В нежных клешнях Рака

ГЛАВА 1. Чёртово двадцать девятое!

Список Фионы Росси:

— Произвести крупное журналистское расследование.

— Тщательно подготовить своё выступление. Заучить для этого всего лишь один вопрос.

— Бесстрашно сходить на дискотеку в самом коротком платье и напиться там до чёртиков.

— Целоваться без последствий с самым красивым незнакомцем.

— Провести ночь с бомжами.

— Сделать шокирующее заявление.

— Научиться управлять своим беспокойством через дыхание.

— Позволить себе быть неидеальной.

— Позволить себе быть неудобной.

— Напроситься на интервью к самому влиятельному и обаятельному.

— Понять, что у меня была за сестра.

— Изменить чью-то жизнь.

— Простить себя.

ФИОНА:

28 октября, год спустя.

Кто-то терпеть не может понедельники. Мои родители отказались венчаться в пятницу семнадцатого. А я хочу вычеркнуть из календаря двадцать девятое октября. Но в этом году оно началось на день раньше. Стук каблуков по брусчатке вот-вот затихнет на пороге моего дома, где, надеюсь, спрятаться от этого ужасного дня.

В сумочке настойчиво вибрирует телефон. Когда достаю, вижу на экране под именем “Летиция-флюгер” аватарку с лисьей мордочкой и рыжим каре. В сердцах бросаю его обратно в сумку. Опять какая-нибудь моя фраза в гороскопе о Водолеях ей не зашла? Не отвечаю. Спустя пару секунд мобильный вновь зазвонил. Чувство дискомфорта, похожее на беспокойство, вызывает шквал мыслей о моем плохом рейтинге в журнале. И я отвечаю:

— Привет. Я всё сдала в печать. Что-то экстренное?

— Всегда экстренное, если речь идёт о Карризи. Нужен кто-то из наших на выставке кошек. Бедные животные. Звонила синьора Анна, ну Карризи. У нас почти весь офис на больничном гриппует. Уж выручай.

— Карризи, — внутри что-то сжалось, пробежал холодок, — Понимаю. Нет, я не могу. Ты же знаешь о моей проблеме?!

— Моей поделиться? Хочешь из твоей зарплаты премии буду выплачивать? А для тебя, кстати, это хорошая возможность поднять рейтинг. Да там какая-то дружеская тусовка. Этим богачам только дай порисоваться на страницах печатных изданий.

— Я свой бейдж в офисе оставила, — пробую найти отмазку.

— Ты как на ресепшен будешь, скажешь, что от меня, тебя без проблем пустят. Ну, задай ей какой-нибудь банальный вопрос, типа: “А кто же ваш фаворит среди участников?” Та что-нибудь придумай. Только помни, что не любят они слишком агрессивный стиль. И пару фоток сделай.

— Ты обещала, что я буду только гороскопами занимать.

— Я тоже не готова к тому, что люди мало читают нас. Поэтому всё, что мне остаётся — это держать нос по ветру, не теряя любую возможность раскрутить их на денежки. Или у тебя есть горячий материал? Что-то скандальное из жизни Карризи? Читателям это бы точно понравилось. Кстати, дедлайн через десять дней.

Я молча опускаю взгляд, а Летиция продолжает:

— То-то и оно.

В своём воображении готова на всё. Если бы я могла, то устроила бы дуэль с Анной Карризи. И задала ей не банальный, а очень каверзный вопрос: “Почему в наши дни на их фабрике погибает на рабочем месте человек?” Но моя фобия сильнее меня. Она блокирует волю и делает задачу невыполнимой.

Придётся как-то выкручиваться с банальным вопросом. Всего один вопрос. И пара фото.

Иду в сторону музея, где проходит выставка. Вдох-выдох. Пытаюсь расслабиться и отвлечься, созерцая необычный пейзаж. Уже с дороги среди опрятно подстриженных газонов и молодых деревьев, посаженных этих летом, увидела гигантских размеров летающую тарелку из жёлтого металла. Нечто из ряда вон выходящее для нашего старинного провинциального городка. Тут на каждом шагу памятники архитектуры времен “Медичи”, то с прямыми зубцами стен, то в форме ласточкиного хвоста, что напоминали о войне гвельфов и гибеллинов. И никакой тебе современности.

В холле на белых стенах висели картины в стиле авангард. Я представляюсь, что от Летиции, на ресепшене и забираю бейджик. Молодая девушка, похожая на студентку, указывает в сторону шумного места и советует, как поближе встать к сцене, чтобы иметь доступ к микрофону. Об одном его упоминании по телу пробежал холодок. Затряслись руки. Я принялась расстёгивать тренч, чтобы это никто не заметил. Судя по голосам, мероприятие в самом разгаре. Приятный мужской голос в колонках объявлял участников, в паузах народ гудел, напоминая пчёл в улье. Я подошла поближе к сцене, щёлкнула несколько снимков ведущего и двух участников.

— Чао! — парень маленького роста, дунул два раза в микрофон, и убедившись в его исправности, протянул мне, — Держи, конфетка.

Человек двадцать стояли в ряд, держа на руках разодетых в костюмы кошек разной породы. На животных висели дурацкие таблички, где большими буквами написаны человеческие пороки: сибирский кот в фиолетовом комбинезоне - “СТЯЖАТЕЛЬСТВО”, египетская кошка в коричневом жилете с пайетками - “ПРЕДАТЕЛЬСТВО”. Ну, а на безобразно жирного кота - “ЧРЕВОУГОДИЕ”, что ж, табличку можно было и не вешать. Такие выставки мог придумать лишь порочный ум, не имеющий проблем простых смертных.

Синеокая, сиамская кошка - “ИСКУШЕНИЕ”, с кружевной маской, которая болталась у неё на шее, жалобно мяукала в микрофон, пытаясь вырваться из рук своей хозяйки лет восемнадцати. Ведущий представил одного из членов жюри, которая, выйдя на сцену, взяла в руки это “ИСКУШЕНИЕ”. Вот какая ты, Анна Карризи. Я сделала несколько снимков.

ГЛАВА 2. Бездомная

ФИОНА:

Иду так быстро, что не замечаю, как оставляю позади уютное кафе «Да Нонна Роза». Меня догоняет сладкий запах свежей выпечки и кофе. Каждую субботу мы встречаемся здесь с отцом и обсуждаем подготовку к нашей с Фабио свадьбе. Что я теперь ему расскажу? От этой мысли внутри всё сжимается.

Не сразу в полумраке замечаю на белом фасаде с глиняными, настенными вазами и пёстрой геранью новую вывеску — «Карризи Кафе». Есть хоть что-то в городе, что им не принадлежит?

Проходя мимо очередного салона красоты, заправки или кафе, вижу имя… Карризи, Карризи, Карризи! Злюсь до колик в животе, вспоминая слова отца: «Они загребли своими клешнями весь наш город». Неужели в мире не существует справедливости?

Сворачиваю за угол, опираюсь о стену. Замедляюсь. Здесь прошло моё детство среди витрин частных магазинчиков и пьяцца Сан Марко. Самой большой площадью в городе, где помимо собора в романском стиле и светящейся карусели, теснятся пара ларьков со сладостями. От них по-прежнему исходит аромат клубники, какао и мечты, отчего внутри оттаяло. Мы бегали сюда с Эрикой за фруктами в шоколаде и садились на ступеньки церкви, гадали по облакам, сколько у нас ангелов-хранителей.

На меня снова накатывает, я утираю слезу, сумка падает на землю. Кое-как её поднимаю. И реву. Ведь ещё два года назад в этот период подготовки к Хэллоуину всё было по-другому! Мы решали, где заказывать куличи на Рождество. Потом составляли список подарков для шумной родни из Апулии, ссорились с сестрой, какого цвета ёлочные игрушки вешать — зелёные с красным или серебряные с синим. Победу, разумеется, одерживала Эрика.

Шагаю по узким улочкам родного города. В груди глухо отдаётся боль. Всё кажется таким же, как в детстве: старые лавки с антикварными часами, запах свежей выпечки из пекарни. Вот и церковь Святой Катерины – та самая, где они с сестрой получали первое причастие.

Останавливаюсь. Задерживаю дыхание. Всего несколько часов назад я планировала провести этот вечер в объятиях Фабио. Теперь у меня нет ни жениха, ни дома.

Возле родительского дома растёт старая олива. Помню, как Эрика залазила на нее, хвастаясь, что станет первой женщиной, покорившей Эверест.

Чёрт… Эрика.

Смахиваю слезу. Тяжело сглатываю и нажимаю на звонок.

— Я чувствовал, что ты зайдёшь, — вместо приветствия говорит отец.

Он стоит на пороге, сжимая в руке шумовку. В доме пахнет маслом и чем-то подгоревшим.

Я бросаю сумку у входной двери, целую его в щеку:

— Снова экспериментируешь на кухне?

— Чего не сделаешь ради хорошего ужина.

Он пытается улыбнуться, но глаза усталые, будто в них погас весь свет прежней жизни. Горе сделало его старше. Когда-то он казался мне несокрушимым, как дуб. Теперь же скорее напоминает надломленную ветку.

Смотрю на него и чувствую, как внутри что-то дрожит. Я должна сказать ему правду, что свадьбы не будет. Что Фабио предал меня.

Но вместо этого придумываю на ходу:

— Фабио работает допоздна. Я просто зашла проведать вас.

Отец кивает, принимая ложь без вопросов.

— Мама в детской, — бросает он и снова возвращается к плите.

Я медленно поднимаюсь наверх в сторону когда-то бывшей нашей с Эрикой комнаты. За дверью слышу, как мама с кем-то разговаривает. Толкаю дверь и вижу её сидящей на краю кровати сестры. Перед ней разложены вещи Эрики: шарф, туфли-лодочки, сумка Гуччи, кружевное белье от Ла Перла, блокнот.

Я замираю:

— Мама…

— Ты не сказала, что приедешь, — сухо говорит мать, не поднимая глаз.

Открываю рот, но слова застревают в горле. Хотела поделиться с ней, как мне плохо. Что чувствую себя ненужной. Что меня предали.

Но вместо этого спрашиваю:

— Ты всё ещё хранишь её вещи? Уже год прошел.

Она медленно берет блокнот и переворачивает страницы:

— Моя девочка была особенной.

В воздухе повисает молчание. Я сжимаю кулаки. “Но я-то есть. Я здесь, мама. Я тоже твоя дочь”. Но упаковываю эти слова и прячу глубоко внутри.

Молча выхожу из комнаты, спускаюсь вниз.

Я возвращаюсь к отцу, пару секунд стою около него, как неприкаянная. Он слишком занят своим кулинарным хобби. Чмокаю в крючковатый нос и придумываю оправдание:

— Я пойду, пап. Завтра увидимся в церкви.

Отец поднимает на меня взгляд, в котором мелькает беспокойство.

— Ты ведь счастлива, правда?

Я застываю, фальшиво улыбаюсь:

— Конечно, папи.

Оглядываюсь. Что-то внутри сворачивается беззащитным котёнком. Вспоминаю, как в рождественские каникулы здесь пахло хвоей и только что съеденной лазаньей. Огоньки горящих поленьев играли на светлом, мраморном полу, ёлочных шарах, тёмно-карих папиных глазах. Он рассказывал о своём детстве, а мы с Эрикой, раскрыв рты, листали семейные фотографии. Потом появлялась мама в новом наряде для прогулки — Снежная королева с холодной, обольстительной улыбкой. Папа перед уходом обязательно целовал нас с сестрой. А мамино внимание, надо было заслужить — маленькая Эрика догоняла её у порога и срывала поцелуй, вызывая довольный смех родителей.

ГЛАВА 3. Подготовка к балу

ФИОНА:

Перед тем, как отправиться к подруге, решаю обзвонить ближайшие отели.

— Добрый вечер. Мне нужен одноместный номер на три ночи. Нет свободных? Выставка “Свадебный салон”? Жаль. Благодарю. И вам приятного вечера.

Как я могла забыть! Мы же собирались туда с Фабио.

Ну уж Лола точно меня приютит.

Похоже, у неё другая программа на этот вечер, ибо не сразу пустила меня на порог:

— Ты гардероб перебирала и решила, что мне своего шмотья не хватает?

— Нет, Ло, всё намного трагичнее.

— Ах да, завтра же память Эрики. Как ты, бедняжка моя? — обнимает меня.

В горле застрял ком, на глазах выступают слёзы:

— Плохо! Всё ещё хуже!

— Ну, не плачь. А то я тоже сейчас разревусь, Нини.

— Позволишь переночевать у тебя?

В её паузе улавливаю напряжение.

— Всё на самом деле так безнадежно? — голос подруги становится суше. — Может, ещё всё образуется с Фабио?

— Лола, о чём ты? Он мне изменил.

— Ну сделай с ним то же самое. Забей! До свадьбы осталось всего ничего.

— Ты не понимаешь. Я ушла от него насовсем.

Она качает головой и ведёт через коридор в единственную комнату своей квартиры. Где достаёт из холодильника бутылку красного Неро д’Авола и упаковку пармезана:

— Не могу поверить, что он это сделал! - неспешно накрывает на стол.

— Как видишь… — вздыхаю. — Значит, приютишь?

— Издеваешься? У меня планы на этот вечер, — Лола чешет лоб, а ясные, голубые глаза, генетика русских предков, округляются.

— Только не говори, что ночлег уже обещан кому-то из твоих бывших дружков-торчков? — грустно мурлычу.

— С ними я завязала. — отрезает Лола. — Но жизнь на этом не заканчивается.

Как я могла? Зарекалась ведь не упоминать трудный период её жизни. Будто почувствовав, она игриво продолжила:

— Послушай, вечер хочу провести с галантным мужчиной-Весами. Звёзды обещают с ним отличную совместимость. Если подумать, то ты мне не помеха.

— Договорились! — двигаю к себе бутылку, сажусь на диван, щёлкаю кнопками по пульту телевизора, — Мне бы ещё какую-нибудь романтическую комедию найти.

Лола подскакивает, забирает у меня пульт.

— Ты не поняла, кара. Мы пойдём туда вместе. Как раньше.

— Лола, завтра для меня очень печальная дата. Мы идём на панихиду. Поэтому этим вечером я остаюсь здесь, — сворачиваюсь калачиком на диване.

— Чтобы в самом разгаре меня выдернула какая-нибудь аварийная служба? - она выходит из ванной с чёрным кейсом.

— Перестань! Я не собираюсь включать газ! — тянусь к столу за бокалом и делаю глоток.

— Нини! Забыть кобеля Овна! И найти Рака - романтичного маминого сынка. - прячет от меня бутылку Лола.

— Мне в этот вечер никто не нужен, тем более Рак с клешнями. — хнычу я. С Лолой девочка внутри меня оживала.

Вместо ответа она берёт меня за руку, усаживает на свободное место. На столике-трансформере уже вальяжно развалился кейс визажиста, а на второе кресло подруга выгружает содержимое своего шифоньера.

— Ты меняешь профессию?

— Нет. Собираюсь наводить красоту. И твою, в том числе.

Глубоко вздыхаю и начинаю рассказ:

— Я думала, что встретила идеального мужчину.

Лола принялась перебирать тюбики и кисточки в кейсе:

— Вот именно, думала. Да он просто… утешительная премия. Когда Эрика вышла за Джоджи.

— Нет, с Фабио было всё идеально: совместный отпуск, планы на будущее, никаких ссор. Тихая гавань. Сомнения вызывал лишь его джемпер на пуговицах, — ищу глазами бутылку.

— Джемпер тут ни при чём, — Лола приближается уже с блестящим топом и подносит к моему лицу. Недовольная результатом, возвращает его на кресло. — Фабио не нравился твоему папе?

— Зато моя мать в него влюблена! — нервно моргаю об одной упоминании о ней. Хочу пойти за бутылкой.

Лола с подозрением смотрит на меня и останавливает. Вытаскивает из груды одежды маленькое чёрное платье с пайетками, примеряет его мне:

— Сделаю из тебя принцессу от “Вэнити Фэйр”.

Отвожу её руку:

— Ты издеваешься? Оно под твою пышную грудь и тонкую талию. А я буду чучелом.

Всегда была уверена, что идеальная одежда для меня - это облегающие джинсы со свободным свитшотом или юбка-карандаш с пиджаком.

— Нини, не ворчи, пока не увидишь.

— Это ты не смеши! — кажется, она решила, что может манипулировать мной.

— Доверься моим тельцовским талантам! — Лола силой усаживает меня на кресло и достаёт из раскрытого кейса кисточку. — Слышала про “Ноев ковчег”?

ГЛАВА 4. Летучка

РАФАЭЛЕ

Я встаю из-за стола, собираю в стопку бумаги:

— На этом всё. На сегодня хватит.

Джованни Ронки, один из моих партнёров, шумно задвигает стул за стеклянный стол и первым выходит из кабинета. Во время собрания я ни раз натыкался на его кислую мину. Ему простительно, слишком много плохих новостей за последние дни. Имя Карризи вот-вот растопчет местная пресса. Какой-то выскочка уже дежурил на днях у двери, поджидая отца. Да обломалось. Папаня переговорил с ним по душам... Информатор Бесси где-то рядом? Интересно, не причастен ли к этому кто-то из моего окружения? Рони, кузен недоделанный, например? Или моя правая рука Мануэле? Марко? Друг детства… Чёрт! Даже думать не хочу!

Вряд ли им мог быть и Тано. Адвокат, которого отец нашёл лет двадцать пять назад и переманил откуда-то с юга. Ведь с тех пор без него не обходится ни одна сделка. Вот и сейчас он задерживается передо мной вместе с финансистом Альфредо.

Тано достаёт мобильный, смотрит на экран потом переводит взгляд на меня. Ему почти шестьдесят, но выглядит намного младше, если не две продольные морщины на лбу, когда он надевает толстые очки, чтобы сделать серьёзное заявление. Тано выпрямляется, становясь ещё выше, хотя ростом почти под метр девяносто, его массивное тело напоминает мультяшного Шрека. Ещё лет пятнадцать назад помню его с пышной шевелюрой, но сейчас он бреет голову, а маленькая татуировка на правом виске заставляет предположить о его причастности к фашистам. Но это не так.

Альфредо его полная противоположность. Маленький, худенький, с короткой седой бородой, и прямыми густыми волосами, несмотря на то, что они одногодки. Это два человека, которым я доверяю, после Марко - каждую четвёртую неделю месяца возвращается в Лондон, где держит свою студию звукозаписи. Марко закуривает, делает затяжку, выпускает дым кольцами и придвигает к себе хрустальную пепельницу, издавая противный скрежет стекла.

— Уверен, что можешь доверять своему кузену? Уже тот факт, что он никак не реагирует на своё тупое имя, свидетельствует о его инфантильности. Не нравится он мне. Неровен час, опять что-то натворит. - Марко ,как обычно, тараторит. Типичный южный темперамент.

— Ты же знаешь, это невозможно. В чём конкретно ты его подозреваешь? — стараюсь не радоваться, что мои подозрения оправдались.

— Там, где появляется Лоренцо, приходится вычищать мусор, а иногда и трупы прятать, — вступает Альфредо.

— Ты снова про то, что он связан с гибелью бедного Роберто? На самом деле, всё не так, — заверяю я, даже если мой кузен мне не особо симпатичен. Просто я не люблю необоснованных фактов. Он не знает, кто на самом деле виноват в его гибели. Гибели ли? Это не удалось раскрыть даже полиции. Для них это событие так и осталось несчастным случаем.

— Сынок, всё же можешь выдать его полиции, если что-то пойдёт не так. Пусть они сами там разбираются, — Тано разливает по стаканам воду, один из них передаёт мне и двусмысленно смотрит на меня, — Убеди его.

— Тано, у Рони есть алиби на тот вечер. Я сам видел его в ВИП кабинке с малолеткой.

— Жаль, что так не считает муж этой Эрики Росси. Он подал встречный иск, сынок. Кстати, это ведь верная информация, что он к вашей банде какое-то отношение имел? — Тано делает глоток из стакана и звякает им о стол.

Я киваю, и Тано продолжает:

— Хм... Странное совпадение, на мой взгляд. Кстати, дело о гибели его жены станут рассматривать повторно. А это нервы, деньги и репутация. В общем, Рони был бы подходящим вариантом.

Альфредо гладит жидкую бороду:

— Рафаэле, советую тебе ещё раз всё взвесить, прежде чем ты пойдёшь на встречу с префектом. Однозначно, наши акции упадут в цене. Покупка супермаркета под угрозой. Я уже не говорю об авторитете Карризи.

Тано дотрагивается до моего локтя:

— Сынок, иногда хищникам скармливают животное помельче, чтобы спасти вожака стада. Ты знаком с кем-то из семейства Росси?

Я задумался, взвешивая то, что сейчас скажу. Нет, лучше промолчу. Тут вмешался Марко, нервно жестикулируя руками. Скорее всего, он понимал, что события, связанные с гибелью девушки, угрожали нашему совместному проекту. Он собирался предоставить в новом супермаркете своё последнее изобретение — новейшую звуковую систему:

— Ты мне скажи, как дочь Росси вообще могла попасть к тебе на фабрику? Кого хрена ты её устроил на работу?

Я старался сохранять спокойствие и, как можно добродушнее, ответил:

— Отец, я, Рони, у нас одинаковые права в этом плане. Нужно было срочно заменить ушедшую в декрет сотрудницу. Он сделал всё, что было в своих силах.

— Ах, да, его отношения с хорошенькими тёлочками, – я уловил иронию в голосе Марко, — Хотя... Росси, известное дело, оказавшись на вражеской территории, как-то должны были вам отомстить. Здесь заговором попахивает.

Тано покрутил в руках стакан с водой:

— Эх жаль, это не коньяк.

— Возможно, Рони действительно ни в чём не виноват. Тем лучше. Полицию и страховую компанию отвлечём. А главное, спасём сделку. Отец будет рад. Кстати, он ещё не догадывается, что ты готовишь?

Я отрицательно покачал головой. В ответ он похлопал меня по плечу. Не думаю, что я должен сейчас всё выкладывать.

ГЛАВА 5. На танцполе

Фиона.

Центр Флоренции полон ночных клубов на любой вкус и доход. Даже если наши с подругой кошельки не особо набиты, размениваться на дешёвые заведения не входило в список «не могу себе позволить». «Ноев ковчег» прячется среди плавных, зелёных холмов, под которыми мерцают огни ночной Флоренции, куда мы добираемся на мотоцикле Лолы, а ветер трепещет полы моего тренча.

У входа играет лёгкий джаз, чирикают и смеются разукрашенные девицы. Серьёзный громила шлёпает нам на руки синие печати. Я уже умудрилась отвыкнуть от лазерных лучей в дыму, вибрирующей в теле музыки и зажигательного голоса диджея.

Не успев допить свой первый коктейль, Лола увлекает меня, лишив всякой возможности погрустить по сломанной жизни. Звучит очередная обработка Лов ис ин зе эйр. На танцпол льётся свет, маленькие розовые сердечки падают снежинками. Растворяюсь в музыке — провожу рукой по волосам, лицу, груди, скольжу по бёдрам. Я снова живая, я вернулась. Всего-то нужно было — выбраться потанцевать.

Улыбаюсь Лоле. Она кого-то ищет? В нескольких метрах от себя, у барной стойки, вижу молодого мужчину лет тридцати, словно сошедшего с картинки. Он потягивает коктейль. Ловлю его взгляд, как рыцарь брошенный дамой платок. Улыбаюсь. Он отставляет бокал. Идёт. Я спровоцировала его?

Когда пробивается сквозь толпу, замечаю, что красавчик на голову выше окружающих. Ему придётся преодолеть людскую толпу, чтобы добраться до меня. Поправляет тёмные волосы, раздражённо напрягает чувственные губы. Смотрит по сторонам. В какой-то момент наши взгляды снова встречаются.

Я пропала! Моё сердце бешено колотится. Останавливаюсь в оцепенении, словно молодой олень перед фарами дальнего видения. Робею под его восхищенным взглядом. Смущаюсь, отворачиваюсь. Когда набираюсь смелости и поднимаю глаза, он теряется в толпе. Дыхание учащается. Чувствую себя потерянной.

Как печально! Неужели я ошиблась и всё это время он смотрел не на меня?

Рафаэле.

Пол вибрирует под шлягер 90-х годов. Мой помощник, Мануэле, пялится на присутствующих. Он из бывших солдат, когда-то служил, участвовал в боевых действиях в Сербии, но потом вследствие серьёзного ранения уволился. С тех пор он никогда не встревает в политические грязные игры, а лишь верно служит тому, на кого работает.

Я встретил его снова год назад на похоронах матери, предложил на меня работать. Теперь родители подростков должны быть абсолютно спокойны. «Ноев ковчег» — место свободное от наркоты и хулиганов и в этом моя заслуга. Сюда приходят и деловые люди. Вот и фильтры заменил на более качественные, дышать стало легко. Теперь дело за камерами видеонаблюдения на фабрике. Их отсутствие сделало своё дело. Никто не должен знать о том, что происходит в подвальном помещении.

Допиваю свой кофе, беру безалкогольный энергетик. Взбодриться бы! Нужно вернуться к работе, ещё столько дел разгребать. Разглядываю танцующую молодежь и слегка завидую их эйфории. Это непозволительная роскошь каждая минута на счету. Всё должно быть под контролем. Отец скоро уйдёт на покой, а ему необходима достойная замена. Все эти годы он воспитывал во мне свою копию. Никаких поблажек.

Наблюдаю за раскованной шатенкой. Хороша. Нет. Она изумительно хороша. Останавливаюсь. Любуюсь. Так сексуально лохматит себе волосы. Крутит бёдрами, раззадоривает пожирающих её взглядами парней. Хотя, кажется, ей до них нет никакого дела. Даже на расстоянии замечаю, какое у неё безупречное тело. Я уже готов. Как только пальцы касаются сладкой груди, и ладони ласкают упругую попку. Мне трудно устоять.

Но тут в пульсирующем голубом неоновом свете моё сознание притупляется, в глазах холодными снежинками кружатся белые мошки. Голова идёт кругом. Меня выбивает из реальности. Дискотечный шум затихает, вместо него всё отчетливее слышу грудной, низкий, мелодичный женский голос. Вряд ли он принадлежит моей маме. Пока я так и не раскрыл эту тайну. Храню её уже не первый год. Дотрагиваюсь до перстня с обсидианом на указательном пальце, кручу его, чтобы прийти окончательно в себя. Совсем скоро я узнаю, откуда это видение. «Чи пуой контаре!»

Когда возвращаюсь из кошмара, снова вижу шатенку: отблески пайеток переливаются, бросают фиолетовые блики. Хороша. Очень. Стоп! Это же она! Сладкая! Вот ты и попалась! Так изумительно двигается. Делаю несколько шагов ей навстречу, но Марко, мой лучший друг, останавливает. Скоро этот негодник вернётся в Лондон, а до этого момента надо успеть заключить сделку. Неужели у него там завелась какая-нибудь дамочка? Кивает на Рони. Чуть поодаль, в темноте, мой кузен клеится к длинноногой малолетке, хихикает, как полный мудак. Он тискает её ручками с короткими пальцами, несколько несоразмерными с его мускулистым телом, которому отдаёт столько внимания и денег, и поглядывая на группу танцующих девчонок рядом. Даже инструктора себе откуда-то с Востока вызвал — бывшего чемпиона мира по бодибилдингу, а вот волос на голове уже почти не осталось, с ними и серого вещества видимо. Вроде хороший парень, ни капли хитринки. Татуировки на обеих руках напоминали о его сложных отношениях с законом. Надеется, что решит проблемы одним местом. Моё терпение иссякает. Я стискиваю зубы.

— О долге ему напомни. — Марко косится на действия Рони.

— Уже. — ядовито шиплю в ответ.

— Не передумал? — друг весело ухмыляется.

Отвечаю сердитым взглядом. Похоже, Марко тот единственный, у кого выработался иммунитет на мои злые гримасы.

ГЛАВА 6.Спасение

ФИОНА:

Лола толкает меня легонько в бок, возвращая в настоящее. Вопросительно кивает головой.

— Прости, я сбилась с ритма.

— Из-за того, у барной стойки? — она облизывает губы. — Свалил красавчик. Вон их сколько.

Танцую до тех пор, пока не валюсь с ног от усталости. Мокрое от пота платье прилипает к пояснице. Я настолько раскрепощена в своём танце, что не сразу замечаю: какой-то идиот трётся сзади. Поворачиваюсь, он в ответ шепчет похабные слова с сальной улыбочкой. Тащу Лолу подальше, идём к барной стойке, сейчас мне меньше всего хочется каких-либо приключений. Оттого заказываем ещё по коктейлю.

В этот момент к Лоле подходит сексуальный мулат с косичками под кепкой, белозубо улыбается и, нежно обнимая за талию, снова увлекает её на танцпол. Похоже, это недостающий элемент вечера — тот самый галантный, Весы?! Моя русалка перешла на экзотику? Замечаю рядом со мной всё того же назойливого идиота. Из-за громкой музыки не могу разобрать его вопросов, да и не хочу. Безучастно тяну из трубочки свой мохито и любуюсь страстным танцем Лолы с мулатом.

Когда допиваю четвёртый коктейль, моё не избалованное алкоголем тело даёт сбой. Плетусь в сторону туалета и снова замечаю так поразившего меня парня. Он стоит у двери с табличкой «Посторонним вход воспрещён».

Читаю на классном лице скуку и раздражение. Он что-то ищет в телефоне, поблескивает ролексами в лазерном свете. Когда расстёгивает верхние пуговицы белой рубашки от Dior, замечаю эти сексуальные волосы на груди. Неужели в этом мире ещё существуют мужчины без депиляции? Его поза выглядит раскованной и естественной, хотя её вряд ли можно назвать вызывающей. В какой-то момент он замечает, что пялюсь в его сторону. Сглатываю несколько раз, обуздав рвотный рефлекс. Под латино-американский ритм зеркальный шар бросает на него яркий луч. Я вижу, что он тоже не сводит с меня глаз и сердце учащённо бьётся. Вокруг всё замирает. Его губы призывно расплываются в улыбке.

Борясь с тошнотой, делаю вид, что кого-то ищу. И поспешно удаляюсь в туалет.

Облегчённо делаю несколько глотков из крана, поднимаю голову и в зеркале вижу возбуждённое лицо подруги:

— Вызвать тебе такси? Меня Кендри в гости позвал.

Я делаю знак оставить меня одну.

Перед уходом заказываю ещё мохито (кажется, сегодня я выдала лучшее что было во мне!) Прошу у бармена с татуированным черепом счёт, тянусь за косметичкой… и вспоминаю, что она удалилась вместе с Лолой и Кендри.

Неуверенно ставлю бокал обратно на стойку. Он механически пробивает чек:

— Двадцать восемь евро.

Слюна застревает в горле, хрипло произношу:

— Как бы вам объяснить. Видите ли… — корчу грустную мину, — Моя подруга ушла отсюда с моей кредиткой и телефоном. Вообщем, мне, правда, жаль… Что вы скажете, если бы я решила вернуть вам этот дринк?

Я двигаю в сторону бармена коктейль. Он непонимающе смотрит на меня и повторяет стальным голосом:

— Двадцать восемь евро.

— Я же сказала, — начинаю заводиться. — Возвращаю свой мохито.

— Как я смогу теперь продать это? Ты уже отпила.

— Так всего один глоток! — голос срывается, я до боли накручиваю локон на палец.

Как я могла не напомнить Лоле про косметичку, когда она зашла в туалет? И почему я вообще ещё здесь? Ответ очевиден. Дома у меня больше нет! Жениха тоже! У родителей своя жизнь! Как и у Лолы! Никому я не нужна! Хочу плакать… Так, Росси! Никаких соплей!

— Послушайте, я вас понимаю, — прикладываю руку к груди. — Но и вы сделайте шаг навстречу… Сегодня такой ужасный день, — язык предательски заплетается.

— Да ты жалкая с…! — набрасывается он на меня, но тут приоткрывается дверь офиса, которая его почему-то успокаивает, — В нашем клубе такое не практикуется. Двадцать восемь евро!

Внутри разливается раздражение. Глубоко дышу, прежде чем выплеснуть моё негодование, но успокаиваю себя — он ведь выполняет свою работу! Складываю руки на груди:

— Ну, поверьте мне. Пожалуйста!

— Конечно, — он закатывает глаза к потолку, хлопая ими, передразнивая меня, берёт высокие ноты — «Ну, пожалуйста! Я всего лишь отбилась от второй такой же овцы!»

Жгу его взглядом. Чувствую, как жар заполняет грудь и поднимается к голове ярость. В какой-то момент вижу вместо него Фабио. С губной помадой на торсе этой дуры. Он смотрит на меня с издёвкой и ухмыляется, стронцо. Сжимаю кулаки и кричу изо всех сил:

— Ты выносишь мне мозги за вонючий коктейль?

— Тупая овца! Плати и вали отсюда!

Он перешёл все границы!

— Забирай свой мохито!

Толкаю в его сторону стакан, расплёскивая мутную липкую жидкость. Бармен больно хватает меня за предплечье, а я свободной рукой пытаюсь царапать ему лицо. Он ещё сильнее впивается пальцами. Долбанный коктейль падает на барную стойку, часть его разливается на мой блестящий наряд.

— Плати, сказал!

Мне конец!

Вдруг чувствую нежные касания и манящий запах, тёплая ладонь на моей спине, а по телу разбегаются электрические пузырьки эндорфинов. Оборачиваюсь и вижу его! Тот красавчик! Суёт бармену купюры, добавляя тихо и многозначительно:

ГЛАВА 7. Побег

Рафаэле.

Общение с девушкой не прошло бесследно, спускаться по лестнице довольно не удобно. Надо выбросить ерунду из головы и обдумать, что скажу отцу. Впрочем, он и сам прекрасно понимает, что клан Бесси с поддержкой Фань Ли держит под контролем весь текстильный импорт из Китая, заставляя платить нас бешеные деньги. Они хорошо спелись, только ещё не в курсе о моём плане. Миниатюрный китаец в очках интеллигентного вида, заказавший себе золотой рояль из России, но до безобразия жадный, когда речь заходит о деньгах. И Бесси, о безжалостности которого ходят легенды. Странно, что я ещё никогда не видел его лично. Ибо все сделки за него ведёт подставное лицо.

Вот только не понимаю, почему отец ни разу с ним не встретился. Это же так элементарно. Почему избегает его? Нет. Он явно что-то скрывает. С ним стоит договориться о переговорах и я сделаю это.

Ибо у меня есть амбициозные планы ухватить хоть маленький кусок пирога, чтобы обеспечить будущее в эти нелёгкие кризисные времена. Главное, сделать, всё как надо: получу поддержку Ли, уговорю подвинуть Бесси. Лучше не играть вдолгую, иначе можно потерять свой шанс, да и рынок сбыта.

Мои размышления прерывает Рони:

— Что такой задумчивый? Придумал, что сказать отцу насчёт китайца? Стар уже дядька стал. — противно хихикает. Не могу его научить держать язык за зубами и не передавать все наши разговоры отцу. Откуда такие доверительные отношения с ним?

— А ты снова без дела шатаешься? Только дай девок пощупать.

— Достал со своими нравоучениями, Раф! Ты любишь знать про расстановку сил на шахматной доске задолго до начала игры. А я люблю девчонок, — в его голосе звучало раздражение.

С этими словами он уходит в сторону бара. Да, бизнесмен из него хреновый. Слишком увлекается, его легко обмануть.

Подхожу к телефону и слышу, как из трубки доносятся короткие гудки. Нет, папаня никогда не отличался умением ждать. Сейчас будет звонить ещё и ещё раз, уже на мобильный, пока не отвечу. А ведь война обещает быть долгой и дорогостоящей. Отец — старый лис. Нужно как-то убедить его, что надо встретиться с Бесси. Лучше уж худой мир. Козырной картой может быть авторитет отца в текстильной среде.

Мы пообещаем ему процент с продаж за счет повышения арендной платы для Фань Ли. Когда я принесу отцу на золотом восточном блюде заключённую с китайцем сделку, отец останется мной доволен, согласится, что это было наилучшим решением.

Беру мобильный, который безразлично вибрирует, несмотря на психоз отца. В офис заходит Марко, делаю знак рукой, что у меня важный звонок. Он с пониманием кивает и выходит за дверь. Не хочу, чтобы меня кто-нибудь слышал. Сажусь в своё любимое кресло, обтянутое кожей ещё нами с отцом, когда-то давно.

— Где ты был, твою мать? — слышу его прерывистое дыхание в ответ.

— Баббо, извини. Был немного занят.

— Двадцатый раз тебя набираю! Где тебя носит?

— В «Ноевом Ковчеге».

— Ну конечно. Вместо того чтобы о своей семье задуматься?! — желчно выдавливает он. — Что ты там за сети за моей спиной раскидываешь? Зачем вокруг китайца воду мутишь? Имя Бесси поминаешь.

— Думаю, что нам надо как-то сблизиться с Фань Ли. Он поможет проложить дорогу к Бесси, — как можно увереннее отвечаю, всё ещё чувствуя на себе давление авторитета отца.

— Я хочу, чтобы ты стал главным волком стаи. А ты мне про шашни с китайцем! И про Бесси забудь. Я в его игры не играю. — представляю себе его красное от напряжения лицо и набухшие на шее вены. Все его проблемы по жизни из-за неуправляемого гнева. По этой причине у него больше врагов, чем волос на голове. — Смотри, чтобы китаец тебя не облапошил. Или тебе нравится играть моими нервами?

Тяну с ответом.

— Точно также ты поторопился взять эту девушку на работу, а теперь нам надо расхлёбывать… — мог бы и промолчать, конечно, но меня ужасно нервирует тот факт, что журналисты во всём теперь обвиняют Карризи.

— Не делай мне нервы, сосунок! На тот момент другого выхода не было. Рони хороший малый.

— И хорошо работает на тебя, ты хотел сказать. — утрирую. — Отец, тебе не следовало забрасывать теннис. Это помогло бы выпускать иногда пар. А для меня ещё одна возможность сразиться с тобой. — бросаю немного льда в наш горячий разговор.

— К чёрту! Зачем я позвонил? Не чтобы ты совал свой нос в мои дела. Занимайся лучше своими юбками.

«Кто бы говорил!» — чуть не вырвалось у меня, поэтому напускаю любезность:

— А я знаю. Ты звонил, чтобы я тебе напомнил про подарок матери к вашей годовщине. Напоминаю: на ней было розовое в чёрный горох платье, а ты ей дарил белые лилии. Красней потом из-за тебя. — усмехаюсь.

— Да как ты с отцом разговариваешь, несносный мальчишка! — знаю, что его гнев вот-вот растает в бокале виски под зажжённую кубинскую сигару.

А с Рони нужно будет что-то решить. Может, действительно, сдать его полиции? Похоже, отец теряет бдительность. Но зачем он взял ту девушку на работу?

Фиона.

Сердце выпрыгивает из груди, ноги подкашиваются. Карризи?! Выходит, это вовсе не случайная встреча? Он знает, кто я? Но откуда? Кто-то подстроил эту встречу? Лола? Это невозможно! Она до последнего не знала, что я приду к ней. Что он хочет от меня? Хочет ещё и моей гибели? Как он это сделал с Эрикой? Но за что? Что мы ему такого сделали?