В объятиях зверя

1

Пластиковые стяжки до боли сжимали запястья, врезаясь в кожу, будто жаждали стать её частью. Я сидела на ледяном полу фургона, спиной прижимаясь к стенке, и с каждой новой кочкой моё тело содрогалось, как тряпичная кукла в руках нерадивого ребёнка. Боль в затёкших мышцах пульсировала в такт бешеному сердцебиению, но я заставляла себя дышать ровно. Паника ещё не пришла. Она затаилась в углу сознания, ждала момента, когда я ослаблю хватку.

Воздух был тяжёлый, липкий, насыщенный табаком, бензином и потом. Грязь въелась в стены, впиталась в ткань сидений, осела на коже и в лёгких. Всё здесь было неправильным. Чужим. Вонючим.

За перегородкой донеслись голоса:

— Как думаешь, её мужик откупится?

— Да хрен его знает. Вадик — крыса, но думаю бабки найдёт. Он же понимает, что если нет… — Гортанный смешок, полный грязного удовольствия. — Тогда пустим её по кругу.

По кругу. Пустят меня по кругу из-за долгов моего парня. Теперь уже бывшего парня.

Эти слова ворвались в сознание, обвились ледяной удавкой вокруг горла. Горячий страх вспыхнул в груди, парализовал. Я знала, что это значит. Если Вадик не заплатит, меня просто… используют. И тогда это уже не будет иметь значения — выжила я или нет.

А Вадик не заплатит.

Он не станет рисковать ради меня. Он не тот, кто спасает. Он тот, кто бросает.

Я не могла ждать.

Пальцы нащупали стяжку, вцепились в гладкий пластик. Чёрт. Туго. Слишком туго. Никакого шанса её разорвать.

Но у меня есть ноги.

Я прижалась спиной к стенке, всматриваясь в темноту, в поисках слабого места. Что-то, что можно сломать, разбить, вырвать. Фургон старый, грязный, с проржавевшими креплениями дверей. Может, если ударить в нужное место?..

Громкий толчок — машина подпрыгнула на выбоине. Я стиснула зубы, собирая последние силы, и с яростью врезалась ногами в дверь.

Металл прогнулся, но не сдался.

— Эй, какого хрена?! — голос за перегородкой прозвучал злобно.

Я не дала им времени. Второй удар. Третий.

Фургон резко вильнул, раздался крик водителя, колёса завизжали по асфальту.

Сейчас!

Я врезалась ногами в дверь ещё раз — и мир взорвался.

Холодный воздух ударил в лицо.

Земля полетела навстречу.

Я рухнула, ударившись коленями об асфальт, кувырком полетела куда-то в сторону захлебнулась воздухом. Всё тело горело, каждое движение отзывалось болью, но я была жива.

Жива.

Подняла голову, передо мной раскинулся лес. В воздухе висела густая темнота, словно ночь тут была плотнее, глубже, чем в обычном мире. Деревья — слишком массивные, высокие, их кроны заслоняли небо, не давая ни единого проблеска света. Воздух был тёплый, влажный, пропитанный запахом прелых листьев, дикой земли и… чего-то ещё. Чего-то хищного.

Тишина была абсолютной.

Это не была нормальная тишина ночного леса — без шорохов, без шелеста травы, без стрекота кузнечиков. Будто всё живое замерло, прислушиваясь.

Я была не одна.

И тогда я услышала их — крики, ругань. Они искали меня.

Я кое-как отодрала себя от земли, развернулась, собираясь бежать, но… земля дрогнула.

Что-то двигалось впереди. Гулкий удар разнёсся по лесу — как будто что-то огромное упало с высоты.

Я замерла.

Шаг. И ещё шаг.

Тень вынырнула из мрака.

Массивная. Тяжёлая. Она не просто появилась — она возникла, заполняя собой всё пространство, вытесняя воздух.

Я не успела развернуться. Жёсткие, сильные руки схватили меня, высоко подняли, словно я ничего не весила.

Горячее дыхание обожгло кожу.

— Мягкая… — пробасил голос, низкий, с рычащими нотками.

Я содрогнулась.

Он втянул носом воздух у моего плеча, медленно спускаясь к животу, ещё ниже...

— Сладкая…

Паника ударила в голову. Я попыталась вырваться, ударила его коленом в грудь, дёрнулась — бесполезно. Его хватка была железной.

Я опустила голову — и смогла увидеть его лицо.

Чудовище.

Жёлтые глаза сверкали в темноте, клыки слегка обнажились в голодном оскале. Кожа — тёмная, зелёная, покрытая шрамами. Руки — слишком большие, слишком сильные. Я видела такое в фильмах и играх.

Орк. Настоящий. Дикий.

Мой похититель был чудовищем.

Он смотрел на меня так, как смотрит хищник, поймавший добычу.

— Дикая, — пробасил он, его губы тронула улыбка, слишком жестокая, слишком довольная. — Это хорошо.

Я дёрнулась ещё раз, вкладывая в это движение всю свою силу.

Ему было всё равно.

Кровь в висках стучала так громко, что на секунду я даже не поняла, что вокруг стало тихо.

Где топот, гневные выкрики, хруст веток под чужими ногами?

Исчезли.

Тишина опять накрыла лес, густая, вязкая, будто сама природа затаила дыхание.

Орк замер, его тело напряглось — живое, горячее, слишком близко от меня.

— Показывайся, — низко бросил он в темноту.

Я напряглась. Он не один?

Ответом ему было молчание.

Орк ухмыльнулся, но в его голосе прозвучала сталь:

— Сейчас.

Воздух сгустился. Становилось… холодно.

А потом они вышли из тени.

Четверо.

Двое людей — бледные, напугано сжимающие ножи. Это мои похитители. За их спинами — твари пострашнее чем они.

Гигантские, плечистые, выше, чем тот, кто держал меня. Кожа темнее чем у того, что меня держал, волосы спутанными космами падают на широкие спины. Один ухмыляется, обнажая звериные клыки, второй сжимает в руке топор.

— Ну, здорова, мужик, — один из людей хрипло усмехнулся. — Нам девка нужна.

Орк не пошевелился.

— Вижу.

— Это наши дела, — нервно сказал второй, переступая с ноги на ногу. —Заберём её, и никто не пострадает.

Орк вдруг сильнее сжал мою талию, будто закрепляя право на меня за собой.

— Она теперь моя.

Моё сердце рухнуло в пятки.

— Слышь, мужик… — начал один из людей, но орк вскинул голову.

Золотые глаза вспыхнули, словно расплавленный металл.

2

Орк осторожно опустил меня на пол.

Я села, выставив руки вперед.

— Развяжи меня!

Он посмотрел на меня с ленивым интересом, затем наклонился и лезвие грубого ножа сверкнуло перед моим лицом. Я зажмурилась и попыталась отползти. Но орк коротким движением разрезал стяжку.

Я тут же спрятала руки за спину, разминая запястья.

— Что ты собираешься со мной делать?

Он сделал шаг ближе, и я попятилась.

— Ты теперь моя.

Я моргнула.

— Что?!

— Моя, — повторил он, как будто это само собой разумеющееся.

— Ты с ума сошёл?! Я человек, я не принадлежу тебе! Вообще никому не принадлежу!

Он склонил голову набок, внимательно изучая меня.

— В нашем мире так.

Я дышала тяжело, сердце билось где-то в горле.

— Ты ошибаешься.

Орк не ответил. Просто вышел, оставив меня одну.

Я медленно опустилась на пол, пытаясь не сорваться. Спокойно. Не показывать страха. Надо выждать, выбрать удачное время и бежать.

Я осмотрела орочье жилище. Окно узкое, с решёткой. Дверь — массивная, с железными полосами.

Я схватила нож у очага. Лезвие тонкое, но острое. Хоть что-то.

Но как только я развернулась, раздались шаги.

Его. Массивные, уверенные, тяжёлые.

Я выставила нож перед собой. Пусть только попробует тронуть меня, я буду биться до последнего.

Дверь распахнулась.

Он шагнул внутрь, запах дыма и звериной дикости окутал меня.

Я отступила к стене, сжимая рукоять ножа так сильно, что побелели пальцы.

— Не подходи!

Он смерил меня взглядом. Усмехнулся.

— Ты собираешься драться?

— Я не овца в загоне. Я буду стоять за себя до последнего!

— Ты не овца, — тихо сказал он, подойдя ближе. — Ты женщина. Моя женщина.

Голос низкий, чуть вибрирующий, пробирал до костей. Я сглотнула, но не опустила нож.

— Я никому не принадлежу.

Орк склонился надо мной, ловя мой взгляд.

— Люди слабые. Человеческой женщине не выжить в нашем мире без защиты.

— Лучше рискнуть, чем быть чьей-то рабыней.

Он фыркнул.

— Ты не рабыня.

— Тогда кто?!

Он шагнул ближе, почти вплотную, и я почувствовала жар его тела.

— Женщина, — голос стал ниже. — Ты моя женщина.

Горячее дыхание коснулось моей щеки.

Я сильнее сжала нож, а по спине скатились капли холодного пота.

— Не смей меня трогать.

Он наклонился еще ниже, воздух между нами стал густой, тяжелый, горячий.

— Если бы я хотел тебя взять, ты бы уже была подо мной.

Тело пробила мелкая дрожь. Он не лгал.

И почему-то от этого стало ещё страшнее.

Он стоял слишком близко.

Так близко, что его дыхание касалось моей кожи, едва ощутимо, но достаточно, чтобы мурашки пробежали по позвоночнику.

Так близко, что я могла почувствовать, как напрягаются его мышцы, когда он делает очередной неторопливый вдох.

Но я не отступила.

— Ты дрожишь, — голос его низкий, будто раскат грома перед бурей.

— Это естественно, когда тебя похищают и бросают в другой мир.

Он склонил голову, чуть сузив глаза.

— А ещё так бывает, когда женщина чувствует мужчину.

Жар вспыхнул внутри, но я не позволила себе выдать это ни движением, ни жестом.

— Не приписывай мне свои фантазии.

— Не буду, — уголки его губ дрогнули в усмешке. — Я подожду, когда ты заговоришь об этом сама.

Он играл. Он наслаждался. Не нападал. Не подавлял.

Но давил.

Присутствием. Взглядом. Непрошеной, обжигающей близостью, от которой в груди сжималось сердце, а наружу просилось что-то первобытное.

Мои пальцы крепче сжали рукоять ножа.

Он заметил.

— Думаешь, сможешь меня ранить?

— по крайней мере я попытаюсь.

Он качнул головой, и в глазах его мелькнуло что-то опасное.

— Смелая. Нравишься мне.

Я вздохнула глубже, не давая себе отвлечься.

— Что тебе от меня нужно?

— Всё, — ответил он без тени сомнения.

Слово прозвучало тяжело, окончательно.

Я сглотнула, пытаясь удержать голос ровным:

— Ты говоришь так, будто уже решил за меня.

— Потому что так и есть.

Он поднял руку, и я дёрнулась, но он только коснулся пальцами моего лица.

Лёгкий, почти неосязаемый жест, но от него внутри опять всё сжалось.

— Если бы ты хотел, ты бы уже меня взял.

Он кивнул.

— Да.

— Но ты ждёшь.

Его взгляд потемнел.

— Жду.

— Почему?

Тишина натянулась, как струна.

А потом он вдохнул.

Глубоко.

Тяжело.

— Я не монстр и не животное. Я жду, когда ты сама захочешь, жду, когда будет можно… — его голос сорвался на шёпот. — И это сводит меня с ума.

Орк отошел от меня, а я продолжила стоять, сжимая нож в руках.

— Ложись спать женщина. — Орк махнул рукой в угол, где на большой кровати, сколоченной из грубых деревянных брусьев, лежала груда шкур.

***

Я не спала.

Снаружи раздавались голоса, редкое рычание, грубый смех.

Эти звуки проходились по коже вибрацией, заставляя вспомнить, где я нахожусь.

В другом мире. В деревне орков. В его доме.

В его власти.

Я глубже зарылась в шкуры, но их тепло не могло заглушить присутствие другого тепла, которое… ждало.

В соседней комнате.

Я зажмурилась, но даже так ощущала его присутствие и запах.

Тёплый. Животный. Мужской.

Глупо было думать, что я возьму и вот так просто усну здесь. Поэтому я просто лежала и ворочалась. Кровать была жесткой, а тело щекотал мех.

Дверь скрипнула, и я замерла.

Он вошёл без шума, но я почувствовала его сразу. Энергия его тела заполнила пространство, густая, давящая.

Я сделала вид, что сплю.

— Думаешь, я не чувствую, что ты не спишь?

Голос его разорвал тишину, пробежавшись горячей волной по коже.

Я не ответила.

Просто смотрел. Не знаю, ждал ли он ответа, но я упорно молчала и продолжала делать вид, что сплю.

3

Я проснулась от того, что подо мной что-то едва заметно двигалось.

Сонно прижалась щекой к чему-то твердому, горячему — и только через пару секунд поняла, к кому я прижалась.

Сердце глухо стукнулось в ребра.

Орк.

Я лежала на его плече, ладонь покоилась на его груди, а дыхание… Боги, я буквально дышала им.

Я почувствовала, как напряглись мышцы под моей ладонью, как его грудь глубже вздымается при вдохе, как в воздухе сгущается что-то, от чего вдруг становится нестерпимо жарко во всем теле.

Но я лежала не шевелясь, но и руку убирать не стала.

Не сделала ни одного движения, которое могло бы разрушить этот странный, но сладкий момент.

И тогда он сам пошевелился.

Совсем чуть-чуть.

Просто склонил голову, и его губы оказались слишком близко к моим волосам.

Я вздрогнула и он почувствовал это.

Он мог бы сейчас — легко, просто, без усилий — заставить меня потеряться в нём.

Но он не делал этого.

Играл?

— Ты уже не отпихиваешь меня, — его голос был низким, ленивым, чуть охрипшим от сна.

Я стиснула зубы, но не отстранилась, не хотела отпускать это тепло и чувство защищенности.

Он медленно повернул ко мне голову. Так, что губы почти задели висок, а потом скользнули ниже. К щеке. К губам.

Ещё чуть-чуть — и они соприкоснутся.

Наше дыхание спуталось, мы вдыхали друг друга.

Грудь сжалась от странного, горячего ожидания.

Я знала, что нужно отпрянуть, что нужно остановиться…

Но не смогла.

Я просто смотрела, как он медленно наклоняется, как в его глазах вспыхивают огоньки желания, как грубые пальцы едва касаются моего подбородка…

И тогда он остановился.

Ровно в тот момент, когда наши губы почти встретились.

Я замерла.

Его дыхание горячими искрами пробежалось по коже.

Он смотрел. Смотрел и… ждал моей реакции.

А потом — усмехнулся. Тихо, едва слышно, и отпрянул.

— Не сейчас, — сказал он лениво.

Меня будто окатило ледяной водой.

Что?.. Как это вообще понимать?

Но он уже садился, медленно, мощно, перекатываясь на бок, а затем встал с кровати.

Я ошеломлённо смотрела, как он выпрямляется в полный рост, как перекатываются мышцы под грубой, зелёной кожей, как выпирает и подрагивает его мужское достоинство. Я смущённо отвела взгляд. Орк же заскользил по мне насмешливым взглядом, будто понял всё, что сейчас творилось в моей голове.

— Я… — голос не слушался.

Он уже не смотрел на меня.

Просто натянул одежду, подошёл к двери…

И запер её.

Я подскочила.

— Эй!

— Не выдумывай, — его голос звучал приглушенно из-за двери. — Это для твоей же безопасности.

Я стиснула кулаки.

— Ты не имеешь права…!

Кажется, он ухмыльнулся.

— Я имею всё, что захочу.

Тяжелые шаги начали отдаляться.

Тишина.

Я схватила ближайший предмет — и с силой запустила в дверь.

Удар. Но орка уже не было.

***

Сначала я злилась.

Ходила по комнате, мерила шагами пространство, проверяла окна и двери.

Конечно, заперто, не выбраться. Я была как в клетке, большой, грубой клетке.

Глупый зверь.

Глупая я.

Я швырнула какую-то шкуру в угол, раздражённо взъерошила волосы.

Но потом…

Раздражение превратилось в скуку.

Я села. Встала. Снова села.

Потом начала осматриваться. Грубый деревянный стол, полки с оружием, тяжелые шкуры, наброшенные поверх кровати, массивный очаг в углу, где ещё тлели угли.

Здесь не было уюта, не было тепла.

Просто… логово зверя.

Я повела плечами.

В груди шевельнулось странное чувство. Мне нестерпимо захотелось что-то сделать.

Изменить.

Но зачем? Зачем мне вообще думать об этом? Зачем мне хотелось… здесь хозяйничать?

Я стиснула зубы. Нет, я не останусь здесь, я обязательно уйду отсюда.

Но пока…

Я подошла к очагу и наклонилась, вороша угли.

Пока он не вернулся — я могла хотя бы развести огонь.

Огонь в очаге разгорался медленно, лениво, словно и сам не хотел просыпаться в этом угрюмом жилище. Я подбросила несколько поленьев, наблюдая, как языки пламени жадно лижут древесину, и тепло постепенно разливается по комнате.

Грубый, неуютный дом. В нём было всё, что нужно для жизни, но ничего — для комфорта.

Я огляделась.

Полки, тяжелые, дубовые, вбитые прямо в стены. На одной — оружие: топоры, длинные ножи, какие-то лезвия странной формы. На другой — вещи: сложенная одежда, свёртки из плотной ткани. И только на третьей — кое-что по-настоящему интересное.

Я подошла ближе и прищурилась.

Глиняные горшки. Деревянные миски. Узкие бутылки из толстого стекла, в которых плескалась мутноватая жидкость.

А вот и еда.

Сушёное мясо. Коренья. Пучки каких-то трав, подвешенные к потолку. Пара крупных горшков с чем-то, что выглядело как мука или крупа.

Не бог весть что, но уже лучше, чем ничего.

Я подняла крышку с одного из горшков, осторожно понюхала. Соленья? Да, похоже на то.

Где-то в глубине груди шевельнулось что-то странное.

Я оглянулась на стол.

Шероховатая древесина, тёмные следы от ножа. Я ясно представила, как орк сидит здесь, ест, рассеянно поглаживая пальцами край деревянной миски.

Один.

Я нахмурилась, зачем мне вообще об этом думать?

Я должна была искать способ сбежать, должна была сидеть и ждать удобного момента.

Но вместо этого… Сейчас мне хотелось приготовить ему еду.

От одной этой мысли внутри разлилось непонятное тепло.

Может, я просто хотела чем-то заняться? Может, мне просто было скучно?

Да, так и есть. Просто скучно.

Я обвела взглядом запасы, потом снова посмотрела на очаг.

Ладно.

Раз он считает себя моим похитителем, раз думает, что может запирать меня в этом доме, пусть хоть узнает, как готовит его пленница.

Я закатала рукава.

4

Сначала я разобрала продукты, чтобы определить, что можно использовать.

Сушёное мясо оказалось неплохим, хоть и слишком солёным. Его стоило вымочить. Крупа в одном из кувшинов походила на что-то вроде риса или пшена — вполне подойдёт. Коренья и травы пришлось разбирать дольше: что-то мне было знакомо, а что-то я впервые видела в жизни.

Пару раз я с опаской нюхала странные листья, но они пахли приятно — чуть терпко, пряно. Наверное, их можно использовать.

Я набрала воды в грубый металлический котёл, поставила на огонь. Пока она грелась, занялась мясом. Нарезала тонкими ломтями, сложила в миску с водой. Потом высыпала крупу в кипяток и принялась помешивать, вдыхая поднимающийся пар.

Дом наполнился запахами.

Другими. Не звериными, не пыльными, не холодными.

Запахами дома.

Я незаметно для себя я улыбнулась.

Когда в последний раз я чувствовала себя вот так? Так спокойно? Так… правильно?

Но я отогнала от себя эту мысль.

Нет.

Я не должна к этому привыкать, и не должна забывать, где нахожусь. Я пленница, а не хозяйка. Игрушка в руках зверя.

Но всё же, когда каша была почти готова, я нарезала коренья и добавила в неё, приправила солью, щепоткой сушёных трав.

Пахло… прекрасно. Я отложила ложку, вытерла руки о подол платья.

И только тогда поняла, что жду его возвращения, но орк всё не приходил.

Я сидела за столом, рассеянно водя пальцем по шершавой деревянной поверхности, и опять ловила себя на том, что оглядываюсь на дверь и жду его.

Жду скрипа двери. Жду тяжёлых шагов.

Жду, что вот-вот снова почувствую его запах — тёплый, терпкий, с примесью чего-то дикого.

Но шли минуты, кажется даже часы, а он не возвращался.

Чем дольше длилось это ожидание, тем больше меня охватывало раздражение. Зачем я вообще думаю о нём? Почему это меня волнует?

Я резко встала, словно пытаясь встряхнуть себя.

Ладно.

Раз уж всё равно скучаю — займусь делом.

Первым делом я разобрала шкуры. Некоторые были сложены аккуратно, но другие просто валялись кучей у стены. Я разобрала их, вытрясла, сложила ровной стопкой.

Потом смахнула пыль с полок. А её здесь было много. Похоже, он не слишком-то заботился о чистоте.

Я хмыкнула. Ну конечно, типичный холостяк.

Чистый стол, аккуратно сложенное оружие — вот и всё, что ему нужно. А пыль, паутина в углах, застывшие капли воска на деревянных подставках под свечи его явно не волновали.

Я нашла тряпку, вытерла стол, прошлась по лавкам.

Чем больше я приводила в порядок, тем сильнее меня затягивал процесс. Я словно метила территорию.

Непрошеная гостья. Пленница, которая вдруг решила, что имеет право на уют в этом доме.

Когда дверь скрипнула, я даже вздрогнула.

Он вошёл бесшумно, но я сразу почувствовала его.

Его запах, тепло, дыхание.

Я выпрямилась, развернулась, и тут же поймала его взгляд.

Он осматривал комнату, неторопливо. Внимательно.

Я не стала дожидаться, пока он скажет что-то.

— Я не для тебя старалась, — выпалила я.

Его губы дрогнули в тени усмешки.

— Нет?

— Нет, — я сложила руки на груди. — Просто мне было скучно.

— Конечно.

Я прищурилась. Он явно мне не поверил.

Но вместо того, чтобы дальше поддразнивать меня, он медленно шагнул ближе… и протянул руку.

В ней лежало платье. Я растерянно моргнула.

Оно было простым, но красивым. Голубая ткань, лёгкая, но прочная, белые вышитые узоры по краям рукавов, а еще широкий кожаный ремень.

Я растерялась.

— Это что?..

— Для тебя.

Я осторожно взяла платье, провела пальцами по ткани.

Нежное. Приятное на ощупь.

— Ты… купил его?

— Нет. Выбил из купца.

Я резко вскинула голову.

Он улыбался.

Я стиснула зубы.

— Ты шутишь.

— Разве?

Я вздохнула, сжимая платье в руках.

Странное чувство. Непривычное.

Будто внутри что-то дрогнуло, растаяло.

Но я не собиралась показывать ему этого.

— Знаешь, что мне нужно больше нового платья? — я внимательно заглянула ему в глаза.

— Что?

— Помыться.

Я сделала шаг назад, оглядывая себя.

— Я не мылась с момента, как выпала с машины, прямо в грязь.

Он внимательно оглядел меня, потом кивнул.

Спокойно, как будто это, что-то само собой разумеющееся.

Он подошёл к полке, взял несколько простых тряпок, свернул их и бросил мне. Чудом я поймала их.

— Идём.

Я моргнула.

— Куда?

— Помоешься.

Его голос звучал так уверенно, что я даже не подумала возражать.

Просто крепче прижала к себе платье, тряпки… и пошла следом.

Он вывел меня на улицу, и только тогда я поняла, что за всеми домашними хлопотами не заметила, как день сменился вечером.

Воздух стал прохладнее, лес за домом утонул в густых тенях, а на горизонте разливался тёплый багрянец заката.

— Куда мы идём? — я прищурилась, следя за тем, куда ставлю ноги.

— Увидишь.

Орк уверенно вёл меня вперёд, уводя в лес какими-то тропами, которые, казалось, знал только он.

Мы поднимались вверх, по склону холма, среди вековых сосен, над которыми уже поднимался вечерний туман.

Земля под ногами была влажной, местами заросшей мхом. Кусты цеплялись за платье, а корни деревьев выступали из земли, так что идти приходилось осторожно.

Я вздохнула, отводя ветку в сторону.

— Я просто хотела помыться. А теперь становлюсь ещё грязнее.

Он коротко усмехнулся.

А потом…

Резко развернулся ко мне. Прежде чем я поняла, что происходит, он обхватил меня, и в следующую секунду я оказалась у него на руках.

Я вздрогнула.

— Ты что делаешь?!

— Несу.

— Поставь меня на землю!

— Нет.

Я дёрнулась, но он держал крепко.

Слишком крепко, прижимал к себе, но как-то слишком бережно.

Я беспомощно замерла, ожидая, что он вот-вот усмехнётся но… Он просто шёл вперёд.