В объятиях монстра

Пролог

От автора: Добро пожаловать в новинку о сталкере и одержимости) Всех безумно рада видеть! Обнимаю! Буду благодарна за завёздочки и отзывы)

Пролог

Арина Осинцева

Глаза раскрываются медленно, и мне нужно разобраться, что вообще происходит. Мерцание тусклого света, едва ли не единственный источник освещения, медленно просачивается сквозь щели в стенах. Я вижу собственное отражение в чем-то металлическом, и оно кажется искажённым, чужим, словно я смотрю на себя со стороны. Вокруг темень, густая и зловещая, словно самая жуткая тьма, которую только можно представить: холод пронизывает до костей и пронзает насквозь, ломая мою волю. Пугающие и опустошающие до нутра ощущения.

На ноге что-то тяжёлое – цепь, которая гремит при каждом моём движении. Осознав это, я вцепляюсь в неё руками, но понимаю, что ничего не смогу с ней сделать. В ужасе осматриваюсь в этом заброшенном подвале с запахом тухлых камней и сырости. В воздухе стоит едкий запах влаги и затхлости, дыхание будто тянется за мной, оно мешает, сдавливает грудь, и кажется, что я вот-вот утону в этом мраке.

Я умираю от страха. Всё внутри стынет и застывает как в ледяной проруби. Мне хочется кричать, бежать, проснуться. Что угодно, чтобы разорвать это глухое оцепенение. Сердце колотится сильнее, чем когда-либо, и я понимаю: я тут одна, окружена лишь стенами, которые не пропускают ни свет, ни надежду. Всё в этом месте – холод и темнота, словно я погружена в мрачный кошмар, из которого невозможно выбраться.

Среди всех этих ощущений властвует одно – неизбежность…

Не знаю, как я сюда попала, но ощущаю себя максимально напуганно и уязвимо.

Слышу шаги, доносящиеся сверху и мгновенно забиваюсь в угол. Хочется притвориться мёртвой… Но как же остановить эту тряску и безумно колотящееся сердце? Наблюдаю…

Когда человек оказывается передо мной в полный рост, я узнаю его… Жестокие ледяные глаза, волчий оскал и жадную ухмылку, от одного взгляда на которую меня выворачивает наизнанку. В первую нашу встречу он не был похож на маньяка… Зато сейчас очень.

И как я могла не сопоставить почему сюда попала…

Зря я ему отказала… И написала ту статью…

Теперь он ни перед чем не остановится…

Теперь я во власти этого монстра…

Визы

Арина Осинцева

Максим Троицкий

Глава 1.

Арина Осинцева

Я учусь на журналистике, и моя жизнь крутится вокруг копирайтинга, статей, разных интервью и другого. Каждое утро начинаю с чашки кофе и свежего взгляда на мир – ищу истории там, где другие проходят мимо. Меня привлекает возможность показать разные стороны жизни, запечатлеть её яркими мазками в текстах, которые смогут зацепить, заставить задуматься или просто улыбнуться. Весь мой день – это постоянный поиск вдохновения, проверка фактов, редактирование и создание чего-то значимого. Внутри я чувствую, что именно через слова я могу менять взгляд людей на этот мир. И хотя порой бывает сложно, усталость сменяется азартом, когда наконец-то получается написать что-то действительно важное или живое. Это мой ритм, моя энергия, мой способ взаимодействовать с миром – и я люблю каждую минуту этого пути. Есть только одно «но»…

Моя мама сильно болеет.

Несколько месяцев назад у неё выявили рак двенадцатиперстной кишки.

Для меня это словно удар под дых. Вся моя жизнь остановилась, словно часы в минуту трагедии. Лечащий врач день изо дня объясняет мне, что это диагноз требует немедленного и чёткого планирования лечения, а также тщательного мониторинга состояния организма. Внутри меня всё сжато и разбито, но я пытаюсь сосредоточиться, чтобы понять каждый термин, каждую манипуляцию, просчитать возможные сценарии развития событий.

Научное понимание ситуации подчеркивает важность своевременной диагностики и комплексного подхода к лечению опухоли: хирургическая операция, химиотерапия, радиотерапия. Этот процесс требует междисциплинарного взаимодействия – вовлечения онкологов, гастроэнтерологов, хирургов и психологов. Всё это вызывает у меня паранойю, я начинаю глубже погружаться в современное лечение онкологических заболеваний, изучаю статистику выживаемости и индивидуальные факторы риска. Можно сказать, что теперь все мои статьи уходят в это русло. Хотя я сама даже не являюсь врачом…

Глубоко осознаю, что рак — это не приговор, и ищу в этом знания, чтобы лучше понять, как помочь маме и как подготовиться к предстоящим вызовам. Внутри растет стойкое ощущение ответственности и надежды — ведь наука движется вперед, и с каждым днем появляются новые методы лечения, новые открытия, которые дают шанс на выздоровление. Я верю, что, вооружившись знанием и поддержкой специалистов, мы вместе преодолеем этот трудный этап.

Однако… Для этого, разумеется, нужны немалые деньги…

Пока что я в каком-то ступоре. Взяли большой кредит, но и этого недостаточно, плюс необходимо и по нему выплачивать платежи. Я работаю сколько могу. Даже во время учёбы. Беру заказы на статьи и прочее… Но точно знаю, что этого чертовски недостаточно…

– Арин, задержитесь, – просит меня преподаватель после очередной лекции, и я уже думаю, что мне начнут высказывать, что я мало времени уделяю учебному процессу. Хотя все в принципе в курсе моей ситуации. Даже от группы собирали помощь, однако… Я вдруг слышу. – Вам ведь всё ещё нужны деньги…

Она часто даёт мне какие-то небольшие подработки. Порой это какие-то статьи для знакомых, порой небольшие эссе для самого университета… Чем очень мне помогает, конечно же.

– Ну да… Есть какая-то подработка?

– Что-то вроде… Есть один наш выпускник… Известная личность. Егор Борисович Троицкий. Слышала про такого?

– Слышала… Основатель PR-агентства «Volla»… И… Причём здесь я?

Я где-то читала, что он два раза подряд вошёл в двадцатку самых богатых людей в России. Мы с ним даже в параллельной вселенной никак не могли бы пересечься. И я не понимаю ход её мыслей…

– О нём никто практически ничего не знает… Недавно выяснилось, что у него есть сын, с которым они в не особо тёплых отношениях… Проблема в том, что к нему никто не может найти подход…

– Найти подход, то есть, – усмехаюсь я. – Они не могут его расколоть или что…

– Что-то вроде… Взять интервью о его папочке. Мои знакомые из газеты говорят, что он довёл их журналиста до слёз… Я подумала, может, ты захочешь попробовать…

– Я? Вы думаете у меня больше опыта, чем у сотрудника местной газеты? – спрашиваю я с иронией. Потому что… Ну, куда мне – второкурснице…

– Арина, я думаю, что ты достаточно образована и заинтересована для этого. Возможно, найдёшь подход. За статью дают огромные деньги… Поэтому я и предлагаю именно тебе…

– Не знаю… А можно подумать?

– Можно, конечно. Если ты не согласна, я просто не буду звонить Наталье Викторовне и всё…

– Хорошо, я поняла Вас, да, Мария Сергеевна… Мне уже пора на следующую пару…

– Идите, Арина… – отпускает она меня, пока я раздумываю о её словах. Ну как я могу его расколоть? Никак… У него явно на меня даже не будет времени. Даже если они в не очень тёплых отношениях, он наверняка купается в деньгах и ему явно не до какой-то там простой студентки, которая хочет взять у него интервью. Бред же…

До самого конца пар я пребываю в раздумьях. Чувствую, что мне не стоит тратить на это время и хочу завтра сообщить ей об этом…

Домой возвращаюсь к половине седьмого. К маме должна была прийти сиделка. Ей ставят капельницы из-за болей, и я уже привыкла, что к этому моменту она обычно спит, поэтому тихонько раздеваюсь и хочу пройти в свою комнату, но вдруг слышу её голос.

Глава 2.

Арина Осинцева

Дождавшись окончания пар, я въезжаю на такси в этот элитный поселок, в котором он живёт. Сказать, что нервничаю, значит, ничего не сказать… Пыталась найти хоть что-то об этом парне, как итог – ничего. Ноль… Пусто. Словно его вообще не существует. Про Троицкого старшего информация годичной давности такова – имеет восемнадцатилетнего сына. Значит, ему уже девятнадцать… Что ж. Мы почти ровесники. Может, мы найдём что-то общее…

Когда вижу тот самый дом, словно ступаю на территорию другой реальности. Дороги здесь идеально выложены мелким щебнем, каждое движение сопровождается шорохом гладкого асфальта и тишиной, которая кажется бесконечной. Мой взгляд останавливается на массивных воротах, украшенных изысканными узорами, – будто вход в замок, спрятанный от посторонних глаз. Мрачная сказка…

Сам дом – настоящее произведение современного искусства: фасад из тёмного стекла и светлого камня, стройные линии и лаконичные формы создают ощущение будущего, которое уже настало. В уютных окнах мерцает мягкий свет, внутри просматривается безупречный дизайн – минимализм, сочетающийся с роскошью. Каждая деталь говорит о превосходстве и изысканном вкусе владельца: от современных скульптур на газоне до аккуратно подстриженных живых изгородей. За своим домом он явно ухаживает. Ещё как…

Я иду по длинной гипертрофированной лестнице из мрамора, ощущая каждый шаг как часть этого уникального мира.

Стучу в дверь, никто не открывает. Для вежливости жду… Стучу второй раз, третий… И тогда понимаю, что двери в дом оказываются открыты, поэтому чуть толкаю их и осторожно захожу внутрь.

– Тук-тук… Можно? Это Арина Осинцева… Журналист…

Вправе ли я себя так вообще называть? Конечно, нет…

Внутри просторное, наполненное светом пространство: высокие потолки, безупречно гладкие стены и минималистичная мебель цвета натурального дерева и металла. Всё пропитано ощущением будущего, придуманного с тонким вкусом и идеальной точностью.

Это место словно живой пример современной роскоши, где каждый штрих подчеркивает богатство и технологический прогресс. И мне хочется скорее понять, что скрывается за этой фаустовской архитектурой? Какая история таится за этими стенами? Сегодня я узнаю, что делает его таким или меня тоже выгонят отсюда в слезах?

Ступаю дальше, а потом понимаю, что у него тут идеальная чистота, и я в своих ботинках. Мне становится не по себе. Я тут же снимаю их и следую чуть дальше в носках… Прохожу в гостиную. Нагло? Грубо? Пофиг… Мне нужны мои пятьдесят тысяч…

И я на цыпочках подхожу к фотографиям, установленным на комоде… Не узнаю людей, которых тут вижу… Мужчина, женщина, оба в возрасте… Ребёнок. У него голубые яркие глаза… И…

– Что-то особенное хотели увидеть? – звучит позади мужской голос, и у меня из рук выпадает рамка.

– Извините… извините, – тут же ставлю её обратно. Хорошо, что не сломалась.

Оборачиваюсь и вижу тот самый ледяной взор парня… Крупного, высокого… Широкоплечего и весьма симпатичного. Даже слишком.

– Я… Я Арина Осинцева… Журналист… – бормочу как дурочка.

– Это я уже понял… Я спросил, что интересного для себя подчеркнули на фотографиях…

– Да ничего… Ничего… Вас зовут…

– Сын Егора Борисовича Троицкого, Вы же про него узнавать пришли, – усмехается он, присаживаясь на кресло, а потом указывает мне взглядом, чтобы я тоже села на соседнее.

– Ну я… Предпочитаю общаться с людьми по имени… А не потому что кто-то чей-то сын…

– Очень в этом сомневаюсь, – выдаёт он высокомерно. – Ну, допустим, я Максим Егорович… Можешь звать просто Макс…

– Макс, прекрасно… – пытаюсь найти свою ручку в сумке, но руки дрожат, блин, от страха. А у него такой взгляд. Что я там вообще писать собралась? Его имя? Как будто с первого раза не запомнила…

– Слушай, Максим… Макс… – исправляюсь. – Я…

– Что? У журналистов нет списка вопросов? – спрашивает язвительно, но у меня его действительно нет.

– Я надеялась на голую импровизацию…

– Интересненько…

– И по правде говоря… Я не журналист… Пока ещё, но буду…

Он лишь усмехается, а в его взгляде читается какой-то вызов.

– Значит… Сейчас у меня в гостях не пойми кто… Студентка? Просто пришла попить чай или…

– Ты очень саркастичен… Это маска или что-то более глубокое?

– Пхах… Хорошие замашки… Ты ещё и психолог, Арина Осинцева…

– Вовсе нет. Пытаюсь понять, почему ты так враждебно настроен…

– Ну, дай-ка подумать… Даже не знаю… Возможно, потому что ко мне отправили какую-то студентку колупаться в моей личной жизни прямо перед крайне важным для меня событием… Но это не точно, – выдаёт он максимально цинично, и мне становится неудобно. А вдруг у него свадьба? Или вообще ребенок родился? Я же вообще ничего о нём не знаю, блин…

– Извини… Если я помешала… Я думала, десять минут у тебя… У Вас имеется…

– Я же сказал уже… Можешь звать меня Макс. На «ты»…

– Извини, я забываюсь… Не могу так просто на «ты»… Просто хотела уточнить готов ты в итоге со мной разговаривать или?

Глава 3.

Арина Осинцева

Домой еду вся на нервах. Чувствую себя при этом униженной и оскорбленной. Но для мамы надо держаться, да и для статьи тоже. Это дело нелёгкое. Эмоции, как правило, лучше отключить, чтобы мысли были в порядке, да и сам по себе текст был структурирован и понятен. Таково правило человека, который регулярно пишет за деньги.

Таксист поглядывает на меня, а мне так неприятно. Да ещё и взгляд этот. На пути сюда было так же… Словно сюда только девочки лёгкого поведения приезжают… И он пытается её во мне разглядеть. Аж противно.

Уже когда я подъезжаю к дому, мне звонит Мария Сергеевна. Приходится взять трубку. Мало ли что конкретно она вдруг хочет мне сообщить. Может заказчикам уже ничего не надо об этом… Слов не нахожу, как его назвать.

– Ну как, Арина? Получилось? – уточняет осторожно.

– Ну да, кое-что действительно получилось… Угу… Я сегодня же напишу…

– А что говорил? Так и знала, что у тебя получится что-то выведать…

Не особо хочется говорить при таксисте, но приходится. Потом при маме вообще не вариант.

– Пригласил в свою оранжерею… Якобы руками сам сделал… Но суть даже не в том… Он хам.

– Что?

– Хамло, грубиян и циник… И явно обижен жизнью, а, вернее, женщинами, – выпаливаю я, а она смеётся.

– О, напиши об этом…

– Я так и собиралась… Слишком наглое поведение. Думал, что я ему… Что я с ним… Я почувствовала себя вещью… А он… Богатый мальчик, который судит по оболочке…

Она только смеётся. А мне нифига не смешно. Будто киселём облили с ног до головы…

– Ну, мужчины в целом одинаковые… Я знала, что он обратит на тебя внимание… В таком ключе…

Она что ли специально это сделала? Блин…

– В общем… Я напишу и скину как обычно… До полуночи. Договорились?

– Договорились, Арина… Буду ждать, – она сбрасывает, а таксист продолжает сверлить во мне дыру, вынудив отреагировать.

– Что? На мне что, что-то написано? Чего Вы так смотрите на меня?!

Спрятав свой любопытный взгляд, останавливает возле моего подъезда, и я выхожу оттуда, направившись домой.

Что-то чем больше времени я общаюсь с людьми, тем сильнее разочаровываюсь в мужчинах… И это ужасно. Отталкивает даже просто с кем-то знакомиться. Для общения… Не то что что-то большее… Хотя у меня и времени на это нет. От слова «совсем».

Мама встречает на кухне, чем искренне меня удивляет.

– Ты как это? Сама, что ли?

– Ага помогла, но она уже уехала… У неё там ещё какие-то… С капельницами. Не одна же я такая…

– Как самочувствие?

– Ничего вроде, а у тебя… Вроде подработка какая-то должна была быть, ты говорила…

– Ну дааа, – с недовольством сообщаю, снимая с себя кардиган. – Сейчас вот писать буду статью.

– М-м-м… Как интересно. Какая на этот раз тема?

Хочется сказать, что темой станут «самозванцы, обеспеченные мудозвоны и похотливые ублюдки, преследующие во всём шкурный интерес», но я молчу… Какое бы впечатление о нём у меня ни сложилось, таких слов писать нельзя, да и маме говорить не стоит, чтобы она не подумала, что я готова выслушивать любое хамское поведение только ради неё. Конечно, нет. Иначе начнёт винить себя.

– Да о природе там… Про оранжерею буду писать… Растения, цветы, оформление…

– Ух ты… Здорово…

– Ага… Слушай, мам… Давай поужинаем, и я пойду работать. Хочешь?

– Я как раз сюда для этого и пришла… Аппетит разыгрался.

– А это чудесно. Садись… Я сейчас на скорую руку что-нибудь сделаю…

Готовлю ужин, собираю на стол, садимся с мамой чаёвничать, а потом я реально до полуночи создаю из пяти минут разговора сенсацию. Толкаю какие-то тупые выводы, которые успела сделать о его противной персоне. Да, он задел меня. Потому что такого дерьма напрямую мне ещё никто не предлагал. Я в полной мере ощутила себя дешевкой. Если бы я занималась таким, у меня бы и вопросов не было. А тут…

Мне обидно. Капец как. Он мне даже не понравился…

Ну, может немного. И может, если бы по-человечески позвал меня в кино или ресторан я бы даже сходила. Без унижения чести и достоинства… Что якобы за деньги. Фу…

В моём лексиконе всё время крутятся слова «испорченный властью и деньгами, абсолютно не тактичный, лишённый эмпатии и сострадания, грубый циник». Но их нельзя использовать, ведь он просто избалованный мальчишка, которого, очевидно, воспитывали не родители, а бабушка с дедушкой, потому что на фото, которые я видела, рядом с ним не отец и не мама, а кто-то намного взрослее… Общих с родителями даже не имеется. В том числе с так называемым отцом. Или с девушкой. Складывается впечатление, что он одиночка. Причём педант и садовод. Быть может, ему с землей проще общаться, не знаю… Её же можно купить в отличии от человека… Меня так точно.

Когда завершаю этот душещипательный текст ещё пятьсот раз думаю стоит ли делать явные акценты на чертах его характера и прочем. Ведь я его совсем не знаю. И, по сути, это просто месть за то, что он меня словесно унизил. Я хочу отплатить ему тем же… Представляю, как его рожа искривится, когда он увидит это всё. И это не ложь! Хрен он это опровергнет. Сам виноват! Сам делал мне неоднозначные намёки на интимную близость за деньги…

Глава 4.

Арина Осинцева

Чувствую, как наполняюсь бурной энергией. Мне бы ещё пару-тройку таких статей, я бы нашла ещё и другие варианты врачей. Даже другие страны бы рассматривала. Почему нет… Ээээх… Слышала, что в Израиле и ещё где-то есть потрясающая клиника по онкологии. Знаю, что мы бы не потянули, но… Я бы очень хотела сделать всё возможное для мамочки…

Однако пока это только мечты…

Она слишком мало жила… Слишком мало в этой жизни видела. Всё для меня…

Сколько я себя помню, я не нуждалась. Даже за обучение заплатила моя мама. Но дело в том, что как только она заболела, резко стала всем не нужна. Особенно на работе… На больничный её посадили, но… Теперь уже нашли замену и, кажется, не ждут её возвращения. И это грубо… Это гадко. Ты нужен только тогда, когда представляешь из себя ресурс… А после тебя просто выбрасывают за борт как ненужный балласт.

Но меня мама всегда растила иначе. В любви, заботе… В уважении. Она верила в людей. Верила в чудо. И, кажется, до сих пор продолжает верить, что не мало важно в нашей ситуации…

И теперь я хочу отплатить ей хотя бы заботой о здоровье, если это возможно.

На протяжении пар только и думаю о том, как там мама… Что с ней, что она делает… Если не пишет сообщения, значит, по-любому уснула… Но я всё равно переживаю порой аж до чесотки. До того самого момента, как получаю от неё сообщение, что всё хорошо и она ждёт меня дома… В сердца сразу падает тяжёлый груз.

Выдыхаю и иду на последнюю пару.

Но путь мне преграждает шайка моих одногруппниц, которых я на дух не переношу. Не знаю даже почему, просто Пронкина такая дура, которая постоянно ставит всем палки в колёса и считает себя пупом земли.

– Это что правда, что Маша тебе дала опять работу, да? Вы что родственницы, я не пойду…

– Пхах… Нет. Она просто доверяет мне, вот и всё… И не Маша она, а Мария Сергеевна, поняла, Пронкина? Особенно для тебя, – огрызаюсь я и прохожу мимо, пока они там цокают. Дуры, блин. Зависть – плохое чувство. Но они постоянно мне завидуют. Тоже хотят писать. Словно я делаю это под своим именем. Если бы… Но мне ещё рано. Никто не позволил бы, я же не штатный сотрудник. Да у меня и пока нет должного образования.

Последнюю пару сижу, сцепив зубы и ручку. Бесят их косые взгляды и шушуканья. Слышу даже «небось уже ему дала, а строит-то из себя»…

Но я стараюсь не отвлекаться от материала. И так толком нифига не учусь из-за семейных обстоятельств. Однако не все терпят это.

Вот препод по системам СМИ, к примеру, постоянно до меня докапывается.

– Осинцева! Что такое информационная система СМИ и как она функционирует?

– Ну… Информационная система СМИ – это комплекс технических, программных, организационных и коммуникационных средств, обеспечивающих сбор, обработку, хранение и распространение информационных потоков. Она включает в себя…

– Это уже следующий вопрос! Не бегите вперёд паровоза…

Только сажусь обратно, как он продолжает.

– Я что разрешал сесть?

– Нет, – обратно встаю, пока эти дуры, не скрывая, ржут на задних рядах.

– Тихо там! Сейчас за Осинцевой будете отвечать! – рявкает на них, и они тут же замолкают. – Что она в себя включает?

Да он издевается, реально… Какой же противный мужик. Ещё один на моём пути… Раздражает.

– Она включает в себя редакционные и технические службы, компьютерные сети, базы данных и системы выхода в эфир или публикации, – выдаю, и он косится на меня таким взглядом, будто я, блин, его обманула. Недоверие в каждом жесте. Вечно считает меня тупой. Хотя я не заслужила…

– Садитесь… И так… Пронкина, – обращается к ней, и та тут же встаёт с места. Глаза как у напуганного тушканчика. Мне, видимо, полагается тоже хохотать сейчас, как дуре? Но я не обращаю внимания, как она блеет. Пофиг мне…

Я отворачиваюсь и пропадаю в своих мыслях…

Пары сегодня до половины седьмого. На улице уже вечереет.

Выхожу с крыльца и следую по дворам до дома, решив немного прогуляться пешком. Мысли возникают разные, как обычно. Я всё думаю, а вдруг это тот самый специалист, который поможет нам… Мечтаю. Представляю, как мама снова прибавит вес. Как её глаза будут сиять. Как лицо приобретет здоровый оттенок…

Улыбаюсь, пока думаю об этом… Прохожу через соседний от университета двор.

Однако уже там вижу вдалеке тот самый внедорожник и сердце моё падает куда-то на землю от страха. Нет, не может быть… Это, наверное, другой… А у меня просто паранойя… Мои внутренние вопросы прерывает то, что он начинает двигаться вслед за мной, и я тут же срываюсь на бег.

Быстро бегу через тихие дворы, сердце колотится так учащённо, словно сейчас вырвется из груди. В темноте вечерних зданий мне кажется, что за мной следят и каждый шорох, каждое шевеление вызывает дрожь по всему телу. Взгляд опять ловит ту самую машину, она медленно, спокойно движется по узким дорожкам, словно тень, преследующая меня. Не видно ни единого человека за рулём, только очертание машины, которое кажется слишком массивным, слишком бесцветным в этой непроглядной вечерней темноте. Сердце бешено стучит, страх превращается в ужас – я не знаю, кто это, почему он за мной следит, и чем всё закончится. Пытаюсь бежать быстрее, рвусь прочь, дыхание на износ. Слабое чувство – будто я проваливаюсь в какую-то бездну, ощущение, что вся моя жизнь – лишь мгновение, которое сейчас вот-вот закончится. В голове путаница мыслей, я с отчаянием рву из рук время, чтобы оказаться подальше.

Глава 5.

Арина Осинцева

Мне снится хороший сон о нас с мамой… Воспоминание.

Я бегу куда-то по чистой полянке, где россыпью красуются жёлтые одуванчики… Слышу её заливистый любимый смех, от которого мгновенно становится тепло… И чувствую, как солнце ласкает мои волосы и плечи, заставляя капельки росы переливаться на сочных зеленых листьях под моими босыми ногами… А потом вдруг падаю. Громко… Но не больно… Словно не чувствую этой физической боли… Зато состояние волнения от этого падения сохраняется…

Глаза раскрываются медленно, и мне нужно разобраться, что вообще происходит. Мерцание тусклого света, едва ли не единственный источник освещения, медленно просачивается сквозь щели в стенах. Я вижу собственное отражение в чем-то металлическом, и оно кажется искажённым, чужим, словно я смотрю на себя со стороны. Вокруг темень, густая и зловещая, словно самая жуткая тьма, которую только можно представить: холод пронизывает до костей и пронзает насквозь, ломая мою волю. Пугающие и пронизывающие до нутра ощущения.

На ноге что-то тяжёлое – цепь, которая гремит при каждом моём движении. Осознав это, я вцепляюсь в неё руками, но понимаю, что ничего не смогу с ней сделать. В ужасе осматриваюсь в этом заброшенном подвале с запахом тухлых камней и сырости. В воздухе стоит едкий запах влаги и затхлости, дыхание будто тянется за мной, оно мешает, сдавливает грудь, и кажется, что я вот-вот утону в этом мраке.

Я умираю от страха. Всё внутри стынет и застывает как в ледяной проруби. Мне хочется кричать, бежать, проснуться. Что угодно, чтобы разорвать это глухое оцепенение. Сердце колотится сильнее, чем когда-либо, и я понимаю: я тут одна, окружена лишь стенами, которые не пропускают ни свет, ни надежду. Всё в этом месте – холод и темнота, словно я погружена в мрачный кошмар, из которого невозможно выбраться.

Среди всех этих ощущений властвует одно – неизбежность…

Не знаю, как я сюда попала, но ощущаю себя максимально напуганно и уязвимо.

Слышу шаги, доносящиеся сверху и мгновенно забиваюсь в угол. Хочется притвориться мёртвой… Но как же остановить эту тряску и безумно колотящееся сердце? Наблюдаю…

Когда человек оказывается передо мной в полный рост, я узнаю его… Жестокие ледяные глаза, волчий оскал и жадную ухмылку, от одного взгляда на которую меня выворачивает наизнанку. В первую нашу встречу он не был похож на маньяка… Зато сейчас очень.

И как я могла не сопоставить почему сюда попала…

Зря я ему отказала… И написала ту статью…

Теперь он ни перед чем не остановится…

Теперь я во власти этого монстра…

На которого смотреть даже не могу. У меня в горле пересыхает от страха. Всё болит… Он что меня насиловать собрался? Нет ведь… Пожалуйста, скажите, что нет… Что это просто тупая шутка… У меня и парня никогда не было. У меня вообще ничего не было. Не надо со мной так жестоко.

Я даже с дыханием не справляюсь сейчас, что уж говорить о сердце… Оно, кажется, вот-вот остановится от тревоги…

– Что это?! Что это за фигня такая, блин?! Это ты… Максим… – выпаливаю с жалостью, всё ещё прижимаясь к холодной стене. От неё веет не только холодом, но и отчаянием… Я даже не знаю, как это возможно. Однако чувствую…

– Ш-ш-ш, – шипит на меня, якобы чтобы замолчала. Стоит и смотрит, а потом швыряет мне какую-то старую шубу в ноги. – На вот… Застудишься иначе… Бетон ледяной…

Он это вообще серьёзно?! Какой, нахрен, бетон?! Он что думает, я тут сидеть буду… И где мы вообще находимся?

– Где мы?! Макс… Что это… За место?

– Твой новый дом… – выдаёт максимально безэмоционально. Чем ещё сильнее пугает. Просто до костей пробирает… И от его слов, и от голоса… Я будто в настоящем фильме ужасов сейчас в главной роли.

– Макс… Максим… Отпусти меня! Что это такое?! – срывается горло с цепи, пока я смотрю на него со слезами на глазах. – Это розыгрыш, да? Ты не можешь вот так меня держать… Нет! Ты…

Вспоминаю, как он схватил меня… Как поднёс что-то к носу… До сих пор ощущаю, как жжёт слизистую… Получается, он и впрямь маньяк? Получается, что от него вообще можно что угодно ожидать. Только не это… Почему я так влипла…

Вздыхая, он проходит чуть ближе, а я тут же встаю в полный рост, обхватив себя за плечи. Колотит так, что я стоять ровно не могу. Всю ведёт из стороны в сторону, словно маятник.

– Не подходи… Не смей подходить ко мне!

Хочу, чтобы было грозно, а на деле. Голос дрожит. Голосовые связки натянуты… И я вот-вот разрыдаюсь. Он это чувствует. Потому что смотрит на меня с наслаждением. Будто ему это реально приносит удовольствие. Питаться чужим страхом. Вдыхать его в себя.

– Если я напугал тебя, прошу прощения. Я не варвар, но к диким растениям нужен специальный подход...

– Что?! – спрашиваю и стучу зубами. – Я не растение! Я человек! Я… Меня будут искать! Моя мама и преподаватели… И… Ты сядешь…

– Старайся лучше, Арина… У тебя дерьмово получается… – скрипит он зубами и милость за секунду сменяется жутким гневом в его голубых глазах.

– Что тебе от меня нужно?! Что?! – из последних сил выкрикиваю, а он резко подаётся вперёд. У меня аж голова ударяется о поверхность и сразу же начинает болеть затылок.

Глава 6.

Арина Осинцева

Подкладывая под себя эту дурацкую старую замызганную шубу, которая воняет какими-то псинами, усаживаюсь на пол, потому что сил уже не хватает стоять с этой тяжеленной грубой цепью на ноге… Страх до сих пор властвует внутри. Если серьёзно, что он собрался со мной делать…

Как быстро меня найдут? Мама точно не знает о нём. Знает только Мария Сергеевна… Но у него, скорее всего, достаточно ресурсов, чтобы придумать себе алиби? Или спрятать меня… Господи. Я в том доме? Или где я вообще сейчас нахожусь…

Прислушиваясь, слышу, как он передвигается наверху. А что если он меня вообще убьёт? Если будет мучать перед смертью? Я разные фильмы смотрела… И там как раз садисты-маньяки выглядят как обычные парни… Господи… Как он! Богатые мрази, которым слишком мало эмоций от жизни… и они таким образом насыщаются…

Слышу, как дверь снова открывается и тут же жмусь к стене в истерике. Он заходит. Медленно и вальяжно. Держа в руке поднос с едой.

– Ужин, – ставит прямо на пол, как собаке. И я тут же привстаю, обращаясь к нему:

– Максим, как долго ты собираешься меня тут держать?! Пошутили и хватит… Пожалуйста!

– Так много вежливых слов из твоего ротика. Я думал, ты только мерзости способна им выдавливать…

– Что… Максим…

Он делает ещё пару шагов ко мне и присаживается на корточки. Устремляя свой пугающий взгляд прямо в мои глаза. От моей дрожи цепь постоянно издаёт тихие брякающие звуки.

– Что такое? Испугалась? Тебе… Страшно?

Честно, мне кажется, я сейчас отключусь. Это не голос, а парализующий яд внутривенно. У меня от него все рецепторы блокируются. И я готова упасть прямо здесь замертво.

Молчу, потому что ни слова не могу подобрать. Что мне ему говорить…

– Господи…

– Господи? Может, ещё помолишься тут у меня. Икону принести? – саркастически выдавливает. – Он тебе точно не поможет…

– Тогда убивай прямо сейчас! – выдаю я в растерянности.

– Убивать? Я не планировал тебя убивать, малышка. Кушай… Нужны силы.

А вот это звучит ещё ужаснее…

– Макс… Мне тут холодно и страшно… – жалуюсь я, съёжившись на этой пушистой подстилке. – Прошу тебя…

– Мне пожалеть тебя? Может… Согреть и успокоить? – делает шаг навстречу, а я вся покрываюсь мурашками и тут же забиваюсь в угол ещё сильнее.

– Только не подходи! Не подходи ко мне, чудовище! Монстр! Не смей! Я тебя загрызу!

– Хах… Как быстро ты согрелась… Даже обогреватель не понадобился…

– Что тебе от меня нужно?!

– Учти, что я этот поднос заберу через час. До утра ничего нового не будет. В твоих интересах похавать. И хватит задавать тупые вопросы. Журналист из тебя, прямо скажем, посредственный, Арина Осинцева…

Я молчаливо и злобно смотрю на него исподлобья. Но мне плевать, что он там говорит о моих журналистских качествах. У меня одна цель – выбраться отсюда. И пока он не разозлился окончательно, единственный способ умолять его и повторять одно и тоже…

– Отпусти меня, пока не поздно… Я никому ничего не расскажу… Макс… Прошу тебя… Я всё поняла… Я была не права… Я тебя обидела… Но пожалуйста, отпусти… Я, честно, буду молчать… Я… Никому… Не расскажу… Обещаю!

– Ты разве не поняла? – спрашивает он с жуткой улыбкой. – Ты и так ничего никому не расскажешь, потому что не выйдешь отсюда… Никогда больше. Так понятнее?

Я сглатываю ком, а он начинает уходить.

– Меня найдут! Меня найдут, а тебя посадят! Ты грёбанный тупой извращенец! Садист! – хватаю хлеб с подноса и швыряю ему в спину. Зверь тут же замирает, а у меня из груди вырывается сердце. Особенно, когда он оборачивается, делает резкое движение в мою сторону, и я тут же обмякаю, упав обратно и поджав хвост.

Ухмылка, что виднеется на его лице не просто пугает меня… А до жути пробирает. До костей, блин! Что у него в голове вообще?! Он хотя бы соображает!?

– Ты ещё не знаешь, какой я извращенец…

Уходит, закрывая дверь, а я начинаю истошно рыдать… Потому что уже поняла, что это нифига не шутка… Что он точно меня не выпустит. И я здесь не просто для того, чтобы есть как его собака на полу ледяного заброшенного подвала…

Он планирует что-то ужасное. Но я не знаю, что и от этого у меня поджилки трясутся… Я не смогу… Нет… Как же отсюда сбежать…

Пытаюсь разжать цепь. Всеми силами её ковыряю. Она тяжеленная, кажется, какая-то чугунная или что это… Я не знаю, что за металл, но он уже оставил на моей ноге увечье…

Еда на подносе нормальная. И мне жутко хочется кушать, по правде говоря. С собой у меня нет вещей… Я думала, может он не заметит телефон, но он всё забрал… Даже мою цепочку с шеи снял…

Через час после того, как я перепробую абсолютно все способы, чтобы снять эти оковы, дверь снова открывается. Он идёт прямиком к подносу. Молча забирает его, а я при этом даже не ела.

– Макс… Я не успела… Максим!

– Я предупреждал, – дверь закрывается, а потом вдруг происходит страшное… Повсюду гаснет свет.

Глава 7.

Арина Осинцева

Глаза открываю от яркого света, проникающего сквозь щели в двери и небольшом окне, до которого при всём желании не дотянуться. Слишком высоко… Но так я понимаю, что уже наступило утро…

Господи, Боже… Бедная моя мама… Она, наверное, места себе не находит… Пока я сижу и думаю об этом, дверь вдруг вновь открывается, заставив меня зашевелиться.

Макс смотрит на меня сердитым взглядом, моментально щёлкнув выключателем. А я жмурюсь, пытаясь привыкнуть к освещению. Но даже так могу рассмотреть эти черты лица. Он чем-то крайне недоволен. Или же по жизни такой… Не знаю, что с ним вообще не так. Но ощущение, что его на голову уронили при рождении…

– Доброе утро. Как первая ночь?

У меня дыхание перехватывает… Ещё и издевается.

– Макс… Ты понимаешь, что можешь усугубить здоровье моей мамы… Она ведь переживает. Ты понимаешь, что она может умереть без меня… Максим…

– Она скорее с тобой умрёт. Помалкивай, – огрызается он, принося поднос. – Надеюсь, проголодалась. До двенадцати ничего не будет. Предупреждаю…

Я молчу и смотрю на него, ощущая головную боль.

– Тёплая кофта? – язвит, а я решаюсь молчать. Потому что ему, кажется, нравится всё это. И похер ему в целом на мою ситуацию. Кажется, что псих… Может на учёте стоит даже… – Ух какая набыченная… Чего так разозлилась, покушай… Не понравилось что ли на полу спать?

– Даже разговаривать с тобой не хочу…

– Ну ладно тогда. Можешь не разговаривать… Тем более, что мне вообще не особо хотелось тебя слушать.

– Это ведь преступление… Ты удерживаешь меня здесь силой. Ты… Создал нечеловеческие условия…

– Чего тебе не человеческого?

– Хотя бы то, что я хочу в туалет!

– А-а-а… Я ждал, когда попросишь… – ухмыляется он, рассматривая меня. – Ну, пойдём тогда…

– Куда?

– Со мной… Ты же хотела в туалет…

Он начинает подходить, а меня как кипятком ошпаривает. Моментально обхватив меня за лодыжку, резко дёргает на себя, и я оказываюсь прямо перед ним. Сердце за секунду ускоряет. Пульс достигает неземных пределов. Меня трясёт рядом с ним так сильно, что я дрожу.

Чувствую, как его рука открывает эти кандалы на моей ноге и понимаю, что не смогу сейчас удрать. Просто не смогу… Он меня убьёт. Сделает мне больно… Нужно сначала что-то присмотреть…

– Мы пойдём в дом или что… где мы…

– Молчи, Арина… – стаскивая с меня цепь, дожидается, когда я встану. А у меня теперь так сильно болит нога от неё… Просто невероятно.

Хромаю за ним, а он смотрит и подгоняет.

– Быстрее…

– Мне больно!

Пропуская меня вперёд, идёт позади, когда мы оказываемся в том самом доме… Он что серьёзно? У него прямо тут такой жуткий подвал… Господи… А вдруг он тут не одну меня держал? Мамочки… по коже бежит дрожь, когда мы доходим до двери в ванную комнату.

– Заходи… – и идёт за мной следом.

– Ты что делаешь?

– Что делаю? Вожу тебя в туалет. Ты же этого хотела.

– Я при тебе не стану.

– Тогда не станешь вообще.

– Ты… Ты не серьёзно… Макс… Я не смогу просто! Пожалуйста…

На его лице появляется коварная усмешка.

– Я могу только отвернуться и всё… Но учти, если сделаешь что-то… Будет намного-намного хуже, Арина Осинцева…

– Я поняла. Можно мне нормально сходить в туалет… Я тебя умоляю, Максим… Я сделаю всё, что хочешь… Но позволь мне помыться и привести себя в порядок, прошу…

Несколько секунд он смотрит на меня и выжидает.

– Всё, что хочу?

– Да, всё, – отрезаю, хотя и понимаю, что он какой-то изврат, но что мне теперь обоссаться при нём, что ли?! Блин… Чувствую себя какой-то…

– Тут камеры везде. Территория огорожена. Через забор не выйти. Под ним тем более не пролезть. Ключ от пульта территории есть только у меня. Не бегай и не ищи проблем на свою задницу. Закончишь свои дела – будем разговаривать. Всё поняла? – спрашивает, и я беззвучно киваю, обхватив свои плечи. И…

Не могу поверить, что он выходит. Господи… Оставляет меня одну. У меня сразу же мозг начинает генерировать какие-то бешенные идеи. Чем тут можно его грохнуть? Вот чем?! Диффузором?! Или может, расчёской? Я видела, как из зубных щеток делают заточки, но я так точно не смогу. Да и он в три раза больше меня.

Быстренько писаю, хотя от стресса ощущение, что не могу… Что пустой мочевой. Впервые это ощущаю. Аж нутро всё болит. Рыскаю по шкафам в поисках хотя бы чего-то… Но, к сожалению, ничегошеньки толкового не нахожу… Да и что я тут ожидала увидеть? Нож? Или может быть пистолет, блин?!

Быстрее пули моюсь. Даже не раздеваясь. То есть, снимаю по очереди. Нижнюю одежду, чтобы прикрыться верхней. Верхнюю, чтобы среагировать и прикрыться руками. Лишь бы он только ничего не увидел. Приходится надевать те же трусы, Господи… Это издевательства какие-то…

Глава 8.

Арина Осинцева

– Нет… Ты что, нет! Я не стану перед тобой раздеваться!

Стою и трясусь, ощущая повсюду дрожь и ненависть к нему. Он точно воспринял меня как какую-то грязную шлюху. Хотя я, наоборот, всем видом пыталась показать, что я таким вообще не занимаюсь. Ни за деньги, никак.

– Ну что ж… пошли тогда обратно, – он встаёт с кресла, а я отбегаю от него за небольшой столик, который стоит перед ним.

– Я прошу тебя не надо… Я не хочу туда… Там холодно… Я заболею…

– М… Розы обычно любят прохладу. Я предупреждал, что бегать от меня плохая идея…

– Максим, я… Я сейчас брошу в тебя этим! – хватаю со стола какой-то тяжелый круглый шар на подставке. – Клянусь, я тебя прибью!

Он стоит и усмехается надо мной. Делает шаг, напугав, а я вздрагиваю.

– Ты такая предсказуемая…

– А ты маньяк! – выпаливаю, когда он начинает идти ко мне, а я от него.

– Блядь… Арина…

– Не подходи… Я серьёзно! Я не буду жить на цепи как собака!

– Ты отказываешься идти на компромиссы…

– Потому что я не шлюха! И голой ты меня увидишь только через мой труп! – рычу на него, увидев, что он уже начинает наступать и тогда швыряю в него этот шар, но он уклоняется и тогда эта фиговина падает прямо на стеклянный столик, разбивая его на тысячу осколков… Я тут же пользуюсь моментом и бросаюсь прочь. В истерике бегу до входной двери, дёргая за ручку, но она оказывается закрытой, и я вдруг ощущаю, как меня резко хватают за волосы на затылке. – Ай!!!!

– Вот зачем ты так… Я ненавижу беспорядок… Какого хрена?!

– Отпусти… Отпусти, я тебя умоляю…

– Ты и впрямь думала, что я не закрываю дверь на замок? – спрашивает он, удерживая меня, пока я стою перед ним на полусогнутых. Мало того, что больно, ещё и унизительно. И сделать ничего нельзя, потому что бесполезно.

– Макс… Максим… Давай поговорим…

– Наговорились уже… А мне теперь убирать за тебя. Дура, блин, – чувствую, как он тащит меня обратно, и у меня все кишки скручивает. Я не хочу там сидеть… Нет, блин… Я умру там быстрее…

На входе упираюсь ногами. Начинаю всячески извиваться и пытаюсь оттолкнуться от двери обратно, но он же сильнее. Всё равно заталкивает меня внутрь. И как только холод и тусклый свет помещения окутывает мои плечи, у меня из глаз снова льются слёзы.

– Хорошо! Хорошо, я согласна!

– Что?

– Я разденусь! Разденусь, блин! – выдаю, пока он усмехается.

– А поздно уже, малыш.

– Нет! Ты не уйдешь отсюда! Нет! – вцепляюсь в него, не отпуская, и чувствую, что ему всё это только доставляет удовольствие. Реально в кайф.

Не успеваю сообразить, как мы с ним доходим до стены, и он роняет меня на ту самую шубу.

– Я не отпущу… – не разжимаю на нём ни рук, ни ног. А потом чувствую, как его тело нагло придавливает меня к поверхности. Причём не без грязных намерений. – Макс… Максим… Прекрати…

Мужской нос в моих волосах. А ладони… Ладони удерживают меня за бёдра, резко дёргая ниже. И в этот момент я начинаю извиваться под ним, потому что чувствую, что у него встал.

– Ты грёбанный извращенец! Отпусти меня! Скотина! Ненавижу!

Вошкаюсь под ним, ощущая давление и страх. Меня и впрямь колотит. Особенно, когда я понимаю, что он всю меня ощупывает. Словно проверяя, что у меня под одеждой.

– Не надо! Максим!

– Заткнись, – цедит, обхватив моё лицо своей пятерней. – Лучше молчи. В твоих интересах.

– Ты просто монстр! Ужасный человек! – пытаюсь выбраться из-под него, а потом меня вдруг резко переворачивают. Словно он мог сделать это в любую секунду. Я оказываюсь придавленная им лицом к поверхности, а он сзади. И сколько бы я ни брыкалась, он не позволяет мне убежать и более того… Прижимает мои руки к пояснице. – Я прошу тебя! Не надо…

И только когда он задирает вверх мою юбку, у меня начинается какая-то паника и я задыхаюсь… А он тем временем обжигает своей ладонью мою голую ягодицу, надавливая пальцем прямо между моих ног.

– Я девственница!!! – выкрикиваю, срывая горло, и чувствую, что прикосновение прекращается. Сердце в груди долбит так, что нам обоим слышно. Дыхание на пределе. Внутри ураган. И моя юбка вдруг опускается обратно, а сам он встаёт с меня, пока я дышу как сумасшедшая.

Он поднимается. Смотрит на меня сверху вниз. А я забиваюсь в угол, обхватив свои колени, и глядя на него исподлобья.

Мне кажется, он прекрасно понимает, что я сдам его в потрохами, стоит мне только выйти отсюда… Я сделаю так, что он сядет. Сукин сын…

У него словно дар речи пропал. И у меня тоже. Он просто шумно дышит и чуть ли не хрипит от злости.

Закроет? Как пить дать закроет и уйдёт отсюда… А мне снова сидеть в этом холоде… Господи…

– Ещё одна подобная выходка… – угрожающе цедит и я сглатываю. Он поднимает цепь и смотрит на меня. А я как плакала, так и плачу. – Ногу давай…

Глава 9.

Арина Осинцева

Я кое-что поняла… Ему совершенно плевать на мою маму. И его мнение не изменится. Он эгоистичный, пустой и ему, судя по всему, нужно от меня что-то конкретное. Секс? В чём же смысл тогда держать меня здесь? Уверена, если бы он захотел, давно бы уже заломал мне руки и…

Даже думать об этом не хочу. В пакеты страшно заглядывать, потому что там куча вещей. Новых и брендовых. Именно моего размера… Даже сетчатое бельё в красивых пакетах. И засунув обратно эту пошляцкую мерзость, я тут же напяливаю на себя какую-то более менее закрытую пижаму и выхожу из комнаты со сморщенным лицом, направившись за ним.

Натыкаюсь на него на кухне, где он сидит за столом с кружкой кофе в руке в полной тишине. Даже без гаджета… Я, кажется, вообще его с ним не видела. Может, он не сидит в них? Не зря же я не нашла его ни в одной социальной сети.

Бросает на меня один мажущий напряженный взгляд, потому что я ввожу смуту своим резким немного дерзким приходом.

– Что там за вещи… Откуда…

– Я обязан отчитываться или как?

– Ты знал, что меня сюда привезешь, так? Ты… Что… Готовился?

– Сядь.

– Я не буду, пока не ответишь на вопрос! – выпаливаю, и он тут же нервно встаёт, заставив меня вздрогнуть и опуститься на стул, сглотнув все слова, что сидели на языке.

– Ешь давай. Вещи не устраивают? Любишь в грязном ходить? У меня свиньи не задерживаются…

– Какой же ты хам, – бормочу себе под нос.

– Что?

– Ничего.

– Ешь, Арина, мне некогда с тобой трепаться, – нервно уходит он, оставив меня совершенно одну. И я осматриваюсь. Голодная ужасно, конечно… И пахнет слишком вкусно, чтобы я сдержалась.

Поэтому я начинаю есть, прислушиваясь к тому, где он, и кажется, слышу звуки из гостиной. Он что-то печатает там, а я только и успеваю, что доедать поскорее… Не хочу в его присутствии. Мне он вообще не нравится.

Секундой погодя чувствую сквозняк. Видимо, он открыл дверь в свою оранжерею… Я оглядываюсь и понимаю, что тут нет ни одного ножа… Вилки есть, конечно. Но что я ими могу сделать?

Убить его тоже чревато последствиями… Господи.

Мне нужно попасть домой! Судорожно бегаю и ищу телефон или хоть что-то такое, а потом слышу его голос за спиной и вздрагиваю.

– Опять…

– Я просто искала салфетки, – тут же нахожу себе оправдание. Тупое, я знаю. Но он же не думал, что я совсем дура, да? И буду сидеть тише воды, ниже травы…

Его рука вдруг открывает какой-то шкафчик наверху и протягивает мне пачку.

– Держи…

– Спасибо…

Он проходит мимо, а я делаю два шага за ним.

– Макс… Можно мне хотя бы узнать, как моя мама… Максим…

Он игнорит, лезет под раковину, разводит какую-то ерунду вроде порошка в небольшом стакане воды, а потом идёт с ним обратно в свою оранжерею. Ну а я как дура бегу за ним…

– Максим…

Пролетаю на досточки.

– Тапки надень, там дальше сквозит…

– Ты шутишь, да? Ты держал меня в ледяном подвале всю ночь!

Тоже мне заботливый нашёлся…

– Не я держал, а ты сама виновата. Вела бы себя иначе не тусила бы в холоде. Причём в одиночестве… – выливает жидкость в какой-то цветок и смотрит на него, касаясь земли, пока я надеваю тапки на ходу и тут же догоняю его. – Это гортензия… Такая же противная, как ты…

– Ну, спасибо…

– Не за что… Постоянно приходится поддерживать кислотность и температуру…

Смотрю на него как на придурка.

– Ты, верно, издеваешься надо мной… Пока моя мама там с ума сходит… Больная раком… в неведении…

– Тш-ш-ш-ш, – шипит на меня и смотрит как на главного в жизни врага. – Ты когда-нибудь заткнешься уже? Твои проблемы меня вообще не интересуют. Нужно думать головой, прежде чем что-то делать, Арина. А теперь принеси сюда вон ту лейку сзади…

У меня слов нет просто. Какой же он урод.

Поднимаю полупустую лейку и тащу ему.

– Мы можем нормального поговорить… Максим.

– Можем.

– Отлично, я…

– Не сейчас, сейчас я уже занят разговором… – выдаёт мне, перебив, и ходит, болтает со своими цветами. Причём спрашивая у них как им спалось… Нет, это точно дурка…

Я просто смотрю на него, пытаясь понять, как мне найти к нему подход, и ничего не приходит в голову, потому что он больной…

– А ты… принимаешь что-нибудь?

– О чём ты…

– Ну… Таблетки там какие-нибудь… препараты по рецепту…

Слышу его смех, и он оборачивается.

– Я не псих, если ты об этом… Но могу им стать… Если будешь бесить, – продолжает уже с оскалом.

Глава 10.

Арина Осинцева

После часа бессмысленных рыданий, я успокаиваюсь и понимаю, что его такими методами не пронять. И мне отсюда просто так не выйти, если не постараюсь. Соблазнять я в принципе не умею… Милой быть могу, конечно, но только с теми, кто этого реально заслуживает. Вот такая я… Притворство для меня мучение, хотя это азы журналистики. Даже если не нравится, делай вид, что слушаешь и сочувствуешь. Тогда тебе раскроют душу и поделятся личным. Однако я вечно всё делаю не так. И вроде не тупая, но… Что имею.

На этот раз, когда я выхожу из комнаты, слышу, как он печатает где-то вдалеке. Тихой сапой юркаю в ванную комнату и закрываю дверь на замок.

Ладно… Дошла, спряталась. Мне нужно нормально помыться. Я не планирую ходить и вонять тут при нём, пока с меня верхний слой грязи не отвалится…

Все свои вещи толкаю в стирку. Не знаю, можно ли… Но надеюсь, он меня за это не прибьёт. Моюсь, естественно, с одним открытым глазом. Расслабляться в его присутствии боюсь. Потому что он даже не человек. Если этому в голову что-то даст, пиши пропало…

Быстро вытираюсь чистым полотенцем, ныряю в пижаму и в более-менее приличное бельё. И то, всё равно, кажется мне развратным. Потому что я привыкла носить обычное хб.

Возвращаюсь в комнату, жаль, что она не закрывается на замок. Я бы тогда вечность тут провела. И тут же умерла. В гордом одиночестве…

Выбор платьев тут, конечно, просто огромный… Ассортимент как в магазине. И я не знаю, что надеть, но надо что-то такое, чтобы выйти отсюда… Любыми путями. Да, придётся с ним пококетничать. Но у меня просто нет выбора… Косметики здесь нет. Да мне она и не нужна, наверное… Я и так сейчас ужасно выгляжу… Губы сухие искусанные.

Встаю с кровати и иду к столику с зеркалом в поисках гигиенички, а когда открываю… Натыкаюсь на какой-то косметический рай. Словно раньше в этой комнате была гримёрка для моделей. Что это такое… и откуда…

А самое главное, вообще нетронутое. Он всё это типа для меня купил? Совсем что ли извращенец…

Не понимаю, что в его голове…

Достаю какой-то бальзам. Мажу им губы, расчёсываю волосы…

Ещё раз пробежавшись взглядом по платьям, решаюсь надеть не очень длинное, чтобы если что можно было свободно бежать в случае его атаки… Ибо от него я могу ожидать всё, что угодно.

Красное на вешалке смотрится обалденно, конечно, но… Я точно буду в нём выглядеть как легкодоступная девица. Или так и надо? Блин… Нет. Так явно не надо. Это же как красная тряпка для быка. У него точно всё на инстинктах работает.

Выбираю платье красивого молочного цвета. Без каких-либо рюшек, валунов и так далее. Идеально подходит под цвет моих волос и глаз. На широких бретелях. До колен. Из гладкого приятного тонкого материла. Не знаю даже, что это такое, но на ощупь как атлас или сатин…

Выглядит достаточно красиво. До нашего так называемого импровизированного свидания остаётся два часа, а я уже вся на нервах. Не хочу его видеть… Пытаюсь репетировать, как с ним разговаривать… Но как представлю эти голубые жестокие глаза, так сразу дар речи пропадает…

Ещё и держал мою голову там… И толкал в мой рот свой палец… Господи.

Какой же стыд…

Это его «спать, сосать» так и звучит в ушах до тошноты… Я ему точно откушу что-нибудь, если полезет.

Стрелка на часах движется подозрительно быстро… Ощущение, что даже время против меня.

Но очень скоро мне придётся поддаться этому закону природы и одеться.

И ровно в семь дверь в мою комнату открывается. Словно он стоял и ждал там, блин… Как конченый озабоченный придурок.

Монстр застывает, увидев меня в этом платье, несколько секунд разглядывает, а потом улыбается.

– Хорошее выбрала. Мне нравится. Тебе идёт.

Молчу… Пытаясь переварить этот комплимент. Вроде бы очень даже приятный. Но я его так ненавижу, что даже улыбнуться в ответ не могу… А уж выдавить из себя «спасибо» и подавно. Нравится, блин, ему… Какой же жуткий тип.

– Идёшь?

Просто иду за ним в тапочках. Потому что туфель тут не нашла. Да и странно бы это было, наверное. На ужин дома надевать туфли. Так вообще делают?

Плевать.

Подхожу к столу и вижу целую кучу еды. Понять не могу, когда всё это доставили. И где была я?!

– Ты что доставку заказывал…

– Да…

– И когда… – спрашиваю, потому что планировала кричать во всё горло, как ненормальная. Лишь бы только хоть кто-то узнал, что я здесь заперта.

– Пока ты мылась.

– Ясно, – выдавливаю недовольно. Он и тут дождался. Подлый… Ненавистный человек.

– Ты расстроена, дорогая? – издевается он с улыбочкой, а потом подталкивает стул под мою задницу. – Садись, красавица. Я поухаживаю…

Приходится осесть… Чувствую себя реально загнанной в угол. Ненавижу его. До тошноты и лютой ненависти.

– Кушай, я старался. Тут разное…

– Ага, спасибо, – отвечаю, стараясь держать себя в руках. Дышу… Через раз, конечно, но… Это платье выдаёт меня. Потому что обтягивает. И видно, как тяжело мне даётся эта выдержка.

Глава 11.

Арина Осинцева

По переписке понимаю, что он писал от моего лица моей матери… О том, что у меня всё хорошо и якобы я нашла высокооплачиваемую работу, на которой, узнав о моей проблеме, тут же вызвались помочь нам. И мама будто даже поверила… Хотя меня не было всего сутки. Возможно, она и впрямь подумала, что я занята работой и тут такое предложение… Как же странно…

Чувствую, как по телу бежит дрожь. Ни с чем несравнимые мурашки…

Пытаюсь позвонить, но вызов не проходит… И я вижу, что на экране нет ни единой отметки для связи. В том числе и экстренного вызова. Он вынул симку? Нет… Тогда бы звонок всё равно прошёл… Значит, что-то установил… Раз я не могу ничего сделать.

– Ты идёшь или как… – звучит из-за стола, и я поднимаюсь с дивана, возвращая своё платье на место, застёгиваю замочек и вытираю слёзы со щек, пытаясь прийти в себя, но внутри, словно гейзер бушует…

Я просто не могу справиться с эмоциями. Хочется вывалить на него всё и сразу. Что это вообще такое? И как это всё понять?

Когда прихожу, даже не знаю, как смотреть ему в глаза, но именно это и делаю. Сканирую его лицо и хмурюсь. Грудь распирает. Горю…

– Ешь, Арина…

– Откуда… Как ты… – не нахожу слов. – Зачем?

– Что? Мне стоило бросить твою маму в такой ситуации? Мне стоило… Отнестись как ты ко мне? Предвзято и подло? – спрашивает он, наливая бокал вина, пока я проглатываю ком.

– Слушай… Максим, спасибо…

– Неееет. Не надо мне твоих «спасибо». Ты же хотела продаться… Считай, я купил. Всё верно? – спрашивает он, чем просто меня дезориентирует.

– Почему ты пытаешься быть хуже, чем есть? Я не понимаю.

– А зачем ты видишь в людях только плохое? Это же обоюдно работает, правда? Ментальная связь, слышала про такую?

Я тут же нервно усмехаюсь.

– Не нужно передёргивать…

– Передёргиваю я в ванной по утрам, а это прямой ответ, – выдаёт он равнодушно. – Если не готова к правде, не нужно в ней копаться. Ты пришла ко мне для того, чтобы найти то, что тебя зацепит. И тебя зацепило. Иначе ты бы вовсе не согласилась на это дерьмо.

– Я и не соглашалась! Ты выкрал меня силой!

– Да? Ты так уверена? Чего же тогда не ответила Марии Сергеевне, что тебе это всё неинтересно?

Я тут же замолкаю и смотрю на него, пытаясь переварить его слова…

Он знает её имя… Он говорил мне «а что, если она в доле»… Что здесь вообще происходит? У меня сейчас случится истерика, потому что я не понимаю…

– Откуда ты знаешь вообще… Откуда… Максим… Я бралась за работу… Не за тебя…

– Если бы за работу, Арина… То после первого моего ответного выпада в твой адрес, ты забрала бы ручку и свалила, поняв, что у тебя не получится… Но ты осталась. Ты пошла в мой дом. В мою оранжерею. Ты… Пыталась найти во мне что-то и вывести меня на конфликт. Ты подсознательно это сделала. Искала во мне плохое. И не отрицай, – затыкает он меня, пока я хмурюсь и чувствую повсюду оцепенение.

– Значит, у мамы операция… Ты можешь что-то рассказать?

– Нет. Я же плохой, ты забыла?

– Макс… – растягиваю я губы, пока он насмехается.

– Ешь давай… Без одежды такая покладистая… Может мне тебя всегда голой держать. На всякий случай…

– Ты точно получаешь удовольствие от этого… И не ври мне, – выдаю я, уронив взгляд. – Я не смогла позвонить… Почему?

– Потому что тут повсюду глушилки. Я не пользуюсь телефонами. Если кому-то что-то срочно нужно, мой адвокат приезжает сюда сам…

– А интернет?

– Что интернет? Им я пользуюсь, Арина. Как-то же нужно было прочитать твою статью. Да и доставка еды для дамы, знаешь ли, дело тонкое… Нужно заказать что-то такое, чтобы она готова была показать тебе сиськи.

Я пыхчу, когда он говорит это, а он чмокает воздух, глядя на меня.

– Секси девчонка…

– Придурок… – ворчу, обхватив себя за плечи. – Я не могу есть… Теперь думаю только о маме…

– Ты же знаешь правила в этом доме. Не поешь сейчас – только утром…

– А можно я приду в себя хотя бы немного, а?!

– Вот видишь… Очередное твоё агрессивное поведение… Ты продавила одну ямку во мне и ощутила свою значимость. Мгновенно повысив токсичность до максимума. Это так банально на самом деле… И я знал, что так будет. Это легко вернуть назад, конечно… Применив силу. Но я бы хотел, чтобы ты сама научилась вести себя правильно…

– Правильно? Это так, как тебе нравится, да?

– Правильно, это так, как того требует ситуация… Ты же журналист, Арина. Учись самоконтролю…

Если бы он только знал, как я его ненавижу… И как я себя контролирую, чтобы не воткнуть ему нож в шею прямо сейчас… Я вообще имею право так думать? Он оплатил операцию моей матери? Серьёзно… Я чувствую себя очень и очень странно… Даже, я бы сказала, растерянно.

– Она не потеряла меня?

Глава 12.

Арина Осинцева

В который раз жму на телефон, пытаясь сделать вызов, но тщетно… Эти самые глушилки он так и не выключал… Не знаю, что у него на уме. Хотел бы изнасиловать – давно бы это сделал.

И я думаю, что он не обидит меня без явной на то причины… Лишь запугивает. Вопрос только зачем…

Я не понимаю его намерений, хоть и пытаюсь… Слышу гром и тут же вздрагиваю, глядя на себя в зеркало… Косметика смыта, я в пижаме… Дождь начинает дубасить по окну… Всё как он и говорил… Красота.

Да он ещё и синоптик…

Сложив оружие, иду к нему, решив для себя, что для меня главное – мамина операция. Всё остальное и впрямь мелочи. Он не бьёт меня, не насилует. Значит, всё у меня в порядке, верно? Я надеюсь на это… Что всё под контролем. Хоть и не уверена до конца.

Когда подхожу туда, снова надеваю те самые тапки.

Макс сидит на цветном коврике, будто специально постеленном на полу практически в серединке, и смотрит на улицу…

Чувствую его странное поведение всеми фибрами своей души. Сама люблю вот так посидеть и подумать. Но то, как это делает он крайне странно для меня. Если он так любит быть один, тогда зачем тут я…

Заметив меня, двигается… Дожидаясь, когда я подойду и сяду рядом с ним.

Мой взгляд тут же устремляется через прозрачное стекло наверх, в яркую серую завесу дождя. Всё вокруг кажется погружённым в тихое очарование – капли медленно стекают по стеклу, словно слёзы самой природы. Они блестят, превращаясь в мерцающие алмазы, и кажется, что сама их лёгкая грусть наполняет это пространство свежестью и спокойствием. Мы будто в прозрачном шаре с блестками…

Я чувствую, как прохлада дождевой воды ощущается через стекло, и повсюду – запах влажной земли, свежести, пропитанный воздухом, который кажется живым и полноценным. Каждая капля словно маленькое чудо, падающее с небес, наполняющее всё живой энергией... Всё, включая меня. И сейчас мне не страшно.

Я спокойно сижу на полу, склонившись чуть вперёд, и просто смотрю. Мои глаза цепляются за игру теней, за таинственные отблески воды, за маленькие вихри, возникающие на стекле. Внутри меня всё тихо растворяется – тревоги уходят, уступая место ощущению гармонии, свежести и умиротворения. Эта тишина, нарушенная лишь мягким шумом дождя, кажется особенной – как внутри меня, так и вокруг, в этом бесконечно спокойном и живом мире за стеклом… Где нам людям порой нет места…

Он молчит… Где-то полностью погруженный в свои мысли, только смотрит и задумчиво склоняет голову, думая о чём-то своём.

– Когда ты узнаешь… Что там и как…

– Завтра, – отвечает спокойным тоном.

– Расскажешь мне?

– Наверное, – пожимает плечами.

Его ответ, естественно, не внушает мне доверия… И я чувствую себя максимально потерянной. Будто вокруг меня что-то происходит, а я просто бегаю и не могу понять что-то… Какой-то хаос, в котором я никак не могу разобраться.

– Ты прав – тут красиво, – перевожу тему, иначе просто взорвусь от последней его фразы.

– Не холодно тебе?

– Нет… Нормально.

– Хорошо…

Небо тёмно-серое… Уже очень темно. Свет повсюду выключен… И вдалеке мерцают шикарные молнии, которые заставляют меня вздрагивать и немного бояться, но лишь на доли секунды, пока всполохи разносятся повсюду…

– У тебя есть кто-то… Из родных? – спрашиваю у него и сначала слышу лишь горькую тишину, а потом он в подтверждение отвечает холодно и прерывисто.

– Нет.

– Понятно… Я сочувствую…

Молчание съедает мне последние нервы… Я совсем не могу вот так общаться. Это ещё тяжелее.

– Может поговорим немного?

– О чём? О твоём сочувствии?

– Нет… Макс… Не все желают сделать тебе больно.

– Не все, согласен. Большинству просто похер. Остальные желают… Так устроен этот мир…

– Ну, это уже пессимизм какой-то… Ты так не считаешь? Или же даже цинизм…

– Конечно. Я же циник, помимо всего прочего…

Спорить с ним не буду… Возможно, было грубо вот так его называть. Возможно, даже неправильно… Но что уже сделаешь. Слово – не воробей, как говорится.

– Твоя мама, кстати, намного приятнее тебя… Сговорчивее, мудрее, ласковее… – говорит он, чем заставляет моё сердце сжаться.

– Ты общался с ней?

– А что тебя так удивляет? Должен же я знать того, кому помогаю. Или нет?

– Я не знаю… Я вообще не знаю, для чего всё это… Если тебе нужен был какой-то повод для благотворительности, то не нужно было меня воровать…

– Ну ты и дура, Арина, – качает он головой, усмехнувшись. – Благотворительность и я несовместимые понятия.

Бросаю на него взгляд и ещё сильнее не понимаю.

Но устала об этом думать.

– Сам дурак, – обзываюсь ответно, пока он смеётся. – И ты бы не стал меня насиловать?

Глава 13.

Максим Троицкий

Глаза открываю медленно… Кажется, впервые справившись с этим состоянием внутри себя. Не знаю, она ли так влияет. Её присутствие, запах, поведение. После этой ночи так вообще двоякие ощущения.

У меня в принципе этого давно не было. Я плохо контактирую с людьми, и она почти первый человек, с которым за долгое время не только удалось выстроить конструктивный диалог, но и… Ощутить что-то больше…

С подросткового возраста у меня подтвержденное социальное тревожное расстройство. Я почти везде испытываю неприязнь и тревогу при взаимодействии с обществом. Почти везде чувствую себя чужим… Неправильным, отличающимся, особенным, как говорят некоторые специалисты…

Покажется странным, но… Я не общаюсь даже со своим собственным отцом. И это всё не просто так. Отношения строятся на воспоминаниях, но правда в том, что у меня их нет. Так вышло, что практически сразу как моя мать умерла меня сплавили в детдом в возрасте четырёх лет. Я там и рос… И звали меня немного не так как сейчас.

Я был не нужен отцу. Он строил имя. Карьеру… А момент, когда я стал ему обузой, он предпочёл обойти стороной. В детдоме было нормально. Только тяжело общаться. За моё асоциальное поведение, там я частенько получал. Дрался, терпел… Разное было… Потому что дети любили объединяться в стаи. Я же просто не мог.

Потом в двенадцать лет… Меня наконец отыскали родные бабушка с дедушкой. Через столько прошли… Чтобы вернуть меня в свою семью, потому что данные никто не разглашал, а я тем временем побывал в двух приёмных семьях ради пособий… Там было совсем не сладко…

Кажется, именно из-за всего этого я стал бояться людей. Стал ощущать рядом с ними страх и тревогу… Это не врождённая патология. Приобретенная, как считает мой психолог. Дом, в котором я сейчас живу, раньше был другим… На месте оранжереи была старая сарайка с инвентарем… Всё подчистую снесено. Потому что мне не нравилось так жить, нужен был порядок, причём полная сортировка… И когда бабушки с дедушкой не стало… Я решил всё перестроить здесь… Но их вещи оставил… Практически всё, что напоминает о них аккуратно разложено по дому для душевного комфорта…

Любовь к растениям мне привила бабуля, разумеется… У неё был сад… Из-за того, что я не взаимодействовал с ровесниками, приходилось учиться на дому. Ко мне приезжал учитель. Я психовал. И со мной было крайне сложно… Только растения меня немного успокаивали. Потому что жить с неврастеником, педантом и социофобом очень непросто…

Даже сейчас после когнитивно-поведенческой терапии и нескольких курсов противотревожных препаратов, я не справляюсь порой…

Мне почти двадцать. И я уже третий год сужусь со своим отцом, чтобы отжать у него всё, что только можно за годы, которые он лишил меня полноценной жизни и за сломанную до нуля психику… Прессу подключать не могу… Потому что не выходит с ними контактировать. И маска тут не причём, это моё внутреннее состояние души.

У меня только с ней всё пошло не в ту сторону…

Я вообще не понял, как так вышло…

Сначала показалось, что она до одури предсказуемая, потом вдруг что-то промелькнуло… То ли это была её зависимость от матери, точнее, от любви к ней, то ли… Что-то другое, но… Я ощутил нечто большее, чем страх или отторжение, что у меня бывает к другим людям.

А вы знаете, как бывает? Когда человек впервые ощущает что-то другое… Что-то незнакомое, но при этом приятное, он к этому тянется…

И я, честно, как-то пытался сгладить… Даже на свидание её позвал… Да, возможно, несколько резко, потому что я флиртовать в принципе не умею. Я вообще не умею разговаривать…

Но когда она взяла и написала о моих родных там… Всё это вдруг превратилось в пепел… Или того хуже… Названия этому я ещё не придумал.

Злость взяла такая, что я не мог даже отвлечься. Наверное, выучил наизусть каждое слово… Узнал и всё об этой вшивой газетенке… И о кураторе, которая порой предоставляет им статьи от своих студентов. Благо ресурсы у меня есть. О, их много… Папуля платит, называется… Он не хочет, чтобы люди узнали о том, где я был. О том, как прошло моё детство… Он не хочет прослыть дерьмовым отцом… Пока что ему удаётся избежать этой славы.

И я хотел ей отомстить, если честно…

Сука…

Но когда я увидел её снова… Она опять врезалась в глаза ярким насыщенным бельмом. Я долго на неё залипал. Ездил там как дебил вокруг да около… У меня вообще такое впервые на девушку. Казалось бы, надо голову открутить, а я…

Будто ненормальный преследовал её от дома до универа и обратно…

Думал смогу проучить там, всякое такое… Но нихера. Нет. Не смог просто.

И сейчас знаю только то, что не отпущу. Не планирую, не гадаю… Просто не отпущу. Или с растениями будет у меня тусоваться, или в качестве статуи тут стоять. Как-то пофиг. Ей решать самой, какой со мной быть…

Я и матери её помог не для того, чтобы была со мной в благодарность. А только для того, чтобы отпустила эту ситуацию… Сначала думал, что врёт. Потом узнал, что нет… И, кстати, мать мне её действительно понравилась. Милая приятная женщина… Думает, что я её новый коллега… Общался я с ней по телефону. Наверное, встретиться бы не удалось. У меня не всегда получается, как я уже сказал…

Вчера перед сном мне вдруг показалось, что нашли общий язык…