В плену одержимости

Глава 1

Высотка будто давит своей стеклянной мордой.

Двери открываются с тихим шипением — и я вхожу.

Ноги ватные. Пальцы сжимаются в кулак в кармане куртки. Не дай бог уронить этот конверт — он какой-то слишком тяжёлый для простой бумаги.

На посту сидит охранник. Я подхожу, протягиваю пропуск.

— Курьер. Мне нужно в блок В, офис 603.

— Документы есть?

— Да. — я киваю, показываю. Он почти не смотрит. — Проходите.

Я прохожу через турникет, и только тогда вспоминаю: дышать. Хорошо, что я умею притворяться спокойной. Плохо, что внутри всё дрожит, как капля на лезвии.

Я не верила своим глазам, когда увидела сумму.

Половина от нужной мне на учёбу. И это за одну доставку! Нужно просто отнести и положить конверт в почтовый ящик. Всего-то делов!

— А чё так много? Это незаконно?

— Законно всё. Считай, заказчик щедрый.

— А почему я? Есть же другие, постоянные курьеры.

— У тебя лицо нормальное. Спокойное. Ты справишься.

И вот надо бы призадуматься… Но я решила отодвинуть сомнения в дальний ящик. Ну что такого может быть в конверте? Наверное, просто ценные документы…

— А что внутри? — тут же спрашиваю.

— Не твоё дело, девочка. Делай и получи своё. Сунешь свой нос — будешь год отрабатывать за просто так. На толпу очень злых заказчиков. Усекла?

— Ага…

Ещё как усекла…

Я поняла, что это не про открытку на день рождения.

И всё равно согласилась.

Потому что я хочу поступить. На бюджет не прошла, на платное — денег нет. А я не хочу быть как Лина, ублажающая старых богатеньких козлов. И не хочу быть как мама — выживающая за счёт других. Долги она чем отдавать собирается?

Я просто хочу немного свободы.

И, может быть, эту чёртову жизнь — начать сама.

Так что да, я согласилась и глазом не моргнув. Джинсы. Куртка. Белая футболка с эмблемой курьерской службы, где я подрабатываю. Моя любимая кепка. И ровная спина, типа я такая вся уверенная в себе.

Я — курьер. Я — никто.

Пришла, положила — ушла.

Лифт впереди — как маленькая цель на пути к великой. Я иду, и каждый шаг отдаётся в груди. Пульс где-то в горле. Конверт неестественно греет бок через ткань кармана.

Да что же я так волнуюсь? Даже ладони вспотели. Вытираю их о старые джинсы.

Так, дышать! Нормальное лицо. Спокойное. Незаметное. Ты справишься.

Коридоры здесь как в фильмах о богатых и влиятельных. Длинные, светлые, с бежевой плиткой и зеркальными дверями.

Я иду по указателям — спасибо тому, кто их так щедро расставил. Блок В, второй поворот направо, ещё один, и ещё несколько… И вот он, почтовый отсек нужного мне офиса.

Металлические ячейки смотрят на меня, как маленькие глаза большого железного монстра.

603. Вот она!

Я подхожу, достаю конверт. Он кажется горячим-горячим, будто впитал всю мою тревогу. А ещё необычно тяжёлым. Двести тридцать семь грамм ощущаются словно все двадцать килограмм.

Щелчок замка. Я достаю конверт, напоследок будто невзначай его пощупав. Открывать нельзя, но потрогать ведь никто не запрещал. Да и кто меня здесь увидит? Рядом с офисом никого нет.

По ощущению — словно документы, только небрежно сложенные, потому что посередине чувствуется уплотнение. Или это какая-то небольшая коробочка, завёрнутая в бумагу. Может, флешка? Хотя нет, что-то побольше.

Чёрт, здесь же могут быть камеры!

Кладу конверт и быстро закрываю ячейку.

Всё. Готово. Осталось скинуть смс-ку о выполненной доставке — и можно валить отсюда.

Блин, чё ж мне так стрёмно?

Воровато оглянувшись вокруг, достаю свой смарт и быстро строчу смс. Скинув отчёт, сую руки в карманы и иду коридором, наклонив голову вниз.

Только бы никого не встретить! Не знаю, почему — но это кажется важным.

Да блин, всё я знаю! Я понимаю, что в том конверте какая-то подозрительная хрень, и я не хочу, чтобы меня с этой хренью связали.

И тут, как назло, я слышу голоса. Чтобы не столкнуться с ними возле почтового ящика, тут же сворачиваю в первый попавшийся поворот. И попадаю к служебной лестнице. Вот только и она тоже не пустая. Я выглядываю вниз, прежде чем спуститься. Там вижу крупный силуэт и слышу грубый бас, от которого у меня по коже мурашки, только с клешнями вместо лапок!

— … Да, задержался. Уже подхожу. Пара сек — и я в офисе.

Воот чёрт!

Мне нужно срочно обратно! Куда-нибудь! Только бы не столкнуться с этим человеком! Мне хватило одного взгляда мельком, чтобы узнать его.

А не узнать этого громилу невозможно! Высокий, широкоплечий, с агрессивной короткой стрижкой и лицом, словно высеченным из камня. Одного его взгляда достаточно, чтобы грохнуться в обморок. Но я не собираюсь ждать, пока он посмотрит на меня.

Его и по телеку пару раз показывали, и вживую один раз довелось видеть. На расстоянии, к счастью. Меня тогда подружка просветила, кто это такой. “Этот красавчик держит город в кулаке. Ему подчиняются все, чтоб ты понимала…”

Я-то поняла. Но вот красавчиком его назвать я никак не могу. Разве что вместе с эпитетом “ужасающе”. Ужасающе красивый — это как раз о нём.

Бежать! Бежать отсюда немедленно. Подожду, пока он пройдёт, и потом на выход.

Возвращаюсь обратно. В панике ищу, куда бы спрятаться. А вдруг ему тоже сюда?

Мне везёт! На глаза попадается дверь с табличкой “Служебное помещение”. Дёргаю ручку — и она поддаётся. Забегаю внутрь тёмного помещения и закрываю дверь, оставив малюсенький просвет, чтобы всё слышать и хоть что-то видеть.

Но надо же — я как чувствовала! Он идёт сюда, на этот же этаж. Почему он, как всё нормальные люди, не пользуется лифтом? Мне здесь страшно! Я вообще не люблю тёмные закрытые помещения. Не скажу, что у меня клаустрофобия, но дискомфорт ощутимый. Сердце колотится как сумасшедшее, воздуха катастрофически не хватает, как и света. Долго я так не выдержу.

Но вот он проходит мимо размашистым шагом. Взгляд направлен в телефон. По сторонам вообще не смотрит, и это очень хорошо. Когда он оказывается напротив помещения, в котором я прячусь, меня словно ледяной волной окатывает. А потом бросает в жар. Ну и жуткий тип!

Глава 2

— Во бля. Ну и денёк…

Ворчание, прорывающееся ко мне сквозь сон, кажется чем-то нереальным. Мама очередного хахаля притащила в дом?

Дайте поспать в конце концов! Я с работы, устала, спать хочу, пить хочу, тело ноет ужасно. Так, словно меня кто-то отп…

Что? Почему всё так жутко болит? И темно. Как-то даже слишком.

Это первое, что прорывается в моё сознание, намекая, что что-то не так. Я не понимаю — глаза закрыты или просто света больше нет.

Второе, что тревожным звоночком стучится в мою черепушку — боль. Её многовато для банальной усталости. Тело гудит. В ушах стоит глухой звон. Как после удара. Меня кто-то ударил по голове?

— Эй. Ты там что, решила откинуться? — и этот вопрос, который и вопросом-то назвать сложно, становится финальным аккордом в симфонии моего возвращение в реальный мир.

Я не сплю.

И я даже не дома.

А голос принадлежит не хахалю моей мамы.

Он принадлежит мужчине, от которого я пряталась. Опасному, ужасному и, чёрт возьми, он где-то рядом!

Нехило ж нас… накрыло. Вот только что это было? Землетрясение? Разве у нас они бывают? Ни разу не слышала… А мне, наверное, ещё и прилетело по голове. Не так чтобы сильно болит, но гул такой… противный.

Воспоминания приходят вспышками. Вот я прохожу по коридору, прячусь, потом открываю дверь — и вижу его. Секунда — и г-гухх! Прям удар с первого взгляда.

Наконец-то мне удаётся разлепить веки. Но, к сожалению, это не спасает ситуацию. Я ни черта не вижу. Темно вокруг. Надо подниматься и валить отсюда.

Я вдыхаю глубже… и грудную клетку будто разрывает тупой болью. Меня ранило? Что вообще случилось?

Следующий вдох даётся легче, но жутко хочется прокашляться. Вот только что-то мешает вдохнуть глубже и в горле горчит, словно пыли наглоталась. Пытаюсь пошевелиться — и в этот момент понимаю, что меня чем-то придавило.

Где я?

То есть я понимаю, что я в офисном здании, но почему я лежу и какой такой силой меня прибило к полу?

— Эй, малявка, — яркая вспышка света прямо в лицо вынуждает сощуриться и прикрыть рукой лицо. — Нихуя себе везучая, — свет становится менее ярким, источник уводят в сторону. А потом снова в лицо. Руку наглым образом откидывают. — Ты, конечно, не входила в мои планы, как и вся эта чухня вокруг. Но чтоб дать тебе сдохнуть — слишком хорошенькая.

Свет отдаляется, я с облегчением перестаю жмуриться. Потом слышен грохот, рычание и ругань сквозь зубы. Моё сознание и тело отказываются реагировать на происходящее. Тело немеет и я, кажется, отключаюсь. Плавно погружаюсь в сон. И всё никак не удаётся вдохнуть полной грудью.

Облегчение приходит с резкой болью. И в тот же момент всё становится на свои места. Меня придавило чем-то, вот я и не могла дышать, оттуда и тупая боль, а ещё я едва не вырубилась от нехватки кислорода. Я жадно втягиваю воздух. Он рвёт лёгкие и вынуждает зайтись диким кашлем.

— Теперь точно понимаю жива, — слышу тот же голос, от которого кожу пощипывает будто на морозе. — Ну и славно. Одной проблемой меньше.

Я моргаю. Темнота рассыпается пятнами. Свет теперь направлен чуть в сторону. Надо мной — силуэт. Он большой. Широкие плечи, расстегнутая куртка, лицо зверя и взгляд соответствующий. С яростным блеском маньяка, настигнувшего свою жертву в тёмном переулке.

Он наклоняется ниже. Мне хочется отпрянуть — но некуда. Тут же чувствую на руке цепкие пальцы. Он тащит меня вверх. Приходится сесть. Всё тело дрожит, словно я заново на свет родилась. Но, пожалуй, в каком-то смысле, так и есть.

Только не радует, что в этот момент рядом я вижу не близкого человека, а его.

— Не повезло тебе, девочка. Не в том месте, не в то время, — произносит, присев рядом со мной на корточки. Источник света — телефон, который сейчас лежит в стороне. Его недостаточно, чтобы рассмотреть всё вокруг, но в самый раз, чтобы мужчина напротив казался ещё более пугающим.

— Что случилось? — сиплю. И тут же сама понимаю, произнеся в ужасе: — Это… был взрыв?

Он вздыхает. Я ещё раз сетую на свою судьбу. Мало того, что меня угораздило попасть в такое происшествие, так ещё и помочь некому, кроме как этому…

А где мой телефон? Я пытаюсь нащупать его в карманах, и понимаю — нет его… Смотрю с надеждой на громилу напротив, а вдруг он нашёл?

— Это было предупреждение. Для меня, — произносит он, выжигая остатки моего пришибленного мозга своими чёрными глазами. — И раз уж мы оказались здесь взаперти, сделаю тебе одолжение. Только позже, когда ты в себя придёшь. А то вид у тебя больно слабенький.

— Вы о чём? — растерянно спрашиваю. Голос скрипит жутко. Мне бы воды…

— На, — протягивает мне бутылку.

О да! Хватаю её и жадно пью. Но не успеваю сделать и пары глотков, как лёгким движением его крепкой лапы бутылка выскальзывает из моих рук. Я тянусь следом и слегка заваливаюсь на него, не удержав равновесие. Рука попадает на плечо, крепкое, как камень, и горячее, как печка. В ноздри ударяет его запах, я в ужасе распахиваю глаза, едва не уткнувшись в него носом. Он пахнет чем-то… опасным, резким. Хочется то ли вдохнуть глубже, то ли отпрянуть, как от огня.

— Ты смотри, какая шустрая. Потерпи, — усмехается, помогая мне вернуть равновесие. — Говорю, всё будет, но чуть позже. В идеале — когда выберемся отсюда.

— Вы о чём?

— Да ладно тебе, — хмыкает. — Я же вижу, как ты на меня смотришь, малышка. Восемнадцать хоть есть? — Я киваю.

Молодец, блин. Лучше бы отморозилась, прикинулась уборщицей, кем угодно. Но нет — решила, что сейчас самое время отвечать честно.

— Обычно я таких молоденьких не вызываю… — продолжает он, глядя так, будто уже раздевает. — Но для тебя могу сделать исключение. Тебе понравится.

А я ещё думала, что хуже уже не будет. Но нет. Именно в этот момент мозг решил просто сдаться — и отправил меня в перезагрузку. Идите вы все в пень, а я — отдыхать.

— Вот чёрт, какая впечатлительная! — последнее, что слышу. Тут же чувствую, как меня подхватывают крепкие руки.

Глава 3

Сколько себя помню, я всегда мечтала о пони. И даже не обязательно розовом. Мне бы любой подошёл. Я представляла, как буду сидеть на нём верхом, днём и ночью. Как буду с ним гулять, есть и пить. И даже спать, обняв ногами широкую спину, обхватив руками и склонив голову к выгнутой дугой шее.

Кажется, моя мечта сбылась. Я просыпаюсь с ощущением жара под моими широко расставленными бёдрами. Руки обхватывают крепкую шею, а щека покоится на колючей коже моего поняшки. Мелькает мысль: а не пора ли его побрить? Уж больно зарос…

Я слегка ёрзаю, ища более удобное положение. Пони недовольно фырчит. Крепче обнимаю его ногами. Колени упираются в что-то твердое. Пол? Какие-то слишком короткие ноги у моего пони. Или он просто лёг? Ну точно! Ведь мы спим, вот он и лёг, а я лежу на нём сверху. Расслабляюсь, лаская его руками. Пальцы путаются в короткой гриве.

— Хороший мой, — ворчу неразборчиво, поглаживая его лохматый подбородок. Помню у пони, который мне больше всех нравился, была настоящая козлиная бородка. А у этого шерстка короткая и мягкая. И пахнет он шампунем и терпким мужским одеколоном.

Но я не жалуюсь! Пускай даже потом будет пахнуть — я всё равно его буду любить.

Честное слово!

Вдыхаю глубже, пытаясь разобрать запах на составляющие. Пахнет кожей. Больше человеческой. Мне кажется, лошади пахнут иначе. И точно мужским одеколоном или лосьоном после бритья. Лошадей бреют? Вроде бы да. Но что потом используют мужские средства по уходу за кожей — не знала. Возьму на заметку. Пригодится в будущем, раз у меня теперь есть свой собственный.

— Покатаешь меня, — прошу ласково, прижимаясь к крепкому телу.

Пони рычит совсем не по-лошадиному.

Они так тоже умеют?

— Не ворчи, я тебе потом морковку дам.

Пони дёргается подо мной, дрожит и хрюкает.

Да ладно! Какой-то неправильный пони! И звуки у него неправильные. И запах. И сам он… горячий, твёрдый и уже не такой удобный. Или это сбруя? Ручка на седле? Что-то мне упирается прямо в низ живота и давит. Пытаюсь чуть сместиться, но теперь ручка давит в бедро.

Я всё ещё сижу, обняв своего пони, но в сознании уже начинает появляться понимание, что всё не то, чем кажется.

И после этого где-то на границе сна и яви мелькает мысль: или я попала в сказку для взрослых и непослушных девочек, или мне пора просыпаться. Срочно.

Потому что конь внезапно сжимает мою попу и рычит прямо в моё ухо: ещё раз потрёшься о мой член — и я тебя и правда покатаю. Так, что потом дня три ноги колесом стоять будут.

Я замираю. Разом. Мозг, тело, сердце — всё сжимается в диком шоке. Прокручиваю в голове последние секунды, и меня прошибает холодный пот. Рука на его затылке. Вторая на щеке. Мои ноги крепко сжимают его бёдра, соприкасаясь промежностью с его…. ручкой…

Я гладила его. Ласкала. Обнимала, тёрлась и шептала про морковку.

О господи. Я готова поклясться, что если бы сейчас зажёгся свет, я бы увидела в его глазах насмешливый блеск, а на губах кривую ухмылку.

Я тут же дёргаюсь, резко отталкиваюсь, чтобы соскочить, но он будто заранее этого ждал — сильная рука замыкается у меня на талии, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр.

— Подожди, малышка, — тянет с ленцой, прижимая меня обратно. Его тяжёлая ладонь обжигает мою поясницу. — Ты же только что клялась в вечной любви. И морковку пообещала. Не обижай пони, а?

— Я не… — пытаюсь вывернуться, но язык заплетается. Я не это имела в виду. Не его, не здесь, не так. Не вслух!

— Что не? — его голос тянется медом. — Я согласен. Покатаю лучше любого пони, поверь. Будешь умолять о добавке.

— Отпустите! — взвизгиваю, в панике упираясь в его плечи. Под пальцами — мышцы, каменные, как бетон. Живой и упрямый бетон, зараза.

— Чтобы ты ещё раз головой приложилась? — хмыкает, наклоняясь чуть ближе. Его дыхание касается уха, и я вздрагиваю. — Не прельщает меня такая перспектива. Кто знает, какие фантазии тебя посетят после следующего раза… Мне эти подходят. Лучше на них и остановимся.

Чёрт, он реально развлекается!

Я в ловушке с мужчиной, от которого шарахается весь город. А он, оказывается, ещё и сексуально озабоченный псих!

А я ведь просто должна была доставить конверт.

Глава 4

Я резко дёргаюсь, впечатываю ладони ему в грудь и всей своей массой — не особо внушительной, кстати — пытаюсь соскользнуть с его колен. Он, конечно, даже не шелохнётся. Просто лениво наблюдает, как я барахтаюсь, словно комар на торсе крокодила.

— Ты куда, крошка? — тянет, но пальцы с моей талии убирает.

Вот так просто.

Без борьбы.

Я плюхаюсь рядом, на холодный пол, и поспешно отползаю, пока не упираюсь спиной в что-то твёрдое и точно неживое. Сердце колотится, как бешеное. Ладони дрожат. И… мне почему-то холодно. Хотя, по логике, должно быть наоборот — я только что сидела на раскалённой печке.

Становится чуть светлее — он берёт в руки телефон, экран вспыхивает, освещая его лицо резкими отблесками. В полумраке оно кажется ещё более хищным, без намёка на доброту.

Он не двигается. Просто смотрит несколько секунд. Лениво, но у меня ощущение, словно я мышь — а он питон. Настолько самоуверенный питон, что просто ждёт, когда я сама приду к нему и прыгну в пасть.

А вот и не прыгну!

Я здесь, в уголочке посижу тихонько и подожду, когда помощь придёт.

Она ведь придёт, правда?

Он отворачивается, потеряв ко мне интерес. Делает глоток из бутылки, на которую я смотрю с дикой завистью и громко сглатываю. Потом неспешно пролистывает что-то в телефоне. Экран раз за разом вспыхивает — выхватывает острые черты лица, освещает пальцы, а заодно бросает блики по полу, по обломкам… по мне.

Я вжимаюсь в стену и притихаю. Ни звука. Ни вздоха. Но внутри…

Пить хочется до одури. Горло всё ещё сухое, как будто я час глотала песок. И ещё... страшно. Не от него — от ситуации. Хотя, ладно, и от него тоже. Света мало. Пространства — ещё меньше. Пол жесткий, воздух тяжёлый, а тишина слишком громкая. И чем дольше длится тишина, тем сильнее тревожное ощущение давит изнутри. Сначала — в груди. Потом — в горле. Мне снова не хватает воздуха. А этот чёртов взрыв всё ещё звучит в голове — не грохотом, а давлением. Тяжёлым. Постоянным.

А ещё здесь темно, тесно. Вместо потолка — перекошенный кусок чего-то, находящегося под сильным углом. А может, это и есть потолок… Только теперь он одной стороной упирается на полу. Стена за спиной мужчины довольно отчетливо видна. А у меня сзади… нет, я не хочу смотреть. Вокруг только обломки, пыль, какая-то утварь и стол. Огромный, толстый, просится на язык — дубовый. Как он только уцелел? Точно не из фанеры, если его не разнесло взрывом. Лежит себе на боку, чуть в стороне от нас.

Это место, разделившее мою жизнь на «до» и «после». До — я хотела заработать на учёбу. А после — просто хочу выжить.

Как быстро меняются приоритеты, однако.

Здесь ни выхода не видно, ни даже намёка на него. Как к нам доберутся? Нас услышат, если начать кричать? Только кричать страшно. Если заору, мне кажется, он меня тут же прихлопнет, чтобы не мешала ему заниматься тем, чем он там занимается в своём телефоне.

Но он на меня не смотрит.

Учитывая, что он до этого говорил… как-то подозрительно и страшно от его тишины, ещё больше, чем если бы он продолжал приставать.

Тогда было понятно, чего от него ожидать. А сейчас — нет.

Он молчит. Сидит, водит пальцем по экрану, изредка хмыкает — будто листает мемы. Ну, отлично. Значит, я официально стала мебелью. Мягким креслом с функцией обнимашек.

Раздражает. У него есть вода, у него телефон. А мне и отвлечься не на что, только и остаётся что пялиться. На него.

Блин. Я так не могу. Из того разнообразия зол, что обложили меня со всех сторон, нужно выбирать меньшее. И сейчас меньшим злом почему-то кажется мужчина напротив. Вот я и рискую подать голос и задать ему вопрос. Потому что больше некому.

— Нас же вытащат отсюда, да?

Он поднимает на меня прицельный взгляд.

Ну не дура я, а? Судя по его глазам — ещё какая.