В капкане у зверя

ГЛАВА 1

Приветствую Всех на страницах остросюжетного романа.

Здесь будет очень эмоционально, и очень откровенно.

Я проведу Вас по остриям ножей, боли и ненависти, от бешенной мести до одержимой страсти.

Слабонервным не читать, здесь вы точно не встретите романтику и розовых пони.

С Уважением М. М.

За день до предстоящих событий...

Подняв руки, оттягиваюсь сладко в постели.

Ура, выходной.

Прошедшая неделя выдалась достаточно напряженной, и довольно насыщенной. Но самая главная моя радость, достижение, гордость заключается в поступлении на бюджетной основе Института художества и архитектуры.

Да!

Да!

Да! Первые тяжёлые шаги на пути к своей мечте, успешной жизни сделаны. Остаётся усердно учиться и с удовольствием внимать азы науки. Настроение отличное. И сегодня ничто его не может испортить. Встаю с постели, направляюсь в комнату брата. Стучусь. Тишина. Нажимаю на ручку двери, в помещение пусто и даже постель не тронута. Наверное, опять остался ночевать у девушки, только вот какой - вопрос риторический. Но я ведь сто раз просила предупреждать, неужели это так трудно.

Не успеваю дойти до ванной, меня останавливает старый сотовый. В груди что-то неприятно кольнуло, разве в субботу ранним утром звонят с хорошими новостями? Наверняка, это Никита, денег на дорогу, по-видимому, не хватает. Балбес. Сейчас я ему устрою взбучку. Высвечивается незнакомый мне номер, принимаю вызов:

—Да!

—Морозова Екатерина Сергеевна? — спрашивает незнакомый мужской голос на том конце провода.

—Да, — вот теперь тревожный сигнал клаксоном раздается изнутри.

—Звонит оперуполномоченный Матвеев Николай Анатольевич. Скажите, вам знаком человек по имени Морозов Никита Сергеевич? — ставит вопрос мужчина, отчего невольно становится не по себе. Лоб покрывается испариной.

—Да-а, — сглатываю вязкую слюну.

—Тогда вам срочно необходимо подъехать в полицейское отделение на Харьковскую два, кабинет сто четырнадцать, второй этаж.

—А что случилось?

—Всё объясним по вашему приезду. До свидания.

Абонент отключается. В голову закрадываются не очень хорошие мысли. Трясущимися руками набираю брата. Не доступен, ещё раз, аналогичная история. Только бы с ним было всё хорошо. Пожалуйста! Пожалуйста!

Быстрым темпом умываюсь, чищу зубы, надеваю единственные джинсы из моего гардероба, белую футболку, кроссовки и пулей вылетаю из дома.

Уже у остановки на стенде стекла замечаю, что моя голова похожа на гнездо кукушки. Руками приглаживая волосы, стягиваю с кисти резинку и делаю хвост. Наконец приезжает нужный троллейбус, пока доехали черепашьей ездой до пункта назначения, я извелась вся от тревоги и неизвестности.

Что бы ни случилось, самое главное — Никита здоровый и живой, а остальное можно пережить, вытерпеть. Ведь нет ничего такого, что можно не выдержать.

Мой братик, единственный родной человек, больше у меня никого нет. Где родители? Не знаю. Нас подкинули в дом малютки шестимесячными.

Мы —близнецы. Но как записано в свидетельстве рождения, я - старшая сестра на пять минут. Вместе мы прошли многое — детдом, побои, голод, как говорится, огонь и медные трубы.

Так что, трудности преодолевали, и закалялись одновременно.

Достигшие полного совершеннолетия, поклялись друг другу помогать, защищать, поддерживать в тяжелую минуту. Предстояло нелегкое испытание — выжить, встать на ноги за пределами детского интерната. Но об этом позже.

Пройдя дежурную охрану, поднимаюсь на необходимый этаж.

Встав у кабинета дверей, ощущаю могильный холод в теле, до жути захотелось развернуться и убежать.

Воздух застревает в легких, каждая клетка горит, инстинкты трубят, переступив ногой деревянный порог, всё мгновенно изменится.

Прежним ничего не останется. Вернее от меня. Лишь воспоминания, которые будут отдавать горечью и отчаяньем.

Однако, я упрямо верю и надеюсь, что все будет хорошо. Мы с братиком обязательно справимся. Скорее всего, произошло какое-то недоразумение или что-то перепутали. Никита не виновен. Он мухи не обидит, уж я точно знаю.

Глупышка. Наивная девочка. Я и не представляла, тот, катарсис припасла для меня судьба. Через какие испытания придется проходить. Как будут ломать медленно и с расстановкой, испепелят душу уничтожив все шансы на выживание.

ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

Тихих стук в дверь оглушает, ледяными пальцами открываю её, не дождавшись ответа. Вхожу в мрачный кабинет, пропитанный дымом сигарет, отвлекаю человека, сидящего за столом, и его писанины. Меня встречает острый взгляд зелёных глаз, парализующий конечности. Истуканом стою у входного проема, боюсь шелохнуться.

— Можно? — наконец выдавливаю из себя.

— Проходите. Морозова Екатерина?

— Да, это я.

—Проходите. Не стойте у порога. Присаживайтесь, — нахмурив брови продолжает что-то записывать хозяин кабинета, забыв о моем существовании.

— Скажите, где мой брат? — срываюсь после бесконечно долгих минут молчания, невыносимая неизвестность давит.

—Тшш, — прикладывает палец к губам, продолжая, что-то фиксировать на бумаге.

Не чувствуя ног, прохожу вглубь помещения, опускаю пятую точку на стул и замираю в ожидании реальности.

Темноволосый мужчина с аккуратной стрижкой, приблизительно средних лет выглядит внушительным и большим, точно высеченная глыба из камня.

Рукава серой рубашки закатаны до локтей. Лицо выделяет крупный нос, широкий подбородок, лоб с горизонтальными полосами от лёгких морщин, и плотно сжатые губы, характеризуют жесткость. А, я, нахожу схожесть с коршуном, творческая жилка, так сказать.

Молча слежу за крепкой ладонью, держащую письменную ручку.

Боюсь предположить, что произойдет, если даст по голове, наверняка размозжит череп.

В абсолютной тишине, слышен лишь ход часов, каждая проведенная минута удавкой затягивает горло.

Ерзаю.

Спокойствие, Екатерина, сохраняй спокойствие.

Это вероятно, психологический трюк? Свести с ума еще до начала разговора.

Если так, то у него прекрасно получается, так как от неизвестности моя нервная система, вот-вот даст сбой.

Иступлено кусаю губы, внутреннюю часть щеки. Никогда не любила государственных чиновников, службу опеки и прочих правоохранительных органов. Их странное поведение, бездушные разговоры, брезгливые взгляды походили на одолжение, где дарят тебе свое бесценное время, чувствуешь себя отребьем, мусором, чураются при виде таких, как я.

Везде транслируют лицемерие, и хочется плеваться.

Наконец, оторвавшись от листка бумаги, человек напротив цепким взглядом начинает рассматривать меня, сложив руки перед собой.

—Как я уже и представился вам ранее, моя фамилия — Матвеев Николай Анатольевич. На данный момент против вашего брата возбуждено уголовное дело по нескольким пунктам. И, конкретно, их я буду вести и расследовать, — что за бред несет этот человек? Мысли роем меняются одна за другой. — Морозов Никита Сергеевич обвиняется по статье 105, 131, 111 УК Российской Федерации, — произносит бесцветным тоном полицейский, не разрывая зрительного контакта. Я ничего не понимаю из услышанного. Во рту пересыхает.

— Извините, а можно поподробнее? В чем именно его обвиняют? — произношу, едва шевеля губами. Шок, вот что я чувствую сейчас.

— Умышленное убийство, попытка покушения и групповое изнасилование.

Уши закладывает. В лёгких не хватает воздуха.

Ледяной пот струей скатывается по спине.

—Ч-что? — перебиваю опера. Вскакиваю с места, иду к столу. — Н-не может быть. Какое убийство? Вы о чем вообще говорите? — восклицаю в ужасе. Нет. Нет. Не верю. Определенно, произошла какая-то ошибка. Безумная ошибка. — Что с Никитой? Где мой брат? — меня прорывает, самоконтроль потерян, как и благоразумие.

—СЯДЬ! СЯДЬ, Я СКАЗАЛ! Для начала успокойся, — рявкает чиновник. —Истерикой делу не поможешь. Ему нужен хороший адвокат, — в оцепенение присаживаюсь на место. — Готовься ко всему, его не отпустят. Будет долгий и утомительный процесс. И если ты будешь реагировать таким образом, от тебя ничего не останется. Но юристу возможно удастся скосить срок, хотя сомневаюсь. Ему светит приличный срок, — встает с места, подходит к шкафу у стены, из графина наливает воды, протягивает руку со стаканом. — Пей!

Жадными глотками заливаю воду в себя. Жутко, гадко от свалившейся реальности. Жизнь в детдоме показалось раем.

— Сколько?

— Не менее десяти лет.

По голове словно молотком бьют, пульс ревет, голова кругом идет.

—Но это ещё не самое страшное, — следователь продолжает вбивать гвоздь в жизнь брата. — В тюрьме ему жизни не дадут, там не любят мужчин, насилующих женщин. А вообще, если доживет до суда, то это чудо, — окончательно добивает говорящий.

Ни за что не поверю в ту ересь, что выливают на меня. Уверенна его подставили.

—А почему может не дожить? — холод змеей заползает в каждую клетку. Зуб на зуб не попадает от дрожи в теле.

—Видите ли, та, с кем он... С кем они сотворили кощунственные действия, не просто обычная прохожая девочка. Она сестра очень влиятельного и опасного человека. Может вам известно его имя — Омеров Мигран Теймуразович, — ноль, впервые слышу, на что отрицательно мотаю головой. — Хотя ваш брат всё отрицает и не признает своей вины, но именно он изначально похитил Омерову Лилию Теймуразовну. Затем неоднократно надругались, нанесли увечья несовместимые с жизнью.

Однако, девушка выжила, и этот факт слегка облегчает данные обстоятельства. Заметьте, Екатерина, жертва являлась девственницей, а Морозов с особой ....

—Достаточно! Откуда вы взяли подобную информацию? —вновь прерываю мужчину. Без конца прокручиваю услышанную информацию, которая не может быть правдой. Никита просто на просто не способен.

— Вы просили подробности, будьте готовы их услышать.

— Я могу его увидеть?

–Нет, — качает головой Матвеев. —Только через адвоката.

Внезапно с размаху распахивается входная дверь.

Инстинктивно внутренности сжимаются.

Заходят в кабинет два человека, вернее бугаи в тёмных очках и костюмах. Вслед за ними влетает огромных и внушительных размеров амбал, аналог Йети, не иначе.

Пугающий гигант заполняет собой все пространство, чернота энергии прожигает, испепеляет. Шестым чувством ощущаю, кто он и что ему нужно, точнее, кого ищет. От страха, ползущего по венам, хочу провалиться сквозь землю. Стать невидимой и лучше раствориться в воздухе. Впервые в жизни вижу человека, от которого исходит невероятная опасность, жестокость, мощь и внутренняя сила.

ГЛАВА 3

ГЛАВА 3

Меня трясёт от страха, осиновым листом, поджилки сжимаются в диком ужасе за любимого братика.

Вот тут тумблер здравого смысла и выключается, срабатывают триггеры. Толком не понимаю, что творю, мыслительный процесс дает сбой, как, впрочем, и инстинкт самосохранения. Накидываюсь кулаками на высоченную гору мышц и мускулов.

Он не человек, зверюга, настоящая машина-убийца. Не соображаю, что делаю и какие будут последствия. Самое главное, Никита, жизнь которого мне дороже всего.

—Нет! Нет! Остановитесь, — горланю надрывно. — Не троньте, —слёзы застилают глаза. —Вы совсем не знаете Никиту, он не способен... Не способен, — продолжаю колошматить по напряженному корпусу мужчины.

Скала не двигается.

Мимика лица у варвара непроницаема.

Ловит мои запястья, не прилагая особых усилий отшвыривает от себя, как маленького надоедливого котёнка.

И мне хватило этого, чтобы отлететь в противоположную сторону комнаты. Ударяюсь головой и плечом о бетонную стену, боль пронзает предплечье и затылок, заставляя прийти в себя. Искры вылетают из глаз, парад звёзд перед глазами. Образуется удручающая тишина.

Следователь моргает в изумлении, а громила сканирует, прожигая дыры тёмной бездной.

Приросшая к полу, пребываю в прострации. Эти шестьдесят секунд кажутся мне бесконечно долгими и утомительными, я падала и летела вниз.

—Что за полоумная дура? — рычит мужчина, обращаясь к Матвееву. Неотрывно наблюдает за мной, и хочется сжаться до молекулы.

Рёбра словно в тисках от сдавливающего обруча гнева и злости. Тошнотворные спазмы подкатывают к горлу. Пульс ревёт в ушах, захлебываюсь от бушующего адреналина.

Да кто он вообще такой, чтобы совершать самосуд и расправу над людьми, до конца, не разобравшись во всей ситуации? Пусть даже он и его сестра пострадавшая сторона. Никто не имеет на это право, для этого и существуют законы Российской Федерации.

—Эм, никто, —отвечает полицейский после недолгого замешательства. —Девочка перепутала тебя с другим человеком, —зачем-то лжёт чиновник правоохранительных органов, заметив, что я собираюсь дать ответ гиганту. — Она слегка не в себе, не обращай внимания. Мигран... Мигран Теймуразович, —прочищает горло Матвеев, —Забирайте бойцов и покиньте полицейское управление. Повторяю, вам никто никого не отдаст, —продолжает говорить опер.

Только оппонент игнорирует предупреждения.

Мрачный взгляд направлен на меня. Нахмурив широкие брови, детально и очень внимательно изучает меня.

В жизни шагу не сделала в его сторону. Нормальные люди таких, обходят за несколько километров.

Дикая, дьявольская энергия невидимыми руками обхватывает шею, душит, нечем дышать. Делает два широких шага, оказывается возле меня.

Поддаюсь назад, но спиной упираюсь о холодную преграду. Мечтаю слиться со стеной, облупленной в некоторых местах краской. Мой взор упирается в широкую грудь мужчины. Не хватает смелости поднять голову наверх, так и стою рассматриваю грудину. Однако, успеваю заметить сколько жестокости, испепеляющей ненависти ко всему миру, источает каждая его клетка.

Он горит в агонии боли, презренная ярость ко всему живому исходит от дьявола. Если честно, не имею понятия отчего до сих пор не грохнулась в обморок, почему ещё стою под давлением чёрного мрака, ведь сердце давно уже ушло в пятки.

—Мы знакомы? —приблизившись вплотную цедит, не шевеля губами. Значит, не поверил Матвееву. — У тебя есть информация касаемо моей сестры? — мелькает мимолетный интерес, надежда на получение новых сведений, связанной с их делом. Чувствую себя мумией из гробницы, язык не слушается, прилипнув к небу. Двигаться нет сил, будто высушили, испили мою кровь, оставив только жалкую оболочку тела. Отрицательно качаю головой, где громила тут же забывает обо мне. Ему приходит сигнал на мобильный аппарат.

Достав гаджет из заднего кармана джинсы, сосредоточенно смотрит на дисплей. Глубокие складки пролегают на высоком лбу смуглой кожи.

Затем хмыкает, хищный оскал вновь упирается в меня. Атмосфера меняется моментально. Ощущение безопасности давно испарилось, но сейчас физически осязаю сгустившиеся тучи над головой.

—Николай Анатольевич, вам повезло, что данное сообщение я не получил позже. Выйдя из кабинета. Иначе тебе бы очень не понравились дальнейшие мои действия, —зверюга откровенно угрожает Матвееву.

—Ну, а с тобой, Морозова Екатерина, у нас отдельный разговор, —свирепые, безжалостные глаза обращены на меня.

Безмолвный приговор пропитан каждой буквой.

Огромной пятерней хватает за волосы и поволок из комнаты, наплевав на то, где он находится. На миг мне даже кажется, что мой скальп останется в его руках. Боль пронзительна и вновь слёзы катятся, не чувствую опору под ногами.

—Омеров, остановись, — раздаётся крик Матвеева. Но тот и не подумал. —Мигран, она ни в чём не виновата, —доносится со спины.

Ноль реакции.

Однако, так просто я ему не сдамся. Брыкаюсь, пинаю по ногам громилу. Но мертвый захват на голове всё усложняет.

Омерова никто не пытается остановить или возразить, пока волочат меня по коридору отделения.

Каждый боится за свою шкуру, делают вид, что ничего не происходит и смотрят равнодушно. И даже мент оставляет жалкие попытки прекратить насилие в отношении меня.

Безуспешно, но продолжаю бороться.

Махаю руками, ногами, требую, чтобы ублюдок не смел трогать моего брата.

Оказываемся во дворе управления. Вот тут я смолкаю, не могу поверить в увиденное.

Избитого Никиту, с окровавленным лицом, и обмякшим телом пихают в чёрный внедорожник. Сердечная аритмия скачет галопом. Сил на борьбу не остается. Все кажется бесполезным.

Раз моего братика забирают и меня вместе с ним, то есть мизерная капля надежды, что вместе мы всё выдержим и обязательно найдём выход, какой бы абсурд не творился.

От пережитого стресса, парализующего конечности страха, тщетных криков, ужасающий вид Ника организм дает о себе знать, мне хочется вырвать, что и делаю. Варвар резко отпускает, и я больно падаю навзничь.

ГЛАВА 4

Промозглый сырой подвал кажется спасением перед адским пугающим мраком, исходящим от черного взгляда Омерова.

Пока меня везли в багажнике автомобиля, ядра ярости клубились по всему пространству. Вот-вот произойдет асфиксия от нехватки кислорода.

Меня выкинули сюда со связанными запястьями, сразу по приезду в высокий, огромный дом. Такие только видела в телевизоре, да на обложках журналов.

В состоянии шока не вижу ничего перед собой, волнует только другое авто, в котором ехал братишка.

Потеряла счет времени, сколько пробыла в подвале, я не имею понятия.

Больше всего пугают мерзкая неизвестность и безумная жестокость человека варвара, пленниками, которого мы стали.

Скатившись спиной по стене, присела на бетонный пол. Ушиб на голове саднил, как и плечо. Однако, все это мелочи, перед тем, что сотворили изверги с Никитой.

Сердце болезненно сжимается, переполнено нестерпимой болью. Как пережить творящийся ужас в наших жизнях?

Почему именно с нами происходит все говно мира, словно проклятые судьбой.

Глаза наливаются свинцом, усталость за прошедший день наваливается снежным комом. Определенно необходимо поспать, воспаленный мозг совсем перестает соображать.

Верю только в одно, нам нужно выжить, несмотря ни на что.

Ведь даже после самой темной ночи наступает рассвет. С надеждой в сердце засыпаю.

Ледяная вода окатывает мое тело с головы до ног. Просыпаюсь моментально, вскакиваю с места и мгновенно присаживаюсь.

От неудобной позы в сидячем положении конечности окаменели. Вода стекала по одежде, волосам, оставляя неприятный холод по телу.

— Совсем из ума выжили, придурки? —в бешенстве кричу на мужчин в костюмах. Презренная усмешка играет на их лицах.

—Чего расселась, вставай, шлюха, —гогот смеха эхом разносится по помещению. —У нас для тебя припасено куча сюрпризов, —говорит один из них, играя битой. Издевательский тон режет слух, но я не подам вида, не покажу им пробирающего до костей липкого страха.

—Пошли в жопу, идиоты, —выдаю с опаской. —Где мой брат?

—Мы пойдём в жопу, но только в твою и не по одному, а сразу толпой. Прокачаем очко, что будешь страдать недержанием, —и вновь ублюдский хохот.

—Вы не тронете, я ни в чем не виновата и мой брат тоже, —на самом деле я, прекрасно понимаю, что слова звучат для них пустым звуком.

Им дали команду расквитаться со мной, и их ничто не остановит. Зуб на зуб не заходит. Самый высокий из толпы подходит ближе, нависает сверху вниз и с размаху бьёт наотмашь.

Болевые ощущения туманят разум, содрогаюсь. Но нет, так легко меня им не одолеть, жизнь в детдоме оставила свой отпечаток. Упрямо встаю на негнущихся ногах и, смотрю тварям прямо в лицо. Но, я ничего не успеваю осознать, очередная порция оплеухи заставляет встретиться с бетоном. Щеки болят, горят нещадно. Только моя упертость тверда, как никогда. Спустя несколько секунд я вновь поднимаюсь на ноги. Ничто не заставит меня склониться перед уродами.

Температура воздуха изменилась в помещении за считанное мгновение.

Гориллы замолчали, склонили головы в легком поклоне.

Могильная тишина осталась в комнате. Если до этого момента мне удавалось абстрагироваться от мужского давления оравы, то именно сейчас, мою волю словно перекрыли титановым блоком.

Колени подгибались. Омеров не обращал внимания на остальных, уничтожающий взор предназначался лишь мне.

Нервы взвинчены, инстинкты обострены, а аналог человека ходит кругом, не спешит, нарабатывает аппетит.

Нечеловеческих усилий мне стоит, чтобы держаться на ногах ровной осанкой, секунды тают и отдаёт пульсом в висках.

Скала двинулась на меня. Легкие разрываются от удушья. Огромная лапа громилы вцепилась в шею, перекрыла дыхание. Он не усердствует сильно, скорее всего, понимает, надави сильнее и мой позвоночник хрустнет. Бешеный пульс колошматит по его длинным пальцам. В парализующем кошмаре цепенею, жду своей участи, забываю, как дышать. Сжигаемая адским пепелищем взгляда, зверь наклонился.

—Добро пожаловать в ад, сука, — клацает зубами у уха.

Моё тело дрожит, трясет лихорадочно.

Не могу справиться с постигшей правдой реальности.

Как во всем этом дерьме я выживу?

Смогу ли выстоять под натиском жестокости и насилия? Оно неизбежно, нутром чувствую. Охрана разместилась по кругу периметра, застыли изваянием.

—На колени, — цедит монстр. Желваки на мощном подбородке играют туда-сюда. Отпихивает брезгливо от себя, мое тело отлетает к бетонной стене. Освобожденная шея болит, глотаю с трудом. От текущего по крови адреналином, в состоянии шока не так всё ощутимо. Затекшие руки связаны веревкой, запястья натерты до крови. Не двигаюсь, всё онемело. Конечности парализовало от масштаба надвигающейся катастрофы. Апокалипсиса над моим телом и душой. —На колени, я сказал, — рычит сквозь зубы зверина.

Мои опасения подтверждаются, этот нелюдь не остановится. Краем каблука своих дорогих ботинок раздавит, сплющит, не пощадит.

Мое имя и фамилия, словно красная тряпка для быка. В моем обличии он видит презренного врага. Ему абсолютно всё равно, что я ни в чём не виновата.

Лишь то, что Морозова отбитому мерзавцу достаточно. В темноте обсидиановых глаз разворачивается бездна. Спасения от неё нет, она проглотит, раздробит и выплюнет без сожаления. Слезы катятся по щекам. Грудь жжет от непрерывных спазмов.

—Прошу! Не нужно, —мотаю головой, умоляю палача в надежде, что он остановится. Передумает устраивать самосуд без суда и следствия.

—Ты пройдешь все круги чистилища, дрянь, —шипит змеей мужчина, сверлит чернотой. — Ответишь за каждую слезу моей сестрёнки. За то, что довелось ей вытерпеть по милости мрази, твоего брата. Так что, не трать моё время зря. Привыкай стоять на четвереньках. Начинай, — лютая ненависть с презрением сочится из глаз.

Не могу. Не хочу. Отказываюсь верить в творящийся дурдом под названием "моя жизнь". Может это жуткий сон, и я сейчас проснусь.

ГЛАВА 5

Я забыла своё имя и фамилию при прикосновении отвратного металла у виска.

Жизнь пулей пронеслась перед глазами.

Хотя какая жизнь? Да я и жить не начинала толком, так влачила существование.

Мне двадцать лет, и большую часть из них я либо пахала, как ломовая лошадь, либо получала несправедливые пинки от судьбы.

Все время старалась выжить среди человеческой алчности и зависти.

Творящийся ужас в этом помещении был за гранью моего понимания.

Функциональная часть мозга словно атрофирована, мыслительный процесс перемкнул, не желая придумать хоть одну, но рациональную идею выхода из насильственного плена.

Действовало только одно, огромная жажда выживания.

Потребность вдыхать воздуха полной грудью, глубоко и с уверенностью в завтрашнем дне.

Смотреть в голубое яркое небо с палящим солнцем и кидать снежки брату в спину во время морозных зим, стоять под дождём среди листопада бархатной осени и наслаждаться первыми ростками весенних цветов.

Именно сейчас, с пистолетом у виска я поняла, что хочу пройти долгий, счастливый жизненный путь со всеми его проблемами и превратностями.

Однако, в данный момент мне никто помочь не способен, я одна против всех.

Против самого дьявола, несущего за собой разруху и хаос. Тут два варианта, беспрекословно выполнить приказ или всё же попытаться договориться, оттянуть время своей казни и жестокой расправы.

Пугающих размеров член Омерова маятником раскачивался перед лицом, зажмуривала веки до чёрных точек в глазах.

Считаю до пяти, собираюсь с силами, впервые молю небеса о помощи и выдаю что-то типа писка.

—Я.. я не умею...—говорить очень сложно, делаю маленькую передышку, — У меня не было мужчин никогда, — выливаю чистую правду. На минуту воцарилась тишина. Никто не смел шевелиться, угрожающая обстановка накалена до предела, горечь во рту оседает в горле неприятным осадком. Силюсь поднять голову наверх, но тщетно. —Я - девственница, — зачем-то уточняю для главаря извергов.

—Тем слаще будет еб*ть твои дырки, — рычит зверюга. —Ломать тебя изнутри, сносить твои барьеры. Приоритеты один за другим, принесет нам наибольшее удовольствие согласны, ребята?— до уха доходит одобрительные возгласы.

Меня бросило в пот. Противная тошнота вновь подкатила к горлу, а вместе с ней изъеденное ожогами страха сердце. Неожиданно мужчина резко схватил лицо лапищей за скулы, сдавил челюсть, заставив поднять на него расфокусированный взгляд.

Гримаса перекошена гневом, глаза, как две развернувшиеся обсидиановые бездны, испепеляют, расщепляют на атомы, превращают в молекулу, сглатываю.

"На что ты рассчитывала Екатерина?" Словно прочитав мои мысли, Омеров громко отчеканил.

— Моя сестра тоже являлась невинной, чистой, прозрачной, как бриллиант. В её глазах начинался рассвет, настолько она святая. А сейчас Лилия в тяжёлом состоянии. Но отчего-то твоего гандона это не остановило. Так с чего же ты решила, что меня сей факт тормознет. А? —слезы потоком орошают щёки, мечтаю провалиться сквозь землю, стать пылью. Мне действительно жаль девочку, но мы ни в чём не виноваты. —Что-то мы много разговариваем, —прищурив цепкий взор, делает рывок, одним движением срывает тонкую футболку, оставляя меня в одном лифчике. Рефлекторно грудь закрываю руками.

Слышу мужские голоса, активизировавшиеся моментально. Омеров разглядывает, в этом взгляде пустота, отчаяние, миксованая ярость с агонией несут одну лишь боль и жажду отмщения. Следом раздается хруст ткани бюстгальтера, но на моменте варвар останавливается.

Трель мобильного спасает меня от дальнейшего позора, падения на самое дно, хотя куда ниже, представить сложно.

Громила с битой в руках подносит хозяину телефон. Не разрывая зрительного контакта, продолжая сжимать в тисках мои скулы, Омеров отвечает на входящий звонок.

—Да, —недовольно рявкает бездушная скотина. В чёрном омуте появляется искра надежды, необычный блеск, глаза становятся живы. — Скоро буду, — два слова, однако они приносят мне невероятное облегчение.

Это когда летишь с обрыва и понимаешь, что у тебя есть спасательный рюкзак с парашютом. Отключается. Замерев от услышанного, смотрит на меня, медленно изучает черты моего лица, вероятно, принял решение относительно моей участи.

—Думаю, твой братец с большим не удовольствием просмотрит порно-видео с твоим участием в главной роли, Ка-те-ри-на, —каждый слог имени разрезает, полосует на тонкие ленты. Клешня Омерова освобождает от удушья гортани, надевает рваные джинсы на узкие бедра, бесконечно пронизывая убийственной темнотой. Отшатываясь от ублюдка, ретируюсь к стене, руки крестом закрываю полушария. — К сожалению, чтобы заснять тебя во всей красе, отсутствует камера. Но ничего, мы это быстро исправим, —нагибается ко мне. Тело пребывающее в напряжение, на грани истощения. Загребает меня ручищами в охапку и тащит к выходу. Мой спусковой крючок запущен, начинаю отбиваться от ублюдка. Не обращая внимания на мои потуги, волочит за шкирку.

—Отпустите меня! Отпусти нас, ублюдок, — начинаю истерить, привлекаю внимание посторонних, оказавшись в благоустроенных условиях. —Его подставили, нас подставили! Слышишь? — задыхаюсь от гнева, от несправедливости.

—Заткнись, сука, —встряхивает меня, словно тряпичную куклу. — Иначе пущу тебя в расход, —цедит хлестко. По лестнице наверх ноги сбиваются, падаю на колени, но меня упрямо куда-то тянут. На втором этаже одна из дверей распахивается, мужчина выкидывает меня на пол. За Омеровым створки автоматически закрываются. Оставшись наедине с грудой мышц, прихожу в ступор. Что гад задумал, понятно по дикому дыханию, раздутым ноздрям и исходящей чёрной энергии. Пытаюсь встать, ноги не слушаются, глазами ищу пути отхода. Монстр приближается, хватает мое тело, кидает на кровать. Отползаю к изголовью, но не успеваю сообразить, как оказалась совершенно голой, джинсы и нижнее бельё разорваны в клочья, прикрываю груди, я бьюсь в истерике.

ГЛАВА 6

Сквозь прострацию, вакуум слышу щелчок дверного замка. Ухмылка трогает губы. Скотина! Мне трудно дышать, вернее, каждый глоток воздуха отдаётся болью в грудине.

Впервые в жизни, не смотря на все её тяготы и испытания, хочется открыть глаза и ничего не помнить, не слышать, исчезнуть.

Тяжесть в теле не дает пошевелиться, между ног саднит, словно в меня влили раскаленное железо.

Стараюсь отщепиться от произошедшего, сепарироваться от реальности.

Ни я первая, однако надеюсь, что последняя с кем произошло насилие со стороны урода, твердо убежденного, что он- Господь—Бог, и может устраивать правосудие без суда и следствия.

Вновь и вновь всплывают картины, как меня с особой яростью разрывают на части, вдалбливаясь безжалостно долго, по-зверски. Передергивает в отвращение.

Испытанный вселенский ужас бьет по всем окончаниям, давит на мозг, начинается откат. Грубые подушечки пальцев горят ожогами, превращая кожу в обугленную рану, а перед глазами всё тот же мрачный, тяжёлый взгляд.

Привстаю на локтях, осматриваю свое тело. Отпечатки синяков отчетливо проявляются на бедрах, ногах и руках.

Опускаю ступни на пол, дрожащими ногами прохожу в ванную, которую так заботливо мне предоставили.

Включаю воду, смотрю в отражение зеркала растрепанные волосы, заплаканные красные глаза, кажется, я за эти несколько часов осунулась. По мне словно проехался танк. Встаю под горячие струи, беру флакон мужского геля и полностью выливаю на себя. Остервенело приступаю к тщательному обмыванию тела.

Использую ещё один флакон, и еще, но запах с носа не выветривается, засев прочно в дыхательном органе.

В бессильных слезах, натираю себя до тех пор, пока не почувствовала боль от расцарапанных ногтями поверхности кожи.

Помывшись и наревевшись, принимаю четкое решение для себя, монстр до меня не коснётся больше. Убью, сяду в тюрьму, но это лучше, чем быть подстилкой монстра.

Ищу глазами за что можно зацепиться в виде оружия. Взгляд падает на приличных размеров китайскую вазу, стоящую у окна. В бешенстве подлетаю к ней, со всей силой разбиваю о пол, скалюсь злобно, получив мазохистское удовольствие.

Беру осколок, прячу под подушку. А теперь мне нужно прикрыть наготу. Подхожу к зеркальному шкафу, распахиваю настежь.

О, да тут целая империя ультрамодных вещей. Один только костюм стоит баснословных денег, на которые мы с Ником могли, шикуя прожить два-три месяца.

Едкая горечь переполняет каждый сосуд, разъедает ртутью кровяные потоки. Замечательно! Многочисленная одежда, классические костюмы от лучших дизайнеров, бесчисленное количество брендовой обуви висят один к одному.

Моя внутренняя бестия хохочет в истерике, я тебе устрою.

"Помойся, жди меня."

Надеваю на себя одну из белых сорочек чудовища, закатываю рукава, заплетаю волосы в косу. Превозмогая растекшуюся боль по всему телу, взяв в ладони каждую дорогостоящую рубашку изверга, с извращенным наслаждением рву в клочья, представив рожу урода, его кишки.

От шокового состояния прихожу в себя, именно тогда, когда в шкафу ничего не остаётся.

Разорвана каждая шмотки гада, а коллекцию шикарных часов без сожаления смываю в унитаз, превращаю флаконы мужских духов вдребезги, и мне нисколечко не страшно, уж тем более, не стыдно.

В дверях вновь возникает возня, дверь неспешно открывается.

Юная, красивая девушка заходит с железным подносом в руках, на котором вижу разнообразные блюда.

Ненавижу! Черноглазая в растерянности осматривает комнату, всматривается в меня, однако постояв с минуту, решается зайти, а за ней автоматически захлопываются двери.

— Тебе нужно поесть, —строгий девичий голос звенит металлом. Боже, какое лицемерие. Сначала унижали, оскорбляли, изнасиловали, а теперь заботливо кормят. Меня начинает воротить от мерзости дома. Но ничего ей не отвечаю. —Ты зря всё это устроила, хозяину плевать на тряпки, —только сейчас расслышала легкий акцент в голосе. А ещё это вознесенное "хозяин." Она, что накуренная или под гипнозом? Куда я попала? Каким образом, Никита связан с сестрой ублюдка? Что будет дальше? Теряюсь в лабиринте вопросов. —Ешь, тебе понадобятся силы, —проходит вглубь помещения, оставляя на комоде витиеватый разнос. Идет обратно к выходу.

—Зачем? Для чего? —задаюсь вопросом, но больше ни девушке, а самой себе.

—Если ты здесь, то надолго, —слишком резко отвечает она, но произнесенные слова действуют на меня, словно хлыст удара. Приступ внутренней паники вновь накрывает сознание. Остановившись у проёма, девочка разворачивается в анфас, её глаза источают ненависть. И тут доходит до изможденного мозга, эта малышка любит больного на голову монстра. Всецело. Всепоглощающе. Отдав ему свою душу. Мне поистине её стало жаль, но себя ещё больше. У меня появляется надежда, ощущение, что ловлю правильную нить.

—Мне необходимо бежать! Я ни в чём не виновата, как и мой брат. Нас подставили. Помоги нам, —говорю ей все, как есть. Почему-то я уверена она ничего никому не расскажет, весь диалог останется, между нами. И может дам ей пищу для размышлений, пусть не сегодня и ни сейчас, но девочка созреет для нашего побега.

—Дура, —шикает на меня черноглазая, кинув грозный взгляд, словно я ей нанесла непростительное оскорбление. —Ты совсем наивная и глупая! Отсюда нет выхода. Не сбежать. Никак! Только если сам хозяин тебя отпустит, — по итогу отворачивается и уходит, оставляя меня в глубоких размышлениях.

К еде притронуться я не смогла.

Доводы разума твердят, для борьбы необходимы силы. Только как?

Как заставить себя проглотить крошку хлеба?

Не могу переступить через себя, но взяв стакан воды делаю несколько глотков. Подхожу к подоконник, присаживаюсь на него.

Прижав коленки к груди, облокачиваюсь на них и, раскачиваясь под придуманную мной мелодию, вспоминаю наши дни с Ником. Не обращаю внимания на красоту, расположенного напротив цветущего сада, высоченных деревьев, словно гиганты, стоящие здесь столетиями, как опускаются сумерки, заканчивая этот нескончаемый унизительный день.

ГЛАВА 7

Сердце зажато в тисках от переполняющей боли.

Выбледки били моего братика, словно он боксерская груша. Окровавленный, с заплывшими глазами, разбитый нос, сплошное месиво.

Ничего не вижу, новым потоком слезы застилают глаза.

Воздух покидает лёгкие. Несмотря на то, что верзила стоит позади меня, не страшась его гнева, кидаюсь на бетонный пол к лежащему без сознания Нику. Как пережить жутко творный кошмар, как теперь забыть пронзающую душу муки.

—Ник! Ник! Братик, —меня разрывает в агонии, боль напополам режет грудную клетку. —Никита…—слов нет, лишь асфиксия перекрывает горло.

Каждый нанесенный удар чувствую на себе вербально.

Мое лицо также горит от полученных чудовищных ударов, как мне забрать твои мучения, Никита. Мы прошли многое, но эта картина для моего внутреннего мира необъяснима, слишком жестокая. Хотя, чему я удивляюсь, за моей спиной стоит машина‐убийца, зверь в человеческом обличье.

—Увидела? Достаточно, —эхом доносится ублюдский рык. Но от ошеломляющего ступора не могу сдвинуться. —Встала быстро, —приказывает в нетерпеливом тоне верзила. Делает несколько шагов вперёд, инстинктивно прижимаю к груди голову брата. Я не дам больше его в обиду. Скрючиваюсь пополам. —Что же ты не понимаешь с первого раза? —чувствую, как мужская лапа за шкирку хватает меня, слышу глухой стон Ника.

—Отвали! Отпусти, чудовище, —кричу, что есть силы. Брыкаюсь, махаю руками. Мне абсолютно плевать, что теперь будет со мной, только знаю одно, я отомщу за нас, найду выход из этой задницы. Все ответят за каждый нанесенный удар, особенно подонок.

—Угомонись! Я сказал, —чеканит гад, продолжая куда-то тащить. Скотина по-другому видимо не умеет обращаться с женщинами. Перед глазами мельтешат многочисленные комнаты, лестницы.

Затем оказываюсь в том же помещении, в которой проходило насилие.

Однако, тут стоит идеальная чистота, словно я здесь не устроила апокалипсиса.

—Если будешь вести себя ненормальной идиоткой, диалог у нас не состоится. А потом у меня пройдёт желание с тобой договориться, — прогромыхав на все пространство, заходит следом за мной ублюдина. Только сейчас начинаю понимать, что вновь оказываюсь наедине с монстром. Мерзкий, липкий страх поднимается по каждой клетке тела, ползёт холодной, мерзкой змеёй, окутывает изможденный разум, который отказывается принимать реальность. Не то что смотреть, мне даже мерзко дышать с ним одним воздухом. Я ненавижу всех заносчивых людей, бесчувственных к чужим проблемам и безнадёжно пропитанных цинизмом.

—Слушай меня сюда, дважды, я никогда не повторяю! И если ты сейчас ничего не поймешь, это будут только твои проблемы, — делает два шага в направлении кресла, присаживается, раскинув ноги вальяжно. Рентгеновским взором рассматривает каждый миллиметр моего тела, останавливается на глазах. — Как я и говорил ранее, вы дышите, пока дышит моя девочка. А несколько часов назад, она начала приходить в сознание. Как ты думаешь, каким первым было ее слово? — не дожидаясь моего ответа, произносит. — Никита. А если точнее, «Любимый Никита."— словно что-то вспомнив, лицо мужчины приобретает серый оттенок. Нахмурив брови, сжимает кулаки до белых костяшек. — По собранной информации моими людьми, этот гандон встречался с Лилией, — клацает зубами, сей факт явно не понравился зверине. — И у них якобы все обоюдно, что говорит в его пользу. Однако, после тщательного осмотра экспертами, врачи сообщили… —замолкает в мраке раздумий, желваки отчетливо играют на скулах. Слушая мужские рыки, я оказывается все это время не дышала, замерла в ожидании кульминации разговора. —Надругательство над сестрой…, —опять пауза, кадык в горле дергается, детина похожий на Йети находится в смятении. Видно, как сложно ему дается беседа. — Короче, там было несколько человек. И участвовал ли твой брат в той вакханалии, я узнаю обязательно. До выяснений обстоятельств вы будете находится в моем доме. И я бы мог тебя отпустить домой, но ты своими действиями сильно сглупила. Нанесенный тобою ущерб в данной комнате суммируется в многомиллионном эквиваленте, и это не в рублях, деточка! Полагаю, ты даже во сне таких денег не видела, — кривит рот презренно. — Я вешаю на тебя этот долг в том числе. Поэтому ты будешь отрабатывать всё, как положено. Отработаешь каждый потраченный мой доллар. Как думаешь, каким образом, девочка? —высокомерный мрачный взгляд транслирует одно лишь презрение. Для него я букашка, пыль, насекомое, от которых отмахиваются щелчком пальцев.

—Просветите, будьте так любезны, —срывается со рта прежде, чем успеваю подумать.

ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

Вскакивая с постели, просыпаюсь в ледяном поту от приснившихся кошмаров.

В главной роли сам дьявол — Омеров.

Бугристое тело с косыми мышцами, цепкие канаты рук, набитые многочисленными наколками, стискивают бедра, багровый кол между ног, который вбивается безжалостно в лоно, а в глазах горят демонические искры.

Влажные волосы облепили лицо, рубашка намокла.

Сижу в темноте не двигаюсь, не покидает чувство дискомфорта. Озираюсь по сторонам, в комнате гробовая тишина, но я чётко ощущаю присутствие посторонних. Однако, когда глаза привыкают к тьме, понимаю, что кроме меня здесь никого нет.

Выдыхаю. Опускаю ступни на пол, босиком прохожу к дверям и каково моё удивление, створки автоматически раскрываются, чего не было ранее. Не решаюсь выйти. Инстинкты мне говорят сидеть на месте, и тут же вспоминаю разговор со звериной, вернее монолог.

—Просветите, будьте так любезны!

—На самом деле, всё очень просто. Так как за твоей жалкой душонкой нет даже рубля, соответственно расплачиваться тебе тоже нечем. Поэтому мы пойдём обычным, старым проверенным способом. Будешь рассчитываться, каждой своей дыркой и мне по хрен девственны они. Короче говоря, будешь моей личной рабыней.

Таков его расклад. Надежда на спасение утекает сквозь пальцы. Ответить ему была не в силах, перед глазами стоял образ брата.

Вот и сейчас в дверном проеме, вспомнив лицо Никиты отметаю все сомнения.

Чтобы мой брат был потехой для извергов, этого не будет никогда.

Да и подстилкой быть не предел моих мечтаний.

Поэтому ступаю за порог комнаты и иду по коридору освещенным слабым светом бра. На интуитивном уровне прохожу мимо вычурной отделки стен, на которых висят странные картины. Далее спускаюсь по лестнице, устланной белым широким ковром. Бесшумными шагами легко преодолеваю расстояние, затем следует кухня.

Очередная дверь, но от неё идёт выход на заднюю часть дома.

Сердце кульбитом стучит в области горла, дыхание давно сперло.

Тело переполнено адреналином, и напрочь забываю о последствиях.

Главное убежать, пока все обитатели дома находиться в спячке.

По дороге никого не встречаю, начинаю верить в нашу с Никитой удачу. Мозг в режиме страха выключился, но мне нет до этого дела, действую на инстинктах выживания.

Проскочив мимо кухни, затаив дыхание, аккуратно нажимаю на ручку двери, золотая ручка мать её дери.

На мое счастье, она не заперта. Посмотрев по сторонам, никого не обнаружив снаружи, выскакиваю на улицу, попутно втягивая поглубже свежего воздуха.

Пробегаю на задний двор, второпях бегу к подвалу.

Несмотря на испытанный стресс, успела запомнить дорогу.

Рваное дыхание готово разорвать глотку и грудную клетку, лицо полыхает от волнения, словно я преступница.

Трясущими руками потихоньку надавливаю на железную створку, словно по мановению палочки она открывается. Стараюсь не шуметь, но мне кажется каждый вдох сродни девятибалльному землетрясению.

На посту охраны тоже тишина. Один мужчина спит, облокотившись на стол, другой же сопит на диване. Взгляд падает на камеры видеонаблюдения, смотрю, где находится выход и куда следует бежать дальше. Запомнив нужный поворот и дорогу к выходу, спускаюсь по ступеням за братиком на несколько пролетов вниз.

Ник так и лежит распластавшись на бетонном полу. Животные! Они даже не удосужились его поднять, бросили умирать, как скотину.

Подбегаю к нему, присаживаясь, обнимаю, целую разбитые губы.

—Ник! Братик! Прийти в себя, дорогой, — шепчу ему в ухо. — Никита, вставай! Нам необходимо выбираться с этого ада, —страх подкатывает к горлу. Осознание, что мы можем не успеть заставляет действовать немедленно. Поднимаю ослабевшее тело брата, и он наконец начинает шевелиться. —Братик, я знаю родной, что это сложно, но тебе нужно собрать остатки своих сил, сейчас самое удачное время для побега.

—Кэт, Катерина, — глухой хрип раздается из грудины Ника. — Беги, —слышу родной до боли любимый голос брата. Слёзы непроизвольно катятся.

—Я тут. Я здесь. Сестра тебя здесь ни за, что не оставит! Прошу помочь мне, помоги нам обоим. Хорошо? — ответом служит кивок головы, приподнимаю его за подмышки.

Это оказывается не легкой задачей для моего хрупкого тела, тем более истощенного и изможденного. Начинаю запыхаться, но это все мелочи.

Встав на ноги потихоньку, братик хромая на правую ногу начинает передвигаться. Собрав остатки сил, молча идёт за мной. Бесшумно преодолеваем лестницу, пост охраны. Сглатываю от волнения. Мне кажется, мы участвуем в каком-то фильме триллере, и каждый момент таит опасность.

Веду Ника по колее дороги, которую запомнила на камерах, перед глазами вырастают высокие ворота без охраны. Не раздумывая ни о чем, мы идем в направлении выхода. Поворачиваю голову назад, не отпускает ощущение, что мою спину сверлят дыры, но видимо ошибаюсь, сквозь ночную тишину слышно только стрекот кузнечиков.

Железная арка задних врат закрыта на обычный засов, отлично. Аккуратно, не дыша, сдвигаю металлическую задвижку, вуаля преграда на свободу распахивается. В заплывшем взгляде братика, ловлю не уверенность.

—Все будет хорошо, доверься мне, —глажу ладонью любимое лицо.

—Конечно, Кэти, — хрипит братишка.

—Нам нужно сделать рывок, побежать, как можно быстрее, Ник, —тараторю тихо.

—Ладно. Я люблю тебя, сестрёнка.

—Я тебя больше. Ну, что побежали, — говорить больше не было надобности, мы понимаем друг друга одним взглядом. Срываемся на бег по травянистой поляне, ступни утопают во влажной росе и мягкости зелени. Воздух жжет легкие, не могу до конца поверить в свершившийся побег. Держимся за руки, наше тепло даёт нам силы, поддержку. Стараюсь не оглядываться назад, пусть этот дом с его обывателями будет проклят. Спереди расположены высокие деревья, в них как раз можно будет укрыться. Ник останавливается, учащенно вбирает носом кислород. —Родной, соберись! Делать остановки пока нельзя, придётся потерпеть, —уговариваю Ника.

ГЛАВА 9

—Ведь тебя предупреждали Екатерина, отсюда нет выхода! Сбежать невозможно, — фальшиво-приторный голос сквозь эхо режет пространство. Его я узнаю из тысячи, не только по тембру. Звериная колючая энергия, которую он за собой несёт, моментально сдавливает стёклами горло без шанса на повторное дыхание. —Ответь же, чем ты думала, когда совершала очередную глупость?— монстр приблизился на уровне животных. Не могу поднять свой взгляд, полностью прирастаю к земляной почве. Значит девушка выдала ему наш диалог. —ОТВЕЧАЙ, СУКА, — грохочет рык на всю чашу парка. Мое тело вздрагивает от ползущего ужаса. Подбираю себя внутренне, делаю попытку напрячь тело.

—Это я виновата, не трогай брата, — единственное, что способна ответить.

—А ты и ответишь сполна!

Громила заходит в круг, я перед ним словно песчинка. От него исходит свист, Стаффорды по команде расступаются.

—Встала быстро, — следует указ. Ватными ступнями медленно приподнимаюсь. Зажмуриваю веки до ряби в глазах. Лицом упираюсь в широкую накаченную обнаженную грудь. Вновь в носу появляется тошнотворный мужской запах. Разум не соображает, нервные окончания словно оголенные провода, тело становится одним сгустком боли и страданий. Примерно предполагаю, что хочет ублюдина, на интуитивном уровне. От догадки предположения передергивает отвращением. Однако строить из себя гордую девицу не имеет смысла, жажда выжить вот единственный приоритет. Поэтому отбросив все амбиции, шепчу слёзно.

—Я вас очень прошу, не нужно.

—Стяни брюки, — выдает палач. Вновь всплывают в голове вопросы. За что? Почему? Мотаю головой в отрицательном жесте. —Как ты думаешь, почему мои братья меньшие ещё не сожрали тебя и лежащего на земле выродка брата? — со свистом выдохнув воздух, сам же ответил.— Не поступило команды, —волосы шевелятся от опаляющего затылка дыхание. —Который раз жалею вас, даю шанс... А ты совсем не ценишь. Жаль, — ненависть с которой источают его слова, отдаются словно удар молотка. Что за бред он несёт? —Снимай или я сделаю всё сам, но только в грубой и очень жёсткой форме, —мне кажется я забыла, как дышать. Преодолев тяжесть рук, стягиваю мужские штанины. —Возьми в руки, — слышу очередной наказ. Испытываю сухость во рту, а кожный покров покрывается инеем. —Давай не стесняйся, мы уже достигли того уровня, когда ты можешь взять мой член, —исходящий жар от мужчины, ошпаривает до отказа. Я, безвольной куклой подчиняюсь. Обхватываю пальцами агрегат, Йети глубоко втягивает воздух. Прислушиваюсь к своей реакции. Нет ее. Абсолютный ноль. Тишина, более того, ублюдок не противен, как должно быть по всем законам природы. Горячая головка выделяет смазку, я автоматически размазываю её от начала до конца.

—Еще, сильнее, — доносится в ухо сиплость мужского голоса. Сглатываю. Варвару видимо всё по нраву, а я не мертва, ни жива проделываю интенсивнее манипуляции. Не понимаю себя, почему нет отторжения, чувства брезгливости? Ощущение неправильности тоже отсутствует. Хотя одно сказать можно точно, я внутренне пуста, сплошной вакуум, мои жизненные ресурсы исчерпаны. Вероятней всего скоро приду в себя, но именно сейчас я чертовски устала бороться. И поэтому, когда слух улавливает

"Встань на колени," что ж я как-то уже не трясусь от страха.

ГЛАВА 10

Несмотря на то, что зверина стоит полуобнаженный, с половым агрегатом в моих руках, исходящая от него мощь, заставляет подчиняться и выполнять команды.

Будто, он, владелец души и тела.

Захлебнуться и больше не встать от кипучей энергетики стоящего человека напротив.

Он, как вселенская гравитация, возле, которого всё крутится, даже луна, которая так ярко освещает рельефную мускулатуру.

Сойти с ума, но лучше бы мои рецепторы не улавливали мужской запах ублюдка. Они заползают под кожу, отравляя мои окончания.

Сойти с ума, но лучше бы ослепла, чем видеть перед собой выродка, нависающего надо мной, рассчитывая лишить меня последнего — собственного я, чтобы была безропотной тенью, как он сказал, личной рабыней.

Сказать, что у меня трясутся поджилки от панического ужаса при виде чудовища, это значит и сотой доли не передать, насколько триггерит страх, омертвляя мои нервные клетки. Аттракционами качает из стороны в сторону от переполняющих противоречий.

Да ещё пугающего вида псы, с обнаженными клыками и истекающими слюнями.

Мутный взгляд скользит по шее о размерах, которой можно только догадываться.

Крупный кадык, высеченные скулы, кричат о силе воли оппонента, твёрдости характера. Раздутые крылья ноздрей, и апогей всего является дьявольская темнота, в обрамлении густых ресниц. Победоносно цинично ухмыляясь, упрямо верит в то, что прогнет очередную жертву, заставит склонить голову и молиться на небожителя, удостоив своим вниманием.

Именно это способствует моим дальнейшим действиям.

Какого черта? Я по жизни боец и так просто не преподнесу себя на блюдечке. Новый поток ненависти, презрения крутит водоворотом, словно вдыхаю глоток свежего воздуха.

Смакую всеми фибрами, предстоящую бурю, невольно пробирает на истерический смех, что я и делаю.

Удивлённый взгляд бальзам на душу, дико ржу, вот будет сейчас умора. А затем резко замолкаю, с меня достаточно унижений, не чувствуя боли, встав на носочки, упираясь в подбородок гневно цежу сквозь зубы.

—Даже во сне ты не увидишь, стоящую меня перед тобой на коленях, ничтожество, — шквал адреналина обрушивается на каждую ветвь вены, я упиваюсь моментом. Оскал хищника моментально меняется, явно не ожидая отпора. Теперь моя очередь ухмыляться. —Пошёл на хер со своим членом, недоумок, —демонстративно брезгливо отталкивая его от себя. Ладони искрят, в целях безопасности отхожу назад. Ретируюсь. Он медленно, не спеша, надевает штанины, продолжая мраком поглощать. Два широких шага и клешня ублюдка мёртвой хваткой впивается в моё горло, приподняв над землёй, впечатывает в ствол дерева, которое нещадно царапает спину.

—Что ты сказала? — шипит зверина. В глазах, отражающих ночь, радужка сужается. Внушительные мышцы расслаблены, будто держат пушок, дать ответ гаду не могу, крупная пятерня сдавливает шею, перекрывая кислород трахеи, отчего катастрофически не хватает воздуха, —Слушай меня сюда, —окунает в ледяной тон. — На все твои жалкие потуги казаться сильнее, я х*й положил. На каждое твое неосторожное слово последует ответка, каждый бессмысленный выпад, я пресеку на раз. А затем устрою целый квест наказаний, как для тебя, так и для уебка братца, —его слова хлесткими ударами бьют в солнечное сплетение.

В глазах возникает рябь черных точек, открываю рот, словно рыба, дыхание покидает легкие. Йети отшвыривает меня, навзничь падаю на землю. От возобновленного потока кислорода, кашель раздирает слизистую, привстав на локтях, цепляюсь руками за горло. — И дабы, отпали сомнения, на счет моих предупреждений, продемонстрирую тебе урок наглядно, —не говоря более, дает призывной свист гончим псам. Те, в свою очередь, в ожидании команды хозяина, обнажая жуткие клыки, синхронно разворачиваются в сторону особняка. До притупленного сознания доходит, что задумал мужчина. Как же я мечтаю сейчас испариться. Слиться с природой, с землёй под ногами. Идет внутренний протест, невыносимо терпеть жуть в своей жизни. Однако, стоит мне посмотреть на кровожадных стаффордов, вся боевая бравада моментально пропадает.

—Я говорил тебе, стоит им сказать "жрать" и от особи, лежащей сейчас в траве, ничего не останется? Говорил! Я.разве не объяснял, что жду тотального подчинения и полного повиновения от тебя? Объяснял, —металл в голосе вонзается ржавыми гвоздями, меня убивает с каким хладнокровием он рассуждает о жизни моего братика. Перед глазами чистый Дьявол. —Так что, Катерина, в данной ситуации виновата ты сама и, пеняй только на себя. ЖРАТЬ! — отдает приказ. Скалясь клыками, животные мгновенно побежали в обратном направлении. Там, где оставила братика. Внутренности холодеют. Частота сердечного ритма запредельна. Нервные импульсы останавливают свой ход. Нет! Отказываюсь верить. Он не мог.

—Ник! Ник, —шепчу онемевшими губами. Спазмы душат. Встаю молниеносно. Перед собой ничего не вижу, только образ родного человека. Что мне говорят не имеет значения. Щелчок. Срываюсь за сворой собак.

—Никии, —истошный крик выходит из горла. —Ник, —надрывно хриплю. Падаю. Вновь встаю. И продолжаю бежать.

Останавливаюсь. Склонившись, псы работают мясорубками.

Глаза. Мозг. Все моё естество не верит в свалившуюся реальность. Но когда одна из уродин, поднимает окровавленную морду, я окончательно теряю рассудок.

—Н-нет, —бегу к своре. Клянусь, убью каждую тварь собственными руками. —Ник, —агония разрывает орган в грудной клетке, а здравый смысл сказал "пока". Я ничего не успеваю. Не успеваю остановить убийц... Не успеваю кинуться в их пасти.

Буквально на лету, меня цепляют за шкирку и не дает умереть.

—Отпусти! Убийца! Убийца, — более не соображаю. Бью кулаками. Царапаю ногтями отвратную рожу, крики заполняет все пространство леса. Я умерла. Как жить с невыносимой болью? Боже! —Будь ты проклят... Вся твоя семья... Твоя сестра...Все вы, будьте…—а дальше долгожданная спасительная тьма поглощает без остатка. Последняя мысль проскальзывает в голове, пусть это будет навсегда.