В объятиях тёмного короля

Двадцать лет назад...

Моя новая соседка Саша оказалась права - чудовища действительно существуют. Но я и без неё знала это: ведь мой родной отец был одним из них. После переезда с матерью в Штаты я думала, что оставила встречи с монстрами позади. Но...

Каждую ночь я слышу чьё-то размеренное дыхание, медленное и угрожающее, словно кто-то готовится к нападению, но никогда не решается выйти на свет. Я была уверена, что новый дом изменит всё, но… увы, тот, кто всегда прятался в моём шкафу, переехал вместе со мной.

У всех чудовищ есть привычка прятаться под кроватью, но моё прячется в шкафу. Даже новый шкаф не изменил ситуацию. И каждую ночь я натягиваю одеяло до самого подбородка, в надежде, что он меня не отыщет.

Пару дней назад мне исполнилось шесть лет, и новый муж моей матери сказал, что я уже стала взрослой. Он считает, что теперь я могу самостоятельно доехать до конца улицы на велосипеде, не нуждаясь в присмотре взрослых. Значит, пришло время переступить через свой страх и встретиться с ним лицом к лицу.

Собравшись с духом, я делаю глубокий вдох и подхожу к шкафу. Днем я не боюсь открывать его, ведь в светлое время суток его там нет. Но как только зажигается луна, я снова чувствую его пристальный взгляд на себе.

Осторожно поворачиваю ручку, а затем резко распахиваю дверь.

Из темноты на меня устремляются два разномастных глаза - один голубой, другой зелёный.

— Беги, — шепчет кто-то из глубин шкафа. — Но как бы быстро ты ни бежала я всё равно тебя отыщу, обязательно найду. И ты будешь принадлежать мне, Ангелина…

Мой крик разносится эхом по всему дому, и в отчаянии я бросаюсь бежать прочь.

Коридор пролетает мимо. Лестница. Я мчусь через гостиную и прихожую, вырываясь в сад, где холодный воздух обжигает кожу лица. Сердце бешено колотится в груди, пытаясь вырваться наружу, а страх сдавливает горло, не давая вздохнуть.

“Саша была права! Саша действительно была права!” — пронзительная мысль проносится в моей голове.

В этот момент на мое плечо ложится чья-то рука, и, хотя внутри меня бушует паника, крик застревает в горле, не находя выхода. Страх парализует все мое тело, оставляя лишь безмолвие.

Дышать. Мне нечем дышать. И если чудовище решит меня убить, я даже буду ему благодарна за это.

— Девочка моя, — раздаётся тревожный голос матери позади меня. Она говорит на нашем родном языке и это всегда успокаивало меня, но не в этот раз. — Ангелина.

Я набираюсь смелости обернуться, и, если бы у меня было достаточно воздуха в легких, я бы сразу же разрыдалась в голос. Но мое дыхание сбито. И всё, о чём я могу думать - полноценный, глубокий вдох грудью.

— Тебе снова приснился кошмар? Это всего лишь сон, дорогая, — нежно произносит она, бережно сжимая мои ледяные руки. Она видит, как я пытаюсь дышать, хватая воздух ртом, словно выброшенная на сушу рыба. — Что у тебя с дыханием? Сделай вдох, пожалуйста! Лишь один глубокий вдох!

Но мои короткие, прерывистые вздохи не дают мне расслабиться, а ровно дышать я уже не могу.

Я слышу всхлип матери и вижу ее тревожный взгляд. Рядом присаживается отчим.

— Я досчитаю до пяти, а на пятом ты сделаешь глубокий вдох, хорошо? Один, два, три, четыре и…

— Пять, — тихо произношу я, наконец глубоко вздохнув.

— Умница, — шепчет мне на русском моя мать, крепко прижав к себе.

С этого момента приступы остановки дыхания станут неизменными спутниками в моей жизни, и будут приходить каждый раз в момент страха и тревоги. Со временем я забуду те разномастные глаза, но только до тех пор, пока не встречу их вновь…

Глава 1. АНГЕЛ

Мои руки трясутся, а сердце стучит так громко, что кажется, его слышат все вокруг. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но воздух застревает в горле. В голове проносятся десятки вопросов.

Что, если я запнусь?

Что, если ляпну глупость?

Или просто не смогу связать и пары слов от волнения?

Нервно прикусываю нижнюю губу, абсолютно позабыв о том, что мои губы ярко-красные, и что мне нужно быть крайне осторожной - ведь нет ничего капризней алой помады. Сладкий, металлический вкус заполняет мой рот, и я снова кусаю себя за губу, в то самое место, где плоть уже повреждена.

Больно. Нет ничего мучительнее, чем вонзаться в рану, которая уже кровоточит.

Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти утешение в лицах собравшихся людей, но их улыбки кажутся мне далекими и неясными. Быстро поправляю свои волосы, но они снова выбиваются из прически, и я чувствую, как потеют ладони.

— Ты готова? — слышу я голос моего агента Ники у себя за спиной. Она быстро поправляет мне выпавшую прядь волос, и наши взгляды пересекаются.

В её серых глазах мечется беспокойство, как мотылёк, запертый в банке.

— А кто устроил этот вечер? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься от страхов, которые сжали все мои внутренности в грубых тисках.

— Какой-то фанат! Он захотел остаться анонимным, — отвечает она, и я киваю, но отделаться от мысли, что это очень странно не могу.

Моя тревога усиливается, и Ника, заметив это, берёт меня за руку.

— Один... два, три...

Мы вместе считаем до десяти, чтобы справиться с приступом панической атаки. И когда я вновь могу дышать полной грудью, Ника подсказывает мне, что нужно пройти в центр зала и сесть в кресло рядом с огромным баннером, на котором изображены главные герои из моей последней книги.

— Удачи, — шепчет мне Ника и быстро отходит в сторону.

Не успеваю ничего ответить и сразу же теряю ее образ в толпе собравшихся людей.

"Нет, не уходи" — хочу выкрикнуть я ей, но вместо этого делаю глубокий успокоительный вздох и еще несколько шагов вперед.

Тоненькие шпильки моих туфелек начинают отбивать неуверенный ритм на дорогой мраморной плитке. Я не люблю ходить на каблуках, но Ника уверила меня, что мое черное шелковое платье на тоненьких бретельках нужно было обязательно разбавить красными лаковыми туфлями на высоких шпильках.

И я как всегда просто доверилась ей.

Подхожу к тому самому месту, на которое указала мне Ника и медленно опускаюсь в кресло. На меня устремляются десятки глаз неизвестных мне людей и я ощущаю, как кровь приливает к моим щекам. Я никогда раньше не проводила автограф-сессии. И, сказать честно, я немного себе иначе это представляла. Больше, как тихую встречу в небольшом книжном магазине, но кто-то решил устроить для меня помпезный приём с фуршетом и высокими башнями из бокалов с шампанским. И этот кто-то предпочёл остаться в тени. Однако я отлично знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и мне вовсе не хочется оказаться мышкой. У них слишком короткая жизнь.

"Один, два, три," — мысленно повторяю, стараясь успокоиться, и как только ком в горле становится мягким и менее ощутимым, наконец решаюсь начать.

— Рада нашей встрече, — неуверенно произношу я, прервав затянувшееся молчание.

В этот момент раздается быстрое щелканье, и вспышки фотоаппаратов начинают ослеплять меня. Я стараюсь сохранить спокойствие, но вот только улыбка получается неестественно широкой - завтра я буду краснеть еще сильнее, когда увижу сотни своих неудачных фотографий на бескрайних просторах интернета.

Как говорят, пишу я хорошо, но вот общаюсь с людьми - слишком плохо. Поэтому, когда незнакомые мне люди начинают подходить ко мне и фотографироваться, единственное, что мне хочется - это провалиться под этот дорогой мраморный пол.

— Ангелия Вереск! — восклицает одна из девушек. — Как же здорово познакомиться с вами лично!

Она протягивает мне в руки мою книгу “Пленница клана”.

Два года назад, когда я начинала работу над историей Анны и Сальваторе я была уверена, что это будет провал, а получилось все совсем иначе. История про девушку, которая влюбилась в наследника мафиозного клана и познала настоящую любовь с ним, всего за пару месяцев взорвала все читательские площадки.

— Хлои, — говорит девушка свое имя и именно в этот момент я осознаю, что не взяла с собой ручку.

Энджи, ну кто приходит на собственную автограф-сессию без ручки?

Суматошно кручу головой по сторонам, в поисках Ники, ведь знаю, что в её сумочке можно отыскать буквально всё, но из-за яркого света софитов, мне ничего не удается разглядеть дальше кончиков острых носов моих туфелек.

— Извините, — еле слышно шепчу я девушке, которая с довольным видом стоит напротив меня. — У вас случайно нет…

Не успеваю я закончить предложение, как перед моим лицом появляется ручка. Хотя, нет! Я бы это назвала настоящим произведением искусства. Черная перьевая ручка с позолоченным наконечником и золотыми вензелями. На ней выгравирована надпись.

Глава 2. АНГЕЛ

Холодно, черт, как же холодно. Мое тело дрожит, а зубы стучат так, что от этого звука ушные перепонки болезненно дрожат. Я обхватываю свое тело руками, пытаясь хоть как-то согреться, но это не помогает - холод проникает до костей. Мое горло пересохло до боли. Я хочу пить.

Вода... Все мои вязкие и такие липкие мысли сосредоточились на стакане ледяной воды.

Мой разум настолько окутан завесой тумана, что мне даже с трудом удается вспомнить свое имя. Я ничего не помню. Никаких воспоминаний. Пустота. И от осознавания этого, страх сжимает мое сердце в железных тисках. Я открываю глаза и понимаю, что лежу на холодном, жестком полу. Пытаюсь пошевелиться, но каждое движение вызывает боль. Мне хватает сил лишь на то, чтобы приподнять голову и слегка приоткрыть глаза. Мир вокруг меня кажется размытым и неясным. И лишь благодаря тусклому свету, пробивающемуся сквозь малюсенькое отверстие под потолком я понимаю, что нахожусь в маленькой комнате. Настолько маленькой, что я едва могу развернуться. Пытаюсь встать, но ноги не слушаются, словно они забыли, как это - стоять.

Внезапно, ощущение жажды становится просто невыносимым. Я прикусываю губу, чтобы подавить стон, и, собрав последние силы, снова пытаюсь встать. Безрезультатно.

Если бы у меня были хоть какие-то силы, то я бы разрыдалась. Громко, с пронзительными всхлипами, но, увы...

За дверью проносятся тяжелые, глухие шаги. И каждый новый приближающийся шаг отдается в моем сознании, как громкий удар, заставляя меня замереть и затаить свое неравномерное дыхание. Дверь со скрипов отворяется и яркий свет болезненно бьет мне в глаза. Я зажмуриваюсь, пытаясь адаптироваться к ослепляющему блеску.

Облупленные серые стены кажутся еще более угнетающими на фоне яркого света. Вокруг нет ничего, кроме голых стен и ощущения полной изоляции.

— На выход, — командует мне подтянутый мужчина, одетый во все черное. Его лицо скрыто под балаклавой.

Я медлю, не понимая, что происходит, и ему явно не нравится, что я не слушаюсь его приказа. Он грубо хватает меня за локоть и силой ставит на ноги. Мои ноги не слушаются и я падаю на колени. Неизвестный тихо выругивается и резким движением стряхивает мое тело, заставляя встать на ноги.

— Еще раз потеряешь равновесие и я выпущу пулю тебе в затылок, — шипит он мне на ухо.

Не успеваю даже переварить его слова, как он выталкивает меня в коридор. Яркий свет режет мне глаза, вызывая болезненное жжение. Лишь когда мои зрачки наконец адаптируются, я открываю их и вижу еще несколько мужчин, их лица также скрыты под плотными масками. На секунду мне кажется, что размножили одного и того же человека - настолько они похожи. Незнакомцы смотрят на меня с холодным интересом, и я чувствую, как горло начинает гореть от нахлынувшего ужаса. Их холодные глаза проникают в самую душу, обнажая все мои страхи.

Я стараюсь не паниковать, но сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди.

Где я?

Кто они?

Что они собираются делать?

“Один, два, три…”

Я оглядываюсь, ища выход, но коридор кажется бесконечным, а двери по бокам закрыты и неприступны.

Один из них делает шаг вперед, и его пальцы крепко сжимают мой подбородок. Он грубо дергает меня за него, заставляя поднять голову вверх.

— С ней аккуратно, — предупреждает другой, его голос звучит низко и угрожающе. — Это индивидуальный заказ.

Слово заказ отзывается эхом в голове, словно я попала в какую-то зловещую игру, где я - лишь пешка, которую готовы сожрать со всех сторон все доминантные фигуры. Я пытаюсь понять, что значат его слова, но мысли путаются в панике.

Остальные мужчины кидают друг на друга взгляды, полные насмешки и безразличия. Они открыто наслаждаются моим страхом и в другом месте, и в другое время, я бы не дала им такой возможности. Но сейчас я не в силах противостоять этому.

Чувствую, как чья-то рука толкает меня вперед, и с каждой секундой осознание того, что я в ловушке, становится все более реальным. Меня ведут по коридору до упора в большую металлическую дверь. Она с шумом открывается и я оказываюсь в просторной душевой комнате, стены которой выложены белым кафелем.

— Раздевайся, — слышу я холодный мужской голос у себя за спиной. Это звучит как приказ, от которого мне не уклониться. — У тебя есть пять минут на душ.

Я не шевелюсь, надеясь, что он передумает. Но я ошибаюсь. Неизвестный делает шаг в мою сторону и резким движением разрывает легкую ткань моего платья - от линии груди до низа струящегося подола. Черная ткань падает к моим ногам. От неожиданности его поступка меня начинает трясти. Я быстро прикрываю обнажённую грудь ладонями, и это вызывает улыбку у мужчины, стоящего передо мной.

— Трусики ты снимешь сама или мне снова помочь? — спрашивает он с неприкрытым вызовом в голосе.

Я положительно киваю в ответ, ведь знаю, что выбора у меня нет. Трясущимися руками стягиваю вниз свое нижнее белье и конечно же, он следит за моими действиями. Следит с таким же интересом, с которым футбольный фанат смотрит финальную игру FIFA.

В этот момент я изо всех сил сдерживаю свой рвотный позыв. Меня тошнит от самой себя. Я еще никогда не была так противна самой себе...

Глава 3. АНГЕЛ

Меня окружает полная темнота. Кто-то слишком туго завязал мягкую атласную подвязку на моих глазах и от этого возникает неприятное давление, вызывающее головную боль.

Я полностью потерялась. Потерялась во времени и пространстве. Я просто следую туда, куда меня ведут. Мои босые ноги неуверенно касаются холодного пола, который, обжигает кожу моих ступней. Меня ведут, словно слепую в незнакомое пространство, и каждый новый мой шаг отдается эхом в тишине.

Я слышу, как с противным хрустом открывается дверь и наконец-то мы останавливаемся. Незнакомый голос просит меня сделать шаг, переступить порог. Я подчиняюсь, понимая, что спорить - бесполезно, а сопротивляться просто глупо.

Крепкая рука отпускает мой локоть и я чувствую, как за мной закрывается дверь.

Делаю глубокий вдох.

Теплый, практически обжигающий воздух наполняет мои легкие и адреналин начинает с бешеной скоростью циркулировать по моим венам. Меня охватывает бурлящая магма, наполняя каждую клетку тела неведомым жаром, который стремится вырваться наружу.

Судорожно выдыхаю.

С темной повязкой на глазах все остальные чувства обостряются до предела. Но я не слышу ничего вокруг, кроме чьего-то дыхания, которое мягко касается моего плеча. И хоть мои глаза плотно закрыты, но я знаю, что на расстоянии одного вдоха кто-то стоит рядом со мной.

Чьи-то пальцы бережно отводят мои волосы на одну сторону и крепкое тело прижимается ко мне сзади. Так близко, что я чувствую, как легкая ткань брюк едва касается моих обнаженных ног. От этого соприкосновения по ногам бегут мурашки, а тело начинает потряхивать. И как только я решаюсь дернуться вперед, мощная рука оказывается на моем горле, сжимая его с невероятной силой. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но воздух не достигает легких. Мысли мечутся в голове, и страх охватывает всё тело. Мои руки становятся холодными, а пот начинает струиться по лбу. Кажется, что каждая последующая секунда станет для меня последней, но нет. Эти пальцы словно знают куда нужно давить, чтобы я металась в агонии, но не отключалась.

Сложный, многослойный мужской аромат наполняет воздух, ударяя мне в нос. Древесные ноты и легкая пряность. Этот запах еще долго будет преследовать меня в моих ночных кошмарах. Так пахнет страх и опасность. И это только усиливает моё смятение, пока я пытаюсь справиться с нарастающим ощущением удушья.

Моя рука ложится на крупное мужское запястье и я изо всех сил пытаюсь вырваться из этой хватки.

— Что ты чувствуешь сейчас? — громко требует мужской голос, проведя кончиком носа по той самой дрожащей венке на моей шее. Незнакомый голос сотрясает стены вокруг, как землетрясение и вибрация разрушения проходится дрожью по всему моему телу. — Что ты чувствуешь, Ангелия?

— Я… Хватит, — еле слышно шепчу я в ответ, понимая что каждое слово может стать последним. — Я прошу - хватит… Я сейчас… Я…

— Ты чувствуешь восхищение? Тебе нравится быть похищенной? Ты хочешь продолжить это приключение?

— Прошу… — снова шепчу я.

Я привыкла к паническим атакам и чувство нехватки кислорода больше не пугает меня, но когда кто-то управляет твоим дыханием и с легкостью может лишить тебя жизни - это совсем другое...

— Отвечай! — рычит он мне, еще сильнее сдавив мою шею своими пальцами. — Тебе нравится быть похищенной?

— Нет, — сдаюсь я, в надежде на его снисхождение.

И он дает мне его - крупные пальцы резко разжимаются, и я наконец-то могу сделать долгожданный вздох. Я падаю на колени и начинаю жадно хватать горячий воздух, чувствуя, как он наполняет мои легкие, возвращая жизнь в мое тело. Мое прерывистое, тяжелое дыхание эхом разносится по комнате и я кожей чувствую, как его взгляд пронизывает меня, словно он наслаждается каждым мгновением моего слабого состояния.

Я мысленно готовлюсь к тому, что сейчас начнется приступ, но этого, к моему большому удивлению, не происходит.

— Жаль, что ты сейчас не видишь себя со стороны, ангелочек, — снова слышу я мужской голос, наполненный насмешкой и чем-то еще, что заставляет меня дрожать. — Ты прекрасна. По-настоящему прекрасна. Ничто не украшает так девушек как страх и… оргазм.

Последнее произнесенное им слово снова лишает меня воздуха.

— Твои волосы влажные, губы приоткрыты, а щеки горят. Я хочу увидеть твои глаза. Сними повязку, ангелочек! Сделай это ради меня!

Его просьба заставляет меня замереть в недоумении. Я не хочу видеть его лицо! Темнота кажется мне намного безопаснее!

Не шевелюсь, игнорируя его просьбу. И тогда он склоняется ко мне ближе, обжигая меня своим густым, горячим дыханием, словно стремится проникнуть в самую глубину моей души. Нет, он хочет высосать ее из меня!

— Ты не сможешь прятаться в темноте вечно, — шепчет он, его голос становится чуть более мягким, но остается пугающим. — Я хочу, чтобы ты увидела, как ты выглядишь в этот момент. Ты прекрасна в своей уязвимости. Ты прекрасна в своем страхе.

Медленно поднимаю руки к повязке и развязываю тугой узел. Яркий свет болезненно бьет мне в глаза.

— Подавись, — еле слышно говорю ему я, хоть и знаю, что эту дерзость он не простит мне.

Мужские пальцы хватают меня за подбородок и силой поднимают мою голову вверх. Я встречаюсь с теми самыми глазами, которые навсегда въелись в мою память. Небесно голубой и ядовито зеленый. В его глазах читается смесь интереса и такого неприкрытого доминирования.

Глава 4. КОРОЛЬ

Она даже не догадывается, что я вижу ее. Слежу за каждым ее шагом и движением. Я заточил её в одной из гостевых комнат, которую специально переделал для нее. Я сделал каждую стену зеркальной. Но в этой комнате есть одна маленькая тайна - одна из стен прозрачная с обратной стороны.

И теперь я не могу оторваться от неё. Я думал, что эта комната поможет ей увидеть настоящие чувства, которые испытывает жертва заточения, но кажется я где-то просчитался. Эта комната быстрее сведёт с ума меня, чем её.

Этот ангелочек оказался совершенно не таким, каким я себе его представлял.

Я ожидал криков, слез и проклятий в свою сторону.

А что еще можно ожидать от автора сопливых женских романов, который привык жить в мире из белых роз и подушек в форме сердечек?

Я представлял себе истерику и топанье ножек за то, что ее прекрасный розовый мир разрушили и поместили против ее воли в другой, совершенно противоположный мир. Впрочем, в этом новом мире тоже есть розы, только они красные и на их стеблях слишком много шипов. И я обязательно подарю их ей.

Я думал, что эта девица станет причиной моей головной боли на ближайшие пару недель, но она оказалась другой. Ангелина вот уже почти час сидит на полу в центре большой комнаты, молча вглядываясь в свое отражение. О чем-то думает. И я чувствую легкое покалывание во всём своём теле от неконтролируемого желания узнать, о чем или о ком именно она думает.

Это желание растет во мне, как черная дыра, поглощая изнутри и я непроизвольно оттягиваю ворот своей черной рубашки, ощущая, как ткань тесно начинает облегает мою шею. Сглатываю, пытаясь подавить волнение, но черт! Нихрена не получается!

Не могу оторвать глаз от нее. Её имя идеально ей подходит, ведь она и впрямь напоминает ангела. Но это не тот светлый ангелочек с бездонными глазами ясного неба, который вызывает лишь умиротворение. Нет, она - порочный ангел, обладающий той самой загадочной притягательностью.

Гладкая, светлая кожа, на которой ещё остались следы румянца. Темные, практически угольные волосы, кончики которых достают до бедер. Большие шоколадные глаза, обрамленные густыми ресницами и этот пронзительный, глубокий взгляд.

Мне даже стало жаль столь прекрасное создание. Жаль, что придётся опалить её хрупкие, но такие прекрасные крылышки.

Ангелина встает на ноги и подходит вплотную к зеркалу. В то самое место, где я и стою. Наши лица друг напротив друга. Так близко и так далеко. Её дыхание настолько тяжелое, что я не только вижу его, но кажется, что я чувствую его кожей.

Вдох… выдох.

Вдох… выдох.

Её указательный палец обводит контур женского лица и прозрачные дорожки начинают быстро бежать по щекам. Кончик ее носа становится красным. Она приоткрывает губы, и начинает ловить воздух ртом, делая короткие, прерывистые вздохи.

И я чувствую раздражение, глядя на её обнажённые губы, ведь мне так понравился тот алый оттенок на ее губах, который она с неким легким смущением носила на автограф-сессии. А теперь его нет на ее губах!

Она прикусывает нижнюю губу, пытаясь успокоить бурю эмоций внутри себя. Но я не хочу, чтобы она успокаивалась! Ведь я еще никогда не видел ничего прекраснее…

За свои годы я многое видел на человеческих лицах. Страх, боль, отчаяние, смерть... Но я еще никогда не видел, чтобы кто-то так прекрасно плакал.

Да! Я знаю, что за моей спиной шепчутся. Знаю, что мое имя многие произносят с легкой дрожью в теле. Знаю, что многие боятся перейти мне дорогу и обходят меня стороной. И правильно делают! В двенадцать лет я впервые увидел кровь человека на своих руках и мне безумно понравился этот идеальный красный оттенок. Я наконец-то нашел свой истинный цвет в этом сером мире.

Но как она могла узнать обо мне? Такие совпадения просто не могут быть случайными! Откуда ей было известно моё имя? И зачем она выбрала меня главным героем своего романа?

Вот только тот Сальваторе, которого она описала в своем романе - мягкотелый слабак, который упал на колени перед женщиной и променял все в своей жизни на нее. Но я не такой! Настоящий Сальваторе никогда бы так не поступил!

Эта девчонка совершила ошибку и сама же обрекла себя на встречу с настоящим Сальваторе из семьи Монтальто, который покажет ей свою реальную жизнь. Я не собираюсь быть тем идеальным принцем из её фантазий - я другой, с красными розами и шипами, готовыми ранить.

Интересно, сможет ли она справиться с этим? Не уверен. Но одно я знаю точно… с ней будет интересно.

Слезы падают на её шею, скользят по ложбинке между грудей, оставляя за собой влажные следы. Это платье, а если быть точнее, сетчатый чехол, совсем ей не подходит. Слишком много ткани, слишком много преград. Я бы хотел видеть её без какой-либо обертки. Я бы хотел держать в своих руках эту девушку с распростертой душой, вывернутой наизнанку.

Этот ангелочек без обертки. От этой мысли холодок пробегает по позвоночнику, а член предательски дергается.

Соберись! Ты ведь не трахать ее сюда привез!

Не трахать, но...

Запах её тела настолько глубоко запечатлелся в моем сознании, что я могу его ощущать даже когда ее нет рядом. Чёрт возьми! Кто бы мог подумать, что она может так пахнуть? Когда адреналин наполняет её до краёв, ее запах окрашивается новыми оттенками. И от этого аромата у меня колени дрожат.

Глава 5. АНГЕЛ

Нельзя было придумать ничего ужасней, чем заточить меня в комнате, стены которой полностью зеркальные. Каждый угол здесь отражает меня, каждое мое движение, каждую мою эмоцию.

Я словно рыба, помещенная в аквариум без воды. Рыба, которая жадно хватает воздух ртом, но каждый вдох лишь усугубляет её страдания. Рыба, которая знает, что обречена на смерть, и единственное, что ей остается - это наблюдать за своим умирающим отражением.

Не отрываясь, я смотрю на себя в зеркальном отражение - на свои взъерошенные волосы, на заплаканные, полные ужаса и страха глаза, и на дрожащие руки. Я пытаюсь успокоиться, но в этом замкнутом пространстве нет места для спокойствия. Внешний мир теперь слишком далек для меня и мне начинает казаться, что я нахожусь в каком-то параллельном мире, ранее неизвестном мне. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня похитили. Часы превратились в вечность, а каждый миг стал пыткой.

От осознавания всего произошедшего мне начинает не хватать воздуха. Я чувствую, как стены начинают сужаться, желая лишь одно - как можно быстрее задушить меня. И я тихо молю лишь об одном - чтобы они сделали это как можно быстрее. Чтобы это все наконец-то закончилось.

Я даже не веду отсчет...

Поднимаюсь на ноги и подхожу к одному из зеркал. Аккуратно касаюсь его холодной поверхности. Мое отражение смотрит на меня с таким же страхом, как и я сама. Я отшатываюсь, и в этот момент меня охватывает чувство безысходности - я не вижу выхода отсюда, а все, что вижу, - это лишь бесконечные копии себя. Сломленной себя.

Слышу тяжелые шаги за своей спиной, и в отражении появляется образ мужчины с большими пакетами в руках. Сердце начинает болезненно колотится в груди, ведь я даже понятия не имею, с какой стороны он зашел. Незнакомец уверенным шагом подходит ко мне и с шумом бросает пакеты к моим ногам. Первое, что ощущаю - его запах. От этого мужчины веет угрозой и опасностью. Он невысокий, но его широкие плечи создают впечатление силы и уверенности. У него острые черты лица и темные, короткие аккуратно зачесанные волосы. В отличие от моего мучителя, он одет гораздо проще - в черной футболке, которая обнимает каждую татуированную мышцу его рук, и черных брюках. Странное сочетание. Этот незнакомец напоминает плохого парня из фильмов восьмидесятых годов.

— Он хочет видеть тебя в этом. Ты должна переодеться, — произносит незнакомец.

Его властный голос заставляет меня чувствовать себя еще более слабой.

Я игнорирую его слова, отчаянно стараясь сохранить спокойствие. Да кому я вру? Какое спокойствие? Страх так сильно стиснул мое горло, как невидимая крепкая рука, что я едва могу дышать, не то чтобы говорить.

— Один, два... Какой сегодня день? — обессилено шепчу я, растирая горячие слезы по своим щекам. — Где я нахожусь?

— Тебя это больше не должно волновать. Твои мир здесь, а не за пределами этой комнаты. — Его итальянский акцент придает словам особый оттенок, заставляя каждую фразу звучать более настойчиво и запоминающе. Он говорит медленно, с легким нажимом на каждое слово, и от этих слов мороз пробегает по всему моему телу. — У тебя есть десять минут на то, чтобы переодеться.

— Ответь мне! — еле слышно требую я, позабыв о таких словах, как “осторожность” и “самоконтроль”.

Адреналин моментально растекается по венам, и, не раздумывая, я швыряю этому ублюдку в лицо картонный пакет, который он оставил у моих ног. Пакет разрывается и его содержимое разлетается в разные стороны, создавая хаос вокруг. И за эту смелость я сразу же получаю по лицу. Острая боль пронизывает мою щеку. Жар поднимается к щекам, смешиваясь с холодом страха и гнева и я на мгновение теряю равновесие. В глазах темнеет, и даже сквозь эту темную пелену я различаю в зеркальном отражении, как его мощная мужская ладонь оставила на моей щеке яркий, кроваво-красный след.

— Ты не имеешь права так со мной обращаться! — шиплю я сквозь крепко стиснутые зубы, приложив ладонь к своей щеке.

Но ему абсолютно плевать на мои слова и они даже вызывают у него довольную улыбку. Он смотрит на меня с презрением, как будто я всего лишь фарфоровая кукла, которую можно так легко сломать.

— Босс не давал мне указаний обращаться с тобой, как с ценной хрустальной вазой, — произносит он с насмешкой. — Если ты будешь создавать мне проблемы, ангелочек, мне придется сделать тебе больно. В нашем мире все просто и понятно.

Я еле сдерживаю себя, чтобы не плюнуть ему в лицо, а еще чтобы не рассмеяться в голос. Всё происходящее напоминает какую-то глупую шутку. Босс… Неужели это возможно? Неужели это так просто - оказаться в руках мафиози?

— Уже шесть, — добавляет мужчина с особым придыханием, проверяя время на своих наручных часах. — У тебя есть шесть минут.

Снова хочу возразить ему, а лучше плюнуть в лицо, но за его спиной слышу голос, от которого волосы встают дыбом не только на голове, но и на руках.

— Можешь быть свободен, Лука.

Сальваторе…

— Я сделал так, как вы сказали. Она отказалась, Дон.

Уже голова идет кругом от этого слова! Когда-то оно казалось мне слишком далеким и нереальным, а теперь я слишком часто стала его слышать.

— Можешь быть свободен, — отвечает тот самый, которого величают словами “Босс и “Дон” и от этого голоса с легкой хрипотцой у меня по спине пробегает холодок.

Девятнадцать лет назад...

Мои руки в крови. Её любимая белая блузка забрызгана кровью, словно застывший в ужасе холст, на котором написана самая страшная картина. Я крепко прижимаю ладонь к тому месту, откуда струится кровь, пытаюсь прикрыть эту глубокую рану в ее теле, заштопать её, но у меня ничего не выходит и все, что я могу - завороженно смотреть на мои окровавленные руки, не в силах поверить, что это не мой очередной ночной кошмар и все происходит наяву.

— Прошу тебя, нет… — тихо скулю я, словно брошенный на автомагистрали щенок, потерявший всё, что имел. — Прошу тебя...

Все мое тело пронизывает боль, когда я подушечками пальцев касаюсь разорванной легкой ткани на ее груди. В этот момент она издает свой последний всхлип, который больше напоминает стон, полный страха и отчаяния.

— Мой мальчик, — шепчет она свои последние слова, и я чувствую, как её тело обмякает в моих руках.

И я не могу сдержать своей улыбки. Я улыбаюсь! Улыбаюсь, потому что знаю, что ей уже больше не больно. Теперь ей спокойно и легко.

В этот момент мой маленький, уютный мир летит в бездну и мое тело наполняется разрывающей болью, от которой все внутри меня воспламеняется и я выгораю. До тла. От меня остается лишь телесная оболочка, а внутри теперь правит пустота. И я знаю, что эту дырку уже никому и никогда не заштопать. Меня больше не собрать заново. И с каждым последующим прожитым мной годом, она будет лишь увеличиваться. Черная дыра внутри меня будет разрастаться, а тьма заполонит все вокруг себя - каждый миллиметр моей души...

Зарываюсь носом в её угольные волосы, стараясь запомнить её аромат - сладкий, нежный, с нотами жасмина и апельсина. Этот запах навсегда останется в моей памяти, как последний светлый дар, который она оставила после себя в этом мрачном мире.

С самого моего рождения меня учили одному - нельзя плакать. Ни при каких условиях. Слезы - показатель слабости у мужчины.

Но в этот момент я забываю об этом дерьмовом правиле и горячие слёзы неконтролируемым потоком катятся по моим щекам. Тоненькие струйки падают на ее шею и смешиваются с кровью, а я не знаю, как дальше жить без неё. Вокруг меня всё исчезает, остаётся только её еще пока тёплое тело и моя бездонная печаль.

— Ты что там плачешь, сопляк? — неожиданно раздается голос моего младшего брата из соседней комнаты. — Не нашёл своё любимое клубничное молоко в холодильнике?

Сердце еще сильнее сжимается от страха и паники. Мне нужно остановить его, он не должен этого видеть, ведь ему всего семь. Но слова застревают в моем горле, и я не могу произнести ни единого звука, кроме тихого поскуливания.

— А это я его выпил! — слышу я детское самодовольное хмыканье у себя за спиной, и через секунду звонкий крик Микеле врезается в мои перепонки острой бритвой.

Словно в замедленной съемке, я поворачиваю голову и вижу, как он падает на колени рядом со мной, его маленькие ручки крепко обхватывают её голову, и начинают заботливо смахивать влажные пряди волос с женского лица, как будто пытаясь защитить её от всего, что произошло. В больших детских зеленых глазах пляшут ужас и недоумение.

— Почему она не встаёт? — сквозь слезы спрашивает Микеле, глядя на меня с такой глубокой надеждой, что я готов взвыть. Я хочу солгать ему. Хочу сказать ему неправду, но слова застревают в моем горле, и я не могу найти ответа. — Ответь мне! Почему она не реагирует? Почему она молчит?

— Она спит, — произношу я, не в силах озвучить то, что произошло с нашей матерью. И даже эти слова разбивают все детские надежды моего маленького брата об реальность того мира, в котором мы были рождены.

— И долго она будет спать? — не сдается он.

— Всегда, — отвечаю я. — Теперь она всегда будет спать.

От моего ответа он вновь начинает кричать.

— Нет! Нет! Нет! Mamma...

Его детский, переполненный ужасов крик еще долго будет преследовать меня ночами. Я буду до конца своих дней просыпаться от него в ледяном поту...

Моего младшего брата трясёт, и слёзы катятся по его еще по-детски припухшим щекам. Я обнимаю его, стараясь отчаянно утешить.

Но разве может утешить тот, кого собственная печаль испепелила изнутри?

— Найди Луизу, — пытаюсь я говорить спокойно, но внутри меня каждая клетка стонет от боли. — Она ни в коем случае не должна этого видеть. Ты слышишь меня, Микеле? Иди к Луизе!

Луиза… ей всего четыре.

— Нет! Я останусь с ней! — сопротивляется мой брат, пытаясь скинуть мою руку со своего плеча.

— Ты должен быть с Луизой, — пытаюсь я переубедить его. — Теперь никто не будет заботиться о нас в этом доме. Никто, кроме нас самих. Мы никому не нужны.

— Плевать!

— Нет! Мы нужны Луизе... Она бы не хотела, чтобы Луиза увидела ее в таком состоянии!

Мои слова заставляют его задуматься. Микеле вытирает горячие слёзы со своих щек, но не сдвигается с места, и лишь крепче прижимает свою щеку к бледному лицу нашей матери. Его лицо запачкано её кровью. А ему всего семь! Семь…

Я отчаянно пытаюсь вытереть кровь нашей матери на его лице. Ей не место там! Но Микеле уже плевать на это. Он больше её не боится. И кажется, что смерти тоже. А ему всего семь...

Глава 6. АНГЕЛ

В комнате тепло, но моё тело сотрясается от мелкой дрожи. Я забиваюсь в угол, прижимаю колени к груди, и уставляюсь в пустоту перед собой, пытаясь не думать о том, что меня окружает. Стены… Меня окружают стены и я не могу освободиться от мысли, что они сжимаются, и каждый звук вокруг становится громче, резче, словно они пытаются запереть меня в этом аду.

Паника растет и каждый новый вдох дается с трудом. Я закрываю глаза и пытаюсь сосчитать до десяти.

Один… Два… Три…

Но ком в горле становится только больше от этого.

Мать твою! А раньше это работало!

Мысль о том, что стены вокруг меня приближаются ко мне все ближе и ближе, а потолок убивающе медленно падает мне на голову сжимает все мое тело в тиски.

Теперь я пленница не только этого психа, но еще и моего же тела.

Клаустрофобия - боязнь замкнутых, закрытых помещений и если Сальваторе знает о моей фобии, то он действительно порождение самого дьявола!

“Один… Два… Три…” — снова пытаюсь я помочь сама себе, но становится лишь хуже. Этот счет кажется бесконечным, и с каждой цифрой паника нарастает только сильнее. Я мечтаю о свежем воздухе, всего об одном его глотке, который мог бы развеять этот удушающий страх.

Моё сознание находится всего на сантиметре от того, чтобы отключиться, как будто я балансирую на краю пропасти.

Чертова безысходность… И если я раньше думала, что знаю все о похищениях, то я ошибалась! Теперь я готова признать, что все авторы тёмных женских романов лгут! Быть похищенной - это не классно! Это не возбуждает! Здесь нет места высоким чувствам! Здесь не правят страсть и любовь! Здесь все держит в своих руках темнота и страх.

Он победил, мать его! Он победил!

И как только я хочу признать вслух то, что я проиграла в этой темной игре, зеркальная дверь неожиданно распахивается, и все мое тело вздрагивает от звука щелчка, словно пробуждаясь от долгого кошмара.

Шаги неуверенные, но звучат глухо по мраморному полу.

Я не оборачиваюсь, но через пару секунд перед собой вижу две пары черных, женских туфель с закругленным носом. Моя любознательность берет вверх над желаниями и я поднимаю голову, оторвавши свои глаза от пустоты. Напротив меня стоят две женщины средних лет, одетые в строгие черные униформы. Волосы у обоих убраны в аккуратный, строгий пучок. В руках одной из них - поднос со стопкой белой бумаги, на которой аккуратно лежит перьевая ручка, точно такая же как и та, что он протянул мне на автограф-сессии, в руках другой - тоже поднос, но на нем стоит тарелка с едой. Всего пара ломтиков поджаренного хлеба и стакан воды. Я уже не удивляюсь этому. В этом доме никто не будет обращаться со мной, как с принцессой.

Они ничего не говорят мне и... стараются не смотреть на меня. А я даже благодарна им за это, ведь я не хочу видеть ни жалости, ни презрения по отношению к себе.

Словно по щелчку пальцев, они одновременно ставят под носы на пол прямо передо мной и начинают суматошно собирать разбросанную одежду с пола, стараясь ни в коем случае не пересекаться со мной взглядами.

У него в доме явно высоко квалифицированный персонал. Но... они женщины, а значит я не могу не воспользоваться этим шансом.

— Скажите мне, прошу вас, где я нахожусь? — еле слышно решаюсь, повернувшись к одной, но она делает вид, что не слышит моего вопроса. — Прошу вас, скажите мне… — Я ловлю её за запястье и она отпрыгивает от меня, как от пламени огня, выдергивает свою руку из моих пальцев и отрицательно мотает головой.

— Non so niente, — отвечает она мне с нахмуренным видом.

(ит. Я ничего не знаю)

Я знаю, что это итальянский, но о чем именно она мне говорит, мне не понять.

А Сальваторе Монтальто - высококвалифицированный психопат! Он продумал каждую деталь моего похищения с холодным расчетом! Чертов шизофреник...

— А вы понимаете меня? — обращаюсь я к женщине, у которой тревожно забегали глаза. Она аккуратно кивает, и в этот момент в груди поднимается волна облегчения.

Я еще никогда ранее так не радовалась тому, что незнакомый мне человек просто одобрительно кивнул на мой вопрос.

— Где я нахожусь? — шепотом спрашиваю я её, когда из комнаты выходит другая женщина, держа в своих крепких руках одежду, купленную для меня.

Я внимательно наблюдаю за её реакцией, надеясь увидеть хоть искорку сочувствия в её глазах. И я увижу её!

— Ты в доме семьи Монтальто, — полушепотом отвечает она мне, тревожно оглянувшись назад. — В пригороде Нью-Йорка.

— Вашего хозяина и впрям зовут Сальваторе Монтальто? — переспрашиваю я, не веря своим ушам. Она кивает в ответ, и в этот момент меня охватывает ужас.

Вот черт, как же меня так угораздило! В этот момент я готова отдать всё, чтобы отмотать время на несколько месяцев назад и никогда не браться за ту злополучную книжонку!

— Кто он такой? — тихо спрашиваю я, протолкнув ком слез в горле.

— Он Дон, король, новый глава семьи… Имен у него много, — отвечает мне женщина, и в её голосе слышится уважение, смешанное со страхом.

— Он держит меня здесь против моей воли! — выпаливаю я чуть громче, чем можно было бы.

Глава 7. КОРОЛЬ

Серые клубы дыма медленно поднимаются в воздух, и с наслаждением я делаю очередную глубокую затяжку, ощущая, как никотин приятно проникает в каждую клетку моего тела, отравляя его.

— Босс, она дошла до конца сада. За пределами территории дома больше нет камер. Мы потеряем её из виду, — сообщает мне Лука. Давно он не был таким встревоженным.

— Дайте ей дойти до лесополосы, — шиплю я, ощущая, как внутри меня разгорается огонь предвкушения.

И я чувствую как по моему позвонку пробегает ток такой силы, что каждый нерв взрывается огнем возбуждения, а по венам течет ярость и азарт, словно раскаленная магма, готовая вырваться наружу.

Я - зверь, готовящийся к охоте. Она - моя добыча, пытающаяся обмануть меня.

И эта игра явно приходится мне по вкусу!

Мой взгляд устремлён на монитор, где обнаженная Ангелия Вереск, словно дикая кошка, пробирается сквозь сад моего дома.

Разве может быть что-то прекрасней?

— Отправить людей? — снова спрашивает Лука.

На его нелепый вопрос я лишь усмехаюсь, ощущая, как инстинкты охотника берут верх.

Нет, Лука не облажался, всё идет по заранее спланированному и продуманному мною сценарию. У меня все-таки есть одна положительная черта - я неплохой стратег. А еще я скрупулезно подбираю персонал и люблю тщательно контролировать каждую деталь в своем доме.

Мартина тоже отработала на отлично и за это получит щедрый гонорар!

Я ведь обещал ей ад, вот Ангелина его и получит.

Хочу, чтобы она надышалась свежим воздухом, ощутила всем своим телом свободу и подумала, что победила меня! Пусть она насладится иллюзией легкости, пусть её сердце забьется быстрее от радости и надежды. И когда её бдительность ослабнет, я снова сожму её в своих тисках, крепче прежнего.

Я хочу увидеть ее глаза, когда этот ангелочек осознает, что все это время я был на шаг впереди! Хочу насладиться этим сладким моментом.

— Нет, я сам встречу её, — отвечаю я и начинаю быстро расстегивать пуговицы на своей рубашке.

Пришло время поиграть с ней. А я так давно не с кем не играл, что всё моё тело уже ноет от нетерпения, а сердце начинает биться в унисон с предвкушением - сладким и жгучим.

Игра началась, ангелочек и тебе в ней явно не выиграть!

Скидываю рубашку со своих плеч и уверенным шагом направляюсь к выходу из дома. У меня есть буквально пять минут для того, чтобы поймать её. Думаю я уложусь… в три.

Для того, чтобы стать королем мало родиться первым и иметь яйца между ног. Для того, чтобы стать королем ты должен доказать, что у тебя есть яйца.

В нашем мире слабых сыновей легко могли бы сбрасывать с горы Олимп, если бы она существовала не только в легендах. Если твой сын до совершеннолетия не совершил хладнокровного убийства, это не награда небес, а лишь обуза, которая тянет тебя вниз.

Сильные не порождают слабаков...

Микеле отправили на задание, когда ему было всего пятнадцать. Он был еще мальчишкой и с неподдельным страхом в глазах ждал своего приговора с того момента, как ему исполнилось двенадцать! Мне же можно сказать, что повезло. Я по своему желанию вошел в дом, где жил старший сын Романо, и перерезал ему глотку. Просто и легко рассек острым лезвием боевого ножа кожу, а под ними и мышцы этого выродка. Мной двигала месть, и, в отличие от Микеле, меня не вырвало при виде крови. Я принял каждую каплю на своих руках с наслаждением. И мне никогда не забыть тот момент, когда я стоял над телом молодого мужчины и наблюдал за тем как быстро белая простыня на его кровати становилось алой и как этот ублюдок медленно захлебывался своей же кровью.

Мне было двенадцать. И с этого момента я стал частью этого проклятого мира. Мира, в котором правит безжалостность. Мира, где слабость - это порок, а сила - добродетель. Я стал частью этой игры, в которой нет пути назад. Игры, где каждый шаг вперед пропитан кровью и где выжить может только сильнейший.

И все из-за ненасытности и жажды власти! Деньги и власть сносят головы покруче какой-то там любви. Деньги и власть - вот истинные боги, которым поклоняются, и ради которых люди готовы на все. И не только в моем мире...

Даже не заметил, как обошел сад и оказался всего в десяти шагах от своей сбежавшей пленницы. Она с особым рвением пробиралась сквозь густые деревья, не обращая внимания на повреждения, которые появились на ее коже.

Я всегда умел бесшумно подкрадываться, и некоторые даже нарекли меня Тенью за это. Вот и Ангелина понятия не имеет, что я уже стою позади, всего в нескольких шагах от нее.

Внезапно я бросаюсь вперед, делая это так, чтобы она услышала, и она замирает на месте. Я стою прямо за ее спиной, и моё тяжелое дыхание невозможно не услышать. И я знаю, что она слышит его, но обернуться ей не хватает смелости.

Холодный, ночной ветер приятно обдувает мою кожу, а ускоренный ритм ее сердца истомой согревает изнутри. Надеюсь, её сердечко не остановится в этот момент, ведь ритм слишком быстрый и глухой. Настолько, что я отчетливо слышу его даже на расстоянии нескольких шагов.

— Посмотри на меня, — шиплю я сквозь стиснутые зубы, но она не подчиняется мне и это лишь еще сильнее будоражит меня изнутри.

Глава 8. АНГЕЛ

Лука, как верный пес своего хозяина послушно исполнил его приказ, и большую часть дороги обратно в дом Монтальто он тащил меня за волосы. Мои крики, полные ужаса и отчаяния, постепенно сменились тихим поскуливанием, как у раненого животного, но даже в эти мгновения я не молила его остановиться. Я знала, что это бесполезно.

В какой-то момент я даже пожалела о том, что пару месяцев назад так и не решилась сделать себе французское каре…

С каждым новым сделанным шагом по огромному дому Монтальто мне кажется, что я приближаюсь к своей гибели, ведь я оказалась в руках демона. И теперь мне остается только надеяться, что я не сломлюсь, несмотря на все ужасы, которые мне предстоит пережить рядом с ним.

Меня силой заводят в его кабинет и толкают в спину так, чтобы я обязательно рухнула перед ним на колени. И я падаю коленями прямо на медвежью шкуру, которая лежит на мраморном полу.

Вкус у него явно дерьмовый! Весь этот дом так и кричит о статусе и больших деньгах его хозяина. Огромные мраморные колонны поддерживают высокие потолки, украшенные сложной лепниной. На стенах цвета слоновой кости висят семейные портреты, а полы ледяные - покрыты мрамором. В каждом углу стоят дорогие статуи и антикварная мебель. Но главное здесь не это. В этом месте царит холод. И я всем телом дрожу от него, не в силах подняться на ноги.

Мысли о том, что всего час назад этот мерзавец побывал внутри меня, вызывают во мне волну отвращения и ярости. И я даже чувствую их привкус у себя во рту - чересчур сладкая патока с резким запахом напоминающая формалин, которую невозможно проглотить. И то, что в некоторые моменты я даже испытала удовольствие, лишь делает этот привкус ещё более тошнотворным.

Поднимаю глаза на него. Он все еще без рубашки, и я не могу не заметить черные буквы, покрывающие его мускулистую спину. Они расположены вертикально по позвонку и читаются как Sangue Onore Vendetta.

Я уже видела эту надпись раньше, но до сих пор не знаю, что она означает.

Внезапно звук колесика его зажигалки прерывает тишину, и серые клубы дыма медленно поднимаются вверх, создавая мрачную атмосферу вокруг мужского силуэта. В голове прокручиваются мысли о том, что этот ублюдок не заслуживает ничего, кроме страданий.

Надеюсь, он сдохнет от рака легких в ближайшие пару лет!

Этот подонок даже не догадывается, что я, черт возьми, видела глаза Луки за его спиной в тот момент, когда его пальцы оскверняли мое тело! Он не знает! Но мне этого никогда не забыть!

В тот миг все мои чувства смешались: отвращение, гнев, страх и… удовольствие, мать его! Но самое страшное то, что за все это время, проведенное возле дуба, у меня не случилось ни одного приступа. Сумасшествие какое-то!

Этой ночью он оставил слишком глубокие шрамы не только на моей коже, но и в душе…

— Знаешь, что больше всего меня разочаровало в твоей книге? — его голос звучит эхом, отскакивая от одной стены к другой с жестким ритмом.

Да, мне плевать! Надеюсь, он не обернется ко мне - больше всего я боюсь встретиться с ним взглядом после того, что он сделал со мной в том лесу!

И я не отвечаю ему не потому, что презираю его всем своим существом, а потому что у меня просто нет сил на бессмысленные словесные баталии с ним.

— Стереотипное мышление - самое отвратительное качество, которое может быть у автора.

Нашелся мне критик!

Сальваторе оборачивается и прожигает меня своим взглядом. Его изумрудный глаз блестит от азарта. Холод пробирает меня до костей и эта его уверенность заставляет меня напрячься.

— Помнишь, во что играли Анна и Сальваторе? — произносит он, не отводя своего тяжелого взгляда с моего лица.

Покер. Они играли в покер на желание.

— Сыграем? — неожиданно спрашивает Сальваторе, его от природы низкий голос с хрипотцой впервые звучит так мягко.

— Нет, — цежу я сквозь крепко сжатые зубы. — Мне не до игр… Мне холодно, прошу тебя, дай мне хотя бы плед, — скулю я в ответ.

Я больше не могу ходить обнаженной!

Он не обращает внимания на мои слова, его улыбка растягивается шире, и в ней мелькает нечто по-настоящему зловещее.

Я боюсь его. Я никого и ничего так не боялась, как боюсь его. Сальваторе Монтальто - загадка, которую невозможно разгадать, и это пугает меня больше всего. Мне никогда не разгадать что у него на уме.

— Сыграем на желание, — повторяет он, как будто не слышит моего отказа.

В моей книге главная героиня выиграла, и её желанием стал поцелуй, который книжный Сальваторе подарил ей. Но я не мечтаю о его поцелуе! Я мечтаю, чтобы это все уже наконец-то закончилось.

— Я понятия не имею, как играть в покер! — восклицаю я, чувствуя, как сердце быстро начинает колотится в груди.

— Как же ты тогда описала это? — усмехается Сальваторе, и я услышу нотки обнаженной игривости в его голосе, но в его разномастных глазах проскальзывает тень чего-то более глубокого.

— Ты ничего не слышал о Гугле? — отвечаю я, стараясь сохранить лёгкость в тоне. — С его помощью можно не только это сделать!

— Я разочарую тебя, но в моей семье никто не умеет играть в покер. Предоставишь мне возможность показать тебе, в какие игры мы играем?

Глава 9. КОРОЛЬ

"Если бы врата ада открылись, я бы без малейших колебаний назвала Сальваторе Монтальто тем самым дьяволом, выбравшимся из пылающего подземелья в наш мир. Его разноцветные глаза искрятся темным огнем, а притягательная улыбка полна загадок и опасностей. Он словно сошел с картин художников, запечатлевших самые мрачные уголки человеческой души, и каждый его жест, каждое движение напоминает о том, что за его таким неприкрытым обаянием скрывается бездна, готовая поглотить всё живое на своем пути. И он хочет поглотить мою душу. Он хочет поглотить меня…

Он стремится сделать меня частью своего мира, но я этого не желаю. Я не хочу этого, потому что невозможно добровольно оставаться рядом с монстром, каким бы прекрасным он ни был.

И я знаю, что наступит тот момент, когда мое тело перестанет чувствовать боль, как нечто сложное и неправильное, а заточение станет для меня не ощутимым и я боюсь… боюсь потерять настоящую себя рядом с ним…"

Я читаю строки, написанные ею немного неразборчивым почерком, и время от времени поднимаю взгляд на спящую девушку. Ослабленная и измученная, Ангелия Вереск свернулась калачиком на полу комнаты. Её сон беспокойный - она тихо постанывает, крепко сжимая пальцы на руках и ногах, а затем расслабляет их и снова издаёт звуки, похожие на скулёж, словно маленький, беззащитный зверёк, попавший в лапы крупного хищника.

Едва сдерживаю в себе желание разбудить её и сказать, что она снова ошиблась. Я хочу, чтобы она знала - рядом со мной она не потеряет себя, а, наоборот, она отыщет себя настоящую. Но в этот раз мне придется сдержаться - Ангелине нужен сон.

Когда чистые белые листы были заполнены с обеих сторон, она решила перейти к зеркалам… На их поверхности помадой идеального красного оттенка тоже оставлены следы её мыслей и не поддельных эмоций, которые я так долго ждал.

Страсть и боль, которыми я так щедро её одарил создали уникальные узоры в её душе, которые она так искусно перенесла на зеркала.

"От его взгляда внутри меня возникает холодное ощущение, и кажется что все внутренности покрываются слоем липкого, мокрого снега. И я чувствую, как зубы начинают стучать от пронизывающего холодного ветра, который завывает в моей душе."

"Он любит чувствовать власть надо мной, он любит видеть мою боль и ощущать запах страха на моем теле."

"Он - монстр. А монстра невозможно исправить или изменить. Ты либо влюбляешься в каждую его ужасную черту и играешь по его правилам, либо… В любом случае, тебе придется играть по его правилам, если ты уже оказалась в его объятиях."

"Он - чертов дьявол. Люцифер в человеческом обличии."

Не смог сдержать своей улыбки. Люцифер… Король ада, тёмный король. Слишком помпезно, но мне нравится!

"Но не стоит забывать, что даже Люцифер когда-то был ангелом, сыном своего безгрешного отца. Вот только был ли его отец на самом деле так безгрешен? Разве его грех не заключался в том, что он позволил столь прекрасному существу стать демоном?"

От этих слов у меня перехватывает дыхание, и я не могу отвести взгляд от женщины, которая их написала. Эти строки, выведенные красной помадой на зеркале, вызывают у меня раздражение. В гневе я начинаю стирать пигмент, словно пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний, которые они навевают.

По моим венам течет желание разбудить ее и показать ей насколько я не прекрасный! Но вместо этого я снимаю с себя черную рубашку, которую так и не успел застегнуть, и бережно укрываю это хрупкое создание. Ангелине нужно восстановить свои силы, а всё остальное подождёт до завтра.

Что это? Забота? А может быть защита? Нет! Мне просто пришелся по вкусу ее текст, не более того…

Я ощущаю, как дрожь пробегает по моему телу. Она провела со мной всего несколько дней, но уже успела заставить мои колени трястись.

Никогда не следует судить женщин по их внешности, ведь нет ничего более прекрасного, чем умная женщина. Ангелина и умна, и проницательна, и по-настоящему красива. Мать его! Таких женщин нужно обходить стороной, они по-настоящему могут быть опасны...

Я уже хочу тихо покинуть эту комнату, желая не потревожить ее сон, но кажется мое дыхание было слишком шумным рядом с ней. И она резко открывает глаза.

— Нет! — выкрикивает она, увидев мое лицо перед своими глазами. — Нет, не прикасайся ко мне! Не смей!

Не отвечаю ей и нежно провожу подушечками пальцев по её скуле, от чего её губы становятся синими. Этот цвет мне не нравится, и я быстро размазываю красный пигмент со своих пальцем по её приоткрытым губам.

Но её реакция мне нравится. Она искренняя, без прикрас и фальши. Без отвратительной розовой краски.

— Я действительно похож на Люцифера? — с трудом выдыхаю я, чувствуя, как сердце предательски быстро начинает колотится в груди.

— Ты еще хуже, — шепчет она с неприкрытой ненавистью в голосе.

— Быть хуже короля тьмы - это, пожалуй, самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали, — отвечаю я, не в силах сдержать улыбку. — Мне понравились твои строки и я хотел бы кое-что подарить тебе. — Крепко сжимаю пальцами ее челюсть и силой заставляю посмотреть мне в глаза.

Она противиться мне, но я жажду увидеть этот дьявольский огонь в ее темных глазах. Я хочу увидеть как от радужки ее глаз останется лишь тоненькая полоска и их поглотит тьма ненависти. И неожиданно для самого себя подмечаю, что когда она недовольна, её губы непроизвольно вытягиваются и складываются бантиком.

Девятнадцать лет назад...

Мое лицо в крови, мои руки в крови. Она липкая, а на вкус сладковато-соленая. И меня бы стошнило, но это кровь моего врага и… я еще ничего не пробовал изысканнее на вкус. Моя белая футболка пропитана ею настолько, что ее можно выжать, как губку.

Мне не сосчитать сколько ударов я сделал.

Первый пришел в сонную артерию, поэтому он даже пискнуть не успел. Ему понадобилось всего десять секунд, чтобы умереть. Остальные удары я наносил в состоянии ярости, словно в безумном танце, шепча лишь одно слово. Я шептал ее имя.

Клара… Светлый луч в этот темном мире. И её имя на моих губах лишь придавало мне силы продолжать. И каждый последующий удар ножа был как освобождение, но в то же время - как проклятие. Клара...

Я не помню, как выскользнул из дома Романо, не помню, как добрался до своего, но я уверен, что никогда не забуду, как меня окутал страх, как сердце замерло, когда я подошел к порогу родительского дома. И не потому что я боялся наказания, а потому что ее больше там не было…

Её больше там нет!

Холодный ветер проник в меня, обжигая душу, напоминая о том, что пустота, оставшаяся после ее ухода, никогда не заполнится.

Этот дом станет для меня местом, где каждое воспоминание о ней превратится в нож, вонзающийся прямо в сердце...

Я стою на пороге и боюсь открывать эту чертову дверь, боюсь увидеть, что все осталось так же, как и прежде, но без нее. Боюсь, ощутить холод пустоты. И все же, несмотря на страх, я знаю, что должен вернуться. Вернуться, чтобы еще раз взглянуть в глаза этому ублюдку, из-за которого все это и случилось.

Медленно подхожу к тому месту, где всего несколько часов назад лежало ее бездыханное тело, но вместо матери вижу своего брата. Он сидит там, в том же самом углу, крепко прижимая к груди Луизу.

— Где мама? — тихо лепечет Луиза, поворачивая ко мне свою маленькую головку. — Мама!

— Где ты был? — слышу я хриплый, полный боли голос Микеле, его глаза горят красным от слез. — Сальваторе… Это… это кровь?

Я не отвечаю. Слова застревают в горле, словно камни, и я не могу найти в себе сил объяснить, что произошло. Вместо этого я поднимаю Луизу на руки, ощущая, как её маленькие ручки обвивают мою шею, и несу её в детскую комнату.

Каждый шаг дается с трудом, как будто я пробираюсь сквозь густой туман, наполненный горем и страхом. В голове крутятся мысли о том, как наше детство быстро рухнуло. Всего в одно мгновение.

Аккуратно открываю дверь детской комнаты. К моему большому удивлению, здесь все по-старому. Игрушки разбросаны по полу, а на стенах висят рисунки, которые Луиза рисовала для нашей матери. Но теперь это место, которое должно было быть безопасным, кажется лишь напоминанием о том, что мы потеряли. Я опускаю Луизу на кровать, и, обняв её, пытаюсь найти в себе силы, чтобы стать тем, кем я стал.

А я стал чудовищем.

Луиза хнычет и я начинаю нежно гладить её по золотистым завиткам, тихо напевая строки колыбельной, которую ей всегда пела наша мать.

Ninna nanna, ninna oh,

(ит.Баю-баюшки-баю)

Questo bimbo a chi lo do?

(ит.Этого малыша кому я отдаю?)

Lo darò alla Befana,

(ит.Если отдам его Бефане)

Che lo tenga una settimana...

(ит.Она позаботиться о нем)...

И как только Луиза начинает тихо посапывать, дверь в ее комнату с грохотом открывается. На пороге стоит Джорджо и еще пара верных людей моего отца.

— Если вы её разбудите, я перережу вам глотки, — шиплю я, заботливо прикрыв ушко Луизе.

Джорджо ухмыляется в ответ и еще шире открывает дверь, любезно приглашая меня покинуть детскую.

Я наклоняюсь и целую сонную Луизу в лоб, ощущая, как её тепло уходит от меня. Где-то глубоко в сердце я понимаю, что, возможно, больше никогда не увижу её.

Меня ведут по коридору в кабинет отца, окружив со всех сторон. Они боятся, что я сбегу, но я и не планировал этого. Я не боюсь получить то наказание, которое заслужил.

Я вхожу в кабинет отца и чувствую, как холодок пробегает по спине. Стены, когда-то казавшиеся защитой, теперь давят на меня своим молчанием. Взгляд падает на большое кожаное кресло, в котором сидит Дон семьи Монтальто.

По мне скользит тяжелый взгляд, и, остановившись на моей окровавленной футболке, он усмехается.

— Как тебе удалось пройти мимо охраны? — спрашивает он с легкой иронией.

— Как учили - тенью, — отвечаю я, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на напряжение в воздухе.

— А как ты попал в его спальню? — продолжает он, не отводя глаз.

— Как учили - тенью, — повторяю я и слышу за своей спиной смешок, который выпустил из своего рта Джорджо.

Еще бы он не радовался! Именно он меня всему этому и обучал!

— И как ты справился с парнем, который на пять лет старше тебя? — голос моего отца становится более настойчивым.

Глава 10. АНГЕЛ

Горячие капли воды падают мне на лицо. И это хоть немного помогает мне справится с мышечной болью во всём теле. Никогда раньше и представить себе не могла, что когда-нибудь так буду радоваться тому, что наконец-то могу принять душ. Я усердно тру свою кожу руками, стараясь смыть с себя его запах. Но он въелся в мою кожу. Я пропитана им… до костей.

Мое тело покрыто синяками. Темно-синие полумесяцы и фиолетовые кружки на шее, плечах и даже на груди.

Провожу подушечками пальцев по этим местам, и легонько вздрагиваю всем телом от пульсирующей, жгучей боли, но вместе с ней я ощущаю приятную тяжесть внизу живота.

Черт! Мой разум ненавидит Сальваторе Монтальто. Мое сердце презирает Сальваторе Монтальто, но мое тело… оно с дрожью откликается на Сальваторе Монтальто.

И это настоящее предательство! При осознании этого во мне поднимается волна тошноты, и я чувствую, как горечь заполняет мой рот. Мое тело, которое должно быть союзником мне, теперь стало моим врагом…

В ванную комнату входит знакомая мне женщина, но это не Мартина. Надеюсь, что та добрая женщина не пострадала от рук своего чудовищного Босса.

Женщина с каменным выражением лица оставляет для меня одежду и молча покидает ванную комнату. Обматываю свое тело махровым полотенцем и выхожу из душа. Меня ожидает атласное платье длины мини идеально красного цвета. Белья мне не предоставили.

Я больше не могу оставаться обнаженной, хотя стыда уже не чувствую. Это платье мне нравится, действительно нравится, но одеваться так, как он хочет, я не собираюсь! Крепко обматываю свое тело махровой белой тканью и выхожу из ванной комнаты в полотенце.

— Думаешь, ему так больше понравится? — встречаюсь я с лукавой улыбкой Луки.

— Мне плевать на его желания, — отвечаю ему, пытаясь скрыть раздражение.

— А ему плевать на твои чувства, — подмигивает он мне с игривым выражением. — Так что я бы посоветовал тебе переодеться.

Я отрицательно мотаю головой. Я не хочу провоцировать его, но и не хочу давать ему возможность думать, что я нахожусь полностью под его властью!

— Я тебя предупредил, ангелочек, так что не обижайся, — произносит Лука, и в его голосе звучит легкая насмешка, которая перекрывает кислород в моих легких. — Надеюсь, твои крики не помешают моему сну этой ночью.

Нервно сглатываю, в надежде, что у этого мужчины просто дерьмовое чувство юмора!

Его пальцы крепко обхватывают мой локоть, и Лука ведет меня по длинному коридору, стены которого украшены семейными портретами. Я останавливаю взгляд на одном из них. Хрупкая женщина изображена во весь рост, и я узнаю знакомые, но удивительно мягкие черты лица. Её волосы тёмные, как ночь. Её глаза, яркие и бездонные, как летнее небо. На женских губах играет нежная, почти застенчивая улыбка. Она похожа на луч света в кромешной темноте...

— Пошли, — шипит Лука мне на ухо, подталкивая вперед. Еще несколько шагов и мы резко останавливаемся. Перед моим лицом распахиваются резные двери. — Давай, — снова подталкивает он меня в спину, и, собравшись с духом, я делаю шаг вперед.

Как только я переступаю порог, тяжелые двери с громким гулом захлопываются за мной. Этот звук эхом отдается в моем сердце, заставляя его на секунду замереть, а потом вновь забиться в более быстром ритме. Таком быстром, что в груди становится больно.

В комнате, в которую привел меня Лука царит тусклый свет, но я отчетливо осознаю, что это не гостиная. Посередине стоит большой стол, на котором накрыт ужин на двоих. Я не знаю сколько дней не ела, но мой взгляд быстро отрывается от тарелок с едой, когда я слышу из еще одной смежной комнаты странные гулкие звуки.

И это… хриплые стоны. Такие яркие и неприкрытые, что от них по всему моему телу пробегает электрический разряд.

Мой разум настойчиво подсказывает мне, что нужно бежать, но… Я всегда была любознательной, и я всегда знала, что это станет моей погибелью.

Мои босые ноги, несмотря на внутренние крики разума, бесшумно движутся на звук и я медленно перехожу в другую комнату. Холодный пот стекает по спине, а страх и тревога сжимаются в комок в горле, мое сердце стучит в унисон с ожиданием, когда я, наконец, решаюсь поднять взгляд.

Я оказываюсь в его спальне.

Посередине комнаты стоит огромная кровать с тяжелыми бархатными занавесками алого цвета. На красных шелковых простынях лежит Сальваторе, а рядом с ним три обнаженные девушки, которые так похожи на меня, что у меня перехватывает дыхание. Их черты лица, волосы и даже манера движения вызывают странное чувство, словно я смотрю в зеркало.

Воздух настолько раскален, что я жадно пытаюсь наполнить им свои легкие, но не могу - воздух такой тяжелый, что мне не под силу сделать глубокий вдох и я продолжаю задыхаться, а еще завороженно наблюдать за тем, как Сальваторе с его уверенной улыбкой и страстным взглядом, прижимает голову одной из них своему паху, безжалостно вколачивая свой член в ее рот. Его губы с особой ненасытностью оставляют жаркие поцелуи на шее другой девушки, размазывая пальцами красную помаду по ее губам, в то время как он крепко сжимает правой рукой шею третьей, которая стоит на коленях перед ним.

Если вы уверены, что когда-нибудь в жизни видели нечто по-истинному порочное и прекрасное одновременно, то нет. Вы этого не видели, ведь вас не было в спальни Сальваторе в этот самый момент…

Глава 11. КОРОЛЬ

Когда голоса в соседней комнате стихают, я осторожно приподнимаю обессиленное женское тело, развязываю её запястья и, отрывая от деревянной столешницы, бережно беру ее на руки.

Я ожидаю, что она окажет сопротивление, но вместо этого чувствую, как её тело расслабляется в моих объятиях. Густые ресницы нежно закрывают её глаза. А я так хочу увидеть ее взгляд…

С Ангелиной на руках я иду в другую комнату и укладываю её на чистую постель, укрываю хрупкое тело мягкой простыней. Ни одна женщина не выглядела так великолепно на моих простынях, как Ангелина. Она обессилела, но её щеки окрашены в нежный малиновый румянец, губы розовые и естественные, а кожа покрыта мелкими мурашками, словно она только что вышла из холодной воды.

В этот момент она не просто красива, но и невероятно уязвима. Словно хрупкий цветок, нуждающийся в защите. В защите от меня…

Но, черт возьми! Разве зверь сможет остановиться, когда на его губах уже ощущается вкус крови своей жертвы? Нет.

По моей спине пробегает электрический ток, когда я вспоминаю каково это быть в ней. Теперь я знаю, что ощущает тот самый грешник, который держит в руках священное писание.

Страх и тревогу. Но вместе с этим приходит и надежда на прощение, очищение и искупление…

Меня до сих пор потряхивает, я все еще чертовски возбужден. И я бы с радостью выжал из нее все сладкие соки, но… ей нужен сон. А мне время, чтобы осмыслить то, что произошло.

Нет! Я не собирался этого делать… все должно было завершиться лишь её бурным оргазмом от моих оральных ласк, но… я не смог устоять. И нарушил правило.

Шумно выдыхаю и отворачиваюсь от неё, пытаясь сдержать свой порыв снова нарушить правило. Обвязываю бедра тем самым полотенцем, в котором она пришла, и подхожу к окну. Открываю его и вдыхаю холодный ночной воздух.

Нет, не сработало, я все еще хочу снова нарушить правило…

— Босс! — слышу я голос Лука за своей спиной.

Он с грохотом открывает дверь и врывается в мою спальню, заставляя меня оторваться от своих порочных мыслей.

Я рычу, прижимая указательный палец к своим губам, четко дав ему понять, что сейчас не время для шума. Если он разбудит её, я не раздумывая выстрелю ему в лоб из его же пистолета!

За моей спиной, со стороны окна, раздаются громкие выстрелы, и я впервые вижу такое волнение на лице Луки.

— Твою мать, что там за шум? — спрашиваю я, ощущая, как вены начинают пульсировать от закипающего в них адреналина.

— Люди Романо… — быстро отвечает мне Лука, и мужской голос дрожит от напряжения.

— Что? — переспрашиваю, не веря своим ушам.

— Они окружают дом со стороны лесополосы.

Глава 12. АНГЕЛ

"Он причиняет мне боль, оставляя раны на моем теле, и они настолько глубокие, что моя душа покрылась мелкими порезами. И когда мне становится больше не в силах выносить эту боль, он берет иголку и аккуратно зашивает кровоточащие раны, оставляя неровные, мелкие стежки. Да, они затянутся, но шрамы на их месте все равно останутся… И кажется, это его не пугает, а даже восхищает. Чем больше шрамов будет на мне, тем больше я буду ему по вкусу. Ведь каждый шрам - это напоминание о том, что я его.

Сальваторе Монтальто - подонок, лишенный души. Он - высококвалифицированный психопат, который никогда не должен был встретиться мне на жизненном пути.

Но что-то пошло не так.

И теперь я не могу отделаться от мысли, что он решил затащить и мою душу прямиком в ад…"

Резкие шаги и громкие крики вырывают меня из глубокого сна. Мое тело истощено, и каждая мышца болезненно спазмирует. Я не могу оторвать голову от мягкой постели, на которой нахожусь. Мое тело соскучилось по свежим простыням. Я только что пробудилась ото сна, но я уже ощущаю, как усталость снова накрывает меня волной, и, несмотря на шум вокруг, мне хочется просто остаться здесь, в этом уютном плену, ведь я знаю, что мир за его пределами слишком жестокий.

Зарываюсь носом в подушку и... мне в нос бьет аромат, от которого кровь в венах застывает. Эта постель пахнет им. Я резко подрываюсь в кровати и отскакиваю как можно дальше от его постели. Перед глазами начинают мелькать мерзкие картинки того, что произошло, словно кинофильм, который невозможно остановить.

Дерьмовый фильм, у режиссера которого явные проблемы с головой, но вот фантазия у него точно на высоте!

И я снова слышу крики, которые сопровождаются громкими выстрелами. Я бросаюсь к окну и вижу людей в черных одеяниях, с балаклавами, скрывающими их лица. Один из них, почувствовав мой взгляд, поднимает голову вверх. Клянусь, если бы между нами не было нескольких этажей, я бы увидела его зловещую ухмылку, полную самодовольства и угрозы!

Я выбегаю в соседнюю комнату, где стоит этот проклятый стол, и мчусь к двери, совершенно не замечая, что под ногами разбросаны острые осколки от разбитой посуды. Оступаюсь и один из крупных осколков вонзается мне в ногу.

Вот это да! Не могу скрыть удивления от того, что мое тело больше не реагирует на боль ни криками, ни слезами. Я ничего не чувствую, от слова - совсем ничего. Только легкий дискомфорт от постороннего предмета, вонзившегося в мое тело.

Мать твою… Что же он со мной сделал…

Сжимаю зубы, считая про себя до пяти, и, собрав все свои силы, быстро выдергиваю осколок из ноги. Кровь быстрой струйкой стекает по моей ноге и капает на руки, но это не останавливает меня. Я подлетаю к двери и не успеваю дернуть за ручку, как кто-то с ноги резко открывает ее. В проеме появляется внушительная мужская фигура. Он делает два уверенных шага в мою сторону. И я узнаю этот холодный, полный неприкрытой силы взгляд. Это тот самый, кто заметил меня в окне.

— А вот и ты, — произносит он с ухмылкой, его голос звучит несколько запыхавшимся.

В этот момент я снова слышу выстрелы, но теперь они доносятся прямо из дома, и сердце начинает бешено колотиться в груди, словно пытается вырваться на свободу. Адреналин стремительно разливается по моим венам, а страх сжимает горло с такой силой, что кажется, будто в него заливают раскалённый металл.

— Вы из полиции? — осторожно спрашиваю я, надеясь на ответ, который успокоит меня.

Его глаза устремлены на меня с таким выражением, будто я ляпнула глупость.

Нет, он не из полиции.

— Иди сюда, крошка!

Он хватает меня за руки, пытаясь вытащить из комнаты.

— Нет! Не трогай меня! — выкрикиваю я, крепко уцепившись за дверной косяк, пытаясь не дать ему увести меня. — Нет!

Как бы это ни казалось абсурдным, но в этот момент я осознаю, что в комнате Сальваторе я буду в большей безопасности, чем в том месте, куда пытается меня увезти этот человек.

Я вырываюсь, дергая руки, и отступаю назад - в самый дальний угол комнаты. Он быстро сокращает дистанцию между нами, подойдя вплотную. Его мерзкое дыхание чувствуется даже сквозь плотную ткань его маски.

— Сука, — шипит он, нанеся удар по моему лицу своей крупной ладонью.

И совершенно неожиданно глухой выстрел резонирует в комнате, и теплые капли крови брызгают мне на лицо. Этот бугай падает прямо на меня. В этот раз мне уже не сдержать свой пронзительный визг.

Я чувствую чужой вкус крови у себя во рту, а еще запах чужой смерти и ужас сжимает меня в своих цепких объятиях. Мои ноги прирастают к полу, а сердце колотится так сильно, что, кажется, его слышно даже на улице. Я буквально вжимаюсь в ледяную стену за спиной, ощущая вес мертвого человека на себе.

Тяжелое тело соскальзывает с меня и этот бугай падает к моим ногам, заливая их кровью.

Меня бы стошнило прямо на этот роскошный мраморный пол, но мой желудок так пуст, что даже не подает признаков жизни, оставляя лишь горькое ощущение в горле. Я начинаю терять сознание, медленно сползая вниз по стене, когда внезапно слышу прерывистое дыхание и вижу перед собой два разноцветных глаза.

— Посмотри на меня, — слышу голос, от которого становится лишь страшнее, и крепкие ладони бережно обхватывают мое лицо. — Смотри мне в глаза. Это всего лишь кровь. Слышишь?