В плену долга

Дневник Луизы Монтальто

Я не помню ее. Как будто ее никогда и не было в моей жизни. Автобиографическая память, твердят ученые, формируется с двух лет. Но мои воспоминания о ней - словно выцветшая фотография. Я помню лишь кулон, который висел на ее шее. Маленький, блестящий, завораживающий. В форме полумесяца. Я любила держать его в руках, чувствовать гладкую прохладу металла, смотреть, как он ловит солнечные лучи и рассыпает вокруг себя искры. Это все, что у меня осталось. Осталось от моей mammina.

(ит. Мамочка.)

Я жажду помнить ее. Помнить ее улыбку, смех, лучики морщинок в уголках глаз. Я хочу помнить ее запах. Но память молчит, и мне остается лишь придумывать. В моих фантазиях она пахнет лавандовым мылом и ванилью. Так пахнет тепло. Так пахнет дом. Не тот дом, в котором я выросла. А какой-то далекий и неизвестный мне дом. Дом, в котором безопасно.

Мои братья… Микеле и Сальваторе говорят, что я похожа на нее. Они - счастливчики, ведь провели с ней намного больше времени, чем я. И я завидую им до боли в сердце, ведь они знают, каково это - чувствовать материнское тепло. Я - нет.

Но я благодарна им. Они заменили мне мать и даже отца, которому всегда было на меня плевать. Девочек в таких семьях, как моя не ждут. Им не радуются. В день рождения их не встречают с радостью. Они просто существуют. И возможно, о их имени вспомнят лишь в тот момент, когда удачно выдадут замуж, точнее когда избавятся от них.

Сальваторе и Микеле вырастили меня, как драгоценность, как редкую жемчужину, найденную на темном, морском дне. Сальваторе называет меня белой розой, расцветшей посреди бескрайнего поля красных цветов.

Мой старший брат любит пафосные метафоры. Возможно, он был бы неплохим автором, если бы не был кем-то другим...

Всё мое детство Сальваторе твердил, что я - ее копия.

“Твой светлый локон - словно лучик солнца, пробивающийся сквозь тучи, моя tesorina!”

(ит.Сокровище!)

Но цвет волос у нас все-таки разный… У нее волосы были темные, как южная ночь. Мы словно инь и ян, и мне досталось тепло и свет. Но что толку в этом свете, если он не освещает самые важные воспоминания?

Сейчас в моей голове лишь пустота. Обрывки чужих слов и воспоминаний, как осколки разбитого зеркала, в котором я отчаянно пытаюсь увидеть не только её, но и себя. И даже рассказы Сальваторе о ней не помогаю мне вспомнить. Вспомнить самое главное, что было в моей жизни. Вспомнит её.

Сальваторе… Если бы он сейчас был рядом, я бы треснула его по голове! Он нарушил свое слово! Он обещал… Но обещания, данные много лет назад, кажутся особенно горькими на вкус.

Это как будто кто-то украл у тебя конфету, которую ты так долго ждал. И украл навсегда.

Я знаю, Сальваторе уже в ярости. И он возможно, даже накричит на меня! Но уверена, наша мать поступила бы так же - никогда бы не одобрила того, что случилось! Она бы никогда не одобрила тот путь, который он выбрал! Поэтому я просто бросила трубку. Этот звук - короткий и резкий отрезал меня от него. От него настоящего.

Он обещал. Клялся. Но разве кто-то в нашем проклятом мире держит слово? Здесь ложь - вторая натура, а предательство - обыденность…

Я помню день, когда пелена с моих глаз упала, и я увидела, в каком аду родилась. Это был мой день рождения. Сальваторе так быстро и старательно отмывал кровь с рук, наивно полагая, что я ничего не замечу. Но я заметила, а точнее почувствовала, ведь воздух вокруг него был пропитан смертью. Этот запах не спутать ни с чем. Его знает каждый, в чей дом хоть раз заглядывала сама Госпожа Смерть. И она была частый гость в нашем доме, ведь все его жители были ее слугами.

Я не помню запах своей матери… Зато отчётливо помню запах смерти в гостиной нашего большого дома - он навсегда отпечатался в моей памяти. Сладкий, с нотами свежескошенной травы. Запах, от которого першит в горле и начинают катиться слезы против твоей воли...

А еще мне никогда не забыть дрожащего Микеле. Еще совсем мальчишка, с окровавленными руками и ножом, стоявшего на коленях в кабинете отца. Я увидела его сквозь щель приоткрытой двери. Его глаза… В них был ужас, отчаяние и какая-то обреченность. Этот образ навсегда запечатлелся в моей памяти. Как и лица тех людей, что приходили в наш дом. Оголодавшие волки готовые на все, чтобы насытиться. Не кровью, нет. Деньгами и властью.

Я поступила правильно. Я не могла иначе. Как можно радоваться тому, что самый дорогой человек превратился в чудовище? Не просто в чудовище, а в их вожака. В того, кто теперь повелевает целой стаей голодных волков.

Синдикат получил нового Дона. А я… лишилась брата. Теперь между нами – бездна. Бездна, заполненная кровью, ложью и предательством. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить его. Не знаю, смогу ли когда-нибудь увидеть в нем того Сальваторе, которого знала раньше...

Четыре года назад...

Над моей головой медленно поднимаются серые клубы дыма, красиво заворачиваясь в воздухе и постепенно исчезая. Я - единственный, кому разрешено курить в кабинете Босса. Я - его любимец. Фабьен Вальмон очень дорожит мной. Я - его самый ценный кадр.

Прошло уже немало времени, а я до сих пор помню тот день, когда он представил пистолет к моему лбу. Мне было шестнадцать...

В то время улица была моим домом. Таких, как я, называют шантропой или беспризорниками.

Как я оказался на улице? Всё просто - если в твоей жизни есть всего один человек, который искренне любит тебя, а потом он внезапно умирает, другого выбора у тебя просто нет. А убегать от социальной службы и жандармов - это не так сложно, как может казаться на первый взгляд!

Одним мальчиком больше на улице, одним меньше. Всем на тебя плевать!

Меня буквально выкормила пекарня в четвёртом округе Парижа. С десяти лет я подрабатывал там кем-то вроде… “Мальчик, иди сюда! Всё, всё, пошёл вон!”.

Мне доставалась самая грязная работа, от которой все воротили нос. Я был грузчиком - таскал мешки с мукой, неподъемные коробки с дрожжами. Я был уборщиком - мыл туалет после сотен туристов, которые жаждали попробовать те самые свежайшие круассаны, глядя на Эйфелеву башню. Мне же перепадали только те круассаны, что уже затвердели и при укусе рассыпались в мелкую пыль во рту. Я мог часами перебирать малину, сортируя её по спелости. Я страдал от этого чудесного запаха, желая испробовать хоть одну ягоду... О, как я старадал!

Этот чарующий, сладкий запах свежей малины так идеально подчеркнутый лёгким оттенком ванили навсегда въелся в мою память - он так и остался для меня чем-то запретным и очень желанным.

Я так и не съел ни одной ягоды. Конечно, мог это сделать, но не сделал - был слишком честным, слишком правильным... В общем, я был идиотом.

И за всю эту работу мне всегда доставался лишь пакет с несколькими багетами, которые к концу дня так и оставались непроданными. Иногда удавалось получить и старые, засохшие улитки с изюмом.

Но мне никогда не забыть ту свежайшую, надкусанную каким-то посетителем булочку с шоколадом, которую я впервые в своей жизни попробовал. Он не доел, а я не смог удержаться.

Прошло много лет, и теперь я могу позволить себе гораздо больше, но тот вкус… его невозможно забыть. Это было одновременно прекрасно и отвратительно - доедать чужие объедки… такие вкусные объедки!

Merde!

(фр.Дерьмо!)

Зато у меня было жильё! Мне разрешали спать в кладовке, но только если предстояло работать в пекарне ночью. Если нет - ночлежкой становился весь центр Парижа, любая тёмная улочка. В такие ночи я чувствовал себя королём этого прекрасного и в то же время жестокого города.

А потом моя жизнь кардинально изменилась. Однажды ночью, бродя по сонным улочкам, я случайно нашёл выброшенный, старенький ноутбук. У меня не было никакого образования, и единственное, что я умел - это читать и писать своё имя. Компьютеры казались мне настоящей загадкой. Но я сразу понял: этот ноутбук мне необходим! С нетерпением я встретил рассвет, и едва распахнулись двери первой попавшейся на моем пути мастерской, стремительно ворвался внутрь, с мольбой о помощи.

— Нет, парень, тебе это не по карману, — сказал мастер, оценив мой внешний вид.

— Сколько? — настойчиво спросил я.

— Двести евро...

Я работал где только мог, чтобы заработать эту сумму. Через месяц у меня в кармане лежали кровью и потом заработанных двести... три евро.

Моё упорство понравилось мастеру, и месье Дюмон решил научить меня всему, что умел сам. Через год я мог с закрытыми глазами собирать и разбирать любой компьютер. Более того, на основе тех знаний, что он мне дал, я научился делать такие вещи, что месье Дюмон только чесал затылок, когда видел на экране “непонятные буковки”, как он их называл.

Но у меня всегда была одна положительная, а может и отрицательная черта - я не умею останавливаться на достигнутом. И тогда я придумал идеальный план.

Четвёртый округ Парижа, где я вырос, полон отелей, и вскоре я научился взламывать их системы бронирования. Я вносил нужные изменения так, что клиентам приходили уведомления об отказе в бронировании и возврате денег, хотя на самом деле я заселялся в их номера под их именами. Проведя там ночь или даже больше, я исчезал бесследно, прихватив с собой что-то ценное, но незаметное. В системе отеля появлялось сообщение о том, что номер оплачен заранее, однако деньги так и не поступали. Все претензии и вопросы направлялись к тому, на чьё имя была оформлена бронь.

Так я стал жить в самых дорогих номерах отелей в самом центре Парижа и каждый вечер смотрел на маленькую пекарню, где работал, с высоты роскошного номера.

Со временем я поднялся на новый уровень - стал списывать приличные суммы с банковских счетов гостей, получая их данные при отмене бронирования.

Но долго это не продлилось, ведь я не только сильно привлек внимание жандармов к своей персоне, но и списал деньги со счёта некоего Фабьена Вальмона. На следующий день сам Фабьен пришёл в маленькую компьютерную мастерскую, где я работал, и представил пистолет к моему виску.

Я выжил, лишь потому что пообещал, что через пять минут на его счете будет сумма в три раза больше той, что украл у него. Я уложился в три минуты.

Теперь я - Марсель Леклерк, любимец Босса одной из самых влиятельных семей преступной группировки Мильё.

Мне всего двадцать один, а я уже дослужился до Консильера и отвечаю за хакерские операции. И мне есть чем гордиться - под моим руководством была создана огромная сеть Fantôme, которая произвела фурор в нашем мире. Теперь Мильё не нужно грабить, нападать или бегать с оружием по городу, чтобы обчистить чьи-то карманы. Всё стало намного проще: я нажимаю кнопку, а Фабьен уже открывает бутылку дорого шампанского, празднуя поступление крупного перевода на свой счёт.

(фр.Призрак)

Глава 1. МАНИПУЛЯТОР

СТУДЕНЧЕСКИЙ КАМПУС PSL

23:05

Оглушительное эхо скандирует мое имя:

— Леклерк! Леклерк! Леклерк!

В этой небольшой четырехместной комнате воздух пропитан запахом пролитого крепкого алкоголя и адреналина. Обожаю такие моменты! Но я не позволяю себе даже тени улыбки - сосредоточенность, вот что сейчас главное! Передо мной стоит юнец, первокурсник с дерзким блеском в глазах, уверенный, что сумеет меня одолеть. Глупец! Он еще не знает, что стоит перед королем этой игры. Перед самим Марселем Леклерком!

Правила также просты, как и гениальны! Нужно выпить имперскую пинту пива залпом, не отрывая взгляда от противника. Моргание, кашель, отвод взгляда - все это верный путь к поражению. И я… я еще ни разу не проигрывал.

Зачем мне всё это? Не знаю. Просто я должен быть королём!

Мое горло уже горит от хмеля, но я продолжаю. Еще два мощных глотка, и мой бокал будет пуст. А этот молокосос и половины не осилил!

Один... Два... И... Победа! Толпа студентов взрывается одобрительным свистом и аплодисментами, но для меня это уже привычно.

Четыре года назад я и представить себе не мог, что моя “студенческая жизнь” будет такой… дикой. Настолько дикой, что мне она стала безумно нравится! За эти четыре года Марсель Леклерк не стал гордостью университета, и уж точно не стал поклонником Шекспира! Для всех вокруг Марсель Леклерк - тот самый избалованный сынок богатых родителей, от которого открестились два вуза подряд. PSL - мой последний шанс, а литературный факультет - наказание, на которое я был обречен против своей воли.

Это моя легенда и образ… который мне придумал Фабьен. А образу нужно соответствовать!

Кстати, в последнем я не солгал! Меня действительно засунули сюда против моей воли!

Но… черт возьми, все оказалось куда интереснее, чем я думал! Я получил работу мечты, хотя поначалу это казалось проклятием. Все эти четыре года я присматривал… за самим ангелом во плоти.

Луиза Монтальто.

Она - воплощение идеала, та самая примерная девочка, от приторно милой улыбки которой челюсти сводит. И каждый раз, когда я вижу ее на горизонте, мне хочется зарычать, чтобы хоть как-то разбавить этот сахарный сироп.

Белая шелковая рубашка, нежно-розовый кашемировый джемпер, скромно облегающий ее хорошенькую фигурку, и плиссированная юбка, нет, не мини, а той самой правильной длины, чтобы дразняще подчеркнуть ее длинные от природы ноги, но при этом не показать ничего лишнего. А ей явно есть что показать! Золотистые локоны, аккуратно собранные в высокий хвост. В руках - стопка книг. Больше похожа на скромную библиотекаршу-девственницу, чем на принцессу Синдиката, наследницу целой империи преступного мира!

Увидев её вживую на первой лекции, я не поверил! И даже подумал, что Фабьен меня разыграл,сказав что в этой девчонке течет кровь Коза Ностры! Но... я слишком хорошо знаю, что Фабьен ненавидит шутки!

Ангел, рожденный в аду.

И да… Луиза в мою сторону даже не смотрит, будто я - пустое место. Я бы даже сказал, что она сторонится меня, избегает любого контакта. Словно боится запачкаться. А мне того и надо! Мы существуем каждый в своем собственном мире, параллельных вселенных, при этом тесно связанные невидимой нитью.

Мы - две связанные противоположности!

И дело вовсе не только во внешности! Ведь мои поношенные джинсы совершенно не сочетаются с её изящными шелковыми рубашками! Я ни разу не видел ее ни на одной студенческой вечеринке! И нет, она не могла пройти мимо меня незамеченной. И я знаю, о чем говорю, ведь ее жизнь полностью под моим контролем…

Это было просто! Хоть Фабьен и твердил мне быть ее тенью, незаметным и безмолвным, я предпочитаю другую роль. Контроль - вот что мне по вкусу. И вся жизнь Луизы Монтальто, все ее решения, все ее планы… уже четыре года находятся под моим пристальным контролем.

Ха! Тень? Да бросьте! Я - архитектор ее реальности. Да, я взломал ее личную почту - это было самое легкое, что я когда-либо делал! Университетский профиль? Пфф, детский лепет. Социальные сети? Давно открытая книга для меня! Я знаю о ней все, от любимого вкуса мороженого до результатов последнего анализа крови.

И все это… исключительно для ее же блага, разумеется! Чтобы защитить ее прекрасный зад от ненужных приключений, от назойливых поклонников, от опасностей, о которых она и не подозревает.

Если мне не нравится, что она собирается остаться на ночевку у какой-нибудь смазливой соседки, а там, скорее всего, будет очередная студенческая пьянка, я просто добавляю ей срочной домашней работы от имени какого-нибудь придирчивого профессора. Вуаля! Вечер отменен, репутация спасена. А на следующий день Луиза заходит в аудиторию невыспавшаяся, с темными кругами под глазами, и... это моя заслуга.

Если мне не нравится позднее время начала концерта, на который она собралась, я просто аннулирую ее билет. Невинная ложь во благо! И спустя пару часов я замечаю её в студенческом кафе: нахмуренную и раздражённую, с недовольным взглядом, потягивающую свой любимый облепиховый чай. И это тоже... я.

Все до смешного просто! Как игра в шахматы, где я всегда делаю беспроигрышный ход.

И главное - эта девица, даже не подозревает, что это не она неудачница, а просто у неё есть я - тот самый Марсель Леклерк, который носит на своем лице двойную маску.

Остался всего год. Год до окончания университета, год до окончания моего “рабочего контракта”. Год до того, как я перестану играть в Бога. И почему-то мне кажется, что я буду скучать. Чертовски скучать по этому ощущению власти, по этому всеобъемлющему контролю. Я - Бог, управляющий жизнью богатой выскочки! И, признаюсь, мне это нравится. Слишком нравится…

Меня слегка качает из стороны в сторону после игрового марафона, в честь начала нового учебного года! Я медленно шагаю по коридору студенческого общежития в поисках двери с номером одиннадцать.

Глава 2. МАНИПУЛЯТОР

ДОМ КАКОГО-ТО МУДАКА

Всего полчаса - и я уже у этого проклятого дома. Найти его оказалось проще простого, за два квартала гудит музыка, такая громкая, что кажется, будто она сверлит мне барабанные перепонки. Огромный особняк светится всеми цветами радуги, а из распахнутых окон вырываются обрывки смеха и пьяных выкриков.

Пробираюсь сквозь толпу, расталкивая потных и визжащих девиц, выискивая взглядом эту блондинку, эту маленькую занозу, которая ускользнула из-под моего контроля.

Где же она, черт возьми?

Кручу головой по сторонам, и вижу тот самый огромный стол, на котором эта несносная девица вытворяла черт знает что. Но сейчас все еще хуже... Она, словно обезумевшая, танцует на нем с закрытыми глазами, а по ее шее скользят губы того самого мудака. Чёрт, да еще её платье слишком, слишком короткое для такого!

Она явно готовилась к этому безумию!

На ней облегающее платье-футляр малинового цвета, намного короче, чем все её плиссированные юбки. Я даже не думал, что в ее гардеробе есть такая одежда! Никогда раньше не видел её в таком наряде, и, признаться, это зрелище меня раздражает еще больше.

Вот черт! Завтра видео с ее участием разлетятся по всем социальным сетям! А послезавтра у меня на плечах не будет моей головы, а я, честно говоря, слишком сильно к ней привык за свои двадцать четыре года!

Я знаю, что должен быть чертовой тенью, которая всегда маячит за ее спиной, но она не оставляет мне выбора! Подхожу к столу и быстро стаскиваю ее оттуда. От неожиданности эта мышка издает визг, словно ее режут.

— Эй! — возмущённо восклицает парень, из чьих рук я вырвал Луизу. Но мне совершенно наплевать на него!

— Что ты делаешь? — кричит уже Луиза, отталкивая меня с такой силой, что я едва удерживаюсь на ногах.

Не отвечаю. А что я должен сказать? Твои родственники вышибут мне мозги, если ты продолжишь крутить здесь своей задницей?

Нет. Этого не точно нельзя говорить!

Я даже не знаю, что страшнее - этот суровый взгляд исподлобья или кровная расплата, которую мне устроят? И я молчу на ее вопрос, крепко обхватив своими пальцами ее хрупкое изящное запястье, и тащу ее в сторону выхода, словно непослушного ребенка.

— Отвали, Леклерк!

От этой фразы я замираю на месте, словно меня ударили током.

— Ты знаешь моё имя? — спрашиваю, остановившись прямо возле бассейна, подсвеченного неоновым светом.

— Все знают чокнутого Леклерка! — огрызается она, вырываясь из моей хватки.

Да что это за день такой? Видимо, звезды сегодня сошлись в какой-то адской комбинации! Оказывается, все мои старания были пшиком! Эта выскочка, эта маленькая дьяволица, похоже, всегда знала о моем существовании! Но… этому книжному червю никогда не хватит извилин на то, чтобы раскусить правду!

Подождите… А что значит “чокнутый”?

— Чокнутый? — переспрашиваю, вскинув бровь. Она просто отмахивается, словно пытается избавиться от навязчивого шума. Хватаю ее за руку, притягивая к себе с силой, от которой у нее перехватывает дыхание.

Я люблю, когда мне бросают вызов. Люблю стерв! Люблю дерзких девиц. А ещё люблю, когда смотрят в мои глаза, говоря дерзости. Но сильнее всего, я люблю смотреть, как эти выскочки ломаются и встают на колени передо мной с широко распахнутыми глазами, а лучше ртами.

— Не подходи ко мне! Какое тебе дело до меня! — огрызается она, ее насыщенно голубые глаза мечут такие молнии в меня, что я чувствую озноб.

— Ты пойдешь со мной! — рычу я в ответ.

— С кем угодно только не с тобой!

От её слов всё внутри переворачивается, и чувствую как зудит ладонь, желая отшлепать её.

О чем я только думаю…

Я прикрываю глаза и шумно выдыхаю, а она в этот момент резким толчком пытается отпихнуть меня от себя, и на секунду, всего на мгновение, я теряю равновесие и подскальзываюсь прямо на мокром бортике бассейна.

Сам того не желая, тащу эту выскочку за собой в воду. Ледяная, мать её! У этого мудака не хватило денег на подогрев?

Встряхиваю мокрые волосы с лица, и слышу, как эта девчонка отчаянно молотит руками и ногами, пытаясь ухватиться за скользкий бортик.

Она не умеет плавать? Этого я о ней не знал!

Быстро ныряю под воду и, обхватив ее за бедра, выталкиваю на поверхность. Луиза судорожно ловит ртом воздух, ее трясет всем телом, дрожь пробирает до костей. И эта дрожь передается мне.

Мать его… По моему телу бежит озноб, и это точно не от ледяной воды.

Я ничего прекраснее в жизни не видел. Мне безумно нравится смотреть, как эта девчонка пытается восстановить дыхание в моих руках.

— Ты что… — сглатываю ком, застрявший в горле, и почти шепчу: — Ты… ты не умеешь плавать?

Она отрицательно качает головой, а я, глядя на влажные пряди, прилипшие к её лбу, испытываю до самой боли в костях желание откинуть их с её лица.

Не смей, Леклерк! Не смей касаться её…

Прижимаю ее дрожащее тело к своему торсу. Нахрена я это делаю? Возможно, чтобы согреть ее, а возможно… чтобы как можно лучше прочувствовать ее дрожь каждой клеточкой своего тела.

И она не отталкивает меня. Наоборот, обхватывает руками мою шею и утыкается мокрым носом в плечо. Стараясь восстановить своё дыхание.

Её короткие выдохи словно пылающие прикосновения жгут кожу на моей шее, и сразу же в моих джинсах сжимается пространство - так тесно и невыносимо, что боль начинает пронзать мой пах.

Чёрт, Марс! Этой девочке плохо, а ты… ты, твою мать, возбудился! Больной ублюдок!

В этот самый миг, мельком взглянув через плечо Луизы, я ловлю взгляд дерзкой девчонки с телефоном в руках - она бесстыдно снимает нас.

Теперь уж точно! Этой ночью мне точно не заснуть! Придется вычищать все социальные сети, где появится хэштег с пометкой “заучка и чокнутый”.

— Ты тёплый, — неожиданно говорит Луиза, еще крепче прижимаясь ко мне. Я слышу как громко стучат её зубы друг об друга.

— А ты пьяна,

— А ты мудак...