В моей шкуре

Пролог

«Месть не выход, но прекрасное развлечение»

— Ненавижу! — и я тут же получил хлёсткую пощёчину. Но моя девушка — уже бывшая — на этом не остановилась.

— Я терпела тебя целых два месяца!

Сочувствую. Какой долгий срок. Не стоило тратить на меня время.

Я стоял вразвалочку, расслабленный, а она ядовитым огнём извергалась, как древняя лавина.

— Все вы, мужчины, одинаковые! Словно под копирку вас выпускали…

Ого, не знал, что мужчин на фабрике стругают. Надо будет маму спросить название сей организации, чтобы знать, откуда я вышел.

— Ну, ничего, — продолжала она, махая перед моим носом пальчиком с жутко-синими ногтями, — ты ещё узнаешь, что это такое — страдать. Однажды и ты побываешь в моей шкуре, идиот чёртов.

На прощенье она показала мне средний палец, а я вернулся к работе. Нет смысла думать и переживать о ней. Пф… Сегодня одна, завтра другая. У женщин свои заскоки.

***

— Вероника, обслужи столик!

Я покосилась на единственного посетителя, затем продолжила неторопливые движения тряпкой по поверхности барной стойки.

— Моя смена закончилась.

— С тобой ничего не случится. Алина застряла в туалете, а человек кушать хочет.

— Надраться он хочет, а не кушать! — я бросила тряпку под стойку, в пустое ведро и взяла меню. Сделала шаг, затем остановилась и повернулась к Руслане. — В следующий раз не принимай на работу беременных.

— Три месяца назад эта шлюшка не была беременной, — зло откликнулась хозяйка и подтолкнула меня в зал, мол «иди уже».

Ненавижу такие моменты. И это тогда, когда все мысли были о выставке в центре дизайна Artplay. Руслана умела подлить дерьма в бочку с мёдом. И посетитель этот у меня в печёнке сидел.

— Выпивка кончилась, — заявила я, едва дойдя до его стола.

— Ника, ты же знаешь, я немножечко…

— Если бутылка коньяка — это у тебя «немножечко», Рома, то представляю, что ты имеешь в виду под словом «множечко», — сквозь зубы проговорила я. Ни сколько от злости, сколько для того, чтобы Руслана не заподозрила, что этот тип — мой бывший парень с сегодняшнего дня.

Он схватил меня за руку. Я обратила внимание, как исказилось лицо Русланы.

— Ника, любовь моя, скажи, что вчера ты пошутила.

— Нет, своего решения я не поменяю. Всё кончено, Рома.

— Ты разбиваешь мне сердце, — жалостливым тоном, от которого я онемела, произнёс он.

На глаза навернулись слёзы, чёрт… я же любила этого здоровячка! Но с меня хватит!

— Ты разрушил мою жизнь, — выдернула руку, — растоптал и не оставил следа. Я пыталась помочь тебе, помочь нам, но ты предпочитаешь выпивку!

— Я брошу! — он поднялся с места, чтобы обнять, но я отошла от него.

— Сколько раз ты мне это говорил? Гм? Сколько? Сосчитать у меня пальцев не хватит. Всё, настрадалась.

Я развернулась, чтобы уйти и тут… он со всей силы треснул ладошкой по столу. У меня не хватит слов, чтобы описать свой страх в эту минуту.

— Ах ты дерьмовая сука! — зарычал он, и тут я поняла, что он уже принял на грудь. Удивительно, как это я запаха не уловила. — Да кто ты вообще такая, мразь? — кричал он. — Я — мужик! Вот побыла бы ты на моём месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала, никогда добрым словом не утешила…

«Вот и катился бы теперь мячиком», — подумала я, а затем вытерла слёзы, гордо подняла голову и сказала:

— Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно — я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!

***

— Иду! Иду! — кричала Аида Васильевна, направляясь к входной двери. Кто-то настойчиво жал на кнопку звонка, а у Аиды ноги были больные — не девочка уже, чтобы бегать.

Вздыхая, Аида Васильевна отодвинула щеколду, убрала цепочку и потянула на себя дверь.

— Вы колдунья? — сразу пришёл вопрос.

— Вы кто?

Девушка за порогом оказалась миловидной. Элегантный серый костюм, волос причёсан и собран на затылке, ухоженные руки сжимали дорогую сумочку. Богатая — это хорошо.

— Меня зовут Ксения. Я от Шурочки.

— От Шурочки? — Аида Васильевна изменилась в лице.

— Да-да. Она передала вам привет и… — Ксения понизила голос, — сказала, что вы можете мне помочь.

Аида Васильевна всё поняла моментально, раз сама Шурочка отправила к ней эту девушку. Что ж, давняя соседка отдаёт свои долги.

— Ну, входи. — Женщина провела Ксюшу в зал, где громко работал телевизор, а в старом кресле лежало незаконченное вязание. — Рассказывай, что тебя ко мне привело. Хотя догадываюсь. Парень?

Ксюша закивала и заморгала.

— Угу.

— Бросил…

Снова кивок.

Глава 1

Он

— Фалев? — в дверной проем сунулся нос моего друга и коллеги Серёги. — Ты один? Не занят?

Я поднялся с кожаного кресла, деловито застёгивая пуговицу на своём пиджаке. К роскоши мне ещё предстояло привыкнуть.

— Входи, конечно. Что за вопросы?

И когда Серёга вошёл, то стало ясно, к чему были эти вопросы. Шампанское в его руке так и кричало: «Поздравляю, Андрюха!»

— Ну, всё, ты теперь без пяти минут президент компании, — довольно начал он, откручивая пробку у бутылки. — Сам Бесов пыхтел от злости, как паровоз. Он не ожидал!

— Пока ещё только вице-президент. До президента надо будет слегка попотеть. Бесов мечтал заполучить акции Личутина. К счастью, Личутин — мой друг, а его не его. И, разумеется, предложение приобрести пакет акций поступило именно мне… Неофициально.

— Помню, помню, — улыбался Сергей. Бах! Пробка улетела куда-то в угол, а пена разлилась по столу. Хорошо, что пока пустому. Я заехал в новый кабинет только час назад. Серёга подал мне бокал. — Футбольный матч, пиво, разговор по душам и…

— …А не возьмёшь мои акции, Андрюх? — закончил я, и мы в голос рассмеялись.

Серёга присутствовал при том разговоре. Сначала мы говорили в шутку, но затем разговор принял другой поворот. Печальный. Личутин узнал, что неизлечимо болен и уже не видел смыла ни в работе, ни в чём-либо ещё. Его десять процентов акций решили мою судьбу. Теперь и у меня имелся пакет, дающий возможность дышать Бесову в затылок. Это означало, что если я поднажму, то смету Бесова с его кресла. Всего-то выкупить двадцать процентов и дело в шляпе! Найти бы ещё денег на это…

— Мы собираемся в «Пропаганде» после работы. Имей в виду, ты — гвоздь программы, ибо ради тебя мы сегодня и будем пить.

Я сухо посмеялся. У этих ребят без выпивки и гулянок жизнь не складывалась. Им лишь бы повеселиться.

— Давай, брат, — Серёга чокнулся о мой стакан, — бери свою Ксюху, и проведём отличное время.

— Я расстался с Ксюшей, — вздохнул устало. Это случилось несколько дней назад, как раз в период оформления всех необходимых бумаг. Я думал совсем не о любовных амурах. Достала и всё!

— Да ну? — брови Сергея взмыли вверх от удивления. — Ты же говорил, что это серьёзно?

— Говорил…

— Ну так тем более! Ты теперь холостой почти владелец АО «Омега Плюс». Грех не отпраздновать такое дело!

И Серёга был прав.

Она

Запыхавшаяся, добежала до «Центра фотографий имени братьев Люмьер» и, заприметив знакомое мерзкого болотного цвета пальто подруги, поспешила к ней.

— Танюх, прости, — рассыпалась в извинениях. — Руслана, сучка, опять задержала меня.

— Ты уверена, что «сучка» — Руслана, а не ваша беременная официантка?

— Обе хороши.

Я открыла дверь и пропустила Таньку вперёд, прям как джентльмен. Сама над собой посмеялась. Далее молча прошли к гардеробу, сдали верхнюю одежду; я вооружилась камерой, а Танька — своим новеньким айфоном. Мы заядлые любительницы разнообразных выставок. Каждый новый день — это новый поход на выставку. А сегодня я особенно возбуждена, так как питала исключительную любовь к историческому периоду через объектив легенды отечественной фотожурналистики.

— Ну что, твой… этот… не заявлялся больше?

— Понял наконец, что я его бросила.

— Эх, Ника, убила ты целых пять лет на придурка-алкаша, — вздохнула подруга.

— Ну, с придурком ты загнула, конечно. — Я шла вдоль белой стены, увешанной фотографиями семидесятых годов. — Он достаточно умный, образованный молодой человек. Между прочим, закончил МГТУ. И ты прекрасно помнишь, как я была счастлива первые два года.

— Угу, — промычала Таня, щёлкая незамысловатую фотографию, и меня захватила в кадр, пришлось рожицу состряпать. — А потом бедного Рому турнули с работы, и свет сошёлся клином или мозги пошли набекрень. Вот скажи, подруга, разве нормальный мужик не станет искать новую работу?

— Он был… расстроен.

— О, конечно! Почти три года! Он ведь по сей день не просыхает?

Я увлечённо фотографировала яркий зал.

— Мне мать его жалко. Аида Васильевна и так еле концы с концами сводит. И ноги у неё больные, а тут здоровый лоб ещё на голову свалился. Квартиру свою пропил, идиот.

— Ладно тебе жалеть… Сам виноват, — она внимательно посмотрела на меня, затем улыбнулась. — Ты радуйся, что отвязалась от него. Теперь появится больше времени и, кто знает, займёшься фотографией, как всегда мечтала и также будешь выставляться на знаменитых выставках Москвы.

Приобняла подругу. Знала, как она меня любила и всегда желала мне только самого лучшего. Мы с ней в девятом классе познакомились. С тех пор не разлей вода. И пусть мы учились в разных университетах, никогда не работали вместе, так как получили абсолютно разные профессии. Танька — бухгалтер, а я — фотограф-портретист. Но это не помешало нам стать лучшими подругами.

А почему я стала работать официанткой? Острая жизненная необходимость побудила меня устроиться к Руслане в «Болтовню». Болезнь папы, нехватка средств на образование Артёма. И пока мама оплачивала лечение отца, я взяла на себя нужды на брата. Потом встретила Рому, влюбилась, как мне казалось на всю жизнь, закрутилось, завертелось, но по сути ничего не изменилось.