В поисках одиночества

1

— Ты счастлива?
— А что такое счастье?
— Ты права… Кто знает, что это такое? Может быть, держаться над пропастью.

Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы»

Магазин одежды «Галатея» был почти пуст – ни одного покупателя, ни одного случайно забредшего вечернего гостя. Рабочий день подходил к концу, и я с нетерпением ждал воскресенья, которое собирался провести, не изменяя традициям, в старой доброй компании со своим лучшим другом алкоголем.

Лиза попросила меня постоять на кассе, а сама пошла к хозяйке.

Хозяйка салона, так сказать моя начальница – женщина лет сорока, толстая как боров, но всегда шикарно одетая. Она не была обделена внимание мужчин (в основном, конечно, это были вдовцы из серии «за 50»). Они находили в этой фигуристой карге кокетку, которую нужно завоевать. Кокетку, через которую можно окунуться в любовные воспоминания об утраченной молодости и хоть ненадолго почувствовать себя вновь молодым и горячим. Она любила покричать на продавщиц, зная, что они бояться потерять это место, а значит, и не будут жаловаться. Причиной этого мог быть любой даже самый мелкий пустяк. Подчиненные привыкли к её характеру и молчаливо принимали на себя любые оскорбления, словно это входило в их профессиональные обязанности. Я единственный работник салона – мужчина, имел здесь положение особенное, но отнюдь не привилегированное. Я знал, что могу вылететь отсюда бескрылой птицей в любой момент, поэтому старался работать качественно, общаться с покупателями культурнее и не привлекать к себе особого внимания. Я и попал сюда лишь потому, что хозяйка эта – хорошая знакомая моей бывшей жены.

Я стоял у кассы как солдат на своем посту, уткнувшись взглядом в часы и, шевеля губами, отсчитывал секунды до прихода моей смены, то есть окончания рабочей недели.
Невысокая девушка в белом пуховике вошла едва заметно, тихим шагом прошла к висевшим на вешалке платьям и, взяв одно из них, направилась в примерочную. Минут через 10 она вышла в голубом платье и, встав у большого зеркала, с улыбкой смотрела на свое отражение в нём.
Очнувшись, я оторвал взгляд от часов и взглянул на девушку – голубое платье ей очень шло или, я ничего не понимал в одежде.

Постояв еще пару минут, девушка вернулась в примерочную и, переодевшись, не оглядываясь, вышла из магазина.

Я снова взглянул на часы, висевшие напротив. Тут я увидел Лизу. «Вот и всё, - вздохнул я, - Можно уходить».

Я поднялся на четвертый этаж. Открыв дверь, я повесил ключи на гвоздь и, раздевшись, прилёг на кровать. Я лёг, чтобы спокойно помыслить о величайшей бессмысленности своей жизни, о времени, которое уходит и я рад тому, что оно уходит. О женщинах, которые меня давно не привлекали и не манили, и о мужчинах, в которых я видел лишь собутыльников, но никак ни друзей. Я лежал с закрытыми глазами и постепенно мутные мысли убаюкивали меня. Я усыпал, не замечая этого. Иногда я просыпался, в холодном поту, чувствуя, что только что провалился в бездну. Я приподнимался и оглядывал грязную темную комнату. А я собственно где?!

2

Воскресное утро не часто обещает здравствовать и это утро не стало исключением.
Я просыпаюсь с зудящей головной болью, словно после большой вечерней попойки. Встаю с дивана, и, зевая, иду на кухню. Я подхожу к газовой плите и зажигаю конфорку; взяв со стола ржавый еще советский чайник, ставлю его на плиту. Холодно. Я медленно подхожу к холодильнику фирмы «Союз», достаю оттуда полбутылки «Старорусской» и, не утруждая себя поиском стопки, делаю большой глоток из горла. Чайник вскипел. Я поворачиваю ручку на плите и снимаю его с газа; вытаскиваю чашку из шкафа и готовлю себе кружку горячего кофе, затем медленно пью её, глядя в окно. Мне стало гораздо лучше то ли от кофеина, то ли от того, что водка, наконец, возымела эффект и я слегка опохмелился. Я вернулся в комнату, чтоб поваляться на постели и убить немного времени, а если повезет то и уснуть.

Прошёл час, все попытки уснуть оказались безрезультатны. Я встал, побрился и выглядел уже не как бомж, а как очень даже интеллигентный маргинал. Мне стало скучно, я взял книгу. Прочитав пару абзацев, почувствовал смесь духоты и тошноты. Одевшись, я вышел прогуляться.

Финансы запели знаменитый марш Шопена и потому, постояв немного у витрин с алкогольной продукцией, я стал заниматься тем, что не требовало никаких затрат – ходьбой по улицам города без цели и без дела.

Проходящие мимо меня люди никак не волновали меня. Они были другими. Они умели употреблять своё свободное время в полезном деле или хотя бы для отдыха и получения удовольствия. Я же видел в непостоянном времени стук часов, который не предвещал ничего хорошего, но и не нёс ничего плохого. Отрешенное время жило отдельно, посмеиваясь над беглецами, пытающимися его догнать или убежать от него. Я всегда знал, что нельзя доверять календарю. Числа на нём могут поменяться в любой момент. Дни станут неделями, недели месяцами, а месяцы годами и наоборот. Ведь, время не укладывается ни в какие теории относительности.

Я направился к парку. Я шёл по аллее, слушая скрип снега под ботинками, и смотрел на лысые деревья. Вдруг вдалеке я увидел знакомое лицо. Не друг, не враг, а так просто знакомый, шёл навстречу мне по аллее. «Хоть бы не узнал! – проскочило в голове, - ни с кем не хочу разговаривать!». Он, кажется, уже прошёл мимо, не заметив меня, и внутри я заликовал. Но тут я услышал за спиной своего имя. Чёрт!

Я обернулся.

- Это ты?!

- Да, представь себе, это я, - сказал я, выдавив подобие улыбки.

- Ничего себе! Я тебя сначала и не узнал!

- А я тебя сразу.

- Сколько же лет мы не виделись?!

- Да, довольно давно.

- Кажется с института.

- Нет. Я видел тебя полгода назад. Ты был слишком занят и, наверное, меня не заметил, а я не стал тебя отвлекать.

- Ну и зря! Я всегда готов пообщаться со старыми друзьями!

Я к ним разве отношусь? Или только когда у «господина» хорошее настроение?

- Сядем, - он показал пальцем на лавку, стоящую рядом.

Мы сели.

- Как дела-то у тебя?

Перед моими глазами на короткое мгновенье пронеслась виселица с заманчиво болтающейся на ней петлей. Виселица, предлагающая свои бесплатные услуги.

- Просто прекрасно! – сказал я, усмехаясь, - Жизнь – словно сказка.

«Страшная сказка из английского готического фольклора», - проскочило у меня в голове.

- Не женился еще? – продолжает он расспрашивать.

- Нет. А зачем мне это?

- Ну как же? Любовь, уют, дети…

- Скандалы, проблемы, заботы, - продолжил я список.

Он усмехнулся:

- У тебя всегда был особый взгляд на подобные вещи.

«Как, в общем-то, и на все, - подумал я, - Но что он привязался ко мне с этим допросом? Надо перевести стрелки на его самого»

- Ты я смотрю в полном здравии: просто сияешь, словно влюбился? – сказал я ему с поддельным смехом.

- Так и есть. Влюбился.

- По-видимому, в самого себя.

- Нет, в свою новую только что купленную машину, - продолжил он с широкой улыбкой до ушей, не заметив моего сарказма.

- А я что говорил! - я засмеялся, - Ну-с, значит, тебя можно поздравить с таким дорогим приобретением. Наверно не дешево обошлось?

- Да, конечно, это… - с неимоверной живостью начал он рассказывать о марке, о пробеге, о двигателе…

Я слушал одним ухом, глупо улыбаясь, делая вид, что очень заинтересовался его приобретением. А с чем его в сущности можно поздравить? С тем, что он теперь стал еще менее свободен. С тем, что он теперь будет обеспокоен затхлостью двигателя, износом шин, котировками цен на бензин…

«Вот он – типичный современный раб!» - подумал я. Я ничего не приобретаю слишком дорогого потому, что не хочу быть привязанным к вещам и предметам. Я не накапливаю средства потому, что не хочу жить, храня в потаенном кармане трусов ключи от сейфа или карточку вкладчика в банк. У меня есть самое необходимое: жилище, вещи для минимального комфорта тела и души, диван да сортир. И даже такие вроде бы типичные с современной точки зрения вещи превращают моё конституционное право на свободу в отсутствие свободы. Любая покупка, приобретение, да и вообще действие, имеет две стороны. Почему же я всегда всё рассматриваю со стороны худшего? Может, поэтому я не знаю что такое счастье? Многокомнатные квартиры, дорогие автомобили, загородные дачи, мраморные туалеты и позолоченные гробы – липовая роскошь рабов-собственников. Они считают себя самыми свободными, а на самом же деле – они есть рабы своей собственности. Самая большая роскошь – владеть своей жизнью, не стыдится своего прошлого и, как это ни парадоксально, не иметь будущего.

3

В магазин вошла девушка. Я сразу узнал её. Она, ни с кем не консультируясь, взяла то же голубое платье и быстрой поступью проскользнула в примерочную. Выйдя из нее, она немного прошлась по залу и подошла к зеркалу. Я тихо приблизился к ней и она, видимо испугавшись, по инерции сделала шаг назад.

- Простите, - сказал я поспешно, - я не хотел вас пугать…

- Я сейчас сниму, - сказала она, видимо увидев на моем красном жилете табличку «продавец-консультант», и уже направилась в сторону примерочной.

- Не надо, меряете на здоровье. Я хотел… Может быть вам нужна помощь. Я уже замечал: вы уже не первый раз приходите сюда примерять это платье.

Она опустила глаза, словно пойманный с поличным вор.

- Да… Просто…

- Оно, кстати, вам очень идёт, - заявил я, пытаясь разрядить ситуацию, - Как раз под цвет ваших глаз.

- Спасибо, - промямлила она.

Я уже сам не понимал, что на меня нашло. Зачем я заговорил с ней? Чуть сконфуженно, я отошёл от неё с мысленным «ну, и идиот!».

Через пять минут она уже открывала дверь с табличкой «выход».

За день конфуз позабылся. Вечером я получил зарплату и можно сказать был счастлив. Но, что есть счастье?

Я шёл по вечернему зимнему городу, погруженный в свои думы, мысли, рассуждения. Наверное, нагрузка на ноги заставляет работать мой мозг, смазывает маслом мои «ржавые» извилины. Я наблюдаю за сонмом домов, магазинов. С усмешкой смотрю на рекламные вывески: юридическая контора «А с бумажкой – человек»; «Апостол Павел» - всё для рыбной ловли: лодки, снасти, удилища; ритуальные услуги «Будем жить!». Мой взгляд заметил яркую вывеску ресторана «Ностальгия», и я непременно решил зайти, чтобы согреться и перекусить. Я вошел в ресторан и оглянулся по сторонам: слабо освещенное помещение, стены, окрашенные в черно-серые тона, еще более затемняют зал, в общем, ничего сверхъестественного: уютно, красиво и, наверное, дорого. Я замечаю красные сердечки, наклеенные над барной стойкой, видимо в преддверие 14 февраля.

Я сел за свободный столик около двери, расстегнул пальто и снова окинул взглядом зал. Кроме меня всего три посетителя: за одним столом, держась за руки, сидят молодая девушка и парень, за другим – женщина приблизительно моего возраста.

Через пару минут мне принесли прейскурант. Я пробежал взглядом длинный список из блюд и напитков, и чем дальше, тем сильнее хмурился. Я так давно не бывал в подобных заведениях, что уже забыл какие здесь цены. Так и хочется крикнуть: «Официант, стакан кипяченой воды и кусочек хлеба, пожалуйста!». Но, в конце концов, мысленно махнув рукой, я заказал бутылку не самого дешевого вина. Сейчас у меня есть деньги и я шикую. Когда вино принесли, я оплатил счёт и, свободный, стал медленно распивать его, смакуя в одиночестве.
Я вновь осмотрел зал. Парень что-то увлеченно рассказывал девушке и та периодически хохотала. «Наверно это какая-нибудь очень забавная история или анекдот, - подумал я про себя, - и не исключено, что пошлый». Парень сидел как раз напротив меня так, что я могу видеть его лицо. Лица девушки я не видел, только длинные рыжие волосы, но внутреннее ощущение женской красоты подсказывало мне, что она довольно миловидна. Парень делал ей комплименты. До меня доносились обрывки их болтовни:

- Ты сегодня так красива, - говорил он, пристально смотря ей в лицо, гладя по щеке.

Она что-то отвечала ему, опуская голову вниз. Ей явно нравилось это дешевое внимание. Но что он, в сущности, сказал? То, что её говорили десятки, и еще будут говорить десятки мужчин. Или от любимого человека это звучит по-другому? Я усмехнулся. Может, я просто завидую этому парню, оттого мне и кажется все это таким искусственным? Я продолжал наблюдать.

- Я выйду на секундочку, - сказала девушка через несколько минут.

Она встала из-за стола, и на мгновение мне открылось её лицо. Действительно, красива, но не в моем вкусе. Девушка направилась в сторону уборной. Наверное, решила подмалевать себя. Я посмотрел на парня, который, улыбаясь, смотрел ей вслед немного ниже пояса. Во взгляде его я почувствовал не то вечную любовь, не то что-то близкое к разврату. А может это мое меланхолическое воображение разыгралось.

Я всегда, где бы я ни был, любил наблюдать за незнакомыми людьми и находил это довольно занимательным. Я любил читать по их лицам черты характера, моральные качества, их деятельность и занятия, историю их жизни. Есть лица, как открытые книги: в них все ясно и понятно. А иногда попадаются такие физиономии, за которыми трудно что-то различить, словно на них надета маска из глины.

Погруженный в размышления, я не заметил, как в зал вошла девушка. Она подошла к моему столику и присела на стул напротив. От неожиданности я чуть не поперхнулся – та самая незнакомка из магазина. Она улыбнулась:

- Здравствуйте, – сказала она тихо.

Я выдавил некое подобие улыбки.

- Вы против? – она немного привстала.

Я схватил её руку.

- Нет, я не против. Простите мне мою заторможенность, ваше появление здесь показалась мне слишком неожиданным.