Узник замка

Хроники одного стража .Глава 1

Что это начало конца или конец перед началом.

Имя мое стерлось из памяти, как стираются следы на пыльных плитах этого замка. Но я помню День Исчезновения. День, когда мир замер.

Они не ушли — они растворились. Придворные, стража, алхимики с их дымящимися ретортами*, даже надменный герцог Айвенты — все обратилось в легкую, переливающуюся дымку, которую утренний ветер унес в сторону багровых гор. Я один остался. Не потому, что я был сильнее или умнее. Нет. Потому что я был в Кармической Темнице.

Моя обитель, моя тюрьма. Глубоко в фундаменте замка, в комнате без дверей, куда свет проникал лишь через узкую щель в потолке. Стены ее были покрыты рунами, вписывающими грехи осужденного в саму плоть мира. Моим приговором было вечное поддержание жизни замка. Я — живой ключ, батарейка, питающая его стены от сквозняков, его сады от увядания, его магические фонари от тьмы. Ирония в том, что мой вечный позор стал моим спасением. Когда Исчезновение забрало всех, чары темницы защитили меня. Карма, которую я должен был искупить, стала моей кармической удачей.

Первые дни были безумием. Я метался по пустынным залам, крича в надежде, что кто-то спрятался, что это чудовищная шутка. Я был как легендарны Крузо Просперо, выброшенным не на необитаемый остров, а на целую необитаемую планету, центром которого был этот бесконечный замок с окружающем его лесами ,а далее только море и пустоши.
Первые часы были ошеломляющей, оглушающей тишиной. Не физической — ветер все так же пел в башнях, а где-то далеко скрипел неуклюжий флюгер. Это была тишина присутствия. Исчез гул голосов из столовой, топот кованых сапог по каменным плитам, отдаленные возгласы тренирующихся на дворе солдат.

Я выбрался из своей темницы — дверь, которая веками не поддавалась, теперь распахнулась от легчайшего толчка. «Они забыли меня», — лихорадочно думал я, выбегая в главный зал. — «Подняли тревогу и эвакуировались. Сейчас они вернутся».

Мои попытки найти кого-то были безумны и хаотичны.

Я носился по бесконечным коридорам, врывался в покои, заглядывал под столы и за гобелены, словно испуганный ребенок, ищущий в доме родителей после кошмара. Я звал по именам тюремщиков, своих надзирателей, даже ненавистного герцога. Мой голос, грубый от долгого молчания, глухо отдавался от стен и возвращался ко мне один-единственный, ни с кем не сливаясь.

Я поднялся на самую высокую башню, с которой открывался вид на долину. Мост опущен. Ворота распахнуты. Ни признака паники, борьбы, бегства. Все было идеально, как на застывшей картинке. Слишком идеально. Я схватил колокол дозорного и изо всех сил ударил в него, заливая окрестности медным, отчаянным набатом. Звук, который должен был собрать весь гарнизон, поднять с полей работников, привлечь хоть кого-то.

В ответ — лишь эхо. Мое собственное безумие, многократно отраженное горами, вернулось ко мне издевательским хором. Ни одной вспышки в долине, ни дымка от костра, ни крика, ни движения.

Тогда мной овладел ужас иного рода. Я побежал в город у подножия замка. Улицы были пусты. На рыночной площади еда на прилавках еще издавала сладковатый запах тления, кружка с каким-то напитком стояла нетронутой, опрокинутая впопыхах. Но самих людей не было. Ни живых, ни мертвых. Ни следов. Они испарились.

Я метался от дома к дому, заглядывая в окна, ломая двери. В одной из лавок на столе лежала half-испеченная булка, в кузнице тлели угли. Жизнь замерла на полуслове, на полушаге.

Последней капкой стала смотровая площадка на скалах. Я вскарабкался туда, сорвав в кровь ногти, и уставился на линию горизонта. Ни огней городов, ни следов кораблей в багровом небе. Ничего. Только бескрайняя, равнодушная пустота.

И тогда это понимание обрушилось на меня всей своей чудовищной тяжестью. Оно не пришло как мысль. Оно пришло как физическое чувство. Ледяная пустота в груди, сжимающая горло. Оно вышибало воздух из легких и заставляло колени подкашиваться.

Я не просто один в замке. Я один на всей планете. Во всей вселенной, быть может.

Я рухнул на холодный камень и завыл. Не плакал, а именно выл, как раненый зверь, в лицо безжалостному ветру. Этот вой был единственным звуком, который имел смысл. Он был молитвой, проклятием и признанием собственного поражения. Я кричал в никуда, и никуда отвечало мне таким же абсолютным, всепоглощающим молчанием.

Величайшее одиночество — это не отсутствие людей рядом. Это осознание, что твой голос некому услышать, что твое существование не имеет ни для кого значения. Что ты — призрак, запертый в бесконечном, прекрасном склепе под названием Айвента.
И в тот миг я понял, что моя темница была не той комнатой без дверей в подземелье. Моей темницей отныне был весь этот мертвый мир.

Год первый. Отчаяние. Я пытался уйти но едва я пересекал мост через высохшее русло реки, начинал чувствовать как жизнь уходит из меня. Невидимая нить, связывающая меня с замком, натягивалась. Моя карма, мой долг. Замок начинал умирать: камень трескался, растения в зимних садах чернели. Я падал на землю, и сила возвращалась ко мне лишь когда я пятился назад, к своим стенам. Я был хозяином величайшего поместья на планете и его вечным пленником.

Год пятый. Ремесло. Я научился выживать.
Оружейная заржавела, но кухни и кладовые были полны провизии, которая, казалось, не портилась — еще одно чудо магии замка, которое я теперь поддерживал. Я нашел библиотеку. Там не было книг по выживанию, но были трактаты по гидравлике, механике, ботанике. Я научился чинить древние насосы, качавшие воду из подземных источников.
Я разбил огород в самом солнечном дворе, используя семена из оранжерей. Мой день был расписан: проверка запасов, полив растений, обход галерей. Работа, чтобы не сойти с ума.Все это давало немного оживление в мою и так не радостную жизнь .Но иногда я погружался в темную бездну и бредил не в силах в стать с ложа.
Я не мог умереть,да же если бы не ел и не пил.Магия замка питала меня.
Отчаянье и бессмысленный сон или надежда на изменения?
Запись в дневнике обрывается...