В плену монстра. Его игра

Глава 1

Знаете, как пахнет одиночество в комнате общежития в десять вечера? Лапшой “Доширак” с куриным вкусом и пылью на учебниках, которые перечитываешь в третий раз, просто, чтобы занять чем-то руки. Алина Соболева, вчерашняя провинциалка, воткнулась в подушку и пыталась не слышать счастливые голоса однокурсниц из коридора, их беззаботный смех, долетавший сквозь тонкую дверь.

Комната, площадью в несколько квадратных метров, была погружена в полумрак, горела только настольная лампа, отбрасывая призрачный свет на учебники. Девушка встала, взяла в руки чугунную сковородку — не как оружие, нет. Просто собиралась отнести ее на общую кухню, чтобы помыть.

Мысли витали где-то далеко, уносясь за пределы этих унылых стен: завтрашняя лекция по римскому праву; неотправленное сообщение маме, где она так и не решилась написать правду, что ей одиноко.

Осенний дождь за окном, монотонно барабанил по стеклу, словно оплакивая чью-то утрату. Ее собственную.

И тут дверь открылась.

Она так и не приучила себя плотно закрывать ее на щеколду. Вечно суетливая соседка Ленка бегала то за солью, то за сахаром, то за зарядкой, и Алина махнула на это рукой. Теперь же эта ее слабость, это наивное желание быть удобной, обернулась ледяным ужасом.

Звук тяжелых ботинок, шаркающих по облезлому линолеуму, отдавался в тишине комнаты гулкими ударами, будто отсчитывая секунды до чего-то неотвратимого.

В полумраке она увидела высокую, широкоплечую фигуру в кожаной куртке. Он стоял в проеме, качаясь, и дышал шумно, прерывисто.

Ледяная волна страха обдала Алину, парализовав на мгновение, а потом, как щелчок выключателя, сработал инстинкт самосохранения. Рука сама, без команды мозга, сжала ручку чугунной сковородки.

— Выйди, — прошипела она незваному гостю, но тот не послушался, словно не услышал или проигнорировал.

Его лицо все еще находилось в тени, но он сделал шаг вперед, неуклюжий и порывистый. И в тот момент, когда запах дорогого парфюма, смешанный с резкой вонью алкоголя, ударил ей в ноздри, Алина поняла, что парень был пьян. Это делало его непредсказуемым, по-настоящему опасным.

И она ударила.

Чугун со свистом рассек воздух и с глухим стуком обрушился ему на голову. Он ахнул и рухнул на пол, как подкошенный.

В комнате воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая только бешеным дыханием Алины и завыванием ветра за окном. Он лежал неподвижно.

И тут девушку накрыла вторая, еще более страшная волна — осознание.

“Неужели я его убила?” — пронеслось в голове.

Ужас сковал все ее тело. Сковородка выпала из ослабевших пальцев и с грохотом покатилась по полу. Алина бросилась к парню, падая на колени рядом с телом.

— Пожалуйста, нет... Дыши, ну дыши же...

Алина склонилась над ним, пытаясь в полумраке разглядеть его лицо, почувствовать хоть малейшую струйку дыхания. Пальцы, дрожащие и непослушные, запутались в его густых, удивительно мягких волосах и тут же наткнулись на что-то теплое. Она отдернула руку, как от огня. Даже в темноте было ясно, что это кровь.

Внезапно его тело вздрогнуло. Он не открывал глаз, но его сильные, мускулистые руки резко схватили ее за талию и с грубой силой притянули к себе. Алина вскрикнула, оказавшись прижатой к его груди. Она отчаянно забарабанила кулаками по его твердой, как камень, груди, пытаясь вырваться из железных тисков, но это было бесполезно.

Парень застонал. Это не был звук угрозы, скорее глухой стон, полный боли, исходящий из самых глубин. Но в испуганном, перегруженном до предела сознании Алины, это считывалось только как атака. Как подтверждение ее худших опасений. Он пытался ее обездвижить. Его цепкие пальцы вцепились в ее волосы, откинув голову назад.

— Отпусти! — в ее голосе уже слышалась нарастающая истерика. В ответ незнакомец еще сильнее прижал ее к себе...

Глава 1.1

Мозг Алины отключился. Сознание пошло в разнос. Тело среагировало само, повинуясь единственному приказу — выжить. Свободная рука нащупала на холодном полу знакомый металл. Пальцы сомкнулись вокруг ручки сковородки. И она не соображая, ударила снова.

На этот раз все закончилось окончательно. Его тело вдруг обмякло, стало тяжелым и безвольным. Стальная хватка ослабла, руки безжизненно упали на пол. Он затих. Дыхание, ранее прерывистое, стало ровным и поверхностным.

Алина отползла от него, упираясь локтями и пятками в скользкий пол, пока спиной не уперлась в холодную стену. Она обхватила колени руками, пытаясь стать как можно меньше, спрятаться, исчезнуть. Дрожь бросала ее то в леденящий жар, то в пронизывающий холод, зубы выбивали дробь.

Кто он? Зачем пришел? И что бы он с ней сделал, если бы не эта спасительная сковородка? В голове проносились обрывки криминальных хроник, страшные истории из новостей, и каждая казалась теперь ее собственной судьбой.

Прошло, наверное, минут десять. Сердцебиение немного успокоилось, превратившись из бешеной дроби в тяжелые, глухие удары, отдававшиеся в висках. Нужно было действовать. Вызвать скорую? Полицию? Мысль о полиции заставила ее содрогнуться. Они спросят, что случилось. Она расскажет. А потом? Потом — протоколы, допросы, суд. Ее слово против слова... кого? Пьяного незнакомца? А если он окажется кем-то важным? Ее, провинциальную студентку без связей и денег, вышвырнут из универа. Ее жизнь, которую она так старательно выстраивала, рухнет в одночасье.

Собрав всю свою волю, она поднялась и, обходя его тело, подошла к выключателю. Рука дрогнула, палец повис в воздухе. Она боялась света. Боялась увидеть во всех подробностях то, что она натворила. Но прятаться в темноте было еще страшнее.

Щелчок прозвучал как выстрел. Яркий, безжалостный свет люстры, в которой горели все пять лампочек, залил комнату, вырывая из тьмы каждую деталь.

Алина медленно, затаив дыхание, подошла и посмотрела на его лицо. И ее сердце просто остановилось, пропустив один удар, другой, замерев в ужасе.

Растрепанные темные волосы, густые брови, высокие скулы, четко очерченный, упрямый подбородок. Даже с окровавленной раной на виске он был чертовски, вызывающе, несправедливо красив. Красив той брутальной, почти звериной красотой, которая сходит с обложек глянцевых журналов.

Она узнала его. Весь университет, от первокурсника до ректора, знал его.

Андрей Волков.

Тот самый Волков. Кумир и гроза факультета экономики, наследник состояния своего отца олигарха и живая, ходячая легенда студенческого городка.

Он был недосягаемым, иным существом, полубогом, сошедшим с Олимпа в их бренный мир. Он ездил на дорогой тачке, появлялся на парах, когда хотел, а девушки шептались о нем в коридорах.

И этот иной, этот полубог, это воплощение власти и денег, сейчас лежал без сознания на дешевом линолеуме в ее убогой комнате в общежитии, с двумя ударами чугунной сковородкой по голове.

У Алины подкосились ноги. Она медленно опустилась на пол рядом с ним, не в силах оторвать от него взгляда. И тут, сквозь панику и шок, до нее дошла ужасающая в своей очевидности мысль: “он был пьян, шел не к ней. Он... ошибся дверью. Глупая, роковая, нелепая случайность свела их.”

И главное, что будет, когда он очнется? И что он сделает с той, кто посмела поднять на него руку?

Визуалы

Добро пожаловать в историю, где удар сковородкой навсегда изменил две судьбы.
Здесь нет правильных героев — только боль, страсть и опасная игра между хищником и его жертвой.

Поддержите автора звездой⭐, добавьте книгу в библиотеку и подпишитесь, чтобы не пропустить продолжение.

Ваша Мария Мирабелла 💫

Андрей Волков

Глава 2

Первым ощущением была обжигающая боль, раскалённый гвоздь, вбитый в висок. Вторым — понимание, что он лежит на чём-то холодном и липком. Третьим — осознание унижения.

Андрей медленно, с низким стоном, больше похожим на рык, приоткрыл веки. Свет резанул по глазам, и он тут же зажмурился, скрипя зубами. Над ним стояла испуганная девчонка, в застиранном халате. Смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса.

— Ты... жив? — её голос дрожал.

Попытка приподняться на локте обернулась новой волной тошноты и свинцовой тяжести в голове. Андрей рухнул обратно, с трудом фокусируя взгляд на её лице.

— Жив? — Он хрипло рассмеялся, ткнув пальцем в свой окровавленный висок. — Это что, забота? Или разочарование? Надеялась, что не очнусь?

Его мутная память выдавала обрывочные картинки: тёмный коридор, он ищет дверь Натахи... шатается... заходит в первую попавшуюся... и потом — удар. Адская боль. И второй удар, когда он, в полубреду, попытался схватить это дрожащее существо.

— Ты ворвался ко мне! — голос девушки пытался звучать твёрдо, но срывался. — Я защищалась!

— Ворвался? — Волков с силой оттолкнулся ладонью от пола и сел, чувствуя, как комната плывёт. Его презрительный взгляд упал на сковородку в углу.

— В эту конуру? Не смеши. Я ошибся дверью. Шёл к сексуальной красотке. А попал... к тебе. — Он окинул её медленным, оценивающим взглядом, с ног до головы, и губы его искривились в брезгливой гримасе. — К серой, никчёмной мыши.

— Ошибся дверью? — Алина попыталась фыркнуть, но получилось жалко.

— Да, ошибся. И это самая большая ошибка в моей жизни. Потому что теперь мне придётся иметь дело с тобой. —Он попытался встать, шатнулся и схватился за стену. Боль пронзала голову, но ярость была сильнее. — Ты думаешь, два удара по голове — это серьёзно? Ты понятия не имеешь, что такое настоящая боль. Я тебе устрою такую жизнь, что ты сама побежишь головой о стену биться.

В этот момент в коридоре послышались быстрые шаги. Голос коменданта прозвучал за дверью:

— Опять эти первокурсницы музыку на всю катушку включают! Сейчас разберусь!

Андрей и Алина замерли. Их взгляды встретились — её полный животного страха, его — холодный и расчётливый.

— Шанс, мышь. Твой единственный, — прошептал, что она едва разобрала слова. — Ты сейчас будешь врать, как никогда в жизни, чтобы до моего отца это новость не дошла.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Валентина Петровна. Её стальной взгляд скользнул по Алине, застывшей в позе виноватой школьницы, и уставился на Андрея, сидящего на полу.

— Объясните, — голос коменданта был тихим и оттого еще более страшным. — Что это значит, Волков? В пять утра? В комнате у студентки? И в каком вы виде?

— Валентина Петровна, доброе утро. Вы не поверите... техническая необходимость.

— Каковая? — бровь женщины поползла вверх.

— У нее сломался ноутбук. Срочно нужен был доступ к курсовой. А я, как известно, разбираюсь в технике. Зашел помочь, — он многозначительно посмотрел на Алину, передавая ей эстафету вранья.

Та поймала взгляд и кивнула.

— Да! Да, Валентина Петровна. А потом... он упал. Головой о стол. Стукнулся. А я его пыталась привести в чувство.

Комендант медленно перевела взгляд с окровавленного виска Андрея на идеально чистый стол, потом обратно на Алину.

— Упал. О стол. И, я полагаю, вы так были заняты технической помощью, что не успели даже вызвать Cкорую?

— Он только что очнулся! — выпалила Соболева.

Комендант тяжело вздохнула. Она видела всё: ложь, страх, наигранное спокойствие Волкова. Видела и сковородку в углу. Но скандал с сыном олигарха был ей не нужен.

— Хорошо, — произнесла она, глядя на Андрея. — Ваша техническая помощь оказалась весьма травмоопасной, Волков. На будущее — оказывайте её в более подходящее время и в более подходящем месте.

— Соболева, — ее взгляд снова стал недовольным. — За нарушение правил — предупреждение. Повторения не допустим.

Валентина Петровна развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Андрей с усилием поднялся на ноги, шатаясь. Голова кружилась.

— Ну что, Соболева, — его голос звучал опасно. — Поздравляю. Ты только что вписала себя в мой чёрный список.

Он медленно, демонстративно провел пальцем по её щеке. Алина задрожала, но не отпрянула, застыв в ступоре.

— Ты думаешь, это конец? — он наклонился к самому её уху. — Это только начало, серая мышь. Я сделаю так, что ты будешь вспоминать этот удар сковородкой как самое светлое событие в своей жалкой жизни. Ты за всё ответишь.

Волков резко выпрямился, с наслаждением глядя на её побледневшее лицо. Затем вышел, оставив дверь открытой.

Алина осталась стоять посреди комнаты, не в силах пошевелиться, с ледяным комом страха в груди.

Глава 3

Волков шёл по коридору общежития, стиснув зубы. Каждый шаг отдавался в виске резкой болью, но это было ничто по сравнению с чувством унижения. Ему казалось, что из-за каждой двери за ним следят, каждый шёпот за спиной — о нём. О том, как его, Андрея Волкова, уложила на лопатки какая-то бледная мышь с чугунной сковородкой.

Он провел пальцами по волосам и снова почувствовал липкую кровь на виске, затем убрал руки в карманы дорогой кожаной куртки, пытаясь натянуть на лицо привычную маску холодного безразличия. Но саднящая рана и дикая злость делали эту задачу невыполнимой. Уголки губ непроизвольно подрагивали.

Вышел на улицу. Утренний воздух был холодным и влажным, но не смог освежить. Сесть в свой внедорожник оказалось непросто — мир снова поплыл перед глазами. Постарался сфокусировать взгляд. Получилось с трудом.

По дороге домой сжимал руль так, будто хотел его сломать. В голове прокручивал моменты: тёмный коридор, открытая дверь, удар. И её лицо — испуганное, но не сломленное. Эта мысль бесила больше всего.

Ввалился в квартиру, с силой захлопнув дверь ногой. Рухнул на кровать, издав яростный стон. Подушка была холодной, но это не помогало — голова раскалывалась на части.

"Проклятая мышь. Проклятая сковородка."

Но больше всего — проклятая случайность, выставившая его беспомощным идиотом. Он представил, что бы сказали его друзья, узнай они. Катя. Отец. Жар стыда разлился по всему телу.

Волков встал, подошёл к зеркалу в прихожей. Лицо, которым восхищались девчонки, теперь было изувечено. Фиолетовое пятно на виске, запёкшаяся кровь в волосах. Каждый взгляд на рану был новым оскорблением. Резко отвернулся, не в силах смотреть.

В спальне налил себе виски, не глядя на бутылку. Выпил залпом. Алкоголь жёг горло, но не приносил облегчения. Снова лёг, уставившись в потолок.

В памяти вновь всплыло её лицо, когда она бросила: "Ты ворвался ко мне!" Мало кто решался на такое. Мало кто вообще осмеливался поднять на него голос. А эта никчёмная замухрышка не просто подняла. Она ударила. Дважды.

Андрей с силой сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Физическая боль была слабым отвлечением от стыда. Какая разница, что он ошибся дверью? Она посмела его ударить. Унизить. И остаться безнаказанной.

Нет. Это было невозможно.

— Ты за это ответишь, Соболева, — прошипел он. — Ты будешь ползать. Ты будешь умолять. Я сотру тебя в порошок и развею по тому общежитию.

Достал телефон. Пальцы сами набрали сообщение: “Леха, найди информацию на одну студентку. Соболева. Всё. Кто родители, чем занимаются, сколько получают? Чем она живёт, какие у неё связи, слабости? К вечеру.”

Ответ пришёл почти мгновенно: “Понял. Будет”.

Волков отбросил телефон на кровать. Первый шаг был сделан. Чтобы сломать врага, нужно знать о нём всё. Его слабости. Его страхи. Его уязвимые места.

Пошёл в душ. Горячая вода обжигала рану, но он терпел. Стоял под струями, пытаясь смыть с себя позор этой ночи. Выходя, снова посмотрел в зеркало. На этот раз его губы медленно растянулись в ухмылке. Боль и ярость превращались в холодное намерение уничтожить.

***

Алина не помнила, как дошла до кровати. Ноги подкосились, и она просто упала на простынь, не в силах даже снять одежду. Тело требовало отдыха, но мозг, перегруженный стрессом, отказывался отключаться.

Перед глазами снова и снова проносились кадры ночного кошмара: его тень в дверном проёме, его руки, хватающие её, полет сковородки в воздухе и тот ужасающий звук, с которым чугун встретился с его головой. Она зажмурилась, пытаясь отогнать эти образы,

Перевернулась на бок, уткнувшись лицом в подушку. Сон так и не приходил. Вместо него пришло тяжёлое, давящее понимание, что она могла его убить. Этот удар мог оказаться смертельным. Но ей повезло — Волков остался жив. И теперь он превратит её жизнь в ад.

Мысли метались. Что делать? Уехать? Но куда? Бросить учёбу? Рассказать кому-то?

Вспомнила его глаза, когда он угрожал. Холодные, уверенные. Он не блефовал. Она чувствовала это каждой клеткой.

Ровно в семь будильник вывел её из ступора. Алина поднялась с кровати. Каждое движение давалось с трудом, мышцы ныли, голова была тяжёлой. Но внутренняя пружина, заведённая годами борьбы за выживание, заставила её действовать. Она собралась на автомате: джинсы, свитер, куртка. Никакой косметики, чтобы скрыть синяки под глазами. Ей было всё равно.

Университет встретил её привычным гулом. Она шла по коридорам, вжимаясь в стены, ожидая, что из-за любого угла появится Волков — с перевязанной головой и взглядом, полным обещания мести.

Но его нигде не было. И в этом была своя, особая пытка. Его отсутствие было страшнее любого его присутствия. Оно было затишьем перед бурей. Каждая минута ожидания растягивалась, наполняясь ужасом от неизвестности.

На лекциях она сидела в самом конце аудитории. Каждый скрип открывающейся двери заставлял её вздрагивать. Но мажор так и не появился. И в этом была своя логика. Ему, конечно, требовалось время. Время, чтобы залечить рану. И время, чтобы придумать, как заставить её заплатить за эту ночь.

Глава 4

Она увидела его первой. Утром, через два дня после того кошмара. Алина шла к университету, стараясь держаться в толпе студентов. Осенний ветер гнал по асфальту жёлтые листья, и она невольно думала, что скоро её жизнь станет такой же оголённой и беззащитной.

Его внедорожник подъехал к главному входу так будто он здесь хозяин. Машина припарковалась прямо у запрещающего знака, но для Волкова правила, очевидно, не сущестовали. Алина замерла на тротуаре, инстинктивно желая отступить, спрятаться за спинами других студентов. Но ноги словно приросли к асфальту.

Дверь автомобиля открылась, и Андрей вышел. На виске у него был аккуратно приклеен пластырь. Эта маленькая отметина не уродовала его, а скорее придавала ему вид героя, вернувшегося с войны. Он выглядел свежим, уверенным в себе. Казалось, тот ночной инцидент не оставил в нём и следа, кроме этого крошечного знака.

И тут же к нему бросилась Катя Зацепина. Дочь владельца крупной сети отелей, она была идеальным дополнением к нему – всегда одетая в дорогие бренды, с безупречным макияжем и уверенностью королевы. Девуша повисла у него на шее, и они поцеловались прямо перед входом в университет. Долго, демонстративно, для всеобщего обозрения. Это была картина идеальной пары – красивые, богатые, бесспорные правители студенческого королевства.

Алина опустила взгляд и попыталась быстро проскользнуть мимо, надеясь, что он не заметит её в толпе студентов. Но едва она сделала несколько шагов, как раздался его громкий и властный голос:

— Мышь серая!

Она застыла, как вкопанная. Волков отпустил Катю и медленно направился к Алине, наслаждаясь произведённым эффектом. Студенты расступились, образуя живой коридор. Все ждали зрелища.

Его взгляд скользнул по ней с откровенным презрением.

— Что это на тебе надето? — громко спросил он. — Кажется, вчера видел такую же куртку на бомжихе у метро.

Вокруг послышались сдержанные смешки. Алина попыталась пройти, но он переступил, блокируя путь. Затем быстрым, неожиданным движением вырвал у неё из рук рюкзак, расстегнул его и вытряхнул всё содержимое на асфальт.

Учебники, тетради, пенал разлетелись по грязному тротуару. Кто-то из студентов наступил на калькулятор, раздался хруст пластика.

Вокруг все начали смеяться уже открыто. Алина бросилась поднимать свои вещи, но Андрей был быстрее. Он сделал шаг вперёд и наступил ногой в дорогом ботинке на развёрнутую тетрадь с конспектами. На чистой странице остался чёткий грязный след.

— Ой, нечаянно, — сказал он без тени сожаления, глядя на неё сверху вниз.

Затем повертел ногой, размазывая грязь по исписанным листам. Алина смотрела на свои испорченные тетради, уничтоженные одним движением его ноги. Это были её старания, её труды.

— Ну что застыла? — продолжил он, наслаждаясь её реакцией. — Собирай своё барахло. Или ждёшь, пока кто-то поможет?

Она молча продолжила собирать разбросанные вещи. Поднимая очередной учебник, увидела, что на страницах остались следы чьих-то подошв.

Волков развернулся и, громко рассмеявшись в ответ на какую-то шутку одного из своих приятелей, направился к входу в университет, уводя с собой Катю. Толпа медленно начала расходиться, одни бросали на Алину жалостливые взгляды, другие – насмешливые.

Она осталась стоять на коленях перед разбросанными вещами, стараясь не смотреть ни на кого. Дрожащими руками она начала собирать учебники и тетради, пытаясь стереть грязные следы с обложек. Каждая испорченная страница била как пощёчина.

Убирая последнюю тетрадь в рюкзак, заметила, что кто-то протягивает ей упавшую ручку. Это была студентка со старшего курса.

— Не обращай внимания, — сказала девушка, вкладывая ручку ей в ладонь. — Они все трусы, просто боятся этого мажора, вот и молчат.

Алина ничего не ответила. Молча взяла ручку, сунула её в карман и пошла к входу в университет, не оглядываясь. Внутри всё горело от стыда.

Глава 4.1

Второе столкновение произошло через пару часов, когда она переходила из одного корпуса в другой. Андрей и его друзья стояли у автомата с кофе, преграждая путь в узком коридоре. Она попыталась обойти их, но один из парней, Димка Быков, шагнул вправо, блокируя проход.

— Смотрите ка, труженица умственного труда, — громко произнёс Волков, обращаясь к своей компании.

— Можно пройти? — Алина решила протиснуться с другой стороны.

— Что-что? Не слышно! — Андрей сделал внимательное выражение лица. — Ты должна говорить громче, когда обращаешься к высшим слоям общества.

— Пропустите меня, пожалуйста, — чуть громче повторила она, чувствуя, как снова краснеет.

— О, “пожалуйста” — он улыбнулся. — Смотрите, она знает вежливые слова! Но знаешь, в нашем кругу принято заслуживать право пройти. Например... спой нам что-нибудь.

Вокруг раздался смех. Алина сжала книги в руках.

— Я не буду петь.

— Ладно, давай сыграем в игру. Называется “Угадай, где монетка”.

Он достал из кармана блестящую монету и, не сводя с девушки глаз, бросил через плечо. Та упала в грязную лужу.

— Ну же, покажи нам, как провинциалы ищут утраченные сокровища. Достань её. Зубами.

Это было уже слишком. Она попыталась резко прорваться, но Димка схватил её за плечи и начал с силой нагибать к полу.

— Ты что, не слышала? Волк предложил тебе игру.

Алина отчаянно сопротивлялась, но силы были неравны. Она чувствовала, как её спина предательски сгибается под натиском этого быка.

— Перестань! — крикнула она, пытаясь вырваться.

— Тише, мышь, — с наслаждением произнёс Андрей, наблюдая за этой сценой. — Никто тебе не поможет.

В этот момент из ближайшего кабинета вышел пожилой профессор Иванов, преподаватель по философии.

— Что здесь происходит? — его строгий голос заставил всех вздрогнуть.

Димка мгновенно отпустил Алину. Она, едва держась на ногах, выпрямилась, пытаясь отдышаться.

— Мы просто разговаривали, — Волков мгновенно переключился на светскую улыбку. — Обсуждали вопросы морали.

Профессор посмотрел на Алину, на её раскрасневшееся лицо, на трясущиеся руки, затем на компанию парней.

— Мне показалось, что здесь происходит нечто иное, — сказал он холодно. — Соболева, вы нуждаетесь в помощи?

— Всё в порядке, — прошептала она, не в силах поднять глаза.

— В таком случае, предлагаю всем проследовать по своим делам, — сказал Иванов, не спуская глаз с Волкова.

Андрей кивнул с показной почтительностью. Когда профессор ушёл, он наклонился к Алине и прошипел так, чтобы слышала только она:

— Повезло тебе. Но это ненадолго. В следующий раз рядом не будет стариков, которые тебя спасут.

Затем ушёл, что-то весело обсуждая со своими друзьями. Алина осталась стоять одна в пустом коридоре, прислонившись к стене. Она понимала — это только начало. Его месть будет методичной, изощрённой и публичной.

После лекций, когда Алина забирала вещи из шкафчика, услышала, как дверь в коридоре закрылась.

Она обернулась.

Волков стоял у противоположной стены, скрестив руки на груди. Без друзей. Без привычной ухмылки. Просто смотрел. Затем начал приближаться, шаг за шагом, пока между ними не осталось меньше метра.

— Я не боюсь тебя, — соврала Алина.

Волков усмехнулся, наклонился очень близко.

— Это пока, — прошептал он. — Но скоро научу тебя.

Затем выпрямился и, уже отходя, будто вспомнил что-то, достал из внутреннего кармана серебристую флешку. Положил её на подоконник.

— Это тебе. На память о сегодняшнем дне. Можешь не открывать, если, конечно, не хочешь испортить себе остаток семестра.

И ушёл, не оглянувшись.

Алина смотрела на флешку, не решаясь дотронуться. На корпусе этой маленькой вещицы маркером было выведено лишь одно слово: “Мышь”.

Глава 5

Флешка лежала на самом краю стола, маня и угрожая одновременно, словно ловушка. Алина весь вечер водила вокруг нее хороводы: вымыла до скрипа уже чистую кружку, перечитала конспект, не видя букв, включила сериал, в котором тонули ее мысли. Но взгляд снова и снова сползал к кусочку металла.

К полуночи сопротивление испарилось, сменившись покорностью судьбе.

— Посмотрим, что ты задумал, Волков, — пробормотала она и вставила флешку в ноутбук.

Папка «Доклад». Внутри находился единственный файл, видео.

Она дважды щелкнула.

На экране появилась знакомая аудитория. Снято было с высокого угла, будто с камеры наблюдения, которая фиксировала каждую мелочь: как Алина отвлекалась на пролетающую за окном птицу, как нервно накручивала на палец прядь, как делала глоток воды из бутылки. Тогда это были невинные движения. Теперь, под прицелом чужого взгляда, они казались интимными, обнаженными.

Запись длилась почти сорок минут. Ничего особенного. Но когда видео дошло до конца, изображение резко сменилось: та же аудитория, только уже пустые парты.

В кадр вошел Андрей.

Не спеша подошел и сел на её место. Положил руки на столешницу, сцепил пальцы в замок и уставился в объектив. Молчал почти минуту — полная тишина, нарушаемая только гудением ноутбука. Потом наклонился ближе.

— Привет, Соболева, — наконец сказал мажор. — Если ты смотришь это, значит, любопытство победило здравый смысл. Поздравляю.

Он усмехнулся.

— Я не люблю, когда серые мыши переходят мне дорогу. Ты, кажется, ещё не поняла, как работает этот мир. Здесь прав тот, кто сильнее, кто не боится испачкать руки.

Достал из кармана телефон, что-то пролистал и повернул экран к камере. Алина узнала себя. Её профиль, снятый на улице, в столовой универа, в библиотеке. В разных местах. Снимки были такими близкими, словно фотограф стоял в полушаге.

— Думаешь, я не смогу тебя сломать? — его голос приобрел опасные ноты. — Всё уже началось.

Затем постучал пальцем по экрану телефона, и запись оборвалась.

Алина отшатнулась от ноутбука. Сердце колотилось, а руки похолодели и предательски дрожали. Выдернула флешку. Бросила её на стол.

***

Утром ее вырвала из сна вибрация под подушкой. Пришло сообщение с незнакомого номера: «Смотрела видео?». Следом пришло второе: «Зайди перед лекциями в аудиторию 313».

Она скользнула взглядом по ноутбуку, по флешке, по своему сонному отражению в зеркале — и осознала, что теперь придется выполнять чужую волю. Механически встала, собрала вещи.

Ноги были ватными. Коридор плыл перед глазами. Она дошла. Рука сама потянулась к ручке, но тело сопротивлялось.

— Входи уже, — прозвучал властный голос из-за двери.

Она вошла. Дверь захлопнулась, отсекая мир с его привычными звуками.

— Я думала, ты пошутил, — голос Алины прозвучал неуверенно.

— Я никогда не шучу, — Волков не поднял головы, разглядывая что-то на телефоне. — Садись.

Алина не двинулась с места:

— Зачем это все? Видео, фотографии, флешка?

Он медленно поднял на нее взгляд. В его глазах мелькнуло что-то скользкое и хищное.

— Проверяю границы. Хочу понять, где они у тебя заканчиваются.

— У тебя проблемы?

Волков встал, подошёл ближе. Двигался почти лениво, но от каждого его шага внутри Алины все напрягалось.

— Нет, Соболева. Проблемы — у тебя.

— Что ты хочешь от меня? — она заставила себя смотреть ему в глаза, не отводя взгляда.

Мажор усмехнулся, проведя ладонью по столу.

— Хочу, чтобы ты перестала притворяться.

— Притворяться?

— Что ты не чувствуешь страха. Что тебе неинтересно, насколько далеко я зайду.

Он протянул руку, коснулся кончиками пальцев её подбородка — легко, почти не касаясь, проверяя, дрожит ли она. Алина не отпрянула. Не дрогнула. Только дыхание сбилось.

— Скажи честно, — продолжил он. — Когда ты вставляла флешку, чего ждала? Что там будет?

— Ждала, что ты отстанешь.

— Отстану? — Он указал пальцем на свой висок, где виднелась заживающая рана. — Даже не надейся! Теперь я буду контролировать каждый твой шаг. Каждую ошибку. Даже этот разговор.

Она сжала лямки рюкзака, заставляя себя не дрожать.

— Тогда, может, скажешь, чего ты добиваешься?

— Твои унижения только начинаются. Мне интересно, как долго ты продержишься.

***

После обеда Волков нашел ее в столовой. Алина сидела за столиком у окна, и безвольно водила вилкой по остывшим макаронам. Она наслаждалась этими редкими минутами покоя, когда можно было просто сидеть и ни о чем не думать. Пока тяжелые, уверенные шаги не прервали ее уединение.

Андрей со своей свитой встали перед ее столом, заслонив собой свет.

Глава 6

Сколько он наблюдал за ней — она не знала. Его лицо было невозмутимым, взгляд — нечитаемым. Они молча смотрели друг на друга, и только звук дождя за окном нарушал тишину.

— Что ты здесь делаешь? — наконец спросила Алина, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Мое кольцо, — произнес он спокойно.

В голове у нее панически пронеслись все возможные варианты: "Кольцо? Какое кольцо?".

— Что? — это было все, что смогла выдавить из себя.

— Когда вернулся от тебя тогда, кольца на пальце не было. — Он показал правую руку, на мизинце действительно виднелся светлый след от недавно носимого украшения.

Алина недоверчиво покачала головой.

— Хочешь сказать, что я... украла твое кольцо? — голос дрогнул от возмущения и нарастающей тревоги. Это была какая-то ловушка, но она не понимала ее механизма.

Он не ответил. Простояв еще несколько секунд в молчании, Андрей развернулся и вышел. Алина осталась стоять посередине комнаты, все еще ощущая ритм музыки в крови и холодок недоумения от его нелепого обвинения.

Она машинально подошла к двери, чтобы закрыть ее на замок, и взгляд упал на пол. У самого порога, там, где только что стояли его ноги, лежал маленький блестящий предмет.

Алина нагнулась, сердце бешено заколотясь в груди. Мужское кольцо из белого золота с гравировкой осуждающе смотрело на нее. Она подняла его.

"Он что, сам его подбросил? Прямо сейчас, пока стоял в дверях?", — мысли путались, не находя выхода.

Что делать? Возвращать — значило признать эту чудовищную игру и получить новую порцию унижений. Оставить — дать ему формальный повод превратить ее в "воровку" в его извращенной реальности.

Швырнула кольцо на стол. Оно звякнуло, подпрыгнуло и замерло, глядя на нее бездушным блеском. Словно змея, готовая к броску.

Алина снова и снова перебирала в памяти сегодняшний день. Его появление в столовой. Подножку. Свой позор с подносом. Его внезапное появление в дверях, пока она танцевала... Волков был везде: в университете, в ее комнате, в ее мыслях. И с каждым часом, с каждой минутой эта невидимая петля затягивалась все туже, грозя перекрыть дыхание.

***

В выходные Алина подрабатывала в бутике итальянской одежды. Восемь часов на каблуках за мизерную зарплату, вечные претензии директора и капризные состоятельные клиентки — такова была цена её выживания в большом городе. Каждый раз, надевая чёрную униформу, она чувствовала, как превращается в другого человека — безликого, услужливого, готового терпеть покупателей ради денег.

В тот вечер в магазине царила непривычная тишина. Алина поправляла стойку с кашемировыми пальто, наслаждаясь редкой минутой покоя. Мысли были далеко — о невыученных конспектах, о матери, которой она всё ещё не отправила сообщение. О Волкове, чьё присутствие она чувствовала за спиной даже здесь.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Волков в окружении Кати и ещё нескольких знакомых лиц из их круга. Сердце Алины сжалось.

— Боже, какая дыра, — громко, на весь зал, произнесла Зацепина, снимая солнечные очки. — Неужели нельзя было найти место поинтереснее?

Андрей неспешно прошёлся по залу, его пальцы скользнули по стойке с кожаными куртками известного бренда.

— Успокойся, Катя. Иногда полезно спускаться с Олимпа, чтобы посмотреть, как существуют простые смертные.

Его цепкий взгляд зацепился за Алину, застывшую у кассы. По ее лицу поползла вымученная, натянутая улыбка — та самая, которую она репетировала перед зеркалом.

— О, смотрите ка, — губы Волкова растянулись в ухмылке, пока он с неспешностью приближался к ней. — Наша серая мышка сменила норку на бутик. Неужели нашла своё призвание?

Алина сжала руки в кулаки за спиной.

— Чем могу помочь? — выдавила она, стараясь держать голос ровно.

— Помочь? Ты можешь просто стоять тут и украшать интерьер. Хотя нет, — он притворно оглядел ее с ног до головы, — даже с этим ты справляешься плохо. Ты тут, как пятно на дорогой картине.

Его друзья молча наблюдали за происходящим, облокотившись на прилавок. Катя, презрительно обводила взглядом витрины, а потом вновь возвращала его к Алине.

— Знаешь, — Волков отошел и с небрежностью снял с вешалки белоснежный кашемировый свитер, мягкий и невероятно дорогой. Он погладил ткань, а потом поднес к лицу, демонстративно вдыхая аромат. — Мне вдруг захотелось обновить гардероб. Но есть проблема... Тут насквозь пахнет бедностью.

Затем разжал пальцы и бросил свитер на пол.

— Подними, — произнес безразличным тоном, не оставляя места для спора.

Глава 6.1

Она замерла, глядя на дорогую вещь, лежащую на полу.

— Я сказал, подними, — его голос стал тише, но приобрёл опасные нотки. — Или ты плохо обучена обслуживать клиентов?

Алина медленно, почти механически наклонилась и подняла свитер.

— Теперь сложи, — с нескрываемым наслаждением в голосе произнес Андрей. — Аккуратно. Как положено в приличных магазинах.

Она выполняла приказ, чувствуя, как на неё смотрят все присутствующие. Слезы подступали к горлу, но она сглотнула их, закусив губу. Руки дрожали, когда она аккуратно складывала свитер.

— Отлично, — он взял у неё из рук уже аккуратно сложенный свитер и снова бросил его на пол. — А теперь снова подними.

В бутике повисла тишина. Даже Катя перестала ухмыляться. Алина стояла, не в силах пошевелиться, глядя на свитер у своих ног.

— Молодой человек, что вы себе позволяете, — попыталась вмешаться дама средних лет, рассматривавшая платья неподалёку.

— Проходи мимо, старая кошёлка! — резко обернулся к ней Андрей.

— Хам, — возмутилась женщина, выходя из магазина. — Чему вас только в школе сейчас учат. Никакого уважения к старшим!

Волков снова посмотрел на Алину.
— Ну? Жду.

В этот момент дверь в подсобное помещение открылась, и появилась менеджер Марина. Она быстрым взглядом оценила ситуацию — Алину с покрасневшими глазами, свитер на полу, самодовольное лицо мажора.

— Если вы не собираетесь совершать покупку, — сказала она строго, — прошу вас покинуть бутик.

Андрей медленно повернулся к ней с искренним изумлением на лице. Никто не смел с ним так разговаривать.

— Что? — он не поверил своим ушам.

— Я сказала, покиньте бутик, — повторила менеджер, не отводя взгляда. — Иначе я позову охрану.

Несколько секунд длилось напряжённое молчание. Андрей смерил женщину недовольным взглядом, затем неожиданно улыбнулся.

— Как жаль, — сказал, снова глядя на Алину. — А игра только начинала становиться интересной.

Затем развернулся и направился к выходу. Его компания молча последовала за ним. Когда дверь за ними закрылась, Алина прислонилась к стене, пытаясь успокоиться.

— Всё в порядке? — спросила Марина.

— Да, — прошептала Алина. — Спасибо.

— Иди, приведи себя в порядок, — женщина положила ей руку на плечо. — И запомни, никто не имеет права унижать тебя на рабочем месте.

Соболева кивнула и пошла в подсобку. Её руки всё ещё дрожали, когда она включала воду в умывальнике. Посмотрела на своё отражение в зеркале — бледное лицо, влажные глаза. Волков снова добился своего. Он заставил её чувствовать себя ничтожеством.

Она вспомнила, как он смотрел на неё — с таким откровенным удовольствием от её унижения. И поняла, что это не просто месть. Это стало для него развлечением.

Вечером, когда магазин закрылся, она долго стояла у выхода, боясь выйти на улицу. Казалось, он ждёт её за углом, чтобы продолжить свою игру. Но на улице было пусто. Только холодный осенний ветер и огни города, которые казались ей теперь чужими и враждебными.

По дороге она купила себе шоколадку. Ела её медленно, чувствуя, как сладость смешивается с горечью на языке. Деньги за сегодняшнюю смену лежали в кармане — небольшая сумма, ради которой она терпела всё это. Но другого выхода не было.

Улица кончалась узким переулком. Алина свернула туда — так было быстрее до общежития. Ветер дул в спину, фонари мигали тускло, будто не желая освещать дорогу. Она доела последний кусок шоколадки, сунула обёртку в карман и уже думала, как доберётся до кровати и просто ляжет спать.

И вдруг раздался рёв мотора, будто кто-то нажал педаль газа до упора.
Она обернулась — фары ударили в глаза, ослепив. Машина неслась прямо на неё из тьмы.

Алина отпрянула, споткнулась и упала посреди дороги.

Фары приближались.
Слишком быстро.
Слишком близко.

Вся жизнь пронеслась перед глазами…

Глава 7

Алина не успела даже вскрикнуть. Просто зажмурилась, чувствуя, как сердце бешенно бьётся.

Машина резко дернулась и замерла так близко, что девушка почувствовала тепло от радиатора через тонкую ткань брюк. Она не закричала — просто обмякла.

Мотор ровно урчал, и от этого звука становилось по-настоящему страшно.

Дверца хлопнула. Вышел Волков.
Она сразу узнала его походку — уверенную, ленивую, почти небрежную.

Он подошел вплотную и остановился, глядя на нее сверху вниз. Не просто смотрел, а рассматривал как вещь. На его лице не читалось ни удивления, ни вины. Только скучающая насмешка, будто он наблюдал за муравьем, которого вот-вот раздавит.

— Что, страшно? — спросил он обычным тоном, будто спрашивал о погоде.

— Ты... ты совсем псих, — выдохнула она, пытаясь встать, но ноги предательски подкашивались.

— Псих? Нет, просто хотел проверить, насколько быстро ты реагируешь. —
Посмотрел на неё, будто оценивая результат. — Не очень, кстати.

— А если бы ты не успел...

— Но ведь успел, — перебил он спокойно. — Значит, всё в порядке.

Он сел обратно в машину, не сказав больше ни слова. Мотор взревел.

Алина осталась стоять посреди переулка, едва дыша. Только когда тьма снова сомкнулась, она поняла, что дрожит — руки, колени, даже губы. Обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться, и побрела в сторону общежития.

Ночью она долго не могла уснуть. Тело трясло мелкой дрожью, веки тяжело опускались, но сон не приходил. Стоило закрыть глаза — снова фары, свет, рёв двигателя. Каждый раз машина приближалась, и в последний момент она просыпалась, вскакивая с криком.

Под утро заснула, будто провалилась.

Когда проснулась, голова была налита свинцом. Собравшись кое-как, она вышла из общежития и направилась в университет, стараясь не думать о прошедшей ночи.

По дороге зашла в магазин взять бутылку воды. Долго стояла у полки, выбирая самую дешёвую, пересчитывая мелочь в ладони. В этот момент в кармане завибрировал телефон:

“Завтра в 18:00. Кофейня на Ленина. Принесешь мое кольцо, поговорим о твоем будущем здесь. Не придешь — устрою тебе ад. Выбор за тобой.”

Каждое слово било по нервам. Пальцы сами потянулись написать грубый отказ, выплеснуть накопленную злость. Хотелось написать этому наглецу все, что она о нем думает. Но в ту же секунду пришло второе: “Кстати, у твоей мамы маленький цветочный бизнес, верно? Как бы не пришлось его закрыть. У них там проблемы с арендой, я слышал?”.

Ледяная волна прокатилась по телу Алины. Это была уже не просто угроза — это был точный удар. Он знает. Наверняка, знает всё о её матери, о том, как та встаёт в пять утра, чтобы успеть на оптовый рынок, как ночами собирает букеты. Он добрался до самого больного, до самого святого.

Она вышла из магазина, опустилась на ближайшую лавочку. Руки дрожали так, что она едва могла удержать телефон. Она смотрела на витрину, но не видела её. Перед глазами стояло уставшее лицо матери.

И Алина поняла, что выбора у неё нет. Вообще нет.

На следующий день пришла в кофейню ровно в шесть. Место пахло дорогим кофе и благополучием, которое ей было недоступно. Но вот она здесь — в своей дешёвой куртке и поношенных джинсах, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни.

Андрей полулежал в кресле, развалившись с ленивой небрежностью. В руках он лениво крутил зажигалку. Рядом, как всегда, была Катя, смотрящая на мир с высоты своего положения. Остальные расположились за соседним столиком.

Взгляды его свиты липко поползли по ней, словно слизни, оставляя за собой невидимый след брезгливости. Зацепина фыркнула и демонстративно отвернулась, принявшись что-то живо обсуждать с подругой.

— А, Соболева! — голос Волкова громко прозвучал в уютной атмосфере зала. Несколько посетителей обернулись. — Прекрати топтаться у порога как прислуга.

Алина подошла ближе. Достала из кармана кольцо.

— Я нашла твою вещь... — начала она, но голос предательски дрогнул, звуча тихо и неуверенно.

— Ты что, мычишь? — Волков скривился, наслаждаясь моментом. — Или у тебя не только с внешностью, но и с речью проблемы? Говори чётко, меня раздражает эта дрожь в голосе.

Хохот его друзей резанул по слуху. Алина чувствовала, комок подступает, сжимая горло. Она была его шутом, унизительным зрелищем.

— Я хочу отдать...

— Громче, чтобы все слышали, — снова перебил её мажор.

И тут она не выдержала.

— Да заткнёшься ты наконец! — выкрикнула Алина, и положила кольцо на стол. Её голос прозвучал громко и ясно, заставив на мгновение замолчать даже его друзей.

Волков медленно поднялся, с опасным выражением лица. Взял свой стакан с недопитым холодным кофе.

— Учись уважать тех, кто сильнее тебя, мышь, — процедил сквозь зубы и вылил содержимое стакана ей на голову.

Сладкая жидкость залила лицо, волосы, хлынула за воротник. Коричневые капли стекали по её щекам и ресницам, капая на куртку. В носу стоял тошнотворный запах кофе и сиропа.

Глава 8

Воздух в приватном бильярдном клубе был густым и тяжёлым, пахло дорогой кожей и едва уловимым ароматом древесины от полированных столов. В отличие от шумных ночных клубов, здесь царила атмосфера избранности — полумрак, приглушённые голоса, тихая музыка на заднем фоне.

Волков медленно обходил бильярдный стол, его пальцы с идеальным маникюром скользили по гладкому дереву кия. Движения были выверенными до миллиметра — как и всё в его жизни. Рядом, опершись на свой собственный кий, стоял Сергей Гордеев, лучший друг Андрея. На роскошном кожаном диване у стены восседала Катя.

— Слушай, Волк, — Гордеев сделал небольшой глоток из хрустального стакана, — эта девчонка… Соболева, кажется? Что собираешься с ней делать?

Андрей наклонился, прицелился. Его поза напоминала хищника, готовящегося к прыжку. Точный удар, и шар с мягким стуком закатился в лузу.

— Сначала хотел вышвырнуть её из универа, — равнодушно произнес он, выпрямляясь. — За наглость. Но потом появилась причина оставить эту… игрушку при себе.

— Какая? — лениво поинтересовался Сергей.

— Познавательный интерес, — Волков прошелся вокруг стола, его взгляд скользнул по лицам друзей… — Наблюдать, как долго просуществует хрупкое существо в невыносимых условиях. Сколько ударов судьбы выдержит, прежде чем сломается окончательно. Это даёт уникальный опыт для понимания человеческой природы.

Один из их компании, Костя Громов, громко рассмеялся:

— Значит, можно и нам поучаствовать в этом научном эксперименте? Потереть за ушком твою новую подопытную?

Андрей остановился, опёрся на кий. Его лицо оставалось равнодушным, но в глазах вспыхнуло предупреждение, которое все знали слишком хорошо.

— Участие не возбраняется, — произнёс он так, чтобы каждое слово отпечаталось в сознании. — Но помните о границах. Ломать свои игрушки я предпочитаю лично. Без посторонней помощи.

Катя, до этого момента молча наблюдавшая за игрой, резко подняла голову. Её идеально подведенные глаза сверкнули настоящим гневом.

— Мне это категорически не нравится, Андрей. Зачем ты вообще тратишь время на эту деревенщину? Она же никто.

Громов усмехнулся, отбивая шар с изящной небрежностью:

— Не ревнуй, Катюха. Разве может эта серая мышь составить тебе хоть какую-то конкуренцию?

Вдруг у самого входа послышался оглушительный грохот. Молодая официантка в строгой чёрной униформе неловко зацепила поднос с заказами. Бутылки с алкоголем и тарелки с закусками полетели на пол, разбиваясь в дребезги. Девушка замерла с совершенно растерянным и испуганным лицом.

— Эй, смотрите! — Костя толкнул Гордеева локтем, указывая на официантку. — Новая звезда бильярдной. Грациозная, как слон в посудной лавке.

Тот, обычно абсолютно равнодушный ко всему, что не касалось его узких интересов, неожиданно задержал взгляд на девушке. Она была неброской — ничем не примечательные черты лица, простенькая причёска, но в её испуганных глазах и резких движениях, когда она пыталась собрать осколки, была какая-то дикая, необузданная энергия.

— Брось, не смеши, — отозвался Сергей на реплику Громова, но его взгляд продолжал неотрывно следить за официанткой.

Волков наблюдал за этой маленькой драмой с лёгкой, почти незаметной усмешкой. Он снова наклонился над столом, заканчивая партию своим фирменным ударом.

— Катя, — произнёс он, не оборачиваясь, — не трать свои нервы понапрасну. Она — временное развлечение, не более. Ты — постоянный статус. Ничего не меняется. Всё остаётся на своих местах.

Зацепина сжала губы так, что они побелели, её ногти впились в дорогую кожу дивана. Не выдержав, она плавно поднялась и подошла к Андрею сзади. Её руки легли ему на плечи, пальцы начали медленно гладить спину парня через тонкую ткань рубашки. Она прижалась губами к его уху, шепча что-то неслышное для остальных.

Волков на мгновение замер, затем резко развернулся. Его руки обхватили её талию, и он посадил Катю прямо на бильярдный стол, смахнув несколько шаров на пол. Наклонился и грубо поцеловал. Это был жест доминирования, демонстрация власти — и над ней, и над ситуацией.

В это время Гордеев, совершенно не интересуясь страстной сценой, неотрывно следил за официанткой. Его взгляд провожал её, пока она пыталась привести себя в порядок. Что-то в этой девушке зацепило его, вырвав из привычной апатии.

Глава 9

Волков не успокоился. Унижение в кофейне было лишь разминкой, небольшим актом мести. Его ярость, холодная и методичная, требовала большего.

Первым делом он воспользовался своими связями. Через пару дней Алина получила официальное строгое замечание от деканата за “систематическое нарушение внутреннего распорядка”. Основание — анонимная жалоба на регулярные ночные шумы и аморальное поведение в комнате общежития.

Следующий удар пришёл от её одногруппников. Сначала её просто игнорировали. Затем, когда она пыталась присоединиться к группе для подготовки семинара, её вежливо, но твёрдо послали подальше.

— Извини, Алина, мы уже всё распределили, — говорили они, избегая её взгляда. Она не знала, что Волков, у которого была своя “сеть” даже на юрфаке, пустил слух о том, что она стучит декану на других студентов.

На лекциях ее сумка “случайно” оказывалась выброшенной в мусорный бак. В столовой стакан с чаем опрокинули прямо ей на юбку. В библиотеке ее конспекты похитили, а на их месте оставили листок с нарисованной виселицей.

Однажды она вернулась в свою комнату и обнаружила, что замок залит суперклеем. Пришлось вызывать слесаря и объясняться с комендантом, которая смотрела на неё с откровенно враждебным подозрением.

Апофеозом стала университетская библиотека. Подойдя к выдаче, она услышала от работника:

— Соболева, ваш читательский билет заблокирован. За утерю журнала по старославянскому.

— Какого журнала? Я его даже в руках не держала! — попыталась возразить Алина.

— По данным системы, именно вы его брали неделю назад. Восстановление билета — 2000 рублей и заявление на имя ректора.

Она стояла в коридоре, прислонившись к холодной стене, и чувствовала, как сжимается её мир. Учёба, последнее, что у неё оставалось, теперь была под угрозой. Все двери методично захлопывались перед её носом одной мощной рукой.

Алина медленно сползла по стене на пол, спрятав лицо в коленях. Слёз не было. Была только пустота и понимание: это ещё не конец. Это только начало того, что он для неё приготовил. И самое ужасное было в том, что она абсолютно не знала, как остановить эту машину.

А дальше университет превратился для Соболевой в поле боя. Фотографии с ее унижениями висели не только на доске объявлений — они множились в студенческих чатах, обрастая грязными комментариями и мемами.

— Голосуйте за следующую жертву Волкова! — этот призыв стал главным развлечением курса.

Она пыталась держаться. Шла по коридорам с высоко поднятой головой, но каждый шепот за спиной, каждый сдержанный смех впивался в нее как нож. Студенты игнорировали ее на парах, в столовой место рядом с ней всегда оставалось пустым, будто она была прокаженной.

Андрей парил над этим хаосом. Не участвовал в травле напрямую, но и не останавливал ее. Как-то он проходил мимо, когда первокурсник специально выбил у Алины из рук папку с конспектами. Волков лишь посмотрел на рассыпавшиеся листы, потом на расстроенное лицо Соболевой.

— Неуклюжая, — бросил ей через плечо, и пошел прочь.

Алина замерла, чувствуя, как по щекам разливается жар. Он даже не остановился, чтобы помочь.

Но вечером того же дня мажор снова стоял на пороге ее комнаты. В руках держал тонкую серую коробку. Достал электронную книгу — новейшую модель, с матовым экраном, о которой она читала в обзорах и которую не могла себе позволить.

— Держи, — сунул ей устройство в руки. — Чтобы конспекты не роняла. И не ныла.

— Я не ныла! — вспыхнула она, едва не швырнув устройство ему в лицо.

— При мне — нет, — согласился он. — Но я знаю, что ты ревела в женском туалете. Третья кабинка слева.

У Алины перехватило дыхание. Она буквально почувствовала, как по спине пробежал холод. Она была уверена, что ее никто не видел и не слышал. Что стены поглотили все звуки.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она. — Унижаешь меня при всех, а потом тайком приносишь подачки? Ты больной? Псих?

Его взгляд скользнул по ее лицу, по рукам, сжимавшим электронную книгу.

— Потому что при всех ты — тренировочный манекен. На тебе удобно отрабатывать удары. Но наедине ... ты — игрушка, которая принадлежит только мне. И ломать ее, или чинить... решаю только я.

Он ушел, оставив ее с дорогой безделушкой в руках и с тяжелым осознанием: ее жизнь стала заложницей его капризов. Она села на кровать, глядя на новенькую электронную книгу. Это была не доброта. Это была цена, которую он платил за право унижать ее.

А на следующее утро произошло нечто необъяснимое. Студент, выбивший у нее папку, появился в универе с подбитым глазом. А главный зачинщик чата с грязными мемами нашел свой ноутбук утопленным в унитазе в мужском туалете.

Алина поняла правила игры. Публично она была его жертвой. Тайно — его собственностью. И любое посягательство на его “имущество” каралось. Нет, он не защищал ее. Он метил свою территорию.

Глава 10

Узкая пожарная лестница в восточном крыле университета была одним из тех немногих мест, где можно было укрыться от посторонних глаз. Именно здесь, устроившись на подоконнике с книгой в руках, Таня наслаждалась минутами покоя между лекциями и работой в бильярдном клубе. Солнечный свет падал на страницы, а на её губах играла лёгкая улыбка — она читала остроумный диалог героев, который показался ей забавным.

В это время по лестнице спускался Гордеев. Он шёл не спеша, его мысли были заняты предстоящей встречей с отцом. Поворот — и он заметил девушку на подоконнике. Та самая официантка из клуба.

Прежде чем он успел что-то предпринять, рядом с ней появился Семён Ростов, капитан баскетбольной команды, высокий, рыжий и самоуверенный.

— Ну что, Завьялова, опять в книжках копаешься? — громко произнёс тот, выхватывая у Тани книгу.

Она мгновенно вскочила с подоконника.

— Верни!

— Пойдёшь со мной на свидание, верну. — Семён поднял книгу выше, играя ею, словно приманкой. — А нет — прощайся с любимым чтивом.

— Я с тобой никуда не пойду. Отдай книгу. — Таня нахмурилась. Сделала шаг вперёд, потянулась, но безуспешно.

— А я настаиваю, — протянул Ростов, отводя руку выше. — Только одно свидание, чего ты такая злая?

Она уже хотела подпрыгнуть и вырвать книгу силой, но рядом вдруг возник Гордеев. Он не сказал ни слова. Просто подошёл, спокойно, уверенно, будто так и должно быть. Одним движением забрал книгу из рук Семёна и протянул Тане.

— Держи.

Девушка на секунду замерла, удивлённая его вмешательством.

— Спасибо, — произнесла она, принимая книгу. Потом бросила взгляд на часы и ахнула: — Ой, я опаздываю на лекцию!

Она стремительно бросилась вниз по лестнице, даже не оглянувшись.

Ростов смотрел ей вслед, щурясь, будто пытаясь понять, что в ней такого. Потом медленно повернулся к Гордееву.

— Понравилась? — язвительно спросил он.

Сергей спокойно убрал руки в карманы.

— Что за чушь ты несёшь?

— Да ладно тебе, — усмехнулся Семён. — Всё равно она тебя отшила бы. Эта тупорёха всех отшивает. Меня — точно.

— Меня бы не отшила.

— Спорим? — В голосе Ростова прозвучал азарт.

— На что?

— На твою новую тачку, — ответил рыжий с фальшивой невинностью.

Сергей замер на секунду, затем рассмеялся:

— А не великовата ли цена для пари?

— Что уже сомневаешься в своих силах? Боишься проиграть?

— Нет. Я точно выиграю.

— Тогда нечего бояться. Моя ставка — место капитана в команде. Ты же давно хотел его.

Гордеев немного помолчал, затем кивнул.

— Хорошо, — сказал наконец. — По рукам. Какой срок?

— Месяц. У тебя есть время, чтобы… ну, ты понял. Закадрить её.

Сергей усмехнулся краем губ.

— Я не собираюсь никого кадрить. Просто выиграю спор.

— Отлично, — Ростов хлопнул его по плечу, довольный. — Игра начинается.

Они разошлись в разные стороны. Семён — с самодовольной улыбкой, уверенный в своей победе. Гордеев — с задумчивым выражением лица. Его взгляд скользнул вниз по пустой лестнице, где несколько минут назад стояла Таня. Впервые за долгое время что-то пробудило в нём интерес. И этот спор был лишь удобным предлогом.

Потом Сергей достал телефон и набрал короткое сообщение: “Ты где?”.

Ответа не последовало.

Он нахмурился, сунул мобильник в карман и направился по коридору.
Прошёл пару этажей вниз, дошел до спортзала, откуда доносился ритмичный стук.

Гордеев приоткрыл дверь.
Волков был там. С закатанными рукавами, он стоял под кольцом и один за другим бросал мячи.
Каждый удар отскакивал от доски с чётким звуком, будто парень пытался выбить из себя всю злость.

— Вот ты где, — сказал Сергей, заходя. — Я тебя везде ищу. Решил пары задвинуть?

— Так же, как и ты, — отозвался Волков, не поворачиваясь.

— Сыграем?

— Давай.

Они начали без разминки, Гордеев резко выхватил мяч у друга и забил в кольцо. Андрей не растерялся, увел мяч и тоже забросил.
Воздух в зале становился плотным, звуки отдавались эхом. Мяч глухо стучал по полу.

Через пару минут Гордеев поймал момент и заговорил:

— Это ведь был ты, да?

— О чём ты? — Волков не остановился, сделал очередной бросок.

— Утопил планшет того парня в толчке.

— Не понимаю, о чём ты.

— Да всё ты понимаешь, — ответил Сергей, обводя его и в очередной раз бросая. — Сам же говорил, что не против, если твоей мышке нервы пощекочут.

Мяч ударился о кольцо и, не попав, покатился по полу.
Волков поймал его, выдохнул, вытер пот со лба и повернулся.

Глава 11

Утро начиналось с того же тягучего, привычного чувства тревоги, которое стало неотъемлемой частью её существования, а желудок предательски урчал, напоминая, что пора бы позавтракать.

Она решила приготовить себе яичницу. Достав свою верную чугунную сковородку, Алина поставила её на плиту. Масло зашипело на раскалённой поверхности. Разбивая яйца, она на мгновение задумалась, вспоминая вчерашний инцидент. Волков снова устроил ей унизительную сцену, заставив поднять рассыпанные им же учебники под смех его приспешников.

Мысленно возвращаясь к тому моменту, Алина не заметила, как масло на сковороде начало дымиться. Потом появился характерный запах гари. Она резко очнулась, но было уже поздно — сковорода вспыхнула ярким пламенем.

В панике отпрянула, опрокинув на пол пачку соли. Дым быстро заполнял маленькую кухню. Внезапно оглушительно зазвучала пожарная сигнализация. Громкий, пронзительный вой разнёсся по всему этажу.

Через минуту дверь в кухню распахнулась. На пороге стояла комендант общежития, с перекошенным от гнева лицом.

— Соболева, опять ты! — закричала она, подбегая к окну и открывая форточку. — Вечно ты устраиваешь какие-то происшествия! Из-за тебя всё общежитие подняли на уши!

Алина пыталась объяснить, что это случайность, что она просто отвлеклась, но женщина её не слушала.

— Кончилось твоё безответственное житьё! — продолжала кричать Валентина Петровна. — Сегодня же напишу докладную! Будешь знать, как пожар устраивать!

К этому моменту в коридоре собралась толпа студентов. Среди них Алина заметила Варвару Антипову, старосту их группы, которая с довольной улыбкой снимала происходящее на телефон.

— Смотрите, как наша Золушка готовит завтрак! — громко комментировала девушка для своих подписчиков. — Наверное, это её фирменное блюдо — горелая яичница!

Студенты вокруг смеялись. Алина стояла посреди задымлённой кухни, чувствуя себя абсолютно униженной.

Когда комендант наконец ушла, грозя страшными карами, а толпа рассеялась, она осталась одна среди хаоса. Смотрела на почерневшую сковородку и понимала, что даже в самых обычных вещах теперь таится для неё опасность. Казалось, сама судьба решила поиздеваться над ней вместе с Волковым.

***

После утреннего провала Алина шла по университетскому коридору, погружённая в свои мысли. Студенческая жизнь кипела вокруг — смех, оживлённые разговоры, звонки телефонов, — но всё это казалось ей декорацией к её собственному немому фильму ужасов. Она чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение, словно на её лбу было выжжено клеймо изгоя.

Подойдя к стенду с расписанием, она попыталась сосредоточиться. “Гражданское право, девяносто восьмая аудитория. Семинар по римскому праву в тринадцатой.” Всё её существо было напряжено в ожидании очередной стычки, нового унижения. Она мысленно строила маршрут, стараясь выбрать самый людный путь, где вероятность встречи с её мучителем была ниже.

Именно тогда, когда она уже собралась уходить, из-за угла появился Волков. Как будто её страх материализовался, приняв его облик. Он шёл не один. Рядом, прильнув к нему, шагала Катя. Её рука уверенно лежала на его плече, а сама она что-то оживлённо и громко рассказывала, щебетала без умолку. Андрей слушал её со снисходительной улыбкой, его пальцы покоились на её талии, демонстрируя привычное, неоспоримое право собственности.

Его цепкий взгляд прочёсывал коридор, пока не нашёл Алину. Улыбка на его лице не дрогнула, лишь в глубине глаз вспыхнула та самая знакомая искра — смесь презрения, скуки и интереса.

— Мышь, — его голос прозвучал негромко, но настолько отчётливо, что перекрыл весь остальной шум. — Подойди сюда.

Алина замерла на месте. Ноги стали ватными, словно вросли в пол. Сердце заколотилось где-то в горле, отдаваясь глухими ударами в висках. Весь её организм бунтовал, инстинкт самосохранения кричал: “Беги! Спрячься! Исчезни!”.

Но разум, холодный и парализованный страхом, шептал о последствиях.

Она стояла, не в силах пошевелиться, сжимая в руках папку с конспектами. Вокруг замерли и другие студенты. Кто-то достал телефон, чтобы заснять шоу. Кто-то спешно отвернулся, делая вид, что не замечает происходящего. Никто не хотел быть замеченным, никто не хотел стать следующей мишенью.

— Соболева, ты что, оглохла? Делай то, что я сказал. Подошла! Быстро!

Катя смотрела на неё с нескрываемым, почти физическим презрением, её рука на плече Волкова сжалась чуть сильнее, показывая своё привилегированное положение.

Алина заставила себя сделать шаг. Потом второй. Ноги были тяжёлыми. Остановилась в метре от него. От Волкова пахло дорогим парфюмом и той непоколебимой уверенностью, которую дают деньги и власть.

— Шнурок развязался, — равнодушно сказал Андрей, кивнув на свой левый ботинок. — Завяжи.

Глава 11.1

В ушах у Алины зашумело. Она стояла, не двигаясь, глядя на этот чёрный шнурок, болтающийся на идеально чистой обуви. Казалось, весь мир сузился до этого кусочка кручёной нити. Она чувствовала на себе десятки взглядов — Волкова, Кати, его друзей, всех этих случайных свидетелей её позора.

— Я... не буду, — её голос прозвучал так тихо и жалко, что это было почти смешно.

— Что-что? — Волков приставил ладонь к уху, изображая непонимание. — Не слышу. Или тебе безразлична судьба цветочного ларька твоей мамаши? — Он наклонился чуть ближе, и его шёпот стал неумолимым, как приговор. — Ведь в прошлогоднем бухгалтерском отчёте найдены серьёзные ошибки. Очень серьёзные. Налоговая такое не любит. Один звонок, и “Розалию” твоей матери закроют навсегда.

Холодная волна прокатилась по её спине, сковывая каждую мышцу. Мыслей не было. Было только ощущение ледяного вакуума внутри и жгучего стыда снаружи. Не думая, почти не осознавая своих действий, движимая лишь инстинктом защитить самое дорогое, Алина медленно опустилась на корточки. Руки, дрожащие и непослушные, потянулись к шнурку. Она чувствовала на себе тяжёлый, насмешливый взгляд Волкова, презрительный взгляд Кати, жалостливые взгляды студентов. Она сконцентрировалась на простом, почти примитивном действии — продеть шнурок в дырочку, затянуть узел. Каждое движение давалось с невероятным трудом, будто её пальцы были сделаны из свинца. Завязала один ботинок.

— А теперь другой, — раздался сверху его голос. — Мне не нравится, как он завязан. Перевяжи.

Теперь она перевязывала и второй шнурок, стараясь сделать симметричные бантики, как делала это в детстве для себя. Это было невыносимо — эта показная, унизительная забота о его обуви, в то время как он методично разрушал её жизнь, её достоинство.

Наконец, она закончила. Руки бессильно упали на колени. Она сидела на холодном полу, не решаясь подняться, не зная, что последует дальше, какая новая пытка ждёт её.

— Молодец, — Волков похлопал своей ладонью ее по голове. — Послушная девочка.

Затем пошёл дальше по коридору. Его свита тут же последовала за ним, как стая преданных псов. Катя, проходя мимо, бросила торжествующий взгляд.

Алина поднялась. Она не смотрела по сторонам, чувствуя, как щёки пылают стыдом. Дошла до ближайшей скамейки в пустом боковом коридоре и опустилась на неё, как подкошенная. Все силы покинули её. Сидела, уставившись в одну точку, не видя ничего. В ушах стоял оглушительный звон, заглушавший все остальные звуки. Она чувствовала холод пола под коленями, шершавость шнурка на кончиках пальцев, его тяжёлый, оценивающий взгляд. Это унижение впитывалось в неё, как яд, отравляя каждую клеточку.

Рядом, на широком подоконнике, уткнувшись в книгу, сидела девушка. Алина заметила её краем глаза ещё подходя к скамейке, но не обратила внимания. Пока та не произнесла, не поднимая головы от чтения, задумчивым голосом:

— Я бы, наверное, сожгла эти шнурки.

Алина медленно повернула голову. Девушка была одета скромно, но со своим стилем — простая тёмная кофта, джинсы, на ногах поношенные кеды. В руках она держала толстый том в потрёпанном переплёте.

— Жаль, что я не дракон. Тогда бы сожгла не только шнурки, — вздохнула Алина. — А всего его целиком.

Девушка на подоконнике наконец оторвалась от книги и повернулась к ней. У неё были серые глаза и тёмные, чуть растрёпанные волосы.

— Кровожадная, — в её голосе прозвучало одобрение. — Мне это нравится.

Она захлопнула книгу, спрыгнула с подоконника и, не спрашивая разрешения, села рядом с Алиной на скамейку. Ближе, чем принято среди незнакомых людей.

— Меня Таня Завьялова. А тебя?

— Алина. Соболева.

— Приятно познакомиться, Алина Соболева. — Таня отложила книгу на колени. — И чем ты так насолила этому мажору? Хотя, стоп... — она осеклась и покачала головой, — не спрашиваю. Им не нужна причина. Они многое делают просто так, для развлечения.

Алина лишь молча кивнула, не в праве говорить о случившемся.

— Юриспруденция? — Таня кивнула на её папку с конспектами.

— Ага.

— Звучит круто. — Девушка показала на свою книгу. На обложке было написано “История зарубежной литературы”. — А я на филологическом. Читать люблю. Особенно истории, где гады в конце получают по заслугам.

Она подмигнула Алине, и та неожиданно для себя почувствовала, как уголки её губ дрогнули в слабой попытке улыбнуться.

— Вот представь, — Таня оживилась, её глаза загорелись. — Проходит лет, эдак, десять. Ты — известный, крутой юрист. У тебя свой кабинет, солидные клиенты. И вот однажды дверь открывается, и входит этот самый мажор. Весь такой помятый, дела у него плохи. И он говорит, запинаясь:

— Уважаемая Алина Соболева, помогите мне, пожалуйста, решить эту проблему.

— А ты... — Таня встала, приняв гордую, величественную позу, и изобразила, как машет рукой на дверь, — ...ты на него так смотришь и строго скажешь: “Пошёл вон, мерзкий Волков!”.

Она так артистично это изобразила, что Алина не выдержала и рассмеялась. Смех получился немного истеричным, но он принёс неожиданное облегчение.

— Ну вот видишь, — Таня снова уселась рядом. — Уже повеселела.

— Спасибо тебе.

— Да не за что. — девушка пожала плечами. — Ну что ж, будем держаться вместе. Я тоже не в особом восторге от местного контингента богатеньких сыночков. — Она посмотрела на часы и встала. — Мне на лекцию нужно Но знаешь что? После следующей пары можем в столовой встретиться. Вместе поедим, а то одной как-то тоскливо.

Глава 12

Алина замерла у знакомой двери аудитории, где по расписанию должен был проходить семинар по гражданскому праву. Она специально пришла на пятнадцать минут раньше, надеясь занять место в задних рядах, подальше от любопытных взглядов. Но дверь была заперта, а на ее поверхности, прикрепленный обычной канцелярской кнопкой, болтался белый листок бумаги.

”Занятие перенесено. Уточняйте расписание у старосты,” — гласил лаконичный текст, напечатанный мелким шрифтом.

Сначала она подумала, что это какая-то ошибка. Но, оглядевшись, заметила нескольких однокурсников, которые, посмотрев на объявление, лишь переглянулись и отошли в сторону, не выражая особого удивления. В их взглядах сквозила неловкость.

Она пыталась найти Варвару, но её нигде не было. Тогда Алина подошла к ребятам с её потока, которые пили кофе из бумажных стаканчиков и оживленно обсуждали что-то между собой:

— Слышали, Антипову сняли с поста старосты?

— За что?

— Говорят, на неё серьезная жалоба поступила. Стипендия под угрозой.

Увидев Алину, они замолчали, их лица мгновенно стали напряженными.

— Максим, что с семинаром? — спросила она одного из парней, подходя ближе.

Тот отвел взгляд, разглядывая свой стаканчик так, будто на нем было нарисовано что-то важное.

— Э-э, Алина... — он замялся. — Тебя, собственно... вычеркнули из списка участников.

В этот момент из-за спины раздался знакомый, ненавистный голос. Мимо, не спеша, проходил Волков в сопровождении двух приятелей. Он замедлил шаг, бросив через плечо, словно случайное замечание:

— Напрасно стараешься, Соболева. Ты никогда не станешь юристом без моего разрешения.

Он даже не посмотрел на нее, продолжая свой путь. Его друзья тихо хихикнули. Максим покраснел и уставился в пол.

Направившись в компьютерный класс, чтобы попытаться найти информацию про семинар, она обнаружила, что не может войти в свой аккаунт в университетской системе. На экране высвечивалось сообщение: “Ошибка аутентификации. Неверный логин или пароль”. Она попробовала восстановить доступ, но система не узнавала электронную почту. Словно её личность в стенах университета просто стёрли.

Студент консультант в IT-отделе, куда она помчалась в панике, лишь развел руками, глядя на экран с безучастным выражением лица.

— Системный сбой, — пожал он плечами. — Иногда могут наблюдаться проблемы с доступом. Восстановление займет... несколько недель. Попробуй позже.

Несколько недель без доступа к электронной библиотеке, к методичкам, к своим же черновикам, которые она хранила в облачном хранилище университета. Все её академические труды, все заметки исчезли в одночасье. Она вышла из IT-отдела, чувствуя себя опустошенной.

***

На следующее утро её вызвали в деканат. Заведующий кафедрой гражданского права, профессор Громов, мужчина с седыми висками и строгим взглядом, сидел за своим массивным столом и не смотрел на неё. Его пальцы нервно перебирали стопку бумаг.

— Алина, — начал он. — Возникла... щекотливая ситуация. Ваша статья, которую мы отбирали для публикации в сборнике студенческих работ... В ней обнаружен плагиат.

Мир замер. Она не могла поверить своим ушам.

— Какой... плагиат? Я писала её сама! Все источники указаны!

— Вот, посмотрите, — он протянул ей несколько распечатанных страниц.

Это была её работа. Её слова, её выводы, её структура. Но под заголовком стояли другие фамилии — две девушки, известные тем, что вращались в орбите Волкова. В тексте были выделены жёлтым маркером фрагменты, которые, как утверждалось, были дословно заимствованы из неких “малоизвестных источников”. Она узнавала свои собственные формулировки.

— Это моя работа! — в её голосе послышались нотки отчаяния. — Они её украли! Или... вы сами...

Она не договорила. Громов наконец поднял на неё взгляд, и в его глазах она прочитала желание поскорее покончить с этим неприятным разговором.

— Доказательства очевидны, — он снова отвёл глаза. — Решение принято. Статья снята с публикации.

Она вышла из деканата. Коридор плыл перед глазами. И тут, словно из ниоткуда, перед ней возник Волков. На его лице играла довольная, хищная улыбка. Он что специально ждал её здесь?

— Я же говорил, — подошёл так близко, что ей стало не по себе, — что могу уничтожить всё, к чему ты стремишься. Карьеру. Репутацию. Будущее. Одно за другим. Как домино.

Его холодные пальцы коснулись её подбородка, заставляя вздрогнуть и отпрянуть.

— Но если попросишь красиво... — его голос опустился до интимного шёпота, — на коленях, может, я смилуюсь. Отменю приказ. Верну доступ. Скажу, что с плагиатом вышла ошибка. Одно твоё слово.

Он ждал её мольбы, её полной капитуляции. Это был кульминационный момент его мести.

И тут что-то в Алине произошло. Злость копившаяся неделями, прорвалась сквозь страх и отчаяние. Она отшатнулась, её глаза наполнились гневом.

— Да пошёл ты, — произнесла она тихо, но так отчетливо, что Андрей расслышал каждое слово.

Глава 12.1

На лице Андрея мелькнуло удивление. Он не ожидал этого. Не ожидал сопротивления. Он приготовился к слезам, к мольбам, а не к грубому отказу. Его ухмылка сползла, сменившись на долю секунды растерянностью, а затем — яростью.

Но Алину это уже не интересовало. Она отвернулась и пошла прочь. Вернувшись в свою комнату, прислонилась к закрытой двери, словно пытаясь отгородиться от всего мира. Затем скинула обувь и рухнула на кровать.

Перед глазами стояло лицо Волкова — его самодовольная улыбка, его пальцы на её подбородке, его глаза, полные презрения. Мысли кружились по одному и тому же замкнутому, безысходному кругу: семинар, доступ, плагиат, деканат. Тупик.

***

Алина была в библиотеке, когда на телефон пришло смс:

“Приходи сегодня в 18:00. Обсудим твою учёбу. Адрес прилагается”.

Сообщение било наотмашь. Она сидела, смотрела на светящийся экран, как кролик на удава. Знала, что это плохая идея. Идти к нему, в его логово, одной — это было равноценно добровольному заходу в клетку с хищником. Это была ловушка, причем самая очевидная.

Но что оставалось? После недели блокировки доступа, после потери семинара, после обвинения в плагиате, которое навсегда перечеркивало ее академическую репутацию. Отчаяние висело грузом на душе. Оно шептало: “А что, если… Что если это единственный шанс? Единственная возможность вернуть себе хоть что-то”.

И отчаяние взяло верх. В шесть вечера она стояла перед его квартирой — дорогой, в элитном доме в центре города. Воздух здесь пах деньгами и безопасностью, которые были ей недоступны. Она сжимала в руке бумажку с адресом, словно это был её смертный приговор или пропуск к спасению.

Ей открыл сам Волков. Он был в простых темных штанах и белой футболке, босиком. В домашней одежде он выглядел почти нормальным, почти человечным. Почти. Но его глаза, эти холодные, оценивающие глаза, выдавали в нем того же хищника.

— Входи, — сказал он и прошел внутрь, не удостоив её больше взглядом.

Алина переступила порог. Гостиная была огромной, оформленной в стиле минимализма. Все линии были четкими, цвета — приглушенными, ни одной лишней детали. Словно помещение отражало его собственный характер. Он развалился на диване. Его взгляд медленно, с ног до головы, изучил её, заставляя чувствовать себя еще более убогой в этой роскоши.

— Итак, — начал мажор, откинувшись на спинку. — Твой доступ к учебе. Вернее, его отсутствие. У меня есть... предложение.

Она молча стояла посреди комнаты, чувствуя, как тревога поднимается по ногам, сковывает живот, сжимает горло. Она ждала удара. И он последовал.

— Станцуй для меня, — произнес спокойно, как будто просил передать соль. — Раздеваясь. До гола.

Алина смотрела на него, не веря своим ушам. Словно он говорил на каком-то чужом, отвратительном языке. Это было за гранью. Глубже, чем унижения в коридорах университета, чем порванные конспекты, чем обвинение в плагиате. Это было не просто оскорбление. Это было посягательство на ее телесную автономию.

— Я не буду этого делать, — тут же, почти рефлекторно, ответила она. Внутри всё замерло.

— Тогда можешь уходить, — Волков пожал плечами с безразличием. — И забудь об универе. О карьере юриста. Обо всём. — Он сделал паузу, давая словам впитаться. — Но если мне понравится твой танец, то верну тебе все доступы. Отменю все приказы. С плагиатом... разберусь. Одно движение — и твое будущее снова будет твоим.

— Я... — голос дрогнул. Тошнотворная волна подкатила к горлу, предательски выдавая внутреннюю борьбу.

— Решай быстрее, — прозвучало жестко, без прежней игривости. — Или дверь в твое будущее закрывается. Навсегда.