В шаге от пропасти

За несколько дней до...

Москва

Саша, взяв спортивную сумку, зашел в подъезд, а Юля играла в планшет в машине. Наконец Зимина и Хабаров могли остаться наедине.

— Спасибо за компанию, — вкрадчиво произнес Алексей и заглянул Елене в глаза. Такая уставшая и одновременно счастливая. Эти выходные сблизили их еще больше, добавили тепло и уют в отношения. И Хабаров все чаще ловил себя на мысли, что они самая настоящая семья. Казалось бы, узнать человека за месяц невозможно, но он был уверен, что это его Лена, домашняя, родная.

— Тебе спасибо, это были чудесные выходные…

— Ну вот, а ты ехать не хотела, — улыбнулся Леша. — Обязательно надо будет повторить, — он говорил искренне, без вежливых дежурных фраз.

— Если ты настаиваешь, — лукаво протянула Елена, вскинув бровь.

— Настаиваю.

— Я тебя люблю, — поддавшись порыву, выпалила она.

— Лен… — Хабаров опешил, никак не ожидал услышать признание от Зиминой. Думал, что она не хочет торопиться, держит дистанцию, поэтому каждый раз старался себя контролировать, не пугать своим напором, а тут вдруг Лена сама заявила о своих чувствах. Ни с того ни с сего.

Столько всего хотелось сказать в ответ, но мысли, как назло, ускользали. Он пытался подобрать нужные слова, но Зимина мягко приложила палец к его губам и негромко произнесла:

— Просто хочу, чтобы ты знал…

Приблизившись практически вплотную, она приподнялась на носочках и нежно поцеловала его.

Алексей все еще находился в каком-то оцепенении, никак не мог поверить в свое счастье. Гениальная идея внезапно пришла в голову, и он отстранился.

— Мне пора, — вкрадчиво заглянул в глаза и, не оборачиваясь, направился к машине.

Он планировал купить шикарный букет, заказать романтическую прогулку на теплоходе и устроить ей завтра вечером сюрприз.

Москва

Проведя утреннее совещание и раздав задания подчиненным, Алексей отправился на важную встречу. Ехать не хотелось совсем, но он понимал, что должен, и так свел количество визитов к минимуму. Это обязательство тяготило, но самое ужасное, что от него невозможно было избавиться, при всем желании.

Отпустив водителя до вечера, Хабаров сам сел за руль и завел двигатель. Только собрался тронуться с места, как в кармане завибрировал телефон. Еще перед совещанием он перевел мобильный в режим «без звука», а потом просто забыл переключить обратно. На экране высветилась фотография Елены, и Алексей невольно улыбнулся.

— Прости, Ленуль, но не сейчас, — произнес вслух и совсем отключил телефон. Он прекрасно осознавал, что, если поговорит с ней, уже не сможет настроиться на поездку и все отменит, поэтому решил перезвонить сразу, как вернется.

Остановившись у высоких ворот, Леша опустил боковое стекло и поздоровался с охранником.

— Предъявите ваш пропуск и предоставьте автомобиль к досмотру, — попросил тот, и Хабаров выполнил указания.

Убедившись, что ничего запрещенного в салоне и багажнике нет, молодой человек открыл ворота с помощью пульта, и темно-серый «Вольво» въехал на территорию.

Для всех работников базы Алексей был обычным клиентом, в клубе он появлялся достаточно редко, поэтому лицо его никто не запоминал. И только Бушин знал, что это и есть Хан.

— Алексей Николаевич, добрый день! — нацепил дежурную улыбку управляющий. На самом деле он терпеть не мог эти встречи и всегда мечтал, чтобы они поскорее закончились. Адольф наслаждался своей властью, а Хан являлся единственным человеком, которому он вынужден был подчиняться.

Жесткий, хладнокровный и несгибаемый. Хабаров изо всех сил старался сохранять этот образ, втайне мечтая наконец отойти от дел, но так же он понимал, что это за гранью реальности: закрыть «Золотую рыбку» означало лишиться жизни, а отдать ее в руки Бушина — сотворить настоящий хаос.

Управляющий уже давно начал догадываться, что хозяин теряет интерес к клубу, и смело проворачивал махинации за его спиной. Однако пока Алексей был у руля, на базе существовало хоть какое-то подобие порядка. Все важные решения принимал он, и его слово по-прежнему оставалось главным.

— Надеюсь на это. У вас все готово? — строго поинтересовался Хабаров.

— Да, конечно, присаживайтесь, — Адольф Михайлович освободил свое кресло и пересел на стул. — Может, кофе? — предложил он, когда Хан занял его место и принялся изучать документацию.

— Да, без сахара.

Бушин снова натянуто улыбнулся. Он всеми фибрами души ненавидел своего начальника и даже в какой-то степени завидовал ему, но, тем не менее, безропотно исполнял все приказы. Гордыня и непомерные амбиции постоянно поднимали внутри бунт, пробуждали дух протеста. Сам Гитлер — вершитель судеб! делал кофе, как какая-то секретарша.

Поставив чашку с ароматным напитком на стол, он сел напротив Алексея и, увидев, как тот нахмурился, с опасением спросил:

— Все в порядке?

Адольф Михайлович был уверен, что составил безупречный отчет, он никак не мог допустить ошибку.

— Прибыль увеличилась в два раза. Как вам это удалось? — удивился Хабаров. Таких цифр он не видел с самого основания клуба.

— Стараемся, Алексей Николаевич, стараемся.

— Похвально. За такое рвение можете выписать себе премию. В пределах разумного, естественно.

— У меня к вам предложение.

За несколько лет Бушин выработал определенную стратегию общения с хозяином. Чтобы добиться желаемого, сначала нужно было его разогреть, задобрить и только потом заводить разговор на нужную тему.

— Да? Интересно, какое? — Алексей откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

— А почему бы нам не расширить спектр услуг? — осторожно намекнул Адольф Михайлович, прощупывая почву.

— В каком смысле?

— Клиенты все чаще говорят о том, что хотели бы видеть в нашем клубе не только женщин, но и мужчин, — пояснил он и после небольшой паузы привел главный аргумент: — Ценник на них в разы выше.

Глава 1

Московская область

Яркие картинки недавнего прошлого вспыхивали в сознании, но слишком часто менялись, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.

Я не хочу… Нет никаких «нас»… Не люблю… Я врал… Не нужна… Я люблю другую… Надоела…

Эти фразы сыпались, как удары, от них невозможно было ни увернуться, ни спрятаться, каждое слово попадало точно в цель, оставляя в душе огромные дыры. Сердце билось на максимальной скорости, не справляясь с наполнявшими его эмоциями. Ира часто дышала носом, но каждый вдох давался с трудом, грудь буквально разрывало от недостатка кислорода. Из последних сил замотала головой, отгоняя навязчивые видения и, наконец, очнулась от кошмара.

Не сразу поняв, где находится, она попыталась осмотреться, но темнота окутывала плотным одеялом, Ирина не видела абсолютно ничего. Острое ощущение дежавю пронзило насквозь. Тревога, зародившаяся где-то в глубине души, стремительно набирала обороты…

Она отчетливо чувствовала скотч на своих губах и боль в мышцах, затекших от долгого лежания в неудобной позе. Предприняла попытку пошевелить руками, но тщетно, они были туго связаны за спиной, вытянуть ноги тоже не получалось, из чего Ира сделала вывод, что находится в багажнике.

Точно так же, как в тот злополучный вечер, когда ее похитили из парка. Что, если ей все это приснилось и не было никакой «Золотой рыбки» и Громова? Липкий страх сковал легкие, заставляя сотни мелких мурашек разбежаться по коже. Романова силилась найти какие-то отличия, но темнота мешала сориентироваться.

— Нет, пожалуйста, это не может быть сном, — мысленно просила она. — Оставь мне хотя бы воспоминания…

Ирина сжала кулаки, чтобы справиться с накатывающей истерикой, и обнаружила в своей руке небольшой предмет. Она не понимала, что это, но точно знала — в прошлый раз было по-другому. Это открытие воодушевило ее.

Последнее, что Ира помнила, — это крепкие объятия Тимура. Его прощальный поцелуй еще горел на губах сладким ядом. Неужели он мог с ней так поступить, просто взять и выбросить, как ненужную вещь, как мусор? Ее душа, истерзанная, изодранная в клочья, безмолвно рыдала над чувствами, похороненными заживо. Слезы застыли в глазах, но сил плакать уже не осталось, все уходили на то, чтобы сохранять способность дышать.

Монотонный звук дороги действовал успокаивающе, и вскоре Ира почувствовала, что веки ее тяжелеют. Как ни силилась остаться в сознании, она не смогла перебороть организм и снова провалилась в сон.

Московская область

Черный «Инфинити» стоял на обочине. Дымов нервно постукивал пальцами по рулю и, почти неотрывно глядя в зеркало заднего вида, изредка отвечал на навязчивые вопросы Веры.

Идея взять ее с собой пришла Олегу в голову в последний момент, а Стас поддержал его, прикинув, сколько времени на этом можно сэкономить. План был прост: Стрельцов забирает судью из «Золотой рыбки», привозит ее в назначенное место и меняет на Веру, после чего они с Дымовым разъезжаются в разные стороны, Стас в Тулу, Олег в Питер. Но просто все выходило лишь на бумаге, а на деле Стрельцов задерживался уже больше, чем на пятнадцать минут, и Дымов подозревал, что что-то пошло не так.

— Блядь, как я на это подписался! — пробубнил себе под нос и покосился на Смирнову. Он очень удивился, когда друг рассказал ему о своем намерении жениться, но комментировать его выбор не стал — если ему с ней хорошо, значит, так тому и быть.

— Что? — не расслышав, переспросила Вера. Она побаивалась этого грозного мужчину еще с самой первой их встречи и никак не могла взять себя в руки, поэтому несла всякую чушь.

— Ничего. Свадьба, спрашиваю, когда?

— Как приедем, сразу же отметим. Мы электронно документы подавали в ЗАГС, сейчас так можно, оказывается. Значительно упрощает жизнь. Отвезем оригиналы, подтвердим дату, и все готово.

— Здорово, — машинально ответил Стас, не запомнив ни слова из ее эмоционального рассказа. Мысли были заняты поиском плана «Б», но Верина болтовня сильно мешала сосредоточиться.

— А Олег скоро приедет? Я уже устала ждать.

— Скоро. Сколько будет тридцать пять умножить на сорок девять? — невозмутимо спросил он, направляя ее мысли в другое русло.

На несколько секунд в салоне повисла долгожданная тишина.

— Это чтоб я замолчала? — догадалась Вера и почувствовала себя полнейшей дурой.

— Да.

— Мог бы просто сказать…

— Обидеть не хотел.

Заметив в зеркале машину Стрельцова, Дымов вышел из автомобиля, и Вера последовала его примеру.

Олег объехал «Инфинити» и остановился прямо перед ним. Стас внимательно осмотрел повреждения и, предвосхитив вопрос товарища, махнул рукой, давая понять, что ничего критичного нет.

— Олег, что случилось? — воскликнула Вера, увидев кровоподтеки на его лице.

— Садись в салон, потом расскажу, — сказал он ей, а сам подошел к багажнику и распахнул его.

— Как все прошло? — поинтересовался Дымов, наблюдая за тем, как Стрельцов выбрасывает все ненужное на землю.

— Терпимо, — отмахнулся тот и продемонстрировал ссадины.

— Лихо. Это Громов тебя так разукрасил?

— Угу, — промычал Олег и наконец добрался до Ирины.

— Твою мать! — озадаченно протянул Стас, увидев, какой сюрприз им приготовил Тимур. — Это что за хрень?

— Понятия не имею.

— Вы че, обалдели там? Она хоть живая? — проверив пульс на сонной артерии, он облегченно выдохнул. — Вроде живая, буди давай.

Стрельцов несильно пошлепал Иру по щекам, и она наконец распахнула глаза.

— Клоуны, блин, — проворчал Стас и, не церемонясь, содрал скотч с ее губ, затем размотал руки и ноги и помог сесть.

— Эй, ты как? Идти можешь?

— Где Тимур? — срывающимся голосом спросила Романова, старательно сдерживая слезы.

— Шекспировские страсти, — пояснил Олег и протянул ей руку. — Пойдем со мной.

Глава 2

Московская область

Черный «Инфинити» выехал на федеральную трассу и плавно вклинился в плотный автомобильный поток. Он все дальше увозил Романову от «Золотой рыбки», беспощадно разрывая последние нити, связывающие ее с Тимуром.

Отвернувшись к окну, она бесстрастно рассматривала пейзаж. Ничего не анализировала, не пыталась понять, почему так все вышло, сил хватало лишь на то, чтобы оставаться в живых.

— Эй, ты как? — спросил Дымов, нарушив воцарившуюся тишину. Он с беспокойством косился на судью, переживая, чтоб она не умерла прямо у него в машине — таких проблем ему еще не хватало.

Ирина не запомнила ни лица, ни имени своего водителя, ей было абсолютно все равно, кто и куда ее везет.

— Нормально, — механически ответила она, так и не удостоив взглядом, но зачем-то поинтересовалась: — Как тебя зовут?

— Стас.

— Ира.

— Может, воды или коньяку? Там в бардачке посмотри…

Ирина отрицательно покачала головой. Не хотела ничего, разве что сдохнуть, но такого варианта ей никто не предложил.

Вспомнив про свою находку, она медленно разжала пальцы и внимательно посмотрела на предмет, лежащий на ладони. Флешка: обычная, черная. Зачем она ей?

— Что это? — резкий тон заставил вздрогнуть. Подняв на Стаса пустые, безразличные глаза, Ира неопределенно пожала плечами. — Флешка.

— Откуда?

— Не знаю. Может, Тим… — начала она дрожащим голосом, но не смогла договорить, пелена слез вновь опустилась на глаза.

— Дай ее мне, — скомандовал Дымов.

Романова подчинилась. Не задавая лишних вопросов, безропотно протянула ему свою находку.

Стас внимательно осмотрел накопитель. Ошибки быть не могло, он много раз держал его в руках, но все же решил перепроверить. Воткнул в специальный разъем на панели и прибавил колесо громкости.

— Не заняты, Адольф Михалыч?

— Глеб Аркадич! Для вас я всегда свободен!

Услышав до боли знакомый голос Бушина, Ира дернулась, как от удара, и изумленно уставилась на Дымова. Его лицо было серьезным и сосредоточенным, но не выражало абсолютно никаких эмоций.

— Это я заберу, — спокойно сказал он, с легкостью выдержав ее взгляд. Затем вытащил флешку и убрал ее в карман.

Ирина догадалась: что-то тут не так. Но спрашивать ни о чем не стала — Стас явно не был расположен к беседе. Вновь отвернувшись к окну, она прикрыла глаза, мечтая лишь о том, чтобы уснуть и больше не просыпаться. Пустота, очень похожая на черную дыру, постепенно затягивала ее, лишая воли, забирая последние чувства. Весь мир в одночасье превратился в черно-белое кино. Краски, которыми так щедро одарил ее Громов, вмиг обесцветились, превратив яркую насыщенную жизнь в жалкое существование. Романова уже не ощущала ничего, кроме боли, заполняющей ее до краев. Эта боль беспрепятственно проникала в каждую клеточку организма, смешивалась с кровью, врастала в ткани. Нестерпимо хотелось избавиться от нее, разжать тугие кольца, стягивающие грудь, и вздохнуть свободно, но сил сопротивляться не осталось. Ее тело было вымотано до предела, а душа, сжавшись в маленький комочек, забилась в угол, чтобы спастись.

Не выдержав напора собственных эмоций, Ира забылась тревожным сном.

Дымов убавил радио и погрузился в свои мысли. После расставания с Таней он ни разу не позволил себе проанализировать случившееся. Но сейчас, когда до встречи оставалось всего несколько минут, не мог отделаться от переполнявшего его непонятного чувства. Даже себе не хотел признаваться в том, что соскучился, что ему плохо без нее. Хотя точно понимал, что при любом раскладе не будет делать первый шаг — слишком задела его сравнением с бывшим мужем, обожгла недоверием, усомнилась в искренности. Нет, он однозначно не готов был идти на мировую. К тому же, только держа дистанцию, он мог защитить ее от возможных опасностей.

Въехав в Тулу, Стас вспомнил, что не уточнил, куда конкретно везти судью. Достав из кармана мобильный, он позвонил в больницу.

— Приемный покой, — ответила девушка.

— Куликова на месте? — спросил без предисловий спросил.

— Нет, Татьяна Иванна сегодня вых…

Не дав медсестре закончить фразу, он сбросил вызов и завернул в сторону Таниного дома. Въехал во двор и, припарковавшись около подъезда, заглушил двигатель.

— Ир, приехали.

Та никак не прореагировала, тогда он несильно потряс ее за плечо.

— Ир, просыпайся.

— Тимур, — прошептала она едва слышно. — Забери меня, пожалуйста…

— Понятно, блядь, — выругался Дымов и, посылая на голову Громова всевозможные проклятия, вышел из машины. Открыл пассажирскую дверь и еще раз попытался разбудить Романову, слегка пошлепав по щекам.

— Ну же, Ира.

Она разомкнула веки и посмотрела по сторонам, но так и не поняла, где находится. Стас заставил ее сфокусировать на нем взгляд.

— Слышишь меня?

Ирина еле заметно кивнула, и он почувствовал, как ее лихорадит.

— Идти можешь?

Она снова утвердительно кивнула и, опершись на его руку, попробовала встать. Но ноги внезапно подкосились, и Ира непременно бы упала, если бы Дымов вовремя не подхватил ее на руки.

Не медля больше ни секунды, он крепче прижал ее к себе и, щелкнув брелоком, направился в подъезд.

Тула. Квартира Куликовой

Таня лежала на диване и, подперев голову рукой, бездумно переключала каналы. На несколько секунд задержавшись на каком-то медицинском сериале, усмехнулась неправдоподобной игре актеров и глупости сценария и снова нажала на кнопку пульта. Вот уже который день она не могла заставить себя уснуть. Как только ложилась в постель, дурные мысли разом набрасывались на нее, будто заранее поджидая.

Столько раз прокручивала в голове последний разговор с Дымовым и заново переживала все те эмоции. Конечно, она многое наговорила сгоряча и теперь сожалела об этом. Нельзя было сравнивать Стаса со Петей, но тогда ею управляли эмоции. Злость и обида кипели внутри, даже когда она вышла из подъезда. Быстро зашагала в неизвестном направлении, лишь бы подальше от этого дома. Слезы застилали глаза, впереди все расплывалось, а в мыслях крутился один лишь вопрос: как он мог? Ведь она доверилась ему, открылась, а он… Нагло врал, причем так профессионально, что ни один мускул не дрогнул на лице.

Глава 3

Тула. Квартира Куликовой

Перевернувшись с боку на спину, Таня шумно выдохнула и распахнула глаза. Сон упрямо не шел. Визит Дымова всколыхнул мешанину прежних чувств. Почему он вел себя так холодно и отстраненно? Почему разговаривал сквозь зубы, будто они вовсе незнакомы и не было между ними ничего? Может, дело все-таки в ней самой? Ведь она и слова не дала ему сказать, набросилась с порога вместо того, чтобы спокойно все выяснить.

      Да с чего она вообще взяла, что он мог причинить Ире вред? Откуда такой бред возник в ее голове? Он мужчина, подполковник полиции, и никогда не давал повода усомниться в своей порядочности. А она… Налетела, не разобравшись, как и тогда, в его квартире, о чем сейчас сильно жалела. Не должна была рубить с плеча, задевать за живое. В любом случае теперь это не имело никакого значения. Их отношения закончились, она потеряла Карпова.

      Промаявшись еще несколько минут, Куликова так и не смогла заснуть. Решив больше не накручивать себя и в кои-то веки поступить как взрослый мудрый человек — спросить напрямую, она взяла с прикроватной тумбочки мобильный и, набравшись смелости, написала Стасу сообщение.

      Несколько секунд буравила взглядом телефон, но ответа так и не последовало. Ожидание сводило с ума, испытывая нервную систему на прочность. Таня начинала злиться: неужели нельзя сразу сказать, что все закончилось, зачем мучить? Когда терпение было уже на исходе, она не сдержалась, набрала еще одно и отправила.

      Положив мобильный обратно на тумбочку, встала с кровати и прошла в гостиную. Ира спала на диване, но лицо ее было встревожено: хмурые брови, дергающиеся ресницы и пересохшие губы. Видимо, ей снился какой-то кошмар.

     Куликова проверила ее пульс, затем потрогала лоб и, убедившись, что все показатели в норме, вернулась в спальню.

Москва. Квартира Дымова

Домой Стас вернулся ближе к утру, когда уже рассветало. Но, несмотря на ужасную усталость, времени на сон не оставалось. Ему предстояло просмотреть всю информацию с флешки и прослушать имеющиеся на ней записи. Скорее всего, это был последний раз, когда Громов передал сведения о «Золотой рыбке». Стрельцов уехал в Питер, а нового агента Стас просто не успевал подготовить — на внедрение ушло бы больше двух месяцев. Можно было только надеяться, что на этом накопителе уже собрана полная доказательная база, в противном случае раскрытие дела затянется еще на неопределенный срок времени.

      Включив ноутбук, Стас вставил флешку и бегло прошелся глазами по папкам. Они, как обычно, не имели названий и располагались в хаотичном порядке. Открыв первый файл, Дымов прибавил громкость и сосредоточился. На протяжении нескольких секунд слышно было лишь нечеткие звуки клавиатуры, тогда он немного промотал вперед, и в динамиках раздался стук в дверь.

      — Войдите.

      Судя по командному тону, это был Бушин.

      — Не заняты, Адольф Михалыч?

      Следующая фраза лишь подтвердила догадки Стаса.

      — Глеб Аркадич! Для вас я всегда свободен! Проходите, присаживайтесь…

      Он сразу понял, что второй мужчина — коллега Зиминой. Давно стало известно, что он имеет непосредственное отношение к «Золотой рыбке», но сейчас Дымов напрягся: неужели он и есть хозяин? Однако вскоре этот вопрос отпал сам собой. Разговор не нес никакой смысловой нагрузки, и только в конце Глеб доложил Бушину о смерти Золотова.

      «Крыша», — мгновенно сделал вывод Стас и закрыл файл. Упоминание о Максиме вызвало ассоциацию со Стрельцовым, и он достал из кармана мобильный. Экран был черный и ни на что не реагировал, — сел аккумулятор. Тогда Дымов поставил его на зарядку и, включив, увидел новые сообщения.

      Это конец?

      Стас мысленно чертыхнулся. Только ему удалось переключиться на работу, как мысли о Тане вновь заполнили сознание. Находиться рядом с ней сегодня было настоящим испытанием. Ничем не выдать свои чувства, скрыть их за маской холодного безразличия.

Ожидал ли он другой реакции на свое появление? Пожалуй, да. По закону жанра она должна была кинуться ему на шею с благодарностями. Но ее поведение не поддавалось логике, и вместо человеческого спасибо Таня чуть не набросилась на него с кулаками.

      Именно своей непохожестью на других она всегда и привлекала Дымова. Непокорная, строптивая и такая притягательная. Они идеально дополняли друг друга и в то же время составляли гремучую смесь огненных темпераментов. Только Таня выплескивала эмоции наружу, а Стас проживал их внутри.

      Прочитав смс, он не торопился с ответом. Точнее, не планировал отвечать вообще. Потому что все еще не разобрался в себе, на это не было ни времени, ни желания. Сказать «нет» означало дать надежду, сделать шаг навстречу, а для этого Дымов еще не созрел, слишком глубоко засела обида. Сказать «да» — оборвать последние нити, сжечь мосты и потерять ее навсегда. Этот вариант он тоже не рассматривал.

      Второе сообщение пришло через несколько минут после первого.

      Спасибо за ответ.

      Дымов лишь усмехнулся. Так глупо было решать эти вопросы по смс. Ведь если бы он посчитал нужным что-то сказать, сделал бы это в ее квартире. Но тогда он промолчал — промолчит и сейчас. Повесив в воздухе вопрос о продолжении их отношений, Стас вышел в главное меню и проверил журнал звонков. Пропущенных вызовов не было, а это говорило о том, что Олег еще в пути.

      Вернувшись к ноутбуку, он отогнал мешающие мысли и снова сконцентрировался на работе. Начало второй записи напоминало первую — такие же посторонние шумы, характер которых невозможно было разобрать, но уже на седьмой минуте послышались шаги, а затем и голос управляющего.

      — Алексей Николаевич, добрый день!

      Дымов сразу отметил, что посетитель вошел без стука и Бушин поприветствовал его первый.

Глава 4

Москва. Квартира Зиминой

— Алексей Николаевич, добрый день!

— Надеюсь на это. У вас все готово?

Услышав голос второго мужчины, Елена замерла, еле сдержав судорожный вздох. Мерзкий холодок медленно распространялся от шеи к пояснице, задерживаясь на каждом позвонке. «Нет, этого не может быть», — мелькнуло в голове, и она схватилась за эту мысль, как за спасательный круг. Послышалось, показалось, померещилось, — да как угодно, только бы не поверить в это.

Но пока Зимина вела борьбу с собственным сознанием и отрицала причастность Алексея к «Золотой рыбке», все стало слишком очевидным. Каждая фраза резала слух и эхом отдавалась в голове. Конечно, она узнала его голос, успела разобрать на частицы, но от этого становилось только сложнее. Еще не до конца приняв новую информацию, Елена находилась вне реальности, будто поставив свою жизнь на паузу.

Когда из уст Бушина прозвучала ее фамилия, Зимина задержала дыхание на несколько мгновений. Пальцы превратились в ледышки, а душа, сбившись в один комок, медленно спускалась по телу. Несколько раз она уже была на грани фола, но чудом оставалась нераскрытой. Боялась даже представить, какой будет реакция Хабарова, когда он обо всем узнает, а теперь у нее просто не осталось выбора.

Тишина, повисшая в кабинете, усиливала внутреннее напряжение. Слышен был только шелест бумаги. Лена сразу догадалась, что Алексей смотрит фотографии, и с ужасом ждала, что он скажет, какой приговор вынесет ей. Каждая секунда ожидания казалась вечностью и медленно убивала ее. Все эмоции Елена была вынуждена проживать внутри, подавлять и не давать им вырваться наружу. Не имела права показать свое истинное состояние Дымову, но контролировать себя становилось все труднее.

— С этим я сам разберусь.

Шумно выдохнув, Зимина откинулась на спинку стула. «Сам, значит…» — подумала она и постучала пальцами по столу.

— Это все? — спросила вслух после того, как разговор двух мужчин завершился.

— Да. Дальше ничего интересного.

— Скинь мне эту запись.

— Голос знакомый? Узнала кого-то? — насторожился Дымов, все это время пристально наблюдавший за ней.

— Нет, просто хочу переслушать на досуге, — отмахнулась Елена, придав тону нотки безразличия.

— Боюсь, не так много времени у тебя будет на досуг, — усмехнулся Стас. — Я уже нашел девятерых подозреваемых, каждого из них нужно будет проработать.

— А как ты это сделал?

— Пока вы, Елен Сергевна, сладко спали, я трудился в поте лица.

— Дымов, я серьезно.

— И я серьезно. На этой же флешке есть база данных всех клиентов. Я забил в поиске имя и отчество с записи и нашел девять совпадений, — объяснил он и открыл папку с документами.

— Но это же не значит, что среди них есть Хан, — возразила Зимина, втайне надеясь, что догадки Дымова не подтвердятся.

— Не значит, но вероятность велика. В любом случае мы должны все проверить, — невозмутимо ответил Стас, отметив странную реакцию Елены.

— Ну хорошо, давай их сюда, я в понедельник пробью по нашей базе.

Она попросту тянула время, которого так не хватало. Возможно, за выходные ей бы удалось что-нибудь придумать, но Дымов, как всегда, был на два шага впереди.

— Обижаешь, Зиминух. Зачем ждать понедельника, когда я все уже пробил?

— Оперативно… — задумчиво произнесла Лена, морально готовясь к самому худшему.

Стас положил на стол несколько распечаток и разложил их в понятном только ему порядке.

— Значит, смотри, этот, — он показал первого подозреваемого. — Полковник Голубев, начальник «Ломоносовского» отдела.

— Видела его пару раз в Главке.

— Голос похож?

— Да я не помню уже, давно было… — Елена могла соврать, но не стала этого делать, к тому же, она действительно давно не видела этого человека.

— Еще два следака из прокуратуры и один из СК, — Дымов показал фотографии еще троих подозреваемых.

— Без понятия, кто это, — Зимина отрицательно покачала головой.

— Зам начальника Управления ГИБДД, — Стас подвинул пятый лист бумаги.

— В первый раз вижу.

— Теперь гражданские. Эти двое нефтью занимаются, живут за границей. А эти, директор строительной компании и владелец сети ресторанов, в России.

Увидев на фотографии Хабарова, Лена почувствовала, как сердце мучительно сжалось. Стиснула зубы, чтобы побороть приступ острой боли, и быстро переключилась на следующий снимок.

— Мда… — заключила она, осознав, в какой сложной ситуации сейчас оказалась, и снова откинулась на спинку стула.

— В общем, эти копии я оставляю тебе. Что сможешь, нароешь, а я по своим каналам проверю.

— Хорошо.

— Да, кстати, там твой Глеб засветился. Всю инфу сливает, — предупредил Дымов, вспомнив про первую запись.

— Ну я так и думала…

— Все, я пошел. Зям, будь аккуратнее, этот Хан теперь все про тебя знает и может представлять реальную опасность. Одна по улицам не ходи, возьми кого-нибудь. Хочешь, я оперов выделю?

— Сколько заботы, Дымов, — сыронизировала Зимина.

— Лен, это не шутки, — серьезно ответил он.

— Да я понимаю. Спасибо, Стас, я справлюсь.

— Ну ладно, на связи.

***

Закрыв за Дымовым дверь, Елена вернулась на кухню и снова включила запись. Для чего — сама не знала. Возможно, чтобы еще раз убедиться в том, что Хабаров и есть Хан, попытаться принять это.

Его голос уже не казался теплым и бархатным, как в первые минуты знакомства и на протяжении всего месяца отношений. Он был чужой, неестественно холодный и жесткий, с острыми шипами, что кололи в самое сердце. Лена не могла поверить в то, что один человек может быть таким разным, двуличным. Ведь она думала, что они близки, чувствовала себя виноватой в том, что сразу не рассказала правду, а вышло так, что у него был свой скелет в шкафу.

Глава 5

Московская область. БО «Васильки»

Кристально чистое небо окрасилось в розовый цвет. Солнце, только-только показавшись из-за горизонта, озарило верхушки деревьев мягким светом, разбавляя предрассветную прохладу жаркой волной.

Несмотря на раннее утро, Громов уже не спал. Поставив полено на огромный пень, он четким выверенным движением ударил колуном по середине, расколов дровину пополам. Физические упражнения всегда помогали ему держать себя в тонусе и настроиться на рабочий лад.

Но сейчас работа отошла на второй план, его мыслями безраздельно владела Ирина. Переключиться на что-то другое не получалось, он безумно скучал по ней и постоянно думал, как она там без него.

Его тело до сих пор хранило тепло ее губ и рук, нежно скользящих по разгоряченной коже. Ничто не могло стереть из памяти ее светлый образ. И даже занимаясь сексом с Кариной, он ощущал присутствие Ирины.

Взяв очередное полено, Тим задержал дыхание и, размахнувшись, вложил в удар всю свою злость. Он не хотел находиться здесь, прогибаясь каждый раз, чувствовал, что теряет частичку себя, эта работа уничтожала его. С превеликим удовольствием послал бы ко всем чертям и Бушина, и Карину, но тогда путь на волю был бы закрыт навсегда. Он не знал, сколько еще сможет продержаться, и лишь уверенность в том, что Романова его ждет, давала силы.

— Мурчик, ну ты куда сбежал? Я проснулась одна в холодной постели, — елейный голос Карины заставил вздрогнуть. Громов воткнул топор в пень и, взяв полотенце, повернулся к ней.

— Ты каждый день просыпаешься одна, — равнодушно напомнил он и стер с лица и шеи капли пота.

— Может, пора это изменить? — предложила Базанова и, проведя рукой по его обнаженной спине, прижалась губами к плечу.

Мурашки пробежали по коже, Тимур напрягся и стиснул зубы, чтобы не отпрянуть. Это было бы слишком — хватило и того, что он заснул в самый неподходящий момент. Утром Карина, конечно же, сказала, что все нормально, но Тим знал, что она затаила обиду. Сам того не желая, он сильно задел ее самолюбие.

— Зачем? Меня все устраивает, и, мне казалось, тебя тоже.

— А теперь не устраивает. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, — упрямо заявила она и, покрыв поцелуями его спину, осторожно добавила: — Так же, как и она…

Упоминание об Ире болезненно защемило сердце. Карина хотела занять ее место, но это было невозможно.

— Нет, — твердо ответил Громов и, открыв бутылку с водой, сделал несколько жадных глотков.

— Но почему?

— Потому что ты не она, — его голос прозвучал равнодушно, что далось с большим трудом.

— Ну я же лучше…

— Хуже, лучше, какая разница? Мы договорились, что все будет как раньше, так и есть. Не понимаю, зачем требовать большего.

— Ну Мурчик… — Базанова заскользила ладонью по накаченному торсу.

— Хватит, — резко перебил ее Громов, начиная терять терпение. — Иди в комнату, я закончу и приду.

Бросив бутылку на землю, он отстранился от Карины и, взяв полено, вновь установил его на пень. Так ничего и не добившись, девушка направилась к главному корпусу.

Тула. Квартира Куликовой

Романова лежала на кровати, подтянув колени к груди, и смотрела в одну точку на стене. Спать уже не хотелось, но и вставать не имело смысла. Было только одно желание — спрятаться от всего мира в своем панцире и не показываться до тех пор, пока не отпустит эта невыносимая тоска.

После освобождения из «Золотой рыбки» прошло два дня, но ничего существенно не изменилось: душевная боль не притупилась ни на йоту, продолжая выворачивать наизнанку каждый сустав ее беспомощного тела. Мысли, чувства и воспоминания скручивались в один клубок, лишая возможности нормально жить.

Безграничная любовь и жгучая ненависть, два непримиримых соперника, сражались за право остаться навсегда. С одной стороны, Ира безумно любила Тима, несмотря ни на что. И если бы он сейчас позвал, она бросила бы все и побежала к нему. Не раздумывая, вернулась бы обратно в этот чертов бордель, все что угодно, лишь бы быть с ним, чувствовать его близость.

Но с другой стороны, его поступок не имел названия. Он предал ее, унизил, вычеркнул из своей жизни ради другой. Научил ее летать лишь для того, чтобы потом безжалостно отнять крылья и равнодушно смотреть, как она камнем падает на землю. За это Ира ненавидела его, по крайней мере, очень пыталась.

Услышав, как дверь тихонько отворилась, она инстинктивно прикрыла глаза, надеясь на то, что Таня не станет ее будить.

— Не притворяйся, я видела, что ты не спишь, — раздался голос подруги, и в следующую секунду комнату залил яркий солнечный свет.

Романова непроизвольно зажмурилась.

— Ириш, ну ты как?

— Никак, — безразлично ответила она и попыталась натянуть на голову одеяло, но подруга не позволила ей этого сделать.

— Нет, не пойдет, ты уже вторые сутки так лежишь. Я приготовила легкий куриный суп, пойдем поедим.

— Не хочу.

— Так нельзя, надо питаться, попей хотя бы бульон.

Таню абсолютно не устраивал такой расклад, она намеревалась во что бы то ни стало расшевелить подругу, помочь ей, даже если придется прибегнуть к крайним мерам.

— Не хочу, — упрямо повторила Ирина и, отвернувшись, зарылась лицом в подушку. При упоминании о еде желудок скрутил спазм, а к горлу подступила горькая тошнота. Головой она понимала, что надо поесть, но не могла заставить себя.

— Да что ты заладила своим «не хочу»?

— Танечка, милая, пожалуйста, оставь меня в покое.

Ира не могла думать ни о чем, кроме Тимура, болезненно переживая их расставание. Ее эмоциональное состояние по-прежнему оставалось нестабильным.

— Тебе надо поправляться, и так уже кожа да кости…

— Я не больна.

— Дай мне убедиться в этом и осмотреть тебя, — попросила Таня и сняла с Ирины одеяло. Футболка задралась, обнажив несколько шрамов на животе. Таня их заметила, но вида не подала.

Глава 6

Москва. Перово

Собрав все свои вещи в коробку, Кирилл Романов вышел из офиса фирмы «Горизонталь», в которой работал последние несколько лет. Кто бы мог подумать, что его уволят так просто, без сожаления, заменив более молодым и перспективным сотрудником. А ведь он так много дал этой компании… Его проекты занимали первые места, его чертежи стоили больших денег. Когда-то Кир был очень востребованным специалистом, к нему часто обращались за советом, к его мнению прислушивались. А сейчас он стал никому не нужен.

Погрузив вещи в багажник подержанного «Фольксвагена», Романов со злостью захлопнул дверцу и, усевшись за руль, завел двигатель.

А еще несколько месяцев назад у него было все, о чем только можно только мечтать: престижная работа, любящая жена и страстная любовница. Он считал себя успешным человеком. Но вся его налаженная жизнь рассыпалась, как карточный домик, в один момент, когда Ирина узнала о том, что он делит постель с другой женщиной. Она не стала разбираться, просто собрала вещи и ушла. А он даже не пытался ничего объяснять — все было слишком очевидно. Какое-то время все шло хорошо: Кирилл был всем доволен и не придавал значения пустоте, образовавшейся внутри, списывая все на многолетнюю привычку.

Его любовница Наталья быстро освоилась в новой для себя роли и вскоре из жрицы любви превратилась в вечно недовольную бабу. Все чаще Кир стал задумываться о том, что совершил ошибку, потеряв такую женщину, как Ира, но уже ничего нельзя было исправить. Подав на развод, она уехала в отпуск, из которого, к сожалению, так и не вернулась. Следствие длилось уже больше месяца, но никаких результатов не давало.

Романов старался справиться с личной драмой самостоятельно, погрузившись в работу с головой, но Наташа постоянно отвлекала его, требовала внимания. В итоге все его показатели снизились вдвое, денег, соответственно, тоже стало гораздо меньше, и Наталью такой расклад событий не устроил. Она ушла, оставив Кирилла один на один с кучей неоплаченных счетов.

Одиночество угнетало. Чтоб хоть как-то заглушить тоску по Ирине, он начал выпивать. Как оказалось, ее сильно не хватало. Супруга всегда была рядом, помогала и поддерживала во всем, а он, дурак, это не ценил.

Трель телефонного звонка прервала поток его мыслей. Взглянув на дисплей, Кир удивился, но принял вызов с незнакомого номера.

— Кирилл, привет. Это Таня Куликова.

— Привет, я узнал, — ответил на автомате, судорожно пытаясь вспомнить, кто она такая. Всего несколько секунд ему понадобилось, чтобы понять: Татьяна — это подруга его бывшей жены.

— Можешь говорить?

— Могу. Что-то случилось?

— Да как сказать…

— Говори как есть, — нервно перебил ее Романов. Очевидно, Таня сомневалась в правильности своего решения, и он боялся, что она передумает и скроет что-то важное.

— Про Иру есть какая-нибудь информация? — Куликова осторожно прощупывала почву.

— Давно ничего нет, следствие зашло в тупик, — с готовностью поделился Кир, всячески выказывая свою заинтересованность данной темой.

— Ты хочешь ее найти?

— Что за вопросы? Конечно, хочу!

— А приехать сможешь?

— Куда? Зачем?

— Ире очень нужна твоя помощь…

Как он и предполагал, Таня знала гораздо больше, чем следователи. И сейчас его дальнейшая судьба зависела только от его ответа.

— Говори адрес.

— Отлично. Значит, я в тебе не ошиблась, — облегченно выдохнула Татьяна. — Где я живу, помнишь?

— Кажется, да… Она сейчас у тебя? — Кирилл задал главный интересующий его вопрос.

— Да, приезжай скорее.

— Домой заскочу и сразу к вам, к вечеру буду.

Завершив соединение, Романов припарковался у обочины и потер лицо ладонями. Судьба давала ему второй шанс, и он просто не имел права его упустить. Быстро прикинул, сколько времени потребуется, чтобы добраться сначала до дома, а затем до Тулы, и вновь вырулил на шоссе.

Уже на выезде из Москвы получил смс от Тани, в котором говорилось о том, что ее срочно вызвали на работу и ключ для него она оставила под ковриком. Приняв ее слова как призыв к действию, он купил букет цветов, бутылку любимого вина Ирины и, воодушевленный мечтами о романтическом вечере, подъехал к дому Куликовой.

Поднялся на нужный этаж, нашел ключ и, открыв дверь, бесшумно вошел в помещение. Кир рассчитывал, что Ира встретит его с распростертыми объятьями, но в квартире было темно и тихо. Оставив вещи около входа, он включил в прихожей свет, разулся и заглянул в одну из комнат.

Лунный луч мягко освещал пространство вокруг. Ирина мирно спала и что-то бормотала во сне. Воспоминания жаркой волной всколыхнулись в его душе, заставляя сердце биться чаще. Кирилл так давно не видел ее, что успел забыть, насколько она красива.

Присев у изголовья кровати, он невесомо погладил ее по волосам, наслаждаясь их мягкостью.

— Наконец-то ты пришел, — едва слышно проговорила Ира и потерлась щекой о его ладонь, как кошка.

— Ты ждала меня? — с надеждой спросил Романов и радостно улыбнулся. Она не прогнала, а это означало, что у него появился шанс вернуть себе жену.

— Ждала… Где ты был так долго?

— Приехал, как только смог…

— Поцелуй меня, — вдруг попросила Ирина, чем сильно удивила его, ведь раньше она не была сторонницей всякого рода проявлений чувств. Склонившись к ее лицу, он невесомо провел пальцем по скуле. Тонкие черты в свете луны казались необычайно привлекательными, до такой степени, что у него перехватило дыхание. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет он взглянет на супругу по-новому?

Осторожно прикоснулся к ее губам, не торопясь, будто пробуя на вкус. Нежно ласкал их языком и уже хотел углубить поцелуй, но Ира не позволила, резко вздрогнула и распахнула глаза.

— Ты чего? — Кир непонимающее посмотрел на нее.

Она в ужасе отшатнулась и, натянув одеяло до подбородка, включила ночник.

Глава 7

Тула. Квартира Куликовой

Яркое солнце заливало кухню теплым светом. Поддавшись порыву, Романова подошла к окну и распахнула створки, впуская в дом утреннюю прохладу. Откинула голову, жадно вдыхая свежий, еще не нагретый летней жарой воздух, и ощутила, как внутри, вопреки всему, просыпается желание жить. Все, что с ней случилось, невозможно было забыть, стереть из памяти одним кликом мышки, но это не означало, что она должна похоронить себя под собственными переживаниями. Громов подарил ей жизнь, и она просто не имела права так глупо ею разбрасываться. Пообещала себе, что сделает так, как он хотел: перевернет страницу их отношений и начнет новую историю с чистого листа. Дело оставалось за малым — отпустить эмоции, сковывающие душу железными цепями. Ира знала, что справится, что со временем чувства притупятся, и она наконец перестанет думать о Тимуре.

Убедив себя в правильности принятого решения, она отошла от окна, открыла холодильник и принялась изучать его содержимое. Затем вытащила нужный набор продуктов и замесила тесто. Негромко напевая что-то незамысловатое, Романова ловко поджаривала блины на сковородке и складывала их на большую тарелку ровной аккуратной стопкой.

— Доброе утро, — ухо обожгло горячее дыхание, в следующую секунду легкий супружеский поцелуй коснулся щеки и мужские руки уверенно сошлись на талии.

Ирина напряглась, как натянутая до предела струна, тело моментально среагировало, отказываясь принимать близость чужого мужчины. Она, конечно, дала себе установку попытаться начать с нуля, но не готова была срываться с места в карьер. Кое-как подавила первый порыв и взяла эмоции под контроль: не отшатнулась, а мягко высвободилась из объятий мужа.

— Доброе утро. Завтракать будешь?

— Конечно, — с радостью согласился Кирилл и присел за стол. Он не придал значения ее реакции, да и вообще редко замечал перемены в ее настроении, если ему это не было выгодно.

Довольная тем, что из первого раунда вышла победительницей, Ира глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Налила Киру кофе, на автомате добавив сахар и молоко, и только перед тем, как поставить чашку на стол, осознала, что помнит все его вкусы и предпочтения. Помимо воли мысли вернулись к Громову… «А какой кофе любит он? Наверно, очень крепкий и совсем без сахара», — она не знала о Тимуре абсолютно ничего, но именно он стал ей близким и родным, а не Кирилл.

— Приятного аппетита.

В какой-то момент возникло стойкое ощущение, что она вернулась в прошлое, будто и не расставалась с мужем. Все было так банально и предсказуемо, Ира даже усмехнулась своим мыслям: вот сейчас он поест, как всегда громко чавкая и хлюпая кофе, а потом свалит посуду в раковину и уйдет заниматься своими делами, не сказав элементарное «спасибо».

— Подожди, — Романов взял ее за руку, осторожно поцеловал кисть и прижался к ней щекой. — Ирка, прости меня, дурака, за все. Я виноват, сам разрушил все, что у нас было…

— Кирюш…

— Дай мне договорить. Я не могу без тебя. Как только ты ушла из моей жизни, все потеряло смысл. Я не мог ни есть, ни спать, ни работать. Все мысли были только о тебе.

Кир бессовестно лгал, говорил то, что, по его мнению, хотела услышать Ирина. Во что бы то ни стало собирался вернуть себе комфортную жизнь.

Ира слушала его признания и не чувствовала абсолютно ничего. Даже жалость не сумела пробиться сквозь глухую стену ее безразличия. Смотрела на него и не понимала, как вообще могла выбрать такого слабака.

— Ир, пожалуйста, не бросай меня снова. Давай попытаемся все вернуть, нам же столько лет было хорошо вместе.

— Тебе было.

— Теперь все будет по-другому, я все осознал. Вернись ко мне, и я обещаю…

— Вот только не надо ничего обещать.

Ирина прекрасно понимала, что люди не меняются и, как бы он ни старался изображать из себя примерного мужа, со временем все вернется на круги своя. В лучшем случае она переступит через себя и снова станет его тенью, просто вещью, о которой вспоминают, только когда она зачем-то понадобилась. Но возможно, тихая размеренная жизнь, без всяких потрясений и неожиданностей, это именно то, что ей было нужно?

— Хорошо. Я не знаю, как доказать тебе свою любовь и преданность, как вымолить прощение. Просто дай мне шанс все исправить.

— Кирюш, я так не могу, мне нужно время, — она смягчилась и понемногу начинала сдавать свои позиции. Неосознанно погладила его по волосам, отмечая про себя, что он больше похож на нашкодившего мальчишку, чем на взрослого мужчину. Злость, совсем недавно кипевшая в ее крови, остыла, на смену ей пришла опустошенность. Не хотелось ни о чем думать, принимать важные решения, было проще оставить все как есть и плыть по течению.

— Я понял и готов ждать столько, сколько потребуется. Только не прогоняй меня, я всегда буду рядом, ни на секунду тебя не оставлю, — затараторил Кирилл, усыпляя ее бдительность. Он чувствовал, что победа близка.

— А как же твоя работа?

— Я уволился.

— Почему? Ты же столько лет отдал этой фирме, столько вложил в нее…

— Потому что ты для меня важнее всего на свете. Как только мне позвонила твоя подруга, я сразу написал заявление по собственному.

Романова сильно удивилась: неужели ее муж был способен на поступки? Заплатил за освобождение, приехал по первому зову… Однако все это не нашло отклика в ее душе. Кирилл, его личная жизнь и чувства не представляли для нее никакого интереса. Но она была у него в долгу. Конечно, он мог и не напомнить об этом, но ведь она не забыла…

— Ир, ну не молчи, скажи хоть что-нибудь.

Она сдавалась под его напором. Не находила в себе силы отказать. Головой понимала, что так будет лучше, но упрямое сердце ни в какую не хотело слушать доводы разума.

Прения сторон закончились, настало время судье вынести свой окончательный приговор. Чаша весов раскачивалась все больше, с каждой секундой становилось сложнее принять беспристрастное решение.

Глава 8

Московская область. БО «Васильки»

Бушин сидел за столом в своем кабинете и просматривал данные за прошедшие выходные: после введения новых услуг прибыль увеличилась на треть. Самодовольная ухмылка исказила лицо — все шло по четко намеченному плану, а это означало, что в скором времени «Золотая рыбка» должна была выйти на новый уровень. Только он собрался уведомить об этом Хана, как в дверь постучали.

— Заходи, — крикнул управляющий и, отложив бумаги в сторону, откинулся на спинку кресла.

Под его пристальным взглядом Тимур вошел в помещение и сразу почувствовал неладное, интуиция никогда не подводила его, но он ничем не выдал свое состояние. Уверенно опустился на предложенный стул и смело посмотрел в Бушину в глаза.

— Что там с судьей? — Адольф затеял интересный спектакль и собирался насладиться зрелищем в полной мере.

— Пока ничего, — Громов сохранял спокойствие, у него были готовы ответы на все вопросы. Целую неделю он старательно создавал иллюзию поисков Ирины, так, чтобы к его действиям никто не смог подкопаться, просчитывал наперед любую вероятность пересечения с ней. Ребята перевернули всю Москву вверх дном, но это не принесло результат. Стрельцов справился с поставленной задачей и надежно спрятал его сокровище. Где именно, Тим не знал, специально просил решить этот вопрос без него, чтобы в случае чего не выдать ее местонахождение даже под пытками. Он перестраховался по всем фронтам.

— Плохо стараетесь…

— Адольф Михайлович, мы делаем все, что в наших силах.

— Охотно верю, но можете больше не продолжать.

— Почему?

Тимур удивился — Гитлер никогда не отступал на полпути. Нехорошее предчувствие тонкими ниточками расползалось по телу, с каждой секундой, каждым вздохом все туже сплетаясь в толстые канаты, оно стягивалось узлами, больно впиваясь в кожу, пережимая артерии. Пальцы онемели, но Громов продолжал держаться естественно.

— Я сам нашел ее.

Бушин внимательно наблюдал за тем, как он меняется в лице, бледнеет и сжимает кулаки. Именно это ему и было нужно.

— Этого не может быть, — сквозь зубы процедил Тимур, не сумев спрятать напряжение в голосе.

Управляющий победно усмехнулся и, порывшись в ящике стола, извлек смартфон, доставленный ему после аварии.

— На вот, посмотри фотографии.

Нервно сглотнув, Тим взял гаджет в руки, открыл галерею и начал просматривать снимки. До него не сразу дошло, что эта груда искореженного металла — машина Стрельцова, но регистрационный номер стал смертным приговором. Осознание случившейся трагедии медленно заполняло мозг. Он отчаянно сопротивлялся, отказывался верить в очевидное. Взгляд случайно зацепился за дату, и из легких тут же испарился весь кислород. Нечем было дышать, да и незачем больше. Сердце сдавило тисками, а руки предательски задрожали. Сомкнув веки, Громов пытался сохранять остатки самообладания и не выказывать свою слабость, чтобы не доставлять Бушину удовольствие.

Но было уже слишком поздно — тот успел раскусить его и теперь жадно, как губка, впитывал реакцию до последней капли. Видел его мучения и упивался ими, в очередной раз убеждаясь, что ломать сильных куда приятнее.

— Есть что сказать? — язвительно поинтересовался Адольф, предоставляя Тиму последний шанс признать свою вину и попросить прощения.

— Нет, — бесцветно ответил он. Жгучие слезы застыли в глазах, проедая роговицу насквозь.

— Ну и отлично, сворачивай поиски и приступай к основной работе.

Громов молча кивнул и покинул кабинет, оставив управляющего в замешательстве. Даже в этой ситуации, когда все было предельно ясно, он не дал слабину.

Бушин обо всем догадывался, но пока не мог доказать его причастность к побегу — это было не так просто.

— Ну ничего, Громов, я терпеливый… Подожду, пока ты сделаешь ошибку. Это лишь вопрос времени.

Московская область. Ярославское шоссе

Оглушительный сигнал автомобиля, прозвучавший за спиной, ударил прямо по нервам.

— Ну вот че ты сигналишь, полудурок? Не видишь, стоит все! — раздраженно выпалила Зимина, глядя в зеркало заднего вида.

— А кто такой полудурок? — спросила Юля, сидящая в детском кресле.

— Это плохое слово, не надо его запоминать.

Лена должна была забрать девочку из пансионата еще в обед, но в последний момент все сорвалось: появилось срочное дело, из-за которого она не успела даже заехать домой переодеться.

Вчера вечером позвонил Дымов и вынес свое окончательное решение, подробности разработанного плана обещал рассказать при встрече, а пока дал несколько установок: забрать у Хабарова левый телефон, а заодно передать ему, чтобы как можно скорее покинул страну. Сразу после этого разговора она связалась с Лешей и все ему рассказала.

До этого момента они не общались, хотя соблазн был велик. Несколько раз Елена даже набирала его номер, гипнотизировала взглядом экран и почему-то не сомневалась, что он чувствует ее на расстоянии. Это был самый близкий контакт, который она могла себе позволить — не рискнула ослушаться Дымова.

По вечерам сердце жалобно завывало и, всхлипывая, сбивалось с ритма. Оно протестовало против несправедливости, но под влиянием грозной ночи успокаивалось и, подобно верному псу, ожидало возвращения хозяина, мерно отстукивая секунды до встречи. С каждым днем яркость жизни снижалась, происходившие события не ослепляли и не грели: рутинная работа заполняла большую часть дня, изредка заглушая навязчивые мысли о любимом мужчине.

Когда становилось совсем тоскливо, Лена просматривала медиафайлы, хранившиеся на телефоне. Несколько селфи перед входом в кинозал, некоторые из них были немного смазаны и вместо ностальгии вызывали легкую улыбку. Видео, на котором они дурачились, корча смешные рожи: Хабаров неожиданно поцеловал ее в губы, и видео резко оборвалось. Игра в волейбол, снятая Сашей: Леша так высоко подбрасывал мяч, что Зимина еле дотягивалась, чтобы отбить. Из этих мелочей и состояла ее счастливая жизнь, в которую непременно хотелось вернуться.

Глава 9

Московская область. Сергиево-Посадский район

Этим утром Зимина проснулась необычайно рано — бешеный стук сердца напомнил о предстоящем расставании. Его нельзя было унять: частыми ровными ударами оно отсчитывало последние ее секунды рядом с Алексеем.

Он крепко обнимал ее во сне и обжигал шею горячим дыханием. Хотелось остановить время и, насколько возможно, продлить этот момент, но Лена не поддалась влиянию чувств. Аккуратно убрала с талии тяжелую руку и замерла в ожидании. Хабаров пробубнил что-то невнятное и перевернулся на другой бок.

Она облегченно вздохнула. Не хотела его будить, потому что знала, что в таком случае разговор неизбежен. Леша ни за что не отпустил бы ее просто так, уговаривал бы остаться, сбежать вместе, — все что угодно, лишь бы не уходила. Зимина не была к этому готова — запаса моральных сил, набранных за время сна, хватило только на то, чтобы тихо собрать свои вещи и, не оборачиваясь, выйти из комнаты. Но чем дальше она отходила от спальни, тем сложнее было сделать шаг. Он держал ее подсознательно, энергетически, и она с трудом разрывала эту связь — еще одного прощания ей просто не вынести.

Стремясь скорее покинуть его дом, быстро оделась и села в машину. Дрожащими пальцами повернула ключ зажигания, втайне надеясь, что двигатель не заведется, но, к счастью и сожалению, все работало исправно, и уже через несколько минут большая огражденная территория осталась позади. Вместе с ее прежней жизнью, ее любовью и надеждами на светлое будущее. Все, что она собирала по крупицам, рассыпалось в одно мгновение, разлетелось в разные стороны.

Услышав, как открываются ворота, Хабаров резко вскочил с постели и вышел на балкон. Белый седан выехал со двора и скрылся за высоким забором.

— Блядь, — сквозь зубы процедил он и до боли сжал кулаки.

Всю ночь боялся потерять бдительность и уснуть, но под утро усталость взяла свое. Он не успел, какие-то несколько минут решили все за него. Бежать было бессмысленно, звонить — тоже. А он так хотел разбудить ее поцелуем, насладиться ее близостью в последний раз. Хотя… Кого он пытался обмануть? Вряд ли бы нашел в себе силы отпустить ее…

Холодное отчаяние проникало в легкие вместе с кислородом, просачивалось под кожу через поры, даже во рту появился его горький привкус. Момент, который Алексей оттягивал весь вечер, все же наступил. Ударил ножом в спину, лишил надежды. Так много нужно было сказать, что он просто не смог сосредоточиться, выпалил первое, что пришло в голову. Нервно, сбивчиво, зато от души.

И эта возможность оказалась последней — Елена оборвала все нити, связывавшие их. Осознание того, что он никогда больше не увидит ее, не услышит голос, не прикоснется к нежной коже, разрывало на части, убивало изнутри. У него остались лишь воспоминания и несколько фотографий, где они были вместе и были счастливы.

Эти отношения развивались стремительно, мчались на огромной скорости практически без остановок. Не было времени их осмыслить, продумать и выстроить четкий план. Зимина пыталась выхватить управление, но Хабаров всегда крепко держался за руль, и она сдалась. Всего два месяца — казалось бы, ничтожно малый срок, чтобы узнать человека и, тем более, понять, что любишь его. Но именно за эти два месяца они прожили целую жизнь. Возможно, и сомневались бы в своих чувствах, если бы сейчас не было так больно.

Они остановились в шаге от пропасти, но с противоположных сторон. И теперь, чтобы не сорваться в бездну, нужно было отойти назад, выбрать другой путь — каждому свой — и заново учиться жить.

Московская область. БО «Васильки»

Боль бывает разная: острая и жгучая, ноющая и пульсирующая, пронзительная и оглушающая. Палитра ее цветов настолько разнообразна, что невозможно выбрать что-то одно. Она может проткнуть кинжалом или вспыхнуть в груди адским пламенем, может сдавить тисками или скрутить тугим узлом, она врывается в сердце и медленно уничтожает все живое, по капле просачивается во все системы организма и отравляет его. Она искажает реальность и меняет мировоззрение. Может утихнуть, отступить ненадолго, чтобы вернуться и захлестнуть мощной волной, сбивая с ног, безжалостно раздирая свою жертву. От нее невозможно спрятаться, нельзя договориться или подкупить, поселившись в душе, она точно знает, чего хочет и непременно добивается этого.

За эти сутки Громов испытал на себе всю гамму оттенков боли, она наполнила его до краев, выжала и опустошила, испепелила все светлые чувства, оставила только отчаяние и муку.

Мутная пелена мешала проснуться окончательно. Сон и явь слились в одно вязкое месиво, растекавшееся по жилам горькой правдой.

Тимур разомкнул веки и прищурился: яркий свет, заполнявший комнату, резал глаза. Голова раскалывалась на миллионы осколков, но это было даже приятно, хоть немного отвлекало от страданий, выворачивающих душу наизнанку. Забывшись в алкогольном опьянении, он не получил желаемого облегчения — Ира не отпускала ни на секунду. Тревожные видения всю ночь не давали покоя, он терял ее раз за разом, пытался спасти всеми возможными способами, но безрезультатно: Романова погибала.

Обнаружив в руке недопитую бутылку, Тим, не раздумывая, поднес ее к губам. Острый запах водки ударил в нос, спазм тут же скрутил желудок. Так и не найдя в себе силы сделать спасительный глоток, он со злостью поставил бутылку на стол и решительно встал. Комната поплыла перед глазами, понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд. Слегка пошатываясь, он направился в ванную. Умылся холодной водой и, опершись на раковину, посмотрел на себя в зеркало.

«Обыкновенный слабак», — язвительно заметил внутренний голос.

Громов лишь усмехнулся в знак согласия. Сейчас он и правда был жалким и беспомощным. Любовь к Ирине сгубила его, красота и внутренняя сила этой женщины пробудили в нем неведомые ранее эмоции. С самого начала ощущал опасность, исходившую от нее, но, как ни старался держаться подальше, все равно летел к ее пламени, словно мотылек. Только испытал долгожданное тепло, сердце отогрелось и забилось по-новому, как огонь смерти безжалостно спалил его дотла. От прежнего Тимура не осталось ничего, Ира ушла и забрала с собой его душу.

Глава 10

Москва. Управление уголовного розыска

Дымов закрыл крышку ноутбука и устало откинулся на спинку кресла. Последние десять дней выдались очень тяжелыми. В первую, очередь морально. Он всегда был готов к трудностям, но в этот раз черная полоса как-то затянулась.

Расставание с Таней слегка подкосило его, но работа полностью заполняла голову, не оставляя места посторонним мыслям. Чувства заглушались злостью и обидой, но иногда, буквально на несколько секунд, он остро ощущал, что соскучился. Естественно, не признавался себе в этом, но обмануть сердце все же не мог.

Сюрприз, который приготовила Зимина, сильно пошатнул его равновесие и поставил перед нелегким выбором. С одной стороны, многомесячная операция, с другой, просьба коллеги — достаточно близкого ему человека. То, что все усилия, брошенные на поиски Хана, можно было стереть в порошок, Стаса не особо волновало. Гораздо больше он переживал за Елену, боялся, что любовь, вскружившая ей голову, подтолкнет на совершение глупых, необдуманных поступков. Допустить это он не мог, поэтому начал тщательную проверку, а затем разработку нового плана.

Известие о смерти лучшего друга окончательно выбило из колеи. В это невозможно было поверить, но, скорее всего, просто не хотелось. Дымов подсознательно поставил блок на эту информацию и отказывался ее принимать. На несколько дней он выпал из реальности, жил в своем мире, замкнулся в себе. Работу выполнял чисто механически, на автомате подписывал документы, практически не глядя, листал дела, печатал отчеты. Ночью становилось гораздо хуже, даже алкоголь не помогал забыться, но, когда все же удавалось заснуть, кошмары заполняли собой все свободное пространство, и он просыпался в холодном поту. Весь ужас продолжался на протяжении недели. Опознание, похороны, заплаканные лица родственников, истошные крики матери у могилы… Даже железный подполковник не сумел сдержать слез. Он привык к смерти, не раз видел ее на расстоянии вытянутой руки, но, тем не менее, пережить все это было крайне непросто.

Раздался стук в дверь, и в следующую секунду в кабинет вошла Таня.

— Станислав Михайлович, можно?

Слегка взлохмаченные карамельные локоны, платье чуть выше колен, то самое, которое яростно стягивал с нее в этом же кабинете, томно вздымающаяся грудь, — почему-то именно этот образ отложился у него в голове.

— Зачем ты здесь? — никакого удивления, стандартный бесстрастный вопрос. Дымов не был рад ее видеть, скорее, наоборот. В связи с последними событиями их ссора показалась чем-то мелким и незначительным и очень быстро забылась. В какие-то моменты, когда становилось совсем тяжело, он вспоминал Таню, хотел ощутить ее тепло и поддержу, но мгновенно отгонял подобные мысли и желания — всегда справлялся сам и не мог позволить себе проявить слабость. А сейчас она снова возникла в его жизни, без спроса вторглась в личное пространство, а это не сулило ничего хорошего.

— Я хотела поговорить.

Куликова специально искала повод, чтобы приехать сюда, увидеть его, услышать голос. Она безумно соскучилась, давно уже простила все грубые слова, брошенные в порыве эмоций, и поняла, что ей дико не хватает его присутствия.

— Не о чем, — отрезал Стас и взял первую попавшуюся бумажку со стола, всем своим видом демонстрируя, что не намерен продолжать разговор.

— Я так не считаю, — Таня была настроена серьезно и не собиралась отступать от намеченной цели — с ним просто нельзя было по-другому.

— Мне все равно. Я работаю.

— Я узнала, у тебя приемные часы.

— Ладно, пойдем, — Дымов тяжело выдохнул и отложил документ в сторону. Спорить с этой женщиной не имело смысла.

— Куда?

— В кафе, — ответил он и, выйдя из-за стола, негромко добавил: — Опасно с тобой в кабинете оставаться.

— Что? — переспросила Куликова, не расслышав последнюю фразу.

— Пообедать, говорю, пора.

Стас понимал, что разговор неизбежен, что она так просто не уйдет, но оставаться в этом кабинете не собирался. Боялся не совладать с собой, со своими скрытыми желаниями, глубоко подавленными где-то внутри. Как бы ни убеждал себя в том, что Таня осталась в прошлом, обмануть свое тело не получалось. Оно по-прежнему отзывалось на каждое ее движение, запах и неповторимый тембр голоса: мышцы напрягались, сердце сжималось, а желваки помимо воли играли на лице. Внешне это не было заметно — Дымов прикладывал массу усилий, чтобы не выдать себя.

В маленьком уютном ресторанчике, неподалеку от Управления, играла легкая ненавязчивая музыка. Людей было немного, поэтому они могли выбрать практически любой столик. Через несколько секунд к ним подошел официант и, оставив меню, удалился.

— Что с рукой? — Таня только сейчас заметила небрежно забинтованную ладонь.

— Порезался, — отмахнулся Стас и, даже не подняв головы, продолжил изучать предлагаемые блюда.

— Дай посмотрю.

— Это лишнее.

Куликова заранее знала ответ, поэтому, пропустив его слова мимо ушей, молча встала и пересела к нему на диванчик. Взяла за руку и развернула ее к себе тыльной стороной ладони. Дымов хотел отстраниться, но она держала крепко.

— Ну кто так перевязывает? — беззлобно проворчала, размотав бинт. — Ты хоть обработал?

— Да.

— Чем?

— Коньяком.

Стас прекрасно помнил, как отчаянно сжимал стакан, пока тот не лопнул прямо в руке, разрезав осколками кожу в нескольких местах. Странно, тогда он даже не почувствовал физической боли — алкоголь притуплял ощущения, но заглушить моральную боль, скопившуюся в области сердца, не мог.

— Как маленький… — устало выдохнула Таня и, достав из сумки дежурную аптечку, принялась обрабатывать рану.

— А ты всегда с собой половину аптеки носишь?

— Ты забыл, кем я работаю?

Она вела себя естественно и непринужденно, словно не было той ссоры и двух недель расставания, этим и подкупала.

Глава 11

Тула. Квартира Куликовой

Тонкая тропинка извивалась по самому краю пропасти, от которой веяло холодом и сыростью. Романова не видела ни начала, ни конца пути и осознавала безнадежность своего положения. Страх сковывал легкие, мешая нормально дышать, проникал под кожу мелкими льдинками и стремительно разлетался по всему организму. Легкая ночная сорочка совершенно не грела, босые ноги стерлись в кровь. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, но Ира не сдавалась, осторожно, чтобы не свалиться в черную бездну, шла вперед. Оступившись, она покачнулась и вдруг поняла, что это конец — еще мгновение, и темнота поглотит ее без остатка.

— Тимур! — крикнула Ирина в пустоту, и в следующую секунду сильная мужская рука крепко сжала ее запястье, не дав тем самым упасть.

Она не видела лица своего спасителя, но и без этого узнала его. Только Громов мог уберечь ее от беды, как делал это много раз. Всегда, когда нужна была помощь, он оказывался рядом.

Не говоря ни слова, Тим подхватил ее на руки и двинулся вперед по узкой тропинке. Романова забыла, как дышать, обхватив его за шею, тесно прижалась к мощной груди. Страхи отступили, сдавшись под напором мужской силы и уверенности. Именно в тот момент, когда она уже перестала бояться, когда покой и умиротворение заполнили душу, так некстати нагрянули непрошеные воспоминания. Горло сдавил спазм.

— Отпусти меня, я же не нужна тебе, — судорожно прошептала Ира ему в самое ухо и почувствовала, как напряглись стальные мускулы.

Остановившись на небольшом выступе, Громов опустил ее на землю и крепко сжал в объятиях, согревая своим теплом, заслоняя от всего плохого. Ирина жадно вдыхала запах его кожи, старалась пропитаться им насквозь, зарывалась пальцами в мягкие волосы, ласкала плечи и спину, желая сохранить в памяти тактильные ощущения.

— Ты моя, — хрипло произнес он и, обхватив ее лицо ладонями, погладил скулы подушечками больших пальцев. — Слышишь? Только моя…

В его голосе было столько решимости, что Романова не посмела возразить. Слезы радости одна за другой покатились по щекам. Она так долго ждала этих слов, что уже и не надеялась услышать.

— Твоя — согласилась безропотно и безвольно, принимая его истину. Стало абсолютно неважно, что было раньше, главное — сейчас он рядом, с ней. Она отчаянно нуждалась в нем, в его любви и заботе.

Жаркий поцелуй опалил податливые губы, с готовностью раскрывшиеся навстречу. Громов целовал ее очень нежно и одновременно требовательно, будто доказывая свое право на нее. А она и не спорила, все отдавала на откуп своей любви, буквально захлебываясь в переполнявших эмоциях.

Знала, что это всего лишь сон, но не хотела просыпаться, ей было настолько хорошо с ним в этом придуманном мире, что, казалось, время остановилось. Она только слышала, как гулко бьется его сердце, в такт ее собственному. Так и должно было быть, ведь они — две половинки одного целого, и ничто не могло разлучить их.

— Я хочу тебя, — едва уловимо произнес Громов и нагло запустил руки под ее сорочку, жадно изучая женственные изгибы.

Ира не понимала, что происходит: сон и реальность переплетались в тугой клубок и вызывали неподдельную тревогу. Магия внезапно исчезла, прикосновения Тимура больше не дарили тепло, даже наоборот, вызывали отвращение. Любимые губы вдруг стали чужими и безвкусными. Она поспешила отстраниться и, подняв голову, вздрогнула — на месте Громова стоял Кирилл и похотливо улыбался.

Романова резко открыла глаза. В комнате было светло и тихо, но она интуитивно чувствовала, что что-то не так. Помотала головой, чтобы отогнать наваждение и сразу же угодила в объятия мужа.

Проснувшись рано утром, Кирилл долго наблюдал за тем, как Ира спит. Безмятежная и трогательная, она невольно очаровывала его. Тонкая материя не скрывала соблазнительные формы фигуры, а на слегка осунувшемся лице еще больше выделялись огромные глаза. Ему всегда льстило, когда об Ирине отзывались как о красивой женщине, но сам он этого не замечал — привык. Столько лет они жили вместе, она была рядом, и Кир принимал ее присутствие как само собой разумеющийся факт, совершенно не задумываясь о том, что случится, если жена вдруг исчезнет.

Когда Ира ушла, он долго отказывался верить в то, что это конец, и все еще надеялся на ее возвращение. Но она снова удивила: просто вычеркнула его из своей жизни, будто и не было многолетнего брака. Тогда Кирилл во всех красках испытал на себе горечь одиночества и отчаяния. Он не любил ее в общепринятом смысле этого слова, но с ней всегда чувствовал себя значимым.

Ирина улыбнулась во сне. Романов взял ее за руку и, после того, как она сжала ладонь в ответ, осмелел. Желание вспыхнуло так внезапно, что он не смог сдержать свой порыв и принялся нежно поглаживать бархатистую кожу. Открывал ее тело заново и удивлялся, как раньше не замечал, насколько оно прекрасно. Сжимая ее в своих руках, он ощущал, как жизнь вновь наполняется смыслом, и искренне верил в то, что сможет вернуть жену в свой дом, в свою постель.

На доли секунд Ира замешкалась от неожиданности и, наконец придя в себя, начала вырываться, но сделать это оказалось не так уж и просто. Кир крепко держал ее, открыто демонстрируя свои намерения.

— Да перестань, — беззлобно проворчал он, продолжая скользить ладонью вверх-вниз. — Я так соскучился. Уже забыл, какая ты красивая…

Не обращая внимания на сопротивления, поцеловал за ушком и медленно спустился к шее. Он был уверен в своей сексуальности и считал, что супруга тоже хочет его, просто все еще обижена из-за измены, поэтому вознамерился пробудить в ней ответный огонь во что бы то ни стало.

— Не прикасайся ко мне, — сквозь зубы процедила Ира. Неприятные прикосновения, подобно наждачной бумаге, царапали нежную кожу, а от слюнявых поцелуев все внутри содрогалось.

Глава 12

Московская область. БО «Васильки»

Все утро Бушин занимался срочными, неотложными делами, но их количество так и не убавлялось. Сейчас он как никогда чувствовал нехватку верного, надежного помощника и не переставлял удивляться, как Громов умудрялся справляться со всем, что ему поручалось. Достаточно было лишь озвучить задание, и Тим, не задавая лишних вопросов, все делал сам, а по окончании предоставлял подробный отчет. Гитлер настолько привык к его присутствию, что, вопреки здравому смыслу, слишком доверялся ему, за что теперь расплачивался по полной.

Скрипнув зубами от злости, он отложил бумаги в сторону, вызвал по рации двух охранников и направился в подвал.

Запах гнили, запекшейся крови и испражнений резко ударил в нос. Бушин брезгливо поморщился, но не отказался от своего плана и уверенно шагнул в камеру.

Громов, связанный по рукам и ногам, все так же сидел на стуле.

— Живой? — напряженно поинтересовался Адольф у охранника, находившегося неподалеку.

— Да, спит.

— Разбуди.

Мужчина послушно набрал в ведро ледяной воды и выплеснул ее на Тима. Тот очнулся, застонал от боли, пронзившей его тело, и с сожалением осознал, что все еще жив, шоу продолжается. Каждая клеточка организма содрогалась в предвкушении новых мучений, но Тимур был только рад этому, знал, что после очередной порции истязаний вновь провалится в спасительную темноту, и, если повезет, навсегда.

— Ну здравствуй, Громов, как твои дела?

Услышал он едкий голос управляющего и, ухмыльнувшись, поднял голову. Глаза заплыли, Тим почти ничего не видел, а мышцы онемели настолько, что он уже сомневался, есть ли у него что-то, кроме головы.

— Лучше всех.

— У тебя было время подумать.

— Я подумал.

— И? Готов наконец начать сотрудничать? — раздраженно поинтересовался Бушин, видя, что Громов по-прежнему упорствует. За несколько дней он испробовал на нем десятки разных пыток, но так и не получил желанной информации.

— Не дождешься, — жалкое подобие улыбки исказило его лицо, но Адольф знал, как стереть ее с губ.

— Судья тоже долго ломалась, но сдалась, и ты сдашься, а пока давай немного развлечемся.

Каждое слово попадало точно в цель. При воспоминании о страданиях Ирины ненависть мгновенно заполняла легкие.

— Урод, — с трудом выдохнул Тимур и невольно дернулся в сторону противника. Боль тут же скрутила все тело колючей проволокой, заставив отступить. Беспомощность собственного положения злила еще больше: с каким бы удовольствием он разорвал Гитлера голыми руками, но, к сожалению, не мог даже пошевелиться. Лишь горящий, полный презрения взгляд выдавал его истинные эмоции.

— Так-то лучше.

Бушин приказал охранникам подвесить Громова и отошел к столу, выбирая способ добывания информации.

Двое мужчин послушно подошли к пленнику, отвязали его от стула и, туго стянув оба запястья веревкой, подцепили на висевший под потолком крюк. Тим не сопротивлялся, сил не было абсолютно, он чувствовал себя боксерской грушей и выглядел примерно так же. Разорвав футболку сзади и обнажив тем самым гладкую кожи спины, охранники поспешили удалиться на безопасное расстояние.

Адольф медлил, нарочно изводя свою жертву ожиданием.

— Последний раз предлагаю все рассказать самому.

— Да пошел ты! — Тимур прикрыл глаза, ощутив радость от очередной победы. Он знал, что все равно сдохнет в этом вонючем подвале, но подставить Дымова не мог, равно как и стереть все усилия последних месяцев.

— Ну как знаешь, — невозмутимо пожал плечами Бушин и, взяв со стола длинную плеть, обошел висящее тело.

Красные полосы одна за другой появлялись на спине, раздирая кожу на части. Она свисала, будто старые лохмотья, и оставляла свежие раны без защиты. Алая кровь струйками стекала на пол, свист кнута, смешанный со сдавленными глухими стонами Тимура, звучал для управляющего, словно музыка.

Он упивался своей властью, могуществом и просто наслаждался эффектным зрелищем. Лупил без остановки, пока мышцы руки не свело от перенапряжения, но так и не дождался мольбы о пощаде.

Громов терпел, сжав зубы, периодически отключался, но заботливый охранник тут же подносил к его носу вату с нашатырем, сознание возвращалось, и все начиналось сначала. Он потерял счет времени, не знал, когда наконец завершатся его мучения, но не смел струсить и отступить от четко намеченной цели.

— Ну что, хватит с тебя? — самодовольно спросил Гитлер.

Тим хотел было ответить, но язык прилип к небу и отказывался слушаться, поэтому получилось только нечленораздельное мычание.

Однако Бушина такой расклад не устроил. Свернув плетку в правой руке, левой рукой он взял Громова за волосы и приподнял голову, вынуждая смотреть в глаза.

— Будешь говорить?

— Нет.

— Ну ничего, я не спешу.

— Спешишь. — Тимур все еще хотел поставить мат в этой партии и понимал, что это ему по силам. — Знаешь, что скоро сдохну и унесу эту тайну с собой.

— Заткнись, — прорычал Адольф и, заметив довольную улыбку, не сдержался и со всего размаха ударил его рукоятью по лицу.

Тим тут же отключился.

— Кораблева сюда!

— Я здесь, — Иван Васильевич почти сразу вошел в темницу.

— Приведи его в чувство, мы не договорили.

Кораблев медленно осматривал истерзанное тело Громова и, мысленно содрогаясь, оценивал, масштабы увечий.

— Это невозможно, — вынес он свой вердикт не терпящим возражения тоном и прошел к столу, затем открыл свой чемодан, принялся перебирать разные ампулы с лекарствами и готовить инъекции.

— Почему?

— Болевой шок, нужно время.

Бушин покраснел от злости, но спорить не стал.

— Делай, что нужно, очухается, сразу сообщи, — приказал он и, кивнув охранникам, направился к выходу, оставив врача один на один с пациентом.

Как только шаги на лестнице стихли, Тимур открыл глаза.

Глава 13

Московская область. БО «Васильки»

Громов открыл глаза и разочарованно выдохнул. Чуда не свершилось — он все еще жил. Только жизнью назвать жалкое прозябанье в вонючем подвале можно было с большой натяжкой. Он давно сдался, перестал цепляться за ускользающие мгновения реальности, предпочитая сладкую пучину забвения, но организм, вопреки всему, продолжал бороться, холодное сердце все так же билось в груди.

Тимур не чувствовал ничего: ни боли, ни тяжести собственного тела, до сих пор подвешенного под потолком. Он потерялся во времени и пространстве, не знал, чем его обколол Кораблев, но был благодарен ему за то, что спас от диких мучений. Иван Васильевич являлся его союзником, играл за него, хоть и понимал, что они все равно проиграют.

Услышав шум на лестнице, Тим закрыл глаза. На сто процентов был уверен, что это Бушин. Уже давно научился различать его шаги, а длительное заключение только обострило слух.

— Разбудить! — резкий голос управляющего громом пронесся в тишине подземелья, и в следующую секунду Тимура окатили холодной водой.

— Долго тебя не было.

— Неужели скучал? — едкий тон не скрыл напряжения.

Громов явственно ощутил волнение Адольфа, но благоразумно решил промолчать, оставив свои догадки при себе.

— Отчасти.

— Может, решил поделиться информацией?

— Нет.

— Тем лучше. Я приготовил для тебя кое-что интересное…

Эти слова совсем не вселяли оптимизма. Привычный холод сковал душу стальными объятиями. Сложно было даже предположить, что задумал Бушин, но одно Тимур знал наверняка — этот тип ни перед чем не остановится, пока не добьется своего.

— Удивить хочешь? — с трудом поборов панику, пробравшуюся в каждую клеточку тела, бесстрастно спросил Громов.

— Попробую, — управляющий кивнул охранникам и отошел подальше.

Ледяная струя брызнула из шланга, тончайшими иглами пронзая кожу насквозь. Тим попытался увернуться, но тщетно, мышцы атрофировались и больше не подчинялись ему. Вода смывала грязь и запекшуюся кровь, вместе с тем пробуждая его организм от вынужденной спячки. Боль, дремавшая до этого момента под действием сильных препаратов, вновь набирала обороты, с каждым витком только усиливаясь. Когда терпеть стало невозможно, Тимур стиснул зубы.

— Что ты задумал?

— Сейчас увидишь.

Гитлер довольно усмехнулся и, налив себе дорогой коньяк в бокал, опустился в раскладное кресло.

Хастлеры вошли в камеру и остановились около стены. Тим узнал их сразу — сам лично отбирал претендентов для развлечений клиентов базы. Внезапная догадка пронзила сознание. Он дернулся, как от удара током, и выразительно посмотрел на управляющего.

Перехватив его взгляд, Адольф зловеще рассмеялся:

— Расслабься и получай удовольствие.

— Ты охерел, что ль?

— Что такое? Даю тебе последний шанс рассказать мне все, иначе сам понимаешь…

— Нет.

Тимур собственноручно подписал себе смертный приговор. Не для того держался столько дней, чтобы сдаться в самом конце. Он прекрасно осознавал, что его изнасилуют в любом случае, даже если сейчас все расскажет, Бушин ни за что не прекратит этот спектакль, слишком жаждет извращений. Выхода не было — оставалось молиться о смерти.

— Приступайте.

Но мужчины не спешили начинать. Собравшись в кучу, опасливо посматривали то на Тимура, то на Адольфа. Участвовать во всем этом не хотелось никому.

— В чем дело? — раздраженно прорычал управляющий.

— Мы не можем так…

Он глубоко вздохнул: подобное проявление непослушания не стало неожиданностью. Отставив бокал на стол, достал из кармана пистолет и, передернув затвор, просто положил его рядом.

Молодые люди поняли все без слов. Испугались, решили не спорить и обступили Тимура. Один даже попытался снять с него разорванную на спине футболку.

— Не трогайте меня! — прохрипел Громов, уже ни на что не надеясь. Мерзкие прикосновения грязных рук оставляли на теле кислотные ожоги.

— Адольф Михалыч, у нас проблемы, — раздался взволнованный голос из рации.

Бушин нахмурился.

— Что случилось?

— Посторонние люди на территории.

— Что? Какие еще люди? — тень тревоги пробежала по его лицу, но он остался предельно спокойным.

— Мусора, ше… — фраза оборвалась на середине.

— Вы там обкурились, что ли? — зло процедил Адольф, но больше ему никто не ответил.

— Конец тебе, — не сдержался Тим и рассмеялся.

Мужчины в панике отступили, так и не посмев ничего сделать. Власть стремительно менялась, и слушаться Бушина в таких обстоятельствах было крайне неразумно.

Сохраняя ледяное спокойствие, он неспешно встал, залпом допил коньяк и, взяв со стола, пистолет направил его на Громова.

— Поквитаемся?

Он успел только нервно сглотнуть. Громкий выстрел эхом разнесся по подвалу. Правый бок обожгла острая боль.

— Косой, — скривившись, прошептал Тимур.

Гитлер усмехнулся и подошел ближе. Взял его за волосы, вынудив посмотреть в глаза, и пояснил:

— Если б я попал куда надо, ты бы сразу сдох, а так мучайся, истекая кровью, и наслаждайся моим подарком.

Брезгливо поморщившись, он отпустил Громова и поспешил покинуть подвал.

Московская область. БО «Васильки

Задолго до сбора гостей машины СОБРа окружили базу отдыха «Васильки». Бойцы расположились согласно схеме — в местах, не доступных для объективов камер — и ждали команды.

Дымов и Зимина подъехали чуть позже и остановились под раскидистым деревом, неподалеку от главных ворот. В последний раз пробежались по плану и проверили готовность сотрудников.

Обстановка накалялась с каждой секундой все сильнее. Воздух разряжался, словно напоминая, о том, какое важное мероприятие предстоит. Несколько месяцев тяжелой кропотливой работы наконец могли дать свои плоды. Оставалось сделать лишь один шаг. Решающий шаг.