В плену твоей одержимости

Пролог

Давайте признаемся, сонный паралич — то еще неприятное дерьмецо. И за свои двадцать три года я ни разу его не испытывала, но наслушалась разных историй сполна.

Тот факт, что ты не можешь и пальцем пошевелить, если это происходит, навевает на щекотливые мысли, что все измученные люди, встречающиеся нам с утра, не просто не выспались. Они стали свидетелями чего-то большего. Они стали жертвами этого самого паралича.

Глава 1

И вот, отпраздновав свой день рождения (читать как: «Отработав сутки не в самом приятном заведении моего маленького и давно забытого богом городка»), я пришла домой и грохнулась на кровать. Выжата, опустошена и с адской болью в ступнях. И рада бы дойти до душа, но сухость так сильно сжигает глаза, что веки со скрежетом опускаются вниз.

Ужасное состояние, когда тело уже вжато в матрас, а мозг переваривает все события долгого дня, стало для меня обыденностью при моем-то рабочем графике. Все, что происходило за день, всплывает перед глазами обрывками и картинками. А ведь сегодня и в правду было на что посмотреть! Такое за все мои двадцать с копейками я видела в первый раз.

Ничто не предвещало беды (насколько это возможно в заведении, в котором я работаю). Но ближе к двум часам ночи в дверях появились они… И направились уверенной походкой прямо к бару, не задерживаясь ни у одного из столиков. Смуглый высокий мужчина и его голубоглазая спутница словно сошли с разворота журнала о самых красивых людях на всей Земле.

Потрясающая девушка модельной внешности просто улеглась на пол возле стойки, раздвинув свои загорелые длиннющие ножки. Я помню, как у бармена челюсть отвисла, издав характерный щелчок. И только после того, как Итан сумел вернуть ее на место, он перегнулся, чтобы убедиться, что с девушкой все в порядке. А она лихо распахнула платье, представ перед ним, в чем мать родила. Пожалуй, так расковано я не веду себя даже в кресле у гинеколога.

— Две «Пино Колады»* и самую длинную трубочку, — не обращая на наше замешательство никакого внимания, спокойно сделал заказ ее кавалер.

Опущу все подробности, но пил этот гурман оба коктейля прям из ее промежности, «приправив» это дело несколькими кубиками льда. Всовывал он в нее их точно также — аккуратно и не подавая виду, что происходит что-то аморальное или вульгарное. Словно это также нормально, как горячий кофе и дымящаяся яичница по утрам.

К слову, когда дело дошло до взбитых сливок, мы с Итаном все же предпочли отвернуться, хоть и шеи наши к тому моменту уже порядочно затекли. А чуть позже, оставив на барной стойке стопочку чаевых, кавалер по-джентльменски подал своей спутнице белоснежный платочек из нагрудного кармана, чтобы та стерла остатки сливок, и помог встать. Под наши откровенно охреневшие взгляды парочка также неспешно удалилась.

— Это что сейчас было? — шумно отхлебнув отлитый в тайне от босса алкоголь из керамической кружки (чтобы не «палиться» перед камерами), прокашлялся бармен.

Мне только и оставалось, что пожать плечами и верить, что голубоглазая нимфа себе ничего не отморозила.

Конечно, я уже всякого трэша на своей работенке насмотрелась, но чтобы вот такое… Пожалуй, это было в первый раз. Жаль, не могу быть уверенной, что последний.

И хочется верить, что сейчас я, наконец, погружусь в сон, и мне после такого зрелища кошмар не приснится.

Понятия не имею, сколько я проспала. Но ощущение, как будто только и успела, что моргнуть. Лежу. Сил перевернуться на бок нет. Как плюхнулась на спину, так и отключилась. И зачем я только проснулась? Спала бы себе да спала. Ну, хотя бы, глазам уже намного легче, хоть и чувствуется явный недосып. Скольжу ими к окну — там тьма, никаких предвестников рассвета.

Сколько сейчас? Три ночи или четыре утра? Хочу протянуть к телефону руку, а не могу. Та-ак… Еще одна попытка — тщетно! Что за? У меня не получается ни сесть, ни повернуться, как бы я не старалась. Одним словом, не удается сделать вообще «ни хрена!» Глаза начинают судорожно метаться то влево, то вправо. Это единственная часть меня, которая не обездвижена в этот момент.

Паника потихонечку подкатывает к горлу, да так сильно, что затылок начинает сжимать. Я отчетливо ощущаю чье-то присутствие. И это вводит меня в панический ужас, ведь живу я совершенно одна. Ну, как одна… Есть у меня тут паучок, который очень хорошо обустроился под потолком. Но дышит совсем рядом явно не он.

Обжигающими мурашками страх пробирает всю спину. Они волной устремляются вниз к ногам, до самых кончиков пальцев. Словно о скалы бьются и по накатанной бегут назад.

Уже щекой чувствую жар чьего-то тела. Волосы на руках встают по стойке «смирно». В отличие от меня, у них есть такая возможность. Я же пошевелиться по-прежнему не в состоянии.

— Ки-ра… — горячее дыхание скользит по моему уху, а я даже вздох не могу сделать.

«Мне это снится, мне это снится! Снится, твою мать!» — повторяю про себя, срываясь на воображаемый крик.

Я точно переработала. Такое у выспавшихся людей в голове без причин не рождается. Но, блять, если это игра моего уставшего и очень больного воображения — допустим, что все именно так… То чья рука гладит меня по ногам?

«Божечки!» — отчетливо слышу свое хныканье у себя в голове. Мне страшно до жути, но я же взрослая девушка, в конце концов. А страхам нужно смотреть в глаза. Кажется, так всегда говорят сыкунам вроде меня.

Медленно я устремляю свой взгляд вбок. Плавно двигаю глазами в сторону бархатного голоса и громкого дыхания, которые сведут меня сейчас с ума. Еще не хватало от разрыва сердца откинуть копыта в собственной кровати. А я, между прочим, еще много не познала! Столько соблазнов вокруг, а я уже помирать собралась!

Мои глаза не успевают зацепиться за фигуру непрошеного гостя. Кровать вздрагивает, словно что-то спрыгивает с нее.

— Хм, — слышу из темноты, едва получается разглядеть силуэт. — Ты смелая, Кира. Мне это очень нравится.

Оно исчезает. Так резко, словно никого здесь и не было. Черт! Что это было? Галлюцинация? Обман слуха и зрения? Мое тело тут же выходит из оцепенения.

Подскакиваю с кровати. В один прыжок преодолеваю расстояние до комода и судорожно ищу кнопку ночника. Руки так сильно трясутся, что свет моргает несколько раз, оказавшись во власти дрожащих подушечек пальцев. Не могу надышаться, как будто в глотке застряла пробка с крохотной дырочкой.

Глава 2

— Да просто такое бывает. Мозг уже проснулся, а тело еще спит, — моя лучшая подруга, выслушав мой рассказ, настаивает на научных фактах и здравомыслии.

— А щека?

— Игры разума, Ки-Ки, — она запрыгивает на бордюр и вышагивает на носочках как балерина.

В парке почти никого нет. Сейчас самое начало весны. Снег еще лежит невысокими кучками, где-то уже подтаял, растекшись неглубокими лужицами. И не то чтобы на холоде зубы стучат, но все ещё зябко.

Я вытащила Лолу на прогулку с утра пораньше, потому что так и не сомкнула больше глаз. А наворачивать круги по окрестностям в гордом одиночестве и привлекать к себе внимание таких же лишенных сна психов в своём состоянии я не рискнула.

— А хочешь, я переночую сегодня у тебя?

Моя подруга долго прицеливается и выбрасывает бумажный стаканчик, в котором ещё несколько секунд назад плескался тёплый какао. Но вместо урны попадает в проходящего мимо мужчину в явно недешевом пальто.

— Простите меня! — пищит от испуга она.

Лола вся напрягается за долю секунды. Но тот не обращает на нее никакого внимания. Лишь мельком без какого-либо интереса смотрит в ее сторону, но потом переводит взгляд на меня и заглядывает прямо в глаза. И, не останавливаясь, идет дальше. Его глубокий пристальный взор мне не с чем сравнить — так на меня еще не смотрел никто, но по телу сразу пробегает приятная щекочущая волна. И почему-то его удаляющаяся фигура напоминает мне о событиях этой кошмарной ночи.

— Фух, пронесло! — выдыхает Лола, когда силуэт мужчины растворяется на фоне темных деревьев.

Я слышу голос подруги, но не могу выйти из состояния прострации. Я словно оказалась под гипнозом, наткнувшись на этот глубокий взгляд.

— Прием, прием! Ло-ло вызывает Ки-ки! Ты че застыла? За меня испугалась? Я вообще думала, он меня сейчас потащит оплачивать химчистку и попрощалась со своей месячной зарплатой.

Размышляя о том, сколько бы стоило очистить пальто от какао, мы мысленно залезли в долги. В нашем городке всего один пункт и стоимость там такая, словно они не одежду очищают, а драгоценные камни гранят и шлифуют.

— Я готова забрать тебя к себе навсегда, ты же знаешь. Тем более, сейчас! Лишь бы только эта хрень больше не повторилась, — тут же возвращаюсь к нашему с ней разговору я.

В моей скромной однушке в самом убогом районе неприметного городка нет ни диванов, ни раскладушек. Но я сделала самое главное, получив первую зарплату — купила огромную и очень удобную кровать. Подбирая дотошно матрац, я замучила ни одного продавца.

В детдоме мне вечно приходилось ютиться на узкой скрипящей железяке с промятым прямоугольником в пятнах и разнообразных следах. И когда, наконец, администрация города выделила мне квартиру как совершеннолетней сироте, я поставила перед собой главную цель — беречь сон, делая свое пребывание в постели максимально комфортным.

Правда, под хохот подруги, которая сейчас делит со мной уютное ложе, сделать это не получается. Лола то и дело перетягивает на себя одеяло и ржёт.

— Я придумала, что подарю тебе на день рождения! А то так и будем драться за кусок синтепона! Когда, кстати, будем отмечать?

Работая сутки через двое, и еле притаскивая свое измотанное тело, я привыкла отсыпаться по максимуму. Поэтому масштабное празднование в мои планы не входит.

— Ой, ну Кир! Не говори, что и в этот раз ты забьешь и будешь отсиживаться дома. Так и до старости недалеко! Сколько можно нам чай с тортом в два рыла распивать? Пора уже встряхнуть твоё тело. А то пылью покроешься и ничего в жизни, кроме своего блядушника и не познаешь.

— Мне за глаза хватает тех празднований, что я вижу у себя на работе. Так что, наверное, я пасс. Максимум, что могу предложить — караоке. Когда мы там были с тобой в последний раз?

Подруга кривит недовольную мордашку, сладко зевает и под размеренные разговоры мы начинаем засыпать. И, кажется, я отключаюсь первой.

Назойливый раздражающий стук будит мня посреди ночи. Отчётливо слышу, как по подоконнику лупят тяжёлые редкие капли дождя. Слева мирно посапывает Лола. Но я не вижу её лица. Только слышу ее ровное дыхание, поскольку вновь не могу пошевелиться и повернуть голову.

Моя надежда на то, что её присутствие что-то изменит, проваливается с грохотом на этаж ниже прямо сейчас. Напрягаю все тело в надежде, что вот-вот оно поймёт, что мозг- то уже проснулся. По мнению моей лучшей подруги, паралич действует именно так. Но ничего не выходит. Мысленно ору на свои непослушные ноги, чтобы добудиться до нервных окончаний. Но перемен никаких.

Мне кажется, я вновь чувствую чье-то присутствие, но отчаянно уверяю себя, что это ощущение относится к посапывающей подруге.

Свет фар разворачивающегося во дворе автомобиля проливается яркой вспышкой в моё окно. И я замираю в надежде, что боковое зрение мне врет. Страх сковывает еще хуже не только прикованное к постели тело, но и душу. Она бы и рада махнуть мне рукой на прощанье да взлететь, но вот ужас сковал все так сильно, что хрен бы ей!

Мои глаза застывают в тот миг, когда по стене расползается жуткая тень. Медленно я устремляю в ту сторону взгляд. Прямо над местом, где спит Лола, отчетливо вижу тёмную фигуру, судя по размерам — мужскую. Силуэт слишком чёткий, чтобы выдать его за мираж. Сущность зависла над моей подругой так близко, что если б Лола открыла глаза, она ресницами дотронулась бы до лица этого существа.

Голова непрошеного гостя поворачивается и прожигает меня горящими глазами, которые сверкают, не смотря на то, что машина уже развернулась и свет фар погас. Ужас поглощает меня так сильно, что даже если бы я могла, я не сумела закричать. Тепло все ближе, дыхание все горячей. И вот это нечто уже взгромоздилось надо мной. Не вижу лица. Только два горящих серебряных кружка, уставившиеся на меня.

— Кира, — шепчет мне ночной гость. — Откуда ж ты такая взялась?

В ушах каждое слово раздается звенящим эхом, уши закладывает. Я жмурюсь так сильно, что вот-вот посыпятся искры из глаз.

Глава 3

Назойливый будильник без зазрения совести вырывает меня из сна. Голова легкая и такая «прозрачная» внутри, словно я отсыпалась на вершине Альп. Никаких кошмаров и видений, только я и здоровый крепкий сон. А, ну и молоток, который успешно меня охранял всю ночь, и который я не менее успешно залила слюной.

Обычно я приезжаю на работу ближе к ночи. Собственно, и заканчиваю спустя сутки в это же время. Это очень удобно, потому что успеваю отоспаться и не теряю весь день. Но не в этот раз, потому что мне приходится выйти на смену на полтора дня. Тридцать шесть часов, черт подери! Ума не приложу, как я их отработаю!

Мой начальник — настоящая свинья и его не заботит, что при таком графике от усталости вполне можно коньки отбросить. Ну, а чему я удивляюсь, собственно? Усыпить мою бдительность и взять на измор — это тактика моего босса в последнее время. Чем я убитее, тем меньше оказываю сопротивление на все его назойливые приставания.

Не скажу, что я фанат своей работы, но сложив все «достоинства» грядущего дня, на работу я добираюсь куда медленнее обычного. И лишь звонок Лолы помогает отстраниться от нагнетающих мыслей.

На улице все так же противно. Для полноты моих ощущений, природа решила сыграть в карт-бланш и забубенила мелкий дождь со снегом. Нести в такую погоду свое туловище на работу — целое «радостное» приключение. Наверное, будь я собакой, которую хозяин тащит на поводке в такую рань погулять, волочилась бы уже бочиной по мерзлой земле с мыслями: «Да пошли уже домой, блять!»

От долгого телефонного разговора с Лолой пальцы задубели. И в очередной раз, перекладывая из одной руки в другую смартфон, я задаюсь вопросом: стоят ли моего здоровья бесконечные жалобы подруги о маленьких чаевых, которые она сегодня заработала?

Ворчливая официантка как старый дедуля из моего подъезда вспоминает все то, что было раньше. Делает акцент на людях, которые с каждым днем становятся все более жадными. Хотя в то самое время, когда люди по ее мнению были более добрыми, в то время, которое она назвала «светлым», моей подруги и в проекте не было. Но разве это отменяет возможность поныть?

Лолка так бы и трещала в ухо, если б я не подошла к дверям своего «блядушника». Так заведение, в котором я работаю, называет не только она, но еще и полгорода.

За пламенно-красной вывеской «Дом страсти» скрывается не какое-нибудь банальное место досуга для жителей этого городишки. Как раз последние сюда и не приходят. Вообще никогда.

Кафе с огромным баром и просторный зал находятся на первом этаже, и только крутая лестница отделяет все это от главной части, пропитанной сексом, похотью и запахом смазки. Сюда приезжают из других городов утолить свою жажду все, кому не лень. Те, кто ищет острых ощущений. Те, кто изменяет своему мужу или жене. Те, кто не хочет придавать свои извращенные вкусы огласке.

Я даже секс-отелем не назову второй этаж, поскольку номера занимают максимум на пару-тройку часов. Среди моих знакомых «Дом страсти» больше известен как дорогой бордель. Только вот есть одно «но» — у нас нет девушек, которые предоставляют подобные услуги. Каждый, как говорится, приходит сюда «со своим». И неважно: женщиной или мужчиной, неважно — живым или резиновым…

А благодаря акустике, все ахи-вздохи слушают посетители нижнего этажа. И, возбудившись до предела, выстраиваются в очередь в освободившиеся комнаты. А пока они ожидают, отжигают прямо здесь — в кафе.

Как сюда попала девочка из детдома, спросите вы? Да легко! Поработав вместе с Лолой в кафе официанткой, я быстренько прогрызла себе путь до менеджера. В этом мне помогли: мой острый язык, суровая закалка из детства и упорство. А наработав нужный опыт и стаж, я пустилась во все тяжкие.

Шучу.

Просто услышала, что в «Дом страсти» требуется администратор и как можно скорей. А получив свою первую наличку после недели стажировки, твердо решила здесь остаться. Я даже помню, как от внушительной пачки хрустящих купюр у меня полезли на лоб глаза, а ладошки покрылись испариной. Сердцебиение участилось как если бы это была любовь с первого взгляда. А этот шелест банкнот! О-о, такое не забыть никогда!

Конечно, поначалу я частенько уходила из зала в дамскую комнату. Там я очень быстро подружилась с «белым другом», которого прозвала на китайский манер — Уни Таз. Да так успешно с ним скорешилась, что постоянно прибегала его приобнять и показать все, что успела съесть. Но это было лишь в самом начале. А со временем стала реагировать на все легко. И относиться к увиденному в этих стенах как к чему-то обыкновенному и даже обыденному.

Голые девы засовывают бутылки шампанского себе между ног — нормально. Мужчины в неоновых стрингах и на высоченных каблуках спускаются к бару за чем-нибудь покрепче — нормально. Кто-то укладывает свою барышню на стол, задирая ей юбку, и кладет еще живого осьминога, запускающего свои щупальца, куда только может — нормально. Девушка приводит с собой здоровенного добермана — а что такого? Вывески «С собаками вход запрещен» у нас нет, так что и это тоже… нормально.

Я даже научилась распознавать речь своих посетителей сквозь латексные маски, будь то собаки, кошки и прочая чепуха. И это тоже для меня стало (как вы уже догадались) нормальным.

Что я тут забыла? И почему выбрали именно меня? Что ж… Возможно, потому что я красива и при тонкой талии ничем другим не обделена. Я не знаю, что такое завивка — мои волосы всегда блестят и закручиваются, словно я только что с салона. У меня большие карие глаза, которые собирают множество льстивых комплиментов.

А может, свое дело сделала двойная порция таблеток слабительного, которую я растворила в газировке и любезно предложила отпить нервничавшей девушке, что пришла на собеседование вместе со мной.

Так уж вышло, что на весь наш городок оказалось всего две смелые претендентки в это «злачное» местечко. В общем, почему я — это загадка. Ну, вы поняли, в кавычках. А что касается первого вопроса — деньги. Здесь платят очень, очень и о-очень хорошо. И в двадцать три года зарабатывать такие приличные суммы — неприлично круто!

Глава 4

Не знаю, как я выдержала эту смену. Последние часов шесть прошли на автомате. Пару раз я, правда, уснула на ходу. Пристроилась к тёплой батарее в подсобке, там и обмякла. Проснулась оттого, что стремительно пикирую вниз.

Спасибо, что Оллара, еще один администратор, пришла пораньше. Вроде такая мелочь — жалкий час, но только не в случае моего катастрофического недосыпа. Если Натан не поправит свое здоровье к следующей смене, некоторое время мы с ней будем вынуждены повпахивать за троих.

Прощаясь со всеми, выхожу на свежий воздух. Если я задержусь еще хотя бы на пару минут, я точно усну. Но с такси, как назло, выходит какая-то подстава. Прождав десять минут, я получаю не самый приятный звонок от оператора.

«Машина сломалась на половине пути. Следующего водителя ждать будете? Он приедет чуть позже одиннадцати», — пищит молоденькая рифмоплетка мне в трубку. Высказав ей свое замерзшее любезное и очень добродушное: «Да пошли вы», я подобно холодцу застываю на крыльце.

Нужно принять верное решение. Раскидываю в сторону ладошки. Так, Кира, представь, что ты — это весы. Чтобы попасть к себе, есть два не самых безопасных варианта, но в моей ситуации, это все, что есть.

В левой руке невидимая чаша и выбор пойти через плохо освещенный парк. В правой — путь вдоль безлюдной дороги. Подсознание поджигает свечу и голосом одержимого безумца шепчет: «Слева пойдешь — приключений на жопу найдешь, справа — в машину к маньяку попадешь!»

Решено! Чаша с парком явно перевешивает. Пойду через него. Разум заверяет меня, что прятаться среди деревьев куда надежней. Да и в принципе здесь больше шансов убежать.

Иду очень быстро. Отдаленно слышен шум дороги, «БАМ!» и визг тормозов. Не знаю, что там случилось, но все равно ускоряю свой шаг. В коем-то веке я приняла действительно верное решение. Ведь этот самый «Бам!» мог прийтись прямо по мне.

Фонари на столбах горят очень тускло, да и к тому же один через один. У меня нет ни карманного ножичка, ни электрошокера. Лола когда-то подарила мне перцовый баллончик, но и тот бесследно пропал. Я достаю ключи, сжимаю самый длинный меж пальцев. Все, оружие для самообороны готово. Эх! Мне бы сейчас мой молоток!

Пьяные выкрики, звон бьющегося стекла и ощущение, словно за мной постоянно следят, сопровождают меня до самого выхода из парка. Коленочки нет-нет, да трясутся. Адреналин разгоняется по венам, прогоняя мой сон. Плюс ко всему, весенний ночной морозец, румянящий щеки, подбадривает тело. И все это поддает мне пинка, чтобы я как можно быстрей оказалась у своего дома. К подъезду прихожу без единого намека на желание завалиться в кровать.

Словно по волшебству, энергия зарождается во мне и плещется через край. Без труда нахожу в себе силы, чтобы принять душ. У меня открывается второе дыхание. Закидываю в себя дикую смесь с преувеличенным названием «салат», который я слепила из того, что было. Тут и ананас, и куриная грудка, а так же гранат. А еще размазанный по тарелке несчастный помидорчик черри, который я нашла за открытыми банками с солениями на нижней полке холодильника. Одним словом, приправленная маслом бурда.

К слову сказать, салат исчезает из тарелки слишком лихо. Готовлюсь к тому, что меня вот-вот начнет клонить в сон. Но не тут-то было! Бодрость идет на взлет! Настолько, что начинаю надраивать всю квартиру как обезумевшая.

Покончив с более «приземленными» делами, я лезу на стул. Точно знаю, что шкаф проседает от слоя многовековой пыли, которую я никогда не спешу протирать. Однако, свисающий с потолка паучок, глазеющий на меня в восемь глаз, живо укрощает мою прыть.

— Э-м, здравствуйте, дорогой мой. Пожалуй, зайду к вам как-нибудь в следующий раз…

Наконец, ложусь в кровать. Все, второе дыхание перекрыли. Темнота наступает так быстро, что я тут же теряю с этим миром связь.

«Кто же ты?» — слышу сквозь сон.

«Уставшая лошадь, которая дико хочет спать. Не мешай и вообще, отвали!» — шепчет мое подсознание, не желая выбираться из сна. Въедливый стишок про бессмертного пони подтягивается следом.

«Кто ты, Кира?» — повторяет голос вновь.

Да какого черта? Какой голос? Я ведь в квартире одна!

С ужасом распахиваю глаза. Два серебряных пятака смотрят прямо на меня снова. Скинуть с себя это создание я не могу. Тело вновь парализовано. Темная фигура выжидает, но вскоре подается вперед и оказывается очень близко. Медленно начинает вдыхать запах моей кожи, прижимаясь носом к шее. От страха я жмурюсь. Но вровень с ним появляется и внезапное волнение от этой близости. И судя по реакции существа, тоже самое происходит и с ним.

— Хм… — слышу его недовольное рычание, но резко наступает тишина.

Вновь подскакиваю, но тут же оседаю на постель. Уже не бегу ни к ночнику, ни к какому-либо ещё выключателю. Я так устала на работе и добила себя уборкой, что в буквальном смысле падаю обратно в кровать. Сон забирает меня моментально.

Лучшим решением для сна на ближайшие пару дней становится смесь успокоительных таблеток, ромашкового чая и никакой темноты дома. Я, конечно, знатно прифигею, когда получу счет за электричество. Но, хотя бы так ко мне не приходит черная барабашка с серебристыми глазами.

Глава 5

Пусть мой «дэ.рэ» уже позади, но я обещала Лоле, что мы сходим в караоке-бар. Поэтому в один из распрекрасных выходных дней я надеваю самое классное платье, что есть у меня в гардеробе и выезжаю в центр города.

Заняв столик поближе к сцене, я заказываю себе бокал красного вина. Ну, а что? День Рождения как-никак, могу и расслабиться! Правда, следом за первым бокалом на моем столике оказывается еще один. На мой вопросительный взгляд официантка указывает куда-то вглубь зала. И лишь прищурившись, я замечаю того, кто мне его презентовал.

— Ясно, — вырывается у меня недовольно. — Вылейте, пожалуйста, это в раковину. А от меня за тот столик передайте бутылку самого дорогого вашего вина. Счет можете принести сразу. Впрочем,— я протягиваю карту под ошеломленный взгляд девушки. — Лучше рассчитайте сразу.

Как только она уходит, я оборачиваюсь еще раз в сторону, где сидит мой бывший парень. Тот самый, с которым у меня не дошло дело даже до поцелуя с языком. Учтиво кивнув ему, я расплываюсь в самодовольной улыбке. Но спиной ощущаю еще чей-то взгляд на себе.

Около восьми часов Лола появляется в зале. К этому моменту я всего-то начинаю изучать алкогольное меню. Потому что пить вино после такого «комплемента» мне напрочь перехотелось.

— Пардон, Ки-Ки, — выдыхает перегаром она. — Я не со зла. Я так увлеклась сборами, что выжрала маленькую бутылочку текилы.

— Угу, — мычу ей в ответ. — Петь мы сегодня тогда не будем. Иначе тебя унесет в шансон.

Мое подсмеивание красными пятнами отражается на ее щеках. Но о том, как мы «удачно» отдохнули здесь в прошлый раз, никто из нас не упоминает. Чтобы приоткрыть завесу, могу лишь сказать, что тогда все началось точно также: «Пардон», текила и опоздание на полчаса.

— Просто тихо-мирно посидим. Да? — уточняю я на всякий случай. — Если получится, — указываю ей туда, откуда разносится наигранный смех нынешней пассии моего бывшего.

— О-йо! Вот так встреча! А поздороваться он уже подходил?

Наши сплетни прерывает официантка. Возвращая мою карту под непонимание подруги, она принимает наш заказ. И, в целом, все проходит мирно. Если не учитывать тот факт, что кто-то явно на меня глазеет. Такой, знаете, непонятный дискомфорт. Вроде все хорошо, но как будто лифчик наизнанку и от этого постоянно хочется поправить одежду или одернуть воротник. И что не сделай, все равно все не так.

Примерно через полчаса два симпатичных друга приглашают нас с Лолой потанцевать. И мы, уговорив к этому моменту пару шотов шоколадного ликера, охотно соглашаемся. Возможно, за меня говорит алкоголь, но парнишка действительно кажется мне смешным. А может, он и в правду такой душка. Но, к моему сожалению, в конце первого танца нашу идиллию разбивает тот, кто поистине третий лишний.

— Позволишь? — грубо спрашивает мой бывший, вклиниваясь в нашу пару.

Мой танцор, увы, попрощавшись, оставляет нас с Коулом наедине.

— Классно выглядишь, — лапая меня, бывший начинает двигаться в ритм музыке, не позволяя мне отвертеться от него. — Как всегда, на высоте!

— Ага, стараюсь, — безучастно отвечаю ему, попутно осматривая зал в поисках подруги.

— Ну, что? Как дела? — продолжает скучную беседу он.

Но мой ответ его не особо интересует, поскольку вслед за этим он притягивает меня к себе и произносит скулящее: «Я скучал». Я пытаюсь отпихнуть его, вырваться, но у меня не получается ни черта! К этому моменту, благо, обнаруживается моя подвыпившая пропажа. И Лола, как никогда вовремя, подоспевает в самый подходящий момент!

— Ой! Людишки-то какие! А кобыла твоя где, устала ржать? — выхватывая меня, смеряет его недовольным бухим взглядом.

А вот кобыла-то как раз и не вовремя. Ее выкрик заставляет нас троих обернуться одновременно. Первым под раздачу попадает Коул под ее протяжное: «Козел!», а после него она замахивается на меня. Но моей реакции хватает, чтобы отстраниться и ее маленький кулачок пролетает мимо. Однако не уворачивается Лола и смачно получает по «щам».

— Блять! — орет моя подруга и накидывается на обидчицу.

— Твою ж-ж мать! Девочки! — вырывается у меня. Единственный караоке-бар и тот будет для нас теперь закрытым навсегда!

Моя попытка унять бравых бойцов пресекается Коулом, который хватает меня за руку, несмотря на мое резкое: «Отвали!»

Охрана действует молниеносно и разнимает вцепившихся в волосы друг друга девушек. Чтобы не возникло никаких проблем, обе тут же извиняются и обещают не шуметь. Их: «Да мы пошутили!» выглядит очень натянуто и на секьюрити действует также неубедительно. Но, тем не менее, те уходят, обещая за нами тщательно следить.

Стоит нам остаться вчетвером, кобыла тут же вываливает на меня ушат помоев из серии: «Какого хера ты вешаешься на чужих мужиков». Молчание Коула и тот поток обзывательств, которой льется на меня из ее рта, окончательно срывают все предохранители. Локтем я бью бывшего парня в живот, заставляя того, задыхаясь, согнуться вдвое. И когда открываю рот, чтобы выказать кобыле свое недовольство, на сцене, естественно, прекращают петь. Прям как по заказу!

— Ну, так отсоси ему, чтобы он по бывшим не сох!

Я говорю это четко, но негромко. Однако отсутствие музыки делает свое дело. И мне начинают аплодировать все вокруг. Фыркающая девушка злобно смотрит на Коула. О том, что мы встречались, он, кажется, ей не сказал. Звук ее удаляющихся каблуков быстро заглушает начавшаяся песня. И публика теряет к нам всякий интерес.

Лола, прикладывая ладошку к саднящему месту на лице, дает понять, что ей не мешало бы отойти в туалет. Но не двигается с места, поглядывая в злое лицо выпрямляющегося Коула.

— Все нормально, иди.

Еще какое-то время она пристально смотрит на моего бывшего, но желание подойти к зеркалу и замазать тональным кремом причиненный урон все же побеждает. Роясь в своем клатче, она удаляется в туалет.

— Кир, давай поговорим, — Коул не сдается. — Начнем все сначала… Я такой идиот! Я не хотел на тебя давить! Я понятия не имею, что на меня тогда нашло.

Глава 6

— Цветы? — я поднимаю взгляд с букета в руках охранника ближе к концу смены. — Точно мне?

Он кивает и медленно удаляется к двум девушкам, которые активно спорят. Судя по нашим с ним наблюдениям, они обе запали на парня, что сидит неподалеку от выхода. Причем тот, почему-то, один.

— Ну-ну, красавицы! Не надо ссориться, мужского внимания хватит на всех! — пытается подкатить свои яйца охранник.

Но девушки, переглянувшись, посылают его в пешее эротическое и заговорщецки посматривают на коктейль, который приносит парню официант.

— Оп-па! Да у нашей Киры появился ухажер? — Итан присвистывает, глядя на ароматный веник в моих руках.

Бармен тянет свои руки к букету и ныряет в него лицом, жадно вдыхая запах. Пристально осмотрев каждый бутон, наполняет вазу водой.

— Что, даже карточки не было? — расстроено произносит он, засовывая упрямые ветки в узкий вазон. — А ты знаешь, от кого?

— Неа…

Постоянных гостей в нашем заведении по пальцам пересчитать. В основном, это парочки и прикидывающийся японцем старикан. И его подкаты ко мне ограничиваются комплиментами, не более. А от остальных я получаю в качестве чаевых презервативы, наручники, плетки и тому подобную лабудень. Почему-то посетители этого заведения считают, что получив от них в качестве презента тюбик разогревающей смазки или плюшевой утки в наряде БДСМ, я тут же брошусь в их объятия и поведу наверх.

— Извините, — прерывает нас одна из девушек с того самого столика. — А можно попросить вас повторить во-он тому парню коктейль? Хочу отнести ему сама.

— Нет проблем. Но он вроде как девушку свою ждет, — Итан тут же вступает с ней в диалог.

Убедившись, что барышня не отступит, он быстренько подкидывает пару бутылок алкоголя кверху. И уже спустя минуту заказ оказывается в ее маленьких наманикюренных руках.

— Хана ему, — закидывая зубочистку в рот, провожает взглядом нашу гостью.

— Ага, — соглашаюсь с ним, когда та достает из кармана маленький пакетик с каким-то порошком и начинает подсыпать в коктейль на ходу.

Поглядывая на часы, я жду не дождусь окончания работы. До конца которой, к слову, осталось двадцать минут. На всякий случай, чтобы сдать смену без происшествий, я захожу на кухню. И, убедившись, что все в порядке и никаких новых блюд в стоп-листе* не прибавилось, я со спокойной душой возвращаюсь в зал.

О коварных девушках я вспоминаю лишь обернувшись на их смех. Обе подруги, весело шушукаясь, стучат каблуками, спускаясь по лестнице вниз. Оглядев зал, парня я не нахожу.

— Этот где? — подбородком указываю Римму на пустующий столик, за который так заботливо одна из девушек отнесла коктейль.

— А-а, так он наверху, — спокойно говорит официант. — А что?

— Да так, — бросаю через плечо и ухожу осматривать зал.

Чуть позже в дверях появляется невысокая брюнетка, которую явно кто-то здесь ожидает. Но, не увидев среди отдыхающих знакомое лицо, она тянется к телефону. Звонок, другой… Видимо, не отвечают. Встретившись со мной взглядом, она обеспокоено семенит прямо ко мне.

— Меня должны ждать, — сразу к делу приступает брюнетка. — Молодой человек. Русые волосы, голубые глаза. А-а, и синяя куртка! Мой поезд задержался и мы договорились, что он подождет меня здесь.

Ничего из того, что она перечислила, я не видела. А в таком освещении при всем желании не заметила бы со стороны цвет его глаза. Но тут и детективом быть не нужно, чтобы понять, о ком именно идет речь.

Мне нравится издеваться над теми, кто приходит в «Дом страсти». Должна же я получать помимо зарплаты хоть какое-то удовлетворение от своей работы. И вместо того, чтобы попросить брюнетку посидеть за столиком и подождать, пока я найду ее молодого человека, я вылавливаю Римма.

— А в каком номере сейчас гость с седьмого стола?

— В первом.

Я жестом указываю девушке путь к лестнице на второй этаж. На что ее тревога сменяется на изумление. Могу представить, что она ожидает увидеть сюрприз: подарок или какую-нибудь безделушку в руках своего парня. Возможно, даже цветы. (Кстати, а кто все-таки принес мне мои?) И когда мы оказываемся у нужной двери, ее волнение передается и мне. Но если она полна предвкушения от приятной встречи, то я…

— Прошу, — открываю электронным ключом дверь после короткого стука.

Специфичный запах банановой смазки жестоко бьет в нос. Я не смотрю в номер, мне достаточно видеть ее лицо. Улыбка брюнетки медленно катится вниз. И так же медленно вылезают из орбит ее глаза.

Первый номер — самый обычный безо всяких приспособлений для извращенного секса и подвешенных качелей к потолку. Но чего здесь много, так это игрушек: от вагинальных шариков разных цветов до фаллоимитаторов самых причудливых форм.

Здесь есть и синий огромный член дракона, и причиндалы пришельцев кислотных оттенков. Конечно, и без резинового кулака не обошлось. Разумеется, все новое, в упаковках. Плюс ко всему на тумбочке в каждом номере стоит очищающий спрей.

Чем мне нравится эта комната — огромные зеркала занимают всю площадь стен. И когда есть такая возможность, я захожу сюда покрасоваться, чтобы посмотреть на свое отражение со всех сторон.

— Леви? — застыв в дверном проеме, брюнетка не спешит входить.

Поймав ее настороженный взгляд, я все же решаюсь взглянуть.

Посреди номера стоит белая круглая кровать, на которой распластан парень. Он лежит лицом вниз в одних приспущенных трусах. Руки и ноги его крепко держат широкие черные ремни, прикрученные к каркасу.

Робкий шаг трясущимися ногами дается девушке с трудом. Второй более уверенный. К пятому она уже стоит возле своего ненаглядного Леви.

— Он жив? — осматривая тело парня, который явно в отключке, она смотрит на меня, не решающуюся войти.

Сделав громкий выдох, я следую вглубь номера. Не очень люблю любоваться на связанные мужские тела и их волосатые пятые точки, но в этом случае мне придется прощупать у парня пульс. Кто знает тех хищных дамочек, что оставили в анусе бедного Леви все еще вибрирующий розовый член. Они вполне могли и переборщить с тем волшебным порошком. И вот у нас уже не Леви, а остывающий изнасилованный труп!

Глава 7

Натан, наконец, вышел на работу, но все же попросил сменить его пораньше из-за проблем с животом. Вид у админа в целом нормальный, но периодически он обрывает передачу смены и убегает в туалет.

— Все, короче, держи. Мне идти пора, — он появляется с журналом в руках, в который мы записываем бронь столов и комнат для утех.

— Иди, иди, — улыбаюсь я, еле сдерживая смех. — Не умирать же тебе в жестких пуках, — смотрю на краснеющего парня и начинаю гоготать.

— Очень, блин, смешно, Кира! Сама придумала? — Натан хмурит брови, снимая свой бейджик и исчезает в подсобке.

Итан все это время ехидно следил за админом. Он явно что-то знает или слышал.

— Чуть не забыл, — накидывая куртку, Натан передает ключи от кассы и чуть ли не сломя голову убегает домой.

— Только пятки сверкали… — говорит Итан у меня за спиной и начинает забористо ржать. — Не хер было «Табаско»* с поварами на спор жрать! Идиот!

Ну, теперь мне все понятно! От этого острого соуса можно и с желудком попрощаться!

Сегодня ночь воскресенья, поэтому зал практически пуст. Наверху та же ситуация. Но даже при таком раскладе за час, что я здесь провела, глаза от дыма сигарет начинают слезиться. Прихватив с собой чашку американо, я отправляюсь на улицу подышать свежим воздухом и проветриться.

Как обычно, я облокачиваюсь об облюбованное мной местечко возле входа и закрываю глаза. Потягиваю кофе и наслаждаясь шумом улицы. Люблю воскресенье! На улице никого — ни людей, ни машин, и только гул ветра в переулке дает ушам и мозгу расслабиться. На звук приближающегося автомобиля я не отвлекаюсь и ухожу в свои мысли. А зря!

— Отдыхаешь, звездочка?

Внезапный голос босса заставляет сжаться все тело. Специфический запах его любимого табака и несвежего дыхания в одном флаконе вызывают приступ удушья. Раскрыв глаза, я натыкаюсь на его липкую мерзкую ухмылку. Боров практически в лицо мне заглядывает, расставив свои руки по обе стороны от меня. Мой язык от страха прилипает к небу, не давая мне ни единой возможности что-то сказать.

И если появление босса — это половина беды, то пренебрежительный голос бывшего парня за спиной начальника — на уровне катастрофы.

— Теперь все понятно, — привлекает наше внимание к себе Коул.

Босс убирает свои лапы со стены, бросает в моего бывшего оценивающим взглядом и короткое «хм», и молча уходит в «Дом страсти». Коул же брезгливо швыряет букет к моим ногам.

— Надеюсь, он тебе хорошо приплачивает за то, что ты с ним трахаешься.

Моя чашка летит вниз и раскалывается на несколько частей. Коул разворачивается и уходит. От обиды к горлу подкатывает комок, губы начинают дрожать, а слезы катятся ручьем. Я не собиралась сходиться с бывшим вновь. Но то, какого он теперь обо мне мнения — худшее, что могло между нами произойти.

Только успокоившись, я возвращаюсь в заведение. Босс, сняв нужные отчеты с кассы и забрав наличку из сейфа, протягивает мне журнал на подпись.

— Полтинник я оставил тебе на размен, — кривя губами, он посылает воздушный поцелуй и уходит. Но уже через минуту возвращается с тем самым букетом в руках. — Ты там забыла кое-что, звездочка… Пока!

Этот козел никогда не сменит свою тактику. Ему нравится меня изводить и задевать. Борову только дай лишний повод сделать мне больно, и он выжмет с такой возможности все до конца.

Его смех еще долго эхом отдается в ушах. Но разговор с Итаном постепенно отвлекает меня от случившегося.

Воскресенье все больше дает о себе знать. И к двенадцати часам в зале остается от силы несколько человек. Смена проходит в обычном своем унылом течении перед началом новой недели. Однако далеко за полночь в заведении появляется уже знакомый мне персонаж. А мои щеки вспыхивают от воспоминаний моего провала.

— Если этот секси хат и сегодня оставит столько налички, то пусть пьет свой чай прямо с меня, — бармен тоже замечает нашего странного посетителя и мечтательно пополняет в мыслях свой кошелек.

Сегодня мужчина один. Но, как и в прошлый раз, на нем строгий костюм, который сидит как влитой. Ава тут же идет навстречу гостю своей фирменной походкой от бедра, выписывая попой восьмерку.

Она встречает щедрого чаепитчика широкой улыбкой, кокетливо стреляет глазками в надежде закончить свою смену в пылких объятиях этого мужчины. Но он будто смотрит сквозь нее. Равнодушно окидывает зал взглядом, пока не упирается им в меня. Именно упирается — я этот взгляд всей собой чувствую.

Одновременно с Авророй мы делаем навстречу друг к другу шаг. Понятия не имею, что это за магия. Но что-то подсказывает, что именно мне нужно принять этот заказ.

— Тебя просит, — разочарованно вздыхает официантка, стоит нам с ней поравняться.

— Ага, — не останавливаясь, иду вперед.

Меня так и тянет в его сторону. Зрительный контакт не прерывается ни на секунду, даже когда я дохожу до него. Так бы и перебирала дальше ногами, но уперлась в край стола бедром. И лишь это заставляет меня остановиться.

— Доброе... Вам чай? — как завороженная, всматриваюсь в безумно красивые и правильные черты мужского лица.

Сегодня мой гость выбрал самый освещенный столик нашего заведения. Он молча кивает, а я замерла. Не свожу с мужчины взгляд и нагло изучаю до тех пор, пока не вижу, как ползет вверх уголок его рта.

— Простите, — скидываю с себя следы непонятного гипноза, быстро разворачиваюсь и сломя голову несусь в сторону бара.

Боже мой! Вот позорище-то! Хватаюсь за свои щеки, которые горят от стыда. Надеюсь, капнуть слюной я там не успела! Ставка Авы на мою фригидность только что растаяла… прямо как и я сама! А если учитывать мою фразочку у такси про поцелуй, так это вообще полный провал!

Мне настолько сильно хотелось скрыться с места «преступления», что у бара оказываюсь в считаные секунды. И пока Итан наполняет проклятый чайник, я пытаюсь успокоить вибрацию, исходящую изнутри. Как представлю, что нужно будет вернуться к причине моего позора, ноги отказываются идти!

Глава 8

С одной стороны, я люблю работать в воскресенье — не так много людей, есть возможность присесть и вытянуть гудящие ноги. Но с другой стороны, смена проходит очень скучно. Поэтому, сдав бразды правления в этом блядушнике Олларе, я вызываю такси и покидаю стены «Дома страсти» с чувством облегчения.

Уже на улице я немного прихожу в себя. Чем больше ожидаю машину, укутавшись в пальто, тем меньше ощущаю себя выжатым лимоном.

Судя по приложению, на другой стороне улицы останавливается именно тот таксист, которого я жду. В то время как он зависает с телефоном в руках,из авто выходит семья: довольная мама, серьезный отец и спящий у него на плече ребенок.

Глядя на их милые лица, я ловлю себя на болезненной мысли, которая всплывает в такие моменты всегда. А как бы сложилась моя судьба, будь у меня любящие мама и папа? Как бы мы проводили выходные? Что ели на завтрак? Какие подарки дарили друг другу на праздники? Мне так не хватает поддержки и любви. Я всю жизнь ощущаю недостаток человеческого тепла и элементарной заботы.

Такси разворачивается, а родители малыша брезгливо смотрят в мою сторону. И их, к моему сожалению, можно понять. «Дом страсти» построили в новом и далеко не дешевом районе. Но с тех пор, как заведение открыло свои двери, квартиры в многоэтажке напротив вообще нереально продать. Я бы и сама не хотела, чтобы мои дети росли рядом со входом в похотливый ад.

Домой приезжаю к одиннадцати часам. Силком тащу свое тело в душ, не распуская волосы, чтобы хоть немного смыть с кожи запах царящих в заведении извращений и табака. Чуть позже вяло жую бутерброд, запивая невкусной заваренной ромашкой. Включаю везде свет и отправляюсь к мягкому теплому одеялку в кровать.

Сквозь сон я ощущаю лёгкое поглаживание щек. Прикосновения такие нежные, от удовольствия мне хочется улыбнуться и замычать. Что-то приятно щекочет пальцы на ногах. Но так не хочется просыпаться! На фоне всех последних кошмаров мне в коем-то веке снится чудесный сон. А прикосновения, тем временем, становятся все ощутимее и настырнее…

— Открой глаза, — шёпот такой бархатный, кажется, что каждое слово я легко могу поймать и ощутить в своих руках.

— М-м, — мычу сквозь дрёму, отдаваясь сладким поглаживаниям.

— Кира, посмотри на меня, — знакомый голос тут же выдергивает из сна.

Распахиваю глаза. Сердце колотится и готово орать как потерпевшее, вместо меня. В комнате светло — лампочки в люстре все еще горят. Но моего ночного гостя больше это не смущает.

Темная сущность нависает надо мной и поблескивает своими бездонными галактиками. У этого взгляда такая глубина, что не получится назвать глазами две сверкающие сферы, в которых то и дело переливаются в вечном движении частички серебра.

— Кто же ты, Кира? — заглядывает он в меня.

Мой гость произносит это тихо-тихо, а из его рта медленно показывается острый язык. И вот, я уже ощущаю его своей кожей. Жмурю глаза, когда тот оказывается на моих губах и медленно вторгается в рот. Он горячий, влажный и наглый. И очень жадно исследует меня. С одной стороны, мне страшно. Но с другой, он делает это с таким наслаждением…

Мои глаза вновь широко раскрываются, словно вот-вот вылезут наружу. Распахиваются аж до боли, когда я чувствую исследователя меж своих ног. Кажется, еще немного и глазные яблоки выпадут из своих орбит, оставив за собой кровавые рваные трещины по бокам.

Аккуратно и трепетно язык прохаживается по внутренней части бедра и устремляется к моим трусикам. Жаль, я не могу заорать. Может быть, это привело бы моё тело в чувства, и я смогла бы встать и отвесить ему поистине демонического леща!

«Какой-то бред, это всего лишь сон. Неправильный эротический сон», — уверяю себя я. Явно сказывается отсутствие в моей жизни мужчины.

Но это гребаная явь! Ведь язык уже плавно прохаживается по моим половым губам и погружается вглубь, заставляя каждый миллиметр моего тела напрячься. Мне так страшно, что одинокая слеза катится по щеке. Язык, как ошпаренный, выныривает из меня. Непонимание воцаряется на лице темного гостя.

— Ах, вот оно как!

— Что именно? — выпаливаю я и подскакиваю.

Осознание, что я больше не в оцепенении приходит с явным подтормаживанием.

— Какого хрена? — ору я, а саму потряхивает. С усердием тру глаза, чтобы прогнать ненужный мираж.

Или непрошеная галлюцинация слишком сильна, или это все же реальность. Я вдавливаю себя в спинку кровати, пододвигая ноги к себе. Моя хватка в одеяло, которое я прижимаю к груди, очень сильна. Не свожу глаз с темного существа в моей спальне. Дыхание затрудняется, но я все равно продолжаю его изучать.

При свете его кожа не кажется больше черной, скорей графитовой, а при движении она поблескивает, словно соткана из волокон пластичного металла. Одежда тоже темная, практически сливается с телом этого существа. И сидит так плотно, подчеркивая каждый мускул и широкие плечи. В целом, выглядит как человек, только от души извалявшийся в стружке стержня простого карандаша. Ну и если б не эти горящие серебром глаза...и пожирающий взгляд.

— Как можно проводить столько времени в борделе и оставаться невинной? Кира, ты не перестаешь удивлять меня.

Я узнаю этот голос! Мне не показалось! С ужасом всматриваюсь в лицо напротив. Все те же превосходные черты лица!

— Что вы тут делаете? — все, что могу из себя выдавить.

— Ты же сама позволила, — нагло улыбается, глядя в мои глаза. — Без твоего разрешения я бы не пришел.

— Я вас-с не з-звала… — озарение как тяжелый булыжник бьет меня, не щадя.

Мозайка складывается... Я-то наивная, подумала, что мой гость спрашивал разрешения прийти в бар. Кира дура! В следующий раз хотя бы интересуйся, куда именно хотят прийти чудики с твоей работы!

Смотрю на существо напротив меня. Графитовый стоит на коленях на краю кровати. Восхитителен до ужаса! Но второе слово я бы толстенным ярким фломастером подчеркнула миллион раз. Особенно, из-за хвоста, который сдергивает с меня одеяло и швыряет его в стену.

Глава 9

В моем разуме явно протечка. Меня немного шатает. Я активно тру глаза, но перед ними только мутная тьма. Состояние ужасное. Голова гудит, да и все тело ломит так, будто вчера я прилично перепила чего-то очень крепкого. И это явно не слабенький шоколадный ликер. И, кажется, кого-то избила, потому что руки болят до треска в ушах при попытке сжать их в кулаки.

Но с другой стороны это просто прекрасно! Я хоть и ничего не помню, но это явно лучше, чем тот бред, что мне привиделся накануне. Сейчас бы Лола закатила глаза и сказала: «Приснится же такое!»

Я даже могу представить, как она будет смеяться, если я расскажу ей всю эту чепуху. Неужели это я так свой День Рождения отметила? А все, что было после — это что, похмельный синдром или сон?

Как же все болит… Только после караоке у меня так сильно раскалывается голова. Значит, моя версия, что все остальное привиделось, имеет место быть.

— А-ай! — меж пальцев очень сильно жжет.

— Сейчас тебе станет полегче, Кира. Это с непривычки.

— Да что это за фигня? — хнычу в ответ бархатному голосу. — Меня чем-то опоили? Не хочу больше этих галлюцинаций. Пожалуйста…

— Потерпи,— слышу злое рычание в ответ.

Не знаю, сколько времени длилось это самое «с непривычки», но точно дольше того самого «потерпи».

Тело обмякшее, а в голове вместо мозга бултыхается клюквенный кисель. В целом, я вся как вязкая тягучая субстанция. И судя по ощущениям, растекаюсь не по своей кровати, потому что от жесткости моего ложа, уже затекла спина. Еще и глаза тяжёлые, словно в каждое веко вкачали горячий гель, который жжется и не даёт возможности увидеть происходящее вокруг.

— Ноавэль, это она? — женский голос врывается в воцарившуюся тишину.

— Да, — отвечает спокойным тоном мой ночной гость.

— Что-нибудь стало известно?

— Как только все прояснится, я обязательно сообщу, Нэйда.

Женщина явно не рада моему присутствию, ее неприязнь бежит быстрей ее слов.

— Надеюсь, она у вас не задержится. Я бы очень хотела поскорее разделить ее с тобой.

Что-о? В каком смысле «разделить»? Меня что, расчленят и сожрут?

— А-ай!

— Терпи, — ко мне обращается все тот же мужской голос.

Шаги удаляющейся женщины раздаются эхом. Мои виски в этот момент пронзает острая боль, которая тянется аж до мочек. Чьи-то теплые пальцы усердно втирают что-то прохладное в кожу за моими ушами.

— Вы что, меня уже делите? Отпус…

Смех моих мучителей не дает договорить. А я снова прозрела. Усердно моргаю, но кроме яркого пятна перед глазами пока ничего. Боль такая, как будто кто-то приклеил супер-клеем ко мне очки и рывком их содрал. Освещение вокруг очень яркое. А две размытые фигуры напротив постепенно приобретают формы и контур, и таращатся на меня, не моргая.

— Готово, — равнодушно говорит один из них, убирая что-то похожее на мазь в прозрачной банке от моего лица. — Уже скоро все затянется и перестанет болеть, — он смотрит на меня.

Иглы, которые лежат на столике рядом, заставляют мои волосы встать дыбом. Они больше похоже на тонкие длинные спицы с трубками, возле которых поблескивают капельки крови.

Я опускаю взгляд к своим гудящим ногам, к каждому пальцу подведена какая-то проволока. На конце по небольшому шарику. Все кружочки пульсируют вразнобой.

И все бы ничего, но мое тело уже одеревенело в очень жестком кресле, похожем на большую костяную трехпалую ладонь. И тут до меня доходит то, что шокирует куда больше, чем осознание, что надо мной проводят какие-то опыты… я абсолютно голая! Голая, мать твою! ГО-ЛА-Я!

Поднимаю взгляд на того, кто, по-видимому, притащил меня сюда. Графитовый барабашка скользит взором по моему телу и ехидно улыбается, натыкаясь на мои охреневшие глаза.

Хочется прикрыть наготу, но руки уже в плену каких-то датчиков. Пальцы на ногах начинает жечь. В руках чертова лаборанта я вижу окровавленные провода с иглами, которые он вытягивает по одному из меня. Голова кружится, подкатывает тошнота. Наступает тьма.

Я прихожу в себя в мягкой кровати. Кроме нее, небольшой тумбочки и кресла неподалеку, больше вообще ничего. Ничего! Абсолютно! Я словно в открытом космосе. Здесь нет стен. В этой «комнате» лишь несколько колонн по периметру, которые, наверное, удерживают на себе потолок. И то, что я вижу над головою, выглядит потрясающе!

Невероятное сияние разных цветов разливается реками по потолку. Каждый цвет приглушенный, не яркий. Все выглядит так, словно краску распылили прямо в небо, а ветер рисует свой узор — легкий, волнистый, незамысловатый. Каждый штрих собран из миллионов крупиц: изумрудные полосы, фиолетовые волны, синий туман… И при всем этом потолок словно парит.

Здесь очень уютно. Сложно поверить своим глазам в реальность происходящего. Но ощущения не врут.

Мое тело будто окутано шелком. Ни боли, ни отметин на руках после датчиков. Никаких улик, которые указали бы на издевательства надо мной. Осматриваю пальцы, выглядывающие из-под струящейся тонкой материи, которой меня накрыли — и от игл ни следа.

От странного свечения напротив кровати я жмурюсь, что-то подсказывает мне где-то там, в подкорке головного мозга, что мне лучше сделать вид, что я все еще сплю.

— Как себя чувствуешь, Кира? — приятный голос наполняет комнату собой так, словно он с ней — одно целое.

Притворяясь спящей, я вспоминаю все, что знаю про всякую нечисть.

«Соль и железо», — подсказывает разум, и в голове всплывают обрывками кадры из сериала про потусторонние силы. Там два брата боролись с вампирами, оборотнями и всякой зловещей херней. Правда, смотрела я невнимательно и всего-то один сезон, так что легко могла все перепутать.

Соль раздобыть мне навряд ли удастся, а вот железо... медленно я тяну руку к своей голове. Мои кудри ничего не берет и чтобы хоть как-то собрать эту кудрявую лапшу во что-то похожее на причёску, я использую проверенное древнее средство — металлические шпильки. И насколько мне не изменяет память, я так и не распустила волосы, когда вышла из душа вчера.

Глава 10

Осторожно приоткрываю одеяло, чтобы понять, могу ли идти в таком виде. И к своему счастью вижу, что одета. Красное шелковое платье до самого пола скользит по ногам, стоит лишь встать с кровати.

— Почему я понимаю вас?

Меня в фильмах об НЛО и всякий попаданцах всегда волновал этот вопрос. Почему все говорят на одном, мать его, языке? Если все из разных, черт подери, миров!

— Потому что это нужно мне, Кира. Ты слышишь все так, как говорят на твоей планете. Вплоть до выражений, к которым привык твой слух.

Что ж… Вроде логично.

Похититель ведет меня по темному коридору. Не понимаю, где мы находимся, но это похоже на короткий тоннель на дне высохшего океана. Слева и справа снова нет стен, только колонны нежно-розового цвета, между которыми ничего нет. Но тут притаился обман — это только кажется, что ничто не отделяет коридор от блестящего песка снаружи.

Останавливаюсь. Протягиваю руку, чтобы дотронуться до кристально-прозрачного стекла. Оно выгибается от моего прикосновения, обволакивая каждый палец. Делаю резкое движение. Кусочки отрываются, не нарушая общую целостность, и капельками плавно растекаются по «стеклу» вновь. Волшебная деформация, которая не ломается, но и не выпускает меня наружу. План побега рушится прямо в руках.

— В твоем мире это назвали бы какой-нибудь плазмой, магией или волшебством, — лукаво посмеивается мой спутник.

А я обреченно продолжаю смотреть в это гибкое «окно». Мир за пределами темного коридора яркий и красочный. Неужели здесь когда-то в самом деле был океан? Песок, большие ракушки, размером с гараж… Солнце освещает все снаружи, но не проникает в коридор. И это поистине невероятный контраст! Как же здесь красиво!

Но глядя на завораживающий вид, я не могу не признать одного — даже если мне удастся выбраться, уверена, я легко затеряюсь среди огромных кораллов, каждый из которых размером с баобаб.

— Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. Твоя планета находится в другой вселенной, Кира, — словно читает мои мысли графитовый похититель. — И если ты не представляешь угрозы, я отпущу тебя.

— Угрозу? Я? — нервный смешок вырывается наружу. — Вообще-то не я напросилась в гости в ваш пересохший океанариум. И не я похитила вас.

Мой собеседник переваривает мои слова и смотрит так, как будто я без спроса взяла из его запасов маленький мешочек и отсыпала оттуда горсточку смелости.

— А что, если бы я не дала вам свое разрешение? — тут же выпаливаю я. — Что было бы тогда?

— Тогда… я бы и не пришел, — он говорит совершенно спокойно. — Мы и тьма — одно целое, Кира. Но мы не можем являться в людские дома, если горит свет. Это как закрытая дверь, к которой нет ключа. Но чтобы ее открыть, нам нужна хитрость, отмычка. То есть, официальное «да», — он скалится в улыбке, а меня заживо сжигает от злости.

— Какая же я дура! — ладошками закрываю глаза. — Сама себе подписала приговор! Двадцать три года девочке стукнуло, а в голове пустота! Пустыня! Сахара! Прям тоже самое, что сейчас за этим окном!

— Давно?

— Пустота-то? — пищу от досады. — Всю жизнь! Видимо.

— А двадцать три когда исполнилось?

— Пару недель назад.

Похититель загадочно смотрит на меня, размышляя о чем-то. Кажется, я и сейчас сболтнула лишнего. Только вот не поняла еще, что именно. Как там говорят в фильмах о полицейских? «Все, что вы скажете, будет использовано против вас?..»

— А зачем вы приходите? — перебиваю раздумья графитового я, потому что его молчание настораживает.

Открыто спросить о том, что меня хотят «разделить» я побаиваюсь. В конце концов, из тех же фильмов я подчерпнула кое-что, что мне вполне может сейчас пригодиться: важно войти в доверие своим врагам, а еще лучше, чтобы они ко мне привязались. И тогда графитовому будет просто жалко меня убивать. Мы же уже подружились. А-а? Как я придумала, а?

От яркого солнца у меня вновь начинает болеть голова. И чтобы облегчить свои муки, я начинаю вытаскивать оставшиеся шпильки. Мой спутник следит за тем, как я это делаю. Мой вопрос, судя по его лицу, прозвучал неожиданно. Он смотрит так, как будто я нагло тянусь ко второму мешочку, мешочку с храбростью, которую ворую у него на глазах, да еще и при дневном свете.

А я ведь понятия не имею, что меня ждет дальше. Кто знает — может быть там, куда мы идем, на обед буду я… Но кататься по полу и рыдать в ожидании смерти я не собираюсь. Пусть запомнит меня вот такой — смелой и храброй. Орущих от ужаса людей, я думаю, здесь побывало уже до фига.

— Зачем вы это делаете? — повторяю я, не услышав вразумительного ответа. Да что уж там! Даже банальным «хм» он меня не удостоил на этот раз.

— Мы питаемся вашим страхом. Такой ответ тебя устроит?

— Что-то не очень… — от всех этих событий голова идет кругом. — Но почему вдруг я? Или это нормальная практика в ваших «краях»?

Мне хочется быть дерзкой, чтобы этот чертяка, сошедший с мистического журнала красавчиков понял, что не на ту напал. Пусть в глубине души у меня все и трясется… Но, кажется, моему похитителю все равно. Он лишь заинтересованно блуждает своими бездонными глазами по моему лицу. Изучает меня так, словно я — экспонат, который довелось вдруг обнаружить.

— Ты излучаешь другой свет, Кира. Он не такой, как у остальных на Земле. Но и не такой, как в иных мирах.

— Что это значит?

— К примеру, страх мы видим красным, угрызения совести манят нас оранжевым свечением, есть и другие вспышки. Но от тебя исходит серебряный луч, и это явление очень беспокоит мою семью. А началось все как раз несколько недель назад. Возможно, ученые смогут связать с этим явлением твой День Рождения.

Я, блин, сплю что ли? Какой-то бред! Щипаю себя за запястье, боль простреливает аж до локтя. Взвизгиваю. Блять! Все-таки это не сон! А ну-ка, еще раз…

Сущность ехидно лыбится и взглядом прожигает меня. Кажется, ему нравится видеть мои мучения. Или что?.. Смотрит так пристально и страстно, что я вспоминаю наш с ним «контакт». Он скалится похотливой улыбкой. Я вижу, с какой силой разгораются его глаза. И мне становится окончательно не по себе.

Глава 11

— Ты никого здесь не встретишь, — бархат его голоса окутывает меня, когда мы спускаемся в светлую комнату. — Так всем будет безопаснее.

— Всем, — сквозь зубы цежу я. — Выдайте мне футболку с надписью «Особо опасна». Ну, так… Чтобы наверняка.

Мы входим во что-то очень похожее на гостиную с огромным столом. Разумеется, и здесь никаких стен. По мелкому песку за «окном» разбегаются вялые волны. А там, дальше только синяя манящая пустота — голубое небо срастается с синевой океана.

Стол уже накрыт. Он завален едой, которую я узнаю. И это не может не радовать.

— Ожидала увидеть здесь ту кваку, которую поджарил инкуул? — демон смеется и садится неподалеку.

— Была такая мыслишка, — все еще под впечатлением от увиденного в коридоре я.

— Зови меня Ноа, Кира. Я один из правителей этой вселенной. С другими я познакомлю тебя позже, — с приятным рычанием он отправляет в рот кусочек хорошо прожаренного мяса.

— Вэл дан*? — акцентируюсь на прожарке, поднимая кверху свою удивленную бровь.

— Не люблю стэйки с кровью и розовым соком.

— А вы и едой не брезгуете?

«Что я несу?» — проносится у меня в голове. На фоне стресса и нервов я смирилась со своей дальнейшей участью? Почему я веду себя слишком развязано? Я что, совсем «страх потеряла»?

— Ты нравишься мне, Кира. О-очень. В моем дворце уже были люди до тебя. Их ужаса хватало, чтобы накормить десятки моих подданных. А ты больше не боишься. Почему же?

— Ха! — выпаливаю я. — Передо мной сидит демон, который уплетает спагетти и стейк, а не меня! Разве это может не радовать?

— Хм-м, — произносит свое излюбленное он, слегка выпячивая губы. — Ваши эмоции, жизненные силы и душа крепко переплетены между собой. И мы питаемся ими, если ты помнишь, чтобы восполнить запасы энергии. А ваша еда — для удовольствия.

Я перевариваю все услышанное уже в который раз. Бежать теперь точно не имеет смысла. Меня сразу поджарит эта самая ин-какула, ин-кобыла или как ее там. Да и навряд ли мне удастся поймать такси до планеты Земля.

…Ну, хотя бы с голода не помру. Если меня, конечно, не расчленят в их лаборатории и не отправят на опыты. А может, меня все же отпустят… когда-нибудь. А что я на работе тогда скажу о своих прогулах? Черт! Работа!

— Ноа, — неуверенно произношу его имя, — мне дорога моя работа, я бы очень не хотела ее терять. Ну… на тот случай, если я все же вернусь домой.

Демон смотрит так, как будто перед ним висит на волоске от смерти червяк. А его не конец жизни волнует, а этот пустяк. Этакий забавный червячок, свисающий с ветки в то время как под ним уже разинул свою пасть какой-нибудь проголодавшийся птенец.

— Если вы все же отпустите меня…

— Не беспокойся, никто не заметит, что тебя нет. На какое-то время все о тебе позабыли.

Зашибись! Все у него так просто. Пуф! Человека словно и не было никогда.

— Но я не могу понять, что тебя держит там? Судя по показателям, твоего ума хватает на большее.

— Деньги. Мне нужны деньги, чтобы выжить. Как вам наши жизненные силы, — пожимаю плечами, — наверное.

— А как же родители? Ведь у вас принято помогать своим детям чуть ли не до самого конца, — он посмеивается.

— У меня их нет. Я была совсем маленькой, когда они отказались от меня.

Ноа долго смотрит в мою сторону, но ничего не говорит. От такого оценивающего взгляда у меня поджилки трясутся.

— Ешь, Кира. Ты ведь голодна?

После обеда я опять попадаю в лабораторию и с ужасом смотрю на острые длинные иглы, которые держит толи демон-ученый, толи демон-лаборант.

Стоит мне присесть в костяной трон, я понимаю, что кое-что «поджимает», я очень сильно хочу в туалет. Демон уже тянет ко мне свою темную руку. Надо решать этот щекотливый вопрос или сейчас, или попозже, но уже под себя.

— А в туалет вы тоже ходите? — улыбаюсь самой дурацкой улыбкой темному ученому.

Демоны переглядываются. А мой мочевой пузырь продолжает меня прессовать.

— Нет, ну если у вас это не предусмотрено, — выхватываю у своего мучителя овальную чашу с кнопками. Понятия не имею, что это за электронная фигня и зачем в нее встроен дисплей, — я могу сходить и сюда.

Теперь с ужасом на меня смотрит лаборант. Мы поменялись с ним ролями. Теперь я здесь навеваю страх. Вцепившись в чашу двумя руками, он держит ее крепко и не отпускает.

— Туда, — показывает на появившуюся дверь в помещении Ноа и улыбается во все свои зубы.

— Она хотела справить нужду в мой анализатор! — возмущается лаборант, когда я встаю.

— Она пошутила, Хуэйда, — очень серьезно смотрит на ученого его правитель. — Пошутила.

«Если выдохнуть, когда делают укол, будет не так больно», — вспоминаю слова медсестры из детского дома. Но ору, словно меня режут, когда тонкая игла входит в мое запястье. Черт, кажется, надо было вдыхать, а не выдыхать!

Очередной опыт не приносит демонам ожидаемого ими успеха. Но это не единственный плюс для меня. Ведь в этот раз мне позволили остаться в одежде.

Спустя несколько часов основная часть испытаний (издевательств) над моим телом, наконец, позади. Но даже последняя оставшаяся во мне игла высасывает напрочь все силы, которых и так во мне уже почти не осталось. И я снова как застывший кисель — ни жива, ни мертва. Глаза закатываются под опускающиеся веки против моей воли. И, по всей видимости, на какой-то момент я отключаюсь.

Невероятное тепло, которое я ощущаю, возвращает меня из забытья. Только что была в жутко неудобном кресле, а уже обнимаю за плечи Ноа. Он заботливо забирает меня с лаборатории и уносит куда-то. Я больше не смотрю по сторонам, не восхищаюсь прекрасным фантастическим видом за «окном».

— Почему вы такой горячий? — спрашиваю я у своего похитителя, растворяясь в его уютных руках.

Быстрая мысль, которую я едва успеваю ухватить, шепчет мне, что именно этого мне так не хватало всегда — чьей-то заботы и тепла.

Глава 12

Ноа, действительно, не единственный правитель этой прекрасной вселенной. Их трое. Есть еще Инкан — это его брат и Нэйда — сучка-сестра, которая сразу меня одарила брезгливым взглядом.

В отличие от своего народа, облаченного в простую одежду, эта троица любит выделиться. Золотые вставки, сверкающие камни, яркие цвета одежды — от скромности ребята не помрут. Особенно, Нэйда.

Ее платья всегда воздушные, из невесомого материала. А длинные черные волосы держат своими цепкими лапками крошечные создания, похожие то на изумрудных черепашек, то на нежных сереневых орхидейных богомолов. Я как-то видела, как эта живность на голове сооружала прическу из множества мелких косичек, переплетаясь друг с другом. Правда, до этого Хуэйда вливал в меня какой-то раствор, так что это вполне могло быть и галлюцинацией.

В первый раз Нэйда долго сканировала меня презрительным взглядом, когда Ноа показал семье свою подопытную крыску, истыканную проводами. Инкан же не проявил никакого интереса. Лишь убедился, что я для него не опасна.

Обычно в лаборатории нет никого, кроме стандартного набора: меня, ученого и Ноа. Но сегодня, стоило Ноавэлю уйти, Нэйда решила составить нам с лаборантом компанию.

— И что, вообще ничего? — глядя на Хуэйду, возмущается правительница.

— Абсолютно, Ар Нэйда, — учтиво кивает он ей. — Но мы продолжаем.

Выхаживая вокруг меня, демоница озадаченно смотрит на медузок в капсулах, от которых к моей голове тянутся провода.

— Что сейчас происходит?

— Я подаю импульсы, чтобы вызвать свечение. Но пока ничего. Это происходит непроизвольно. И вызвать искусственно мне пока не удалось. Я не могу выследить связь между вспышками и заданными мною эмоциями.

— Какими, к примеру?

— Смерть, война, — совершенно спокойно отвечает он ей. — Я рискнул проследить реакцию на массовые убийства. Они транслируются на доли мозга…

— Не продолжай. Меня эти тонкости совсем не интересуют, — резко отрезает его слова правительница. — Насколько сильный поток? — спрашивает, останавливаясь напротив меня.

— Средний.

— Ну, так усиль! — прикрикивает на ученого демоница. — Иначе ты так и будешь сидеть с ней до скончания века!

— Я рад, что ты заглянула к нам, — вмешивается Ноавэль, ступая в комнату из портала. — Но в этом нет смысла. Дело не в силе потока, а в том, какая эмоция. Все, что могло бы выявить враждебность Киры, безрезультатно.

По надменному взгляду демоницы видно, что я для нее как въевшаяся грязь на ботинке. Вот она я, посмотри, Нэйда! Маячу перед твоим лицом. А сделать со мной ты ничего не можешь, ведь у тебя не развязаны руки! Я, как ты видишь, нахожусь под защитой твоего брата.

Недовольное личико ее Светлости скрывается из моего виду. Хуэйда отключает все свои датчики. И я, перетерпев боль от прикосновений ученого к свежим отметинам на моей голове, встаю с неудобного кресла. Запах мази щекочет в носу. Он отдает морем, солью и целым букетом второстепенных ароматов.

— Еще вот здесь, — раздраженно произносит Ноа, указывая на оставшийся без внимания небольшой порез в районе виска.

Ученый тут же открывает свою волшебную банку с мазью и щедро наносит ее на меня.

— Простите, Ар Ноавэль…

Мне нравятся те редкие дни, в которые я сама в состоянии покинуть свою камеру пыток. Конечно, мне приятно, когда Ноавэль заботливо уносит меня на руках. Но все же чувствовать себя бодрой, а не овощем и не амебой — здорово!

— А куда мы идем? — осматриваясь по сторонам, я замечаю, что Ноа свернул в противоположную от моей камеры сторону.

— Развеяться.

С коридора мы попадаем в небольшой зал, где десятки коарров возятся с маленькими меховыми клубочками. Стоитнам войти, демоны спешно опускают головы и приветствовуют своего грозного правителя.

Странно, что они так сильно боятся Ноавэля. Еще ни разу я не почувствовала рядом с ним себя в опасности. Хотя, если и должен кто писаться от страха при его появлении, то это я, его пленница…

— Ой, — мне приходится резко остановиться, когда один из темно-зеленых клубков выкатывается мне прямо под ноги.

Я едва успеваю убрать ногу в сторону, чтобы не наступить на этот пушистый мячик, но задеваю его обувью. Зрительно клубок где-то от силы сантиметров двадцать и, столкнувшись со мной, он продолжает раскачиваться.

Демоница, от которой он, по всей видимости, сбежал, сразу оказывается с нами рядом. Но она медлит, не зная, что делать дальше. Осмелев, она хочет потянуться за мячиком, но едва заметный поворот головы Ноавэля дает ей ответ: «Не надо».

Откатившись назад, клубок подается вперед и со всей дури врезается в мою ногу. Недовольное «фыр» вырывается из него вслед за тем, как из меха появляются мягкие лапки. Маленькая мордачка с глазками и длинным носиком смотрит на меня снизу вверх с явным возмущением. Стряхивая ушки, чтобы те выпрямились, клубок начинает чесаться.

— А можно его взять на руки? — перевожу со зверюшки взгляд на демоницу, но та не отвечает.

— Ну-у? — сурово произносит Ноавэль. — Можно?

И девушка тут же отмирает.

— Конечно, Ар Ноавэль! Он не опасен, — она делает шаг назад, чтобы не мешать мне.

Но у зверька свои планы и он, почуяв неладное, начинает от меня убегать. А что делаю я? Ну, конечно же! Отправляюсь ему вдогонку. Мое преследование не оставляет равнодушными и другие комочки. И они все подкатываются в нашу игру, сбегая из своих невысоких манежей. И лишь когда я встаю на колени и проползаю под столом, на котором расставлены небольшие мисочки со всякими шевелящимися червяками, мне удается схватить одного из них.

— Попался! — заливаясь смехом, я беру на руки это непередаваемо мягкое создание и выползаю из-под стола.

Взгляды Ноавэля и демонов разительно отличаются. Подданные смотрят на меня, широко раскрыв глаза, а Ноа лишь улыбается. Теплой доброй улыбкой, от которой мои щеки начинают пылать.

— Мы вернем его на обратном пути, — говорит Ноавэль застывшей подданной и указывает мне направление.

Глава 13

За все время, что я нахожусь в плену у демонов, тесты, опыты и прочие издевательства надо мной не показывают ровным счётом ничего. Это и странно, и радостно одновременно. Есть надежда, что я все же вернусь домой. Но с каждым днем мне все тяжелей дается отведенная роль в этой вселенной. И мысль, что живой я не выберусь, постепенно въедается в подкорку головного мозга и не покидает меня.

Очередное посещение лаборатории проходит ужасно. Хуэйда разошелся не на шутку в своих безумных идеях. Но я думаю, что к этому приложила свою руку Нэйда. Я просто уверена.

Стоит мне оказаться в «кресле бесконечных мук» — это я его так нарекла, лаборант берет у меня кровь для своего анализатора и капает внутрь чаши. Присоска с иголкой тут же оказывается у меня над сердцем. И вонзается так больно! Перед глазами все начинает темнеть.

— Это будет «до», — нажимает на комбинацию прозрачных выпуклых кнопок на приборе.

Не знаю, как именно у них тут все устроено, но огромная роль в лаборатории отведена разнообразным медузам. И даже сейчас в каждой клавише есть малюсенькая клякса с юбкой и щупальцами.

Когда Хуэйда нажимает на кнопку, крошечное создание искрит. Зрелище завораживает и погружает в себя на все сто процентов. Ладно, вру, девяносто — еще бы резь в сердце не ощущалась так сильно. Вот тогда бы я окончательно отвлеклась.

Я готова смотреть на разноцветных медуз целую вечность, но внимание к себе приковывает другое. В руке лаборанта поблескивает колба с тягучей субстанцией мрачного почти бордового цвета. Если бы не этот факт и не мерцающий эффект, я бы предположила, что это кровь с интересным отливом.

Хуэйда вводит её в меня медленно. Ноа следит за каждым действием своего ученого, нависая над нами коршуном.

Он все время находится рядом, и каждый раз злится все больше. И даже сейчас. Я очень хочу верить, что не на меня. Потому что расплываться в улыбке в такие моменты я точно не обязана.

— Что чувствуешь? — спрашивает меня лаборант.

— Что ты мне мстишь за то, что я когда-то хотела пописать в твой анализатор,— ухмыляюсь я, а саму начинает потряхивать.

— Это очищенная кровь, Ар Ноавэль, заряженная на агрессию и схожие эмоции. Если в этом человеке что-то и есть, то мы узнаем прямо сейчас, — он обращается к своему правителю. — Если свечение не появится…

— В этом человеке… — повторяю слова, перебивая ученого. — Але-е! Я вообще-то вот здесь. Обо мне можно и не в третьем лице.

Я еле выговариваю до конца. Желудок прихватывает от спазма. Пытаюсь продышаться, но от этого только подкатывает тошнота. С каждым вздохом она ощущается все сильней.

Мое тело покрывается испариной, перед глазами появляются темные круги. Хуэйда и Ноа уже не два разных создания. Их фигуры размываются, превращаясь в одно большое пятно. Даже синий костюм Ноавэля поглощается растекающейся в воздухе чернотой.

— Хм-м… Чернила, — все, что я успеваю сказать, прежде чем происходит неизбежное.

На этот раз я с силой отбираю у своего мучителя эту волшебную чашу с кнопками, одним лишь рывком. И меня тут же выворачивает прямо в нее.

— Довольно, Хуэйда! Прекращай ввод, — Ноа в бешенстве. Еще никогда не слышала его голос, когда он зол.

— Пожалуйста, дайте воды, — шепчу я в попытке подавить следующий настойчивый приступ.

Ученый не смеет возражать и отключает датчик над левой грудью. Ноавэль подает мне какой-то горько-кисловатый нектар. Я полощу рот и сплевываю туда же, в анализатор под возмущение Хуэйды. Ладонью, как могу, тру отверстие на груди. Жжет просто нереально!

— Убери руки, — толстым слоем наносит из очередной банки душистую мазь изверг-лаборант.

— Что это за дрянь?

Я подношу жидкость к губам, но на этот раз делаю первый глоток, лишь бы избавиться от привкуса желчи во рту. Странно, но мне сразу становится легче. По крайней мере, полностью отступает подкатывающая вновь тошнота.

— Ар Ноавэль дал тебе лечебный бальзам. Выпей его до дна, — следит за моей реакцией ученый.

Проходит около десяти минут, как мне кажется, прежде чем я предпринимаю попытку встать. Но у меня не очень-то и получается. Ведет то влево, то вправо. Наконец, я, собрав все силы в кулак, окончательно встаю на ноги. Пару секунд стою очень уверенно, но сделав маленький шаг, начинаю заваливаться назад. Ноавэль подхватывает меня моментально.

— На этом закончим, — я слышу его резкий голос у себя над ухом. — Хватит с нее.

— Правитель, но ваша сестра… Ее приказ довести до конца.

— С Нэйдой я сам поговорю, — обрывает ученого Ноа. — Пусть командует армией, а не лезет в мои дела.

Головокружение туманит рассудок, порождая во мне полнейший дезориентир. Ноавэль вновь уносит меня. Он делает это аккуратно и медленно, но меня штормит так, словно я на палубе раскачивающегося корабля. Я пытаюсь сосредоточиться на его лице, но тщетно. Не в силах больше бороться, кладу голову на плечо демона и засыпаю прямо у него на руках.

— Потому что ты медлишь, Ноавэль! Поэтому мне приходится действовать за твоей спиной! — мерзкий голос как будильник зудит у меня над головой. — Еще никто не покидал нашу планету живым. Я не понимаю, почему этому человеку выпадает такая честь, — тон Нэйды кажется мне очень грубым и резким. Демоница так и просит дать ей леща!

— Еще один раз, Нэйда… И я заберу все твои обязанности на себя. Ты знаешь, что это мне по силам.

— Но почему ты отпускаешь ее? — повышает свой голос она.

— Ты видела все результаты. Пусто. Ее свечение — это просто дефект. Ни враждебности, ни агрессии… В Кире нет угрозы для нас. Пора бы тебе с этим смириться.

— Даже если и так, почему мы должны отпускать ее живой? Пусть Хуэйда скормит ее новобранцам. Это сейчас она не боится, потому что ты оказал ей слишком дружелюбный прием. Ты даже обращаешься к человеку по имени! Ноавэль! Да где это видано? — не может угомониться правительница. — А знаешь что, еще лучше будет, если я сама ее выпью, как и планировала. Пусть твои ученые займутся ею как следует! Не думаю, что им составит труда добиться от нее нужного свечения. А если так, могу подключить Окалу. Уж он-то знает в таком деле толк!

Глава 14

Широкий коридор, по которому мы идем, переполнен коаррами. Судя по их количеству, мы попали в самый разгар рабочего процесса. Демоны суетятся вокруг колонн, в то время как облаченные в хитиновые доспехи воины выстроились по периметру со внешней стороны дворца. Взгляд правителя цепкий, лицо напряженное.

— Как продвигается? — остановившись, спрашивает у одного из подданных Ноа.

— Ар Ноавэль, до конца дня все будет выполнено. Большая часть полипов заменена.

Ноа, по всей видимости, удовлетворен ответом. И после его одобрительного кивка мы направляемся дальше. Он нарочно замедляет шаг, делая очень суровый вид. И чтобы не испытывать судьбу я больше не смотрю в сторону демона. Мне попросту не хватает на это смелости.

Глядя на коарров, чьи лица меняются на глазах, могу догадаться, что взор их правителя выглядит устрашающим. Поэтому подданные избегают встретиться взглядом и с ним, а также со мной. Коарри лишь учтиво склоняют свои головы, не прекращая работать. Мои догадки, что Ноавэль навевает на своих подданных истинный страх, подтверждаются в очередной раз.

Стоит нам оказаться в конце коридора, в шаге от нас открывается портал.

— Мне нужно было убедиться, что все идет по плану, — уточняет нюансы нашей пешей прогулки Ноавэль.

Секунда и мы оказываемся перед позолоченной дверью, которая тут же распахивается. Перед нами открывается очень большой зал. Здесь так же нет стен, лишь плазма — от самого пола до парящего в невесомости потолка. Огромная комната находится на дне океана. Песок практически белоснежный, а от яркого освещения он потрясающе блестит.

Посередине гигантского зала стоит стол ему под стать. Ноа уверенным шагом идет к нему, но так, чтобы я не отставала.

В ожидании правителя застыли десятки демонов. Все как один, они облачены в золотые мантии. Их темные волосы собраны в тугие длинные хвосты.

Нэйда с Инканом уже заняли свои места. Судя по возмущенному выражению красивого личика демоницы, ее совсем не радует мой внешний вид. По тому, как правительница смотрит не трудно догадаться, что Нэйда злится на Ноа. Тот же, в свою очередь, игнорирует взгляд сестры и приветствует всех присутствующих.

— Мой брат Ноавэль! — улыбается Нэйда. — А что же ты не вырядил человека в церемониальную одежду как у нас, раз уж на то пошло?

От интонации, смеха и того, как демоница себя ведет, у меня складывается ощущение, что она говорит это немного наигранно. Так, словно еще для кого-то. Как будто Нэйда хочет быть замеченной.

— Девушка не опасна, — спокойно отвечает ей брат и усаживает меня рядом с собой. — Не нужно делать из нее цель для агрессии.

Как только мы с Ноа садимся, демоны тоже присаживаются. Постепенно каждый из них переводит с правителей на меня оценивающий взгляд. И чтобы хоть как-то выдержать это, я опускаю голову и начинаю вглядываться в стол, похожий на широкую глубокую чашу.

Почему-то и тут плещется вода. Какой в подобной мебели смысл, если даже руки на такой стол нельзя положить? Хотя… Я пальцем прощупываю поверхность, но и тут все не так просто. Вода пружинит и не впускает меня. Опять что-то из серии плазмы…

— Интересно, — бурчу себе под нос, но так, чтобы никто не заметил. Ели бы я знала, что попаду сюда, захватила бы каталог нормальной мебели. И тогда здесь стоял бы добротный стол из известной всем «Акеи»*, а не это вот все.

— Главы воителей! — начинает Нэйда, обводя демонов взглядом. Но лишь на одном из них ее глаза ненадолго задерживаются. — Я созвала вас, поскольку мои братья не видят в этом человеке никакой опасности. Мой брат Ноавэль уже скоро отправит человека домой. Я не согласна с этим решением. И хочу услышать ваше разумное мнение, — она медленно поворачивает голову в сторону Ноа. — Тебе есть что добавить, брат мой?

— Ничего нового, Нэйда. Но теперь я могу сделать официальное заявление: девушка не опасна. Она не проявила себя ни на своей планете, ни здесь. В ее мире Козз наблюдал за ней долгое время… а потом и я сам. Максимум, чем она вас ранит — своим специфическим чувством юмора, — поблескивая острыми зубами, Ноа смотрит на свою сестру. — Я дал слово правителя, что отпущу ее, если она не представляет для нас никакой опасности. Хуэйда представит все доказательства прямо сейчас. Вы убедитесь, что девушка для нас бесполезна. Она не имеет никакой ценности даже как еда, потому что не боится никого из нас. Какой смысл в том, чтобы удерживать ее и дальше?

А вот сейчас обидно было! Мало того, что Ноавэль подтвердил, что чувство юмора у меня так себе, так еще и обозвал бесполезной! Ну-ну! Придет ваша графитовая Светлость ко мне еще раз на чай! Я лично прожую всю заварку и выплюну ее в твой кипяток, Ноа!

Демоны кивают. Все взгляды все еще прикованы к моей бесполезной персоне, отчего мне становится еще более не по себе. Содержимое стола начинает бурлить. Медленно жидкость вздымается посередине чаши. И уже через пару секунд я понимаю, что именно сейчас происходит — огромная медуза бледного мятного цвета появляется из-под воды. Она полупрозрачная, поэтому я вижу все ее темные жилки. Медуза парит над столом и тянет свои щупальца ко всем присутствующим. Даже ко мне. Видимо, поэтому все правители смотрят на меня с удивлением, а Хуэйда — озадаченно.

Ученый, прихрамывая, подходит ближе к столу и, глядя в ее черные как угли глаза, раскрывает ладонь. По поводу глаз, конечно, я могу ошибаться. Вполне может быть, что это какая-то пигментация или еще что-нибудь… В этом мире вообще все неоднозначно. Да взять хотя бы невидимый пульт на руке у этого лаборанта. Со стороны я могу с уверенностью сказать, что в ладони Хуэйды ничего нет! Вообще ничего! Но как-то ведь он ею управляет…

Коарри вытаскивают свои длинные языки и сплетают их с щупальцами медузы. Зрелище, скажу я, не для слабонервных. И уж тем более не для брезгливых. Как только происходит этот противный контакт, медуза начинает искрить.

В попытке победить приступ тошноты, я отворачиваю голову в сторону правителей. Ноа и Инкан совершенно спокойно наблюдают за происходящим. А вот Нэйда мельком все же посматривает на того самого главнокомандующего, на ком задержала чуть ранее свой взгляд.

Глава 15

Медуза медленно опускается в воду. Коарри вновь приковывают свои взгляды ко мне. Но даже они не прожигают меня так сильно, как делает это их правительница.

— Надеюсь, у вас не осталось вопросов, — к своему народу обращается мой похититель.

Если сестра Ноавэля говорит с подчиненными дерзко, приказами и несколько высокомерно, то Ноавэль делает это спокойно. В его голосе нет возвышения над главнокомандующими, нет чувства, что он рангом выше. Его тон уверенный и полон уважения к их заслугам. Но при этом каждое слово пронизано силой, могуществом грозного демона.

— Ар Ноавэль! — говорит тот, при виде которого у Нэйды вспыхивают глаза. — Но ведь последний опыт не доведен до конца.

— В нем нет смысла, Окала. Если бы в девушке были какие-то силы, она бы выдержала это испытание и показала нужный нам результат. Но она не смогла, отторжение произошло моментально.

Все демоны кивают. Их, кажется, на все сто удовлетворил ответ Ноа. Но вот Нэйда…

— Что ж, Ноавэль… — подозрительно невозмутимым тоном продолжает демоница. — Имея на это полное право, я, — смотрит на своих командиров она, — наделяю вас властью! Мое последнее слово такое: Главы воителей! Без промедления убить этого человека, если она начнет вновь проявлять себя!

— Нэйда? — переводит на сестру гневный взгляд мой графитовый.

Но правительница встает и, прощаясь, демонстративно склоняет голову перед Ноа как можно ниже.

— Я в полной жопе, да? — обращаюсь к Ноавэлю, когда зал покидает его семья.

— Я слишком хорошо знаю свою сестру, — загадочно произносит графитовый. Но делает это так, что мороз не просто бежит по коже, он семимильными шагами преодолевает путь от затылка до пят.

Ноа встает и безучастно смотрит на меня сверху вниз. Держится все так же сухо и отстраненно. Как будто вовсе не он еще недавно с таким упоением целовал меня.

Неужели теперь всегда будет только так — равнодушно и безразлично? Но я не хочу! Я подсела на внимание и заботу своего похитителя как наркоман на иглу. Почему он ведет себя хладнокровно? Правителю не следует показывать свое теплое отношение к человеку? А может, Ноавэль понял, наконец, что нужно держать дистанцию и не привязываться к своей подопытной крысе, которую Нэйда уже скоро пустит на корм своим головорезам или попросит подать себе на десерт? Я ведь не могу контролировать свое свечение! Сколько я проживу, когда меня вернут домой? День? Два? Три?

— Оставить тебя здесь? — с нотками издевки произносит графитовый. — Или хочешь уйти?

Демоны молчат, глядя на нас. Никто из них даже не шевелится. Ни один из коарров не смеет покинуть комнату раньше своего правителя.

— Уйти, — принимаю его приглашение очень тихо.

Стоит нам выйти и оказаться в пустом коридоре, Ноа тут же меняется в лице. И то, как он смотрит на меня в этот момент, мне нравится куда больше. Но почему такие разительные перемены? Для чего? А там, в зале, со мной рядом точно именно этот демон сидел? Ноавэль толи прекрасный актер, толи у него раздвоение личности. Надо будет как-нибудь поинтересоваться невзначай, встречаются ли среди коарров такие случаи.

Тяжелый выдох… И Ноа отходит от меня к «окну». Какое-то время, опустив руки в карманы своих брюк, он сосредоточенно смотрит куда-то вдаль.

Тишина между нами прямо пропорциональна тому, что творится в моей голове. Я боюсь отвлекать правителя от размышлений, но мне так хочется еще раз почувствовать его дыхание на своих губах. От одной лишь мысли о том, каким был его поцелуй, меня начинает трясти. И когда Ноавэль оборачивается, в голове мечется: «Поцелуй меня. Еще один раз. Прошу!»

Открывшийся неподалеку портал не прерывает нашу игру в «гляделки». Мне кажется, Ноавэль сам этого хочет, но медлит. С досадой я опускаю голову вниз. Делаю это так, словно меня вдруг заинтересовали мои ногти. И единственное, что приходит мне на ум, чтобы хоть как-то выйти из этой напрягающей ситуации — задать Ноа какой-нибудь глупой вопрос. Например…

— Если у вас есть порталы, зачем все эти коридоры? В этом какой-то секрет?

— Готов поспорить, тебя совсем не это сейчас волнует, — улыбается мне графитовый демон, и я начинаю гореть от стыда. Опять.

Что, если Ноавэль врет, и коарри умеют читать мысли? Но если это так, почему он не подойдет и не поцелует меня?

— Порталы нужны, чтобы перемещаться на дальние расстояния. А коридоры и двери — внутри каждой части дворца. Мы больше не допускаем старых ошибок, Кира. Вот и весь секрет. Поэтому все члены моей семьи живут отдельно. У каждого свой дворец, разделенный на несколько частей, своя небольшая армия для защиты владений… Даже ученые не сосредоточены в одном месте, у них маленькие группы и свои задачи. Здесь все находится далеко друг от друга. Так мы менее уязвимы. Коарри везде — под водой, на суше и в небе. Кто бы ни пошел на нас войной, это будет его ошибкой.

— Умно. А как много войн у вас было?

— Очень. Много.

Его тон дает понять, что большего я об этом не услышу. Но помимо ответа на вопрос о порталах, я услышала радостную новость — Нэйда живет отдельно. Йух-ху!

— После того, что там было… Приятно это услышать.

— Переживаешь, что вы с ней не подружились? — посмеивается Ноа. — Как я и говорил, у тебя есть то, чего нет у Нэйды — выбор. Пожалуй, в этом твоя беда.

— Речь об Окале?

— Ты очень внимательная, Кира. Я убеждаюсь в этом уже не в первый раз. Да, это так. И ее чувство взаимно. Поэтому Окала живет в моем дворце, а не с ней.

— А в чем смысл? Что такого произойдет, если вдруг Нэйда пошлет к чертовой матери все заскоки ваших старейшин и выйдет замуж за него?

— Видишь ли, во главе должен быть не просто коарр. Трон должен оставаться у высших и самых сильных демонов. И как бы много заслуг за плечами Окалы не было, это ничего не меняет. Он все равно не достаточно могущественен, он слишком молод и слаб. У Окалы нет ни необходимого превосходства, ни побед, ни величия. Он просто не имеет права предложить Нэйде свою любовь. Это может сделать лишь высший демон. К счастью моей сестры, пока у нас таких нет. Но это пока что. Прямо сейчас на одной из планет близится к завершению многолетняя война. Войско одерживает не первую победу во главе поистине верного и могучего воина — Сорда. И когда он вернется, у Окалы появится конкурент. И тут лишь один вопрос — захочет ли тот такой власти? Мне что-то подсказывает, что еще как.