В объятиях злого рока

Глава 1. Любит – значит, украдёт

– Куда тебе, девчонка, самолётом управлять!

Вот такое я слышала.

– Твоё место на кухне, – говорили они.

А ещё:

– Самолёты? Ишь чего удумала! Не страдай ерундой. Женская доля — очаг хранить.

Эти добрые люди явно что-то попутали. В моём понимании, настоящая хранительница очага делает, что ей вздумается, а у всех от этого полыхает.

Да, вот такая я неправильная. Вы всё ещё со мной?

В таком случае, пора представиться. Будем знакомы: Сафро Шэридон, последняя в роду разорившихся аристократов. И вещаю я здесь только потому, что мне выпала удача получить приглашение в академию Светочей Прогресса, которая битком набита загадками на любой вкус.

Изначально я планировала поступить в лётную школу и выучиться на пилота. Но мистер Тай Фун (пропади он пропадом) и моя подруга Мира (в прошлом — малость сдвинутая злодейка) уговорили меня соглашаться. Мол, сперва эту академию закончишь, потом другую. Никуда от тебя лётный шлем с правами не убежит.

Ах, да: мистер Тай Фун, который по мне сохнет, в академию тоже приглашён. Только в качестве преподавателя. Преподаватель и ученица, смекаете? То есть он уверен, что я от него тоже никуда не убегу. Как от меня — шлем с правами.

Это если вкратце.

А теперь начнём рассказ, как положено.

Близилась осень. Мы с Мирой заседали в её бывшем злодейском логове и пили отменный кофе.

В золотом луче роилась пыль. На большом окне по делениям циферблата ходила стрелка, с тихими щелчками нарезая на секунды наш погожий денёк.

– Мне любопытно, о чём думают люди. Такие, как ты. Тебя хотят без экзаменов в академию зачислить, а ты носом крутишь, – сказала Мира. – Бери, что дают. Возможности на дороге не валяются.

– А мне вот любопытно, о чём думают сущности из межпространства. Такие, как ты. Которые готовы без задней мысли принять всё, что им дают, и всех, кто к ним приходит, – ловко парировала я. – Тебя, между прочим, из-за этого чуть в злодейки столетия не записали.

– И в межпространство едва не упекли, – поёжилась Мира. – Хорошо, что ситуация разрешилась. Правила я усвоила, больше ошибок не допущу. Кстати, как поживает мистер Штиль?

– Брат Тай Фуна? – Уточнила я. При этом имени подруга вздрогнула и распахнула на меня свои прекрасные вишнёвые глаза. – Он в порядке. Вспоминает о тебе. Рвётся назад. А Тай Фун пичкает его нудными нравоучениями и спуску не даёт. Говорит, с девицами вроде тебя связываться себе дороже.

К слову, Тай Фун был решительно против, когда я изъявила желание переехать к Мире из старенького логова Гликерии на чердаке. Он утверждал, что Мира будет плохо на меня влиять и что надо бы переехать вместо этого к нему. Только вот у самого квартирка съёмная, обшарпанная, с неблагополучными соседями и протекающим краном.

А у Миры в прямом смысле хоромы. Всё чистенькое, вылизанное, от пола до потолка. К тому же, нам с ней стоило сплотиться и по другой причине: в академию Светочей Прогресса позвали нас обеих.

Мы с Мирой – обе светочи-биваленты, недоучки, которым не помешало бы отполировать свои слабые стороны. Мой прогрессорский дар — жонглировать молекулами пищи и создавать кулинарные шедевры из любой органики (в то время как отношения с неорганикой буквально трещат по швам).

А прогрессорский дар Миры лежит в соседней плоскости. Она играючи управляется с частицами неорганической материи. Смастерить робота-жука, чтобы он летал без посторонней помощи, для неё плёвое дело. Зато биополимеры – решительно не её конёк.

Поэтому мы работаем сообща, чтобы в перспективе создать совершенный летательный аппарат. Сплавляем воедино природу и технику. Наступаем на горло законам мироздания. Перекраиваем науку за гранью добра и зла.

В общем, увлечены до безобразия.

И Тай Фун, само собой, ревнует. Меня к Мире. Меня к авиации. Меня — ко всему на свете. Многие скажут: зря я его отшиваю. Он вон какой статный. Красавец номер один. И взгляд у него, как я люблю, — пристальный, зоркий. И голос мягче бархата. И манеры на высоте. Внутренний стержень, принципы, жизненная позиция — везде он постарался. По некоторым пунктам я даже не дотягиваю. Выходит, есть к чему стремиться, с кого пример брать.

Он хотел казаться надёжным и обещал не бросать меня в беде. Но не бросать — это одно. А вечно липнуть — совсем другое. Знаю я одного прилипалу: образцовый банный лист. Это я об Арсении, том типе, которого лично моя мамаша мне в женихи выбрала. Думаю, вы ещё с ним встретитесь. Он угрожал, что так запросто от меня не отвяжется. Что ж, тем веселее его изводить.

Изводить их обоих. И делать ставки: кто первым сложит оружие. И что-то при этой мысли ёкает у меня в груди. Мне почему-то хочется, чтобы Тай Фун никогда не сдавался. Глупое потаённое желание. Гнать его надо, пока не поздно.

***

После того как я приняла решение отправиться в академию, обнаружилось, что вещей у меня с собой раз, два и обчёлся и что остальную часть мне придётся забрать из квартиры Гликерии. Мира от этой идеи была не в восторге.

– А может, не надо? Может, ну их, твои платья? – с надеждой спросила она.

– Жди. Скоро вернусь, – пообещала я Мире. И смело шагнула в ею же созданный портал сквозь пространство-время. А ведь когда-то я тряслась перед порталами, как осиновый лист.

Глава 2. Подальше отсюда

Приведу простую классификацию. Есть люди заурядные, без капли прогрессорского дара. Есть светочи прогресса. Они могут воздействовать исключительно на неорганические вещества. А есть светочи-биваленты. Редкая генетическая мутация и невероятно ценный дар. Они в равной степени виртуозно управляются и с органикой, и с неорганикой (но только если их грамотно обучить).

Органические вещества – это любые вещества, где углерод соединяется с другими элементами. Неорганические – все прочие.

(Записки Иридиуса Младшего)

По идее, у всякой нормальной женщины при виде сногсшибательного красавчика сердце должно трепетать, как мотылёк, а не поспешно ухать в пятки. Мира при появлении Тай Фуна перепугалась до полуобморока, из чего следовал вывод: либо она ненормальная, либо не женщина. Либо два в одном.

По правде говоря, так оно и было.

Дитя неудачного эксперимента, порождение межпространства, она вышла из лопнувшей прослойки между измерениями, не имея ни имени, ни облика. Аморфная сущность, обладающая сверхсилой и сверхразумом, Мира встретила на своём пути человека. И этим человеком был Тай Фун. Он пострадал из-за взрыва в лаборатории и балансировал на тонком лезвии между жизнью и смертью. Сущность сжалилась, сущность отдала ему каплю себя, чтобы исцелить. А потом к спасению Тай Фуна подключилась его верная научная соратница — Каролина.

Её красота и изящество поразили Миру. Мира захотела стать такой же, только ещё лучше. Она ушла из лаборатории незамеченной и повстречала множество красивых женщин, позаимствовав из образа каждой понемногу. А дыра в межпространство осталась зиять — и никто не позаботился о том, чтобы её заштопать. Всех волновала судьба Тай Фуна.

Вскоре он пошёл на поправку и попутно приобрёл способность к телепортации. Вдобавок материя межпространства сыграла с ним злую шутку: его тело начало медленно исчезать. Но он справился с этой катастрофой, когда по уши влюбился в меня.

А Миру он почему-то постоянно жаждал упечь обратно в межпространство. Гонялся за ней без устали, нырял из портала в портал, из червоточины в червоточину. Но в самый последний момент Мира мастерски ускользала.

В чём же причина столь удручающего упорства – спросите вы. А дело было в том, что Мира, сама того не подозревая, похитила кучу талантливых людей. В частности, изобретателей и поваров. Однажды отведав человеческой пищи, она загорелась идеей приготовить самый вкусный на свете пирог. Но её кулинарные навыки оставляли желать лучшего, поэтому и пришлось призвать на помощь поваров. А изобретатели, по её задумке, должны были создать машину, которая облегчит процесс.

Но чтобы похищать… Нет, она никого не удерживала силой. К ней шли охотно, её голос был для людей как звучание райской арфы. Её хотели видеть и слышать. А уходить никто не хотел. И брат Тай Фуна — изобретатель по имени Штиль — оказался в их числе.

Весь мир считал Миру похитительницей. Потому её и объявили в розыск. Потому её и начал преследовать Тай Фун — исключительно из-за брата.

Со временем, когда открылась правда, страсти, конечно, поулеглись. Я защищала подругу, утверждая, что никакая она не преступница. А поскольку мистер Лес, мистер Океан и мистер Вересковая Пустошь в одном лице воспылал ко мне нешуточной любовью, пришлось ему смириться: теперь мы, всё равно что неразлучные сёстры-близняшки, будем повсюду ходить парой. И в академию Светочей Прогресса нас вдвоём пригласили. Сплошное разочарование, да?

Мы расположились на сидениях, дверь шустро вонзилась в прорезь на полу, и капсула зажужжала, унося нас по канатной дороге к пересадочному пункту.

Мире было жуть как неудобно. Её посадили справа, меня — слева. А Тай Фун, точно надзиратель какой, уселся посередине. Его соседство Миру совсем не радовало. Ей, по старой привычке, казалось, что он вот-вот заточит её в межпространство.

Город Центриус — столица, ядро научной мысли и пристанище гениев — проносился сейчас внизу с бешеной скоростью. Мелькали уютные площади, зелёные рощи и сады, пересечения улочек, терракота черепичных крыш.

У меня вырвался вздох облегчения. Я отпускала прошлое. Сложно не отпустить, когда под тобой — метры чистой земной гравитации. Тут уж сам спрут велел.

Отныне больше никаких командировок в опасные аномальные зоны, никакой работы в географическом обществе, слепого общественного мнения и, что главное, никакого Арсения. Поистине щедрый дар небес!

– Готова к новой жизни? – спросил Тай Фун, обращаясь, главным образом, ко мне.

– Готова! – хором ответили мы с Мирой. Мистер Лес выдавил кривую улыбочку и замолк.

А капсула всё скользила и скользила по канатному рельсу — теперь уже над холмами и речными долинами. Многотысячный город с его полосатыми заводскими трубами, игрушечными домиками и весёлым гомоном улиц остался далеко позади.

Мира решила, что белопенное платье не очень-то подходит для новичка в академии, поэтому оперативно сменила костюм на шуршащие болотно-зелёные шаровары, туго зашнурованный коричневый корсет и чёрную накидку со стоячим воротником. Весь ритуал переодевания она провернула, не сходя с места. Даже не шелохнулась. Только пригладила в конце свои перламутровые кудряшки. Тай Фун уставился на неё в изумлении.

– Не знал, что ты такое умеешь.

Глава 3. Злонамеренная подлодка

Стоило ему сдавить меня покрепче, как в непосредственной близости от берега проплыла акула. Она рассекла бегущую волну своим острым плавником и совершила хитрый манёвр, после чего зависла в толще воды.

– Ты была на волоске от смерти, – заверил меня Тай Фун, который, судя по силе давления на мои несчастные рёбра, вознамерился выжать из бренного тела весь воздух.

– Чтоб у вас шпангоут треснул! – придушенно согласилась я. – Но хищник-то механический.

И правда. Из акулы вдруг выехал вверх покрытый каучуком овальный блок, откуда, в свою очередь, выдвинулись воздухозаборный шноркель, перископ и раструб громкоговорителя.

– И-хи-хи! – гаденько рассмеялись по громкоговорителю. – Влюблённая парочка! Тили-тили-тесто! Так и задокументируем! Нарыл я на вас компромат, новый вы наш профессор!

– Хищник, может быть, и механический, – грозно нахмурившись, отчеканил слова Тай Фун. И прицельно пальнул по акуле своим фирменным взглядом. – А негодяй внутри самый что ни на есть органический. И держу пари, он ещё успеет нам насолить.

Хватку мистер Лес ослабил ровно в тот момент, когда стальное чудище убралось восвояси. Огладил ладонями многострадальные изгибы моей фигуры — и отстранил меня с умопомрачительной нежностью.

Я тут же рванула обратно в дом на колёсах — с зажатой в руке шестерёнкой за авторством некоего Фараона. Осмыслить надо было многое. Во-первых, Тай Фун что, теперь при всяком удобном случае меня лапать будет? Нет, так не пойдёт. Как бы его образумить?

А во-вторых, что это за тип приплыл сюда в подлодке и насмехался над нами? На дно его! Пусть пополнит спрутову коллекцию.

В-третьих, шестерёнка. Она в воде не одна валялась — в компании гаек и винтиков. Своими глазами видела. Стало быть, некий Фараон здесь похозяйничал, окружающую среду засорил — и нагло смылся. Не тот ли это тип, случайно, что заседал в акульей субмарине?

Ну вот, в академию ещё не прибыли, а вопросов уже накопилось с воз и маленькую тележку. Сплошной стресс!

***

Мира дулась на Тай Фуна совсем недолго. Не умела она копить обиду. Поругались, с кем не бывает?

Переждав ночь и заключив поутру шаткое перемирие, она позволила врагу сменить её у руля, а сама уползла в технический отсек, чтобы продолжить любоваться чудесами инженерной мысли.

Я же любовалась прямо здесь.

Благородный, гордый, решительный. Тай Фун сочетал в себе практически все любимые мною качества. На его месте сложно было представить кого-то другого. И совсем уж кощунственной казалась мысль, что однажды его может не стать.

«Походный мобиль три тысячи» катил по глинистой колее, беззаботно дыша паром. Заросшие травой обочины сияли от росы. Солнце золотило листву берёз, а небо было высоким и чистым.

Стояла ранняя осень, пора надежд и светлых стремлений. Та самая, отчаянная пора, когда в воздух легко взмывают аэростаты с плетеными корзинами и расцвеченными куполами. Когда завзятые авантюристы повально бьются об заклад и пускаются в кругосветные путешествия, а крыша у каждого второго индивида без особых усилий отбывает на зимовку в тёплые края.

Осень оказывала дурное влияние и на меня: хотелось совершать безумства.

– Дадите порулить? – в порыве безумства попросила я.

Тай Фун смерил меня скептическим взглядом. Перстень с тёмно-зелёным серафинитом у него на пальце скептически блеснул. «Мобиль три тысячи» преисполнился скепсиса и протестующе подпрыгнул на ухабе.

– Мира ведь рулила. А я чем хуже? – привела я веский довод.

С этим доводом Тай Фун был вынужден согласиться.

– Ладно, – пошёл на уступки он. – Только веди аккуратно. Не врежься никуда.

Я радостно села за руль — и мой рассудок помутился. Столько на панели управления было датчиков, кнопок и непонятных схем! Мозги сломаешь.

– Инструкцию читай, – настойчиво посоветовали мне. И ткнули пальцем в какую-то бумажку с каракулями, приклеенную слева в углу кабины.

– Не мешайте! Сама разберусь, – взбрыкнула я.

Тай Фун допустил оплошность, когда решил, что психовать — его главная привилегия как старшего. Он гневно надулся на моё «не мешайте» и выскочил за дверь.

Теперь регистрировать мои промахи было некому — и я исправно наломала дров, когда прилично отклонилась от маршрута, вывела из строя переключатель скорости (это ж надо было умудриться!) и напоследок врезалась в столетний дуб рядом с заброшенной фермой.

Тай Фун с Мирой выбежали из машины, прихрамывая, перекрикиваясь и яростно жестикулируя. Корпус дымился. Бак был помят. Дымоходы рассерженно чихали.

Мира и мистер Лес больше не смотрели друг на друга волком. Сейчас их объединяла ненависть ко мне.

– Так и знал! – возмущался будущий профессор. – Нельзя ей было доверять!

– Что же делать? – пребывала в расстройстве сущность из межпространства. – Мне так нравилось наблюдать за работой парораспределительного механизма!

Внезапно они затихли и заговорщически переглянулись.

– Идеальное место для телепорта! – выпалила Мира.

Глава 4. Академия под прикрытием

Нам повезло. Портал обошёл заглушки с блокировками и благополучно вывел нас — целых и неискажённых — прямиком к пятизвездочному отелю.

Выяснилось, что Тай Фун и Мира не сделали ровным счётом ничего сверхгениального. Они и пальцем не пошевелили, чтобы в портале нарисовался курорт. И пляж, и отель с бассейном – всё существовало взаправду и принадлежало академии Светочей Прогресса.

– Что-то жарковато, – пробормотала я, заметив, как мистер Лес оттягивает свой жёсткий воротник.

Солнце здесь лютовало всерьёз. От умеренного климата не осталось и следа. Не было видно ни привычных берёзок, ни клёнов, ни дубов. Зато пальмы торчали из песка, куда ни плюнь. Они топорщили свои острые листья, отбрасывая скудные тени. Казалось, ещё немного – и человечьим голосом запросят пить.

Мы сгрудились у чугунной ограды с золочёными пиками, лозами винограда и шишками хмеля, покрытыми золотым напылением. Ворота были заперты, а оставлять мобиль у входа мы побоялись. Вдруг кто угонит?

За нами плескалось Сапфирное море, полное глубокой лазури. На пляже под большими красными зонтами пристроились белые шезлонги, а на шезлонгах загорали изнеженные дамочки в солнцезащитных очках и огромных соломенных шляпах. Из закусочной под полосатым навесом соблазнительно пахло жареной курочкой.

Ректор — холёный улыбчивый тип в клетчатом сюртуке и отутюженных брюках со стрелками — подошёл к воротам, отворил калитку и с ехидной ухмылкой погрозил нам пальцем.

– Правила нарушаете, господа хорошие! Грамотно так нарушаете. Молодцы!

Наверное, его удивил тот факт, что из портала мы вышли в полной комплектации, избежав обмена телами и конечностями.

– Иридиус Младший к вашим услугам! – слегка картавя, представился он.

Усы у него завивались вензелями, в глазу блестел монокль, короткие медные волосы торчали из-под клетчатого кепи в разные стороны, и весь вид его был лихой и пришибленный.

Значит, опять без ночных хождений по крышам не обошлось.

– Две студентки и один преподаватель, – заключил он, оглядев нас хитро и пытливо. – Добро пожаловать в местечко под солнцем.

Он хихикнул и закрутил пальцем левый ус. Всё его поведение словно кричало о том, что он что-то скрывает. Что в сейфе у него припрятана куча тайн на самый привередливый вкус.

– А знаете, – с лукавым прищуром заявил он, – я очень горд.

Ректор гордился тем, что замаскировал академию под гостиницу. Он рассказывал это каждому новенькому. Новенький — каждому встречному. А потому неудивительно, что в городе всякий знал: пятизвёздочный отель — и есть академия.

– А что это у вас в саквояже? – придрался Иридиус к Мире и, бесцеремонно отобрав у неё сумку, принялся копаться в вещах. – Тёплое платье? Шарф? Фи! Забудьте! Вы прибыли в широты, где температура не падает ниже пятнадцати градусов. Просто выкиньте свои вещички на помойку и отправляйтесь по магазинам. А драндулет оставьте моим ребятам. Они загонят его в ремонт.

– На какие шиши по магазинам ходить прикажете? – недобро осведомилась я (имелись у нас с ректором личные счёты).

– На ваши карманные, – без тени смущения сообщили мне и щедро протянули набитый битком кошелёк, где, помимо прочего, лежала именная ректорская карта на случай непредвиденных кредитов.

Ну-ну. В казино обычно тоже поощряют неофитов. Выдают им всего побольше, внушают, что они любимчики фортуны, чтобы расслабились, бдительность потеряли. А потом — хлоп! — и «Вы проиграли миллион. Вы проиграли загородный дом. Вы проиграли жену».

Деньги я всё же приняла. Состроила гримасу недовольства, схватила Миру за руку и потянула её прочь от ворот. Тай Фун, конечно же, увязался за нами. Вот уж кому бы не помешала рубашка с весёленьким цветочным принтом.

– Приходите вечером в центральный холл! – дружелюбно прокричал нам Иридиус Младший. – Будет представление!

Что он подразумевал под представлением? Первым, что пришло на ум, были эквилибристы, фокусники и собачки, прыгающие через обручи. Но на деле выяснилось, что представлять собираются нас. И чувствовать себя мы будем немногим лучше, чем клоуны на цирковой арене.

Впрочем, об этом потом. Сейчас мы с Мирой, болтая о пустяках, радостно шли обновлять гардероб. Тай Фун за нами мрачнел с каждой минутой — как будто поход по магазинам был для него сродни варварскому набегу, за которым последует срок в тюремной камере.

Цокот наших каблуков бодро отскакивал от брусчатки узких улочек. Тихо бренчали вайями пальмы. Я вдыхала прозрачный курортный воздух и была как никогда счастлива. Мои мечты стали явью! Я буду учиться в приморском городке Серренга с лучшей подругой и наставником, чей голос заставляет сердце сладко трепетать.

Мы завернули за угол и угостились в забегаловке вкуснейшим кофе со сливками. Тай Фун, само собой, ритуал кофепития саботировал. Примостился в углу хмурым памятником самому себе, руки скрестил — и давай прожигать взглядом дыру в полу. Может, ему просто кофеин противопоказан? По состоянию здоровья.

Прикончив напитки, мы двинулись опустошать прилавки и ряды вешалок в бутик под строгой лаконичной вывеской «Бон-Тон».

– Барометрический высотометр! – потрясённо высказалась я, очутившись внутри.

Глава 5. Фараон и дом, которые преследуют цель

Он накрыл мои губы сказочным поцелуем, заставляя прогибаться в спине. От поцелуя вело голову. Тьма вокруг кипела, как вода в чайнике, феерично кружилась и расцветала немыслимо красивыми фейерверками.

На самом деле у меня от одних его объятий такие галлюцинации случаются. Наверное, побочный эффект в результате слияния наших ментальных лабораторий.

Дайте-ка объясню. Чтобы установить контакт с Мирой, нам с ней всего-то и нужно, что взяться за руки. С мистером Лесом этот трюк не работает. Ему надо непременно меня обнять. И тогда у него в свободном доступе оказывается целый арсенал немытых колб и пробирок, перегонный куб, пароводяной котел и мой неотёсанный талант в придачу.

Но на данный момент Тай Фуну понадобилась не лаборатория. Ему понадобилась я. Это не могло не льстить.

Мы целовались в пыльном чулане с неистовой страстью, решительно послав все опасения к спрутовой бабушке. И не знаю, сколько бы продолжалось наше безрассудное блаженство, если бы не нагрянула Мира. Она вошла без стука, и нас из мрака выхватил прямоугольник предательского света.

– Упс! – сказала Мира. В этом её «упс» было слишком много крамольного подтекста.

Мы с Тай Фуном синхронно отпрянули друг от друга. Ну точно на краже какой пойманы. А Мира, как ни в чём не бывало, невинным голоском сообщила, что дело сделано.

– Поясни, – попросил Тай Фун, делая попытки отдышаться.

– Месяц исправительных работ в условиях строгого режима. – Мира прищурилась и задрала подбородок, силясь передать дословно. – Да, кажется, так. И нас не отчислят. Ректор пообещал, что сдерёт с нас шкуру, – добавила она погодя. – А что значит «содрать шкуру»?

Ну да, для сущности из межпространства, которая мало повидала на своем веку, всё ещё приходилось расшифровывать некоторые речевые обороты.

– То и значит, – понуро отозвалась я. – Кранты нам. Каюк. Капут.

Пусть на меня свалится дирижабль, если подколодную змеюку (то есть дочь министра) устроила подобная компенсация. Почему она не настояла на отчислении — вот где загадка. Неужели задумала отыграться в индивидуальном порядке? Скорее всего. Причем, надо полагать, с особой изощрённостью.

Итак, подведём промежуточные итоги. В первый же день своей новой жизни я была низведена до уровня поломойки и вдобавок нажила врага. Очень мстительного врага из влиятельного семейства.

Влипла — так влипла.

***

… – Ага! Вот вы где! – Мой забег по коридору академии нагло прервали. Знать бы ещё, кто именно.

Как там обычно описывают харизматичных злодеев? Волевой подбородок, трёхдневная щетина, лихо зачёсанные назад волосы, золотой зуб и безупречный костюм с иголочки. У незнакомца, который меня подхватил, удержав от падения по его же вине, имелось всё из списка, за вычетом золотого зуба.

– Какие люди! – восхищенно молвил он. – Не вы ли, часом, задали на банкете жару этой выскочке, Мелинде Крокс?

– Наверное, да, – растерялась я. – А вы кто?

Незнакомец наконец-то придал мне вертикальное положение и аккуратно прислонил меня к стеночке, словно я ваза хрустальная и вот-вот разобьюсь.

– Фараон, – напыщенно изрёк мужчина, спрятав руку за бортом белого пиджака.

– Это бабочка такая? – полюбопытствовала я.

– Нет, – скривился тот и не без иронии растолковал: – Это властный правитель древнего чего-то там. В общем, кто-то ужасно великий и могущественный.

– И наполовину голый, – рассмеялась я, припомнив старинные фрески на картинках в учебнике истории.

– Да ладно вам! – шутливо отмахнулся Фараон. – Просто ему было жарко. Да и мне что-то… – добавил он, опалив меня двусмысленным взглядом. – Это вы на меня так действуете. Точно!

Ну вот, не успели толком знакомство завязать, а он уже клеится. Где-то здесь подвох.

Подвох крылся. Тщательно так крылся, за ширмой вежливости не разглядеть — и вышел наружу намного позднее, чем мне бы того хотелось.

А пока что улыбки и комплименты Фараона подкупали, не давая подозрениям укрепиться.

– Кстати, от чего вы убегали сломя голову? – участливо поинтересовался он.

От чего? От Тай Фуна и его уверений в пылкой любви, разумеется. Ведь наверняка начнётся что-нибудь из серии:

«Ты не сопротивлялась, значит, чувства взаимны».

«Давай встречаться!»

или

«Жить без тебя не могу!»

Лучше бы Мира раньше нагрянула. Как мне ему теперь в глаза смотреть?

Фараон завидел Тай Фуна, с достоинством преодолевающего спринтерскую дистанцию, и как-то очень коварно осклабился.

– Знакомый персонаж! – сказал он и склонился ко мне. – По секрету: целовать светоча-бивалента — всё равно что глотать запрещённые вещества. Хочется ещё и ещё. И ты не в силах остановиться, если тебя хорошенько не приложить по башке. По своему опыту сужу, – подмигнул он. – Эволюция сделала всё для сохранения и передачи редчайших генов.

Меня прямо дрожь пробрала. Этот тип что, следил за нами? Откуда он знает Тай Фуна? Кто ему сообщил, что я — светоч-бивалент? И что за чушь он несёт насчет генов?

Глава 6. Персиковая начинка

Ночь выдалась душной. В сводчатые окна воровато заглядывала луна. Из пустого камина, напротив которого мы расположились, слышались не то стоны, не то жалостливое подвывание. Башенки замка Миры затеяли в верхотуре перетасовку: завтра они все будут не на своих местах.

Мы зажгли две керосиновые лампы, устроились на полу, и Тай Фун предложил поработать на опережение. Дескать, у него есть учебная программа и по этой программе было бы неплохо чуточку обогнать остальных.

– Сперва «Введение в трансформацию субстанций», – сказал он. Нацепил очки в черепаховой оправе, сосредоточенно поджал губы и, усевшись в позе лотоса, героически развернул учебник по спецкурсу.

Спустя полчаса Мира клевала носом. Я изо всех сил боролась с зевотой. Бесполезно. В изложении мистера Леса любой, даже самый увлекательный материал превращался в отменный транквилизатор.

Поэтому спустя ещё пару часов мы втроём улеглись вольтом на постеленных на полу покрывалах, и ноги Миры в чёрных гольфах с белыми пентаграммами очутились на уровне наших с Тай Фуном лиц.

– Субстанции трансформируются… Трансформируются в зависимости от способа воздействия… – вяло бормотала Мира.

– Ноги убери! – ныла я. – А то сейчас я на тебя повоздействую…

Тай Фун бросал в мою сторону взгляды, исполненные страсти и душевной муки. Постепенно из страстных они сделались туманными. Похоже, у него был принцип: «Не можешь идти — ползи, не можешь ползти — так хотя бы ляг в направлении». Поэтому прямо перед тем как погрузиться в дрёму, он простёр в направлении меня свою руку с перстнем — да так и застыл.

Рука оказалась простёрта поверх ног Миры, и ей это очень не понравилось. Она попыталась скинуть руку, но очень скоро бросила тщетную затею и, поворочавшись, пристроила голову на моих нижних конечностях. Как хорошо, что перед ночным «бдением» я успела переодеться во всё чистое (в частности, поменять носки).

И как же странно, что сон упорно избегал встречи лишь со мной. Я старалась, я приказывала организму заснуть, а он, негодник такой, сопротивлялся. Потому как в искусстве сна стимул прогресса — бездействие.

Но это до меня дошло позднее. А пока я не придумала ничего лучше, чем выйти во двор, где несла караул «глазастая» ограда, и дать имена башенкам. Они сиротливо висели над замком, словно ничем не были к нему привязаны, и выглядели больно уж печальными. Ещё бы! Какой сущности, пусть даже порождённой межпространством, захочется быть безымянной?

Итак, первая башенка с чудной фиолетовой подсветкой стала у меня Обсерваторной. Она единственная не несла ни шпилей, ни флажков и отличалась куполом в форме полусферы. Вторая башня, подсвеченная зелёным, — вся какая-то помятая и неправильная — получила звание башни Парадоксов.

Зефирную башенку хотелось съесть — но только не на голодный желудок и желательно вприкуску с чаем.

В башне Хамелеон сам спрут велел закатывать вечеринки. Так там всё блестело и переливалось. Я бы приползала туда после тяжёлых будней в состоянии разбитого зеркала, чтобы на выходе превратиться в беззаботный дискотечный шарик.

Другие башни прятались в звёздной дымке, и разглядеть их не удалось. Зато во время блужданий по двору я случайно наткнулась на разветвлённый указатель.

«Бильярдная» – значилось на одной из стрелок.

«Гольф», – гласила другая.

«Бинокли», – указывала третья.

Надо же, как ответственно подходит к делу межпространство, когда надо обеспечить удобную жизнь своим отпрыскам!

Я поплелась к биноклям, потирая затёкшую шею. И не прогадала.

Несмотря на скудное лунное освещение, псевдо-гостиница просматривалась в бинокль весьма недурно. На крыше отеля с риском для жизни танцевал какой-то безмозглый придурок.

Образно выражаясь, этот псих балансировал на краю собственной могилы. Ибо девятый этаж как-никак. Если грохнется, ему точно крышка.

Но надо отдать психу должное: танцевал он профессионально и выдавал нечто совершенно эксцентричное. Когда-то, помнится, так изощрялся мой бывший шеф в географическом обществе. Пока никто не видел, он отходил от канонов и импровизировал, выдумывая потрясающе сложные движения за закрытой дверью.

Нынешнего артиста на крыше стоило бы представить широкой публике — такой выдающийся талант почём зря пропадает.

Ой! А не ректор ли это часом?

Тай Фун подкрался сзади и сомкнул руки кольцом на моей талии, спугнув внезапную догадку.

– Что, не спится? – прозвучал его ласковый голос.

– До каких пор, – процедила я, – вы будете без спросу меня трогать?

– До тех самых пор… – в ответ процедил Тай Фун. Закончить фразу ему не удалось. Небо над нами вдребезги раскололось ветвистой струёй электричества.

Нежданная гроза нагрянула с востока. Молния высветила чудака на крыше, и выяснилось, что во время сюрреалистичных танцев чудаку решительно не до гроз.

Тай Фун отобрал у меня бинокль. Вгляделся. Хмыкнул. И в этот миг раздался гром такой силы, что я спешно зажала уши. Пляшущему психу — как с гуся вода.

– Это Иридиус Младший, – безошибочно определил Тай Фун и повёл меня в укрытие.

Глава 7. Любовь и тайны Каролины

Не возьму в толк, что Тай Фун там ректору втолковал, но нас с Мирой оставили в покое — это факт. Усатых дяденек из комиссии мы больше в лицо не видели. Да и упитанная мымра с указкой на глаза не попадалась.

Оказалось, на комиссию надавили аж дуэтом: Тай Фун вызвал подкрепление, имя которому – Каролина.

На лекциях Каролины что я, что Мира зевали вовсю. А я ещё потом внаглую дрыхла на парте. Каролина преподавала предмет под названием «Антиматерия. От теории к практике». Она как раз воодушевлённо распиналась с кафедры о том, чего в природе нет, когда меня силой вытолкнуло из сна.

– Ага-а-а, – лукаво протянула Каролина и улыбнулась так, словно вот-вот меня проглотит. В карман её цветастого платья незаметно скользнул предмет, похожий на плитку шоколада. – Студентка на пятом ряду, я вас вижу. На вас только что был протестирован прибор по ликвидации сонных состояний. Ну как?

Я пожала плечами. И сон, и желание заснуть ускользнули, не оставив обратного адреса.

Никто не знал, как величать Каролину по фамилии и отчеству. Она и не представилась толком. Нацарапала мелом на доске свое имя — и решила, что это сойдёт ей с рук.

Когда-то в прошлой жизни мы познакомились с ней на цитрусовых плантациях. Она выращивала лимоны, апельсины и прочую иногда вкусную кислятину. И с Тай Фуном в те дни они были не разлей вода. Дёрнуло же меня однажды за ними понаблюдать! Любовники — сгоряча подумала я. Но нет, выяснилось, просто друзья. Очень близкие друзья. Ну очень-очень.

Тай Фун клялся-божился, что ничего между ними не происходит. Что они как брат и сестра.

Ладно, допустим брат и сестра. Тогда с какого перепугу сестрёнка устроилась работать в ту же академию, что и брат? Почему именно в том же году, а не годом позже, например? Не иначе по душу Тай Фуна явилась, захомутать и увезти обратно на плантации. А что, вполне себе коварный план.

Если Тай Фун нормальный человек, он просто обязан угодить в её сети. Стоит ей только пальцем пошевелить — и дело в шляпе. Почему? Да потому что при ней и сокрушительная харизма, и богатый внутренний мир. А уж о красоте и заикаться не стоит. Красота её главный козырь. Чего стоят одни губки бантиком — пухлые, сочные. Или импозантная родинка на скуле. Или взять, к примеру, глаза. Взглянет — и тебя бросает в жар, а сердце трепыхается где-то в пятках. А эта её модная белая шляпка с вуалью — ну не шедевр ли? Или вот, скажем, осиная талия без всяких корсетов.

Конечно, до Миры Каролине далеко, но в местном конкурсе красоты почётный титул был бы ей обеспечен.

В учебной аудитории мутно-рыжим усыпляюще горели лампы. В гибких железных трубах, которые подобно лианам оплели пилястру напротив нашего ряда, что-то булькало и клокотало. Мы с горем пополам пережили лекцию об антиматерии и зеркальных античастицах, и я уже собралась вставать, когда вдруг с ужасом поняла: стул взял меня в заложники. Моя элегантная жатая юбка намертво прилипла к сидению.

Как вы могли догадаться, выскочка Мелинда Крокс начала мстить.

– То ли ещё будет, – язвительно бросила она на ходу и скрылась в дверях, победно тряхнув шевелюрой.

– Кле-е-ей, – прошипела я, не зная, куда деваться от смущения. Правый выход с ряда был заблокирован незадачливой мной, и студенты, посмеиваясь и поглядывая с ехидством, вышли с противоположного конца.

Аудитория опустела.

– Эй, может, помочь? – крикнула с кафедры Каролина.

– Не беспокойтесь! – замотала головой Мира. – Мы сами. Вставай, – сказала она мне, – сделаем тебе новую юбку.

Слышали звуки, которые издаёт буксующий паромобиль? Так вот, прямо сейчас схожие звуки издала ментальная лаборатория Миры. Она попросту не загрузилась. Пароль неверный, в доступе отказано.

– Спруты дохлые! – воскликнула хозяйка лаборатории. – Да как же так?

– Блокировка, – пожала плечами я. После чего всё-таки вылезла из приклеенной юбки. – Дай поносить накидку, а?

В иллюзорный дворец за сменной одеждой я пробиралась с оглядкой, мелкими перебежками, как воришка, которого не ровён час засекут. Фортуна улыбалась мне криво и плотоядно.

Едва добралась я до «глазастых» ворот, как с ближайшей пальмы громким гудком согнало парочку беспечных попугаев. Подчиняясь общему закону подлости, кодовый замок сотрудничать отказался, противно запиликал и выдал сообщение об ошибке.

Эх, Мира, сюда бы твою светлую голову! Почему ты именно сейчас решила остаться на факультатив по физике элементарных частиц? Бросила меня на растерзание жутким гусеничным драндулетам и их шофёрам!

Вот шофёр встает, подходит, снимает шлем… Полундра! Спасите! Как послать международный сигнал бедствия?!

Моё бегство от перепачканного сажей Арсения сквозь глаз в ограде было поистине эпичным. И особенно незабываемым стал эпизод с застреванием. Да, я застряла в ажурном глазу — головой вперёд, ногами назад. Ногами в прозрачных колготках и пятой точкой, едва прикрытой накидкой Миры.

Говорила мне матушка поменьше сладкого кушать. А тут еще Тай Фун со своими конфетами. Сплошной стресс! Впрочем, до смерти я перепугалась позже, когда осознала, что меня ухватили за ноги и тащат назад, приговаривая:

– Извини, что я такой чумазый. Путь был неблизок, а ехал я почти без остановок.

Глава 8. Вечеринка на полусогнутых

В комнате пахло мёдом и корицей. Уютно горел торшер. Где-то по замку было разбросано ещё множество неисследованных комнат, где хотелось бы остаться навсегда.

И не верилось, что они — такое же порождение межпространства, как Мира.

Она почувствовала насущную потребность излить душу и села с непроницаемым лицом, тряхнув золотистыми локонами. Взгляд её вишнёвых глаз был устремлён не в здешний пряный полумрак, а в какое-то очень древнее, чудовищное «ничто».

– Не хочу обратно в межпространство, – без интонации сказала она, не мигая уставившись в одну точку. – Там серость и скука. Там у меня отнимут личность. Я стану пустым местом.

Она знала, что говорит. Ей было с чем сравнивать. И было чего бояться.

Безнаказанно удрать из одного измерения в другое? Не выйдет. Жертвам домашней тирании и то редко удаётся провернуть этот трюк без риска угодить обратно в сети к деспоту.

Нечто непостижимое уже тянуло к ней свои липкие щупальца из далёкой неопределённости. Мои высосанные из пальца страдания как-то сразу отошли на задний план, и я погладила её по плечу:

– Да не исчезнешь ты. Не выдумывай глупостей.

Вспомнился ненароком разговор студенток в общежитии — про амебоидные сгустки в уборной. Нет, рассказывать ей сейчас не стоит. Угроза-то пока неявная, завуалированная. И страхи Миры основаны лишь на чувстве беспомощности. Чтобы их прогнать, всего-то и нужно, что проветриться.

Я могу быть убедительной, если захочу. Влиять на людей и подчинять их своей воле, между прочим, тоже мой особый дар. Только получается это у меня не с помощью ментальной лаборатории, а благодаря внутреннему стержню и удаче, подвернувшейся в нужный момент.

– Ты настолько стала собой, что уже нипочём не вернёшься к прежнему состоянию, – сказала я. – Вот что. Предлагаю ритуал по изгнанию страха.

– Это как? – встрепенулась Мира.

– Нам надо развеяться! – воздела палец я.

– Куда на ночь глядя? – сонно пробормотал Тай Фун. Беднягу уже сморило.

Он повернулся на бок, придвинулся ко мне вместе с подушкой и цепко поймал меня в объятия.

– Не пущу. Вам завтра рано вставать и топать на отработку…

Фразу он нещадно скомкал, проглотил финал и уткнулся лбом мне в копчик, окончательно угодив в плен к Морфею.

Мира рассмеялась со слезами на глазах – по большей части, от умиления. Когда Тай Фун спит, он милашка и просто прелесть.

Дом по первому требованию предоставил нам список увеселительных заведений, сбросив справочник с верхней полки. В приморском городке было где убить время. «Бандитский Театр», например, где во время спектакля в зал врываются вооружённые липовые негодяи и обдирают тебя, как липку.

Или взять «Пещеру Кошмаров» с уродливыми роботами-автоматонами в человеческий рост. Не устраивает пещера? Добро пожаловать в кабаре «Пляски Смерти», где вы непременно оторвётесь по полной.

«Пляски Смерти», облизывалась я. Хочу… Однако Мира была приверженцем полумер.

– Оторваться по полной? – переспросила она после череды размытых уточнений с моей стороны. – Не-а, давай как-нибудь поскромнее. Что если оторваться наполовину?

Тай Фун сквозь полудрёму одобрил это мудрое предложение. Двое против одного. В итоге кабаре забраковали, и наш выбор пал на кофейню с названием «Паучьи Ноги», где, согласно справочнику, в увеселительную программу входило не так уж много интересного.

Избранная кофейня имела одну особенность: она не подавала признаков жизни ровно до захода солнца. А вот после – принималась пьяно и безудержно шататься по окраине курортного городка на гигантских паучьих ногах. Ноги были сделаны из какого-то навороченного сплава, однако за недостатком смазки кошмарно скрипели, чем доводили округу до тихого помешательства.

Попасть внутрь механического монстра можно было лишь при должном упорстве. Вход на покатом боку громадины ни секунды не пребывал в покое и норовил увернуться от тебя в решающий момент. Но если уцепиться за поручни крыльца, попадание в чрево паука обеспечено.

Когда мы с Мирой опознали это создание по характерной вывеске, светящейся далеко во мгле, ни у кого из нас не возникло желания пойти на попятный. План «Оторваться наполовину» претерпел изменения, и теперь к нему добавился пункт: «Оторваться любой ценой».

Тай Фун ворчал на меня за то, что я организовала ночную вылазку и заставила его пойти с нами. Хотя я-то как раз не заставляла. Сам вызвался. Ибо ну как же он отпустит свою малышку Сафро без защиты в этот мрачный, пугающий мир?

Я окончательно воспрянула духом после эпизода с Арсением, стряхнула с плеч усталость, выбросила из головы дурь и нагнала паучье кафе с два счёта. Схватилась за перила, подскочила — и очутилась на крыльце.

Над притолокой болтались на бечёвках светящиеся кулоны из какого-то редкого минерала.

– Произвол, – буркнул Тай Фун у меня за спиной. – Кристаллы в свободном доступе! Как им не стыдно?

– Кому не стыдно? Кристаллам? – спросила Мира, запрыгнув на крыльцо последней.

– Тем, кто их здесь развесил, – уточнил Тай Фун. – Вам ведь ещё не выдавали их в академии? Я рассчитывал, что это произойдёт примерно через полгода. Новичкам надолго блокируют доступ к ментальным лабораториям.

Глава 9. Не тот, кем кажется

Ох и натерпелась я сегодня от Мелинды Крокс! Она подговорила студентов стащить мою сумку и насыпать в неё толчёного мела. Ну честное слово, детский сад! Затем меня заперли в туалете. Подбросили жука в ворот платья на лекции по неорганической химии. А лабораторную по молекулярной биологии, где мы работали в командах, так и вообще сорвали. Придирчивая профессорша влепила мне, как лидеру группы, два балла из максимальных десяти.

Меня довели до точки кипения, и я прибыла во дворец иллюзий злая, как чёрт морской. При желании накопившимся во мне ядом можно было бы запросто отравить весь городской водопровод. И единственное, чего мне сейчас хотелось, так это запереться в осенней комнате, забраться в ванную на львиных лапах (эдакое место энергетической силы) и сидеть там, пока не полегчает.

Я опоздала: место силы было занято. Его оккупировал Тай Фун.

Он вольготно расположился в ванной и с детским восторгом поглощал мороженое в вафельном рожке.

– О, привет! Вернулась! – отсалютовал он рожком. – Присоединяйся. Только что доставили. Мятное, с кусочками шоколада, – удовлетворённо пояснил он.

Ага, значит, мистер Оккупант любит мороженое. Разносторонний вы наш! Право слово, в другое время его непосредственность меня бы непременно растрогала.

– Уйдите, – неприветливо сказала я. – Хочу побыть одна.

На самом деле я хотела убивать. Не людей — монстров. И первому монстру — внутри меня — требовалась ускоренная расправа.

Душка Тай Фун вновь продемонстрировал необычайную покладистость. Он упёрся ладонями в борта ванной, выбрался из неё и, подобрав полы чёрной профессорской мантии, двинулся к выходу. Поедать мороженое, не сняв мантию? Это что-то новенькое!

Он ушёл — и я заняла его место, чтобы обстоятельно пошарить по закромам своей души и нащупать точку опоры. Целый час сидела, прижав колени к груди и пялясь в пустоту. У меня под диафрагмой тоже была пустота. Чем её заполнить, как не приключениями на ночь глядя? Если что, я тут острить пытаюсь. Сарказм.

Спустя час в дверной проём просунулась златокудрая головка Миры.

– Эй, – сказала Мира, – там у ворот кто-то ошивается. Темно, не вижу.

– Если Арсений, передай, что меня нет.

Мира лучезарно кивнула и отчалила. А меня стало покалывать беспокойство. И в итоге я не выдержала: облачилась в одежду потемнее и двинулась на разведку, прикидывая, где бы засесть в засаде.

Притаившись за фигурным столбом ограды, я услыхала тонкий голосок Миры:

– Сафро просила передать, что её нет.

Резистор полупроводниковый, ну что за святая простота!

– А я не к ней. Я к тебе, – глухо прозвучало за воротами. – Хочу кое-что показать. Пойдём со мной!

– Мне — с тобой? – удивилась Мира. И оглянулась, словно испрашивая у дворца иллюзий разрешение на позднюю прогулку.

Этой наивной дурочке и в голову не пришло посоветоваться со мной. А мне не пришло в голову её остановить, за что впоследствии поплатились обе.

– Хорошо, идём! – сказала она типу за оградой. Отворила певучую калитку и скользнула во внешнюю тьму. А я, разумеется, за ней.

Сутолока мыслей в измученном мозгу мешала выявить потенциальные риски и запастись планом «Б» на случай непредвиденного поворота. Пока я пробиралась за подругой по луговым тропам, в уме юлой вертелись вопросы.

Вопрос номер один: зачем Арсению понадобилась Мира? Неужели задумал сделать её приманкой? Или и того хуже — заложницей?

Вопрос номер два: почему мы направляемся в академию? Ночь на дворе, и там наверняка уже всё закрыто. Хотя что я несу? Безумные учёные штампуются как раз-таки в академии Светочей Прогресса. И им точно неведомо такое понятие, как рациональный режим дня.

Время близилось к полуночи. Я решительно не понимала садистов, которые выложили подъездную аллею такими крупными выпуклыми булыжниками. Это ж мало того, что укачает в экипаже, так ты себе ещё и ногу свернёшь, если вздумаешь идти пешком.

Мира и Арсений впереди о чём-то вполголоса совещались. В ум закралась совсем уж нелепая догадка: Секретничают — значит заодно? Мира — сводница? Да ну, глупости какие.

Стало вдруг как-то холодно и неуютно. Душа затрепыхалась в поисках кратчайшего маршрута в пятки, и я пожалела, что не захватила с собой Тай Фуна (как будто Тай Фун зонтик, да). Но он был поглощён поглощением мороженого и к тому же наверняка всерьёз подумывал о компенсации за прошлую бурную ночку в бродячем кафе. Вдобавок, он мог счесть мою шпионскую деятельность явлением нежелательным и элементарно запретить.

А кто не спрашивает, тому не запрещают.

Так что я отбросила мысли о зонтах и покровительстве, чтобы замереть возле статуи очередному гению-самородку. Прямо сейчас в рыжем сумраке фонаря Арсений взламывал чёрный ход отеля с мастерством профессионального домушника. А Мира стояла рядом и восхищалась. Похоже, у неё, и правда, отшибло мозги. Либо — версия вторая (и вот жуть-то!) — она пала жертвой гипноза.

Растушёванный свет керосиновой лампы Арсения робко разбавил тьму академии, замаскированной под отель. Мы вошли внутрь. Следуя за Мирой на расстоянии, я то и дело ловила себя на мысли, что атмосфера тут как в фильме ужасов. Хотелось мчаться к выходу сломя голову, а ведь ничего особенного не происходило. Разве что сквозняк завывал, как брошенная собака, и всего единожды надрывно заскрипело под потолком.