном кресле для осмотра женских половых органов.

– Как она? – Тарис хмурилась, глядя, как безжалостно Арахнис орудует в ее утробе медицинскими инструментами.

– Жить будет, – магик прокаркал, еще больше увеличив сходство с вороном, – но вот такие игрушки внутри лучше не оставлять.

С этими словами он извлек из женского лона хрустальную имитацию полового члена. Лицо Тарис приняло каменное выражение, а магик ухмыльнулся:

– Ей крупно повезло, что эта штука не раскололась у нее внутри. Держи – на память, – сунул хрустальный фаллос в руки Тарис и направился к следующей пациентке.

Следующей была та самая девушка, которая позапрошлой ночью ублажала любителя дамских ротиков. При виде ее окровавленных губ Тарис скривилась: очевидно, этой ночью к ней приходил тот же самый гость. Девушка прижимала к груди маленький кулачок.

– Что там у тебя, Вита? – маман спросила возможно мягче, и «цветочек» просто протянула ей на раскрытой ладони два выбитых передних зуба.

– С-с-скотина, – Тарис прошипела сквозь зубы.

– Что вы говорите, госпожа Тарис? – девушка прошепелявила и подняла на нее потухшие глаза.

– Говорю, Арахнис что-нибудь придумает, – маман ободряюще улыбнулась и погладила подопечную по голове, – он же маг. Сильный, между прочим.

– Вот, смотрите, что мне дал этот гость, – «цветочек» засуетилась и вытащила из-за пазухи какие-то блестящие цацки.

Вдруг испугавшись, заозиралась и прижала сокровища к груди:

– Только вы никому не рассказывайте, – она снова протянула маман свои ценности.

На ладони девушки лежала пара дешевых сережек.

Тарис только вздохнула:

– Да, их цены хватит… – она осеклась, вымученно улыбнулась, – чтобы вставить тебе новые зубки.

«Цветочек» улыбнулась в ответ щербатой улыбкой, а Тарис отправилась дальше.

Проведя ревизию потерь среди «цветочков» и денежной прибыли за ночь, распределив постоянных клиентов на ближайший вечер, Тарис осталось только одно дело, но с ним она собиралась потянуть, как можно, дольше. Хоть ей и хотелось отправиться в темницу проведать Тильдо прямо сейчас.

Поэтому чтобы немного сбить нетерпение, она направилась в свой цветник – настоящий, в котором росли обыкновенные цветы, с зелеными листьями и яркими лепестками.

Тарис любила цветы и, потратив немало времени и таланта на уламывание Рагнара, она организовала под окнами своей спальни небольшую клумбу. Единственное яркое пятно среди унылой серой пустоши на Окраине. И теперь, каждый раз, когда к Тарис попадал новый невольник, она сажала на эту клумбу новый цветок. Каждому рабу – свое растеньице.

Сейчас в ее руках был небольшой кустик горной розы – колючего, неприхотливого растения, живущего на голых скалах, но цветущего невероятной красоты мелкими нежно-сиреневыми цветами. Эти цветки словно светились изнутри магическим сиянием, указывая заплутавшему путнику надежную тропу в горах. Одна лишь была проблема: горная роза в неволе цвела очень редко.

Тарис стояла на коленках среди цветущих кустов и трав и заботливо рыхлила почву между ними прямо пальцами. Земля на Окраине была скудная и сухая, но маман тщательно удобряла свой цветник. Сорняки там не росли вовсе – не выдерживали жестоких условий существования. Летом солнце нещадно палило ничем не прикрытые пустоши, высасывая из них всю влагу до капельки, зимой ветра приносили трескучий мороз с горных перевалов. Снега здесь отродясь не бывало, разве что скудная поземка, больше похожая на снежную пыль, поэтому земля промерзала, казалось, до самого скального основания.

На тощей почве почти ничего не росло, кроме сухих колючек и лишайников. Из живности водились только неприхотливые карги, горные лиссы, которые ими питались, да отвратительные муорны, которые пожирали вообще все, что движется и растет.

И люди.

Отверженные, убогие, озлобленные – все те, кому не нашлось места на Большой земле. Те, кто прятался от закона или от собственной совести. Публика на Окраине была весьма пестрая, и вся сплошь – опасная. Здесь можно было раздобыть любую вещь – даром или заплатить за нее непомерную цену. Здесь можно было обрести власть и богатство, а можно было потеряться навсегда.

В окружающих пустошь горах тоже жили люди – дикие племена, кровожадные, вечно голодные. Время от времени они устраивали стычки с охраной, и тогда в рядах «зверьков» Рагнара появлялись новобранцы – физически сильные и свирепые варвары…

Порыв ледяного ветра швырнул в лицо Тарис прядь черных волос. В этом году зима затянулась. Казалось, конца ей не будет, и весна никогда не наступит. Те, несколько коротких блаженных денечков, когда ледяные ветры уже умерили свою ярость, а раскаленное солнце еще не принялось жарить во всю мощь. Денечки, которых так ждала Тарис. Единственное время, когда ей казалось, что она живет. Ненадолго оживает вместе с гиблой пустошью, зовущейся Окраиной.

Глава 4. Хищник на Арене

После визита к Тильдо Тарис потряхивало. Она уже давно затолкала все свои эмоции в самую глубину сердца – иначе на Окраине было не выжить. Но при виде младшего де Бретона какие-то отголоски прежних чувств пробивались на поверхность и сильно нервировали маман.

Ей нужно было снять напряжение.

И она отправилась на свою тайную тропку вдоль покоев для утех. Как раз начиналось время посещений – заодно и присмотрит, чтобы гости не творили совсем уж откровенную дичь с ее «цветочками».

Комнаты отдыха довольно быстро заполнялись гостями в компании с выбранным «угощением». Те, кто был побогаче, могли позволить себе два, три «блюда» разом. Другие, наоборот, снимали девочку вскладчину. Обычно на такие заказы отправляли самые стойкие и умудренные опытом «цветочки». Или попросту тех, кого было не особенно жалко и пора было пускать в расход. И да, Тарис собственноручно подписывала такие приговоры своим подопечным. Но она старалась не пускать осознание этого к себе внутрь.

Иначе можно было сойти с ума.

Тарис тихонько шла по своей дорожке, мимоходом заглядывая в один глазок за другим и выбирая себе зрелище повкуснее. Пока что из-за тонких стен доносились только шорохи и разговоры, которые чуть позже сменятся стонами и криками. Маман была в полном раздрае чувств, и ей нужно было что-то по-настоящему жесткое, что-то такое, чтобы можно было хоть на время забыть про свою собственную боль. Она остановилась напротив окошка, из-за которого доносились два грубых мужских голоса, и осторожно заглянула в смотровой глазок.

Двое мужчин увлеченно связывали свою жертву – худощавую рыжеволосую женщину. Они выкручивали ей руки, перетягивали веревками грудь, но она сносила все это молча, то ли смирившись со своей участью, то ли…

– Рот заткнуть ей? – спросил тот, что был помоложе и повыше.

– Оставь пока, молчит же, – его старший товарищ махнул рукой. – Кстати женский рот – источник особого удовольствия. Ты что, не знал, что ли? – он хохотнул и затянул очередной узел, перетянув женскую грудь так, что она набухла, а сосок налился и стал ярко-бордовым. – Вот так, красота, – с удовольствием оглядел дело своих рук.

– Клади ее на живот, – молодой с легкостью закинул худощавую любовницу на кровать лицом вниз, связав ей руки за спиной.

– Давай лучше на стол, – старший указал на жесткое ложе, приставленное к хитромудрой конструкции из перекладин. – Тут и повыше, и ремни есть, где затянуть. И на спину клади, а то красоты не видно. Зря я, что ли, старался.

Вдвоем они перетащили свою жертву на прокрустово ложе. Тарис узнала девушку: рыжеволосая хохотушка Сальма с длинным конопатым носом и длинным тонкогубым ртом. Худощавая, нескладная для своих лет, но пользующаяся неизменным успехом у тех клиентов, кто любил грубо и жестко. И Тарис подозревала, что Сальма и сама любила подобные развлечения. Не всем «цветочкам» их работа приносила только страдания. Некоторые получали от нее искреннее удовольствие.

Сальма сама послушно развела ноги в стороны, явив любовникам прекрасную растяжку и зрелище всех своих прелестей. Те, недолго думая, привязали ее за лодыжки к перекладинам. Руки их дрожали от нетерпения, и Тарис видела, как топорщили ткань штанов возбужденные члены. От подобного зрелища и сама она чувствовала, как свербело между ног, и устроилась поудобнее, предвкушая смачное зрелище.

Голова Сальмы не поместилась на доске, и она свесила ее с края, чуть приоткрыв губы.

– Ты смотри-ка, как удобно, – старший из гостей не утерпел, приспустил штаны и, выпустив на волю свой детородный орган, потерся им о полуоткрытые губы любовницы.

Сальма тут же высунула язычок, демонстрируя готовность к соитию и в такой позе тоже. Мужчина схватил ее за горло и сразу же затолкал член ей в рот на всю глубину:

– Да, красотка! – он выдохнул и легонько двинул бедрами, не доставая члена из горла «цветочка». Еще раз и еще. – Я прям чувствую, как мой член внутри ее горла елозит, смотри, Ганс! – он окликнул приятеля и сильнее сдавил пальцы на горле «цветочка».

Снова толкнул. Тарис закусила губу – и вправду было видно, как мужской орган движется внутри горла любовницы. Даже со стороны. Сдержав стон, маман распустила завязки на груди. Чуть-чуть. Только так, чтобы соски торчали. И принялась активно их пощипывать и тереть, чувствуя, что подобная ласка очень быстро зажигает ее естество.

Наконец, Сальма все-таки поперхнулась, и мужчине пришлось вытащить член, чтобы дать ей вздохнуть.

Второй любовник не терял времени даром. Зафиксировав, как следует, ноги девушки, он вставил в ее задний проход хитроумное приспособление, похожее на длинную свечу, состоящую из шариков разного размера. Чем ближе к концу свечи, тем меньше был шарик. Он затолкал это приспособление до самой рукоятки, закрепив парой ремешков на поясе. И, дрожа от нетерпения, засунул свой член девушке в вагину.

– Что ты там чувствуешь? – он прохрипел. – Я вот каждый шарик чувствую, который ей в задницу запихал. Да-а-а…

И он принялся энергично толкать. Так, что стойка заскрипела. Старший товарищ, глядя на его азарт, снова всунул член в открытый рот девушки и взял не менее резвый темп. Сальма давилась и хрипела, но любовников это не особенно заботило. Они самозабвенно трахали ее с двух сторон, время от времени хватая за набухшую от веревок грудь. Стойка ходила ходуном, мужчины пыхтели и рычали…

Глава 5. Чужая боль

Ночь у Тарис выдалась беспокойной. Веррик оказался очень капризным гостем, перепробовал всех девочек, которых ему предлагала маман, но не удовлетворился выбором, требуя более изысканного угощения.

– Ты в своем уме, крошка? Ты хоть понимаешь, что это за человек? И какие он принес с собой деньги? – Рагнар злобно рычал на маман, когда Веррик отказался от очередной девушки, оставив на ее лице и теле следы своих капризов.

– Что я могу сделать? – Тарис огрызнулась в ответ. – Могу предложить ему себя.

– Даже не вздумай! – полукровок процедил сквозь зубы. – Есть у нас что-нибудь свеженькое?

– В темнице двое: какой-то заморыш и твой приятель, которому ты хотел член укоротить, – Тарис показательно усмехнулась, но внутренне похолодела.

И не зря.

– Ти-и-иль, – Рагнар протянул с плотоядным выражением на лице. – И что, готов он?

– Нет, – маман ответила поспешно, искренне надеясь, что ее волнение не было заметно сожителю.

– Ничего, будет импровизировать… Херр Веррик, позвольте предложить вам наше самое изысканное «блюдо»…

…Важный гость в сопровождении Рагнара и четверых телохранителей направился в темницу. Тарис, кусая губы от гадкого чувства, что она невольно подставила Тильдо, направилась следом.

Темница в одно мгновение наполнилась чадящим светом факелов, лязгом доспехов наемников и крепким запахом выпивки, которую уже успел употребить Веррик. Испугавшись шумной процессии, невольник, которого Тарис кормила хлебом, забился в самый дальний угол камеры, спрятав голову между коленями. Но пришедших интересовал не он. Они прошли мимо его клетки, даже не повернув голов, словно мимо пустого места.

Тильдо поднялся со своего ложа и теперь, скрючившись на корточках, чтобы прикрыть чресла, буравил пришельцев враждебным взглядом исподлобья.

– Знакомьтесь, херр Веррик, это наш новенький. Мы не успели его привести в должный вид и потому не предложили вам сразу. Благородных кровей…

– А я тебя знаю, – Веррик не дал Рагнару договорить, внимательно глядя на невольника. – Де Бретон, верно?

Тильдо не посчитал нужным отвечать, даже головы не наклонил.

– Хм, я знал его отца, Рагнар, – гость обратился к полукровку. На лице Рагнара застыло вежливое напряженное выражение – он не знал, как теперь отреагирует Веррик на подобное знакомство. – Редкая была скотина, – гость расплылся в кровожадной ухмылке, и Рагнар выдохнул с облегчением. – Пожалуй, нам есть, о чем побеседовать с его наследником.

Гость приблизился к решетке:

– Ну, что, де Бретон? Готов ты расплатиться по долгам своего папаши? У него их осталось вдосталь. Поверь, тебе еще повезло, что ты оказался под крылышком Рагнара.

– Да, пошел ты, – Тильдо прошипел сквозь зубы и отвел глаза в сторону с видом высокомерного превосходства.

– Гордец, – Веррик хохотнул и в следующий момент выхватил из петли на поясе короткую палицу и со всех сил ударил ею по прутьям решетки.

Клеть выдержала, даже не погнулась – хоть Рагнар и отрицал свою родословную, но от предков-горняков ему досталось умение работать с металлом. Решетки в Пещере были сделаны на совесть.

Узник у входа принялся выть и причитать от испуга. Тильдо едва заметно вздрогнул, но не шелохнулся.

– Будем сбивать с тебя спесь. Выковыривайте его оттуда, мальчики, – Веррик кивнул своим телохранителям, и те уже шагнули к дверце…

– Херр Веррик, вы совершаете ошибку, – Тарис вихрем метнулась перед наемниками, перекрыв своим хрупким телом вход в камеру. – Этот узник нездоров.

Гость метнул на Рагнара быстрый злой взгляд, и маман буквально кожей почувствовала нацеленную на нее злобу полукровка, но лишь только выше вскинула голову:

– Я прошу простить моего… партнера, – Тарис сочиняла на ходу. – За здоровье своих «цветочков» я отвечаю сама, поэтому Рагнар не знал, что новенький нездоров. Он… заразен, я бы не советовала даже подходить к его клетке, не то, что… – маман сделала красноречивый жест, ударив кулаком по ладони.

И как раз в этот момент Тильдо скрутил очередной приступ кашля, а наемники все, как один, шарахнулись от решетки.

– Проклятие, Рагнар! – гость перевел на хозяина сердитый взгляд. – Какого черта ты мне предлагаешь больного?

– Я готова сама с лихвой компенсировать все доставленные неудобства, – не дав Рагнару ответить, а Веррику окончательно разозлиться, Тарис сладко промурлыкала и шагнула к нему вплотную. – Раз ни один из моих «цветочков» вам не понравился.

Она прижалась к клиенту грудью – объектом зависти не одной девчонки в Пещере. Маман не знала еще ни одного мужчины, который не отреагировал бы на ее прелести. И Веррик, к счастью, оказался обычным мужиком, сразу отозвавшись на это прикосновение. В живот Тарис ткнулся его член, по лицу разлилось выражение довольной сладости:

– Сама хозяйка «Пещеры наслаждений» готова меня ублажать? Интересно, – мужчина грубо сгреб Тарис одной рукой. – А ты знаешь, что я люблю, крошка?

– Что бы ты ни любил, я полюблю это тоже, – маман продолжала ворожить без магии, чувствуя, как мужчина поплыл в ее власти.